Мой враг-дракон: Разоблачить и не влюбиться (СИ)

XVI

Рик

Домой я прилетел ближе к вечеру. Опустился на землю неподалёку от деревни, принял человеческую форму и пошёл вперёд, сжимая в руке кошель с монетами. Старик Дааль выдал мне немного золота за службу, и по дороге я поменял его на медные эймары. А то где тут Хальда будет бегать с такими деньжищами?

Сначала Дааль собирался платить артефактами или ещё «чем-то магическим», и Ании, например, пообещал особенный подарок в будущем. Но я попросил, чтобы мне дали золота: после того, как у Ассту всё отобрали, и вместо родового замка мы с матерью и Хальдой поселились в деревенском домишке, артефакты утратили для меня ценность. А вот на деньги много чего можно купить.

— Господин Ассту! — выбежала мне навстречу Хальда. Руки в муке, на голове платок, поверх холщового платья передник — готовила, наверное.

— Сколько раз говорил, Хальда — просто Рик, — я показал ей кошель. — Смотри! Теперь можно будет купить козу, как ты и хотела! А может, и корову!

Глаза у неё так и заблестели от радости. Хальда хотела обнять меня, но вспомнила, видимо, что руки у неё в муке, отстранилась. Тогда я сам обнял её, да покрепче.

— Сынок, сынок, — смеялась Хальда, — да ты разбогател! Вот она, служба, не только опасности там, смотрю!

Я выпустил старушку из объятий, подмигнул ей:

— Ну вот, а ты меня отговаривала.

Домой мы зашли вдвоём, прежде поздоровавшись с соседями. Я вспомнил, как раньше меня побаивались — дракон, да ещё и серый, хочет поселиться в деревне! Но потом крестьяне поняли, что никакого вреда от меня не будет, а уж от Хальды и матери — тем более, и помогли построить дом и сделать для него скамьи, стол, кровати попроще, не такие роскошные, как в замке Ассту…

— Мать как там? — спросил я, скидывая у входа плащ и снимая сапоги. Хальда расстелила везде лоскутные коврики, такие чистые, что по ним только босиком ходить.

Старушка сразу омрачилась, вздохнула.

— Да всё по-прежнему. Бедная госпожа Гис, если б хоть в себя приходила иногда… Так нет, сидит часами на кровати и смотрит в одну точку. Песни поёт. Есть не может, я её кормлю. И всё в прошлом, только в прошлом, — Хальда вздохнула ещё раз, вытерла глаза рукавом. — Вы сначала поедите?

— Нет, к матери зайду, — и я легонько похлопал Хальду по плечу, пытаясь приободрить её. — Ничего, что-нибудь придумаем. И не торопись с едой-то, я не голоден.

Хальда укоризненно покачала головой:

— Знаю я ваше «не голоден»!

И ушла печь свои пирожки.

Дом делился на несколько комнатушек, и в одной из них сидела, то напевая, то качаясь из стороны в сторону, достойная Гис-Эйрин, которую когда-то угораздило связаться с родом Ассту. Я со стуком прикрыл за собой дверь, скрипнул дверной половицей, но мать даже не обратила на это внимания. В руках у неё была моя старая игрушка — деревянный дракончик. Когда я подошёл, мать вскинула на меня глаза и сказала озабоченно:

— Ильгер, у малыша лоб горячий. И плачет всё время — зубки режутся, первая чешуя сходит.

У меня сжалось сердце. Ну вот, она меня уже за отца принимает!

— Всё будет хорошо, Эйрин, — я сел рядом и взял её за руку, посмотрел в глаза. Запавшие, обведённые чёрными кругами. Когда-то моя мать была красавицей, а теперь она — худая, бледная, измученная — походила на тень.

Вот что Ирлигард с нами, драконами, делает. И горе по моему отцу, мать очень его любила.

— Смотри, какую хорошую игрушку вырезал для малыша Оорни, — пальцы матери любовно погладили дракончика. — Рик очень обрадовался…

Старый мастер Оорни ушёл вместе с остальными слугами, когда нас прогнали из родового замка, лишив всех сокровищ. Только верная Хальда не бросила.

— Красивая, — сказал я, сделав вид, что любуюсь игрушкой. На мать уже смотреть не мог — боялся, что зареву, как мальчишка. Ей же недолго оставалось — драконы живут пятьсот лет, только если их душевное и телесное здоровье не подорвано. А матери день ото дня становилось хуже. Хальда, всхлипывая, твердила, что скоро та и с кровати вставать перестанет.

— Ты пока посиди с Риком, — пробормотал я, вставая, — мне надо лететь по делам.

Мать кивнула, взяла с кровати какой-то тряпичный свёрток и стала его укачивать, напевая всё ещё мелодичным голосом колыбельную.

За пазухой у меня засветился камень. Боясь, что наставник вот-вот заговорит и потревожит мать, я вышел, крикнул Хальде, что скоро вернусь, и, сунув ноги в сапоги, выскочил из дома.

Отошёл подальше, вынул переговорщик из-за пазухи и без особой радости сказал:

— Добрый вечер, наставник.

В ответ раздалось невнятное шипение, а затем сердитое:

— Непочтительным ты стал, Рикенн! Разве не я обучал тебя магии, разве не я отправил тебя к мастеру клинков, разве не я подкинул тебе мысль о службе квизари?

Я скрипнул зубами:

— Квизари я и сам хотел стать!

Наставник появился в моей жизни пять лет тому назад. Однажды у матери прояснился разум, она позвала меня, вручила мне синий камень с белыми прожилками и сказала:

— Через этот артефакт ты сможешь говорить с другом нашей семьи. Он будет наставлять тебя и давать умные советы. Ты слушай его!

Потом, когда я хотел задать пару вопросов, она опять ушла в себя, мысли её путались, и больше мать о переговорщике не вспоминала. Сам же наставник обещал, что мы обязательно встретимся, но позже. Он скрывался и не хотел, по его словам, лишний раз выходить из убежища.

А потом заявил, что поможет мне отомстить. И если б я знал, во что это выльется…

— Значит, так. Слушай, — прошипел наставник. — Скоро у вас будет новое задание. Там, надеюсь, ты сможешь избавиться от девчонки. Что хочешь делай — брось её в беде, натрави на неё кого-нибудь, но чтоб она померла, наконец! Ты забыл, о чём мы говорили?! Нужно отомстить Ирр-Каэму и всей его семейке за то, что они сделали с вами! И со мной!

Я знал, что у наставника личные счёты к брату Ании и его супруге, но какие именно, до сих пор было неизвестно.

— Постараюсь, — сухо ответил я. — Но может опять не представиться возможности…

Камень в моей руке вспыхнул так ярко, что едва не ослепил. Зажмурившись, я услышал разъярённое шипение:

— Ты лжёшь, Рикенн! Возможности у тебя были. Просто ты дал слабину! Не смог! А ведь я старался, всё подстраивал…

— Что? — Я не сразу поверил своим ушам. — Это ты похитил мелкого Рильмана?!

— Я. И Таргалю помог тоже я. Забыл о том, что мы, серые, можем перевоплощаться? — наставник расхохотался. — Его сообщника будут искать ещё долго, но так и не найдут.

Я промолчал. В допросной, если верить словам стоявших за дверью стражников, Таргаль вёл себя очень странно. Возможно, оттого, что старик Дааль сначала решил покопаться у него в голове и повредил мозг. А через пару часов толстяк тихо скончался — магии белых драконов люди обычно не выдерживали, за редкими исключениями.

— Значит, и следующее ты подстроишь? — я стиснул камень в кулаке.

— Да, — отрезал наставник. — И советую молчать. Иначе объявлю тебя своим сообщником, и тут уж Ирлигарда тебе не избежать! Подумай, что станется с твоей матерью и Хальдой…

От злости и бессилия я ни одного слова произнести не мог.

— Помни, что исцеление твоей матери зависит от меня, — шипел наставник, превратившийся в куда худшего врага, чем Ирр-Каэм. И когда это случилось, а я не заметил? Наверное, с самого начала. Я просто не осознавал, что мной играют, как фигуркой из тейрока!

— Ты обещал! — я обрёл дар речи и швырнул камень на землю, как ядовитую змею. — Ты обещал вернуть её, так верни! Я сделаю для тебя что угодно, но убивать девчонку Ирр я не хочу. Не могу, понимаешь ты… наставник?! — я прошипел это сквозь зубы не хуже его самого.

Наступила тишина, в которой я слышал только собственное дыхание.

— Мне наплевать, чего ты не можешь, — наконец, ответил наставник. — Я обучил и подготовил тебя не для того, чтобы ты мне всё испортил своей неожиданной жалостью. Или это не жалость? Кое-что другое, а? — мерзким, понимающим тоном проговорил он.

Я молчал и сжимал кулаки изо всех сил. Ани, милая непосредственная Ани, с каждым днём у меня было всё меньше злости и всё больше желания быть рядом с ней.

Она же ни в чём не виновата!

— Понравилась тебе девчонка Ирр? Так сильно, что ради неё ты готов забыть о благородной мести?

— Благородной? — Я пнул камень, и тот откатился вбок. — Где ты благородство видишь, демоны бы тебя побрали?!

— Тише, Рикенн! А то вся деревня сбежится. Нам ведь не нужны свидетели, правильно? Тебе не нужны, — глумливо протянул наставник. — Меня-то никто не знает, я невидимка.

И он был совершенно прав. Я ничего не мог сказать, ничего не мог поделать — наставник связал меня по рукам и ногам.

— Помни, что я тебе велел, — прозвучал напоследок шипящий голос. — Убей Анию, и твои родители будут отомщены, а твоей матери я верну здоровье. Даю в этом священную клятву!