Миров нехоженные тропы

1 глава

Порыв ветра подхватил желтые листья, смешал их с пылью, и, закрутившись волчком, погнал вдоль дороги, навстречу приближающейся грозе. Пиотта зябко передернул плечами и плотнее закутался в отцовский тулуп.

— Сейчас дождь пойдет, а может и снег уже. — Мальчик обратился к псу Листку, лежащему подле ног Пиотты. Пес приподнял морду и посмотрел в глаза хозяину. В собачьих глазах красноречиво просматривалось желание, поскорее вернуться домой. Бросить бесцельное просиживание на холодном ветру, прислониться к теплой печке и забыться глубоким сном. — Нет, Листок, рано еще. Впереди зима, а у нас с тобой денег почти нет. Вдруг зима затянется, а нам угля не на что купить будет, или крупу мыши испортят. Сейчас мы с тобой поленимся, а зимой с голоду или холоду помрем. Давай, посидим до первых капель?

Пес обреченно положил голову на передние лапы и глубоко выдохнул, проделав в песке две бороздки. Мальчик потрепал дворнягу за ушами.

Всего год с небольшим назад, жизнь Пиотты казалась безоблачной. У него была полноценная семья: отец, мать и трехлетняя сестра Маришка. Отец, с весны по осень, работал на угольной шахте. Жалованье за работу частично выдавали углем. Благодаря этому, зимой, их семья никогда не нуждалась в тепле. Родители соседских ребятишек, да и сами ребятишки половину лета собирали дрова, чтобы не остаться без отопления в зиму. Отец Пиотты просто менял часть привезенного угля на дрова, используя их только для розжига. Всю зиму отец проводил дома. Ставил силки на зайцев и на тетеревов, катал детей на лошади. Но самое интересное, чтобы добраться до туалета или сарая отцу приходилось прокапывать дорожки после каждого снегопада. К концу зимы они превращались в огромные тоннели, выше человеческого роста. Пиотта и Маришка устраивали бега по тоннелям, представляя себя гномами в царстве гигантов.

Мать работала горничной в городе, в доме богатой семьи. Ей, помимо жалованья, иногда перепадали вещи с хозяйского плеча, а иногда и домашняя утварь, которую было не купить на жалованье. Родители Пиотты слыли по деревне зажиточной семьей. На выходные, они приезжали домой. Детское ожидание вознаграждалось сполна. Игрушки или сладости всегда сопутствовали возвращению родителей. Каждые выходные в их семье был праздник. Дети успевали соскучиться по родителям, родители соскучиться друг по другу и по детям. Нередко, они всей семьей ездили в город на ярмарки. Это было просто великолепно. Но все закончилось в начале прошлого лета.

Откуда ни возьмись, пришла чума. Она внезапно началась и так же внезапно закончилась. Словно «старухе с косой» задолжали немного, и она решила разом забрать свой долг. Чума косила взрослых, совершенно не трогая детей. Пиотта с Маришкой узнали про разбушевавшуюся эпидемию до выходных и, предчувствуя нехорошее, ждали родителей особенно сильно. Но, ни в эти выходные, ни в последующие, родители так и не появились. В деревню потянулись урны с прахом из города. Говорили, что всех умерших от чумы сжигали вместе с одеждой и вещами, чтобы остановить заразу. В одно утро Пиотта обнаружил возле своей калитки две глиняные урны. На одной было мелом начертано имя отца и название их деревни, на другой имя матери. Ноги мальчика подкосились, он присел, опершись о забор, и заплакал. Душу захлестнуло такое чувство вселенского одиночества, что захотелось громко завыть. В таком состоянии его застала проснувшаяся Маришка. Пиотта взял себя в руки, но так и не смог найти в себе силы, сказать сестре, что у них больше нет родителей. Этого и не потребовалось, наивный детский ум сам дошел до такого вывода.

Родителей хоронил не только Пиотта. Множество его сверстников осиротели этим летом. Кладбище непривычно было заполнено детьми, копающими ямы. Пиотта сам сделал крест. Вырезал ножом имена отца и матери. Яму выкопал неглубокую, только скрыть урны. Сельский пастор отпел всех умерших разом. Пиотта приобнял сестру и они простояли долгое время возле свежей могилы. В их детских головах проносились еще свежие воспоминания о недавних счастливых днях. Пиотта был уверен, что души родителей теперь могут слышать его мысли, поэтому про себя он разговаривал с ними. Он пообещал им, что присмотрит за сестрой, за домом, что сделает все возможное, чтобы им было на что перезимовать.

Ответственность, которую принял на себя мальчик, сделала его взрослее. Маришка сразу приняла такую расстановку и почитала старшего брата, как отца. Но и требовала с него, соответственно, как с отца. Пиотта старался, как мог. Маришка не знала ни в чем отказа. Любое ее желание брат старался выполнить. К концу лета сестра уже реже вспоминала родителей.

День за днем проходило лето, и приближались холодные осенние деньки. У Пиотты все было готово к тому, чтобы спокойно перезимовать. За все лето ему не удалось ни разу искупаться на речке, поваляться на песке. Его друзья, осиротевшие так же как и Пиотта с сестрой, тоже все лето провели в заботах. Многих забрали родственники, избежавшие эпидемии, но большинство остались в деревне, предоставленные самим себе. Оставшиеся взрослые пытались помогать детям, преимущественно, дельными советами. Церковь, взявшая на себя функции администрации деревни, организовала небольшой рынок. Все, кто имели излишки в чем-либо, могли принести их и обменять на необходимые вещи. Пиотта обменял часть своего угля на крупы и жиры. Всего остального по мнению мальчика, у них было в необходимом количестве.

Наступила осень, и зарядили дожди. Пиотта, наконец, смог вздохнуть свободно и заняться ничегонеделанием. Раз в день он выбегал к поленнице, набирал охапку дров, которую хватало на поддержание тепла в доме на целый день, а также приготовить котелок каши. Сестра, с утра до вечера, играла со своими куклами, и доставала брата разными глупыми вопросами. Раз в неделю, сельский пастор проводил обход домов, где остались сироты. Он присматривал, чтобы дети не остались без еды, без тепла и просто для порядка. В последнее время стали доходить сведения и воровстве и разбоях в деревушках. Лихой народ, загнанный властями глубоко в леса, обнаглел от безнаказанности и стал нападать на беззащитные дома сирот, выгребая все до последнего. В их деревне таких случаев пока не было, но пастор велел держать ухо востро и обо всех подозрительных людях докладывать.

Одним дождливым утром, детей разбудил шорох на их крыльце. Кто-то упорно топтался, но не стучал, и не пытался войти. Сердце Пиотты заколотилось тревожно. Он приоткрыл окно на зады и приказал сестре бежать, если в дом попытаются забраться воры. А сам прихватил топор и приблизился к двери. Половица скрипнула под ногой и шорох на крыльце затих.

— Кто там? Я сейчас отца разбужу, и он вам даст! — В ответ раздалось жалобное собачье поскуливание.

Пиотта приоткрыл дверь на толщину пальца и подпер ногой. На крыльце сидел мокрый и грязный щенок. Он вилял своим хвостом, оставляя на досках крыльца грязные разводья. Щенка трясло от холода, но он старательно изображал радость и благодушие. Собачьи глаза смотрели прямо в глаза мальчика, ища в них хоть какой-нибудь намек на расположение. Сердце ребенка сжалилось над бедным животным, но трезвый расчет говорил, что лишний едок им совсем не нужен.

— Ой, Пиотта, какой красивый пес. — Непонятно, где Маришка рассмотрела красоту под слоем грязи. — Смотри, у него Листок прилип.

С тех пор у них появилась собака. Отмывшись, щенок действительно показался красивым. Серый, с большими белыми пятнами. И характера он был ненадоедливого. Еду он тоже отрабатывал. За время своих скитаний, щенок от нужды научился ловить голубей, и теперь снабжал свою новую семью свежим птичьим мясом.

— Если бы не Листок. — Такую кличку дали собаке за тот прилипший листок. — Я бы так и ела твою дурацкую кашу!

— А Листку нравится, как я готовлю.

— Потому что ты готовишь собачью еду.

Наступила зима. Трескучие морозы менялись метелями, после которых заметало все дорожки напрочь. Приходилось их расчищать. Пиотте было тяжело управляться с большой отцовской лопатой, и к середине зимы он плюнул на эту затею. До поленницы и туалета добирался поверху самостоятельно, а вот Маришку приходилось возить на санках. Хитрая сестра иногда пользовалась добротой брата. Она просилась в туалет так, что казалось, сейчас она не успеет. Пиотта одевался сам, одевал сестру и тянул ее на санках, по пояс в снегу, до туалета.

— А я перехотела уже. — Нередко таким был ответ сестры на предложение пройти в туалет.

Пиотта откопал в старом хламе дырявый котелок, отделал края мешковиной, чтоб не резали, и сделал сестре горшок. Маришка немного сопротивлялась, но уступила брату.

Зима немного продлила детство осиротевших ребятишек. Весна вместе с теплом принесла взрослые заботы. Бурно начавшаяся весна затопила талыми водами надворные постройки, погреба. Пиотта с утра до вечера пропадал на дворе, запружая и перенаправляя настырные потоки. В итоге он сохранил запасы репы и картошки, зимовавшей в погребе, и остатки пшеницы, хранящиеся в деревянном ларе, в сарае. Когда установились теплые дни, и подоспела земля, Пиотта с сестрой взялись за посадку картошки. Пиотта выполнял работу за отца, копал ямки, а Маришка бросала туда картофелины. Взрослые, чтобы помочь детям, организовали общину. От детей требовалось сдать пшеницы, кто сколько сможет, в обмен на нее, осенью им полагалась мука, в соответствии со сданной долей.

Одним погожим деньком, когда дети копались в огороде, к дому подъехала лошадь, запряженная телегой. В телеге сидела тетя Марита, родная сестра матери, живущая в городе. По ее протекции мать Пиотты и Маришки смогла устроиться на работу, в дом богатых людей. У тети Мариты было две дочери, однако она была без них. Пиотта и Маришка бросили работать и стояли в ожидании. Тетка зашла в калитку и внимательно осмотрелась. Затем она подошла к племянникам. В ее глазах стояли слезы. Она обняла обоих и всхлипнула.

— Не думала, что увижу вас. Как же вы перезимовали, бедняжки? — Тетя Марита утерла слезы снятым с головы платком, отстранилась от детей и рассмотрела их получше.

— Хорошо перезимовали, нам помогали взрослые и церковь. Вот, даже картошка осталась и пшеницу сдали в общину, осенью мукой заберем. — тетка почувствовала перемены произошедшие с племянником.

— А у нас собака голубей ловит. — Добавила Маришка. — Мы всю зиму голубей ели.

Тетка усмехнулась, но из глаз брызнули слезы.

— Дядя Симеон тоже умер от чумы. Я одна осталась со своими девочками. — Тетка снова вытерла платком слезы.

Пиотта не зная как пособолезновать, просто опустил голову. Сестра последовала его примеру, опустила голову и ковырялась носком ноги в свежевскопанной земле.

— Ах, что же я стою! Держите гостинцы, совсем забыла. — Тетка развернула сверток, в котором лежали различные сладости.

— Ого! Смотри Пиотт! — Глаза Маришки разгорелись, она ухватила самый большой леденец грязными руками, повертела им перед братом и засунула в рот.

После небольшого перерыва, вызванного приездом родственницы, Пиотта снова принялся за работу. Маришку отправили бездельничать, а тетя Марита взялась за лопату и сама стала копать ямки. Работа пошла быстрее, и к вечеру весь огород был засажен картошкой, репой, свеклой.

Тетя Марита переночевала у них в доме, а наутро куда-то ушла. Пиотта чувствовал, что приезд тетки носит какой-то смысл. Не только поинтересоваться жизнью племянников. В обед тетка пришла вместе с пастором и главой общины. Мальчик напрягся такому официальному визиту.

— Знаешь, Пиотта, мне кажется, что следующую зиму вам будет очень тяжело перезимовать. — Тетя Марита даже раскраснелась от волнения. А пастор и глава общины покивали головами в знак согласия. — Поэтому я решила забрать Маришку к себе. Ей там будет лучше с моими девочками. А преподобный отец пообещал мне, что присмотрит за тобой и поможет всем, чем сможет. Извини, но четверых я уже не смогу потянуть.

Пиотта не сразу вник в теткину речь. Он постоял, молча, с минуту, переваривая сказанное, не зная, как на это реагировать.

— Я же останусь один. — Пиотта озвучил первое, что пришло на ум.

— Что ты, Пиотта, мы не бросим тебя, я буду регулярно приезжать с Маришкой. Если хочешь, я буду брать тебя в город?

— Пиотта, здесь ты не будешь один. Можешь приходить на общественные работы, там сейчас работают твои друзья. К твоей доле хлеба мы сможем прибавить еще немного, за труд. — Глава общины поддержал тетю Мариту.

Пиотта переводил взгляд с одного взрослого на другого. Где-то в глубине души он переживал, что не сможет прокормить сестру, однако перспектива одиночества страшила его гораздо сильнее.

— Ему надо немного привыкнуть к этой мысли и самому все обдумать, как следует. Думаю, что он согласится с нами. — Пастор говорил мягким бархатным голосом, каким обычно наставлял людей на путь истинный.

— Я останусь у вас еще на некоторое время. Помогу тебе по хозяйству, наверняка у тебя уже есть, что заштопать да подлатать. В доме приберусь, печку почищу от сажи.

Голова у мальчика пошла кругом. Он сел на крыльцо, склонил голову, чтобы никто не видел его слез и кивнул головой. Взрослые переглянулись. Пастор положил руку на плечо тети Мариты и взглядом показал ей, что беспокоиться не о чем. Затем они удалились. Тетка, закатав рукава, принялась наводить в доме порядок. Пиотта был у нее на посылках. Чувствуя свою ответственность за судьбу племянника, тетя Марита старалась сделать для него, как можно больше.

Чем дольше Пиотта думал над теткиным предложением, тем больше оно казалось ему разумным. К концу недели, он уже полностью свыкся с этой мыслью. На душе стало гораздо легче. Тетка пообещала взять его с собой, в город, на пару деньков. Походить по ярмаркам, прикупить мальчику что-нибудь из одежды и домашней утвари. Пиотта намекнул тетке, что хочет крючков рыбацких и соли. Тетя Марита пообещала ему купить это.

Первое время Пиотте было скучно без сестры. Листок, как мог, пытался скрасить одиночество мальчика. По предложению главы общины, Пиотта устроился на работу. Рано утром он вставал и вместе с собакой, спешил на общественные поля. Как-то пересекая тракт, за которым начинались посевы, им повстречалась крытая повозка. Пиотта приостановился из любопытства, желая рассмотреть ее поближе. Повозка принадлежала не бедному человеку. Сложная, витиеватая резьба, покрытая разноцветными красками, украшала бока кареты. Сама карета покоилась на пружинах, доставляя максимальное удовольствие пассажиру. Кучер, сидящий на облучке, был одет не хуже сельского старосты. Пиотта понял, что внутри кареты находится очень зажиточный горожанин. Ему стало еще любопытнее. Когда карета поравнялась с ними, шторку отодвинула изящная женская ручка, усыпанная кольцами с дорогими камнями. Затем показалось лицо красивой женщины, она мило улыбнулась, смотря куда-то под ноги мальчику. В ее руке сверкнули монетки, она бросила их в дорожную пыль. Пиотта не мог понять, с какой стати ему бросили деньги, но затем нагнулся, чтобы поднять их и обомлел. Листок стоял на задних лапах, помахивая передними для большей устойчивости. С этого момента Листок стал приносить деньги. Общественную работу Пиотта забросил, целыми днями ошиваясь на дороге. Тетка, пару раз навещала племянника, несказанно удивляясь водившимся у него деньгам. Она брала его с собой в город, где Пиотта с умом тратил заработанное. Маришка очень радовалась приезду брата, и Пиотта старался не оставлять ее без гостинца. Постепенно, мальчик втянулся в одиночество и совершенно не тяготился им. В этом даже было свое очарование. Никакой ответственности за кого-либо и хлопот меньше.

Осень, Пиотта встретил во всеоружии. Община, как и обещала, отдала свою долю, мукой. Немного, но растянуть можно. В погребе хранилась картошка, репа, капуста. На чердаке висела сушеная рыба. Мальчик даже не переживал за то, что он останется голодным. Его немного беспокоило отопление. Уголь остался еще из отцовских запасов. Его могло хватить только в условиях очень строгой экономии. Углем на зиму не запасся никто. Его просто не было. Чума, как ни странно выкосила почти всех шахтеров. В деревне не было ни одного дома, который не нуждался бы в угле. Его нехватка привела к тому, что любая мало-мальски сухая ветка в лесу была собрана и припасена на зиму. Пиотта пытался запастись дровами на зиму, но насобирал только хворост, за которым приходилось углубляться далеко в лес. Те ребята, что остались с лошадьми, уезжали подальше от деревни, где могли насобирать сухостой или большие сухие ветки. Пиотта надеялся, что и в этом году организуют ярмарку, и он сможет выменять или купить для себя немного дров.

— Эх, что же за день-то такой, никого нет. — Пиотта поежился и еще плотнее запахнул тулуп. Листок с надеждой посмотрел на хозяина. За весь день по тракту, соединяющему два соседних города, не проехало ни одной повозки. Люди, словно разом потеряли необходимость в поездках и замерли в ожидании зимы. Летом, Пиотта с Листком настолько примелькались на дороге, что многие, подъезжая к их деревне, заранее готовили монеты. — Еще немного, Листок и пойдем домой.

Ветер сменился и уже дул со стороны надвигающихся туч. В воздухе запахло прохладной влагой. Нужно было уходить домой, чтобы не остаться застигнутым непогодой, но Пиотта медлил. Какое-то чувство заставляло мальчика ждать неизвестно чего. Внезапно, на дороге показался человек. Пиотта попробовал проморгаться. Уж больно неожиданно появился человек. Пиотта, для верности потер глаза. Человек не исчез, а даже наоборот, продолжал приближаться, интенсивно помахивая правой рукой. Пешеходы никогда особо не интересовали мальчика. Если человек пеший, значит, у него самого денег нет. Или бродяга, или пущенный по миру крестьянин.

— Сейчас, Листок, дождемся вон того и домой пойдем. — Без особой надежды в голосе обратился мальчик к собаке.

Чем ближе подходил человек, тем необычнее он казался мальчику. Странного покроя и расцветки одежда, выдавала в нем человека издалека. Хотя Пиотта и повидал разных людей в городе, но одетых в такое, никогда. Человек нес большую сумку на своей спине, что тоже было очень необычно. В левой руке он держал продолговатый непонятный предмет, предназначение которого с такого расстояния Пиотта не разобрал. Когда до незнакомца осталось шагов десять, мальчик даже привстал. Человек не был бродягой, ни разорившимся крестьянином, но и на городского богача совсем не походил. Листок понял, что пора работать и встал на задние лапы. Незнакомец добродушно заулыбался. Поравнявшись со странной парочкой, явно выпрашивающей милостыню, незнакомец остановился и скинул со спины огромную сумку.

— Доброго дня вам, господа хорошие!

— И вам того же. — Пиотта обратил внимание, что незнакомец говорит знакомыми словами, но с сильным акцентом.

Пока необычный путник копошился в своей сумке, Пиотта рассмотрел его основательно. Необычная одежда, с большим количеством карманов и разноцветной окраски. Светло-зеленая с темно-зелеными и коричневыми пятнами. Ботинки с высоким голенищем как сапоги, но на шнурках, как кители военных. Сумка была того же цвета, что и одежда. Странник приставил к ней предмет, назначение которого Пиотта не понял даже вблизи. Все в этом незнакомце казалось чужим и необычным. Наконец, мужчина что-то выудил из своей бездонной сумки и вручил мальчику.

— Держи, леденцы, с собой беру, чтоб в дороге не скучно было, а это тебе, сухарик. — Пес на лету подхватил причитающееся ему угощение. Пиотта взял в руки цветастый пакет с леденцами. Никогда прежде ему не доводилось держать в руках такую красивую вещь. Пакет из странного материала, прозрачного, как стекло, но мнущегося как ткань, с яркими рисунками ягод и надписями на непонятном языке. Пиотта повертел его, не зная, с какой стороны открыть.

— Давай я. — Незнакомец протянул руку. Пиотта отдал ему пакет. Мужчина грубым движением разорвал упаковку и вернул ее мальчику. — Угощайся.

Пиотта почувствовал душистый запах, доносящийся из внутренностей пакета. Он приоткрыл и увидел внутри множество небольших пестрых вещиц, так же завернутых в прозрачный материал с рисунком. Мальчик зачерпнул пятерней «вещицы» и извлек их на белый свет. Он держал перед собой сжатый кулак, из которого во все стороны торчали хвосты фантиков. Пиотта был в замешательстве, не зная, что делать с этим добром. Мужчина добродушно усмехнулся.

— Открывай конфету и клади ее в рот. — Незнакомец достал из пакета одну конфету, развернул ее и положил в рот.

Пиотта ссыпал назад все конфеты и замер перед выбором. Зеленые, красные, желтые обертки манили своей красотой, и мальчику было трудно выбрать. Наконец, он определился и взял красную. Вкус конфеты оказался под стать обертке, сильный, яркий. Пиотта даже зажмурился и втянул носом воздух. «Леденец», как назвал его незнакомец, имел сказочный вкус. Прежде, Пиотте доводилось много раз пробовать похожие конфеты, но все они представляли собой жареный сахар, разной степени кондиции. А в этой конфете удалось сохранить вкус настоящих ягод, и даже усилить его.

Первые капли дождя упали на дорогу. Незнакомец посмотрел на небо, затем на мальчика.

— Тебя как зовут?

— Пиотта.

— Очень приятно. А меня Владимир. Послушай, Пиотта, кажется, надвигается ненастье, твои родители не позволят мне переждать его у вас? Мне даже сарай или сеновал крытый подойдет?

Мальчик замер, не зная, что ответить. С одной стороны ему было боязно пускать взрослого человека к себе домой, но с другой — его манила огромная сумка незнакомца. Кто знает, сколько чудес в ней еще могло находиться. Пиотта вытер набежавшие от удовольствия сопли, рукавом тулупа, приподнял край шляпы и пытливо посмотрел в глаза Владимиру. Если бы он заметил хоть что-нибудь неприятное во взгляде незнакомца, то непременно отказал. Однако, взгляд Владимира излучал только доброжелательность.

— Нет у меня родителей, умерли они от чумы прошлым летом. Одни мы с Листком живем во всем доме. Так что в сарае ночевать не придется.

— Я сожалею. Я не стесню тебя, и даже приготовлю ужин.

Дождь припустил сильнее. Ледяные капли пробирали до самых костей. Владимир выудил из бокового кармана рюкзака непромокаемую накидку и набросил на Пиотту.

— Это чтоб тулуп твой не промок, а то не высушишь его путем, завоняет чего доброго.

— Не завоняет, я его на печку стелю, и сплю на нем, к утру высыхает обычно.

— Ну, все равно, не помешает. Далеко еще идти?

— Пришли уже. — Пиотта показал рукой на дом.

Владимир отметил, что дом и огород у мальчишки находятся в хорошем состоянии, совсем не скажешь, что он сирота. Ботва, оставшаяся от картофеля и бахчей, сложена кучкой в углу огорода. Грядки вычищены до блеска, ни единой травинки не торчит.

— Сам порядок наводил, или помогал кто? — Владимир, был уверен, что мальцу обязательно должен кто-то помогать из взрослых.

— Да сам я все. Я и при родителях почти все сам делал. Они у меня только на выходных приезжали. Мать в городе работала, а отец на угольной шахте. Тетка моя, по матери, сестру в город забрала, она приезжала два раза летом. Но она по дому больше все, да по стирке.

— А чего сестру забрала?

— Маленькая она у меня еще, четыре года, боится тетка, что вместе мы не прокормим себя. Это зря, конечно. Еды у меня и на троих хватит, вот угля и дров в обрез. Весь лес вычистили, у кого лошади есть. А у меня нет. От отца осталось угля немного, да веток абы каких по лесу насобирал. Если зима суровая будет, не дотяну. Придется сараи разбирать.

Скрипнув половицами, Пиотта и Владимир поднялись на крыльцо, крытое резным навесом. Владимир стряхнул с непромокаемой одежды капли. Пиотта скинул засов и открыл дверь в сени.

— Разувайся здесь, я недавно полы помыл. — Сказал Пиотта непререкаемым тоном хозяина дома.

— Как знакомо, прямо как моя сестра. — Ответил Владимир, развязывая шнурки ботинок.

Владимир пригнулся, чтобы не удариться о низкую притолоку и вошел внутрь. В избе царил полумрак, отчасти вызываемый пасмурной погодой, отчасти небольшими окнами. Типичная «пятистенка», каких и в Сибири еще полным-полно осталось. Задняя изба, передняя изба и между комнатами одна печка, обогревающая весь дом. В задней избе висели плетеные косы лука и пучки сухой травы.

— Проходи, садись. — Пиотта указал мужчине на место за столом. — Я пойду дров немного принесу.

Владимир скинул тяжелый рюкзак с плеч, приставил к нему железный продолговатый предмет, скинул куртку и прошел к предложенному месту. «Кухонный гарнитур» (Владимир усмехнулся про себя такому сравнению) представлял собой набор из четырех дубовых стульев и дубового стола. Неподъемные стулья, сделанные без единого гвоздя, могли служить не одному поколению предков Пиотты. То же относилось и к столу. Владимир осмотрел комнату. Возле печки, беленой мелом, стоял небольшой столик с посудой. Три чугунных котелка, разных размеров, стояли один в другом. Из верхнего торчала ручка деревянного половника. Несколько мелких глиняных тарелок и несколько глубоких деревянных, стояли отдельными стопками. Рядом с ними лежали деревянные ложки. Владимир подумал, что по домашней обстановке и утвари сложно определить эпоху этого мира. В его деревне и сейчас можно встретить старушку, готовящую в чугунном котелке.

Вошел Пиотта с охапкой хвороста. Пронес их до печки и сразу же стал заталкивать внутрь. Затем нашарил под лавкой пучок каких-то древесных очесов, оторвал от общей кучки небольшую часть, расправил ее поудобнее, и положил перед поддувалом печи. Затем достал обработанный кусок камня и предметом, типа напильника, стал резким движением высекать искры. Искры летели слабо и очесы никак не разгорались.

— Подмочило кремний немного, сейчас просохнет, и высечем нормальный огонь.

— Можно не ждать, я же странствую и не полагаюсь на случай. У меня спички есть охотничьи.

Все предметы первой необходимости, лежали у Владимира в боковых карманах рюкзака, чтобы не переворачивать вверх дном содержимое, каждый раз, как что-то понадобится. Мужчина достал коробок спичек, поднял очесы с пола и затолкал их под охапку хвороста. Чиркнул спичкой и поджег. Огонь разгорелся сразу же. Пиотта с любопытством посмотрел на предмет в руках Владимира.

— Держи. — Мужчина протянул Пиотте спички. — Пользуйся ими только в крайнем случае. На дольше хватит.

Огонь дружно занялся. Пламя зашумело, затрещало, но через пять минут стало опадать. Владимир открыл дверку печи. Мелкие дровишки проваливались в решетки колосников, не успевая нагреть печь. Такой мелочи может понадобится очень много, даже для того, чтобы вскипятить чайник.

— А у тебя есть дрова покрупнее?

— Нету, только эти, да уголь еще. Я же говорил, весь сухостой собрали те, у кого лошади есть. У меня нет. Откуда смог, оттуда и принес. Я все ждал, что на ярмарке дрова будут менять, но никто не принес, самим не хватает, наверно. Разберу сарай на дрова. А весной и летом заработаем с Листком денег, да купим досок в городе, чтобы построить новый сарай.

— Но если такая ситуация напряженная с дровами, почему бы не срубить обычное дерево.

— Вы наверно издалека, раз не знаете, что рубить деревья в нашем лесу нельзя. Они все принадлежат князю Казимиру. Нужно написать прошение, чтобы получить разрешение, и если князь даст его, то лесничий с княжеской печатью отметит все пни срубленных с княжеского разрешения деревьев. А если князь увидит, что есть пень без его печати, то выпорет всю деревню.

— Очень строг ваш князь. С таких все «гринписы» и начинаются. — Прокомментировал ситуацию Владимир, глядя, как проваливаются в печку последние прогоревшие угли. — На таких веточках уголь не разгорится. Давай, завтра попросим у кого-нибудь лошадь и съездим за дровами?

— Так не дадут же, они сами дров хотят набрать. Зажмут, я просил уже.

— Так мы их подкупим на что-нибудь?

— Не знаю, вокруг все собрали, если только на чужую территорию лезть, так можно и стрелу промеж глаз получить.

— За это не переживай. Я знаю кучу мест, где можно и дров набрать и стрелу не получить. Давай оставим эту проблему на завтра, а сейчас неси еще охапку своих жидких веточек. Согреем кипяточку и чайком побалуемся.

Пиотта шмыгнул на улицу, а Владимир полез в свой рюкзак. Пока мальчик отсутствовал, мужчина разложил на столе разноцветные упаковки. Пиотта зашел с большой охапкой хвороста, и его взгляд сразу упал на стол. Он даже споткнулся в дверях и чуть не упал, заглядевшись на красочные коробочки и баночки. Владимир улыбнулся, поняв чувства мальчика.

— Ставь котелок с водой, лапшу заварим и чай попьем.

Пиотта, как гуттаперчевый мальчик, поворачиваясь корпусом, но, не сводя глаз со стола, схватил котелок и выбежал на улицу. Пока он отсутствовал, Владимир затолкал хворост в печку, который нехотя разгорелся от почти прогоревших угольков. Пиотта занес котелок. Поднял его ухватом и поставил в печь.

— Пока закипает вода, расскажи мне о себе, Пиотта. — Владимира на самом деле заинтересовала жизнь мальчика.

Пиотта сел напротив, все еще не сводя глаз с красочных коробочек и баночек.

— Когда ты ел сегодня?

— Утром, перед тем, как идти на дорогу с Листком. Карася сушеного с собой брал еще.

— Тогда аппетит не испортишь, возьми вот это. — Владимир пододвинул мальчику шоколадный батончик. — Откусывай понемногу, кто знает, как отреагирует твой организм на необычную пищу.

Пиотта схватил батончик, аккуратно раскрыл его, бережно отодвинул обертку в сторону и откусил. Причавкивая, как поросенок, он смаковал неведомый продукт, почти ничего не стоящий в тех местах, откуда прибыл Владимир.

— Что ж, пора услышать твой рассказ.

Пиотта начал свой рассказ. Вначале он сбивался, не знал с чего начать, но затем в голове выстроилась целостная картина его жизни, и он пошел рассказывать, как по-писанному. Ко времени закипания воды в котелке Владимир знал всю историю жизни мальчика. Доля досталась ему нелегкая, но так случилось со многими детьми, проживающими вокруг.

Бурлящий кипяток выплеснулся из котелка на раскаленную поверхность и зашипел. Пиотта подхватился и побежал к печке. Сунул ухват и вынул парящий котелок.

— Надо накрыть чем-нибудь, чтобы не остыл быстро?

— Я его потом с краю поставлю, там он долго не остынет.

— Хорошо, давай тарелки, вон те, деревянные, сейчас я угощу тебя прекрасным блюдом — лапшой быстрого приготовления.

Пиотта схватил со столика две тарелки и заинтригованно поднес их Владимиру. Мужчина взял цветастый пакетик с изображением сочной куриной голени, разорвал его и высыпал содержимое в тарелку. Откусил край пакетика со специями и жиром, и тоже высыпал в лапшу. Повторил те же действия со вторым пакетиком. Подошел к котелку и зачерпнул деревянным половником кипяток. По дому распространился аромат специй.

— Химия, конечно, но изредка есть можно. К тому же прекрасно подходит для походов. — Из этого комментария Пиотта не понял ровным счетом ничего. — Пять минут ожидания и ужин готов. Пока лапша настаивается, я расскажу тебе, о том, что лежит в этих красивых упаковках. Это. — Владимир поднял синюю с белым баночку. — Сгущенка. Мечта моего детства. За пять баночек мог продать родину. Это сладость, как и большинство разложенного тут. Это. — Владимир поднял плитку в зеленой упаковке. — Шоколад с орехами. Сладкий и богат серотонином. Будешь есть шоколад, никогда злиться не будешь. Это вафли. Слаще чем печенье, но могут быть приторными, хорошо употреблять с несладким чаем. Это — печенье. Не такие сладкие, как вафли, но подходят для долгого чаепития перед телевизором. — Владимир осекся. — На печке, долгими зимними вечерами. Я думаю, что печенье и у вас делают? — Пиотта утвердительно кивнул головой. А это — консервы, рыба в масле. Несладкая, но тоже вкусная. Килька в томате — вообще шедевр, особенно если до дома еще три дня идти, а ничего другого из еды не осталось. Шучу. Тушенка — в этой маленькой баночке уместилась почти половина туши поросенка. Опять шучу, но тушенка очень хорошая вещь для дальних путешествий. И наконец — чай в пакетиках с ароматом малины. Когда ты замерз или устал, брось один пакетик в кипяток и выпей его, на выбор: со сгущенкой, с шоколадкой, с вафлями или печеньем, и ты снова согреешься и взбодришься.

Пиотта слушал, открыв рот. Владимир заглянул в тарелку с лапшой.

— На вид, готово. Хлеба у меня нет, только сухари. Ты как, ешь сухари?

— А то! Я все ем.

— Тогда, предлагаю отведать сего блюда. На выбор предлагаю открыть рыбу в масле или томате. — Пиотта кивнул головой в знак согласия.

Владимир достал большой нож и проткнул банку с рыбой в масле. Затем разрезал и отогнул крышку. Мальчик с благоговением смотрел на действия странника. Страх перед тем, что незнакомец может оказаться опасным, прошел полностью. Пиотте даже показалось, что присутствие взрослого человека в доме возвращает его в беззаботные детские времена. Владимир поставил открытую банку на середину стола.

— Предлагаю приступить к ужину. — Владимир достал свой многофункциональный перочинный нож, вынул из него вилку и подцепил лапши из тарелки.

Пиотта попытался подцепить своей деревянной ложкой хоть сколько-нибудь лапши, но та упрямо вываливалась назад в тарелку. Владимир засмеялся над бесплодными попытками мальчика.

— Держи, думаю, с тебя начнется культура использования вилок в вашем мире. — Мужчина обтер вилку о чистую тряпицу и передал ее мальчику.

Пиотта, вначале неумело, но потом все сноровистей обращался с незнакомым инструментом. Он громко хрустел перемалываемыми сухарями, подобно пылесосу втягивал лапшу с вилки. Лицо его раскраснелось от горячего. Пиотта шмыгал носом и постоянно подтирал выступающие сопли рукавом. Ел он с превеликим аппетитом. Когда лапша в тарелке закончилась и осталась одна жижка, Пиотта схватил свою деревянную ложку и дохлебал остатки. Затем, громко поставил пустую тарелку на стол и переключился на консервы, которые вмиг опустели. Пиотта откинулся на стуле и осоловело посмотрел на Владимира.

— Ну, как, наелся?

— Ага, очень вкусно, только спать захотелось.

— Сейчас еще чай попробуешь и можешь ложиться.

По дому разошелся аромат фруктового чая. Пиотта уже перехотел спать и ожидал в нетерпении нового ощущения. Владимир раскрыл все упаковки со сладостями, вскрыл банку сгущенки и выставил на стол. Придвинул к мальчику кружку с парящим чаем.

— Осторожно, очень горячо. Вначале откусываешь сладость, а потом запиваешь чаем. — Владимир взял печенье, откусил немного и запил. Пиотта повторил. Он перепробовал все, что положил на стол Владимир. На лбу и носу мальчика выступили капельки пота. Однако доедать все мальчик не стал.

— Почему не доедаешь? — Осведомился Владимир.

— Не лезет уже, и сестре хочу оставить. Она тоже такого не ела никогда. Можно?

— О чем вопрос, конечно можно. Передай ей целую банку сгущенки. — Владимир залез в рюкзак и достал еще одну банку.

— Спасибо! — Мальчик схватил банку, сгреб со стола все, что не доели и унес прятать в другую комнату.

Изба, со второй охапки хвороста нагрелась, стало тепло и уютно. Осенний дождь стучал в окно, и оттого дома становилось еще уютнее. Пиотта постелил отцовский тулуп на печь и забрался на него спать. Владимиру он отвел место в передней комнате, на родительской кровати. Прежде, чем уснуть Владимир поразмышлял о судьбе мальчишки. Парень смышленый, но без взрослых ему будет трудно. Нужно проведать его посреди зимы, а завтра непременно решить вопрос с дровами. Негоже топить таким хворостом.

Пиотта проснулся, потянулся, вспомнил про вчерашние события, соскочил с печки и пробежал в переднюю избу. Там никого не было, кровать стояла заправленной. Мальчик побежал на улицу и в сенях наткнулся на рюкзак. Он открыл дверь и увидел Владимира, по пояс голого, плещущегося холодной водой из бадьи. Мужчина фыркал и охал, но явно наслаждался процессом. Пиотту передернуло. Владимир заметил его и помахал. Мальчик помахал в ответ.

— Неси дрова, ставь воду, сейчас позавтракаем и пойдем насчет лошади договариваться.

Пиотта, стараясь игнорировать холодный и сырой воздух осеннего утра, прошел в сарай и вернулся с охапкой хвороста. Через полчаса на столе стояли два «дымящихся» бокала, и упаковка печений.

— Кого можешь порекомендовать посговорчивее, чтоб лошадь дали? — Владимир обратился к Пиотте, с удовольствием отхлебывающим чай.

— Можно у Захария спросить, он с братом тоже без родителей остался. Можно у Гуньков спросить, до чумы их все добрыми считали. Пастор держит лошадей, но вам к нему лучше не ходить.

— Это почему?

— Он просил обо всех подозрительных людях докладывать, потому что лихие люди из леса стали выходить и грабить дворы. А вы выглядите немного подозрительно, не по-нашему.

— Хорошо, пастора не трогаем. Начнем, с тех, кто ближе, а там посмотрим.

— Может, вы переоденетесь в одежду отца, он был вашего размера, а то нам точно лошадь не дадут. — Пиотта поднял крышку сундука.

Захарий, оказался пареньком, по виду года на три старше Пиотты. Он не по годам вел себя основательно, словно убеленный сединами отец семейства.

— Нету там дров никаких. Я всю округу объехал по нескольку раз. Все собрали. Хотел уже к лесничему с просьбой ехать, да повстречал в лесу мужика из Строглово. У него картошка совсем не уродилась, погнила в низинке. Мы вот с ним и сделали обмен. А так и я не знаю как зимовал бы. Братку жалко, я-то уже большой. — Маленький брат Захария, лет пяти, услышав, что о нем упомянули, привстал с кучи песка и подошел к брату. — Только по деревням ездить осталось, может там предложат дельное?

Пиотта безысходно посмотрел на Владимира.

— Послушай, Захарий! Ты просто дай нам телегу с лошадью, а дрова мы найдем где взять. Нам больше лошадь нужна. А ты в долгу не останешься. Мы тебя хорошо отблагодарим. — Захарий удивленно посмотрел на Пиотту, заметив нездешний выговор мужчины. — Держи задаток. Остальную часть отдадим дровами. — Владимир протянул Захарию яркий небольшой предмет. — Зажигалка.

Захарий взял необычную вещь. Покрутил, повертел ее в руках, совершенно не представляя, как с ней обращаться. Владимир жестом попросил вещицу назад. Захарий отдал. Владимир показал как ее нужно разместить в ладони, положил большой палец на колесико и крутанул. Небольшое пламя выбилось из яркого предмета. Захарий отпрянул от неожиданности. В его глазах зажегся интерес. Владимир это заметил.

— У кого ты говоришь, можно еще спросить лошадь? — Обратился с нарочитым вопросом к Пиотте Владимир.

— У Гуньков.

— Не надо к Гунькам, я слышал, что лошадь их приболела, еще падет по дороге. Согласен. Забирайте мою Пчелку, на сутки даю. — Захарий протянул одну руку к зажигалке, а другой передал сбрую, запряженной в телегу Пчелки, в руки Пиотты. — Не забудьте овса ей дать, а то привередничать будет.

Пиотта принес из сарая большой топор и двуручную пилу. Владимир достал из бездонного рюкзака небольшой котелок и несколько банок консервов. Закинул за плечо предмет, назначение и название которого Пиотта еще не успел узнать. Они сложили свою кладь на дно телеги, уселись по краям ее, и, дернув вожжи, тронулись в путь.

Телега, скрипя несмазанными колесами и трясясь на ухабах плохо скрепленными бортами, уезжала все дальше от села. Листок привязался бежать следом. Через некоторое время он устал, и мальчик подсадил его в телегу. Пес важно прошел в переднюю часть и, щурясь на встречный ветер, смотрел вперед. Пиотту разбирало любопытство. Ему хотелось узнать о незнакомце как можно больше.

— А как далеко вы живете от наших Копачей?

Владимир, прежде чем ответить усмехнулся и задумался.

— Вообще, я живу очень далеко. Если ты соберешься придти ко мне в гости, то никогда не дойдешь. Но с другой стороны я живу достаточно близко. Я могу придти к тебе за несколько часов, если у вас имеют понятие о таком измерении времени. Но измерить расстояние от моего дома до твоего, скорее всего, невозможно. — Владимир посмотрел на реакцию мальчика. Тот сморщил лоб, пытаясь понять сказанное.

— Не понял. Это намного дальше, чем наш Козельск?

— Я не знаю, где находится ваш Козельск, но только так мерить не получится. Для тебя — дальше, а у меня, как выйдет. Захочу — быстро дойду, захочу — буду наслаждаться дорогой, тогда получится гораздо дольше.

— Я совсем не понимаю. Может, вырасту, понятней будет. — Пиотта замолчал на время. — Я бывал на ярмарках в городе, и ни разу не видел там таких пестрых оберток, как у вас. И про чай я не слыхал. Мои родители пили траву, собранную в лесу или в поле. Чабрец, душицу и еще какие-то травы. Но такого вкусного чая мы не пили никогда. И эту…сгущенку в железной банке я никогда не видел.

— Неудивительно, Пиотта, где ты был, кроме Козельска и своих Копачей? Мир намного больше, чем ты себе можешь представить, и в нем очень много интересных вещей, о которых мы не слышали.

— А что это за штука, которую вы вешаете на плечо? — Пиотта ткнул пальцем на продолговатый железный предмет.

— О, это очень опасная вещь. Она называется — винтовка, или карабин. Мне она нужна для охоты и самообороны. У ваших воинов должны быть луки, скорее всего?

— Раньше были, говорят, сейчас все с арбалетами ходят.

— Так вот, арбалет, постоянно улучшаясь, может стать такой вот винтовкой. Стреляет дальше, точнее и быстрее. Когда мы отъедем от деревни достаточно далеко, я покажу тебе, как работает эта штука.

Лесная дорога, устланная разноцветными опавшими листьями, петляла между вековыми деревьями. Пиотта замолчал, размышляя над сказанным Владимиром. Владимир в свою очередь, тоже затих. Его взгляд рассеялся и смотрел в никуда. Со стороны казалось, что человек находится без сознания, только с открытыми глазами. Мужчина сидел к мальчику спиной и тот не замечал ничего необычного. Вдруг, Пиотта завертел головой, осматриваясь по сторонам.

— Владимир! — Обеспокоенно окликнул мужчину Пиотта. — Я не узнаю эти места? За поворотом должен быть Волчий Лог, а это совсем другое место. Я в своем лесу все знаю, это не наш лес!

Владимир встрепенулся, словно вышел из сна.

— Не волнуйся Пиотта, мы едем туда, где остались дрова, в вашем лесу их уже не осталось, ведь правда?

Пиотта опасливо посмотрел на Владимира. Ему хотелось верить, что мужчина именно тот человек, за кого себя выдает.

— Ты кто, леший, морок, нечистый? Только лешие или мороки могут водить по лесу, чтобы человек заблудился и сгинул.

— Успокойся Пиотта! Я не леший, и не морок, и тем более не нечистая сила. Как ведут себя животные рядом с этими персонажами, а? Сейчас бы эта Пчелка погнала нас куда не следует, а то ведь смотри, идет себе спокойно, никого не боится, и тебе не стоит меня бояться. Листок тоже спокоен. Мир не такой, как тебе видится из твоих Копачей. Гораздо больше, если не сказать — бесконечнее. Просто сейчас ты узнаёшь немного больше, чем любой из вашей деревни.

— А куда делся Волчий Лог? — Не успокаивался мальчик.

— По той дороге, мы никогда не приедем в место, где можно разжиться дровами, поэтому я немного изменил путь.

— Но там одна дорога, мы не сворачивали в лес?

— Пиотта, давай, ты будешь мне доверять, а я помогу тебе с дровами. Я не смогу объяснить тебе, каким образом я выбрал другую дорогу. Просто смотри по сторонам и наслаждайся окружающими пейзажами. Можешь задавать мне вопросы на разные темы, я постараюсь ответить, только не волнуйся, никакой опасности для тебя нет. Хорошо?

Пиотта критично осмотрел Владимира, словно увидел его заново. Прикинул расстояние до топора и будто случайно подсел поближе к нему. В голове мальчика пронесся вихрь мыслей, в основном, сожаление о затеянном мероприятии. Нужно было принять гостя, дать ему кров на ночь и утром отправить восвояси. Владимир снова замер. Пиотта беспокойно озирался, стараясь увидеть следы морочащего наваждения. Дорога шла по почти такому же осеннему лесу, к какому с детства привык мальчик. Но все равно, это был не его лес. Изредка попадались неизвестные деревья. Даже сосны, к которым он привык, отличались от тех, что росли в его лесу. Приближался полдень, утренний туман рассеялся, и стало немного припекать. Владимир скинул тулуп и остался в камуфляжной куртке.

Лошадь зашла в поворот и вывезла своих пассажиров на большую поляну выгоревшего леса. Черные, обгорелые стволы деревьев, стояли как кресты на кладбище. Лиственные деревья, погибшие в огне, были похожи на ажурные кресты, благодаря оставшимся ветвям. А хвойные деревья, походили на свечи, поставленные гигантами за упокой чьей-то души.

— Ну вот, смотри, сколько дров есть в этом лесу! На всю деревню хватит, и еще останется.

Пиотта спрыгнул с телеги, за ним Листок. Мальчик подбежал к ближайшему дереву, провел ладонью по обгоревшему стволу, затем осмотрел ладонь, она осталась чистой.

— Давно пожар был, золу всю смыло. И поросль уже лезет. — Со знанием дела заключил юный следопыт.

Владимир остановил повозку и достал инструмент.

— Пиотта, возьми мой топор и лезь вон на те деревья, рубить ветки. — Владимир указал на стоявшую особняком, обгоревшую группу кленов или ясеней. — А я буду рубить эти мачты. Будь внимателен, чтоб не зашибло ненароком. Ну как, страх прошел?

— Еще не совсем, но я доверяю Листку, он у меня плохих людей издалека чует, а на вас он ни разу не тявкнул. Если здесь не колдовство какое сильное, то вы — хороший человек. — Пиотта подбоченился, желая продолжить философствование на тему оккультизма, но Владимир перебил его.

— Стоп, времени у нас в обрез, расходимся по своим местам. Через три часа обед, тогда и поговорим.

Поляна наполнилась стуком топоров. Пиотта старался, как мог. Пересохшее дерево звенело, но понемногу поддавалось его усилиям. Вниз, одна за другой, падали ветки. Вскоре, раздался треск, и упала первая сосна, сбившая по дороге еще немного веток. Через три часа, как и положено Пиотта увидел дым разгорающегося костра.

— Бросай стучать, как дятел, иди, отдохни немного. — Владимир позвал мальчика.

Пиотта с удовольствием бросил работу и слез с дерева. Рука уже с трудом поднималась. Топор, казавшийся в начале работы легким, теперь весил целый пуд. Вокруг костра лежали три срубленных сосны.

— А князь не накажет нас потом за это? — Пиотта махнул рукой в сторону сосен.

— Это место не находится под юрисдикцией князя. Если хочешь знать, то здесь людей вообще нет. Только дикая природа и ей совершенно наплевать, на то, что два человека рубят сухостой в ее лесу.

— Я начинаю привыкать, что вы говорите непонятными загадками. Раз вы так говорите, значит, так оно и есть. Когда стану взрослым, пойму.

— Вот именно, а сейчас будь полезным, принеси мне пару веток потолще, чтобы угли подольше не прогорали.

Мальчик подхватился и через мгновение вернулся, таща за собой, срубленные им кленовые ветви.

— Ого, а ты молодец, такие толстые осилил. Неси пилу, мы их сейчас распилим, а то топор уже в руке не держится.

Пиотта имел большой опыт владения двуручной пилой, как и Владимир, проживший большую часть жизни в сибирской деревне. Ветки удалось перепилить в мгновение ока. Получившиеся чурбачки Владимир расколол пополам и подбросил в костер. Неподалеку от горелой поляны протекал ручей с кристально чистой водой. Владимир набрал полный котелок воды и подвесил его над костром.

— Ну, все, ждем, когда закипит, бросим ингредиенты и пообедаем. А пока я покажу тебе, как управляться с винтовкой, как и обещал.

Владимир взял в руки небольшой чурбак и отнес его метров на тридцать в сторону. Затем вернулся и взял в руки карабин. Отсоединил магазин и вынул патрон.

— Смотри, это патрон. Внутри него находится заряд, который взрывается и толкает вот эту пулю, через ствол. — Владимир свое объяснение дублировал руками. — Ствол служит направляющей для пули, поэтому, ствол нужно наводить на цель. Для этого на оружии имеются специальные приспособления. Целик с прорезью и мушка. Их совмещают и подводят под цель. Сейчас я тебе покажу, только уши зажми, будет очень громко.

Владимир встал на одно колено, приподнял карабин, обвил в натяг ремень вокруг левой руки и приложившись правой щекой к прикладу, замер. Пиотта понял, что мужчина целится в чурбак, но как-то невероятно было, что он сможет попасть из этого необычного оружия так далеко. Грохнул выстрел. Пиотта присел от неожиданности, а Листок дал деру в лес.

— Смотри. — Владимир махнул в сторону стоявшего чурбака. Его там не было. — Сейчас принесу, покажу.

В чурбаке зияла сквозная дыра. Пиотта вертел его, осматривая со всех сторон. Он никак не мог поверить, что маленькая и безобидная с виду железная пуля, как ее назвал Владимир, может пробить довольно толстый чурбак. А сколько грохоту она наделала. У мальчика до сих пор свистело в ушах.

— Ну как? Сила! В умелых руках, очень грозная вещь. Хочешь попробовать? — Владимир протянул карабин.

Пиотта было протянул руки, но отдернул. Оружие немного пугало его.

— Не бойся, я помогу тебе. Оно не причинит тебе вреда, пока я рядом.

Пиотта снова протянул руки, и Владимир вложил в них оружие.

— Смотри, это мушка, а это — целик. Нужно чтобы эта мушка всегда находилась посередине прорези и вровень по верху. А мушку нужно наводить на цель. Выбери цель и попробуй сделать выстрел.

Владимир сидел справа от мальчика и следил за его манипуляциями. Пиотта прижал курок, зажмурился обеими глазами и дернул за курок. Карабин щелкнул затвором, но не выстрелил.

— Я вынул патроны, тебе нужно научиться не ждать, и не бояться выстрела. Из-за этого ты закрываешь глаза и дергаешь курок. Попробуй пострелять без патронов. Держи всегда открытым правый глаз, и плавно жми на курок. Тренируйся. — Владимир взял простреленный чурбак и отнес его на двадцать метров от Пиотты.

Затем, вернулся, взял карабин в руки, отсоединил магазин и вставил в него три патрона.

— Пробуй. Целься в чурбак и плавно жми на курок. Для новичка, советую найти упор, маловат ты еще на весу стрелять. — Владимир положил винтовку на ствол поваленной сосны. — Садись, бери карабин в руки. Если сделаешь все, как я тебе сказал, обязательно попадешь.

Пиотта присел на коленки, неумело взял ружье, пытаясь засунуть приклад под подмышку. Владимир поправил винтовку, уперев приклад в плечо.

— Держи правильно, чтоб отдачи не было.

Пиотта приник щекой к прикладу. Ствол оружия ходил ходуном. Бахнул первый выстрел. Пуля легла далеко за целью, подбросив вверх комья земли.

— Ниже бери, пуля высоко пошла. — Мальчик собрался и со всей серьезностью продолжил целиться. Вторая пуля прошла чуть правее, но результат был гораздо лучше.

— Вооот, уже лучше. — Подбодрил Владимир мальчика.

Пиотта снова приник к прицелу. Ствол почти замер, казалось, что Пиотта даже перестал дышать. Бам, и чурбак, сделав несколько витков, упал на землю.

— Ааааа! Я попал, попал! Пойдем, посмотрим, куда. — И Пиотта не дожидаясь, побежал смотреть на свой результат.

Рядом со старым отверстием появилось новое сквозное отверстие сделанное выстрелом Пиотты.

— Вот моя дырка, а вот ваша, рядом. Смотрите, чурбак треснул. Такая маленькая пуля, а столько в ней силы! — Пиотта восхищенно торжествовал.

Вода в котелке закипела. Владимир достал из кармана тулупа несколько цветастых пакетов. Разорвал зубами края и высыпал содержимое в котелок. Вода успокоилась, а по округе разнесся запах еды, что даже Листок, осмелев, вышел на поляну. Он опасливо приблизился к Пиотте. Мальчик успокоил его, потрепав за ушами. Через пять минут обед был готов. Дровосеки пообедали в полном молчании. Солнце миновало зенит и начинало клониться к закату.

— Поторапливаться надо, а то не успеем до ночи. Захарий твой обидится еще, да пойдет по деревне жаловаться, что у него лошадь со двора свели. А еще хищники всякие по темноте бродить должны, раз тут людей нет. — Владимир вскочил, отерся рукавом и пошел за пилой.

Пиотта последовал за ним, хотя тело требовало отдыха после такого обеда. Владимир провел пальцем по зубьям пилы, которые ответили на прикосновения музыкальным перебором.

— Неплохая заточка, на три лесины хватит запросто.

Сухие стволы деревьев, пилились легко. Владимир и Пиотта не отдыхали, стараясь успеть до темна. Округа наполнилась непривычными для себя звуками человеческой деятельности. Пила без устали звенела: «дзынь» — Владимир тянул на себя пилу, «дзунь» — Пиотта. Пила нагрелась настолько, что если плюнуть на нее, то слюна начинала шипеть, как на раскаленной сковородке. В итоге, задолго до наступления ночи, бревна, накрытые сверху ветками, были уложены и стянуты веревками в телеге. Груз получился тяжелый и Владимир переживал и за сохранность телеги, и за физические возможности Пчелки.

— Рядом пойдем, ты слева, я справа, будем за колеёй смотреть. Не дай бог, колесо в ямке застрянет, в лучшем случае, бревна скидывать придется, а может и ось подломиться, и Пчелку бедную лишней ношей, которая сама ходить умеет, грузить не хочется.

— Конечно, Захарий мне не простит, если с его лошадью, что приключится. Она кормилица у него. Он для общины и зерно на ней на мельницу возил, и муку назад. И дрова по лесу собирал опять же. Я же не маленький, рядом так рядом. — Пиотта тряхнул вожжами, и Пчелка с усилием стронула груженую телегу с места. Телега заскрипела на неровностях лесной дороги, грозясь развалиться.

— Ну как, теперь ты меня не боишься? — Владимир снова затронул прошлую тему.

— Теперь нет, я же вижу, что вы добрый человек. Но колдовство какое-то в вас имеется. Вещи у вас необычные. Я даже пересказать никому не смогу, потому что мне никто не поверит. И где мы с вами дров набрали я не смогу сам показать, правда же?

— Смышленый ты мальчишка. Сам не сможешь, конечно. Только это не колдовство. Вещи мои в моем мире делают на каждом углу, для нас это так же привычно, как вот эта лошадь груженая дровами. У нас много таких вещей, которые могут тебе показаться настолько невероятными чудесами, что ваша церковь может признать тебя еретиком или кем-нибудь хуже, если ты начнешь рассказывать о них всем вокруг.

— А где это — у вас? Откуда вы? — Пиотта сбавил шаг, и шлепал позади телеги, чтобы ему было лучше общаться.

— На этот вопрос на самом деле нелегко ответить. Все из-за того, что мы по-разному смотрим на расстояния. Если смотреть, по-твоему, то до моего мира не добраться никогда. Но я могу дойти до своего дома за несколько часов. Просто ты не знаешь, что можно делать так, как это делаю я. Никакого колдовства в этом нет. Я даже думаю, что колдовства нет в принципе, как явления, хотя зарекаться не буду.

— А я бы хотел посмотреть то место, где вы живете? — Пиотта посмотрел на Владимира, пытаясь углядеть в его взгляде намек на согласие.

Владимира вопрос немного озадачил. Приводить кого-то с экскурсией по своему миру никогда не приходило ему в голову. Путешествие по различным мирам в одиночестве казалось ему вещью абсолютно естественной и непререкаемой. Владимир не сразу нашелся, что сказать мальчику.

— Возможно, когда-нибудь, когда ты подрастешь, я буду проходить снова по вашей дороге, тогда и прогуляемся по нашему, и по куче других миров. — Пообещал Владимир, совершенно не имея никакого намерения исполнить обещанное.

Пиотта почувствовал отказ. Он снова догнал телегу, и взявшись правой рукой за борт, продолжил путь в молчании. Воспользовавшись наступившим молчанием, Владимир сконцентрировался на обратном пути. Вскоре, по ту сторону телеги, послышался восторженный возглас Пиотты.

— Ого! Я уже деревню вижу! Обратно мы приехали гораздо быстрее!

Мальчик отбежал в сторону, не веря своим глазам, затем отбежал назад, внимательно осматривая дорогу.

— Следы от колес обрываются там. — Запыхавшийся Пиотта указал назад, туда, где недавно проехала их повозка. — Мы же не ехали по воздуху? Как так получилось?

— Пиотта, если я начну тебе объяснять, ты все равно ничего не поймешь. Просто уясни себе, что такое возможно.

Мальчик снова вцепился в борт телеги. Он без перерыва смотрел себе под ноги, под колеса телеги, оборачивался, пытаясь увидеть разгадку фокуса. За этим занятием он не заметил, как въехал к себе во двор.

— Ну все, приехали! — Владимир устало присел на порожек возле входа в сарай. — Сбрасываем своё, а лошадь с долей Захария отгонишь сам. Скажешь, выменяли в соседней деревне, чтоб не боялся он немилости князя.

Владимир встал, подошел к телеге и развязал веревки, стягивающие воз. Затем забрался на самый верх и скатил верхнее бревно. Пчелка испуганно дергалась и оборачивалась, каждый раз, как бревно ударялось о землю. Когда в телеге осталось пять бревен, Владимир остановился.

— Этого Захарию хватит с запасом. Подожди, не уезжай, я сейчас печенье его мальцу передам. — Владимир спрыгнул и прошел в дом. Через минуту он вернулся, держа в руках ярко-красную пачку. — Держи, довези только, сам не съешь. Будет спрашивать, кем я тебе прихожусь, скажи, родственник дальний, прознал про чуму и решил проведать осиротевших троюродных племянников.

— Хорошо. Что я маленький что ли, не съем, конечно.

Утро следующего дня выдалось тяжелым. Пиотта понял, что в этот день ему придется расплачиваться за вчерашний ударный труд. Правая рука наотрез отказывалась подчиняться. Она словно задеревенела и к тому же болезненно реагировала на малейшие попытки пошевелить ею. Из передней комнаты послышались оханья и аханья Владимира. Видимо, этот труд тоже не был для него ежедневным. А на улице ждала гора не распиленных бревен. Ее требовалось немедленно переработать, иначе она могла намозолить глаза кому-нибудь завидущему на чужое добро.

— Пиотта ставь чайник, иначе я ни за что не встану сегодня, а лучше бы коньячку, грамм двести.

Пиотта послушно слез с печки, проверил воду в котелке и вышел на улицу. Через пять минут он вернулся с охапкой дров, наломанных из собственноручно нарубленных веток. Владимир сидел, скорчившись за столом. Правая рука, согнутая в локте, застыла в одном, неразгибаемом положении. Пиотта бросил дрова возле печки и развернулся к Владимиру. Его правая рука точно так же была согнута, на манер, как изображают тираннозавра в книжках по палеонтологии.

— Я смотрю, у тебя то же самое. Давай я сам дрова в печку закидаю. Садись.

Владимир открыл дверцу, и с гримасой чрезвычайного усилия над собой, забил печку дровами.

— Эти толстые, не прогорят быстро, можно и обед сразу приготовить. Давай, мы как раз до обеда поленимся, а потом пойдем дрова пилить.

— Ага, согласен. Мне сейчас от мысли держать в руках пилу больно становится.

Чтобы занять время до обеда, Владимир решил ознакомить мальчика с остальным содержимым своего рюкзака. Пиотта приходил в восторг от любой вещи, которая доставалась из рюкзака. Тарелка из нержавеющей стали, кружка с рисунком, зубная паста, зубная щетка, ароматное мыло, нежное полотенце, всевозможные пакетики, в которые все походное хозяйство было упаковано. Пиотта так искренне восторгался содержимому рюкзака, что Владимиру казалось, что идти ему придется отсюда налегке. После проявления таких чувств у ребенка, рука его не поднимется сложить все обратно и унести с собой. Удивление, которое можно сравнить с чувствами глубоко верующего человека, однажды увидевшего ангела, испытал Пиотта, когда Владимир вставил ему в уши наушники и включил плеер. Мальчик долго смотрел в одну точку, затем завертел головой пытаясь увидеть источник звука, потому что музыка звучала не в самих ушах, а вокруг. Пиотта вынул наушники. Звук исчез. Вставил, и вокруг снова заиграли инструменты, и красивый женский голос заполнил пространство. До остального Пиотте уже не было дела.

Владимир закрыл рюкзак и вышел во двор. Был полдень. Гора бревен немым укором смотрела на него, взывая к совести. За следом вышел Пиотта, все еще в наушниках. Владимир жестами показал мальчику, что пора бы уже приступить к работе.

— Хорошо, давай начнем! — Громко, словно глухой, прокричал Пиотта.

Распиловка бревен заняла весь оставшийся день до темна, и весь следующий. Пиотта не снимал плеер, пока не сели батарейки. Казалось, что музыка придает ему силы.

— Не поет больше. — С расстроенным лицом протянул плеер Пиотта.

— Батарейки сели, если хочешь слушать дальше, я могу тебе динамо дать, будешь сам заряжать? — В ответ Пиотта согласно кивнул головой.

Перед тем как уснуть Владимир слушал жужжание динамо, раздающееся с печки.

Гору пеньков требовалось порубить на чурбаки и сложить в поленницу. Владимиру уже порядком надоела возня с дровами, и он решил сачкануть на полдня, пообещав Пиотте подстрелить тетерева и приготовить его на обед. Колоть дрова для Пиотты было делом привычным, и он с удовольствием согласился на такой размен. Владимир, чтобы не пугать жителей деревни выстрелами, отошел подальше. В соседний мир, где тетерева непуганые человеком водились в огромном изобилии. Мир был прекрасен в своей дикой нетронутости, и Владимир немного прогулялся по нему.

Еще издалека Владимир заметил, что во дворе у мальчика не все в порядке. Деревья скрывали подробности, но было видно, что ворота на зады распахнуты. Во дворе стоит повозка, и снуют какие-то люди. Владимиру хотелось верить, что это родственники мальчика, живущие в городе и решившие навестить его. Но сердце все равно тревожно заколотилось и подсознание активно давало знать, что никакие это не родственники. Владимир, скрываясь за естественные препятствия, приблизился к забору и заглянул во двор. Это действительно были далеко не родственники. Давно подмечено, что склонности человека формируют его внешность. У людей, копошившихся во дворе мальчика, на лице были ясно прописаны криминальные склонности. Возле телеги, уже нагруженной вещами, добытыми неправедным трудом стоял толстяк. По манере держаться было видно, что он главарь банды «упырей». За поясом главаря торчал тесак размером с небольшой меч. На крыльце дома стоял бандит похлипше, но с арбалетом. Он, по-видимому, прикрывал тех, кто находился дома, от проникновения со стороны улицы. Владимир услышал, как бандит с арбалетом на кого-то прикрикнул. Присмотревшись, он увидел связанного Пиотту, лежащего на крыльце с кляпом во рту. Лицо мальчика было все в крови. Бандит, приговаривая что-то грозное, пнул лежащего мальчика. Владимир почувствовал, как почва уходит у него из под ног. Волна ярости захлестнула сознание. Владимир досчитал до тридцати, чтобы немного успокоиться. В это время из дома вышел третий бандит, груженный барахлом, собранным в доме Пиотты.

— У него там штуки чудные, никогда таких не видел, надо расспросить мальца откуда взял. — Третий бандит нес в руках награбленное барахло, в том числе и рюкзак Владимира.

— Носи давай, потом рассмотрим все! — Грубо оборвал подельника «старшой», который не стал перечить и молча забросив ношу в телегу вернулся в дом.

Владимир посчитал момент удачным. Он просунул ствол карабина между прорехами в заборе и прицелился в бандита с арбалетом. Секундная слабость кольнула душу, убить человека, это не тетерева, здесь мотивация нужна намного сильнее. Бандит сам помог сделать выбор. Он в очередной раз ругнулся и снова пнул мальчика в живот. Владимир прицелился в голову и выстрелил. Бандит, зафантанировав кровью из пробитой головы, рухнул, как подкошенный. Громкий хлопок переполошил округу. Владимир бегом ринулся к воротам. Возле телеги стоял ничего не понимающий главарь. Он попытался выхватить тесак, но Владимир почти в упор выстрелил ему в ногу. Главарь свалился на землю и с воем стал кататься в пыли. На шум выбежал третий подельник, увидев мертвого друга, он побледнел. Никакого оружия при нем Владимир не увидел.

— На землю! Лежать! — Поведя стволом как курсором, скомандовал Владимир.

Бандит послушно упал. Владимир поднял арбалет, подскочил к мальчику и принялся его развязывать. Бандиты связали мальчику руки и ноги, настолько туго, что Владимир испугался за его конечности. Кровь на лице Пиотты смешалась с землей и засохла грязной коркой. Владимир перерезал путы и посадил Пиотту. Помассировал ему запястья и лодыжки, чтобы кровь интенсивнее разошлась. Мальчик всхлипывал.

— Давно эти уроды здесь?

— Давно, сперва воды попросили напиться, потом расспросили про родителей. Я им сказал, что отец на охоту пошел. — Пиотта говорил, всхлипывая на каждом слове. — Они не поверили, сказали, что знают, что мои родители умерли. Потом связали меня и полезли в дом. Листок кинулся на них, а этот с арбалетом стрелу в него пустил. Попал, но Листок сбежал куда-то. А меня потом избили.

Владимир не удержался и со всего маха засадил ногой по ребрам лежавшему бандиту. Тот заверещал и принялся просить пощады.

— Вставай, падаль! — Владимир еще раз раз прошелся по ребрам. — Разбирай свою телегу назад. Неси все в дом, что награбил. Живо! — Владимир намахнулся еще раз, но бандит подскочил и побежал к телеге.

Владимир попытался приподнять Пиотту, но мальчик вскрикнул и присел обратно.

— Не могу, ног не чую.

— Сейчас я сюда воды принесу, отмою тебя от крови.

Бадья с ковшом находилась неподалеку от того места где бандиты оставили свою повозку. Главарь немного отошел от шока. Он уже спокойно сидел, прислонившись спиной к колесу. Из раны на ноге текла кровь.

— Ты что, думаешь, тебе это сойдет с рук, незнакомец? — Бандит пытался придать своему голосу грозные нотки.

Владимир даже остановился от такой наглости и засмеялся.

— Пугай, конечно, твое право, только меня ты больше не увидишь, а тебя, скорее всего, ждет плаха или виселица.

— Мы еще посмотрим, кого ждет? Мальца твоего на шахту, а тебя четвертуют на городской площади. — «Главарь» попытался рассмеяться, но скривившись, ухватился за рану.

Владимир повел стволом в сторону бандита. Толстяк, вытаращив глаза, попятился назад, неловко волоча ногу и пытаясь скрыться под телегой. Владимир плюнул в его сторону и зачерпнул воды из бадьи.

Пиотта кряхтел и охал, когда Владимир пытался отмыть его пострадавшую физиономию. Наконец лицо отмылось и стали видны раны на нем. На одном глазу распухал синяк, под вторым, красовалась большая ссадина. Нос был цел, хотя большая часть крови вытекла из него.

— Как ты? — Владимир внимательно осмотрел мальчика, пытаясь увидеть на нем еще какие-нибудь ушибы.

— Нормально. Голова немного болит и грудь. Этот… — Пиотта махнул в сторону трупа. — Бил меня, когда я лежал.

— Я видел, потому и подстрелил его, не выдержал.

— Что с нами теперь будет? — Пиотта посмотрел в глаза Владимиру.

— Я ваших законов не знаю, по мне — так это была самооборона. Другой вопрос, что меня здесь не должно было быть. Задери рубашку, я посмотрю, не сломаны ли у тебя ребра?

Пиотта задрал, открыв взору свежие ушибы с кровоподтеками.

— Вдохни, глубоко и выдохни. Болит? Привкус крови во рту есть?

— Нету, вроде.

— Это обнадеживает, значит, все заживет, как на собаке. Кстати, куда она побежала?

Пиотта махнул в сторону заднего двора.

На шум стал собираться возле двора народ. Самые любопытные подошли к воротам, боясь пройти во двор. Они переговаривались вполголоса между собой, выдвигая самые невероятные предположения произошедшего. Наконец сквозь толпу пробился глава сельской общины, взявший, неформально, административные функции управления деревней. Он решительно направился навстречу Пиотте и Владимиру. По пути он увидел толстяка, лежащего в отключке под телегой.

— Что здесь произошло? — Спросил глава, поравнявшись с хозяином дома.

— Мародеры, решили по легкому разжиться богатством, отобрать у мальчишки последнее. Я помешал им это осуществить. — Владимир кивнул в сторону бездыханного тела бандита. — Этот был вооружен арбалетом, и он избивал связанного мальчика.

— Дело, конечно полезное, из других деревень уже давно приходят вести о лиходеях, вот и до нас добрались. А вы кем приходитесь Пиотте?

— Никем. Я странник, шел по дороге, начался дождь и я попросил крова у мальчика. Он не отказал, и я решил помочь ему с дровами. У вас ведь напряги с ними. Сегодня я уже решил продолжить странствовать, но напоследок захотел забить тетерева для Пиотты. Возвращаясь, я застал разбой в его дворе. Остальное вы знаете.

— Говор у вас неместный, вы издалека?

— Да, издалека.

— Откуда, можете уточнить? — Глава задал совсем неподходящий вопрос.

— Из Сибири.

— Никогда не слышал, о таком месте.

— Россия, Сибирь. В древних церковных книгах наверняка есть упоминание об этих местах. Что вы предпримете?

— Я сообщу с нарочитым в Козельск, в управу. Вам, наверно, придется остаться. Все-таки две смерти.

— Одна. Тот, под телегой, без сознания. А один в доме, вещи назад переносит. — Словно в ответ на сказанное, послышался звон разбитого стекла, затем топот и хруст ломаемого плетня. — Уже не переносит.

Глава подошел к телеге и пнул толстяка. Главарь приоткрыл глаза и завыл. Рана булькнула от толчка крови.

— Кто ты такой? — Глава присел рядом с раненым, пытаясь узнать кое-что о нем.

«Главарь» молча полез в карман и вынул оттуда медную круглую железку, напоминающую большую монету грубой чеканки. Глава общины разжал его руку и рассмотрел то, что в ней было зажато. Он побледнел.

— Это…это знак сборщика княжеской подати. — Глава повернулся к Владимиру. Несколько секунд он смотрел на него. Вероятно, в его голове пронеслись миллионы вариантов. Наконец он выбрал подходящий. — Мы вас задержим.

— Ну уж, дудки! — Владимир ударил прикладом по голове главу общины, подхватил его в падении и водрузил на телегу. Народ зароптал за забором. — Пиотта, хватай арбалет и прыгай в телегу.

Бандит, который пытался перенести награбленное назад в дом мальчика, оказался ленивым, и все барахло оставалось еще в телеге. Даже рюкзак.

— Внимание народ, если кто-то попытается нас остановить, то мы убьем вашего главу. Бросьте оружие на землю, а лучше разойдитесь, как можно дальше. — Владимир поднял карабин вверх стволом, и выстрелил. Народ вздрогнул и стал отступать. — Пиотта садись уже.

— Куда мы? — спросил мальчик, карабкаясь на телегу.

— Поедем ко мне в гости, ты же хотел. Представляешь, местных налоговых инспекторов от бандитов невозможно отличить. Заройся в тряпье, вдруг твои законопослушные земляки захотят остановить нас любой ценой, и станут пускать нам стрелы вдогонку.

Телега перевалилась колесом через раненого бандита, стоящего на службе князя, выехала на дорогу и понеслась к лесу, поднимая за собой дорожную пыль. На опушке Владимир остановился, достал из рюкзака пузырек с нашатырем, поднес его к носу главы общины. Глава подергал крыльями носа и очнулся. Мгновение он приходил в себя, а затем резко сел, потирая ушибленную голову.

— Извините, что так получилось. Я совершенно не собирался нарушать закон, но ваши сборщики податей больше похожи на бандитов с большой дороги, чем на государственных служащих. Как можно собрать налог с мальчишки оставшегося без родителей, напротив, государство должно ему помогать.

— Мы их сами боимся, но наш князь понял это и с удовольствием набирает таких головорезов в сборщиков податей. Ему что, лишь бы казна полнилась. Теперь пришлет отряд в нашу деревню.

— Паршивая ситуация. Один сбежал и обязательно доложит князю. — Владимир почесал в затылке. — Попробуйте ублажить князя или откреститесь от нас. Скажите, что не ваш, мол, житель, откуда взялся, не знаем. Наверно, с лесными разбойниками связан.

— А где Пиотта? — спросил глава.

— Я здесь. — Из-под груды тряпья появилась голова мальчика.

— Куда вы его?

— С собой возьму, оставаться у вас никак не получится. Если тетка его приедет, скажите, что забрал его странник с собой. Как есть все расскажите. А мы обязательно заедем к ней, проведать.

— Смотрите! — Закричал Пиотта, и, спрыгнув с телеги, побежал куда-то.

Пес Листок с торчащей из задней лапы стрелой, догонял повозку. Он бежал, неуклюже подпрыгивая, на трех лапах. Пиотта подхватил его на руки и стал нацеловывать прямо в собачью мордаху. Затем, не спуская его с рук, принес и положил раненого пса в телегу. Стрела вошла в лапу вскользь, поранив только мягкие ткани. Наконечник торчал с обратной стороны. Собачья лапа была вся испачкана в запекшейся крови. Владимир осторожно надломил стрелу и вынул ее. Пес попытался цапнуть его, но мальчик удержал собачью морду в своих руках. В рюкзаке нашлась стрептоцидная присыпка. Ею обильно обработали рану.

— Вы, добрый человек, первый раз вижу, чтобы собаку лечили. — Глава, молча следил за манипуляциями Владимира.

— Да, добрый, но справедливый и решительный. Собака подчас даже лучше налогового инспектора. Этот пес, сам деньги умеет зарабатывать, не то, что ваш князь. Ну, все, вам пора. Дальше, мы сами. — Владимир жестом показал мужчине ссаживаться. — Надеюсь, у вас не будет особых проблем.

Глава спрыгнул с лошади и пошел в сторону деревни. Порыв ветра поднял желтую листву в воздух, погнался за повозкой, но не успел. На дороге никого не было. А телега поехала дальше, перебирая миры, похожие и одновременно непохожие, один на другой. Для одного ее пассажира это был конец очередного путешествия, а для второго начало новой, совершенно невообразимой жизни.