Зараза-3 Мульт

Глава 7

Как и озвучил, Егор сел на край кровати, придержав меня за руку, когда я, приказывая себе не думать глупости (и не делать!), садилась сверху. Какое-то время мы примерялись друг к другу, устраиваясь удобнее. Стужев подался немного назад, я в итоге скрестила лодыжки за его спиной, положив руки на плечи, а он обнял меня за талию. При этом моя грудь оказалась выше его, задорно упираясь сосками в плечи, на что этот гад протянул глубокомысленное «хм-м» и слегка раздвинул ноги, отчего моя попа съехала ниже, как впрочем и я сама.

— Извращение какое… — пробормотала, снова начиная елозить, потому что было неудобно уже ногам.

— Согласен, неловко, — усмехнулся Стужев, как и я, оставшийся в одних плавках. — Но так вроде нормально? Хотя нет, подожди.

В итоге Егор полностью забрался на кровать с ногами, сел в позу лотоса, усадив меня в «гнездо» своих ног, так что высота оказалась оптимальной, и мы дружно постарались расслабиться. Получалось ужасно.

Лично я в первую очередь ощущала бешеное биение своего пульса, притягательный аромат его чистой кожи с едва уловимой ноткой туалетной воды и в догонку учащенное биение его сердца. Что ощущал Стужев, я не знала, но догадывалась, что не полный дзен.

Как бы то ни было, оба молчали, успокаиваясь и привыкая к чрезмерной близости, и в какой-то момент это даже удалось, после чего я задышала ровнее, глубже и с четким намерением погрузиться в медитацию.

При этом сам Стужев пустил меня к себе под энергетический щит почти в самом начале, отчего я чувствовала не только себя, но и его, моментально уловив момент, когда мужчина тоже погрузится в легкое медитативное состояние, упорядочивая свои энергетические потоки.

Какое-то время мы привыкали друг к другу, как привыкали друг к другу наши энергии, а затем Егор, шепнув, что поведет, плавно объединил наши энергии в один поток, и предельно аккуратно повел по нашим телам, тем самым окончательно превращая нас в единое целое.

Это было… Интересно.

Необычно.

Странно.

Приятно.

Доверившись Стужеву от и до, ведь точно знала, что он достоин доверия и не подведет, я не мешала ему быть ведущим, превратившись в благодарного зрителя. Он же, действуя неторопливо, с педантичной основательностью, завершил первый малый круг циркуляции и пошел на второй, но уже большой.

Он затронул уже не только торс, а полностью тело, даже руки и ноги. Стужев не стал касаться лишь головы и я догадывалась, что не просто так. Всё-таки там мозги, опасно. Понятно, что некоторым людям и без них неплохо живется, но все же, смею надеяться, я к ним не отношусь.

— Вроде неплохо получается, — пробормотал Стужев, завершив и большой круг циркуляции энергий. — Теперь к главному. Я снова начну малый круг, но с движением ядер друг к другу. С тебя изъятие. Начнем?

— Да.

Прижимаясь к мужчине так крепко, что если бы могла — начала бы и вовсе в нём растворяться, я разделила сознание и пучки энергий, позволив Стужеву филигранно манипулировать нашим общим потоком, который окружил энергетические ядра и начал потихоньку их сближать, а сама проникла вниманием внутрь его ядра и нашла нужный мне зародыш.

Такой крошечный, беззащитный… Уже почти мой!

С трудом дождавшись, когда ядра сблизятся, но с некоторой досадой отметив, что взаимопроникновения не произошло — оболочки мягко спружинили и даже попытались оттолкнуть друг друга, сильно расстраиваться не спешила. О, нет!

Я ведь теперь умею проводить магическую лапароскопию!

— Не пугайся, я буду делать странное, — сообщила Стужеву почему-то шепотом, после чего обдумала собственную стратегию и создала комбинированный манипулятор.

Снаружи это была полая металлическая трубка, ведь мы оба владели стихией металла, и ядро Стужева по идее не должно отреагировать на вторжение слишком агрессивно. Вот только внутрь я поместила щуп из чистой энергии регенерации, чтобы именно им захватить нужный мне зародыш и моментально приживить себе, не позволив погибнуть даже в короткий момент трансплантации.

— Как интересно… — не скрывая собственного изумления пробормотал Стужев, продолжая омывать нас общей энергией и вместе с тем успевая наблюдать, как я предельно аккуратно выпускаю из своего ядра тончайшую стальную иглу и прокалываю ею его ядро, постепенно приближаясь к цели. — Изумительная ювелирная работа…

О да, хвалите меня, хвалите! Недаром двадцать лет трупы штопала!

Захват зародыша тоже прошел плавно и без особого напряга. Стужев лишь раз едва заметно вздрогнул, когда я поддела кончиком иглы хвостик ядрышка, уже окутав его энергией регенерации, а затем ловко втянула внутрь трубки и начала вытягивать щуп.

Как бы странно это ни звучало, сложнее всего оказалось придумать, куда поместить зародыш внутри себя. Стужев вполголоса предложил не изобретать велосипед и приживить на дно ядра, что я и сделала, а затем по его же совету пустила в новый для себя дар импульс регенерации, в моем случае заменяющий импульс роста как такового.

А затем мы оба стали счастливыми свидетелями зарождения нового дара. Клетка начала расти, «пухнуть», активно делиться. В какой-то момент оболочка пошла трещинами и лопнула, а дар раскрылся изумительным цветком цвета индиго.

Черт, больно…

Тихонько простонав, я прижалась лбом к плечу Стужева, а он пробежался пальцами по моему позвоночнику, под конец погладив поясницу, куда спустилась боль. М-м…

Увы, боль не утихала, становясь отдаленно похожей на мышечные спазмы, но это было вполне терпимо и я терпела.

А цветок рос. Обзаводился новыми лепестками и даже усиками, корешками и лианами, опутывал моё ядро веточками, украшал листьями… В общем, активно захватывал территорию, прорастая в меня на правах желанного симбионта.

А потом я отключилась. Просто раз — и всё.

Пробуждение было приятным. Необычным. Мы спали на не особо широкой кровати Стужева, причем я у стенки и наполовину на мужчине, закинув ногу ему на бедра, а руку расположив поперек груди. Сам Егор спал на спине, обнимая меня одной рукой за талию, а вторую положив под свою голову.

Такой красивый, безмятежный…

Такой родной, простой и бесконечно сложный!

— Доброе утро, — пробормотал он вполголоса, ещё не открывая глаз, но уже прижав меня к себе чуть крепче. — Как самочувствие?

— Поразительно прекрасное, — пробормотала тоже, прекращая поедать мужчину голодным взглядом и предпочтя прижаться к его груди щекой. Ещё немного, ещё чуть-чуть…

Как же это приятно!

— Рад слышать. Как насчет тренировки?

— М-м… — застонала с несчастным видом, меньше всего желая выбираться из кровати, чтобы делать… всякое! Всякое разное и не всегда приятное. А потом вспомнила! — Нет. Прости. Забыла. Ко мне в девять кто-то должен подойти.

— Кто-то? — озадачился Стужев. — Ты не знаешь кто?

— Неа, — рассмеялась приглушенно и попыталась сесть, скромно прижимая к груди откровенно сползшее одеяло. Егор подвинулся и я сумела и сесть, и прикрыться. — Вчера пришло письмо на почту рода. От ваших вояк. Там было написано, что к девяти кто-то из них подъедет с документами на сотрудничество. Ты им уже отправил свои отчеты?

— Да, видимо из-за этого, — задумчиво пробормотал Стужев и отрывисто кивнул. Нашарил под подушкой свой телефон, выяснил, что почти восемь, и резко сел. — Алещугову звонила?

— Да, он тоже подъедет.

— Я нужен?

— М-м… да. Да, мне будет спокойнее, — согласилась и сама удивилась тому, что не солгала. Рядом с ним мне действительно будет спокойнее.

— Хорошо. Давай тогда одеваемся и завтракать.

Одеваемся, да…

— А где… — Я начала озираться в поисках платья, которое вроде как оставляла в кресле, но сейчас там ничего не было. Ни платья, ни лифчика. — Арчи⁈

И платье, и лифчик и правый тапок, и даже футболка Стужева были заботливо утащены на лежанку одного маленького клептомана. Злостно обмусолены… Ладно хоть не зассаны!

Но всё равно надевать это на себя я не рискнула.

В итоге, отринув всякое смущение, пришлось объяснять Стужеву, где у меня в гардеробной запасное белье и халат, а пока он ходил, делать мелкому пакостнику внушение, что так делать нельзя.

— Нельзя, понял? Нельзя! Фу!

— Кхм… Полина? — В комнату безо всякого стука и предупреждения вошел Док, да так и замер на входе. — О, прошу прощения… А где Егор?

— Савелий, ты сама тактичность, — раздраженно цокнул Стужев за его спиной. — Здесь я. Давай через десять минут.

И, ловко выставив Дока обратно в коридор, закрыл перед его любопытным носом дверь.

Мда-а… Подстава подстав! И хрен теперь докажешь, что между нами ничего не было! Но нужно ли мне это? Кому-то что-то доказывать? Обойдутся!

Ладно хоть не в одних плавках на полу сидела, а в одеяле!

Но ситуацию это особо не спасло…

— Спасибо.

Поблагодарив Стужева за вещи, я отошла к креслу, повернулась к нему спиной и торопливо оделась. Старательно гоня от себя чувство неловкости, подхватила обмусоленные вещи и тапки, вышла в коридор… Ну и конечно же, попалась на глаза всем, кто в эту минуту решил пройти неподалеку.

Всем, черт возьми, кто жил в этом огромном доме!

Да это злой рок какой-то!

В общем, нагло наплевав на изумленные лица «Витязей», шокированные лица горничных и хмуро сдвинутые брови Прохора, я вздернула подбородочек повыше и прошлепала на второй этаж босиком. Дойдя до гардеробной, смачно чертыхнулась, затем истерично хохотнула, под конец грустно улыбнулась…

Выдохнула и оделась нормально. По деловому. В брючки, строгую блузку, и туфли. В уши небольшие аккуратные серьги, волосы в хвост, на лицо — уверенное выражение… Нет, не оскал! Уверенное!

Ай, к черту!

На завтрак времени толком уже не оставалось, так что я лишь попросила на кухне кофе, свистнула со стола булку и, клятвенно пообещав поесть позже, ушла в кабинет.

Стужев подошел первым, причем выглядел подозрительно помятым, словно ночью спала одна я. Ко всему прочему он ещё не успел побриться, так что, если не знать его близко, был отчасти похож на бандита. Безумно сексуально бандита…

Тьфу, о чем я думаю⁈

Ещё через пару минут подошел Алещугов и попросил чаю, Стужев тоже намекнул, что не прочь, и я велела Ирине позаботиться о напитках для всех. Ну и к чаю что-нибудь.

Женщина как раз вошла в кабинет, ловко расставляя на столике кружки и блюдца со сладостями, когда Прохор привел ещё парочку гостей.

Следом за ними проскользнул Ржевский, делая мне знак, что он сейчас невидим, неслышим и вообще — ужас, летящий на крыльях ночи.

Мимолетно улыбнувшись, внимательно присмотрелась к гостям.

Оба военные, хотя и одеты в гражданское, но по выправке и цепким взглядам видно, что служба — их мать родная, а устав — отец, не меньше.

При этом они сдержанно, но неприятно удивились, увидев, что я принимаю их в кабинете не одна, но со Стужевым поздоровались за руку, как с хорошим знакомым.

— Доброе утро, ваше сиятельство, господа, — хорошо поставленным голосом произнёс тот, кто был постарше и с пышными усами. — Позвольте представиться, майор министерства внутренних дел Потапов Михаил Арсеньевич. Мой коллега, майор Грабельников Вячеслав Сергеевич.

Мы с Алещуговым тоже представились, причем я сразу обозначила юриста, как моего законного представителя, и заметила, как молниеносно переглянулись мужчины.

И снова заговорил Потапов.

— Полина Дмитриевна, мы тщательно изучили отчеты господина Стужева, командира отряда «Витязей», а так же отчеты его бойцов и бойцов других отрядов, видевших вас в деле. Честно скажу, впечатлен. И вашим бесстрашием, и вашими способностями. Мы всегда рады видеть в своих рядах небезразличных граждан…

Потапов говорил красиво, складно. Хвалил умеренно, без лишней патоки. Напирал на чувство долга, сознательность. Охотно делал скидку на мой слабый пол, юный возраст и отсутствие соответствующего образования и тут же давал понять, что за этим дело не станет. Достаточно подписать вот эти документики…

И будет всем нам счастье!

Грабельников всё это время сидел молча, охотно попивая чай и подъедая наше печенье, но я с первых минут его присутствия понимала, что он серый кардинал в этом тандеме.

Ну а как иначе назвать менталиста, который с порога окутал помещение ловчей сетью и аккуратно подбирает ключик ко всем присутствующим, включая Алещугова и Стужева? Меня он вообще окутал плотным коконом внимания, но при этом умудряясь действовать с восхитительной ювелирной деликатностью.

Не общалась бы с Варей и её кровавыми щупами, а ещё со Стужевыми и его золотыми нитями, никогда бы не уловила его внимания к своей персоне. Это был действительно профи!

Но зря он связался со Ржевскими…

В то время пока Потапов разливался соловьем, а Грабельников творил свои ментальные непотребства, я сумела проникнуть под его энергетическую броню, нагло воспользовавшись его собственными щупами, вдоль которых скользнула сама, и слегка подправила выработку мелатонина. Гормона сна. Подправила так, что мужчина сначала просто начал часто моргать, затем прикрыл глаза на три секунды, на пять… да так и уснул.

Ну а я, подвинув к себе бумаги, предложенные Потаповым, внимательно их изучила, ужаснулась и вернула обратно майору.

— Михаил Арсеньевич, при всем моём уважении к военным и нашему любимому императору, это неприемлемо.

— Простите? — напрягся майор, уже уверенный, что прямо сейчас я поставлю в документе свою подпись и на этом дело сделано.

— Неприемлемо, говорю, — улыбнулась ему. — Я женщина, а не робот. У меня есть семья, обязательства. Я не готова тратить сорок восемь часов в сутки, чтобы лечить ваших бойцов без перерыва, выбегая по первому щелчку то в Сахалин, то в Калининград. Это невозможно. Чисто физически. Более того, являясь графиней, женщиной, главой рода, а ещё частным лицом, собирающимся в будущем стать женой и матерью, я не могу позволить себе гробить здоровье на передовой. Для этого у вас есть мужчины. Уж простите, если это звучит грубо, но я считаю, что именно вы обязаны обеспечивать нашу безопасность, а не наоборот.

Дождавшись, когда майор осознает, что я не глупая курица, готовая подписывать бумажки только потому, что властные дяди сказали «надо», я спокойно добавила:

— Тем не менее я не собираюсь бросать действительно нуждающихся бойцов на произвол судьбы. Мои условия таковы: вы доставляете их ко мне сами. Да, именно сюда. В особняк. Здесь у меня достаточно места, сил и времени, чтобы принимать… Допустим, двух-трех пациентов в сутки. Но только тех, кому действительно не может помочь никто другой. Иное неприемлемо. Я не ломовая лошадь и не позволю обращаться с собой, как с расходным материалом. Взваливая на мои плечи неподъемную ношу, в один прекрасный момент вы обнаружите, что меня больше нет. Кончилась. Я согласна прописать в договоре форс мажорные ситуации, но в таких случаях мне потребуется сторонняя помощь. Медики, ресурсы, площади. Повторюсь, только в случае форс мажора. Не на постоянной основе. Вы готовы обсудить наше сотрудничество на этих условиях?

Нахмурив лоб и смешно пошевелив усами, Потапов метнулся взглядом к своему коллеге и мигом напрягся, увидев, что тот… спит. Просто спит.

— Ваше сиятельство? Что за дела? — Майор набычился, метнулся взглядом к Стужеву, затем почему-то к чайнику, словно решил, что проблема в нём, а затем возмущенно уставился на меня.

— Не волнуйтесь, ваш коллега-менталист просто отдыхает, — улыбнулась невозмутимо. — Перенапрягся. Бывает. Кстати, не подскажете, что бывает с теми, кто ментальным внушением заставляет верных граждан империи подписывать заведомо кабальные договора?

— Позвольте? — встрепенулся Алещугов и после моего кивка завладел документами. Внимательно изучил, помрачнел и сурово отчеканил: — Возмутительно! Да это полноценная уголовщина, господин майор! Моя клиентка абсолютно права! Данный договор — ничто иное, как кощунственное пренебрежение базовыми правами гражданина! Более того, аристократки и женщины! Да это самое настоящее подсудное дело!

Распаляясь всё сильнее, Семен Семеныч начал сыпать перечнем уголовных статей, пунктами, правками и кодексами. Где-то между этим документами завладел Стужев и, изучив их, тоже помрачнел, уставившись на Потапова до того тяжелым взглядом, что тот несколько раз нервно сглотнул, ослабил галстук и, дождавшись паузы в гневной речи Алещугова, поторопился сгладить ситуацию.

— Прошу прощения. Это не те документы. Видимо, в канцелярии что-то напутали. Поверьте, все виновные понесут заслуженное наказание.

Да-да, верим-верим…

— Что же до нашего сотрудничества… — мужчина натянуто улыбнулся мне, — надеюсь, оно возможно, как таковое?

Я кивнула.

— Пожалуйста, изложите все ваши условия на бумаге, я уведомлю о них своё руководство. В случае, если они будут согласны, мы с вами обязательно свяжемся.

Следующие сорок минут при поддержке Стужева и с подсказками Алещугова, воспользовавшись документами Потапова, как основой, а набрала на ноутбуке свой вариант, прописав всё, включая форс мажоры и досрочное расторжение по состоянию здоровья и прочего, отпуск и иное, после чего распечатала мужчине документ, вручила…

И с интересом проследила, как Потапов будит Грабельникова. Это было забавно, особенно наблюдать, как Вячеслав Сергеевич недоуменно озирается, не понимая, где он находится и почему всё именно так.

В итоге до конца он так и не проснулся и Потапов увел его прочь, на всякий случай придерживая, но мне стыдно не было. Неа. Проспится, будет лучше прежнего. Всяко лучше, чем мигренью и животом маяться, правда?

Мрачный Ржевский, угрожающе чеканя шаг, отправился следом за ними.

— Ваше сиятельство, это было блестяще! — немного нервно заявил юрист, промокая влажный лоб платком. — Скажите, как вы догадались, что майор Грабельников менталист? Я ношу артефакт, защищающий от ментального вмешательства, но он не зафиксировал ни малейшего воздействия!

Я вопросительно взглянула на Стужева, а тот поморщился.

— Официально Грабельников сильный интуит. Не знал, что он менталист. Их воздействие практически невозможно обнаружить. Особенно настолько тонкое.

Упс…

— Будем считать, что мне повезло, — улыбнулась с долей напряжения. — В любом случае закон на нашей стороне. Искренне надеюсь, что военные не станут им пренебрегать. Семен Семенович, как обстоят наши дела с лицензией?

— О, просто замечательно!

Заверив меня, что все необходимые документы по юридическому лицу и лицензии будут готовы максимум к концу недели, так что можно будет смело заявлять о себе, как о центре сразу, как только будет готово подходящее здание, Алещугов получил от меня почти заслуженный гонорар за присутствие на непростых переговорах и пообещал прибыть в следующий раз сразу же, как мне понадобится, одним махом допил свой чай и убыл.