Мой сладкий грех

Глава 28

Спустя шесть месяцев

Ника

Сентябрьская жара утомляет сильнее, чем самые жаркие дни летом. Хочется уже немного свежести и понижения температуры. Но, похоже, осень не спешит вступать в свои права. Проводив Дашу с Денисом на рейс в аэропорту, решила не заезжать на работу, а поехать домой и просто отдохнуть.

Вчера отмечали мой День рождения, были только свои — родители, бабушка с дедом, моя компания и Ксюша с работы. Но в ресторане засиделись допоздна, теперь весь день хочется спать.

Захожу в квартиру, кухня-гостиная встречает меня приятной прохладой кондиционера, как хорошо, что оставила его включенным, и благоухающим на всю комнату, ароматом цветов. Взгляд натыкается на огромный букет красных роз, стоящий в ведре на полу. Двадцать одна штука, у меня даже вазы такой не нашлось, чтобы он поместился. Вчера утром принесли доставкой, подарок от Назара.

Привычный ком подкатывается к горлу. Сколько я еще так буду реагировать на, связанные с ним, вещи? Уже ушло депрессивное состояние, даже бывают дни, когда я не вспоминаю о нем. Только ночью, ложась в постель, закрываю глаза и он всегда вплывает в моей памяти, это уже данность.

Конечно, вчера это было неожиданно. Когда я вынула из букета конверт, а внутри обнаружила — «Будь счастлива! Назар», меня обдало волной жара, я чуть не расплакалась. Вспомнилась наша последняя встреча, его искреннее «Прости». Я тогда долго ревела, закрывшись в кабинете на ключ, а потом долго жалела, что была слишком принципиальна. Нет, я не собиралась его прощать, но можно было и нормально поговорить, дать понять, что мне тоже жаль, и я больше не держу зла. Просто грань, которую он перешел, разделила все на до и после.

Я отправила ему короткое «Спасибо!», а он мне в ответ смайлик со скупой улыбкой.

Любуюсь цветами, завариваю кофе, чтобы взбодриться и непроизвольно ухожу в воспоминания.

«— Я думала ты вчера здесь ночевал.

— В отеле ночевал. Мы же планировали первую ночь в доме провести вместе. Или ты забыла?

— Не забыла. Мне приятно, что ты не забыл.

— Забудешь тебя! Калинина, я думал ты огонек, а ты пожар огромного масштаба.»

Как давно я не испытывала ничего подобного, как хочется пожара, вместо монотонности и однообразия. Мне кажется, я уже и не знаю, как это испытывать сильные эмоции, настолько привыкла глушить неприятные, что и приятные тоже разучилась чувствовать. Меняются декорации, приходят и уходят люди, а я, как будто, стою на месте и все чего-то жду. Даже не представляю, что может расшевелить мой мозг и душу.

Как по заказу, звонит телефон, переключаюсь на экран — Оля.

— Алло.

— Привет, Ника. Ты одна, можешь говорить?

— Могу, — улавливаю в ее голосе нотки беспокойства.

— Я уже который день борюсь с желанием набрать тебя. Вчера даже с Витей из-за этого поругались. Но, все-таки, решила, что ты должна знать…

— Что-то случилось? — уже знаю точно, что новость будет о Волкове.

— На прошлой неделе Назару стало плохо на тренировке, как потом выяснилось, он нехорошо чувствовал себя уже утром, но ничего тренеру не сказал. Отрабатывал удары и его повело, закружилась голова. Его срочно повезли на обследование, а там все оказалось не очень…

— Оля, говори, как есть, — учащенное сердцебиение и дурное предчувствие вторгаются в мой организм, не спрашивая. Пульс ускоряется, а в горле перекрывает дыхание горящий ком.

— Снимки показали образование в голове… Сегодня сделали МРТ, все подтвердилось. Теперь нужно понять — опухоль доброкачественная или нет. Впереди еще анализы.

— О, Боже!

Шок, растерянность, ошеломление и боль — все разом накрывает и разрывает мое сердце на части.

— Он в больнице? — меня душат слезы, но я не могу себе позволить это сейчас. Мне нужно все выяснить до конца.

— Дома, ему назначили лечение. Только я вчера была у него, предложил кофе, я зашла на кухню, а там лист с назначением и нетронутые запечатанные упаковки с таблетками. Я Виктору сказала, что он их не пьет, он возмущался до чертиков. Но разве Назара возможно заставить?

— Оль, я прилечу ближайшим рейсом, встретишь меня?

— Встречу, но уверенна, Назару не понравится твой приезд. Он просил тебе не говорить.

— Я все равно прилечу.

Беру билет с пересадкой в Москве на завтра. Ночь практически не сплю, мне снятся кошмары, я периодически просыпаюсь, ужасные мысли доводят меня до безумия. Боже, за что? Помоги ему, пожалуйста! Как же мне его жаль, представляю сейчас его состояние, и все переворачивается внутри наизнанку.

Значит, вчера он заказывал мне цветы, уже зная свой диагноз. Если бы можно было, побежала к нему пешком. Как же я хочу его обнять, поддержать, сказать, что все будет хорошо. А будет ли?… Эта нескончаемая ночь, как пытка, медленно убивает еще теплившиеся с вечера надежды, что анализы покажут более-менее нормальный результат. Ночью все кажется более трагичным — успокаиваю себя, но и это не помогает. Я готова простить ему все, даже Ульяну, лишь бы его недуг оказался излечим, и он выздоровел.

Пока жду посадку в аэропорту, прочесываю в интернете на эту тему все вдоль и поперек. Начитавшись, чувствую себя еще хуже, голову распирает от гнетущей информации, медицинских терминов, вариантов лечения, адресов клиник.

Среди прочего попадается статья о том, какие болезни ждут профессиональных боксеров в старости. Господи, чего только нет в этом списке — инсульты, проблемы с памятью, слухом и зрением, часто у них случается болезнь Паркинсона и Альцгеймера, приобретенные патологии сердца. С ума сойти! Оказывается, бокс не такой и престижный вид спорта, я за несколько минут пересмотрела его видение в корне. Зачем он этим занимается? Почему его родители допустили это? Он изо дня в день гробит свое здоровье, зачем такая слава, такие деньги? Вот и сейчас — возможно, опухоль образовалась в результате внутренней травмы головы. Почему, Боже, почему? Дай ему сил выкарабкаться, и я сделаю все, чтобы он закончил свою карьеру. В статье написано, что здоровыми остаются лишь те боксеры, которые вовремя уходят из спорта.

Мой самолет приземляется в аэропорту Гамбурга. И впервые со вчерашнего дня меня одолевают сомнения. Что я ему скажу? Я ему больше никто, он точно будет злиться из-за моего визита, ему не до меня. Но у меня непреодолимая потребность быть с ним рядом в этот период, я не могу его оставить.

По дороге до квартиры Назара Оля рассказывает, что он не весел, но говорит, что чувствует себя хорошо. Что за несколько дней до той тренировки у него были головные боли, и по утрам головокружение при смене положения тела. А в остальном, он ничего критического не ощущает. В квартиру она меня провожать отказывается, дабы не нарваться на гнев хозяина, просто называет номер, дает мне новую местную сим-карту, и мы прощаемся у такси.

— Номер у тебя мой есть, я на связи, если что, звони.

— Спасибо, Оль, — обнимаю ее. Приятно, что здесь, вдали от дома, есть люди, которые переживают за Назара.

Ноги подкашиваются, в груди нешуточно полыхает, дрожащей рукой нажимаю кнопку звонка. Звук проворачиваемого замка, и сердце уходит в пятки. Дверь открывается, Назар, огорошенный, смотрит на меня во все глаза.

— Привет, — говорю несмело.

— Что ты тут делаешь?

На лице читаю недовольство, но я ведь была к этому готова. Или нет? Он в спортивных штанах и футболке, недельная щетина говорит о том, что ему все равно на свою внешность, такого с ним никогда не случалось.

— Я пройду? Или в дверях будем говорить?

От отступает, пропускает меня внутрь. Оставляю чемодан у двери и иду на запах кофе. Судя по запаху, в той стороне кухня. Квартира большая по площади, оформлена в стиле минимализм. Я увидела две двери в комнаты, пока проходила гостиную, значит, трехкомнатная.

Прохожу к раковине, мою руки, Назар нагоняет меня, облокачивается о столешницу и наблюдает за моими действиями. Я не знаю, как себя вести, что говорить, что вообще говорят в таких случаях. Наверное, сразу правду, как советовала когда-то его мать. Вытираю руки, поворачиваюсь, он в метре от меня, такой большой и сильный, даже не верится, что с ним такое произошло.

— Я знаю про твою болезнь.

— М-м, Жданова мне покивала, а сделала наоборот… И ты приехала меня пожалеть? — тон холодный, полный негодования.

— Я приехала, потому, что захотела тебя увидеть.

— В последний раз?

— Назар, не говори такие вещи… Ты ведь сам говорил, что я для тебя родной человек, я просто хочу поддержать, быть рядом.

— Держать за ручку, успокаивать и подтирать сопли, — перебивает он.

У меня иссякают доводы, я не понимаю, как достучаться, что сказать, чтобы он не злился.

— Сегодня переночуешь, а завтра полетишь домой, я лично возьму тебе билет.

— Нет! Я чемодан дольше собирала.

— Судя по чемодану, ты решила гостить продолжительно?

— Пока у тебя что-то не прояснится в положительную сторону.

— Ника, какого хр*на?! — взрывается он. — Нафига тебе это все? Это не кино, это реальная болячка с реальными последствиями. Это сложности, мне не нужны такие жертвы. Ты молодая, красивая, живи своей жизнью!

Он повышает голос, я тоже не могу сдержаться. Мои глаза наполняются слезами, я изо всех сил стараюсь, чтобы они не покатились.

— Я не могу жить своей жизнью, когда в ней нет тебя! — выдаю отчаянно.

— Возможно, придется научиться, — голос становится отрешенно-спокойным.

Меня подкидывает от одной мысли, что он так спокойно об этом рассуждает, я рассыпаюсь на черепки, не уверенна, что смогу собрать себя обратно. У меня нет ни одного аргумента, который бы он не отмел, как назойливое насекомое.

— Хорошо, побудешь пару дней, будем считать, что проведала, не оставила в беде, если это для тебя так важно. А потом ты уедешь домой и будешь дальше жить, как жила, так будет лучше для всех. Поверь, однажды ты мне скажешь за это спасибо.

— У тебя есть единственный вариант меня отправить — вышвырнуть силой за дверь, — говорю устало. — Я просто хочу быть с тобой сейчас, мне это необходимо, понимаешь?

— У меня целыми днями анализы, врачи, обследования. Что ты будешь делать одна в квартире? — смягчается Назар.

— Могу ходить с тобой.

— Исключено!

— Значит, буду ждать тебя дома.

— Прямо декабристка. Ты дома сказала куда укатила?

— Нет. Ты же своим не сказал, что с тобой приключилось?

— Не сказал. Не стоит их расстраивать, пока сам не знаю все окончательно.

— Значит, не буду говорить, пока не обнаружат, что меня нет.

— Есть хочешь? — сдается он.

— Если что-то легкое.

Аппетита нет совсем. Он берет со стола планшет, заходит в приложение и пододвигает его ко мне.

— Закажи что-нибудь, здесь самая быстрая доставка, там моя карта привязана. У меня ничего нет.

Застываю от услышанного. Ничего нет? Подхожу и открываю холодильник: какие-то спортивные напитки, молоко, два банана и все…

— А что ты ешь? — спрашиваю беспокойно.

— Вечером заказываю что-нибудь.

— Раз в день?!

— Ника, хватит! Либо мы договоримся общаться без этих жалобных фраз и взглядов, либо я отправляю тебя домой. Мне и без того тошно, не напрягай, хорошо?

— Хорошо…

Он уходит в свою комнату, бросив мне из коридора:

— Спальня налево.

А сам скрывается за другой дверью.

Заказываю себе еду, решаю его больше не беспокоить. Ему и правда, сейчас тяжело. Я свалилась, как снег на голову, еще и возмущаюсь. Я же хотела облегчить ему этот период, а не стать раздражающим дополнением.

Иду в спальню, разбираю чемодан, вымотана до предела. Бессонная ночь и перелет дают о себе знать. Пока принимаю душ, привозят еду. Заказала и на Назара, но не решаюсь позвать. Кладу его порцию в холодильник, ужинаю и засыпаю в своей комнате.

Просыпаюсь около девяти вечера. Черт, совсем вырубилась. Выхожу из комнаты, в квартире везде темно. Включаю свет в гостиной, стучусь к Назару, нет ответа, открываю дверь — пусто.

Меня охватывает беспричинный страх, какая-то смутная тревога за Назара. Где он? Куда ушел? Умом понимаю, что он давно живет в этом городе, соответственно есть места, куда он может пойти. Но меня беспокоит его состояние. Волков, конечно, не из тех, кто будет из-за проблем прыгать с моста, но в нынешней ситуации он заставляет меня нервничать, хоть бы записку написал.

Без дела поскитавшись по комнатам, включив телевизор и прослушав местные новости, не понимая ни слова, мне надоело смотреть картинку. Я выключаю и иду к себе, гуглю название препаратов, которые лежат нетронутые, как и говорила Оля, на микроволновке, читаю инструкцию, показания к применению, дозировки. Хочу попытаться понять для чего они и уговорить принимать. Потом просматриваю в телефоне соцсети, через час откладываю телефон, выключаю свет, оставляю лишь лампу на прикроватной тумбочке. Лежу и смотрю на огни чужого ночного города в окне. Где-то там мой Назар. Мой… Если бы он только знал, как я за ним соскучилась, как хочу ему помочь, что угодно сейчас отдала бы, лишь бы этот диагноз оказался чудовищной ошибкой. Когда же он придет? А если придет, что мне от этого? Он избегает меня, уверена, даже поговорить не получится. И пусть, просто буду знать, что он дома, так спокойнее.

Провалявшись так еще час с лишним, уверенно встаю, решаю набрать его. Но в этот момент слышу звук открывающейся двери. Стопорюсь и иду обратно в кровать. Слышу шаги, он проходит в свою комнату, через какое-то время идет в душ. Проходит больше десяти минут, он что там уснул? Или ему плохо? Меня ломает, мне физически нехорошо, я больше не могу сдерживаться. Вскакиваю, иду прямиком в ванную, нажимаю на ручку, дверь оказывается не заперта. Захожу и застываю — Волков стоит в душевой кабине, сквозь запотевшее стекло вижу его сзади, и меня подкашивает. Струи кристальной воды стекают по его широкой спине, ягодицам, крепким мускулистым ногам. Я уже и забыла, какой он красивый, впечатляющее зрелище.

Волна неодолимого влечения захлестывает со страшной силой, отбрасываю все принципы, сбрасываю на пол халат и захожу в кабинку.

Назар замирает, касаюсь ладонью спины, скольжу между лопаток вниз. Он поворачивается лицом, в черных глазах вспыхивает пламя, захватывает меня в охапку и врывается в рот. Язык раздвигает мои зубы, проталкивается дальше, и я улетаю. Висну на нем, прижимаюсь к горячей коже, его руки жадно блуждают по моему телу, мы стонем в унисон, нас разрывает от такой долгожданной близости. Мне невероятно, безмерно, одуряюще хорошо. Он покрывает горячими поцелуями шею, спускается к груди, я трепещу и громко вздыхаю на вдохе, голова идет кругом. У меня так давно не было секса, что эти ощущения кажутся самыми мощными из всех, что у меня были до этого.

Назар прижимает меня к стеклу, его восставшая плоть упирается мне в живот, он останавливается. Смотрит сверху, словно пьяный.

— Ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь? Это осознанное решение?

— Да, — отвечаю без раздумий.

Тяну его на себя, ловлю губами мочку уха, втягиваю, он издает животный рык, закидывает мою ногу на себя, приподнимает меня и входит.

— Боже!!! Аааа! Назаар!

Он двигается резко, быстро и минут через пять выскальзывает и кончает с глухим надрывным стоном, на мое бедро.

Затягивает меня под воду, сжимает в объятиях, проходится языком по скуле.

— Идем в спальню, — шепчет, добравшись до уха.

Киваю без слов, скажет на луну, соглашусь и туда, заведена до предела, тону в ощущениях дикой похоти.

Моемся, вытираемся наспех, он тянет меня в свою комнату и заваливает на кровать. Нависает сверху, закидывает мои руки над головой, и фиксирует своими, властно овладевает моими губами. Я закрываю глаза и отдаюсь его воле. Он не просто целует, яростно пожирает мой рот, я отвечаю так же горячо и страстно. Его ладонь скользит вниз по моему податливому телу, задевает затвердевшие соски, ласкает живот, бедра. Затем находит горошинку клитора и надавливая большим пальцем, вводит два в промежность.

Вскрикиваю и по мере движений его руки, разражаюсь громкими звуками наслаждения.

— Как же я по тебе скучал, Солнышко, — хрипит Назар. — Люблю до умопомрачения.

— И я тебя, — между стонами отвечаю сдавленно.

Он обхватывает грудь и вбирает губами сосок, я извиваюсь под ним, уношусь в другое измерение, внизу живота собирается в комок и пульсирует мое безумное желание, я на грани. Сейчас нет ничего вокруг — ни проблем, ни прошлых обид, есть он, я и сумасшедшие по накалу эмоции. Он ускоряет вибрацию пальцев во мне, покрывает поцелуями живот, и я срываюсь, меня сводит судорогами блаженства, задушено стону и чувствую слезы, брызнувшие из глаз.

Назар ложится рядом, обнимает, утыкаюсь ему в грудь. Несколько минут он дает мне прийти в себя.

— Продолжаем, не устала? — голос возбужденный, горячее тело пылает,

и я кожей чувствую, как сильно он снова хочет меня.

— Нет, продолжаем.

Движением одной руки, как пушинку, он переворачивает меня, ставит на коленки, прикусывает ягодицу, сразу же зализывает место укуса, поднимается поцелуями к пояснице, переходит на спину. Я ловлю безмерный кайф, внутри снова разливается жар, просто феерично. Вот оно, мое пламя, моя настоящая жизнь, мой мужчина, любимый, единственный и самый родной на свете. Я возрождаюсь и оживаю в его руках, умираю и воскрешаюсь в его ласках, запахе, близости.

Он протягивает руку вдоль живота, подстраивает меня под себя и с хрипом вгоняет на максимум каменный член, руками придерживает за бедра и четкими, выверенными движениями двигается, поднимая во мне бурю сногсшибательных, фантастических чувств.

Мы долго горим в этой агонии, наверстывая упущенное и даря друг другу потрясающие, сказочные ощущения. Далеко за полночь силы иссякают. После душа устраиваюсь на его плече и закрываю глаза. Назар чмокает меня в нос, трется подбородком о щеку.

— М-м, колючий, — говорю уже в полусне.

— Завтра побреюсь. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.