В нескольких словах Савелий рассказал о существе дела, приврав, что работает на органы федеральной разведки. Распределил между бродягами станции метро и условился о времени и месте встречи. - Если кто опоздает или будет в дугаря - собственноручно шею сверну!
Деревня на эти слова презрительно фыркнул. Говорков решил, что для увеличения авторитета неплохо было бы проучить немытую деревенщину. Но мужик вовремя осознал опасность и примирительно пробурчал:
- Мы ж, это, сознательные, хоть и живем как свиньи в болоте... Бродяги громко расхохотались, а когда смех угомонился, Бешеный вдруг понял, что в проеме, ведущем в соседнее помещение кто-то стоит.
XXX. БОЙ С БЕШЕНЫМ.
Теперь действовать следовало в наивысшей степени аккуратно. Поднявшись к чердачной двери, Тихон прильнул к одной из щелей. Помещение чердака было пусто. Медленно, чтобы не скрипнули петли, Коростылев открыл дверь и, осторожно ступая по гравию, направился к бомжатнику. Так, крадучись, он преодолел большую часть пути, когда наткнулся на лежащее тело. Любка лежала, спокойно распластавшись на камнях. В первый момент Шрам подумал, что она спит, но потом взгляд заметил темную полоску, тянущуюся из уголка женского рта. Еще не успевшую свернуться струйку крови. Нагнувшись, Тихон прикоснулся к её шее. Тело женщины уже остывало, но было пока ещё довольно теплым. Теперь уже не таясь, Бешеный вряд ли остался бы поблизости трупа, Коростылев быстро прошел к бомжатнику и распахнул дверь. Там опять пили.
Шрам как раз застал момент, когда его осведомитель Коля, поднес к губам бутылку "Пшеничной".
Увидев Тихона, бомж чуть не поперхнулся, но сделал-таки несколько глотков и, передав водку соседу, пошатываясь направился к Коростылеву. Кто ее? - Спросил Тихон, кивком указав на мертвое тело. - А-а-а, - Коля поморщился, - Мы её ночью унесем... - Я спросил "кто"?! - Стальным голосом проговорил Шрам. - Да Бешеный! Кто же еще?
- Как это произошло? И где он теперь?
- Как? Да просто... - Глаза бомжа постоянно находились в движении, но на Тихона он старался не смотреть:
- Пришел этот хмырь. Стал народ собирать, а Любка возьми да и привяжись, я, грит, чем мужиков хуже? А Бешеный её как толкнет!.. Она и грохнулась.
Мы её ночью куда-нибудь вынесем. Пусть менты находят... - Куда пошел Бешеный? - Грозно повторил свой вопрос Коростылев.
Коля вздохнул, и Шрам наконец поймал взгляд голубых глаз. - Они к Стопарю в подвал направлялись... Не отвечая, Тихон повернулся и почти побежал к выходу. - Стой! - Закричал ему вслед бродяга:
- Там вход в атомку! Там лабиринт! Заблудишься! Но Шрам уже хлопнул дверью, и его шаги загромыхали по лестнице. Коля пожал плечами и вернулся к бомжам. Преодолев всю дорогу до подвала Стопаря быстрым шагом, перед входом в подъезд Коростылев остановился. Минуты ему хватило чтобы выровнять дыхание и обрести боевой настрой. После этого, сняв пистолет с предохранителя, на расслабленных ногах, Тихон начал спускаться в темноту.
Теперь у него в кармане был и фонарик, но свет мог выдать приближение чужака, и Коростылев не стал его пока зажигать. Оказавшись в подвальном коридоре, Шрам сразу уловил невнятные голоса, слышавшиеся откуда-то справа. Через несколько шагов, после поворота, впереди замаячили отблески света. Бесшумно прокравшись к его источнику, Коростылев стал свидетелем сцены вербовки.
Бешеный расхаживал по небольшому свободному пятачку, а вокруг него сидели трое бомжей и слушали пургу, которую нес бандит. Тихон с удивлением узнал, что Говорков оказывается работает на Российскую разведку, и эти бомжи должны доставить его связным ценные посылки. После инструктажа один из бродяг, дородный почти квадратный мужик, сказал, очевидно, что-то смешное, и остальные бомжи громко расхохотались. Этим моментом и воспользовался Коростылев, чтобы выйти на свет и, держа руку с пистолетом за спиной, встать в проеме позади Бешеного. Тот почти сразу обнаружил чужое присутствие и медленно повернулся. Узнав Тихона, Савелий не удивился:
- А я все гадал, когда ты появишься?.. - Спокойно сказал Говорков.
Шрам не отвечал, исподлобья разглядывая Бешеного. - Что с моими сотрудниками? - Не меняя интонации продолжил нацист. - Убил?
- Не знаю... Не проверял. - Отозвался Тихон, понимая, что Говорков пытается заговорить его. - Некогда было... А вот Клавку твою точно пришил... Эта новость никак не отразилась на лице бандита:
- И что теперь ты собираешься делать? Шрам равнодушно пожал плечами:
- А чего с такими девками, как ты, делать? Вздрючу и на солнышко!
Бешеный побледнел и сделал шаг к Тихону:
- Ты мне за гнилой базар сейчас ответишь!
- Пидорасу отвечать? - Рассмеялся Коростылев. Он специально взял такой наглый и развязный тон разговора, откровенно играя на публику, в лице ошалевших бомжей. Расчет был прост, если бродяги поверили бандиту, то после таких наездов его авторитет стремительно упадет. И Тихон ехидно продолжил:
- Или забыл как в девичнике парился? Засвети-ка правую ручонку! Что у тебя там?
Сжав кулаки, Савелий сделал ещё один шаг по направлению к обидчику, но тут взгляд его упал на холодно блеснувший в руке Тихона пистолет, и он замер на месте. Бомжи, недоумевая, наблюдали за этой сценой. Наконец, один из зрителей, тот самый квадратный мужик, подозрительно косясь на оружие, пробасил:
- А ты сам-то кто будешь?
- Я - майор ФСБ. - Просто ответил Коростылев. - Врет, скотина! Визгливо крикнул Говорков, и все взгляды обратились к нему:
- Эта сука - чеченский террорист! Бомжи переглянулись, и Зуй вдруг спросил, обращаясь непонятно к кому:
- А чего он про пидоров гонит?.. - Понты! - Сквозь зубы прошипел Бешеный. - Мужики, - Ухмыльнулся Зуй, - А он чего-то на себя принимает?
Подозрительно как-то, мать его!.. Может, по натуре, вину за собой чует?.. - Заглохни, чертила, не твои это разборки! - Огрызнулся Савелий и попытался незаметно отступить. За ним был проход в соседнюю комнату, или коридор. Свет туда не достигал, и Бешеный уже давно принял решение смываться. Только под дулом пистолета это сделать было непросто. - Ну почему же? - Возразил Коростылев, не переставая держать националиста на прицеле:
- Мужикам интересно, что у тебя с дуплом. Велика ли там капуста?
Такого оскорбления Бешеный стерпеть уже не смог. Он, позабыв про планы отступления, ринулся на Тихона. Тот не хотел стрелять, замешкался, и нога Савелия выбила пистолет из руки. Оружие пролетело в угол комнаты и зарылось в грязное тряпье. Теперь враги стояли друг напротив друга, пожирая противника глазами.
Первым начал атаку Бешеный. Он подпрыгнул и в развороте хотел достать ступней голову Тихона. Но ботинок просвистел мимо. Шрам присел, и Говорков, повернувшись вокруг себя, приземлился на ноги. Этим моментом и воспользовался Коростылев, он без лишней показухи, сделал скользящий шаг к противнику и, словно исполняя танцевальное па, крутанулся вокруг себя, достав локтем солнечное сплетение Бешеного. Того отбросило на метр, но, не взирая на боль, Савелий немедленно принял боевую стойку и контратаковал.
Несколько боксерских ударов просвистели мимо головы Тихона, и лишь один пришелся вскользь по скуле. Говорков наступал, тесня уворачивающегося Коростылева к стене. Шрам уже много раз мог бы достать противника, но всякий раз останавливал себя, постоянно помня о том, что не должен ничего поломать своему врагу, взяв его живым и, по возможности, невредимым.
В один из моментов боя, Бешеный нанес прямой удар в пах Коростылеву. Тот не обратил на это никакого внимания, а голень Говоркова напоролась, как ему показалось, на острую кость. Савелий отпрыгнул, изумленно глядя на соперника. Тихон, опустив руки, медленно приближался. - Может сдашься? Предложил Шрам. - Вот уж хуй! - Бешеный плюнул в лицо Коростылеву и, развернувшись, опрометью кинулся в темный проход.
XXXI. В ПОДЗЕМЕЛЬИ.
Тихон ринулся было за Бешеным, но его остановил сочный бас бомжа:
- А волыну ты нам оставляешь? Выругавшись про себя, Коростылев вернулся.
Расшвыряв ногами тряпье, он нашел свой пистолет Его рукоятка оказалась измазана какой-то липкой зловонной дрянью. Чертыхаясь, Шрам обтер металлические поверхности одной из тряпок, но полужидкая масса забилась между насечками на рукояти, и извлечь её оттуда не было никакой возможности. - Эй, майор, держи.
Тихон обернулся на голос квадратного бомжа. Тот протягивал ему остатки водки:
- Смой говно-то... Пока Коростылев обмывал пистолет, бродяга стоял рядом.
То ли Шрам уже принюхался к вони, издаваемой этими людьми, то ли этот экземпляр был чище, но запаха от него Тихон не чувствовал. - Так он точно пидором был? - Спросил вдруг бомж. - Точно... - То-то я смотрю, повадки у него странные... Вроде блатной, а страх в глазах остался... - Рокотал мужик:
- Ты, майор не боись, он далеко не уйдет. Тупик там... Есть, правда одна щель. Она в катакомбы ведет, да не найдет он её в потемках. Да и заблудится, коль полезет... Оружие, насколько возможно в таких условиях, очистилось. Шрам проверил обойму, загнал один патрон в ствол и решительно направился за Бешеным. За собой он тут же услышал чьи-то шаги. - Меня Деревней кличут. - Прозвучал в полуметре от Коростылева бас бродяги. Силуэт его могучего тела выделялся не фоне слабоосвещенного проема. - Тут скоро поворот будет... - Не ходил бы ты со мной... - Попытался отправить Деревню назад Тихон, но тот лишь издал короткий смешок. - Не, майор, ты без меня заплутаешь. Да и пособлю, ежели чего. Под землей одному не шибко... Они быстро шли по бетонному полу. Вскоре, за поворотом, о котором предупреждал Деревня, наступил полнейший мрак, и Коростылев вынужден был включить фонарик. Тот давал узконаправленный пучок света, и в нем танцевали поднятые Бешеным пылинки. В световом эллипсе виднелись свежие следы. Шрам посветил вперед. Тоннель, по одной стороне которого изредка попадались монолитные железные двери, тянулся на сколько хватало слабого луча. - Тут двери все заперты. - Сообщил бомж:
- А идет этот подвал на километр, или дальше. Тихон прибавил шагу. Он выключил фонарь, лишь через каждые десять-пятнадцать шагов включая его, чтобы убедиться в том, что Бешеный здесь пробегал. Деревня бесшумно трусил в паре шагов позади Коростылева. Вдруг, при очередной вспышке света, следы исчезли. Шрам резко остановился, внимательно осмотрел непотревоженный слой пыли. Медленно пошел назад. Через пять метров по правую руку показалась распахнутая дверь. След вел именно туда. По отпечаткам было видно, что Говорков здесь останавливался, топтался, а потом свернул. - В катакомбы пошел. - Вздохнул Деревня. Тихон кивнул и отправился по следу. Ход, незаметно, но верно, шел под уклон. Вскоре стала меняться сама атмосфера. И без того затхлый воздух теперь стал наполнен испарениями. Под ногами захлюпала грязь.
После очередного включения фонарика вдруг раздался грохот. Через мгновение Коростылев понял, что это выстрел. Он немедленно отжал кнопку фонаря и в полной темноте плюхнулся на пол, тоже наугад послав заряд в темноту. Там, впереди зашлепали быстрые шаги. Бешеный убегал. - Стой! Закричал Тихон, и его голос отражаясь от стен прокатился по ходу. Вскочив, Шрам помчался вперед. За ним бухали шаги Деревни.
Вдруг впереди раздался нечленораздельный возглас, и послышался шлепок о воду. - В ручей угодил. - Тяжело дыша откомментировал бомж. Фонарь высветил щель, за которой виднелась полоска воды. С одной стороны от заключенного в трубу ручья шло бетонное возвышение, покрытое слоем какого-то мусора, но вполне пригодное для перемещения. Осторожно заглянув в подземное русло, Тихон услышал слева, снизу по току воды, отчаянное барахтанье. Течение оказалось на удивление быстрым и сносило Бешеного. Выйдя на приступку и чуть не поскользнувшись на шмыгнувшей прямо под ноги крысе, Коростылев как мог быстро побежал вдогонку отчаянным крикам Савелия. Деревня неотвязно следовал за ним. Перемещаться приходилось согнувшись. Какие-то мокрые тряпки постоянно били по лицу. Периодически включая свет, Тихон понял, что это корни каких- то растений, проросшие на несколько метров и пробившие бетонную трубу.
Постоянно оскальзываясь, под истошный писк хвостатых хозяев подземелий и слышащиеся далеко впереди вопли Говоркова, Коростылев и бомж пробирались вперед. Вдруг вопли стихли. Оборвался и плеск. - Выбрался. - Шепнул Деревня. Но Тихон и сам сообразил, что означает прекращение звуков. Неясным было только одно, ждет ли Бешеный за каким-нибудь поворотом, или мчится вперед, стремясь оторваться от погони?
Теперь, несмотря на риск засады, приходилось пользоваться фонариком почти весь путь. Через сотню шагов, Коростылев обнаружил место, где Бешеный вскарабкался на узкий берег. Посреди протока застряло невесть как попавшее сюда дерево. От него начинались мокрая полоса, оставленная Говорковым.
Остановившись, Тихон напряг слух. Ему показалось, что невдалеке он слышит шаги. Слабый свет фонарика не мог осветить пространство дальше, чем на пару метров, но и этого хватило, чтобы Шрам увидел, что впереди новый плавный изгиб трубы.
Сделав несколько шагов, Коростылев оступился. И плыть бы ему в мутных подземных водах, если бы не Деревня. Бомж кинулся вперед и удержал размахивающего руками Тихона, обхватив его своими огромными ручищами. Они продолжили преследование. Вскоре показалось ответвление: метрового диаметра труба, выходящая под прямым углом к ручью. Оттуда доносились шлепки по грязи. Из-за странной акустики Тихон не мог определить, далеко ли ушел Бешеный. Но новое направление погони было определено. Согнувшись в три погибели, Шрам засеменил за Говорковым. Следом пыхтел Деревня.
Внезапно они попали в небольшой круглый зал. Сверху виднелось несколько точек яркого света, проходивших сквозь отверстия канализационного люка. К нему шли ступеньки, но Бешеный отчего-то не воспользовался выходом на белый свет, продолжая путь по подземелью. - Ну, Карась! Возьми меня! После тишины громкий голос Топрокова, усиленный многократным эхом рубанул по ушам. - Близко, сволочь... - Пробормотал Тихон, бросаясь на звук. Но не успел пройти он и пяти шагов, как впереди него что- то шлепнулось в грязь и часто зачмокала глина под ногами убегающего.
Коростылев резко подался назад, но сразу за ним топал Деревня. Сбив того с ног, Тихон свалился в жидкую грязь. Бомж упал сверху.
В этот момент раздался взрыв. От нестерпимого грохота заложило уши, волна обжигающего воздуха пополам с кипящей глиной м осколками металла подхватила преследователей и бросила на стену трубы. Одновременно резанула по глазам внезапная вспышка красного света. Все что случилось после взрыва Тихон помнил плохо. Остались воспоминания лишь о нескольких самых ярких картинах.
Вот медленно-медленно выворачиваются внутрь трубы куски бетона, и через образовавшиеся щели начинает комками падать глина. Вот Тихон тащит неподвижного Деревню. Вот он обессилено лежит, чувствуя под собой мокрую податливость земли. Вот он карабкается по ступенькам и пытается вытолкнуть тяжеленную крышку люка. А вот над ним склонились какие-то люди, и лишь после этого Тихон позволяет себе расслабиться и потерять сознание.
XXXII. БЕШЕНЫЙ ПОД ЗЕМЛЕЙ.
Бой протекал на редкость странно. Удары Бешеного вроде бы достигали цели, ненавистного Карася, но непонятное дело, они как бы вязли в его теле, словно Савелий попадал кулаками не в человека, а в гигантский комок теста.
Говорков буквально месил тело Тихона, а тот лишь усмехался, изредка контратакуя. Но самое поразительное ощущение Бешеный получил, когда в ходе очередного нападения ударил противника в пах. Обычно после такого попадания любой нормальный человек, пусть и обладатель какого-либо пояса или дана, немедленно хватался за пораженное место и падал как куль с песком. Тут же Карась не только безразлично выдержал удар, но и попытался захватить голень Бешеного так, что тому пришлось выдергивать ногу из паха Тихона, словно она угодила в вязкую глину.
Бой после этого прекратился сам собой. Ошеломленный Бешеный, как сквозь вату, услышал предложение сдаться. Это, да ещё и после напоминания о самом омерзительном этапе собственной жизни, перед самыми презираемыми Говорковым людьми, переполнило его границы терпения. Он не смог вытерпеть такого позора и, выкрикнув что-то оскорбительное, ринулся в темноту.
Савелий ожидал услышать за собой топот погони, но, по непонятной причине, шагов слышно не было. Бешеный, выставив одну руку вперед, а второй касаясь стены, мчался вперед. Под ногами изредка что-то хрустело, пару раз он наступал на что-то живое, пронзительно пищащее от такого неласкового обращения и пытающееся схватить обидчика острыми зубами, но крысам на дегустацию доставалась лишь брючная ткань, а Говорков, не обращая внимания на гнусных животных, бежал и бежал в темноту. Он ощущал своей правой рукой, что проносится мимо множества закрытых дверей. Останавливаться и пытаться открыть хотя бы одну из них у Савелия не было ни малейшего желания. Он хотел лишь поскорее убежать от Карася, а там есть множество мест, где можно скрыться до решающего дня. Вдруг рука провалилась в пустоту. Бешеный остановился, послушал. Где-то далеко стучали шаги.
Зажигалка дала тусклый язычок пламени, в свете которого Говорков увидел ход, уводящий в сторону от тоннеля, которым он бежал. Савелий не видел, куда он ведет, но направился туда. Оказалось, что его путь ведет под уклон. Стало сыро. Под ногами зачмокала грязь. Идти стало сложнее. К ботинкам Говоркова прилипали невидимые комья земли, десятикратно утяжеляли ноги, Савелий уже не бежал, а брел, надеясь, что преследователь не заметит коридора, которым он пошел. Но тут сзади мелькнула вспышка света. Гораздо ближе, чем мог предполагать Бешеный. Он выхватил пистолет и пальнул в нагоняющего Карася. В ответ тоже раздался выстрел. Савелий опрометью ринулся вперед и, протиснувшись в щель, преграждавшую путь, безрассудно шагнул вперед. Покрытые глиной ботинки скользнули, и Говорков рухнул вперед. Он думал, что упадет на твердую поверхность и вовремя сгруппировался, стараясь повернуться в падении на бок. Это обстоятельство и не позволило ему захлебнуться в первый же момент.
Говорков упал в воду. Подземный ручей обжег холодом. Течение подхватило Бешеного и повлекло, не давая возможности зацепиться за что либо. Савелий, позабыв о преследователе, заорал благим матом. Он матерился, отплевываясь от воды, костеря поток, который крутил его как щепку.
Дно было неглубоким, но потрясающе скользким. Несколько раз Савелий пытался встать на ноги, но движение воды всякий раз сбивало его и тащило дальше. Наконец на пути воды возникла какая-то преграда. Бешеный не стал разбираться что это, он уцепился за торчащие сучья и вылез на узкий берег.
Дрожа от холода, он заспешил вперед. В ботинках хлюпало, мокрая одежда прилипала к коже, ноги скользили, но Говорков метр за метром продвигался вперед.
Вскоре он обнаружил ответвление. Узкую трубу, которая позволяла идти только согнувшись. Говорков устремился туда. Через несколько десятков шагов показалось странное помещение. Там был свет. Глаза Савелия уже привыкли к практически абсолютной темноте, которую не могли рассеять изредка попадающиеся гнилушки да пятна светящейся плесени. Здесь же, по подземным меркам, стоял светлый день. Оглядевшись, Бешеный понял, что это канализационный колодец. Вверх уходили ржавые скобы-ступеньки, которые заканчивались под чугунной крышкой с несколькими дырками. Увидев выход наружу, Савелий вдруг почувствовал, что устал. Он решил покончить с Карасем. В кармане у Бешеного была граната, в народе называемая "лимонкой". Затаившись в трубе, уходящей в сторону от реки, так, чтобы видеть, когда под люком появится Карась, Говорков приготовился к гранатометанию.
Вскоре появился Карась. Савелий четко видел его в рассеянном свете. Но рядом с Тихоном был ещё один человек. Пришла пора расквитаться за все.
Бешеный выкрикнул:
- Эй, Карась! Возьми меня!
Как и рассчитывал Говорков, Тихон немедленно бросился на звук голоса. К нему под ноги полетела граната, а сам Бешеный, насколько позволяла тесная труба, помчался прочь. Прогрохотал взрыв. Воздушная волна подняла Савелия и, пронеся по воздуху несколько метров, швырнула в грязь. Она смягчила падение, но в ушах слышался яростный звон. Обернувшись, Бешеный ничего не увидел. Очевидно, труба не выдержала, и теперь Карась покоится нашпигованный металлическими осколками и погребенный под тоннами земли.
Савелий звонко расхохотался, празднуя победу. Но теперь предстояло выбраться из этой канализации. Особо не торопясь, Говорков побрел вперед, ощупывая руками стены трубы. Но она тянулась и тянулась, а люков больше не попадалось. Вскоре Бешеный вышел на развилку. Не долго думая, он выбрал правый проход и устремился туда. Через несколько десятков шагов Савелий ощутил на лице легкий ветерок. Он пошел быстрее и вскоре вышел в очередной зал. Посветив себе, он увидел, что из помещения расходятся несколько труб, однако, вверх по стене вели железные скобы. Измазав руки в ржавчине, Бешеный поднялся и очутился на небольшой площадке, огороженной металлическими перилами. Здесь казалось что до обитаемого мира уже близко.
На площадку вела дверь. Говорков дернул за ручку. Дверь подалась на него, заскрипела, и её заклинило. Сплюнув, Савелий изо всех сил потянул её на себя, и вскоре щель оказалось достаточной ширины, чтобы в неё пролез человек. Теперь Бешеный шел по сводчатому коридору. Его стены были сплошь покрыты странными блестящими натеками, скользкими и колючими одновременно.
Воздух был влажен, постоянно слышались звуки множества падающих капель.
Шлепая по воде, постоянно спотыкаясь о неровности пола, Савелий упорно продолжал идти. Он давно понял, что заблудился. Но выхода, кроме как продолжение путешествия, у него не было.
Газа в прозрачном корпусе зажигалки становилось все меньше и Говорков решил экономить его насколько это возможно.
Вскоре Бешеный уперся в стену. Тупик. Повернув назад, он теперь не отрывал пальцев от стены, несмотря на то, что там постоянно попадались какие-то острые камни. Вскоре он нашел проем.
Следующий коридор, в который попал Говорков был более современным. На потолке осталась электропроводка, но лампочки, хотя и были с виду целы, гореть не хотели. Блуждая в темноте, Бешеный давно потерял и счет времени (электронные часы после купания не работали), и направление, куда надо двигаться. Он шел наугад, оскальзываясь, падая и снова тупо поднимаясь.
Вскоре послышался странный шум. Говоркову показалось, что поблизости кто-то заворчал как собака. Внезапно с воем на Бешеного из темноты выпрыгнуло какое-то крупное существо и едва не вцепилось Говоркову в глотку, не отпрянь тот в последнюю секунду. Челюсти клацнули в миллиметрах от носа Савелия, и он почувствовал зловонное дыхание зверя. Две когтистые лапы царапали грудь. Действуя на полном автомате, Бешеный одной рукой сразу схватил зверя за горло, а во второй, как бы сам собой, появился пистолет. Прогрохотал выстрел. Существо оглушительно завизжало, и Савелий почувствовал, что оно заваливается на бок. Через несколько минут, или часов, Бешеный опять услышал шум. Что-то металлически грохотало на пределе слышимости. Он побрел на звук. Он достаточно регулярно повторялся, и Говорков упорно продвигался к нему. Вскоре путь ему преградила дверь, сквозь щель по периметру которой пробивались лучи света. С помощью зажигалки осмотрев петли, Савелий понял, что она раскрывается от него и пнул металл двери. Она не поддалась. Тогда Бешеный отошел на пару шагов и с разбега прыгнул на последнюю преграду. Под его тяжестью железный лист двери распахнулся, и Савелий полетел вниз. Ему повезло, он приземлился на руки. Ободрав с них остатки целой кожи.
Встав, Бешеный осмотрелся. Вперед и назад по тоннелю тянулись рельсы.
Горели яркие ртутные лампы. Бело-голубой свет ослеплял.
Вдруг сзади послышался надвигающийся грохот. Говорков щурясь осмотрелся, Из глубины тоннеля на него надвигались три горящих глаза метропоезда.
XXXIII. ЗЕКОВСКИЕ УНИВЕРСИТЕТЫ.
Если первые месяцы отсидки Коростылев провел в достаточно подавленном состоянии духа, постепенно, на собственной шкуре, а не по секретным докладам, изучая жизнь зековской колонии, то теперь, когда ему осталось меньше двадцати дней, настроение у Тихона практически все время было приподнятым. Со стороны, другим зекам, казалось, что эта радость связана с предстоящим откидоном. Но, на самом деле, все было несколько сложнее. Хотя основное задание, узнать где Брыль спрятал меха, так и не было пока выполнено, но все шло именно к тому, что Брулев расколется. Коростылев не торопил осторожного зека, понимая, что любой нажим может порвать те слабые узы доверия, которые возникли между Тихоном и матерым бандюгой.
Они теперь каждый день чифирили на пару, не подпуская никого к своей маленькой компании. Брыль говорил достаточно мало, да и то все о том, как он раньше жил на воле. При этом он безбожно врал, описывая свои похождения. Коростылев читал его дело, досье и примерно представлял себе основные жизненные этапы Брылева. Виктор Иннокентьевич тележил, травил байки, настолько умело, что Тихон лишь пару раз мог бы поймать его на нестыковках. Но он, конечно, этого не делал. Хотя при такой бурной фантазии оставалась возможность, что та информация, которую он даст Коростылеву окажется полной липой.
Бригадир Романыч удивлялся, глядя на такой странный альянс, но помалкивал, ведь норму они постоянно перевыполняли. Он даже регулярно, без просьб и подмазывания со стороны Коростылева, оставлял его на вторую смену. С каждым днем занятий росло мастерство нового адепта Вин-Дао-Ян. Лу Фу гонял Тихона безбожно, заставляя выполнять замысловатые и, порой казалось, бессмысленные упражнения до полного изнеможения, а потом ещё чуть-чуть.
Сам Китаец, пока Тихон отжимался или приседал, как приказывал учитель "на толщину волоса" за минуту, что-то строчил в тетрадке, не забывая при этом строго приглядывать за учеником.
После месяца тренировок Коростылев начал настолько хорошо чувствовать все свои мышцы, что мог по заказу напрячь любую из них. Движения его стали плавными, изменилось и само мировосприятие. Если раньше, когда Коростылев видел несправедливость, все внутри у него бурлило, и он досадовал на себя, что его положение не позволяет ввязываться в драку, то теперь отношение к насилию стало иным. Тихон понял, что напрямую, кулаками, справедливость не восстановить, Всегда останется обиженный. И неминуемо отмщение. Сейчас же, когда старый китаец вложил ему в руки такое мощнейшее оружие, он заодно, пытался научить Коростылева пользоваться им. - Боец Вин-Дао-Ян, - Не уставал повторять Лу Фу, - никогда не показывает свое мастерство без дела. Мало того, даже в бою не всегда дозволено пользоваться этими приемами!
- Но почему не использовать все это на полную катушку? - Не понимал Коростылев. А Китаец доходчиво объяснял:
- Потому что показывая силу - ты становишься слабее. В конце концов Коростылев добился от Лу Фу более конкретного ответа. - Во первых, - Смотря на Тихона как на младенца, начал тогда мастер, - Если противник знает как ты силен - он может набрать столько человек, что ты с ними не справишься. Второе. Наш Путь называется Путем Вечно Юного воина. Он сберегает и накапливает первоначальную Ци, универсальную энергию жизни. Спокойствие, бесстрастность, но готовность в любой момент отразить нападение и не принимать за нападение присутствие агрессивного человека, которому до тебя нет дела, все это сохраняет первоначальную Ци. В бою же - она уходит. Набирать же первоначальную Ци в бою - удел или великих Учителей, или безнравственных личностей. Ибо Учитель берет только то, что испускает его противник, а второй - высасывает её непосредственно из врага, усугубляя тем самым свою карму. Третье. Ты не веришь в Демонов, и этот аргумент может показаться тебе просто смешным, но рано или поздно ты убедишься в его истинности. Первоначальная Ци, когда она разбазаривается направо и налево, приводя, кстати, к преждевременной старости, привлекает множество Демонов. Они её едят. А потом требуют еще, постоянно ставя тебя в ситуации, где ты вынужден драться и расходовать драгоценные запасы.
После такой тирады Лу Фу несколько дней не отвечал вообще ни на какие вопросы Коростылева. Все эти дни Тихон недвижимо стоял, мысленно поднимая и опуская руки и ноги, напрягая всевозможные мышцы и их группы только в своем воображении.
Потом Китаец, очевидно отметив какой-то прогресс в этом странном занятии, заставил Тихона заново проделывать все ката, представляя при этом, что его воображаемые части тела идут на несколько сантиметров впереди реальных.
Лишь после этого Лу Фу счел, что Коростылев созрел для спарринга. Первый бой Тихон продержался около двух секунд. После ритуальных поклонов старик моментально опрокинул Коростылева на землю и сжал ему горло так, что тот судорожно забил ладонью по полу, прося пощады. Затем дело пошло лучше.
Тихон быстро учился и вскоре мог выстоять против Лу Фу несколько минут. Но любая тренировочная схватка неминуемо завершалась поражением ученика. - Знаешь, в чем твои основные ошибки? - Улыбаясь спросил Китаец, помогая Тихону подняться после очередного проигрыша:
- Ты продолжаешь думать. Это раз. И два - ты слишком серьезно относишься к борьбе. - Но ведь по-настоящему я могу потерять жизнь... Попытался возразить Коростылев. - Не бойся этого. Любая схватка - это партия в шашки. Какая разница, продуешь ты её или нет. Главное - участие в турнире!
- Но смерть!.. - Всего лишь переход от одних правил игры к другим... Перебил Китаец. - Запомни!
Кроме того, если в тебе достаточно Ци, то даже если тебе переломают все кости - они срастутся. Но пока до этого очень далеко. И тебе надо сейчас набирать эту энергию. В один из дней Лу Фу заставил Тихона облазить все помещение склада, в котором проходили тренировки, и законопатить все щели.
После того, как эта работа была выполнена, Китаец сказал:
- Сегодня мы поговорим о нефритовом пестике, который в этой стране называется странным словом "хуй". Тихон помнил о невероятной устойчивости этого органа у старого мастера и долго ждал, когда же обучение дойдет и до этого предмета. - Сперва о воздержании. Многие считают, что для адепта Пути изливать семя - значит растрачивать энергию. Это чушь. В молодости избытки спермы изливаются сами. Если бы это не было необходимо, такой процесс просто бы не происходил. Все должно обновляться. Ци должна не только накапливаться, она должна постоянно обновляться, ведь иначе она перестала бы быть Ци!
Но так же вредна и другая крайность. Излишне частое излитие спермы.
Поэтому - не отказывайся от удовольствия, но и не давай удовольствию сделать тебя своим рабом... Следующие несколько часов пролетели так стремительно, что Тихон и Лу Фу едва не опоздали на вечерний съем с промзоны. Для начала Китаец рассказал короткую притчу:
- У Великого Учителя Ву, основателя школы Вин-Дао-Ян, было несколько учеников. Одного из них, который впоследствии стал Великим Мастером, звали Сунь. Он быстро добился поразительных успехов на пути воина Вин-Дао-Ян, чем нажил себе немало ненавистников из числа зрелых адептов других школ.
Однажды, когда Сунь возвращался с очередной тренировки, на него напали люди в масках. Сунь сражался как лев, положил немало нападавших, но они накинули на него сеть и повалили.
Затем Суня крепко связали и, лишив его нефритового стержня, оставили на произвол судьбы. Но Сунь остался жив. Он остановил кровь, развязал веревки и на несколько лет удалился в горы.
Вернувшись, он отомстил обидчикам. Каждого из них нашли мертвым с выражением неописуемого ужаса на лице. И у всех в теле было странное отверстие, из которого текла не только кровь, но и сперма.
Вскоре Сунь женился, основал свою школу Вин-Дао-Ян. У него было восемь детей и десятки учеников. Единственное, чего у него не было, так это отрубленного нефритового стержня. Но этого никто не замечал.
Эта притча, - Закончил повествование Лу Фу, - Говорит о том, что важно не тело, а дух, который находится в этом теле. Ци. И тогда отсутствие какой-то части тела не будет замечено. Я слышал легенды о безруких бойцах, которые ударами своих кулаков обращали в бегство сотни врагов. Я слышал о безногих, которые ходили быстрее своих непокалеченых друзей. Я видел могилу человека, которому отрубили голову, и он после этого жил ещё пятьдесят лет.
Но хватит развлекаться! И Китаец начал посвящать Тихона в тайные методы тренировки члена.
XXXIV. МАЛЯВА.
До освобождения Тихону оставалось всего два дня и три ночи. Его голову покрывал уже приличной длины ежик волос. К Коростылеву уже много раз подходили зеки из отряда с просьбами переправить на волю какое-либо сообщение, но пока что тот единственный, ради которого Тихон и пошел на это испытание, никаких действий в этом направлении не предпринимал.
Многие зеки за несколько дней до откидона добазаривались с бугром и прохлаждались в секции, устраивая чифирные попойки, и уходили на волю осоловевшие, с красными от бессонницы и перевозбуждения глазами.
Коростылев на работу ходил. Он не хотел упускать самых последних часов тренировок с непредсказуемым Лу Фу. В этот день Тихон как обычно на первом же перекуре заварил с Брылем чихнарку. Виктор Иннокентьевич в последние дни был подавлен и с откровенной завистью смотрел на Коростылева.
Когда нифиля осели и заварка была разлита по хапчикам, Брулев начал разговор, которого так долго ждал Тихон. - Чо, Карась, скоро баб ебать будешь?
- Да уж не без того!.. - Везучий ты... - Брыль поморщился глотнув терпкий вяжущий чай. - Не успел сесть, как на волю... - Ну, - Недовольно протянул Тихон, - Год париться - это не сахар... - Тоже мне, год! Люди по четвертаку сидят! Это тяжко! На это возразить было нечего, и Коростылев лишь веско, с достоинством кивнул. - Чо на воле-то делать думаешь? - Как бы промежду прочим поинтересовался Брыль. - Работать пойду. - Равнодушно ответил Тихон всем видом показывая, что обратно на завод ему не особо и хочется. - А ежели не возьмут? Кому нужен преступник? Пущай и бывший? Наезжал Виктор. - Возьмут! - Неуверенно отстаивал свою точку зрения Коростылев, - Я ж токарь. Токари везде нужны. - Не, Карась. - Недоверчиво покачал головой Брыль, - Не возьмут. Я, вон, много отсидевших видал. Так они по первости, пока судимость не сняли, подметальщиками были. Или грузчиками. Был у меня знакомый инжо'нер. Что-то он там со своего КБ попятил. Тоже, вот, год отмахал, так он после отсидки только в кочегары и смог устроиться. Спился потом, на бича стал похож. А потом мотор отказал и кранты!
- М-м-м!.. - Коростылев сочувственно закивал, не веря при этом ни одному слову Виктора. - Да, - Продолжал Брулев, - Вот и тебя такое ждет... Если... Зек замолк, выжидая чего-то и пристально посмотрел на Коростылева. Тот обратился в слух. - Короче... - Вздохнул Виктор Иннокентьевич. - Есть у меня к тебе дело... Ты парень не глупый, видишь, что я тут мужичком живу. А бычить мне тут ещё о-го-го как много осталось. А мне эти ящики уже остоебенили!
Внезапно разъярившись, Брыль пнул стопу крышек, и она рассыпалась, перекрыв узкий проход между штабелями заготовок и готовой продукции. - Мы тут с тобой чаи гоняем, а знаешь какой кровью мне этот чай достается?
Не знаешь - и хорошо! Крепче спать будешь. А я ведь не молодой, чтоб весь срок на хозяина вкалывать... Мне тоже пожить хочется. По-человечески!
Понимаешь?
- Так все хотят. - Поддакнул Коростылев. - А вот возможности не у всякого есть... - Теперь слушай внимательно, - Не обратив внимания на реплику Тихона, продолжил Брулев:
- Есть у меня на воле один корешок. Незасвеченый. Найди его и передай, что Брыль в лагере загибается. И чтобы он тот товар, что я ему скинул, по-тихому раскидал. Как, сколько - его сложности, но чтоб грев мне шел регулярно!
- А мне с этого какой понт? - Встрял Коростылев. - Ну, Карась! Ты что, не хочешь помочь старому больному зеку?
- Так знаешь, сколько народа ко мне тут подъезжает с такими заходами?
- Догоняю... - Так сам же намекал, что по твоей наколке я устроиться смогу... - Неврубной, ты, Карась... Ежели ты к этому корешку с моей малявой прискачешь, он тебя в дело определит. Забашляет на первое время. Понял?!
- Теперь - да! - Обрадовано заулыбался Тихон. - Вечерком я ему записочку черкану. Скажу адресок и погоняло его. И смотри, чтоб менты на вахте не отшмонали!
- Да я уж заныкаю как положено!
- Вот и ладно.
Чай кончился, они покурили и продолжили стучать молотками. После смены Коростылев встретился с Китайцем. Предстояла очередная тренировка. Но Лу Фу не спешил начинать. Он усадил Тихона напротив себя, а сам начал пролистывать несколько тетрадок, которые исписал за время последнего месяца тренировок. Вскоре, закрыв последнюю страницу, он сложил их аккуратной стопкой и встал, показывая Коростылеву, что тот так же должен подняться. Внезапно старый мастер начал что-то быстро говорить на непонятном языке с обилием шипящих и неожиданно звонких звуков. После каждой фразы, молитвы, как догадался Тихон, Лу Фу медленно кланялся своему ученику, а Коростылев должен был повторять эти поклоны. Когда молитва кончилась, Китаец знаком показал Коростылеву, что тот должен стоять не шевелясь. После этого Лу Фу наложил ладони на голову Тихона и что-то негромко запел. Звуки эти почему-то вызывали в теле Коростылева странный зуд. Ему отчаянно захотелось расчесать всю кожу, но он сдерживался из последних сил. Вскоре зуд прошел и появилось новое ощущение. Тихон вдруг осознал свое тело, как неудобный костюм, ему захотелось выпорхнуть из него, но мешали ладони мастера, лежащие на голове. Потом тело испарилось вовсе.
Он открыл глаза и с удивлением обнаружил себя лежащим на полу. Над ним стоял Китаец и широко, во весь рот, улыбался. - Я дал тебе посвящение. Торжественно провозгласил старый мастер. - Теперь ты являешься Начинающим!
- А... - Попытался было задать вопрос Тихон, но Лу Фу махнул рукой, призывая к молчанию. - Здесь, - Старик взял в руки стопку тетрадей, Записано то, что я не успел тебе передать. Береги эти знания. Учись по ним. Не допускай, чтобы они попали в руки алчущих власти. И передай их тому, кого сочтешь достойным. Коростылев протянул руки и взял дар. Тетради словно обожгли его ладони. От обычной бумаги исходил непонятный жар.
Заметив замешательство ученика, Лу Фу усмехнулся:
- Это входит в тебя энергия знания. Не бойся её. А теперь пойдем отсюда. - Как же тренировка? - Опешил Коростылев. Китаец повернулся в дверях склада и тихо сказал:
- Теперь ты идешь сам. А я - должен отдохнуть. И Лу Фу исчез.
Не решаясь пока открывать тетради, Тихон проделал несколько старых комплексов упражнений. Когда пришла пора съема, он засунул тетради в сапоги. На шмоне их не нашли, и записи Китайца благополучно перекочевали в жилую секцию. А в отряде Тихона ждала новость: Бешеный выходит из ПКТ и собирается отомстить осужденному Карпову. Коростылев снисходительно улыбнулся, выслушав эту телегу. Теперь, после уроков Лу Фу, он чувствовал, что даже десяти Бешеным с ним не справиться.
Сема и Кирпич, собирая дань с мужиков и мухоморов, проходя мимо Тихона косились в его сторону и подхихикивали. Один раз Коростылев расслышал даже их злобное шипение:
- Ничего, на волю-то он не выйдет... Разве что в шизняк ломанется. Да и там его Бешеный достанет... Подошел Брыль, принес маляву, обычный конверт с письмом. Несколько раз, пока Коростылев не запомнил, повторил адрес, номер телефона и имя своего кореша. - Ты будь завтра осторожнее. Мало ли что Бешеный задумал. Он падла редкостная... - Предупредил Брыль. - В отмах пойду! - Невесело отшутился Тихон. - Ты мне живой на воле нужен, а не трупак твой... - Прошептал Виктор Иннокентьевич и ушел, не дожидаясь ответа.
После этого настроение у Коростылева испортилось. Да и Лу Фу лежал на своей шконке, закрыв глаза. Лишь мерно вздымающаяся грудь выдавала, что Китаец спит, игнорируя все, что происходит на свете.
XXXV. СМЕРТЬ КИТАЙЦА.
В свой последний день пребывания в зоне, Тихон все-таки устроил отходную.
Перед утренней сменой бригадир Романыч сам подошел к Коростылеву и сказал:
- В общем так, сейчас на работу не идешь. А как смена вернется - чтоб банки были уже запарены!
- Добазарились! - Рассмеялся Тихон. Романыч тоже улыбнулся и шепнул:
- От Бешеного держись подальше. - Главное, чтоб он держался подальше от меня. А сам я к нему не пойду... - Ладно, отдыхай! - Романыч хлопнул Коростылева по плечу и пошел прочь из секции. Савелия Говоркова привели из ПКТ в два часа ночи, в то самое время, когда было подписано его водворение туда. Шестерки обвесили его спальное место простынями, и получилось нечто наподобие балдахина, под которым и отсыпался Бешеный.
Ему был подогнан роскошный черный костюм, хромовые сапоги, пидорка самого модного фасона. Все это добро теперь стояло и висело на плечиках рядом со шконкой Говоркова, вызывая зависть у тех, кто не мог себе такого позволить. Пока Тихон бегал по соседним отрядам в поисках чая, Бешеный пробудился, и до вечера его никто не видел. В первую половину дня Коростылев поил чаем немногочисленные вторую и третью смены, оставив основные запасы на угощение остального отряда. Не забыл он оказать уважение и завхозу. Но тот пить не стал, сославшись на то, что уже перчифирил с утра, но кропаль взял и, отозвав Тихона в свою каптерку, выделил ему перепавшее от отрядника яблоко. Ушла вторая смена, вернулась первая и покатил пир горой. Добровольные помощники бегали туда-сюда с банками и кипятком. Каждый мужик в отряде считал своим долгом угоститься на халяву, даже те, кто за все пребывание Коростылева в зоне не перекинулся с ним и парой слов. Сам Тихон после третьего хапчика пить перестал, чувствуя, что подходят две границы выносливости организма.
Первая, как бы не сблевнуть, а вторая, как бы все же отоспаться. Некоторые зеки, зная, что срок их истекает ровно в полночь, когда наступает новое число, писали специальное заявление и освобождались в минуту первого.
Особенно это любили проделывать стукачи, которые опасались, как бы кто их не встретил за воротами.
Коростылева, напротив, обязаны были встретить. Тихон знал, что за ним придет специальная машина, на которой его коллеги повезут псевдозека прямиком в Москву. Отходной пир тем временем продолжался. К осужденному Карпову подсаживались мужики, чуть не силком совали в руки письма на волю, уговаривали, убеждали. Тихон соглашался, зная, что отказав может нажить себе врагов. Врагов Коростылев не боялся, он просто не хотел портить себе последний вечер в лагере, нарушив неписаные зековские традиции. Два пакета чая, килограмм, израсходовались в полчаса. Испарилась гора конфет. А в параше выросла ещё большая гора спитых нифилей.
Оставив полбанки густой чихнарки, Тихон вышел облегчиться. Подходя к дальняку, он стал свидетелем прихода Бешеного.
Савелий, которого сопровождали его шестерки, как обычно, не обращая ни на кого внимания, шествовал куда-то. Когда он проходил мимо двери на дальняк, оттуда вышел Лу Фу. Бешеный двигался прямо на старика, заступившего ему дорогу. Разминуться в достаточно узком проходе было можно без особых проблем, но Говорков, у которого, очевидно, было не слишком веселое настроение, решил его поправить и отпихнул Китайца. Точнее попытался отпихнуть, ибо на пути движения руки Бешеного странным образом никого не оказалось. Савелий не удержался на ногах и со всей дури угодил кулаком в стену.
Раздался вой, на который оглянулись все зеки, бывшие в помещении.
Оглянулись и, определив от кого исходят столь страшные звуки, вновь занялись своими делами. Бешеный вновь, теперь уже сознательно, попытался ударить Лу Фу, но тот опять без труда увернулся. - Ты, сморчок узкоглазый, выйдем!? - Яростно проорал Говорков. - Выйдем. - Просто согласился Китаец. Они вошли в туалет и оттуда сразу гурьбой повалили бывшие там зеки, освобождая место для разборок. Тихон был спокоен за Лу Фу. Тот, по глубокому убеждению Коростылева, был совершенно непобедим. А Бешеный мог много потерять в процессе этого боя. В том числе и шконку с балдахином на ближайшие несколько месяцев.
Вся секция замерла, прислушиваясь к звукам из дальняка. Сперва было тихо, потом раздался громкий невнятный вопль Говоркова. Тишина. И опять вскрик.
Через минуту вышел невозмутимый и неповрежденный Китаец. Все бросились в дальняк. Там у параши, с головой в нифилях валялся на обоссаном полу штатный блатной отряда. Некоторое время все взирали на эту невероятную картину. Вдруг Бешеный зашевелился, сел, все ещё не понимая, в каком положении он оказался, обвел взглядом столпившихся вокруг него зеков. А потом, когда до Говоркова дошло то унижение, которому его подверг тщедушный Китаец, Савелий взревел. - ВО-О-ОН ВСЕ-Е-Е!!! - Кричал Бешеный и его голос был сравним с воем взлетающего истребителя. Вокруг него тут же засуетились Кирпич и Сема, пытаясь руками стряхнуть с испорченного костюма мокрую горячую заварку.
Савелий двумя ударами уложил шестерок на то место, где минуту назад лежал сам.
Зеков выдуло из сортира, а Тихон отправился писать в соседний отряд.
Прошла вечерняя проверка. Все было спокойно. Раздевшись, Коростылев лег спать. Но сон не шел. Рядом мирно посапывал Лу Фу, а Тихон все ворочался с бока на бок. Прошлись по ночной секции прапора с фонариками, сосчитали зеков. И лишь после этого Коростылев забылся. Проснулся он резко. Гулко топоча от его шконки метнулась темная фигура, и все стихло. И вдруг Тихон услышал слабый хрип. Он повернулся.
Лу Фу лежал на спине, как всегда, он спал под одной лишь простыней. И теперь на этой простыне, там где была грудь Китайца, расплывалось черное пятно. А посреди пятна торчала наборная рукоятка самодельного ножа. Тихон, - Позвал Китаец.
Коростылев, приподнявшись на локте, приблизился к учителю. - Я же говорил тебе, что скоро умру... - Чуть слышно проговорил Лу Фу. - Не перебивай! У меня не так много силы... Но я вижу... - Кто это сделал? Яростно прошептал Тихон. - Кто? Я убью его!
- Бешеный... - Ответил старик, - Но ты не убьешь его... Сейчас... Потом, потом ваши пути пересекутся, и тогда закон кармы восторжествует... А ты... Ты не забудь то, чему я тебя учил... У тебя будет трудная жизнь.
Тебя будет носить из одной стороны в другую... Но в тебе есть Сила... Умножь ее... Ты выйдешь на Путь... А сейчас - прощай... Лу Фу затих. Тихон увидел, как прервалось его дыхание. Старый мастер умер.
Коростылев заплакал. Но ничего не знал об этом человеке. Китаец никогда не рассказывал о себе. Тихон не знал даже на самом ли деле Лу Фу был китайцем. Но то, что подарил Тихону этот старик, было ценнее всех сокровищ мира. Он раздвинул границы узкого мирка, в котором обитал Коростылев, и показал ему каких высот может достигнуть человек, следуя путем саморазвития. С помощью мастера Вин-Дао-Ян Коростылев познал: что есть внутренняя сила человека, как она, вечно обновляясь и трансформируясь, формирует жизненный путь. И теперь Тихон не представлял себе жизни без знаний об этих тайных, для непосвященных, сторонах бытия.
Черное пятно становилось все больше. Коростылев протянул было руку, чтобы выдернуть нож из груди Лу Фу, но вовремя остановился. Там ведь могли остаться отпечатки пальцев. "Впрочем, - Подумалось Тихону, - Бешеный наверняка знал о наших отношениях. И он мог с уверенностью предположить, что когда я увижу нож, то я тут же схвачу его... И тогда на меня повесят убийство..." - Эй, Китаец, - Послышалось с нижнего яруса:
- Ты там что, обделался? Каплет же!
- Это кровь. - Громко пояснил Тихон.
XXXVI. МЕСТЬ ТИХОНА.
Если бы не просьба старого мастера, Тихон немедленно бы отправился к шконке Бешеного и голыми руками задушил бы негодяя. Но оставлять безнаказанным убийство Коростылев просто не мог.
Зек Ерема, спавший под Лу Фу, и одеяло которого оказалось залито кровью, уже перебудил пол секции, и теперь осужденные, не зажигая общего света, толпились около трупа. - Во, блин, угораздило-то. - Возмущался Ерема. - Кто это его? - Спросил кто-то. - Хрен его знает. - Ответил другой голос, - Безобидный был старикашка. - Да, гонору в нем не было... - Ага! А как он сегодня Бешеного отделал!?
- Вот и поплатился, бедолага... - Что ж теперь?
- Да ментов надо вызвать... - Точно. Буди завхоза!
- Стойте! - Сказал Тихон скрипучим металлическим голосом. Все замерли. - Менты подождут. Сначала надо разобраться с тем, кто его мочканул. Сурово выговорил Коростылев. - А ты знаешь кто? - Спросил Куст. - Знаю. Твердо ответил Тихон, и никто не посмел усомниться в его словах.
Вскоре в секцию, где спал Бешеный, на цыпочках вошла вереница зеков. Курки всех были вывернуты наизнанку, чтобы не спарывать и не пришивать лишний раз зековские бирки. Головы всех были замотаны полотенцами так, что оставалась лишь узкая щель для глаз. Со стороны это шествие производило впечатление колонны оживших мумий. Первой их жертвой пал Сема. Пока один из зеков держал шестерку Бешеного за горло, другой засовывал ему в рот кляп, а остальные споро привязывали его руки и ноги к перекладинам кровати. Вякнешь - не встанешь! - Предупредили Сему, и он, поверив, перестал дергаться.
Вторым связали Кирпича. Он тоже оказался понятливым и не издал ни звука.
Впрочем, ему бы и не позволили этого сделать.
Теперь наступила решающая фаза. Отодвинув простынь, закрывающую лежанку Бешеного, зеки убедились, что субъект на месте.
Один приподнял голову блатного, двое других накинули на его шею полотенце и потянули в разные стороны. Бешеный начал было сопротивляться, но сразу четверо держали его руки и ноги, не давая возможности пошевелиться. Через минуту отчаянного сопротивления, блатной затих, потеряв сознание. - Не придушили его? - Спросил чей-то тихий голос. - Не, мотор стучит... Как мешок с песком, Бешеного приволокли в сортир. Там ему вновь накинули на горло полотенце и стали дожидаться, пока он очнется.
Увидев зеков с замотанными лицами, Савелий сперва опешил, но в следующее мгновение собрался и, по старой привычке, немедленно начал наезд:
- Да я вас всех зачморю! Я, мать вашу!.. Договорить ему не дали, потуже затянув на шее удавку и надев ему на голову наволочку. Говорков замахал слабеющими с каждым мгновением руками и грузно осел на пол. Но его поддержали. не дав упасть. - Ты замочил Китайца? - Спросил один из зеков, усиленно гнусавя. Остальные на него шикнули. Был уговор не разговаривать, чтобы Бешеный по голосу не смог определить своих обидчиков.
После этого вопроса Говорков вновь попытался высвободиться, но руки его не слушались, и ему удалось лишь слегка дернуться. В следующий момент с него стянули трусы. Все так же, не отпуская полотенца, положили животом на бочку параши. Бешеный судорожно дергался, понимая, что его ждет, но сделать ничего не мог. Он почувствовал, как раздвинули его ягодицы, Что-то липкое и вязкое мазнуло по его анусу, и в следующее мгновение он ощутил, как в него входит чей-то член. Из сдавленного горла Бешеного вырвался жалобный стон, но изменить ничего было уже нельзя.
От ужаса происходящего живот Савелия подвело, и наружу двинулась каловая масса, изгоняя из прямой кишки чужой орган. Тихон едва успел вытащить свой член, как Бешеный громко перднул и обделался на глазах собравшихся зеков, что вызвало у них припадок громкого хохота. Сам Коростылев не хотел лично проводить эту экзекуцию, но осужденные настояли, мотивируя это тем, что от кентовался с Китайцем, и поэтому именно Карась должен сделать Бешеного дырявым. Кроме того, от кого исходило предложение опустить Бешеного? От Карпова. Тихон вынужден был согласиться.
Потом нового обитателя девичника перевернули, положили на пол, прямо в собственные испражнения. У одного из зеков в руках появилась машинка, электробритва, переделанная в прибор для нанесения татуировок. Он включил её в сеть, машинка зажужжала, татуировальная игла с огромной скоростью стала ходить взад и вперед. Пока Тихон, морщась от омерзения, намыливал свой член, смывая с него под ледяной водой вазелин и чужое дерьмо, татуировщик провел на правой руке Бешеного контур новой наколки. Это была обнаженная женщина, которую кусала обвивающаяся вокруг её тела змея. Знак того, что обладатель этой картинки является членом самой презираемой в зековской среде масти, масти опущенных. Пассивным педерастом. Когда наколка была готова, с неё стерли кровь и на мгновение сняли с головы пидора Бешеного наволочку, чтобы тот смог полюбоваться на свое новое приобретение. Увидев рисунок, Савелий взревел, он разбирался в символике наколок и понял, что теперь пути назад нет, пусть даже он и ломанется на другую зону. Везде его будет выдавать этот рисунок. Удавка опять затянулась, и Говорков потерял сознание. Пока в туалете опускали Савелия, в секции произошли некоторые перемещения. Матрас Бешеного перенесли в девичник, предупредив пидоров, что у них появилась новая подруга.
Исчезло все, что могло напомнить о блатной жизни Говоркова. Вместо модных черных костюмов ему кинули старую серую робу, хромовые сапоги заменили стоптанными кирзачами. Так же, словно по волшебству, опустела его тумбочка, забитая сигаретами и разного рода безделушками зековского изготовления.
Разграбления избежали лишь продуктовые запасы Бешеного, да и то лишь потому, что одна их часть была в тумбочках шестерок, а другая - в холодильнике завхоза. На все ушло меньше получаса. Лишь после этого один из зеков сбегал на вахту и привел прапоров. Сонный и злой НВН капитан Ивашенко осмотрел труп. - Кто обнаружил? - Обернулся капитан к зекам, стоящим поодаль. - Я, - Шагнул вперед Ерема. - Его кровяка мне всю шконку закапала... - Так!.. - Грозно пробасил Ивашенко:
- А ты, пока тебя с головой не залило, конечно, не проснулся. И, несомненно, никто ничего не видел?! Тут к Начальнику Воинского Наряда подбежал молодой прапорщик и, встав на носки, чтоб дотянуться до уха капитана, что-то зашептал. Ивашенко громко расхохотался. Развеселившись, он опять обвел глазами столпившихся в проходе между рядами шконок зеков:
- А то, что у вас новая девка появилась, тоже никто не знает?
- Как? - Встрепенулся Куст, - Новая?! Надо её попробовать!
- Я те попробую! - Рявкнул НВН, - Засажу на пятнашку за неуставные половые отношения!
Зеки заржали. - Странные вещи у вас происходят... - Пробасил капитан, - Кто-то китайца замочил, кто-то Бешеного отпидорасил, и ни кто ни ухом ни рылом. Надо на вас оперчасть напустить. Пусть разбирается. А мне спать пора. И Ивашенко смачно зевнул. - Заберите трупак, - Приказал НВН вертухаям. Те попытались выказать недовольство, но завернули тело в окровавленные простыни и потащили на вахту. - А мне как спать! - Закричал вслед Ерема, - Пусть мне белье новое дадут!
- А ну - по шконкам! - Рыкнул Ивашенко, - До подъема ещё три часа!
Свет погас, а Коростылев подошел к окну и тоскливо смотрел вслед прапорам, тащившим тело мастера Вин-Дао-Ян.
XXXVII. ПРОЩАНИЕ С ЗОНОЙ.
Остаток ночи Тихон не сомкнул глаз, сказалось нервное напряжение.
Ответного хода со стороны Бешеного он не боялся, тот был слишком потрясен случившимся, чтобы что-то предпринять. Да отрядным пидорам было дано задание проследить за своей новой товаркой, чтоб не натворила чего лишнего. Коростылев думал о воле. За несколько месяцев за решеткой он настолько свыкся со своей ролью заключенного, что перенял образ мышления зеков и теперь, даже в мыслях, называл окончание задания откидоном. Прошла утренняя проверка. Говорков, как опущенный, во всех смыслах этого слова стоял вместе с "девками" чуть поодаль от отряда. От его былого лоска не осталось и следа. А когда он, по старой привычке, попытался после построения уйти в секцию, к нему подбежал Романыч и тычками погнал вместе со всеми, приговаривая:
- Чо, самый блатной? Давай, давай! Топай! Тебя на промке опилки ждут!
Увидев такое унижение одного из авторитетов зоны, к бугру чинно подошли двое блатных. Сперва они держались очень агрессивно, но, после нескольких слов Романыча, утихомирились и так же не спеша пошли обратно, переговариваясь на ходу и удивленно покачивая головами. Краем глаза Тихон наблюдал за этой сценой. Он не слышал разговора, но, по реакции блатных, понял, что вступаться за Бешеного не будут. Если уж отпидорасили - это навсегда.
Позавтракав, Коростылев вышел из столовой и стал свидетелем заноса Говоркова на промзону. Его глаз заплывал от свежего синяка, а двое пидоров держали Савелия за руки, чтоб не убежал. Говорков поджал ноги, и его приходилось почти что нести. Романыч отстранил пидоров и дал Бешеному импульс, впаяв ногой по заднице так, что бывший блатной влетел на рабочую зону.
Не какое-то мгновение Тихону даже стало жалко Бешеного, но тут же перед глазами появилось лицо умирающего Китайца, и Коростылев, поморщился, отгоняя сочувствие к убийце.
В секции Тихона уже поджидал завхоз. Он напомнил Коростылеву, что надо сдать матрас. Скатав постель, Карась отнес её к кастеляну зоны. Бегунок уже был подписан и проштемпелеван во всех графах, баул собран, и оставались лишь томительные часы до официального освобождения. Ровно в десять по лагерному радио прозвучало объявление:
- Осужденным Карпову и Шарафутдинову явиться с вещами на вахту!
Попрощавшись с завхозом, Тихон прихватил мешок и быстрым шагом пошел освобождаться. Расписавшись за справку и вольные вещи, Коростылев без потерь прошел последний шмон и вышел за железную дверь зоны. На пятачке перед воротами стояла черная "Волга". Увидев Тихона, её водитель вышел и призывно замахал рукой. Коростылев узнал одного из своих сотрудников, лейтенанта Проховщикова Андрея Тарасовича, молодого парня, недавно начавшего работать в органах госбезопасности. Кинув баул в багажник, Тихон устроился на переднем сидении, и Проховщиков лихо газанул. - Можно поздравить? - После приветствий спросил лейтенант. - Можно. - Устало ответил Тихон. Лишь сев в машину, он понял до чего же его вымотало пребывание в лагерях и тюрьмах. Коростылев не таясь зевнул:
- Андрей, останови-ка. Я на задней полке посплю... Проснувшись около четырех, Коростылев вновь перебрался вперед. Вскоре показался какой-то мелкий городок, и Проховщиков притормозил около столовой. Никогда ещё полуразбавленный кислый борщ и котлета со слипшейся в один комок вермишелью не казались Тихону такими вкусными. Он проглотил все это не разжевывая, как привык за несколько месяцев в лагерях и подсознательно все ждал окрика:
- Отряд, завязывай жрать! Встали! Пошли! Но никто не орал, вокруг были живые женщины в цветастых платьях. Впрочем, на самом деле, одежды их были достаточно тусклы, но для человека, который несколько месяцев подряд видел лишь вариации серого и зеленого, они казались верхом разноцветности. Лишь после столовки Тихон действительно осознал, что он на воле. А впереди ждет работа... Справа и слева трассы тянулись ряды берез. В проносящихся мимо деревнях бабки ведрами торговали яблоками, картошкой, огурцами, длинными георгинами. Все было как всегда. Ничего не изменилось. И пусть была объявлена Перестройка, и через десять лет так же будут стоять бабы по обочинам, предлагая плоды крестьянских трудов. Проезжая мимо этого разнообразия и свежатинки Тихон едва сдерживался, чтобы не остановить Проховщикова, не выйти и взяв сочный свежий, ещё в острых пупырышках, огурец, не захрустеть им, вгрызаясь в зеленую мякоть с мелкими, проскальзывающими меж зубов семечками. Пытаясь отвлечься ото всего заоконного изобилия, Коростылев повернулся к лейтенанту:
- Что нового в отделе?
- Да почти ничего. - Ответил Андрей Тарасович:
- Кабан, как обычно, рвет и мечет. Кабаном сотрудники звали своего начальника, подполковника Пятерикова Николая Ивановича. - И что теперь вызывает его гнев?
- Да, пустяки, - Поморщился лейтенант:
- Пошли притон брать, а там, кроме баб, водки и анаши, двое парней с "макарами". Одного мы сразу грохнули, второй в Склифе окочурился. Зато валюты накрыли - больше тысячи долларов, а ещё рыжье, камушки... - А про меня чего? - Полюбопытствовал Коростылев. - А про тебя и не вспоминали почти. - Быстро сказал Проховщиков, и Тихон понял, что лейтенант чего-то недоговаривает. - А что "почти"? - Задал следующий вопрос Тихон. Андрей Тарасович ответил не сразу. Он некоторое время пристально смотрел на пустынную трассу и невнятно что-то сказал. Коростылев расслышал лишь последнее слово"собираются". - Чего, чего? Ты громче говори... Расформировывать нас собираются! - Чуть не выкрикнул лейтенант. - Вот те раз! - Удивился Коростылев, - Это почему же?
- Перестройка, блин! Отпала надобность в нас. Нет больше инакомыслящих, валютных проституток, торговцев золотом и всех прочих! Лагеря, и те закрывают! Зеков мало стало. Про амнистию на семьдесят лет Революции слышал? В колонии Тихон слышал странные слухи о сокращении числа зон, но воспринимал их как обычные зековские байки. Как и разговоры об амнистиях, "химии", новом уголовном кодексе, изменении режимов содержания. Но ничего из того, о чем мечтали зеки, Коростылева не коснулось. - И что теперь?
- А, не знаю! - Сплюнул Проховщиков, - Ничего, капитан, выкрутимся как-нибудь... - Это ты может и выкрутишься, а мы, старики?
- Это вы-то старик, товарищ Коростылев?
- Ничего-то ты не понимаешь, - Обреченно покачал головой Тихон.
Беседа после этого прекратилась, и весь оставшийся путь до Москвы они молчали. В столицу въехали заполночь. Андрей Тарасович притормозил около дома Тихона. Тот забрал вещи и начал было подниматься к лифту, когда его догнал Проховщиков:
- Совсем забыл! Кабан приказал завтра в восемь быть с отчетом!
- Он мне что, даже дня для этого не даст? - Возмутился Коростылев. Я, товарищ капитан, лишь его слова передаю... Перехватив мешок, Тихон повернулся и нажал кнопку вызова лифта. Он слышал как хлопнула дверь подъезда за уходящим лейтенантом, и лишь после этого позволил себе шепотом выматериться.
Добравшись до своей квартиры, Коростылев нажал кнопку звонка. Даже сквозь дверь были слышны эти пронзительные трели. Тихон много раз собирался купить более мелодичный сигнал, но всякий раз руки до этого не доходили.
Галя, в одной ночной рубашке, открыла почти сразу. И тут же, ни слова не говоря, бросилась мужу на шею. - Ну что, ты? Что Ты? - Бормотал Коростылев, гладя её по спине, - Вот он я. Живой - здоровый!.. Пока блудный муж разбирал мешок, отмокал в горячей воде и мылся, Галина соорудила праздничный ужин. Когда Тихон, распаренный и порозовевший, вышел из ванной, стол был уже накрыт.
На сей раз Коростылев не торопился. Он нарочно медленно жевал, стараясь насладиться вкусом пищи, а не принять её как балласт в трюм. После еды Тихон, сыто зевая, пошел в свой кабинет, разложил на столе бумаги и приготовился писать. Вслед зашла Галя. Она сразу поняла, что теперь её муж должен заняться бумажной работой, и отвлекать его не стоит. - Я скоро. - Не поворачиваясь сказал Коростылев, - Пара листов - и я к тебе.
Но когда капитан госбезопасности кончил писать - было уже утро.
XXXVIII. ДРУГ БРЫЛЯ.
Подполковник Пятериков отложил в сторону отчет Тихона и, на минуту задумавшись, прикоснулся к свежему порезу от бритвы на правой скуле. В это утро Николай Иванович был угрюм и суров. Это было его обычным состоянием, подполковник старался держать своих подчиненных в ежовых рукавицах и не позволял никакого запанибратства. Многие подозревали, что Кабан вовсе не способен улыбаться. - Что ж, неплохо, капитан... - Проговорил Николай Иванович, глядя куда-то в сторону. Коростылев знал, что даже при безупречно выполненном задании, кабановское "неплохо" - самая высшая похвала, на которую способен подполковник. В ответ требовалось произнести какую либо уставную фразу, но орать "Служу Советскому Союзу!" прозвучало бы слишком помпезно, а подобострастное "Рад стараться!" тоже было здесь неуместным. Поэтому Тихон, несмотря на то, что сидел, попытался принять положение "смирно", что не было незамечено Кабаном. - Расслабьтесь, капитан, Предложил Пятериков, - И доложите ваши соображения по всему этому. Что думаете делать дальше?
- Поскольку местонахождение украденных мехов до сих пор остается неизвестным, - Коростылев в таких ситуациях невольно начинал говорить на казенно-суконном языке, - Но, по полученным мною сведениям, этой информацией владеет некий Шира, он же Василий Ногачев, я предлагаю: вступить с ним в контакт, выяснить его сопричастность к преступной деятельности Брулева и, в случае положительного результата, изъять похищенное. - Одобряю. - Кивнул Кабан:
- Даю тебе пару человек прикрытия. Договорись с ними обо всем. Сроку тебе - неделя. И подумай над тем, как бы выйти на тех, кому Брыль должен был продать этот груз. - Есть! - Встал Тихон, - Разрешите исполнять?
- Разрешаю, и можете идти!
Повернувшись и щелкнув каблуками, Коростылев вышел из кабинета начальника.
Тихон, если бы мог, с ходу отказался бы от помощи кого бы то ни было. Так было бы раньше. И это повлекло бы за собой очередную вспышку гнева Кабана, его крики, что он не позволит разводить партизанщину, и что время одиночек давно прошло. Сейчас же, Коростылев удивленно отметил, что абсолютно спокойно отреагировал на нелепый приказ Николая Ивановича. В самом деле, Коростылев с чистой совестью мог бы сам отправиться к Шире, отослав навязанных ему помощников в какое-нибудь другое место. Не то чтобы Тихону не нужна была подстраховка, но преступники - народ тертый и сразу бы вычислили "хвост". А к тем, кто таскает за собой слежку - доверия мало.
В приемной, завидев Коростылева, встали двое молодых людей. Лейтенант Сорокалов. - Представился один из них, который был пониже. Лейтенант Звездочетов. - Отдал честь второй, сам походивший на подзорную трубу, такой же угловатый и, казалось, состоящий из нескольких, входящих один в другой, патрубков, - Подполковник Пятериков... - Знаю, знаю... Перебил его Тихон. - Пройдемте ко мне. Коростылев привел лейтенантов в свой кабинет, рассадил их по стульям. Сам же достал из сейфа папку с делом Брулева и сказал:
- Теперь давайте знакомиться. Меня зовут Тихон Глебович. - Леонид Сергеевич. - Четко выговорил Звездочетов. - Владимир Владимирович. Осторожно произнес Сорокалов.
Оба эти молодые люди с первого взгляда не понравились Тихону. То ли тут сказался лагерный опыт, то ли влияние Вин- Дао-Ян, но в глазах парней был виден порок. Будто внутри них затаился хищный зверь, который только и ждет момента, чтобы разорвать человеческую оболочку и, вырвавшись наружу, растерзать всех попавшихся ему под когтистую лапу. - Хо-ро-шо. - По слогам произнес Коростылев:
- Мы с вами работаем по делу Брулева Виктора Иннокентьевича, который в данный момент находится в местах лишения свободы. Этот гражданин умудрился увести трейлер с ценными мехами и замочить своих помощников. Последнее нас не касается, а вот местонахождение пушнины пока остается неизвестным.
Задание пока такое: покопаться в архивах, наших и МВД, и разыскать сведения на Василия Ногачева, по прозвищу Шира. Дальше, выяснить, кто из иностранцев, находящихся в Москве, мог бы заинтересоваться шкурками соболя и песца. Без моей санкции никаких действий пока не предпринимать! Все ясно? Вопросы есть?
- Есть. - Сразу встал Звездочетов, - Почему, товарищ капитан. именно иностранцы? Может и среди наших меховых салонов поработать?
- Добро. - Согласился Тихон. Он хотел избавиться от соглядатаев Кабана и засадить их или за бумажную работу, или заставить бегать по городу, но так, чтобы они как можно реже попадались ему на глаза:
- Еще вопросы? Вопросов больше не было, и Коростылев отпустил лейтенантов.
Наступило время действовать самому. Отправившись домой, Тихон нашел в гардеробе костюм, подходящий для только сто освободившегося из зоны.
Мешковатые брюки, застиранная рубаха, серая ветровка, времен Фестиваля 85-го года. Сунув в карман настоящую справку об освобождении и письмо Брыля, капитан направился к Шире. Ехал он общественным транспортом, несколько раз резко меняя направление, отсекая возможные хвосты. Делал это Тихон скорее по привычке, чем действительно чувствуя за собой слежку, но предосторожности оказались излишними. Наблюдения он не обнаружил.
Вскоре Коростылев шел по переулкам в районе станции метро Сокол и разыскивал нужный ему дом. На двери лифта висела табличка "На ремонте", и Тихон пешком поднялся на шестой этаж. Позвонил в квартиру. Скорее почувствовав, чем услышав шаги за дверью, Коростылев принял беззаботный вид и нагло вперился взглядом в линзу "глазка". С минуту его изучали, потом щелкнул замок, и в узкой щели показалось одутловатое лицо:
- Чего надо?
- Мне бы Василия... - А ты кто такой?
- Человек, бля!
- Слушай, человек, валил бы ты отсюда! - Сказало лицо и приготовилось захлопнуть дверь, но Тихон во время просунул в щель ботинок:
- А мне Брыль базарил, что тут Вася живет... После этих слов дверь распахнулась, и Коростылев увидел обладателя лица. Им оказался среднего роста мужичок, полностью седой и с какой-то затаенной печалью в глазах. Так бы сразу и говорил, что от Брыля... Заходи. - Мужичок пропустил Тихона в квартиру. В нос сразу ударили странные химические запахи. Воняло ацетоном, прелыми листьями и чем-то приторно сладким. - Так ты и есть Шира? - Подозрительно спросил Коростылев. - Я, я... - Ответил мужичок, - Давно Витька видел?
- Да тому дня три... - Честно ответил Тихон. - Ну, и как он там?
Василий провел Коростылева по длинному коридору на кухню. Там на плите в большой кастрюле варились какие-то палки. Приглядевшись, Тихон увидел на одном из стеблей маковую коробочку. - Хреновато... Он тебе маляву прислал. - Давай.
Передав Шире тетрадный листок, Коростылев принялся более подробно знакомиться с обстановкой. Кроме кастрюли с маковой соломкой ничего не выдавало пристрастий хозяина хаты. - Он чего, ебнулся? - Взорвался Василий, прочитав записку. - Он хочет меня подбить этот мех толкнуть? Вот уж хуй! Пусть сам откидывается и занимается этими маклями! А я тут не при делах!
- А на словах Брыль просил передать, что из лагеря в неделю откидывается несколько чувачков... - Невозмутимо блефовал Тихон. - Так он ещё и угрожает?! Да я!.. - Загибается он там! - Крикнул Коростылев, - Пока ты тут на воле шнягу варишь, кентяра там твой кровью харкает! А ты, козел, пальцем для него шевельнуть не хочешь! Ну и обширяйся! Чтоб тебе передоз сделать!
Резко встав, опрокинув при том стул, Тихон сделал было шаг к выходу, но Шира подскочил к нему и ухватил за рукав:
- Да не кипятись, ты! Ишь, разошелся! Постой, давай спокойно побазарим!... Подняв стул, Коростылев вновь на него уселся и услышал приторный голос Василия:
- Может вмажешься?.. - Сам ширяй свое варево! Я там с Брылем в одной семейке жил. Знаешь, где его работать поставили? Нет? На ящики. Стружки в воздухе, в глаза-рот лезут. Дышать нечем. А ты - стучи молотком. И норму давай. А знаешь, какая норма? Лучше тебе и не знать! Не поверишь!.. А ты тут!.. Внезапно в дверях кухни появился парень, похожий на трехстворчатый шкаф, разве что без зеркала посредине. Он сурово посмотрел на Тихона и шепотом произнес:
- Чего он шумит? Весь кайф ломает... Может его того... - Не надо! Подскочил к парню Шира и стал настойчиво выпихивать его из кухни:
- Он свой. Только горячий. Откинулся недавно... - А-а-а... Прошелестел шкаф и на цыпочках удалился. - Ладно, - Василий резко сжал кулак, - Попробуем помочь... Да, а звать-то тебя как, кентяра?.. - Можно Карасем. - Ответил Тихон.
XXXIX. МЕХА.
То дело, в которое Шира мог пристроить Тихона по протекции Брыля, оказалось банальной торговлей наркотиками. Отказаться так, чтобы не возбудить при этом подозрения, Коростылев не мог, и поэтому ему пришлось, не говоря пока ни "да "ни "нет", слушать Василия, посвящавшего его в этот бизнес.
Поскольку Тихон работал в отделе, который не занимался наркотиками, эти сведения оказались достаточно интересными. Он узнал всю схему поставок опийного сырья в Москву, начиная от Таджикских и Казахстанских маковых плантаций и кончая способами извлечения наркотика из растений. Но ни одного конкретного имени или места пока что названо не было. Все просвещение ограничивалось лишь теорией. Все те два дня, пока Коростылев жил у Ширы, тот исподволь приглядывался к новому знакомому. Пару раз Василий предлагал Тихону отведать своего варева, но получив решительный отказ не расстраивался, говоря:
- Это ты правильно. Не резон торговцу сидеть на этой дряни.
Сам же Шира наркотик тоже не употреблял, с гордостью рассказывая о своей опийной эпопее, как попробовал, как торчал несколько лет, как спрыгнул с иглы. - Если попробуешь ширнуться - ни что потом тебя не остановит. - Вещал Шира. - Не у всякого воли достанет, чтоб быть рядом с кайфом и не втрескаться. А втрескался - ты уже торчок, а не барыга.
Все это время Тихон тоже наблюдал за Василием и теми людьми, которые посещали его притон. В основном это были молодые парни, которые расплачивались за укол вещами, золотом, унесенными из дома или украденными, это Ширу не волновало. Но попадались и весьма солидные пассажиры. Эти не довольствовались самодельной "черняжкой", раствором опия, им нужен был ампульный морфин, которым и снабжал их Шира.
Как ни странно, Василий действовал так спокойно, будто ему ничто не грозит. И однажды Тихон не выдержал и спросил об этом напрямую. Василий удивленно окинул Коростылева оценивающим взглядом и проговорил:
- Да ты въезжаешь быстрее, чем я думал... И, после секундной паузы добавил:
- Ежели ты такой умный - пораскинь-ка мозгами. Допрешь может.
Коростылев мозгами уже раскидывал и выдал теорию:
- У тебя есть клиенты из партийных или из органов. Шира отшатнулся от Тихона, как от кредитора:
- С тобой опасно иметь дело... А ты, Карась, сам-то не из этих? А? Уж больно ты спокоен для сидевшего... Коростылев спокойно ухмыльнулся:
- На нервишки никогда не жаловался, в коммунисты не лез, а от органов держался подальше... Пока они не захомутали. Содержатель притона недоверчиво покачал головой, но промолчал. Тихон понял, что надо срочно восстанавливать кредит доверия, и случай подвернулся этим же вечером. Пара наркоманов принесла вместо денег какую-то бижутерию и попыталась втюхать её за золото. Когда Шира заявил, что принесенное ничего не стоит, парни разбушевались, и быть бы Василию битым, если бы не вмешался Коростылев. Он парой ударов отключил наркоманов, выволок на лестницу и вышвырнул из подъезда. Шира, наблюдавший за боем, после возвращения Тихона облегченно вздохнул:
- Так чего ж ты сразу не сказал, что каратист?
- Да как-то повода не было... - Потупился Коростылев. - А я-то гоняю!.. Ну не может человек так собой владеть! - И вдруг Василий резко сменил тему:
- Пойдешь ко мне в охранники?
Видя, что Тихон не отвечает, Шира истрактовал это по- своему:
- Да чего это я? Ты же выше метишь! Конкурентом мне хочешь стать! - И притонодержатель задорно рассмеялся. На следующее утро Шира наконец начал действовать. Он вызвал себе на смену одного из своих помощников, тот остался в квартире, а сам Василий пригласил Тихона прогуляться. На машине Ширы, потрепанном 412-ом "Москвиче", они добрались в район гаражей около Южного Речного порта. Там, остановившись возле одного из боксов, Василий открыл его, преодолев сопротивление зарослей сорняков, и перед Коростылевым открылось помещение заваленное металлическим хламом.
Заперев изнутри гаражную дверь, Шира уверенно направился в угол бокса, и там обнаружился люк в подвал. Знаком пригласив Тихона следовать за собой, Василий спустился вниз.
Зал, в пару десятков квадратных метров и метра три высотой, оказался завален одинаковыми коробками. На всем здесь лежал толстый слой непотревоженной пыли. Раскупорив одну из коробок, Шира извлек соболиную шкурку, завернутую в целлофан:
- Вот она, Брылевская нычка. - Ни хрена ж себе, - Присвистнул Коростылев, - Это все меха? - Широким движением руки указал он на коробки. - Они. - Просто сказал Шира. - И чего теперь?
- А это уж твоя головная боль. Я с пушниной вязаться не хочу. - Развел руками Василий, - Тем более - с такой. Мне своих забот хватает.
Так что делай с этим богатством что хочешь. Хочешь продай, хочешь сожги.
Мне все равно. Брыль сказал показать - я и показал. Вот тебе ключ. Владей.
Тихон внутренне ликовал, но внешне он, как и должно было быть в такой ситуации, играл легкую растерянность:
- Так может ты присоветуешь кого, кому все это можно скинуть?.. - Эх, Карась, ты въезжаешь на сколько тут лимонов? Нет такого оптовика, который бы это потянул!
- А по частям?
Шира наморщился:
- Я не подписывался тебя ещё и с торговцами сводить, но что не сделаешь для хорошего человека?! Через пару часов Коростылев уже звонил по телефону- автомату подполковнику Пятерикову и докладывал об обнаружении мехов. Реакция Кабана оказалась странной. Он сурово спросил Тихона не рассказывал ли он об этом ещё кому- нибудь, и на отрицательный ответ последовал плохо скрываемый вздох облегчения.
Коростылев высказал свои соображения по выявлению группировок, торгующих левыми мехами. Он предлагал использовать склад Брыля как приманку. И, взяв пару-тройку таких групп, распустить об этом слух, заставив тем самым прочих свернуть свою деятельность. Поразмышляв, Кабан дал "добро". После этого события стали разворачиваться с небывалой стремительностью. Тем же вечером Шира сообщил, что нашел одного человечка, который согласен посмотреть товар. Пара шкурок была у Тихона с собой, и он не раздумывая поехал на встречу.
Мех покупателю приглянулся, и он забрал шкурки, сразу же заплатив и наказав доставить ему ещё пару десятков. Коростылев понимал, что он здорово продешевил, но это его не волновало.
Сообщив о первом клиенте Кабану, на что тот пообещал нескольких оперативников для задержания торговца, Тихон поехал к знакомому гаражу.
Там его ждала поразительная картина. Рядом с гаражом стоял грузовик, в который двое перетаскивали коробки с мехами. Прокравшись ближе, Коростылев узнал в грузчиках лейтенантов Звездочетова и Сорокалова. Тихон удивился, ведь он пока что не раскрывал это место никому, даже Кабану. И внезапно он все понял.
Капитан ведь сам давал задание одному из навязанных ему Пятериковым помощников разузнать о нелегальных торговцах мехами и сделал это по прямой указке своего начальника. Очевидно, ему удалось на них выйти и теперь, проследив перемещения Коростылева, они нашли этот склад и решили воспользоваться ситуацией! Это значило полный провал операции и, как следствие, неминуемую отставку Тихона. И он решил действовать. Выйдя из своего укрытия, Коростылев окликнул лейтенантов по фамилиям. Они, вздрогнув, бросили коробки и моментально, одинаковыми движениями, полезли в характерно оттопыренные карманы. Этот жест означал, что они готовы убрать нежелательного свидетеля. Коростылев не стал дожидаться, пока они достанут оружие, в два шага преодолел остававшееся до лейтенантов расстояние и, пока те только успели достать пистолеты, двумя ударами по шеям уложил преступников.
Но, как оказалось, был ещё и третий. Он незаметно подкрался сзади и, пока Коростылев нагнулся над телами лейтенантов, обыскивая лежащих, нанес Тихону удар чем-то тяжелым по голове. В последний момент капитан уловил движение за спиной, но было уже поздно. Свет, и без того тусклый, померк, и Коростылев свалился без сознания. Очнулся он на больничной койке.
Зверски болела голова. Осмотревшись, Коростылев обнаружил, что в палате он один. Вскоре пришел мужчина в белом халате, представился и сообщил Тихону, что у него сотрясение мозга. Через пару часов появился Кабан собственной персоной. Он сел на стул около Коростылева и молча несколько минут разглядывал капитана. - У меня есть на тебя рапорт. Вместо приветствия резко сказал подполковник. - Что ты, вступив в преступный сговор с неизвестными лицами, продал им обнаруженные тобой в ходе оперативно-розыскной работы груз ценных мехов. - Что!!! - Вскочил на кровати Коростылев. - Это же ложь!
- Тихо, тихо. Ложись! Мне врач сказал, что тебе ещё нельзя вставать.
Этот рапорт подписали Сорокалов и Звездочетов... - Там они и были!.. Да, - Невозмутимо продолжил Пятериков, - Они-то тебя и нашли после того, как неизвестные сообщники, очевидно решив сэкономить, ударили тебя по голове... Я тут, на всякий случай, принес заявление о твоей отставке. Если ты его подпишешь - я не дам хода этому рапорту. Я даже порву его у тебя на глазах. А если нет... Несмотря на головную боль, Коростылев понял, что его подставил именно Кабан. Очевидно, соблазнившись легкой добычей, подполковник решил пожертвовать своим сотрудником и огрести немалый куш.
Выхода не было. С КГБ придется расстаться. И Тихон прошептал:
- Где расписываться?
XL. ТРАГИЧЕСКАЯ НОВОСТЬ.
Оказалось, что люк, через который Тихон поднялся на поверхность земли, находился на территории какого-то склада в районе сортировочной Ярославского вокзала. Грузчики сперва услышали взрыв под ногами, а потом из-под земли выполз человек и потерял сознание. Сперва его приняли за бомжа, так он был грязен, но потом, приглядевшись, мужики поняли, что ошиблись. Незнакомец был гладко выбрит, чем настоящие бичи никогда не грешили.
Бесчувственного Коростылева принесли в сторожку, где и оставили на попечение охранника склада. Тот, увидев что канализационный путешественник дышит, немедленно вызвал "скорую".
Тихон пришел в себя до приезда врачей. Он окинул взглядом помещение, увидел тянущийся от него к двери грязный след. Потом в поле зрения появился охранник. Парень моргнул и внезапно спросил:
- Мужик, ты кто?
- Человек. - Сурово ответил Коростылев и закрыл глаза. Охранник подумал, что его гость опять отключился, и не стал больше приставать с расспросами.
Это время Тихон использовал для восстановления сил. Он, с помощью привычных упражнений, просмотрел сохранность мышц и костей. Восстановил дыхание. Несколько минут ушло на восстановление мозгового кровообращения и избавление от головной боли. После этого Шрам повспоминал, что же с ним приключилось.
В памяти всплыли подземная гонка, бомж Деревня, взрыв. "Бешеный таки ушел," - Понял Коростылев. - "Где теперь его искать?" - Я один вылез? - Не открывая глаз спросил Тихон. Что-то громыхнуло, и послышались торопливые приближающиеся шаги. - Оклемался? - Раздался встречный вопрос. - Оклемался, оклемался, - Подтвердил Шрам, - Так я один был?
- Один... - Неуверенно произнес парень и, видя, что Тихон пытается подняться, с тревогой в голосе чуть не закричал:
- Лежи, ты! Сейчас "скорая" подъедет! Но Коростылев уже встал. После принятия вертикального положения голова у него немного закружилась, но равновесие потеряно не было, и Шрам сделал несколько шагов по сторожке.
В углу, над умывальником висело овальное зеркало. В нем отразилось покрытое коркой грязи лицо с бешено горящими глазами. "Неужели это я?" Подумал Тихон. - "Ну и изгваздался!" Он умылся, приводить одежду в порядок уже было некогда: приехали врачи. Седой толстый лекарь, похожий скорее на Бармалея, чем на Айболита, поставил на стол серый металлический чемоданчик, пощупал у Тихона пульс, оттянув веки заглянул в глаза, хмыкнул подозрительно. - И что же с вами стряслось, милейший? - Сложив руки на животе спросил доктор. - Ничего особенного... - Мне, так сказали, был взрыв газа, а потом и вы вылезли из шахты... Странно, что не обгорели. Да и пульс у вас лишь чуть выше нормы... - Это, доктор, не газ был... Там внизу человек лежит. В него-то все осколки и попали... - Грустно промолвил Коростылев. - Так что же мы тут стоим?! - Возмутился врач. - Почему его до сих пор не достали?! И, погодите, какие осколки?
- Граната, наверное... - Тихо сказал Шрам. - Вызовите милицию. Приказал доктор и решительно направился к выходу.
Вскоре мертвого Деревню извлекли на свет. Его пришлось обвязывать тросом и с помощью грузовика вытягивать наверх. Около тела столпились все грузчики. даже водитель "Скорой помощи" покинул свое место и присоединился к толпе.
Тихон видел много трупов. И в Чечне, и во времена своей работы в госбезопасности. Тело бомжа походило на одного парня из федералов. Его приятель подорвался на мине, а тот стоял рядом. Первого разнесло на клочки, а второго буквально изрешетило осколками. То же самое стало и с Деревней. На теле бродяги, после того как с него срезали одежду и ополоснули из ведра, были десятки ран, мелких и крупных. Они до неузнаваемости обезобразили лицо бомжа, а один из осколков торчал из кадыка, разрубив его точно пополам. Не став дожидаться приезда милиции, Коростылев прыгнул в санитарный "РАФ" и нажал газ. Оставив машину в нескольких кварталах от своего дома, Шрам, ловя на себе осуждающие взгляды прохожих, добрался до своего подъезда. Он вошел в квартиру и, не зажигая света в прихожей, потопал прямо в ванную. Там он разделся, сложил грязную одежду в ведро и с наслаждением вымылся. Накинув халат на голое тело, Тихон прошел на кухню, нашел в аптечке свежий бинт и перевязал наколотый палец. Корочка ещё не сошла, её пришлось отодрать, и Коростылев присыпал ранку стрептоцидом.
При входе в комнату, Шрам остолбенело замер в дверях. Везде был полный разгром. Шкафы распахнуты, их содержимое валялось на полу, там же кучей были свалены ящики из трюмо, занавесок не было вовсе.
Влетев в свой кабинет, Тихон и там обнаружил такую же картину. Его письменный стол был перевернут, книги сброшены с полок, а некоторые полки выдраны из стены вместе с шурупами.
Когда все это произошло узнать не было никакой возможности. Коростылев лишь мог предположить, что разгром этот был сделан сегодня днем, Галя, наверняка бы прибрала все, будь она дома. Но жены не было. Шрам взглянул на часы. Около восьми. Она давно должна была прийти с работы! И вдруг в дверь позвонили.
Открыв, Шрам увидел незнакомую пожилую женщину в стареньком байковом халате до самого пола. - Вы Тихон Глебович? - Спросила женщина. Коростылев лишь кивнул. Горло перехватило от предчувствия какой-то беды. - Я соседка ваша, Марья Ильинишна меня зовут... Ой, не знаю, как и начать... - Вы проходите... - Пригласил Шрам. Женщина явно волновалась, она нервно теребила конец пояска и переминалась с ноги на ногу. - Нет, спасибочки... Марь Ильинишна, что-то случилось?
- Да... - И вдруг, словно собравшись с силами, соседка выпалила:
- Жену-то вашу порезали... - Как? - Тихон не был готов к такому сообщению. - Я вчера ночью шум услышала. Сплю-то я плохо, а стены у нас хоть и толстые, но звук хорошо пропускают... - Затараторила Марья Ильинична.
Тихон понуро стоял, прислонившись к косяку, и соседка спешила выложить все подробности, которые знала:
- Я в глазок-то смотрю - глядь - а ваша дверь нараспашку. А потом оттуда как сиганут четверо. Один такой седой, а трое других молодые парни, и все в кожанках. Я думаю, чего они в такую жару в кожанках ходят. Сопреют ведь.
А они вниз бегом. А дверь открытой так и оставили. Я подождала минутку, вышла. Слышу - стон вроде. Зашла к вам - а там жена ваша, Галина Дмитриевна, без сознания лежит. А из-под неё кровь течет! Тут- то я и сообразила, что это бандиты были! Я к телефону. Вызвала скорую. Они, хорошо, быстро приехали... Врач говорил, что жене вашей повезло. Нож только по ребрам скользнул... - Она жива?! - Прервал словесный поток Коростылев. Жива, жива! Только крови чуток потеряла. Ежели б я не вышла, так бы и истекла. А я, вот, вовремя подвернулась... - Куда её увезли?
- Ой, да не знаю я... На носилки её положили, и в "скорую помощь". Они и увезли куда-то. Все говорили, повезло ей... - Спасибо, Валентина Никитишна! Спасибо! - Тихон рванулся к телефону. - Марь Ильинишна я... Проговорила соседка удаляющейся спине Тихона.
Чтобы найти, в какую больницу определили жену, Коростылеву потребовалось не менее получаса. Номер справочной был постоянно занят, и Шрам чуть не разбил телефон, пытаясь соединиться с ними. Наконец он дозвонился, и раздраженная девушка неразборчиво буркнула номер больницы. Еще раз повторите, пожалуйста! - Прокричал Тихон в трубку. Но там уже звучали гудки отбоя. Чтобы найти справочник телефонов пришлось разгребать кучу книг на полу. Вскоре, на третьем варианте, Шрам дозвонился именно до той больницы, куда положили Галю. Ему сообщили, что ей сделана операция, сейчас она в реанимационном отделении, но утром её должны перевести в общее. Поблагодарив санитарку, Тихон нервно прошелся по комнате, не замечая бардака. Наконец, он решительно перевернул свой стол на ножки и отпер один из ящиков. Там, среди прочих документов, лежало удостоверение капитана МВД. Его Тихон должен был сдать, когда его вышибли из гэбухи, но он оставил эту книжицу себе. На всякий случай. И вот этот случай пришел.
Быстро одевшись, Коростылев, выбежал на двор. Ждать до утра не было мочи.
XLI. ВИЗИТ В БОЛЬНИЦУ.
Вскоре перед Тихоном притомозил частник. Коростылев сразу сел в машину, махнул перед носом водителя эмвэдэшным удостоверением и приказал срочно ехать в больницу. По пути они пару раз останавливались, Шрам купил фрукты, по бутылке "Пепси" и "Боржоми".
Красная книжечка так же магически подействовала и на охранника больницы.
Тихона беспрепятственно пропустили в хирургическое отделение, но тут перед ним возник дежурный врач. - Вы к кому? - Спросил хирург. Коростылева в какой палате?
Человек в белом халате смерил майора взглядом:
- А кто вы, собственно такой?
Пришлось вновь предъявить удостоверение. Прочитав фамилию, врач насупился:
- Родственница?
- Жена. - А вы знаете, что посещения у нас только до восьми вечера. А сейчас почти одиннадцать!
- Через час я улетаю из Москвы. - Решил соврать Шрам, - И неизвестно, когда вернусь. И вообще, вернусь ли... - Добавил он сурово.
Непонятно, то ли врач раскусил игру Коростылева, но, поняв что без особой причины в такое время по клиникам не ходят, то ли поверил, однако медик смягчился и серьезно сказал:
- Она в пятой. Если не спит - даю вам пять минут. Если спит - будить категорически запрещаю! Врач проводил Тихона до палаты, заглянул вместе с ним. Там горел свет. Галя лежала на кровати открыв глаза и смотрела в потолок. Лицо женщины цветом мало отличалось от розоватой наволочки подушки, на которой лежала её голова. С левой стороны от кровати возвышалась стойка, на один из крючков которой был подвешен пакет с красной жидкостью, уже наполовину пустой. От пакета шла длинная прозрачная трубка, которая заканчивалась иглой, введенной в вену на локтевом сгибе.
Увидев вошедших, Галина слабо улыбнулась и прошептала:
- Тихон... - Предупреждаю: пять минут. Не больше. - Повторил хирург и вышел.
Коростылев подошел к кровати, придвинул стул. - Ты как? - Нежно спросил он, взяв в обе свои ладони пальцы жены. Они оказались холодны как будто только что из холодильника. - Да ничего. Сейчас уже лучше... Хорошо, соседка... - Галя закашлялась. - Я говорил с ней. Она мне все рассказала. Они тебя искали... - Выговорила женщина, и её пальцы слабо дернулись, пытаясь сжать ладонь Тихона. - Так вот чья это работа!.. - Ненависть закипела в Коростылеве, и он шумно выдохнул:
- Они у меня попляшут! Я их... Размажу!
- Тихон, Тихон... - На губах больной вновь появилась слабая улыбка, Вояка ты мой!
- Это ведь я виноват! - С пронзительной горечью в голосе проговорил Коростылев, - Я должен был предвидеть... Это ведь звери. Они на все способны!
- Не надо...- Тихо сказала Галина, но Шрам и не думал успокаиваться. Он встал и прошелся по одноместной палате. - А тут хорошо, - Внезапно сменил майор тему разговора. - Да, и врачи приветливые. А я все думала, когда ты придешь... И вот, пришел... - Да, я тебе яблочек принес, апельсинов... - Спасибо... - Ты только не волнуйся. Все хорошо будет. Ты поправишься, и мы с тобой славно заживем. Теперь у меня новая работа. Я больше не буду уезжать так надолго... - Ой, обманешь ведь... - Чуть слышно рассмеялась Галина. - Обману... - Согласился Тихон и кивнул в подтверждение своих слов. - Такая уж у меня доля. - И у меня... Как из воздуха рядом с супругами появился врач. - Посещение закончено. - Провозгласил он. - Я приду, как только смогу. - Сказал на прощание Коростылев. - Я буду ждать... Выпустив Тихона в пустынный коридор, врач ненадолго задержался у пациентки. Шрам сквозь прозрачное стекло двери видел, как тот пощупал лоб, проверил капельницу и, удовлетворенный, вышел из палаты.
Когда дверь за хирургом закрылась, Коростылев спросил:
- Как она?
- Рана глубокая. Потеряно много крови. Но операция прошла хорошо. Все мы там заштопали. Короче, жить будет... - Спасибо. - Проникновенно вымолвил Тихон и пожал врачу руку. - В следующий раз заходите пораньше. - Усмехнулся врач, - А за Галину Дмитреевну не беспокойтесь. Мы её на ноги поставим!
- Спасибо! - Еще раз поблагодарил Коростылев и направился к выходу.
После того, как охранник запер за Шрамом дверь, Тихон несколько минут стоял на крыльце служебного входа, под яркой ртутной лампой. Ночь только начала вступать в свои права, легкий ветерок гнал цветочные запахи с нескольких клумб. Все было спокойно, словно и не было никаких погонь, нацистов, Бешеного.
Вдруг Коростылев засек краем глаза какое-то движение. Он вышел из круга света. Через открытые ворота на территорию больницы пробежало несколько человек. Что-то знакомое было в их манере передвигаться, и Тихон отступил на несколько шагов, скрывшись за углом.
Подойдя к двери, из которой только что вышел Шрам, они, видимо не заметив кнопку звонка, забарабанили по стеклу. Вдруг послышался хлопок, слабый звон стекла и чей-то приглушенный вскрик. Судя по звукам налетчики стреляли из оружия с глушителем, и их жертвой стал парень-охранник, в которого выстрелили прямо через дверь. Поняв, что медлить нельзя, Коростылев выхватил пистолет и вынырнул из-за угла. Трое боевиков в черных куртках пытались вышибить хлипкую дверь, а четвертый глазел по сторонам.
Его-то первым и снял Тихон. Пуля попала бандиту в ногу, он закричал от боли.
Но пистолет Коростылева глушителя не имел, и бандиты, среагировав на звук выстрела, обернулись и начали беспорядочно палить в сторону бежавшего под прикрытие кустов Шрама. Несколько пуль вошли в землю у самых ног, но Тихон, невредимым, добрался до темной полосы кустарника и, рухнув на землю, начал ответный огонь. Трое оставшихся на ногах были как на ладони.
Они не догадались разбить лампу и теперь выделялись на фоне стены отчетливыми фигурами. Им некуда было спрятаться, но, после того, как Коростылев попал в руку ещё одного налетчика, двое бандитов, используя тела упавших, как живые щиты, начали прицельно стрелять в ответ.
Перекатившись несколько раз, Шрам встал и выстрелил, держа пистолет обеими руками. Его пуля пробила лоб бандита. Тот коротко вскрикнул и повалился на площадку перед входом уже в качестве трупа.
Последний оставшийся в живых налетчик вдруг вскочил на ноги и, бестолково размахивая руками, забыв про оружие, побежал в тень. Шрам взял его на мушку и плавно, как в тире, нажал на курок. Парень последний раз махнул руками и повалился на клумбу.
Некоторые окна больницы осветились. В них появились силуэты людей, пытавшихся разглядеть, что за странный шум во дворе.
Коростылеву было нежелательно встречаться с милицией и он, подбежав к бандитам на крыльце, стал быстро обшаривать их карманы. У всех троих нашлись картонки, на которых было пропечатано, что их обладатели являются бойцами спецподразделения партии "Русская Национальная Идея". - Я тебя знаю... - Прошипел вдруг один из раненых, и Шрам опознал в нем одного из наркоманов, что приходили на квартиру Бешеного. - Тебе и твоей сучке - не жить! Получив столь ценные сведения, Тихон в полсилы ударил пытавшегося поднять пистолет парня ребром ладони по шее, и тот не смог исполнить задуманное. - Ничего, - Хищно улыбнулся Коростылев, - Вас тут подлатают.
Майора спасло лишь то, что он пригнулся, чтобы обыскать второго боевика.
На большой скорости во двор больницы въехали "Жигули", водитель которых на ходу, уперев автомат на раскрытое окно, дал очередь по Шраму. Тот, подхватив валяющийся пистолет и подняв перед собой мертвого боевика, встал во весь рост и несколько раз надавил на курок, метясь в капот мчащейся машины.
Автомобиль с визгом развернулся на площадке перед парадным входом в здание клиники и погнал обратно. Водитель, ещё один нацист, стреляя, промчался мимо. Пара пуль угодила в тело мертвого боевика, но и Коростылев, какимто чудом, попал в колесо машины. "Жигули" потеряли управление. Их развернуло и автомобиль, перевернувшись насколько раз, врезался в один из бетонных столбов, на которых держались больничные ворота. Удар смял крышу машины, послышалась ещё одна очередь из автомата, и в следующий момент раздался сильный хлопок, после которого "жигуль" объяло бушующее пламя.
XLII. РАЗГОВОР С ЗАГОРУЙКО.
Обогнув горящую машину, Тихон осторожно выглянул на улицу. Мимо, сверкнув освещенными окнами прокатил полупустой автобус. Некоторые пассажиры заметили огонь и теперь, повернув головы, смотрели в сторону Коростылева.
Но "Икарус" проследовал мимо, и Шрам покинул свой наблюдательный пост.
Перебежав на другую сторону улицы, майор неспешным шагом прошелся по дворам, пока не вышел на оживленную трассу. Наугад выбрав направление, Тихон размашисто зашагал вперед, высматривая таксофонную будку. Первый попавшийся ему телефон оказался сломан, лишь со второго он смог позвонить Загоруйко.
Павел Сергеевич взял трубку после второго сигнала. Прослушав доклад Коростылева о преследовании Бешеного и о взрыве в канализации, майор несколько раз шумно выдохнул в трубку, размышляя над услышанным. - Да, Тихон, хитер, он, зверюга... - Это я и так знаю! - Возмутился Шрам, - Ты же о нем информацию собирал, я, вон, тебе сколько документов притащил! Ты прочитал? Есть там какие зацепки? Куда он мог направиться?
- Только те адреса, которые у тебя. - Тихон живо представил себе, как Павел Сергеевич пожимает плечами, - Больше ничего. - Ладно. - Отрезал Коростылев, - Теперь второе. Тоже очень важное.
В нескольких словах Шрам описал нападение на жену, кто это сделал, и рассказал про события получасовой давности. - Ей срочно нужна охрана. Сказал в заключение Тихон. - Они полумерами не успокоятся. - Отдельно я не смогу её охранять. Народа у нас не так уж и много... - Тогда я... - Не спеши! - Сухо перебил возмущенного Коростылева Павел Сергеевич:
- Я могу перевести её в наш госпиталь. Туда и муха не пролетит. Охрана, сигналка, все есть, лечение - на высшем уровне. Годится?
- Вполне. А навещать её там можно будет?
- Пропуск я выпишу. - Пообещал Загоруйко. - Перевезем её завтра утром. А пока я выделю к ней на ночь пару ребят. Удовлетворен?
- Да. - Кивнул Шрам, и продолжил:
- Еще мне нужна машина.
На другом конце провода послышался смех:
- А я-то все жду, когда ты об этом вспомнишь?
- Да вот вспомнил. Не удастся тебе сэкономить! - Рассмеялся в ответ Тихон. - А я и не собирался... - Посерьезнев, ответил Павел Сергеевич:
- Она давно тебя ждет. Шестерка. Стекла бронированные, форсированный движок. С виду неказиста, но это и к лучшему... Фэ-эс-бэшник продиктовал Коростылеву адрес стоянки, где был оставлен автомобиль, и Шрам, попрощавшись, немедленно отправился туда.
Вернувшись домой далеко заполночь, Тихон включил во всех комнатах свет и некоторое время угрюмо взирал на причиненный боевиками националистов разгром. Через несколько минут созерцания, успокоившись, и приведя себя в деловое расположение духа, Коростылев принялся за приборку. Вооружившись молотком он, в первую очередь, повесил сорванные книжные полки. Закончив это дело, Тихон методично стал расставлять книги на их привычные места.
Справочники к справочникам, детективы, фантастика, энциклопедии.
В процессе расстановки одна из книг раскрылась и из неё выпала старая открытка. Перевернув её, Коростылев прочитал: "Я тебя люблю. Тихон." На почтовом штемпеле просматривалась дата, 1974 год. Тот самый год, когда познакомились будущие супруги. Он, курсант предпоследнего курса Высшей Школы КГБ, она, студентка-второкурсница Экономико-Статистического Института. Познакомившись на вечеринке, где кто-то, Коростылев уже забыл кто именно, справлял свой день рождения, они весь вечер лишь смотрели друг на друга. А под конец праздника, Тихон вызвался её проводить. Шел февраль, вьюжило, но они шли под руку, не замечая колючего снега, бившего им в лица.
Вскоре они встретились ещё раз, были поцелуи, прогулки по полуночной Москве. Он кормил её в "Космосе", что на улице Горького, "Солнышками", водил на "Седьмое Небо", дарил розы и гвоздики. Их роман развивался бурно и быстро. Уже осенью они подали заявление в ЗАГС.
Расписали из в начале декабря. А перед свадьбой Тихон послал Гале эту открытку. Она, как и рассчитывал Коростылев, пришла на квартиру Галиных родителей вечерней почтой. И девушка положила её на ночь под подушку.
Вспоминая все это Тихон вздохнул, улыбаясь промелькнувшим перед внутренним взором событиям такой давности. Кабинет уже был приведен в порядок, и Коростылев, зажав открытку в руке, перешел в гостиную. Там, вываленный вместе с ящиком, лежал, раскрытый на средине, семейный альбом. На одном из снимков виднелась надпись "Сочи 83". "Хватит!" - Сказал себе Коростылев, - "Эдак всю ночь буду сидеть и вспоминать... Надо и о деле поразмыслить..." Но мысли не слушались, и бритая наглая рожа Бешеного перекрывалась картиной смеющейся Гали, брызгающей соленой морской водой в сторону лежащего на песке самого Коростылева.
Пока в голове Шрама шла борьба между общественным и личным, он прибрал комнату. Наконец, поняв, что уже слишком устал, чтобы ещё и думать, Тихон завалился спать. Проснулся он в шесть. Несколько минут смотрел в потолок, вспоминая, что за срочное дело наметил он для себя перед тем, как отойти ко сну. А припомнив, быстро вскочил, позвонил Загоруйко, сообщил ему, что хочет сопровождать жену в госпиталь, и через двадцать минут Коростылев уже ехал на старенькой зеленой "шестерке" к больнице, где лежала Галя. Врач укоризненно посмотрел на Шрама, очевидно припоминая, что тот врал ему прошлой ночью. А у двери реанимационной палаты сидел парень в камуфляжной форме и поглаживал лежащий на коленях АКМ, подозрительно поглядывая на медсестер, косившихся не оружие и вынужденных проходить мимо охранника.
Галя ещё не проснулась, и Коростылев сел в холле около стойки дежурной сестры, поджидать Павла Сергеевича. Тот вскоре появился. Около получаса ушло на оформление документов, и вскоре Галину Дмитреевну на носилках отнесли в поджидавший её Рафик "Скорой помощи". Тихон сам вел "шестерку", не отставая от машины, в которой везли жену. Вскоре кавалькада выехала за Кольцевую и, через десятка полтора километров, добралась до госпиталя.
Коростылев всю дорогу постоянно глядел в зеркальце заднего вида, но преследователей вроде не было. Убедившись, что жену устроили по высшему разряду, Тихон отозвал Павла Сергеевича на беседу. - Новостей о Бешеном пока нет, - Начал разговор Загоруйко:
- Однако, кой-какие соображения я тебе скажу. Если он не заблудился и не бродит сейчас в московских подземельях, то в городе его точно нет. Он не дурак и понимает, что уж если за ним началась охота, первый встречный гаишник сможет его опознать, и тогда начнутся сложности. А ему необходимо выполнить свой замысел... - Ты хочешь сказать, - Вставил свою реплику Тихон, - Что Говорков должен уехать, причем недалеко?
- Возможно. Но вероятность того, что он заляжет в какой- нибудь блат-хате в Москве, на мой взгляд, гораздо ниже. - Я тоже об этом думал, Коростылев закусил нижнюю губу:
- Только Подмосковье велико. Да и наверняка там не одно место, куда может податься такая нацистская шишка. - В тех распечатках, что мы с тобой сделали, - С хитрой усмешкой проговорил Загоруйко, - Есть списочек дач. Всего десяток позиций. Вот он.
И Павел Сергеевич извлек из "кенгурятника" вчетверо сложенный листок.
Тихон и раньше видел его, просматривал, но не обратил на эти сведения должного внимания. Теперь Коростылев прочел адреса с гораздо большим вниманием. - Так это самые фешенебельные участки. Там никого, кроме "новых русских" и нет!
- Вот именно!
- А ведь точно! - Сориентировался Шрам, - Там одни дворцы стоят. В них запасов продуктов до двухтысячного года! И никто не обращает внимания на соседа. - И у каждого - взвод охраны... - Добавил Загоруйко. - Да, - Тихон ещё раз пробежал глазами список, - Туда так просто не вломишься... - Если какое-нибудь спецоборудование нужно - ты скажи. - Да нет, - Задумался Шрам, - У меня все необходимое имеется. Надежное и опробованное. - Смотри. Пожал плечами Павел Сергеевич. - Дело не только твое - наше. - Если он где-то там - я его возьму. - Пообещал Коростылев. Но это обещание ему не суждено было выполнить.
XLIII. ЗАВОД.
После выхода из больницы Коростылев недолго ходил безработным. По долгу службы ему много раз приходилось бывать на некоторых секретных оборонных предприятиях. А теперь эти знания пришлись как нельзя более кстати. Тихон решил побывать там и устроиться, хотя бы охранником. На первое время. Идти в систему МВД он не хотел, знал, что и там коррумпированных больше, чем честных работяг, а конфликтовать с ними - себе дороже. Никаких других вариантов, кроме охраны, где бы могли понадобиться специалисты-оперативники его квалификации, Тихону в голову не приходили.
Первые несколько предприятий, расположенные в черте Москвы, он обошел за пару дней. Кое-где ответили Тихону недвусмысленным отказом, в других местах просили зайти через недельку, но Коростылев догадывался, что их кадровики собираются навести о нем справки. Запросы эти непременно должны были попасть к Кабану, а тот вряд ли даст бывшему сотруднику лестную характеристику. В третьих капитана встречали с распростертыми объятьями, но их предложения были настолько нелепы, что Тихон вежливо обещал подумать и вычеркивал это учреждение из списка. Но отчаиваться было пока рано.
Следующий рейд Коростылева был по подмосковным предприятиям. Их, как знал Коростылев, было гораздо больше. Решив начать с самого крутого из них, Тихон поехал в Мячиково. На том предприятии он однажды получал спецоборудование для операции по захвату какой-то банды. Объект не изменился с тех пор, как Коростылев побывал там в последний раз. Все тот же бетонный забор, все та же табличка у ворот "Склад пиломатериалов СМУ-8". На саму территорию Тихона не пустили, но в отдел кадров проход был беспрепятственный. Коростылев взял стандартный бланк анкеты и, сев за стол, стал было его заполнять, не обращая внимания на каких-то людей, постоянно проходивших мимо него. Не успел он заполнить и половины пунктов, как кто-то остановился напротив него и начал пристально разглядывать.
Тихон некоторое время чувствовал это внимание, не отрываясь от писанины, но потом, поняв, что стоящий не собирается уходить, поднял на него глаза. - Тихон? - Неуверенно спросил этот мужчина. Он был невысок, кареглаз, нос с горбинкой выдавал в нем выходца с Кавказа. - Сурен? - Так же осторожно предположил Коростылев. - Узнал! - Неподдельно обрадовался старый знакомец. Несколько лет назад Тихон, тогда ещё старлей, и Сурен Ашотович Газарян, капитан КГБ, колесили по курским лесам в поисках "черных копальщиков", самозванных археологов, извлекавших из недр земли оружие и воинские регалии времен второй мировой.
Им удалось внедриться в одну из таких групп, проследить её связи и ликвидировать преступную группировку, занимавшуюся продажей оружия.
С тех пор они не встречались, и Газарян за это время раздался вширь, немного постарел, но остался тем же шебутным армянином. - Что ты тут делаешь, дорогой? - Сурен уже обнимал Коростылева звонко хлопая того своими ручищами по спине. - Да вот, думаю устроиться сюда... - А как же органы?
- Да ну, - Поморщился Тихон. - Кабан подставил... - Да ты что? Поразился Газарян и отступил на шаг. - Пришлось подать в отставку... Коростылев вздохнул:
- Теперь вот работу ищу... - Слушай, ты не представляешь, как тебе повезло! - Расцвел Сурен. - Я здесь заместитель директора по кадрам. Кем ты хочешь быть? Начальником цеха? Экспертом? Вот разве что свою, да директорскую должность предложить не могу... - Да какой из меня цеховик. Я же в производстве не секу. Вот если бы в охрану... - Намекнул Коростылев. Будешь! - Радостно хлопнул Газарян Тихона по плечу так, что тот слегка пошатнулся:
- Я давно хотел местного командира охранников снять. Да все недосуг было.
Да и замены подходящей не было. А в тебя я верю. Пойдем, я тебя Ухтину представлю! Сурен повел Коростылева не территорию. Проходя через турникет, Тихон заметил, что парень за бронированным стеклом будки, нажимающий кнопку блокировки, изрядно пьян. Это наблюдение сразу не понравилось капитану, видно действительно нынешний командир охранников подраспустил свою команду.
Территория предприятия состояла из нескольких зон с разными уровнями секретности. Везде Сурена беспрепятственно пропускали, даже не спрашивая документы. До кабинета директора им пришлось пройти через четыре кордона, на которых дежурило по одному парню в серой камуфляжной форме с "Калашниковым" через плечо. Директор был на месте, и Газарян , ведя за собой Тихона без стука вошел в кабинет, закричав прямо с порога:
- Владимир Львович, смотри, кого я тебе привел! Владимир Львович Ухтин в это время распекал кого-то по селектору. Он был совершенно седой, чувствовалась годами накапливавшаяся усталость, но в директоре была видна порода. Такой человек вполне мог играть в кино английского лорда или потомственного русского аристократа. - Присаживайтесь. - Отключив звук в селекторе, предложил Владимир Львович и вернулся к выслушиванию оправданий.
Пока шла беседа с невидимым собеседником, Коростылев разглядывал кабинет.
Обстановка была достаточно простой, но современной. Удобные стулья, аквариум со стайкой гуппи, несколько полок с делами и книгами, проекционный телевизор. - Недели вам хватит? - Спросил Ухтин. - Да, да! - Заверили из селектора. - Тогда действуйте. - Владимир Львович отключил связь и повернулся к визитерам:
- И кого же ты мне привел, Сурен Ашотович?
- Профессионала! Он десять лет был оперативником в гэбухе. Ас! Каратист!
Стреляет как... - Газарян на секунду запнулся, - Как Вильгельм Тель вместе с Робин Гудом!
- Лучник? - Удивился Ухтин. - Да брось, ты ведь понимаешь, что я хотел сказать! Короче, выкидывай твоего Стомахина и бери моего Тихона!.. Не пожалеешь!
- А сам наш гость что скажет? - Владимир Львович спокойно посмотрел на Коростылева. - Сказать что я думаю?.. - Тихон поджал губы и посмотрел в глаза Ухтину, потом, решившись, веско заговорил:
- Не знаю, что у вас тут делают, он бардак полный. - Так... Рассмеялся Владимир Львович, - Продолжайте, прошу. - Бойцы находятся на постах пьяные, некоторые халатно относятся к своим обязанностям, они или пропускают всех без разбора, или вообще отсутствуют на местах. Не удивлюсь, если у вас половина разработок срывается из-за банального воровства... Предложения? - Коротко спросил Ухтин. - Треть - уволить, остальным поднять зарплату, организовать курсы повышения боевого мастерства, изменить систему допусков, поставив дополнительные заграждения, усилить контроль на выходе, использовав металлоискатели... - Коростылев остановился, прикидывая, что ещё можно улучшить в этой работе. - Что я говорил! - Обрадовано усмехнулся Газарян. - Голова!
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги