Мудрость Востока и Запада. Психология равновесия

Конференция 2000 года в Дарамсале, во время которой состоялась наша первая встреча с Далай-ламой, была посвящена главным образом деструктивным эмоциям. Ее материалы легли в основу книги Дэниела Гоулмана «Деструктивные эмоции», вышедшей в свет в 2003 году. Выступая на конференции, я утверждал, что если бы эмоции были для нас действительно деструктивными, то они не сохранились бы в процессе эволюции человека. Далай-лама оспаривал этот дарвиновский взгляд на эмоции. Встретившись шестью годами позже, мы сумели найти общую основу для наших воззрений.

Практически каждый согласится с тем, что гнев, обида и ненависть являются деструктивными эмоциями, но в ходе нашей беседы стала вырисовываться гораздо более сложная картина. Гнев — это эмоция, которая чаще всего подразумевается в вызывающих сожаление эмоциональных эпизодах, включая ситуации, сопровождающие проявление насилия или причинение непоправимого ущерба. Однако без способности к проявлению гнева люди, подвергающиеся нападению, оказывались бы беззащитными.

Подготовка к проявлению гнева

Экман: Когда я читал вашу книгу «Этика для нового тысячелетия», я обратил внимание на ваши слова о том, что мы должны использовать силу для остановки действия и сохранять сострадание к актору, то есть к тому, кто это действие совершает. Если мы примем вашу точку зрения, то тогда мы должны будем признать, что гнев может быть конструктивным.

Далай-лама: Да.

Экман: Вы согласны?

Далай-лама: Гнев, направленный на действие, а не на человека.

Экман: Он не направлен на причинение вреда человеку.

Далай-лама: Да, совершенно верно.

Экман: Он призван остановить действие.

Далай-лама: На человека, на актора направлено сострадание. На действие направлен гнев.

Экман: Даже с практической точки зрения, без учета всего остального следует признать, что люди никогда не изменяются, если вы пытаетесь причинить им вред. Только когда вы проявляете к ним сострадание, они прекращают свои действия…

Далай-лама: Да, это так!

Экман: Поэтому, даже если вы не заботитесь об этике, а думаете только о практических последствиях, то это все равно будет правильной линией поведения.

Далай-лама: Да. Очень верно.

Экман: Теперь я хочу вернуться к исходному вопросу: если вы знаете, что вы вступаете в эмоционально сложную ситуацию, которая может вселить в вас ужас или привести вас в ярость, то можете ли вы провести какую-то подготовительную работу, чтобы повысить вероятность проявления вами конструктивной реакции?

Далай-лама: Что касается меня, то один из подходов, который я считаю полезным, заключается в том, чтобы не принимать вещи слишком серьезно. Маленькая доза юмора вызывает большие перемены. (Через переводчика.) Чем сильнее вы ощущаете бремя долга и ответственности, тем уязвимее вы становитесь к эмоциональным ситуациям. Конец 1950-х годов был очень непростым периодом. Я нес на себе огромный груз ответственности, когда встречался с китайской стороной и с нашими людьми. Я был менее искушенным. В те годы я постоянно был в напряжении и воспринимал возложенную на меня ответственность более остро.

Около десяти лет назад в Дарамсале произошло довольно сильное землетрясение. Один недавно умерший специалист по медитации рассказал мне позднее, что он практически не ощущал толчков, потому что в это время он занимался медитацией, направленной на развитие воздержанности. Фактически он физически не ощущал колебаний почвы.

Джинпа: Несколько лет назад в Дарамсале было другое землетрясение. Его Святейшество также не заметил этого землетрясения, потому что в это время он занимался медитацией. По-видимому, психическое состояние, в котором вы находитесь, также влияет на то, как вы реагируете на внешние ситуации.

Медитация, которой он занимался, имела альтруистическую направленность, это была базовая буддистская медитация. Это была клятва бодисатвы, посвященная альтруистическому образу жизни. Когда позднее он узнал, что произошло сильное землетрясение, которого он не заметил, то ему в голову пришла следующая мысль: «Если бы в момент прихода смерти я занимался медитацией, сконцентрированной на клятве бодисатвы, то я бы не испытал страха». Разумеется, это имеет отношение ко многим другим элементам повседневной практики, отражающимся на возможности совершенствования, которая существует в человеческом разуме, на преодолении страданий и т. п.

Экман: Позвольте мне привести вам пример того, что я имею в виду, говоря о подготовке. Это нечто такое, что делаем я и моя жена. Мы стараемся не спорить по любому поводу. По некоторым вопросам у нас могут возникать разногласия, но мы должны эти разногласия уладить или хотя бы найти компромисс. Мы выработали практику, в соответствии с которой один из нас говорит другому: «Я хотел бы обсудить с тобой одно предложение, которое покажется тебе спорным». Тогда другой из нас может сделать мысленный анализ предложения и ответить: «Сейчас неподходящее время для этого. Давай отложим разговор до завтра». Но в действительно мы поступаем так довольно редко. Напротив, если она предлагает мне обсудить спорное предложение, то я «задаю себе работу»: я концентрируюсь на своем психическом состоянии, чтобы успокоиться и гарантировать, что я не буду реагировать импульсивно.

Я был предупрежден; я знаю — то, что она собирается мне рассказать, — это то, с чем, по ее мнению, мне будет трудно иметь дело. В действительности обычно она ошибается в отношении того, что оказывается трудным для меня, но иногда она на самом деле говорит о том. что оказывается для меня очень непростым. Но так как я уже знаю об этом, так как я предупрежден заранее, то я могу нацелить свое сознание на выработку конструктивной реакции. Этот метод отлично подходит нам обоим. Вот что я имею в виду, когда говорю о подготовке, — если вы предупреждаете себя о том, что скоро окажетесь в трудной ситуации, и даже если вы не тот человек, который постоянно занимается самонаблюдением, то вы можете использовать способности, которыми вы обладаете в такие моменты.

Далай-лама (через переводчика): Это очень правильно. Поскольку, как я уже говорил ранее, отличие человека от животных состоит в опыте переживания эмоций, когда эмоция больше не остается на уровне спонтанного опыта, а дополняется действием интеллекта, памяти и мыслительных процессов. С учетом этого метод, позволяющий иметь дело с эмоциями, предусматривает также подключение мыслительных процессов для дифференциации фактической последовательности переживаний. Когда вы предупреждены заранее, вы подготовлены.

Экман: Вы можете использовать все свои умственные способности.

Далай-лама: Верно, верно.

Экман: Следующий шаг в той практике, которой придерживаемся мы с женой, состоит в том, что когда мы начинаем обсуждать эту спорную тему, то если мы находим, что нам становится жарко (не только в переносном смысле, но и в прямом, потому что у разгневанного человека температура тела повышается), тогда мы говорим: «Надо написать письмо», и один из нас пишет письмо другому. Когда вы пишете письмо (если только вы используете для этого компьютер, чего мы обычно не делаем), то вы можете тщательно обдумать, что вы сказали и как вы это сделали. Написав письмо, вы можете взглянуть на него еще раз на следующий день (мы никогда не отсылаем такие письма в тот же день). Вы читаете письмо и размышляете, изложили ли вы свои соображения наилучшим образом. Вы пытаетесь выразить точку зрения другого человека такой, какой вы ее видите, а также свою точку зрения. Обдумав свои соображения, вы делитесь ими с другим человеком. Предполагается, что ваш адресат не станет отвечать вам в тот же День. Он (или она) должен прочитать ваше письмо, но написать ответ только завтра, а перечитать его послезавтра.

Это выглядит так, как будто у нас возникают ужасные проблемы — хотя это и не соответствует действительности. Подобный обмен письмами происходил всего три раза за двадцать семь лет, но каждый раз он оказывался очень полезным. Для меня такой подход воплощает использование всех умственных способностей для того, чтобы удержаться от бессмысленных реакций, и к тому же он может применяться к людям, которые не обязательно занимаются медитацией.

Далай-лама: Это очень верно. Момент наивысшей интенсивности гнева проходит, и вы оказываетесь в ином психическом состоянии.

Экман: Гнев может быстро усилиться, если вы недостаточно внимательны, во-первых, чтобы знать, что это опасно, и, во-вторых, чтобы поддерживать свое намерение не дать этому случиться и не допустить причинения вреда другому человеку.

Выражение гнева

Далай-лама: В состоянии сильного гнева вы иногда используете очень резкие и больно ранящие слова. Один тибетец написал прекрасное стихотворение о том, что даже самый дорогой ваш друг, с которым сегодня вы очень близки, из-за нескольких ваших неосторожных слов завтра может превратиться в вашего злейшего врага.

Экман: Да, это так. Позвольте мне рассказать другую историю. Она не обо мне, она о моем друге, и в ней поднимается вопрос о том, всегда ли гнев приносит вред. Этот человек часто путешествует, подобно многим из нас. Нередко он возвращается из своих поездок домой очень поздно. Однажды, вернувшись домой ночью, он достал ключ и стал открывать дверь, но оказалось, что его жена закрыла дверь изнутри на засов. Он начал стучать в дверь. Он пришел в крайнее раздражение, потому что его жена регулярно запирает дверь изнутри и забывает открывать ее даже в те дни, когда он возвращается из своих поездок, в результате чего он не может попасть в дом. Он стал размышлять о том, что если жена действительно уважает его чувства, то она должна помнить о необходимости убирать засов, чтобы давать ему возможность нормально открывать дверь своим ключом.

Когда жена наконец спустилась вниз, отодвинула засов и впустила его в дом, он просто сказал ей; «Я хочу, чтобы ты не забывала убирать засов в те дни, когда, как тебе известно, я должен вернуться из поездки домой». Эти слова не были резкими и злыми. Все, что он сказал, было направлено на ее действие, а не на то, чтобы причинить ей боль, то есть не на самого актора. Когда он произнес их, она расслышала гнев в его голосе и увидела проявление гнева на его лице, даже несмотря на то, что он не использовал гневных слов, но эти сигналы больно задели ее. Мой вопрос: даже если вы не произносите гневных слов и не совершаете действий под влиянием своего гнева, то причиняет ли вред другому человеку сам факт того, что вы разгневаны?

Я мог бы утверждать, что большую часть времени, в течение которого вы видите или слышите проявления гнева, люди причиняют вам вред и, таким образом, у вас вырабатывается ассоциация. Как только такая связь вырабатывается, то даже если вред не причиняется вам напрямую, он причиняется вам косвенно через возникающее у вас ощущение причиненного вам вреда, которое является условной реакцией на гнев в голосе или на лице другого человека. Это строгое требование.

Далай-лама (через переводчика): Здесь следует отметить два момента. Во-первых, что касается поведения мужа, то оно было вызвано оплошностью жены, потому что именно она заперла дверь изнутри, хотя он и просил ее не делать этого. Поэтому она могла бы признать свою ошибку. Эта ситуация отлична от той, когда он указывает ей на допущенный промах и испытывает гнев. Во-вторых, муж сам указывает жене на ее ошибку. Это причиняет ей боль. В этой ситуации то, что он впал в гнев, является неправильным, потому что независимо от того, выразил ли он этот гнев вербально или нет, его жена отметила этот факт. В то же время, если он испытывает гнев, то, возможно, честнее будет проявить его открыто.[17]

Экман: Хорошо, он выражает гнев мимикой и звуком своего голоса, но не словами. Он пытается использовать слова таким образом, чтобы не причинить страдания жене.

Далай-лама (через переводчика): Пожалуйста, точнее сформулируйте вопрос, который вы задаете.

Экман: Мой вопрос состоит в следующем. Возьмем предельный случай, если он вообще не скажет жене ничего, но она увидит промелькнувшее на его лице выражение гнева, то причинит ли ей это боль, и поэтому не должен ли он вообще не чувствовать гнева? Реально ли ожидать от семейной пары, чтобы ни один из супругов никогда не впадал в гнев? Я думаю, что разумно никогда не говорить ничего такого, что нацелено на причинение вреда другому человеку.

В общем случае как мы должны оценивать этот эпизод: с одной стороны, мгновенную боль, которую она испытала, и, с другой стороны, насколько направленный на нее гнев оказался полезен для него, поскольку этот гнев заставил ее быть более внимательной и не запирать дверь изнутри перед его возвращением. С учетом того, что его гнев был направлен не на нее, а на ее действие и привел к улучшению их отношений, я думаю, что такой гнев должен рассматриваться как конструктивный.

Я вспоминал об этом случае много раз и размышлял о том, возможны ли были другие способы разрешения конфликта. Например, мой друг мог оставить жене записку с указанием даты своего возвращения и с напоминанием о том, чтобы она не запирала дверь на засов. Он мог позвонить ей из аэропорта и попросить ее не запирать дверь изнутри. Или же, когда он в очередной раз оказался перед запертой дверью и почувствовал закипающий в нем гнев, он мог бы выждать какое-то время и успокоиться, прежде чем стучать в дверь, чтобы жена не увидела и не услышала признаков гнева, когда он напоминал бы ей о необходимости не забывать закрывать дверь только на ключ.^{44}

Наше обсуждение этого случая порождает много вопросов, на которые, как я полагаю, нет однозначных ответов. Должна ли наша цель состоять в том, чтобы никогда не испытывать гнева? Я думаю, что это не только невозможно для большинства людей, но и, как показывает эта история, гнев подает сигнал о чем-то важном, на что следует обратить внимание. Я уверен, что как только гнев начинает ощущаться — к счастью, в данном случае это произошло довольно рано, — то конфликтная ситуация, которая вызвала этот гнев, не должна разрешаться до тех пор, пока он не уляжется. Гнев — это сообщение о наличии проблемы, которую необходимо разрешить позднее.

Далай-лама (через переводчика): Я слышал историю об одном тибетском чиновнике, который во времена моего детства был уже довольно пожилым человеком. Все знали, что когда он действительно испытывал гнев, то отвечал в очень мягкой манере и при этом охлопывал себя по коленям. (Смеется.) Он говорил: «Поразительно! Поразительно!» — как если бы он был сильно удивлен. Поэтому показывать гнев — это правильная или неправильная реакция?

Экман: Возможно, она является менее вредоносной.

Далай-лама: Да.

Разновидности гнева

Экман: Я думаю, что гнев имеет много разновидностей. Мы используем слово «досада» для обозначения очень слабого, а слово «ярость» — для обозначения очень сильного гнева. Здесь мы имеем дело с вариациями гнева по силе или интенсивности. «Негодование» — это гнев человека, уверенного в своей правоте. «Я прав. Я имею право не одобрять то, что вы сделали». «Угрюмость» — это пассивный гнев. «Я готов простить вас за то беспокойство, которое вы мне причинили, но разговаривать с вами я не буду». «Раздражение» — «мое терпение на исходе». «Кипение» — едва сдерживаемый сильный гнев. Интересная особенность слова «безумный» состоит в том, что оно обозначает и психическое нездоровье, и сильный, неконтролируемый гнев, при котором мы перестаем что-либо чувствовать. Он заметно отличается от негодования или угрюмости.

Вы используете выражение «затаенная злоба»?

Далай-лама: Простите? А что это такое?

Экман: Это еще одна разновидность гнева. Она подобна ожесточению. Это гнев, который имеет свою историю, и благодаря такой истории приобретает мучительный характер. Это, образно говоря, прокисший гнев. Разгневанный человек, испытывающий затаенную злобу, не получает от этого удовольствия. Но есть люди, которые любят испытывать гнев. Он доставляет им наслаждение.

Далай-лама: Гм-м.

Экман: Для некоторых людей проявление гнева является прелюдией к близости. «У нас вышла ужасная ссора, мы чуть не подрались. Но я люблю тебя!»

Далай-лама: Да.

Экман: Удивительно. Но некоторые люди после ссоры говорят друг другу: «Я не могу с тобой разговаривать! Я не могу находиться рядом с тобой». В этом отношении люди могут сильно различаться между собой.

«Мстительность» — это еще один тип гнева, который обычно предполагает какое-то размышление о полученном оскорблении. Он отличается от других типов гнева тем, что не проявляется немедленно.

Далай-лама (через переводчика): Возможен ли мстительный гнев, который проявляется немедленно, не требуя размышления? Разумеется, возможны обстоятельства, в которых вы будете размышлять о том, как с вами поступили, и затем в результате размышления ваша мстительность усилится и вы захотите причинить вред другому человеку. Но возможен ли мгновенный мстительный гнев? В некоторых областях Тибета существовала культура, в которой мщению придавалось очень большое значение (как в сицилийской культуре в Италии), так что если член семьи не мог совершить убийство из мести, то такая семья теряла уважение. В таких случаях мстительный гнев проявляется намного быстрее.

Экман: Я не уверен, что это правильное применение понятия мести. Чтобы отомстить надлежащим образом, вы должны запланировать уровень наказания. Однако всегда имеются исключения.

Далай-лама (через переводчика): Частично проблема здесь снова заключается в использовании термина «гнев» и его соответствии тибетскому аналогу. По-тибетски этот термин обозначается как shay dang. Этимология этого слова передает больше, чем просто раздраженное состояние психики, здесь присутствует также желание причинения вреда, намерение причинения вреда, которое, по-видимому, не предполагает английское слово anger (гнев).^{45}

Экман: Не существует неопровержимых научных доказательств того, что желание причинения вреда является внутренне присущим гневу.

Далай-лама (через переводчика): В буддистской психологии присутствует понимание наличия корреляции между двумя сильными эмоциями — привязанностью, с одной стороны, и тем, что переводится как гнев или антипатия, — с другой. Они воспринимаются как выражения двух разных способов связи с конкретным предметом или человеком. Привязанность — это главным образом выражение притяжения к предмету или индивиду. Это способ соединения, в то время как антипатия или гнев — это совершенно противоположный тип взаимоотношений.

В привязанности присутствует даже ощущение определенного слияния с объектом, своего рода объединение с ним. Здесь присутствует притяжение, в то время как антипатия подразумевает отталкивание этого объекта. То, что происходит в случае гнева, мотивируемого состраданием, в действительности не является отталкиванием, потому что ваша связь с объектом по-прежнему сохраняется. Вы не ощущаете отторжения этого объекта благодаря испытываемому вами состраданию. Однако то, как вы помогаете этому объекту, определяется более раздраженным, более возмущенным состоянием вашей психики.

Экман (вздыхает): Здесь действует очень много различных факторов.

Далай-лама (через переводчика): В буддистской литературе содержится немало рассуждений о вероятности того, действительно ли такие переживания могут конструктивно использоваться в духовном контексте. Но во многих текстах признается, что эта антипатия, этот гнев всегда подразумевает намерение причинения вреда.

Экман: Давайте обсудим вопрос о «вреде». Мой коллега Джозеф Кампос, профессор психологии Калифорнийского университета в Беркли, занимается изучением эмоций у младенцев из разных культур. Для исследования эмоций ему нужно было найти что-то такое, что вызывало бы гнев в каждой культуре. Он делал следующее: перед ребенком, который едва научился ползать, помещался очень соблазнительно выглядящий предмет — игрушка. Когда Ребенок начинал ползти к игрушке, Кампос удерживал его руками, создавая таким образом препятствие и не позволяя достичь желаемой цели. Эти действия вызывали гнев у всех младенцев представлявших все обследовавшиеся культуры. Такой результат позволяет утверждать, что основной целью гнева является устранение препятствия к достижению цели. Если это верно, то это еще не означает, что единственный или самый лучший способ реагирования заключается в причинении вреда тому, кто создает препятствие, — поскольку это может только укрепить намерение к его сохранению.

Далай-лама (через переводчика): Но даже в случае младенца испытывающего гнев, присутствует желание, не обязательно отчетливо выраженное, удалить препятствие и создающего его человека, а также определенная враждебность в отношении этого препятствия.

Экман: Возможно.

Далай-лама: Возможно, намерение причинить вред — это следующий этап! Например, если препятствие не удаляется, то тогда гнев мог бы…

Экман: У младенца, разочарованного результатами таких усилий, гнев не приводит к целенаправленным действиям, его энергия растрачивается на бессистемные движения.

Далай-лама: Это потому, что младенцы не способны наносить нацеленные удары. (Смеется.)

Экман: Если препятствие находится близко к ребенку, то в результате случайных движений руками и ногами он может нанести удар удерживающему его взрослому человеку.

Далай-лама (через переводчика): Потому что даже взрослые люди иногда бывают очень сильно разгневаны, — а когда вы не можете остановить мешающего вам человека, то вы наносите ему удар.

Экман: Да?

Далай-лама (смеется.) Это позволяет утверждать, что желание нанести удар, намерение причинить вред заключено в самой природе гнева.

Экман: Я вижу, что здесь имеется две возможности. Во-первых, большинство младенцев усваивают, что, когда они делают бессистемные движения руками и ногами, они могут нанести удар человеку. создающему для них препятствие, в результате чего это препятствие довольно часто устраняется. Это означает, что, когда вы находитесь в состоянии гнева, вы усваиваете ценность причинения вреда другому человеку, создающему препятствие на вашем пути к цели. Во-вторых, намерение причинения вреда присуще самой природе гнева. Когда я спросил об этом Джо Кампоса, то он ответил, что возможно и то и другое. Практически здесь нет никакой разницы, так как вполне вероятно, что большинство людей на основании своего опыта усвоили, что причинение вреда другому человеку может оказаться полезным в краткосрочной перспективе. Если это так, то тогда это поведение должно быть врожденным.

Далай-лама (через переводчика): Даже в случае устранения препятствия посредством причинения ему вреда сам вред оказывается неотъемлемой составляющей гнева как такового; базовая эмоция более нацелена на устранение препятствия. Как только цель достигается, намерение причинения вреда исчезает.

Особенность человеческих существ заключается в том, что мы имеем очень долгую память. Мы помним, что какой-то человек создал препятствие на нашем пути, и, даже несмотря на то что этот человек может уже находиться за тысячи миль от нас, мы по-прежнему думаем о том, как не допустить его возвращения. (Смеется.)

Экман: Это очень опасный вопрос, потому что он означает, что желание удалить препятствие может быть подчинено желанию причинить вред человеку, который это препятствие создал. «Почему вы это сделали? Почему вы хотите причинить мне вред? Почему вы препятствуете мне?» Теперь фокус направлен не на устранение препятствия, но на восприятие мотивации человека и на желание наказать его за причиненное беспокойство. Это очень опасно.

Далай-лама: Тогда это становится злом. И даже животные в определенной степени обладают способностью помнить то, что было Для них сделано. Много лет назад у меня была маленькая собачка. Однажды собачка заболела, и к ней пришел мой врач, чтобы сделать ей укол, который оказался довольно болезненным. После этого всякий раз, когда врач приходил ко мне домой, собачка начинала на него лаять. (Смеется.) Она стала относиться к нему враждебно.

Экман: Мы называем это научением с первого раза. И в этом случае произошло именно такое научение. Она все поняла после по. лучения первого опыта. Отучить ее от этого было бы трудно, очень трудно.

Когда мы возмущаемся тем, что сделал другой человек, то даже когда он находится, как вы сказали, за тысячи миль от нас, мы все равно думаем о том, как бы отплатить ему. Пример с вашей собачкой слишком прост. Предположим, что какая-то другая собака проникла в чей-то дом, схватила кусок мяса, предназначенный хозяйской собаке, и убежала. Будет ли хозяйская собака, оставшаяся без обеда, помнить об этом событии и думать о том, как бы ей отомстить? Я не знаю ответа. Возможно, собака повела бы себя также плохо, как ведут себя люди.

Доржи: Это зависит от размера и породы собаки. Если хозяйская собака, оставшаяся без еды, крупнее чужой собаки, то, возможно, она погонится за ней. Разные собаки имеют разный темперамент.

Экман: Верно, темперамент породистых собак отличается от темперамента дворняг.

Далай-лама (через переводчика): Когда хозяйская собака увидит эту чужую собаку еще раз, то, возможно, она ощутит беспокойство или гнев. Определяющим фактором для человеческих существ является способность к сложным размышлениям, наличие мощного интеллекта.

Экман: Это очень интересный момент, потому что мы рассматриваем прочную память только как положительное качество. Вы же указываете на негативные последствия, которые могут возникнуть при наличии прочной памяти.

Далай-лама (через переводчика): Мое собственное мнение заключается в том, что в случае эмоции, подобной гневу, главная роль эмоции заключается в устранении препятствия. Она может проявляться в разных формах. Но основная роль или назначение заключается в удалении препятствия.

Экман: По этому вопросу у нас с вами полное согласие.

Актор и действие

Далай-лама (через переводчика): Применение осознанности (памятования) к гневу заключается в припоминании того что вы узнали о деструктивной природе гнева и деструктивной природе определенного поведения. С точки зрения буддистской этики вы осуществляете физические действия, психические действия и вербальные действия.

Памятование применимо ко всем трем. Отличительная особенность физических и вербальных действий заключается в том, что для них промежуток времени между состоянием психики и проявлением действия обычно оказывается длиннее, чем в случае психических процессов. Если вы хорошо овладели навыком памятования, то использование знания о деструктивности гнева и осуществление мониторинга осведомленности может оказаться достаточным для того, чтобы удержать вас от способных причинить вред посредством физических и вербальных действий, потому что промежуток времени оказывается более длительным. Благодаря памятованию этих деструктивных процессов вы постоянно наблюдаете за состоянием своей психики, чтобы обнаруживать ранние сигналы возникновения гнева. Но насколько успешно вы сможете предотвратить возникновение гнева на самом деле, это уже другой вопрос. Потому что это может зависеть от вашего собственного уровня практической подготовки, от развития вашего разума и от других факторов.

Далай-лама (через переводчика): В случае психических действий, поскольку психические процессы протекают очень быстро, недостаточно просто иметь знания. Вы должны также обладать очень острой и хорошо развитой мониторинговой осведомленностью, чтобы быть в состоянии «схватывать» психические процессы. Вы можете их схватывать до того, как совершите действие.

Экман: Я уверен, что это очень важные различия, к которым вы привлекли наше внимание. Первый вопрос заключается в том, можем ли мы знать об импульсе, направленном на приведение нас в состояние гнева, и не реагировать на него, чтобы не впадать в гневное состояние. Второй вопрос, обозначенный вами, состоит в том. что если мы не можем распознать импульс, если мы впали в гнев, то нам легче будет сдержать наносящие вред действия, чем наносящие вред слова, потому что мы можем быстрее говорить, чем действовать. Осознанность не всегда позволяет перехватить такие нежелательные слова до того, как они будут произнесены.

Далай-лама (через переводчика): Рассмотрим, для примера человека, говорящего неправду. Здесь есть объект обмана, мотивация лжи и выполнение самого действия. Имеется временной промежуток между мотивацией, которая заставляет вас лгать, и произнесением лжи. Наносящее вред психическое действие может возникнуть потому, что вы верите, что кто-то причинил вам зло. Это мотивация. Иногда промежуток времени между мотивацией — в данном примере осознанием причиненного вам вреда — и вызываемым ею намерением также причинить вред оказывается очень коротким. Практически можно считать, что, когда возникает намерение причинить вред, само действие уже совершено.

В такой модели гнев рассматривается как мотивирующая эмоция для намерения причинения вреда. Если эта схема верна, то она признает различие между гневом и намерением причинить вред, предполагая, что гнев в соответствии с буддистским определением не обязательно содержит в себе вредоносный компонент.

Экман: Я думаю, что это очень важно для обучения людей тому, как переживать гнев в конструктивной манере. Вы не можете избавиться от гнева, но вы можете научиться использовать его таким способом, чтобы он шел вам на пользу. И этот способ заключается в том, чтобы не причинять вреда другому человеку. Ведь это почти всегда вызывает ответные действия. Если вы не ликвидируете этого человека, то он вернется и причинит вред вам.

Далай-лама (через переводчика): В буддистских текстах содержится известная история о бодисатве. (Смеется.) Эта история поднимает интересный вопрос. Как может возникнуть сострадание, мотивируемое гневом? В этой истории рассказывается о бодисатве, который путешествовал на лодке. На этой лодке находился жестокий разбойник, и бодисатва узнал, что тот собирается убить всех пассажиров. После неудачной попытки убедить потенциального убийцу отказаться от зловещих намерений бодисатва сам Убил этого человека. Главная мысль здесь заключается в том, что бодисатва испытывал сострадание к потенциальному убийце, но в то же время он совершенно не одобрял действие, которое тот намеревался совершить. Он испытывал сострадание к убийце и одновременно испытывал гнев в отношении того действия, которое тот намеревался совершить.

Экман: На конференции 2000 года наша группа собралась вместе, чтобы наметить план исследования, которое могло бы помочь найти ответ на ваш трудный вопрос: «Будет ли это просто разговором, хорошей кармой или же может быть сделано что-то полезное?» Все шестеро собравшихся принялись составлять план. Один из участников стал высказывать свои возражения: «Вам не следует заниматься этим», «Зачем изобретать колесо?», «Почему вы считаете, что этим вообще надо заниматься?» Тогда Марк Гринберг[18] показал замечательный пример проявления конструктивного гнева, потому что этот человек создавал препятствия на нашем пути. Марк заявил: «Мы действительно хотим продолжать нашу работу, и если вы хотите принять в ней участие, то добро пожаловать. Но если вы не хотите в ней участвовать, то вам не следует оставаться в этом помещении. Вы не должны мешать нам делать то, что мы считаем нужным». Эти слова были произнесены твердо. Позднее я спросил его: «Вы испытывали гнев?» — и он ответил утвердительно. Но это был очень конструктивный гнев. Здесь не было попытки причинения вреда. Он не сказал: «Почему вы думаете, что вы умнее нас?» Это причинило бы вред его оппоненту, не так ли? Гнев Марка был полностью сосредоточен на действии, на удалении препятствия.

О фокусировании гнева на вызывающем возражение действии, а не на акторе писал в своих трудах видный теоретик в области изучения эмоций, ныне покойный Ричард Лазарус, работавший профессором Калифорнийского университета в Беркли.

Я полагаю, что людям нужно давать возможность практиковаться в этом. Вы можете начать с ситуации, в которой гнев направляется на актора, и спросить себя, как бы вы могли перенаправить гнев на действие. Но такое упражнение носит достаточно отвлеченный характер.

Нам нужно работать над развитием этого навыка. Когда я ожидаю, что мне предстоит обсуждать с женой проблему, способную породить конфликт, то я заранее планирую в уме, как я буду действовать. Я мысленно репетирую, как я буду направлять свои возражения только на действие и стараться не критиковать ее. Я не позволяю ей догадаться, что я поступаю именно таким образом. Я обнаружил, что такой подход оказывается полезным, а часто и успешным для поиска решения, позволяющего преодолеть наши разногласия. Вам нужно практиковаться в том, чтобы концентрироваться на действии, создающем трудности, а не на акторе; вы не можете только думать об этом. Эта практика основывается на понимании нашей взаимозависимости, но это та практика, которая повторяется мною в уме.

Далай-лама: Итак, гнев сам по себе является негативным. Но из-за мотивации — из-за агента, который привел его в действие, он становится позитивным. Итак, он позитивен.

Экман: Я бы не стал рассуждать таким образом.

Далай-лама: Гнев, к примеру, или любые эмоции, которые обычно считаются приносящими вред, в особых условиях могут оказаться позитивными. Страх, или гнев, или вообще все эмоции в определенной мере, до определенной степени являются обычными. Но далее они достигают крайней точки и становятся приносящими вред. Такова основа.

Экман: Позвольте мне сделать уточнение. Когда они доходят до крайней точки, мы теряем контроль.

Далай-лама: Это так.

Экман: Нарушение равновесия. Мы искаженно…

Далай-лама: Да, это так.

Экман: Мы искаженно видим то, что происходит. А затем вместо того, чтобы, допустим, с помощью гнева просто остановить вмешательство, мы пытаемся причинить другому человеку вред. Процесс выходит из-под нашего контроля.

Я думаю, что другое — незначительное, но интересное — теоретическое различие между нашими точками зрения состоит в следующем: вы верите, что если вы способны проявлять сострадание, то когда вы испытываете гнев, вы не позволяете ему достичь наивысшего уровня, потому что вы проявляете сострадание к тому человеку, который заставил вас испытать гнев.

Далай-лама: Верно.

Экман: Это ваша точка зрения. Моя точка зрения немного иная, хотя я не знаю, имеет ли это различие практическое значение. Она состоит в следующем: если вы хорошо овладели навыком наблюдения за собой, если вы научились осознавать импульсы, побуждающие вас испытывать гнев во время их возникновения, то тогда вы всегда будете проявлять гнев в сострадательной манере. Мы говорим одно и то же и лишь немного по-разному расставляем акценты.

Далай-лама (через переводчика): Итак, если вы хорошо осознаете происходящее, верно?

Экман: Да. И понимаете природу гнева. Тогда вы будете знать, что вследствие нашей взаимозависимости любая попытка причинения вреда другому человеку всегда будет иметь плохие последствия для вас самих! Это просто другая грань того же самого феномена. Я думаю, что мы находимся в полном согласии. Но кто-то может испытывать разочарование от того, что мы не продемонстрировали серьезных разногласий. (Смеется.) Без этого знания, если вы не понимаете природу взаимозависимости, мотивация не будет той же самой.

Далай-лама: Взаимозависимость. (Через переводчика.) А что вы можете сказать об этой концепции взаимозависимости? Она используется в науке?

Экман: Да, она начинает в нее тихо прокрадываться. (Оба смеются.)

Далай-лама: Как лазутчик.

Экман: Как лазутчик. Она присутствовала там в других формах, в виде исследований о том. что способствует сотрудничеству, а не конкуренции.

Далай-лама: Эта концепция, я полагаю, должна там быть.

Экман: Следует признать, что до того, как я познакомился с вами и вашими идеями, концепция взаимозависимости не была для меня центральной концепцией. Мои размышления о ней находятся в состоянии непрерывного изменения — я испытываю воздействия и реагирую на них, пытаясь сохранить западную основу и привнести в нее то, чему ранее не уделялось большого внимания, по крайней мере в той области, в которой работаю я.

Далай-лама (через переводчика): Итак, сначала она прокралась как лазутчик. А теперь она собирается там остаться.

Экман: О! Теперь она получила широкое признание. (Смеется.)

Родственники гнева

Экман: Давайте теперь поговорим об одном родственнике гнева, который, как я думаю, не является частью гнева как такового, — об обиде. Обида направляется на конкретное нечестное или несправедливое действие, совершенное конкретным человеком. Она может сохраняться в течение долгого времени. Вы можете чувствовать себя обиженным в течение нескольких месяцев или даже лет, но это не значит, что вы будете чувствовать обиду постоянно: однако если что-то напомнит вам о чьем-то нечестном поступке, то эмоция вспыхнет с прежней силой. Обида может мотивировать самые разные действия; никто не знает, как поведет себя обиженный человек, когда у него появится возможность предпринять реальные действия. В отличие от негодования, ярости, угрюмости и раздражения она таится внутри человека. Если она оказывается не затаенной, то это не обида.

Обида может глодать вас изнутри. Когда это происходит, она заполняет ваш разум и остается там навсегда. Вы начинаете думать о ней день и ночь. Вы пытаетесь думать о чем-то другом, читаете книгу, но она все равно заполняет все ваши мысли. Это гложущая обида.

Далай-лама (через переводчика): В буддистской литературе по психологии представлен достаточно обширный анализ разных типов гордости и тщеславия как эмоций и разных степеней их проявления, Но для более фундаментальных эмоций, таких как привязанность и гнев, законченная классификация по степеням их появления отсутствует. В английском языке, по-видимому, имеется много слов для обозначения разных степеней гнева: «ярость», «возмущение», «негодование» и т. д. Почему английский язык предоставляет такие большие ресурсы для обозначения появлений гнева?

Экман: Хотя многие психические состояния хорошо различимы, я надеюсь, что в тибетском языке окажется больше разных слов для разных типов гнева, потому что, как я уже упоминал, в английском их явно недостаточно.

Мы можем видеть и различать на лице более сотни разных выражений гнева. Я уверен, что я смог бы написать отдельную историю для многих из них — не всех, потому что, как я ожидаю, некоторые из них являются синонимичными. В английском языке мы не имеем какого-то одного слова для многих из форм гнева, проявляемых в этих выражениях. Те, для которых мы имеем такие слова, я уже называл ранее.[19]

А теперь — ненависть. Она представляется внушающим страх состоянием. (Смеется.) Досада, обида и ненависть. Но ненависть — это нечто другое. Это не форма или разновидность гнева — она представляет собой прочное, сильное, концентрированное желание причинить вред другому человеку, причем не за какое-то его действие. Ненависть направлена на человека как личность; если вы ненавидите этого человека, то вы хотите причинить ему страдание, или, если вы не в состоянии сделать это сами, вы желаете, чтобы в жизни этого человека произошло какое-то несчастье.

Далай-лама (через переводчика): Вы хотите сказать, что ненависть не обязательно должна вырастать из обиды?

Экман: В соответствии с тем, как я использую эти термины, обида возникает из-за конкретного действия, совершенного другим человеком. Ненависть направлена на всего человека в целом.

Обида действительно может перерасти в ненависть. Если это всего лишь обида, то человек может предоставить вам своего рода компенсацию. «Простите, что я взял самый большой кусок торта» или «Хотя повышение получил я, а не вы, я считаю, что вы заслуживали его в не меньшей степени». И тогда вы можете справиться со своей обидой. Но очень трудно справиться с ненавистью, потому что она направлена на личность другого человека. Вы хотите причинить вред этому человеку — вы хотите заставить его страдать. Вот почему ненависть так опасна. Вы принимаете такое определение?

Далай-лама (через переводчика): С учетом этого определения имеет ли смысл говорить с концептуальной точки зрения о ненависти к страданиям? Или ненависть может быть направлена только на человека?

Экман: Она направлена только на человека.

Далай-лама (через переводчика): В английском языке часто используется выражение — хотя, возможно, просто как привычный речевой штамп: «Я ненавижу такую погоду».

Экман: Да, это пример неправильной речи. Проблема, разумеется, состоит в том, что люди не используют слова так, как этого хотелось бы мне. (Смеется.)

Далай-лама (через переводчика): А что вы скажете о ненависти к политической системе? Ненависти к стране, к расе?

Экман: Я думаю, что ненависть к людям, или к группе людей, или к стране в целом возможна и очень опасна.

Далай-лама: А как насчет ненависти к другим живым существам — к муравьям, скорпионам или змеям? Например: «Я ненавижу змей».

Экман: Некоторые люди испытывают отвращение к змеям. Известно одно очень интересное исследование, показавшее, что люди подготовлены к тому, чтобы испытывать страх при виде предметов, напоминающих по виду этих рептилий. Это не врожденный страх, подобный страху мыши, которая в первый раз видит кошку. Обследования людей показывают, что человеку необходимо получить хотя бы один негативный опыт контакта со змеями, чтобы начать испытывать перед ними страх. Но необычным здесь оказывается следующее: «подготовленность» проявляется в том, что людям требуется всего один контакт с предметом, напоминающим по форме змею, в то время как в случае предметов другой формы требуется многократное получение негативного опыта. Пистолеты и ножи представляют реальную угрозу, но без многократного научения добиться прочной реакции страха на них очень трудно.^{46}

В основе ненависти лежит убежденность в том, что человек был не просто несправедлив. Он хотел причинить вам вред, он это сделал, и это не подлежит прощению. По крайней мере, до тех пор, пока ваша ненависть сохраняется, вы не можете простить человека за то, что он сделал. Вы его ненавидите.

Далай-лама (через переводчика): На нашей планете проживает более шести миллиардов человек, и каждый имеет свои особенности, уникальные черты характера и неповторимое состояние психики. Было бы очень трудно добиться всеобъемлющего понимания природы эмоций, которое бы имело универсальное применение и которое бы объясняло индивидуальность каждого из нас.

В случае китайского офицера, который из ненависти к тибетскому юноше стал избивать его перед расстрелом, в случае нацистов, которые под влиянием пропаганды стали ненавидеть евреев и которые были глубоко уверены в оправданности своей ненависти и в порочности еврейского народа, представляется вполне вероятным, что ненависть, испытывавшаяся этими людьми, не отравляла их жизнь: они могли хорошо спать, иметь отличный аппетит и т. д. В каком-то смысле она приносила им пользу. Поэтому в буддистских текстах признается, что иногда даже искаженное понимание мира может быть выгодным в краткосрочной перспективе. Тем не менее ненависть — это яд.

Далай-лама: Вы считаете ненависть ядом в прямом или в переносном смысле? Вы намеренно используете это слово для привлечения внимания или действительно считаете, что она, подобно яду, физически разрушает организм человека?

Далай-лама (через переводчика): Это метафора. Но она имеет важные параллели. Некоторые яды не вызывают немедленную смерть, а убивают постепенно. Подобным образом и ненависть сначала приводит в смятение ваш разум, нарушает ваш душевный покой. Затем она вызывает душевные страдания.

Экман: Это впечатляющая метафора. Ее не следует понимать буквально в том смысле, что из-за испытываемой вами ненависти вы должны умереть немедленно. Однако ненависть действительно разрушает вашу жизнь. Она разрушает вашу психику. Она заставляет вас испытывать мучения. Но в краткосрочной перспективе испытывать ненависть к кому-то может быть даже приятно. Я встречал многих людей, ненавидевших лидеров других или их собственных государств. Они часто думают о вызывающем их ненависть человеке, и, когда они описывают свою сильную ненависть, на их лицах выражается не только гнев, но и удовольствие, когда они делают особенно резкие замечания. Я подозреваю, что они были бы рады, если бы ненавидимый ими человек услышал их оскорбления и испытал бы в результате страдания.

Язык, который использовали Гитлер и Геббельс, когда говорили о евреях, — это язык, в каждом слове которого проявляется отвращение. Они называли евреев «вшами» и «паразитами». Они призывали к истреблению евреев как «переносчиков заразы». Это была не ненависть. Это было отвращение, Я уверен, что отвращение — это та эмоция, которая мотивирует уничтожение других народов. Я видел видеозаписи выступлении Усамы бен-Ладена, которые делались на протяжении пяти лет. В первых выступлениях он демонстрировал гнев. Через два-три года, говоря об американцах, он начал проявлять отвращение. До того как я увидел эти записи, я не мог понять, почему он одобрял убийства женщин, детей и стариков. Но, как только я заметил на его лице отвращение, я все понял. Когда я вижу таракана, я не испытываю беспокойства. Это маленький тараканчик? Это беременная тараканиха? Мне все равно. Я просто хочу избавиться от них, потому что они вызывают отвращение. Но когда вы испытываете нечто подобное по отношению к людям, то это крайне опасно.

Джинпа: Вы не считаете, что в отношении нацистов к евреям присутствовала ненависть?

Экман: Нет, я сказал бы, что здесь в первую очередь проявлялось отвращение. Нацисты в соответствии с их терминологией считали евреев «отвратительными существами», «проклятием нашей жизни».

Далай-лама (через переводчика): А что вы можете сказать об отношении Мао к тем, кого он называл контрреволюционерами? Или об отношении Сталина к так называемым врагам народа? Это было отвращение или ненависть?

Экман: О Сталине я знаю немного больше, потому что, как я считаю, в последние двадцать лет своей жизни он действительно был психически нездоров. У него наблюдались многие признаки паранойи. Он повсюду видел врагов. Его ближайшие соратники были наиболее вероятными врагами. Я практически ничего не знаю о Китае, Хотя две мои книги были переведены на китайский, я никогда не был в этой стране. Я мало знаю о китайской пропаганде, но я достаточно знаю о пропаганде, которую использовали нацисты. Нацистская пропаганда преимущественно использовала язык отвращения, а не ненависти. Нацисты ненавидели коммунистов, но евреи не заслуживали их ненависти — они были слишком отвратительны. Они не заслуживали даже презрения.

Далай-лама: Китайские коммунисты говорят, что тибетский буддизм лишен научного знания, что глупые тибетцы преисполнены слепой веры и религиозных предрассудков. Таково было их отношение к нам в шестидесятых, семидесятых и восьмидесятых годах. Возможно, так они считали всегда.

Мотивация гнева

Экман: Теперь я хочу поговорить о том, что иногда ненависть может иметь позитивные последствия. Пример, который я приведу. взят из моей собственной жизни.

В течение многих лет я ненавидел своего отца. Он был жестоким человеком — грубым и склонным к физическому насилию. Он во всем старался показать свое превосходство надо мной. Он научил меня играть в шахматы, когда мне было шесть лет. Когда я признавал, что проиграл партию, он переворачивал доску на сто восемьдесят градусов, продолжал партию, играя моими фигурами, и снова вынуждал меня сдаться. Я чувствовал себя униженным. Учась в колледже, он занимался боксом. Когда мне было девять лет, он стал учить меня боксировать. При этом одной рукой, которая была намного длиннее моей, он не позволял мне приблизиться к себе, а другой рукой наносил мне удары.

Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы начать конкурировать с ним на равных. Я хотел побить его, взять у него реванш. Моя ненависть к нему мотивировала меня к достижению результатов, которые, как я знал, «убьют» его (это выражение придумал я сам. хотя подобная метафора может вызывать лишь сожаление). Разумеется, я не убивал его буквально, но я всеми силами пытался победить его в его собственной игре.

Он всегда хотел стать, но так и не стал преподавателем медицинского факультета. Я сумел добиться этой должности, а также получил несколько наград за проведенные медицинские исследования. В какой-то мере меня мотивировало желание заставить его изнывать от зависти. Я написал много книг, а за ним не числилось ни одной публикации. Каждый раз, когда я достигал нового результата, приносившего мне признание, я думал: «О, это заставит его сойти с ума, это покажет ему, что я лучше его».

Даже когда отца уже не было в живых, при получении очередной награды у меня сразу же возникала мысль: «Хорошо бы, если бы он узнал об этом! Он перевернулся бы в гробу». Сейчас я немного стыжусь этого. Но факт остается фактом: ненависть мотивировала меня больше работать.

Несколько лет назад по непонятным мне причинам я простил его. Я никогда не думал, что окажусь способен на это. Вместе с этим прощением пропали и мое желание конкурировать с ним, и необходимость превосходить его достижения.

Недавно я подумал: «Если бы мой отец узнал о моих встречах с Далай-ламой, то как бы он расстроился!» Эта мысль не приходила мне в голову прежде. Но главное, что я хочу сказать, — это то, что ненависть, хотя она и является деструктивной, может мотивировать конструктивные действия. Некоторые мои исследования и книги помогли другим людям. Я не знаю, имел бы я такой сильный стимул к работе, если бы не мотивировался ненавистью.

Когда я наконец это понял и сказал себе: «Боже мой! Я сделал все это из-за моего сумасшедшего и давно ушедшего из жизни отца!» — то многое мне показалось очень глупым. Но к тому времени я уже успел опубликовать двенадцать книг. По-видимому, иногда ненависть может мотивировать и хорошие, а не только плохие действия. Как же я могу рассматривать ненависть так же, как это делают буддисты, то есть как яд?

Далай-лама (через переводчика): В определенной степени то, что происходит здесь, действительно показывает роль эмоции, такой как ненависть, в мотивировании людей. Мы можем заметить это также применительно к привязанности, ревности, гневу и т. д. Одна из особенностей этих эмоций состоит в том, что они соответствуют очень напряженным состояниям психики. Эта энергия, эта сила может служить мощным фактором мотивации. Но можно ли приписать всю эту полезную работу эмоции — как причине?

Экман: Для меня всегда было очень важным не быть похожим на моего отца, но в некоторых отношениях я все равно на него похож. Он был врачом, а я стал профессором медицинского факультета. Он занимался каждый вечер. Я привык видеть его сидящим за кухонным столом и читающим медицинские журналы. Я тоже много учусь и пишу книги. Он помогал детям. Его жизнь была посвящена тому, чтобы облегчать страдания. Я делаю что могу для получения знаний, которые оказались бы полезными для людей и могли бы облегчить их жизнь. Поэтому можно сказать, что мы шли параллельными путями.

Очень часто мои действия мотивировались полученными благодаря отцу знаниями о том, чего не следует делать, Например, я думаю, что конкуренция родителей с детьми является грубым искажением нормального родительского поведения. Я вижу много подобных случаев в научной среде — профессоров, конкурирующих со своими студентами, о чем я уже говорил прежде. Но я узнал, что для ребенка конкурировать со своим родителем тоже не очень хорошо, хотя такая конкуренция и мотивировала мои позитивные действия. Возможно, это не было единственной мотивацией — я даже уверен, что не было. Но это внесло свой вклад, важный вклад. В этом смысле ненависть не отравила меня.

Далай-лама (через переводчика): Мы также знаем, что, с точки зрения людей, занимающихся медитацией, вы можете повысить свою готовность и способность к сохранению терпимости благодаря действиям врага. Здесь прослеживается причинно-следственная связь. Очень трудно выделить один фактор в качестве ключевого, потому что все человеческие существа очень разные и одни более способны к извлечению уроков из получаемого жизненного опыта, чем другие. В вашем примере ваши отношения с отцом наверняка были важным фактором. Здесь произошло то, что на тибетском языке, с тибетской точки зрения называется «превращением неблагоприятных условий в благоприятные», то есть в такие условия, которые способствуют развитию человека.

Но тогда напрашивается общий вывод о том, что ненависть может быть полезной и конструктивной… (Смеется.)

Экман (также смеется): Это грозит превратиться в запутанную головоломку.

Есть еще один момент в истории о моей ненависти к отцу, на который я хотел бы обратить внимание. Ранее я уже говорил о периоде невосприимчивости, во время которого вы не имеете доступа к ранее усвоенным вами знаниям, противоречащим переживаемой вами эмоции.

После того как я простил отца, я вспомнил о нем много хорошего, о чем я не вспоминал на протяжении пятидесяти лет, — эти воспоминания сами всплыли в моем сознании. Например, когда возник вопрос о расовых отношениях, я вспомнил, что мой отец был одним из учредителей Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения (несколько лет назад я стал одним из соучредителей Конгресса за расовое равенство в Сан-Франциско). Это был хороший факт из его биографии, о котором я начисто забыл. Ненависть как эмоция блокирует вам доступ к вашим воспоминаниям.

Далай-лама: Да!

Экман: Она заставляет вас стереотипировать этого человека.

Далай-лама (через переводчика): Верно.

Экман: Вы не можете видеть его с хорошей стороны. Хотя ненависть может приносить выгоды с точки зрения мотивации к позитивным действиям, эти выгоды оказываются кратковременными. В долгосрочной перспективе ненависть искажает то, как человек видит реальность.

Далай-лама: Верно. Совершенно верно.

Экман: Но благодаря разговору с вами и размышлению над вашей позицией я сам изменил свой взгляд на ненависть.^{47} Я утверждал, что ненависть может иметь позитивные последствия, поскольку иногда мотивирует хорошие поступки или помогает человеку справляться с серьезными психическими травмами.^{48} Теперь яду. маю, что это несовершенный взгляд.

Хотя ненависть в краткосрочной перспективе может оказывать положительное влияние на мотивацию — как это было в моей жизни — к правильным действиям, со временем ненависть начинает оказывать негативный эффект, и в этом смысле она является ядом. Изменение моей точки зрения произошло мгновенно, как будто кто-то включил лампочку в моей голове и я увидел свою жизнь в другом свете. В детском и подростковом возрасте я редко испытывал гнев. Я помню, как мои родители говорили мне, чтобы я не позволял своей старшей сестре плохо обращаться со мной и давал ей сдачи. Но я никогда не дрался. Моя мать умерла, когда мне было четырнадцать лет. Я несправедливо обвинял отца в том, что он способствовал ее смерти, хотя он ее не убивал. Моя убежденность в его виновности разожгла во мне ненависть. В течение трех-четырех лет я превратился из уравновешенного человека в человека, легко впадающего в гнев. И таким я оставался в течение пятидесяти лет, до тех пор пока десять лет назад не встретился с вами.

Ненависть испортила мой характер, и я стал легко впадать в гнев, когда кто-то мешал моим действиям. Моя ненависть к отцу мотивировала меня заставлять его страдать из-за того, что мне удавалось добиться большего, чем удалось добиться ему, а поскольку он постоянно стремился превзойти меня, то я знал, что это будет причинять ему страдание. То, что я делал, имело ценность само по себе, и в этом заключалась краткосрочная польза от ненависти. Но долговременный негативный эффект ненависти заключался в том, что я превратился в человека, который легко впадал в гнев по любому поводу.

Я хочу поразмышлять о том, как ненависть отравляет жизнь человека. Может оказаться, что когда ненависть возникает и укореняется в человеке, то ее присутствие приводит к реорганизации деятельности мозга, облегчающей возникновение гнева. Последствия постоянной ненависти проявляются в том, что вы в общем случае становитесь готовыми к проявлению гнева. При этом в мозгу должны происходить изменения, вызванные сохраняющейся ненавистью. Поэтому мы можем говорить о том, что ваш мозг в буквальном смысле подвергается воздействию яда, в результате чего вы становитесь более склонными к проявлению гнева, чем раньше. И это будет длиться до тех пор, пока ненависть не пройдет, — а она может и не пройти.

Вы согласны с такими рассуждениями и с таким взглядом на ненависть?

Далай-лама (через переводчика): Я нахожу его вполне приемлемым.

Ненависть в том виде, в каком описали ее вы, по-видимому, состоит из двух элементов, которые также можно увидеть в сострадании. Например, хотя сама природа сострадания является добродетельной и позитивной, если вы проявляете чрезмерное сострадание к безнравственному человеку, то это может воспрепятствовать его адекватному наказанию, которое позволило бы заставить его прекратить действия, направленные на причинение вреда другим людям. Даже сострадание может привести к нежелательным последствиям. Оно имеет свои собственные отрицательные аспекты. Если вы тщательно размышляете, то это не является формой сострадания — здесь требуется быть более умным.

Чтобы взвесить ситуацию — тщательно определить все за и против применения наказания, — ее нужно оценивать с помощью разума. Проблему создает не сострадание; проблему создает дефицит умственных способностей. Подобным образом, если снова обратиться к ненависти, то она приводит к каким-то положительным результатам. Но если вы взглянете внимательнее, если вы исследуете ее более пристально, то достигнутое положительное качество может оказаться вовсе не прямым результатом проявления ненависти. Оно может появиться благодаря действию какого-то Другого элемента разума, который заставляет вас думать: «Я должен конкурировать с этим человеком» или «Я должен постараться причинить ему какой-нибудь вред». Поэтому оно может и не быть следствием ненависти как таковой.

Экман: Я думаю, что все это возможно. Существует множество Детерминант любого действия — для достижения некоторых результатов нужно предпринимать сложные последовательности разнообразных усилий.

Далай-лама (через переводчика): Я наблюдал также проявления ненависти у животных.

Человек, который однажды взял меня с собой на соседнее озеро, ходил туда каждое утро. Обычно он брал с собой собаку. Три другие собаки появлялись каждый раз в одном и том же месте и нападали на его собаку. Но они лишь рычали и показывали клыки. Это происходило снова и снова. Эти собаки обладали способностью сдерживать гнев. А вот другой случай, который произошел в монастыре Рицонг-компа в Ладакхе: здесь произошла драка между двумя буйволами, и один буйвол убил другого. В течение следующих семи лет всякий раз, когда этот буйвол, победитель, появлялся на месте битвы, он вел себя очень буйно. Даже при том, что его противник давно погиб. И так продолжалось семь лет.

Экман: Хорошая память.

О чем бы я хотел поговорить дальше, так это о сострадании и доброте.

Джинпа: Удачное время. (Смеется.)