Мой палач. Реквием (СИ)

Глава 22

Я не верю. Не могу просто поверить в то, что Ася родила от меня.

Дочь. Она говорит о ней мне, тогда как у меня не нет никаких фактов ее существования. Совсем, даже примерных.

Только когда мотылек детали начала рассказывать я понял, что моя девочка не бредит и не врет. Незачем ей врать, да и не соврешь так, дрожа от горя всем телом, поэтому я просто начинаю копать. Хоть что-то, любые факты и вскоре я их получаю:

— Не тяни, Виктор! Я сдохну уже скоро, что ты нарыл, говори!

— Ася была беременна. Если по срокам смотреть, то уже тогда, когда сбегала из дома, носила ребенка. От тебя, Тимур.

Виктор выкладывает факты, которые как ножом по сердцу меня режут. Не врала она мне. Моя девочка правду мне пыталась сказать, тогда как я бредом все ее слова воспринимал. Думал лжет, манипулирует, а она не врала! Правду говорила. Дочь. У нас ребенок был. Наша дочь с ней. Наша маленькая дочь.

— Черт…

— Пробили по камерам, водитель автобуса нашелся, в общем, Ася тогда после пожара сбежала на край страны, можно сказать. В забытую деревню уехала. Жила с одной теткой, которая взяла ее под крыло. Я говорил с ней, нормальная баба. Я тогда Асе деньги в больницу приносил после казни, помнишь, ты давал. Так вот, она их не тратила тогда, вероятно, на них и жила.

Сцепляю кулаки блядь, как же больно. Почему?! Ася, почему ты мне сказала, что ребенка моего носишь? Боялась. Вот ответ, и так знаю. Не доверяла она мне, а сейчас еще хуже стало. В миллион раз.

— Дальше.

— Эта тетка рассказала, что Ася родила ребенка в районной больнице, девочку кило девятьсот. Записана, как Амелия Васильевна Голубева. Проверил, это правда. Там наворотили с бумагами, фальшивые документы конечно, но это была точно Ася. Она родила девочку. От тебя.

Усмехаюсь, даже отчество не оставила. Вообще нихера не оставила ребенку от меня.

Перевожу взгляд на Виктора. Мне хочется крушить все вокруг.

— Только не спрашивай, почему мы раньше не начали копать! Я вообще к вам не лез. Когда Ася сбежала, ты сам тогда орал как ненормальный, что о ней ничего не хочешь знать.

— Знаю…блядь, я знаю! Что с ребенком случилось? Где моя дочь?

— Ася не писала заявление, есть только показания свидетелей. Ребенок пропал прямо с роддома спустя два часа после рождения. По словам врача ее, Ася за молочной смесью вышла на пару минут буквально, а когда вернулась, ребенка уже не было в кроватке. Только одеяло и игрушка, залитая кровью. Похоже, кто-то с ножом приходил или с кинжалом. Судя по словам свидетелей, там крови была целая река, от пулевого бы столько не осталось.

Сжимаю стакан так, что тот аж хрустит в руке. Господи, Ася! Почему, кто посмел…

— Тело…тело ребенка нашли?

— Нет. Никто и не искал, похоже. Дело быстро закрыли. Ася тогда сразу уехала. Если даты сравнивать, то уже следующим утром она была здесь. Под твоими воротами.

Ее не пустили. Ты сам приказал никого не пускать и не звонить тебе. Ты был на войне Тимур, тебя никто там не трогал. Я был у Ксюши своей. Так бы пустил ее конечно, но меня не было. Антон тогда стоял на охране, помнишь? Уволили уже давно его. Он мне ничего не говорил про девушку.

— Она приходила тогда…приходила. Ко мне.

В груди сильно жжет, не могу никак успокоиться. Отряхнув осколки стекла с руки, беру второй стакан и наливаю доверху коньяк. Выпиваю залпом, после чего Виктор тут же бутылку убирает от меня.

— Что ты творишь, совсем уже поехал? Мне хватило прошлого раза. Тебе нельзя пить Тимур. Нельзя, понимаешь?

— Отвали! Отвали от меня!

Отталкиваю его, хватаясь за голову.

Не врала. Ася правду все это время говорила.

Есть у нас дочь. Наш ребенок. Была, точнее. Девочка, наша маленькая Амели, которую кто-то посмел тронуть. Кто-то мертвый уже это сделал, ведь если он живой, я его лично…голыми руками задавлю.

— Кто это сделал, Виктор…кто?

— Не знаю. Никаких следов нет. Отделение старое, камер никаких, на входе тоже барахлила. Да и время уже прошло. Там половина персонала в больнице сменилась. Уже всех опросили. Ничего нет. Никаких зацепок. Ребенок больше нигде не мелькал с таким именем. Больницы, детские дома мы уже все в стране обрыли. Нет такой девочки Амелии Синициной, даже похожей, и я думаю, что ее уже и правда в живых давно нет. Мне жаль, Тимур, кто бы это не сотворил. Каким бы ты зверем не был, ребенок ваш ни в чем не виноват.

Слезы подбираются к глазам и я резко опускаю голову. Я свою дочь даже не видел, и мне сдохнуть хочется, а Асе какого. Все это время…Не зря она все про могилы говорит. И меня в этом винит, меня! Господи.

— Уйди. Оставь меня. Выйди, Виктор.

— Слушай, мы еще будем искать. Может что-то…

— Пошел вон, я сказал!

Ору на него, а больно мне. И еще мне хреново от того, что Асю не понимал столько дней. Я о дочери знаю всего несколько минут, и мне хуево от того, что с ней случилось, а Ася….Господи, как она вообще выжила? Как моя девочка могла жить с этим? Она же приходила ко мне тогда.

Приходила, а я, где был я?! Где черт возьми, где меня носило? На другой части света. Подальше от нее. Не видеть, не знать, я думал, так будет лучше для нее, для нас. Я не искал Асю, сдыхал, но не искал, думал перегорит, пока время утекало. Что я наделал. Что я, блядь, наделал?!

После того ада нам с Асей дали шанс все исправить, мне шанс дали, а я его проебал. Ася уже беременной от меня была, будучи в моем доме, а я не знал. Не предполагал даже! Наша дочь должна была исправить все, а я не уберег ее. Я никого не уберег. Родителей, сестру и дочь тоже.

У меня только Ася осталась. Моя девочка, которая сейчас закрыта в комнате и ненавидит меня каждой своей клеткой. Я виноват. Даже в том, что она на наркотики подсела. И тут я не уследил. Знал же, что Ася может сорваться и не помог ей. Ненавидел ее за предательство, тогда как она просто хотела спасти наше дитя. От меня.

Да, я сломал ее, я делал ей очень больно, но я не совершал этого черного греха, в котором он меня винит. Я никогда бы не посмел обидеть свою кровь, нашего с ней ребенка. Нашу маленькую дочь.

***

Этой ночью меня будит шум и резко вскочив на кровати я вижу огромную черную тень в дверях.

— Кто там?

— Демон твой.

Узнаю его низкий голос сразу — Бес, не включая свет он проходит в комнату слегка покачиваясь, забыв закрыть за собой дверь.

Тут же вся подбираюсь. Мне уже немного лучше, однако Тимур не приходил ко мне ночами все эти дни, кажется, хотя я уже не уверена в этом. Мне было так плохо, что я не помню всего, что творилось со мной, пока лихорадка не прошла.

— Что тебе надо? Выйди!

— Это и моя спальня тоже, мотылек.

За секунду кроме его запаха улавливаю также аромат спиртного. Да он же пьян, просто в стельку!

— Не подходи, дьявол, не приближайся!

Отползаю от Беса на кровати подальше. Знаю, если в трезвом состоянии он мог сделать мне больно, то что сделает, будучи пьяным? А в том, что зверь недавно выпил, нисколько не сомневаюсь.

— Не ори. Я поговорить пришел.

Тимур молча проходит по комнате и к счастью, не подходит ко мне. Он опускается на пол, спиной опершись о кровать.

Кошусь на приоткрытую дверь, из которой долетает свет из коридора, но убегать все же не рискую. Знаю, Бес догонит меня даже в таком состоянии, а провоцировать его я совсем не намерена.

— О чем? Уходи, Бес! Убирайся вон!

— Ась, расскажи о ней.

Не смотря на меня, басит Тимур и я осторожно поглядывала на него. Он сидит на полу, обхватив голову руками.

— О ком?

— О дочери нашей. Амели.

Усмехаюсь горько. Да он просто издевается!

— Зачем? Ты же убил ее! Она не нужна тебе была, как и я. Только лучше бы я в могилу легла вместо нее. Лучше бы я, а не она!

— Я не убивал нашего ребенка! Не убивал! Я ее…пальцем даже не трогал! Сам бы застрелился, но дочь нашу не тронул бы. Ни за что, ни за что, слышишь? Не обидел бы наше дитя.

— Я тебе не верю…не верю!

Слышу хриплый смешок в этой ночной тишине. Болезненный, какой-то тяжелый. Силуэт Беса в темноте медведя напоминает, большого. Огромными лапами он голову свою обхватил, слышу что дышит тяжело, как-то хрипло.

— Что с тобой? Тебе плохо?

Игнорирует. Не оборачивается даже и я смелею. Осторожно на край кровати подползаю к нему ближе, но на пол не опускаюсь. Не хочу так рисковать. Вижу теперь, что Бес ладони к вискам приложил. Напрягся весь, словно больно ему или что. Не пойму даже.

— Чудовищем я для тебя был и всегда буду знаю, но неужели ты думаешь, что я ребенку нашему смог бы навредить, Ася?

Говорит как-то сдавленно, тогда как я уже не знаю, что и думать.

— Я видела, Тимур…Видела тогда!

— Что ты видела?

Прикрываю глаза. Страшные картинки мелькают как кадры кинофильма. Фильма ужасов, не иначе.

— Кровь. В кроватке было так много крови Амели! Все…все было кровью этой залито, Тимур! Все! Знаешь, я думала, что умру быстро тогда, но нет! Я умирала с того дня каждую секунду. Наивная, я мечтала, что найду тебя и убью, но ты и тут меня победил, я даже этого сделать не смогла. Скажи, Тимур, ты так наказывал меня, да? За диск, за пожар, за то, что мой отец сделал твой семье, за это мне мстил?

— Нет…Конечно, нет. Нет, Ася! Я отказался от мести. Ради тебя отказался. Предал всех. Предал семью.

Вижу, как спина его широкая напрягается, становится каменной, тогда как я быстро вытираю слезы. Боль от потери ребенка никогда не проходит. Никогда не заживает, она всегда в сердце тлеет, выжигая его изнутри.

— Наша дочь. Какой она была?

— Маленькой, такой хорошенькой и милой. Пусть ты ненавидел ее, как и меня, но Амели была на тебя очень похожей. Волосы такие же черные, брови и глазки серебристые, как у тебя, губки такие же, и даже носик похож. Как у тебя! У нее были две маленькие родинки справа под нижней губой. Это единственное, что Амели от меня взяла. Остальное все твое, Тимур. До капли. Все от тебя…

Бес еще более тяжело дышать начинает и я сжимаюсь вся. Ощущение такое, словно с диким зверем говорю, и в любой момент он может на меня набросится, чтобы выдрать сердце когтями.

— Я бы никогда…никогда в жизни вреда нашему ребенка не причинил.

Чеканит мрачно, а я не верю. Ни во что уже не верю, ни в Бога ни в черта. Мой дьявол только сидит сейчас передо мной.

— Не ври, Тимур! Хватит!

— Я не вру. Это правда.

— Врешь! И тогда мне врал! Я верила тебе, думала мы начнем сначала, а ты тогда Булата позвал, чтобы казнь ту проклятую закончить! Я думала, что ты от мести отказался ради меня, а ты просто…играл со мной.

Вижу, как Тимур поднимается и ко мне подходит. Его сильно пошатывает и я тут же слетаю с кровати, но Бес даже в таком состоянии мгновенно меня ловит за талию, привлекая к себе.

— Не надо, не трогай!

Начинаю паниковать, когда чувствую, как Бес меня к себе прижимает. Сильно, очень мощно.

— Ася, посмотри на меня, посмотри! — ловит мою голову рукой, заставляя посмотреть в такие красивые, но ненавидимые мною глаза. — Булат тогда без предупреждения приехал. Никто его не звал, никто не ждал, и я его не пустил зная, что ты дома.

— Неет! Нет, нет. Пусти!

Трепыхаюсь в его сильных руках, но Бес сильнее. Вижу, как его глаза темнеют, и ему на руки смуглые капают мои слезы. Обида. Она просто до костей разъедает, делает больно, снова. — Почему, почему ты не сказала, что беременна? Неужели ты мне настолько не доверяешь, неужели думаешь, что я бы смог навредить тебе беременной, Ася?!

Орет на меня, до боли к себе прижимая, обнимая так нежно, а я шиплю сквозь слезы. Ненавижу!

— Пусти…п. пусти меня!

Вскрикиваю и Бес руки свои расщепляет, вытираю слезы. Уже не знаю, что думать. Не знаю!

— Что ты наделала, Ася?! Ты была со мной в безопасности, пойми! Я бы защитил тебя, защитил вас, что ты натворила!!!

— Как бы защитил? Ты бы убил меня тогда снова, убил нас! Я испугалась Тимур…испугалась за ребенка! За нашего малыша, который ни в чем не виноват был! Ты бы нас обоих убил вместе с Булатом, зарыл бы в землю, как в прошлый раз!

Вижу, как Тимур дышит тяжело, а после подходит и за плечи меня резко хватает. Сжимает на этот раз сильно и я узнаю эту силу. Он ничуть не изменился. Это все такой же прежний Бес, который умеет мне делать больно.

В его глазах огонь плескается, а руки почему-то дрожат. Сильно.

— Ася, пойми уже, наконец! Я отказался от этой ненависти, чтобы ты жила, чтобы была со мной! Никогда бы я не навредил ребенку, себя бы лучше застрелил, но ребенка бы пальцем не тронул! — Уходи, Тимур. Я т…тебе не верю б…больше.

Шепчу ему сквозь слезы, задыхаясь от истерики и видя отражение своей ненависти в до боли любимых глазах зверя.

Все думаю, что Бес сейчас ударит меня, но он резко руки свои убирает и просто выходит за дверь. Хлопает ею так сильно, что замок отваливается с петель, а я реву…уже сама не зная, кого винить в этом всем.

Демон говорит, что не делал этого, но я как я могу поверить, если своими глазами видела, что было много крови. Если не Бес это сделал, то кто…кто тогда забрал у меня Амели! Забрал мое счастье, мою жизнь забрал себе, оставив умирать без нее каждую секунду.