Глава XV В компании с бомжем

Земля по ту сторону забора была усыпана всем, что смогли докинуть прохожие. Срубленные наискось пеньки от кустов торчали как пики. Среди мусора лежал целехонький Витя Галенкин. Один пенек-пика прорвал бок его женского пальто.

Сидя на заборе, Маша высматривала, куда спрыгнуть. Бомж тем временем исполнил куплет про соловья и завел «Ой, мороз, мороз, не морозь меня!». У Маши было муторно на душе. Сейчас ей стало видно то, что скрывал забор: среди забитых досками окон первого этажа — одно черное, без досок и без стекол. В него и влез ночью водитель бордового «жигуленка». А утром выбрался, шатаясь, потеряв свой рюкзак. Теперь в это окно полезет Маша с ненадежным, а то и опасным Витей Галенкиным…

— «Напою жену, накормлю коня!» — вопил бомж. Маша спрыгнула, прижимая подол руками.

— Мы петь будем или пойдем?

— Песня в пути не помеха! — Витя поднялся на четвереньки, на колени и встал, шатаясь. — Штормит! — объявил он с удовольствием, как старый морской волк. — «А волны и стонут, и плачут»… Эх, красавица, встретить бы тебя лет пятнадцать назад, когда Витя Галенкин служил на дважды Краснознаменном Балтийском флоте!

Выписывая кренделя шаткими ногами, Витя пошел к разбитому окну. С каждым шагом его веселое настроение улетучивалось.

— Где ты была пятнадцать лет назад, я тебя спрашиваю?! — Бомж попытался ткнуть Машу в грудь серым от грязи пальцем, промахнулся и стал падать. Маша не помогала. Восстановив равновесие, бомж повторил, на этот раз печально: — Ну, где, где ты была?

— Меня еще на свете не было, — ответила Маша.

— Все так говорят. Никого не было, я один за всех отдувался! Не было ни земли, ни неба, ни тьмы, ни света, и только я носился… Гордый…


Лишь волны морские прославят одни

Геройскую гибель «Варяга»!


Маша не понимала, в самом ли деле Витя уже ничего не соображает или только куражится. Скорее бы пришел Сергейчик, а еще лучше — Дед!

Бомж без заминки нырнул в окно, а Маша задержалась, осматривая раму. Еще, чего доброго, попадется осколочек стекла — и прощайте, вторые за день колготки… Нет, все чисто. В окно столько лазили, что протерли дорожку на подоконнике.

— Ты чего? Греби сюда, — поторопил Витя Галенкин. По локоть запустив руку в прорванный карман, он копался за подкладкой пальто. Вынул свечной огарок и стал искать зажигалку или спички.

— У меня фонарик, — сказала Маша, влезая в окно.

— Ну так пошли!


Идти оказалось недалеко: с кухни в коридор, потом в прихожую; вышли из квартиры, спустились к заколоченной двери подъезда. Витя Галенкин был вдвое трезвее и впятеро серьезнее, чем полминуты назад. Боится, что ли? И петь перестал, славный птах…

Бомж зашел под лестницу, показал:

— Здесь он и валялся. Ну, давай деньги!

— Погоди. — Маша посветила фонариком. В углу, где лестница под наклоном сходилась с полом, остались четкие следы в пыли: две подошвы, овал и отпечаток ладони. Человек сидел, забившись в самое узкое место, подтянув колени к груди. А после оперся ладонью, встал и ушел. Или скорее убежал, раз не вспомнил о своем рюкзаке.

— Где лежал рюкзак? — переспросила Маша.

— Да вот где я стою, — Витя Галенкин ткнул пальцем себе под ноги.

Отпечаток в пыли он затоптал, и оставалось полагаться на Витину репутацию. Если верить бомжу, то рюкзак лежал в пяти шагах от места, где прятался человек.

Маша щелкнула «Полароидом» отпечатки подошв и ладони, отошла и общим планом сняла все пространство под лестницей. Еще одна лестница в четыре ступеньки вела к двери в подвал.

— Ты платить будешь? — зло спросил Витя, щуря ослепшие от фотовспышки глаза.

— Буду, буду. Выпить не терпится? — огрызнулась Маша.

— А хоть бы и выпить. Обещала на бутылку — гони монету!

— Еще минуточку! — Маша не собиралась обманывать бомжа. Но ведь он ждать не станет, а как только получит деньги, зажжет свою свечку и уйдет.

Торопясь, она сфотографировала дверь в подвал. Освещенная вспышкой плиточная мозаика на полу показалась необычно яркой. Не понимая, в чем дело. Маша посветила фонариком. Плитки на полу не истерлись, потому что здесь мало ходили. Недавно по ним проволокли какой-то мешок, собравший на себя всю пыль, и пол засверкал как новенький.

Присев на корточки и низко держа фонарик. Маша стала обследовать плитку за плиткой. Бурое пятнышко, затертое ногой… И еще одно… Кровь! Теперь ясно, какой «мешок» тащили не то в подвал, не то из подвала.

— Я ухожу! — решительно объявил Витя, роясь за подкладкой пальто. Сейчас найдет свой огарок…

— Тогда денег не получишь! — отрезала Маша. — Мы договаривались, что ты меня доставишь к забору.

— Испугала! Думаешь, Витя Галенкин себе на бутылку не наскребет? У меня еще ложечки.

— Какие ложечки?

Сжав губы так, что рта не стало видно в бороде, Витя копался за подкладкой. Было ясно, что рядом с Машей его держит только свет фонарика.

— Какие ложечки? — Повторила Маша. — Ты меня боишься, что ли?

— Чего мне бояться, стану я тебя бояться, — забормочи бомж. — У Вити Галенкина все по-честному: покупала рюкзак и получила рюкзак. А только в нем, в рюкзаке, были еще ложечки.

— Серебряные? — догадалась Маша. — Покажи!

Почувствовав ее интерес, бомж сразу начал командовать:

— Идем на улицу, там покажу. Шагай, а то у меня времени нет с тобой чикаться!

— А ложечки, может, ворованные… — Маша тянула время, торопясь все рассмотреть. Вот еще одно затертое пятнышко крови, хвостатое, как головастик. По направлению хвостика видно, что человека тащили из подвала.

— А мне какое дело? Я эти ложечки нашел — и все.

— Это ты в милиции скажешь.

Бомж сбросил с себя пальто. «Драться хочет!» — испугалась Маша. Но нет, Витя Галенкин искал свечку. Он встряхнул пальто так, что все набитое за подкладку барахло собралось в один угол. Пола пальто раздулась, как наволочка небольшой подушки. Витя запустил руку в дырявый карман. Сейчас найдет свечку… «Он пойдет, и я за ним», — решила Маша.

Поиски в заброшенном доме не дали ответа на главный вопрос: связан ли водитель бордового «жигуленка» с кражами во дворе. Наоборот, вопросов стало еще больше. От кого он прятался под лестницей? Почему, убегая, не просто забыл рюкзак, а отбросил его в угол, как будто хотел избавиться от чего-то опасного… Да от ложечек, подумала Маша. Если водитель бордового «жигуленка» — вор и убегал от погони, то, конечно, первым делом избавился от ворованных ложечек… Нет, не может он быть вором! Алиби у него жуткое, зато бесспорное: когда вор залез в кабинет Сергейчика, водителя выпиливали из сплющенной машины…

— Я ж на кухне свечку оставил! — вспомнил Витя. — А ну, дай-ка фонарик.

Бомж сказал это безразлично, как будто семечек просил. А сам боком скользнул в сторону, закрывая Маше выход из-под лестницы. На улице, среди людей, он был жалкий, всех боящийся и никому не нужный. А здесь перед Машей стоял еще крепкий человек без паспорта и без дома. Такой сделает с тобой все, что взбредет в мутную от водки голову, и пропадет. Кто знает, где он вынырнет, в Петербурге или в Туле, кем назовется, Витей Галенкиным или Петей Пупкиным?.. Оставленная у Кэтрин фотокарточка бомжа больше не казалась Маше надежной страховкой.

— Ну ты чё? Фонарик, говорю, дай! — с напором потребовал бомж и шагнул к ней.

Загрузка...