Молот империи 3

Глава 12

Катерина Громова не раз намекала, что понимает, о чём говорят духи предков в своих свечах. Её прапрадед, как рассказывали старые легенды, тоже мог говорить с ними.

Я сам не слышал слова духа из амулета. Но понимал, что он хочет помочь, и что для этого нужно сделать. Я прошёл мимо оборонительных башен с пушками, по холодному песку пляжа.

Море сейчас почти успокоилось, только слабые волны выплёскивались на берег. Я встал на самый краешек, куда доставала вода.

Однажды я и мой брат, ещё в детстве, на спор поплавали в этом море в это же время года, когда отец взял нас в поездку по делам. Потом Кир пару недель лежал в постели с болевшим горлом, а я находился с ним рядом с нывшей от ремня задницей. Отец такое купание не оценил.

От воды тянуло сильным холодом. Флот не видно, разумеется, он слишком далеко. Я обхватил обеими руками тёплую гладкую поверхность амулета. Свеча под стеклом замерцала ярче.

…Корабли, их много. Транспортные и десантные суда, вокруг них сторожевые корабли. Рядом здоровенные дредноуты, с вооружением, как у ригг. И один линкор, огромный на фоне остальных.

Я будто был там, слышал волны и как отдают команды. Даже будто ощущал качку под ногами.

Хуже всего был большой корабль с плоской палубой, на которой стояли крылолёты, готовясь к вылету. Хотя нет, сначала сядут те, которые кружили над ним. Те самые, что сбили нашего летуна.

Внутри дредноутов, линкора и корабля со взлётной палубой заметно мерцание. Если сами корабли я видел, как сквозь серый туман, то из больших кораблей, где-то внутри них, заметно синее свечение.

Там тоже свечи с духами. Наверное, поэтому амулет с предком Громовой смог показать их.

Скоро корабли начнут стрелять по оборонительным линиям на юге, а летуны скидывать туда бомбы. Спокойное море в этом им помогало…

Это не прошлое, это настоящее. Вот-вот начнётся бомбардировка и обстрел. Сначала южная линия. Огонь будут вести оттуда, куда не достанут пушки с Челюстей. Потом атака начнётся здесь.

— Ну что, дух, — сказал я. — Говоришь, можно им помешать?

Свеча моргнула. Вряд ли он знал сигнальную азбуку, а то бы мы смогли общаться напрямую. Но я всё равно понимал, что он хочет. Надо напрячься нам обоим.

— Генерал, уже холодно, — произнёс мой временный адъютант. — Не будет ли лучше…

— Помолчи, — тихо произнёс я. — Я думаю.

Амулет нагрелся, и не потому, что огонь внутрь. Это я его нагревал пламенем Небожителя. Хотя красный огонь не показался, будто его поглощала свеча. Цепи на моих руках раскалились, под рукавами видно свечение.

Я не просто нагревал амулет. Я прикладывал все силы, будто хотел его сжечь. Пальцы свербило, на землю иногда падали красные искры.

Дух показывал мне прошлое, больше сотни лет назад, а то и ещё раньше. Как прототипы торпед пробили корпус дредноута Дома Ямадзаки, и он затонул.

И как второй корабль поднялся над водой и его смяло чудовищной силой. Я даже слышал лязг перегруженного металла.

Нет, там мы не сможем.

Но мы сможем лучше.

Вспышка ярко-красной молнии показалась на горизонте. Следом донёсся звук грома.

Кто-то из охранников за моей спиной испуганно вздохнул.

— Предки милосердные, — пробормотал солдат. — Молния? Зимой?

— Да ты видел, какая она?

— Красная! Таких не бывает!

— Теперь бывает.

Мощный порыв ветра сдул с меня генеральскую фуражку и начал трепать полы шинели. За головным убором побежала пара солдат.

Ветер усиливался, и очень быстро. В лицо мне ударили солёные брызги с моря. А следом волна ледяной воды окатила мне ноги.

— Генерал! — майор подбежал ко мне. — Шторм начинается. Нам нужно…

Он отшатнулся, взглянув в моё лицо. Не знаю, что он там увидел.

— Не мешайте мне, — сказал я. Говорить было больно, будто у меня началась ангина.

Ещё волна. Но это ладно, здесь она слабы. А там…

На горизонте видны молнии, бившие в воду одна за другой. Но дело не в них. Я сжал горячий амулет ещё сильнее. Будто держал нагревающийся чайник. Но надо потерпеть ещё немного.

Кое-кому сейчас тяжелее.

…Я снова увидел флот.

Только что спокойное море бушевало. Огромные волны высотой с риггу то и дело поднимали боевые корабли. Крылолёт, который пытался сесть на палубу, промазал, но задел корабль крылом, которое отломилось.

Второй летал вокруг, сильный ветер мешал ему. Экипаж пытался закрепить уже стоявшие на палубе крылолёты. Бесполезное занятие.

Мощная волна только что смыла парочку машин вместе с теми, кто находился рядом. Уцелевшие побежали прятаться, наплевав на остальные.

Я снова будто там. Чувствовал холод и их страх. Они не ждали шторма, такого внезапного, без подготовки. И кое-кто из них наверняка вспомнил, как много лет назад Небожители погубили один их флот.

Адмирал и его люди должны уметь справляться с такими штормами. Хотя волны становились всё выше, но вряд ли даже такой мощный шторм потопит корабли, они рассчитаны на подобное. Но вся ночь уйдёт на борьбу со стихией. Тут уж не до стрельбы и высадки…

Я снова видел своими глазами. Амулет остывал, свеча горела совсем тускло. Я посмотрел на свои ладони, думал, что там остались ожоги. Нет, хотя казалось, что стекло прикипело.

Всё нормально с моими руками. Но слишком уж я устал. Да и ноги залиты ледяной водой. Вымотался я, ещё вымотался дух. Я повесил тусклый амулет на шею.

— На сегодня всё, — тихо сказал я. — Разбудить меня через полтора… через три часа.

Надо следить за боем своими глазами, слишком долго в подземный бункер приходят новости. Я любил быть в курсе событий сразу, а не через пятнадцать минут.

Отбили уже вторую атаку. Шторм на море не утихал, будто даже стал сильнее. Землю заливал ледяной ливень, но я спрятался в другом бункере. В самом отдалённом, в котором не было пушек, но с которого видно узкое поле боя.

Поскольку высадка возможна только в случае, если адмирал Дома Накамура решит выбросить свои корабли прямо на берег, я после короткого сна уехал командовать обороной южной линии.

С собой взял шагоходы, пару рот пехоты и несколько освободившихся артиллерийских расчётов, чтобы обороняющиеся могли менять друг друга.

Проход между морем и горами пылал из-за горящих ригг. Малые Уланы не выдерживали попадание тяжёлых орудий, обычно хватало одного. Они лупили в ответ, но мощи снарядов не хватало, чтобы пробивать бункеры.

Потери были и у нас, но они не сравнимы с тем, сколько потерял враг.

Я насчитал одиннадцать уничтоженных малых шагоходов и пару десятков панцирников, которые смогли проехать через надолбы на границе.

Остальные отступили. Пехоту считать было бесполезно, враги своих солдат не жалели, так что всё завалено телами.

Но ещё не появились большие ригги, а в армии Дома Чен они были, хоть и немного. И ещё флот должен был выгрузить несколько Паладинов. Они смогут пройти там, но здесь для них мало места, чтобы развернуться.

Пока возникла небольшая передышка, артиллеристы проверяли орудия, а пехота уносила раненых. Восстанавливали повреждённые укрепления, насколько получаслоь, и ставили пулемёты в другие места.

Наши ригги стояли в отдалении, они подчинялись напрямую мне. Пока нет смысла в их участии, основная атака нам ещё предстоит.

Я посмотрел на часы. Ищейка задерживалась, пора бы ей уже показаться.

Выбрался из бункера, чтобы немного подышать, потому что внутри всё пропахло дымом. Бетонное укрепление получило несколько снарядов, но тем, кто стоял в первой линии, досталось сильнее.

Артиллерия по нам не стреляла. Похоже, генералы Дома Чен целиком полагались на орудия флота. И зря.

Море продолжало бушевать, ледяной ливень заливал землю. Если бы было лето, она бы размякла сильнее. Солдаты шмыгали носами, кутались в шинели и ругались вполголоса, чтобы я не услышал. Но я всё равно слышал.

Рядом с траншеей лежало несколько тел в чёрных куртках и масках на лицах. Чёрная Стража Дома Накамура, их диверсанты, которые под утро пришли и сюда, чтобы прикончить офицеров и помешать орудиям стрелять. Не очень-то у них и получилось.

Пока передышка, можно заняться приятным делом. Передо мной вытянулись трое солдат, включая вчерашнего с чёлкой, который подстрелил диверсанта. А остальные двое обнаружили целый отряд, который и постреляли. Все трое из ополчения, один молодой, двое уже пожилые.

— Благодарю, — я повесил серебряную медаль имперской армии на куртку парня с чёлкой, потом остальным. И пожал им руки. — Хорошая служба.

Солдаты растерялись. Имперские медали — это редкость, такие получить сложно даже офицерам, а для простых солдат это происходит крайне редко. Это очень почётная награда.

Но хотелось подбодрить обороняющихся. Хорошо, что в Мардаграде для меня изготовили партию медалей ещё до осады. И хорошо, что я взял с собой горсть, положив в карман. Надо ещё раздать несколько артиллеристам.

Кивнул майору, чтобы он сам оформил всё, как надо. Солдатам ещё положены медали и выплаты от Дома Варга, потому что я мог награждать только имперскими знаками отличия.

— Где полковник? — позвал я.

Пузатый усач уже прибыл. Я показал ему на холм, заросший деревьями и кустарником. Деревья облетели, но на кустарниках листья держались. А из-за стены дождя плохо видно, что происходило за ними.

— Направьте туда пулемёты, — приказал я. — Могут обойти с той стороны.

Прошёлся ещё, отдавая приказы. Солдаты, когда я отходил, шушукались. Но из-за того, что многие замёрзли, слышали они плохо и шептали громко.

— … он вчера заговорил море, чтобы начался шторм…

— … генерал — Небожитель, как и его прадед. Тот самый Молот. Меня им в детстве пугали.

— Небожителей не существует!

— А как ты объяснишь молнии зимой?

— Я их не видел. Навыдумывали тут всякое…

— Надо держаться к нему поближе. Небожителей пули не берут.

— Зато они все тебе достанутся.

— Занять позиции! — прокричал громкий голос.

Кто-то выпустил в небо целый веер красных сигнальных ракет. За ними тянулся густой дымовой след. Я ушёл в бункер, не дожидаясь напоминаний охраны. Под ногами катались гильзы, весь пол бункера был усеян ими. Пулемётчик тем временем менял ленту.

Очередная волна атакующих отправилась в бой. И с того самого холма в том числе.

Что это там гудит? Волынки? Ненавижу волынки.

Издевательская мелодия загудела с холма, а из-за деревьев вырвалась целая волна атакующих. Нарландские штурмовики, без защитной брони, как их коллеги в императорской гвардии, и не такие опытные.

Но их много. Поддерживали их солдаты в касках и чёрных кожаных шинелях. Морская пехота из Калиенты, армия Великого Дома Кос. И вместе с ними многочисленные стрелки Бинхая в серо-песочной форме.

Заголосили пулемёты и пушки. Пехотную атаку сдержат, меня больше интересовали те, кто идёт с границы.

Дрогнула земля, и одновременно с этим раздался громкий взрыв. И ещё один, потом ещё. Завоняло тухлым яйцом. Должно быть, в бой идут большие шагоходы.

Я посмотрел на часы. Пора уже кое-кому прибыть.

Выглянуть пока не было возможности. После залпа из главных калибров пошли ракеты. Земля аж тряслась. Сотки лупили постоянно, а ещё добавляли пушки мелких шагоходов. Наши стреляли в ответ.

Какое-то время были слышны только взрывы. И долбанная волынка, которая никак не затыкалась.

С потолка бункера посыпалась пыль. Пара снарядов досталась и нам, но основной урон доставался первой линии укреплений.

Я осторожно подобрался к смотровой щели и посмотрел в бинокль. Ещё есть время до второго залпа из главного калибра ригг.

Огня там достаточно, ещё подсвечено сигнальными ракетами. Два Паладина идут, принимая весь огонь на себя. Два Катафракта в отдалении, по ним стреляют, но без особого результата, а они поддерживают наступление ракетами.

— Приоритет — Паладины, — приказал я.

Майор подтянул к себе радиста, который переносил рацию на спине, снял трубку и принялся туда орать.

Снаряды из тяжёлых орудий лупили по броне ригг, но Паладины держались. Шли медленно, длина шага всего на одну пятую. Пушки палили по ним уже прицельно, по ногам и орудийным платформам.

Но крепкие шагоходы были рассчитаны и не на такое. Рядом с ними сновали Уланы, которые казались совсем мелкими. Но эта другая модификация, там более длинные пушки. Да и броня покрепче.

Паладины — это проблема. В этой ситуации есть две тактики. Подпустить ригги в упор, и выстрелить по ногам из самых больших пушек. Или мешать стрелять им самим, постоянно ведя огонь по кабине.

Враги тоже в курсе, наверняка читали мои же руководства. Если бы у них было больше Паладинов, они бы пошли на прорыв. Сейчас их всего два, но они спокойно себе ведут огонь с дистанции. Сейчас самое время для залпа из главных Калибров.

Взрыв совсем рядом с нами. Я отпрянул подальше и потёр звеневшее ухо. Следом взорвалось что-то ещё.

— Взорвали орудие! — доложил мне майор, громко крича. Лицо чумазое от грязи и пыли. — По соседству!

Я вернулся к осмотру. Паладины — это проблема. И если её не решить…

Снова взрыв, вдали, но очень громкий. Это выстрел из орудия. Через несколько секунд ещё один. Это взорвался снаряд.

Правая рука одного из Паладинов оторвалась и рухнула на землю. Видно струю сжатого воздуха, выходящую из разорванных труб пневмомагистрали. Оба Паладина пошли вперёд, переключившись на полный шаг.

Да, понятно почему. Отступать в такой ситуации для них смерть, ведь задом они идут очень медленно, а поворачиваться спиной к пушкам — это смерть. А в нападении есть хоть какой-то шанс.

— Ищейка докладывает о прибытии! — закричал адъютант, держа трубку радиостанции.

— Пусть Эквиты идут в бой! — приказал я. — Нельзя дать Паладинам прорваться!

Вражеские шагоходы продвигались вперёд. Один остановился и скрылся в целом облаке огня. Донеслись взрывы. Над нашими головами пролетали ракеты, которые выпустили Эквиты. Чистилище, очень точные, били без промаха. Грохот такой, что оставалось только прикрыть уши.

Один Паладин, которому оторвало руку с орудиями, остановился на полушаге. Но противовесы внутри его выровняли, чтобы он не опрокинулся. В корпусе, там, где располагалась кабина, теперь огромная дырища, из которой било пламя. Это пробил снаряд из Ищейки.

Второй Паладин, по которому били ракеты, не двигался. Вокруг него горела земля, сам корпус чёрный, вся краска слезла. С него сорвало весь обвес и куски брони на руках и ногах. Похоже, что ракета повредила ему ходовую.

Неплохо, сможем починить и забрать себе.

Но это ещё не всё. Мелкие шагоходы торопливо отсупали, но нагло лезла пехота. А их много, они обошли по холмам. Волынка продолжала орать.

А я снова почувствовал, как дрожала земля. Но это уже не взрывы.

Целый поток ярких трассирующих разрывных снарядов над нами прошёлся по атакующим. Скоро показался и виновник этого.

Ищейка нагло перешла через оборонительные линии, зацепившись за колючую проволоку и разрывая её. Исполин двигался к холму. Автопушки ревели так, что заглушили волынку. Пулемётные турели на брюхе Ищейки палили по пехоте в упор.

Волынка заткнулась, когда два потока огнемётов мгновенно подожгли холм, лес на нём и кустарники. Даже на такой дистанции в лицо мне ударил жар.

Уцелевшие разбегались, кто-то сдавался. Ищейка, игнорируя людей под своими ногами, прошла чуть дальше и начала опускаться. Плавно и медленно.

Главное орудие на спине начало двигаться. Сначала направилось на обгоревший Паладин, а потом дальше, где ещё видно один из отступающих Катафрактов.

Бам-м-м!

От выстрела вокруг Ищейки отбросило мусор и старые листья. Кто-то из неуспевших сбежать штурмовиков упал, держась за уши.

Катафракт ярко вспыхнул и взорвался. Я не сразу понял, что это прямое попадание в движки через броню. Они рванули так сильно, что корпус оторвало от ног. Руки упали в стороне.

Неремонтопригодный.

И стало тихо. В ушах звенело. Горела земля, кто-то из раненых стонал. Кто-то закричал от радости. Вдали стрелял пулемёт.

Но ещё не всё.

— Нужно связаться с пилотом Ищейки, — приказал я радисту. — Я хочу подняться на борт.

Ищейка отошла к нашим позициям. Ей досталось, на толстой броне видны вмятины. Но орудия в полном порядке. Главное, которое на спине, вернулось в походное положение, вокруг него закрылись транспортировочные ободы, чтобы пушка не разболталась при тряске.

Люки на ногах не открылись, похоже их крепко заперли, пока идёт бой. Но открылся другой люк, в животе, рядом с пулемётными турелями. Оттуда сбросили лестницу с деревянными перекладинами, закреплёнными между собой цепями.

Я надел перчатки и взялся за перекладины, наступив на нижнюю. Меня начали затаскивать наверх двое гвардейцев из Дома Варга.

Хорошо, а то забираться по болтающейся лестнице под таким ветром — не самое весёлое занятие.

— Господин генерал! — потные гвардейцы внутри выпрямились и застегнули мундиры. — Добро пожаловать на борт!

Орать им приходилось громко, чтобы перекричать двигатели. В Исполине большой экипаж, и включает в себя ещё и охрану. А иногда даже может перевозить десант, хоть и немного людей. Не была исключением и Ищейка.

Гвардейцы подняли меня в двигательный отсек, а лестницу опустили за моим адъютантом и радистом.

Движки молотили на полную, камера сгорания игниума нагрелась, как печка, я чувствовал это даже на расстоянии. Механики в мокрых майках или комбинезонах на голое тело, занимались проверками, ремонтом и наблюдением за сложной системой.

Металлические полики забрызганы чёрным маслом. Усатый стармех в офицерской фуражке проверял цилиндры прямо на работающем движке, вслушиваясь в их стук. Несколько цилиндров покрыты копотью, похоже, они горели. Топливные мастера собрались в кучу, что-то ремонтировали прямо на ходу. Над ними светил красный свет.

Я пошёл в кабину, пригибая голову. Только что мёрз, но сразу вспотел. Здесь жарко, даже хуже, чем в пустыне. По пути снял фуражку и скинул шинель.

В кабине тоже жарко. Валентин Климов, небритый и обросший, сидел в кресле первого пилота. Мундир полковника он накинул прямо на голый торс. Сверху одежды, на плечи и живот, накинуты ремни безопасности. На уцелевшие бёдра тоже.

Кабина Ищейки подвижная, может опускаться, без ремней вполне можно выпасть из кресла. А без ног тем более.

Ещё здесь радист, второй пилот и канонир, все трое молодые и изнывающие от жары. Одно кресло свободное, это будет моё.

— Генерал Роман Загорский, — Валентин посмотрел на меня и прищурился. — Надо же, какими судьбами.

Я его совсем не узнавал. В академии я не общался с ним так плотно, как с Марком и Яном, так что друзьями нас точно нельзя было назвать.

Но всё равно, сейчас Валь выглядел совсем другим человеком. И дело не в небритом и осунувшемся лице. Другой взгляд и другая интонация. Не придурочно весёлая, как до ранения, а очень грубая и язвительная.

— Ты опоздал, — я сел в свободное кресло.

— Ну, знаешь, решил тут выскочить на пробежку, а то засиделся и…

— Статус машины, первый пилот! — прервал его я. — Доложите!

Валентин посмотрел на манометры и открыл бортовой журнал в кожаной обложке, чем-то залитый.

— Проводили ремонт на заднем приводе ходовой, сейчас в норме. Третий двигатель перегревается, но в пределах допустимого. На четвёртом двигателе надо менять топливные насосы. В остальном работает идеально.

Он свою машину любит, это понятно по изменившейся интонации. С грустью перечислял неполадки, но последнюю фразу произнёс с гордостью.

— За сколько они смогут поменять насосы? — спросил я.

— Обещают за полчаса. Там всего два, но нужна полная остановка.

— Что с оружием?

— Орудия в норме, осталось ещё шесть снарядов к Карнифексу, Валентин посмотрел на пульт. — К остальным потратили больше.

— Остальные можно пополнить здесь, — сказал я и добавил потеплее: — Отличная работа, Валь. Ты и правда справляешься.

— А то, — буркнул он и отвернулся. — Куда теперь? Назад? Пока я здесь, где-то там бродит Печать Огня. А в ней сидит кое-кто, кто должен мне пару ног, — он показал вниз.

— Ещё рано, — я достал записную книжку. — Раз ты здесь, проведём ещё одну операцию. Как только они поймут, что Ищейка ушла, они возобновят атаки. А ещё шторм успокоится и начнут стрелять корабли. Надо отучить их лезть сюда.

— И что, нам торчать тут до весны?

Я достал карту и карандаш.

— Так что, Загорский? — Валь повернулся ко мне. — Что с этим можно сделать?

— Планирование оставь мне, — сказал я, начиная прикидывать операцию, которую обдумывал, как проснулся. А потом поднял голову: — Так, я не понял. А чего мы это стоим? На снабжение, и выходим в бой!

— Принято! — Валентин взялся за рычаги.