Мур-мур, МЯУ!

Глава 3. Особенности воспитания хозяев

Тишина. Потянувшись всем телом и зевнув во весь рот так, что клацнули зубы, Ефим передал управления Котеичу, привычно проваливаясь на задворки сознания, но продолжая «одним глазом» контролировать окружающую обстановку. Мелкому, как выяснилось опытным путём, тоже порой требуется настоящий отдых, а не прозябание в сумерках, так что пусть поспит, пока дома никого нет. Взрослые на работе, Лика в школе. Послезавтра грядёт вечер пьяных старшеклассников в костюмах и белых фартуках, зовущийся последним звонком, и благословенное время с утра до обеда канет в лету. Первоклашек ждут каникулы и значит утренний режим сна и отдыха придётся менять. Впрочем, не всё так плохо, почти за две недели Лика успела наиграться, отравляя жизнь Котеичу, которого Ефим, позорно бросая «руль», отправлял закрывать амбразуру полосатым телом окраса «табби».

Вынырнув из полудрёмы, Ефим обвёл хозяйским взром зал.

«Свезло мне, так свезло, — проводя аналогию с «Собачьм сердцем», думал он в полудрёме, — просто неописуемо свезло. Почти как во сне. Главное, чтобы голову не располосовали!»

В отличие от прежней квартиры, Зиминская выигрывала по всем статьям, но будь у Ефима возможность, он бы ни за что не разменял свой угол на эти царские апартаменты. Да что тут говорить…

На правой задней ляжке зачесалось. Выгнувшись, Котеич языком прошёлся по шерсти унимая зуд. Что за напасть, вроде и блох нет, а мерещится, что скачут. Крутнувшись на месте, Котеич принялся вылизывать бок. Мысленно вздрогнув, мужчина отстранился от наружного мира и процесса умывания…

Эх, интересно, чертов Склифосовский в уродской футболке перенёс его человеческое сознание в котёнка или скопировал? Вроде он упоминал копирование… или нет? В голове полный сумбур. Полный финиш окажется, если яйцеголовый даун совершил обмен и сейчас человеческое тело пытается вылизать то, до чего тянется языком Котеич. Б-р-р! Да и вообще, цело ли оно, тело? Хотя сейчас, по прошествии времени, Ефим на полном серьёзе сомневался, что на учёных напали спецназовцы. Как-то всё оно театрально происходило, что ли. К компьютеру бы пробраться, да полазить по сети, но три непреодолимых препятствия встают на пути светлой мысли: дверь, пароль, а главное — лапки! И вот ещё, почему он так быстро, практически мгновенно, адаптировался к новому облику? Нет-нет, Ефим ни в коем случае не жаловался, это куда лучше, чем биться головой об стену в истерике после превращения в кота. Но всё равно, разве это нормально? Ха, и ещё, если он раскроется перед Зимиными, кого первым упекут «в поликлинику на опыты»? Хотя с последним пока лучше не рисковать, хоть шкурка и чужая, но он к ней прикипел всей душой. От добра добра не ищут. Чем плохи Зимины? Ничем! Приютили (можно сказать — на помойке нашли), отмыли, обогрели, накормили. Не жизнь, а сказка! Ради чего выкобениваться? Да и квартира у них не квартира, а полная чаша в современной интерпретации. Конечно, Ефим видел квартиры намного больше и круче, только дареному коню в зубы не смотрят.

А «конь», стоит признать, не то, что неплох, а очень даже ничего. Каждая комната в квартире оформлена в отдельном стиле. Зал, к примеру, в минималистическом, когда мебель и украшения интерьера стараются использовать минимально: богатый раздвижной диван светлого кремового окраса, в тон к нему два кресла, на всём этом несколько больших и маленьких подушек на два тона темнее, журнальный столик, торшер с регулировкой светимости, круглый ковёр на полу посередине комнаты и плоский, широкоэкранный телевизор на стене напротив дивана и всё, если не считать штор, цвет которых котопарень определить не мог при всём желании. Утром они одного цвета, днём светлее, ночью вообще непонятной расцветки. Что-то среднее, близкое к диванным подушкам, но кошки видят иначе, и Ефим не забивал себе голову сверхнасущным вопросом цвета штор и обоев. На первый взгляд с мебелью всё, если не обратить внимание на пластиковые вставки справа от двери в зал. Оказывает там прятался шкаф-купе, искусно вписанный в интерьер. Нажал на пластиковую вставку — отъехала в сторону одна дверца. Нажал на вторую, получил аналогичное действо со второй. Оригинально придумано, главное то, что комната не превратилась в убогий угол, у которого обкорнали пространство и объём, а удачно сочетала в себе все преимущества минималистического стиля.

Полной противоположностью минимализму зала являлась супружеская спальня, выполненная в стиле пафосного классицизма. Главным украшением спальни являлась здоровенная колченогая кровать, которую ни орёл не перелетит, ни заяц не перебежит, хоть из него тулуп вышел и пошёл куда глаза глядят. Скромно выделялись основательный трёхстворчатый шкаф, притулившийся в углу, комод на пять выдвижных ящиков и туалетный стол с удобным пуфом. Супружеское гнёздышко, как это полагается при классическом стиле, было лаконично и не лишено элегантности. Роскоши мебели из натурального дерева и предметам интерьера придавало оформление некоторых деталей «под бронзу» и лепнина на потолке. Белый телевизор, установленный на комоде, был единственной деталью, нарушающей царящую в комнате гармонию и цепляющей даже непритязательный кошачий взор. Если чёрный прямоугольник на стене зала удачно вписывался в нарочитый, даже аскетичный минимализм, то здесь его собрат был явно лишней деталью, но современные реалии причудливо переплетают бытие и сознание, придавая им уродливые гротескные формы.

Злой полицейский в лице Валентины обещал предать котёнка Фиму мучительной смерти, если тот даже в мыслях позволит себе поточить когти или ненароком попортить что-нибудь в спальне. За свой райский уголок знойная дама стояла горой и в обоих товарищах, сожительствующих в голове с усами, не возникало даже тени желания испытать гнев этой фурии. Слушая грозные наставления, Ефим сглатывал, мявкал и почему-то верил, что у внешне милой женщины не дрогнет рука свернуть чью-то тонкую шейку. Верил и мысленно увещевал сожителя, чтобы мелкий о когтях даже в дурном сне не помышлял. Себе дороже выйдет. Поставили тебе в холле оплетённый пеньковым жгутом кошачий домик с двумя стойками-когтеточками, вот там и точи сколько влезет. Характер у Валентины ого-го! Ей бы шашку и коня, да на линию огня… А так, между нами, котиками, Валентина Зимина женщина со всех сторон видная и красивая, а если выспится, то местами добрая. Перефразируя Карлсона, живущего на крыше, мама у нас — «во»! На последней фразе, перед взглядом, атомной подводной лодкой из глубин грозно всплывает сжатый кулак с зажатым в нём грязным веником, то ли подметёт, то ли сметёт. Вот и разбирайся на досуге в разнице понятий.

Обитель Лики воплощена в стиле «Прованс», хвастаясь на публику искусственно состаренной, расписанной псевдодетскими рисунками мебелью. Главной место в жилище девочки занимала кровать с кованным изголовьем, за ней шли тумбочка, школьный уголок из стола, стула и двух книжных полок, и распашной шкаф. Интерьер дополняла кукольная зона с дворцом Барби, кресло-качалка и маленький диванчик с валиками и подушечками. Точно определить цвет расписанных цветами и птицами обоев Ефим не мог, подозревая сиреневый оттенок, но он, как и всё в квартире, гармонировал с мебелью, делая убранство помещения цельным. Под книжными полками и на стене школьного уголка красовалось множество детских рисунков, забранных в рамки. И, как наказание, неприятным бельмом на глазу оставался телевизор, куда без него. Был ещё ноутбук, сиротливо подмигивающий светодиодом питания на столешнице школьного стола, но доступ к сему достижению прогресса жёстко контролировался мамой, которая его включала и отключала, установив пароль на вход. Справедливости ради стоит отметить, что компьютером девочка пользовалась в основном при выполнении домашних заданий по английскому языку, которым она занималась на отдельных курсах после основной учёбы. И, вообще, зря Ефим жаловался на жизнь-кручинушку. Помимо английского Лика через день посещала школу танцев и два раза в неделю Валентина возила дочь в изостудию. Так что, порой, к вечеру малышка валилась с ног, но полежав на диванчике или в кровати под тарахтенье хвостатого релаксатора минут тридцать, она, получив второе, третье или четвёртое дыханье, преисполнялась сил и тогда стоило проявить изворотливость в поисках пятого угла или скидывать «руль» Котеичу, ибо игры-пелёнки становились неминуемым наказанием за нерасторопность и проявленную жалость к измученному ребёнку.

Четвёртую, самую маленькую комнату оккупировал хозяин под личные нужды, превратив десять квадратов стиснутого стенами пространства в царство хай-тека. Вокруг, как можно догадаться, преобладал чистый функционал — современная мебель, регулируемое освещение, удобное функциональное кресло со встроенным массажем спины и ягодиц, навороченный компьютер со всеми прибамбасами и периферией, звукоизолированные стены. В личном кабинете Николай занимался «халтуркой», утащенной с работы на дом. Отчёты, таблицы, какие-то чертежи и проекты, счета — всё то, что порой съедает изрядный кусок времени, если ковыряться этим на работе, вникая в каждый документ, а не просто ставить под ним очередную закорючку. Впрочем, настоящей «халтурой» мужчина тоже не пренебрегал, пополняя семейный бюджет левыми заработками, чем ему изрядно способствовала современная офисная техника.

Вспоминая пословицу, что не красна изба углами, а столами и пирогами, самой главной в доме была кухня, от пола до потолка «нафаршированная» различной встроенной техникой. В общий ряд не вписывался только холодильник, но этого великана попробуй впиши, и стиральная машинка, изначально прописавшаяся в ванной. Остальное: духовой шкаф, микроволновка, посудомоечная машина, газовая плита и мини-бар, всё нашло своё место в кухонном гарнитуре.

В отличие от Хрущёва, ужавшего кухни до шести квадратов, товарищ Сталин не разменивался на площадь одного из важнейших помещений в квартире. Кухня у Зиминых в два раза крыла наследие «Кукурузника», поэтому в ней хватало места и под гарнитур, и под круглый раздвижной стол с шестью стульями, и под набор разнокалиберных мисок справа от холодильника.

Видно, что семейное гнёздышко супруги любили и лелеяли, вложив в него прорву денег, труда и времени. Из оговорок Николая и Валентины, Ефим понял, что ремонт в спальне, детской и в кабинете пара делала собственными руками, отдав на откуп наёмных работников кухню, зал с холлом и ванную с туалетом. Глядя на результат, электромеханик в теле кота невольно проникался уважением к супругам. Вкус и чувство прекрасного у них есть, да и руки из нужного места растут. Разрушать тёплый уютный мирок у Ефима не было никакого желания, не Полиграф Шариков, чай, разумение имеет, да и обживать апартаменты за помойными ящиками он не стремился, поэтому вёл себя образцово-показательно, приучая взрослых к мысли, что котейка также является украшением квартиры, а шерсть по углам и на диване — это мелочь, не стоящая внимания. Между тем, зажав в когтистой лапе человеческие гордость и норов, Ефим планомерно воспитывал старшее поколение, подводя его к мысли, что кот не просто питомец, а член семьи, только с хвостом и лапами.

Первую неделю новоприобретённый член семьи отдал под привыкание и адаптацию людей к новому жильцу, а потом принялся обкладывать их по всем правилам военного искусства. Импровизированная «осада» велась изо дня в день, четко по графику — с утра, в обед и на ужин нахальный котёнок третировал Валентину, Николай попадал под раздачу после ужина и только Лика избежала хитрых манипуляций «наглого приблуды». Девочка любила Фиму за одно его существование, ещё бы она не тискала и не прижимала его до невозможности дышать, совсем рай был бы. Да, есть и другие мелочи, но они на общем фоне не существенны. К тому же Котеичу, которого Ефим отпускал на волю, за радость было попрыгать под заразительный смех за бантиком, удочкой или красным пятном от лазерной указки на стене.

С мамой дела обстояли не столь радужно, учитывая, что питомца ей всучили через упорное «не хочу». Первую неделю, чтобы не получить пинка под зад и не вылететь за дверь, мужчина в шкурке котёнка играл паиньку, а потом начал проявлять характер, потому что знал — дай слабину и еду будут бросать на пол, кормя «козяками» с «сухостоем» или объедками и, вообще, сядут на шею, как самой бесправной твари. Поэтому Раскольниковское «тварь я дрожащая или просто тварь» вставало в полный рост, так как с правами Ефим не обманывался. Птичьи права у него. Птичьи!

— Скажи, чего тебе ещё надо, наглая морда?! — кипятилась Валентина, нависнув над полосатым гадом, не желающим есть отварную курочку.

— Мяу, фрр! — брезгливо фыркнув, котёнок отодвинулся от миски.

«Сама лопай из грязной тарелки! — сморщился Ефим. — Воняет! Женщина, я же тебе весь лоток задрищу, если оближу вчерашнюю тухлятину. Не видишь — прокисло!»

— Жри, кому сказала! — рыкнула хозяйка, подтолкнув ногой воротящего нос нахала. — Ты гляди, какая цаца.

— Мя-я-я-я! — от удара лапкой миска отскочила в сторону.

— Повыбражай мне, вообще ничего не получишь! — пригрозила Валентина, замахнувшись кухонным полотенцем. Ефим прижал уши к голове.

— Мр-р, фр-ршшш!

— А ну пасть прикрыл, давно на помойке не был?

— Фрр, мяв! — «Сама туда иди!», фырчал Ефим, не давая Котеичу вцепиться в курицу, упавшую на пол из подпрыгнувшей миски.

— Ты смотри, Коля, как ваш найдёныш быстро на шею сел. Куски перебирает. Иди, гадёныш, отсюда, пока я тебя полотенцем не отхайдокала!

Решив не испытывать судьбу вперемешку с терпением вспыльчивой хозяйки, Ефим, подвывая голодным желудком, но исполняя гимны разумом, вымелся из кухни. Через два часа картина не изменилась, услаждая взор куриным мясом, кинутым в миску утром. За прошедшее время несъеденные кусочки заветрились и засохли, к тому же вчерашние грязные, попахивающие разводы никуда не делись.

— Ешь!

— Мяв! — миска, плюясь засохшими кусочками птицы, покатилась по полу.

— Ах, ты!

Ефим пулей вылетел в зал и зашкерился за диваном.

В обед за столом собралась вся семья. Осторожно заглянув в дверной проём, пушистый котёнок потоптался на месте и не дождавшись гневных окриков, под общее гробовое молчание протрусил к мискам. Обнюхав предложенный хлебосольной хозяйкой ассортимент, он полакал свежую воду, брезгливо отодвинувшись от усохшей курятины. Постояв немного над мисками, Фима наградил женщину полным укоризны взглядом и принялся шкрябать по паркету, демонстративно «закапывая» емкость с ненавистным завтраком, перекатившим в обед. После чего громко фыркнул и распушив хвост, гордо удалился.

— Я бы тоже не стал это есть, — нарушил общее молчание Николай.

— Сам тогда и корми! — вспыхнула Валентина. Лика, наученная горьким опытом, сидела тише воды, ниже травы.

Демонстративно вздохнув, мужчина встал из-за стола. Некондиционная курятина полетела в помойное ведро.

— Фу, понятно теперь, почему твою стряпню не оценили, дорогая, — поморщившись от неприятного запаха, идущего от миски, Николай отмыл её горячей водой, обтёр бумажным полотенцем и поставил на место. — Курица где?

— В холодильнике в маленькой кастрюльке.

— Угу, — чуть-чуть подогрев мясо в микроволновке и выложив его в миску, Николай позвал котёнка. — Фима, кис-кис-кис! Иди сюда, папа что-то даст, иди, мальчик, кис-кис!

— Мяв, миу? — показалась из-за угла любопытная мордочка котёнка.

— Иди, смотри, Фима, что у папы есть, — Николай потянул носом над миской с подогретой курицей.

— Мрям, мрям? — не веря своему счастью, быстро засеменил к вожделенной цели котёнок, учуяв вкусный аромат.

— У-у, я сам бы «мрям», но всё Фиме.

Курица из миски исчезла в три секунды, а мужчина удостоился ласкового тарахтенья и потирания брыльками и головой о ногу.

— Чистота — залог здоровья, порядок прежде всего, дорогая! — воздел вверх указательный палец Николай, после того как ополоснул кошачью миску и вымыл руки. Лика прыснула в кулачок. Валентина, фыркнувшая не хуже иной кошки, едва-едва зарделась щеками. — Вот, дорогая, запомни — ребятёнки чистоту любят, без разницы, котёнки они или дитёнки.

Полдником и ужином в тот день заведовал Николай, взявший с обеда отгул, а завтра, с самого раннего утра ему пришлось по звонку срываться на работу.

— Мрр, — поглядывая одним глазом на Валентину, и ненавязчиво контролируя обстановку, Ефим недоверчиво обнюхал миску.

— Лопай, давай, — буркнула женщина, продолжая нарезать говядину.

Весь день, не обращая внимания на грозный взгляд хозяйки, Ефим демонстративно, можно сказать придирчиво, обнюхивал миски на предмет соблюдения СанПиН.

— Посмотрите на него, тоже мне фон барон Четыреста двадцать выискался, — тихонько бурчала под нос Валентина, исправно отмывая миски после каждого приёма пищи, за исключением плошки с сухим кормом, который ветеринар рекомендовал для здоровья зубов.

Ефим, не обращая внимания на грозный тон, выражал благодарность, потираясь головой о ноги строгой кормилицы. Что ни говори, а взрослому мужику внутри мелкого котёнка тоже приятно безнаказанно припасть к стройным женским ножкам. Первый раз его отогнали, шуганув полотенцем. На второй раз Валентина пару раз дёрнула ногой, лениво отпихивая тарахтящего мурлыку. На третий смилостивилась, погладив и почесав за ушами, вполголоса приговаривая о наглых лохматых чистоплюях, свалившихся на её голову.

Домой Николай вернулся поздно вечером. Отмывшись от трудовых грязи и пота, он лениво покусочничал на кухне и без задних ног рухнул в кровать, проспав почти до десяти утра следующего дня, благо им была суббота. Продрав глаза и умывшись, он направился на поиски супруги, обнаружив оную в зале за просмотром какого-то фильма.

— Всё, сдалась? — глядя на жену, усмехнулся мужчина, растянув ехидную улыбку от уха до уха.

Забравшись на диван с ногами, Валентина лениво поглаживала лежащего на её коленях котёнка, выводящего носом рулады.

— Дорогой, — щёлкнула пультом женщина, поставив просмотр на паузу, — лучше молчи и не говори, что мне делать, а я не скажу, куда тебе идти.

— На кухню, куда же ещё, — продолжая сверкать зубной эмалью, спиной назад отступил Николай, — я иду на кухню.

— Иди-иди, и этого забери, — котёнок, снятый с колен, возмущённо пискнул, но, потянувшись вперёд и назад с прогибом спинки, посеменил за Николаем, вдруг и ему отломится что-нибудь от хозяйских щедрот.

— Что, мужик, и тебя турнули? — звякая крышками кастрюль, стоявших на плите, мужчина решал, чем перекусить. — Женщины, они такие, как кошки! Когти всегда на стороже, даже когда мурлыкают.

— Мрам, фрр, — возмутился Ефим.

— Да ладно, хочешь сказать, что все такие, один ты не такой?

— Мрр…

— Да-да, так я тебе и поверил, своим котятам будешь сказки на ночь рассказывать, — наливая в тарелку суп-лапшу, не согласился с мнением хвостатого эксперта Николай. — И что ты всё время со мной пререкаешься? Что на свете творится, люди добрые?! Был же нормальный кот. И на тебе, стоило оставить его с женой, как он за сутки набрался у Валентины всякого-разного. Ты слово, тебе в ответ два.

— Мр-мур! — «Мужик, да ты гонишь!» — округлил глаза Ефим.

— Сам такой, — не остался в долгу Николай, — кто позавчера весь вечер у компьютера отирался и мне работать не давал? Молчишь, вот и молчи. Так, хвостатый, ты что хочешь?

«Водку!» — крикнул Ефим, но вместо грозного заявления взрослого мужика, кошачье горло выдало предательское: «Гау!»

— Офигеть, мелкий, — развернулся на стуле мужчина, по-новому, с интересом разглядывая кота. — Ты, дружок, себя с собакой ненароком не спутал, а?

— Гау! — отмести инсинуацию не получилось, пискнув, словно слепой котёнок, Ефим оконфуженно заткнулся.

— Так, пёсель, мясо будешь?

Боясь осрамиться повторно и упасть в глазах хозяина, котёнок в лице Ефима в этот раз держал пасть на замке, выразив согласие с предложенным рационом мимикой и помахиванием лапкой с выпущенными коготками.

— Держи, полосатый. Вот так нас и приручают: мясом, лаской и добрым словом. Оглянуться не успеешь, как скачешь на задних лапках и лаешь по команде. Смотри, не попадись на эту удочку.

— Мр, мр-мр, — впиваясь в кусок говядины зубами, выдал глубокомысленное изречение Котеич, которому Ефим передал управления. Пусть мелкий сожитель полакомится.

— Ага, и тебе приятного аппетита, — заработал ложкой Николай.

Пока котейка расправлялся с мясом, Ефим вспоминал мучительные моменты дрессировки главы семьи. Стоило приложить немало усилий, чтобы его перестали выкидывать из царства хай-тека.

В первые дни было главное вовремя заскочить в комнату, шмыгнув в приоткрытую дверь или проскользнув между ног хозяина. Один раз, второй, третий… пятый, на шестой или седьмой заход мужчине надоело выгонять и выкидывать наглого вторженца, к тому же тот не безобразничал, а сидел тихо, заваливаясь на провода позади выкатной подставки системного блока.

— Что, засранец, нашёл тёплое место, да? Чёрт с тобой, валяйся, но смотри у меня!

Очень скоро Ефим опытным путём выяснил, что Николай терпеть не мог, когда ему без причины мешают работать, и тогда, дабы не быть схваченным за шкирку и выкинутым за дверь, котёнок тихо наслаждался тёплым потоком воздуха, который гнали кулеры из системного блока. Зато, когда хозяин переключался на танчики или на разговоры в соцсетях, можно было запрыгнуть на приставную тумбу, чуть полежав там, перебраться на стол, заняв на нём самый краешек и пялиться в монитор, на котором разворачивались танковые бои. Стоит отметить, что больше полутора часов, Николай никогда не играл. Не надо иметь швейцарский хронометр, чтобы сверять время игры. Как-то раз Ефим прикемарил, отпустив контроль, а Котеич подскочил к монитору, на котором перестала разъезжать бронетехника, и пару раз стукнул лапкой по экрану, требуя продолжения банкета. Больше сожитель ничего натворить не успел, отодвинутый от «руля» Ефимом, с которого слетела сонная одурь, ведь захват за шкирку и вылет из комнаты казались неминуемыми.

— Больше нельзя, мелкий, иначе затянет, нехорошо это. Делу время, потехе, как известно… — вместо ожидаемой репрессии сказал мужчина, сдёргивая на шею наушники. — Я себе давно слово дал не играть в азартные игры… компьютерные тоже ограничиваю.

Николай навалился всей спиной на кресло и включил массаж.

— Я ведь студентом на первых курсах на игровых автоматах в казино и клубах всю степуху просаживал, сидя потом месяцами на бич-пакетах и подножном корму. Осуждаешь?

— Р-р-м-р, — Ефим боялся спугнуть откровение.

— По глазам вижу, осуждаешь. Правильно делаешь, что осуждаешь. Дураком твой хозяин был. Так-то вот, мелкий, впух я как-то: и степуху просадил, и тёткины деньги, что она на покупку лекарств для деда передала. Что делать, пошёл занимать, лекарства-то покупать надо, а они недешёвые оказались. Занял, купил, а отдавать чем? Отдавать нечем, мелкий. Вроде и деньги не шибко великие, откуда им только завестись у бедного студента, я и так едва ли не на сухари перешёл, всё копил на отдачу, так как знающие ребята подсказали, что за парни мне бабки ссудили и почему от них стоило держаться подальше. К родителям идти стыдно, за такой косяк они бы по голове не погладили. Бежать, а куда? Пришёл срок, тут за меня кредиторы и взялись, хотя один из них раньше в друзьях числился. Запомни, мелкий, и на хвост накрути, где начинаются деньги, там заканчивается дружба. Отметелили меня для начала, хилый лопатник с частью долга из кармана выгреби, и хотели на «счётчик» поставить, да я ляпнул, и слава богу что ляпнул, что с поломанной рукой хрен какая отдача будет, не по пацански это, калечить, а следом на «счётчик» ставить, обычно наоборот — дают последний срок, потом остальное прицепом. Был там один «кредитор» в наколках, не пойму, откуда он взялся, посмеялся, мол, они не беспредельщики какие и гоп-стопом не занимаются, дал за храбрость месяц сроку с момента снятия гипса, пообещав переломать обе руки и ноги, если не уложусь в отведённое время. Смотри, говорит, баклан, отлетаешься, петухом станешь.

— Мря-а, — вырвалось у Ефима. «И как же ты выкрутился?»

— Каком кверху, — словно поняв, о чём речёт полосатый слушатель, — поумнел. Так-то голова у меня варила дай бог каждому, только не в том направлении, пришлось срочно разворачивать её в нужном и браться за ум. Пока гипс на руке был, я чуть ли не всему курсу и на курс старше за денежку невеликую курсовые писал ночами, благо программу знал, потому и учился спустя рукава — дурковал. Я ж говорю, умный был, только дурак. После гипса к курсовым подключил вагоны по ночам и таксовал на старой папиной «копейке». И знаешь, котэ, мой якобы дружок пару раз вылазил с заманчивыми предложениями отработать долг, да сверху деньги поиметь. Всего лишь скататься туда-сюда пару раз с чем дадут, и в дамках. Соображаешь, какой ветерок и откуда дул? Еле отказался под благовидным предлогом, уж больно хорошо у дружка метла была подвешена, мела аж заслушаешься, только это дорога в один конец, скажу я тебе, мелкий. Долг отдал раньше срока. В общем, соскочил с крючка. Там у «кредиторов» какие-то свои траблы нарисовались, не до меня им стало, а так не знаю, чем бы закончилось. Повезло дураку, можно сказать. С тех пор, хвостатый, я в азартные игры не играю. Раз и навсегда наигрался. Миллион раз после этого перекрестился и тысячу свечек в храме поставил. Вот, танчики или бошки в шутер поотшибать, и хватит.

— Мф-ф, — выдохнул Ефим, не на шутку переживавший за Николая.

— И не говори.

— Мрр.

— Что с бывшим корешком стало? Закрыли его за то самое, что он мне возить предлагал. Хрен его знает, где эта гнида сейчас, сидит или вышла на свободу, или червей давно кормит. Он же нескольким нормальным пацанам жизнь сломал, думаешь, я один на крючке сидел? Ждали его некоторые, может и дождались. А теперь брысь отсюда, ещё раз к монитору полезешь, хвост оторву!

Следующим вечером, только Валентина отправила Лику умываться перед сном, Ефим дождался выхода хозяина из «святая святых» на облегчение организма и скользнул в комнату, сразу умостившись на тумбе.

— Борзеешь, мелкий, — разглядев картину маслом, сказал Николай, усаживаясь в кресло. Сгонять настырного котёнка он не стал, цыкнув, чтобы тот сидел тихо.

Работа с проектной документацией завершилась к половине двенадцатого ночи, Ефим к тому времени шаг за шагом перебрался на колени мужчины, включив грудной тракторный моторчик, и радовался маленькой, но значимой победе.

Несколько дней спустя он позволял себе осторожно помявкать (ни в коем случае не скрестись) под дверью, чтобы его впустили. Правда операция по проникновению в кабинет становилась возможна после отхода девочки на боковую, так как до отправки в царство Морфея Лика иногда отправлялась на поиски строптивого питомца, случись тому сбежать из детской, и заходила к отцу. В этом случае нагоняй получали оба, и беглец, и гончая. За сим девочка с котёнком, если тот оказывался в кабинете, выпроваживались наружу, дверь закрывалась под щелчок замка, режущий чуткий кошачий слух. Ефим злить Николая лишний раз не стал, элементарно сменив тактику. Ложится девочка в кровать, он идёт осаждать мужскую крепость.

Ко дню поднятия Валентиной маленького белого флага, Ефим знал все «явки» и пароли Николая, вплоть до банковских, а также получил высочайшее разрешение тарахтеть на коленях и молча лежать на краю широкого компьютерного стола. Дело оставалось за малым, получить свободный доступ к компьютеру. Конечно, здесь ожидались некоторые объективные трудности, и совсем немалые, но Москва не сразу строилась, да и времени на воплощение задуманного было навалом. Пока что в списке задач стоит пункт по добыче пароля к ноутбуку Лики. Как бы подсмотреть за мамой, которая упорно сгоняла котёнка со стола, включая ноутбук дочери. На параноика Валентина не похожа, а гляди — не доверяет! Скажите, ну что такого страшного может сделать миленький, безобидный котёнок?

— Мур! Хозяин, ты параноик?

— С чего ты взял, Ося?

— Ты меня тоже всегда со стола сгоняешь, мряу!

— Так ты на клавитатуру ноутбука постоянно лезешь

— Она тёплая, мяу! И, вообще, мяу, почему у нас нет монитора с электронно-лучевой трубкой? Хочу монитор, мряу!