МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ №4, 2015(15)

Неведом и дик

Лежит впереди

Край за туманной рекой.

Ходят туда

Только суда

Компании «Вечный покой».

К чему здесь уют

Роскошных кают? –

На палубе стройся, скот!

Да и река

Не широка –

Всего-то один переход.

Да, выпивки нет,

И свежих газет,

И завтрак в постель не дают,

Но до сих пор

Этот комфорт

Никто не востребовал тут.

Ну, в тесноте,

Удобства не те,

А что, потерпеть слабо?

Сервиса нет,

Но и билет

Стоит паршивый обол.

И нечего здесь,

Скукожась, сидеть,

За шкуру свою дрожа, –

Этот паром

Шкипер Харон

Ни разу на мель не сажал.

Туман – не беда,

График всегда

Выдерживаем тик-в-тик:

Всяк в свой черед

С борта сойдет…

Вопрос лишь – куда сойти?

Стой на носу,

Догадки тасуй,

Терзай без конца естество:

Ад? Или рай?

Просто дыра?

Иль как там? – «…по вере его»?

Да будь ты хоть царь,

Но в оба конца

Билета продать не могу.

Вспомнишь добром

Старый паром,

Оставшись на том берегу!

В прогресс не верую теперь я –

Сама концепция глупа:

Мой прадед драл из гуся перья;

Я ныне – клавиши компа

Долблю, как дятел ствол сосновый;

Но кто ж таким различьем жив?

Одни и те же миражи

Манили встарь и манят снова…

Извечна только сущность слова,

Затем, что средства-то иного

Понять друг друга просто нет.

Излить ли мысль, любовь ли, ревность –

Что остается? Как и древле:

Писать – эссе, роман, сонет…

Как милы мне оптимисты

Болтовней своей вечерней!

Ты вздыхаешь:

– Путь тернистый…

А они в ответ:

– Уймись ты!

Как же к звездам – да без терний?

Но не хуже фаталисты –

Вот очей моих отрада!

Говоришь им:

– Путь тернистый…

Поглядят светло и чисто

Да промолвят:

– Так и надо!

И, конечно, пессимисты

Замечательные люди –

Скажешь им про путь тернистый,

Так они в ответ раз триста

Предрекут мне:

– То ли будет!

И прирос бы я с охотой

Навсегда хоть к тем, хоть к этим…

Не выходит! Отчего-то

Был я скептиком сработан

До явленья в этом свете.

Идти за чувством – вдаль, по самой кромке,

Не взяв с собою манифестов громких

Про «возрожденье», про «живой металл» –

От фраз трескучих я давно устал.

Строкой ложится кровь аорты, рдея,

А вовсе не высокая идея…

Да, прав Шекспир: ведь как ни посмотри,

«Гремит лишь то, что пусто изнутри».

Молча глядит на свое отражение,

Чуя бесславный конец,

Та, что когда-то ввела в искушение

Сотни горячих сердец.

Сеткой морщинки, и губы запавшие,

Пасмурность выцветших глаз...

Где же в них искорки, страсть разжигавшие,

Где оптимизма запас?

Где обаянье? Неужто исчерпано?

Уксусом стало вино?

...Плюнув, разбила несносное зеркало –

Врать не умеет оно.

На окне зацвела орхидея –

Та, что Вы подарили когда-то,

Словно кто-то, заклятьем владея,

Время вспять повернул, – всплыли даты

Потаенных любовных свиданий,

Что прервались однажды нелепо...

Внук воскликнул: «Ау, баба Таня!

Ты заснула? Дай к супчику хлеба!»

Из работы выйдет толк! –

Не сорочку, не платок

Не вяжу и не пряду –

На бумагу в ряд кладу

Букву к букве, как стежки.

Получаются стишки.

Вот еще один, гляди,

В пеленах листа сидит –

Только-только из души,

Ладно скроен, крепко сшит.

Как размерчик? Не висит?

На здоровьичко носи!

А счастье – синяя птица:

легко в поднебесье взвиться

и с той высоты отныне

плевать на дела земные.

А наглость – второе счастье,

когда, рассупонив пасти

и в друге узрев врага,

мы рвем кусок пирога.

А третье счастье – привычка:

в семейном быту жиличка.

Всё кажется, вперед не сделать шагу,

Где новое сюжетное звено?

К чему марать невинную бумагу,

Когда все понаписано давно:

Про кровь, любовь, про ежика в тумане,

Про лунный ливень и межзвездный свет...

...Но юный день улыбкой новой манит,

Прозрачно намекая на сюжет.

Отраженье в зеркале или в луже…

Ведь второе, в общем-то, и не хуже

Отраженья в озере или в речке,

В слепке воска, что после гадальной свечки

Остаётся возле приборов пары,

Отразивших ночь и в ночи кошмары,

Отразившие твой стихотворный лепет

Отраженьем крыльев. Те крылья стрепет

Раскрывает, земное презрев притяженье.

Воля к небу – небесных ли воль отраженье?

Отраженье путника есть дорога,

Человек, говорят, отраженье Бога,

Но тогда тебе тезис в пути послужит:

Бог – дорога. Дорога, конечно, в лужах.

В луже – небо, а рядом – твоё лицо.

Мысль вернулась, замкнула полёт в кольцо.

Не давайте мыслям границ огранки.

Пред тобою – зеркало. Лицо твоё – в рамке.

Электричке обидно немного,

Дальний поезд ей вовсе не друг.

Так же вдаль убегает дорога,

И ритмичен колес перестук,

Те же рельсы, бетонные шпалы,

Пассажиры… Да только беда:

Ей не светят в пути от вокзала,

Как большие мечты, города.

Не доехать до теплого моря,

Не достигнуть ей горных высот…

И кричит электричка от горя,

Выходя на крутой поворот.

Птенчик пищит

и на кромке гнезда

корячится,

в бездну воздушную

тело ронять

боится.

Труден всегда

переход наш

в новое качество:

Сами попробуйте –

вдруг –

становиться птицей!

Я тогда не видала, должно быть, аза в глаза,

Но за ветром простреленным гнаться могла три дня

И совсем не боялась кричать на юру «банзай!»,

На последнюю дырку стянув оберег ремня.

И в объятьях нередко качала своих врагов,

Принимая наивно акул за людей – и вот,

Как браслеты носила с бравадой следы зубов,

Залепив немотою солёной орущий рот.

А теперь на приколе гниёт мой Кон-Тики-плот

И, должно быть, навеки закопан топор войны,

А в Эдемском саду всяк на вкус мне известен плод,

И на каждом стоит уточненье его цены.

Только что-то в сердечной сумке лишь хлад и мрак

Остаются от прошлых дорог, городов и сёл,

Только что-то мне с полки верхней не взять никак

Ту старинную книгу, где сказано всё про всё…

Утрат отрава тягостна тоскою,

Печаль черна – терпи и дух суровь.

Но мощью океанского прибоя

Омоет нас великая любовь.

Неясное, но сильное движенье –

В сердцах молящих горе замерло.

Всевластно расплескалось песнопенье –

Распахнуто Архангела крыло.

Расплещет отпущеньем все печали

Вослед за новым всплеском – не весла ль? –

Отчаявшихся чаянья качали,

Укор скорбей одолевала даль.

И в той дали настойчиво, прозрачно,

Свободой обойдя тоски измор,

Качаются неведомые мачты,

И корабли уводит в небо хор.