Мир итальянской оперы

ГЛАВА 3. ГРИМ

На мой взгляд, чрезвычайно важно, чтобы оперный певец умел гримироваться сам или по крайней мере чтобы он был в состоянии, исходя из своего собственного опыта, подсказать гримеру, какой грим для него наиболее приемлем. Никто на свете не знает лицо человека лучше, чем он сам, — только он ведает, насколько сильно отражает оно состояние его души, насколько быстро реагирует на смену разноречивых чувств.

Поэтому настоящий актер должен немало часов проводить перед зеркалом. И отнюдь не ради самолюбования. Только так он находит и отрабатывает незаметные, едва уловимые приемы, с помощью которых сможет потом придать своему лицу любое выражение: и горя, и восторга. Такое самопознание и постоянный внутренний контроль необходимы певцу, иначе на сцене он будет глупо, неубедительно гримасничать.

Выражение лица рождается мыслью, именно мысль заставляет лицо мгновенно меняться так, чтобы оно все время соответствовало словам, которые произносит ваш герой. Каменная физиономия на сцене ни к чему (вот в покере — там это нужно), если только, конечно, «окаменелость» не диктуется самой сутью образа.

Поэтому вглядывайтесь в себя, пользуйтесь не одним, а двумя-тремя зеркалами сразу: нужно представлять черты своего лица во всех ракурсах (публика-то будет наблюдать за вами с разных сторон). Тогда вы сможете с помощью грима и мимики менять, подправлять свой облик.

Вам нужно стать другим человеком, и дело не только в том, хорошо или плохо вы разрисовали себе лицо, — вам надо изменить свой характер, свои мысли так, чтобы и внутри вы были неотличимы от того, на кого хотите походить внешне. Сначала представьте, хотя бы в уме, как должен выглядеть ваш герой (а если можете, то попробуйте вылепить его фигурку из пластилина). Сидя перед зеркалом, закройте глаза — пусть он встанет перед вашим мысленным взором как живой. Теперь откройте глаза и вглядитесь в свое жалкое лицо: как оно невыразительно, бесцветно! Выясните для себя, что именно надо исправить, изменить, чего вам не хватает, — выясните и накрепко запомните. Не правда ли, забавно ощутить в себе второе «я»? Вас теперь двое, и вам никогда не найти лучшего товарища.

Хорошо, если у вас обнаружится много собственных фотографий; тогда прямо на них тушью или мелком вносите в свой облик нужные исправления. Если же девиз ваш — «экономь во всем», возьмите только одну фотографию, а еще кусочек стекла и краски, которые можно будет потом смыть (кстати, именно так мне довелось готовиться к роли Скарпья).

Боже вас упаси изображать морщины на своем лице с помощью черной или белой краски. Это вообще не краски, а черт знает что; выкиньте их лучше и никогда больше не покупайте. Морщины, родинки, пятнышки — все, что там бывает на лице у человека, — наносить надо с помощью того же грима, которым проложено все лицо; цвет должен быть один и тот же, оттенки разные — где-то погуще, где-то потоньше. Гримироваться надо, следуя рельефу мускулов лица: здесь эта «красота на один день» прежде всего понадобится для того, чтобы сделать старика молодым, а не наоборот.

Я сыграл немало ролей, а к помощи гримера прибегал очень редко, да и то нужен он мне был только лишь в качестве доброго советчика. Но, конечно, из того факта, что я не привык слепо доверяться пусть искусным, но все-таки чужим рукам, вовсе не стоит делать вывод, что я вообще ни в грош не ставлю этот род театрального искусства. Напротив, он необходим для успеха спектакля. Нынче я, как режиссер, особенно охотно прибегаю к сотрудничеству гримера. Вначале мы вместе внимательно изучаем характер каждого героя, а потом, когда придем к единому решению и остается лишь воплотить его в реальность, я целиком полагаюсь на мастерство гримера.

Подумайте, ведь грим — это тот мост, по которому вы можете перейти пропасть, отделяющую вас от мира грез. Вы попадете в ту чудесную страну, где все возможно, где на несколько часов ваши мечты, ваши восторженные стремления станут реальностью. Обычно я приходил в свою театральную уборную за 4–5 часов до спектакля и там, в тишине, старался сосредоточиться на своем втором «я». Я потихоньку строил, создавал его внутри себя, пока не добивался подлинности, пока не начинал чувствовать, по-настоящему верить, что стал тем, кем хотел выйти на сцену, — и это было важнее всего.

С каждым представлением добавлялось что-то новое. Чуть сильнее (или, наоборот, слабее) оттеню брови, нос, губы — так, как мне покажется нужным в данный момент. Я вообще считаю абсолютно необходимым, чтобы облик героя от спектакля к спектаклю пусть ненамного, но менялся, иначе он потихоньку начнет выпадать из действия и приестся партнерам, с которыми разделяешь и груз ответственности, и бремя успеха. Я просто-таки убежден в этом, но, конечно, никакие нюансы не должны разрушать единство образа. Необходима изменчивость в выражении при постоянстве сути, иначе это единство распадется.

Вот, например, Скарпья. Когда мне доставалась эта роль, то характер моих движений, поз зависел от того, пою я с Марией Канилья или с Марией Каллас, с Ренатой Тебальди или с Зинкой Милановой, Элеонорой Штебер или… Поистине список этот мог бы стать бесконечным: пожалуй, чуть ли не все, кто пел Тоску с 1943 по 1977 год, были моими партнершами в этой опере. А как непохожи были голоса, внешность, да и трактовка партии у каждой из этих див!

Конечно, у женщин с гримом меньше хлопот, однако и певицам необходимо как следует изучить свое лицо, тогда они будут знать, как можно подчеркнуть его достоинства и как скрыть маленькие недостатки. Если лицо чуть удлиненной формы, оно будет хорошо выглядеть в обрамлении собственных волос; парик или мудреная прическа его только испортят — сделают широким и круглым. Если же, напротив, лицо круглое, — требуется, конечно, прямо противоположный подход.

Довольно редко, но бывает, что певице надо сделать себе рот чуть больше; для этого просто наносится толстый слой помады, но и здесь главное — не переборщить. Особо долго всегда приходится заниматься глазами — они должны быть красивыми, живыми и чрезвычайно выразительными. Брови не надо поднимать слишком высоко — тогда глаза потеряют свой блеск. Во всяком случае, брови не стоит обозначать много выше уровня виска, а то вы приобретете мефистофельский облик.

Никогда не рисуйте брови сплошной линией; там, где вы хотите их провести, штрихуйте по отдельности волосок за волоском. Потом положите немного тени на веки и под глазами, но не увлекайтесь. Глаза — вот что в первую очередь привлекает, приковывает к себе взоры зрителей. Между прочим, я порой думаю: вот мусульманки закрывают лицо паранджой, видны только глаза — не верх ли это кокетства: они просто отвлекают внимание мужчин от своих бедер, которые частенько бывают широковаты.

Однако только глазами дело не ограничивается. Скулы, щеки, лоб, особенно нос — все это тоже надо равномерно оттенить.

Зеркало — вот истинный друг, оно всегда подскажет, что надо исправить. Поэтому, если вы, закончив гримироваться, останетесь недовольны своей работой, начинайте, не колеблясь, все сначала. Если в гриме вы чувствуете себя неловко, если ваша внешность вам не нравится, как можно выходить на сцену?!

Не ждите, что первые же ваши опыты будут успешны. Я до сих пор помню, с каким удивлением постановщик Карло Пиччинато воззрился на красные и голубые пятна, которые я наляпал у себя на физиономии, чтобы казаться постарше. «Тебя что, кошка так разукрасила?» — заорал он и послал меня обратно в гримерную — делать все заново.

В пору моей юности в «Театро Реале» в Риме царил дух отчаянного соревнования. Каждый из нас стремился чем-то отличиться. Итало Тахо пользовался красками как заправский живописец-портретист. Джулио Нери тенями и гримом не увлекался, полагаясь на свое мужественное, от природы выразительное лицо. Джино Бекки для каждой роли изобретал какое-нибудь новое ухищрение. Марио Дель Монако тоже всегда был в поиске, страстном и неустанном. Мариано Стабиле — да, вот кто был мастером грима, впрочем, по части оперного искусства он был мастером во всем. Я помню и его напыщенного Фальстафа, и невозмутимого Скарпья. Джакомо Ваги — как он клеил бороды, чудо! А сколько было еще и других… Да, нас было немало, и всех переполнял дух честолюбивого соперничества.

А какие изумительные парики создавали для нас Ронкетти, Пальялунга, Маджи, Филиструкки. Правда, мы мучили их бесконечными придирками, и они вынуждены были соглашаться со всеми нашими прихотями и капризами. Позже, когда у нас завелись деньги, мы уже могли заказывать костюмы специально для себя. Их, конечно, и сравнить было нельзя с теми, что делались «на поток».

Сейчас все это вряд ли возможно. Плохо ли, хорошо ли, но театр обеспечивает певца всем необходимым, а гример накладывает ему на лицо маску, которая существует отдельно от артиста. Так что кому-то может показаться, что весь этот разговор о гриме — просто излишняя, никчемная болтовня. Однако это не так. Я по-прежнему убежден в том, что стоит вам самим овладеть мастерством грима, и вы станете несравненно лучше понимать своих героев, проникать в суть их характеров.

Певец решил отрастить усы или бороду — ему нет оправдания, ведь существует множество ролей, где эта волосатость неуместна: опера может повествовать о временах, когда мужчине просто принято было быть бритым. Помимо прочего это еще и невежливо по отношению к партнершам: каково им прикасаться к жесткой, да еще и потной, щетине? Конечно, по бороде певца узнают в любой роли, но правдоподобие, точность перевоплощения — где они?! Согласен, что с накладными усами и бородой тоже морока, поскольку они всегда норовят отклеиться. Случается и того хуже: их можно просто проглотить. Но этого ведь можно и избежать при определенной осторожности!

Усы я всегда рисовал как можно выше над губой, под самым носом, и только у уголков рта приклеивал несколько волосков, расположив и закрепив их должным образом. На верхней губе волоски рисовал так: сначала несколько капель лака и только потом, когда он высохнет, несколько тонких штрихов темно-коричневым карандашом. С гордостью могу сказать, что даже на фотографиях выглядело все это отлично.

Приготовить парик — серьезная задача. Тюль спереди и с боков должен быть заблаговременно очищен ацетоном или каким-нибудь другим растворителем от всех следов клея, оставшихся от предыдущего спектакля. Сам парик следует тщательно уложить с помощью небольшого фена. И сидеть на голове он должен как следует.

Закрепить парик с помощью клея можно только в трех-четырех местах, не более. Несколько шпилек понадобится, чтобы забрать под него свои собственные волосы (если, конечно, вы тот счастливец, у которого они еще есть), и эта деликатная работа завершена. Мне очень не нравится, когда парик приклеен со всех сторон: и голове жарко, и морщит обязательно там, где не надо. Если у вас парик с косичкой, закрепите ее сзади повыше, а то она постоянно будет залезать вам за шиворот.

Добавить что-то своему лицу можно, а вот убрать с него — гораздо сложнее. Так что самое простое — гримироваться под ничем не примечательное лицо из толпы: тут не нужны сколько-нибудь запоминающиеся черты — ни густые брови, ни большие носы… Когда же играешь человека волевого, чем-то выделяющегося, тут уж надо быть порешительнее: по-разному смешивать краски, добиваясь особой игры света и тени. Но никогда не кладите грим слишком густо. Естественная мимика сразу выдаст ваши ухищрения — грим покажется просто пятном грязи. Нанесли темный грим — равномерно разотрите его пальцем, следуя рельефу лицевой мускулатуры.

И вновь предупреждаю вас: не пользуйтесь черным цветом. Есть много других оттеняющих тонов, они пригодятся вам скорее. В самом деле, ведь нет ничего более неестественного, чем когда человек красит бороду или волосы в черный цвет, чтобы выглядеть моложе.

Когда вы станете подбирать основной тон для лица, сравните его с гримом партнеров, ведь вы будете изображать людей одной расы (если, конечно, по сюжету дело обстоит именно так). Да, и не забывайте об особенностях сценического освещения — это понятно.

Всегда очень важно знать различие между теплыми тонами и холодными и извлекать из этого пользу. Тогда у вас выйдет все — и тонкий лик страдальца, и жизнерадостная физиономия Фальстафа. Вы сможете имитировать выпирающие скулы, агрессивный подбородок — это понадобится, скажем, для Скарпья. Вы сможете даже менять форму глаз и губ, делать их асимметричными, а лоб — выпуклым, как подобает Тонио из «Паяцев» (правда, это уже весьма сложная задача).

Когда я играл Тонио, то засовывал в ноздри по маленькому кусочку резины — нос становился гораздо шире; кроме того, у меня была припасена для зубов накладная пластинка, специально сделанная так, что передние боковые резцы казались длиннее и выдавались вперед. Вдобавок я рисовал одну бровь повыше другой, мочку одного уха делал припухлой, так что она почти сливалась со щекой, — все это подчеркивало асимметричность лица Тонио. Стоило еще нанести тени на горло — и я добивался нужного эффекта.

Хитроумные осветительные приборы на сцене могут теперь просто творить чудеса, но, если вы не загримировались как следует, они же и выдадут вас с головой. Если вы видите на сцене актера с белой, совсем без грима, шеей, плохо оттененными щеками, знайте: он смотрелся в зеркало только анфас, позабыв великий закон (если, конечно, тот вообще ему известен): за время спектакля зритель разглядит тебя со всех сторон, а уж придирчивый критик — и подавно!

Вовсе не обязательно специально гримировать руки, но они должны быть живыми и подвижными, пальцы — свободными, а не прижатыми друг к другу, как у марионетки.

Помните еще вот о чем: шея (о том, что ей тоже нужен хорошо подобранный грим, вы уже знаете) должна быть мягкой, подвижной и гибкой. Это придает изящество и выразительность всему телу, так же как живость взгляда наполняет жизнью все лицо.

Если вам покажется, что в этой главе было слишком много всяких «надо» и «не надо», простите старику, которому как-никак уже под семьдесят, эту слабость. Но смею вас уверить, если вы отнесетесь со вниманием к большинству моих правил, о вас никто и никогда не скажет: «Да, голос у него (или у нее) неплохой, но на сцене это просто чурка какая-то».