Мой Капитан. На горизонте Шторм

Глава 40

— Я не переживу. — шептала я сквозь слезы, сжимая теплую ладонь Эмили — Просто не переживу…

В больнице было пусто и невыносимо тихо. Длинный коридор освещали яркие белые лампы, и я прекрасно видела напряженные лица Бранта и Рэна, которые о чем-то шептались неподалёку.

— Он выберется. — голос подруги подрагивал, так что звучало неубедительно — Все будет хорошо, вот увидишь!

У меня бы уже в баре сердце остановилось, если бы не волшебный напиток Реймана, который, буквально, заставил меня сделать пару глотков. Ко мне даже вернулась способность дышать и сердце медленно поползло к своему месту, только беспредельная, щемящая пустота никуда не делась. И боль. Выворачивающая наизнанку, нескончаемая, мучительная боль. Она расползалась по телу, заполняя собой все пространство вокруг и сводила с ума. Я не переживу.

— Почему так долго? — хрипло сказала я, проводя по золотой полоске с россыпью камней, которая украшала мой палец — Кольцо должно было сработать… Ведь так работает второй шанс? Он же для этого и нужен!

— Тэм… — замешкалась Эмз — Только детективы носят эти кольца. Капитаны, обычно, не ездят на выезды, им не нужны такие артефакты…

Нас пустили в больницу, только благодаря настойчивости Бранта. Охранник сообщил, что попасть внутрь могут только родственники, но Аллан показал значок, очень убедительно сообщил грузному мужчине, что мы из полиции и он в любом случае нас пропустит. Сообразительный охранник не выдержал напора форса и выбрал простой вариант — рассказал нам, как пройти к отделению реанимации и даже сообщил скучающей медсестре на входе, к кому мы приехали.

— Девочка моя! — по коридору быстро шагала тетушка, в сопровождении хмурого комиссара — Милая, мне так жаль!

— Мэй! Я… — поджала губы, пытаясь сдержать подступающую истерику, но как только оказалась в родных объятиях не смогла.

— Он сильный, маленькая моя, ты же знаешь! — бормотала она, прижимая меня к себе — Он обязательно выкарабкается! Обязательно!

— Спасибо, что сообщили. — тихо сказал Камарат, остановившись рядом с парнями — Есть новости?

— Никто не выходил. — отчитался напарник — Других сотрудников больницы мы не видели, даже спросить не у кого.

— Нужно везти капитана в Чартаун, — шумно выдохнул Аллан — наши врачи…

— Нет возможности, Брант. Медсестра на входе сказала, что перевозить в другую клинику нельзя… — протянул комиссар, опустив голову — Состояние критическое. Множественные ушибы, переломы, внутреннее кровотечение и… — мужчина осекся, заметив мой внимательный взгляд — В общем, не сейчас.

И снова тишина. Тишина, в которую лезут самые ужасные мысли. И, пожалуй, фатальная безысходность. Каким богам нужно молиться, чтобы помочь ему? В каких храмах преклонять колени? На какой алтарь возложить свою душу и тело? Я готова сделать всё, только бы он жил. Отдать смех, радость, слезы, мечты, что угодно, лишь бы жил…

— Комиссар, — я выбралась из объятий тетушки и попыталась взять себя в руки — Долина может помочь? Мы можем быстро переместить его в столицу, я сообщу во дворец.

— Самый быстрый способ по воздуху, — свел брови Камарат — а до аэропорта…

— Нет, у нас есть ключ от всех дверей. — может быть я выдала Вестара, но сейчас это не главное.

— Можно попробовать, но в Долине нас не ждут, — он медленно покачал головой и задумался — я не сообщал…

— Я могу связаться с господином Эвераном. — продолжила выдавать свои тайны — Он…

— Тэм, если мы отдадим его Долине в таком состоянии, он не вернется. Никогда. — шепнула Милз, но это волновало меня меньше всего.

— Зато будет жить, Эмз. — твердо сказала я — А сейчас шансы…

Я не успела договорить, потому что дверь операционной открылась и оттуда вышел мужчина в белом халате.

— Родственники, я полагаю… — он опустил глаза и шумно выдохнул — Мы сделали все, что могли, но он не выжил. Мне очень жаль.

— Нет… Неправда… — прошептала я, прижимая ладони к груди, потому что где-то внутри разрывалось на части мое бедное сердечко.

Не выдержала, вскрикнула и упала на колени, дрожа от леденящей душу, пронзительной боли, утопая в неистовой, невероятной тоске. Бессильно закрыла глаза, потому что тело отказывалось дышать, двигаться, жить дальше. Без него.

Как же все не важно… Принцесса, расследование, работа. Я думала у нас впереди вечность, целая жизнь, невероятная, насыщенная, но… Если бы я только знала, что больше никогда не увижу его удивительных глаз, я смотрела бы в них бесконечно долго, стараясь запомнить каждую мельчайшую деталь, каждую жесткую ресницу, каждый счастливый взгляд. Если бы я только знала, там, у машины, что целую его в последний раз, я бы никогда не остановилась. Если бы я только знала…

— …примите мои соболезнования. — сквозь монотонный гул в голове, донесся глуховатый голос врача и я с трудом открыла глаза, пытаясь дышать — Слишком серьезные повреждения. Вы можете войти, если…

— Да, спасибо… — комиссар опустил плечи и уперся рукой в стену, слегка покачнувшись.

— Тэм… это не обязательно. — с трудом сдерживала слезы Милз, склонившись ко мне — Мы можем простится позже, если ты не хочешь видеть его в таком состоянии, то…

— Нет… это бред! Полнейший бред! Он мощный чер, крепкий, здоровый мужчина! А способности форсов? — упиралась я, тщетно пытаясь не сорваться в натуральную истерику — Быстрая регенерация, восстановление, что там еще у них есть?

— Все верно, милая. — Аллан помог мне подняться и прижал к себе — Но, к сожалению, форсы не бессмертны, бывают травмы, не совместимые с жизнью.

— А магия? Артефакты? — с надрывом простонала я — Где ваше знаменитое волшебство? Сделайте что-нибудь! Пожалуйста!

— Тэм… — напарник лишь покачал головой.

Нет, это не правда! Он не мог… Господи, это сюжет глупой мыльной оперы, это не моя жизнь! Так не бывает. Это просто дурацкий сон. Невыносимо жестокий, лишающий рассудка, сон. Надо проснуться, забраться на руки к Линдару и рассказать, что мне приснился кошмар. Он прижмет меня к себе, успокоит и все встанет на свои места. Надо просто проснуться.

— Я хочу увидеть его. — сжала зубы до скрипа и посмотрела на бейдж незнакомца, что принес худшую из всех возможных новость — Доктор Пайнтэл.

Врач посмотрел в палату и спешно кивнул коллегам. Через несколько секунд еще двое мужчин в белых халатах оказались в коридоре и, тихо переговариваясь, направились в сторону выхода. А я решительно шагнула вперед.

Кафельные светлые стены, серый пол, какие-то аппараты, не подающие признаков жизни, а в центре операционный стол, залитый светом хирургических ламп, на котором неподвижно лежало тело.

Я набрала побольше воздуха в легкие и уже не так уверенно подошла ближе. Под тонкой белой простыней он… мой капитан.

— Это большой удар для Чартауна и для каждого из нас. — сказал Камарат, заложив руки за спину — Чтобы пережить такое горе нужно время. Мы справимся вместе.

Я не могла отвести взгляд от до боли знакомых черт. Жесткие русые волосы, широкие, чуть суховатые губы, аккуратная щетина.

— Министерство возьмет на себя все заботы по организации прощальной церемонии. — продолжал комиссар — Я все понимаю, вы можете вернуться к работе, когда будете готовы, детективы.

Я жадно рассматривала идеально прямой нос, густые брови с изломом, жесткие, чёрные ресницы, коснулась точеной шеи и…

— Это не он. — прохрипела я, не желая верить в происходящее и одернула руку.

— Тамина, я не могу представить, что ты чувствуешь. — напарник подошел сзади и сжал мои плечи — Это невыносимо больно, тяжело, но…

— Это не он! — повысила голос, рассматривая дотлевающие нити эмоций в груди мужчины, который выглядел точь-в-точь, как Хадари.

— Милая, — бесцветный голос тетушки, пытался убедить меня в обратном — ты устала, тебе нужно отдохнуть, поспать.

— Вы не видете? — внезапная злость накрыла меня с головой — Этот человек не Линдар, это не он!

— Тэм, пожалуйста. — всхлипнула Милз — Я тоже не хочу в это верить, но ты же…

— Нет! — процедила сквозь зубы и шагнула к выходу — Это не Линдар.

Наверное, я, действительно, веду себя, как сумасшедшая. Но я чувствую, что человек, который лежит на операционном столе, не мой капитан. Или хочу так чувствовать… Я ничего не понимаю. Я не верю. Я так сильно люблю его! До мурашек, до дрожи, до головокружения.

Я уверена лишь в одном. Даже если океаны пересохнут, голоса смолкнут, знание упразднится и звёзды на небе погаснут, любовь в моем сердце останется. Навсегда. Великая, милосердная, безусловная любовь.