Мистификаторы

Глава девятая Николасу внушается мнение о шизоидальности Жюли

Спустя неделю, в субботу, Николас вновь подошел со стороны поселка к веранде виллы Бурани — одетый уже цивильно, с элементами щегольства. Кончис словно ожидал его (впрочем, охрана-то на что?) и вышел загодя навстречу:

— Привет, Николас. Как съездили в Афины? Виделись с подружкой?

— Нет, — соврал потомок аристократов. — Ее в последний момент перевели на другой рейс.

— Какая жалость. Ну, давайте пить чай. Мария!

Вышла Мария с подносом, и вскоре к чаепитию было все готово. Уселись.

— А как поживают сестры? — спросил в упор Николас. — Где они все-таки живут?

— Сейчас на яхте, — чуть усмехнувшись, ответил олигарх. — Лили скоро появится здесь.

— Лили? Мне она призналась, что ее зовут Жюли.

— Это входит в ее игру, — вежливо пояснил Кончис. — И в диагноз заболевания: раздвоение личности.

— Жюли — шизофреник? Вот уж непохоже: естественна, умна, прекрасно образованна…

— Связь между развитым интеллектом и шизофренией широко известна.

Николас криво заулыбался:

— С каждым днем, проведенным здесь, мой нос все вытягивается…

— Вас водят за нос? Только не я.

С этими словами хитрый грек вытащил из под стола приготовленную книгу и подал собеседнику. Николас взял ее и прочел заглавие: «Введение в психиатрию».

— Прочтите заложенную страницу, — предложил Кончис. Николас с недоумением прочел: «Характерным признаком шизофрении является образование маний, правдоподобных или же нелепых. Мании сопровождаются повышенной самооценкой или самоуничижением. Зачастую мания не затрагивает обширные сферы сознания и потому пациент представляется совершенно здравомыслящим».

— И какова же мания Жюли? — вскинул голову Эрфе.

— Я думал, Вы поняли. Она живет в 50-х годах 20 века.

— И воображает себя Вашей умершей невестой? — саркастически ухмыльнулся Николас.

— Эту роль осторожно внушил ей я. Другие ее личины менее симпатичны.

— А причем здесь Вы, преуспевающий делец?

— Одно из самых успешных моих предприятий, — доверительно сказал делец, — частная психиатрическая клиника в Женеве. Которую я и основал, будучи в 60-х годах психиатром. Вижу, Вы сомневаетесь… Показать мой диплом?

Николас махнул рукой и тотчас спросил:

— Тогда почему Жюли находится не в клинике, а здесь?

— Я теперь редко бываю в клинике, — не моргнул глазом грек. — Но ее родители — мои друзья и полностью мне доверяют. Поэтому Жюли повсюду меня сопровождает и я всегда при ней — как психиатр.

— И Джун тоже?

— Нет, она работает в Институте социальных исследований и бывает с нами по отпускам и наездами.

— Наконец, моя роль?

— Вы просто не хотите быть догадливым. Жюли, как любой девушке, необходимо общение с молодыми людьми, хотя бы кратковременное. Она тогда вся расцветает, Вы не заметили? Но это общение не должно переходить известных этических границ. Прошлый раз вы с ней оказались на этой границе, и тогда пришлось вмешаться моему санитару…

— Что б Вам раньше меня не предостеречь?

— Тогда разве смогли бы Вы вести себя естественно? В ипостаси Лили моя пациентка обладает обостренной интуицией. Она тотчас раскусила бы Вашу фальшь и замкнулась.

— Вот я попал… — растерялся Николас. И вдруг встрепенулся: — Вы привозите ее сюда каждый сезон?

— Да.

— Так вот чем занимались здесь мои предшественники…

— Да, — кивнул Кончис. — Джон «водил» превосходно. А Митфорд — из рук вон. К тому же у Лили тогда обострилась мания преследования, и она пожаловалась «своему Мичу», что я держу ее в неволе. Этот молодец сделал попытку вызволения страдалицы, случилась драка с санитаром, посыпались грязные упреки в адрес всех, в том числе и Лили, отчего она впала в депрессию… Вот за Вас я не волнуюсь, Вы юноша образованный и порядочный, чего Митфорду как раз недоставало…

Николас, услышав грубую лесть, поморщился. Кончис понял эту гримасу по-своему и добавил:

— Еще раз простите, что втянул Вас в эту психотерапию. Остается повторить, что Вы вольны тотчас уйти или продолжить сотрудничество со мной, но уже осознанно — для блага Лили.

— Здравствуйте, Николас, — раздался за спиной гостя голос Лили-Жюли. Он тотчас обернулся, вставая со стула: — Здравствуйте, Лили!

— Можно мне попить с вами чаю? — стеснительно спросила мисс Монтгомери.

— Мы будем очень рады, — опередил хозяина гость.

— Радуйтесь вдвоем, — сказал Кончис. — Мне пора изучать биржевые ведомости.

Молодая женщина, одетая сегодня в жакет и полотняные брюки старинного покроя, села напротив Николаса, неуверенно ему улыбнулась и спросила:

— Виделись со своей приятельницей?

— Нет, — с холодком ответил Эрфе.

— А Морис сказал нам, что вы встречались…

— Ему-то откуда знать? — возмутился Николас. — Опять что-то комбинирует?

— Так нет?

— Я ведь Вам объяснял: между нами все кончено. Вот сюда я летел стремглав, на встречу с Вами, Лили!

— С чего Вы вновь меня так называете? Я — Жюли!

— Да без разницы. Мне нравится любая Ваша ипостась.

— О чем Вы, Николас? Уж не Вы ли сумасшедший? Впрочем, от Кончиса можно ожидать любых баек. О Вас нередко говорит гадости: например, что недавно Вы лечились от сифилиса…

— Что?!

— Значит, нет? От сердца отлегло. Думала, больше с тобой не поцелуюсь…

— Жюли! Я извелся без тебя. Так долго не видеть твоих строгих глаз, не слышать дивного голоса настоящей леди, не вдыхать присущего лишь тебе аромата…

Тут он понял, что слова больше не нужны, одним движением оказался рядом с Жюли и стал нежно, долго целовать ее в губы. Неожиданно на веранду вернулся, крадучись, Кончис, в руках которого был топор.

— Морис! — вскричала остроглазая Жюли и оттолкнула Николаса. — Что за выходки!

Николас, в свою очередь, повернулся и увидел топор.

— Чаю попили? — угрюмо спросил Кончис. — Теперь надо наколоть дров!

— Ты напугал меня, противный старик! — визгливо вскрикнула Жюли, и вскочила на ноги. — Ненавижу!

— А ты остынь, милая! Марш в дом!

— Ненавижу! — еще раз крикнула девушка, схватила со стола чашку с недопитым чаем и выплеснула его в лицо Николасу. После чего резко пошла к двери в виллу и скрылась за ней. Николас, дрожа от негодования, достал платок и утерся.

— Вы опять увлеклись, мистер Эрфе, — покачал головой бывалый психиатр. — Вот мне и пришлось спонтанно разруливать ситуацию.

— С топором? — зло сыронизировал Николас. — Я-то ладно, а каково пришлось Жюли? И что это за россказни о моем сифилисе, о встрече с подружкой?

— Во всяком деле важен результат. Я намеренно спровоцировал Лили, и Вы увидели, наконец, ее шизоидальность. И россказни мои целенаправленны: тем самым я создаю сдерживающие факторы для Лили. Ей трудней будет в Вас влюбиться. Впрочем, я по-прежнему верю, что Вы неспособны воспользоваться ее нездоровьем для плотской потехи. Ну, пойдем колоть дрова?

— Для чего? — тупо спросил Николас.

— Соорудим барбекю — а для этого ведь нужны натуральные угли?