Мой палач. Реквием (СИ)

Глава 12

— Так, мамочка, успокойтесь!

— Амели…Боже, моя дочь…убил ее. Убил! Я вою, сидя на полу палаты, тогда как тут уже половина отделения собралась. Перепуганные мамочки сбежались на мои крики, смотрят на меня сочувствующе, прижимая своих деток к груди, а у меня пустота.

Дочери нет. Амели нет. Зверь все же выследил меня и убил…убил нашу дочь.

— Я знала…он найдет, найдет меня. Демон!

От ужаса даже плакать не могу. Меня всю дико трясет, боль такая, что кажется сердце скоро ребра сломает. Жжет, горит, догорает! — Так Света, давай успокоительное! И полицию вызывайте. Бегом!

Строго чеканит мой прибежавший на крики врач, отрывая меня от пола.

На кровать усаживает, в нос какую-то вонючую дрянь сует, после чего мне в руку что-то быстро колют, тогда как меня всю колотит. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу тебя! Как ты мог, как мог так поступить со мной, Тимур? За что, Боже, неужели в тебе нет ничего хорошего совсем?!

Руки быстро становятся липкими от игрушечного мишки, добротно пропитанного кровью, но мне все равно. Моя душа, словно на куски ножницами порезана, и кровоточит теперь, сильно.

Амели. Я ее даже покормить не успела своим молоком. Не успела наглядеться на нее, налюбоваться, надышаться ею не успела! Бес забрал мое счастье, превратив его в такую невыносимую, черную просто адскую для меня боль.

Этот страшный день проходит дальше как в тумане. Кошмар, ужас, в который Тимур снова меня опустил…Это он сделал, я знаю, больше некому. Больше никто меня не ненавидел так сильно, как Бес!

Отомстить. Тимур так хотел мне отомстить…Я же дочь его врага, я его враг, знаю. Он сделал это, забрал самое ценное, что было у меня, чтобы месть свою чертову свершить, и теперь я и так умру. Даже казни никакой не надо, ведь я и так сдохну без дочери, как собака, как сука его. Господи…

— Аня, что случилось? С ребенком чего?

Меня за плечо тормошит запыхавшаяся тебя Люба. Кажется, мой врач ее вызвала раньше времени, и она вся перепуганная сейчас стоит передо мной, сжимая в руках сумку.

В ее глазах страх, тогда как мне уже не страшно. Мне больно. И боль эта просто убивает.

— Убил…он дочь нашу убил.

— Кто? Ты что говоришь такое, девочка?

— Бес. Бес убил. Мой муж. Н…нашел меня, и малышку убил.

Говорю это и чувствую, как по щекам катятся слезы. Снова и снова, хотя я даже не плачу. Я не чувствую уже ничего, кроме боли.

— Как? Ты что девочка, неужели это правда? Господи…Милая моя.

Теть Люба убирает волосы с моего лица, ошарашено смотря то на врача, то на меня.

— Ты уверена? Видела кого-то здесь? Как это случилось?

— Нет. Не видела. У меня молока н…не было еще, я за смесью п. пошла, а вернулась, нет дочки. Нет Амели. Кровь одна только. Ее кровь.

Показываю ей окровавленного мишку, которого держу в руках, и снова плачу. От слез все расплывается. Мне больно. Мамочка, как же мне больно!

— Спаси и сохрани! Девочка, за что? Неужто он способен на такое?

— С…способен.

Глотая слезы шепчу чувствуя, что еще немного и умру. Живот болит, грудь ноет, а в сердце дыра невосполнимая.

— Так, сейчас полиция приедет, расскажешь все, что знаешь! Его найдут. Посадят за такое!

Усмехаюсь горько.

— Не найдут. Не посадят. Не надо, не надо полиции.

Срываюсь с кровати. Выбегаю из палаты мимо шокированных медсестер и мамочек. За мной только теть Люба бежит. Едва успевает.

— Стой, ты куда?

— Мне уйти, уйти надо. Срочно! Нет времени. Не могу больше. Не могу я.

— Аня, да что ж ты делаешь, совсем с ума сошла? Куда ты пойдешь?! Даже суток после родов не прошло. У тебя же сил нет. Посмотри, едва ли ходишь!

— Мне все равно! П…плевать мне на себя! Пошли. Вещи помогите собрать.

Я выхожу из больницы уже через минуту, накинув куртку. Знаю, если полиция приедет, только время потеряю, которого у меня и так нет.

Кажется, успокоительное на меня не действует, так как я вообще не чувствую ничего. Ни жжения после родов, ни дикой усталости, ни-че-го кроме боли!

Это все неважно. Я думаю про Амели. Про мою девочку, с которой этот подонок так жестоко обошелся. Лучше бы со мной, со мной, не с ней Бес, только не с ней!

Я знаю прекрасно, что полиция ничем не поможет. Его не найдут, против него нет оружия, нет закона. Месть, вот теперь и во мне она играть начинает, пульсировать в висках, течь по венам невыносимой адской болью. Я наконец, понимаю ее вкус, и он мне ох как нравится! Холодная, жестокая, лютая месть, которая закипает в моей крови к нему. К этому чудовищу, которого я дура, еще и любить смела. Я думала, что монстр стал хорошим, тогда как он доказал мне снова, что я ошиблась.

Нет в Басаеве света и добра, только зверь там сидит страшный, который ради своей мести даже на ребенка смог поднять руку. На своего, своего ребенка, Господи!

В этот момент хорошая девочка Ася сдыхает. Она умирает от конвульсий, и во мне что-то еще рождается. Темное, страшное, звериное.

Вещь без души и имени. Тварь, которую Бес так себе и хотел. Только не та покорная малышка, которая зверя страшного боится, нет. Во мне мать теперь говорит. Сука, которая хочет глотку перегрызть за свое дитя этому демону.

Ненависть. О да, теперь я тоже ее познаю. Она, как густой яд растекается по моим воспаленным венам, доходит до глотки, и бьет прямо в сердце ножом с размаху. Она отрезвляет, дает сил, позволяет мне не сдохнуть от боли в первые часы после потери новорожденного ребенка.

Моя девочка была такой маленькой, невинной, чистой. У Амели же твои глаза были, ублюдок, как ты мог, как ты мог!!!

Я ненавижу тебя Бес!

Боже, как же я тебя ненавижу!

Мне не нужна никакая полиция, я сама…сама найду тебя, Тимур Бесаев!

Я вырву твое сердце за дочь голыми руками также, как ты сделал это со мной сегодня!

***

Не знаю, откуда у меня появляются силы и много, так как уже через час я собранная, выбегаю из дома ошарашенной тети Любы.

— Ну куда ты бежишь-то глупая? Родила ведь только, сил уж совсем нет! Полиция вот-вот приедет, показания хоть дай. Да если подтвердится, ну я не знаю, похороны проведем, по-людски сделать надо.

— Есть. Есть у меня силы! Полиции скажите, что сбежала я. Не будет она меня искать без документов. Не нужна я никому уже. Спасибо, что приютили. Не выжила бы без вас.

— Храни тебя Бог, полоумная. Обнимаю ее крепко, и перекинув рюкзак через плечо, ухожу. Иду на остановку, где сажусь на первый же автобус. Мне незачем больше прятаться. Я хочу…хочу сама Бесаева найти, чтобы убить. Да, именно убить, а не ранить, и рука моя не дрогнет ни за что.

Пусть я стану убийцей, сяду в тюрьму, грех на душу возьму, но отомщу за нее! За маленькое свое счастье, которое Бесаев у меня отнял. Специально. Чтобы мне было больно, чтобы я не забывала…кто я такая. Коршунова, да я дочь своего отца, и я ничем от него не отличаюсь. Если он был таким зверем, то значит, я такая же.

Я вспорю этому демону глотку не задумываясь, вырву его черное сердце и сожгу за то, что он малышки нашей жизни лишил. Невинной, маленькой, чистой девочке не дал даже шанса, который был у меня. Лучше бы я, а не она, лучше бы я! Ненавижу, ох как же сильно я теперь ненавижу его! От слабости меня сильно шатает, немного кружится голова, но силы все равно есть. Удивительно даже, усталости я не чувствую. Только злость, бьющую где-то в висках. Я отомщу, найду тебя и отомщу! Выйдя из автобуса, беру такси и подъезжаю прямо к особняку Беса. Я знаю наизусть адрес, и сейчас у меня нож в руке, который еще из дома схватила. Я убью его сейчас. За то, что он сделал, ему нет прощения.

На улице уже темно, от слабости меня уже сильно шатает, но я иду и только у его кованных огромных останавливаюсь. Осматриваюсь. Даже среди темноты во дворе видно обгоревшие участки дома, часть которого уже восстановлена. Не зря я тогда сбежала, только надо было на край света, а не на край страны от зверя бежать, может бы и был тогда хоть мизерный шанс спасти дочь, хотя и в этом сильно сомневаюсь.

Бес как зверь дикий, выследит меня везде, где бы я не была. Палач всегда найдет свою жертву, чтобы казнить, чтобы сделать мне так больно, как когда-то было больно ему самому.

— Ты кто такая?

Меня останавливает охранник, когда я пытаюсь ломиться в ворота.

— Дайте пройти! Мне к хозяину надо!

Охранник какой-то другой. Не помню такого. Он бросает на меня взгляд, точно на бездомную собачонку и указывает на дорогу.

— Уходи. Нет его тут.

— Вы врете! Дайте пройти! Я жила тут раньше. — Не знаю я тебя. Тут половина персонала уже поменялась, и указаний того, что будут гости, не было. Топай отсюда! Нет тут Бесаева давно, сказал же.

Усмехаюсь горько. Еще бы Бес тут был. Сидел и ждал, когда я приду, чтобы убить его. Вот бы в глаза ему звериные посмотреть, есть ли там хоть капля сожаления…

Усмехаюсь нервно, о чем я, дурочка. Нет конечно, Бес жестокий, и всегда был таким, только вот не думала я, что Тимур ребенка может обидеть, нашего ребенка!

В спину дует холодный осенний ветер, едва не сбивая с ног. Чтобы не упасть, о закрытые ворота руками упираюсь, ища хоть какой-то опоры.

Я бежала сюда без единого плана, просто хотела убить его, и теперь не зная, где чудовище, даже не представляю, где теперь его искать.

Бес может быть где угодно, даже сейчас за моей спиной, вот только я не найду его, пока он сам этого не захочет.

Осторожно прикладываю руки к животу. Часто так делала беременной. Проверить, в порядке ли малышка, однако сейчас живот пустой. Тянет только сильно, порой так, что едва спину разгибаю, а Амели нет.

Нет ее уже под сердцем, нет рядом, нет нигде! Зверь забрал ее, поступив со мной хуже, чем казнь. Это хуже, чем смерть для меня, и он знал, знал об этом прекрасно, и все равно так сделал. Господи…

Отовсюду запах падших листьев доносится, а мне сдохнуть хочется.

Все мои надежды превратились в горстку пепла, и я все еще ощущаю липкость ее крови на руках.

Специально, специально он так сделал, чтобы было много крови! Чтобы я, наверное, быстрее сошла с ума от ужаса.

По Амели, однако одного Бес не учел — я мамой все равно уже стала, и шанса на слабость у меня теперь просто нет.

Замечаю, что кофта под расстегнутой курткой спереди мокрая. Молоко, наконец, появилось…да вот только кормить уже некого. Некого!

В дом меня никто так и не пускает. Виктора прошу позвать, но охрана говорит, что его тоже нет и трубку он не берет, номер уже недействительный. Никого нет, никто меня тут не ждет. Естественно. Кому нужен ходячий труп? Никому уже.

Разворачиваюсь, и иду просто пешком по дороге. Беса нет. Он, вероятно, и забыл уже обо мне. Он отомстил. Ему стало лучше, тогда как я горю!

От ненависти, такой лютой, что кислотой вливается мне в сердце.

Не особо помню, как оказываюсь в каком-то дешевом отеле. У меня все еще остается часть тех денег, которые тогда дал Виктор. Мне теперь не о ком заботиться, мне не для кого жить, но желание мести не дает даже руки наложить на себя. Неет, не так просто, Ася.

Я клянусь себе не умирать, пока не отомщу за нее. Тогда уже можно и к малышке. На небо, хотя мне, наверное, тогда под землю только дорога будет. В ад. К черту своему. С глазами серебристыми.

Оказавшись в простом дурно пахнущем номере, я опускаюсь на пол кровати. Живот болит, вижу кровь еще немного пошла. Я не могу плакать, из горла только вой вырывается.

Я теперь совсем одна. Со своей болью. Уничтоженная. Им.

Все затихает, и я слышу только стук собственного сердца. По щекам льются слезы, когда Амели вспоминаю. Я побыла с ней два часа. Всего лишь два чертовых часа!

— Ты теперь отомстил? Сволочь, отомстил мне?!

Кричу в никуда, разбивая в щепки первую попавшуюся в руки вазу, но мне все равно. Хочется рвать на себе волосы.

За что…за что ты так со мной, Тимур? Боже, неужели ты такой зверь, почему, почему….

Доченька. Я тебя не уберегла.

— Я ненавижу тебя, Бес, слышишь?! Я тебя найду, чертов подонок! Все равно как, когда и где, клянусь, я отомщу тебе!