Мое открытие Москвы: Новеллы

Московские дубравы

Благословляю вас, леса…

А. К. Толстой

Если ты, читатель, будешь проходить коломенским заповедным местом к высокому берегу Москвы-реки, то благоговейно обнажи голову перед матерым дубом - он, наверное, единственный на свете, при жизни которого произошла Куликовская битва. Во времена Бориса Годунова или, скажем, в годы Ивана Болотникова, стоявшего здесь бунтарским лагерем, дуб был немолод. В XVIII веке поэт Александр Сумароков, любивший гулять в Коломенском, вспоминал былые годы: «Сей дуб присутствием Петровым украшался, отец отечества под оным просвещался». Тогда еще помнили, что юный Петр любил читать, сидя возле могучего дерева. Теперь же почтенный старец, как подобает ветерану, в шрамах и рубцах, ссадинах и затянутых ранах, бодро шумит по весне зеленью, радуется теплу, прилетевшим с юга пернатым. Как удалось патриарху уцелеть среди бесчисленных природных и людских бурь?

Издавна у нас считалось, что дуб - краса лесов, что среди дубов дышится особенно легко. Леса-чащобы с небольшими прогалинами на протяжении столетий вплотную подступали к Москве; внутри города и в ближайших окрестностях было много тенистых дубрав, рощ, перелесков. Коломенское всегда было местом, где не мог разгуляться топор дровосека. Так и пережил своих одногодков коломенский патриарх. У него есть внуки и правнуки, возраст которых не менее трехсот лет. Прислушаемся к их шуму - многое видели они, живя столетиями.

Не надо думать, что деревья-монументы - одни почтенные старцы. Седовласый Кремль в последние годы украсился прекрасными цветущими аллеями. Яблони, груши, вишни непередаваемо хороши в пору белого цветения или в золотые дни листопада. К одному из деревьев охотно подходят и подолгу стоят приезжающие из разных стран. «Космос» - так назвали дуб, посаженный Юрием Гагариным, первым из людей планеты поднявшимся в космос. Есть аллегорический смысл в том, что холм над Москвой-рекой хранит воспоминания о «космическом Колумбе». Где-где, а в Кремле особенно очевидно, что у камней - долгая память. Но дерево, шелестящее листвой, воссоздает образ живого человека. Есть аллея космонавтов и на Выставке достижений народного хозяйства.

ОСТАФЬЕВО. БЫВШАЯ УСАДЬБА П. А. ВЯЗЕМСКОГО. ЗДЕСЬ БЫВАЛИ А. С. ПУШКИН. В. К. КЮХЕЛЬБЕКЕР, Н. В. ГОГОЛЬ, АДАМ МИЦКЕВИЧ. Гравюра.

Москва, огромная, многомиллионная, пропахшая бензином и выхлопными газами, с теплотой и нежностью относится к деревьям-памятникам и заповедным лесным местам. Режим государственного заказника, предусматривающий охрану и воспроизведение растительного и животного мира, установлен в лесопарковом защитном поясе Москвы, занимающем десятки тысяч гектаров. Особенно тщательно охраняются ансамбли садово-паркового искусства, такие, как Коломенское, Измайлово, Царицыно, Кусково, Останкино, а также Бульварное кольцо, Александровский и Кремлевский сады. Среди создателей этих ансамблей мы видим таких зодчих, как Аргунов, Баженов, Казаков, Растрелли, Воронихин… Зеленые старожилы высоко ценятся Москвой. Кто равнодушно пройдет в Ботаническом саду на проспекте Мира мимо «ивы Петра», посаженной, по преданию, им самим? Царицыно, называвшееся Черной Грязью (помните главу в радищевском «Путешествии из Петербурга в Москву» - здесь была почтовая станция), принадлежало славному семейству Кантемиров, выходцев из Молдавии. В царицынском парке сохранился дуб, который молва именует «дубом Кантемира». Предание гласит, что Кантемир мечтал о будущем под этим дубом. Таким образом, это дерево - память о выдающемся деятеле.

ШЕСТИСОТЛЕТНИЕ ДУБЫ В СЕЛЕ КОЛОМЕНСКОМ.

Есть возле Москвы село Остафьево, принадлежавшее некогда другу Пушкина П. А. Вяземскому, поэту и литератору. Особенно же Остафьево знаменито тем, что в нем Карамзин написал семь томов

«Истории государства Российского». Этой выдающейся книге в Остафьеве установлен памятник, один из немногих памятников книге в нашей стране. С памятником соседствуют дубы, посаженные при таких обстоятельствах. В начале XIX века, когда были установлены дипломатические отношения России с Соединенными Штатами Америки, первый американский посол, вручая свои верительные грамоты, преподнес также своеобразный сувенир - желуди с могилы первого американского президента Джорджа Вашингтона. Желуди были высажены в парке Царского Села под Петербургом, и спустя много лет здесь выросли дубы. По просьбе Николая Михайловича Карамзина его дочь собрала желуди с «дубов Вашингтона» в Царском Селе, вырастила их в горшках и потом высадила в Остафьеве, где выросла аллея красавцев дубов.

Теперь шум остафьевской дубравы повествует нам о давних дружественных путях, связующих великие народы.

Едва ли не все Бульварное кольцо - память о проходивших некогда по этим аллеям поэтах, прозаиках, живописцах, ученых, артистах… Старые деревья хранят в своих кронах давно умолкшие голоса. Когда, юный читатель, ты будешь проходить Покровским бульваром, то, находясь возле Подколокольного переулка, вспомни о том, что угловой дом - обитель писателя Николая Дмитриевича Телешова, устроителя некогда знаменитых «сред». «Среды» меняли вместе с Телешовым адрес, но последнее их местопребывание-Покровский бульвар. Под этими деревьями проходили, споря, Чехов, Горький, Короленко, Мамин-Сибиряк, братья Бунины, Куприн, Вере саев, а также Шаляпин, Рахманинов, Левитан, Головин… Они не были безразличны к окружавшей их жизни - восхищались Москвой, горевали о ее бедах, мечтали о будущем… Деревья, помните ли вы, о чем толковали большие люди? Прислушаемся к голосам, доносящимся из глубин десятилетий.

Мамин-Сибиряк. «Что ни шаг, то история… Москва походит на старинную книгу».

Иван Бунин. «Жизнь не стоит на месте, - старое уходит, и мы провожаем его часто с великой грустью. Да, но не тем ли и хороша жизнь, что она пребывает в неустанном обновлении?… Чем-то осветят новые люди свою новую жизнь? Чье благословение призовут они на свой бодрый и шумный труд?»

Шаляпин. «Братцы, петь до смерти хочется! Будем петь всю ночь!»

Гиляровский, «…поражен, очарован и навсегда полюбил Москву, и любил ее, любил! Любил ее, какой она была, люблю ее такой, какая она есть!»

Не будем думать, что под сенью московских бульваров великие люди встречались только в прошлом. Кто только не сидел на этих скамейках, кто не прогуливался по дорожкам, усыпанным листвой… Вот, опираясь на палку, быстро движется старик с львиной гривой волос, с лицом, обожженным солнцем. Знакомьтесь - Сергей Нико лаевич Сергеев-Ценский, писатель, академик, автор замечательной «Севастопольской страды». Он постоянно жил в уединении на пустынном берегу в Крыму, в Алуште, но в Москве бывал часто и живал неделями. Любил Сергей Николаевич Москву. А что это за женская фигурка, словно летящая над аллеей? Прохожие оглядываются и узнают - Галина Уланова, прима-балерина Большого театра, чья жизнь - эпоха в хореографическом искусстве мира. Об Улановой хочется сказать словами Пушкина: «Летит как пух из уст Эола». Нет конца встречам на Бульварном кольце.

Многомиллионный город «включил в свои пределы» не только скверы и парки, но и леса. Некоторые из них - места всеобщих гуляний. Зелень занимает в столице свыше сорока тысяч гектаров, то есть площадь, на которой мог бы разместиться самостоятельный и не такой уж маленький город. Новые посадки ведутся постоянно, и если в послевоенную пору сажали преимущественно тополь, то теперь высаживают липы, березы, клены, ясени, вязы - особенно любимые народом деревья. О них пели в старину, поют и сейчас.

Москва - не только асфальтовые улицы, но и нескончаемые леса. Любят москвичи Сокольники, настоящий русский лес, уголки которого с любовью писали А. Саврасов и И. Левитан. От Оленьих прудов к Большому фонтану ведут семь аллей-просек - кто их не знает? Редкая московская семья не соблазнится уехать в воскресенье из душного города в Серебряный бор, где аллеи напоены смоли стым запахом сосны, где редкое сочетание хвои, песка и воды, удобных мест для купания - с пляжами и укромной тенью, манящей к себе в жару. Основной бор здесь составляют двухсотлетние сосны их около сорока тысяч. Они возвышаются на крутых и отлогих берегах Москвы-реки и озера Бездонки, словно колонны, выкованные кузнецом-богатырем из красной меди. А как хорошо здесь зимой, в будние дни, когда только дятлы выстукивают свою песню. Знаток природы Михаил Пришвин так нарисовал картину, столь близкую сердцу всех: «Снежная пороша. В лесу очень тихо и так тепло, что только вот не тает. Деревья окружены снегом, ели повесили громадные тяжелые лапы, березы склонились и некоторые даже согнулись макушками до самой земли и стали кружевными арками… ни одна елка не склонится ни под какой тяжестью, разве что сломится, а береза чуть что - и склоняется. Ель царствует со своей верхней мутовкой, а береза плачет. В лесной снежной тишине фигуры из снега стали так выразительны, что странно становится: «Отчего, думаешь, они ничего не скажут друг другу, разве только меня заметили и стесняются?» И когда полетел снег, то казалось, будто слышишь шепот снежинок, как разговор между странными фигурами».

Поразительна стойкость сосен - ведь в погожие дни сюда направляется пятьсот - шестьсот тысяч человек, несметные людские толпы. Природа не сумела бы одна, без постоянной помощи, выдержать поток. Редчайший бор охраняется и подсаживается лесоводами, несущими здесь неусыпную службу.

Некогда огромные дубовые леса, как я уже говорил, подступали к самой Москве. В Останкине сохранился уголок этих лесов, занимающий десять гектаров. Здесь что ни дерево - живая история. Более двухсот деревьев живут третье столетие.

Поразительное место - лесная опытная дача Сельскохозяйствен-ной академии им. Тимирязева. Если вы выйдете из метро «Аэропорт» (по современным понятиям - это центр города) и пройдете пешком минут пятнадцать - двадцать, то попадете в лес, где есть глухие, почти непроходимые чащобы, лесные полянки, тропинки, аллеи, болота. Дача производит огромное впечатление еще и потому, что рядом с этой лесной стороной, где распевают весной соловьи, а зимой четко раздается стук дятлов, рядом с этим зеленым царством - огромный город с его звуками. Лес глушит городские шумы, и в глубину аллей и полян доносятся только перестуки электропоездов. Помянем же добрым словом тех, кто создал этот уголок Москвы. Лесная дача была основана в 1862 году лесоводами академии. Посадки здесь производятся из года в год, испытывается приживаемость деревьев, климат, который они создают. Растут здесь преимущественно дубы, липы, вязы, лиственницы. Много кустарников по берегам болотистых мест. Легко и радостно дышится после уличной жары. В последние годы полюбили здешние просеки любители бега - по утрам на тропинках мелькают те, кто стремится встретить рассвет в лесу, когда природа особенно прекрасна. Зимой приятно наблюдать, как по деревьям летают белочки. Живший в этих местах поэт Александр Яшин писал:

Покормите птиц зимой,

Пусть со всех концов

К вам слетятся, как домой,

Стайки на крыльцо.

Не богаты их корма.

Горсть зерна нужна,

Горсть одна - и не страшна

Будет им зима.

Самый же крупный лесной массив возле столицы - Лосиный остров, гордость и надежда Москвы, ее лесное прошлое, настоящее и будущее. Он и впрямь похож на остров - его клин входит в Москву, его земля тянется к Мытищам, Калининграду, Балашихе. Еще в XVI веке в одном из посольских посланий говорилось: «Близ Москвы есть место, в котором водится превеликое множество зверья, которого не только ловить запрещено под строгим наказанием, но даже рубить в этом лесу деревья не дозволено…» Речь шла о Лосином острове, находящемся неподалеку от Щелкова, по соседству со знакомой всем кольцевой дорогой. На сравнительно небольшом участке сосредоточилось все, чем богаты растительность и животный мир среднерусской полосы. Здесь у истоков рек Яузы и Пахорки обитают и поныне свыше двухсот различных видов животных, гнездятся утки и лебеди. Говорят, что по количеству видов животных и растений он не уступает знаменитой Беловежской пуще.

Человек заботится о Лосином острове - не рассекается лесной массив, не прокладывают дороги, щадят деревья и травяной покров, постоянно сажаются леса. В начале 70-х годов выпустили на свободу в этих местах, изобилующих низким сосняком, мхами, багульником, клюквенными болотами, пятнистых оленей и косуль. Грациозные животные прижились и расплодились по всему Подмосковью. Лосей же стало так много, что они часто выходят на дорогу и даже заходят на московские окраины.

Самый большой лесопарк столицы - Измайловский, занимающий площадь больше тысячи гектаров. Среди парков, расположенных в городской черте, он самый большой в Европе. Некогда здесь было место царской охоты, и вся местность называлась - Измайловский зверинец. Была тут целая система сообщающихся прудов. Москва любит свое Измайлово, его липы, ясени, ели, пойму реки Серебрянки, живописные перелески, сливающиеся с лесопарковым поясом, окружающим столицу.