Мстительница

ПРОЛОГ

То, что за ней тащится «хвост», она заметила только сегодня. И сразу же поняла, что это продолжается уже на протяжении нескольких дней. Просто раньше она не обращала внимания на то, что в зеркалах заднего вида иногда появляются то старая зеленая «Нива», то красный «фольксваген пассат», то черная «Волга». Те, кто вел ее все это время, были знатоками своего дела, умело выдерживали максимально допустимую дистанцию и использовали самые незаметные, самые распространенные модели машин, каких сейчас тысячи на российских дорогах. Вот только их автопарк оказался небезграничным, и красный «пассат» в конце концов намозолил глаза.

«Никак мы уже встречались? — симпатичная девушка с черными, распущенными по плечам волосами, сидевшая за рулем темно-синего „форда скорпио“, скосила глаза в панорамное зеркало, рассматривая „фольксваген“, остановившийся позади ее „форда“ на светофоре. Она недовольно поморщилась. — Два дня назад именно на этом же перекрестке. Красный „пассат“, дожидавшийся зеленого света позади меня и ярко мигавший оранжевым габаритом, готовился к правому повороту. Я тогда тоже собиралась направо. Я всегда здесь сворачиваю направо.

И вот теперь ситуация один к одному.

Дежа вю.

А это не есть хорошо.

Распроклятье!

Или у меня просто чрезмерно повышена мнительность? Сама себя нахлобучиваю порожняком?

И все-таки…»

На этот раз она, дождавшись зеленого света, поехала прямо. Бросила еще один взгляд в панорамное зеркало — красный «пассат», как и показывал мигающим габаритом, дисциплинированно поворачивал направо.

«Порожняк. Мне это просто пригрезилось, — хмыкнула девушка и переключилась на четвертую передачу. — Пора отправляться на воды, лечить нервы… А номер у этого „Фолька“ — „373“. Буквы через зеркало, правда, разглядеть не удалось. Но „373“ всё же запомню. На всякий пожарный».

На протяжении следующего часа, который она потратила на шестьдесят километров пути от Петербурга до Вырицы, красный «Пассат» ей на глаза больше не попадался.

Но на обратном пути…

Должно быть, ее преследователи решили сменить тактику — продемонстрировать, что им на всё начхать и они вовсе не стремятся остаться незамеченными. Когда темно-синий «Форд Скорпио» выезжал из Вырицы, направляясь обратно в Петербург, его стремительно нагнал все тот же красный «Фольксваген» с номером «373» и нахально пристроился сзади. Девушка резко сбросила скорость — «Пассат» тоже, даже и не подумав пойти на обгон. Тогда она утопила в пол педаль газа, и ее преследователи, как ни странно, позволили ей чуть-чуть от себя оторваться. Теперь дистанция между двумя иномарками составляла метров сто пятьдесят и на протяжении десяти километров оставалась неизменной. Сомнений больше не было — это «хвост».

«Ну и какого же черта? — девушка вынула из держателя сотовый телефон, набрала номер. — Кто вы такие? И что мне прикажете с вами делать?..»

«Телефон вызываемого абонента отключен или находится вне зоны действия сети».

«…Дерьмо! — девушка принялась набирать еще один номер. — Какого хрена вам от меня надо, ребятки на красном „Фольксвагене“? Вы из мусарни? Или жаждете мести за то, что я наворочала за последнее время?..»

«Телефон вызываемого абонента отключен или находится вне зоны действия сети».

«…Двойное дерьмо!.. Но если вы мусора, то почему до сих пор я еще не повинчена? Если мечтаете со мной расквитаться за то, что разворошила ваше гадючье гнездо, то почему я еще жива? Преспокойно раскатываю по Питеру и окрестностям на своем стареньком „Фордике“, а вы прилежно таскаетесь следом за мной!

Ведь куда проще всадить в меня пулю и не заморачиваться с какой-то дурацкой наружкой. Не пойму, зачем вам это нужно? Вообще ни хрена не пойму!

Может быть, остановиться, вылезти из машины и позадавать вам вопросы? Атаковать вас первой? Как ни крути, а маленькая заварушка всяко лучше большой непонятки. Хм, а почему бы и нет?!!»

К шоссе примыкала узкая асфальтированная дорога, и девушка, даже не задумываясь, зачем ей это надо, не включая указателя поворота и не снижая скорости, резко бросила свой «Форд» влево. Машину слегка занесло, скрипнула по асфальту резина, правое колесо сразу же ухнуло в глубокую колдобину. Остальные колдобины, из которых в основном и состояла эта «дорога», пришлось, перейдя на третью передачу, форсировать со всей осторожностью. Еще не хватало в дополнение к уже имеющемуся головняку в виде «хвоста» на «Фольксвагене» добавить угробленную подвеску…

…и застрять в этой глуши — в лучшем случае… .. .и продолжить путь на красном «Пассате» (в качестве пленницы) или быть похороненной на обочине — в случае худшем. «Телефон вызываемого абонента отключен или находится…» «Кисляк! Что они там все, повымерли?» — Девушка вставила трубку в держатель и бросила взгляд в панорамное зеркало.

Позади разбитый асфальт, густые кусты ивняка, обрамляющие дорогу. И никакого «Пассата», хотя если он намерен таскаться за «Фордом» и дальше, давно должен был съехать с шоссе.

— Fuck! — недовольно фыркнула девушка. Странная тактика, которой придерживались ее преследователи, никоим образом не вписывалась в рамки ее понимания.

«Что, ребятки, решили поберечь свой драгоценный „Фольксваген“, не насиловать его на этой… тьфу, звериной тропе? — Как ни старалась, правым колесом она снова поймала еще одну яму. — Решили подождать меня на шоссе? Вы абсолютно уверены, что никуда я отсюда не денусь, что скоро упрусь в тупик, и ничего другого мне не останется, как возвращаться обратно. А собственно, куда я, и правда, рыдаю[1] сейчас по этим колдобинам? Чего стремлюсь этим добиться? Выиграть время? Дозвониться хотя бы по одному из как будто специально отключенных именно сейчас номеров? Чего-то еще? Сама не представляю. Странная девушка!»

Километра через два дорога действительно уперлась в тупик. Точнее, в некое полуразвалившееся строение, которое в свои лучшие времена было либо птичником, либо скотным двором. Чуть в стороне, поверх высоких кустов, выглядывали две белые шиферные крыши. Там, несомненно, жили люди, если судить по тому, что возле развалин копались в куче какого-то дерьма несколько кур. «А там, где есть куры (и где есть дерьмо), должны быть и люди», — сделала правильный вывод девушка и развернулась на довольно просторной площадке, в которую раздулась дорога перед бывшим то ли скотным двором, то ли курятником.

«…вызываемого абонента отключен или находится…» «Действительно, как будто специально именно сейчас ни до кого не дозвониться, не предупредить, что вписалась в какой-то натяг. Что, так и торчать возле этих останков коровника, дожидаясь, когда включат хотя бы один телефон? — Девушка открыла на сотовом „телефонную книжку“, попыталась дозвониться по двум городским номерам. Длинные гудки, готовые затянуться навечно. — Есте-е-ественно! А чего же хотела? Если уж геморрой, то по полной программе!» — Понимая, что этот шанс наиболее призрачный, но ничего другого не остается, она набрала еще один телефон.

— Охранное агентство «Богданов и Пинкертон». Здравствуйте, — после первого же гудка сладким голосом ответила секретарша.

— Мариш, это я. Добрый день.

«Хотя, какой уж там добрый!» — Девушка нажала на «паузу» на магнитоле, убрала со лба прядь черных волос.

— Не могу ни до кого дозвониться. У всех отключены телефоны, — пожаловалась она.

— До кого именно вы не можете дозвониться? — бесстрастным тоном поинтересовалась секретарша.

— Черт побери, да хоть до кого-нибудь! В офисе пусто?

— Из верхов никого. Сегодня все…

— Да, я в курсах, — вздохнула девушка. — Именно сегодня. Неудачный денек. Наверное, с огромным минусом в гороскопе… Ладно, Мариша, пока. Перезвоню позже.

«Если мне еще предоставят такую возможность — перезвонить», — грустно вздохнула она, вернула трубку в держатель и сняла с «паузы» магнитолу.

« I ' m waiting , I ' m waiting for you»,[2] — простонала из динамиков Ширли Мэнсон.

Начал накрапывать мелкий дождик, на лобовом стекле появились редкие капельки.

Три голенастые грязные курицы, словно бомжихи в помойке, продолжали копаться в куче дерьма. И больше вокруг ни одной божьей твари.

ТОСКА!!!

Из тайника, оборудованного в переднем пассажирском сиденье, девушка достала массивный черный «Глок-19», деловито выбила из рукоятки обойму, умело выщелкала на колени патроны.

«…семь… восемь… девять… десятый в стволе. Если брать по максимуму, то этих типов в „Фольксвагене“ четверо. Конечно, могут тесниться и впятером, но вряд ли они такие придурки. Поэтому, максимум, четверо. А десять разделить на четыре — получается по два с половиной „масленка“ на каждого. Негусто. Но если напрячься и не шмалять в молоко, то, глядишь… А лучше бы, вообще, обошлось без войны — обычным знакомством и честным ответом на вопрос: „Чем я, любезные, привлекла столь повышенное ваше внимание?“…»

«I'm waiting, I'm waiting for you».

«…Я тоже вас жду, господа из „Фольксвагена“. — Девушка сунула ствол в боковой карман светло-бежевого полупальто, достала из сумочки заколку для волос и тюбик с помадой. — Вернее, вы меня ждете. Где-нибудь там, где я свернула с шоссе на эту раздолбанную тропу. Постараюсь не обмануть ваши ожидания. — Она заколола волосы на затылке, потом развернула к себе панорамное зеркало и слегка подкрасила губы. — Что ж, я готова. Уж не знаю, к мирным переговорам или к войне. Что вы там собираетесь мне предложить?»

« I ' m waiting , I ' m waiting …»

«Телефон вызываемого абонента отключен или находится…» ВЕШАЛКА, ЧЕРТ ПОБЕРИ!!!

Многострадальное правое колесо опять угодило в глубокую яму. Резанул по ушам скрежет подвески, задевшей асфальт. Сегодняшний день явно был с большим минусом! …Она остановила машину, не доезжая метров ста до поворота, после которого открывалась перспектива на перекресток с шоссе. Дальше разумнее было продолжать путь пешком. Через лес, через кочки. Сквозь бурелом, сквозь еще Бог знает что. Помучиться примерно с полкилометра и осторожненько высунуть нос из кустов метрах в ста от перекрестка, поглядеть, где ее дожидается красный «Пассат». Дожидается ли он вообще? Насчет этого имелись большие сомнения.

«А не разумнее ли не оставлять машину, не строить из себя партизанку и тихо-мирно, на все наплевав, двигать на ней в сторону Питера? И уж только в том случае, если меня попытаются тормознуть, идти на прорыв. — Девушка вылезла из „Форда“, хлопнула по карману, проверяя, на месте ли пистолет. Бесполезный сотовый телефон она решила оставить в машине. — Нет, безнадега! На „Запорожце“ пробиться и то больше шансов, чем на этой десятилетней „коррозии“. Меня элементарно спихнут за обочину. Или прострелят колеса. Если клиешы всерьез настроены меня поиметь, большого труда это им не составит. Мой „Скорпио“ для них не преграда. Зато преградой может оказаться то, что я вдруг начну действовать не по шаблону. Если противопоставлю их нахалке и самоуверенности всю свою изворотливость и женскую непредсказуемость.

Почему они не поперлись следом за мной в эту дыру, в которую я сейчас сунулась по собственной дури? Чего от меня ждут? Как раз того, что, упершись в тупик, я начну вызванивать себе какую-нибудь подмогу. И возможно, если они, действительно, профи (а на то и похоже), сейчас клиенты спокойно сканируют сигнал с моего телефона и знают, что ни до какой подмоги я не дозвонилась. А значит, проторчав в тупике какое-то время и немного развеяв первоначальные страхи, отправлюсь назад. И вот тогда-то… Но ведь в миллион раз проще было бы взять меня как раз на этой безлюдной тропе.

Так всё-таки почему они не поехали следом за мной?!! И какой смысл в том, что эти типы, потратив несколько дней на тщательнейшую наружку, сегодня явно умышленно показали себя?

Никакого смысла, никакой понятной мне логики.

А значит, либо я дура и не въезжаю в элементарные вещи, либо кто-то шпилит[3] сейчас со мной какую-то оперу,[4] правил которой мне объяснять не намерены. Я заведомо обречена на поражение.

Ну, это еще поглядим!

…Хорошо, что сегодня отправилась за приключениями не в юбке, а в джинсах и в кроссовках, — подумала девушка, продираясь сквозь густые мокрые кусты. — Еще бы не помешала вместо полупальто болоньевая куртка. А еще лучше камуфляжный костюм.

Но кто же мог знать, что такое случится».

На всем пути до шоссе широкая полоса непролазного ивняка, обрамляющего дорогу, на которой она оставила «Форд», оказалась самым сложным препятствием. Но сразу же за кустами начинался светлый и чистый сосновый бор, через который при необходимости можно было позволить себе не то, что идти быстрым шагом, а даже бежать. Так что весь путь до шоссе занял не более десяти минут. Когда сквозь стволы сосен уже стали видны проносящиеся мимо редкие автомобили, девушка выбрала дерево поприметнее и повесила на нем свое слишком заметное полупальто, оставшись в темно-зеленом мохеровом джемпере. «Глок-19» перекочевал из кармана в ее правую руку.

«Десять патронов, всего десять ничтожных маслят, — при этом напомнила она себе. — По два с половиной на каждого.

Не забывать считать выстрелы!

И не вздумать палить в молоко!»

Девушка секунд на десять закрыла глаза, замерла, концентрируясь, словно атлет перед стартом на спринтерскую дистанцию, будто каскадер перед тем, как выполнить смертельно опасный трюк.

Большой палец автоматическим, отточенным движением снял пистолет с предохранителя.

Она была готова к войне!

Но как же она ее не хотела!!!

Стараясь не делать резких движений, от дерева к дереву девушка начала перемещаться к шоссе, уже наметив для себя, как конечную цель, жиденькие кустики на самой обочине. Первоочередная задача — это незамеченной добраться до них, не шелохнуть ни единой веточки, обустраиваясь в этом ненадежном, прозрачном, как кусок марли, НП. Обо всем остальном предстоит заботиться позже. Судя по обстановке. А пока самое главное — кустики.

Не задумываясь о том, что измажет джинсы и джемпер, она опустилась на покрытый хвоей песок и змеей скользнула в свою засаду. Ни единая веточка, действительно, не шелохнулась, лишь лениво слетело вниз несколько по-осеннему ярко-красных листочков. На какое-то время девушка замерла, не рискуя даже поднять голову и оглядеться. Потом чуть проползла вперед и окинула взглядом участок шоссе, примыкающий к перекрестку.

Рассудок настаивал на том, что никакого красного «Пассата» в поле зрения оказаться не может.

Интуиция подсказывала, что он где-то поблизости. И интуиция, как это и прежде бывало, не подвела. «Фольксваген» оказался припаркованным у самого перекрестка, до него было не более ста метров, и даже удалось разглядеть силуэты людей, находящихся внутри салона. Вот только подсчитать, сколько их там, этих людей — было бы просто фантастикой.

Не менее двух, не более четырех — по два с половиной масленка на каждого.

Мохеровый джемпер хоть и довольно нарядный, удачно обтягивающий стройную фигуру, по цвету мог в какой-то мере заменить камуфляж, но к лазанию по мокрым кустам явно не был предназначен — слишком быстро впитал в себя влагу. Стоило провести в засаде какие-то жалкие десять минут, как девушка с неприязнью отметила, что начинает замерзать. Притом, замерзать не на шутку. На улице сейчас было не более двух-трех градусов выше нуля.

Неудачный денек! Даже в смысле погодных условий.

— Веревка! — процедила она и, переложив «Глок» в левую руку, попыталась дыханием согреть замерзшую правую ладонь. Что предпринять в сложившейся ситуации, она просто не представляла.

Казалось бы, самое разумное сейчас — аллюром вернуться к «Форду». Забрать из салона дурку[5] и телефон. Потом по лесу отойти подальше от перекрестка, на котором дежурит проклятый «Фольксваген». На попутке вернуться в Вырицу, а оттуда уже на другой попутке или такси (только не на электричке, потому что неизвестно еще, что за сюрпризы могут приготовить эти люди на станции) …так вот, уже на другой попутке или такси добраться до Питера. В том, что это удастся ей без проблем, девушка не сомневалась. Уж чему-чему, а отцеплять от себя любые «хвосты», чулковаться[6] так, что не отыщет и сам Господь Бог, блатная жизнь ее обучила покруче, чем это делают в самых элитных школах спецслужб.

«Итак, предположим, я в Питере, — размышляла она, продолжая дрожать от холода в мокрых кустах. — Уже сегодняшним вечером о том, что со мной сейчас происходит, узнают несколько очень надежных людей (очень сильных людей!). Предоставляют мне запасную хавиру, [7] подсовывают под задницу новую, нигде не засвеченную машину и начинают рыть копытами землю, стараясь узнать, кому же это приспичило на протяжении нескольких дней таскаться за мной, и что им от меня в принципе нужно.

И вот это последнее как раз и заканчивается для моих сильных людей полнейшим обломом — ничего-то они, родные, не узнают! Инкогнито из «Пассата», как были инкогнито, так ими и остаются!

Возможно такое? Скорее всего!

А я тем временем продолжаю жить словно в камере смертников, в любой момент ожидая, что поведут на эшафот

Нет уж! Увольте! Оставлять у себя за спиной смертельно опасные непонятки я не привыкла. Остается только попробовать избавиться от них прямо сейчас — …

…самое неразумное, что только можно придумать, — поежилась девушка. — Такое может взбрести в голову только мне. Ну, и как же излечиться прямо сейчас от этого геморроя? Вьшезти из кустиков, в которых, надеюсь, меня еще не засветили, и с покаянным видом (и с волыной, спрятанной за спиной) направиться к красному «Фольку», надеясь развести с его пассажирами дипломатию. Хрен! Дипломатией здесь не ограничится! Однозначно, как любит говорить Жириновский! Меня либо повяжут и увезут, один Бог знает, куда. И одному Богу известно, что там со мной сделают. За исключением заключительной фазы — когда из меня высосут всю нутрянку, то для оболочки определят лежанку[8] в самом непроходимом лесу, или, не мудрствуя, кремируют ее в какой-нибудь кочегарке. Это вариант номер один. Вариант номер два — куда проще. В меня, не откладывая дел в долгий ящик, вольют бутылку султыги[9] и прямо на этом шоссе кривую в дрова переедут своим красным «Фольксвагеном». Я отправлюсь на небеса. А у местных лягавых появится очередной висяк. И нет сомнения, что обставят всё это как рядовое дорожное происшествие с выскочившей на дорогу, залитой по самые гланды бабенкой.

Дудки!

Что еще? — Девушка переложила «Глок» в правую руку и начала отогревать дыханием левую ладонь. От холода всё тело уже начинало трясти, как в приступе энцефалопатии. — Постараться подобраться поближе и первой объявить этим типам войну? Смешно, да и только! С таким мандражем я не попаду из волыны и в лошадь. Так что идея с войной отметается сразу.

Что еще?!!

Остается вернуться к «Форду», немного согреться и всё же идти на прорыв. Или смириться, не пытаться разрешить этот головняк в одиночку и принять к исполнению то, о чем думала в самом начале — окольными путями добираться до Питера, взывать там о помощи и обрекать себя на прозябание в «камере смертников». И утешаться надеждами, что этих инкогнито из «Фольксвагена» всё-таки вычислят».

Так же осторожно, как двадцать минут назад, она выползла из кустов и поспешила назад, к тому заметному дереву, на котором оставила свое теплое полупальто. Дерево еще пришлось поискать, и на это девушка угробила лишние десять минут.

А потом судьба, как обычно, смешала все ее планы.

К месту, где оставила «Форд», она вышла с точностью мастера спорта по спортивному ориентированию. И уже была готова вломиться в непроходимые заросли ивняка, чтобы выбраться через них на дорогу, когда в самый последний момент ее — настороженную — остановил посторонний звук. И этим звуком было не что иное, как смазанный расстоянием и шуршанием усилившегося дождя человеческий голос.

В том, что сейчас возле ее машины кто-то топтался — сомнений не оставалось.

В том, что голос принадлежал мужчине — сомнений не оставалось.

В том, что этот мужчина довольно четко рапортовал что-то кому-то по рации или телефону, а не просто общался с напарником, — сомнений не оставалось (почти).

Всё остальное — сплошные вопросы:

«Сколько их там, около моего „Форда“? Один, двое, трое, четверо?

Это те же самые типы, что пасли меня на «Пассате», или к ним прибыло подкрепление?

Они подъехали на машине или опередили меня пешком, пока я искала пальто и пробиралась сюда в обход через бор?

Наконец, что там этот придурок уже две минуты бормочет в свою рацию или телефон? Дерьмо, не разобрать ни единого слова! Для этого надо приблизиться хотя бы шагов на пятнадцать. А чтобы приблизиться, надо влезть в кусты ивняка. Сделать это бесшумно не удастся и кошке. И всё-таки, коли жизнь дарит мне такую возможность (хоть что-нибудь выяснить прямо сейчас), о которой еще пять минут назад и не смела мечтать, грех ее не использовать. Ко всему прочему, всё равно надо забрать из машины сумочку и телефон. А то куда же без них?»

И она, поежившись, вновь избавилась от своего уютного полупальто, сбросив его прямо на землю. Наметила взглядом нечто вроде узкой, почти незаметной прогалины в кустах, по которой оставались хоть какие-то шансы бесшумно подобраться поближе к дороге, и осторожно, словно индеец, подкрадывающийся к пасущемуся оленю, сделала первый шаг…

…второй… третий… внимательно вглядываясь под ноги, чтобы не треснуть каким-нибудь шальным сучком, медленно отодвигая оказавшиеся на пути мокрые ветки…

…восьмой… девятый… на несколько секунд замерла, прислушиваясь, что делается около «Форда».

Тишина. Мужик закончил с докладом.

Плохо — теперь его ничего не отвлекает, он скорее расслышит, как к нему подкрадывается «охотник».

Хорошо — можно быть почти на сто процентов уверенной в том, что он там один, иначе обязательно обменялся сейчас хотя бы несколькими словами с напарником.

«Или они, доложив, что в машине мной и не пахнет, и посовещавшись с начальством, решили свалить?» — Девушка сделала еще несколько осторожных шагов. Теперь сквозь редкие просветы в кустах уже удавалось разглядеть синий брк стоявшего метрах в десяти «Скорпио».

Еще пара шагов… Она преодолела уже больше половины «дистанции», и пока что все шло, тьфу-тьфу-тьфу, как по маслу. Но впереди оставался самый сложный участок.

И тут девушка вздрогнула от до боли знакомого, так всегда раздражавшего ее скрипа открывающейся водительской дверцы. Сколько раз она собиралась заехать на СТО и наряду с другими старческими недугами дряхлого «Форда» избавиться и от этого. Так и не собралась.

Хорошо, что не собралась!

Теперь ей было точно известно, что ее преследователи продолжают болтаться возле машины. И, кроме того, решили проверить салон. И как только, мерзавцы, сумели отключить довольно надежную сигнализацию?

«Всё-таки профи, — отметила девушка. — Но, что ни говори, а мне это на руку — то, что, наговорившись по рации, вы решили обыскать мой старенький „Скорпио“. Опять отвлеклись и оставляете мне надежду преодолеть этот проклятый ивняк. Черт, знать бы еще, сколько вас там облепило мой „Форд“. Один? Двое? Четверо?»

…Оказалось, что, как и предполагала, только один. И первое, что бросилось ей в глаза, когда она всё же пробралась через кусты и выпрямилась в полный рост напротив машины, выставив перед собой «Глок-19», это была туго обтянутая синими джинсами поджарая задница, торчащая из левой передней дверцы. Обладатель джинсов и задницы стоял на коленях на водительском кресле и был настолько поглощен обыском бардачка, что полностью утратил бдительность.

На губах девушки появилась презрительная ухмылка. Этот принявший позу «раком» Эркюль Пуаро не внушал ей никаких опасений. Правда, где-то поблизости могли оказаться другие, и прежде всего она обвела настороженным взглядом открытый обзору недлинный — метров двести — участок узкой дороги. Ни души. О лучшем она не могла и мечтать.

Нет, всё-таки не профессионалы!

Она осторожно шагнула к машине и, замерев в полутора метрах от водительской дверцы, спокойно произнесла:

— Я в двух шагах от тебя, бивень.[10] И у меня в руке пистолет. Так что, если ты сейчас попытаешься рыпнуться, успею выстрелить первой. И продырявлю тебя от жопы до самого горла…

Мужик при ее словах даже не вздрогнул. Он просто окаменел. Он просто оказался в нокауте.

— …Теперь слушай внимательно, что должен делать. Одна ошибка, и я стреляю без промедления. Я нервная. Вы за сегодня меня довели. Итак, первое: уткнись рожей в сиденье, подними грабки вверх, чтобы я видела… молодец. Теперь крепко сцепи их на шпиле и медленно, на коленях, задом вперед выползай из «Форда». Конечное положение, которое ты должен принять: на брюхе в двух шагах от машины, руки на черепе, ноги раздвинуты, как можно шире… У тебя есть браслеты? — поинтересовалась девушка, с интересом наблюдая за тем, как ее пленник неуклюже пытается вылезти из машины и без возражений укладывается на грязной обочине. — Не слышу ответа!!!

— Нэта! — просипел мужик с заметным кавказским акцентом.

— Оружие?

Кавказец молчал. Значит, оружие было. Можно больше не спрашивать.

Девушка почти без размаха, но точно и хлестко влепила носком кроссовки ему между ног. Беднягу в синеньких джинсиках и черной кожаной курточке изогнуло, как угодившего под каблук червяка. Пальцы, сцепленные на затылке, непроизвольно разжались, погрузились в холодную грязь.

— Где волына?!! Где рация?!!

Времени не было, поэтому девушка, не дожидаясь, когда клиент хоть немного придет в себя после сокрушительного удара по яйцам, рукояткой пистолета приложилась ему по затылку. Непростая задача. Удар надо было рассчитать так, чтобы кавказ отрубился на пару минут, и не выкинул какой-нибудь фортель, пока его обшмонают. Но с другой стороны, нельзя его коматозить надолго. Ему еще предстоит отвечать на вопросы. А времени на это всё меньше и меньше. В любой момент чересчур долгое отсутствие этого неудачливого разведчика может обеспокоить его дружков. А встречу с ними до поры, до времени лучше пока отложить.

Девушка быстро, но тщательно охлопала левой рукой спину и ноги находящегося в полной отключке кавказца. Потом, особо не напрягаясь — весу в пленнике было не более шестидесяти килограммов, — перевернула его на спину и из внутреннего кармана куртки извлекла компактный сотовый телефон и пухлый лопатник. Никакого оружия.

— Какой-то бред, — растерянно прошептала она, разглядывая измазанную в грязи типично кавказскую рожу паренька лет двадцати.

«А не может ли он оказаться обычным мелким воришкой, проходившим мимо, случайно наткнувшимся на брошенную в безлюдном месте машину и решившим поживиться магнитолой, сумочкой и сотовым телефоном? Этот сопляк не имеет к тем типам из „Фолька“ никакого отношения. Не могли же они, зная (а в этом можно не сомневаться), с кем имеют дело, отправить щенка сюда в одиночку, да еще и безоружного. Или они законченные олигофрены? На то и похоже.

И всё-таки, ох как не нравится мне их неподдающееся никакой логике поведение!

Кому же это я перебежала дорогу?»

Девушка бросила еще один беглый взгляд на свою еще не пришедшую в себя жертву и подумала, что не мешало бы покопаться в трофейном лопатнике и посмотреть на телефоне, по какому номеру этот мальчик звонил десять минут назад. А заодно проверить, чего он успел наворотить внутри «Форда».

Она до упора — чтобы не закрывала с обзора валявшегося в грязи паренька — открыла дверцу, присела на водительское сиденье и только тогда бросила взгляд направо, проверить, на месте ли еще ее магнитола и сотовый телефон.

И ошарашенно замерла…

«Если они и законченные олигофрены, то уж вооружены по первому классу!» — Девушка наклонилась и подняла с коврика у пассажирского кресла пистолет-пулемет «Кипарис».

Именно «Кипарис», состоящий на вооружении лишь отдельных элитных частей спецназа России. Рядовые бандиты подобным не пользуются. Уж в оружии-то она разбиралась.

Девушка убедилась в том, что автомат снят с предохранителя, передернула затвор, и из патронника выскочил аккуратный желтенький патрон. Оружие было полностью готово к стрельбе.

«Но тогда почему этот герой даже не попытался пустить его в ход? Понимал, что против меня у него, застигнутого в таком положении, нет ни единого шанса? Просто упал на измену? Понадеялся на рукопашную подготовку и решил, сбросив оружие, выбраться из машины, усыпить мою бдительность и выбить у меня пистолет? Ну… в эту сказку он не попал…

Парень пошевелился и, еще пребывая в очумелом состоянии, медленно сел. Через пару минут он будет способен отвечать на вопросы.

…Жаль, что так и не удалось покопаться в его «лопате» и трубке», — подумала девушка и поспешила выбраться из машины. Распахнула заднюю дверцу.

— Слышь ты, обсосок? — В правой руке она держала «Глок-19», в левой — автомат «Кипарис». — Очнулся, кунак?

Еще не до конца. Зрачки у «кунака» по-прежнему глядели на переносицу, а всем своим видом он напоминал обторчанного наркота, находящегося в полном астрале и не способного ответить даже на самый элементарный вопрос. Но всё шло к тому, что уже скоро…

— Очухался? Нет? Выпей водички из лужицы, станет полегче. — Зрачки наконец вернулись на привычное место, и кавказец обжег свою победительницу ненавидящим взглядом. Это ее только порадовало. Клиент созрел. Сейчас начнется допрос. Возможно, с пристрастием.

— Ты в норме, я вижу, — ослепительно улыбнулась проклятая девка. — Тогда поднимай элеватор и мухой за руль. И не пытайся меня убедить, что не шаришь по-русски. Убедишь, считай ты мне больше не нужен. Я прострелю тебе позвоночник… За руль, недоструганный!!!

Ни слова не говоря, тяжело опершись на правую руку, кавказец сначала встал на колени, потом поднялся на ноги и, слегка покачнувшись, шагнул к водительской дверце. Продолжая держать его под прицелом, девушка чуть отступила, дождалась, когда ее пленник устроится за рулем, лаконично скомандовала: «Пристегнись!» и лишь после этого сама быстро юркнула внутрь машины — на заднее сиденье.

— А теперь выкладывай. Всё, — сразу же перешла она к делу.

— Что «всё»? — оказалось, что ее собеседник хоть и говорит с откровенным кавказским акцентом, но даже не пытается изобразить незнание русского.

— Что делал в моей машине?

— Мына послалы. Посмотреть, нэ ушла лы ты в лэс.

— Почему одного? Ведь знали, с кем имеют дело. Или надеялись, что этой бодяги,[11] — девушка несильно ткнула кавказца в затылок стволом «Кипариса», — тебе будет достаточно? Если бы ты меня обнаружил, то должен был замочить?

— Нэт. Тэба приказ бырать тока живым.

— Чей приказ?

— Нэ знай. Я тока исполняю приказ. Я тока пехота.

— Ты вафел,[12] а не пехота! — хмыкнула девушка. — Ветошный[13] вафел, которого попросту дрюканули,[14] отправив сюда одного… Так. Кому я понадобилась? Какого беса вы, как кобели за текучей сучкой, таскаетесь за мной уже несколько дней и ничего не предпринимаете? Если я нужна вам живая, почему не брали меня раньше? У вас было море возможностей.

— Ждалы приказ. Пока его нэ был.

— От кого приказ? По телефону?

— Я же говорю, ничега я ны знай.

«А ведь похоже, что этот тюльпан, и правда, не вкручивает… — задумалась девушка, предоставляя обливающемуся потом Кавказу короткую передышку. — Ему просто сейчас не до этого. Нелегко корчить из себя героя, когда раскалывается голова, когда в макушку упирается ствол пистолета, когда неизвестно, выйдешь из этой машины живым или нет. Для того, чтобы в такой ситуации сохранить самообладание, надо пройти хорошую школу — жестокую школу. Или быть отморозком по жизни. А это обычный кныш,[15] готовый грохнуться в обморок. Стажер. Шаха,[16] которую, наверное, впервые решили проверить на деле. И он, естественно, облажался… Нет, ничего путного мне от него не добиться. Но вот тот, кому он недавно что-то докладывал по телефону — другое дело…»

— Сколько еще ваших в «Фольксвагене»?

— Двое, — не задумываясь, ответил кавказец.

— Какое оружие?

— Два «Кыпарыс». И ПМ.

— Ничего больше?

— Нэта.

— Оружие ваше? Или вам его выдали?

— Выдалы.

— Кто?

— Я нэ знай. Панымаш?

Она понимала. Ее вопросы сыпались с интервалом в доли секунды, и придумать какое-нибудь вранье у еще не отошедшего после удара по маковке пленника не было никакой возможности.

— Кто знает? Кто старший? Сколько бойцов в вашей кодле? Только ты и те, что в «Пассате»? Или кто-то еще?

Пять вопросов подряд для очумелого Кавказа — это был явный перебор, и он надолго задумался.

— Отвечай, падла! — девушка ткнула стволом пистолета в кровоточащую ссадину на затылке, и пленник издал коротенький стон.

— Нас тока трое, — выдавил он из себя. — Старший Шалва. Он знаыт, я нэт. Спрашивай у нэго. Позвони ему тэлэфон.

— Ты только что разговаривал с ним?

— Да. Павтары последний вызов, и всё, — умудрился подать дельный совет забитый кавказ.

«А почему бы и нет? — Продолжая держать в левой руке упертый стволом в голову пленника „Кипарис“, девушка взяла в правую трофейный мобильник, большим пальцем откинула крышечку. — Если верить этому недобитому, а верить ему, пожалуй, можно, то меня заказали троим новичкам-гастролерам с Кавказа. Притом, что они, что заказчик толком не знают, чего же на самом деле хотят; что со мной делать — то ли мочить, то ли похитить, то ли просто попробовать напугать. Скорее всего, они даже не представляют, какой наживают себе геморрой, решив поиграться со мной. Что же, всё, дорогие. Считай, наигрались. Если у вас сейчас не достанет ума убежать, то двоих в багажник „Форда“, одного в багажник „Пассата“, и будем ждать на этой дороге тех, кто доставит вас в Питер и спросит о том, кто меня заказал. Вот черт! — Она была готова расхохотаться. — Как оказалось всё просто! А ведь я, дура, уже была готова всерьез упасть на измены! Мнительная истеричка! Всё-таки пора отправляться на воды. Подлечить себе нервы».

— Алло, кунак! — Девушка опять ткнула стволом в кровоточащую ссадину на темечке своего пленника, и тот снова издал коротенький стон. — Если хоть дернешься, если вякнешь хоть слово, вышибу тебе мозги. Без зазрения совести. Так что сиди и помалкивай. — И она нажала на кнопочку на трофейном мобильнике.

— Гавары, — прозвучало после первого же гудка со столь же явным кавказским акцентом, как и у плененного «кунака».

— Это Шалва?

— Нэт, вы ашиблысь.

— А жаль. — Девушка улыбнулась. Другого ответа она просто не ожидала. — Тогда мне сейчас придется замочить одного твоего земляка, дорогой, который решил навестить меня с автоматом и вел себя непотребно… Так это Шалва?

— Да, — после некоторого раздумья выдавила трубка.

— Представляться мне обязательно?

— Нэт. — Этот Шалва был лаконичнее спартанца.

— Как насчет того, чтобы встретиться? Потолковать?

— Сэйчас?

— Лучше ближе к Новому году, — не сдержавшись, хихикнула девушка. Несмотря на пережитую нервотрепку, у нее было прекрасное настроение. — Канэшно, сейчас, генацвале. Вернее, через пятнадцать минут. Мне еще надо кое о чем расспросить твоего пехотинца…

— Он ранытый? — перебил голос в трубке. И в нем явственно слышалось беспокойство.

«Это и к лучшему, — отметила девушка. — Если вас хоть немного колышет судьба кунака, тем проще мне будет с вами поладить. Еще один козырь у меня на руках».

— Нет, он жив и здоров. Я лишь дала ему раза по башке и отняла у него автомат. И что ж за джигита вы ко мне подослали? Даже стыдно! За кого вы меня принимаете!

— Он нэ должен был тыба тырогать.

— Зато его тронула я, когда он забрался в мой «Форд». Ну так что, сверим часы, генацвале?

— Я всё понял. Через пытнацать мынут.

— И без сюрпризов. В полусотне метров от моего «Скорпио» вы должны остановиться. Тогда свяжемся по телефону, и я дам вам инструкции. Всё, отключаюсь. До встречи.

Девушка бросила сотовый на сиденье рядом с собой и примерилась, удобно ли в тесном салоне «Форда» опять — и на этот раз гораздо сильнее — влепить рукояткой волыны по уже разбитому кумполу пленника. Неудобно — размахнуться как следует мешал потолок.

— Отстегнись! — приказала она. — Обопри будку о руль. Быстро!!! Не заставляй тебя убивать!!!

Ствол пистолета теперь упирался уже не в затылок — чуть ниже, в основание черепа. А в качестве ударного инструмента девушка, наполовину протиснувшись между передними креслами, на этот раз использовала более массивный пистолет-пулемет.

Удар… еще один… третий!!!

Макушка и шея Кавказа обильно окрасились кровью. Серьезное сотрясение мозга теперь было ему обеспечено. Но иначе никак. Война есть война, и пусть «пехотинец», когда его выпишут из больницы, поставит «проклятой девице» толстую свечку за то, что не пошла более легким путем и попросту не спустила курок, забрызгав мозгами сопливого дурака приборный щиток и лобовое стекло.

«Проклятая девица» тем временем, не церемонясь, зацепила за густой чуб вторично разбитую за последнее время башню многострадального «кунака» и откинула ее на подголовник. Приподняла пленнику веки, внимательно всмотрелась в закатившиеся зрачки и, удовлетворенно хмыкнув, ремнем безопасности пристегнула квелое тело к сиденью. Потом нацепила трофейный мобильник на пояс джинсов и, с «Глоком» в правой руке и с «Кипарисом» в левой, поспешила выбраться из машины. У нее оставалось ровно десять минут на то, чтобы подготовить Шалве и напарнику достойную встречу.

Если сволочная дорога изобиловала выбоинами и впадинами, то за ее обочиной, если бы не кусты, можно было смело играть хоть в гольф, хоть в крикет. Ни канав, ни ям, вообще ни черта, где бы можно было бы устроить засаду. Заросли ивняка для этого не подходили. Если углубиться в них так, чтобы не быть заметной с дороги, пользы от этого — ноль: самой не получится контролировать то, что происходит возле остановившегося «Пассата». Если не углубляться — будешь для этих двух типов в «Пассате» идеальной, как в тире, мишенью. Занять позицию за своим «Фордом» — теряется эффект неожиданности. А ведь это половина успеха.

Одним словом, пришлось довольствоваться малым, — шагах в ста от своей машины, у самой обочины, девушка обнаружила небольшой островок довольно густой и высокой травы и залегла в ней, очень надеясь, что там, пока она не откроет огонь, обнаружить ее не удастся.

А уже меньше, чем через минуту у нее на поясе запищал телефон.

— Алло.

— Ми падыжаим. Сычас павырнем, и ты нас увидыш.

Она уже видела: красный «Пассат» осторожно форсировал кочки и выбоины шагах в ста от нее.

— Хорошо. Снизьте скорость до десяти километров в час. Как только скажу, сразу же останавливайтесь. Телефон не выключай.

— Да. Сычас будым.

— Жду.

И «Кипарис», и «Глок-19» на боевом взводе. ЖДУ!!!

Когда «Фольксвагену» до ее засады оставалось всего метров пятнадцать, Шалва радостно сообщил:

— Выдым твой «Форд». А ты нас?

— Я тоже, — прищурила левый глаз девушка и из «Кипариса» дала две короткие очереди по передним колесам «Пассата». На стопроцентный успех она не надеялась, но, как ни странно, получилось удачно — обе шины пробиты; и правое, и левое колесо мгновенно сели на обода. «Фольк» чуть вильнул и замер на месте.

— Я же предупреждала, что дам вам инструкции, — удовлетворенно промурлыкала девушка в трубку. — Так вот, теперь инструкции…

— Сы-волоч!!! — перебил ее захлебывающийся вопль Шалвы. — Чито дэлаишь, сука!!!

— …Теперь инструкции. Сейчас оба вылезаете из машины, отходите от нее на десять шагов, останавливаетесь посредине дороги и раздеваетесь до трусов…

— С ума сошла, стерва!!!

— …Простудиться вы не успеете… Дальше: раздевшись, оставляете всё тряпье на асфальте и с поднятыми руками удаляетесь еще на пятнадцать шагов, чтобы я могла проверить ваши шмутки на наличие оружия и телефонов. Потом разрешу вам одеться…

— Слюшай!!! Зачем так?!! Ны веришь, да?!!

— …Сразу предупреждаю: надумаете сделать хоть что-то не так, как прошу, пристрелю без раздумий. Вы у меня не первые, не вторые. Вы будете даже не в первом десятке. Стреляю я в миллион раз лучше вас, обучена так, что вам и не снилось, патронов у меня предостаточно. Так что бежать или затевать со мной военные игры не советую. Дальше кустов не уйдете, в машине не отсидитесь, до темноты не доживете. Лучше исполните всё, как сказала, и для вас, дураков, всё тогда обойдется. Я жду.

Ее больше не перебивали, ей не пытались ответить ни словом, ни делом, и она не сомневалась, что и Шалва, и его напарник сейчас самым тщательным образом через затемненные стекла своего «подбитого танка» изучают взглядами окружающую местность — кустик за кустиком, кочку за кочкой, лужу за лужей: где затаилась эта проклятая бестия, которая настолько жестоко оставила их в дураках? Она не сомневалась, что их взоры уже не раз задерживались на ее островке высокой пожухлой травы, но абсолютно не беспокоилась. Если не заметили сразу, откуда велся огонь, то теперь определить позицию снайпера практически невозможно. Пока опять не придется стрелять, она может чувствовать себя в этой траве абсолютно комфортно.

Самое интересное, что сейчас ей совсем не было холодно. Даже в промокшем насквозь тоненьком джемпере. То ли потому, что была занята увлекательным делом; то ли потому, что дождь наконец прекратился и в узкий просвет между тучами на пару минут проглянуло уже клонящееся к закату солнце.

А всё-таки классный денек. Даже в смысле погодных условий.

— Так что же решили, Шалва? — поинтересовалась девушка в трубку. — Мои условия или война? Так мы лишь тратим время. Еще минута, и я стреляю по баку.

Она была уверена, что они не согласятся на ее условия и без бойни сегодня не обойтись. И была просто поражена, когда вдруг услышала:

— Ладны. Давай без войны. Сычас выходым. Мы без аружий.

«Всё что угодно, но не такой же идеальнейший для меня поворот событий? — сквозь густую траву девушка внимательно вглядывалась в красный „Пассат“, безуспешно пытаясь определить хоть малейшие признаки какой-нибудь каверзы. В том, что такая имеется, она не сомневалась. Ведь не спецом же явились сейчас сюда эти „герои“, чтобы вообще без сопротивления сдаться девице, за которой охотились? — Что бы я сделала в их положении? Скорее всего, выскочила бы из дверцы, ближайшей к кустам, и рванула бы напролом. Или попробовала бы даже на подбитой машине уйти с директрисы огня. Или каким-либо образом попыталась бы вынудить противника сделать еще несколько выстрелов, и тем самым проявить место, где он засел. Правда, мое предупреждение, что продырявлю им бак, нельзя не принимать всерьез. Так, и правда, легко можно взлететь в поднебесье. И всё же, с какой стороны ни взгляни, а сдаваться настолько безропотно не к лицу даже малолетним бакланам, не говоря уже о кавказских бандюгах, вооруженных скорострельными „Кипарисами“. Нет, всё-таки есть у них что-то в заначке, иначе не стали бы корчить из себя таких покладистых и деморализованных…»

— Нэ стрэлай. Мы выходым, — прервал ее размышления голос Шалвы.

И она чуть не крикнула: «Нет». Шестое чувство буквально надрывалось, внушая ей, что, как в шахматной партии, ей сейчас подставляют фигуру, которую вроде бы просто глупо не взять. Но возьмешь, и уже через несколько ходов получишь тонко спланированный соперником мат.

«Прекрати!!! — во весь голос кричала ее интуиция. — Меняй тактику! Дай очередь по бензобаку «Пассата», и если при этом он не взорвется, прикажи его пассажирам пока сидеть и не рыпаться, а сама отходи в кусты, еще раз пытайся по трофейному телефону вызвать подмогу. Наконец, придумай что-то еще. Но не вздумай совать задницу в то, на что так охотно согласились те двое. И вообще, откуда у тебя взялась такая уверенность, что в «Фольксвагене» их только двое?..»

«Я в этом уверена. Этот мальчишка, когда я его допрашивала в машине, не мог мне навешать на уши лапши. Он был просто не в том состоянии. И вообще, — еле слышно хмыкнула девушка, — от своих первоначальных решений я отступать не привыкла. Переть напролом — вот мое кредо. И это, как правило, всегда приносило победу.

Всё, решено!!! Продолжаю действовать, как и спланировала. А будут сюрпризы, тогда внесу коррективы».

— Вытряхивайтесь через правую дверцу. Оба с поднятыми руками, — спокойно сказала она в телефон. — Вернее, исключение — Шалва. Правой клешней продолжай держать трубку у уха. Мы должны продолжать поддерживать связь.

Они выбрались из машины через переднюю дверцу, проявив при этом похвальную резвость. Уже через десять секунд возле «Пассата» топтались двое мужчин лет сорока — оба похожие друг на друга, как два родных брата.

«Скорее всего, братья и есть, — подумала девушка. — Это у них семейный подряд — охота за мной. Не удивительно, что Шалву так обеспокоило состояние того паренька, что сидит сейчас с разбитой башкой в моем „Скорпио“. Не иначе, тоже какой-нибудь родственник. Заложничек! Супер!!! Это вполне может сойти за объяснение, почему кавказы не пытаются оказать хоть какое-то сопротивление и послушно выполняют все мои приказания».

Один из «охотников» был наряжен в длинное черное пальто, под которым без труда можно было укрыть не только компактный пистолет-пулемет, но и АК-74. Другой — в добротной кожаной куртке — прижимал к левому уху сотовый телефон.

— Шалва!

Мужик в кожаной куртке слегка вздрогнул и переступил с ноги на ногу.

Нет, никакие это не профи. Так, дилетанты! Это точняк!

— Шалва, не делая резких движений, отвори нараспашку заднюю дверцу. Я должна убедиться, что за ней не скрывается еще какой-нибудь клоун.

«Теперь они без особых проблем могут вычислить, где я себе устроила „лежку“, — подумала девушка. — Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы прочертить воображаемую прямую и понять, откуда я через распахнутые правые двери смогу разглядеть, что творится в салоне. Вот только теперь, господа, от того, что вы знаете, где я нахожусь, проку вам ноль. Поздняк, дорогие! Теперь вы лишены защиты в виде „Пассата“, вы в чистом поле, у меня на прицеле, и мне хватит долей секунды, чтобы отправить вас к праотцам».

Задняя дверь нараспашку. Пустой салон «Фолька» как на ладони. Остаться незамеченной там сейчас не смогла бы и комнатная собачонка.

Супер!!!

Пока всё, как по маслу!

— Шалва, молодец. Теперь делайте всё в точности так, как я уже говорила. Если забыли, напоминаю: отходите от машины на десять шагов, останавливаетесь посредине дороги и раздеваетесь до трусов. Потом еще на пятнадцать шагов удаляетесь от одежды. Я ее проверяю, и можете одеваться. Шаг вправо, шаг влево — побег, стреляю без предупреждения. Как я это обучена делать, вы уже убедились. Усвоил всё, что сказала?

Лаконичное:

— Всё.

— Исполняйте.

В течение следующих пяти минут она не без удовольствия наблюдала за тем, как ее капитулировавшие противники исполняют неловкий стриптиз. Потом, оставшись в одинаковых пестреньких трусиках-плавках, отходят от груды одежды и дисциплинированно застывают на указанном расстоянии.

«Если бы сейчас кого-нибудь вдруг занесло на эту тропу… — с усмешкой подумала темноволосая красавица, поднимаясь из своей засады (в левой руке «Кипарис», в правой «Глок-19»). — Интересно, что бы вообразил себе этот проезжий при виде подобной картинки? Наверное, поспешил бы врубить заднюю передачу и, наплевав на бугры и колдобины, рванул во всю прыть отсюда подальше».

Она подошла к груде шмотья, небрежно разворошила ее ногой и, потратив еще минуту на то, чтобы обвести настороженным взглядом кусты и дорогу, присела на корточки. Положила возле левой ноги «Кипарис». «Глок-19» оставался по-прежнему направлен на застывших, как статуи, двоих генацвале в пестрых трусах.

— Шаг вправо, шаг влево… — еще раз напомнила девушка. — Шалва, кинь-ка мне сотовый. Больше он тебе не понадобится. Будем разговаривать так.

Она ловко поймала точно брошенный телефон, положила его на асфальт и свободной левой рукой принялась тщательно обследовать одежду.

Предмет за предметом… карман за карманом… складку за складкой…

Опять стал накрапывать дождик.

На ухабистую дорогу, по которой за последние два часа не проехало ни одной машины, начинал опускаться вечер…

Высокая стройная красавица с черными волосами и с австрийским «Глоком» в правой руке не успела закончить с проверкой и половины трофейной одежды, когда раскаленный докрасна металлический стержень вдруг воткнулся ей в поясницу чуть правее позвоночника и лишь каким-то неподдающимся объяснению чудом не опрокинул ее на асфальт. И в тот же миг всю правую часть спины, все внутренности пронзила такая дикая боль, какой она не испытывала никогда в жизни.

Девушка коротко вскрикнула и на короткое время даже утратила чувство реальности. Дыхание сперло, перед глазами встала непроницаемая пелена. Всё остальное, за исключением этой ужасающей боли, перестало существовать.

В окружающую действительность ее вернул второй стержень, вонзившийся в спину чуть повыше первого.

Может быть, потому, что две эти вспышки дикой боли от обоих ударов каким-то образом нивелировали друг друга и утратили свою остроту, распределившись по всему телу…

Может быть, потому что до ушей девушки донесся звук выстрела, и она поняла, что кто-то подкрался к ней сзади и теперь ее (потерявшую бдительность) хладнокровно расстреливает — во что бы то ни стало надо дать подонку отпор…

Может быть, это был шок, и только поэтому у нее получилось, скрипнув зубами, окончательно не потерять от боли сознания. Более того, сохранить и ясность взора, и четкость движений, и верность руки…

Может быть…

Если бы не одно из этих «может быть», то и Шалва, и его кунак (оба в пестреньких трусиках-плавках) остались бы живы. Почему они при первом же выстреле не бросились наземь и не попытались откатиться по асфальту с дороги, почему хотя бы не бросились в рассыпную, почему продолжали стоять вплотную друг к другу в каком-то десятке шагов от раненой девушки, объясняется только одним:

Всё-таки не профессионалы! Обычные дилетанты! А дилетанты, которые лезут не в свое дело, обречены!!! Первая же пуля, выпущенная из «Глока», угодила точно в переносицу Шалве, вторая пробила низ живота его уже мертвого тела. Три следующие кучно легли в левую половину груди его кунака.

«Эти готовы, — сумев на секунду вышвырнуть из сознания одурманивающую боль, подумала девушка. — Готова и я. Остались минуты. Мне прострелили печень, — хладнокровно поставила она сама себе смертельный диагноз. — Теперь поквитаться бы с этим стрелком и можно с чистой совестью подыхать. Только как поквитаться? Где мне его искать?

А-а-а… Наплевать… Пес с ним… Пусть живет, сволочь… А мне бы прилечь… И поскорее потерять сознание… О, черт, как же больно… Прилечь… прилечь…»

Не выпуская из правой руки пластиковую рукоятку «Глока», она опрокинулась на длинное черное пальто, валявшееся почти под самым боком, даже нашла в себе силы подтянуть себе под голову свитер одного из кавказов.

Где ж ты, мерзавец, стреляющий девушкам в спины? Покажись! Дай взглянуть на тебя хоть одним глазом! Не убить… хоть посмотреть… Покажись же!.. Ну покажись…

Она уже ни на что не надеялась. Просто, наверно, забыла, что не исполнить последнее желание умирающего — грех… Ее последнее желание неожиданно было исполнено. Откуда он появился, красивая девушка с черными волосами и с пробитой в двух местах навылет спиной, так и не поняла, но мерзавец вдруг нарисовался возле нее, и первое, что зафиксировал ее уже затуманенный взор, были такое же длинное черное пальто, на котором она лежала сейчас, и опущенная стволом книзу винтовка с оптическим прицелом.

Марку винтовки девушка определить не смогла.

Хотя в оружии-то она разбиралась.

— Гнида! — Ствол ткнул ее точно в одно из выходных пулевых отверстий на груди, и она выдавила из себя еле слышный стон. — Ты всё же успела достать их. Это моя ошибка, что не сумел замочить тебя с первого выстрела…

Мерзавец, стреляющий девушкам в спины, говорил, как и его кунаки, с кавказским акцентом, но, в отличие от них, до сих пор не исковеркал ни единого слова. Впрочем, девушке было на это плевать. Вопрос, который заботил ее сейчас, был куда поважнее.

— …Мне очень жаль, что ты умрешь уже скоро…

Неуклюже подломленная под спину рука, в которой по-прежнему был зажат «Глок», начала медленное, почти незаметное движение в сторону.

— …Мне очень жаль, что ничем уже не могу помочь тебе, сделать так, чтобы ты поправилась, и я смог бы забрать тебя к себе. Там бы ты подыхала очень долго…

Ствол винтовки перестал ковырять рану в груди и отодвинулся в сторону.

Правую руку наконец удалось высвободить из-под спины. Теперь оставалось всего ничего: найти в себе силы поднять пистолет и надавить указательным пальцем на спуск. И ни в коем случае не промахнуться с первого выстрела, потому что на второй времени уже не будет.

— …Ты подыхала бы месяц… Нет, дольше. Ты подыхала бы год. Каждый день я отрезал бы от тебя по кусочку…

Девушка секунд на десять закрыла глаза, концентрируясь, словно атлет перед стартом на спринтерскую дистанцию, будто каскадер перед тем, как выполнить смертельно опасный трюк.

— …Я бы скачал с Интернета список всех самых жестоких пыток средневековья. Слышишь, ты, сука?..

«Неужели этот ублюдок не видит, что у меня в руке зажат пистолет? Или он просто решил, что я для него уже безопасна, что уже не способна шевельнуть ни единой конечностью? А может, решил поиграть со мной в игру „Кто выстрелит первым?“ Ведь бывают же и такие маньяки».

— Ты слышишь меня? — Мерзавец, стреляющий девушкам в спины низко склонился над своей жертвой. Он хотел убедиться, жива ли еще скорчившаяся на пропитавшемся кровью пальто юная девушка, или он говорит в пустоту. — Или ты уже сдохла?

Она очень хотела ответить: «Сейчас сдохнешь ты!» Но вместо этого на губах только выступила кровавая пена. И получилось совершенно нематериальное: «Тпр-р-р-ру»…

…слившееся воедино с абсолютно материальным хлопком пистолетного выстрела. «Глок-19» бил в упор в грудь нависшего над своей жертвой убийце.

Выстрел… второй… третий… четвертый… пятый… сухой щелчок бойка. В пистолете больше не осталось патронов.

А девушка ощутила на себе непомерную тяжесть придавившего ее сверху мертвого тела. И поняла, что отмщена. Но теперь из-за этого груза она не сможет сделать ни вдоха, ни выдоха. Жить осталось не больше минуты.

Господи, буде мне милостив, грешнице!!!

…Последней мыслью (ясной и четкой) перед тем, как красивая девушка с черными волосами и простреленной в двух местах поясницей потеряла сознание, была, как ни странно: «А ведь этот сопляк, которого я оставила в „Форде“ с разбитой башкой, всё же таки заправил мне доктора.[17] В «Пассате» их было не трое, а четверо. И кроме ПМа и «Кипарисов» там была еще и плеть[18] с оптикой. Купилась, дура. Поверила. Потому и мертва.

Мертва! Вот уж никогда б не подумала…

Господи, буде мне милостив, грешнице!!!»

…Дождь всё усиливался. Становилось всё темнее и темнее.

А на раздолбанную узенькую дорогу с шоссе в этот момент беззаботно сворачивал такой же раздолбанный, как и эта дорога, грузовичок.

Полумрак дождливого осеннего вечера прочертил тусклый свет его заляпанных грязью фар.

Вылезать из Уазика СОГ,[19] мокнуть под сильным дождем, рисковать переломать себе ноги на дороге, скорее напоминающей танкодром, не было никакого желания, и следователь районной прокуратуры Беркетова Тамара Сергеевна без зазрения совести осталась в машине, отправив осматривать место побоища (язык не поворачивайся сказать «место преступления») эксперта и местного участкового.

— Один черт, в этом мраке даже с фонариками ничего не отыщете, — напутствовала она их напоследок, жадно затягиваясь недорогой сигаретой. — Придется дожидаться рассвета, а к тому времени это дело у нас всё равно заберут горожане. Так что ограничитесь тем, что посчитаете трупы, соберете оружие, проверите у убитых карманы… — Тамара Сергеевна еще раз затянулась сигаретой. — И обе их тачки, естественно. Тщательно. Внутри них хоть не льет, как из ведра. Стволы и всю мелочевку волоките сюда. Впрочем, не мне вам объяснять. И главное, пройдитесь вдоль кустиков, посветите туда. Пропустим хоть одного мертвяка, станем посмешищами. А я пока здесь, — виновато вздохнула Тамара Сергеевна, и чтобы хоть как-нибудь оправдать то, что она остается в теплой уютной машине, без промедления приступила к допросу единственного свидетеля — водителя, два часа назад первым наткнувшегося на «место побоища». — Тимофей Анатольевич, у меня к вам лишь пара вопросов. Надолго не задержу. Сейчас отпущу вас домой. К жене. Отдыхать. Отсыпаться.

— Я вдовец, — пробормотал забулдыжного вида мужик лет пятидесяти, и даже ненаметанным глазом можно было отметить, что он, пережив сегодня такое, до сих пор находится в состоянии легкого шока, и для восстановления психики ему сейчас требуется немалая порция алкоголя.

Впрочем, местный крестьянин, не способный связать воедино и пары слов, Тамару Сергеевну не интересовал. Протокол свидетельских показаний этого доходяги был нужен лишь для того, чтобы начальство при случае не попеняло ей тем, что она плюет на свои прямые обязанности. Куда важнее был отчет о первичном осмотре места преступления и собранные на этом месте вещдоки. Это в кромешной-то темноте да еще и под проливным дождем! Впрочем, на подобные обстоятельства в городской прокуратуре, к которой, конечно же, перейдет такое громкое дело, всем наплевать.

«Они все там считают себя пупами Земли», — поморщилась Тамара Сергеевна и кивнула измученному изобилием сегодняшних впечатлений свидетелю.

— Благодарю, Тимофей Анатольевич. Не смею вас больше задерживать. Подпишите вот здесь, — ткнула следачка в нижнюю часть почти не заполненного бланка допроса. — «С моих слов записано верно, мною прочитано».

«Один черт из этого скотовода не выдавить ни единого слова. Допишу все сама», — решила она и воткнула в рот еще одну сигарету.

— Отправляйтесь домой и выпейте водочки. — Тамара Сергеевна понаблюдала за тем, как свидетель тяжело вылезает под дождь из уазика, и достала из сумки целлофановый пакет с бутербродами и маленький термосок с крепким кофе. В том, что сегодняшнее дежурство затянется и будет не из простых, не оставалось ни капли сомнения, а потому подкрепиться, пока есть для этого время, необходимо. Потом может не выдастся ни единой свободной секунды.

…Эксперт с участковым вернулись в машину через полтора часа, до нитки промокшие, злые и с кучей вещественных доказательств — каждое (даже винтовка) аккуратно упаковано в специальный целлофановый пакет.

— Там, где мертвая девка, по всей дороге раскидана одежа двоих остальных, — сразу же сообщил участковый, сваливая прямо на пол машины груду оружия. — А те тока в трусах. Уж не знаю, чем они тут занимались, прежде чем стали друг по другу пулять. Девка под низом, а на ней лежит еще один — здоровенный, с винтовкой. Пятый трупешник в «Форде». За рулем и с проломленным черепом. К креслу пристегнут ремнем безопасности.

— Больше никого не нашли? — поинтересовалась Тамара Сергеевна, наблюдая за тем, как эксперт выкладывает на столик упакованные в целлофан четыре сотовых телефона, барсетку, дамскую сумочку, три бумажника, пачку документов, какие-то мокрые слипшиеся бумажки.

— А хрен там найдешь! — прогудел участковый. — Одежу мы так и оставили. Пошарили по карманам, и ладно. Пущай себе мокнет.

— Я еще вот что проверил, — наконец решился взять слово и эксперт. — В «Форде» на заднем сиденье обнаружил этот бумажник и сумочку. И там, и там документы. Вот этот паспорт, — он аккуратно открыл один из загранпаспортов Грузинской Республики, — точно принадлежал парню, которому размозжили башку. Фотография совпадает. Правда, при свете фонарика, да с лицом мертвяка сличать дело неблагодарное. Но я уверен на все девяносто процентов.

— Швангирадзе, — забрала у эксперта паспорт Тамара Сергеевна, — Дзоба Отариевич. Выдан в Кобулети. Ну-ка, а другие, — она взяла со стола еще три синих корочки. — Т-а-ак… Швангирадзе Дата Георгиевич… Кобулети… Швангирадзе Ираклий Георгиевич… Кобулети… и Швангирадзе Куру Георгиевич… опять Кобулети, — усмехнулась она. — Три брата-демократа и с ними какой-то их родственник. Скорее всего, двоюродный брат или племянничек. Прям целая грузинская мафия. Как считаешь, Денис? — исподлобья бросила прокурорша взгляд на эксперта.

— Без сомнений, что родственники.

— И чего ж они тут не поделили? — покачала головой Тамара Сергеевна. — В такую погоду. Да еще и в наше дежурство. Возись теперь с ними… А девка? Тоже грузинка? — она взяла пластиковую карточку водительского удостоверения с цветной фотографией молодой темноволосой девушки. — Права ее? Проверял?

— Проверял. Фотография совпадает. Правда, при свете фонарика, да с лицом мертвяка…

— …сличать дело неблагодарное, — рассмеялась Тамара Сергеевна, а из-за спины гулким уханьем ее поддержал участковый.

— И всё же это она. На девяносто процентов, — сдержанно улыбнулся эксперт. — Тут интересно другое. Ты взгляни, как зовут эту красавицу.

— Хм… — еще раз покачала головой прокурорша, вглядываясь в карточку прав. — Это что ж получается? Четыре грузина и немка. Или еврейка? Энглер Виктория Карловна.

— Нет, немка, — уверенно ответил эксперт. — Скорее всего, из обрусевших. Хотя, кто его знает. Надо будет качнуть ее по компьютеру.

— Не наши заботы… Хм, Энглер, — Тамара Сергеевна плеснула в крышечку термоса кофе, — Виктория Карловна. Как она с этими грузерами! Крутая, наверно, была амазонка. И красивая. Даже жаль, что погибла. А может, и к лучшему… Будешь кофе, Денис? — протянула она крышечку примостившемуся на уголке сиденья эксперту. — Пока отдыхай. Вы сегодня уже наработались. А мне еще надо успеть настрочить кучу бумажек, пока не припрутся сюда горожане… Хм, Виктория Карловна… Амазонка…