Могила Бешеного

Баян Ширянов

"Могила Бешеного".

I. Дома.

На огромном транспаранте, висевшем над пустынной в этот поздний час улицей, виднелись три буквы, "Р Н И", обрамлявшие гигантскую русскую свастику. Канаты, которые держали материю, были натянуты слабо и свастика хищно покачивалась в ночном ветерке.

Тихон запахнул штору. Смотреть на это, да ещё и под окнами собственной квартиры, было выше его сил. Тяжело ступая, Коростылев прошел к столу и включил настольную лампу. Конус света выхватил какие-то бумаги, письма, пришедшие за время его отсутствия. Его жена, Галя, тихо спала в соседней комнате, так до сих пор и не услышав прихода Тихона.

Ему не хотелось её будить, но на поиски необходимого он может потратить больше времени, чем ему отпущено боевиками националистов.

Отворив дверь спальни, Тихон, замер на несколько мгновений и с грустью смотрел на дышащее под одеялом тело жены. Свет фонаря проникал сквозь какую-то щель в занавесках и выхватывал из темноты часть безмятежного Галиного лица. Подойдя к жене, Тихон легонько коснулся её плеча. - Это я. Полушепотом сказал Коростылев. - Галинка... - Тихон? Ты? - Послышался взволнованный чуть хрипловатый спросонья голос. - Я, я. Из-под одеяла навстречу Шраму потянулись две руки. - Не время сейчас... - Сурово шепнул Тихон. - Есть у нас тушь и иголки?

Задавать вопросы мужу было бессмысленно. Годы совместной жизни, которые и совместными можно было назвать лишь с большой натяжкой, приучили её к этому. Тихон мог пропасть на месяцы, а потом так же внезапно вернуться. И опять исчезнуть.

Через минуту Галина положила на стол перед мужем подушечку со швейными иглами и флакончик туши. - Спасибо, дорогая, - Отозвался Коростылев. Приготовь чего-нибудь... Пока жена возилась на кухне, Тихон выбрал самую тонкую иглу и начал методично, со всех сторон, стачивать её о наждак. Вскоре толщина показалась Шраму подходящей. Он провел пальцами вдоль острия. Заусенец, которые могли бы помешать, не было и Тихон, выдернув из ушка одной из игл белую нить, стал с усилием наматывать её на свою иглу, оставляя свободным лишь самый кончик, миллиметра полтора. После этого, он несколькими движениями шариковой ручки набросал на среднем пальце правой руки перстень печатку. Рисунок на нем говорил всякому, знакомому с зековской символикой, что его владелец сидел за "мокрое". Окунув иглу с ниткой в тушь, Тихон начал прокалывать линии на пальце. Потекла кровь. Сперва несильно, но капли из соседних точек сплавлялись в одну кровяную лужицу, срывались, падали на полированную поверхность стола. Галя, пришедшая с кухни сообщить, что все готово, лишь ойкнула, увидев эту картину. - Вытри потом сразу. - Сказал Тихон, лишь на мгновение отвлекшись от работы.

Голый по пояс, с несколькими новыми шрамами, некоторые из которых были совсем свежие, Коростылев сидел перед лампой и её свет придавал рельефность мышцам на мощных руках Тихона. - Жаль, - Буркнул он сам про себя, - Жаль что свежак... Ведь недели две показывать никому нельзя будет... Он вопросительно глянул на жену, и та сразу поняла:

- Бинт?

Тихон кивнул. Покончив не то с поздним ужином, не то с ранним завтраком, Коростылев отхлебнул сладкого терпкого чая и расслабленно прислонился к стене, наслаждаясь редкими мгновениями покоя. - Я сейчас уйду. - Сказал Коростылев. - Если кто будет спрашивать - то не было меня тут. Где я - не знаешь.

Галина послушно покивала. - А когда ты появишься, Тиша?.. - Я позвоню.

Махнув не прощание жене, Коростылев быстро зашагал по улице. Галя заметила, что один из пальцев светлее остальных, но через мгновение сообразила, что это бинт. Через минуту транспарант со свастикой скрыл мужа и Галина задумчиво, как это всегда бывало после подобных кратких визитов, стала прибирать в квартире.

Она тщательно вытерла кровь со стола, навела на нем порядок, вновь аккуратной стопкой разложив сброшенные на пол и так и непрочитанные письма. Галина снимала занавески, намереваясь их постирать, когда громко застучали в дверь. Потом удар кулака по звонку наполнил квартиру судорожным дребезжанием.

Галя открыла. Их было четверо. Трое бледных молодых парней в черных куртках, и один постарше, с седыми висками. - Где твой муж? - Спросил тот, что был старше и одним неуловимым движением схватил женщину за горло. У него оказался очень спокойный и даже почти ласковый голос. Мимо резво прошмыгнули молодые парни. - Говори, блядь!

Галя молчала. Она только отворачивала голову, чтобы не нюхать тот зловонный ветер, вырывавшийся из глотки седого. Бледные молодые люди в три минуты перевернули квартиру вверх дном. - Никого. - Отряхивая ладони, объявил один из них. - Похоже, и не было... - Предположил другой, плотоядно поглядывая на Галину. - Жалко мне тебя, - Обращаясь к Галине, медленно процедил седой. - Впрочем, если ты скажешь, где твой муж... Парень, говоривший вторым, Галина навсегда запомнила это выражение лица, как-то по особенному гаденько ухмыльнулся и резко содрал с женщины халатик. Но прозвучал строгий оклик седого:

- Ша! Насильничать не будем! Время! Галина лишь краем глаза увидела, как один из молодых приподнял куртку, и из-под неё показался странной формы чехольчик. Потом блеснула сталь. "Ножны" - Поняла Галина. Она не успела испугаться, когда парень, с той же улыбочкой, вогнал холодное лезвие снизу вверх, под лопатку.

II. У БОМЖЕЙ.

Солнце светило во всю, но было прохладно. Коростылев, с ленивым видом, прохаживался по площади трех вокзалов. В левой руке он держал бутылку "Жигулевского", к которой изредка прикладывался.

Несмотря на ранний час, работали почти все коммерческие палатки. У них уже крутились небритые личности, выпрашивая у проходящих мимо тысчонку на опохмел. Ряды старушек предлагали водку, пиво, вобл недомерок, колбасу.

Тихон не обращал внимания на их призывные крики.

Именно здесь, если верить осведомителю майора Загоруйко, видели Бешеного.

Обычные алкаши не интересовали Коростылева. Ему нужны были настоящие бомжи. Люди, которые в силу обстоятельств опустились на самое дно жизни.

Вскоре Шрам увидел одного из них. На путях стояла открытая железнодорожная платформа, битком набитая мусором. По ней ходил бородатый мужик в рванине.

Обеими руками он разгребал мусорные завалы. Что-то он складывал в грязный целлофановый пакет, что-то отправлял прямо в рот.

Пассажиры, торопясь кто не электричку, кто в город, невольно убыстряли шаг, стараясь не замечать бомжа. Тому же было на все наплевать, и он упоенно ворошил отбросы, не обращая внимания на окружающее. Подойдя ближе, Тихон несколько минут рассматривал бомжа, потом крикнул:

- Эй, земляк! Бомж не отреагировал.

Тихон обернулся по сторонам, прикидывая, чем бы привлечь внимание. Но ничего подходящего поблизости не нашлось, и Коростылев, одним глотком допив остатки пива, кинул бутылку.

Он метился не в самого бомжа, а перед ним, но бутылка скользнула в ладони и, пролетев несколько метров, ударила помоешника прямо между лопаток.

Разогнувшись, тот повернулся и посмотрел на Тихона. У бомжа оказались голубые глаза. Они настолько контрастировали с его загорелой физиономией, что казались какими-то чужеродными островками чистоты среди смуглой от грязи кожи. - Ты чего? - Обиженно спросил бомж. - Иди сюда. - Да иди ты!.. Тихон подошел ближе на несколько шагов:

- Дело есть. - Продолжил Коростылев, не реагируя на злобное бурчание. - Знаю я твои дела... - Прохрипел бомж, возвращаясь к прерванному завтраку:

- Хватит. Ученый... Не понимая, чего же так боится этот человек, Тихон решил говорить напрямую:

- Да человека я одного ищу!.. - Ага! - Поднял голову бомж и уставился на Коростылева голубыми лужицами:

- Искал тоже тут один... А потом Соплю без печенок нашли... Теперь Шраму все стало ясно. По Москве несколько лет упорно ходили слухи, что какая-то мафия специально крадет молодых бомжей для использования их в качестве доноров различных органов. Потом, правда, поймали одного мужика, который признался в совершении множества убийств. Он считал, что занимается черной магией и хотел оживить Петра Первого. Для этого ему нужна была свежая кровь и внутренности людей, убитых разными способами.

Преступник уже около года сидел в Сычевке, но слухи о трупах без внутренностей все ещё будоражили воображение жителей столицы. - Ты тут, гнида, не умничай! - Коростылев решил, что уговаривать бомжа бесполезно и начал входить в образ только что освободившегося из колонии:

- Я в лагерях таких как ты на елде пачками крутил! Понял?! Киляй сюда! На цырлах, блин! А то опять по сто второй пойду!..

На Тихона с удивлением обернулся какой-то мужик с чемоданами и резко убыстрил шаг, но, главное, бомж наконец прекратил ковыряться в мусоре и, прихватив ударившую его бутылку, стал выбираться с платформы. Вскоре он стоял перед Шрамом. - Ну? - По всему было видно, что бомж не очень то боится угроз. - Вот так бы сразу... - Миролюбиво улыбнулся Тихон, пытаясь не показать какое действие оказывает на него запах бомжа:

- Кента я ищу. Бешеным кличут. Не видал?

- По делу ищешь, или как?

- Какие у нас с ним дела - тебе лучше не знать... - И Шрам зло прищурился:

- Но базарят, что он тут с вашим братом какие-то макли крутит. - Как его, говоришь, звать-то? - Нахмурился бомж. - Бешеный. - Не. Не слышал... Бомж покачал головой. - А может память тебе поправить? - Коростылев угрожающе сжал кулак и слегка отвел руку, словно бы для удара. Но бомж резво отступил на шаг и, хитренько улыбнувшись, внятно проговорил:

- От водочки не откажусь... Рассмеявшись в голос, Тихон чуть было не хлопнул обитателя подвалов по плечу:

- Ну, ты крученый!.. - Жизнь такая. - Посетовал бомж. - Как звать-то тебя?

- Колей. - Ладно, Коля, веди. Где тут водка дешевле. Пока Коростылев покупал спиртное и закуску, бомж стоял поодаль и наблюдал за действиями Тихона.

Конечно, тут был риск, что Коля вдруг откажется от общения, и Шрам останется с бутылками и хлебом. Но лишними они не будут: уже имея такую приманку, будет легче установить контакты с другими бомжами.

Коля с деланным равнодушием курил подобранный тут же чинарик, и уходить, вроде, не собирался. Увидев, что Шрам затарился, бомж подхватил пакет и бодро зашагал прочь, приглашая Коростылева следовать за собой. Пройдя под железнодорожным мостом, Коля углубился во дворы и, немного поплутав по ним, остановился у подъезда дома сталинской постройки. Подождав Тихона, он зашел в подъезд и начал спускаться в подвал. Шагая вниз по ступенькам, Шрам не мог понять, откуда же идет эта вонь: от его нового знакомого, или из подземелья. Решив, что это не так уж и важно, Коростылев продолжил спуск.

Протиснувшись сквозь прутья решетки, преграждавшей вход в подвал, Тихон едва сдержал позыв к рвоте. Воздух здесь был настолько пропитан запахом испражнений, мочи, годами не мытых тел, что выдержать его можно было лишь в противогазе. Но противогаза у Коростылева не было, к тому же, Коля спокойно шел впереди, никак не реагируя на окружающие миазмы.

Вскоре из-за поворота показалось пятно света. Коля остановился:

- Пришли.

В этом помещении прямо на полу лежали груды тряпья, очевидно собранного на помойках, стулья без спинок служили столами. На них стояли одноразовые пластиковые стаканы, тарелки. Было даже насколько вилок. Все это освещала тусклая электрическая лампочка, которой соорудили из газеты подобие абажура. Из угла доносилось чье-то натужное сопение и хриплый кашель. Еще где-то храпели. Не сразу Тихон понял, что за ним наблюдают. Но внезапно его глаза выделили на фоне тряпок что-то чужеродное. С первого взгляда это можно было принять за пуговицы, но они пошевелились, под ними открылся беззубый рот и смачно зевнул. - Шо за пашшажир? - Сказал этот рот. Теперь Тихон рассмотрел, что это закутанный до бровей старик. Его борода и волосы сливались с фоном, и найти его целиком было сродни разглядыванию загадочной картинки: найди среди тряпок человека.

Присев на ящик, который показался Коростылеву наименее грязным, он смахнул со стула все тарелки, расстелил газету и поставил на неё бутылку. Коля пристроился рядом. - Ну, чо? Побазарим? - Спросил Коростылев. - Отчего ж не побазарить. - Осклабился Коля:

- Разливай.

Пока Тихон открывал "Московскую", старик-бомж что-то прошамкал. Отвали, старый! - Шикнул на него Коля:

- Ишь ты, водки захотел! Перебьешься... Старик опять зашлепал губами, недовольно заворочался. - Не обращай на него внимания, - Повернулся Коля к Коростылеву:

- У него ноги гниют, вот и не выходит. Все сдохнуть никак не может. Лежит, как бревно. Кормишь его, срать носишь, а пользы нет... На это старый бомж гневно замахал руками и запустил в Колю пустой консервной банкой. Снаряд пролетел мимо, ударился о стену и затерялся в чьей-то постели. Тихону водки для умирающего было не жалко. Но образ "мокрушника" не давал это сделать напрямую, и Шрам решил подождать, пока не представится удобный случай. - Ну что, давай! - Коля протягивал Тихону стакан. Налив его почти доверху, Коростылев плеснул слегка себе:

- За знакомство.

Не ответив, Коля приложился к стакану и в два глотка его опустошил. Тихон лишь символически пригубил. - Эх, хороша, подлюка! - Выдохнул Коля:

- Как, говоришь, твоего друга-то величают?

- Бешеный. - Слыхал... - Очевидно, спиртное действительно радикально улучшило память бомжа. - Чего слыхал?

- Шоркался он тут... К Кривому подкатывал. К Шмуле. - А где они?

- Кто ж их знает? - Пожал плечами бомж. Тихон скорее угадал, чем увидел это движение. - Они с Казанского. Там их территория. Там и искать надо. - Да пиждишь ты вшо! - Вдруг необычно ясно послышалось с места, где лежал старик. - Заглохни! - Крикнул Коля и встал, собираясь делом заставить молчать не в меру разговорчивого бомжа. - Сядь! - Рявкнул Тихон:

- Говори, старый. - Этот твой Пэшэный тут уж нешколько дней ошиваетша. - Быстро заговорил старик:

- Колька шам говорил, што и ш ним он рашговаривал. Токо Колька трушоват.

Ноги у него пока быштрые, вот и косит под шмелого... А Бэшэный какое-то дело шадумал. Наших подбивает. Обешшал жаплатить хорошо... Та-ак! - Тихон, прищурившись, посмотрел на Колю. Тот съежился под взглядом Шрама и попытался бочком соскользнуть со своего ящика. - Сидеть, я сказал! Бомж замер.

Взяв водку, Коростылев подошел к старику и протянул ему бутылку. Из тряпья вылезла тонкая рука, покрытая нарывами и коростой, и схватила подарок.

Приложив горлышко к губам, бомж довольно забулькал. - А с тобой, фуфлогон, я сейчас по-серьезняку базарить буду. - Зловеще оскалил зубы Тихон:

- А будешь туфту пороть, я твои быстрые ноги повыдергаю! Понял!?

- А ты меня на "понял" не бери! Бешеный - мужик круче тебя будет. Огрызнулся Коля. - Круче?! - Расхохотался Коростылев:

- А ты это видел?

Тихон резкими движениями стал разматывать бинт на среднем пальце. Оторвав последний слой вместе с прилипшей коркой крови, он показал Коле свежую наколку: перстень с проколотым кинжалом пиковой мастью. Половина пики была черной. - Въезжаешь? Бомж судорожно закивал. - Свести тут хотел... - Пробормотал под нос Тихон так, чтобы Коля точно расслышал его слова. - А вот пригодилось... И добавил, уже громко:

- Выкладывай!

III. БЕШЕНЫЙ И БОМЖИ.

В эту ночь Савелию Говоркову снился кошмар. Он снова попал в Бутырку, а там, в общаковой хате, его собирались опустить. На него медленно надвигался ряд зеков со стрижеными головами. В руках у них поблескивали заточки, глаза светились ненавистью. Он, Савелий, медленно отступал к кормушке, зная, что спасения не будет. Не сводя глаз с противников, Савелий застучал ногой по кованой двери. - Командир! Охрана! - Исходил истошным криком Говорков, что есть силы ударяя пяткой по железу. Никто не шел ему на помощь, но он почувствовал, что от его усилий преграда поддается. Она словно становилась мягкой, ватной, удары утратили гулкость и нога вязла в двери как в гигантском батоне черняжки.

Очнулся он на полу. Трусы, майка, все было насквозь мокрым от пота.

Двуспальная постель с измочаленными шелковыми простынями была пуста.

Клавка так до сих пор не вернулась.

С омерзением содрав с себя сырое белье, Савелий направился в ванную. Там, лежа под щекочущими струями джаккузи, он вдруг вспомнил финальную сцену кошмара и его тело непроизвольно дернулось, прижимаясь к стенке ванны, словно перед ним во плоти появились зеки из сна. Потом, растираясь махровым полотенцем, Говорков пытался рассмотреть себя в огромном, во весь рост, запотевшем зеркале. Водяная пыль собиралась в капли, оставляя на поверхности стекла узкие дорожки, в которых тонкими полосками отражалось синее тело. Почти вся поверхность кожи Говоркова, за исключением ладоней и лица, была покрыта татуировками. Большинство, такие как храм Василия Блаженного на спине, восьмиконечные звезды на плечах и коленях, были сделаны в зоне. Другие - в салоне тату. Одна из наколок, обнаженная женщина на предплечье, закутанная в подобие римской тоги и пронзенная двуручным мечом, была переделана кожных дел мастером из другой, похожей.

Татуировщику потребовалось около часа, чтобы закамуфлировать змею, которая кусала эту женщину. В ИТК, за неуемную любовь к разукрашиванию себя, Савелию присвоили погоняло Бешеный. И потом, на воле, он только так и представлялся.

Сегодня Савелию Говоркову предстояло найти ещё троих исполнителей. По задумке Петра Сергеевича, главного советника Бешеного в боевых и политических вопросах, исполнителями должны были стать бомжи. Люди, на которых никто не обращает должного внимания, и которые легко могут проникнуть на все запланированные объекты. Наскоро перекусив, Савелий оделся и поехал на Казанский вокзал.

Пробираясь сквозь толпу мешочников, Бешеный пристально смотрел по сторонам. Он игнорировал бабулек с трясущимися руками просящих подаяние, безногих инвалидов, многочисленных детей в колясках, на которых притулились однотипные таблички: "Помогите! У ребенка рак крови..." У всех этих нищих, как выяснил Бешеный во время своих рейдов по другим вокзалам, было и жилье, и деньги. Им не нужен был тот рисковый заработок, который мог предложить им Говорков. Вскоре, на ступеньках у выхода из билетных касс на электрички, он нашел нечто подходящее. Женщина, на руках которой спал невообразимо грязный ребенок лет трех, держала картонку, со слезной просьбой подать беженцам. Пройдя мимо них, Бешеный остановился и полез в карман. Он чувствовал, что женщина напряглась и наблюдает за ним.

Усмехнувшись про себя, Савелий достал десятитысячную купюру и, с трудом преодолевая омерзение, подал женщине. Та немедленно запричитала:

- Ой, спасибо тебе, добрый человек! Второй месяц тут сидим. Кушать нечего.

Дом-то наш разбомбили. А на обратный билет денег нету... - Да ты чо? По натуре с Москвы свалить хочешь? - Удивился Бешеный и закурил.

Женщина раздраженно уставилась на него снизу вверх. - Хочешь кинуть такое хлебное место? - Продолжал Савелий:

- Сколько ты за него отстегиваешь?

- А тебе какое дело? - Возмутилась беженка:

- Подал? Спасибо тебе! Ну и вали! А в душу не лезь!

- С коих то пор душа в кармане живет? - Хмыкнул Бешеный, пуская дым женщине в лицо:

- Ладно.

Он обернулся по сторонам, словно высматривая, нет ли кого, кто мог подслушать их разговор. Женщина поняла, что сейчас будет какое-то предложение и не ошиблась. - Есть работа. - Равнодушно проронил Савелий. Да пошел, ты!.. - Прошипела беженка:

- У меня муж есть!

Уже насколько раз Бешеный сталкивался с такой реакцией. Очевидно, некоторые москвичи, которые не могли оплатить услуги нормальных проституток, обращались к нищенкам, надеясь на низкие тарифы. Говорков не мог никак понять, кто же способен опуститься настолько, чтобы хотеть переспать с таким далеким подобием женщины?

- Муж? - Бешеный хищно оскалил верхний ряд зубов:

- Где он? Может с ним добазариться проще будет?

- Пошли.

Женщина одной рукой поудобнее перехватила ребенка, достала из-под широких юбок шлепанцы и защелкала ими поднимаясь по ступенькам. Савелий вынужден был идти следом.

Его привели в узкий проход между забором и рядом коммерческих палаток. Там сидел мужик и перебирал пустые бутылки. - К тебе. - Просто сказала женщина, развернулась и ушла, окатив Бешеного ароматом немытого тела. Муж беженки оторвался от своего занятия и пристально уставился на Бешеного, пытаясь сообразить, кто же осмелился нанести ему визит в столь неурочный час?

- Чо надо? - Проговорил мужик после минутного молчания.

И Савелий понял, что его визави уже сильно пьян. Впрочем, это не было препятствием, главным было то, что алконавт мог случайно проболтаться о задании, которое собирался дать ему Бешеный. Но, с другой стороны, кто его будет слушать? Такие же бомжи как он. Среди них может, конечно, оказаться ментовской стукач, но у Савелия на этот счет были свои соображения. Заработать хочешь? - Спросил Бешеный. Губы мужика растянулись в щербатой улыбке:

- Да кто ж не хочет?

- Дело простое: взял, отнес. - Продолжил Савелий, пытаясь не сорваться и выдать мужику того отвращения, которое Говорков испытывал, вербуя этого отброса общества:

- Приду я тринадцатого июня. Понял?

- О, несчастливое число... - Закачал головой бомж. - Ничего, переживешь! - Бешеный уже начал раздражаться и теперь едва сдерживал себя, чтобы не обматерить тупого человечишку. - Чтоб в этот день не пил! Ясно? Бомж слегка кивнул, словно соглашаясь. - Чуть можно. Но чтоб на ногах стоял! - Добавил Савелий. - Так бы сразу, командир... А то мне без этого дела никак... - Закрой пасть! - Рявкнул Бешеный. - Я ещё не договорил!

- Молчу, молчу... - Замахал руками мужик. - Ровно в одиннадцать тринадцатого будь здесь же! Запомнил?

- Тринадцатого в одиннадцать. - Повторил бомж. - А сегодня какое?

- Э-э-э... - Мужик яростно почесал бороду. - Четвертое, вроде... Шестое. - Процедил сквозь зубы Бешеный. - Ишь ты... Время-то как... - Тихо! - Прервал его Савелий. Он запустил руку в карман и достал стотысячную купюру. - Это аванс. - Сказал Бешеный, сворачивая бумажку и бросая её бомжу. - Еще девять таких же получишь после работы. - Благодетель! - Мужик упал на колени и разбрасывая бутылки пополз к Савелию. Тот резво отступил на пару шагов. - Встань, блин!

- Благодетель!.. - Бормотал мужик, стоя на карачках и по- собачьи смотря на Бешеного. - Мне нужно найти ещё двоих. Отведешь?

IV. СМИРНОФФ.

Коля замялся. Он взглянул на старика, на Коростылева, тщательно бинтующего палец. Глаза его остановились на недопитой водке. В два глотка опустошив бутылку, бомж понюхал кусок хлеба, но закусывать не стал. - Я, это, и не знаю почти ничего... - Начал Коля, осекся и виновато посмотрел на Тихона. Тот сурово молчал, пожирая бомжа глазами. - Он тут вчера был... К Суле подкатывал. На Казани. Стольник ему дал.

Говорил, что это только задаток... Коля опять умолк. - Да не тяни ты кота за яйца! - Тихо проговорил Шрам и от тона, которым была сказана эта фраза, Коля впервые на самом деле испугался. - Говорил, работа есть. Отнести что-то куда-то. А что, куда, не говорил пока... - Дальше. Процедил Тихон, видя, что бомж собирается опять умолкнуть. - Суля базарил, что Бешеному ещё двое нужны... - Ну!

- Так вчера банный день был... Есть тут спецприемник, в котором нашего брата моют и пожрать дают на халяву. Так вчера все казанские туда и укатили... Не нашел он никого... - Так... - Ну и обещал он, что сегодня придет... - Точно? - Насупившись спросил Тихон. - Да я почем знаю?! Он только с Сулей базарил. А Суля сейчас в полном отрубе. Стольник пропивает. Коростылев задумался. Сейчас для него бомжи были единственной зацепкой, которая позволяла выйти на Бешеного до того, как он с их помощью совершит теракт. И если Бешеный должен сегодня появиться - есть смысл его подождать, пожертвовав даже своим обонянием и одеждой, которая наверняка пропитается миазмами бомжовских пристанищ. - И куда он придет? - Ласково полюбопытствовал Коростылев. - Кто ж его знает? Его ж Суля водил... - А ты мальчик? Ни одной тусовки не знаешь?

- Ну, знаю, - Насупился бомж:

- Несколько их... У Казанцев-то... - Вот по всем и пройдемся. Отрубил Тихон и встал. - Так он говорил... - Опасливо начал Коля, пытаясь спрятать бегающие светлые глаза. - Замочит? - Улыбнулся Коростылев. Бомж только кивнул. - Ничего, не успеет. У него ко мне должок есть... А как он этот должок оплатит, будет он гнить в каком-нибудь овраге... Въехал?

Коля опять затряс головой, всем своим видом показывая, что он полностью согласен со Шрамом. Пока они шли к первому месту, подвалу на НовоБасманной, Тихон довольно часто оглядывался. Он надежно оторвался от наци, но предчувствие опасности не покидало Коростылева.

Свернув в один из дворов, Коля уверенно вошел в крайний подъезд и начал было спускаться, но замер не полушаге. Тихон чуть не сшиб его в полутьме. - Что-то не то... - Проговорил бомж. - Чего? - Не понял Шрам. Запах не такой. - Поморщился Коля. - Так ты ещё и запахи различаешь? Давай, вперед! Проводник обреченно пожал плечами и пошел во тьму. Пробираясь буквально на ощупь, через несколько метров от входа, Коля споткнулся обо что-то, лежащее поперек прохода. - Чтоб тебя! - Выругался бомж. - Навалили какой-то дряни на пути!.. Спички есть?

Достав зажигалку, Коростылев зажег её. Голубой газовый огонек осветил бесформенную кучу, из которой торчала человеческая нога в рваном ботинке.

Из-под тряпок выскочили две жирные крысы и опрометью кинулись прочь от света. - Кто же это? - Опешив, Коля опустился на корточки перед трупом и перевернул его лицом вверх. Через все лицо покойника наискосок проходил ровный свежий разрез, полный запекшейся крови. Мертвые глаза смотрели равнодушно и бессмысленно. - Стопарь. - Вздохнул Коля. - Он тут жил. Чуть подальше. Эх, кто ж его так... Суровый был мужик. Со многих тут дань собирал... Держать зажигалку стало горячо и Шрам отпустил кнопку. В наступившей темноте слышно было лишь хриплое прерывистое дыхание Коли, да легкий шорох, который издавали снующие по углам крысы. - Так, может они его и... - Предположил Коростылев. - Не-е... - Отозвался бомж. - Суровым он был, это да. Но и не обижал никого зазря... - И где они, его подопечные?

- Разбежались, видать. - И чего теперь?

- Пошли дальше.

Следующим местом оказался чердак на Ольховой улице. Там было людно. Тихон, думавший, что уже почти притерпелся к этим запахам, был буквально одурманен вонючей смесью табачного дыма, потных тел, гнили, которая плотной завесой стояла в неподвижном воздухе комнатушки, куда он попал.

Здесь собралось около десятка бомжей обоих полов, которые галдели, курили самокрутки и баловались спиртосодержащими напитками. В глаза Коростылеву бросились две плоские бутылки водки "Смирнофф", стоявшие около одной из лежанок. Вряд ли обитатели этого чердака имели средства для их покупки, да и притаскивать их с помойки им было мало смысла.

Бомжи большей частью не обратили внимания на пришедших, лишь один из них, нахмурясь, пытался разглядеть Тихона, даже протянул в его направлении руку, но в неё кто-то вложил стакан с желтоватой жидкостью и это оказалось объектом более достойным внимания бомжа. - Здесь двое ребят Стопаря. Шепотом сообщил Коля:

- Вон тот в углу, в синей фуфайке, это Рома. Фуфайку на Роме действительно когда-то была синей, но теперь от неё остались лишь лохмотья неопределенного цвета. - Второй, тот что с бутылем водки, Зуй. Остальные местные. Впрочем... Коля ещё раз всмотрелся сквозь дымовую завесу в лица пьющей братии. - Троих я тут не знаю. Тихон пристально оглядел тех двоих, на которых указал Коля, пытаясь определить, кто же из них меньше пьян, с кем удастся более-менее нормально поговорить. После секундного размышления, Коростылев сказал:

- Позови-ка сюда Зуя. Я буду за дверью. И выскользнул из каморки. Глаза у Тихона слезились, в носу першило и он высморкался на дощатый пол, сплошь покрытый голубиным пометом.

Вскоре появился Коля, который вел Зуя, так и не расставшегося с бутылкой. - Куда ты меня тащишь? - Пьяно возмущался Зуй. - Там осталась моя баба.

Пусти, сука!

- Тут один пассажир с тобой поговорить хочет... - Коля пытался утихомирить бомжа, размахивающего бутылкой, из которой при каждом взмахе выплескивалась драгоценная жидкость. - Пассажир? - Удивился Зуй. - Какой пассажир?

- Вот этот. - Коля уже подвел бомжа к Тихону и отпустив его, попытался сделать шаг к выходу. - Постой! - Твердо проговорил Шрам. - Ты мне ещё будешь нужен. - Как скажешь, командир... - Вздохнул Коля и уселся где стоял. - Ты хто? Чего надо? - Пошатываясь, Зуй пытался сфокусировать глаза ни лице Тихона. - Присядем? - Миролюбиво спросил Коростылев. Зуй, оглядевшись, сделал пару шагов до ближайшей балки, подпиравшей крышу, прислонился к ней и сполз вниз. Тихон взял пластмассовый ящик и примостился поблизости так, чтобы свет из чердачного окна падал на бомжа, а сам Коростылев оставался в тени. - Гутарь... - Зевнул Зуй и приложился к бутылке. - Бешеного знаешь?

- Эт какого? Что вчера тут шароебился? Гондон! Я - кричит Бешеный. Туз бубновый. В наколках, как в парче. Чи-чи, га-га, сношать мой бедный череп.

Пальцы веером, фиксы в наколках!.. Фанеры, кричит, у мня немерено!

Пошустри, подшестери слегка - отстегну. Гниль позорная... Бомжа несло.

Вряд ли он сам понимал, что говорит, но тем внимательнее слушал его пьяные речи Тихон. - Стопарь его сра-азу просек. С каких это пор черва козырной мастью стала?

- Грит. А Бешеный перо вынул и по роже Стопаря! И правильно, нечего голой жопой на перо лезть! Правильно я грю? Правильно! А мне глотка дорога. Она хоть и луженая, зато не казенная. - И Зуй расхохотался собственному каламбуру. - А где он? - Попытался Коростылев направить беседу. - Хто? Стопарь? Так он так без глотки и валяется, коль кролики его не погрызли... - Бешеный. - Ах э-этот... А хрен его знает. Я, бля, крутой, вы тут, бля, шушера одна.

Говно мое лизать недостойны. А как приспичило, бля, сам прикостылял, падла!.. А нам-то што? Водяру принес? Принес! Забашлял? Забашлял! Нам-то чего?

- Он ещё придет? - Осторожно спросил Шрам. - Придет, придет... Я, бля, крутой! Я, бля, Бешеный! Против меня ни-ни.

Покнокаю. За мокроту на хозяина горбил. Вы тут все перхоть подзалупная, а я туз бубновый! - Начал Зуй по второму кругу. - Когда придет-то. - Я, бля в вечеру приду, всем шухер наведу, и чтоб ни слова! Тс-с-с!

Понял? Тс-с-с!..

V. ЗОНА.

В том году капитан Государственной Безопасности Тихон Глебович Коростылев получил очередное задание. Он должен был под видом заключенного несколько месяцев прожить в зоне, где содержался преступник по кличке Брыль, и попытаться узнать где тот спрятал содержимое трейлера. Брыль, которого по паспорту звали Брулев Виктор Иннокентиевич, был организатором банды, которая "работала" на подмосковных дорогах. Под видом гаишников они останавливали дальнобойщиков, убивали наиболее строптивых водителей и припеваючи жили поторговывая награбленным. Но однажды Брылю "повезло".

Машина, которую застопили его ребята, оказалась нагружена пушниной. В результате, государство обеднело на пару центнеров соболиных шкурок.

Этот товар преступники надежно спрятали, намереваясь, очевидно, сами выйти на западных торговцев. Но исчезновение машины с ценным грузом вызвало такой шум в МВД и КГБ, что Брыля поймали уже на третий день после исторического налета. Однако меха найти никто не смог. Рядовых членов банды тоже. Сам Брыль, даже просидев неделю в пресс-хате, не сломался и поехал этапом лишь по 118-й статье УК, за нелегальное хранение огнестрельного оружия. Зато и впаяли ему на полную катушку, червонец усилка, усиленного режима содержания.

Когда Брыль уже отсидел два года, обнаружились новые обстоятельства.

Точнее, то, что от них осталось. В лесу неутомимые искатели трофеев Второй Мировой наткнулись на могилу, в которой обнаружились три скелета в милицейской форме. Сообщники Брыля.

Стало понятно, что местонахождение товара знает только один человек, да и тот медленно загибается, сколачивая ящики и попутно терроризируя зоновскую санчасть постоянными болями в отбитых почках. К нему и направили Тихона Глебовича.

Коростылева детально проинструктировали, заставили заучить пару сотен наиболее употребимых зековских выражений, снабдили подробной легендой как этапов, которые он прошел, так и его жизни на воле. Причем, по этой легенде, он был чуть ли не братом одного из мальчиков Брыля. Естественно, сообщать последнему о том, что его поделы найдены, Коростылеву было запрещено. Тихон Глебович приехал в Бутырку, и его тут же запихнули на большой спец в осужденку, где парились уже получившие свой срок и ждали этапа. Большой спец состоял из нескольких этажей четырех-пятиместных камер, и здесь Коростылев впервые вкусил прелести тюремной жизни. В первый же день пребывания в СИЗО на него наехали сокамерники, трое пацанов, ещё на свободе изможденных алкоголем и развратной жизнью, считавших что тюрьма, это место для приобретения своего здоровья за счет чужого.

Раскидав их по разным углам хаты, Коростылев, которого теперь называли Карпов, переместил свою матрасовку на шконку у окна.

Тихона зауважали. Потом была Пресня, пересылочная тюрьма. Пробыл там Тихон недолго, и в памяти остались лишь деревянные двухъярусные нары, на которых зеки из-за тесноты вынуждены были спать только на боку, цементная "шуба" на стенах, в которой водились полчища непуганых клопов, да похлебка из гнилой капусты, густо пахнущая мускатом. Там Коростылев-Карпов приобрел репутацию волка-одиночки, стоящего только за себя, но стоящего насмерть.

Тихон не участвовал в постоянных разборках зеков, но и не спускал ни одного наезда.

Через месяц после начала "заключения" Тихон Глебович жевал черный хлеб с килькой, сидя на нарах столыпинского вагона. Вместе с ним, в шестиместном купе, ехали только двое: старик, получивший год за "чердак", да пацан, поднимавшийся с малолетки во взросляк. С ними Тихон и пришел на зону, где отбывал свой срок Брыль.

Неделя в карантине, потом распределение. Этапников раскидали по разным отрядам, но Тихон попал именно туда, куда надо. В четвертый отряд. Отряд деревообрабатывающего цеха.

Из карантинки Тихона забрал один из шнырей четвертого, парень лет двадцати пяти с длинными, по зековским меркам, волосами. Он придирчиво осмотрел Тихона и прямо в лоб спросил:

- Блатуешь?

- Нет. - Ответил Коростылев в свою очередь тоже внимательно разглядывая шныря. Тот злобно прищурился и процедил сквозь зубы:

- Смотри, в нашем отряде блатных не любят!.. И, повернувшись, пошел прочь, не оглядываясь, следует ли за ним новичок.

Как этапника, Тихона поселили на втором ярусе. Не успел он расстелить матрас и распихать свои немногочисленные вещи по полкам тумбочки, как его дернули к отряднику. Начальник отряда, младший лейтенант Смыслов Петр Аркадьевич, ничего не знал о том, кем на самом деле является новый зек.

Как не знало об этом и все руководство колонии. Прочитав карточку новичка, Смыслов выругался про себя. Конечно, людей в отряде постоянно не хватало, но и этот этапник ничего не решал. До откидона ему оставалось всего четыре месяца и ставить его на работу, требовавшую специальных навыков, смысла не имело. - Осужденный Карпов Тихон Глебович, пятьдесят пятого, сто восьмая первая один год. - Отрапортовал Тихон, войдя в кабинет начальника отряда. - Присаживайся. - Петр Аркадьевич указал на стул. Коростылев сел. - Кто ты, за что сидишь, это я и так знаю. Тут, - Смыслов положил ладонь на лежащую перед ним тоненькую папку, - Все это написано. А мне важно одно: будешь работать, или нет. Так как?

- Буду. - Пожал плечами Коростылев. - На станки я поставить тебя не могу. Квалификации у тебя никакой. Поэтому твое орудие производства простое - молоток. Понятно?

- Угу. - Хмыкнул Тихон:

- Молоток в одну руку, гвоздь в другую, доску в третью... И валяй.

На шутку Тихона Петр Аркадьевич отреагировал по своему:

- Валять не придется! - Сухо выговорил он:

- Придется вкалывать. Норму выполнять. А нормы не будет - в шизняк закрою.

Шутник нашелся. Ты у меня тут не шуткуй! Больно умных нигде не любят!

И добавил, уже более мирным тоном:

- Я, так смотрю, ты мужик основательный. Вот и поработай нормально, сколько осталось. К чему тебе лишние приключения?

Вопрос этот показался Тихону риторическим и он промолчал. Но Петр Аркадьевич настойчиво повторил:

- Тебе нужны приключения?

- Обойдусь как-нибудь. - Поморщился Коростылев. - И ещё один вопрос: ты активный? Тихон непонимающе посмотрел на младшего лейтенанта. То ли тот имел в виду гомосексуальные связи, которые процветали в зековском однополом коллективе, то ли речь шла об активности другого рода. В каждой колонии из зеков набирались так называемые группы активистов, помощников администрации. Эти группы назывались секциями и имели разную направленность. От СВП, Секции Внутреннего Порядка, члены которой поголовно считались стукачами, до КМС, Культурно-Массовой Секции, в которой должны были состоять зеки, обладающие какими-либо художественными талантами, которые могли выступать на сцене местного клуба с концертами, посвященными немногочисленным Советским праздникам. - В смысле? - Рискнул уточнить Тихон. - В СВП будешь вступать?

Пожав плечами, Коростылев выдал младшему лейтенанту стандартный ответ:

- Осмотреться сначала бы надо... Смыслов ухмыльнулся. Этот набор слов он слышал всякий раз, когда зек не хотел иметь ничего общего с администрацией. Прикидывая, не стоит ли надавить, напомнив о краткости срока, пожаловаться на низкие показатели зековской активности, Петр Аркадьевич вдруг посмотрел в глаза Коростылеву. Его встретил холодный, рассудочный взгляд, в котором не было обычной для осужденного злобы, а только спокойная уверенность в себе и ожидание, когда же младшой закончит свои детские психологические игрушки. Смыслов вдруг испугался. - Свободен. Иди. - Приказал вдруг начальник отряда, начав рыться в бумагах, разбросанных на столе, всем видом давая понять, что на этом беседа завершилась. Тихон вышел из кабинета. За дверью его уже поджидал знакомый волосатый шнырь. - Пошли к завхозу. Познакомишься. В каптерке завхоза четвертого отряда было накурено. За столиком у окошка сидели трое зеков. Перед ними на газете россыпью валялись карамельки и стояла банка, накрытая прозрачной крышкой. Видимо чай в неё только засыпали и чаинки медленно опускались на дно, окрашивая кипяток желтыми дымками. - А, Карасев... Приветствовал вошедшего зек в черной милюстиновой робе, прошитой белыми нитками на манер джинсовки, с седым ежиком волос и усталыми глазами, который сидел во главе стола. - Проходи, присаживайся... Быстро окинув взглядом собравшихся и отметив, что все они выглядят как культуристы, по чьей-то прихоти наряженные в безвкусные черные и синие робы, Тихон плотно сел на стоящий свободным стул. Тут же задняя ножка у стула подломилась, но Коростылев удержал равновесие и не доставил зекам удовольствия понаблюдать за своим падением. Игнорируя переглядывание завхоза и его парней, Тихон покрутил в руках стул, убедился, что ножка аккуратно подпилена и что этот предмет мебели наверняка не первый раз сбрасывал с себя неуклюжего этапника. Убедившись, что починить стул невозможно, Коростылем, не мудрствуя лукаво, просто прислонил его к стене с теперь уселся без риска отшибить себе что-нибудь.

Только после этого Тихон прямо посмотрел в глаза седому и ответил:

- Моя фамилия Карпов.

VI. БЕШЕНЫЙ НА ЗОНЕ.

Первые дни в отряде Коростылев посвятил выяснению обстановки как в самом отряде, так и в лагере в целом. Буквально через неделю, проанализировав десятки разговоров и слухов, Тихон понял основные позиции. Зона была "красной". То есть основная власть принадлежала администрации колонии.

Немногочисленные блатные или сидели в БУРе, или занимали должности, на которых они лишь числились. За них отрабатывали мужики. Беспредела в зоне почти не было. Слабых телом и духом не били, ну, почти не били, зато держали их буквально в черном теле. Такие парии, промежуточная ступень между нормальными мужиками и опущенными, звались чертями или мухоморами.

Их использовали на самых грязных работах, после которых привести себя в божеский вид было непросто. Да они и не стремились к этому, резонно считая, что если у них ничего нет, то и отнимать у них нечего. Мужики работали. В этом и заключалась суть их масти. К блатным они не лезли, но и за себя, в случае наезда, постоять могли. Жили мужики "семейками", по два-четыре человека, кучкуясь, в основном, по земляческому принципу. В этом лагере были две основные группировки: москвичи и местные. Друг с другом они не враждовали, но каждая вызывала зависть у другой. Местные завидовали тому, что москвичи из Москвы. Хотя, по большому счету, это преимущество отражалось лишь на длинных свиданках. С них москали вылезали с набитыми брюхами, осоловевшие от неимоверных количеств чая и кофе.

Местным же жилось лучше постоянно. Через пятиметровый забор регулярно пролетали мешки с "гревом". Чаще всего с чаем и конфетами. Но иногда в них оказывалось и спиртное, после чего опьяневший получатель, если ему не везло и на него успевали стукнуть, пятнадцать суток трезвел в ШИЗО.

Впрочем, если у москвичей водились деньжата, они тоже могли себе позволить навести макли с местными водилами, которые под сиденьями ГАЗов и ЗИЛов провозили в зону по несколько килограмм чайных опилок. Из мужиков же вербовались "козлы". Активисты. Те, которые "примерным поведением и добросовестной работой" на оперчасть прокладывали себе дорогу на "удочку", условно-досрочное освобождение, или на "химию", как зеки называли "стройки народного хозяйства". Но для этого нужно было козлить. И козлить изрядно. А с козлами иногда случались "несчастные случаи на производстве, связанные с несоблюдением правил техники безопасности". Прямо при Тихоне одного такого "любителя заложить", двое зеков подхватили под руки и ткнули головой в раскрытый по такому случаю силовой электрощит. Стукач замкнул своей головой сразу три фазы по 360 вольт и по цеху насколько часов витал аромат жареных мозгов.

Естественно, все свидетели сказали, что этот зек так неудачно поскользнулся.

Впрочем, половина, если не больше, блатных и приблатненных тоже была стукачами. Кум, начальник оперчасти майор Бушуев, нередко закрывал их в ШИЗО исключительно для того, чтобы их не достал гнев сданных ими мужиков.

Такая система позволяла администрации поддерживать в колонии порядок, поскольку в оперчасти компромат был на каждого, и соответственно любого можно было за что-нибудь да и прижать. Но прямое давление использовалось достаточно редко. Не было нужды.

В четвертом отряде тоже был свой блатной. Когда на отряд пришел Тихон, этот беспредельщик, как за глаза именовали его все, от завхоза до последнего пидора, досиживал последние дни своего полугодового пребывания в БУРе. Загремел он туда за постоянные пьянки. Звали его Бешеный. От Бешеного, в миру Савелия Говоркова, страдали все. Сосед Коростылева по нижнему ярусу шконки, москвич Калинин, по прозвищу Куст, рассказывал, что шестерки Бешеного в наглую бомбили всех мухоморов, чуть ли не силой отбирая после ларя, зековского магазина, чай и сигареты, естественно, в доход босса.

Другой зек, Шулинский, работающий на пилораме, был избит только за то, что не захотел обменять свои новые сапоги на развалюхи, которые предложил ему Бешеный. Водилось за ним и крысятничество, как вполголоса поговаривали зеки. Но с поличным он пойман не был, да и не поставишь своей метки на каждый кусок маргача и весло помазухи. Некоторые, впрочем, метили свои фильтровые сигареты. Но часто бывало так, что их меченые пачки лежали в параше, а Бешеный покуривал табак с нипелем и угощал им блатных из соседних отрядов. Но пока Бешеный сидел в бараке усиленного режима, он был для Тихона не более чем очередная зековская байка. Коростылев не забывал и о том, зачем он здесь. Мех Брыля лежал где-то на воле и ещё следовало найти подход к этому угрюмому мужику.

Виктор Брулев работал крышечником на том же участке, что и Тихон. Работа крайне простая. На квадратном верстачке по периметру раскладывались четыре деревянные планки, на них водружался лист фанеры и восемью гвоздями приколачивался к основе. Потом эта заготовка переворачивалась и к ней прибивалась ещё одна планка, которая должна была служить ручкой ящика.

Единственная сложность этой работы была в количестве заготовок. Тихон в первый день работы не смог выполнить и половины нормы. Зато в следующий день он понаблюдал за работой Брыля, просек несколько хитростей и благодаря им приблизился к сменному заданию. Меньше чем за неделю, Коростылев так наловчился махать молотком, что у него появилось законное время на перекуры. Их он старался совмещать с перерывами у Брыля. Первое время они просто сидели рядом на досках, смоля "Памир" или "Ватру", прислушиваясь, не идет ли пожарник. Потом Тихон купил пакет чая и пригласил Брыля на чифирь. Тот отказался и Коростылев вынужден был, чуть ли не давясь горькой жижей, заварки он не пожалел, в одиночку выпить поллитра варева.

Чиф оказал свое действие и Тихон до обеда сколотил норму.

А на следующий день из БУРа поднялся Бешеный.

VII. КИТАЕЦ.

Война в Чечне, несмотря на переговоры, все ещё тянулась, унося ежедневно десятки жизней. Тихон следил по телевизору за ходом военных действий, верил половине, если не трети сказанного и был рад, что вырвался из этого ада. Рядом, опять который раз, была Галя, Галинка, Галчонок. Павел Сергеевич Загоруйко, майор ФСБ, благодаря которому Коростылев остался жив, не подавал никаких вестей уже целых два месяца. И Тихон расслаблялся, не забывая при этом тренировки по системе Вин-Дао-Ян. Жена, видя, что Тихону буквально некуда податься, мягко но настойчиво взяла на себя инициативу.

На второй же день она попросила Коростылева погулять с ней. И они до позднего вечера бродили по московским бульварам. Прошлись по притихшему Арбату, Суворовскому бульвару. Поглядели на строящегося Христа Спасителя.

Заглянули на разрытую Манежную.

А под вечер Галя извлекла из сумочки два билета и сказала, что они идут в театр. Тихон попытался возразить, что для театра он неподобающе одет, но Галя была непреклонна:

- Ты сколько лет в театре не был? Да и переодеваться времени нет.

Опоздаем.

Спектакль, Тихон запомнил название "Рогатка" какого-то автора с украинской фамилией, оказался весьма странным. Главный герой, безногий афганец, соблазняет случайно зашедшего к нему в квартиру молодого парня. А потом бросается с балкона.

Поражала игра актера. Он, нормальный, с ногами, а зрители, Тихон во всяком случае, верил, что он калека... И лишь во снах он обретал ноги и качался на качелях под квиновское "Show must go on!".

Возвращались затемно, обсуждая представление. Тихон доказывал, что афганец, даже бывший никогда не будет говорить так, как разговаривал главный герой. А Галя доказывала, что ни один худсовет, или как они там сейчас называются, короче цензура, никогда не допустит такого количества мата на сцену. Кроме того - это же вымысел. Под напором таких аргументов Коростылев сдался. Однажды, вернувшись с очередного представления и открывая входную дверь, супруги услышали назойливую телефонную трель.

Галина первой схватила трубку, после первой же фразы протянула мужу. Слушаю. - Проговорил Коростылев. - Здравствуйте, Тихон Глебович. - Сказал чей-то смутно знакомый голос. - Вечер добрый. - Холодно отозвался Шрам, не понимая, кто ему звонит. - А ведь не узнал, собака! - Развеселились на том конце провода. - Не узнал. - Согласился Тихон. - Имя Павел Сергеевич тебе что-нибудь напоминает?

- Загоруйко! - Обрадовался Коростылев:

- Не подстрелили еще?

- Да жив пока. А у меня к тебе дело... - Говори. - Помнишь наш разговор по дороге в Москву?

- Помню. - Завтра к девяти я за тобой заеду. - А какая программа. Это не по телефону. Завтра и поговорим. Лады?

- Лады... Постой! А ты знаешь где я живу?

- Я знаю и то, что твою жену зовут Галина Леонидовна. Передавай ей привет.

Пока!

И Павел Сергеевич повесил трубку. Галя не стала спрашивать кто звонил. Она и так, по лицу мужа, поняла, что скоро он уедет, и опять надолго. И неизвестно, вернется ли живым. Но такова уж была её доля. Пока Тихон медитировал и тренировался, Галина готовила прощальный пир. И когда Коростылев вышел из душа, его ждал полный стол яств, посреди которого стояла одинокая бутылка водки "Довгань".

Поужинав, супруги не спали часов до трех ночи. Тихон, неожиданно для себя самого, оказался неутомимым любовником. Сказывались Вин-Дао-Янские методики. Он буквально довел Галину до изнеможения. - Какой же ты голодный! - Стонала она:

- Ненасытный мой!.. Любимый!.. Утром Коростылев проснулся ровно без пяти семь. Внутренние часы работали четко. Выключив непрозвеневший ещё будильник, он тихо, чтобы не разбудить жену, выбрался из постели и сев в соседней комнате в падмасану, позу лотоса, начал утреннюю медитацию.

Успокоив дыхание, Тихон проверил все мышцы тела, попеременно то напрягая, то расслабляя их. Закончив с этим, он привел свой разум в состояние чистого горного озера, на спокойной глади которого не было никакого волнения. Подготовившись таким образом, он вышел из медитации, умылся, перекусил и ровно в девять утра стоял у своего подъезда, поджидая Павла Сергеевича. Через пару минут подъехала красная "Volvo", за рулем которой сидел Загоруйко. - Извини, опоздал немного... - Улыбнулся Павел Сергеевич когда Коростылев садился в машину. - Ну, здравствуй. - Кивнул в ответ Тихон, и они обменялись рукопожатием.

Машина плавно тронулась и покатила по московским улицам.

Тихон смотрел вперед, но периферическим зрением разглядывал Загоруйко.

Этот человек, гладко выбритый, в строгом синем костюме с серым галстуком, совершенно не походил на другого Загоруйко, которого знал Коростылев. Тот был резок, порывист, небрит, с красными от постоянного недосыпа глазами.

Человек же, сидевший за рулем, казался абсолютно спокойным, и лишь в осанке чувствовалась военная выправка.

Буквально через пару минут после начала движения, Тихон понял, что они едут не на Лубянку. Павел Сергеевич почувствовал немой вопрос Коростылева:

- Мы сейчас должны проведать одну из наших загородных баз.

Вся дорога проходила в неловком молчании. Машина шла по Ленинскому проспекту, пересекла Кольцевую дорогу, проехала мимо Внуково. Вскоре Загоруйко перестроился в правый ряд и "Volvo" свернула на узенькую бетонку, которая привела к глухим железным воротам в высоком кирпичном заборе.

Из калитки вышел охранник в камуфляжной форме, с автоматом. Он проглядел поданное Павлом Сергеевичем удостоверение, козырнул и исчез за забором.

Через мгновение ворота медленно растворились и машина въехала на территорию базы.

Здесь когда-то располагалась какая-то военная часть. Тихон узнал стандартные здания казарм, но все было на удивление пусто. Нигде не было видно ни одного человека. - Зачем мы здесь? - Спокойно спросил Коростылев. - Видишь ли... - Начал Загоруйко:

- Мы должны быть уверены, что сотрудничаем именно с тем человеком, который нам подходит... Так что, не обессудь, сейчас тебе придется показать, на что ты способен. На это Тихон лишь слегка улыбнулся одними губами.

Неожиданности его не волновали. Павел Сергеевич провел Коростылева в одно из двухэтажных зданий, которое на первый взгляд можно было принять за столовую или клуб. Лифт опустил их на несколько этажей, в подземелье. Они вышли в светлый прямой коридор. - Держись! - Шепнул Загоруйко и скрылся за дверью. Замок щелкнул и Тихон понял, что проверка уже началась. Из-за поворота выскочил мощный парень в спортивном костюме. Оружия у него заметно не было. Он направлялся к Тихону с явными агрессивными намерениями. Спокойно подождав, пока парень приблизится, Коростылев встретил его в прыжке и провел резкий удар ногой в голову. Боец не успел даже среагировать на опасность. Его ноги проскользнули по инерции, тело с мягким шлепком ударилось об пол. Пролетая над парнем, Тихон успел заметить его удивленные глаза. Приземлившись на ноги, Коростылев полуобернулся, готовый добавить, но добавлять на пришлось. Через пару шагов, Тихон не услышал, а скорее почувствовал за спиной движение. Теперь их было двое. Они, не снижая скорости, перескочили через поверженного товарища, в руке одного из них Коростылев заметил десантный нож. Этого он и взял первым.

Точным движением Тихон носком ботинка соприкоснулся с локтем вооруженного нападающего, одновременно наотмашь пытаясь достать горло второго. Нож выпал из руки, зазвенел по полу, но второй противник ушел от удара и Коростылеву пришлось уклоняться от его ответной атаки в пах. Но боец явно переоценивал свои силы, и Тихон без труда отключил его рубящим ударом по шее.

Оставшись в одиночестве, противник Коростылева начал резво рубить воздух перед собой, стараясь дотянуться до Тихона. Шрам отступал, увертываясь от наглых выпадов и, выбрав момент, простым ударом левой в челюсть послал парня в нокаут.

Забрав тесак как трофей, Коростылев отправился дальше. Следующая пара нападавших возникла с разных сторон от Тихона. Вооружены они были нунчаками. С этим видом оружия Шрам почти не имел дела. Он, конечно, знал, как с ними можно обращаться, но должного мастерства во владении нунчаками у него не было. Противники приближались, вращая соединенные стальной цепочкой балясины. Их концы выписывали замысловатые восьмерки. Еще секунда - и Тихону придется туго.

Решение пришло в последнее мгновение. Нападающие перешли к активным действиям, траектории нунчак слегка изменились и Коростылев немедленно этим воспользовался. Резко присев, как бы уходя от удара, он прыгнул в пространство между стеной и нападавшим. Риск получить дубьем по хребту был достаточно велик, но прыжок получился. Приземлившись на руки, Шрам с силой оттолкнулся, и его ноги толкнули нападавшего, оказавшегося спиной к Коростылеву, навстречу нунчакам его товарища.

Послышался короткий сдавленный вскрик. Краем глаза Шрам увидел, как падает один из боевиков, и другой при этом остается без должной защиты.

Автоматически Тихон нагнулся, и его удар ногой в живот второго отбросил того на пару метров. Он охнул и отключился. Оглядевшись, Тихон увидел, что впереди по коридору его уже ждет человек в черном костюме ниндзя. В памяти всплыл последний бой Тихона в качестве гладиатора. Там тоже был противник-ниндзя. Но в расслабленной стойке его нынешнего противника сквозила спокойная уверенность в своих силах. Подойдя к ниндзе так, чтобы между ними оставалось три-четыре шага, Коростылев смело посмотрел противнику в глаза. Тот не отвел взора.

Дуэль глазами продолжалась несколько минут. Шрам потерял во время неё чувство времени. Без напряжения он стоял, готовый в любой момент ответить на атаку. И ниндзя начал первым. Вот он стоит на месте, а через мгновение оказывается около Тихона и обеими руками наносит ему удар в солнечное сплетение. Шрам оказался готов. Он невысоко подпрыгнул на месте, и кулаки противника глубоко погрузились в расслабленный живот Шрама. Но мышцы напряглись, брюшной пресс словно выплюнул чужую плоть. Ниндзя пошатнулся и получил ладонями по ушам. Переступив через черную фигуру, Тихон отправился дальше.

VIII. НАЕЗДЫ БЕШЕНОГО.

Пару дней, после торжественной встречи Бешеного, все было спокойно.

Осужденного Говоркова не было ни видно, ни слышно. И немудрено, он, если верить шнырям, каждый час бегал на дальняк, сортир с рядом дырок в бетонной плите вместо унитазов.

Пир горой, проходивший в комнате ПВР, политико-воспитательной работы, удался на славу. На нем присутствовали почти все блатные зоны. Почти, это если считать закрытых в ШИЗО и ПКТ. Какой-то шутник из зеков назвал это сборище "Сходняком в Черном уголке". Комнату ПВР многие, по армейской привычке, до сих пор называли Красным уголком, несмотря на то, что среди зеков красная масть соответствовала козлам и пидорам. Черный, соответственно, был цветом блатных. Выздоровление Бешеного сопровождалось небольшим скандалом. Тихон, придя в секцию после работы, увидел как Кирпич, стоя на коленях, вылизывает бирку на кровати Говоркова. На этих табличках завхоз карандашом писал фамилию заключенного, владельца койки.

Сам Бешеный возвышался над своим шестеркой и сурово наблюдал за процессом.

Через пару минут Коростылев уже знал в чем дело. Бешеный вдруг обратил внимание на то, что на бирке его кровати фамилия написана как-то не так.

Приглядевшись, он увидел, что сделано всего лишь одно изменение: в третьей букве оказались подтерты верх и низ. Получилось Гонорков. Эта новая фамилия так разозлила Бешеного, что он приказал первому, кто попался под руку, Кирпичу, языком ликвидировать надпись и сделать новую, такую, чтоб не могла быть исправлена на что-то другое. - Ну, все, Бешеный начал беспредельничать. - Шепнул Куст Тихону:

- Теперь скоро не остановится... И в самом деле, через пол часа в секцию, пошатываясь вошел Шнобель, один из мужиков, посмевших отказать в подгоне на встречу отрядного блатного. Держась за стойки кроватей он, постанывая, доплелся до своего места и повалился на матрас. Шконка Шнобеля стояла в том же ряду, что и Тихона. И Коростылев невольно подслушал разговор Шнобеля с его семейником. - Что случилось? - Спрашивал семейник. Бешеный... - Тяжело дыша ответил Шнобель. - Отмудохал?!

- Кирпич... Он по затылку... Я в отключку... Потом... Он держал... А

Бешеный... Скворечник делал... Сука!.. Скворечником, как знал Тихон, назывались удары в грудину, целью которых является отбитие легких и бронхов. - Так я сейчас!.. - Сжав кулаки встал семейник, и сделал шаг к проходу. - Стой!.. - Шнобель приподнялся на локте:

- Их там шестеро... Не справишься... Тихон порывисто сел, готовясь спрыгнуть со шконки, как вдруг услышал тихий оклик:

- Не ходи... Обернувшись, Коростылев наткнулся на физически твердый взгляд Лу Фу. - Почему это? - Полюбопытствовал Тихон. - Ты не умеешь сражаться. - Просто ответил старик. Коростылев презрительно хмыкнул. Он несколько лет занимался самбо, имел коричневый пояс каратэ-до.

Эти умения не раз выручали Коростылева и он считал себя приличным бойцом.

Слова старика шли в разрез с самомнением Тихона. - И ты это понимаешь. - Вдруг продолжил Лу Фу: - Но ложная гордость не дает тебе шансов осознать это. - Да иди ты!.. - Махнул на старика рукой Тихон:

- И с чего ты взял, что я собираюсь впрягаться? Может я поссать захотел?

- Ну-ну... - Улыбнулся старик, показав на удивление ровный ряд зубов:

- Если вернешься, я тебе кое-что расскажу. Уже на подходе к сортиру, Коростылев вдруг сообразил, что китаец сказал не "когда" а "если". Думая, не оговорка ли это, Тихон вошел в туалетную.

В углу, около умывальников, сгрудилась небольшая толпа. Кого-то били, но из-за стоявших вокруг избиваемого, его самого видно не было, только черные спины. Слышались редкие тупые удары.

Тихон поймал на себе пристальный оценивающий взгляд одного из стоявших в окружении. Игнорируя происходящее, Коростылев подошел к лотку, заменявшему писсуар и начал облегчаться.

В какой-то момент он повернул голову и вдруг, сквозь просвет в телах увидел кого же они бьют. Им оказался Брыль. Его голова уже безвольно опустилась, но Бешеный не унимался и продолжал что было сил, попеременно обеими руками, наносить удары в грудь.

Если бы "учили" кого-то другого, Тихон бы не стал вмешиваться. Но видеть, как выбивают дух из человека, ради которого он пошел на зону, было нестерпимо. - Эй! - Крикнул Коростылев:

- Может хватит?

- Это кто такой? - Повернулась одна из черных спин. - Карась! Послышался голос Семы. - Вали отсель, а то... - Что "то"? - Застегивая пуговицы на ширинке ухмыльнулся Коростылев. - Нарвешься... - Приторно ласково процедил Сема. - Уже нарвался! - Бешеный, пышущий злобой, оторвался от своего занятия и теперь с недобрым прищуром смотрел на Тихона.

Теперь уже все повернулись к нему. Брыль, охая, прислонился к стене и медленно сполз на пол. Но на него уже не обращали внимания: появился новый объект для "учебы". Двое зеков, как заметил Коростылев на их бирках, из второго отряда, начали медленно подходить к нему с обеих сторон.

Собравшись, Тихон приготовился к бою, но внешне пытался выглядеть как можно более расслабленно. Первым напал подошедший справа. Он попытался сделать подсечку, одновременно метясь в солнечное сплетение. Коростылев резко отступил на шаг, уходя от ноги зека, перехватил руку, наносящую удар. Крутанувшись на месте вывернул её и пинком послал нападающего в сторону Бешеного с командой. Пригнувшись от кулака второго, метившего в голову, Тихон провел серию ударов ему в живот, и, пока зек согнувшись пытался вдохнуть, Коростылев добавил ему локтем по шее, так, что блатной растянулся на полу, перестав подавать признаки жизни. - Ну, кто следующий? - Задорно выкрикнул Тихон. Он слегка расставил ноги, выставив перед собой сжатые кулаки. - Ах, ты, каратист хуев! - Закричал кто-то и вся толпа разом ринулась на Тихона.

От первых ударов, в голову и ногой в пах, Коростылев ушел, проведя при этом прямой в голову одного из нападавших, от которого тот отлетел на два метра и растянулся на полу у ног все ещё на вставшего Брыля.

Кто-то попал Тихону по ребрам, удар был не сильный, Но Коростылев на мгновение потерял равновесие и получил в челюсть. Еще один блатной отрубился, получив коленом в пах, но оставалось ещё трое.

Вдруг, среди сопения и злобных выкриков, Тихон услышал легкий щелчок. Не отвлекаясь от зеков, пытавшихся схватить его за руки и повалить, он краем глаза уловил блестящую полоску в руке Бешеного. Выкидуха! Лезвие приближалось к спине Тихона и он, схватив одного из нападавших за отвороты куртки, развернулся и толкнул его на Бешеного. Бешеный не успел убрать руку с ножом и зек закричал. Острая сталь пропорола ему руку. Отвлекшись на мгновение на этот звук, Тихон оступился, получил подножку и рухнул на пол. Со всех сторон на него посыпались удары. Зековские сапоги впивались в бока, грудь, Коростылев как мог смягчал удары, не прекращая попыток вырваться из круга, встать... Но чей-то сапог попал Тихону в голову и он потерял сознание.

IX. РАЗБОРКИ В СОРТИРЕ.

Очнувшись, Тихон несколько секунд фокусировал расплывающиеся черные и зеленые пятна. Вскоре черные оформились в стоящих у стены сортира блатных, а зеленые оказались нарядом вертухаев с автоматами Калашникова, во главе с НВН, начальником воинского наряда, капитаном Ивашенко. Мужиком под два метра ростом, которого побаивались все зеки. Ивашенко обладал непредсказуемым характером. Он мог закрыть зека только за то, что тот косо на него посмотрел, а мог, накрыв кого-нибудь с водкой, тяпнуть сто грамм и уйти, не сказав ни слова. - А, оклемался! - Пробасил капитан, увидев, что Коростылев открыл глаза:

- Что тут произошло?

- Да он сам первый полез! - Крикнул кто-то из блатных. - Заткнись, педрила! - Рявкнул Ивашенко:

- Пиздить команды не было! А ты, - Он повернулся к Тихону, Рассказывай. - Да так, ничего... - Проговорил Коростылев. При каждом вдохе его пронизывала острая боль и Тихон подозревал, что у него сломано несколько ребер. - Ничего себе ничего. Считай, что тебе повезло. Еще немного и этих мудил можно было бы по сто второй раскручивать!

Ладно, разберемся. - Ободряюще кивнул НВН. - Вперед, господа преступники!

Шагом марш на вахту! Под дулами АК блатные вместе с Бешеным, уже закованные в наручники, потянулись к выходу. Один, правда, с руки которого тонкой струйкой текла кровь, шел без браслетов, прижимая рану здоровой рукой.

Опираясь на стену, Тихон встал на ноги. Сделал шаг, другой, перед глазами все поплыло и он опять свалился на грязный кафель.

В этот раз он пришел в себя от того, что кто-то драл его за уши. Уши Тихона мяли, складывали в разных направлениях. Ощущения были, хотя и слегка болезненные, но терпимые. - Э! Чего? - Коростылев попытался мотнуть головой, избавляясь от назойливых рук и услышал голос Китайца:

- Подожди, ещё не все. - Лу Фу, ты чего делаешь-то?

- Это старый метод восстановления после боя. - А-а-а... - Выдохнул Тихон, прислушиваясь к своим ощущениям.

Действительно, боль понемногу отпускала, дышать становилось ощутимо легче, да и все тело словно бы наполнялось какой-то странной могучей силой. - Теперь встань. - Приказал Лу Фу. Тихон подчинился. Китаец несколько раз слегка ударил Коростылева по разным местам спины. Тихон шатнулся и боль исчезла полностью. - Да ты волшебник! - Удивился Коростылев. - А ты дурак! - Парировал Китаец:

- Если ты подсадка - так и веди себя тихо. Не привлекай внимания и делай свое дело... После этих фраз Тихон чуть не сел. - Что?! Откуда, черт возьми?.. Да кто ты такой? Я за тяжкие телесные, бля!

- Угомонись! - Улыбнулся Лу Фу. Он миролюбиво взглянул на Тихона и тот вдруг ощутил, что вся его злость и досада мигом испарились. - То, что ты наседка - может понять любой наблюдательный человек. Стиль твоего поведения не похож на зековский. Ты ведь из гэбухи? Верно? Тихон сглотнул и коротко кивнул. Такого позора он не испытывал ни разу в жизни. - Краснеть тут нечего. - Продолжал Китаец, - Это не твоя вина. Хотя и твоя тоже... Ты обучался кунг-фу. Но обучалось лишь твое тело. Твой дух остался незатронут... - А, - Перебил Тихон, - Вся эта чепуха про Ци.

Уже после того, как это было сказано, Коростылев сообразил, что старик уже сменил тему разговора, а Тихон так и не узнал, как китаец смог раскусить его маскировку. - Если я скажу, что Ци не чепуха, ты ведь мне не поверишь? Да и мысли твои заняты тем, знает ли кто-нибудь ещё о твоей сущности. Так? Запомни: об этом догадался только я. И больше об этом никто знать не будет. Если, конечно, ты не наделаешь глупостей. - А теперь я хочу показать тебе, что может Ци. - Лу Фу на несколько секунд закрыл глаза. Когда он вновь посмотрел на Тихона, тот невольно отшатнулся. Казалось, взгляд старика обладает физической силой. - Подбрось в воздух кусок газеты. - Попросил Китаец странно изменившимся голосом. Коростылев вытащил из коробочки для сортирной бумаги листок журнала, поднял его над головой и выпустил.

Пару секунд лист планировал и внезапно Лу Фу вскинул руку. Бумага отлетела на метр и вспыхнула. В воздухе повис лишь тонкий пепел. - Да кто вы в самом деле? - Отшатнулся Тихон. - Я - мастер Вин-Дао-Ян. Если перевести это на русский, получится что-то типа Путь Вечно-Юного Воина. - И что? - Растерянно спросил Коростылев. - Я скоро умру. - Улыбнулся Китаец:

- Не в наших традициях просить о том, чтобы кто-то стал моим учеником, но если я сказал тебе кто я - ты можешь сделать это сам.

Отступив на пару шагов, Тихон наклонил голову и сказал каким-то чужим голосом:

- Учитель! Укажите мне путь Вин-Дао-Ян. - Начнем завтра. - Пообещал Китаец.

X. ОБУЧЕНИЕ.

После вчерашних событий Бешеный опять сидел в ШИЗО, Брыль лежал в больничке, с сотрясением мозга. На Тихона поэтому свалилась двойная работа. Тройная даже, если учитывать и наставления, которые давал Коростылеву Лу Фу. - Вся система самосовершенствования через боевые искусства строится на дыхании. - Говорил мастер:

- Дыхание должно быть ровным, глубоким и без задержек. - Но меня учили... - Попытался возразить Тихон. - Забудь об этом! - Пресек возражения Китаец:

- Опустоши свой сосуд! Потом, когда ты полностью разберешься в системе Вин-Дао-Ян, ты поймешь, что она ни в чем не противоречит твоим прежним знаниям и умениям. А пока - ты ничего не знаешь. А будешь много думать - и знания не получишь и к незнанию не придешь! Весь рабочий день Коростылев дышал по методу старика. Странное дело, если раньше, к завершению смены, он чувствовал небольшую, но усталость, после дыхательных упражнений её не было и в помине! И это несмотря на то, что буквально несколько часов назад Тихона избили до состояния полутрупа.

Перед концом смены, Коростылев подошел к бугру, зеку по прозвищу Романыч. - Слышь, Романыч, - Попросил Тихон, - Оставь меня на вторую. - На хрена тебе? - Удивился бригадир: - Ты ж и так две нормы сколотил. - Если честно, хочу железо потягать... В складе цеха, где работал четвертый отряд, был закуток, в котором зеки занимались культуризмом. Там лежали самодельные штанги, гантели и те, кто хотел поддержать себя в хорошей физической форме, часто приходили туда "тягать железо". - С меня кропаль... - Заверил Коростылев. Этот аргумент стал решающим, и Тихон остался на вторую смену.

В закутке с "железом" Лу Фу сначала заставил Тихона показать силу.

Коростылев сначала до изнеможения отжимался, приседал, держал на вытянутых руках гантели. Вроде бы Китаец остался доволен формой Тихона. Но без упреков не обошлось:

- Как устаешь - ты забываешь дышать правильно. - Тихо сказал мастер: Но в целом - неплохо для новичка. Тихон улыбнулся и попытался восстановить ритм дыхания. - А теперь пара фокусов. - Хитро сощурил старик и без того узкие глаза:

- Бей меня что есть силы в живот! Сжав кулаки, Коростылев согнул руки у талии и с поворотом ударил Лу Фу... Сальто, Тихон осознал, что летит вверх ногами... И оказался лежащим на земле, хотя старик не сделал ни одного движения. - Как? - Поразился Тихон. Китаец рассмеялся:

- Теперь то же самое, но медленно. Когда кулак Коростылева соприкоснулся с животом старика, было впечатление, что там лишь мягкое тесто. Но как только кулак проник внутрь на сантиметр, живот китайца словно схватил его.

Мышцы пресса напряглись и Тихон почувствовал, что они мало того, что сжимают, ещё и выворачивают его руку, добавляя импульс к направлению его вращения. - Вот так ты тоже сможешь. - Серьезно сказал мастер: - Лет через двадцать непрерывных тренировок... - А если я очень буду стараться?

- Если стараться?.. - Старик почмокал губами: - То лет через двадцать пять... Пока Коростылев искал тайный смысл этих слов, Лу Фу внезапно спустил штаны вместе с трусами. - Надеюсь, - Сказал он, - Тебя не будет шокировать такое нарушение зековских заповедей. Смотри сюда. И старик указал на свой член.

Тихон смотрел на половой орган мастера и не находил в ней ничего необычного. Но вдруг, Коростылев даже не сообразил как это произошло, он понял, что член стоит. Только что он был вял, а через мгновение - напрягся!

- Теперь возьми палку от метлы и бей!

- Куда?

- Сюда! - И мастер опять указал на половой член. У стены стояла березовая метла с толстой орясиной. Содрав с неё прутья, Коростылев перехватил палку поудобнее и безжалостно, со всего маху, опустил её на эрегированный член Лу Фу.

Ни член, ни его обладатель не шелохнулись, а палка оказалась сломанной надвое.

Тихон непонимающе переводил взгляд то на палку у себя в руках, то на член.

Видя такое замешательство, Китаец расхохотался.

Слегка успокоившись, он назидательно проговорил:

- Ты не забыл, как переводится Вин-Дао-Ян?

- Путь Вечно-Юного Война?.. - Да. И это - один из этапов. Я расскажу тебе техники тренировки, но делать их тебе придется, наверное, без меня... - Но почему?!

- Я же уже говорил тебе: я чувствую приближение перехода в иной мир... Мой срок здесь вышел... А сейчас ты будешь разучивать ката. Знаешь, что это такое?

Тихон кивнул и стал повторять плавные движения старика.

XI. КЕНТОВАНИЕ.

Пошла вторая неделя как Тихон занимался под руководством старого китайца.

Лу Фу постоянно был чем-то недоволен. То ему не нравилось плохо развитое периферическое зрение Тихона, то замедленность его реакции, то излишнее умствование Коростылева, пытавшегося всему найти рационально объяснение. - Ты должен не думать. - Говорил мастер:

- Все твои реакции должны быть спонтанными ответами не действия окружающих. Лишь тогда ты сможешь достигнуть уровня воина.

Но Тихон не очень понимал, как можно освободить свою голову от мыслей и при этом что-то соображать. Кроме того, из больнички вышел Брыль, который опять стучал молотком рядом с Коростылевым и бросал на него странные взгляды. Вскоре, как только зеки решили устроить первый перекур, Брулев подошел к Тихону:

- Карась, за водичкой не сходишь? Такая постановка вопроса могла означать или то, что Брыль хочет "зашестерить" Карася, или, что более вероятно, зек собирался угостить Коростылева чаем. А за чаем должна была последовать беседа. Именно этого и ждал Тихон всю первую половину дня.

Кивнув, Тихон взял банку и пошел к ближайшему крану. Вернувшись, он увидел, что Брыль достал гигантский кропаль, разложил шоколадные конфеты.

Коростылев все время добровольного заключения не видел шоколада. По чьему-то указанию эта сладость была запрещена в местах лишения свободы.

Брыль молча опустил в воду самодельный кипятильник из двух пластин нержавейки и присоединил провода к небольшому электрощиту, питающему неработающую циркулярку. Минута - и вода закипела. Кипятильник был тут же отключен, спрятан, в воду посыпался чай. Тихон обратил внимание, что чай был необычный, не та грузинская труха, пополам с бревнами, а крупные черные палки настоящего индийского чая. Пока заварка запаривалась, Брыль и Коростылев не проронили ни слова. Наконец, напиток был готов и зеки приступили к ритуалу чаепития. Кто-то образованный прослышал о том, что в Японии существует особая чайная церемония. И теперь питие чифиря многие зеки называли не иначе как "примазаться к япошкам". Хапчик был лишь один.

Брулев наполнил его чихнаркой и протянул Тихону. Тот осторожно взял стакан двумя пальцами за верх и, поддерживая второй рукой снизу, сделал два маленьких глотка и отдал обратно. - Культурно пьешь, ебтыть... - Впервые за все время ухмыльнулся Брыль:

- Тут все норовят по три хапануть... Козлы приблатненные!..

Хапчик ходил по кругу, а Брулев все ещё не начинал разговор.

Наполнили второй стакан. И лишь после этого Брыль, с прищуром взглянув на Коростылева, спросил:

- Ты понимаешь, какой вопрос я хочу тебе задать?

- Почему я за тебя впрягся. - Твердо сказал Тихон. - Да. - Зек посмотрел в стакан:

- Не хочешь - на отвечай. Но все же любопытно мне... Работаем вместе, но... Ведь не поэтому?

- Не поэтому. - Согласился Коростылев. Он закусил четвертью конфеты и, видя настороженное молчание Брулева продолжил :

- Я ведь тебя по воле знал... Брыль едва заметно вздрогнул и пристально вгляделся в лицо Тихона. - Вряд ли ты меня помнишь. Я с Муромом кентовался. Муром - была кличка парня из банды Брыля. Его и ещё двоих его друзей и нашли в той яме в подмосковном лесу. - Да, Муром... - Тяжело вздохнул Брыль:

- Как он сейчас?

- Говорят, в бега подался. На сей раз Брулев вздохнул более легко. Если считают, что его парни в бегах, значит могилку ещё не нашли. - А ты как здесь очутился? - Спросил Брыль между глотками. - А! - Поморщившись махнул рукой Коростылев:

- Вломил пиздюлей одному ублюдку. А он - возьми и кинься в больничке... Захомутали... - А в отказ?

- Так сколько народу видело! Этот хмырь к моей жене клеился. А я бухой.

Вот и не рассчитал... Хорошо шестьдесят вторую не пришили... Ходил бы сейчас в рыгаловку. Многим зекам, которые совершили преступления в состоянии подпития, или просто были хрониками, к обычным статьям присовокуплялась ещё одна, шестьдесят вторая, принудительное лечение от алкоголизма. - Да, не повезло...А срок какой? Тихон подозревал, что ещё в больничке Брыли разузнал про осужденного Карпова все, что было можно. А уж срок узнать было проще простого. Такой вопрос мог быть одним из этапов проверки. - Год. Уж два с половиной месяца осталось. - Довольно потянулся Коростылев. Чифирь уже оказывал свое возбуждающее действие, развязывал язык, но Тихон хорошо контролировал себя. Сейчас одно лишнее слово может пустить насмарку месяцы подготовки. - Дни небось считаешь... - Прищурился Брулев. - Считаю. - Улыбнулся Тихон. - Семьдесят два до откидона. - Везет же... - Понуро покачал головой бандит:

- А мне ещё семера. - Вилы! - Откомментировал Коростылев. - Да, Встрепенулся Брыль, - А чего тебе так мало кинули. За жмурика могли и пятеру на рога повесить... - Так я ж не хуй с горы - токарь универсал шестого разряда!

- Ну и?

- Мне мой завод общественного защитника дал. Характеристику из парткома, что я весь из себя, только что в Политбюро не сижу. Да и адвокат толковый попался, все так повернул, что я его в целях самозащиты. Вот и дали ниже низшего. Только с режимом не повезло. - Да ты, я погляжу, не так прост... - Рассмеялся Брулев:

- А на первый мой вопрос ты все же не ответил. Здесь же тюрьма, каждый сам за себя. Ну, знал ты меня по воле, хотя я тебя не помню, какого рожна вступился? А? Коростылев, все то время пока спасенный находился на излечении, думал, как ответить на этот вопрос, но так и не находил удовлетворительного ответа. Вступиться за кого-то всегда было рискованно, тем более за жертву блатных. И толкнуть на такой поступок могли лишь более чем веские причины... Или глупость.

Но дураком осужденного Карпова назвать было нельзя, и поэтому оставался единственный выход. Атаковать самому. - Так ты, Брыль, чем-то недоволен? - Теперь уже Тихон смотрел на зека со злобным прищуром:

- Может, в натуре, лучше было тебя Бешеному оставить? Чтоб он из тебя фарш с костями сделал?! Ты тут все гнилые подъезды ищешь. А то, что ты не просто мой земляк, а подел кента моего, тебе этого мало?! Коростылев резко встал и прошелся по узкому пространству между штабелями готовых ящиков и верстаками. - Нет, правильно говорят, не делай добра - зла не будет! Продолжал Тихон в запале:

- Я, бля, за него шкурой рисковал, а он "почему"! Индюхой поит, шоколадом угощает! Вот и вся благодарность!

- А чего ты хочешь, как благодарность? - Тихо спросил Брыль. - Да ничего я не хочу! - Выкрикнул Коростылев. Он подошел к своему верстаку, разложил детали и принялся лихорадочно сколачивать новую крышку ящика. Сзади подошел Брулев и положил руку на плечо Тихона:

- Да не горячись ты!..

Тихон вбивал гвозди и не отвечал. - Ладно. - Примирительно усмехнулся бандит:

- Остынешь - побазарим... Про себя Коростылев торжествовал. Экзамен выдержан! Теперь Брыль, получив намек, что Тихон не отказался бы от какой-нибудь награды, будет думать на этот счет. Живет он здесь гораздо хуже, чем мог бы, значит товар до сих пор где-то гниет. А амбиции Брулева не так уж и малы. Он бы и сам стал блатовать, но для этого необходима крутая поддержка с воли. Если он сочтет Тихона достойным доверия, он может дать ему наколку на место хранения мехов. И тогда...

XII. ФЕДЕРАЛЫ.

Война в Чечне, несмотря на переговоры, все ещё тянулась, унося ежедневно десятки жизней. Тихон следил по телевизору за ходом военных действий, верил половине, если не трети сказанного и был рад, что вырвался из этого ада. Рядом, опять который раз, была Галя, Галинка, Галчонок. Павел Сергеевич Загоруйко, майор ФСБ, благодаря которому Коростылев остался жив, не подавал никаких вестей уже целых два месяца. И Тихон расслаблялся, не забывая при этом тренировки по системе Вин-Дао-Ян. Жена, видя, что Тихону буквально некуда податься, мягко но настойчиво взяла на себя инициативу.

На второй же день она попросила Коростылева погулять с ней. И они до позднего вечера бродили по московским бульварам. Прошлись по притихшему Арбату, Суворовскому бульвару. Поглядели на строящегося Христа Спасителя.

Заглянули на разрытую Манежную.

А под вечер Галя извлекла из сумочки два билета и сказала, что они идут в театр. Тихон попытался возразить, что для театра он неподобающе одет, но Галя была непреклонна:

- Ты сколько лет в театре не был? Да и переодеваться времени нет.

Опоздаем.

Спектакль, Тихон запомнил название "Рогатка" какого-то автора с украинской фамилией, оказался весьма странным. Главный герой, безногий афганец, соблазняет случайно зашедшего к нему в квартиру молодого парня. А потом бросается с балкона.

Поражала игра актера. Он, нормальный, с ногами, а зрители, Тихон во всяком случае, верил, что он калека... И лишь во снах он обретал ноги и качался на качелях под квиновское "Show must go on!".

Возвращались затемно, обсуждая представление. Тихон доказывал, что афганец, даже бывший никогда не будет говорить так, как разговаривал главный герой. А Галя доказывала, что ни один худсовет, или как они там сейчас называются, короче цензура, никогда не допустит такого количества мата на сцену. Кроме того - это же вымысел. Под напором таких аргументов Коростылев сдался. Однажды, вернувшись с очередного представления и открывая входную дверь, супруги услышали назойливую телефонную трель.

Галина первой схватила трубку, после первой же фразы протянула мужу. Слушаю. - Проговорил Коростылев. - Здравствуйте, Тихон Глебович. - Сказал чей-то смутно знакомый голос. - Вечер добрый. - Холодно отозвался Шрам, не понимая, кто ему звонит. - А ведь не узнал, собака! - Развеселились на том конце провода. - Не узнал. - Согласился Тихон. - Имя Павел Сергеевич тебе что-нибудь напоминает?

- Загоруйко! - Обрадовался Коростылев:

- Не подстрелили еще?

- Да жив пока. А у меня к тебе дело... - Говори. - Помнишь наш разговор по дороге в Москву?

- Помню. - Завтра к девяти я за тобой заеду. - А какая программа. Это не по телефону. Завтра и поговорим. Лады?

- Лады... Постой! А ты знаешь где я живу?

- Я знаю и то, что твою жену зовут Галина Леонидовна. Передавай ей привет.

Пока!

И Павел Сергеевич повесил трубку. Галя не стала спрашивать кто звонил. Она и так, по лицу мужа, поняла, что скоро он уедет, и опять надолго. И неизвестно, вернется ли живым. Но такова уж была её доля. Пока Тихон медитировал и тренировался, Галина готовила прощальный пир. И когда Коростылев вышел из душа, его ждал полный стол яств, посреди которого стояла одинокая бутылка водки "Довгань".

Поужинав, супруги не спали часов до трех ночи. Тихон, неожиданно для себя самого, оказался неутомимым любовником. Сказывались Вин-Дао-Янские методики. Он буквально довел Галину до изнеможения. - Какой же ты голодный! - Стонала она:

- Ненасытный мой!.. Любимый!.. Утром Коростылев проснулся ровно без пяти семь. Внутренние часы работали четко. Выключив непрозвеневший ещё будильник, он тихо, чтобы не разбудить жену, выбрался из постели и сев в соседней комнате в падмасану, позу лотоса, начал утреннюю медитацию.

Успокоив дыхание, Тихон проверил все мышцы тела, попеременно то напрягая, то расслабляя их. Закончив с этим, он привел свой разум в состояние чистого горного озера, на спокойной глади которого не было никакого волнения. Подготовившись таким образом, он вышел из медитации, умылся, перекусил и ровно в девять утра стоял у своего подъезда, поджидая Павла Сергеевича. Через пару минут подъехала красная "Volvo", за рулем которой сидел Загоруйко. - Извини, опоздал немного... - Улыбнулся Павел Сергеевич когда Коростылев садился в машину. - Ну, здравствуй. - Кивнул в ответ Тихон, и они обменялись рукопожатием.

Машина плавно тронулась и покатила по московским улицам.

Тихон смотрел вперед, но периферическим зрением разглядывал Загоруйко.

Этот человек, гладко выбритый, в строгом синем костюме с серым галстуком, совершенно не походил на другого Загоруйко, которого знал Коростылев. Тот был резок, порывист, небрит, с красными от постоянного недосыпа глазами.

Человек же, сидевший за рулем, казался абсолютно спокойным, и лишь в осанке чувствовалась военная выправка.

Буквально через пару минут после начала движения, Тихон понял, что они едут не на Лубянку. Павел Сергеевич почувствовал немой вопрос Коростылева:

- Мы сейчас должны проведать одну из наших загородных баз.

Вся дорога проходила в неловком молчании. Машина шла по Ленинскому проспекту, пересекла Кольцевую дорогу, проехала мимо Внуково. Вскоре Загоруйко перестроился в правый ряд и "Volvo" свернула на узенькую бетонку, которая привела к глухим железным воротам в высоком кирпичном заборе.

Из калитки вышел охранник в камуфляжной форме, с автоматом. Он проглядел поданное Павлом Сергеевичем удостоверение, козырнул и исчез за забором.

Через мгновение ворота медленно растворились и машина въехала на территорию базы.

Здесь когда-то располагалась какая-то военная часть. Тихон узнал стандартные здания казарм, но все было на удивление пусто. Нигде не было видно ни одного человека. - Зачем мы здесь? - Спокойно спросил Коростылев. - Видишь ли... - Начал Загоруйко:

- Мы должны быть уверены, что сотрудничаем именно с тем человеком, который нам подходит... Так что, не обессудь, сейчас тебе придется показать, на что ты способен. На это Тихон лишь слегка улыбнулся одними губами.

Неожиданности его не волновали. Павел Сергеевич провел Коростылева в одно из двухэтажных зданий, которое на первый взгляд можно было принять за столовую или клуб. Лифт опустил их на несколько этажей, в подземелье. Они вышли в светлый прямой коридор. - Держись! - Шепнул Загоруйко и скрылся за дверью. Замок щелкнул и Тихон понял, что проверка уже началась. Из-за поворота выскочил мощный парень в спортивном костюме. Оружия у него заметно не было. Он направлялся к Тихону с явными агрессивными намерениями. Спокойно подождав, пока парень приблизится, Коростылев встретил его в прыжке и провел резкий удар ногой в голову. Боец не успел даже среагировать на опасность. Его ноги проскользнули по инерции, тело с мягким шлепком ударилось об пол. Пролетая над парнем, Тихон успел заметить его удивленные глаза. Приземлившись на ноги, Коростылев полуобернулся, готовый добавить, но добавлять на пришлось. Через пару шагов, Тихон не услышал, а скорее почувствовал за спиной движение. Теперь их было двое. Они, не снижая скорости, перескочили через поверженного товарища, в руке одного из них Коростылев заметил десантный нож. Этого он и взял первым.

Точным движением Тихон носком ботинка соприкоснулся с локтем вооруженного нападающего, одновременно наотмашь пытаясь достать горло второго. Нож выпал из руки, зазвенел по полу, но второй противник ушел от удара и Коростылеву пришлось уклоняться от его ответной атаки в пах. Но боец явно переоценивал свои силы, и Тихон без труда отключил его рубящим ударом по шее.

Оставшись в одиночестве, противник Коростылева начал резво рубить воздух перед собой, стараясь дотянуться до Тихона. Шрам отступал, увертываясь от наглых выпадов и, выбрав момент, простым ударом левой в челюсть послал парня в нокаут.

Забрав тесак как трофей, Коростылев отправился дальше. Следующая пара нападавших возникла с разных сторон от Тихона. Вооружены они были нунчаками. С этим видом оружия Шрам почти не имел дела. Он, конечно, знал, как с ними можно обращаться, но должного мастерства во владении нунчаками у него не было. Противники приближались, вращая соединенные стальной цепочкой балясины. Их концы выписывали замысловатые восьмерки. Еще секунда - и Тихону придется туго.

Решение пришло в последнее мгновение. Нападающие перешли к активным действиям, траектории нунчак слегка изменились и Коростылев немедленно этим воспользовался. Резко присев, как бы уходя от удара, он прыгнул в пространство между стеной и нападавшим. Риск получить дубьем по хребту был достаточно велик, но прыжок получился. Приземлившись на руки, Шрам с силой оттолкнулся, и его ноги толкнули нападавшего, оказавшегося спиной к Коростылеву, навстречу нунчакам его товарища.

Послышался короткий сдавленный вскрик. Краем глаза Шрам увидел, как падает один из боевиков, и другой при этом остается без должной защиты.

Автоматически Тихон нагнулся, и его удар ногой в живот второго отбросил того на пару метров. Он охнул и отключился. Оглядевшись, Тихон увидел, что впереди по коридору его уже ждет человек в черном костюме ниндзя. В памяти всплыл последний бой Тихона в качестве гладиатора. Там тоже был противник-ниндзя. Но в расслабленной стойке его нынешнего противника сквозила спокойная уверенность в своих силах. Подойдя к ниндзе так, чтобы между ними оставалось три-четыре шага, Коростылев смело посмотрел противнику в глаза. Тот не отвел взора.

Дуэль глазами продолжалась несколько минут. Шрам потерял во время неё чувство времени. Без напряжения он стоял, готовый в любой момент ответить на атаку. И ниндзя начал первым. Вот он стоит на месте, а через мгновение оказывается около Тихона и обеими руками наносит ему удар в солнечное сплетение. Шрам оказался готов. Он невысоко подпрыгнул на месте, и кулаки противника глубоко погрузились в расслабленный живот Шрама. Но мышцы напряглись, брюшной пресс словно выплюнул чужую плоть. Ниндзя пошатнулся и получил ладонями по ушам. Переступив через черную фигуру, Тихон отправился дальше.

ХIII ЗАДАНИЕ.

В то утро Коростылев прошел "коридор смерти", как его называли бойцы спецподразделения "Гамма", почти до конца. Он не справился с боем против пяти противников, внезапно насевших на Тихона у самого выхода. Да и то лишь потому, что они задавили его своей живой массой. Придя в себя, Шрам обнаружил, что лежит на какой-то лежанке в абсолютно темной комнате.

Стараясь не шевелиться, он проинспектировал свое тело. Была легкая усталость, болела грудь и левая ключица, куда прошли удары последних боев.

Думая, что боевые испытания ещё продолжаются, Тихон погрузился в легкую медитацию, убирая боль. Он быстро восстановил боеготовность и поэтому, когда открылась дверь и в освещенном квадрате возникла мужская фигура, Коростылев вскочил с лежанки и готов был уже нанести удар, отключающий вошедшего, как вдруг узнал в нем Павла Сергеевича.

Рука Тихона остановилась, едва прикоснувшись к виску Загоруйко. - Ну ты силен!.. - Отпрянул майор. Он на ощупь щелкнул выключателем, и на потолке загорелись несколько трубок люминесцентных ламп. - Я-то думал, ты ещё минут десять не оклемаешься. Знатно тебя ребята помяли... Не зная, что ответить, Коростылев лишь пожал плечами. - Ладно. ладно! - По-своему расценил этот жест Загоруйко:

- Не скромничай! Этот "коридор смерти" ещё никто не прошел целиком. Но ты забрался дальше всех. - Значит, подготовка у ваших не очень... - Сделал вывод Тихон. - Ну куда уж нам, телятям, да такого волчищу съести?! Рассмеялся Павел Сергеевич:

- Я ж говорил про первый проход! А для наших профи он раза в четыре длиннее... Но я хочу тебе сказать, что техника у тебя отменная. Только вот с тактикой боя слабовато. Но это поправимо. А пока принимай мои поздравления!

Только раньше времени не расслабляйся. Скоро на стрельбище пойдем.

На стрельбище парень-инструктор предложил Коростылеву на выбор целый ряд разнообразного стрелкового оружия. От Парабеллума и милицейского Макарова до огромного серебристого Магнума, в дуло которого могла войти некрупная слива.

Выбрав себе новенький "Кольт" с магазином на восемь патронов, Тихон встал в кабинку и надел наушники. В пятнадцати метрах перед ним висела поясная мишень. Отодвинув её с помощью пульта дистанционного управления на десяток метров дальше, Коростылев прицелился и уложил все пули в десятку. Неплохо. - Только и смог сказать Павел Сергеевич взглянув на подъехавшую мишень. Затем Тихону вручили десяток ножей, которые он с десяти метров с легкостью вонзил в фигуру рослого спецназовца, нарисованную на деревянном щите. На этом тестирование закончилось, и Коростылева повели знакомиться с начальством. Генерал Игнат Иванович Кащеев, руководитель подразделения "Гамма" принял Коростылева и сопровождавшего его Загоруйко в своем кабинете, который находился на самом нижнем этаже комплекса. Поглаживая свою гладковыбритую голову, Кащеев пару секунд рассматривал стоящего в дверях Тихона. Молчание разорвал хриплый баритон генерала:

- Присаживайтесь. Пока вошедшие устраивались на стульях перед старинным дубовым столом, Игнат Иванович, нажал несколько кнопок на клавиатуре стоящего перед ним современного компьютера, типа ноутбук. Среди массивной декоративной чернильницы и папок с бумагами, компьютер казался лишней безделушкой, невесть как попавшей в такое древнее деловое окружение. - Так это вы Коростылев? - Зачем-то спросил генерал:

- Хотите работать у нас?

И, видя настороженное молчание Тихона, добавил:

- Всю вашу эпопею я знаю. И за что вас из гэбухи шуранули, и как вы в наемники попали... Все... Без обиняков могу сказать: вы нам подходите. Нам нужны именно такие люди, самостоятельные, инициативные, в меру рисковые.

Честные. - Последнее слово Кащеев выделил особо. - Ну, чего молчит твой подопечный? - Рассмеялся Игнат Иванович в сторону Загоруйко:

- Или ему в "коридоре" чего с горлом сделали?

- С горлом у меня все в порядке. - Твердо ответил Коростылев. - Так как? - Требовал прямого ответа Кащеев. - Уж если я здесь, - Тихон повел рукой, имея в виду не кабинет, а все это место, - Значит согласен... - Вот и отлично! - Генерал откинулся на спинку своего кресла и ещё раз пристально вгляделся в лицо Тихона. - И, уж так получилось, с места в карьер, есть для тебя срочное задание.

Слышал ли ты про некоего Бешеного? Перед мысленным взором Коростылева моментально возникло лицо его старого знакомого по зоне. Но память сыграла с Тихоном странную шутку. Он вспомнил не то лицо Бешеного, когда тот гоголем рассекал по зоне, а кровавое месиво, оставшееся после его кулаков, с глазами, полными слез унижения и злобы и этот тихий шепот: "Я с тобой ещё встречусь!.." - Их ведь много. - Осторожно сказал Тихон, наблюдая за реакцией Кащеева. - Это тот самый. - Заверил Игнат Иванович:

- Вот, посмотри... Кащеев повернул ноутбук экраном к Коростылеву. Изображение странно мерцало, но сомнений не было: старый знакомый Бешеный. - Ты его хорошо знаешь, тебе и карты в руки. - Что надо с ним сделать? Спокойно полюбопытствовал Тихон. - Что тебе с ним делать - расскажет Павел Сергеевич. Загоруйко, поймав взгляд Коростылева коротко кивнул. На этом аудиенция завершилась. Майор провел Тихона по коридорам, они поднялись по лестнице на пару пролетов, ещё один коридор и остановка у неприметной двери. - Вот и мои апартаменты. - Пригласил Шрама Павел Сергеевич, после недолгой борьбы с замком:

- Проходи, располагайся. Сейчас будем дело изучать. Подойдя к одной из стенных панелей, Загоруйко нажал на что-то, деревянная плита скользнула вбок, открывая бронированную дверь сейфа. Павел Сергеевич долго щелкал кнопками, и наконец дверца распахнулась. - Видишь, какая секретность? Хохотнул майор:

- Самому подчас страшно становится... Он порылся внутри сейфа и извлек тонкую стопку листов. - Вот, - Павел Сергеевич передал листки Коростылеву, - Ознакомься.

Быстро прочитав собранный материал, Тихон удивленно уставился на Загоруйко:

- Не верится как-то... - Чему конкретно?

- Бешеный, насколько я его помню, одиночка. Суперэгоцентрист до кончиков ногтей. Он не стал бы сотрудничать ни с какими партиями... Соображаешь. - Невесело улыбнулся майор:

- Здесь, - Он положил ладонь на прочитанное Тихоном дело, - Далеко не все... Наши российские фашисты заинтересованы именно в таких, как Бешеный.

Бешеному до фени на кого работать, лишь бы работа была денежной, и ходить на неё надо было не чаще раза или двух в год.

А наци, не знаю как уж они его разыскали, устроили Бешеному сначала побег, а потом надавили на суд, и судья вынес Бешеному оправдаловку. Он за валюту сидел. Говорков, правда, не знал, что свободен и несколько месяцев по лесам шастал. А потом начинается самое интересное.

Бешеный появляется в Москве, как жертва репрессий. Но тут же уходит в подполье. Из не нацистов с ним, как нам известно, общался только один человек: писатель-детективщик Даценко. Ему-то Бешеный и проболтался о планах фашистов. А план прост до гениальности: перед выборами устроить широкомасштабную диверсию в метро. Свалить вину и на коммунистов и на демократов, а самим протолкнуть под шумок своего кандидата. - Васильченко? - Опешил Тихон:

- Он же на самом последнем месте по популярности! Это ж... Коростылев с трудом подобрал слова, - Оголтелый фанатик! Русский Пол Пот!

- А может стать первым... И, чтобы это предотвратить, надо любыми средствами нейтрализовать Бешеного, пока он не наделал дел.

Нейтрализовать, но взять живым! Только живым!

- Где его искать? - Успокоившись, по-деловому спросил Тихон. - Я дам тебе насколько адресов. Один - сама квартира Бешеного. Но там он вряд ли появится. Второй - штаб-квартира фашистов. Он там может появиться, а может и нет. Третий - его подруга, Шерстнева Клавдия Васильевна. И еще.

Бешеного вчера видели. - Где?

- На трех вокзалах. И все было очень странно. - Почему?

- Понимаешь, - Говорил Павел Сергеевич Тихону:

- Если верить его досье, Бешеный всегда ходит быстро, словно спешит куда-то. А в тот раз он шел медленно. А в паре метров перед ним ковылял какой-то тип. По виду бомж. - Ты хочешь сказать, что Бешеный связался с бомжами? - Удивился Коростылев. - Хотя... - Вот именно! - Загоруйко хлопнул ладонью по столу:

- Это же очень удобно. На бомжей никто не обращает внимания. Разве что морщатся от вони. - Ага, - Продолжил мысль Тихон Глебович:

- И никому нет дела до того, что этот бомж несет... - Именно!

Встав, Загоруйко нервно прошелся по кабинету. - Бешеный - хитрая сволочь. Если уж он задумал теракт, сам он в пекло не полезет. Он любит жар чужими руками загребать!..

Коростылев кивнул. Когда Павел Сергеевич пригласил его работать на Федеральную Службу Безопасности, он и подумать не мог, что самое первое задание столкнет его со старым врагом. А Бешеный расплатился ещё не за все свои долги ...

XIV. ИЗДАТЕЛЬСКИЕ ДЕЛА.

Издательство "Вогинус", названное по начальным буквам фамилий троих основателей, Володинского, Гинзбурга и Усачева, было, что называется, раскрученным. Набрав первоначальный капитал на пиратских изданиях Чейза, оно вскоре переключилось на выпуск книг российских авторов. Тогда-то в офис "Вогинуса" пришел никому неизвестный автор Вектор Даценко и принес рукопись детективного романа "Бешеный". Главный редактор, Илья Станиславович Курбский ознакомился с текстом, вынес её на суд редколлегии и она, большинством в один голос, рекомендовала книгу к печати. Около месяца после выхода роман пылился на лотках книготорговцев. Курбский уже готов был списать тираж в макулатуру и подсчитывать убытки, но буквально за день до официального решения об этом, читателей словно прорвало. За неделю разошелся весь двадцатипятитысячный тираж, и оптовики стали требовать еще! Макет книги, по халатности работников типографии, уничтожен не был, и это дало возможность срочно заказать допечатку. Вторые тридцать тысяч разлетелись ещё быстрее. Даценко внезапно стал знаменит. Уже на второй день после того, как Илья Станиславович понял, что в лице Вектора Даценко ему привалила курица, несущая золотые яйца, автор "Бешеного" сидел у него в кабинете и стаканами дегустировал "Baileys Irish Cream". В тот же день был заключен договор на новый роман, и Даценко, поставив свою подпись, покинул издательство с невзрачной стопкой стодолларовых купюр.

Книга была готова через три месяца. Она называлась "Срок для Бешеного".

Несмотря на то, что написана она была явно хуже, чем первое произведение, сказались сжатые сроки написания, книжный рынок немедленно проглотил пятьдесят тысяч экземпляров, радостно рыгнул, плотоядно погладил себя по брюху и потребовал добавки. Теперь уже Вектор Даценко потчевал Курбского у себя на кухне "Столичной" Армавирского разлива и жаловался на мизерность гонорара. Илья Станиславович умолял знаменитого автора потерпеть немного и написать за это время ещё одну малюсенькую книжечку. Знаменитый автор тер ладонью лысеющую голову, говорил, что его сердце на выдерживает такого бешеного темпа работы, что у него пропадают мысли, и что это положение может исправить лишь высококалорийное питание.

Это было обещано и подтверждено материально. "Бриллианты Бешеного", как и два предыдущих тома, моментально стали бестселлерами. Потом последовали "Враг Бешеного", "Уроки Бешеного", "Сумасшествие Бешеного", в каждом из которых главный герой попадал в запутаннейшую коллизию и бесстрашно из неё выбирался, соблазняя батальоны женщин, круша противников не только справа и слева, но и по всем остальным сторонам света. Издательство "Вогинус" в лице Курбского не могло нарадоваться, видя как со свистом опустошаются склады с произведениями Даценко.

Злопыхатели называли это направление в литературе "вектором Даценко", напоминая, что Вектор - на только имя, но и обозначение направления движения в физике и математике. Естественно, уже после третьей книжки про Бешеного появились подражатели, но ни один из них не имел такого успеха, который выпал на долю первооткрывателя. Теперь самому Даценко не приходилось заботиться о хлебе насущном с ещё более насущными деликатесами, коие на этот хлеб намазывались или клались ломтями. "Вогинус" купил своему ведущему автору трехкомнатную квартиру в центре Москвы, в непосредственной близости от "Театра Грибоедова", рядом с которым, в здании "НИИ Спортивного Плавания", располагался главный офис "Вогинуса". Теперь, чтобы Вектор Даценко мог без проблем преодолеть четыреста метров от квартиры до издательства, ему презентовали синий "Mersedes", правда трехсотой модели, но это не огорчило популярного писателя.

Короче, "Вогинус" полностью взял своего автора на обеспечение. Чтобы тот особо не напрягался, тратя свое драгоценное здоровье на ежедневное сидение за пишущей машинкой, Вектору придали четырех помощников. Обязанности распределялись так: Даценко писал "рыбу". Несколько страничек, на которых указывались названия глав нового романа и то, что в них должно быть написано. Помощники делили главы между собой и быстренько набивали сам текст. Вектор придирчиво читал написанное, вносил исправления, после чего роман считался готов. Затем несколько корректоров и стилистов подгоняли текст под эталонный стиль, роман выходил и немедленно начиналась работа над новым.

За несколько лет совместной деятельности со Даценко, "Вогинус" совершил всего одну ошибку, которая едва на послужила крахом всей эпопее "Бешеных".

После выпуска "Врага Бешеного" издательство решило устроить широкомасштабную презентацию, на которую пригласило и представителей других издательств, и заправил книготоргового бизнеса, и кучу журналистов, начиная от Максима Куцкевича из "СИВ" и кончая "секундовцем", а ныне ведущим "Дней", Александром Невзоровым.

Главным "блюдом" было знакомство творческой и финансовой интеллигенции с самим Вектором Даценко. Пока шел фуршет, немногие обращали внимание на невзрачного небритого мужичка, активно подливавшего себе крепкие алкогольные напитки. А когда выяснилось, что это и есть знаменитый господин Даценко - было уже поздно. Признанный автор, узюзюкавшись на халяву, не вязал лыка, а когда его попросили ответить на пару вопросов перед камерой, господин Даценко внезапно почувствовал себя плохо и, как это называется в народе, "исполнил Риголетто", заблевав не только несколько дорогих пиджаков и вечерних платьев, но и объектив "Бетакама".

После этого инцидента веселье как-то поутихло, настроение Важных Персон упало, и его не смогли поднять даже подаренные каждому присутствующему книжки с новым романом безвременно напившегося автора. С тех пор с Вектором Даценко общались лишь представители "Вогинуса".

Так и продолжалась славная литературная деятельность популярного автора, но мало кто знал что же послужило её началом.

В те, не очень давние годы, Даценко откинулся с зоны и чудом смог прописаться в Москве. Несколько месяцев он перебивался случайными заработками, пока не встретил старого знакомого по лагерю, Бешеного. Тот, как ни в чем не бывало, рассекал по Тверской. Он так бы и не заметил Даценко, если бы тот его не окликнул. И после этого разительно переменилась вся жизнь Вектора. Поговорив о том, о сем, выяснив, что, несмотря на побег, Бешеного реабилитировали, Даценко пожаловался Савелию на свою невеселую жизнь.

Разговор проходил на той самой кухне, на которой через полтора года Курбский, борясь с тошнотой, заставил Даценко подписать очередной договор.

На столе возвышалась последняя бутылка "Московской", а под столом катались две её порожние близняшки. - А ты напиши про меня книгу! Предложил Говорков и во весь голос рассмеялся.

Несмотря на пьяный угар, Вектор запомнил это предложение. Несколько месяцев подряд вечерами он стучал на выпрошенной у соседей "Эрике", описывая похождения Бешеного.

Кличку Даценко решил оставить ту же, мало ли на свете Бешеных, имя не претерпело сильного изменения, а в фамилии героя Вектор изменил всего две буквы, первую и третью. По ходу написания, будущему популярному автору пришлось несколько раз созваниваться и встречаться с Бешеным. Чтобы тот заценил написанное и дал мыслишек для развития сюжета. Савелий Говорков, выпив, становился разговорчив безмерно, естественно, когда это позволяла ситуация. Он безудержно врал, описывая свои приключения, а именно это и было нужно Даценко. Так, от одного визита к другому, рукопись росла.

Вскоре она была издана и её постигла бы печальная участь сгинуть в складах вторсырья, если бы не активная деятельность Бешеного. Он, купив десяток экземпляров, подарил их своим знакомым из бывших зеков, сопровождая это словами: "А тут про меня книжка вышла..." Через два дня разразился Даценковский бум. Все остальные романы они тоже писали совместно, если это можно так назвать. Разбогатевший Вектор щедро отстегивал баксы своему соавтору, слава Бешеного росла. Но Говорков, видя как жирует новомодный писатель, наполнялся ненавистью и злобой, считая, что если бы он сам взялся за писательское дело, результат был бы тот же, если не лучше. Но пока Вектор честно делился прибылью, трогать его было нельзя. Зачем резать курицу, несущую золотые яйца?

XV. БЕШЕНЫЙ И ДАЦЕНКО.

Аванс за новый роман "Могила Бешеного" был получен. Вектор Даценко должен был уже приступить к работе. Разбивку по главам, и их краткое содержание литературные "негры" "Вогинуса" ждали уже третий день. Но Вектор не торопился начинать. Он ждал визита самого прототипа, и Бешеный не заставил себя ждать. - Госьти приш-шли! - Безбожно шепелявя проорал голосовой имитатор. - Госьти приш-шли! - Повторил он. Очевидно гость нажал кнопку ещё раз.

Этот японский приборчик служил Вектору дверным звонком. Он мог, конечно, издавать и более привычные звуки, но Даценко считал, что возможности говорящего звонка надо использовать на полную катушку. Однако сам он в технике разбирался слабо и для того чтобы заменить приевшуюся фразу приходилось вызывать программиста из "Вогинуса".

Бешеный, стоявший за бронированной дверью, встретил хозяина квартиры недобрым взглядом. Савелий был угрюм и озабочен. - Здорово, что ли? Буркнул Говорков, отодвигая стоящего на пути Даценко и проходя в комнаты. Здорово, кентяра! - Вектор был откровенно рад этому визиту, несмотря на то, что половина суммы аванса, десять тысяч долларов, перекочует в бездонный карман Бешеного. Савелий хмуро посмотрел на Вектора, кинул на крючок вешалки свою куртку и начал разуваться. Сняв ботинки и измазав при этом жидкой глиной половину паласа в прихожей, Говорков нашел свои тапочки и, ни слова не говоря, прошествовал в гостиную. Даценко, не обращая внимания на грязь, принесенную Бешеным, направился вслед за гостем. Вектор и сам зачастую притаскивал на ботинках по несколько килограмм глины, которую заботливо брюзжа выскребала домработница, Васильевна. Она же исполняла функции вытрезвителя, отмывая в хлам упившегося автора, пытавшегося достать не слушающейся рукой выступающие части тела женщины, и провожая его в койку. Несколько раз Васильевна порывалась уйти, пока не поняла, что это самый лучший способ поднять себе зарплату. С этого момента она стала уходить ещё чаще, но Даценко этого не знал и постоянно давал ей поводы, вводя "Вогинус" в дополнительные расходы. - Башляй, писатель! Бешеный по-хозяйски развалился в кресле и дымил "Salem"-ом. Вектор подивился такой постановке проблемы, но за деньгами сходил. Передавая Савелию пухлую пачку денег, Даценко не вытерпел и спросил:

- А чего такая спешка?

Доллары Бешеный засунул, не считая, в карман, выпустил дым и лишь после этого соблаговолил ответить:

- Вызвать могут. Срочно.

Вектор знал, что Говорков до сих пор занимается какими-то темными делишками, но в душу ему не лез, зная вспыльчивый характер Савелия. По каким-то полунамекам, Даценко догадывался, что Бешеный теперь работает не просто на "крышу", а на деятелей Большой Политики. Иначе никак не объяснишь такое хорошее знание некоторых теневых сторон жизни нынешних властителей, депутатов и правительства, которое так и перло из Говоркова.

Все это, расшифрованное с диктофона, лежало в толстых папках и ждало своего часа. Бешеный был не против, что его речи записываются на диктофон, однако, на самых пикантных моментах, Савелий требовал остановить запись, не зная, что под диваном, на котором он любил восседать, спрятан второй диктофон, дублирующий. На нем-то и оставались абсолютно все откровения Говоркова. - Васильевна! - Рявкнул Даценко. Домработница появилась буквально через мгновение. - Васильевна, - Уже ласковей повторил Вектор, Приготовь нам чего-нибудь такого... Ну, и выпить, конечно... Кивнув, женщина скрылась в направлении кухни. Даценко сам почти не заглядывал туда. Лишь когда требовалось срочно пропустить рюмашку, писатель залезал в холодильник и, не разбираясь в иностранных надписях, пил прямо из горла первой попавшейся бутылки.

Однажды, вместо спиртного в красивой иностранной фляжке оказался уксус... С тех пор едкие жидкости держали в другом, недоступном, месте. Теперь о делах... - Начал Вектор и выжидательно взглянул на Бешеного.

Тот милостиво наклонил голову, выражая свое согласие. - Понимаешь... Даценко наклонился к столу и включил диктофон, который был на виду, потайной работал с самого начала. - В издательстве мне сказали, что я должен тебя убить... Бешеный от этих слов поперхнулся табачным дымом и выпучив глаза уставился на Даценко:

- Да ты охуел, браток... - В романе, ебтыть, в романе! Бешеный криво ухмыльнулся:

- Ты смотри, больше так не шуткуй. Нервишки у меня, сам знаешь... На перо посажу-и не пикнешь... - Пустое, - Махнул рукой писатель, - Мне главный сказал, что серия про тебя уже начала загибаться. Тиражи растут, продажи падают. Вот и нужно тебя... Тьфу, не тебя, а того, книжного Бешеного, мочкануть. - Что, и пиздец?.. - Ты не въезжаешь. Это как бы. Вроде он помер, а на самом деле живой!

Чтобы все подумали, что это последний роман, а мы с тобой тебя оживим и снова погнали!

- Хитрожопо что-то весьма... - Брось, все нормалек! Давай покумекаем, что с тобой может приключиться?

Разговор прервал скрип колесиков передвижного столика, сервированного на две персоны с широким выбором водок, джинов, ромов и виски. Васильевна привезла его в гостиную и, не дожидаясь слов благодарности, степенно покинула помещение.

Беседа заглохла на время обеда. Пока Бешеный уминал толстые ломти телячьей колбасы, языка и нескольких сортов ветчины, намазывая их икрой и паштетами, Вектор успел по чуть-чуть отведать из трех бутылок и слегка закусить. Савелий тоже плеснул себе "Джонни-гуляку" и чокнулся со Даценко. - Пожалуй вот что... - Начал Говорков, прожевывая остатки карбоната:

- Представь, есть организация. Политическая. И она нанимает бандита, который должен сделать теракт. М-м-м... Взорвать все станции Кольцевой линии метро. - А зачем? - Наивно спросил Даценко. - Врубись, выборы гребаного Президента. А эти хотят поставить своего. - Ну и?.. - Бля, ну и бестолковый ты! Народу подохнет уйма, а они все спихнут на коммуняк и демократов. За них никто голосовать не станет!