Моя бабушка сошла с ума

Тяжелая ночь

— Чудесно, — промямлила я, не понимая, что теперь делать.

— Где это мы? — осматриваясь, между тем говорила бабушка. — Тут очень красиво. Никочка, а поле! Ты видела поле? Словно сошло с картины Ван Гога.

— Да-да, поле чудесное, вот только куда важнее придумать, что теперь с тобой делать, — нахмурилась я в раздумье.

— Ах, Ника, ты всегда была такой приземленной, точно как твой дед. Живи! Радуйся! И разгладь эти ужасные морщины на лбу, а то так и останутся. Кто тогда тебя замуж возьмет?

— Замуж?! — рявкнула я. — Жить и радоваться? В чужом мире? Без денег к существованию, жилья? Об этом ты случайно подумать не хочешь?

Бабушка пожала плечами, сорвала какую-то травинку, и, вертя в руках, произнесла:

— Зачем мне волноваться о таких мелочах, когда у меня есть такая замечательная внучка?

Я растерянно уставилась на нее. В этой фразе была вся она. Может именно поэтому мой отец сбежал от нее в другой город, и наотрез отказался возвращаться? Так или иначе, но теперь эта “обуза” была на мне, а я даже не представляла, что теперь делать. Ситуацию спасла Талина, вышедшая за мной.

— Ника? Добрый день! Вижу вы тоже не из наших краев, — растерянно произнесла она, разглядывая бабушку, а затем переводя взгляд на меня.

— Талина, познакомься, это моя бабушка — Раиса Семеновна. Тоже попала в этот мир.

— Очень приятно, проходите, — пригласила она в кухню, чаще всего выполняющую роль гостиной. Я смущенная плелась сзади.

В кухне сидел Гелиан, при виде моей бабушки он присвистнул:

— Ого, да эти старики решили план перевыполнить!

— Дорогой, познакомься, это бабушка Ники — Раиса Семеновна.

— Кхм… очень приятно. — Гелиан посмотрел на жену, та только руками развела. — Ника и вы, Раиса…

— Семеновна, — подсказала бабушка мило улыбаясь.

— К сожалению, мы не можем себе позволить помочь еще одному человеку. — Гелиан говорил явно смущаясь. — У нас нет еще одной комнаты…

— О, не волнуйтесь, я прекрасно размещусь с Никой, — перебила его бабушка. — Да и с работой ей помогу.

Я в ужасе посмотрела на нее. Помощь этого Божьего одуванчика мне слишком хорошо была знакома. В этот момент Гелиан воскликнул:

— Но вы же не сможете обслуживать посетителей паба в своем возрасте!

— Не волнуйтесь, я справлюсь, — безмятежно ответила бабушка.

— Хорошо, — вздохнув, проговорил Гелиан, и вышел из кухни.

Снова Талине пришлось одалживать комплект одежды, от которого бабуля пришла в полный восторг. Ей нравилось абсолютно все — не смущала ни величина комнаты, ни отсутствие так ею любимых побрякушек, ни предстоящая работа, ни тем более чужая одежда. Я только молча вздыхала и возведя глаза к небу задавалась вопросом: “За что?”

Вечерний наплыв посетителей пришлось обслуживать нам втроем. Бабушка, как и дома, витала в облаках, совершенно не думая о том, что за еду, деньги и крышу над головой нужно расплачиваться работой. Чтобы не раздражать хозяев я трудилась быстрее и больше, из-за чего к ночи была в худшем состоянии, чем в первый свой день здесь.

Когда нам разрешили удалиться к себе, пожилая родственница, войдя в комнату, тут же заняла постель, сказав, что очень устала от “столь напряженного дня”.

— Никочка, а ты где спать будешь? — сонно спросила она.

— Вообще-то тут же, если ты не забыла, — ответила я, глядя, как она занимает всю кровать, и даже не думает сдвинуться чуть в сторону.

Положение вновь спасла Талина. Постучав, заглянула в комнату. Протягивая одеяло с подушкой, извинилась за то, что у нее больше нет матраса.

— Это я должна извиняться, — произнесла я и от волнения чуть прикусила губу. — Спасибо большое. Я устроюсь.

Хозяйка вновь погладила меня по плечу, как в первый день, и тихонько удалилась. А я быстро соорудила себе постель на половичке, сложив одеяло пополам, так что на одну его часть легла сама, а второй прикрылась и быстро уснула. Вот только сон мой продлился недолго. Храп. О, этот храп, подобный звуку грома, сотрясающий всю округу! Какой бы уставшей я ни была, но раздавшаяся под ухом симфония вывела из забытья.

Немного покрутившись, в попытках уснуть, села, понимая, что это сделать мне больше не удастся. Голова начинала трещать и я, быстро накинув одолженную ранее вязаную шаль, спустилась вниз, надеясь хоть там не слышать эти трели. На удивление, в кухне было светло. Войдя, застала мужа и жену за кухонным столом.

— Ника? Тоже не спится? — улыбнулась Талина.

— Да. Простите, — не выдержала я, — вы не спите из-за моей бабушки?

— Да как тут уснешь? — проворчал Гелиан, его усы при этом натопорщились, как у разъяренного кота.

— Дорогой, — остановила его жена, одним легким касанием руки. — Ничего, пусть отдохнет. Ей нелегко. Возраст.

— Простите меня, — вдруг слезы заструились по моим щекам, и я никак их не могла остановить, сколько не пыталась.

Талина тут же подошла ко мне, обняла, и постаралась утешить:

— За что, милая? Ты же не виновата, что она попала сюда. — усаживая меня за стол, спросила, — может, выпьешь с нами чаю?

— Да, спасибо, — пытаясь взять себя в руки, ответила я.

Пока хозяйка наливала чай, Гелиан, откашлявшись, произнес:

— Ты это, не расстраивайся. Лучше пирога отведай. Талина его только из печи достала.

Гелиан отрезал большой кусок пирога и, аккуратно переложив его на тарелку, передал мне. Я с благодарностью приняла угощение. Из-за члена моей семьи они не спят, еще и пирогами потчуют. Повезло мне встретить эту семью. Так прошли следующие три часа — за добрыми разговорами и ночным поеданием выпечки.

Вернулась я в комнатку перед самым рассветом. Устало растянулась на импровизированном ложе и быстро уснула, надеясь не проспать утренний подъем. И я не проспала. Бабуля вскочила где-то через час после моего прихода. Она выспалась, была бодра, свежа и весела, как всегда.

— Ника, вставай. Что мне надеть? — тормошила меня бабушка.

— Как что? — еле открывая глаза, удивилась я. — Тебе же вчера Талина одежду дала.

— Ну не могу же я в одном и том же второй день ходить? — изумилась неугомонная родственница.

— Если хотела наряды менять ежедневно, надо было с собой чемодан с вещами брать. Тут тебе не сказка. Видела ведь одежду деревенских. У некоторых дыры больше самой одежды, — попыталась я вразумить несносного члена своей семьи.

— Ладно, но мы это еще обсудим.

Бабушка занялась своим внешним видом, постоянно переступая через меня. Я залезла вглубь своего кокона, стараясь не упустить ни единой минуты благословенного сна. Но бабулю это явно не устраивало, так как она вновь стала меня тормошить:

— Ника, что сейчас нужно делать? Чем ты обычно тут занимаешься по утрам?

“Как будто ты будешь это выполнять”, — фыркнув, подумала я.

— И вообще, почему ты лежишь на полу? Это неприлично, — не унималась бабуля.

— А что прилично? — не выдержав, зашипела я, поднимаясь. — Если не заметила, то кровать тут одна, и вчера ты ее заняла сама. Думаешь, мне спать не нужно? Или что?

— Как ты можешь так со мной разговаривать? — ошеломленно спросила бабушка, явно не ожидая от меня подобной тирады.

— Приходится. Я устала, не выспалась, еле на ногах стою, а ты читаешь мне нотации о том, что прилично, а что нет. Очнись! Мы не на Земле и не в твоей квартире. У нас ничего нет, кроме доброты Талины и Гелиана. И нам придется приложить немало усилий, чтоб выжить.

— Это жестоко с твоей стороны, — поджав губы, проговорила бабушка. — Я так старалась тебя найти, а ты упрекаешь меня.

В эту минуту мне ужасно захотелось закричать, что лучше бы она меня не искала, но совесть не позволила это произнести вслух. Очень тихо я промолвила:

— Пусть это жестоко, но лучше, если ты все это поймешь сейчас.

Бабушка, вспыхнув, покинула комнату. Мне было стыдно не только за свои слова, но и за не самые ангельские чувства по отношению к ней. Я понимала, что гнев вызван усталостью, неуверенностью в завтрашнем дне и тем, что все мои будущие планы резко рухнули с ее приходом. Все это свалилось на мои хрупкие плечи, а я к этому совершенно не была готова. Одно дело нести ответственность за себя, другое — еще за кого-то, когда ты и о себе не особо можешь позаботиться.

Устало подойдя к комоду, посмотрела в мутный осколок зеркала. От недосыпа и слез мои зеленовато-карие глаза, под припухшими веками, выглядели потухшими, какими-то безжизненными. Быстро плеснув в лицо воды, заплела косы и вышла из комнаты. Начинался новый день, и мне стоило взять себя в руки.