Мистическая Прага

Глава IX Астрономическая мудрость и астрологическое безумие

В год, когда Рудольф взошел на германский трон, один бедный маленький мальчик, живший в Гейдсльберге, заболел оспой. Его отец воевал в Нидерландах, мать последовала за отцом на поле боя, а его самого от страшной болезни вылечили бабушка с дедушкой. Через год после выздоровления Иоганна послали в школу, однако бедность его отца, вернувшегося с фронта, вынудила мальчика на два года раньше положенного срока оставить школу и выполнять работу по дому. Несмотря на это и на свое слабое здоровье, подорванное болезнью, ведя хозяйство, он подготовился к поступлению в университет. Не обращая внимания на протесты семьи и на свою ужасающую бедность, Иоганн Кеплер поступил в Университет в Тюбингене и окончил его. Во время учебы он написал большую работу, подтверждающую справедливость системы Коперника, благодаря чему ему предложили кафедру астрономии в Граце, и, хотя у него не было особенной склонности к этой науке, он с большим рвением принялся за работу. Вскоре его гений проявился в потрясающих открытиях и оригинальных теориях.

Через год после получения работы он женился на Варваре Мюллер, которая в свои двадцать три года уже дважды оставалась вдовой. Он прожил с ней в браке пять лет, хотя ее родители всеми силами препятствовали их союзу. Она принесла ему меньше приданого, чем он рассчитывал, а его жалованье в Граце было очень скромным. К тому же его донимали бесконечные ссоры с родственниками жены и ее увлечения на стороне, а также регулярные нападки католиков на протестантов, — к последним принадлежал и сам Кеплер, в чем открыто признавался. Всё это сделало его жизнь в Граце невыносимой, и он уехал в Венгрию. Годом позже Кеплер вернулся к своей работе, но никак не мог обрести покоя, которого столь страстно желал. Зная о том, что самый знаменитый астроном Европы служит при дворе Рудольфа II, он принял приглашение в Бенатек, где впервые и произошла их встреча. Во время его визита Браге ходатайствовал, чтобы коллеге было обеспечено место с хорошим жалованьем, однако эта попытка не увенчалась успехом. Как бы то ни было, когда в 1601 г. Кеплер вновь посетил Богемию, император назначил его придворным математиком и помощником в обсерватории.

Браге и Кеплер решили вместе разработать новые астрономические таблицы и назвать их «таблицами Рудольфа» («Rudolphine Tables») во славу их доброго покровителя; после смерти Браге Кеплер занял место главного математика и должен был получать солидное жалованье, однако истощившаяся казна не могла обеспечивать своевременных выплат. Все девять лет, которые Кеплер провел при дворе, он был принужден бороться с бедностью и многочисленными несчастьями. Переболев тяжелой болезнью и потеряв жену и сына — жена умерла от тифа, сын — от оспы, — он понял, что чаша его горечи переполнена. Смерть Рудольфа в 1612 г. не разорвала связей Кеплера со двором, поскольку Матиас — брат императора, сменивший его на троне, оставил ученого главным придворным математиком, позволив тому одновременно занимать должность профессора математики в Линце.

Возможно, основным вкладом в науку, внесенным императором Рудольфом, было именно способствование знакомству двух великих астрономов — Тихо Браге и Иоганна Кеплера. Несмотря на то, что по многим вопросам оба придерживались диаметрально противоположных позиций и были одарены в неравной степени, их союз оказался весьма плодотворен. Браге склонялся к Птолемеевой картине мира, которая предполагала Землю центром вселенной, в то время как Кеплер рано принял систему Коперника, помещавшую в центр мироздания Солнце. Браге собрал огромное количество тщательно проверенных систематических наблюдений, дабы опровергнуть теории Коперника, а Кеплер использовал те же самые факты для ее подтверждения.

Будучи на службе у Рудольфа, Кеплер написал некоторые из своих лучших работ. В своем трактате «Оптика и диоптрика» (1604) он объяснил физику глаза и работу хрусталика, а в «Новой астрономии» (1609) — эллиптические орбиты планет, что с тех пор стало называться первым законом Кеплера. В тот же год он сообщил о расчете скоростей движения планет (второй закон Кеплера). Третий закон, гласящий о расстояниях планет от Солнца и периодах их обращения вокруг Солнца, не был обнародован вплоть до 1618 г. Эти три закона оставались неопровержимыми научными истинами на протяжении веков и составили основы сегодняшней астрономии. Телескоп, созданием которого Галилей открыл новую эру в астрономии, был Кеплером существенно усовершенствован при помощи добавления двух выпуклых линз, увеличивавших поле обзора. «Таблицы Рудольфа» были изданы в 1628 г. за счет Фердинанда, который сменил на троне Матиаса, правившего всего семь лет.

Финансовые затруднения вынудили Кеплера составлять гороскопы для собственных друзей, хотя в его интересы никогда не входило предсказание судеб. Он считал подобные вещи заблуждением и открыто высказывал свое мнение, если не боялся нанести этим оскорбление. В своих «Принципах астрологии» (1602) он выступил против бессмысленной и пустой астрологической практики, отрицая влияние звезд и планет на судьбы людей и наций. Появление в 1607 г. огромной кометы (так называемой кометы Галлея) крайне обеспокоило и взволновало жителей Праги и повергаю суеверный двор Рудольфа в ужас. Император послал за своим астрономом, и с балкона Бельведера они вместе изучали космическое чудо с помощью мощного телескопа, причем приверженец науки и веры разъяснял адепту мистики и магии, что многие суеверные страхи в действительности разрешаются посредством строгой математики. Астроном рискнул объяснить императору, что комета не была вызвана в этот мир силами, стремящимися причинить благо или вред германскому императору, и напомнил, что эту же комету наблюдали в 44 г. до Рождества Христова, во время похорон Юлия Цезаря, после чего она регулярно появлялась на небосклоне раз в 75 лет, не становясь причиной похорон другого Цезаря, и вновь она появится в 1680 г. Летя сквозь пространство по четко заданной траектории, она не задумывается о судьбе человека на какой-то Земле, или даже о судьбе нации, и потому Кеплер призвал Рудольфа отбросить бессмысленные опасения. «Каждое из бесчисленного множества светил, — добавил он, — является сияющим свидетелем той несомненной истины, что все в природе находится в движении, и жизнь состоит в развитии, остановка которого — смерть». Кеплер находил абсурдными мнения, бытующие относительно предсказательной силы космических феноменов и позже отраженные в ярких образах «божественным Уильямом»[22]:

Хотя Кеплер и отрицал примитивные представления своих современников, он всё же принимал астрологию, пусть и в несколько измененной форме. Он соглашался с тем, что некоторые гармоничные конфигурации взаимного расположения определенных планет могут влиять на настроения людей и передавать им определенные желания и импульсы, однако эффект этих конфигураций сказывается лишь в способствовании проявлениям внутренних душевных порывов, которые не проявились бы в иной ситуации. Кеплер объяснял свое рвение в изучении данного вопроса тем, что сам он родился под особенной конфигурацией звезд (Brewster). Учитывая эти оговорки, он чувствовал себя обязанным извиниться в своих работах за составление гороскопов, говоря так: «Философы, не стоит отвергать сию дочь астрономии, ибо она должна поддерживать свою мать своими чарами. Жалкой награды астронома не хватит на кусок хлеба, если он не станет развлекать окружающих чтением будущего по звездам». Чтобы прокормить свою большую семью, он занялся публикацией того, что сам называл «отвратительным пророческим альманахом, издание которого заслуживает уважения едва ли большего, нежели воровство». Когда он отослал копию своих «Эфемерид» (Ephemerides) профессору Герлаху, тот написал, что всё это не более, чем набор бесполезных гаданий.

Будучи замечательным математиком, Кеплер в то же время иной раз позволял себе свободу в трактовке явлений природы, отвлекаясь от точных вычислений. В своей «Гармонической системе» (1619) он утверждает, что Земля является огромным животным, а приливы и волны происходят от того, что это животное выбрасывает воду из своих жабер. Солнце же и Луна могут влиять на приливы, ибо их лучи будят земного монстра. Эта экстравагантная точка зрения согласуется с учением о макрокосме и микрокосме, возникшим в IV в. в Греции и принимавшимся во времена правления Рудольфа. Оно гласит, что физическая вселенная, или макрокосм, организуется посредством души, аналогичной той, что поддерживает жизнь в человеке-микрокосме.

Существует внутренняя связь между первым и вторым: макрокосм властвует над судьбой микрокосма, в то время как микрокосм обладает властью вмешиваться в фундаментальные законы макрокосма. Взгляд на человека как на физическое и духовное подобие вселенной был отражен в «Послании Изиды ее сыну Гору» — «священном» манускрипте весьма смутного происхождения: «Гермес называет человека микрокосмом, ибо человек, или малый мир, содержит в себе всё, что составляет макрокосм, или большой мир; как макрокосм содержит в себе животных наземных и водных, так на человеке селятся блохи и вши, которые суть наземные животные, и черви, которые суть животные водные. У макрокосма есть реки, родники и моря, у человека же есть внутренние органы, кишки, сосуды и артерии. В макрокосме обитают воздушные животные, от человека же неотделимы москиты и мухи. В макрокосме есть ветры, громы и молнии, внутри микрокосма образуются внутренние газы и нарывы, порождаемые инфекциями. У макрокосма есть два светила — Солнце и Луна, у человека также есть два светила: правый глаз соответствует Солнцу, левый — Луне. В макрокосме — горы и холмы, у человека — голова и уши. Макрокосм имеет двенадцать знаков зодиака, в человеке же от мочки уха до кончиков пальцев на ногах располагаются двенадцать отделов»[24].

Эти своеобразные и бессмысленные аналогии безоговорочно принимались всеми образованными людьми XVI в.; Парацельс основал на них особенную науку, которую назвал Астрономией, учением о человеке как о микрокосме в сравнении с Землей, и о макрокосме в сравнении с атомом материи. Прославленный английский врач Роберт Флудд, «который вовсе не был шарлатаном», совершенно серьезно писал о макрокосме и микрокосме, и философия эта проникла в рассуждения мистиков Якоба Бёме и Эммануила Сведенборга.

В последней главе «Послания Изиды» содержится описание влияния двенадцати зодиакальных знаков на определенные анатомические части человека. Подобные аллюзии — отголосок очень древних астрологических представлений, которые также были частью практики предсказателей судьбы при Рудольфе. Основы их были заложены халдейскими астрологами, еврейскими мудрецами и греческими философами; христианские мистики приняли их, а средневековые астрологи популяризировали, в результате чего эти представления преобразовались в стойкие суеверия. Первый этап эволюции этой концепции завершился больше четырех тысяч лет назад, когда вавилонские звездочеты, наблюдая звездное небо, описали в нем двенадцать созвездий, создав то, что сегодня мы называем зодиаком. Этим двенадцати созвездиям были присвоены имена, являющиеся вавилонскими идеограммами двенадцати месяцев. Астрономы Египта переняли эту систему, и их живое воображение наделило созвездия душами, и каждое созвездие стало с того времени олицетворением того или иного животного либо человека. Связи созвездий с анатомическими отделами тела человека выражены в книге следующими строками:

Это красочное представление о влиянии зодиака на человеческую анатомию, известное всякому современному читателю популярных медицинских альманахов, было известно и астрологам и оккультистам на Градчанах. Впервые оно было напечатано в 1496 г. в знаменитой энциклопедии «Margarita Philosophica» Грегора Райша, и часто копировалось в работах по медицинской астрологии, а также в многочисленных альманахах.

Всего за два года до смерти императора Рудольфа Уильям Шекспир писал свою трагедию «Кориолан», в которой он символически обращается к изображению обнаженного человека, окруженного знаками зодиака. Менений говорит Сицилию: «Вы все это, конечно, и сами прочли на карте моего микрокосма, но следует ли отсюда, что вы меня хорошо знаете?»[26]

Тихо Браге был необычайно суеверен, что выражалось в его исключительной робости: если, покидая дом, он встречал старуху, то вынужден был вернуться, сочтя это незначительное происшествие дурным знаком. Еще хуже того были свиньи — при встрече со свиньей Браге в нее плевал, равно как и при встрече с подозрительными евреями, дабы отпугнуть злых духов. Перевернутая домашняя туфля, просыпанная на стол соль, три зажженные свечи на одном столе приводили его в крайнее раздражение, а сесть за стол тринадцатым и вовсе означало бесстыдно искушать Провидение. Он был склонен делиться своими соображениями на сей счет с теми, кто хотел слушать, и люди бывали поражены рассказами о том, что если ветку, сломанную с вишневого дерева в день святой Варвары, ежедневно поливать, то она зацветет на следующее Рождество. Чтобы быть счастливым в игре и в любви, следует раздобыть часть веревки, на которой вздернули преступника, либо lapis alectorius — камешек размером примерно с бобовое зерно, который иногда находят в желудке птицы[27].

Если верить датскому астроному, тридцать два дня года во все времена были несчастливыми, а именно следующие:

1, 2, 4, 6, 11, 12, 21 января

11, 17, 18 февраля

1, 14, 15 марта

10, 17, 18 апреля

17, 18 мая

6 июня

17, 21 июля

20, 21 августа

10, 18 сентября

6 октября

6, 18 ноября

6, 11, 18 декабря

Ребенок, родившийся в один из этих дней, обязательно умрет в младенчестве, человек, в один из этих дней заболевший, навряд ли выздоровеет, женившийся в какую-то из этих дат испытает нужду и голод, кто решит переехать или начать путешествие, обязательно столкнется в пути с трудностями; покупать или продавать, начинать в один из этих дней новое дело чревато большими несчастьями, а отправившийся в это время в суд проиграет дело. К этим тридцати двум дням следует прибавить еще пятьдесят две пятницы, и, соответственно, выходит восемьдесят четыре черных и двести восемьдесят один белый день в каждом году.

В последние годы Тихо Браге отказался от веры в астрологию, а его более молодой коллега Кеплер умер, будучи профессиональным астрологом могущественного и богатого генерала Валленштейна, герцога Мекленбурга, в его резиденции в Силезии в 1629 г.

Рудольф был очень хорошо знаком с механикой и увлеченно коллекционировал различные любопытные механизмы: автоматы, часы исключительной работы, новейшие инструменты для измерения расстояний, модели машин для подъема воды и ветряных мельниц, а также транспортных средств для перевозки людей и продуктов. Некоторые из этих вещиц были сделаны знаменитым механиком Кристофером Шисслером из Аугсбурга; один из квадрантов его работы представлен в Оксфорде. У императора была коллекция моделей, которая могла бы и сегодня заинтересовать эксперта но патентам: среди них было два одометра[29] необычной конструкции, которые не только показывали пройденное расстояние, но и записывали его на бумажной ленте. Один из них был изобретен самим императором. Де Бут описывает их в своей «Gemmarum et Lapidum Historia» («История гемм и камней»), и об одном из них упомянул Атанасиус Киршер в своей «Magnes, sive de Arte Magnetica» («Магниты, или Об искусстве магнетизма»), изданной в 1643 г.

Рудольф всегда очень внимательно отслеживал появление новых изобретений, которые можно было бы применить на практике. Когда он узнал, что голландцем Корнелиусом Дреббелем из Алькамара была решена проблема вечного двигателя, он подумал, что такая машина могла бы пригодиться в императорских рудниках и карьерах. Несмотря на то, что Кеплер и другие пытались убедить императора, что постоянное движение в отсутствии внешних источников энергии принципиально невозможно, Рудольф пригласил Дреббеля посетить Прагу.

Дреббель был хорошим механиком и экспериментатором в области оптики. В письме, адресованном Якову I Английскому, он утверждал, что раскрыл тайны движения сфер, звезд, планет и вод. «Я открыл причину, — писал он, — почему Земля парит в воздухе, почему воды опоясывают Землю и почему все вещи, кроме огня, стремятся к центру Земли; я открыл причины грома, молнии, дождя, ветра и приливов». Он предложил королю представить доказательства обнаружения «Первичного Движителя» («Primi mobilis») в виде модели шара с периодом обращения 24 часа, который должен был продолжать вращаться таким образом в течение сотен и тысяч последующих лет, и ссылался на другие приспособления, изготовленные из гирь, струн, бегущей воды, ветра и огня, которые двигались беспрестанно, не требуя никаких расходов и вырабатывая много энергии». Именно сообщение об этом письме разожгло любопытство Рудольфа.

Дреббель также считается изобретателем термометра, однако это ошибка, произошедшая из-за неверной трактовки описания простого эксперимента, которое он приводит в своем трактате «Об элементах», изданного на датском в 1608 г. Этот эксперимент состоял в нагреваний пустой реторты, горлышко которой было погружено в воду, и наблюдении за пузырьками воздуха, появлявшимися в воде по мере расширения воздуха в реторте. Экспериментатор даже не учитывал феномена, называемого термоскопом. Дреббель тем не менее действительно открыл метод получения красивой карминовой окраски путем взаимодействия солей олова с кошенилью.

Вскоре после приезда Дреббеля в Прагу Рудольф понял, что вечный двигатель совершенно бесполезен, не осознав при этом, что он невозможен в принципе, и в приступе меланхолии даже приказал заключить несчастного изобретателя в тюрьму. Из заключения Дреббель написал императору письмо, в котором молил о свободе и обещал продемонстрировать удивительный музыкальный инструмент, который описывал такими словами:

«Лишь только засияет солнце, занавесь, скрывающая клавицимбал, автоматически поднимется, и раздастся самая сладкая музыка, когда-либо слышанная человеком. Когда солнце закатится за горизонт или скроется за тучей, занавесь сама собой опустится. В то же время начнет работать фонтан, состоящий из двух водяных струй, а когда вновь выглянет солнце, струй станет более сотни. Нептун, божества моря и тритоны поднимутся из подводных пещер, чтобы плескаться в фонтане, и когда День перейдет в ночь, они спустятся обратно в свои убежища. Прекрасный Феб выедет из облаков на колеснице, запряженной четверкой крылатых коней».

Он обещал и другие удивительные чудеса, распаляя любопытство императора, так что тот решил выпустить Дреббеля из темницы, и голландец остался в Богемии, где жил еще много лет спустя после смерти Рудольфа.