Муха против ЦРУ

Глава XXXV Блестящая вербовка

Бистрофф собирался на вербовку.

У него хватало помощников, которые смогли бы обработать Тантеля не хуже, а, пожалуй, лучше, чем резидент. Но эти люди сработались с Харви, двое из них мечтали занять его место. Немудрено, что Бистроффа считали выскочкой. Он должен был доказать, что по праву возглавляет резидентуру.

Из ресторана Бистрофф шел пешком. Как обычно, у посольства топталась очередь желающих съездить в Америку. Проходя мимо, резидент наметил подходящего человека: очкастый бородач, и стоит в первой десятке — как по заказу. Бистрофф сравнил его с собой, запомнил осанку, рассмотрел одежду: черная турецкая кожанка, брюки тоже черные, ботинки коричневые (о, эти русские!).

В гардеробной резидентуры хранилась одежда, которую американец никогда не надел бы без служебной необходимости. Китайские тенниски, спортивные костюмы с вещевого рынка, русские ушанки с подшитыми к подкладке париками. (Чтобы уйти от наблюдения в толпе, иногда достаточно наклониться, как будто тебе приспичило завязать шнурок, и выпрямиться уже в надетой на голову шапке с чужими волосами). Немаленькое место занимали турецкие кожаные куртки. В них пол-Москвы ходит, а разведчик и должен быть как все.

Бистрофф позвонил чиновнику в визовый отдел, назвал приметы бородача и стал превращаться в его близнеца. Борода, усы, парик, очки с простыми стеклами, одежда, туфли на толстой подошве — бородач был повыше резидента…

Портретного сходства Роберт не добивался. Старому зданию посольства много лет, давно известно, что русская наружка не наглеет и ставит свои машины достаточно далеко. Один бородач войдет в приемную, один и выйдет — русские не станут присматриваться. А когда покажется второй, будет уже поздно.

Оставался последний штрих. Приподнимая пальцем веки, Роберт вставил контактные линзы и стал из сероглазого кареглазым, как бородач.

Приклеенные усы еще остро пахли клеолом, когда позвонил чиновник:

— Он у меня.

— Пятнадцать минут, — напомнил Роберт.

Скоро бородач вышел на улицу, перебирая бумаги в кейсе. Одна ни в какую не лезла на место. Бородач прищемлял ее крышкой и опять открывал кейс. Из-за этого ему приходилось низко наклонять голову.

Миновав тех, кто мог запомнить в лицо настоящего бородача. Бистрофф справился с упрямой бумагой и нырнул в подземный переход.

Через пятнадцать минут он уже ехал в метро. Вывернутая наизнанку черная куртка стала коричневой. Борода и очки исчезли, на плече резидента висела мягкая сумка, а кейс валялся в подъезде на Старом Арбате. Бистрофф бросил его с поднятой крышкой, чтобы не приняли за бомбу и не вызвали милицию.

От бородача остались одни контактные линзы. Большинство людей не подозревает, что простое изменение цвета глаз может сделать человека почти неузнаваемым. Измени вдобавок походку и осанку, и эффект будет потрясающий: родная мать пройдет мимо, не взглянув.

Роберт не сомневался, что все «хвосты» обрублены, но для страховки еще дважды менял облик. В метро вошел как военный: спина прямая, ход ноги — от бедра, ступни ставил параллельно. А вышел как танцовщик: носки ботинок в разные стороны, из-за чего походка сразу становилась меленькой, семенящей.

Ключ от квартиры Тантеля лежал в кармане, деньги за Нехорошего мальчика в сумке. Бистрофф надеялся, что Тантель останется у мальчишки в гувернерах, но, если захочет податься на юг — что ж, его воля. Воровские навыки он мальчишке преподал, а резидент подыщет человека, который преподаст шпионские.

Выйдя на «Таганской», Бистрофф накупил в гастрономе два пакета закусок и по бутылке коньяка, водки и виски, поскольку не знал вкусов Тантеля. Уж на что богат «смотрящий», а все равно любит выпить и пожрать на дармовщину. Похоже, это свойство всех, кто сидел за решеткой.

У дверей квартиры он спрятал в кулаке шариковую ручку, стреляющую нервно-паралитическим газом. Хотя Тантель знал о его визите и сам отдал ключ смотрящему, он все же ходил под тюрьмой. Как знать, не придет ли ему в голову напасть на вошедшего, а потом уже разбираться, милиционер он или деловой человек с серьезным предложением.

Бистрофф вошел стремительно, не оставляя Тантелю времени добежать до прихожей, если вор услышит скрежет ключа в замке.

В квартире было темно.

Резидент громко хлопнул дверью, позвал хозяина. Тишина. Он включил свет в прихожей и пошел, заглядывая в комнаты.

В одной стояли диван, телевизор и большой чемодан. Ни цветка на подоконнике, ни безделушки, ни одежды, брошенной на спинку стула, ни самого стула. Вор жил в постоянной готовности взять чемодан и уйти навсегда.

Бистрофф заглянул в другую комнату и подумал, что Нехороший мальчик дорого обходится своему гувернеру.

В детстве у Роберта были отличные игрушки, многие он помнил до сих пор. Но Нехороший мальчик оставил его далеко позади. Он оказался каким-то игрушечным маньяком. Железные дороги, коллекционные машинки «Корги тойз», английские гвардейцы в красных мундирах и медвежьих папахах из настоящего меха, игровые приставки, плееры — все это валялось на столе, на подоконнике и штабелем громоздилось в углу. Балованный, решил Бистрофф и подумал, что, если мальчишка привык воровать игрушки, какие приглянутся, это может стать проблемой.

Оставив на кухне пакеты, резидент вернулся в комнату мальчишки. На неубранной постели валялся ноутбук. А вот это хорошо. Если воришка в ладах с компьютером, то будет легче научить его работать с подслушивающей техникой.

Бистрофф включил ноутбук, программа запросила пароль. Он поленился взламывать мальчишеские тайны, решив, что разумнее будет обыскать комнату Тантеля. Играть с вором придется в открытую, иначе никак не объяснить, зачем тебе понадобилось всаживать «жучки» в квартиры военных. Резидент не хотел получить пулю из припрятанного пистолета, если Тантель вдруг не пожелает пойти на вербовку.

Спустя час резидент, засучив рукава, хозяйничал на грязноватой кухне. Ни в чемодане вора, ни во всей квартире не нашлось ничего, что намекало бы на преступное ремесло хозяина. Это вызывало уважение. «Нельзя его отпускать», — думал Бистрофф, намазывая бутерброды с икрой.

Он услышал, как в замке поворачивается ключ, и, едва дверь открылась, крикнул, чтобы не пугать Тантеля:

— Наконец-то! Я на кухне, идите сюда!

Вошедший был худым и высоким. Седая голова чуть не задевала светильник под низким потолком. Недавно кто-то рассек вору губу, отчего уголок рта печально опустился.

— Что случилось? — забеспокоился Роберт. — Где мальчик?

— Скоро придет, — половинкой рта невнятно выговорил Тантель.

— У вас все в порядке? Не говорите лишнего, вам же больно, — понял Бистрофф. Вербовка уже началась. Резидент был заботлив, как нянька: — Вам жевать не больно? Ничего, будете закусывать икрой.

— «Поляна» хоть куда, — оглядел стол Тантель. — А выпивка намечается?

— Непременно! — изображая любителя выпить, резидент потер ладони. — У нас намечается большой разговор и долгая дружба.

Тантель смерил его оценивающим взглядом, не спеша садиться за стол.

— Вот ваш ключ, возвращаю, — добавил Бистрофф. Ключ, который сам Тантель передал «смотрящему», развеял последние подозрения. Вор криво улыбнулся углом рта.

Очень довольный собой, резидент предупредительно пододвинул стул полковнику Сергейчику.