Мур-мур, МЯУ!

Глава 2. Но если вы котёнок, и вас зовут Фима…

«Или это я уменьшился, или мир сошёл с ума. Ничего не понимаю! — думал Ефим, концентрируя взор на гигантских, начищенных до блеска мужских туфлях и девочковых босоножках со стразиками, которые переминались с ноги на ногу буквально у него перед носом. — Фу, воняют!»

Со зрением и запахами по-прежнему творилась какая-то ерунда. Создавалось впечатление, что он видит не только расположенное впереди, но и как заяц прихватывает изрядный кус по бокам, к тому же цветовая палитра изрядно просела, из буйства красок оставив в основном зелёный, голубой, жёлтый и десятки оттенков серого.

Громкий возглас девочки про котёнка больно резанул по ушам. Ещё и это. Теперь что, каждый звук будет безумным эхом носиться в черепной коробке? Умереть, не встать.

«Котёнок? Какой котёнок? Где?» — хотел спросить Ефим, но вместо этого немигающим взглядом уставился на руку, оказавшуюся кошачьей лапкой, поросшей шерстью. Стоило чуть напрячь кисть и пред глазами, принявшими самое очумевшее выражение, из кончиков пальцев с мягкими подушечками показались белые серповидные коготки.

«Я убью этого гада! — вспоминая лабораторию и гниду в футболке, мысленно взвыл мужчина в полосатой шкурке. — Тварь!».

— Лика, отойди от него! — громыхнуло сверху. — Он, наверное, заразный.

— Па-а-а-па! — музыкально-тягуче протянула девочка в босоножках со стразами. — Ты смотри, какой он миленький! Смотри-смотри, у него кисточки на ушках.

«Ещё и кисточки, зашибись!» — ткнулся носом в асфальт Ефим.

— Доченька, давай не будем подбирать на улице каждого помойного котёнка, — прозвучавший глас разума отозвался болью в душе этого самого «помойного» создания.

«Я теперь помойный. Класс!»

— Мужик, добей меня! — хотел сказать Ефим, обхватывая руками-лапами левую ногу человека и размазывая по блестящей туфле грязь с пуза, но вместо этого из глотки вырвалось жалкое не то блеяние, не то мяуканье.

— Отвали! — дернул ногой мужчина, сбрасывая прочь хвостатого прилипалу.

— Мяу! — шмякнулся о поребрик пешеходной дорожки «прилипала».

— ПАПА! — возмущённый крик вновь набатом отозвался в голове Ефима, и так пришибленного последними новостями и поребриком.

— Да убейте уже меня! Сколько можно?! — скорбным «мрям-мням» огласил мир бывший электромеханик предприятия, занимающегося монтажом и наладкой электрооборудования.

— Что ты наделал, ему больно, — навзрыд сказала девочка, протягивая к Ефиму руки, отпрянуть от которых не дал чёртов поребрик. — Я не знала, что ты такой злой!

— Не трогай его! — поздно, отец девочки не успел оттянуть её назад, грязный котёнок с кисточками на ушах оказался прижат спасительницей к груди, пачкая грязью с измазанных лап и брюха нарядный сарафан. — Лика!

— Мяур-р, — придушенно пропыхтел Ефим, с трудом проталкивая воздух в лёгкие.

— Брось его! — кинулся к дочке отец, но та ловко увернулась от рук родителя. — Смотри, ты всю одежду испачкала, мама нам задаст на орехи!

— Ой, папа, у него ошейник! Я же говорила, что он не бездомный, он наверно потерялся, — девочка, щекоча правое ухо и нос Ефима длинными светлыми волосами, принялась рассматривать узкий ошейник.

— Ага и всех блох по дороге собрал, пока терялся и искался, — уже не так грозно буркнул папаша, поняв, что сражение с дочкой за котейку он проиграл с разгромным счётом. Девочка теперь ни за какие шиши не выпустит из рук найдёныша.

— Пап, помоги, пожалуйста, я не пойму, что тут написано, — Лика поудобней перехватила Ефима в лице котёнка или котёнка в лице Ефима, не суть важно.

— Держи его крепче, ещё не хватало мне измазаться и какую-нибудь заразу подцепить, — пробухтел мужчина, разглядывая оставленную маркером надпись. — Фима.

— Что?

— Тут написано «Фима», что непонятного? И какие-то цифры, а вот с ними как раз всё непонятно.

— Так тебя зовут Фима? — обрадовалась девочка, вновь прижимая поименованного зверя к груди.

«Мать моя женщина, а ещё думал, почему у котят, когда их прижимают, такие морды несчастные», — чуть не испустил дух Ефим под бурное проявление эмоций Лики.

— Мям-мям! — смог выдавить он вместо горестных «задавишь» и «дышать».

— Ясно, котёнок чужой, надо будет обязательно дать объявление, что найден котёнок, окрас такой-то… — отец ловко нашёл лазейку избавиться в будущем от хвостатого приблуды.

— Но… но он теперь наш! — горячо возразила Лика, а Ефима, что ж это такое, опять лишили воздуха.

— А вдруг его ищут, — проникновенно ответил отец, — представь, котёнка потеряла маленькая девочка и теперь плачет?

«Ну, ты скажешь, мужик. Конечно ищут, вот только девочками их назовёт только самоубийца. Ты даже представить не можешь, как меня ищут в поликлинику для опытов! — ядовито подумал Ефим, прижимаясь к спасительнице. — Лика, не подведи, врежь ему!»

— Хорошо, папа, — поникнув головой, согласилась девочка, — мы дадим объявление, но если никто не придёт, то Фима будет наш! И объявление в интернете будешь ты давать, меня мама к компьютеру и планшету не пускает.

«Молодец, крошка, так его!» — дернул хвостом Ефим, с ужасом воспринимая перспективу оказаться в руках учёных. Эти вивисекторы от науки его на требуху разберут, лучше он домашним питомцем побудет.

Судя по кислой физиономии папы, перспектива давать объявления в сети его не прельщала.

— Ладно, чего тут торчать, идём домой. Тебе самой отмываться и зверя своего отмывать, — резюмировал отец Лики, с отвращением глядя на грязную туфлю и извазюканный сарафан дочери.

— Идём, домой мой маленький, — просюсюкала Лика, — мамочка тебя помоет и познакомит с Варей и Геной, тебе понравятся мамочкины куклы, а спать ты будешь в кровати Гены, мы тебе потом лежанку купим.

«О, нет! Верните меня в поликлинику!» — мысленно простонал Ефим, запоздало соображая, что значит оказаться любимцем девочки.

«А неплохая у Ликиного папани конура, — разглядывая апартаменты в виде четырёхкомнатной сталинки, думал Ефим. — Это не конура, дурень, а квартира! Такие квартиры старшему офицерскому составу или партийным бонзам давали, если я правильно помню прочитанное».

Квартира на третьем этаже сталинского дома действительно внушала: широкая прихожая, холл, из которого двери расходились на кухню, зал, две спальни и маленькую комнату. Отдельно в торце холла располагались двери в ванну и туалет. Пол радовал глаз натуральным паркетом, а двери натуральным деревом, причём, как подозревал Ефим, хозяин содрал со старых, ещё начальных дверных полотен и коробок металлической щёткой всю старую краску, зашлифовал и покрасил полупрозрачной краской, через которую видна вся текстура с годовыми кольцами и разводами. Подобный подход Ефим одобрял безмерно и сам им пользовался при ремонте. Приятные глазу неброские обои, удобная мебель и «нафаршированная» современной техникой кухня, из которой доносился вышибающий слюну запах мясных котлет. В животе заурчало.

— Ты, наверно кушать хочешь? — обратилась Лика к питомцу.

«Жрать! Жрать я хочу!» — взвыл Ефим, проклиная мелкое хвостатое тело, которое по несколько раз в сутки требовало пищи, а ещё оно хотело спать и… в туалет.

— Мяу, — жалобно выдавил он, провожая взглядом заветную дверь, так как папа потянул дочь с блохастым довеском в ванную.

— Сначала отмываться! — припечатал отец. — Куда ты хватаешь шампунь? Бери простое хозяйственное мыло. Котят надо мыть или простым мылом, или специальным шампунем, ваши с мамой шампуни блоховозу не подойдут.

— Пап, ты мне не поможешь?

— Нет, доня, ты сама взяла котёнка, сама с ним и разбирайся. Сарафан в машинку забрось. Давай-давай, не отлынивай, — включив машинку, родитель скрылся за дверью. — Я пока ветеринару позвоню и в магазин сбегаю.

Всё это время Ефим, не подавая голоса, фарфоровой кошкой-копилкой сидел в ванне. Лика навела тёплую воду, взяла мыло, намочила его и принялась натирать грязнючую шерсть.

— Какой ты, Фима, молодец, а говорят, что кошки не любят мыться, — приговаривала девочка, смывая из душевой лейки грязь с неподвижного котёнка, голова которого была занята совсем не мойкой, а мыслями о том, что после помывки коты обычно вылизываются, в том числе и «там», в том числе и «то», когда им заняться нечем, то есть под хвостом.

Пребывая в диком когнитивном диссонансе, Ефим пропустил мимо ушей и мойку, и махровое полотенце, в которое его сначала закутали, а потом бесцеремонно вытряхнули и тут сознание, загнанное в угол различными переживаниями о кошачьей гигиене, ощутило, что тело работает само. Кошачье «я», освобождённое от человеческого диктата, принялось само вылизывать мокрую шерсть.

«Оп-па! — заняв позицию стороннего наблюдателя, думал Ефим. — Котёнок с шизофренией и разделением сознания. Как мило. Кому рассказать, не поверят. Это ж надо было стать котом, чтобы угодить в пациенты психдиспансера. Ха-ха-ха! Ха, а с другой стороны, очень удобно. Отдал руль и пусть Фима-котеич правит, я под хвостом языком наяривать не подписывался! Надо только хорошенько потренироваться управление забирать, не хотелось бы оказаться «пассажиром», лучше сразу сдохнуть. Едрид-мадрид, это ж сколько всего… Серёжа, сволочь, я тебя на лоскутки порву, я тебя на ленточки разделаю!».

В себя и в адекват Ефим пришёл, когда за дверью ванной затопал вернувшийся из магазина отец Лики. Котеич, как Ефим решил называть своё кошачье «Я», к тому времени завершил с гигиеническими процедурами и принюхивался на предмет укромного уголка с песочком или другим сыпучим составом. Желание оправиться превалировало даже над голодом, который давно покусывал пустой желудок. Да-да, Ефим помнил, что желудок у котят меньше напёрстка, но жрут они лошадям на зависть.

— Доня, ты как? — поскрёбся за дверью отец девочки.

— Погоди! — крикнула Лика, плотно задёргивая душевую шторку. — Можешь входить.

— Кот с тобой?

— Да, на коврике умывается.

— Это хорошо, — ответил мужчина, просовывая в дверь новенький кошачий лоток с наполнителем. — Я вышел, доня.

— Мяуу!

«Благодетель!» — подумал Ефим, залезая в подставленную ёмкость и отдавая управление Котеичу. Он чувствовал, что ещё немного и плюхать бы ему через уши с кисточками.

Через десять или пятнадцать минут семейство собралось на кухне, Ефим с тревогой наблюдал за отцом Лики, который потряс перед его носом купленным пакетиком с сухим кормом.

«Мужик, что за хрень?! — мысленно возмутился Ефим, воюя с проснувшимся вторым «я», которое потянулось к миске с сухими «козьими какашками». — Цыц, мелкий, мы это дерьмо жрать не будем! Погоди, я из тебя человека сделаю!»

— МЯУ! — под удивлёнными взглядами отца и дочери, котёнок, фыркнув, отвернулся от миски с кормом, после чего трясанув усищами и потянув носом, встал на задние лапы у ножки стола и протянул правую переднюю лапку в сторону тарелки с котлетами. Конечно, он и близко не доставал до столешницы, но намёк был более, чем прозрачен. — МЯУ!

— Ты гляди, морда усатая, — усмехнулся отец, — на дурничка его не облапошишь, настоящий мужик требует мяса, а не сухого говна на палочке! Доня, покроши ему в отдельную миску четвертинку котлеты. Чуть-чуть, доня. Мы не знаем, чем его кормили старые хозяева, как бы желудок мелкому не испортить, замучаемся потом по ветеринарам бегать.

Вот, другое дело! Котлета зашла за милую душу! Осоловелые «я» котёнка уже на пару подумывали об уютной лежанке, когда у входа на кухню возникло новое действующее лицо.

— Коля, что это такое?

— Привет, дорогая, это котёнок, — подскочил на месте застигнутый врасплох отец Лики, а Ефим мигом растерял весь сон, ища место, куда бы забиться. За холодильник лучше всего. За наполнением желудка он как-то пропустил, когда девочка вышла из кухни, а в схватке папа против мамы, папа как-то не катит.

— Я и без подсказок вижу, что это котёнок, — змеёй, вставшей в атакующую стойку, грозно прошипела женщина. — Я спрашиваю, что он делает у нас дома?!

Решив, что сатана, который муж и жена, прекрасно разберётся без него, Ефим вознамерился выполнить тактический манёвр, зовущийся побегом из кухни, однако, захлопнутая женщиной дверь не оставила ему иного выбора, как отступить задом за холодильник. Одно благо, здоровенный двухметровый гигант не входил в ряд встроенной техники, занимая отдельный угол, и пространство за ним позволяло втиснуться без опаски остаться зажатым между стеной и бытовой техникой. К тому же за холодильником не так страшно, и не так переживаешь, что тебя навернут тапком. Между тем семейный скандал набирал обороты, вялые оправдания мужа в лёгкую крылись неубиваемые контраргументами.

— Зимин, ты за себя отвечай, что ты на дочь спихиваешь?! — раскраснелась неудержимая валькирия. — У кого мозгов больше, у тебя или у восьмилетней девочки? Что ты отворачиваешься, ты на меня смотри! Я с тобой разговариваю! Да ты, вообще, как коллективом руководишь, если ты не можешь отговорить ребенка не хватать на улице грязных кошек, Зимин?!

— Валечка…

— Валечка, что, Валечка?! — будто шашкой махнула рукой разозлённая женщина. — Пошёл на поводу у ребёнка. притащил в квартиру помойного котёнка и думаешь я его оставлю?

«Эх, хорошая была конура, — Ефим потёрся брылькой о тёплый корпус холодильника. — Недолго я радовался».

— Да, дорогая, ты совершенно права, — встал со стула Николай, подходя к холодильнику и вытаскивая из-за него «яблоко раздора». — Держи!

«Нет, не надо! — под шипение и мяв, взвыл Ефим».

— Что? — задохнулась воздухом хозяйка, в немом удивлении взирая на всунутого в руки мелкого зверя.

— Говорю, что ты права, дорогая. Выкини его, а я пока ветеринару отзвонюсь, отменю вызов на дом, — ответил мужчина, подхватив с обеденного стола мобильник и отойдя к окну.

— Мяв…

Ошеломлённая женщина перевела взгляд со спины мужа на живой комок шерсти в ладонях. Ей показалось, будто пушистый полосатый котёнок принял незавидную участь, безвольно свесив лапки и хвост. Даже будёновские усищи хвостатого-полосатого превратились в обрезанные ниточки, бессильно опустившись вниз. На мордочке, странно напоминающей щенячью, застыл сам фатум и покорность, о чём говорили прижатые к голове ушки и громадные крокодильи слёзы, набухающие в уголках жёлто-апельсиновых глазищ. Валентина застыла в нерешительности.

— Мяв, — словно спрашивая «за что?», жалобно-укоризненно мяукнул котёнок, посмотрев ей в глаза и, не найдя в них сочувствия, столь же покорно свесив голову.

— Как выкинуть? — наконец выдавила из себя Валентина.

— Как? На помойку, что тут непонятного, — ответил ей муж, набирая на телефоне номер ветклиники. — Хм, занято. Ладно, перезвоню чуть позже. И не забудь потом Лике популярно объяснить, почему ты избавилась котёнка. Я с тобой согласен, но раз мне не хватает мозгов что-то доказать восьмилетней девочке, оставлю эту миссию тебе, дорогая.

— Ну, знаешь, — в душевном порыве дернулась вперёд женщина. Остановилась. Дернулась опять, хватая ртом воздух. Бешеным взглядом обвела кухню, остановившись на полосатом «полутрупе» в руках.

— Ну, знаешь! Ты… ты… Чёрт с вами, пусть остаётся. Но если он, — Валентина потрясла перед лицом Николая Ефимом, — нагадит где-нибудь в углу или испортит мне обои, или мебель, я вас обоих выкину на улицу. Ты понял меня? А ты брысь отсюда!

Спустив мелкую причину скандала на пол, женщина открыла дверь. Не заставляя себя долго ждать, Ефим шмыгнул за угол. Пронесло! Ура-ура-ура!

— Вот так я и руковожу коллективом, дорогая, — придержав жену за плечико, Николай поцеловал её в шею за ушком. — Вот так и руковожу.

«Коля, ты настоящий мужик! Человечище! Глыба! — подглядывал из-за угла Ефим. — Прости, что не верил в тебя».

— Папа! Мама! Спасибо! Спасибо! — пролетела мимо Ефима ракета на двух ножках и повисла на шее у отца. Мелкая оторва благоразумно не высовывалась, дожидаясь результата разборки родителей. — Я буду смотреть за Фимой! Честно-честно!

— Вы ему уже и кличку дали, молодцы… — ядовито протянула мама.

— Он хороший, мамочка, Фима тебе понравится! — фонтанировала позитивом Лика.

— Ага, особенно шерсть по всем углам, — ехидно добавила Валентина. — Зимин, ты молодец, что озаботился ветеринаром, в нагрузку новым пылесосом озаботиться не забудь, чтобы шерсть собирать. Ну-ну, не куксись. А с тобой, доченька, я сейчас отдельно поговорю. Папа, дуй отсюда, дай девочкам посекретничать.

— Пошли, полосатый, — прикрывая за собой дверь на кухню, сказал Николай. — Всё слышал? Только попробуй напакостить, я тебе головёнку-то откручу!

«Ха, сказал добрый полицейский», — вздёрнул хвост трубой Ефим, вышагивая за Николаем в зал.

— Так, мелкий, ты что смотреть будешь, бокс или баскетбол? — устроившись на диване и закинув Ефима себе на колени, мужчина нажал кнопку на пульте телевизора. — Мелкий, чего молчишь?

— Мяу! — «да что угодно!», устроившись на тёплых коленях, начал проваливаться в сон Ефим.

— Мяу бокс или мяу баскетбол? Похоже, мяу «Спокойной ночи, малыши!». Ладно, глянем новости.

— Пап! — в дверях зала показалась Лика.

— Тихо! Видишь Фима уснул, — цыкнул Николай, — иди пока порисуй или поиграй, пусть он поспит.

— Хорошо, папа. Там тебе с ветклиники звонили, мама с врачом сама поговорила, он приедет через час, — сообщила девочка и убежала к себе в комнату.

— Делать бабе было нечего, завела она себе порося. Слышь, поросёнок… Да спи уже, спи.

Ветеринар позвонил в домофон где-то через полтора часа. Последователем доктора Айболита оказался молодой рыжеволосый парень среднего роста, едва перешагнувший четверть вековой рубеж. От парня пахло лекарствами и животными. К его приезду Ефим успел покемарить, оголодать, выцыганить у хозяйки кусочек котлетки, спрятаться от Лики за диваном, так как той срочно приспичило познакомить питомца с Варей и Геной, а там, как подозревал Ефим, одним знакомством он бы не отделался. Наверняка девочкой уже припасена пелёнка и освобождена кроватка Гены. Так что нафиг-нафиг.

После всех положенных ритуалов, ветеринар, назвавшийся Владимиром, был препровождён в зал, где пред его очи представили героя дня, усадив того на журнальный столик.

— Так, посмотрим-посмотрим… Можно его документы, пожалуйста, как видно, котёнок клубный, — сказал Владимир, обращаясь к хозяину.

«Ого, я, оказывается, не помойный биндюжник, а целый барин голубых кровей! — внутренне возгордился Ефим. — Падайте ниц, холопы!»

— Понимаете, у нас нет документов, — чуть замялся Николай, — мы его сегодня на улице подобрали, грязного, как обувная щётка. так что ни породы, ничего не знаем, а уж про то, что он клубный тем более. У него только на ошейнике кличка была маркером написана и несколько цифр, я так подумал, что номер телефона, но количество цифр не сходится, может что затёрлось, да и грязь, сами понимаете. Надо их переписать.

— Цифры? — усмехнулся ветеринар, разглядывая ошейник. — Если они и были, то теперь их нет.

— В смысле, нет? — нахмурился Николай. — Лика, что за дела?

— Ну, я наверно стёрла их нечаянно, когда мыла Фиму, — покаянно шмыгнула носом девочка, но в глазах раскаяньем не пахло. Лика тоже предположила, что цифры могут быть номером телефона и безжалостно смыла их.

Переглянувшись, отец Лики и далёкий потомок Айболита пришли к одинаковым выводам. С ребёнка взятки гладки, но вопрос у родителя к дочке появился.

— Ну, хорошо, — сказал Владимир, — я могу выписать новый паспорт, только вашему Фиме придётся заново пройти курс прививок, если старые хозяева их ставили, конечно, но подтверждений у вас никаких нет. Котёнка надо проглистогонить и избавить от паразитов, хотя блох в шерсти я не заметил.

— А какая у него порода? — присел в кресло Николай.

— Мейн-кун, — ветеринар принялся объяснять супругам и их дочери особенности породы. Ефим тоже активно грел уши. Он слыхал про мейн-кунов, но без подробностей. — Вашему Фиме где-то два с половиной, три месяца.

— Три месяца? А ничего, что он такой здоровый? — удивилась Валентина.

— Что вы, это нормально, — улыбнулся Владимир. — Мейн-куны настоящие гиганты среди кошек, они одни из самых больших домашних кошек и некоторые представители достигают до пуда веса.

— Ого! Натуральная рысь! — вздёрнул брови Николай. — Попробуй, прокорми такую киску. Посоветуйте, чем кормить этого «гиганта»?

— Котят кормят до шести раз в день. Они едят понемногу, маленькими порциями, но часто.

— Я знал, что в напёрсточный желудок котёнка пища набивается под давлением в десять атмосфер, — тихо буркнул себе под нос Николай под смешок рыжего доктора.

— Я продолжу с вашего позволения. Котёнку можно давать мясо, предварительно ошпаренное кипятком. Лучше всего говядину или крольчатину, можно отварную курицу и раз или два в неделю варёную рыбу. Если хотите, чтобы ваш котик был здоров, поите его нежирным молоком примерно до полугода, два с половиной процента вполне подойдёт.

— А вода?

— Вода обязательно. Раз в десять дней можно давать перепелиные яйца.

— Охренеть, я тоже хочу перепелиные яйца. Валя, что за дискриминация по видовому признаку? Почему меня никто не кормит перепелиными яйцами?

— Куриные жуй, продолжайте, доктор, — царственно разрешила Валентина.

— В принципе по натуральной пище я почти всё сказал, теперь о кормах. Для мейн-кунов подойдут готовые корма для котят крупных пород и специальные готовые рационы. Так, что я забыл? А, да, про зубки! Для здоровья зубов тоже есть специальный корм. Названия всех кормов я вам запишу, там сами посмотрите в магазинах. Я бы вам ещё посоветовал купить набор игрушек: мячик, удочку, что-нибудь такое, чтобы от него не отрывались мелкие части. Не дай бог, котёнок их проглотит. Ещё уберите всю мелочь с доступных полок и вазу в шкаф поставьте. Через три-четыре месяца ваш Фима станет размером и весом с простую кошку, а игривость у него никуда не денется, снесёт он вам всё напрочь и не заметит.

Далее Владимир кратко пояснил как ухаживать за глазами, шерстью и чистить уши, в конце коснувшись взросления и кастрации.

«Эй, Пилюлькин! — чуть не проглотив язык от прозвучавшей фразы. вывернулся из-под рук ветеринара Ефим и зашипел. — Ты не охренел часом? Я тебе, падла, глаза выцарапаю, ты себе «бубенцы» кастрируй, благодетель хренов!»

— Похоже Фима не одобряет лишение «колокольчиков» — хихикнула Валентина.

«Давай мы Николая кастрируем, посмотрю я на тебя!» — плевался Ефим, вновь прижатый рукой доктора к столику.

— А, вообще, у вас на удивление внешне здоровый питомец, — резюмировал Владимир. — Видимо он недолго обретался на улице и не успел ничего подхватить. Видите, какой у него окрас? Он называется «табби» или «тэбби», если говорить на английский манер. Такой оттенок изначально характерен для лесных или диких котов. У вас сплошные параллельные полосы — это тигровый табби. Сейчас мы померим ему температурку.

«Что?! — навострил уши Ефим, с ужасом понимая, что сейчас произойдёт. — Убери руки от моей задницы! Нет! Нет! А-а-а, сволочь! Сволочь! Гад!».

— Температура у нас нормальная, сейчас я вам запишу название препаратов, которыми можно проглистогонить котёнка и избавить от кожных паразитов, они капаются на холку, вот сюда, и не надо мучиться, запихивая таблетки в пасть. Через неделю после обработки жду вас в клинике на прививки или оформите вызов на дом.

— Хорошо, Владимир, вы безналом берёте? — уточнился Николай.

— Я терминал в спешке с собой не взял, но можно перечислением по номеру телефона.

— Ок, договорились

Хозяйка, покинувшая зал, когда Владимир взялся записывать на отрывном листе блокнота название препаратов и кормов, вскоре вернулась обратно, пригласив мужчин на чай. Ветеринар для приличия поотнекивался, но в конечном итоге не устоял перед напором хозяйки.

Оставшись один, Ефим, придремав, вольготно развалился на диванной подушке и чуть не заорал благим матом, когда его обхватили детские ладошки.

— Фима, плохой мальчик, ты зачем прятался от мамочки?

Прижав к себе котёнка, Лика вприпрыжку поскакала в детскую.

«О, нет, — мученически выдохнул Ефим, разглядев на детской кровати заранее приготовленные девочкой кукольный чепчик и пеленку. — Хочу к вивисекторам!»

— МЯУ! Почему лайкать? Лучше пусть мявкают! Хозяин, а где мне перепелиные яйца?

— Ося, а ты не охвостел часом, ты простые не ешь, перепелиные тебе подавай…

— Мяу! А может мне понравится, я ведь их никогда не пробовал?

— Слышь, хвостатый, ты себя в зеркале видел, перепелиные яйца для мейн-кунов, а ты с какой стороны мейн-кун?

— Жмот!

—