Мне страшно любить тебя (СИ)

Глава 56

В интонации не было вопроса и Полина смутилась. Он снова пробил метафорическую “четвертую стену”, что всегда стояла между ними. Дизайнер и клиент… хуже может быть только служебный роман!

— Зовут Ульяна, — Полина взяла со стола вафлю, откусила. — Пришлось попросить маму забрать ее из садика.

— У меня двое, — Астахов растер колени ладонями. — Сыновья погодки.

— Дети — это прекрасно.

Что еще она могла на это ответить?

Подруга бы точно не упустила возможности покопаться в грязном белье Астахова, но Полина почувствовала себя неловко. Разговоры о личном никогда не проходили без последствий и она боялась стать пристрастной.

— Давно в разводе?

Полина коснулась безымянного пальца без обручального кольца. Как странно… раньше этот вопрос причинял ей боль, наполняя душу тоской и ощущением собственной неполноценности.

Сейчас же внутри было тихо и пусто.

— Почти полгода.

Задать или не задать встречный вопрос?

Пока она сомневалась, Астахов продолжил копать вглубь:

— Уже успели насладиться свободной жизнью?

Перед глазами вспыхнули воспоминания о безумных, наполненных страстью ночах, проведенных с Данилой. Полина убрала волосы за уши и, надеясь про себя, что румянец не выдал ее смущения, ответила:

— Можно мне еще чая?

Астахов выполнил ее просьбу.

— Вы так и не ответили.

— Разве это имеет значение?

Андрей Викторович встал, закинул в потускневший камин свежие брикеты для растопки и, вместо того, чтобы вернуться на свое место рядом с Полиной, встал напротив.

Чтобы видеть его лицо, ей пришлось запрокинуть голову.

— У детей должна быть мать. Женщина, которая будет воспитывать, заботиться и любить их беспрекословно. Причем, необязательно, родная. Это в идеале, конечно, но необязательно.

— Я не понимаю…

— Бывшая жена… — Полина обратила внимание на то, что он опустил слово “моя”. — Больше интересуется другими вещами, — Астахов засунул руки в карманы брюк. — Деньги, статус… секс.

Полина проигнорировала последнюю фразу и пожала плечами.

— Мой бывший муж вообще ничем не интересуется.

— Вы сейчас имеете в виду себя или дочь?

Все-таки нащупал ее болевую. Полина вымучила улыбку, поставила на стол пустую крышку от термоса и встала.

— А уборная в доме есть? Мне очень надо.

В туалет пришлось идти на улицу, но это было даже к лучшему. Холодный ветер, колючий снег и мороз взбодрили размякшие в тепле мозги, и Полина ощутила тревогу.

Слишком много личных вопросов, слишком много давления… зря она приняла приглашение остаться, вместо того, чтобы попробовать вернуться в город на попутках. Пройти в метель полкилометра до остановки, которая находилась за упавшим деревом, ничто по сравнению с допросом, что устроил ей Астахов.

Возвращаться в дом не хотелось, но Полина себя заставила. Не успела снять пуховик, как Андрей Викторович заметил:

— А я подумал, что сбежите. Как и всегда.

— Зря так подумали. И я ни от кого не бегаю, — “бегают от меня” хотела добавить зло, но сдержалась.

— Вы любите детей? — спросил он, снова меняя тему разговора.

Взял со стола единственную чашку, наполнил чаем и пригубил. А он не из брезгливых!

— В общем, люблю…

— А чужих бы смогли полюбить, как своих?

— Не знаю, никогда не задумывалась об этом… почему вы спрашиваете?

— Я увлекаюсь психологией. Мне нравится задавать людям провокационные вопросы и наблюдать за реакцией, — Астахов улыбнулся. — Ваша очень красноречива.

Полина хотела возмутиться, но вдруг погас свет. Не только в доме, но и на улице. Она встала.

— Что случилось?

Глаза привыкли к темноте не сразу и только свет от камина, что выхватывал из пустоты жалкие пару метров вокруг стола, не позволил ей вскрикнуть от испуга.

— Думаю, аварийная служба приехала.

Полина посмотрела на часы — начало десятого. Быть может, они управятся за час или чуть больше, и ей не придется ночевать здесь с Астаховым.

— Значит, скоро все починят и мы сможем вернуться в город? — спросила с надеждой.

— Вы — безусловно, — он сделал шаг и протянул Полине руку. — Хочу вам кое-что показать.

Она поколебалась, прежде чем вложить свою ладонь в его. Мысль о том, что это будет невежливо, в конце концов, победила, и Андрей Викторович проводил Полину к окну.

Здесь было светлее, чем в коридоре или на балконе второго этажа, что смотрел на гостиную сверху вниз, но все же недостаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности.

Камин остался слева и его рассеянный свет потерялся в густых сумерках у ее ног.

— Закройте глаза.

— Зачем? — спросила Полина.

— Потому что я вас прошу.

Она улыбнулась нервно, но послушалась.

— Постарайтесь расслабиться.

Астахов отпустил ее и Полина осталась одна. В темноте и тишине, прерываемой короткими щелчками догорающих в камине поленьев.

— Вы здесь?

— Я здесь. А вы? — Полина нахмурилась.

— И я тоже здесь…

— Нет. Вы не здесь. Вы вся там, в прошлом… — Полина цокнула языком и скрестила руки на груди. — Полгода назад… ваш тогда еще настоящий муж… помните?

Полина повернула голову на звук его голоса и против воли перед глазами встала картина Сашиной измены. Так ярко, будто она снова оказалась там, в квартире, которую считала своим домом.

Лифчик со стразами, такой вульгарный и пошлый, раскачивался на дверной ручке их спальни и в дешевых кристаллах отражалась ее униженная физиономия…

— Я здесь, — прошептала Полина пересохшими губами и услышала за спиной голос Астахова:

— Снова сбежишь?