Мужчины

Рязанский Гамлет

Реванш в Рязани. Пришедшие там к власти коммунисты вновь обобществили не только домашних животных, но и женщин. Браки, заключенные после 1991 года, объявлены недействительными. По последней обкомовской резолюции, женщинам запрещено носить все иностранное, что значительно усилило популярность красных, поскольку женщины резко разделись. Кроме того, им запрещено говорить слово «нет».

Рязанцы нашли новые формы удовольствия. Деревянные заборы исписаны страстными лозунгами. Дело зашло так далеко, что на главной площади восстановлен памятник Ленину как символу русского Эроса. Во время церемонии девочки стояли в одних пионерских галстуках. Открытие памятника превратилось в свальный грех. В постамент вождю замуровали капсулу с семенной жидкостью всех тех, кто дал деньги на осуществление проекта. Некоторые думают, что памятник забеременеет, а уж кем, никто не сомневается.

Я приехал в Рязань с тайной миссией поддержать антикоммунистическое подполье под видом встречи с читателями. Подполье вооружилось бутылками с самогонной смесью, и мы просидели до утра в мастерской художника В., споря о том, что делать.

Меня никогда не перестают удивлять российские мужчины своей ключевой безысходностью. Быстро выяснилось, что делать нечего, потому что, что ни делай, ничего не получится, а если получится, будет еще хуже. Опытный диссидент с догорбачевским стажем, женатый пять раз, заговорил о том, что книги важнее женщин.

— Когда у меня с утра нет денег на пиво, — сказал он, — я опохмеляюсь книгами. Лучше всего опохмеляться Набоковым, но не больше пятидесяти страниц. Кафка с Борхесом в пропорции 2:1 по своему качеству приближаются к огуречному рассолу. От Горького может вырвать. От Ахматовой слабит. Цветаева бьет по барабану. Зато оттягивают «Три мушкетера». Есенин тоже годится, особенно после крепленого красного.

Поскольку в Рязани все мужчины так или иначе похожи на своего земляка, разговор принял интересное направление.

— Секс важнее духовности, — с обидой запротестовал молодой человек с лицом вечно ищущего студента.

Это самый печальный тип русского мужчины. Вечно ищущие студенты редко что находят и несчастны в любви.

— Корень зла не в обществе, а в нас самих, — сказал бизнесмен по прозвищу Детское питание, спонсировавший самогон.

Он сдал, впрочем, немного спермы и под памятник Ленина для душевного равновесия.

— Как хочется в Испанию! — вздохнул хозяин мастерской В., позитивный русский характер с чертами благодушия и творческой расслабленности.

— А мне не хочется, — сказал самый похожий на Есенина, и тоже по имени Сережа. — На Западе скучно.

— Зато у нас слишком весело, — сыронизировал вечно ищущий.

— Мне у нас нравится, — сказал Сережа. — А за то, что у нас весело, приходится платить. Вот мы и платим.

— Позволь пожать руку, — привстал бизнесмен.

— Вообще нам всем не хватает тепла, — громко сказала его молодая жена, одетая в запрещенное черное платье, ничего, правда, не закрывающее.

— Хочу тебя взять за руку и увести с собой, — чуть тише сказала красавица, обращаясь ко мне.

— Спасибо, — улыбнулся я с абстрактной благодарностью.

— У меня все в порядке и здесь, и там, — сказала она, показывая глазами где. — Не веришь? Пойдем на кухню. Я прочту тебе свои стихи.

Она взяла меня за руку и поволокла на кухню.

— А как же муж?

— Он мне не хозяин. Вот смотри!

К моему удивлению, она закрыла глаза.

— Гул затих. Я вышел на подмостки. Что там у нас дальше?

Раздался стук. Вошел Гамлет. В лице Детского питания. С бутылкой коньяка и двумя рюмками.

— Это вам, — сказал он нам и заботливо вышел вон.

Дело рязанской контрреволюции было отложено на неопределенное время.