Петухову!

Я должен рассказать, как с твоей помощью, Владислав Сергеевич, я впервые в жизни увидел капитализм. Я побывал в нем. Я чуть ли не пил в нем пиво. Посредине Одессы. В получасе от дома.

– Вам какое? – спросили меня. – У нас восемь сортов, – и я обиделся.

Они не имели права ставить меня в неловкое положение. Я и так в нем находился всю жизнь. Разве есть пиво, кроме пива? Есть, Владик, есть. А эти магазины. Эти меха. Эти бриллианты. Эти шубы, раскинутые по паркету где-то посредине Одессы. Где-то в 79-ом или 80-ом году.

Я хотел крикнуть: «Да здравствует Советский Союз! Смерть провокаторам!» Но ты шепнул: «Без эмоций». И я, шатаясь, побрел среди всех этих людей, жрущих тропические фрукты глубокой осенью в Одессе, где заканчивался сезон болгарского перца и начинался сезон мороженой картошки.

Они жрали свои фрукты. Они смотрели свое кино. От них пахло Фицджеральдом и Хемингуэем. И только я, талантливый и неумолимый, в носках и босоножках среди шортов и золотых часов, шмаркал носом, стесняясь достать носовой платок. Потом достал его в виде комка и вытер-таки, расцарапав, лицо.

Я застегнул плотнее сорочку имени Воровского, чтоб скрыть майку трикотажного объединения «Большевик», и побрел дальше по всем восьми шикарным этажам лайнера «Максим Горький», зашедшего в Одессу на 12 часов с немцами ФРГ, куда я, невыездной с детства, через закрытую границу, с помощью моего тайного друга, бывшего секретаря ВЛКСМ ОИИМФ, а ныне начальника пассажирского флота, проник. Проник и умер.

И ты мне сказал: «Иди по барам, ешь и пей, что хочешь, только говори: „Я гость капитана!“ И ушел.

А я остался.

Я пил и раньше. Я много пил. Но что я пил? Портвейн с конфетой. Пиво-пышарс с вяленым бычком. И синюю водяру цвета синих баб в голубых трико ниже колен, трясущихся со мной в одной очереди.

Я, гость капитана с легким несварением от котлет столовой № 6 по улице Чижикова, состав которых еще долго будет предметом пристального изучения ученых, а сама котлета на аукционе «Сотбис» уйдет за большие деньги.

Что я знал, кроме этих котлет и вечнозамороженых пельменей Слуцкого завода кожзаменителей? Колбасу, употреблявшуюся с той туалетной бумагой, из которой она состояла?

Что шло в запивку? Лимонад-дюшес, который тоже улетит сегодня в «Сотбис».

Что я носил? Пальто, перелицованное из шинели. Нам всем хватало на обмундирование, а на одежду не хватало.

Высшим достижением кулинарии для меня были оладьи со сметаной в столовой второго участка порта и бульон из крылышка курочки моей мамы.

Да, Владислав Сергеевич, как гость капитана, сдерживая эмоции, чтобы не выдать Вас, я ничего не мог заказать.

Я только шептал: «Вы знаете, я гость капитана».

– Ну, – спрашивали меня, – что будете пить?

– Ничего, – шептал я. – Я гость капитана.

– И чего вам налить?

– Ничего, – говорил я. – Я гость капитана.

– Может, хотите что-то заказать? – и меню на английском, который я не понимал с детства. Что заказать? Вокруг чужие люди. Мы-то всегда ели только среди своих.

– Что будете кушать?

– Что? – от голода сводило живот, – вот эти орешки, я гость капитана.

И я стал жевать какие-то лопнувшие орешки, не ощущая вкуса из-за скорлупы.

– Может, с пивом? – спросили меня.

– Нет, – и жевал орехи. Откуда я знаю, каким пивом у них это запивают.

Икая от соли, зашел в ювелирный.

– Я гость капитана.

– Что вас интересует?

– Ничего.

– Может быть, вот эти часы?

– Что вы, – сказал я, – я гость капитана.

Впервые ко мне приставали, чтобы я что-то купил. Это был высший стыд. Тут всем выкатили какие-то колючие фрукты. Я схватил одну. Или одно. Или один. И почувствовал себя вором, как чувствовал всегда, когда ел.

– Вы гость капитана, садитесь за стол, вам подадут.

– Нет, я здесь.

Я дожевал в углу. Корки сунул в карман. И пошел искать Петухова.

Ввиду полной невозможности дальнейшего пребывания в капитализме, ввиду униженности, незнания сортов пива и колбас, я попросил вывести меня обратно за борт, где и остался с наслаждением в общественном туалете Морвокзала среди посетителей ресторана, многие из которых мочились, уже не расстегиваясь. Я был среди своих.

Среди своих я был недолго. Я стал сатириком.

Спасибо Вам, Владислав Сергеевич, за первую экскурсию во враждебный мир, борьбу с которым мы с Вашей помощью, слава Богу, проиграли.

* * *

Он так упорно думал о куске колбасы, что вокруг него стали собираться собаки.

Загрузка...