Мост в Хейвен

13

Зик решил зайти подстричься. В парикмахерской Хавьера Эстрады утром по понедельникам обычно было пусто, а значит, Зик может рассчитывать, что его обслужат сразу и будут развлекать разговором о бейсболе. Хавьер всегда был в курсе, кто играет, и знал статистику. После стрижки Зик заехал в булочную за черным шведским хлебом. Там он немного пообщался с Клаусом и Анной Джонсон. У них было много детей, все они в разное время работали в магазине, а теперь их раскидало по стране, у них появились свои семьи и свой бизнес.

Погода выдалась приятная, можно немного посидеть на площади. Люди нередко останавливались, чтобы переброситься с ним словечком или просто приветствовали, проходя мимо. Зик любил бывать среди людей. Он отломил себе кусок черного хлеба и ел его, наслаждаясь солнечными лучами, пробивавшимися сквозь листву секвойи и клена, блики света плясали на дорожке. Неделя выдалась трудная. Мици захотела покататься, и Зик повез ее за город, где они зашли в несколько домов. Мици умела смешить людей, даже если они не были настроены. В пятницу у него была заупокойная служба, а в субботу свадьба. В воскресенье после службы он направился прямо домой, переоделся в мирское и пошел обедать к Макферсонам. Утром в шесть тридцать он завтракал у Бесси. У стойки его обслуживала Сьюзен, но она все время молчала. Нужно будет зайти позже и выяснить, не готова ли она к разговору.

И словно его мысли подтолкнули ее, он услышал звон старенького колокольчика над входной дверью кафе. Вышла Сьюзен и направилась через улицу. Она подстриглась. Ей очень шла стрижка «под пажа». Женщина с решительным видом направилась прямо к нему, словно голубь в голубятню.

— У меня перерыв, Зик, так что у нас только несколько минут.

— Присаживайтесь. Прошу. — Его последние проповеди были основаны на Послании к Римлянам. Наверняка у нее возник вопрос, на который ей сложно ответить. Он нахмурился, потому что она осталась стоять и нервно оглядывалась. — Вряд ли Бесси вас уволит, если вы побудете здесь несколько минут.

— Бесси будет только рада, если я проговорю с вами весь день. — Она присела, оставив между ними много свободного места.

Она снова огляделась. Площадь была пуста. Все работали.

— Бесси сказала, что Джошуа уехал из города. — Отчего такое озабоченное выражение лица? — Вы с ним поссорились? Я, конечно, понимаю, что это не мое дело, но…

— Джошуа предложили работу в Южной Калифорнии.

— Но это так далеко от дома, Зик.

— Он не мог не воспользоваться такой возможностью.

Сьюзен нервно разгладила юбку на коленях. Ее что-то сильно расстроило, а Зик понимал, что это никак не связано с отъездом Джошуа.

— О чем вы думаете, Сьюзен?

Она резко выдохнула, словно долго сдерживала дыхание:

— Люди все время спрашивают, не знаю ли я чего-то, словно я обязательно должна знать, что происходит у вас в доме. Я все время говорю им, что знаю не больше них, но они… — Она сжала губы. На ее лице отражались разные чувства.

— Настаивают.

— Да. — Женщина нахмурилась и вернулась к первому вопросу. — Вы ведь очень близки с сыном. С чего вдруг Джошуа решил уехать в Южную Калифорнию? Это же за тридевять земель от Хейвена.

— Все в свое время, Сьюзен. То, что он сейчас в отъезде, вовсе не означает, что он уехал навсегда.

— А вас не беспокоит, что он сейчас так далеко?

— Мы поддерживаем связь. — Джошуа звонил, чтобы сказать ему, что благополучно добрался до места, и попросил молиться за Дейва и Кэти. Он ничего не объяснял, но Господь знает, что им нужно.

Сьюзен немного расслабилась:

— Здесь очень хорошо, на свежем воздухе. — Она сложила руки на коленях, но не прислонилась к спинке, а по-прежнему сидела на краешке скамейки. Зик не сомневался, что у нее еще что-то на уме. Женщина вздохнула, глядя на собственные руки: — Я долго прожила здесь. Наверное, мне пора…

У Зика создалось впечатление, что Сьюзен имела в виду не возвращение в кафе Бесси.

— Что вас беспокоит, Сьюзен?

Она откашлялась:

— Люди сплетничают. — У нее побелели костяшки пальцев, так крепко она сжала ладони. — О нас.

Неужели она только сейчас об этом узнала?

— И это вас беспокоит.

Сьюзен покраснела:

— Да, беспокоит.

Сердце подскочило в груди. Он не знал, стоит ли ему извиняться. Его влекло к ней с самого начала, он хотел стать ей другом.

Сьюзен закусила губу, переживая:

— Коул Терман сказал, люди замечают, что вы ходите в кафе почти каждый день, и считают, что это из-за меня.

У такого предположения был неприятный душок. Но вполне понятный, учитывая, от кого исходит слух.

— Я не знал, что вы знакомы с Коулом Терманом.

— Он иногда к нам заходит и приглашает меня на свидание. Я всегда отказываюсь. Но он уверен, что я передумаю. В такой день должен заледенеть ад. — Сьюзен поморщилась. — Я знаю людей такого сорта и не хочу иметь с ним ничего общего. — Она посмотрела на Зика: — Он меня вовсе не интересует, я беспокоюсь о вас.

— Обо мне? — Зик удивленно поднял брови.

— Люди думают, что между нами что-то происходит. — Она снова покраснела, произнося эти слова, сама мысль пугала ее.

— Мне нравится ваше общество. Вы заставляете меня думать.

— А как же ваша репутация? Вы ведь пастор.

— Мы не делаем ничего предосудительного, Сьюзен.

— Это не шутка, Зик.

Он увидел слезы в ее глазах и понял, что не должен так легко к этому относиться:

— Не нужно об этом беспокоиться.

— Вы не можете допустить, чтобы люди думали, будто вы интересуетесь кем-то вроде меня.

— Вроде вас? — Как печально это слышать от нее! — Почему я не могу вами интересоваться? — Даже больше, чем интересоваться, если на то пошло…

— Вы знаете, что я имею в виду.

— Я прекрасно знаю, что вы имеете в виду, и это сильно меня огорчает, вы так плохо думаете о себе, когда я очень высоко вас ценю.

Она пристально всмотрелась в него:

— Дело не в этом, знаете ли. — Она начала подниматься.

Он положил ладонь ей на руку, чтобы она задержалась.

— Дело именно в этом. Послушайте меня, Сьюзен. — Зик крепко сжал ее руку, наклоняясь к ней. — Мы с вами добрые друзья. Я такой, какой есть. Либо люди меня знают, либо нет. И они знают вас.

Она вздохнула:

— Как вы можете быть таким наивным?

— Мы можем жить, чтобы угождать людям, а можем жить, чтобы угождать Господу. — Он улыбнулся и добавил: — Бесси не очень обрадуется, если узнает, что вы отговариваете меня приходить к ней. Я один из лучших ее клиентов.

Сьюзен рассмеялась:

— Она сдерет с меня кожу живьем, но не по той причине, которую вы назвали. Она решит, что я разбиваю вам сердце. — Зик легонько пожал ее руку и отстранился. Ее лицо смягчилось. — Вы единственный настоящий друг в моей жизни, Зик.

Зик подумал о Марианн, интересно, как бы она отнеслась к этим отношениям?

— Вы говорите так, словно прощаетесь.

— Я сейчас думаю о том, чтобы уехать.

Зик почувствовал глубокое разочарование.

— В какое-то определенное место?

— Я прожила здесь дольше, чем где-то еще. — Сьюзен вяло пожала плечами.

Она отвернулась, но Зик успел заметить слезинку в ее зеленых глазах. Зик не хотел, чтобы она пожертвовала благословением Божьим ради него.

— Я считаю, что вам лучше остаться. Если вы уедете из города, люди начнут сплетничать обо мне и Мици.

Она нахмурилась:

— Мици?

— Ну да. Я тоже провожу с ней много времени. Она даже подарила мне машину. С чего бы она это сделала, если между нами нет ничего предосудительного? И где это мы так долго катаемся?

Сьюзен рассмеялась:

— Не смешите меня.

Только сейчас Зик сообразил, что никогда раньше не слышал ее смеха. И он захотел услышать его еще раз.

— Вот уж не знаю. Даже Ходж начинает беспокоиться. К тому же мужчина младше его матери. — Зик положил руку на спинку скамейки и посерьезнел: — Не нужно использовать меня как оправдание отъезда из Хейвена. Можете бежать, Сьюзен, но от Бога вам не спрятаться.

Она была озадачена, потом задумалась:

— Я приехала в Хейвен, чтобы найти покой, Зик. — Она покачала головой. — Но я подумала обо всем, что сделала, и пришла к выводу, что это невозможно.

Он знал, что она на самом деле имеет в виду. Она еще не готова принять милость Господа. Она продолжала считать, что должна ее заслужить.

— Дайте Богу время, Сьюзен. Его любовь всегда приносит плоды.

Сьюзен прерывисто вздохнула. Потом встала:

— Мне пора возвращаться на работу. — Она вяло улыбнулась и смущенно оглянулась. Пока они разговаривали, на площади появились другие люди. А они даже не заметили. — Я вышла, чтобы предупредить вас, что люди думают о наших отношениях, возможно, я давала им больше поводов для сплетен. — Сьюзен отошла на несколько шагов и обернулась: — Ой… — Она печально улыбнулась, вдруг что-то сообразив: — Джошуа отправился искать Абру, верно?

— Если так угодно Господу, он привезет ее домой.

Джошуа нашел дорогу к дому Гарольда Кушинга на Малхолланд-драйв и прибыл, как и рассчитывал, на несколько минут раньше. Особняк стоял на толстых бетонных опорах на склоне холма, из окон открывался панорамный вид на долину Сан-Фернандо. Если бы не было туч, Джошуа не сомневался, что увидел бы побережье Тихого океана.

Горничная в униформе впустила его в гостиную, а сама отправилась докладывать мистеру Кушингу о его приходе. Ожидая, Джошуа разглядывал мебель, реликвии, стиль и цветовую гамму и, конечно, впечатляющий вид из окна. Он составил свое представление о Гарольде Кушинге задолго до его появления в гостиной, и оно отличалось от оценок Дейва.

— Фриман? — Голос Кушинга был низким и густым, как у диктора радио. Он не извинился за то, что заставил Джошуа ждать. Может, он надеялся, что Джошуа надоест ожидание и он уйдет? Затем хозяин коротко представился и пожал руку Джошуа.

— Сюда, пожалуйста, — сказал он и повел Джошуа по широкому коридору, на ходу он начал перечислять, что он хочет: стеллаж для картотеки, шкафы во всю стену, низкий горизонтальный шкаф, шкафы для хранения и витрины. — Мне нужно, чтобы все было по местам и в легком доступе. — Он говорил отрывисто, ничего лишнего.

Джошуа смотрел налево и направо, стараясь запомнить как можно больше. Он восхитился картинами, на которых были изображены парусники, бриги и шхуны. А еще на боковом столике он заметил раскрытую книгу «Капитан Кошн» Кеннета Робертса.

— Вы управляете яхтой, мистер Кушинг?

Хозяин хмыкнул:

— Всегда мечтал. Но времени не нашлось. Родись я на несколько веков раньше, возможно. Мы живем в век самолетов.

Некоторые. Большинство людей ездят на автобусах.

Кушинг открыл дверь в западное крыло дома:

— Вот. Посмотрите. Я даю вам время до конца недели, чтобы приготовить планы. У меня есть другой подрядчик, но Дейв считает, что вы, возможно, подходите лучше. — Он не стал скрывать собственного мнения: — Вам придется меня убедить.

Джошуа понравилась его откровенность:

— Благодарю за предоставленную возможность.

Кушинг вышел в коридор:

— Можете оставаться здесь, сколько хотите. Мария вас выпустит. До встречи в пятницу утром, в десять. — И он ушел.

Джошуа осмотрелся, снял размеры и улыбнулся. По дороге в дом Дейва и Кэти он остановился у магазина художественных товаров. У дома ему пришлось позвонить в звонок.

Вышла Кэти, поверх купальника на ней был саронг[25].

— Кажется, я забыла дать тебе ключ? — Она закрыла за ним дверь. — Дейвид только что вернулся домой. Надевай плавки и присоединяйся.

Через минуту Джошуа вышел с полотенцем через плечо и увидел Дейва:

— Как прошло собрание?

— Лучше, чем я ожидал. — Дейв сел в шезлонг с бокалом в руке. — Как встреча с отцом Кэти?

— Узнаю в пятницу сразу после десяти. — Джошуа бросил полотенце на свободный стул и нырнул в бассейн. Прохладная вода освежала после долгой и жаркой поездки. Ди Джей захотел поиграть в мяч. Джошуа взял в игру и Касси. Он научил их играть в жмурки в воде. В первом раунде Джошуа был водящим. Как только дети поняли правила, Джошуа снова устроился в шезлонге, а Кэти поставила перед ним бокал с лимонадом. Он сразу выпил половину.

— М-м-м, как вкусно…

Дейв принялся рассуждать о политике, делах и людях. А Ди Джей все смотрел на него из бассейна, он хотел, чтобы отец тоже поиграл с ними. Дейв был так занят, что не замечал сына. Джошуа допил лимонад и встал.

— Поиграем на счет? Ты в команде с Ди Джеем. Касси! Ты в моей команде. — Он не стал слушать возражения Дейва, лишь насмешливо бросил через плечо: — Слабак!

Он нырнул в бассейн, зная, что Дейв не стерпит оскорбления. Это всегда срабатывало, когда они были мальчишками.

Дейв был с ними через десять секунд. Они с Ди Джеем выиграли первый раунд; Джошуа и Касси — второй. Джошуа предложил поменять партнеров. Дети визжали от восторга. Кэти некоторое время сидела в шезлонге и наблюдала за игрой, потом ушла в дом готовить обед.

Они снова ели на улице. Дейв выглядел уставшим; Кэти, напротив, бодрой и счастливой. Дети быстро поели и захотели еще поплавать.

— А как вы познакомились?

— В колледже, — ответила Кэти, улыбнувшись Дейву. — Я была в команде чирлидеров. Мы репетировали пирамиду, а я потеряла равновесие и свалилась, утянув за собой полкоманды. Я сильно ударилась, не могла вздохнуть. Дейв первым подошел ко мне. Он опустился на колени и спросил, как я. Весь сезон я была в него влюблена, а теперь лежала и задыхалась, как рыба, вынутая из воды, не могла не то чтобы сказать что-то умное, но даже дышать. — Она рассмеялась: — И в этот момент он пригласил меня на свидание.

— Слова сами вырвались. Я чувствовал себя полным идиотом.

— Мне все-таки удалось выдавить из себя «да», пока он не передумал. — Она улыбнулась Дейву. — Пожалуй, два сломанных ребра того стоили.

— Приехала «скорая помощь». Я надеялся, что она в шоке и забудет все происшедшее.

— Но он мне не позвонил, тогда я доковыляла до стадиона в следующую тренировку и села на скамью. Я не сводила с него глаз ни на минуту всю тренировку.

— Тренер все спрашивал, почему я не могу сделать ни одного достойного паса. И он велел мне прогуляться.

Кэти самодовольно улыбалась:

— Тогда он подошел и присел рядом. Он снял шлем и сидел, вертя его в руках. Мне пришлось спросить его, всегда ли он приглашает девушку на свидание, а потом исчезает.

Дейв усмехнулся:

— Она иногда бывает весьма прямолинейной.

Но Кэти не раскаивалась:

— Мне надоело ждать, и я знала, чего хочу.

— Футболиста, — презрительно бросил Дейв.

Тут она разозлилась:

— Ты иногда такой дурной!

— Я же не звезда футбола.

— А мне и не нужна была звезда. Я хотела конкретного парня, который, как оказалось, играл в футбол. — Он ничего не ответил, тогда Кэти отодвинула садовый стул и встала. Она схватила его пустую тарелку, поставила на свою и потянулась за тарелкой Джошуа: — Знаешь что, Дейвид, возможно, у тебя действительно больше мускулов, чем мозгов! — И направилась в дом.

Дейв смотрел ей вслед. Джошуа немного подождал и спросил друга:

— Так и будешь здесь сидеть?

Именно это Дейв и сделал. Через несколько минут он предложил погонять мяч на лужайке. Джошуа заметил, что за ними наблюдает Ди Джей и бросил мяч ему. Ди Джей довольно неуклюже принял его, но сумел не потерять. Дейв явно удивился и велел Ди Джею передать мяч ему. Мяч просто катился, без закрутки. Джошуа вскинул руки:

— Играй с Ди Джеем. Кажется, в твоей семье есть еще один футболист.

В тот вечер Джошуа отправился на прогулку. Он пошел вверх по холму, обошел его и вернулся обратно, и все это время он молился. На крыльце горел свет. Джошуа отпер дверь ключом, который дала ему Кэти.

Когда на следующее утро он вышел на кухню, к его удивлению, Кэти была уже там и готовила кофе.

— Надо же! Ты рано встаешь.

— Я всегда встаю до пяти, — сказала она. — Только в это время мы с Дейвидом можем побыть одни.

Видимо, в это утро не все сложилось.

— Ты не возражаешь, если я задам несколько вопросов о твоем отце?

— И что ты хочешь знать? — Она налила ему кофе.

— Ты сказала, что он переживал трудные времена. Не можешь рассказать об этом?

Они сели за угловой столик, выходящий на задний двор. Кэти рассказала, как у ее матери диагностировали рак поджелудочной железы. Он начал распространяться по ее телу, как лесной пожар; когда она умерла, и Кэти, и ее отец были в шоке.

— Я постепенно смирилась, а отец работает все больше и больше. Я не удивлюсь, если однажды мне позвонят и скажут, что отец умер от сердечного приступа. Он любил маму всю свою жизнь. Они вместе выросли. В школе всегда были вместе.

Совсем как мама и папа. Джошуа вспоминал те долгие месяцы, когда ни он, ни папа не могли спать. Они тяжело переживали уход мамы, и папа принял очень трудное решение как раз в то же время. Он отпустил Абру. Интересно, как бы все сложилось, если бы Абра осталась?

— Мама помогла папе выучиться в колледже, — продолжила Кэти, обхватив ладонями кружку. — Они потеряли своего первенца, моего брата. Он умер от порока сердца в восемнадцать месяцев. Я его не застала. Я родилась только семь лет спустя. Папа занимался недвижимостью. Мы жили в долине, пока я не пошла в среднюю школу. Когда они купили этот дом, я уже училась в частной школе, и мне было все равно. Это мама захотела дом, поэтому папа купил.

— У вас большой дом.

— По сравнению с другими домами в этом месте, маленький, но мама с удовольствием превращала его в папин замок на холме. Когда я пошла в колледж, они уехали в путешествие по Европе. Оттуда мама вернулась с множеством новых идей. Ты видел результат. Мама отделывала все комнаты в доме, кроме той в западном крыле. Там должен был находиться кабинет папы. Это хороший знак, что он занялся им. У мамы наверняка было на уме что-нибудь необычное, что-то специально для него. Она так хорошо его знала. — Кэти задумалась. — Сейчас он увлекается управлением временем. Думаю, он сказал, что хочет что-то «простое и функциональное».

— Ты сказала, он занимается недвижимостью, а при чем здесь кино?

— Мама и папа любили фильмы. Мы очень часто ходили в кино. Теперь он работает со студиями, знает там многих, иногда даже инвестирует в кинобизнес. На днях он сказал мне, что вложит деньги в фильм по пьесе Теннесси Уильямса, если им удастся получить хороший сценарий и нанять звезду, которую они хотят.

В кухню вошел Дейв. Кэти поднялась, чтобы налить ему горячий кофе.

Весь день Джошуа делал наброски. Когда же получилось то, что он хотел, еще два дня делал чертежи. Одновременно он просматривал объявления о сдаче квартир внаем. Дейв заметил, как он обводит адреса и сказал:

— Не торопись. Сначала осмотрись, а уж потом будешь искать. Местоположение — это главное.

В пятницу утром Джошуа положил наброски в папку и поехал по Малхолланд-драйв. Он приехал рано, но перед дверями уже стоял другой грузовик — белый «форд», полностью оборудованный и с логотипом «Матиас Констракшн». Мария провела Джошуа по коридору. Кушинг удивился, увидев его:

— Не думал, что вы вернетесь. Вы не очень старались представить себя, когда мы встречались.

— Я слушал. — Джошуа посмотрел на часы: — Сейчас 9:50. — Он протянул руку гостю Кушинга, который улыбнулся ему и представился как Чарлз Джессап. У него было крепкое рукопожатие, и он смотрел Джошуа в глаза приветливо и уверенно.

Джошуа уступил ему место:

— Я подожду своей очереди.

Отчего Кушинг почувствовал неловкость и раздражение:

— Чарли уже выполнял работы для меня.

Джессап рассмеялся:

— Я не боюсь конкуренции, Гарольд. Пусть молодой человек покажет свой план, прогнать успеешь.

Джошуа показал на наброски Джессапа:

— Вы не против, если я посмотрю? — Джессап передал ему бумаги. Чертежи были выполнены прекрасно; план функциональный и организованный, точно то, что хотел Гарольд Кушинг. — Хорошая работа.

— Спасибо. А теперь позвольте посмотреть ваши.

Раздраженный Кушинг перехватил папку, прежде чем Джессап до нее дотянулся:

— Дайте я посмотрю. — Судя по его тону, он считал, что бы ни предлагал Джошуа, это будет хуже, чем у Чарли Джессапа. Но когда он увидел чертежи, выражение лица изменилось. — Вы меня не слушали. — Но уверенности в голосе не было.

— Замените окна, подстригите эти кусты, добавьте лужайку, и вид из окна будет идеально соответствовать дизайну.

Чарли Джессап встал рядом с Кушингом и наклонил голову, чтобы видеть лучше.

— Каюта морского капитана! — Он рассмеялся. — Ничего себе! Дайте посмотреть!

Кушинг швырнул рисунки Джессапу и уставился на Джошуа:

— Я этого не просил.

— Нет. Я действовал интуитивно.

Возможно, Кушинг не заинтересовался, но Джессап взял папку и принялся просматривать наброски:

— И вы можете это сделать?

— Если мне дадут шесть месяцев.

Джессап вскинул голову и всмотрелся в Гарольда Кушинга:

— Вы что-то молчите.

Кушинг был явно расстроен:

— Именно эта безумная мысль в свое время пришла в голову Кассандре.

— Вы же восторгались ее идеями.

Кушинг не ответил ему, а повернулся к Джошуа:

— Я дал вам четкие инструкции. Почему вы пришли ко мне с этим проектом? Вас подтолкнула на это моя дочь?

Кэти?

— Нет. На самом деле, это ваши картины с парусниками и книга Кеннетта Робертса в гостиной навели меня на мысль. А комната выходит окнами на океан и закат.

Чарли Джессап находился под сильным впечатлением от проекта Джошуа.

— И во сколько вы оцениваете работы? — Он проявлял интерес, несмотря на то, что сам Гарольд Кушинг пока молчал.

— У меня нет расчетов.

— Ну вот. — Кушинг снисходительно рассмеялся.

Джессап вернул наброски Джошуа:

— Ваша идея лучше моей. — А когда Кушинг посмотрел на него, он усмехнулся: — И вам она нравится.

— Я сделан не из денег.

— И на что вы копите? Этот человек художник, и ему нужна работа. — Он посмотрел на Джошуа: — Попробуйте определить, во что это обойдется.

— Зависит от материалов, сроков, стоимости специалистов, которые будут делать проводку. — Он назвал сумму. — Возможно, меньше.

— Или больше, — заметил Кушинг.

— Я мог бы попробовать посчитать. — Джошуа пожал плечами и повернулся к Чарли Джессапу: — Но подрядчик лучше разбирается в таких вещах, чем плотник.

Джессап расплылся улыбкой:

— Это точно.

Кушинг посмотрел на них обоих по очереди:

— А если вы будете работать вместе, сколько времени это займет?

Джошуа удивился, что все-таки получил работу. Уже вдвоем они прикинули, что могут справиться за восемь-десять недель. Иначе как чудом такое не назовешь — человек, который совсем не знал Джошуа, только что сделал его своим партнером в серьезной работе.

Джессап предложил составить контракт с Джошуа, но Джошуа доверился своей интуиции:

— Не нужно. Я вам доверяю.

Кушинг наблюдал за ними и хмурился:

— Вы не бизнесмен. Никогда ничего не делай, пока не закрепил на бумаге.

— Честный человек всегда верен своему слову, мистер Кушинг.

— Но не в моих бухгалтерских книгах.

— Зато в моих, если человек говорит да, это значит да, если человек говорит нет, это — нет.

Джошуа обратил внимание на простой золотой крестик на шее Джессапа и задумался. Кто же такой Матиас[26], чье имя написано на грузовике Джессапа? Родственник? А может, это как-то связано со жребием, который бросали после распятия Христа и Его воскресения? Тогда выбирали двенадцатого ученика, вместо Иуды. И Господь выбрал Матфия.

Абра стояла перед высоким зеркалом и задумчиво рассматривала себя. В ту первую ночь с Диланом и всю долгую дорогу с ним Абра пребывала во власти эмоций, ей даже в голову не приходило, что она может забеременеть. Позже Лилит, Дилан и их врач обеспечили ей полную безопасность.

Франклин тоже не стал перекладывать ответственность на нее. И она считала его рассудительным человеком, пока не подняла вопрос о детях после их свадьбы в Лас-Вегасе.

Он мрачно рассмеялся:

— Двоих вполне достаточно, чтобы иметь головную боль на всю оставшуюся жизнь.

С таким же успехом он мог бы захлопнуть дверь у нее перед носом и запереть ее.

— Почему? Из-за того, что не можешь видеть их часто?

— Потому что моя жена использует их как оружие против меня.

Его жена?

— Теперь я твоя жена, Франклин. Мы семья.

Он отпрянул и нахмурился:

— Почему ты сейчас заговорила о детях? — Естественно, тема детей его расстроила.

— Просто поинтересовалась. И только. — Она подперла голову рукой и пристально смотрела на него. — Мы ведь женаты, Франклин. И нам полагается говорить о детях. Или нет?

Его глаза потемнели.

— Тебе всего двадцать один год, Лина. У тебя еще все впереди. — Он откинул одеяло и поднялся с постели.

Воздух в комнате был прохладным.

— Ты не хочешь сказать, что у нас много лет впереди?

— Это одно и то же.

Девушка скрестила руки за головой:

— Я бы хотела когда-нибудь иметь детей.

Он холодно улыбнулся:

— Такими вещами не шутят, Лина.

Лина. Это имя действовало ей на нервы. Она села:

— Я не шучу.

— Вот тогда и поговорим. Когда-нибудь. Только не сейчас. Не на этой неделе, не в этом месяце и не в этом году.

Она поднялась и схватила свою одежду.

— Это больше похоже на никогда.

— Я не говорил никогда. — Франклин начинал раздражаться. — Но давай дадим себе хотя бы год, еще лучше два, чтобы насладиться друг другом. Пока я хочу, чтобы ты принадлежала только мне. — Он ушел в душ, зашумела вода.

Абра дала ему еще шесть месяцев, а потом решила, что это никогда не случится, если только Лина Скотт не вскружит ему голову в нужный день месяца. Она знала, когда он особенно чувствителен к прелестям Лины и в такие дни подливала ему больше виски.

Франклин поменяет свое мнение, как только она забеременеет. Он любил своих детей. Она знала это по тону его голоса, когда он с ними говорил, по тому, как обижался, если они вдруг быстро заканчивали разговор. Этот ребенок будет любить его в ответ. Они могут стать настоящей семьей. И купят себе дом, вместо душной квартиры.

Абра с любовью погладила свой живот. Уже два месяца. Она на это надеялась, хотя все еще удивлялась, как быстро ей удалось забеременеть. За последний месяц она набрала два фунта. Груди стали чувствительными. Иногда она страшно уставала и хотела только спать. Ведь это хорошие знаки?

Теперь все изменится. Франклин будет счастлив, увидев, как счастлива она. Нужно только ему сказать и записаться к врачу, чтобы он подтвердил то, что она уже знает. Сердце подскочило, когда открылась дверь квартиры и раздался голос Франклина:

— Лина! Ты где?

Абра накинула халат и надела тапочки. Последние два месяца проходили бурно. Они ужинали в дорогих ресторанах, встречались со знаменитостями в кафе «Трокадеро», посещали премьеры в самых известных театрах, куда съезжалась богемная публика: огромные «солнечные» прожектора прочерчивали небо, на женщинах были переливающиеся платья из атласа с блестками, на мужчинах — смокинги, они прибывали на сияющих черных лимузинах и шли по красным ковровым дорожкам. Абра познакомилась с Гэйл Расселл и Гаем Мэдисоном, обменялась любезностями с Ланой Тёрнер и Рональдом Рейганом.

Накануне они вернулись домой поздно с очередной голливудской вечеринки, где Франклин показывал ее и познакомил еще с одним режиссером. Абра надеялась, что придет такое время, когда ей не нужно будет слушать, как Франклин расхваливает ее на все лады перед мужчинами, а те осматривают ее как кусок качественного мяса.

— У меня хорошие новости. — Франклин зашел в спальню. — Ты получила роль! — Подхватил ее на руки и закружил. — Я хочу это отпраздновать. — Затем поставил ее и принялся расстегивать халат.

Абру вдруг охватил приступ страха. Она отвернулась и сделала шаг назад:

— Какую роль?

— Ту самую роль. — Франклин подошел к ней сзади и обнял за талию. Сердце билось, как молот. — Мы неделями об этом говорили. Ты заканчиваешь этот фильм, и мы готовы. — Он продолжал говорить, просовывая руки ей под одежду: — Это шанс. На этот раз драматическая роль, фильм по пьесе Теннесси Уильямса.

Сердце оборвалось. Неужели Франклин вовсе ее не слушает? Абра же говорила, что не сможет справиться с ролью. У нее нет актерских данных. Но он ответил, что у нее есть он, а больше ей ничего не нужно. Он научит ее, как сыграть эту роль. И она знала, что это означает. Он переделает ее под роль.

Франклин отпустил Абру и снял свой пиджак. Затем расслабил галстук. А когда он начал расстегивать рубашку, страх только увеличился.

— Почему ты стоишь? — Он рассмеялся. — Ты должна танцевать!

— Я не могу этого сделать, Франклин.

— Ты это сделаешь! — Он схватил ее за плечи, его взгляд пылал. — И сделаешь лучше, чем кто-то другой. — Он обхватил ее лицо ладонями. — Ты сама не знаешь, что ты можешь, Лина. Пока не знаешь. Весь мир скоро узнает о тебе. — И поцеловал ее в лоб, нос, в губы. — По деньгам уже договорились, команда готова; все решено! И тогда ты станешь по-настоящему знаменитой. Все, что требуется, — это твоя подпись на контракте. — Франклин радостно добавил: — Именно этого я и поджидал. Все происходит быстрее обычного. Словно само Провидение на нашей стороне.

Абра вздрогнула, она не верила, что Бог может иметь к этому какое-то отношение. Франклин нахмурился:

— Что-то не так? — Он осмотрел ее тело. — Ты поправилась на несколько фунтов.

Абру охватил страх.

— Франклин… — Ей придется сказать ему.

— Забудь. Завтра посидишь на диете. — Франклин не дал ей даже рта раскрыть. — Я так тебя люблю. — Он снова поцеловал ее. Потом зарыл пальцы в ее волосы и посмотрел ей в лицо. — Я не могу насытиться тобой. — Он не видел Абры, только Лину Скотт, собственное творение.

Ей захотелось плакать. Он даже не знал, что Абра еще существует.

Как Галатея, она молчала, пока Пигмалион ей восхищался.

Абра сообщила Франклину новость утром после вечеринки по поводу окончания съемок фильма «Лорелея». Он побледнел. Его рука с бокалом виски замерла на полпути, он повернулся и уставился на нее, словно ничего не понял:

— Что ты хочешь сказать этим «беременна»?

Франклин произнес это таким тоном, словно она сообщила ему, что больна раком в последней стадии. Абра с трудом сглотнула, сердце бешено колотилось. Она никак не ожидала, что новость так его потрясет.

— Мне еще нужно сходить к врачу, чтобы убедиться, но уже два месяца…

Он быстро проникался этой мыслью, как песок пропитывается токсичными веществами.

— Этого не может быть.

— Может.

— Нет, не может. Мы ведь предохранялись. — Он выпил свой скотч залпом.

— Не всегда. — Она видела холод в его сощуренных глазах и поспешила продолжить: — Иногда ты проявлял торопливость. — Она видела, как он вспоминает.

Франклин выругался и швырнул бокал в стену:

— И это после всего, что я для тебя сделал!

Абра вздрогнула, но теперь и в ней начал расти гнев. Он сделал? Как мило! Он уже забыл, через что пришлось пройти ей, как ее плющили, ваяли резцом и молотком, как она стерла в кровь ноги, когда училась танцевать, как она часами зубрила с ним тексты, как чувствовала себя самозванкой под работающими камерами.

Три года ее жизни ушли на то, чтобы стать женщиной его мечты. Три года тяжких трудов в унылой тюрьме. Когда каждая минута каждого часа расписана для нее хозяином.

Его глаза потемнели.

— Ты сама это спланировала, Абра?

Это имя слетело с его губ впервые с того утра, когда он привел ее в эту квартиру. Оно возымело эффект удара в солнечное сплетение. Тон его голоса стал ледяным и подозрительным, обвиняющим. Она точно знала, что он думает. Лина бы не подвела его. А Абра подвела.

— Я делала все, что ты просил с той ночи, когда ты привел меня сюда, Франклин. Я усердно работала, чтобы стать такой, как хотел ты. Я отдала тебе свою жизнь. — Слезы затуманили взор. — Если ты меня любишь, в чем ты видишь проблему?

Он пристально изучал ее лицо, не выдавая собственных эмоций:

— Ты должна была сказать мне раньше.

— Я хотела подождать, пока точно не узнаю. — Она шагнула ему навстречу, протягивая руку. — Я…

— Замолчи и дай мне подумать.

Он резко поднялся и отошел от нее.

— О чем здесь думать? — Дело сделано. Пути назад нет. Так, во всяком случае, она думала, пока не увидела выражение его глаз.

— Ты должна сниматься в фильме. Ты не можешь рожать.

Она вздрогнула:

— Но у меня будет ребенок.

— Нет, не будет. Ты заключила контракт.

Какой контракт он имеет в виду?

Он шагал по комнате, прижав одну ладонь к затылку.

— Ты не первая и не последняя. Сейчас сделаю несколько звонков. Найду хорошего врача.

— У меня есть врач.

— Нам нужен другой врач.

И произнес это таким тоном, от которого по телу Абры побежали мурашки. Что еще он придумал?

— Расписание съемок можно перестроить, — тихо сказала она.

— И это обойдется студии в тысячи долларов? Ты уже примадонна? И следующая сделка, которую я готовлю, тоже пойдет насмарку.

— Изменения будут небольшие. Они могут снять все мои сцены за несколько недель, а потом я сделаю перерыв, чтобы родить ребенка.

— Ты не будешь рожать ребенка, Лина.

Почему он не слушает разумные вещи?

— Что сделано, то сделано, Франклин. Это наш ребенок. — У нее все сжалось внутри. — Твой и мой.

И тут он по-настоящему разозлился, лицо покраснело, и он начал кричать:

— Я говорил тебе, что не хочу больше детей! Я говорил тебе, как…

— Теперь я твоя жена. И так больше не будет!

Он не слушал ее, продолжал шагать и ругаться себе под нос:

— Почему женщины всегда предают тех, кто их любит?

Где-то глубоко внутри начиналась дрожь.

— Я не предавала тебя, Франклин. Ты сам сказал, что мы еще поговорим о детях.

— Это ты сказала. — Он пристально смотрел на нее. — А я сказал, что мы подождем! — Он уставился на нее диким взглядом. — Тебе не удастся разрушить все, над чем я так много работал.

Она отпрянула от него и перевернула стул. Он остановился. Стоял и сжимал-разжимал кулаки, потом отошел к окну. Он смотрел вниз на Голливудский бульвар.

— Если бы не я, ты была бы там внизу, на улице, как сотни других девушек. И ты это знаешь! Ты должна мне!

Она вошла в роль Лины, подошла к нему, переключаясь на ходу. Она обхватила его спину руками и осторожно потирала ее, надеясь расслабить его:

— Все будет хорошо. Сам увидишь. Нас станет трое, а не двое.

Франклин отшатнулся и пошел снова к бару налить еще виски.

— Ты хочешь закончить, как Памела Хадсон? Три фильма, многообещающая карьера, потом шаг с пьедестала к замужеству и ребенку. Кто теперь ее помнит? Ты сейчас на пути наверх, Лина. Мы должны сохранить ускорение. Публика переменчива! Уйдешь на год, и тебя забудут.

Ее решимость чуть ослабла.

— Мне все равно. — Она отвернулась и стала смотреть в окно, ничего при этом не видя.

Франклин подошел к ней. Он повернул ее к себе и легонько коснулся пальцами ее лба:

— Зато мне не все равно, Лина. Я забочусь о нас обоих. Мне нужно позвонить. Кое-что утрясти. — Он приподнял ее подбородок, но не поцеловал. — У тебя усталый вид. Почему бы тебе не лечь спать?

Вскоре она проснулась и услышала, как Франклин говорит по телефону в кабинете. Она встала и вышла в коридор. Он прижал трубку к уху плечом и что-то писал в блокноте. Затем коротко поблагодарил и повесил трубку.

Хорошо. Наверное, Франклин позвонил режиссеру. Чем скорее тот узнает, тем скорее сможет составить новое расписание, изменив порядок съемки эпизодов.

— Все хорошо?

— Я позаботился обо всем. Тебе ни о чем не нужно беспокоиться. Ты снимаешь самую главную сцену в четверг. Мы поедем к врачу в пятницу.

Абра обрадовалась и вошла в кабинет, обняла его за талию и прижалась к нему.

— Спасибо, — ее голос был слабым и хриплым. — Я так испугалась, Франклин. Теперь все будет гораздо лучше. Я точно знаю.

Он похлопал ее по спине:

— Все будет отлично. Поверь мне. — Он погладил ее висок большим пальцем. — Тебе не нужно возвращаться до вторника на следующей неделе.

По дороге на съемочную площадку на следующее утро Франклин велел ей не говорить о беременности ни с кем. Она не поняла почему, ведь он же сказал режиссеру? Почему они должны держать это тайне? Франклин смотрел только на дорогу.

— Ни один режиссер не желает, чтобы актеры отвлекались на ненужные вещи на площадке. Так что молчи. — Он мрачно посмотрел на нее. — И сосредоточься.

Визажист наложила основу под макияж:

— Сегодня ты выглядишь намного лучше, Лина.

— Я чувствую себя лучше. — Ей хотелось сообщить новость, но кругом полно ушей, которые захотят получить выгоду от пикантной информации. Один звонок, и тотчас набегут репортеры, захотят узнать все о беременности Лины Скотт. Съемки будут прерваны.

Франклин ждал ее за дверью. Он опекал ее больше обычного.

— Отработай сцену, как мы репетировали сегодня утром, и все будет отлично. — Она заняла свое место, как всегда нервничая, текст проносился в голове. С каждой отработанной сценой их будет оставаться все меньше, все ближе будет последний фильм Лины Скотт.

Следующие несколько дней прошли быстро. Франклин просматривал с режиссером снятый за день материал. Она терпеть не могла видеть себя на экране, поэтому просто отдыхала в гримерке. В пятницу утром Франклин был раздражен и озабочен, он молча вел машину, крепко вцепившись в руль. На лбу выступали капельки пота. Абра спала. Она проснулась, когда он сворачивал с шоссе. Сколько времени они едут?

— Почти приехали. — Он погладил ее по щеке. — Мне сказали, что это не страшно. Пара часов схваток. И все закончится.

Все закончится? Абра похолодела и начала паниковать:

— О чем ты говоришь?

— Об аборте.

Когда он говорил, что обо всем позаботился, она подумала, будто ему пришлось разговаривать с режиссером, а вовсе не договариваться об убийстве ребенка.

— Нет. — Ее голос дрожал. — Это неправильно.

— Кто может знать, что правильно, а что нет? Сейчас это для тебя правильно. Лучшее, что мы можем предпринять в сложившихся обстоятельствах.

— Но я не хочу этого!

— Думаешь, я не знаю, зачем ты это спланировала? Я знаю, что сильно на тебя жал, Лина. Возможно, слишком сильно. В дальнейшем мы будем делать перерывы между фильмами.

— Это же незаконно!

— Но делается постоянно! — Он выдохнул. — Даже не стану говорить, во что мне обошлась эта маленькая ошибка. — Он был зол и полон решимости. — Я хотел, чтобы это сделал не кто-нибудь, а самый лучший.

— Лучший?

— Врач, а не подпольный мясник.

Абра расплакалась:

— Я не стану этого делать! Не стану!

— Я все обдумал. Как только твоя карьера утвердится, тогда и возьмешь перерыв на ребенка. Мы сможем нанять няню. И тебе придется заниматься с тренером несколько месяцев, чтобы восстановить форму, но это все-таки возможно.

— Ты меня не слышишь?

— Это ты послушай! — Франклин так крепко вцепился в руль, что побелели костяшки пальцев. Может, он представил, что это ее горло? — Ты совсем не готова стать матерью. Ты ничего не знаешь о детях. — Он свернул на проселочную дорогу, ведущую в холмы, сверился со своими записями и повернул на длинную подъездную дорожку.

Он остановился возле небольшого дома. Затем распахнул дверцу, вышел, обошел машину и подошел к пассажирскому месту. У Абры не было пути к бегству, и она сдалась. Франклин не выпускал ее руку:

— Я буду с тобой все время, обещаю.

Дверь открыла женщина. Абра не поднимала глаз. Франклин сказал, что люпины в этом году особенно красивы, и они вошли в дом.

— Мне нужно соблюдать осторожность, сами знаете. — Тон ее был скорее раздраженным, чем извиняющимся. — Католики были бы рады засадить меня в тюрьму.

— Мы не католики.

— Деньги принесли?

Франклин достал бумажник и отдал ей две новенькие хрустящие стодолларовые банкноты.

Женщина забрала деньги, сунула в карман и отступила, пропуская их:

— У меня все готово. Сюда.

Франклин снова взял Абру за руку:

— С тобой все будет хорошо. Я обещаю.

Абра, не поднимая головы, прошла за женщиной через прихожую, затем в дальнюю комнату с белыми стенами, столом со стременами и занавешенными окнами.

— Я не этого ожидал. — Франклин заволновался.

— Здесь есть все, что требуется.

— Будет больно?

— Не так больно, как роды, и закончится быстро. Снимите с нее все ниже пояса, и пусть ложится на стол.

Абра оцепенела от страха, пока Франклин раздевал ее. Он все время говорил, но голос его был напряженным.

— У тебя все будет хорошо. Все займет несколько минут. И мы забудем о происшедшем. — Он поднял ее на руки и осторожно положил на стол. Помог ей зафиксировать ноги в стременах. У девушки дрожали конечности. — Расслабься. — Он склонился над ней и положил голову ей на плечо. — Прости, — прошептал он. — К сожалению, более легкого пути нет.

Абра стиснула зубы и застонала.

Франклин коснулся ее лба холодными пальцами:

— Все скоро закончится.

Действительно, скоро.

Женщина выпрямилась и стянула резиновые перчатки. Потом вымыла руки в раковине.

— Все должно закончиться к завтрашнему утру.

Франклин выпрямился, кровь отхлынула от его лица.

— Что значит — «к завтрашнему утру»? Вы же сказали, что это быстро.

— Только моя часть работы. Физиологический раствор не сразу начинает действовать на матку. — Женщина открыла дверь.

— Куда вы? — Франклин явно встревожился. Он пошел за ней.

— Франклин! — Абра попыталась схватить его за руку. Он же обещал не оставлять ее одну. Абра слышала, как они спорят. Он громко выругался. Дверь открылась и закрылась. Абра сумела сесть и слезла со стола. Ее так сильно трясло, что она одевалась с большим трудом.

В комнату вошел Франклин с рассерженным лицом, пока не увидел ее. Он тотчас обнял ее за талию и повел к машине.

— Мы не можем остаться здесь. Снимем номер в мотеле на берегу. Все будет хорошо. Все будет прекрасно.

Всю ночь Франклин сидел возле нее и держал ее за руку. Когда боль стала нарастать, он прикрыл ей рот рукой:

— Ш-ш-ш. Не кричи. Пожалуйста, Лина. Кто-нибудь услышит и вызовет полицию. — Он отошел, чтобы свернуть жгут ткани, тогда у нее будет что-то кроме его руки, чтобы впиться зубами. — Прости, Лина. — Он плакал. — Мне очень жаль. Я люблю тебя, Лина. Я очень сильно тебя люблю. Я все исправлю. Клянусь.

— Как ты это сделаешь, Франклин? — Плачущая Абра вцепилась в простыни, сминая их, боль становилась невыносимой, а беспомощный Франклин стоял и смотрел.

Муки закончились перед рассветом. Франклин завернул все в полотенце и ушел на берег. Вернулся он нескоро с посеревшим лицом и песком под ногтями. Он завернул Абру в гостиничное одеяло и отнес в машину, перед тем как выписаться из мотеля. Франклин протянул к ней руку, но она отодвинулась, не поворачивая к нему голову.

Всю долгую дорогу в Лос-Анджелес они молчали.