Мой запретный форвард

ГЛАВА 50

Яр

Я стою в переговорной, передо мной на столе лежат бумаги.

Контракт.

«Столичная Звезда» — название на шапке договора будто орет: ну что, Анисимов, готов?

Готов.

Блядь, как же я готов!

Неподалеку стоит Василич, который делает вид, что просто скучает, но у него вены на шее наливаются кровью, когда он волнуется.

И Полина, моя Поля, стоит справа в светлом свитере, сжав руки так, словно не «я» подписываю контракт, а именно «мы».

Я беру ручку, смотрю на Даниила Романовича. Он сияет, тренер «Звезды» стоит рядом с ним и прожигает меня взглядом.

Да, мужик серьезный, мы с ним точно сработаемся.

— Давай уже, — шепчет Полина, — пока я тут от волнения не умерла.

Улыбаюсь и наклоняюсь к столу.

Ставлю свою подпись.

Одним движением, быстро и четко. Как бросок в пустые ворота.

И все.

Я — игрок «Столичной Звезды».

Василич шумно выдыхает.

— Ну, — он усмехается, — хоть раз сделал что-то умное.

Я замечаю, как напряжение сходит с его плеч, и ржу.

— Спасибо, тренер. Регулярно жду вашей теплоты.

— Охламон, — бурчит он, но глаза блестят. — Горжусь я тобой, черт тебя побери.

— Вы воспитали достойного игрока, Андрей Васильевич, — мой нынешний тренер и бывший пожимают руки.

Даниил Романович убирает бумаги в папку, а Полина скользит ко мне.

— Поздравляю, Яр. Ты именно там, где должен быть.

Я ловлю ее пальцы и сжимаю.

Пресс-конференция, как всегда цирк. Вспышки камер, журналисты, микрофоны, логотипы клуба на стене.

Я сижу между генеральным менеджером и новым тренером.

Позади висит огромный баннер «СТОЛИЧНАЯ ЗВЕЗДА». Перед нами расставлены микрофоны, словно стволы пушек.

Генеральный говорит о том, какой я перспективный и как удачно прошел сезон. Тренер добавляет что-то про «характер» и «боевой дух», будто читает мой некролог.

Потом слово дают мне.

— Ярослав, скажите, почему «Столичная Звезда»? — спрашивает кто-то.

Улыбаюсь и чуть наклоняюсь к микрофону.

— Потому что это клуб, в котором чувствуешь себя частью чего-то большого. Сильного и амбициозного. И я хочу быть там, где можно расти до небес.

— То есть вы уверены, что сделали правильный выбор?

— Абсолютно, — отвечаю не раздумывая. — И намерен доказать это своей игрой.

Вспышки камер щелкают снова и снова. Я чувствую, как Полина где-то в первом ряду смотрит на меня. И это открывает во мне второе дыхание.

Когда все заканчивается, мы идем по коридору клуба. На стенах висят фотографии легенд, трофеи, старые свитера с номерами, которые навсегда останутся в истории.

Поля идет рядом, переплетаем пальцы.

— Ну что, звезда, — улыбается она, — как ощущения?

Я разворачиваюсь и тяну ее к себе.

— Правильные, — отвечаю я.

— Клуб выбрал верно?

Я наклоняюсь и шепчу ей в губы:

— И клуб. И страну. И тебя.

Она краснеет, но улыбается. И я утверждаюсь еще сильнее: да, я верно выбрал.

И лед впереди — тоже мой.

Полина

Я стою в коридоре, прислоняюсь плечом к прохладной стене и смотрю на Ярослава. Он смеется громко, искренне и по-своему.

Генеральный менеджер хлопает его по плечу, журналисты пытаются снова что-то спросить, а мой строгий и непробиваемый папа стоит рядом с ним и выглядит счастливым.

У них одинаково горящие глаза. Как будто они оба выиграли этот контракт.

А я приняла верное решение, когда вернулась в Россию. Сегодня я опять встречалась со своим новым тренером, с которой меня свел папа. Его связи мне помогли, не скрываю.

Ирина Григорьевна — серьезная и уверенная женщина, с цепким взглядом, и в отличие от моего прежнего тренера — честная. Она сказала то, что я боялась услышать, но хотела знать:

— Ты не сломана. Ты не испорчена. Ты просто устала. И ты можешь вернуться, если сама хочешь.

И я сказала «хочу» без дрожи в голосе, без сомнений. И без страха, что завтра мне опять подставят подножку.

Папа тогда тихо выдохнул за моей спиной. Я видела, как он сдерживал эмоции, и мне стало легче. Мы оба возвращаемся домой, в спорт, в нормальную жизнь.

Потому что теперь у меня есть то, чего раньше не было: я больше не одна.

Яр подходит ко мне, его шаги я узнаю из тысячи.

— Скучаешь? — он касается моей щеки костяшками пальцев.

Я смотрю на него, на силу и огонь в его глазах. Я смотрю на мужчину, который готов был отказаться от мечты ради меня, и который все равно до нее дотянулся.

— Горжусь тобой, — говорю тихо, чтобы слышал только он.

Яр улыбается так, что в животе кружится теплый вихрь.

— А ты, — он рассматривает меня, — готова вернуться на лед?

— Готова, — отвечаю я. — И на этот раз все будет правильно.

Его ладонь ложится мне на талию, я накрываю ее своей.

Я думала, что боюсь довериться ему. Что однажды он уйдет, передумает, исчезнет, как исчезали другие.

Но теперь…

Теперь я чувствую внутри теплое спокойствие.

Он — мой. И я его.

Без истерик, без паники, без страхов.

— Поля, — шепчет он у виска, — я люблю тебя.

Наверное, впервые в жизни я верю этим словам не потому, что хочу верить…

А потому что знаю: он не врет.

Мы стоим в шумном коридоре большого московского здания, но, кажется, будто весь мир вокруг нас замер.

— И я люблю тебя, Яр.