Мой желанный и неприступный маркиз

Глава 27

— Отец тебя убьет.

Неверие молодой жены в его силы должно было бы вызвать у Шанса раздражение, но темно-лиловый синяк на ее щеке служил красноречивым напоминанием о том, на что способен лорд Норгрейв.

— Вы не будете носить траур, леди Фейрлэм. Твой отец может попытаться оспорить наш брак, но уверяю тебя, что он совершенно законен, не говоря уже о том, что церемония была совершена по всем правилам и принесла истинное удовольствие. Ты моя жена во всех смыслах этого слова. Он не сможет забрать тебя у меня.

Темпест была слишком взволнованна, и даже его невинные подшучивания не могли отвлечь ее от мрачных мыслей.

— Почему ты так уверен, что мой отец примет наш брак, хотя твоя семья до сих пор его не признает?

Матиас наклонился, готовый опровергать все ее домыслы, пока его инстинктивное желание защитить свою семью не разбилось о суровую реальность сложившейся ситуации. Он откинулся назад и потер ноющую грудь.

— Отличный вопрос!

Реакция его семьи на Темпест и их недавний брак поколебала его беззаветную преданность. За всю свою жизнь он ни на секунду не сомневался в родительской любви и поддержке. Ему было больно и обидно узнать, что его надежды оказались тщетными. Родительская любовь требовала от него жертв. Отец с матерью хотели, чтобы он порвал с Темпест.

«Никогда!»

— Мой отец ослеплен прошлым. Что бы там твой отец ни наделал, похоже, что мой никогда не сможет его простить. — Матиас откинулся в кресле и потер лицо руками. — А твой отец когда-либо говорил, что произошло между ним и Блекберном?

— Никогда, — Она обхватила себя руками, — И матушка тоже никогда об этом не упоминала. Шанс, мы вынуждены смириться с тем, что наши семьи никогда не признают наш брак и наших детей. Ты все еще хочешь быть моим мужем?

Он наклонился и поцеловал ее надутые губки.

— Да.

Темпест вздрогнула, когда в дверь негромко постучали. Они с Матиасом встали. Девушка была настолько напугана предстоящей встречей с отцом, что у Матиаса руки так и чесались проучить его за то, что он обидел свою дочь. Однако в его планы не входила драка с тестем. Ему необходим был союзник, если они с Темнеет надеялись положить конец этой вражде между их семьями.

— Войдите, — выкрикнул Матиас. Дверь открыл дворецкий.

— Милорд, к вам с леди Фейрлэм посетитель. Лорд Норгрейв. Он уверяет, что он отец вашей супруги.

— Пригласи его.

— Разумеется, милорд. — Дворецкий поклонился и вышел. Через несколько минут он вернулся с их первым посетителем.

Матиас взял Темнеет за руку, переплел свои пальцы с ее пальцами, чтобы показать ей, что она не одна. Кожа девушки была прохладной на ощупь — было заметно, что Темпест изо всех сил старалась сохранять спокойствие.

— Не забывай, любовь моя, что ты моя маркиза. Он не может силой увести тебя.

Темпест закрыла глаза и вздрогнула.

— Знаю, — прошептала она, взметнула ресницы, услышав, как негромко клацнула дверь.

— Лорд Норгрейв, сэр. — Дворецкий удалился из библиотеки и закрыл дверь.

В комнате повисло неловкое молчание.

Темпест не сделала ни малейшей попытки обнять или иным образом поприветствовать отца. Матиас прекрасно понимал ее настороженность, поэтому первый шаг должен был сделать именно он. Он отпустил руку жены и шагнул вперед, наклонив голову.

— Лорд Норгрейв, нас должным образом так и не представили друг другу. Я…

— Знаю я, кто ты, Фейрлэм, — перебил маркиз, его светло-голубые глаза лучились умом и уверенностью. — Должен признать, что меня заинтересовал человек, решившийся похитить мою дочь.

— Едва ли это можно было бы назвать похищением, лорд Норгрейв, — возразил Матиас, жестом приглашая ее отца присаживаться. — Немного понадобилось времени, чтобы получить специальное разрешение, чтобы жениться на вашей дочери. Как только разрешение было у меня, я не видел причин откладывать нашу свадьбу.

Матиас подошел к серванту, открыл дверцы, за которыми стояли несколько графинов.

— Коньяк?

— Пожалуй, от бокальчика я бы не отказался. К тому же и повод есть, согласна, доченька? — спросил маркиз, не сводя глаз с Матиаса, наливающего коньяк в бокал.

Темпест смотрела на отца.

— Шанс, мне не наливай.

— Не хочешь выпить в честь праздника, Темпест? — решил подтрунить над дочерью Норгрейв, которая стояла с непроницаемым лицом. — Примите мои соболезнования, молодой человек.

— Шанс мой супруг, папа. Это его дом. Будь любезен говорить о нем с уважением или покинь его дом, — заявила она. Ее изящные плечики дрожали от злости.

— Темпест, дорогая, я сам пригласил твоего отца, — сказал Матиас, давая ей знак, что не стоит дразнить старика, если они хотят заручиться поддержкой этого негодяя. — Нам с твоим отцом нужно кое-что обсудить. Если хочешь, ступай наверх, мы оба тебя поймем. — Он протянул маркизу бокал коньяка.

Норгрейв понюхал, прежде чем сделать глоток. Удовлетворенный тем, что ему предложили не какое-то дешевое пойло, он сделал добрый глоток. Потом кивнул.

— Фейрлэм прав, Темпест, — протянул он. — Дай мне время поговорить с твоим супругом, а потом мы уйдем.

— Никуда я с тобой не пойду, — ответила она, решительно подходя к Матиасу и беря его за руку. — Ты выбрал лорда Уаррилоу, а я выбрала Шанса. Теперь он мой муж.

— Я вижу, ты все еще злишься на меня за то, что я ударил тебя за непослушание. — Маркиз вздохнул. — Ноу меня были веские причины наказать тебя, доченька. Однако меня задевает этот синяк у тебя на щеке, поэтому прими мое самое искреннее раскаяние за то, что ударил тебя.

Темпест кивнула, похоже, удивленная угрызениями совести отца.

— Наверное, я выпью чаю в гостиной.

Матиас дождался, когда она выйдет из библиотеки, потом сам сел. Все эти годы врожденное любопытство заставляло его наблюдать за Норгрейвом издалека, но сам с ним никогда не общался. Они в молчании потягивали коньяк, изучая друг друга.

Наконец Норгрейв произнес:

— Твое приглашение было неожиданным. Его принесли в тот момент, когда мы с сыном раздумывали над тем, стоит ли вызывать тебя на дуэль.

— И что решили? — поинтересовался Матиас. Он сделал глоток коньяка, не особо тревожась из-за Маркрофта.

— Уверен, тебе отлично известно, что Маркрофт спит и видит, чтобы всадить пулю тебе в грудь, — равнодушно ответил он, своими светло-голубыми глазами разглядывая собеседника.

— Пусть попробует. Хотя мне бы не хотелось стрелять в родственника, — Матиас не стал добавлять, что для Маркрофта он готов сделать исключение.

— Вот как! Родственника! — Норгрейв смаковал слова. — А кому принадлежит твоя преданность, Фейрлэм? Отцу? Матери? Любимой жене?

— Все трое заслуживают моей преданности, лорд Норгрейв, — ответил он, подозревая, что отец Темпест играет с ним в какую-то игру в слова.

— А твои родители… они одобряют ваш брак? — вежливо поинтересовался он.

Матиас едва не поперхнулся коньяком.

— Мои родители удивились поспешности в выборе невесты. Кроме того, им стало обидно, что я женился тайно.

Видя боль в глазах матери, он до сих пор чувствовал себя виноватым. Матиас заметил пустой бокал тестя, встал, подошел к серванту, достал бутылку. Он наполнил бокал гостя.

— И зачем ты это сделал? — Видя недоуменный взгляд Матиаса, Норгрейв пояснил: — Зачем причинил боль семье, когда в твоих силах было этого не делать: ты мог просто поведать о своих намерениях.

Сам Норгрейв заставил Матиаса действовать, и маркиз прекрасно об этом знал. Он не только в запале ударил Темпест. Существовала опасность, что он мог силой выдать дочь замуж за Уаррилоу.

— Вам отлично известно, зачем…

— Да, известно. — Норгрейв наклонил голову набок. — На самом деле вопрос в другом: известна ли причина тебе самому?

Матиас поставил бутылку рядом с бокалом маркиза.

— Довольно игр, лорд Норгрейв. Если хотите мне что-то сказать — говорите прямо!

Глаза гостя одобрительно заблестели.

— Отлично. Я хочу, чтобы ты уговорил Темпест вернуться со мной домой. Утром ты вернешься в коллегию юристов и подашь прошение об аннуляции брака.

Матиас фыркнул.

— Невозможно! Ваша дочь — моя жена во всех смыслах этого слова.

Норгрейв откинул голову назад и засмеялся.

— Готов держать пари, что она была твоей во всех смыслах этого слова еще до того, как ты получил специальное разрешение от архиепископа Кентерберийского. — Он поднял руку в знак того, что не желает слушать возражения Матиаса в свою с Темпест защиту. — Несмотря на то что отец твой предпочитает это отрицать, но мы знакомы с ним с детства. Мы любили одних и тех же женщин, а чутье подсказывает мне, что ты настоящий сын своего отца.

Этот факт он не мог отрицать.

— Искушайте меня, чем хотите, Норгрейв. Я не стану аннулировать брак. Темпест моя жена.

— Приятно видеть, что моя дочь встретила человека, который достаточно силен, чтобы любить и защищать ее даже от собственного отца. При иных обстоятельствах я бы отдал тебе ее, ничего не требуя взамен.

— О каких обстоятельствах речь? Старая вражда между вами с отцом? — Матиас уперся руками в колени, подался вперед. — Темпест любит вас. Я не хочу удерживать ее от общения с вами и леди Норгрейв. Между нами не должно быть вражды. Вы имеете дело со мной, а не моим отцом.

В глазах почтенного джентльмена вспыхнула искра восхищения, но потом погасла.

— К сожалению, проблема не только в этом.

Волосы на затылке Матиаса предостерегающе зашевелились.

— Вы точно как мой отец, — раздраженно выплюнул он. — Он не в силах забыть прошлое.

— Это не совсем так, Фейрлэм, — ответил Норгрейв, постукивая указательным пальцем по бокалу. — Это прошлое нас не отпускает. Есть причина, по которой Блекберн и его красавица супруга не разрешают тебе и остальным своим детям иметь дело со мной и моей семьей. Блекберн знает правду.

— Какую правду? — настаивал Матиас.

— Что ты мой сын, а не его, — прямо ответил он.

От слов маркиза перед глазами Матиаса все поплыло. Он сел в ближайшее кресло и сердито взглянул на собеседника.

— Я ошарашен, — признался Матиас, с губ слетел нервный смешок, чтобы рассеять ужас произнесенного лордом Норгрейвом признания. — Я никогда не слышал более изощренной и более гнусной лжи, призванной разлучить жену с мужем. Вашей изобретательности можно только позавидовать, милорд.

Жалость, мелькнувшая в глазах маркиза, показалась искренней.

— То, что я рассказал тебе правду, Фейрлэм, не делает мне чести.

— Нет! — Матиас обеими руками вцепился в подлокотники кресла, чтобы не ударить кулаком в челюсть самодовольного Норгрейва. — Я вам не верю.

Лорд Норгрейв бездумно погладил шрам на щеке.

— Похоже, Блекберн не был до конца честен касательно своего скандального прошлого. Приходится мне тебя просвещать. Похоже, такова моя доля, раз уж ты мой…

Матиас ударил кулаком по подлокотнику.

— Я не ручаюсь за свои действия, если вы закончите это утверждение.

Маркиз прищурился, услышав неприкрытую угрозу, но ему хватило здравомыслия отступить,

— Так, и на чем же я остановился? Ах да, Блекберн. В свою растраченную впустую молодость мой друг спал со всеми женщинами, которые попадались ему на глаза. Мы часто держали пари на то, кто первый из нас переспит с той или иной девушкой. И плевать было на победу — мы с Блекберном просто наслаждались игрой! У нашей дружбы практически не было границ. Для нас было привычным делом спать с одними и теми же женщинами.

Матиас подумал о матери, и в голове у него все перемешалось. Отец его, конечно, не святой, но он совсем не похож на того, кого описывает Норгрейв. Он бы никогда не стал делить мать Матиаса с этим человеком.

— Может, мой отец просто устал от вашей желчи? Поэтому он порвал с вами всякие отношения? Я и часа не провел рядом с вами, а уже устал от вашей лжи, — негромко заметил Матиас.

— Все ваши слова — сплошная ложь. Отец любит мать.

Губы маркиза растянулись в задумчивой улыбке.

— Да.

Матиас встал, сердито глядя на маркиза.

— Герцог Блекберн — мой отец, запомни, лживый ублюдок. А моя мама никогда бы не позволила тебе и пальцем к ней прикоснуться…

Норгрейв вскочил, мужчины оказались лицом к лицу. Матиас понял, что они одного роста. Испугавшись хода своих мыслей, он отошел прочь от человека, пока не ударил его в лживый рот.

— Нет, Фейрлэм, я прикасался к твоей матери… — возразил маркиз, обходя вокруг Матиаса. — Эту ночь я не забуду никогда. Имоджин была невероятно красива. — Он прикрыл глаза, взгляд светло-голубых глаз затуманился, когда он стал вспоминать прошлое. — С такой готовностью отвечала на мои прикосновения. Я понимаю, что ни один сын не желает думать о матери как о женщине, но ты потребовал, чтобы я говорил правду. Твоя мама не могла решить, кого из нас она больше хочет, поэтому отдалась обоим. Несмотря на то что Блекберн был моим лучшим, ближайшим другом, но я не мог отказаться от Имоджин. Наше влечение друг другу невозможно было отрицать, да я и не жалею. Никто из нас и подумать не мог, что мое семя в ту ночь даст всходы в ее лоне. Когда я узнал, что она носит дитя, то готов был на ней жениться. Блекберн тоже был влюблен в Имоджин и решительно был настроен забрать ее себе. Мы даже подрались из-за нее, в результате у меня появился этот шрам. Он постоянно напоминает мне о том, что я потерял, когда твоя мама выбрала не меня, а твоего отца.

Матиас смотрел на поблекший от времени шрам на лице собеседника. Он злился на Норгрейва потому, что его отец — лорд Блекберн — отказывался обсуждать причины своей давней вражды с маркизом. Онемевший от ярости Матиас не в силах был опровергнуть историю маркиза.

— Тот, кого я когда-то считал своим братом, женился на Имоджин и порвал со мной всяческие отношения, потому что не хотел, чтобы кто-то узнал, что твоя мать носила моего ребенка.

— Довольно. Хватит! — воскликнул Матиас, потрясенный настолько, что не мог слушать дальше. Неужели он, сам не зная этого, женился на единокровной сестре? Сколько раз он доставлял ей наслаждение и наполнял своим семенем? Возможно, она уже носит его дитя. От этой отталкивающей мысли коньяк словно кислотой выжигал все изнутри. — Вы мне не отец.

На сей раз его напряженный голос звучал уже менее уверенно.

Матиас потер лицо руками, глаза жалили злые слезы. Он мысленно выругал обоих: и Блекберна, и Норгрейва за их проклятую распущенность… и их отвратительные тайны.

При мысли о том, что придется отказаться от Темпест, у него разрывалось сердце.

Собеседник, казалось, угадал ход его мыслей.

— Поэтому ты должен отпустить Темпест, — осторожно произнес Норгрейв. — Тебе придется мне поверить. Она твоя единокровная сестра. Однако у меня есть план. Если дать хорошую взятку, никто не станет допытываться, почему ты хочешь аннулировать брак. Верни ее в семью. Уаррилоу — хороший человек, он любит ее. Я еще раз с ним поговорю. Как только он узнает, что ты больше не стоишь у него на пути, он вмешается и женится на Темпест. На случай, если она носит твоего ребенка, никто…

Их внимание привлек доносящийся от двери звук — как будто кто-то подавился. Темпест выглядела так же плохо, как сейчас чувствовал себя Матиас. Она вновь подавила приступ тошноты, зажав ладонью рот.

— Это неправда. Ты придумал это намеренно, чтобы сделать мне больно.

— Доченька, почему, по-твоему, семья Рук оборвала все связи с нами? И почему мы с твоей матерью поддержали это решение? Любые интимные отношения между Шансом и любой из моих дочерей стали бы катастрофой.

Матиас подошел к жене, но она поморщилась, когда он попытался к ней прикоснуться. Он не хотел называть ее отца лжецом, потому что слова его были губительны.

— Ты веришь ему?

— Не знаю, — воскликнула она, и это признание разрывало ей душу. — Что мы наделали?

Его челюсть напряглась, вздулись желваки, когда он проглотил свой гнев.

— Мне необходимо поговорить с родителями.

— А если я твоя единокровная сестра, Шанс? Давай посмотрим правде в глаза: твои родители обманывали тебя всю свою жизнь и отказывались говорить о причинах этой вражды. Даже ты не станешь отрицать, что твоя семья не одобряет наш брак и с радостью поддержит аннуляцию.

— Любовь моя, только не проси, чтобы я сдался, — взмолился он, обхватывая ее лицо руками и прижимаясь своим лбом к ее лбу.

Слезы заструились по ее щекам, по его пальцам.

— Я не могу здесь оставаться. Я должна уехать. — Темпест оттолкнула его.

— Нет! — крикнул он, намеренный последовать за ней. Мы знаем только его версию событий. Позволь мне поговорить с моими родителями.

Норгрейв решительно положил руку Матиасу на плечо.

— Сынок, для всех будет лучше, если она сейчас поедет со мной.

Матиас сбросил его руку.

— Вы мне не отец! — прорычал он. Человек чувствует, кто его родители, разве нет? — Темпест останется со мной. Черт побери, она моя жена!

— Если в свете прознают о твоем настоящем отце, жизнь Темпест будет разрушена. Она моя дочь, Шанс, сказал Норгрейв, раскрывая объятия, в которые тут же поспешила Темпест. Он баюкал ее на своей груди, пока девушка рыдала. Если любишь ее, позволишь мне защитить ее и… тебя.

У него так сжалось горло, что Матиас едва мог дышать. Тем-пест плакала и прятала взгляд. Он чувствовал себя совершенно беспомощным.

— Позаботьтесь о ней. Мне нужно… — Матиас откашлялся. — Если необходимо будет аннулировать брак, я найду, как сделать это, не афишируя своего решения.

— И поскорее, — поторопил Норгрейв, красноречиво напоминая ему о том, что аннулирование брака необходимо для того, чтобы Темпест могла выйти замуж за Уаррилоу, чтобы предотвратить все разговоры о том, что она носит ребенка Матиаса. — Я знаю, что говорю правду. У Блекберна и твоей матери нет причин ворошить прошлое. Успокой их, исправив собственную ошибку.

Через пять минут Темпест и отец, о существовании которого Матиас и не подозревал, ушли. Матиас чувствовал себя больным и потерянным, от одной мысли о том, что он придет к родителям со скандальной историей Норгрейва, рискуя узнать, что это правда, — он выходил из себя.

Матиас схватил один из стульев и швырнул его в стену. Переступив через обломки, он схватил со стола бутылку коньяка и направился к столу. Лорд Фейрлэм намеревался напиться, и, если повезет, до полной потери памяти, чтобы унять растущую боль в сердце.