Мой друг Мегрэ

АДВОКАТ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ СУДЕБ

13 февраля 1988 г. исполнилось восемьдесят лет всемирно известному французскому писателю Жоржу Сименону. В недавнем интервью корреспонденту «Известий», вспоминая о комиссаре Мегрэ — главном герое многих своих романов, — Сименон шутливо признался: «Знаете — я начинаю завидовать Мегрэ. О его близящемся юбилее читатели напоминают мне в письмах гораздо чаще, чем это было накануне моего собственного».[16] Действительно, в сентябре 1989 года исполняется ровно 60 лет с той поры, когда во время стоянки парусника «Остгот», на котором плавал Сименон, в маленьком порту Делфзейле на севере Голландии был написан «Питер Латыш» — первый роман из цикла произведений о комиссаре Мегрэ.

Сименон, пожалуй, единственный писатель, которому довелось присутствовать на открытии памятника своему литературному герою. В сентябре 1966 года голландский издатель романов Сименона А. Брюна решил поставить в Делфзейле, месте рождения ставшего знаменитым комиссара, памятник. К тому же именно там разворачивалось и действие романа «Преступление в Голландии», входящего в серию романов о Мегрэ. Создатель статуи — голландский скульптор Питер де Гондт. На торжественном открытии памятника присутствовали Сименон, издатели из многих стран и наиболее известные исполнители роли Мегрэ в кино и на телевидении. По случаю такого события Сименон живо и с большим чувством юмора написал статью, в которой рассказал о фактах, предшествовавших появлению романа «Питер Латыш».

Осенью 1929 года ему пришлось задержаться в Делфзейле. На «Остготе» обнаружили пробоину, и, пока рабочие заделывали ее, оглушительно стуча молотками, Сименон, ни при каких обстоятельствах не изменявший привычке писать две-три главы романа в день, отыскал у берега канала старую бесхозную баржу. Он поставил туда ящик для машинки, на втором уселся сам, и этой старой барже суждено было стать колыбелью, где родился комиссар Мегрэ. В первый день Сименон подбирал для большого широкоплечего грузного господина, нового героя своего романа, характерные детали одежды: шляпу-котелок и плотное драповое пальто с бархатным воротником. Под конец он выбрал для него по своему вкусу трубку. На барже, где творил Сименон, было сыро и холодно, и ему пришла в голову мысль поместить в кабинете комиссара, в здании парижской уголовной полиции на набережной Орфевр, чугунную печурку, в которой тот будет часто во время допросов помешивать угли или отогревать над ней закоченевшие после длительного пребывания на улице руки. На следующий день в полдень первая глава была написана, а через четыре или пять дней завершен роман «Питер Латыш». В нем и выступил героем полицейским комиссаром Жюль Мегрэ, невозмутимо раскуривающий трубку в самых сложных житейских ситуациях. «Я думал, что «Питер Латыш» будет единственным романом, где действует Мегрэ, и никак не предполагал, что комиссар станет спутником всей моей творческой биографии», — вспоминал впоследствии Сименон.

Выработанная за долгие годы своеобразная система творческого труда определила исключительную плодовитость Сименона. Он автор 214 романов, помимо многочисленных произведений, подписанных до 1929 года различными псевдонимами. Условно романы можно разделить на цикл, где главный герой комиссар Мегрэ, и на социально-психологические, которые писатель называет «трудными», так как в них возникают особо сложные и трагические ситуации. Он считает, что именно эти произведения составляют суть его творчества.

Жизнь Сименона уже с юных лет была необычной и многообразной. «Я родился в бельгийском городе Льеже 13 февраля 1903 года в семье простых людей. Прадед мой был шахтер, дед — ремесленник, отец — мелкий служащий страховой компании, мать до замужества работала продавщицей в универсальном магазине», — говорит о себе Сименон. В автобиографических романах — «Я вспоминаю» и «Педигри»[17] — писатель подробно рассказывает о детских и юношеских годах, проведенных в Льеже, о своей семье и многочисленных родственниках, располагающихся на разных ступенях социальной лестницы, но подробнее всего — о ненавистном ему мещанском окружении, в котором он воспитывался и влияние которого преодолевал в последующие годы. Сименон болезненно переносил царящую в доме рутину и со всей горячностью юности восставал против мещанской морали. Еще мальчиком он понял, что разлад и отчужденность, разделяющие его близких, — прямое следствие социальной разобщенности людей, которую он впервые остро почувствовал во время бурных событий в родном городе.

В начале ХХ века в Льеже происходили мощные демонстрации — бастовали шахтеры и металлурги. Правильно осмыслить причины шахтерского движения помогли Сименону студенты. С 1909 по 1918 гг. его мать сдавала по дешевой цене комнаты с пансионом учащимся-иностранцам. После поражения первой революции среди них появляются поляки и русские. От них подросток впервые услышал о классовой борьбе. Общение с жильцами-студентами оказало на Сименона большое влияние. «Студенты, — рассказывал Сименон, — разбудили во мне интерес к правовым проблемам. Я присутствовал при их горячих спорах о законах, судах, преступлениях и наказаниях в современном обществе. Но главное, они приобщили меня к русской литературе». Чтение Гоголя, Чехова, Толстого и Достоевского сыграло существенную роль в формировании его демократических убеждений и литературных вкусов.

Когда перед юным Сименоном встал вопрос о выборе жизненного пути, он категорически отверг предложение матери, мечтавшей, чтоб ее сын стал либо кондитером, либо... кюре. Не без воздействия идей передовых русских студентов и широкого знакомства с литературой Сименон сделал свой окончательный выбор. Он решил стать романистом, писать «о схватке человека с судьбой», такие романы должны отражать критические периоды в жизни людей.

В ту пору у Сименона возникает замысел очень своеобразного литературного героя, черты характера которого он позднее разовьет и углубит в образе комиссара Мегрэ. «Я часто думал, разве не существуют врачи, которые были бы одновременно целителями и тела, и духа, иначе говоря, врачи, которые знали бы о больном все — его возраст, физическое состояние, нравственные возможности; такие врачи могли бы посоветовать человеку, какой путь ему лучше избрать в жизни. Это было в 1917 году. Вот таким я и задумал Мегрэ. Именно этим и занимается Мегрэ, и поэтому необходимо было, чтобы он 2—3 года проучился на медицинском факультете; он должен обладать в какой-то степени медицинским подходом к людям. Для меня Мегрэ нечто вроде le raccommodeur des destinees (штопальщик судеб). Вот такие мысли бродили в моей голове, когда мне было 14 лет. Я и тогда считал, что врач важнее, чем духовник, ибо духовник приносит больше вреда, чем пользы, из-за раз и навсегда определенных догм, которыми он руководствуется. Если оценивать людей по этим незыблемым догмам, нельзя по-настоящему им помочь».

Прежде чем стать профессиональным писателем, Сименон ряд лет сотрудничал в отделе происшествий и судебной хроники газет и журналов сначала в своем родном городе Льеже, а затем в Париже, куда он приехал в 1922 году. Любопытно, что Сименон начинает с отдела происшествий, где, как он считал, подводится в какой-то мере жизненный итог, завершается столкновение человека с судьбой. Труд репортера вводил его в повседневную жизнь людей разных профессий. Ему приходилось бывать в смрадных меблированных комнатах, населенных эмигрантской беднотой, у клошаров[18] под мостами Сены и на Центральном рынке, — там по ночам собирались безработные, бездомные люди.

Досконально изучая среду, в которой будет проводить большинство своих нелегких расследований комиссар Мегрэ, Сименон одновременно читал книги по криминалистике, получил разрешение присутствовать при утренних рапортах начальников уголовной полиции и на допросах, даже участвовал в розыске лиц, заподозренных в преступлениях.

Проходит несколько лет, накапливаются наблюдения, мысли, опыт, но Сименон все еще не чувствует себя подготовленным к написанию серьезного романа о «схватке человека с судьбой», ему еще не хватало мастерства, которому предстояло учиться: прежде всего создавать свою определенную среду и особую атмосферу; ему также требовался герой, который помог бы разрешить композиционные трудности, связать отдельные эпизоды романа и стимулировать развитие интриги. Сименон назовет подобного героя le meneur de jeu (поводырь).

Не без влияния распространенных в ту пору английских детективных романов он полагает, что сыщик вполне подойдет на роль нужного ему персонажа: ведь для него не существует запретных зон во всех кругах общества. Он может появляться для ведения расследования в самых неожиданных местах, вызывать на допрос и очные ставки многих людей. Своеобразные функции поводыря выполнил комиссар Мегрэ в роман «Питер Латыш», рукопись которого Сименон отвез в Париж издателю Фейару.

«Прочитав ее, — рассказывает Сименон, — Фейар вызвал меня и сказал приблизительно следующее: «Друг мой, я прочел ваш роман, по существу, это не детектив. В нем не соблюдены принятые правила, прежде всего он не сконцентрирован на одной проблеме, в нем нет необычного, загадочного преступления, похожего на трудную головоломку или заранее придуманную сложную шахматную партию. Раскрыть такое преступление по плечу лишь незаурядным личностям. А ваш главный герой — простой служака, ничем не примечательный, к тому же он некрасив, немолод, да и все персонажи средние, не очень хорошие, не очень плохие люди. В романе нет прельщающей читателей роковой любви, сильных страстей. И к тому же все в нем кончается плохо». Я ожидал, что издатель вернет мне рукопись, но он закончил: «Напишите несколько таких романов, и я их опубликую, хотя боюсь, что это кончится для меня катастрофой». Опасения Фейара не подтвердились. В феврале 1931 года издательство выпускает первые тома серии романов о комиссаре Мегрэ. Огромный успех сопутствует их появлению. Вскоре автор стал популярен во Франции, а через несколько лет к нему приходит мировое призвание.

Уже ранние романы цикла «Мегрэ», обычно относимые критикой к детективным, отличаются от большинства произведений этого жанра как в литературе XIX в., так и в современной. Основа классического детектива служит раскрытие необычного преступления. Для Сименона же главное объяснить социальные и психологические причины преступления, поэтому он существенно переделал структуру романа, перенес центр тяжести с раскрытия того как совершено преступление на то, почему оно произошло.

«Человек развивается не в безвоздушном пространстве, — не раз повторял Сименон. — Вот почему вначале для меня столь важно было научиться передавать специфику среды, в которой существует человек. Представление о роли среды в формировании характера дала мне русская литература». Сименон подчеркивал, что и в первых «Мегрэ» он пытался выразить мысль, которая тогда не давала ему покоя: «...один ли человек всегда ответственен за содеянное, и в какой мере в нашем обществе человек может быть признан ответственным». Для выявления обстоятельств, толкнувших человека на нарушение нравственных и правовых норм поведения, для определения ответственности и понимания истоков его вины Сименону и понадобился полицейский комиссар Мегрэ.

«Мой Мегрэ, — поясняет Сименон, — рядовой человек с незаконченным медицинским образованием, среднего культурного уровня. Его скромная квартира на бульваре Ришар-Ленуар ничем не отличается от квартир многих французских служащих». Аналитическое мышление Мегрэ не свойственно. «Я не делаю предварительных выводов. У меня нет определенных суждений», — постоянно повторяет он. Всевозможным вещественным уликам Мегрэ придает мало значения. Главное для него интуитивно понять суть разыгравшейся человеческой драмы. Чтобы узнать правду, Мегрэ необходимо самому почувствовать, мысленно пройти все этапы, которые, быть может, привели подозреваемое лицо к преступлению, оказаться в «его шкуре». А для этого следует изучить его прошлое, так как человека без прошлого для него не существует.

Именно так действует Мегрэ в течение четырехдневного расследования, которое он проводит уже в одном из первых романов цикла «Кабачок ньюфаундлендцев» (1931). Теперь он ясно представлял себе рыболовное судно «Океан», кочегаров в трюмах, матросов, скученных на полубаке, радиорубку и на корме каюту капитана с приподнятой койкой. Рейс продолжался три месяца. И все это время трое мужчин бродили вокруг каюты, где была заперта женщина. Мегрэ познакомился с радистом, с Аделью, с главным механиком; он воссоздал в своем воображении образ капитана Фаллю. Мегрэ постарался прочувствовать жизнь всего траулера и только после этого понял, что истоки всех зловещих, казалось бы, необъяснимых явлений, происходивших на судне, завершившихся по прибытии в порт убийством капитана, следует искать в чем-то более страшном, чем ревность, а точнее, с момента гибели юнги, ночью смытого волной с палубы в море.

Ранние книги цикла «Мегрэ» выделялись из большинства современных детективов особым живописным мастерством, умением Сименона скупыми, но точными мазками нарисовать и сделать зримой обстановку, где развертывается действие, вызвать у читателя ощущение сопричастности к происходящему. Он как бы лично присутствует и на окруженной бурлящей водой палубе «Океана», где под резкими порывами леденящего ветра во мраке с риском для жизни трудятся рыбаки, и в их тесных, сырых, похожих на клетки, каютах, пропитанных тошнотворным запахом гниющей трески.

В первых романах цикла «Мегрэ» часто описаны французские города Фекан, Конкарно, расположенные на Атлантическом побережье, или Бельгия, холодная, сырая, с частыми дождями и специфическим ароматом воды. Суда, баржи, шлюзы, причалы играют значительную роль в творчестве Сименона. Подобный колорит придает его романам неповторимое своеобразие и обаяние, создает непривычную для детектива атмосферу, которую вскоре станут называть «сименоновской».

Еще в 1932 году французский писатель Даниель Ропс отмечает, что Сименон обладает такими обширными познаниями страны и людей, что многие романисты могли бы ему позавидовать, и особо подчеркивает интерес писателя к «скрытой жизни его героев». Даниель Ропс выделил очень важный отличительный признак первых романов о Мегрэ. Уже в них Сименон ищет пути, которые ведут его во внутренний, потаенный мир человека, такую же цель он поставит и перед первыми «трудными» романами, которые пишет одновременно с ними.

Сименону удается с помощью Мегрэ постепенно тщательно восстановить самые, на первый взгляд, незначительные факты биографии капитана капитана Фаллю и радиста Ле-Кленша, сформировавшие их характеры, установить причину их странного поведения на борту «Океана», определить кульминационный пункт возникших между ними противоречий, вызвавший тяжкий моральный срыв. Этот срыв доныне обыкновенных, уравновешенных, честных людей влечет за собой крах всех привычных для них нравственных устоев и неизбежно приводит к катастрофе.

Капитан Фаллю — человек долга и строгих принципов поведения на службе и в быту — не в силах продолжать жизнь, на которую обрекла его встреча с Аделью. Страх перед раскрытием тайны и позор, который оно повлечет, невольно толкает Фаллю на преступление. Двадцатилетний радист Пьер Ле-Кленш — сын бедной рыбацкой вдовы, ценой немалых унижений выбившийся в люди, самолюбивый и легко ранимый мечтатель, не выдерживает испытания прежде неведомыми ему страстями. Конец Ле-Кленша, как и некоторых других молодых героев Сименона, в частности Жака Гюре («45° в тени»), сломленных в «схватке с судьбой», — драматичен: его ждет в дальнейшем мещанское прозябание в той самой бездуховной рутине, из которой он так стремился вырваться.

С 1929 по 1933 г. из 19 романов о Мегрэ, относимых к первому периоду, только в последнем фамилия комиссара присутствует в названии. Это не случайно. Мегрэ в этих произведениях еще выполняет функцию поводыря. Раскрывая преступление, он остается лишь свидетелем драмы, а участники ее — другие люди.

Но удельный вес Мегрэ в романах растет. Не случайно Сименон все более подробно представляет его читателям. В разные годы он расскажет о главных эпизодах личной и служебной карьеры Мегрэ. Он постепенно становится центральным героем, чья биография хорошо известна читателям. Как в герое «трудных» романов, в нем концентрируется идейный и художественный замысел. Все эти изменения, чвязанные с ростом значимости Мегрэ, проявились м в названиях романов.

Начиная со сборника 1938 года «Мегрэ возвращается», которым откроется второй период цикла, фамилия комиссара вписана в заголовки, занимает в них главное место. Названия отражают разнообразные контакты Мегрэ, диапазоны его перемещений и сферу деятельности.

Характер Мегрэ раскрывается в разных аспектах: в личной жизни, преодолении неприятностей на службе и препятствий, возникающих перед ним во взаимоотношениях с людьми. Ради установления истины он действует нередко наперекор сильным мира сего. Никто не заставит его пойти на сделку с совестью. От романа к роману характер Мегрэ все время меняется и обогащается, в нем все больше начинают преобладать черты, присущие внимательному врачу или тонкому психологу.

Сименон расширяет сферу деятельности комиссара, вводя его в высший свет, в кулуары министерств, конторы крупных буржуа, в среду артистической богемы и «золотой молодежи», на модные курорты — к примеру остров Поркероль в романе «Мой друг Мегрэ» (1949). В этих романах обличаются нравственное убожество, аморальность и бессердечие тех, кого называют «сливками общества».

Таковы в романе «Мой друг Мегрэ» владелица яхты миссис Эллен Уилкокс, живущий у нее на содержании светский бездельник, вор Филипп де Мерикур, холодный, расчетливый циник художник де Грееф, о которых Мегрэ справедливо говорит, что ему приятнее иметь дело с профессиональными преступниками. Комиссар беспощаден к привилегированным нарушителям закона, которые полагают, что деньги и власть гарантируют им безнаказанность, и делает все возможное, чтобы облегчить участь простых людей, оказавшихся на краю бездны. Все чаще в словах Мегрэ будет звучать горькое признание ограниченности своих прав и возможности добиться справедливости. Это вызывает у него мучительные размышления и тоску о времени, когда он сможет уйти на покой. И этому желанию суждено было осуществиться.

В 1973 году Сименон примет решение романов больше не писать, объяснив его состоянием здоровья. В последний раз комиссар появился на страницах романа «Мегрэ и господин Шарль» (1972). Однако популярность серии «Мегрэ» остается неизменной и в наши дни. Объяснить ее, видимо, можно тем, что в образе Мегрэ еще в 30-е годы воплотилась мечта «маленького человека» о мудром и смелом защитнике, ведь именно в тот период маленький человек становится первой жертвой тяжких последствий экономического кризиса 1929 года и начала активных действий фашизма на Западе. Такой герой, как комиссар Мегрэ, вышедший из народной среды, не мог не завоевать любовь и доверие читателей многих стран. По словам Сименона: «Мегрэ такой человек, которого каждый хотел бы иметь своим другом. Он любит и уважает людей, и люди это чувствуют... если бы Мегрэ не был своего рода надеждой для других... наверное, о нем не читали бы во всем мире, даже те, кто практически не имеет своей литературы. Я не вижу другой причины»,[19] — признает писатель.

В 30-х годах Сименон, известный автор романов о комиссаре Мегрэ, решает, что наступила пора и для «трудных романов» о схватке человека с судьбой. Обдумывая эти романы, Сименон убеждается, что ему все еще не хватает знаний для более глубокого понимания сложного духовного мира обыкновенного человека, что позволило бы определить основу его взаимоотношений с другими людьми, оценить его личные возможности и соответственно справедливость места, которое отведено ему обществом. Важно также сопоставить его жизнь с жизнью его современников, существующих в разных условиях и странах.

«Писатель, — говорил Сименон, — который стремится к эффективности, повсюду ищет различия, меня же влечет сходство. Я интересуюсь человеком, вечным — тем, что у всех людей в разных странах одинаково». Для выявления того, что объединяет, а не разделяет людей, он, не прерывая литературного творчества, отправляется путешествовать и значительно расширяет географические границы, в которых происходят события его романов. Из Европы он переносит их действие на другие континенты. «Я старался, — вспоминал Сименон, — полнее познать человека и ради этого объехал весь мир, когда еще ни в Африке, ни в Азии, ни в Южной Америке не было бетона. Я обнаружил, что человек всюду одинаков. Позже я старался узнать человека в социальном разрезе по вертикали и горизонтали, наблюдая все слои современного общества».

В 1932 г. Сименон был в Африке, в 1935 г. совершил большое кругосветное путешествие, побывал на Таити, Галапагосских островах, в Новой Зеландии, Австралии, Центральной и Южной Америке и т. д. Он пишет в ту пору путевые очерки и репортажи: «Час негра» (1932), «Так называемая таинственная Африка» (1933), «Груз — люди» (1933). В них развенчивается миф о «просветительской» миссии французского империализма. «Поработитель никогда не поймет духовный мир порабощенного, а без этого понимания любая цивилизация — фикция, насильственное приобщение к «чужой культуре — таков вывод Сименона. Колониальная проблематика рассматривается им в двух аспектах: пагубное влияние колониализма на местных жителейи тлетворное воздействие расистских идей на молодых французов, привлеченных в колонии широковещательной рекламой.

По утверждению Сименона, в этих репортажах и путевых очерках содержатся в зародыше такие романы, как «Лунный удар» (1933), «45° в тени» (1934), «Негритянский квартал» (1934), «Белый человек в очках» (1935) и другие.

Летом 1934 года на шхуне «Аральдо» Сименон пишет «45° в тени» — роман своеобразный по замыслу и композиции. В нем соблюдено единство места и лимитировано время, в течение которого развивается событие. Произведение начинается с отплытия старого судна «Аквитания» из порта Матади в устье Конго и завершается его прибытием в Бордо. На плотно заселенном, окруженном водой небольшом пространстве неизбежны более частые соприкосновения и конфликты между теми, кто наверху, и теми, кто внизу.

На «Аквитании» в миниатюре представлена иерархическая социальная пирамида, характерная для Франции того времени и повторенная в ее бывших владениях в Африке. Фундамент этой пирамиды на корабле — трюмы и нижняя палуба. Они забиты истощенными, умирающими от цинги, лихорадки, адских условий труда в Африке людьми, которых теперь, ввиду их полной непригодности, отправляют на родину. Над множеством безымянных жертв колониальной эксплуатации во втором классе размещаются бедняки европейцы, тех, кто уехал, прельщенный рекламой, обещающей прибыльные плантации и хорошо оплачиваемые посты в администрации и полиции. Радужный мираж по прибытии в колонии скоро рассеивается. Многие, как Жак Гюре, возвращаются во Францию с пустым кошельком и разрушенным здоровьем.

С молодыми людьми, близкими ему по духовному складу, близкими ему по духовному складу, мы встречаемся во многих романах Сименона (Ле-Кленш в «Кабачке ньюфаундлендцев», Жозеф Тимар в «Лунном ударе» и другие). Как правило, они принадлежат по происхождению к le petites gens — мелкому люду. Молодые, выросшие в этой среде, растрачивают много физических и душевных сил в поисках работы, в ежедневном сопротивлении бедности и болезненно, как Жак Гюре, реагируют на оскорбления, которым их подвергают власть имуществу.

На борту «Аквитании» Гюре впервые оказывается среди тех, кто заправляет в колониях. Сименон создает колоритные саркастические портреты тамошней «аристократии» и богатых туристов, путешествующих ради собственного удовольствия, а над ними на самую вершину пирамиды водружает плантатора Лашо — образ, концентрирующий все самое чудовищное и отвратительное, что породил колониализм. Он приобретает почти символическое значение. Напоминающий огромную жабу, опухший, с желтой кожей и мешками под глазами, плантатор источен болезнями, пьянством и развратом. Лашо прогнил изнутри, как тот колониальный строй, который он олицетворяет. Всем известно, что он разбогател на хищениях, зверском уничтожении сотен туземцев, и тем не менее перед ним трепещут представители местных и французских властей.

Лашо безнаказанно на глазах богатых бездельников издевается над Гюре. Доведенный до исступления тщедушный Гюре в лицо называет всемогущего плантатора вором, спекулянтом и убийцей. Набросившись на него с кулаками, он валит на пол эту слоноподобную тушу. Но это единственная вспышка протеста, на которую Гюре способен. По возвращении во Францию он покорно прозябает в должности помощника счетовода в одной из захолустных контор социального страхования. Как говорит доктор Донадьё, Гюре был рожден, чтобы быть проглоченным, как Лашо рожден, чтобы заглатывать других. Доктор Донадьё, чем-то напоминающий Мегрэ, — единственный, кто пытается помочь тем, кто внизу, но с горечью в большинстве случаев убеждается в обреченности своих попыток.

«45° в тени» — подробная хроника всего, что совершилось на «Аквитании» за время перехода из Матади в Бордо. Для многих пассажиров ничего сенсационного не произошло, никаких драм не было. Иное впечатление возникает после прочтения романа. Сименон заставляет думать о социальной опасности явлений, которые, при поверхностном подходе к ним, могут показаться случайными и незначительными. Повседневность и повторяемость этих явлений порой способствует тому, что люди, привыкая к ним, не замечают их трагизма и не представляют себе, к каким тяжким социальным последствиям они приводят. Сименон обнажает то, что скрывается под расплывчатым понятием «людские издержки», которые, по утверждению колонизаторов и их апологетов, будто бы неизбежны, когда отсталые страны приобщаются к цивилизации.

«Человек Перестав писать романы и уйдя на покой, Сименон остается нашим активным современником, «адвокатом человеческих судеб», как справедливо его называют. Он продолжает защищать ценность и неприкосновенность жизни обыкновенного человека, неповторимость его как личности. Сименон страстно выступает против получивших распространений теорий о якобы неизбежности и необходимости «людских издержек» во имя осуществления самых высоких идей. «Человек значит больше, чем мы привыкли считать, думая о ближних и о самих себе. Вот единственное, чему меня, равно как и любого другого, научила жизнь... В моих романах я сделал все от меня зависящее, чтобы человек понял самого себя и был понят окружающими», — неоднократно повторял Сименон. Последние выступления в печати и интервью писателя подтверждают, что и в наши дни он верен поставленной им цели.

Э. Л. ШРАЙБЕР