Мост в Хейвен

6

Джошуа всю ночь ехал в Сан-Франциско. По пути нашел заправку и залил бак, продолжая размышлять, что делать дальше. Стоит ли ему искать в лабиринте городских улиц, покрывавших холмы? Он не знал, с чего начать, как отыскать Абру. Интересно, отвез ли Дилан ее в дорогой отель или в дешевый мотель? Или поехал дальше? Вряд ли. Он должен захотеть получить то, чего добивался, как можно быстрее. И что тогда? Оставит Абру одну? Заберет ее с собой туда, куда собрался ехать дальше?

Наступил рассвет, и Джошуа припарковал машину у берега моря. Он смотрел на бесконечный океан, на волны, набегающие на берег. Люди выходили на прогулку, некоторые с собаками. Джошуа положил голову на руль:

— Господи, пусть она позвонит домой. — Опустошенный, он завел мотор и поехал назад к мосту Золотые Ворота.

Абра набрала в легкие воздух и выдохнула все свои надежды и мечты. Слезы высохли. Она осторожно слезла с кровати, прошла в ванную и заперла дверь. Затем включила душ дрожащими руками. Девушка встала под струю и начала поворачивать кран горячей воды, пока ее тело не покраснело. Помещение заполнил густой пар, она вдыхала насыщенный влагой воздух. Потом Абра тщательно вымылась, но все равно чувствовала себя грязной.

Дилан проснулся, как только она вернулась в кровать.

— Хм, ты вкусно пахнешь. — Он снова хотел близости. А она не посмела отказать. Даже если бы и попыталась, разве он стал бы слушать?

«Абра, — зашептал внутренний голос. — Вставай. Спускайся вниз и позвони домой».

Я не могу.

«Позвони пастору Зику. — Она зажала уши ладонями. — Ты же еще ребенок».

Больше не ребенок. Питеру и Присцилле будет так стыдно за нее, что они не смогут смотреть ей в глаза, тем более говорить с ней. Пенни раззвонит по всей школе, что она сбежала с Диланом, провела с ним ночь в отеле, а потом вернулась домой с поджатым хвостом, как побитый щенок. Пастор Зик скажет ей, что она попадет теперь в ад. А Джошуа… Что скажет ей Джошуа? Она вздрогнула, представив встречу с ним.

«Позвони…»

Она не стала слушать голос. Я не могу ехать домой. У меня больше нет дома. Куда поедет Дилан, туда и я.

Наконец утомление взяло верх, и она уснула. Во сне Абра снова видела себя ребенком, таким слабым, что не могла даже плакать достаточно громко. Сверху на мосту стоял мужчина. Пришла надежда, она в мольбе подняла руку. Она хотела закричать, но голоса не было. Мужчина наклонился и посмотрел через перила, но к ней приближался зверь с темными крыльями. Теперь Абра видела только огромную темную фигуру, нависающую над ней. У существа были горящие красные глаза и издевательская белозубая улыбка.

Зик открыл заднюю дверь, когда Джошуа еще поднимался по ступеням. Ему не нужно было спрашивать, повезло ли Джошуа. Сын прошел в гостиную и опустился на диван.

— Я даже не знал, как начать поиск.

— Она в руках Божьих, сынок.

— Она в руках Дилана Старка, папа! — Нахлынул гнев. — Он порвет ее в клочья. — Джошуа почувствовал, что гнев начинает его душить. — Если уже не порвал.

— Возможно, это происшествие поможет достучаться до нее.

Джошуа изумленно уставился на отца:

— Нет, ты так не думаешь!

— Мне эта мысль нравится не больше, чем тебе, сынок, но любовь, доброта и благоразумие ее не трогают. Она закрыла свое сердце для всех, кроме этого парня.

— Он вовсе не парень. Он… сын самого…

— Если ей противоречить, она чувствует себя мученицей.

Джошуа поднялся на ноги:

— Тогда скажи мне, что делать!

— Ты уже сделал все, что мог. Именно это я пытаюсь тебе сказать. Пора оставить ее в покое.

— Сдаться? — голос Джошуа прерывался.

— Отпустить — не значит сдаться. Это значит позволить Господу сделать то, что Он должен сделать. Он любит ее больше, чем я или Питер с Присциллой, больше, чем мы все вместе взятые. — Он вздохнул. — Иногда Господу приходится разрушать во имя спасения. Он должен ранить, чтобы излечить.

— Разрушить? Ранить? Я не могу этого допустить!

— Это уже случилось, Джошуа. И это не твой выбор. А ее. Все что ты можешь — это верить в бесконечную любовь Господа.

— Но я должен что-то делать, иначе я сойду с ума. — Джошуа снова присел на диван, обхватил голову руками и заплакал.

Он почувствовал твердую руку отца на плече.

— Мы все-таки сделаем кое-что. — Отец сжал его плечо. — Мы будем молиться за нее.

Абра проснулась, когда Дилан сорвал с нее одеяло:

— Давай, детка, просыпайся.

Они позавтракали в номере, потом Дилан велел ей ждать на улице, пока он выписывался из гостиницы. Он сказал, что они останутся еще на одну-две ночи в Сан-Франциско в отеле недалеко от Северного пляжа. Отель не такой роскошный, но ведь им ничего кроме кровати и не нужно.

Дилан повез ее к Рыбачьей пристани. Он рассказывал ей о своем последнем визите в город с друзьями из университета. Когда он сказал, что они развлекались, Абра поняла, что с девушками. Ей понравился запах моря. Дилан купил краба в маленькой чашке.

— Открой клювик, птичка. — Он положил ей в рот угощение. Он сказал, что хочет купить ей сувенир, и остановился на недорогой розовой кофте на молнии с надписью «Рыбачья пристань». Розовый — любимый цвет Пенни.

— Ходят слухи, что Джо и Мэрилин скоро поженятся. Они живут где-то поблизости. Если нам повезет, мы можем их увидеть.

— Ты хочешь сказать, что знаешь их?

— Я знаком с Мэрилин. — Он усмехнулся, увидев ее изумление. — Она бывала у нас в доме. Моя мать знает всех в Голливуде.

— Твоя мать тоже актриса? — Она ни разу не слышала о Лилит Старк.

— Она журналистка. Делает актрис и уничтожает их. Мать устраивает лучшие вечеринки. Приходят все, кто хочет стать кем-то. Она знает всю подноготную, которую люди хотят скрыть. Все хотят быть у нее в друзьях. Когда она говорит прийти, ее спрашивают — когда. — Он язвительно улыбнулся. — Возможно, считается, что Мэрилин глупая блондинка, но на самом деле она умнее, чем кажется.

Дилан повел ее обедать в Чайна-таун, потом в ночной клуб на Северном пляже.

— Я покажу тебе целый мир. — Мужчина в дверях бросил на нее взгляд и покачал головой. Дилан наклонился к нему, что-то сказал на ухо и сунул в руку деньги. Тогда тот отступил в сторонку, пропуская их.

Внутри было темно и накурено. Абра замерла от удивления, когда увидела двух голых девушек, кружащихся на сцене. В зале было полно людей, в основном мужчин. Дилан тащил Абру за собой, пока не нашел местечко, где можно было присесть. Мужчины смотрели на нее. От их взглядов по коже побежали мурашки. Подошла полуголая официантка за заказом. Абра поспешила опустить глаза. Дилан сделал заказ и откинулся на спинку кресла, наблюдая за представлением.

— Мы можем уйти? — жалобным голосом спросила перепуганная Абра.

— Прекрати вести себя как девочка из воскресной школы. Лучше смотри. — Он поднял ее подбородок и повернул лицом к сцене. — Ты можешь научиться чему-нибудь. — Когда Дилан встал, Абра запаниковала. Он наклонился к ней: — Не волнуйся. Я вернусь.

Она наблюдала, как он пробирается между столиков и разговаривает с мужчиной в противоположном конце зала. Мужчина достал что-то из кармана и передал Дилану. Дилан что-то передал ему. Абра беспокоилась, пока Дилан снова не уселся рядом с ней. Он ей подмигнул:

— Ты подумала, что я уже решил тебя бросить?

Официантка подошла к их столику с напитками. Дилан взял один и передал Абре:

— Выпей. — Она послушалась, напиток ударил в голову, как только она его проглотила. В животе разлилось тепло. Он достал небольшой конвертик из кармана и вытащил таблетку: — Прими это. Ты весь день была такая скованная. Это поможет тебе расслабиться. — Девушка подчинилась, чтобы угодить ему. Когда он кивнул в сторону ее бокала, она послушно сделала глоток.

Абра действительно расслабилась. Ритмичный бой барабана отдавал в сердце. Дилан поднял ее и повел танцевать. Когда он убрал руки, она не остановилась — развеселилась и просто двигалась под музыку. Мужчины криками подбадривали ее. В лицо светили цветные огни. Она закрыла глаза и кружилась, раскинув руки, тело двигалось в ритме музыки. Шум усилился. Она слышала злые выкрики, началась суматоха, но ей было все равно. Абра не хотела ни о чем думать, только о музыке и движении.

Кто-то схватил ее за руку и потащил. Она спотыкалась, спускаясь по ступенькам. Неужели она была на сцене?

— Пойдем. — Женщина вытащила ее в полутемный вестибюль. Абра пошатнулась и врезалась в стену. Женщина легонько ударила ее по лицу, раз, другой:

— Очнись, милая. Что этот дьявол тебе дал?

Абра услышала Дилана. Женщина кричала. Дилан схватил Абру. Женщина возражала, а он обзывал ее и велел не лезть в чужие дела. Абра пошла, шатаясь и держась за стену. Все расплывалось, как в тумане. Дилан нагнал ее.

— Пойдем отсюда. — Он открыл дверь в конце вестибюля. Воздух был холодным, а небо темным. Таким темным. Ее качнуло, и мир исчез.

Абра проснулась с жуткой головной болью и услышала шум воды из душа. У нее все болело: и внутри, и снаружи. Где она? Девушка не помнила эту комнату. Вся обстановка состояла из старого комода, зеркала, потрепанного стула возле занавешенного окна и картины с изображением моста Золотые Ворота на стене.

Дилан вышел из ванной с полотенцем, завязанным на талии, другим он вытирал голову.

— Ну и ночка! — Он ухмылялся, глядя на нее, как бездомный кот, готовый наброситься на мышь. — Ты наделала шуму.

— Что произошло?

— Что только не произошло! — Он рассмеялся. — Ты здорово разошлась!

Абра мало что помнила после той таблетки, которую дал ей Дилан. Она села на постели и прижала ладони к вискам:

— У меня раскалывается голова.

— Я дам тебе кое-что, и боль пройдет. — Дилан самодовольно улыбался. — Ну, ты и удивила меня, детка. Я никак не ожидал, что хорошая девочка-христианка может так танцевать.

Как? Она достаточно помнила, чтобы не спрашивать.

— Что ты мне дал?

— Так, кое-что, чтобы ты расслабилась. — Он присел на кровать и убрал волосы с ее плеч. — Ты измотала меня, детка. — Он ущипнул ее за мочку уха. — Я попросил перенести выезд, так что мы можем здесь находиться до двух. А значит, у тебя есть тридцать минут, чтобы собраться.

Абру охватил страх.

— Зачем?

— Ехать дальше.

Они отправились на юг и остановились на прибрежной дороге в устье реки Сан-Лоренцо. Дилан пребывал в отличном настроении. Он спросил, что она хотела бы делать. Она покаталась на карусели и умудрилась поймать медное кольцо, дающее право прокатиться еще раз бесплатно. Дилан катал ее на колесе обозрения. А она то страшно пугалась, то дико хохотала. После этого они играли в разные игры с призами. Дилан купил два ярких полотенца, плавки для себя и бикини для Абры.

— Надевай, покажи себя.

Они поплыли к понтону. Дилан сказал, что она плывет медленно, поплыл вдвое быстрее, оставив ее далеко позади. Вода была холодной. Девушка дрожала от страха, представляя, что может плавать там, в глубине. Она поплыла быстрее и страшно устала к тому времени, как добралась до помоста. Дилан уже грелся на солнышке. Но ему это быстро надоело, и он снова нырнул в воду. Он добрался до берега и пошел прочь, не оглянувшись. Он вытер плечи и потряс головой как пудель. Интересно, знает ли он, что десяток девушек разглядывает его? Стройная блондинка в закрытом розовом купальнике подошла к нему поговорить. Он повернулся к ней и упивался ее вниманием.

Абра выплыла на мелководье и пошла, не глядя в его сторону. Она собрала мокрые волосы, скрутила их, выжимая, и затем расправила. Даже Дилан повернулся посмотреть. Какой-то молодой человек направился в ее сторону, но Дилан его опередил:

— Отойди. Она моя. — Он обнял ее за плечи и повел по пляжу. — Нас пригласили на вечеринку.

По всей улице стояли припаркованные автомобили, из пляжного домика неслась музыка, кругом бегали дети. Блондинка с пляжа позвала Дилана, Абра сдержала желание схватить его за рукав. Он выпустил ее руку, как только вошел в дом и стал пробираться через толпу впереди нее, держа в руке литровую бутылку бурбона, чем заслужил крики одобрения. На всех девушках были тонкие кофточки поверх купальников, некоторые бикини были даже меньше, чем у нее. Дилана окружили. Когда он поцеловал блондинку, Абра почувствовала укол ревности.

Она вышла из дома и направилась туда, где вокруг костра собрались остальные гости, их лица казались бронзовыми в отсветах огня. Волны с белыми гребешками набегали на берег, теряли свою силу и откатывались назад.

Абра много раз наблюдала, как флиртует Пенни и знала, что нужно делать. Но ей показалось более естественным ждать, пока парни подойдут к ней поговорить. Она улыбалась, делая вид, что слушает, и надеялась, что дверь откроется и появится Дилан. Что он там делает в доме с блондинкой? Когда же он наконец объявился, она рассмеялась, просто так, без причины, и сказала что-то так тихо, что парни, стоявшие с ней, наклонились к ней ближе.

— Вот ты где, детка. А я везде тебя ищу.

Лжец. Абра не взяла бокал, который он ей принес, а приняла другой у кого-то. Но Дилан отобрал его и отставил в сторону, заставив взять тот, что принес он. Абра задумалась, уж не подмешал ли он что-то в него. Она услышала визгливый смех: голые девушка и парень выскочили из дома и побежали к океану. Пока Дилан смотрел на них и смеялся, Абра вылила содержимое бокала в песок. Он повернулся к ней:

— Приходи в дом, когда закончишь дуться.

Когда она пришла, он стоял, окруженный мальчишками и девчонками ее возраста. По сравнению с ними он выглядел взрослым и искушенным. Они с благоговением смотрели на него.

— Не ожидал увидеть тебя здесь. — Рядом с ней стоял Кент Фуллертон с пивом в руке. — Я видел тебя на пляже. Подумал, что ты приехала с Пенни Мэтьюс.

— Я больше не живу у них.

— С каких пор? — Кент начал волноваться.

— Уже пару дней. Я теперь с Диланом.

Он отпил пиво, изучая Дилана:

— Еще один взрослый парень.

— Что ты имеешь в виду?

Кент разочарованно улыбался:

— Пенни говорила мне, что ты влюблена в Джошуа Фримана и поэтому не даешь мне шанса.

— Джошуа — друг семьи. И я дала бы тебе шанс, если бы ты не потерял интерес так быстро.

— Я не терял интереса. Всякий раз, когда я смотрел на тебя, ты отворачивалась. Пенни говорила, что ты смущаешься. Однажды я ждал тебя после уроков. Ты глянула на меня и убежала в туалет. А я почувствовал себя идиотом, гоняюсь за девушкой, которая даже не желает со мной разговаривать.

— Никто меня не замечал тогда. А я просто не знала, что сказать.

Кент изучал ее лицо:

— Что ж, сейчас мы разговариваем.

— Теперь поздно.

Кент перевел взгляд с нее на Дилана:

— Ты уверена, что не совершаешь ошибку? — Она промолчала, и он снова пристально посмотрел на нее: — Хочешь, я заберу тебя отсюда?

Понаблюдав за Диланом и толпой его поклонников, Абра ничего другого и не хотела.

Но они прошли всего несколько метров, как из дома выскочил Дилан. Выражение лица Дилана, перед тем как он ударил Кента, было жутким. Когда Кент попытался подняться, Дилан прыгнул на него, словно дикий зверь. Люди расступились и кричали. Сделав перекат, Кент сумел нанести несколько ударов, но Дилан уселся на него верхом и молотил обоими кулаками. Тогда вмешались другие, они схватили Дилана за руки и стали оттаскивать.

Музыка продолжала играть, а Дилан пытался высвободиться, у него на лбу надулись вены, лицо посинело.

— Ладно, — сказал он. — Ладно! Отпустите меня. — Он стряхнул удерживающие его руки.

Кент застонал и попытался сесть. Абра сделала шаг к нему, но Дилан схватил ее за руку.

— Мы оба сейчас же уходим! — Он потащил ее к дверям.

Люди расступались, пропуская их. Даже девушки, которые минуту назад обожали его, отходили, они тоже испугались. Блондинка встретилась с Аброй глазами, в них было беспокойство — не зависть.

Пальцы Дилана впивались в предплечье Абры, он шагал к машине. Девушка почти бежала за ним. Он распахнул дверцу пассажирского сиденья и впихнул ее внутрь. Она едва успела убрать ноги, прежде чем он захлопнул дверцу. Положив ладонь на капот, Дилан перепрыгнул машину, распахнул водительскую дверцу и сел. Мотор заработал. Выругавшись, он нажал на газ и отъехал. На большой скорости он поехал по улице, чуть не задевая припаркованные автомобили. Шины визжали на поворотах.

— Ты собиралась удрать с этим парнем?

Абра от ужаса закрыла глаза. Дилан снова сменил передачу. Два дня назад у Абры начинало быстро биться сердце от этого трюка.

На этот раз сердце просто остановилось.

— Это один из старых друзей Пенни.

— И что ты собиралась с ним делать?

— Не более того, что ты делал с девочками, которые тебя окружили.

Он рассмеялся, но смех вышел невеселый. Он больше ничего не сказал, Абра тоже молчала, она хотела, чтобы он сосредоточился на езде и не убил их обоих.

Абра не знала, сколько миль они проехали, прежде чем Дилан успокоился.

— Я сломал ему нос. И хотел выбить все зубы. — Он зло рассмеялся. — Может, и выбил. — Затем принялся высмеивать девушек, которые были на пляже. Блондинка хотела показать ему дом, но когда он надавил, она не выдержала. Абра отвернулась, она знала, о чем он говорит.

Дилан посмотрел на нее и ухмыльнулся:

— Совсем как Пенни. — Он сделал поворот, и девушка затаила дыхание. Гравий бился о днище машины, Дилан затормозил только у края обрыва. Он схватил ее за волосы и притянул к себе: — Я могу швырнуть тебя вниз на камни, и никто не станет тебя искать. — От его взгляда сердце подскочило, как перепуганный кролик. — Что ты на это скажешь?

Она постарается оставить на нем следы, если только он попытается.

Выражение его лица изменилось.

— Большинство девушек сейчас бы плакали и молили о пощаде. — Он грубо поцеловал ее. — Но ты нечто, знаешь об этом? — Улыбаясь, он покачал головой и вновь выехал на дорогу. — Не думаю, что ты скоро мне надоешь. — И снова они ехали в ночи.

Положив голову на подголовник, Абра рассматривала Дилана. Он был таким красивым. И он приревновал ее к Кенту. Возможно, это знак того, что он ее любит, но пока не знает об этом. Он улыбнулся ей так, что она тотчас его полюбила — или вообразила, что полюбила, неважно.

— О чем ты думаешь, детка?

— Просто наслаждаюсь ездой. Куда мы едем, Дилан?

— А это важно?

Она посмотрела в непроглядную темноту:

— Нет.

— Я хочу провести с тобой еще несколько дней, а потом поеду домой расхлебывать кашу.

Абра покачала головой:

— Не волнуйся, Дилан. Никто не станет меня искать.

— Я говорил не о тебе. — Он рассмеялся, показывая, что люди в Хейвене — это меньшее, что может его заботить. — Скажем так, я должен был разрулить одну ситуацию по просьбе матери. Для этого я и приехал в Хейвен, нужно было дать время, чтобы все улеглось.

— Что?

— Некоторые девушки не знают, когда пора остановиться. Мать сказала мне, что одна раненая голубка улетела и проводит время на итальянской Ривьере. — Он положил руку ей на бедро. — Так что берег чист. — Он убрал руку. — Беда в том, что моя мать, как только увидит тебя, пожелает мою голову на блюде.

Зик прошел на мост и положил руки на перила. Он молился с открытыми глазами, звук воды, бегущей с гор и утекающей в океан, успокаивал. Накатили воспоминания об Абре: вот он слышит крик новорожденной, видит беспомощное дитя, проверяет биение ее сердца кончиками пальцев; он дует на нее, удерживая в ней жизнь; ее холодное тельце прижимается к его груди. Ему доводилось испытывать страх, но не такой, как тогда, когда он держал Абру на руках, еще липкую после родов, близкую к смерти.

Я помню, как она смотрела на меня глазами, полными доверия и любви. И я помню день, который изменил все.

Он ухватился за перила.

Господи, я не стану притворяться, будто понимаю, что Ты делаешь, но я верю Тебе. Джошуа борется. Битва идет внутри него. Он только что вернулся с одной битвы и тут же попал на другую. Он слушает меня, Господи, но сердце его разбито. Возведи вокруг него защиту, Отец. Поддержи его. Огради его.

Зик выпрямился и посмотрел на восток. Абра ушла неделю назад, и от нее не пришло ни весточки. Горизонт начал светлеть, возвещая о приближении рассвета. Засунув руки в карманы, Зик двинулся в обратный путь. Его внимание привлек блеск чего-то на дорожке. Пастор заинтересовался и наклонился подобрать предмет. Крестик Марианн, цепочка порвана. Вздохнув, он опустил его в карман рубашки.

Когда Зик вошел в дом, Джошуа сидел за кухонным столом, сжимая ладонями дымящуюся кружку кофе, вокруг его глаз образовалась темные круги. Он вяло улыбнулся Зику. Зик пожал ему плечо и прошел к кухонному столу налить себе кофе.

Джошуа закрыл глаза:

— Интересно, где они сейчас?

Бесполезно говорить Джошуа, чтобы он перестал думать об Абре и Дилане. С таким же успехом он может запретить сыну дышать. — Ты работаешь сегодня? Джошуа отрицательно покачал головой.

— Нет. Не на участке. Мы ждем пиломатериалы. Я думаю пойти к Гилу, помочь ему чинить сарай.

— Хорошая мысль. — Тяжелая работа отвлечет Джошуа от мыслей. Он должен сам узнать, что только время облегчает боль.

У Дилана заканчивались деньги, поэтому они останавливались все в более дешевых мотелях. Они ели плохо вымытыми ложками. Однажды он дал ей денег и велел купить сыра и хлеба, пока он просматривает журналы. Когда они вернулись в машину, он вытащил украденную бутылку бурбона из-под пиджака и швырнул ей на колени. Он нашел место для парковки на ночь и сделал им постель из двух одеял, которые украл в последнем мотеле. Он пил бурбон и смотрел на прибой. Абра боялась спать, вдруг, когда она проснется, его уже не будет. Но усталость взяла свое.

Взошло солнце, она почувствовала руку Дилана, он поглаживал ее волосы и рассматривал ее лицо с озадаченным видом:

— К этому моменту я обычно уставал от девушек. Но тебя я хочу по-прежнему.

Она услышала то, что он не сказал: «Это всего лишь вопрос времени, и я отделаюсь и от тебя». Дилан обязательно сделает так, как захочет. Удивительно, но именно эта его черта привлекла к нему Абру.

Прикрыв глаза, он провел кончиком пальца по ее лбу, носу и губам, потом вниз по шее.

— Теперь у меня денег только на бензин, чтобы доехать до дома. Кажется, пришло время сразиться с драконом.

После этого Дилан почти не говорил. Они ехали по шоссе вдоль Тихого океана, с каждой милей Абра нервничала все больше, но изо всех сил старалась этого не выказывать. Безупречные поселки с зелеными лужайками, похожими на ковер, и стриженые кусты проносились мимо. Булочные и магазины одежды и обуви, ателье, ювелирные лавки и ресторанчики, снова дома, потом еще поворот на Бенедикт-Каньон. Он прибавил скорость, и «корвет» понесся по дороге. Здесь дома располагались дальше от дороги, они были богаче, укрыты зеленью.

Он сделал крутой поворот направо, снова увеличил скорость, потом притормозил, повернул направо еще раз и со скрипом остановился возле почтового ящика перед двумя каменными колоннами и воротами. Он нажал кнопку. В рации задребезжал мужской голос. Дилан назвал мужчину по имени, велел открыть ворота и стал ждать, не снимая руки с рычага передачи. Время шло, у него на щеке задергался нерв. Абра поняла, что не только она сейчас на взводе.

Дилан увеличил обороты и толкнул ворота бампером.

— Давай, мать. Хватит увиливать. — Шины заскрежетали, он сделал задний ход и нажал на тормоза. Он снова увеличил обороты. Ворота начали медленно открываться.

— Давно пора! — Как только открылось достаточно пространства, он рванул вперед.

В лесочке какой-то мужчина косил траву на косилке размером с автомобиль. Это поместье напоминало парк Золотые Ворота: аккуратно подстриженная трава, деревья и кусты, много цветов. Дорога изогнулась, и появился огромный средиземноморский особняк с красной черепичной крышей.

Дилан прибавил скорость, автомобиль сделал круг и замер перед домом. Оставив ключ в замке зажигания, он распахнул дверцу и вышел. Затем обошел машину и помог ей, как истинный джентльмен.

При этом он взял ее руку и поцеловал.

— Мать всегда настаивает на хороших манерах. — Он подмигнул ей. — Возможно, она наблюдает за нами из башни. — Он обнял ее за талию и поцеловал в щеку. — Не трусь. Если она начнет плеваться огнем, спрячься за меня. Я хорошо переношу жар.

Дверь открыла служанка, она почтительно поприветствовала Дилана. И вежливо кивнула Абре. Дилан провел девушку в вестибюль, отделанный красным мрамором и белыми колоннами, повсюду в горшках из яркой терракоты стояли пальмы. Затем перед ними открылась огромная, элегантно обставленная гостиная с зеркальными окнами, выходящими во двор с огромным бассейном. Дальше располагался английский парк, спускающийся постепенно в Лолину.

— Где она? — спросил Дилан привратника.

— Наверху в кабинете, мистер Старк. Она позвонила, когда привратник у ворот известил о вашем возвращении. Она хочет, чтобы вы поднялись к ней.

Дилан схватил Абру за локоть. У него на лбу выступили капельки пота. Это от калифорнийской жары или он действительно так сильно боится собственной матери? Он все сильнее сжимал ее руку, пока они шли по коридору, где висели картины, а в нишах стояли мраморные статуи. Было похоже на музей. Он остановился у большой резной двери, его пальцы уже до боли сжали ее руку.

— Ничего не говори. Говорить буду только я.

Из-за двери доносились приглушенные голоса.

Дилан выпустил руку Абры, широко распахнул дверь без стука и вошел.

— Привет, мать. — Мужчина в костюме и галстуке и молодая женщина в очках вышли в дверь справа.

Тонкая как тростинка женщина в элегантном розовом костюме стояла у окна, выходящего на подъездную дорожку, ее светлые волосы были безупречно уложены. Она обернулась и склонила голову набок.

— Дилан, дорогой! Блудный сын вернулся домой. — Она подставила щеку для поцелуя. — Так приятно тебя видеть. — Но по ее тону этого нельзя было сказать. Женщина отошла от Дилана, ее холодные голубые глаза смотрели на Абру, стоявшую в дверях, там, где ее оставил Дилан. — И ты привез с собой подружку. Как замечательно! — ее голос сочился сарказмом.

Дилан официально представил Абру. Девушка сказала все положенные слова и смутилась, ее голос походил на голос испуганного ребенка.

Лилит повернулась к Дилану:

— Ты совсем сошел с ума? Сколько этой лет? Пятнадцать?

Этой?

Дилан рассмеялся и пожал плечами:

— Забыл спросить. — Он посмотрел на Абру и вопросительно поднял брови.

— Семнадцать. — Она не очень сильно соврала, потому что через две недели у нее день рождения.

Мать Дилана смотрела на нее, как лаборант на бактерию чумы под микроскопом. Затем недовольно фыркнула:

— Снова придется выпутываться. Я люблю писать о скандалах, но вовсе не хочу оказаться в эпицентре.

— О ней никто не станет беспокоиться.

— Звонил твой отец, к нему приходила полиция. А потом мне звонил какой-то мужчина, хотел знать, где ты.

— Когда это было?

— Неделю назад.

— А с тех пор никто не звонил?

— Нет.

Дилан самодовольно улыбнулся:

— Как я и говорил. Никому нет дела.

Абра снова почувствовала на себе взгляд холодных голубых глаз Лилит Старк.

— А почему никто не беспокоится о тебе?

Дилан ответил за нее:

— У нее нет родителей.

Лилит Старк проигнорировала сына:

— А что ты скажешь, если я дам тебе немного денег? Дилан может посадить тебя на междугородный автобус и отправить туда, где тебя взял.

Абра запаниковала и посмотрела на Дилана. Он хочет этого? Как она может предстать перед жителями Хейвена после того, что сделала? Все будут говорить: «Мы же тебя предупреждали».

— Я решил оставить ее здесь, мать. — Дилан был в ярости.

— Что она такое? Домашнее животное? — Лилит рассматривала сына. — Ты же всегда гонялся за тощими блондинками, Дилан. Что ты нашел в этой девочке?

— Я не знаю, как это выразить словами. Просто в ней есть… нечто.

— И сколько это нечто продлится на этот раз?

— Столько, сколько я захочу.

— Твой обычный ответ, Дилан. — Лилит взяла в руки очки, украшенные бриллиантами. — Я даю тебе месяц на этот роман. — Женщина полистала книгу. — Отлично. Оставляй ее. Она может жить в голубой спальне.

— Я хочу гостевой домик.

Лилит посмотрела на него поверх очков:

— Хорошо. Гостевой домик. И она твоя двоюродная сестра, дочь моей сестры.

— У тебя же нет сестры.

— А кто об этом знает? — Она пристально посмотрела на него. — Я не желаю, чтобы кто-то подумал, будто я одобряю сомнительные связи под моей крышей.

Дилан рассмеялся:

— Я не стану рассказывать о банкире из Нью-Йорка или о художнике из Мексики, или…

— Осторожно, Дилан. — Она сощурила глаза. — Это мой дом.

— И ты знаешь, как сильно я тобой восхищаюсь и как обожаю тебя, мать. — Неустрашимый Дилан хмыкнул. — Ты ведь зарабатываешь на жизнь как раз на сомнительных связях. Кстати, мне нужны деньги. У меня ничего не осталось.

— Я дам тебе денег. Когда ты их отработаешь. — Лилит откинулась на спинку и снисходительно улыбнулась. — У меня назначена вечеринка на субботу. Я ожидаю, что ты там будешь.

— Кто придет на этот раз?

— Все, естественно.

Дилан улыбнулся Абре:

— Детка, тебя ждет угощение. Все эти простолюдины в Хейвене согласились бы умереть, лишь бы оказаться на твоем месте.

— Кстати, о месте… — Лилит с отвращением посмотрела на Абру и что-то записала в блокнот. Она вырвала листок и вручила Дилану. — Позови Марису, пусть она что-нибудь сделает с твоей маленькой подружкой. — Лилит скривилась. — Она выглядит так, словно ее драли кошки.

— Мы ехали с открытым верхом.

— Ты это так называешь?

— Сколько я могу на нее потратить?

— Сколько хочешь. — У нее была такая же радостная белозубая улыбка, как у сына. — Счет будет отправлен твоему папе. — Она немного отвлеклась, потом снова сосредоточилась на нем: — Да, и еще кое-что, дорогой. Отведи ее к нашему врачу, пусть ей сделают защиту. — Она многозначительно посмотрела на сына. — Если ты сотворишь еще одну проблему, Дилан, тебе придется и организовывать, и оплачивать решение проблемы самому.

Зазвонил телефон. Лилит положила руку в кольцах на трубку. Когда она заговорила, ее голос изменился:

— Дорогая, какие жареные новости ты припасла для меня?

Зик сидел на диване у Мици, она протянула ему хрупкую фарфоровую чашечку и блюдце.

— У вас такой вид, словно вам требуется что-то покрепче, чем чай, пастор Зик. У меня в шкафчике припасена бутылка хорошего бренди — для медицинских целей, конечно же.

Ее усмешка заставила пастора слегка улыбнуться:

— Чая достаточно, Мици.

Он наблюдал за пожилой женщиной, пока она переходила через комнату. Мици похудела, это было странно. Она осторожно опустила свое тощее тело в кресло, обитое выцветшим красным бархатом, что стояло возле окна. У нее опухли лодыжки, пальцы скрючил артрит. Иан Брубейкер заменил Абру в церкви, но, хотя он сохранил мастерство концертного пианиста, Зику больше была по душе мягкая игра Абры, которой та научилась у Мици. У Мици был замечательный талант добавлять шутливости, чем она приводила сына Ходжа и некоторых других в смятение.

— Как дела, Мици?

Она насмешливо посмотрела на него:

— Просто замечательно, пастор Зик. Питер и Присцилла ничего не получали от Абры? — Когда он отрицательно покачал головой, она вздохнула и положила голову на спинку кресла. — Я боялась этого. Девочки-подростки всегда такие глупые. — Она грустно взглянула на него. — Я должна была знать. Сама когда-то была такой.

— Абра может позвонить вам раньше других.

— Если позвонит, я обязательно вам скажу, но не обещаю, что сообщу, где она находится, если она попросит не говорить.

— Она вам доверяет, Мици. И я тоже.

Миди всегда ему нравилась. А Ходж разрывался между стыдом и гордостью. Он обожал мать, но признавался, что иногда она сводит его с ума. Как-то он разоткровенничался и сказал, что не понимает, как мог его работящий, скромный, строгий и приличный отец не то что жениться, даже встречаться с ней. Не сказать, что он об этом сожалел, поскольку сам был единственным результатом этого союза.

Зик знал Мици как женщину умную и мудрую, ее можно было бы считать ветреной, если бы не твердая вера. Жизненный опыт не всегда добавляет мудрости. В случае с Мици ее было достаточно. Она говорила, что грешила со страстью, но с не меньшей страстью потом раскаивалась. И это подтверждалось ее даром сострадания к падшим.

— Я бы никогда не попросил вас разрушить доверие Абры, Мици.

— Я знаю. У меня имеется целый список слов, которыми я бы назвала Дилана Старка, но я не стану его зачитывать. Кто он такой, в конце концов? Он появился ниоткуда, и на меня пахнуло серой. Откуда он взялся? Вы что-нибудь о нем знаете?

Чай у Мици был крепкий и горячий, щедро приправленный медом.

— Он сын Коула Термана.

— А, волчонок. — Она посмотрела на Зика своими старыми мудрыми глазами. — Бедняжка Абра. — Она покачала головой и уставилась в свою чашку. — Ее ожидает неприятное пробуждение. — Она отпила чай. — А как Джошуа?

— Переживает. Много работает. Подолгу гуляет в холмах. Мало спит.

— Похоже, и он пошел в отца. Даже если слышишь, что приближается поезд, не всегда знаешь, как уйти с рельсов, Зик. — Она была готова расплакаться. — Я очень переживаю за вашего мальчика.

— Его вера крепка.

— И она ему понадобится. Это может продолжаться долго.

— Я все еще надеюсь.

— Вы по-прежнему думаете, что Господь еще не закончил с Аброй, несмотря на то что она хочет покончить с Ним. — В ее улыбке еще осталось чуть прежнего озорства. — Я собираюсь молиться, чтобы она помнила каждую строку каждого гимна, который я заставляла ее учить. — Она вздохнула. — Я уверена, что девочка постарается их забыть, но не сомневаюсь, Господь вернет их все, когда ей это будет особенно нужно. — Она постучала пальцем по виску. — У нее все в порядке с головой. И Господь может этим воспользоваться.

Зик откинулся на спинку дивана, давая отдых спине:

— Создается впечатление, что вы знали — такой день наступит.

Мици сделала глоток:

— У нас с Аброй большая разница в возрасте, но много общего. Кроме того, разве не вы сами говорили мне, что никто не рождается христианином? Битва за душу начинается еще до того, как человек впервые вдохнет воздух. — Мици поставила чашку и блюдце на кофейный столик. — Я не могу ходить по городу, как вы. Не могу бродить по холмам, как Джошуа, зато могу сидеть здесь в моем кресле и молиться весь день напролет. Дьявол может забрать все и уничтожить. Возможно, я самая старая дама в городе, Зик, но я не снимала свою защиту с того дня, как ее надела. — Ее морщинистое лицо осветилось улыбкой. — И я скажу вам кое-что еще. Я не единственная в этом городе, кто хочет встать рядом с вами и Джошуа, чтобы начать битву за Абру. Я говорю не о тех двух скорбящих душах, Питере и Присцилле. У Абры в этом городе есть друзья, о которых она даже не знает.

Зик надеялся на это.

Он просидел у Мици еще час.

Он пришел, чтобы утешать. А утешили его самого.