Мой любимый демон

Самопожертвование

— «И что ты предлагаешь?» Молодой человек смотрел на слугу с полным презрения гневным взглядом. «Ты же знаешь, как убить этого гада?»

— «Убить, может, и не получится, но вот ослабить или проклясть — возможно». Гончий достал из своей сумки красные лепестки, швырнув их на стол. «Это драконьи цветы. Старые шаманы могли с помощью этих цветов управлять драконами».

— «Значит, найди мне шамана, приведи его. Я готов заплатить любые деньги, лишь бы избавиться от твари и забрать Юлю себе». Он был суров и жесток в этот момент, когда отдавал приказания. «Она еще будет ползать передо мною на коленях, выпрашивая прощения за то, что отвергла меня». И гончий был счастлив. Каждый раз, когда он мог вот так убивать и истязать недругов хозяйских. Вид крови и боли всегда приносили ему наслаждение, быть может, потому и боялся его весь город и все соседствующие деревни. Все знали, что у этого человека нет моральных ценностей или слабых мест. Абсолютно одинокий и не имеющий привязанности к жизни. Что он — та самая бешеная собака, сидящая на привязи своих хозяев. Больно кусающая, тихая и мрачная тварь.

— «Конечно, хозяин!» — гончий поклонился так нехотя и, надменно улыбнувшись, вышел прочь. Этот человек всегда знал, где искать, а потому достаточно быстро нашел племя шаманов, что жили за лесной каймой. Путь к которым занимал пару дней. Гончий знал, что шаманы одержимы мыслями о безграничной власти. Они желали быть больше, чем народ, разговаривающий с духами. Они хотели ими управлять, контролировать их. А потому новость о драконе их воодушевила. И нашелся один смелый, молодой из племени шаманов. Знающий тайны отцов и дедов. Знающий, как уничтожить драконов. Он согласился пойти с гончим в город. Он согласился убить дракона, а взамен потребовал отдать ему драконью кровь и ту девушку, что была близка с драконом. Гончий дал своё согласие и пообещал отдать шаману всё, что он хотел. А потому шаман был готов совершить обряд. Но шаман тот не знал, что гончий был верным псом. И что девушку, что так жаждал получить его хозяин, он не отдал бы так просто. А потому у гончего уже был готов план. Он был готов убить молодого шамана сразу же после смерти дракона и забрать себе кровь сильнейшего и научиться управлять мелкими драконами.

И вот прошло несколько дней. Юля, казалось, была самой счастливой сейчас в компании любимого мужчины, что называл её женой, любимой, нужной и желанной. Шорох и Искра, что всегда были рядом. Хоть и были заняты в основном воплощением в жизнь своих эротических фантазий. Так и Роса приходила к ним пару раз на неделе, она пыталась найти нужные руны, разобрать их значение. Она знала, что это затишье не будет вечным и что появится тот, кто захочет наложить на драконов новое заклятье. И, может, она и была единственной причиной, что всё еще держала их в этих землях. Роса уже не желала покинуть их, как мечтала прежде. Сейчас у неё была настоящая семья, любящий муж, свекровь, что не чаяла в ней души, и тот комочек, что развивался и рос у неё под сердцем. Они были людьми, да и самой Росе хотелось давно такой вот простой человеческой жизни.

— «Получилось» — на вдохе проговорила Роса, отшатнувшись от стала. — «Получилось!»

— «Что такое?» В комнатку хозяина забежал Шорох, а следом за ним и Искра. Ярким пламенем на столе горел лист бумаги, но он не сгорал дотла, не обращался в уголь. И тот огонь, он не был обжигающим. Был загадочным, ярко-синим, непонятным. «Что это за огонь?» — спросил Шорох, разглядывая этот непонятный огонь, что гас, медленно опускаясь, пока совсем не затух. И вот огонь исчез, и на листе бумаги осталась лишь сияющая руна. «И что он даст?»

— «Если нанести этот символ на кожу, то никакие заклятья шаманов будут не страшны!» — Роса снова присела на стул и, раскопав из-под бумаги ту самую коробочку с чернилами, принялась рисовать на своей руке этот символ. — «Может, не стоит это на себе пробовать? Сестренка!» — с некой опаской в голосе проговорил Шорох в то время, когда в комнату вошел Мрак с Юлей.

— «Всё должно быть хорошо!» Глаза Росы снова сияли той фанатичностью, что изредка брала верх над её спокойствием. Ярким пламенем, таким же синим, что до этого вспыхнул рисунок на её коже, и Роса, скривившись от боли, сползла со стула на пол.

— «Сдурела!» Мрак быстрым шагом подошел к женщине и, подняв её с пола, затушил синее пламя, крепко прижав её к себе. «Не смей вредить себе. А если твои эксперименты выйдут боком? А если это навредит твоему ребенку?»

— «Я потому и занимаюсь этим, не смыкая глаз!» — громким голосом ответила Роса и, отстранившись от мужчины, вытерла накатившиеся слезы с глаз. «Что, если снова нам грозит беда, что, если кто-то навредить захочет? Проклясть нас или убить?» — её голос становился всё громче и прерывистей. — «Я боюсь этого, понимаешь? Мне бы хотя бы выносить ребенка, родить его на свет! Тогда не будет так страшно умирать, понимаешь?»

— «Конечно, я тебя понимаю». Мрак качнул головой и отступил в сторону, обернувшись, посмотрел на Юлю, которая, как и прежде, улыбалась ему мягкой, полной влюбленности улыбкой. «Очень даже понимаю». Но не успел он договорить фразу, как услышал: «Шорох?» Он окинул взглядом своего слугу, который упал на колени, задыхаясь. «Что случилось?» И в тот же миг в его глазах помутнело, тело свело судорогой, и он так же, как и слуга, упал на колени, тяжело дышал.

— «Шорох? Милый мой, что случилось?» Искра натянула на плечо спадающую лямку платья и присела рядом с ним на колени. Приподняла его лицо, с некой жалостью в глазах разглядывая зеленую кровь, что тонкой струйкой вытекала из его рта и ноздрей. На то, как боль пронизывала его тело сдавливающей, удушающей петлей. «Я люблю тебя!» — прошептала она.

— «Это шаманы!» — нервными нотками сорвалось с уст Росы в тот момент, когда она выбежала прочь из пещеры. Юля дернулась, поцеловала в щеку Мрака: «Я вернусь». — проговорила она и, окинув взглядом рыжеволосую женщину, словно давая понять, чтобы та их не покидала, побежала следом за Росой, остановившись лишь у зеркального озера.

— «Шорох». — снова протянула Искра, приподняв его голову, заставляла смотреть в её такие красивые, сияющие огоньком глаза. — «Пообещай мне, что если ты выживешь сегодня, если не погибнешь, то отнесешь в пепле птенца, что позаботишься о нем. Хорошо?» Она отпустила его и, поднявшись на ноги, пошла к выходу.

— «Искра», — простонал он, протянув руку в желании остановить её, но не в силах бороться с той болью, что съедала его сейчас. Шорох упал на пол. И всё, что оставалось, это смотреть ей вслед. Видеть, как исчезает в темноте любимая копна огненных волос.

Там, на том берегу озера, где цвели красные цветы, пел свои песни молодой шаман, танцуя свой страшный танец. Он срывал драконьи цветы и, ломая их, разрывал лепестки. «Что же делать?» — прошептала Юля, обвив руку Росы, которая сейчас совсем не чувствовала боли. Видимо, руны, что она рисовала на своем теле, и вправду помогали ей не чувствовать того зла, что исходило от шамана. Сейчас все его проклятья обходили её стороной.

«Я вернусь в пещеру и нарисую на теле брата и господина этот знак, и тогда им будет не страшен голос шамана», — ответила Роса, но вот рядом с ними показалась рыжая женщина.

— «Ты не успеешь это сделать, они умрут раньше», — еле слышно проговорила она, откинув свои пышные рыжие волосы назад. — «Но ты иди к ним. Пока ты будешь рисовать на их коже руны, я поиграю с этим шаманом».

— «Что ты задумала?» — Юля дернулась назад, лишь встретившись таким горячим и полным решимости наглым взглядом. Роса кивнула головой и побежала обратно в пещеру к брату и хозяину, рисовала на их коже руны. Её руки тряслись, отчего приходилось выводить знаки медленно, так, чтобы рисунок не был кривым и не создал собою совершенно другой символ. А рыжеволосая женщина медленно обошла озеро и вот уже стояла перед шаманом. Юля спряталась за деревом, наблюдая за происходящим, но она и представить тогда не могла, что хочет сделать жар-птица.

— «Исчезни, нечисть!» — шаман махнул рукой, швырнув в девицу оборванные лепестки красных цветов, что-то шептал совсем неслышно, но девушка качнулась слегка и сделала шаг к нему.

— «Я не дракон, мой милый», — прошептала она и, сделав еще один шаг, спустила с плеч лямки платья, скинула с себя платье, полностью оголив тело. — «Иди ко мне!» — её голос завораживал его, такой игривый, звонкий и мелодичный. Он зазывал его к себе. Заставлял забыть о своем прошлом деле, забыть обо всем и прильнуть к её телу. Не отрывая глаз от её такого соблазняющего, магического взгляда, шаман сделал шаг в её сторону и, протянув руку, провел пальцами по рыжим волосам.

— «Кто ты такая?» — проговорил он, не в силах бороться с той пленительной тягой, что испытывал к этой женщине.

— «Я лишь плод твоих фантазий», — прошептала она и, прильнув к нему всем телом, вцепилась в его губы поцелуем. И он обнял её крепко, сжимая руками её ягодицы, наслаждался её губами, что бродили по его коже. Тем чарующим голосом, что продолжал нашептывать ему на ухо сладкие слова. И вот птица расправила крылья за своею спиной, что загорелись ярким пламенем. В её глазах пробежал огонек, но мужчина, казалось, даже не замечал этого. Он уже полностью поддался её чарам, продолжая целовать такие обжигающие губы. Жар-птица выпустила свой огонь и, сжигая себя, тащила в пучину шамана. Он не замечал сейчас, глядя в её глаза, как пламя поедает его тело. И она держала его крепко в своих объятьях, пока от них не осталась лишь горстка пепла.