Могила Бешеного

- А-а-а!.. Бешеный опять налил виски, одним глотком осушил стакан и продолжил вещать:

- А я случайно узнаю об этом. И начинаю искать этого бандюгу. Он тоже узнает о том, что я его ищу и шлет ко мне кучу киллеров. Я их мочу по очереди, соблазняю его бабу, а она и трепет мне где этот хмырь нычку имеет. Я туда. А он, сука, с кучей телохранителей. Пока я с ними мочусь, хмырь уебывает. Так, чего же дальше?

Говорков ненадолго замолчал, выпил. Затем его мысль понеслась, как взбесившийся эскадрон:

- Он прячется на Останкинской телебашне. Я туда. Он чуть меня не мочит и прыгает с парашютом. Но далеко не уходит и я настигаю его в гостинице "Космос" с блядями-каратистками. Драка и он опять сматывает. Я ищу его и узнаю, что он в каком-то посольстве. Ночью я лезу через забор, перестрелка с охраной, а он в это время улетает с диппочтой. Я за ним, скажем, в Таиланд. Он там должен закупить несколько тонн опия или героина... Воспоминание о наркотиках резко остановили Бешеного. Он встал. - Ты куда?

- На дальняк! - Отрезал Говорков. В туалете Бешеный достал из внутреннего кармана пиджака небольшую пластмассовую коробочку. Раскрыл. Внутри оказалось несколько шприцов и ампул. Привычно отломив кончик ампулы, Савелий набрал в шприц прозрачную жидкость. Закатав рукав рубашки, нащупал вену и точным движением вогнал в неё иглу.

Сразу мир стал более ярким и радостным. Выходя из туалетной комнаты, Бешеный улыбался. - На чем я остановился?

- На опиях. - Ага... Он, значит, их покупает, а я расстреливаю весь караван и за ним по джунглям. Меня чуть не съедают крокодилы, а он, сука едет в Россию. Там я узнаю, что бомбы он надумал насовать непришейным пассажирам. Они должны принесть их в метро и там вместе с ними взорваться, чтоб свидетелей не было... Я нахожу его хату с бомбами, заменяю их болванками. Он думает что щас все ебнет, а ни хуя не происходит. Его мочат свои же, а за мной начинается охота его организации. Пять... Нет, пять много... Три покушения! После первого я въезжаю, что тут не чисто, страхуюсь. А когда меня хотят взорвать третий раз подкладываю им трупак из морга. Они думают, что это я, а я жив, здоров и мочу их всех!

- Ну, это уже следующая книга... - Вставил Вектор. - Заткнись! Ты неврубной! Ты хоть знаешь, что все это будет на самом деле?! - Наркотик делал свое дело и Говорков почти не соображал, что говорит. - Как? - Вжался в кресло Даценко. - А так! Я должен эти мины распихать! Бешеный вдруг понял, что он несет.

Глаза его расширились от ужаса, что он сам себя предал. Потом пришла уверенность. - Затри-ка последние фразы! - Приказал Говорков. Трясущимися руками, понимая, что от Бешеного после такой оговорки, можно ожидать лишь пули в спину, Даценко взял диктофон, перемотал немного ленту и остановил её на словах "следующая книга". - Включай! Вектор повиновался. - Нас гнали по этапу в Магадан!.. - Запел Савелий немилосердно фальшивя. - Стой. Писатель остановил пленку. Прослушал что получилось. На неосторожные откровения Бешеного наложилась новая запись, и он немного успокоился. - Ты понимаешь что с тобой будет, если вякнешь? - Ледяным голосом процедил Говорков. Даценко сглотнул, но горло пересохло так, что он смог издать лишь неразборчивый хрип и лихорадочно закивал. - Я знаю, что ты у меня мужик с понятиями. - Савелий похлопал Вектора по плечу, от чего тот ещё сильнее вжался в кожаную обивку и посмотрел на Бешеного преданными собачьими глазами. - Пиши свою хуету. А как ебнет - ты не при делах! Наши к власти придут - тебя не забудем... - Угу... - Пробормотал Даценко. Савелий Говорков встал и направился к выходу. Одевшись, он вернулся и отсалютовал писателю:

- Привет, Кирпич!

XVI. ТАЙНЫЕ ПЛАНЫ БЕШЕНОГО.

Курбскому открыла Васильевна. - Где Вектор? - С порога спросил Илья Станиславович. - Да где ж ему быть? - Невесело усмехнулась домработница:

- Ужрамшись, дрыхнет. После ухода Бешеного Вектор Даценко начал целенаправленно напиваться. После первой бутылки страх за свою жизнь ослаб. К окончанию второй пришла блаженная безмятежность. Писатель забыл даже по какому случаю он напился, начал горланить блатные песни, чем перепугал Васильевну, которой показалось что её подопечный покалечился и теперь зовет на помощь. Убедившись в полной сохранности тела Вектора, чего нельзя было сказать о прочих, более тонких материях, Васильевна на собственной спине, который раз! отволокла его в спальню. Обнаружив себя в кровати, Даценко понял - надо спать, что и сделал к удовольствию домработницы. Пройдя в спальню, Илья Станиславович несколько минут смотрел на зарывшегося в шелковые простыни автора. Тот мирно посапывал и дергал во сне ногой, как бы отбрыкиваясь от неприятных сновидений. - С чего это он так? - Тихо спросил Курбский. - Да приходил тут к нему!.. - Громко начала жаловаться Васильевна, но Илья Станиславович оборвал её крики:

- Тише... - Да, - Домработница теперь говорила громким шепотом:

- Приходил к нему один. Небось такая же странь, как и этот. Весь половик в прихожей изгваздал! Высокий, а рожа такая недовольная. Два языка сожрал. - А о чем они говорили?

- Да кто ж их знает? Они при мне-то молчок. Тайны какие-то у них. Нельзя мне было слушать... Я на кухне телевизор смотрела. Там... Не обращая внимания на вываливаемые на него кучи бессмысленных подробностей, Курбский направился в гостиную. Сервировочный столик давно был убран, но на кресле лежали два одинаковых диктофона. Даценко хотел было спрятать обе записи, но Васильевна не дала ему это сделать. Посмотрев на счетчики ленты, в одном было больше, во втором меньше, Илья Станиславович, не долго думая сунул оба аппаратика в карман и вышел в ночь. Через десять минут он уже был в редакции.

Не заходя в свой кабинет, Курбский сразу пошел в компьютерный цех. Там допоздна сидели несколько девушек-студенток, работавших на сдельщине, набивая файлы текстов. Оторвав двоих из них от работы, Илья Станиславович попросил девушек срочно расшифровать записи и немедленно принести их к нему. Сам же Курбский сел в офисе и стал ждать результатов. Почему-то расшифровка этих записей показалась ему настолько неотложным делом, что позволила снять сдельщиц со срочной работы, детектив, который они набивали вечерами уже дня два как должен был находиться в типографии. Почему Курбский так поступил, он не знал и сам. Но смутное предчувствие беды его не подвело. Расшифровка была готова заполночь, но Илья Станиславович дождался и внимательно прочитал обе распечатки. Перечитав последние строки одной из них, самой длинной, Курбский вскочил и опрометью кинулся из кабинета. Девушка, распечатавшая эту запись была ещё на месте, и главный редактор облегченно вздохнул. - Танечка... - Обратился он к девушке. - Я Лена... - Простите! Леночка, давайте выйдем на минутку. - Мне нужно минуты две... - Я вас подожду. Пожав плечами, девушка спасла набранный текст, вышла из "Windows" и застучала каблучками за главным. В коридоре Курбский стоял у окна, всматриваясь в ночной пейзаж, и нервно курил. Услышав шаги, он обернулся. Придвинувшись к девушке как можно ближе, он сам не понимая почему, зашептал:

- Леночка, вы никому не должны рассказывать о том, что расшифровывали эту запись!

- Но почему такая тайна? - Удивилась девушка. - Вы помните, что вы расшифровали?

- Нет. - Лена опять пожала плечами:

- Мне же все равно, что печатать. В смысл я не вникаю. Так легче и быстрее... - Да, да, хорошо... Теперь мысли Курбского крутились возле проблемы, что же делась с этой записью. - Но все равно, никому! Предупредил Илья Станиславович. - Так все же и так видели... - Да, вы правы... - Главный задумался на мгновение:

- Пойдемте.

Проводив девушку в свой кабинет, Курбский дал ей распечатку второй записи:

- Прочитайте внимательно. Если кто-нибудь посторонний будет спрашивать, то вы делали этот текст. Понятно?

- Да. Но к чему такая секретность? Главный тяжело вздохнул и исподлобья посмотрел на недоумевающее создание:

- Так будет лучше для всех нас. И, прежде всего, для вас. Пожалуйста. - Да. - Илья Станиславович прикинул, как могут развиваться события дальше:

- Вы расскажите о сегодняшнем разговоре только с моего прямого разрешения.

И только сделанного лично. Не по телефону, а лично мною!

- Хорошо, Илья Станиславович. Я поняла. Можно мне идти работать?

- А не поздно? - Курбский глянул на часы. Шел третий час ночи. - Да мне немного осталось. И живу я недалеко. - Ну, смотрите... Главный редактор проводил девушку до двери и защелкнул за ней замок. Сел, ещё раз перечитал текст. Взорвать все станции Кольцевой линии! Немыслимо!

Сколько же будет жертв! Вся транспортная система Москвы будет парализована. Все больницы будут забиты до отказа. А какие это принесет осложнения в политике - и представить страшно... И вдруг Курбский понял, что он кое-что забыл. - Это же компьютер! - И он с силой ударил себя ладонью по голове. Добежав до компьютерной, Илья Станиславович очередной раз оторвал Лену от работы, заставил её списать на чистую дискету файл с расшифровкой, стереть его с жесткого диска и проверить, можно ли его восстановить. Имеющиеся программы восстановления утраченных файлов работали отменно, и лоб Курбского покрылся бусинами пота, когда он увидел, что расшифровка на месте. - Леночка, сделайте же что-нибудь. Этого файла здесь не должно быть!

- Я же простая наборщица. - Раздраженно проговорила девушка:

- Таких тонкостей я не знаю... В запале Илья Станиславович, не обращая внимания на недовольство студентки, выключил излишне умную машину из сети, отсоединил монитор, клавиатуру и крякнув, потащил системный блок в свои пределы. Едва не уронив ценную технику, он поставил её в угол, кляня себя за целый букет опрометчивых решений и поступков. Но иного выхода не было.

Никто, кроме милиции не должен знать о том, какие документы попали в его руки. Нет, даже не милиции, а ФСБ.

Но Курбский не знал, что слухи о его сегодняшнем странном поведении уже пошли.

XVII. ДАЦЕНКО И СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ.

Около полудня Васильевна безжалостно распихала спящего Вектора Даценко.

Писатель вяло отбрыкивался, но был выпровожен из постели и загнан умываться. У Даценко болела голова, хотелось "поправиться", но домработница настойчиво повторяла, что его ждут.

Когда Вектор, побритый и слегка пришедший в чувство, вышел к визитерам, он сперва увидел лишь насупленного Курбского. И только потом сообразил, что вместе с главным редактором к нему пришел незнакомец. - Это кто такой? - Вместо приветствия выдал Вектор:

- Опять деловое знакомство? Подождать не могли, пока я сам проснусь?!

- Господин Даценко, - Официальным голосом произнес Илья Станиславович:

- Это человек из ФСБ. - Чего? - Только и смог ответить популярный писатель. Он внезапно почувствовал слабость в коленках, живот забурлил, словно в кишечнике внезапно появился большой кусок сухого льда.

Незнакомец встал:

- Наудаленко Юрий Андреевич. Полковник Федеральной Службы Безопасности.

Заместитель начальника отдела по борьбе с терроризмом.

После каждого слова муки в животе Вектора становились все сильнее, и на последних словах представления он буквально сорвался с места и, на дрожащих ногах, успел-таки добежать до туалета и запереть за собой дверь.

Тут же в неё застучали и голос полковника строго сказал:

- Господин Даценко, нам надо срочно поговорить! Прогремел несильный взрыв.

Юрий Андреевич и Курбский недоуменно посмотрели друг на друга, прикидывая, не пора ли ломать дверь, но тут из щелей туалета пошла густая волна серного запаха. - Я занят! - Резко выкрикнул Вектор. - Можете пять минут подождать!?.. - Надо, наверное, дать ему просраться? - Глумливо улыбнулся Наудаленко.

Илья Станиславович лишь обреченно махнул рукой.

Прошлая ночь и это утро стоили Курбскому нескольких лет жизни. После прочтения диктофонной записи, обнаруженной на том самом кресле, в котором сейчас и сидел Илья Станиславович, он не смог сомкнуть глаз. Он понимал, что опасности подвергается не только его автор, благодаря которому его издательство переживает небывалый взлет, но и он сам, главный редактор Курбский. Илья Станиславович чувствовал себя как человек, в руки которого попала мина нажимного действия. И держать страшно и бросить нельзя.

Однажды, в "Клубе любителей детектива" при библиотеке имени Карамзина, Курбского перехватил какой-то читатель, представившийся майором УВД. Майор поведал Илье Станиславовичу, что все Управление Внутренних Дел исподтишка смеется над романами Даценко. Бешеный был там хорошо известен, и его появление в качестве положительного героя, да ещё и в тех ситуациях, где реально он выступал на противоположной стороне, могло вызвать лишь ухмылку. Тогда главный редактор лишь подивился странным совпадениям. Майор рассказал несколько случаев из своей практики, в которых фигурировал Бешеный. Сходство с произведениями Вектора было поразительным. Но это постепенно забылось, и теперь Курбский обвинял себя в том, что не обратил вовремя должное внимание на эту информацию и сейчас ему приходится сидеть с этим круглоголовым полковником и быть свидетелем очень неприятного разговора. В прихожей что-то с грохотом упало. Наудаленко и Илья Станиславович выбежали туда и обнаружили Вектора Даценко, обрушившего на себя полку с верхней одеждой. - За дверью, - Спокойно сказал полковник, - Стоят мои ребята. Они очень метко стреляют. Выбравшись из-под дубленок и пуховых курток писатель понуро побрел обратно. - Вы, наверное, догадываетесь о причинах моего визита. - Предположил Наудаленко, вглядываясь в серое лицо Даценко, на котором яркими пятнами выделялись лишь покрасневшие глаза. Вектор плотно сжал губы и смотрел на пол. - Нам хотелось бы знать, давно ли вы знакомы с Савелием Говорковым по кличке Бешеный?

Писатель задумался. "Все равно эти фэ-эс-бэшники знают что мы сидели вместе..." - Бугристым червяком ворочалась в голове Даценко мысль. - "Так какой смысл вообще чего-то говорить?" - Вы понимаете, что нам известно о ваших связях? - Настаивал Юрий Андреевич.

Вектор медленно кивнул. - Хорошо. Вы можете рассказать о вашей вчерашней встрече с Бешеным?

- А что рассказывать? - Срывающимся голосом промямлил писатель:

- У меня вся запись есть... Полковник полез в красную папку, лежащую рядом с ним на диване и извлек несколько листков плотной бумаги:

- Вы можете подтвердить, что это подлинная расшифровка вашей беседы?

Проглядев расплывающийся текст, Даценко вгляделся в последнюю страницу и вернул бумаги полковнику. - Подтверждаю.

И вдруг Вектор понял, что такого просто не может быть. Ведь эта запись была на его втором, тайном диктофоне! Откуда же она у этого человека?!

- Как?.. - Попытался задать вопрос Даценко, но закашлялся и не успел закончить фразу. - Вам интересно, как этот материал попал ко мне? Улыбнулся Наудаленко:

- Это вам надо благодарить вашего издателя, Илью Станиславовича. Он вчера нашел в вашей квартире два диктофона, расшифровал запись и с утра позвонил к нам в отдел.

Вы хоть понимаете, что Бешеный может вас запросто убрать? Просто, как нежелательного свидетеля. Вектор обреченно пожал плечами. - Вчера он был пьян и не вполне отвечал за свои поступки. Но сегодня Бешеный протрезвел. И поэтому вы в огромной опасности... И в ваших же интересах рассказать мне все, что вы о нем знаете. Его адреса, телефоны, на кого он работает. Чем быстрее преступник будет задержан - тем лучше будет для всех. Не хотите же вы, чтобы при вашем попустительстве погибли невинные люди? А мы вас защитим в случае чего.

Даценко слушал этот треп и недоумевал: неужели полковник не видит, что он, Вектор, уже давно готов "расколоться"? Единственное, что ему в данный момент надо - это чуть похмелиться. И тогда он выложит фэ-эс-бэшнику все, что знает.

Черт с ним, с романом, главное сейчас - собственная шкура!..

XVIII. НА ХАТЕ БЕШЕНОГО.

У Коростылева в кармане лежал список адресов Бешеного. Нечего было и думать, что такого матерого преступника, как Говорков, можно было застать по месту официального проживания. Но Тихон все-таки решил первый визит нанести именно туда. Возможно там могут найтись какие-то зацепки, которые помогут изловить бандита. Ехать пришлось в электричке с Киевского вокзала до станции Матвеевское. Шрам без труда нашел нужный дом на Веерной улице, стандартная пятиэтажная "хрущеба" ухудшенной планировки.

Прежде чем нанести визит Бешеному, Тихон решил на всякий случай создать себе пути отступления. В таких домах всегда был люк на крышу. И всегда он был заперт на тяжелый амбарный замок. Коростылев располагал небольшой связкой ключей, с помощью которых можно было вскрыть почти любое запирающее устройство.

Разобравшись с люком в подъезде Бешеного, Тихон не спеша вышел из дома, огляделся и прогулочным шагом отправился в дальний подъезд того же здания.

Взбежав по ступенькам на последний этаж, Шрам поднялся по шатающейся пожарной лестнице к выходу на крышу. Замок поддался на втором ключе.

Оставив его висеть незапертым, Коростылев по верху прошелся до первого открытого люка и спустился в подъезд Говоркова.

Бесшумно сбежав на третий этаж, Тихон несколько минут постоял у двери квартиры, прислушиваясь к звукам внутри. Все было тихо. Лишь у кого-то из соседей громко играл магнитофон.

Коростылев нажал кнопку звонка и резко отпрянул, поднявшись вверх на полпролета и затаившись вне поля зрения жильца, если бы тот оказался дома.

Но дверь никто не открыл, и никаких посторонних шумов слышно не было.

Убедившись, что квартира пуста, Тихон без особого труда, обычным подбором, за минуту отпер входной замок и проскользнул внутрь. В ноздри сразу ударил запах пыли и разложения. Если Бешеный и был здесь, то со времени его последнего визита прошло не меньше недели. Первым делом Коростылев прошелся по квартире. Заглянул в совмещенный санузел. Ничего достойного внимания там не оказалось. Унитаз, покрытый изнутри каменной коростой, проржавевшие ванна и раковина, над которыми сияло хромированное чудо современной сантехники: финский душ. Кухня оказалась совершенно непримечательной. Гора немытой посуды в мойке, батарея бутылок различной степени запыленности на подоконнике и урчащий холодильник: старенький "ЗИЛ". Из продуктов в нам оказалась тарелка с чем-то ранее съедобным, а теперь покрытым пушистым колпаком серой плесени.

Осталось осмотреть единственную комнату. Обычная, почти спартанская обстановка: кровать, шкаф, несколько стульев и письменный стол, на котором стоял запыленный компьютер. Впрочем, пыль покрывала все предметы в этой комнате.

Осторожно ступая, Тихон приблизился к компьютеру. Стараясь не потревожить пыльный слой, Коростылев снял прозрачную крышку, защищающую клавиатуру и включил думающую машину. Монитор замигал, на нем стали сменяться атрибуты загружаемых программ, и вдруг экран стал темным, и на нем появился синий прямоугольник с надписью "введите пароль".

Чертыхнувшись, Шрам задумался, какое же слово Савелий Говорков мог использовать в качестве пароля? Насколько он знал, в качестве ключевых, использовались достаточно простые слова. Но чаще всего они являлись какими-либо идентификаторами личности владельца компьютера. Ничего оригинального в голову не приходило, и Тихон, почти на авось, выстучал на клавиатуре "Бешеный" и нажал Enter. Как ни странно именно это погоняло и оказалось правильным ключом. Монитор замигал, и на нем появились нортоновские панели. Программная начинка оказалась достаточно стандартной:

"Windows", "Winword", несколько игрушек. Но внимание Коростылева привлекла директория "Т", в которой находилось несколько десятков текстовых файлов.

Через нортоновский "вьюер" они не просматривались, и Шрам вынужден был загрузить "винды". Одни из интересующих Тихона файлов оказались чем-то типа записных книжек. Колонки женских имен с краткими характеристиками их обладательниц. Типа "Клава. Хорошо берет." Столбцы мужских кличек, тоже с комментариями: "Стреляет плохо, зато хорош в ближнем бою" или "Непослушный козел. Много думает." Другие тексты оказались подробными планами операций по ликвидации неугодных, с подробными описаниями их привычек, слабостей.

Каждый из планов заканчивался коротким комментарием: "Выполнено Р.". Тихон с удивлением узнал, что убийство видного экстрасенса Игоря Сергеевича Дарофеева совершено именно Бешеным. Были на совести Говоркова и другие, менее известные люди. Третий тип файлов был чисто идеологическим. "Программа партии "Русская Национальная Идея" (РНИ)", "Задачи пропагандистов РНИ", "Устав борцов за РНИ". Многие из этих документов имели грифы или "Совершенно Секретно", или "Только для высшего руководства Партии". Коростылев не ставил перед собой задачу изучать их подробно, но первым делом бросалось в глаза то, что все абзацы пестрели словами "уничтожение", "ликвидация", "нейтрализация". Причем это касалось не только отдельных личностей, но и вообще структуры всей власти в нынешней России. Читать все это Шрам не стал. Уже по списку текстов было понятно, что Говорков занимает не последнее место среди этой фашиствующей братии. А из совершенно секретного списка, Тихон выяснил, кем в данный момент является Бешеный. Напротив его фамилии там была обозначена должность:

"Командир отряда борцов за РНИ". Фанатичных боевиков националистов, на совести которых было множество преступлений.

Покопавшись в ящиках стола и соблюдая при этом все предосторожности, чтобы не оставить следов, Коростылев нашел несколько коробок с дискетами, на которые и записал все содержимое директории "Т". Обладатель компьютера несомненно мог и даже должен был заметить исчезновение флоппи-дисков, но у Тихона не было иного выхода. Эту информацию он просто обязан был передать Павлу Сергеевичу. В процессе поисков дискет, Коростылев наткнулся на ленту одноразовых шприцов. Под ними оказалось несколько упаковок с ампулами.

Латинская надпись на тонкой фольге дублировалась русской, но даже человек несведущий в древнем языке мог понять, что в ампулах находится раствор морфия. Едва Коростылев понял, что именно он держит в руках, его охватило острое ощущение надвигающейся беды. Если Бешеный наркоман-опиушник, или снабжает морфином кого-то из своих боевиков, он в любой момент может заявиться сюда! Хорошо если он будет один. А если нет? Такие предчувствия опасности иногда были ложными, но Тихон всегда обращал на них внимание.

Возможно и то, что прислушиваясь к ним, Коростылев действительно избегал реальных угроз своей жизни.

Не суетясь, Шрам выключил компьютер, положил дискеты в карман и накрыл клавиатуру запыленной крышкой. На пыли не осталось никаких следов.

Улыбнувшись, Тихон направился к выходу из квартиры. Информация, которую он здесь заполучил, требовала обработки и анализа в Отделе по борьбе с терроризмом. Но Коростылев опоздал. Подойдя к входной двери, он услышал, что с другой её стороны кто-то вставил ключ в замочную скважину. Замок должен был щелкнуть два раза, и один щелчок только что прозвучал.

XIX. НАЦИОНАЛИСТЫ И БЕШЕНЫЙ.

Владимиру Ивановичу Васильченко, баллотировавшемуся в эти месяцы на пост Президента России, Бешеный был обязан, что называется, по гроб жизни. Но и Васильченко во многом зависел от Говоркова.

Выросли они в одной школе-интернате. Но если Савелий попал туда, потеряв родителей из-за пьяницы-соседа, который зарезал обоих в припадке ревности, то Владимир Иванович, тогда ещё просто Вовка, был отказником, попавшим в интернат из детского дома.

Юный Говорков с малолетства присутствовавший при пьяных разборках родителей, много раз бывший свидетелем измен матери с пришлыми алконавтами, сам ставший жертвой сексуальных домогательств, рано понял, что жизнь штука жестокая. Озлобленный, тощий, приходящий в неистовство, если кто-то шел наперекор его желаниям, Савелий терроризировал весь свой класс. Рано повзрослев, Говорков ещё в интернате изведал все соблазны взрослой жизни. Он курил табак и анашу, пил бормотуху и водку, насиловал девочек и мальчиков из младших классов, впрочем, они, боясь его кулаков, добровольно-принудительно сами позволяли ему делать с собой все, что он хочет. Иначе кара могла последовать незамедлительно. Впрочем, Говорков зачастую и сам оказывался в таком же положении, но уже относительно старшеклассников. Но чем старше он становился, тем меньше он боялся. К предпоследнему, седьмому классу, во всем интернате не было никого, кто бы посмел выступить против Говоркова. Нет. Один был. Звали его Володя Васильченко. Он, никогда не знавший ни родителей, ни ласки, всегда был одинок. Не потому, что его не брали ни в какие компании, а из-за того, что в этих группах он сразу же стремился завоевать лидерство. Любыми средствами. Его часто били, но стремление быть всегда первым вынуждало его быть первым среди себя самого. Он никогда ни за кого не вступался, но почему-то довольно многие пацаны считали его своим покровителем. Но сам Володя не относился к этому серьезно, не замечая того, что был фактически лидером самопроизвольно возникшей группировки.

Не проходило недели, чтобы между Володей и Савелием, главами двух кланов, не случалось драки. Но верх взять не мог никто из них. Порой побеждал Говорков, порой Васильченко, и всякий раз побежденный стремился взять реванш. Внезапно все изменилось. Бывшие враги оценили друг друга и стали уважать противника. Дружбой их отношения назвать было нельзя, скорее это было взаимовыгодное соглашение по объединению сфер влияния. Окончив восьмилетку, они на некоторое время потеряли друг друга в суматохе взрослой жизни, но потом внезапно встретились, и начался их совместный путь на ниве нарушения уголовного кодекса. Выбиться в авторитеты преступного мира им не удалось, но и в низах они не остались. Начав с мелкой фарцовки, Васильченко и Говорков сколотили небольшую банду, которая занималась как сутенерством, так и грабежами иностранцев, на которых их наводили курируемые проститутки. В какой-то момент Говоркову фатально не повезло. Его задержало ГАИ за ведение машины в нетрезвом состоянии, а в салоне "Москвича" обнаружили значительную сумму валюты, которую тот вез на квартиру Васильченко. Савелия посадили по 88-й статье УК РСФСР.

Володе Васильченко было невыгодно терять такого компаньона и он занялся бурной деятельностью. Узнав, в какой колонии находится Говорков, Владимир Васильевич наладил туда поставки продовольствия и денег. За время отсидки в Бутырке, Савелий вдруг прикололся к татуировкам. В тюрьме, а впоследствии и на зоне, он покрыл свое тело множеством наколок. Так Говорков стал блатным по кличке Бешеный.

Поддержка с воли позволяла ему безбедно жить в колонии, но из-за сквалыжного характера большую часть срока Савелий просидел в ШИЗО или БУРе. Вскоре произошла крупная неприятность. Бешеный замочил одного зека, и это сошло бы ему с рук, если бы не друг убитого.

Оказавшись в девичнике, Бешеный не мог уже блатовать, хотя и имел для этого все средства. Статус опущенного не сочетался с авторитетом.

Говоркову пришлось ходить на работу. В это время Васильченко, узнав о беде Савелия, прикладывал все усилия для организации побега и, одновременно, реабилитации Бешеного. Предыдущий адвокат, Алевтина Сорокина, была зверски убита, и ей на смену пришел другой профессионал, Самуил Изральевич Гонштейн, которого Владимир Васильевич предупредил о том, как с ним поступят, если Говоркова не оправдают подчистую. По зековской почте Савелию было отправлено письмецо с планом побега. Для его осуществления и подготовки Васильченко пришлось подкупить не одного вертухая из роты охраны колонии.

В одном из вагонов с готовой продукцией зоны, Говорков и покинул негостеприимные стены лагеря. Он звал с собой Кирпича с Семой, но Кирпич не согласился, и побег они совершили вдвоем.

В лесах они заблудились. Не помогла и детальная карта схоронов, которые устроил предусмотрительный Васильченко. Сема пошел на консервы, а Говорков набрел на землянку, оставшуюся ещё со времен Гражданской войны. После побега Говоркова с Семой, их наперегонки искали местная милиция и Васильченко. Владимир Васильевич выиграл соревнование. Он обнаружил потерявшего от голода сознание Говоркова в обнимку с проржавевшим пулеметом "Максим". Савелию повезло, что он не успел сделать из него ни единого выстрела: пулемет был настолько ветхий, что разлетелся бы после первого же разряда. Через несколько месяцев Савелия реабилитировали.

Самуил Изральевич получил вознаграждение, а Говорков - новенький паспорт с московской пропиской. Все это было бы невозможно, если бы не Васильченко.

Он распустил банду, оставив лишь самых толковых, и составил из них ядро новой партии, благо, Перестройка это уже позволяла. Партию без проблем зарегистрировали и закипела работа. Из партийных денег оплачивался и адвокат, и судьи, из них шло содержание Говоркова. "Партия Единство", так она тогда называлась развернула кампанию в прессе в защиту Савелия. Сперва в партии не было ничего националистического. Но вскоре Васильченко, как председатель, переименовал партию, присвоив ей название "Русская Национальная Идея", провел новый устав, новую программу, почти дословно переписав их с Национал социалистической фашистской партии. Оттуда же была взята и символика: косая свастика обросла несколькими дополнительными линиями и была вписана в круг. Говорков вошел в партию полноправным членом, сразу став командиром боевых отрядов. Несколько лет "Русскую Национальную Идею" не было ни видно, ни слышно. Но в один далеко не прекрасный момент, она показала зубы, за одну ночь убив нескольких самых активных антинационалистических журналистов и политиков. Сделано это было руками профессиональных наемников, в прессе прошла волна возмущения, но доказательств причастности партии к убийствам не нашлось, и шум утих.

Савелий, подготовивший эту операцию с начала и до конца, вплоть до ликвидации непосредственных исполнителей, получил одновременно и поощрение и взыскание по партийной линии. Поощрение за успех операции, а взыскание за скандал в печати, чуть не приведший к временной консервации "Русской Национальной Идеи".

С тех пор акции ликвидации проходили по одной и не вызывали такой острой реакции. Партия росла, крепла, пополнялась за счет умелой пропаганды среди молодежи. Другим источником кадров служили бандиты. Преступники, которые по каким-либо причинам не состояли в мафиозных "крышах" собирались под крылом Васильченко. Говорков координировал их обучение владением холодным и огнестрельным оружием, а Владимир Васильевич промывал мозги.

Некоторые из членов "РНИ" проникали в другие партии, что позволяло Васильченко всегда быть в курсе последних политических новостей.

Первое время партия издавала газету, но из-за того, что в ней основным содержанием было, как говорится на бюрократическом языке, "разжигание национальной розни и пропаганда насилия", Васильченко сам прикрыл издание, не дожидаясь санкций со стороны властей. После нескольких лет молчания, в канун выборов Думы, "РНИ" зашевелилась. Но даже самая активная предвыборная кампания, на которую она была способна, дала ей всего два депутатских мандата. Бешеный и Владимир Васильевич посовещались и решили выдвинуть Председателя "РНИ" в президенты России.

По всей России поехали сборщики подписей. За несколько месяцев Васильченко удалось собрать их более полутора миллионов. Центральная Избирательная Комиссия забраковала почти треть, но оставшихся хватило для преодоления миллионного рубежа.

Перед началом гонки за голосами избирателей, Васильченко несколько часов разрабатывал с Говорковым план захвата власти в стране. Как один из этапов, была выдвинута идея о диверсии. Причем такой, чтобы от неё содрогнулась вся Россия.

Савелий, недолго думая, предложил взорвать Москву. Владимиру Васильевичу идея приглянулась, но полностью разрушать город было нелепо, да и бесполезно, а вот метро было достойной целью.

Через несколько минут родился план грандиозного террористического акта, в котором пострадали бы все ветки московского метро. Этой акцией надо было воспользоваться, чтобы стравить демократов и коммунистов и, пока они будут выяснять отношения, захватить власть. Пусть даже силой. План этот, и Васильченко, и Савелий, понимали это, нельзя было доверить никому. Поэтому Говорков сам взялся за его воплощение.

XX. НЕОЖИДАННЫЙ ВИЗИТ.

Замок щелкнул во второй раз. Дверь скрипнула, и послышались чьи-то шаги.

Потом незнакомый голос произнес:

- Ну и пылища у тебя тут!

- А тебе что за дело? - Ответили ему. Тихон узнал речь Бешеного.

Притаившись в санузле и стараясь бесшумно дышать, Коростылев прислушивался ко всем звукам, надеясь, что у визитеров нет привычки мыть руки, входя в квартиру с улицы. Впрочем, им могла понадобиться не только раковина. Но пока оставалось только замереть и ждать, будучи готовым в любую секунду начать действовать. - Ну, где кайф-то? Кумарит по страшному. - Это был уже третий.

Они вошли сразу всей толпой, и Шрам не смог определить сразу сколько их, трое или четверо. - Выйдите-ка в кухню! - Приказал Говорков. Опять зазвучали шаги. Загремела посуда, зажурчала вода: кто-то матюгаясь пытался попить из крана. - Скоро там? - Поинтересовались с кухни. - Можно.

Шаги теперь застучали бойко. Пришедшие торопились. Теперь Шрам точно знал, что вместе с Бешеным пришло ещё трое. - Ну наконец-то раскумаримся! Тихону было слышно, как что-то металлически хрустнуло. "Достают ампулы из упаковки", - Догадался Коростылев. Под чьим-то телом заскрипела кровать. Эх, вотремся! - Радостно протянул кто-то. Слово "втереться" на наркоманском жаргоне обозначало "уколоться". Шрам покачал головой, если они собрались колоться здесь - с одной стороны это хорошо. Каждый наркоман после введения дозы некоторое время кайфует, полностью погрузившись в свои ощущения, "приходуется". С другой стороны - это значит, что они здесь собрались зависнуть надолго.

Пожалев, что не взял с собой оружия, Тихон осмотрел помещение санузла. На полу кучей валялось грязное белье. Из-за него торчала деревянная ручка.

Стараясь не шуметь, Коростылев разгреб рубашки и обнаружил вантуз. Палка, на одном конце которой была резиновая насадка, казалась на вид достаточно прочной для ближнего боя. Но Тихон не рискнул снимать резиновую блямбу.

Это могло наделать шума и привлечь внимание. Оставив вантуз как запасное оружие, Коростылев осмотрел душ. Насадка была достаточно тяжелой и могла сгодиться в качестве кастета. - Эй, Федя, помоги вмазаться!

- Чего тебе? - Послышался раздраженный ответ. - Да веняк не могу найти... - А ты портупею сними и перетяни! Что ты, как пионер, бля?

Теперь Коростылев знал, что по крайней мере один из пришедших вооружен. В принципе, используя внезапность, Тихон мог бы напасть на них и даже победить. Но это при условии, что колются все. Если же один стоит на стреме, он спокойно подстрелит Коростылева, и тогда операция Бешеного может пройти успешно. Кроме того, Шрам не знал, на какой стадии подготовки находится запланированный теракт. Если все роли распределены, а бомбы выданы, Бешеный нужен живым... Оставалось лишь ждать. С трудом открутив ручку душа, Тихон сидел на унитазе и вслушивался. Наркоманы, очевидно все укололись, и наступила тишина, прерываемая лишь томными постанываниями. И вдруг раздались шаги.

Тихон вскочил, встав за дверь. Шаги приблизились, и в санузел кто-то вошел. Не поворачиваясь, он встал к унитазу и начал облегчаться. За поясом брюк торчал пистолет. "Люгер", определил Коростылев.

Дождавшись, пока вошедший закончит свои дела, Шрам протянул руку и выдернул оружие. Человек не успел даже охнуть, как Коростылев, обхватив вошедшего за шею, приставил тому дуло к виску:

- Ни звука! - Прошептал Тихон. - Тебе чего? - Спокойно спросил захваченный, и Шрам узнал в нем Бешеного. - Мне нужен только ты... Скажи своим, что идешь прогуляться!

Выйдя из санузла, (угол стены скрывал от находящихся в комнате Тихона), Бешеный громко проговорил:

- Я по делам. Ждите здесь. - Ага! - Послышалось в ответ, и кровать скрипнула. Шрам замер, но шагов не раздалось, и они с Говорковым вышли на лестницу. - Только без глупостей, если шкура дорога! - Предупредил Тихон.

Спускаясь по ступенькам, Бешеный сначала молчал, и вдруг спросил:

- Я тебя знаю?

- Знаешь, знаешь. - Заверил его Шрам. - Карась? - Вспомнил Савелий. Карась, Карась... - Ну, сука!.. - Тихо! - Шикнул Коростылев:

- Потом побазарим. - Да я тебя как грелку порву! Дуло чуть сильнее вжалось в висок Бешеного, и он утих. Перед входной дверью в подъезд Тихон убрал руку с горла Говоркова и переместил "Люгер" к пояснице бандита:

- Рыпнешься - стреляю без предупреждения!

- Все вы, менты, на одно рыло! Они вышли. Как только Шрам с Говорковым появились на крыльце, раздался хлопок, и от двери отлетела щепка. Стрелял седой мужик с короткой стрижкой из окна девятой модели "Жигулей", припаркованной напротив подъезда. Он положил ствол на полуоткрытое стекло машины и тщательно наводил на цель. Целью был Коростылев. Тихон выругался про себя, он не предусмотрел, что один из националистов будет ждать наркоманов внизу. Спрятавшись за Бешеным, Шрам приказал:

- Скажи, чтоб он бросал оружие!

- Вот уж хуй! - Рассмеялся Говорков:

- Старик у меня снайпер. Он тебя в ногу возьмет. И действительно, вторая пуля чиркнула по асфальту, буквально в миллиметре от ботинка Коростылева.

Времени на фокусы не было, и Тихон, саданув Бешеного рукояткой пистолета по затылку, скользнул во все ещё открытую дверь подъезда.

Разлетелось стекло, и пуля прошла мимо головы Шрама, выбив на краске стены перед ним ровное круглое пятно. Тихон опрометью кинулся наверх. Когда он подбегал к площадке второго этажа, входная дверь подъезда гулко хлопнула, и по ступенькам застучали шаги преследователя. Перепрыгивая через три ступеньки, Коростылев буквально врезался в бледного парня в кожаной куртке, из под которой виднелась ярко-синяя рубашка, стоявшего на площадке третьего этажа. В руке он расслабленно держал револьвер и с идиотской улыбкой наводил его на Тихона. Сшибив парня с ног, Тихон на бегу выстрелил в падающего нациста и, не проверяя попал или нет, помчался выше.

На бегу Коростылев похвалил себя за предусмотрительность.

Выбежав на крышу, Шрам в несколько прыжков преодолел расстояние до второго открытого им люка и захлопнул его, когда преследователь только начал показываться из своего. Не забыв защелкнуть замок, Тихон помчался вниз.

Выскочив на улицу, Коростылев осмотрелся. Машина нацистов, новенькая белая девятка, стояла пустой, дверца со стороны сиденья водителя осталась распахнутой, Бешеный все ещё лежал у своего подъезда. Больше нигде никого видно не было.

Выдохнув, Тихон побежал к машине. Заскочив в салон, он с удовлетворением отметил, что ключи на месте. Включив зажигание, Коростылев отжал сцепление и только приготовился надавить на педаль газа, как пуля, пробив крышу девятки, попала в зеркальце заднего вида, раскидав его мелкими стеклянными брызгами. Тихон зажмурился и дал газ. Через секунду машина уже поворачивала на Веерную улицу.

XXI. ПОГОНЯ.

Бешеный успел увидеть, как его белая девятка скрылась за углом дома. Он вскочил. Затылок ломило, и Савелий покачнулся. Зелень кустов и серость асфальта на мгновение слились в одно цветовое пятно. Удержав-таки равновесие, он тяжело проковылял несколько шагов и увидел куда направился ненавистный Карась.

Из подъезда гурьбой вывалились боевики. Они возбужденно галдели, размахивали оружием и явно не представляя что надо делать. - Машину! Машину ищите! - Крикнул им Говорков. С крыши наконец спустился седой снайпер. За это время боевики успели вскрыть два автомобиля, не тратя время на отпирание замков, а просто выбивая боковые задние стекла рукоятками пистолетов. В одной из машин сработала сигнализация. - Ублюдки!.. - Злобно прошипел Говорков:

- На видят ни хрена что ли?!

На завывания сирены из окна высунулся мужик и стал размахивать кулаками и гневно выкрикивать угрозы. Один из бойцов навел на него пистолет и выстрелил. Хозяин, решив не рисковать, скрылся, а пуля звонко щелкнула о подоконник, не причинив никому вреда. - Что ты творишь, мудила?! - Взревел Старик:

- Он же уже ментов вызывает!

Вторая машина, серо-голбой "москвич", наконец завелась, седой бандит сел за руль и боевики, позабыв распри, резво погрузились в салон. Направо. - Скомандовал Бешеный. Они промчались мимо круглого дома.

Впереди, на перекрестке, стояла девятка Бешеного. Тихон застрял на светофоре, перед ним, дожидаясь зеленого света, стояла вереница из полутора десятков машин. Взглянув в зеркальце, закрепленное на двери, Коростылев заметил стремительно несущийся к нему "москвич". За рулем виднелась голова с седым ежиком волос. "Это по мою душу!" - Неожиданно спокойно подумал Коростылев.

Он дал газ и выехал на встречную полосу. Шедший там "запорожец", стремясь избежать столкновения, свернул в кювет и застрял, лихорадочно сигналя.

Удачно вписавшись между груженым ЗИЛом и "Вольво", девятка вырулила на Аминьевское шоссе. Преследователи, несмотря на зеленый сигнал, застряли.

На левый ряд выехать они не могли: навстречу двигался плотный поток, а обогнуть впереди идущие машины тоже было невозможно: выезд на Аминьевку был недостаточно широк. Проехав на красный, оставив после себя отчаянно гудящие машины, водители которых были возмущены таким наглым поведением на дороге, нацисты продолжили преследование. Тихон гнал под сто километров в час, но движок угнанного москвича был мощнее, и расстояние между Коростылевым и Бешеным неуклонно сокращалось. Лавируя между машинами, Шрам свернул на Мичуринский проспект и направился в сторону центра. Улицы в районе Воробьевых гор не отличались активным движением, и Тихон рассчитывал запутать преследователей.

Подскакивая на растрескавшемся асфальте Мичуринского, "москвич" продолжал гонку. Старик уверенно обгонял шедшие впереди машины, беззастенчиво подрезая, и не обращая внимания на переходящих в неположенных местах пешеходов. Какая-то женщина с набитыми сумками чудом увернулась от бампера "москвича", а на капоте несколько минут ехал её пластиковый пакет, из которого на дорогу вываливались яблоки и апельсины. - Давай! Жми! Волновался Говорков. Он периодически высовывал голову в раскрытое боковое окно, примериваясь, не сможет ли выстрелить. Пистолет, такой же "Люгер" как у него и был, Бешеный отобрал у любителя стрелять в хозяев угоняемых тачек. - Не бзди, нагоним. - Седой ни на секунду не отвлекался от дороги, крепко держа руль обеими руками. Савелий не обратил внимания на фамильярность подчиненного. Седой, он же Петр Сергеевич Стрекалов, был правой рукой Бешеного как в бандитских разборках, так и в делах партии РНИ. Трое боевиков на заднем сидении в полголоса переговаривались, жмурясь от пыльного ветра, бившего им в лица. Морфин действовал на них, нагоняя бездумную благость. Впрочем, в состоянии такой благости, они без лишних движений полуатрофированной совести могли бить, стрелять, пытать, не задумываясь ни о чем, кроме выполнения своей непосредственной задачи и о близости очередного укола наркотика.

Тихон и Седой благополучно проскочили пересечение с Ломоносовским проспектом, чего нельзя было сказать о троллейбусе семнадцатого маршрута.

Он, пытаясь уйти от столкновения с машиной Коростылева, вынужден был принять вправо и поцеловался со столбом освещения. Расстояние между машинами сократилось до двадцати- двадцати пяти метров. Высунув руку с пистолетом в окно, Бешеный выстрелил по белой девятке. Ведя машину, Шрам постоянно следил и за действиями преследователей. Он вовремя заметил нацеленное оружие и резко свернул направо. Говорков промахнулся, а девятка не вписалась в поворот и покатила прямо по аллее, распугивая редких гуляющих студентов и сминая тюльпаны на клумбах. "Москвич" не отставал. В аллее свернуть было некуда, деревья, посаженные плотными рядами справа и слева, ограничивали маневренность, и теперь в Тихона стреляли уже трое.

Одна из пуль попала в заднее стекло, и оно рассыпалось мелкими кубиками.

Ряды деревьев наконец кончились, Коростылев, не снижая скорости свернул, оставляя на асфальте черные следы паленой резины.

Пропахав несколько клумб, едва не вписавшись в растущую прямо посереди пешеходной дорожки ель, которая обильно усеяла иглами и мелкими веточками пол кабины и колени сидящих, националисты свернули вслед за машиной Тихона. И увидели, что теперь белая девятка мчится им навстречу.

Со стороны Коростылева это был весьма рискованный маневр, стрельба из трех стволов могла превратить его в некое подобие решета, но Шраму было позарез необходимо хоть как- нибудь ограничить маневренность бандитов и он развернулся. В девятку мог палить лишь один боевик, к тому же одурманенный наркотиком. Он быстро выпустил в воздух и асфальт весь боезапас, а единственный выстрел Тихона вдребезги разнес ветровое стекло москвича и ранил бандита, сидевшего в центре.

Еще раз повернув, Тихон направил автомобиль в сторону проспекта Вернадского. "Москвич" не отставал, и Коростылеву пришлось вести машину зигзагами, постоянно перестраиваясь из ряда в ряд.

Ветровое стекло теперь не мешало массированному огню, но бивший в лица преследователей ветер сбивал прицел, и лишь несколько выстрелов смогли пробить багажник. Проспект Вернадского обе машины проскочили на красный свет, оставив после себя несколько врезавшихся друг в друга автомобилей.

Гаишник, видя такое безобразие, немедленно сообщил на Центральную приметы нарушителей. Виляя, Коростылев подгадал момент и резко пошел влево, на бульвар посреди Университетского проспекта. Нацисты свернуть не успели и покатили дальше, прижимаясь влево. Огибая клумбы, на их вершинах торчали поливочные краны, Тихон заехал за дворницкую будку, добротный сарай, покрытый густой зеленой краской, и на мгновение дал по тормозам, пропуская погоню. "Москвич" проскочил, и Коростылев воспользовался возможностью самому стать преследователем. Седой выбрал проход и свернул на бульвар, рассчитывая на то, что впереди, как он помнил, находится огромный рекламный щит, преграждающий выезд, и жертва неминуемо должна застрять у него. Но Шрам на помятой девятке вдруг оказался справа и сзади. Петр Сергеевич начал тормозить, бандиты, не удержавшись, повалились вперед, а Тихон хладнокровно всадил оставшиеся пули в передок "Москвича". Одно из отверстий пришлось на бензобак, и машина вспыхнула. Из неё опрометью кинулись нацисты во главе с Бешеным, больше обеспокоенные не стрельбой по обидчику, а спасением своих жизней. Через тридцать секунд машина взорвалась, но в ней уже никого не было. Боевиков лишь немного подбросило воздушной волной и повалило на землю. Пока они приходили в себя, Коростылев развернулся, выехал с аллеи и свернул во дворы, нагло проехав мимо отделения милиции. Остановив машину около гостиницы "Спутник", Шрам причесался, исследовал бардачок. Там оказалось несколько обойм с патронами, глушитель и немного денег. Конфисковав все это как законные трофеи, Тихон вылез из машины м не торопясь пошел к станции метро.

XXII. У ЗАГОРУЙКО.

От станции метро "Ленинский Проспект" Коростылев позвонил Павлу Сергеевичу. Тот, несмотря на вечернее время, оказался на месте и пригласил Тихона на одну из зарезервированных за отрядом "Гамма" квартир на Профсоюзной улице.

Через полчаса, как они и договорились, Шрам уже поднимался в лифте на восьмой этаж сталинского дома. Найдя нужную дверь, Коростылев надавил на кнопку звонка. Открыл ему сам Загоруйко. - Что такого срочного? - Прямо с порога поинтересовался Павел Сергеевич. - Да почти ничего. - В тон ему ответил Тихон. Он разулся и прошел внутрь.

Квартира напоминала военный склад. По периметру стояли разномастные зеленые ящики с оружием, патронами, в углу кучей валялись завернутые в целлофан камуфляжные костюмы. - Что, впечатляет? - Усмехнулся Павел Сергеевич, и похлопал по плечу замершего в дверях Коростылева:

- Наша небольшая база. Здесь и переночевать можно, и здоровье поправить. - А компьютер есть?

- Как же?! Обижаешь!

- Тогда, - Тихон извлек из кармана дискеты, - Это надо распечатать. Нет проблем. Пока принтер трудился, выплевывая листы с текстом, Коростылев и Загоруйко сидели на кухне и гоняли чаи. Иногда раздавался зуммер, сигналящий о том, что кончилась бумага, Павел Сергеевич срывался с места, закладывал очередную стопку и возвращался с готовой пачкой. После первой же порции листов, Загоруйко ошеломленно уставился на Тихона:

- Откуда это? Он встал и, на ходу просматривая текст, прошелся взадвперед. - Ты знаешь, что это такое?

- Даже и не догадываюсь. - Наивно проговорил Шрам отпивая "Lipton". Это полные списки всей партии "Русская Национальная Идея"! Все боевики, вербовщики, функционеры, все двойные агенты во всех конкурирующих партиях!

Это бомба! За такие сведения любой политик отдаст свою левую... Нет!

Правую руку!

Коростылев прихлебывал чай, кушал бутерброд с сыром и помалкивал. Павел Сергеевич сбегал за листами. - А это, - закричал он возвращаясь, - Их особая колонна. Проститутки! Я знал, что некоторые из них состоят в РНИ, но чтобы такое количество!

Представляешь, сколько с их помощью они собрали компромата на разных любвеобильных политиков?! Горы! Следующие документы не вызывали такого восторга, но Загоруйко, просматривая их, изредка выдавал цитаты. - Вот, слушай! "Основной задачей Партии является полная очистка территории России от лиц нерусских национальностей. Означенные лица, в соответствии с их опасностью для Партии должны быть или поселены в резервации по национальному признаку, или высланы за пределы России, или уничтожены." А как тебе понравится такое: "Структуры исполнительной власти должны иметь право по произвольному выбору проводить проверки среди населения на предмет лояльности к РНИ." А? "В стране должны быть легализованы к широкому применению населением сильнодействующие наркотические средства." - Прочел Павел Сергеевич очередную выдержку. - Понимаешь, чем это пахнет?

Полная страна послушных наркоманов!

- Угу. Понимаю. - Кивнул Коростылев. Теперь Загоруйко не читал так подробно, лишь пролистывал документы, изредка вставляя свои комментарии:

- Ага, они и евгеникой планируют заняться. Прикинь, четырехступенчатый план освоения евреями поверхности Луны! А вот и военная доктрина.

Уничтожение всех исламских стран и насаждение в них православия. Захват Монголии, Китая, Японии.

Ух ты! Они верные последователи фюрера! Смотри, "Программа телепатической связи с пилотами неопознанных летающих объектов.", "Использование ресурсов сопредельных Вселенных". Это тебе не всемирное господство. Это потуги на установление нацизма во вселенских масштабах!

- Да, обширные планы... - Так ты не ответил, - Пристально посмотрел в глаза Шраму Павел Сергеевич, - Откуда сие богатство? А, Тихон Глебович? Колись. - От Бешеного. - Просто ответил Коростылев. - Давай-ка подробней... Без лишних красок описывая сегодняшние похождения, Тихон видел, как мрачнеет Павел Сергеевич по мере развития сюжета. Когда рассказ дошел до работы с компьютером, и Коростылев сказал найденный им пароль, Загоруйко наморщил нос и с досадой хлопнул себя ладонью по голове. Шрам отметил этот жест, но не прервал рассказа на дополнительные вопросы.

Живописать погоню Тихон тоже не стал, ограничившись кратким пересказом:

- Погнались, я от них. Попетляли немного, постреляли. А потом я в них удачно попал, в бензобак, наверное, и машина грохнулась. - А Бешеный? Встревожился Загоруйко. - Если он сгорел - нам же лучше. Возмущенный Павел Сергеевич только и мог сказать:

- Ни хрена!.. - Так в чем дело? Нет Бешеного - нет проблем. - Э, нет. Не все так просто. - Так объясни в конце концов! - Вскипел Шрам. - Не горячись! - Загоруйко вздохнул, поперебирал документы нацистов:

- Это только между нами... - О чем разговор?!.. - Мы хотим подобраться к Васильченко. Эти документы нам очень помогут, но нужны и живые свидетели. И основным должен был стать Бешеный. Если он сгорел... Или будет, коли остался жив.

Вообще-то мы и не подозревали, что Говорков взлетел так высоко. Нам было известно, что Савелий и Васильченко воспитывались в одном интернате, но по отзывам преподавателей они постоянно враждовали. Поэтому мы думали, что лидер нацистов лишь эпизодически использует опыт Бешеного. Но что он такая шишка среди националистов... Поэтому, его ценность, как свидетеля, становится ещё выше. - Как же, - Сдержал порыв смеха Тихон:

- Будет он рассказывать... - Еще как будет. А сам не захочет - химия поможет. Кстати, хорошо, что вспомнил!

Загоруйко очередной раз покинул Коростылева и возвратился через минуту, держа в руке квадратную оранжевую коробочку. - Промедол? - Спросил Шрам. Такие походные аптечки были у каждого наемника. В них содержались противоядия от наиболее распространенных отравляющих газов, стимуляторы, после приема которых можно было не спать и не есть двое суток, и пара шприц-тюбиков промедола, для оперативного обезболивания при ранениях. Нет. Тюбики такие же, но в них находится "сыворотка правды".

Павел Сергеевич раскрыл аптечку:

- Видишь, внешне они неотличимы. Да и действие почти такое же. У промедола и этого соединения одна морфийная основа. Их тут восемь. На всякий случай.

Постарайся, чтобы хотя бы один дошел до Бешеного.

Коростылев принял коробку, достал один из шприц- тюбиков, посмотрел на просвет через него на лампу. Прозрачная, как вода, жидкость. Даже не верилось, что один укол сможет заставить человека выдавать любые тайны. Но Тихон уже сталкивался с действием этого препарата и знал, на что он способен. - Кстати, - Тихон забарабанил пальцами по поверхности стола, Бешеным кто-нибудь кроме меня занимается?

- А тебе разве нужны помощники?

- Мне - нет. Но если кто-то охотится за ним ещё - возможны пересечения. - Вообще-то... - Павел Сергеевич поджал губы и в упор посмотрел на Шрама:

- Да. Есть ещё двое. - Отзови. Я нашел их следы в квартире Бешеного. Если бы он зашел двумя-тремя днями раньше, он бы их и сам заметил. Теперь Коростылеву стало понятно, почему кнопка, включающая компьютер Говоркова, была покрыта гораздо более тонким слоем пыли, чем окружающие панели. Ребята тоже пытались исследовать его содержимое, но не додумались набрать самое очевидное ключевое слово. - Хорошо. - Пообещал Загоруйко:

- А теперь выясним, жив ли твой клиент. Коростылев, пока Павел Сергеевич звонил по телефону, перебирал разбросанные по столу бумаги. Наткнувшись на небольшой список, в котором было лишь несколько адресов, Тихон внимательно изучил его. В нем фигурировала та квартира, где он побывал сегодня. Прочие адреса ему ничего не говорили. Но Шрам догадался что это: список конспиративных хат Бешеного. Или не его самого, а ближайшего окружения Васильченко. Решив, что эта бумага ему пригодится, Коростылев сложил её несколько раз и положил в карман. Явился обрадованный Загоруйко и сообщил, что в сгоревшей машине на Университетском проспекте трупов не обнаружено. - Да, - Негромко сказал Тихон, - Совсем забыл тебе сказать... Бешеный меня узнал...

XXIII. СМЕРТЬ ДАЦЕНКО.

Взрывная волна отбросила Бешеного на травянистый газон. В полете он успел сгруппироваться и, упав не землю, несколько раз перекувырнулся, не получив даже синяков. Боевикам, особенно раненому Карасем, повезло меньше. Один проехался лицом по асфальту, второй запутался в колючих кустах. Раненый же ударился головой о каменный бордюр и лежал теперь без движения. - Сматывать надо. - Подошел к Бешеному Старик. Говорков наблюдал, как двое наци поднимают под руки товарища.

Было ещё достаточно светло, но по бульвару почти никто не гулял. Лишь водители притормаживали, пытаясь выяснить причину пожара. - Этого, Савелий кивнул в сторону потерявшего сознание парня, - В поликлинику. Есть тут одна, в двух шагах. Врачи уже закончили работу, и парадный вход был заперт на большой амбарный замок. Пройдя под арку дома, Бешеный нашел служебный вход и позвонил. Как только дверь открылась и появился дежурный врач, Говорков показал ему пистолет и вежливо попросил:

- Нашему другу срочно нужна помощь. - Что ж, ведите. Или вносите, Добавил дежурант, заметив состояние пациента.

Ранение оказалось скользящим, пуля лишь зацепила кожу плеча. Врач наложил швы, наложил повязку. Пока он проделывал это, боевик очнулся. Его затошнило, и он исторг содержимое желудка на девственно чистый кафельный пол. - У него ещё сотрясение мозга. - Диагностировал врач. - Ему бы недельку отдыха. А так, крепкий парень. - Он идти сможет? - Сурово спросил Петр Сергеевич. - Смогу! - Перевязанный бандит уже спустил с операционного стола ноги и натягивал простреленную куртку. - А теперь ключи от сейфов! Приказал Бешеный. - Но... - Попытался возразить врач, но Говорков очередной раз продемонстрировал оружие, и сопротивление оказалось сломлено.

Забрав найденные наркотики, бандиты вышли тем же путем, что и вошли, предварительно заперев врача в какой-то подсобке.

Около сгоревшего дотла "москвича" уже бродили милиционеры, но боевики, не желая встречаться с ними, пошли дворами к универмагу "Москва". - Знаешь, Старик, кого мы гнали? - Вдруг спросил Бешеный. - Ну?

- Это мой старый знакомый. На гэбуху работает. Седой нацист ровно вышагивал рядом с Говорковым и молчал, ожидая продолжения. - Он у меня теперь дважды в должниках... Пидор! - Выплюнул Бешеный. - Давненько я хотел с ним встретиться!.. - С ненавистью сжимал кулаки Савелий:

- И вот он меня в заложники взять пытался... Странно... В общем так, ты его найдешь. Из под земли достанешь! Живого, жмурика, все едино. Главное, чтоб эта гнида больше у меня под ногами не путалась!

Зовут его Тихон Глебович Коростылев. Запомнил? Старик лишь немного наклонил голову. - Этих - по домам, возьми других и действуй! Я исчезну на несколько дней, а ты этого хмыря мне доставь! А теперь - разбежались.

Бешеный резко повернул и направился, через территорию Дворца пионеров, на проспект Вернадского. Старик же с боевиками пошли ловить машину на Ленинский проспект. Говорков шел медленно. Он размышлял над странным совпадением. Лишь несколько дней назад он и Васильченко разработали план захвата власти в стране, а сегодня к нему является гэбист.

Это не может быть простым совпадением. Произошла утечка информации. Но о плане знают только двое! Нет!! Есть третий!!!

Издав сквозь плотно сжатые зубы странный звук, нечто среднее между стоном и яростным животным рыком, Савелий на мгновение остановился, зажмурившись, словно отгоняя это прозрение, как ночной кошмар, а потом резко прибавил шагу. "Как же я мог забыть?! - Ругался про себя Говорков, Я же проговорился этому гондону, великому писателю! А все морфий! Ширнулся, вот язык и распустил! А этот хрен наверняка по пьяни проболтался! Ну ничего, я его предупреждал? Предупреждал. Теперь пришла пора расплаты!.." Остановив частника, Бешеный, не дожидаясь приглашения, сел в машину и голосом, не терпящим возражений, произнес:

- К театру Грибоедова. Машина остановилась за квартал от нужного Говоркову дома. Он щедро расплатился с водителем и не спеша свернул во двор. Прежде чем приблизиться к квартире Даценко, требовалось произвести небольшую разведку. Предчувствия не обманули Бешеного: у Даценковского подъезда стояла на первый взгляд ничем не примечательная шестая модель жигулей, в которой сидели двое мужчин. "Пасут. - Разозлился Говорков, Значит, правда, Кирпич сдал!" В окне подъезда, на площадке между вторым и третьим этажом, маячили ещё две тени. "И ещё двое должны быть в хате." Прикинул Бешеный. - "Туго мне придется..." Он привернул к "Люгеру" глушитель и стал ждать подходящего момента. Вскоре тени охранников в подъезде исчезли, и Савелий начал действовать.

Приготовив пистолет, он подошел к машине. Постучал в окошко. - Эй, ребята, где тут метро? Заплутал чего-то. Стекло поползло вниз и Савелий выстрелил в головы сидевших. Они не успели среагировать на движение. Первая пуля попала в глаз сидевшему на водительском месте. Его голова откинулась и открыла второго. Ему свинец достался в область виска.

Оставив машину с трупами, Бешеный резко побежал под козырек подъезда.

Осмотрелся. Выстрелов никто не услышал, и все было спокойно. Лишь шел по двору мужик со спаниелем.

Набрав код, Говорков поднялся на лифте к третьему этажу.

На площадке между этажами молча курили двое мужиков. Под их куртками угадывались очертания оружия. Не тратя время понапрасну, охранники уже обратили внимание на Савелия, он бросился на пол, выхватывая Люгер. И здесь Бешеному повезло: хватило трех выстрелов. Первый пришелся в шею более крупному мужику, и он сразу повалился, пуская горлом кровавые пузыри. Второй успел выхватить свой пистолет, но попадание в руку заставило охранника выронить оружие, и Говорков добил его, послав заряд в лоб.

И здесь все произошло почти бесшумно, если не считать предсмертного хрипа первого и падения пистолета у второго убитого.

Теперь предстояло самое серьезное. Проникнуть в квартиру. Вставив новую обойму, Бешеный приготовился к штурму.

Напустив на себя бесшабашный вид, Савелий позвонил к Даценко. За дверью произнесли:

- Опять кого-то принесло!

И послышались шаги. - Кто? - Спросил женский голос. - Васильевна, вам Курбский звонил? Я господину Даценко предложение по экранизации принес. Нет, не звонил... - Удивилась домработница, но дверь отворила.

Ей хватило одного выстрела в сердце. Охнув, женщина стала оседать не пол.

Перескочив через её тело, Говорков выстрелил в движущийся силуэт в глубине коридора и, по громкому вскрику, понял, что попал. Из гостиной раздались выстрелы. Пули легли рядом с Бешеным, разбив у него за спиной что-то стеклянное. Он метнулся к противоположной стене. До двери в гостиную его теперь отделяло метра полтора. Держа пистолет наготове, Савелий медленно скользил по стенке, приближаясь ко входу в комнату.

Вдруг оттуда, стреляя на лету, выпрыгнул человек. Но он успел сделать всего пару выстрелов, ни один из которых не достиг цели. Говорков же был более меток. Его первая пуля попала в живот стрелявшему, Следующий заряд поразил грудь охранника и, наконец, третьим, контрольным выстрелом в затылок, Бешеный, подскочив к ползущему от него человеку, успокоил его навеки.

Вся операция заняла не больше двух минут. Оттащив труп Васильевны от входной двери, Говорков закрыл замок и пошел искать Вектора. Тот обнаружился под кроватью в спальне. - Вылезай. - Устало предложил Бешеный. - Нет!.. - Истерично выкрикнул Даценко. - Эх, Кирпич, я ж тебе говорил, что о нашем разговоре - никому. А ты сразу и стукнул. Нехорошо... - Я... Я... Не виноват!.. - Из-под кровати раздались мощные всхлипывания:

- Он сам диктофон нашел!.. Курбский!.. - Так мы же с тобой стрем затерли? Или нет?

- У меня... У меня второй был... После этих слов все встало на свои места.

Говорков представил себе, как пьяный Вектор пытается прослушать оригинальную запись, но засыпает с диктофоном в руке, и его находит в таком виде главный редактор "Вогинуса". Теперь придется разбираться ещё и с ним... - Ладно, Кирпич, наделал ты косяков - надо за них ответить. - Не хочу-у-у!.. - Истошно завопил писатель. Бешеный увидел, где именно Даценко бьется в истерике под кроватью и выстрелил в шевелящиеся бугры.

Оттуда раздался пронзительный вой:

- Бо-о-ольно-о-о!!!

Говорков вставил новую обойму и методично, пулю за пулей, всю её расстрелял в направлении предсмертных криков популярного писателя.

XXIV. ПРОДОЛЖЕНИЕ "БЕШЕНЫХ".

На утро уже все издательство знало о расправе над ведущим автором.

Несмотря на то, что Даценко в редакции, мягко говоря, недолюбливал весь персонал, все стремились высказать свое уважение покойному кормильцу.

Корректоры, наборщицы, макетчики пересказывали друг другу эту историю, не забывая каждый раз добавить новые "известные" им подробности. Вскоре картина вырисовалась следующая: На двух БМП из воздуха материализовалась банда, в количестве не менее сотни человек, все с автоматами и минометами.

Один из танков раздавил машину охраны во дворе, а несколько огнеметов сожгли взвод спецназовцев в подъезде. Дверь высадили выстрелом из зенитного орудия и завязался кровавый бой. Даценко, стреляя по-македонски из двух автоматов уложил половину нападавших, пока сам не был предательски застрелен ниндзей, прокравшимся по стене дома и вышедшим в тыл доблестному писателю. После этого оставшиеся в живых забрали трупы бандитов и тем же путем, растворившись в воздухе, отступили.

Версий, зачем убили Вектора, при желании можно было насчитать не меньше десятка. По одной из них Даценко сам и был Бешеным, а его врагам надоело, что он все время выходит победителем из самых сложных ситуаций. По другой - Вектор раскрыл заговор мирового терроризма, и транснациональная мафия решила с ним покончить. По третьей, убили его фэ-эс-бэшники за то, что он слишком много писал про их тайные методы. И так далее... Лишь Илья Станиславович Курбский не принимал участия в этих обсуждениях.

Но и не прерывал, давая сотрудникам вволю пофантазировать над случившимся, несмотря на то, что количество перекуров возросло раза в три, и это не могло не сказаться на сроках сдачи плановых книг. Сегодня главного редактора похитили, как он сам определил то, что с ним произошло. По выходе из дома, Курбского обступили двое молодых людей в черных кожанках и вежливо попросили следовать за ними в машину. В качество аргумента один из парней продемонстрировал Илье Станиславовичу нечто металлическое, по форме похожее на пистолет. Редактор вынужден был повиноваться.

Как только он сел в автомобиль, бежевую "Ниву", похититель дал газ, и они резво выехали из двора. Курбский удивился тому, что в салоне, кроме него и водителя больше никого не было.

Повернувшись к сидевшему за рулем, Илья Станиславович начальственным тоном спросил:

- Что все это значит?

- Я - Бешеный. - Ответил водитель. На лбу Курбского выступили бисерины холодного пота. - Даценко убил я. Вчера вечером, если вы этого ещё не знаете. - Продолжал Говорков:

- Вам известно за что именно. В горле Ильи Станиславовича пересохло, и он мелко закивал. - Вас, господин Курбский, я убивать не стану. Успокойтесь на этот счет. - Спасибо... - Зачем-то сказал главный редактор. - У меня по отношению к вам несколько иные планы. Вам, наверное, интересно какие?

- Да, конечно!.. "Нива" вышла на Садовое кольцо и поехала в густом потоке машин. - Знаете ли вы, чем вы на самом деле занимались последние два-три года? Вы рекламировали мня! - Рассмеялся Бешеный:

- Когда вам стало известно, что я реальное лицо? Около полугода назад?

Ведь это я дал Даценко приказ об утечке этой информации. Теперь его нет.

Как может не стать и вас, мой дорогой!

- Я понимаю... - Промямлил Курбский. Он все ещё не мог сообразить, как же надо разговаривать с бандитами? Вроде они такие же люди, а вот есть в них что-то такое странное. Подавляющее... - Нет, пока вы не понимаете. Раскрою вам маленький секрет. Я - один из лидеров Партии "Русская Национальная Идея". Это название вам что- нибудь говорит?

- Фашисты? - Не раздумывая ляпнул Илья Станиславович и со страхом покосился на соседа. - Нет, - Хихикнул Бешеный, - Это слишком грубо. Националисты - определение гораздо точнее. Мы не ставим перед собой задач мирового господства, как чеканутый Гитлер. - Врал Говорков, - К черту хохлов, белорусов и прочих отступников. Нам не нужен новый Советский Союз. Все равно это уже невозможно.

Но сделать Россию сверхдержавой - вполне реально. Мы делаем упор на развитие отечественной экономики. Если Васильченко придет к власти, он будет финансировать образование, науку, искусства. России нужна собственная электронная промышленность! Развитое сельское хозяйство!..

Илья Станиславович слушал и не верил собственным ушам. Бандит рассуждает о программе вывода страны в мировые лидеры! Невероятно!

- Для нас русский, - С запалом продолжал Бешеный, - Это тот, кто живет в России. Неважно кто он там, еврей, грузин, якут. Главное - чтобы ему были дороги идеалы его Родины! Так что на самом деле национализм не имеет ничего общего с тем жупелом, которым стращают людей всякие там псевдодемократишки. И вы, господин Курбский, нам уже весьма помогли. - Книгами Даценко?

- Совершенно верно! И мое предложение к вам состоит именно в том, что этот цикл не должен прерваться. Я знаю, что последние три романа Вектор сам не писал. Я прав?

- Ну... В общем - да. - Вынужденно согласился главный редактор. - Его роль, как вы наверное, уже поняли, состояла в том, чтобы взять у меня сюжет и передать его вашим штатным авторам, которые наращивали на него "мясо". Странная роль, не правда ли?

Сейчас этого звена уже нет, и я могу давать разработки следующих книг уже непосредственно вам. Естественно за ту же сумму, которую вы передавали покойному автору. Согласны?

Узнав о гибели Даценко ещё ночью, Илья Станиславович уже и сам подумывал, как обойтись без Вектора. Тем более, что характер писателя оставлял желать много лучшего. Серия романов про Бешеного шла нарасхват, и смерть их официального автора могла бы позволить Курбскому немного сократить расходы на гонорары. Но после предложения настоящего Бешеного экономии не будет... - Чтобы вам было легче согласиться, - Хитро проговорил Говорков, видя, что Илья Станиславович глубоко задумался, - Я скажу вам маленький фактик.

Вектор перед смертью рассказал мне вашу роль в том, что за мной сейчас идет охота... Блеф подействовал. Курбский побледнел и сдавлено выдохнул:

- Согласен... - Теперь о книгах. Я, как автор, изменяю сюжет "Могилы Бешеного". Бомбы в метро подкладывают снюхавшийся с коммуняками блок правых партий. А хорошие националисты, в моем лице, расстраивают их планы. Пожалуйста... - Смотри, Курбский, слушай меня. А то я тебя - паф! И нет главного редактора!

"Нива" подошла к тротуару. - А теперь проваливай! - Рявкнул Бешеный, и Илья Станиславович чуть не вывалился на асфальт под ноги пешеходов.

Сейчас же, восстанавливая в памяти свое приключение, Курбский сопоставлял то, что Бешеный говорил Даценко и ему. Получалась страшная картина.

Националисты рвутся к власти. И они будут стараться взять её любыми средствами. Роман "Могила Бешеного" должен быть готов ко второму этапу выборов Президента, если они состоятся. Поэтому... Курбский просиял, выдумав гениальный по своей простоте ход. - Немедленно собраться всем членам редколлегии у меня в кабинете! - Приказал он по селектору. Через пять минут пришел последний участник собрания и Курбский начал:

- Вам всем известно о трагической гибели нашего автора Вектора Даценко. Но сейчас, поймите меня правильно, мне бы не хотелось говорить о траурных делах. По моим сведениям, убийство Вектора - дело рук националистической партии. Информация эта секретная, и советую вам её не разглашать.

Сегодня со мной связался один из представителей этой партии и приказал продолжить серию романов Даценко. Собравшиеся глухой зашумели. - Еще один факт, - Не обращая внимания на ропот, Курбский заговорил громе, - Эта партия может захватить власть в стране вооруженным путем. Сейчас этому пытаются противостоять наши силы безопасности. Но!.. Я и сам хотел бы видеть продолжение "Бешеных". Но совершенно не в той редакции, которую мне предложил вышеупомянутый представитель.

Однако, пока ещё не ясно, как сложится политическая обстановка, я предлагаю следующее... Илья Станиславович вздохнул и оглядел притихшую после его последних откровений редколлегию. - Вектор оставил мне план нового романа "Могила Бешеного". Мы должны будем сделать два его варианта. Один - для националистов, второй - авторскую версию. Одна из книг пропадет. Зато вторая будет издана. Но какая именно - покажет время.

Некоторым кажется, что это перестраховка. Но, скажу я вам, в нынешней ситуации лучше пере-, чем недостраховаться. У меня все!

XXV. ЧЕРДАК БОМЖЕЙ.

Бормотание Зуя становилось все тише. Он последний раз приложился к бутылке и сразу же громко захрапел. Тихон встал. Если бомж не соврал, Бешеный должен здесь появиться лишь вечером. Сейчас же, Коростылев взглянул на часы, было лишь пол первого. Сидеть здесь и дожидаться бандита смысла не было. Впрочем, тот мог появиться в любой момент. - Эй, Коля! - Позвал Шрам. - Чего, командир? - С готовностью отозвался бомж, не меняя позы. - У тебя какие планы?

- Как какие? Нищенствовать пойду. Вон с тобой сколько времени потерял!

- Так. - Сурово сказал Тихон:

- К шести часам будь здесь!

- Да чего мне тут делать? Мне, вон, старого кормить надо... Недовольно проворчал Коля, искоса поглядывая на Коростылева. - Я непонятно сказал?! - Рявкнул Тихон. - Да понятно... - Поморщился бомж. - Если Бешеный тут - в окне чердака вывесишь маяк. - Ага, трусы на палке... Едва не прыснув от смеха, Коростылев попытался осадить не в меру шутливого Колю:

- Я, мать твою, тебя отучу... Но, не дожидаясь конца фразы, бомж быстро вскочил и уже убегал по направлению к выходу с чердака. Открыв дверь, Коля повернулся и прокричал:

- Все будет ништяк, командир! Трусов не найду - лифчик повешу! Али я не въезжаю?.. - Последнюю фразу уже заглушал его звонкий топот по лестнице.

Теперь, когда система сигнализации была установлена, Тихон был уверен, что Коля его не подведет, можно было подумать и о тех адресах, которые Шрам изъял из компьютера Бешеного и, с помощью Загоруйко, распечатал. Но тут внимание Коростылева привлек странный шум. Дверь, ведущая в комнатку, где гудели бомжи с хлопком распахнулась и оттуда вывалилось вдребезину пьяное существо. Оно верещало что-то высоким голосом и отчаянно размахивало руками, то ли пытаясь сохранить равновесие, то ли отбиваясь от воображаемых противников.

Вслед выскочило двое бомжей. Они быстро нагнали беглеца и повалили на пол.

Мужики тяжело дышали, так, что со стороны казалось, что они рычат, словно дикие двуногие звери. Бомжи начали рвать на беглеце одежду. Во все стороны полетели лохмотья, и тут Тихон понял, что на полу лежит женщина.

Она истошно верещала, но мужики не принимали во внимание её вопли и яростно срывали с неё последние лохмотья. Через мгновение бомжиха оказалась совершенно обнаженной на холодном цементном полу. Лишившись одежды, она, по непонятной Коростылеву причине, прекратила кричать и сопротивляться. Тихон поразился видом её тела. Кожа женщины оказалась покрыта разноцветными, коричневыми, красными, розовыми, зелеными, белыми пятнами. Бомжиха походила на большую собаку, к которой приросло старое лоскутное одеяло.

Один из мужиков оторвал её ноги от пола и широко их развел, пристально всматриваясь в промежность. Второй в это время встал на колени и запустил грязную пятерню во влагалище бомжихи. Через секунду он что-то оттуда извлек и, с торжествующим видом, показал первому. - Ага! - Взревел тот:

- Червонец хотела замылить?!

- Два. - Сказал искатель, разворачивая мокрые бумажки. - За это... Да за это... - Первый очевидно пытался придумать соответствующую кару, но в голову ему ничего не приходило. - Становись раком! - Докончил мысль второй бомж и, для подтверждения своего приказа, легонько пнул женщину по выпирающим ребрам.

Бомжиха пронзительно запищала, но повиновалась. Оба мужика стали возиться со своими штанами, но в это время из каптерки вышел ещё один бомж. Он несколько секунд с недоумением взирал на эту картину, а потом крикнул остававшимся в помещении:

- Эй, мужики, а тут Любку ебут! Гурьбой бомжи выскочили из каптерки. двое тут же затеяли драку за право обладания. Еще один попытался было пристроиться, но за его спиной возникла другая бомжиха и ухватив того за ворот, повалила навзничь. Любка, пока никто не заметил, стала на карачках собирать по полу свое раскиданное тряпье. Кто-то в пылу драки об неё споткнулся, упал, прихватив с собой пару соседей. Женщина ползком, оставляя за собой кровавый след из порезанных острым гравием колен, выбралась из-под кучи тел. Она встала, осмотрелась, заметила безучастно курящего Тихона и сделала к нему шаг.

Коростылев невольно отпрянул. Он узнал эту женщину. Любку, Паньшину Любовь Филатовну. Тогда, в доперестроечные года, она шла "паровозом", основной обвиняемой, по одному из многочисленных дел о контрабанде икон.

Ее, очевидно, или запугали, или посулили что-то, и девушка с готовностью признавала за собой все новые и новые кражи из церквушек и частных коллекций. В конце концов всем стало ясно, что она не такая крупная фигура и, усилиями Тихона, гэбисты вышли на её настоящих хозяев, организаторов незаконного бизнеса. Несколько свидетелей превратились в обвиняемых, в деле появились и новые лица. В результате этих перестановок, Любовь Филатовна, студентка-лимитчица из Красноярской области, получила не пятнадцать, а пять лет с конфискацией.

Любка, прижимая к груди кучу тряпок, близоруко щуря глаза вгляделась в лицо Шрама. Потом в её глазах промелькнула искра узнавания, и она все тем же высоким голосом спросила:

- Капитан Коростылев?.. - Майор... - Негромко поправил её Тихон. - А ты изменился... - Грустно проговорила женщина, не пытаясь скрыть пьяного акцента:

- Откуда шрам-то появился?

Невольно прикоснувшись ко лбу, который пересекал розовато-белый валик рубца, Коростылев махнул рукой:

- Длинная история... - А я вот теперь здесь... - Бомжиха развела руки, тряпье осталось зажатым в кулаках, и Тихону предстало на обозрение истощенное тело. - Как откинулась, никому не нужна стала. Родители в деревне умерли, дом колхоз забрал... В Москву подалась - в институт с судимостью не восстановили. Думала, побичую немного, деньжат подсоберу устроюсь... Во до сих пор и устраиваюсь... Дай-ка закурить!.. Коростылев протянул ей пачку. Любка, не стесняясь, бросила обрывки одежды на пол, обеими руками приняла сигареты, вытащила одну, но пачку не отдала. Зажигалку ей Тихон не доверил, сам высек огонек, дал прикурить. Драка уже стихла. Бомжи, кидая на Шрама подозрительные взгляды, один за другим забирались обратно, но подойти не решился никто. - А чего тебя в наши края привело? - Жадно втягивая дым спросила Любка. - Планируешь операцию по очистке столицы от бомжей?

- Да нет... Я преступника одного ищу. Террориста. - Ишь ты... Круто! А мы-то тут при чем?

- Да должен он тут появиться... Он и вчера приходил... - Погоди, это тот, что с Зуем пришел? - Догадалась бомжиха. - Он. Бешеный у него погоняло. - Ой, - Скривилась Любка, - Склизкий он... Все понты дешевые гнал.

Хвалился... А чего он задумал?

- Это я тебе пока сказать не могу... - Нахмурился Коростылев и посмотрел женщине прямо в глаза:

- Потом, когда я его поймаю - будет уже можно. А пока... Тихон прикусил нижнюю губу, на мгновение задумавшись:

- Ты мне поможешь?

- А ты меня отсюда вытащишь? - Пьяно ухмыльнулась бомжиха:

- Ладно. В чем помочь?

- Вытащить тебя я попробую. Обещаю! - Твердо сказал Коростылев:

- А помощь такая... Сегодня Бешеный должен здесь появиться. И мне надо его арестовать. Сейчас мне надо по делам, а ты, когда он придет, постарайся задержать его, до моего прихода. - А если не удастся?

- На "нет" и суда нет... - Грустно улыбнулся Тихон. - Не боись, капитан, прости, майор, все пройдет как в аптеке!.. - Женщина притопнула босой ногой и исполнила нечто отдаленно похожее на танцевальное па:

- Вишь, какая я? Меня только отмыть, любой мужик мой! А? Хочешь меня? - И

Любка сложила губы трубочкой и потянулась ими к щеке Тихона, с явным намерением поцеловать. - Ладно, - Женщина отступила на шаг и оглядела Коростылева с головы до ног:

- Попробую. Не получится - не обессудь. - Любка! - Рявкнул какой-то бомж, до пояса высунувшись из-за двери в бомжатник: - Чо застряла?

- Да иду! - Зло прокричала в ответ бомжиха и, опять повернувшись к Тихону, полушепотом спросила:

- Только ты про обещание не забудь... И, подобрав тряпки, не оборачиваясь, пошла к бомжам.

XXVI. КЛАВА.

Открыв дверь в квартиру, Клавдия Васильевна Шерстнева, для друзей и клиентов Эльвира, сразу поняла, что Савелия дома нет. Она, не снимая высоких, до колена, замшевых сапог, прошлась по комнатам. Бешеный, как и всегда, оставил после себя полный бардак. Широкая двуспальная кровать была незастелена, прямо на подушке лежал черный носок. Второй нашелся в валяющихся на ковре трусах. На пороге ванной лежала разорванная пополам майка. Кухонный стол украсила тарелка с желтыми разводами от яичницы, и надкусанный ломоть ветчины. Зато в мойке лежала половина огурца, тоже со следами зубов. Эльвира давно прекратила войны с Говорковым, пытаясь хоть как-нибудь приобщить его к чистоте и порядку. Бешеный, по её классификации мужчин, был ярко выраженным пользователем. Он брал то, что нужно было ему, будь то женщина или какая-то вещь. А использовав, отбрасывал за ненадобностью.

Несколько раз Клаве казалось, что Говорков вскоре бросит и её, но, несмотря на непостоянство характера Бешеного, он жил у Эльвиры уже второй год. Вернувшись в прихожую, Шерстнева стянула сапоги, и, оставшись в колготках, принялась наводить порядок. Убрала на кухне, поменяла пропахшее мужским потом постельное белье, застелила кровать, запихала грязное белье Бешеного в бак, уже наполовину полный трусов, маек и носков, и лишь после этого села завтракать.

В партии "РНИ" Клавдия Васильевна занимала не такое высокое положение, как Савелий, но и рядовой проституткой она не было. Начав кидалой-клофелинщицей, Шерстнева чудом избежала срока, после чего срочно переквалифицировалась на "честный" бизнес.

Неожиданно для себя, она вскоре обнаружила, что её сутенер работает на партию "Единение", и она тоже уже состоит в её членах. Обладая достаточно неординарной внешностью, огромные темно-зеленые глаза, вьющиеся пепельные волосы и роскошный, для высокого щуплого тела, бюст, выгодным образом выделяли её из ряда товарок. Кроме того, Эльвира сразу поняла, что хочет от неё партийный хозяин - информации. И эту информацию она и стала поставлять. Вскоре Клаву стали использовать для оказания давления на разного рода политиков. Девушке все это казалось воплотившейся в жизнь игрой, чем-то наподобие шпионского фильма, действие которого разворачивалось у неё на глазах. Она с удовольствием смотрела профессионально смонтированные видеофильмы с собственным участием, во время которых она занималась сексом с депутатами, министрами, членами правительства. Естественно, кроме неё были и другие девушки. Партия не желала рисковать и не позволяла своим эротическим агентам встречаться с конкретным политиком более двух-трех раз. Вот и сегодня она "кувыркалась" с одним из членов предвыборной группы одного из кандидатов в Президенты.

Кого он продвигал, ей было безразлично, но Эльвира точно запомнила все, что этот деятель рассказывал о своем шефе. После завтрака, по свежей памяти, диктофон в этот раз включить не удалось, Шерстнева должна была написать отчет. Но как только она запустила компакт Зинчука и набила пару строк на "Olivetti", музыку разорвал настойчивый сигнал дверного звонка.

Никто, кроме Бешеного, прийти не мог, и Клава, даже не взглянув в глазок, отворила дверь. Не посмотрев, кто входит, девушка повернулась спиной и бросила на ходу:

- Не приставай. У меня отчет.

Шаги, раздавшиеся за её спиной, не походили на поступь Бешеного. Клава настороженно обернулась и увидела незнакомого мужчину, суровый взгляд которого вперился прямо ей в глаза. Через лоб незнакомца наискось проходил старый шрам. - Вы кто? - Придя в себя, кокетливо спросила девушка. Но пришелец остался равнодушен к откровенному заигрыванию:

- Мне нужен Бешеный. - Может, для начала, скажете, как вас зовут?

- Можете называть меня Шрам. - Сказал Коростылев, пытаясь не пялиться на просвечивающие сквозь неглиже прелести девушки. Несмотря на приличный стаж в первой древнейшей профессии, Эльвира сохранила юность кожи и тела и выглядела максимум лет на восемнадцать. - Шрам, - Повторила Клава, словно смакуя это слово:

- Знаете, Шрам... Он ведь мне не говорит ни куда идет, ни когда вернется... А зачем он вам?.. - И девушка улыбнулась одной из самых привлекательных улыбок:

- Я ведь гораздо лучше... Каким-то шестым чувством Эльвира поняла, что этот человек неспроста разыскивает Савелия. Будь пришелец из РНИ, он бы не стал приходить на квартиру любовницы Бешеного. В поведении Шрама ощущалась угроза, а это значило, что визитера следовало бы задержать и вызвать боевиков РНИ, чтобы они разобрались, что это за человек. Оставалось лишь заставить его что-нибудь выпить, а уж развести в питье клофелин - и вовсе пустяковая задача. - Увы, но мне нужен именно Бешеный... - Не пряча улыбки говорит Тихон.

Поведение Клавы настолько подозрительно, что не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что она неспроста пристает к совершенно незнакомому человеку. Возможно, она знает когда придет Говорков и пытается теперь не дать уйти незваному гостю, чтобы Бешеный сам с ним выяснил отношения. - Да зачем он вам?! - Капризно насупилась Эльвира, - Придет на минутку, бардак наведет, и опять поминай как звали. А вы такой видный мужчина... Вы ведь не откажете мне в маленькой просьбе?

- Ну, смотря какой... - Коростылев сразу просек стандартные путанские прихваты, но решил поиграть в дурачка. - Мне так не хватает настоящего мужчины... Девушка подошла и нежно взяла Тихона за руку. Положила его ладонь себе на грудь. Коростылев пока не сопротивлялся. - Знаете, как давно никто так ко мне не прикасался?.. - Клава закатила глаза, и томно задышала, всем своим видом показывая, что она млеет от вожделения. Вдруг она второй рукой крепко обняла Тихона и страстно, взасос поцеловала его в губы. Давай... - Переводя дыхание прошептала Эльвира:

- Давай немножко шампанского, и ты покажешь, на что ты способен... Девушка отстранилась от Коростылева, ласково поцеловала в щеку и, подмигнув, скрылась на кухне. Через минуту она вернулась, неся два полных фужера. - Ты чего в прихожей застрял? - Подняв брови спросила Клава, Давай, за мной!

И она проскользнула в комнату. Тихон последовал за ней. Войдя, он осмотрелся. Стиль этой комнаты можно было определить как роскошную аляповатость. Нагромождение мебели разных стилей, правда подобранной в тон, производило впечатление антикварной лавки после распродажи. Клава уже сидела на диванчике, покрытом искусственной шкурой, и призывно протягивала Коростылеву фужер. Приблизившись и взяв шампанское, Шрам примостился, по настойчивой просьбе девушки, на тот же диван. - На брудершафт! Провозгласила Клава, и их бокалы с тихим звоном соединились. - Извини, я сейчас. - Резко встал Тихон. Порывисто выйдя из комнаты, не забыв захватить с собой и фужер, он направился на кухню и, вылив шампанское в раковину, как мог бесшумно, налил туда новую порцию.

Когда девушка принесла выпивку, Шрам сразу обратил внимание на то, что на стенках его фужера практически нет пузырьков, в то время как у Клавы их было с избытком. Отравляться Тихон не хотел, а то, что подружка Бешеного подсыпала что-то в саму бутылку - было маловероятно. Ей же самой потом пришлось бы из неё пить. По пути обратно Коростылев спустил воду в туалете. - Вернулся, проказник! - Приторно весело рассмеялась Клава:

- Теперь не отвертишься... Они выпили, поцеловались. - Так когда, ты говоришь, он придет? - Спросил Шрам, немного отстраняясь от пытающейся расстегнуть его рубашку Клавы. - Кто?

- Да Бешеный!

- Не знаю... Забудь ты про него!.. Где там твой мальчик?.. Тихон взял с собой только два шприц-тюбика, выданных Загоруйко. И, как он прикинул, пришла пора употребить один из них.

Достав, незаметно от Эльвиры, пластиковый мешочек с иглой, Коростылев, держа шприц между пальцев, крепко обнял девушку. Она тут же подняла головку и начала просовывать свой язычок сквозь его губы. Отвечая на любовную игру, Коростылев, в то же время, снял колпачок с иглы, вонзил её в шею Эльвиры и сжал капсулу, вводя сыворотку правды. - Что это? - Дернулась Эльвира. Извини, но так надо... - С непонятной грустью проговорил Тихон.

Он, несмотря на яростное сопротивление, привязал Клавдию Васильевну к стулу. Борьба должна была ускорить действие препарата. - Так где Бешеный? Опять повторил свой вопрос Коростылев. Девушка уже впала в легкий транс и ответила чисто механически:

- Не знаю. - Когда он должен придти?

- Не знаю. Шрам задумался. Вроде бы она не должна врать. Или она действительно не в курсе?

Вдруг громко хлопнула входная дверь, и раздался громкий голос Бешеного:

- Клавка, ты дома?

- Да, - Ответила Клава.

XXVII. ПРИХОД БЕШЕНОГО.

Разговором с главным редактором "Вогинуса", Ильей Станиславовичем Курбским, Бешеный остался доволен. Судя по реакции издателя, тот был достаточно напуган и готов выполнять все предписания Говоркова. Надо бы, конечно, проследить за этим, но написание романов, как догадывался Савелий, дело не одного дня и даже недели, и поэтому с очередным визитом к Курбскому можно не торопиться. Около ресторана "Пекин" бежевая "Нива" свернула, узкой улочкой проехала до Белорусского вокзала и покатила по Ленинградскому проспекту. В районе станции метро "Сокол" у боевиков РНИ была одна из конспиративных квартир, куда и направлялся Савелий Говорков.

Едва открыв дверь, Бешеный был встречен мощным многоголосым храпом и волной почти что тюремного запаха, запаха людей хронически страдающих расстройством желудка и метеоризмом.

Пройдясь по комнатам, Савелий осмотрел отсыпающихся боевиков и на кухне обнаружил единственного бодрствующего во всей хате. Петр Сергеевич, Седой, очевидно недавно закончил чистить свой пистолет, который лежал перед ним на кухонном столе, и теперь раскладывал замысловатый пасьянс. Увидев начальника, Седой смешал карты и начал складывать их в колоду. - Ну чего? Присел Бешеный на табуретку напротив Петра Сергеевича. - Ничего обнадеживающего. - Старый бандит движениями профессионального шулера начал тасовать карты. - Дело давай. - А дела такие... - Вздохнул Петр Сергеевич:

- По базе адресов по Москве нашли мы этого Коростылева. Я сходил к нему с ребятами. Часов эдак в пять утра. Но его там не оказалось. Только телка, его жена. Мы попробовали из неё что-нибудь вытащить, а она как рыба об лед, молчит. Зоя Космодемьянская. Ну, и пришлось её прирезать... Мудак. - Констатировал Бешеный:

- Мочить-то зачем было?

- Да у ребят молодое взыграло. Ты знаешь, как я этого не люблю... Я запретил, а они по-своему поняли... Что с них взять?

- Ладно, - Савелий махнул рукой:

- Сделанного не воротишь. Теперь давай, что ещё узнать удалось?

- Да почти ничего. Работал он десяток лет в гэбухе. Попал под сокращение в восемьдесят шестом. Потом три года был охранником на военном заводе и все. - И все?! - Раздраженно повторил Говорков. - И все. Подтвердил Седой: - Последние пять лет как отрезало. Нигде никаких сведений.

Савелий встал, подошел к окну. Ситуация складывалась странная и непонятная. Если Карась не работает на Безопасников, то зачем он, через десять лет, вдруг попытался его, Говоркова, захватить? Причем убивать Коростылев явно не собирался. Возможность такая у него была. С другой стороны, если увольнение из органов было мулькой, показушным ходом, то Карась и до сих пор служит федералам, но находится в "вольном плавании".

Работает по спецзаданиям повышенной секретности. При таком предположении все встает на свои места. Федералам известны планы Бешеного, но они не хотят лишнего шума, и Коростылев в одиночку пытается нейтрализовать Савелия и, заодно, сорвать приход к власти Васильченко. Значит, надо захватить охотника. Потом любыми путями выведать у него, все планы фэ-эс-бэшников и лишь после этого замочить.

То, что Тихон будет искать с ним встречи, Бешеный не сомневался. Поэтому, пока ситуация не устаканилась, придется таскать с собой несколько крепких ребят. - Седой! - Не поворачиваясь позвал Савелий. - Чего?

- Растолкай двоих, нет, троих самых умелых в каратэ. Они поедут со мной.

Не задавая лишних вопросов, Петр Сергеевич бесшумно вышел и вернулся через минуту, ведя за собой заспанных боевиков. - Лепень, Порох и Васька. Представил их Седой: - У всех черные пояса.

Бешеный пока стоял спиной к вошедшим. Он взял с подоконника пустую бутылку и с разворота швырнул её в голову одного из боевиков. Тот плавно уклонился, и снаряд пролетел мимо, разбившись о стену за спинами каратэков. - Через минуту выходим. - Приказал Говорков. Парни испарились.

Сегодня Савелий хотел заехать к Клаве. Он несколько месяцев уже жил у нее. "Жить" с ней у Бешеного как-то не получалось. По ночам девушка была на заданиях, а Говорков уходил обычно до её прихода. Сейчас же у него появилось свободное время, и он решил провести его с пользой для тела.

Придя на знакомую квартиру, Савелий впустил боевиков, захлопнул дверь и крикнул с порога:

- Клавка, ты дома?

- Да. - Ответила девушка. Бешеному не понравился её голос. Эльвира ответила как- то слишком механически. Не было той радости, с которой она обычно встречала своего любовника. Кроме того, она не выскочила, как обычно, ему на встречу. - Васька, - Шепотом приказал Говорков, - Поди посмотри. Боевик бесшумно преодолел несколько шагов до двери в гостиную и заглянул туда. Тут же раздался сдавленный крик, и боевика втащили в комнату. Послышался негромкий удар и стук падающего тела.

Тихон не ожидал, что вместо Бешеного появится незнакомый парень. Но как только голова того появилась в пределах досягаемости Коростылева, притаившегося за дверью, Шрам одной рукой схватил его за волосы, а другой нанес рубящий удар по шее. Боевик отключился и грохнулся на пол. - Не стрелять! - Рявкнул Савелий, увидев, что парни полезли за оружием:

- Брать только живым! И, если получится, невредимым! Боевики переглянулись, быстрым шагом преодолели путь до гостиной и разом впрыгнули в комнату. Тихон уже был готов к нападению. Он услышал приказ Бешеного и на мгновение обрадовался. Сам он оружия с собой не взял. Но праздновать пока было рано, и как только показалось тело следующего боевика, Коростылев срубил его в полете, попав каблуком по носу нападавшего. Кость хрустнула, националист издал рев, напоминающий паровозный гудок, и свалился без чувств.

Краем глаза Шрам засек движение сбоку и едва успел уклониться от кованого башмака третьего каратэка, летевшего Тихону прямо в ухо. Пропустив ногу мимо, Тихон обеими руками подтолкнул её, придавая нападающему дополнительный импульс. Тот не ожидал такого пассажа и потерял равновесие, повернувшись при этом спиной к Коростылеву. Этим Тихон не замедлил воспользоваться и нанес прямой удар ногой по копчику каратиста. Тот пролетел полтора метра и застрял головой в мебели.

Наблюдая за его движением, Коростылев упустил из вида остальных участников схватки. Внезапно кто-то с силой врезал Шраму сзади под коленки. Это пришел в себя первый оглушенный Тихоном и немедленно вступил в драку. Шрам покачнулся, и этим воспользовался Бешеный, только и ждавший удобного момента. Говорков, успевший вооружиться первым, что попалось под руку, бутылкой с остатками шампанского, опустил её на макушку Коростылева.

Одного раза оказалось достаточно, и Тихон повалился прямо на привязанную к стулу девушку, которая все это время безмолвно наблюдала за потасовкой.

Пришел в себя Коростылев от истошного женского крика:

- Я не дам его мочить на моей хате!

- Дура! - Раздался голос Бешеного:

- Пока никто мочить его не собирается! Ясно?! А теперь пошла вон!

Проинспектировав, не меняя расслабленной позы и не открывая глаз, свое положение, Коростылев обнаружил, что теперь он сидит привязанный к стулу, наверное, тому же самому, к которому он прикручивал Клаву. Руки были связаны за спиной, голова болела и слегка кружилась. Два незнакомых голоса что-то обсуждали:

- Говорю тебе, наркоша он! Вишь, раскумарку с собой таскает.

Шрам чуть было не вздохнул облегченно. Если они думают, что он наркоман, то не составит особого труда разыграть ломки и, дождавшись, когда охранники потеряют бдительность - вырваться из ловушки, в которою сам себя загнал.

Тихон пошевелился и застонал. Тут же его голову приподняли за волосы и плеснули в лицо холодной водой. Коростылев зафыркал и открыл глаза. Перед ним стоял Бешеный. - Очухался, Карась? Шрам с ненавистью посмотрел в лицо бандита и не ответил. - Какой злой! - Удивился Говорков. - Кто это тебя разукрасил? - Савелий кивнул, указывая на пересекающий лоб Тихона косой шрам.

Коростылев не отводил глаз и молчал. - А скажи-ка ты мне, - Продолжил Бешеный, - Зачем ты за мной хвостом ходишь? Машину, вон, мою разбил. Двоих моих парней ранил. Вон, твоему сегодняшнему крестнику новый нос придется делать. Так что же ты, сука?! И

Савелий наотмашь несколько раз ударил Тихона по щекам. Шрам сразу же почувствовал во рту кисловатый вкус крови. - Будешь говорить?

- Хы! - Глупо ухмыльнулся Тихон. - Бешеный, он же под дозой! - Встрял один из боевиков:

- Один хрен не чувствует ни фига. Смотри, зраки в точку!

- Так ты теперь на игле сидишь? - Наклонил голову Савелий, крутя в пальцах шприц-тюбик с сывороткой правды. Теперь Тихону требовалось не переиграть, чтобы ему на самом деле на вкололи этот препарат. Он дернулся всем телом, словно пытаясь отнять вожделенный наркотик. Говорков рассмеялся и покрутил пластиковой емкостью перед носом Шрама:

- Это ты получишь, когда расскажешь, на кого ты работаешь и почему за мной охотишься!

- Ничего я тебе не скажу! - Выплюнул Тихон. - Давай подождем? Предложил Савелий:

- Отходняк долбить начнет - все как на тарелочке выложишь!..

Коростылев, почти не напрягаясь, запрыгал на стуле. - Посмотрим, какой ты будешь шустрый через несколько часов. Ты тут сиди пока, а у меня дел много.

XXVIII. ПОБЕГ.

Как только дверь за Бешеным захлопнулась, Тихон начал действовать. Сначала подготовка, со стороны она видна не была. Сперва Коростылев, по системе Вин-Дао-Ян, прогнал волну расслабления всех групп мышц, начиная с пальцев на ногах и кончая мышцами черепа. Посидев немного в таком состоянии, восстановив кровообращение в затекших руках и ногах, Шрам поочередно стал напрягать подвластные его воле мускулы. Ритм дыхания восстановился сам собой, тело налилось силой, пришла пора освобождаться. Двое боевиков, изредка поглядывая на недвижимого Тихона, резались в нарды. Кости падали с гулким стуком, щелкали переставляемые шашки. Из соседней комнаты доносились звуки от ударов по клавишам пишущей машинки. Шрам выжидал момент. Наконец, один из националистов выкинул куши, одинаковое количество очков на обоих кубиках. Боевик уже двинул первую фишку, и внезапно раздался треск. У Коростылева был только один шанс. Он должен был с первого раза, распрямившись, сломать стул, к которому был привязан. И, когда Тихон, не обращая внимания на боль от веревок, встал, ножки стула с хрустом вылетели из пазов. Петли, охватывающие запястья, ослабли, и Шрам высвободил руки.

Боевики, не ожидавшие такой прыти от, как они думали, наркомана на приближающихся ломках, на мгновение опешили, и этого времени Тихону оказалось достаточно для того, чтобы, подхватив ножки от распавшегося стула, сделать шаг вперед и обеими руками угостить бандитов дубинками по шеям. Один из боевиков сразу упал лицом на игровую доску, фишки полетели на пол и раскатились по ковру. Второй таки успел уйти от удара, и импровизированное оружие лишь задело его воротник. Бандит встал, пинком отбросив кресло, и принял боевую стойку.

Сделав обманный мах одной рукой, Коростылев заставил противника слегка приоткрыться и сделал выпад. Конец ножки попал точно в солнечное сплетение боевика, и тот согнулся пополам. В следующее мгновение обе дубинки опустились на плечи националиста, парализовав на время его руки. А удар палками по ушам лишил боевика остатков сознания. Пару секунд он, покачиваясь, стоял, опираясь одновременно на ноги и руки, а потом бесшумно повалился на бок. Наступила тишина. Шрам прислушался. Никаких звуков, кроме хриплого дыхания поверженных бандитов. Но должна работать машинка! В этот момент хлопнула входная дверь. Тихон быстро обыскал неподвижных наци.

Деньги, оружие, два пистолета, один из которых газовый, запасная обойма.

Никаких документов не было. Следовало как можно скорее убираться отсюда.

Сбежавшая Клава могла, и даже должна была позвонить боевикам. Шрам не знал, что для вызова подмоги ей не надо было даже выходить на улицу. В одной из соседних квартир, двумя этажами ниже, жил командир взвода боевиков РНИ. И именно к нему помчалась девушка. Засунув один из пистолетов за пояс, Тихон прихватил упавший на пол шприц-тюбик и опрометью кинулся из квартиры.

Не став дожидаться лифта, спускаться приходилось всего лишь с шестого этажа, Коростылев выбежал на черную лестницу и помчался вниз, перепрыгивая сразу через три ступеньки. Это его и спасло.

В тот момент, когда на площадке четвертого этажа открылась дверь и боевик, поторапливаемый Клавой, вышел на лестницу, держа наготове пистолет, в него, не успев вовремя затормозить, чуть не врезался Тихон. Он остановился буквально в нескольких сантиметрах от наци. Доли секунды Коростылеву хватило, чтобы разобраться в ситуации. Увидев Эльвиру, раскрывшую от неожиданности рот, оружие в руке мужика, Шрам моментально ударил мужика локтем в горло. Тот, захрипев, успел-таки нажать на курок, и прогремел выстрел. Пуля, не задев никого, срикошетила от лестничной ступеньки.

Боевик, вытаращив глаза и хватая ртом воздух, повис на Тихоне и тому пришлось успокаивать бедолагу, добавив ему ребром ладони по шее.

Увидев, что Шрам "выключил" её последнюю надежду, Клава, пока Тихон опускал неподвижное тело на лестничную площадку, и его обе руки оказались заняты, скользнула мимо них, вырвала из вялых пальцев потерявшего сознание бандита пистолет и, опустившись на несколько ступенек, направила оружие на Коростылева. - Руки вверх! - Приказала Клавдия Васильевна. Коростылев исполнил приказ и медленно повернулся к девушке. Она держала пистолет двумя руками, и на Тихона уставился черный глазок дула. Внешность Клавы настолько дисгармонировала с оружием, что Шрам невольно улыбнулся. - Кончай скалиться! - Скривила рот девушка:

- Жаль, что Бешеный запретил тебя мочить, а то бы валялся тут с лишними дырками в голове!

- А как же наша любовь? - Глумливо спросил Коростылев. - Со старушками на кладбище будешь любовь крутить! - Злобно прошипела Клава:

- Давай, шагай обратно! Шрам оценил расстояние между собой и девушкой.

Метра два с половиной. Их можно преодолеть одним прыжком, но неизвестно, пройдет ли пуля мимо. То, что Клава может выстрелить, Коростылев не сомневался. В её глазах он уловил фанатичный отблеск, который Шрам не раз видел у людей, которым настолько промыли мозги, что они готовы выполнять свой приказ любой ценой. А сейчас она должна была не допустить побега Тихона. Впрочем, рядом с Коростылевым была открытая дверь на лифтовую площадку. Ее подпирало тело боевика. Тихон качнулся в сторону от двери, с удовлетворением проследил, как в туда же сместилась линия прицела. И

Коростылев, с силой оттолкнувшись правой ногой, скрылся за бетонной панелью. Выстрел запоздал на несколько долей секунды. Пуля прошила фанеру двери, оторвав от неё тонкую щепку.

Выхватив из-за пояса конфискованный наверху пистолет, Тихон наугад пальнул за угол, в сторону уходящей вниз лестницы, где мгновение назад стояла девушка. Грохот от выстрела гулко пронесся по этажам. Но не успело смолкнуть эхо, как в ответ пронеслись две пули. Одна попала в стену, вторая разбила окно, и стекла с хаотичным звоном посыпались на кафель перед трубой мусоропровода. Шраму не хотелось ранить или убить девушку. Он крикнул:

- Может хватит? Давай расстанемся друзьями? В ответ прогремел ещё один выстрел. Держа на прицеле дверной проем, Коростылев попятился к лифтам и нажал кнопку вызова. Слышно было, как заработали моторы, кабина в шахте поползла к этажу. Очевидно, поняв план Тихона, Клава вдруг, выскочила из двери и выпустила в Коростылева ещё два заряда. Обе пули пролетели мимо, а ответный выстрел, прогремевший почти одновременно, поразил девушку в живот. Она нелепо завалилась на спину, упав прямо на разбитые стекла. С правой стороны живота, под полупрозрачной блузкой, мгновенно начало расплываться кровавое пятно. Последним усилием Клава попыталась поднять пистолет, но рука не послушалась, и оружие выпало, звонко ударившись о плитки пола. Ненавижу... - Прохрипела умирающая проститутка, и по её красивому телу пробежала последняя судорога. Подошел, наконец, лифт. Тихон зашел в кабину и нажал кнопку первого этажа. Он все ещё не мог поверить в то, что в него стреляла такая привлекательная женщина, и он, обороняясь, вынужден был пристрелить её, как взбесившуюся львицу.

Поймав такси, Коростылев вскоре уже был у дома на Ольховой улице, чердак которого облюбовали бомжи. Обойдя его вокруг, Шрам заметил торчащую из окна палку с привязанной к ней серой тряпкой.

XXIX. БЕШЕНЫЙ И БОМЖИ.

Боевика с проломленным носом Бешеному пришлось самолично отвезти в больницу к хирургу, который был одним из активных членов РНИ. Сдав парня с рук на руки, Говорков направился в бомжатник.

Подъехав к знакомому уже дому на Ольховой улице, Савелий припарковал "Ниву" и некоторое время сидел в машине, наблюдая за окружающей обстановкой. Охрану он не взял, она была нужна для охраны Карася. Бешеный все ещё по старой привычке называл Коростылева его зековской кличкой.

Впрочем, можно было бы, на всякий случай, вызвать ещё пару- тройку человек, но старый зековский недруг оказался наркоманом... Бешеный заострил внимание на этой мысли. Не верилось, что фэ-эс-бэшник внезапно сел на иглу. Тогда что же за жидкость была в шприц-тюбике?

Промедол? Или что-то другое?

С досадой ударив по рулю, Говорков матюгнулся. Болваны! Сами наркоты, боевики и других считали такими же. Как он мог поддаться на такой незамысловатый трюк?! "А Карась оказался гораздо умнее, чем можно было предположить!" - Пришла в голову Савелия досадная мысль, - "Ведь он как нечего делать расправится с охранниками!.." Потянувшись к ключу зажигания, Бешеный вдруг остановил руку. Если Карась захотел удрать - он наверняка это уже сделал и возвращаться смысла тогда не имеет. Другое дело, теперь снова надо будет ждать, пока он не появится лично. И уж тогда прекратить игры в сыщиков и шпионов, а просто убрать противника с дороги вместе со всей его информацией. Решив так, Говорков потянулся и вышел из машины. Он поднялся на последний этаж, через плечо висела сумка с несколькими бутылками водки, купленными по пути сюда. Взобравшись на чердак, Бешеный поморщился. Опять придется разговаривать с этими "мухоморами", как на зековской фене называли людей, занимающих промежуточное положение между мужиками и опущенными.

Из раскрытых чердачных окон несло сквозняком, но даже свежий ветерок не мог выдуть густую вонь, которая сопровождала лежбище бомжей.

Из-за двери в комнатушку, которую обжили бродяги, доносились голоса, сквозь щели между досок пробивались лучики электрического света. Постояв несколько секунд у входа, Говорков решительно распахнул дверь. С его появлением разговоры резко стихли. Бомжи недоуменно смотрели на непрошеного визитера. Наконец молчание разорвал голос Зуя:

- Мужики, дык эт же Бешеный! После этой реплики молчание сидящих в комнатке стало ещё более тягостным. Савелий ловил на себе пьяные взгляды, а одна из баб, полуодетая довольно-таки ещё молодая телка, просто уставилась на него в упор. - Зуй, поди-ка сюда! - Властно сказал Говорков. Бомж неохотно поднялся и, переступая через протянутые вонючие ноги, выбрался из дальнего угла. При его приближении Бешеный отступил на пару шагов. От Зуя несло перегаром, но на ногах он держался достаточно твердо. - Закрой калитку. - Один момент, хозяин, - Суетливо повернулся бродяга, спеша исполнить приказание.

Проигнорировав подобострастное "хозяин", Савелий сурово посмотрел на бомжа. Почувствовав тяжелый взгляд, Зуй съежился и невольно присел. - Ну? Прищурился Бешеный не отводя глаза. - Чо ну? Ништяк все... - Пролепетал мужик. - Кого ты мне подобрал?

- Да тут любой согласен... - Виновато начал оправдываться Зуй. - Ты мне порожняки не гони! - Угрюмо насупился Говорков:

- Дело давай!

- Ну, хотя бы, Горелый, Мойша... - Жидов не надо! - Оборвал его Савелий. - Ну не надо, так не надо... Тогда Супчик. Он ништяк мужик, только с кишками у него не того, только супчики хавать может... - Мне эти детали по хую! - Раздельно выговаривая каждое слово Бешеный засунул руки в карманы брюк:

- Зови. - Кого?

- Еще раз переспросишь, тупая скотина, пули на тебя не пожалею! Зашипел Говорков и Зуй исчез за дверью. Вскоре он появился, таща за собой двух бомжей, один грязнее другого. - Вот Горелый, у него хату спалили. А это Супчик. Оба были в годах, единственное отличие между этими стариками было в том, что один был лыс, а голову второго покрывали редкие седые волоски. - Какого хуя ты мне старперов приволок? - Разъярился Бешеный:

- Молодых мне надо! Понял? Зуй, не отвечая, ввалился в каморку, таща за собой стариков. Его не было около минуты, пока дверь не раскрылась и на пороге возникли двое парней. Один угрюмо посмотрел на Говоркова и басом прогудел:

- Чего за наезды? Савелий напряг шею, и исподлобья оценивающе оглядел говорящего. - Пойдет... - Кто это пойдет? - Мужик сделал шаг вперед, угрожающе сжав огромные кулаки. - Работа есть. - Не меняя позы проговорил Савелий. Мужик резко разжал кулачищи и на его лице появилась широкая простодушная улыбка:

- А то Зуй мне сказал, что кто-то пришел ко мне на разборки... А ты работа! Работа - это хорошо!.. Я сильный! Хошь подкову разогну?

- Кончай хвалиться, Деревня! - Показался из-за его спины Зуй, - Для его работы сила не нужна. - Отвали! - Рыкнул Деревня, схватив Зуя за голову и отбросив вглубь помещения, - Я сам говорить буду!

- Мне нужны трое. Зуй тоже. - Да я один за троих могу! - Потряс перед собой руками мужик. - Я сказал - трое! - Холодно повторил Бешеный и Деревня сдался, пожав широкими плечами. - А женский пол тебе как? Иль брезгуешь? Протиснувшись между бомжей, к Савелию направилась та самая баба, которая глазела на него:

- Я дешево возьму! Дешевле, чем эти обалдуи. А, красавчик? Ну, давай, решайся! С каждым словом женщина подходила все ближе, пока не оказалось лицом к лицу с Бешеным. Но же равнодушно смотрел, как она подходит, но, когда бомжиха потянулась к нему своей заскорузлой рукой, Савелий не вытерпел. Он резко оттолкнул женщину, она оступилась и упала затылком на крупную щебенку. Раздался тихий хруст, бродяжка дернулась всем телом и затихла. Из уголка её рта показался тоненький кровавый язычок. - Пойдем! Резко приказал Говорков. - Куда? - Бухнул Деревня. - В подвал к Стопарю. Вперед! Зуй, Деревня и ещё один мужик, имя которого так никто и не сказал, вышли с чердака и направились в подвал на НовоБасманной. Бешеный шествовал в десятке метров за ними. Бомж Коля, которого Тихон попросил вывесить сигнал, наконец понял, что это надо бы сделать. Он сорвал с неподвижного тела Любки кусок её тряпья, привязал к валявшейся палке и выставил условный сигнал в окошко. Добравшись до жилища Стопаря, бомжи зажгли свет и через пару минут к ним присоединился Бешеный. Он извлек для каждого по бутылке водки "Распутин". Мужики сидели на лежанках, Савелий же, опасаясь измараться, стоял, возвышаясь над ними.