Моя чужая. (не)вернуть любовь

Глава 5

Демьян

- Черт… Да чтоб тебя!

Хлопаю крышкой ноутбука и зло ерошу волосы.

Не идет работа!

Кажется, что может быть лучше – наконец-то тишина в доме, никто не пилит мозг, Бесстужев вроде не гавкает, сегодня весь день трепался о работе, накидывал информацию – я только пометки делать успевал. И ни одного косого взгляда. Никаких лишних претензий… Так какого черта я туплю над несколькими жалкими строчками кода?

Из-за этого дебильного разговора в лифте? Зачем я вообще бросился догонять Алену? Точнее, ее Величество - Елену Николаевну!

Вскакиваю на ноги и иду к окну.

Не по-питерски солнечная погода могла бы радовать, если бы не встреча рано утром.

Маска равнодушия Алены дала трещину, но я оказался не готов увидеть за ней ненависть. Чистая и совершенно искренняя, она была словно ушат ледяной воды за пазуху.

Алена ни черта не забыла и не простила. Да, я знал, что это вряд ли возможно, но рассчитывал хотя бы на душевное спокойствие девушки, которое, может быть, даст шанс на…

Я не знал, на что именно.

Общение выглядело глупостью - у нас давно семьи, работа, разное место жительства, в конце концов.

Она в Питере, я в Москве. Нравилась мне этот город до невозможности: вечная суета, драйв, жизнь… Аленка же мечтала о высоком. Интеллигенция до мозга костей, и только со мной открытая и горячая. Была.

Теперь вместо обожания в ее глазах ненависть. Настолько жгучая, что до сих пор не по себе.

Не то, чтобы это сильно трогало, просто… Черт! Угораздило же меня тогда вернуться - отца с матерью хоронить. Лучше бы и дальше в Москве сидел. Может, к тому времени Алена поступила и вообще с радаров пропала.

С силой разминаю плечи и иду в сторону прихожей.

Надо проветрить голову.

Слишком много думаю – не моя проблема, что девчонка все еще кипит.

Я никогда своего отношения не скрывал, а что касается Аленкиной злости – плевать, не золотой, чтобы всем нравиться.

Но прилипчивая дрянь – совесть – так и вьется следом. Намекает, что надо было не ввязываться в отношения.

Не зеленый мальчик был, с опытом. Худо-бедно в девках разбирался, а вот с Аленкой промашка вышла. Которая теперь нормально работать не дает!

Выхожу на улицу и, вставив наушники в уши, включаю музыку.

Сейчас прогуляюсь, проветрю голову, и потом обратно за работу. Погода хорошая, может, даже какое-нибудь кафе поищу.

Дома пусто, хоть шаром покати. Готовить моя женушка не любила, как и убирать, и еще кучу других вещей… Зато могла организовать вечеринку до утра. Еще несколько лет назад это казалось лучшим, что может быть, но постепенно я стал уставать от вечного праздника.

Что это за кайф, когда каждый вечер рискует скатиться в попойку? Тем более, к алкоголю у меня было особенное отношение, из-за вывертов родителей. Сыт был по горло их синими рожами… И еще в детстве дал себе зарок – никогда в такое дерьмо не превращаться.

А вот Юлия могла накидаться до беспамятства… Опять морщусь и с силой тру шею.

Так, где тут кафе приличное? Может, лучше доставку…

Додумать не успеваю – взгляд магнитит к одной из витрин, за которой…ах ты черт! Сама Елена Николаевна! Да еще и не одна!

Застываю, внимательно разглядывая мужика в строгом твидовом костюме. Возрастной… Хоть кафе находится на противоположной части улицы, я могу разглядеть достаточно. Это что же получается, Аленку на стариков потянуло?

Внезапная догадка колет под сердцем, оставляя ощущение брезгливого разочарования.

Всякого я, конечно, ждал, но чтобы девушка до такого опустилась… Ее муженек то вообще знает, с кем ненаглядная время проводит?

Рука тянется к мобильнику – сфоткать голубков, но я успеваю себя одернуть – не мое дело.

Пусть прыгает в койку, к кому хочет, я в чужие семьи не лезу – Юлии за глаза хватает. Но вместо того, чтобы уйти, продолжаю рассматривать голубков.

Мужик тянется вперед и накрывает своей лапищей тонкую девичью кисть. У Алены красивые руки, я помню. Миниатюрные и изящные. Она не наращивает огромных ногтей, не носит кучу золотых цацок. И мне нравилось, когда теплые пальчики скользили по коже, чтобы потом…

Нет.

Закрываю глаза и медленно выдыхаю.

Бесполезные воспоминания. Тем более сейчас, когда я еще раз могу убедиться, что все бабы одинаковы.

А девушка вдруг встает из-за стола и мужик следом за ней. Обмениваются короткими фразами и направляются к выходу.

Мышцы почему-то тянет напряжением. Я внимательно наблюдаю за парочкой, ожидая сам не зная чего. Может, меня заметят? Я бы посмотрел на реакцию Алены. И ее жалкие попытки оправдаться. Но вместо того, чтобы подойти ближе, я наоборот отступаю под тень небольшого козырька.

Зря стараюсь – на меня никто не смотрит. Мужик подходит к темно-вишневому мерсу и помогает Елене Николаевне устроиться на переднем сиденье.

Та грациозно усаживается внутрь, аккуратно придерживая светлую юбочку, в которой сегодня крутила задницей перед своим мужем.

Становится мерзко. Хочется сплюнуть себе под ноги, а еще лучше – купить что покрепче, и послать к черту сегодняшний день.

Дебильные ощущения. Но меня натурально передергивает от мысли, что сейчас эти двое направятся в ближайший хостел и там как следует займутся друг другом.

Словно почувствовав это, мужик оборачивается и кидает на меня быстрый взгляд. Я отвечаю наглой ухмылкой, но выпад остается без внимания – придурок быстро ныряет в салон и трогается с места.

Скатертью дорожка.

Разворачиваюсь и иду обратно.

Аппетит пропал, а перед глазами до сих пор картина воркующей парочки. Алена улыбалась, ей нравился это прилизанный старик. Но черт… как же неожиданно-неприятно было это наблюдать. Правильная девочка оказалась не такой уж святой.

Хотя мне не все ли равно? Это проблема Бесстужева, пусть за своей женой сам следит!

А настроение окончательно изгадилось. Лучше вернуться домой… И в который раз попытаться выкинуть из головы мусор. Как оказалось, место Елены Николаевны именно там.

***

- Спасибо, Генрих Вольфович! Мне правда, так неловко…

Но мой душевный врачеватель дарит мне снисходительную улыбку, приправленную ласковым:

- Дорогая, о чем мы говорили полчаса назад?

Мужчина слегка картавит. Говорит, это наследие его предков французов, осевших на территории России еще со времен Наполеона. Хотя мне Генрих Вольфович напоминал истинного арийца. Не только внешностью и именем – мужчина был профессионалом своего дела.

Год работы с ним помог заново научиться дышать. Ушли кошмары… Я больше не видела жуткие маски врачей, не брела по заляпанному кровью полу и не слышала лязг медицинских инструментов, звучавших жуткой какофонией. И не просыпалась от собственных криков

Сны ушли… И я, наконец, перестала пугать мужа своими истериками.

Господи, мне до сих пор стыдно!

Как вспомню свою первую ночь в особняке Артура, так хочется сквозь землю провалиться!

Мы тогда еще не были женаты… Я просто готовила и убирала в огромном доме за хорошие деньги. Никакого интима, разумеется. Ни я, ни Артур, не воспринимали друг друга иначе, чем знакомых, но совершенно чужих друг другу людей.

Пока однажды мне не пришлось остаться на ночь…

Едва заметно ежусь, вспоминая собственные крики и жуткий раскат грома.

Бедный Артур перепугался не на шутку – суетился надо мной и действительно хотел везти в больницу. Ну а я… Я вместо отказа, позорно разрыдалась на мужском плече. И зачем-то вывалила на ошарашенного мужчину свое горькое прошлое.

Не ждала сочувствия, правда. Но вместо того, чтобы утешить меня банальностями, а потом уволить такую крикливую истеричку, Артур рассказал про свое горе.

Об аварии, в которой погибли любимые жена и сын. А он остался, сам не зная, зачем дальше жить. Сколько раз думал о том, чтобы уйти, но каждый раз останавливался. Не мог…

«Сонечка бы ругалась», - признался тихо. – «Она у меня такая… яркая. Настоящий боец. И верующая очень была. Все говорила: жизнь – это великий дар. Разве я мог разочаровать жену?»

Вот так и началось наше сближение.

Неторопливое, спокойное и все равно странное. Нелогичное. Ведь мы так отличались во всем, кроме отношения к семье и работе.

- Опять задумались, Елена Николаевна? – щелкает языком мужчина. – Неужели наша беседа прошла впустую?

Я улыбаюсь и слегка качаю головой.

- Вы же знаете, что нет. Спасибо… Мне действительно легче. У вас всегда есть нужные слова.

Мужчина расцветает ответной улыбкой. Лукаво щурит водянистые, почти бесцветные глаза, блестит ровными зубами.

- Такая работа, Елена Николаевна, такая работа… Но если позволите, у меня к вам небольшой вопрос…

Слегка жму плечами. Конечно, почему бы и нет? Теперь я могу быть максимально откровенной, не то, что раньше, когда любая попытка проговорить прошлое вызывала дикий приступ сердечной боли. А сейчас ничего…Только ноет слегка.

- … Задумывались ли вы о том, что, возможно, Ястребовский испытывал к вам реальные чувства?

На мгновение я теряю дар речи. Реальные чувства? Это… любовь, что ли? Может, еще и жениться хотел?! Из горла рвется сухой смешок.

Я уже собираюсь высказать все как есть, но Генрих Вольфович машет рукой.

- …Постойте, не отвечайте. Понимаю ваш скептицизм – он обоснован. Вы неглупая и, что важнее всего, здравомыслящая девушка…

С последним я бы поспорила. Будь во мне больше здравого смысла, я бы на пушечный выстрел не подошла к Демьяну, несмотря на душевную и физическую тягу.

Что толку бросаться на шею мужчине, для которого ты всего лишь средство хорошо провести время? Да, я не могу пожаловаться на грубость или пренебрежение, но Демьян всегда выдерживал дистанцию.

Он только получал, ничего не давая взамен.

Уже потом, работая с психологом, я через боль и отрицание вспоминала о своей навязчивости. О слепом обожании, которое стирало все красные метки, что указывали на мужское равнодушие. И заодно мою гордость.

Накормить, выслушать, обогреть, предоставить в распоряжение себя… легко! Когда тонешь в пучине первых чувств, это кажется таким естественным.

Демьяну было достаточно просто улыбнуться – и я могла свернуть горы. Но реальность оказалась слишком беспощадна.

- Демьян никогда меня не любил и никогда не полюбит, - отвечаю то, что должна была признать много лет назад. – Даже если в мире вдруг исчезнут все женщины – я останусь для него никем.

Вот так.

Лучше горькая правда. Но цена ее принятия оказалась чудовищна.

Генрих Вольфович едва слышно прицокивает – всегда так делает, когда размышляет о чем-то или готов провести разъяснительную беседу.

На последнее у меня практически нет времени – Артур скоро вернется, и мне бы не хотелось, чтобы мужчины встретились.

Нет, не из-за возможной сцены ревности – для Артура это вообще не характерно. Да и мужчины друг друга знают. Просто… Сегодня я так и не сказала мужу, куда направлюсь после работы. Не пришлось к слову.

Едва зашла в кабинет, как почти сразу же из него вылетела – Артур ругался с одним из своих многочисленных замов. В такие моменты мужу явно не до разговоров, ну а потом… Потом меня затянула работа. Весь день прошел в суете и беготне. Молоденькая практикантка, за которую я поручилась, допустила пару ошибок, и мне пришлось их исправлять. Сама виновата.

К концу рабочего дня оказалось, что Артур уехал на очередную важную встречу. Ну а я… Я поехала к психологу.

Нет, надо все рассказать мужу. Сегодня же.

Тепло прощаюсь с Генрихом Вольфовичем и направляюсь к дому. Надо успеть разогреть ужин. На голодный желудок Артур не сильно доброжелателен. Нет, он не станет ругаться. Но точно даст Ястребовскийу пинка.

Где-то глубоко в сердце потирает лапки злорадство. Уговаривает нажаловаться как следует, чтобы на следующий день подонка вышвырнули прилюдно, но я старательно давлю в себе это мерзкое чувство.

И так уже отличилась.

Показала себя обиженкой, которую все еще волнует прошлое. Представляю, как смешно было Ястребовскому. Ну что сказать, молодец. Он своего не упустил. Это я – дура, поверившая в выдуманное «долго и счастливо».

Пытаюсь попасть карточкой в замок и понимаю, что руки все еще дрожат.

Так не пойдет.

Останавливаюсь, делаю три глубоких вдоха и…

За спиной слышится звук приближающегося авто.

Артур!

Руки начинают трястись еще сильнее. Он ведь обязательно спросит, где я задержалась! Кое-как, но открываю дверь и залетаю в прихожую. Ох, как хорошо, что погода достаточно теплая и не надо снимать с себя кучу вещей!

Туфли отправляются на стойку, а я на кухню. Набрасываю передник, зажигаю плиту и только успеваю достать кастрюли из холодильника, как в доме появляется муж.

- Я в ванную! - рычит с порога и отшвырнув портфель мчится мимо, на ходу стаскивая с себя рубашку.

Ой-ой… Меня даже немного отпускает.

Когда Артур не просто зол, а в бешенстве, он всегда первым делом лезет под ледяной душ. Завел себе такую привычку, после того, как однажды сорвался и накричал на меня из-за пустяка. Мы тогда хоть и были женаты, но еще не спали. Наш брак был в полном смысле фиктивным, как и задумывалось изначально.

Я не обиделась тогда, но Артур очень переживал. До сих пор старается не подходить ко мне, пока не остынет.

А остывать он может долго.

За это время я успеваю разогреть ужин, сервировать стол и даже переодеться. Когда Артур, наконец, появляется в гостиной, я сижу за столом и просматриваю рабочий чат.

- Антонина Федоровна мне документы скинула, - первой начинаю разговор, чтобы прощупать почву. – Может, заменишь меня, а? Не справлюсь я на совещании. Опозорюсь.

Артур раздражено дергает плечом. Капельки воды стекают по шее и вниз, к широкой груди. Мой муж может похвастать подтянутой фигурой. Может, не супер-мускулистой, с кубиками и бицепсами, как у Демьяна… Одергиваю себя и вновь утыкаюсь в телефон.

Кажется, Артур этого не замечает. С шумом отодвигает стул и усаживается, при этом чуть не смахнув тарелку.

- Вот же… - начинает и тут же одергивает себя. – прости. Сумасшедший день. На стройке ЧП.

Меня в пот кидает.

- Без жертв?

- К счастью. Если не считать жертвами мои нервные клетки, - зло тычет вилкой в стейк. – Нет, ты представляешь – запороть уже на фундаменте, а? Понабирают по объявлениям…

Артур входит в раж и начинает чихвостить всех - от сметчика до бригадира. И заму досталось – за то, что решил на специалистах сэкономить. Муж по праву гордился фирмой. Элита строительного бизнеса – все работы на пять с плюсом. При этом ценник не задран до небес. И за всем этим стояло фантастическое трудолюбие Артура Бесстужева. Его въедливость и строгость.

Я терпеливо слушаю мужа.

Ему надо высказаться, а я… Я, пожалуй, сегодня промолчу. В конце концов скрывать ничего не собираюсь, просто валить на Артура еще и свои проблемы – это не честно.

Тем более сейчас он в том состоянии, когда может легко указать Ястребовскому на дверь, а ведь контракт действительно выгодный. Тем более у фирмы сейчас проблемы с работами – а это убытки.

- …Завтра же уволю этого придурка! – муж хлопает ладонью по столу, и я вздрагиваю. – Совсем страх потерял. На его место назначу Витко. Он давно в замы метит.

А я понимаю, что не дышала все это время. Испугалась, что Артур говорит про Ястребовского? Да нет, быть не может.

Отправляю в рот кусочек стейка и старательно жую, чтобы скрыть смятение и недовольство. Похоже, одним посещением Генриха Вольфовича я не отделаюсь.

А Артур замолкает и двигает к себе десерт.

Ест сосредоточенно и быстро.

- Прости, опять я сорвался, - ворчит, не поднимая глаз от тарелки. – Сегодня мне нужно будет поработать.

А я качаю головой. Ну что за глупости? На то и жена, чтобы слушать. Демьяна я тоже слушала… Только вместо того, чтобы нырять с головой в работу, он меня в охапку хватал и…

Откладываю вилку в сторону и первой встаю из-за стола. Подхожу к мужу.

- Артур, ну что за глупости? – шепчу, обнимая за шею. – А может, отдохнешь?

Между нами никогда не кипели африканские страсти, но сейчас мне очень нужны крепкие мужские объятия. Не хочу больше думать о Ястребовском! Пусть сгинет, а я вернусь в привычный и такой уютный для меня ритм жизни, где все понятно и ничего не болит.

А муж гладит меня по руке и отстраняется.

- Прости, родная. Ты же знаешь, как важен этот проект.

- Знаю.

Я целую мужа в щеку, а внутри колет по-женски глупая обида. У Артура все проекты важные. За каждым он ходит, как будто на пьедестал ставить хочет.

Настроение становится гаже некуда.

К счастью, мужу опять звонят, и он просто не замечает моих поджатых губ и бегающего взгляда.

Артур уходит в кабинет, а я принимаюсь за уборку. Уж это занятие мне точно поможет собраться. Когда-то именно любовь к порядку и кулинарии привела меня в дом Артура.

Со временем я стала тут хозяйкой. От горничной и фиктивной жены к жене полноправной. Глупо позволять прошлому разрушить настоящее.

Но впервые мне стало по-настоящему обидно, что Артур предпочел работу.