Мой запретный форвард

ГЛАВА 7

Полина

Осторожно приоткрываю дверь и делаю первый шаг, прижимая края футболки к бедрам.

Медленно поднимаю голову и вижу, что у стены, неподалеку от моей комнаты, растянулись трое: Ярослав, Пашка и Димон. Все в спортивках, расслабленные и довольные жизнью. Как будто специально собрались здесь, чтобы добить меня.

Анисимов замечает меня первой, его взгляд скользит по мне. Начиная с волос, где капли стекают по шее, потом до подола футболки, опускается к голым коленкам и в конце зависает на моих щиколотках.

— О-о-о, — протягивает он с самой самодовольной ухмылкой. — Вот такая реклама моей фамилии мне нравится.

Я чувствую, как земля уходит из-под ног.

— Ну, ни хрена себе, — присвистывает Пашка, которого Ярослав сто пудов специально притащил сюда. — Полин, а ты че, фанатка Анисимова?

— Тогда надо встать в очередь, — вставляет Димон, и парни начинают ржать.

Я ощущаю, как краснею, нервно покусываю нижнюю губу, пальцы вцепились в край футболки. Хочется провалиться сквозь землю. Но я же Терехова. Я не дам себя в обиду.

Делаю вдох и расправляю плечи.

— Смешно, парни. Очень смешно, — бросаю я равнодушным тоном и приближаюсь к ним. — Зал аплодирует стоя.

— Не-не, — Ярослав подается чуть вперед, локтем облокотившись о стену. Голос ленивый, но глаза блестят. — Зал пока просто любуется.

Он смотрит так, будто специально смакует каждую секунду моего позора. И я чувствую — ему этого мало. Ему нужно, чтобы я взорвалась, показала свои эмоции.

Не дождется.

— Ты украл мои вещи! — шиплю я.

— Я? — он делает вид, что удивлен. — Да ты что, Терехова. Наверное, они сами сбежали. А я оставил тебе лучшее, что у меня есть.

Он кивает на футболку.

И я понимаю, что у меня нет ни малейшего шанса выглядеть убедительно, когда я стою перед ним босиком, с мокрыми волосами и в его именной форме.

— Убери свою нахальную улыбочку с лица и верни мои вещи.

— Тебе идет, — он меня игнорирует, продолжая пожирать взглядом. — Прям как будто уже моя. Еще и без трусиков.

Я останавливаюсь в шаге от него, приподнимаюсь на носочки.

Тянусь к его лицу так близко, что он чувствует тепло моего дыхания. Его улыбка застывает, еще секунда и он решит, что я…

— В следующий раз, — медленно шепчу я ему прямо в ухо, — постирай футболку, прежде чем подсовывать девушкам. Воняет.

Я резко отстраняюсь, сдерживая смех. У него на лице выражение полного офигевания. Пашка и Димон сначала зависают, а потом давятся хохотом.

Я прохожу мимо них, демонстративно поправляя «платье» с номером 39, и даже не оглядываюсь.

Но всей спиной чувствую, что Ярослав Анисимов остался в коридоре с видом человека, у которого только что слегка пошатнули корону на голове.

Захожу к себе и сразу же закрываюсь на два оборота. Стягиваю футболку, бросаю ее на кровать.

И что мне с ней теперь делать? Выкинуть в окно? Порезать на лоскуты? Помыть ею пол?

Нет, пожалуй, я приберегу ее. Пусть полежит в моем шкафу, пока не наступит ее время. И тогда Анисимов пожалеет, что подсунул мне ее.

Вечером я спокойно сижу на кровати, уплетаю зефир и параллельно стараюсь читать учебник по экономике.

Боже, это такая скука! Лучше бы я прогнала несколько номеров без отдыха, чем в десятый раз перечитывать одну и ту же страницу.

Но тут я слышу за стенкой девичий смех. Такой заливистый, как будто там выступает стендап комик. Не трудно догадаться, что у кого-то из хоккеистов будет горячая ночка.

Смех сменяется стонами, толчками кровати о стену и мне хочется свалить из комнаты куда подальше. Прыгаю в кеды, хватаю учебник и тихонько выхожу из своей комнаты.

В коридоре тишина. Что ж, может свежий воздух поможет мне сконцентрироваться на чтении?!

На следующее утро я как штык в восемь утра в медблоке.

— Полин, сегодня будешь помогать мне на восстановлении. А то твой отец конкретно так погонял мальчишек, — говорит физиотерапевт Ирина Петровна и вручает мне планшет с графиком игроков.

— Ты справишься?

А куда я денусь.

Я киваю, завязываю волосы в высокий хвост и надеваю медицинские перчатки.

Белые. Как символ моей личной войны за чистоту от гнилых комментариев, от грязных шуток и от одного конкретного лица, которое сегодня опять будет маячить на горизонте.

И проблема сегодняшнего рабочего дня в том, что я должна «помогать» восстанавливаться всей команде. То есть не просто мелькать в коридоре, а стоять рядом. Трогать. Массировать. Обрабатывать растяжения, ушибы и вывихи.

Сказать, что я в восторге — это как сказать, что лед обожает огонь.

Пацаны, конечно, стараются не перегибать. Кто-то стесняется, кто-то косит глаза. Но есть один, кто не играет по правилам. И он появляется последним, как будто выжидает.

— Здрасьте, Ирина Петровна, вы сегодня прекрасно выглядите, — тянет этот подхалим. — Новый цвет помады? Вам очень идет.

— Садись давай, звездочка ты наша, — улыбается женщина, млея от комплимента, а потом смотрит на меня. — Массаж голени, Полин. Он ногу дернул на тренировке.

И физиотерапевт спокойно уходит, оставляя меня наедине с Анисимовым.

Отлично, блин!

— Устал по девочкам бегать? — спрашиваю хладнокровно, не глядя на парня.

— С чего ты взяла? — усмехается Ярослав, растягиваясь на кушетке.

— Откуда бы еще растяжка на правой ноге? Не от чтения же книг.

— Терехова, ты следишь за мной или просто мечтаешь обо мне по ночам?

Я игнорирую его вопрос, опускаюсь на корточки. Начинаю разминать мышцу.

Молчу, но Анисимов же не может молчать.

— У тебя очень умелые руки.

— А у тебя очень воспаленное воображение.

— Я люблю, когда ты язвишь. Это делает процесс интимнее.

— Я люблю, когда ты молчишь. Это делает мир чище.

Он смеется, а я поднимаю голову и смотрю в его карие глаза. Веду себя спокойно и ровно, а его прям распирает. Чую, что он сейчас опять что-то ляпнет.

— Еще одно слово, и я намажу разогревающим гелем там, где у тебя точно нет растяжения.

Анисимов стискивает губы, давится смехом.

— Все, готово, — я резко отпускаю его ногу.

— Жаль. Я только начал получать удовольствие.

— Следующий, — говорю в коридор, игнорируя его пронзающий взгляд.