Мир одного дня: Распад

23

Летное поле раскинулось в десяти милях от города вдали от озера. Часть горы снесли, освобождая место для аэродрома. Поблизости размещалась железнодорожная станция, куда доставляли туристов, часто стоунированных на время пути. Окаменелые прямиком поступали в хранилище, где дожидались дня оживления. Нестоунированных автобусами доставляли в город. Но главным образом конечно же аэродром служил правительственным кораблям.

Аппарат приземлился рядом с внушительным круглым зданием из сверкающего зеленью искусственного камня. После проверки идентификационных карт и цели полета пассажиров больше не тревожили вопросами и они беспрепятственно покинули корабль. Зал гудел многолюдностью — по большей части служащие в форме различных департаментов.

Группа прибывших прошла в дальний конец помещения, где тянулась стена «опознания». Кэрд, как и другие, вставил в щель свою идентификационную карту. Служащие туристского бюро внимательно следили за дисплеями, хотя со стороны трудно было заметить их сосредоточенность на работе. Процедура прошла в быстром темпе. Никому из группы Симмонса и не пришлось прикладывать большой палец правой руки к специальной пластинке для сравнения отпечатка с зафиксированным в идентификационной карте. Идентификационная карта и высокое звание полковника оказались весомее необходимости обычной законной процедуры.

Работники транспортного бюро помахали на прощание — и группа последовала за Симмонсом. Вышли с противоположной стороны здания, где прибывших ожидал заранее заказанный автобус. Он медленно и неслышно отъехал и вскоре влился в движущийся поток главной автострады в Цюрих. Движение было не столь интенсивным, как ожидал Кэрд, однако велосипедные дорожки — спутники шоссе — кишели любителями крутить педали.

По пандусу автобус съехал с шоссе на боковую улицу. Она петляла по парку и наконец вывела автобус к стоянке на большом открытом пространстве. В центре его — бронзовый пьедестал держал на себе окаменелое тело Син Цзу. Повсюду была расставлены скамейки, фургончики, с которых продавалась воздушная кукуруза, сэндвичи, мороженое, различные напитки… Едва пассажиры покинули автобус, как рядом остановился другой. Из него высыпала команда телевизионщиков. Кэрд знал, что ее вызвал Симмонс по одному ему известным каналам. Предусмотрительность полковника наглядно иллюстрировало отсутствие непременного в таких случаях офицера-органика. Люди, формирующие общественное мнение, судя по всему, были направлены сюда законными властями. Как же не восхищаться Симмонсом! Полковник пожелал сунуть свою голову в пасть льва, сильно рискуя остаться без этой головы. l'audace, toujours l'audace.

Симмонс подвергал неотвратимой опасности и других людей. А он, Кэрд, в сходных обстоятельствах также поступил бы с ними? Конечно.

Руководитель бригады телевизионщиков, высокая, стройная брюнетка, беседовала с Симмонсом. Диалог был острым, брюнетка выглядела и озадаченной и встревоженной. Наконец последние слова Симмонса — Кэрд не слышал ни одного — очевидно, убедили ее: брюнетка кивнула и удалилась убеждать в чем-то своих коллег. У коллег же глаза полезли на лоб, кое-кто пытался протестовать, но тем не менее все последовали за Симмонсом и его группой к центру парка. Туристы и просто праздношатающиеся стекались сюда в предвкушении чего-то интересного. Кругом сновали дети. Некоторые взрослые держали в руках камеры. Уж они-то заснимут действо. Гэнки, нагрянув, постараются конфисковать камеры граждан, но вряд ли преуспеют, ежели не арестуют их владельцев. Да и в любом случае — что они смогут поделать с памятью зрителей? Гэнки попытаются заткнуть людям рты. Некоторых действительно удастся запугать, другие, наоборот, сделаются еще разговорчивее, поскольку гэнки велят им держать язык за зубами.

И группа Симмонса и телевизионная бригада остановились перед окаменелым Син Цзу. Телевизионщики с портативными камерами в руках растянулись, охватывая действие со всех сторон. Трое удерживали растущую на дрожжах толпу, не давая ей заполонить пространство вокруг монумента. «Здесь запретное место», — объявляли они, вряд ли ведая — почему. Зрители, с готовностью повинуясь распоряжениям служителей экрана, оставались в пределах невидимых границ. Люди были и свидетелями и участниками ритуального представления, чем-то схожего с тайным обрядом. Все это и впрямь походило на религиозную церемонию, в которой зритель не ведает ее истинного смысла, но которая по этой самой причине еще более увлекательна.

Син Цзу, стоунированный на веки вечные или на срок, который мог сойти за эту вечность, был облачен в окаменелые же зеленые одежды Верховного Мирового Советника — титул никому, кроме него, не присуждавшийся.

Он взирал на внешний мир, стоя спиной к городу — открытые глаза уперлись в горы за озером. Черты лица его были «чисто» монгольскими; теперь редко встретишь такие из-за активного смешения рас, поощряемого властями. Его дед был шотландец, мать — пенджабка. Непокрытая голова Син Цзу и руки были раскрашены в живые цвета, чтобы скрыть серость окаменелости. Прямые прилизанные черные волосы, черные глаза, золотистая кожа. На ладони вытянутой вперед руки большой глобус Земли. На одной стороне глобуса — рельефные буквы: МИР. На четырех гранях пьедестала бронзовые таблички — имя Мирового Советника по-английски, шрифтом Логлэн и китайскими иероглифами.

Ультразвуковые передатчики, установленные по углам пьедестала, отгоняли голубей, охраняя его от их забав…

Симмонс взглянул на Син Цзу. Возможно, он подумал, что когда-нибудь достигнет не меньшего величия. Окаменелое тело Симмонса окажется на пьедестале, а туристы станут глазеть на него, разинув рты, чего-то крича, жуя воздушную кукурузу и яичный рулет. И будет звучать музыка — вот как сейчас она доносится откуда-то от дальней карусели.

Кэрд, тоже разглядывавший Син Цзу, открыл ранец, приткнувшийся возле самого пьедестала. То же проделали и другие члены группы. Кэрд извлек нечто похожее на очень длинную веревку — оказалось, что это цепь из стоунированного металла, покрытого коричневым материалом для изоляции от холодной поверхности звеньев. Один конец цепи оканчивался очень тонким поясом из такого же изолированного металла. Кэрд как мог туго затянул пояс вокруг груди, протолкнул конец пояса в замок-защелку и повернул маленькую шкалу на замке. Теперь замок подвластен лишь знающему комбинацию знаков.

Действуя быстро, Кэрд забросил на пьедестал свободный конец цепи. Кто-то с другой стороны подхватил цепь и, обвив ею пьедестал, вернул конец Кэрду. Он повторил операцию. Затем он помог обвить цепями, приковавшими других членов группы, ноги Син Цзу. Через пару минут все цепи опутали лодыжки Мирового Советника, свободные концы просунуты в замки на поясах, а шкалы на каждом закрепленном конце завершили задуманное.

Вся группа приковалась к фигуре основателя Новой Эры.

Камеры телевизионной бригады и зрителей фиксировали все. Симмонс велел нескольким своим людям смешаться с толпой. Они будут снимать все микрокамерами, замаскированными под пуговицы или украшения.

Теперь Симмонс, повернувшись к башне, кричал: «Внимание, граждане! Внимание, граждане! Я полковник Киз Алан Симмонс из Департамента органиков Вторника, Северо-Американский правительственный орган! Эта женщина, — он указал на Сник, — скрывающаяся от правосудия, несправедливо объявленная преступницей Пантея Пао Сник! Этот мужчина, — он указал на Кэрда, — также беглец и мнимый преступник! Вы много раз видели его лицо и биоданные на экранах! Это — Джефферсон Сервантес Кэрд!»

Симмонс сделал небольшую паузу. Издалека донеслось завывание сирен. Сюда спешили машины органиков. Они были уже ближе, чем казалось по звуку: ветер дул в противоположную от озера сторону. Аэролодки со светящимися оранжевыми огнями устремились вниз с башни. Дюжина других нагрянула из городских полицейских станций.

Симмонс кричал: «Вам известно, как правительство. Мировые Советники и их прихвостни лгут вам! Манипулируют вами, гражданами, для своей выгоды! Вы видели послания Кэрда, раскрывающие заговор с целью скрыть от вас эликсир, замедляющий старение, и использовать его для высших чиновников, чтобы они могли жить в семь раз дольше, чем вы — обманутые граждане неверно именуемого Содружества Земли!»

Первая прибывшая аэролодка опустилась на краю мощеной территории вокруг Син Цзу. Из нее вылезли шестеро гэнков, в руках наготове они держали ружья с луковицеобразными носами.

Кэрд чувствовал возбуждение, но сохранял полное спокойствие. Побледнел ли он, как и вся группа, кроме краснолицего Симмонса?

Вот-вот коснется земли на противоположной стороне кольца другая аэролодка.

Кое-кто из зрителей счел благоразумным удалиться. Другие, казалось, неспособны вырваться из притяжения того, что вскоре, как они понимали, неизбежно должно было случиться.

— Мы приковали себя к Син Цзу и останемся здесь, пока справедливость наших требований, наши права, ваши права не будут подтверждены! надсаживался Симмонс. — Мы делаем это в знак протеста против мошенничества, коррупции и гнусной противозаконной деятельности правительства! Мы делаем это, хотя знаем, что нас арестуют! Мы хотим, чтобы этот случай стал известен, мы требуем, чтобы суд над нами был публичным, чтобы весь мир получил возможность наблюдать за ним! Мы просим, чтобы общественность внимательно следила за судебным процессом и протестовала, если правительство станет пренебрегать нашими правами! Мы просим, чтобы…

Генерал-органик, величественный, в яркой зеленой униформе с золотыми галунами и эполетами, в шлеме, украшенном плюмажем, крупным шагом подошел к Кэрду. Вытянутое узкое лицо застыло в гневе. Он был бледен, как эти прикованные цепями. Пробник в руке его смотрел на Симмонса. Генерал рявкнул:

— Полковник Симмонс, вы арестованы именем Содружества и Мирового Совета! Прекратите свою подрывную речь! Все остальные, — он взмахнул свободной рукой, — также под арестом по тем же обвинениям: тайный сговор с целью свержения правительства, нарушение дня, побег с целью избежать ареста, сопротивление аресту, саботаж, распространение ложных подрывных утверждений, подстрекательство к бунту против законных властей, нелегальное использование банков данных, ввод в банки фальсифицированных сведений и… — генерал замолк на секунды, глубоко втянув в себя воздух, и на высокой ноте финишировал: — Убийство!

«Он даже не упомянул про ослепление Лос-Анджелеса. Но сам генерал или кто-то другой непременно доберется до этого», — пронеслось в голове Кэрда.

Приземлились еще две аэролодки. Уже не менее двадцати кораблей органиков скопилось здесь, а они все прибывали. Гэнки потребовали, чтобы граждане сдали им свои камеры.

Симмонс не обращал на генерала никакого внимания. Он повторял свое обращение. Однако теперь громкие крики гэнков и возгласы горожан заглушали его. Один бравый фотограф в переднем ряду толпы горожан продолжал снимать. Гэнки еще не добрались до него. Наконец он прекратил свое занятие, извлек ленту — маленькую сферу — из камеры и сунул ее в карман. Затем подхватил камеру и окунулся в бурлящую шумную толпу.

Генерал-органик с побагровевшей физиономией прогудел:

— Прекратите свою болтовню!

Симмонс прервал свою речь и также громко прокричал:

— Вы не разъяснили мне мои права!

— Органики не нуждаются в том, чтобы им втолковывали права! завизжал генерал. — Они их знают!

— Мы не гэнки, — сказал Кэрд. — Вы не сказали нам о наших правах!

— Молчать! Я требую тишины! — орал генерал.

Он нажал пусковую кнопку протонного пистолета. Бледно-фиолетовый луч впился в подбородок Симмонса. Полковник откинулся назад и ударился о пьедестал, затем, потеряв сознание, тяжело осел на него.

— Зверства органиков! — вскричал Кэрд. — Граждане, я свидетельствую: все, что полковник Симмонс сказал вам, — правда! Более того, могу кое-что добавить к словам Симмонса. Я расскажу вам о многих незаконных деяниях правительства — все в нарушение ваших прав и благополучия!

Генерал нацелил пробник на Кэрда и вдавил спусковой крючок.