Муза

"Нет необходимости. В конце концов, тебе это только снится".

"Сон..."

"Как и прошлой ночью".

Но он был слишком реален. Слишком много плоти и костей, он сидел на моей кровати, прижав меня к себе под одеялом; я чувствовал его вес на тонком матрасе. В полумраке я видел отблеск света от его золотых волос и еще более резкий блеск в его голубых глазах. В воздухе витал аромат его одеколона, смешанный со слабым запахом пепла...

"Ни хрена себе..." Я начал тыкать в свой телефон.

Он вздохнул, раздраженный, и поднялся на ноги. Одним плавным движением он вырвал телефон из моей руки. Я начал кричать о помощи, и в следующее мгновение его глаза стали черными на черном. Из его спины проросли черные пернатые крылья, заполнив мое маленькое пространство тьмой. Крик умер в моем горле, и я мог только смотреть.

Так же быстро, как они появились, его крылья втянулись и исчезли, а глаза вернулись к сине-зеленому цвету.

"Как я и говорил, сон".

"Господи Иисусе".

Он ухмыльнулся. "Даже близко нет. Меня зовут Амбри, а тебя - Коул Мэтисон. Вот так. Теперь, когда нас правильно представили, ты можешь перестать сжимать покрывало, как испуганный ребенок".

Мои руки ослабили свою когтистую хватку на покрывале, и я с колотящимся сердцем смотрел, как он расхаживает по моей маленькой квартире. Он рассматривал мои картины, сложенные у стены, неторопливо перелистывая их.

Я схожу с ума, вот и все. Многие художники сходили с ума. Это вроде как наша фишка...

"Интересно", - сказал Амбри, отрывая меня от моих мыслей.

"Что именно?"

"Твои работы. Все портреты". Он больше не был непринужденным, а изучал мои работы, его брови нахмурились. "Вы очень хороши. Даже необычно".

"Я не... и не трогай их", - сказал я, все еще укладываясь в постель, как беспомощный дурак.

Амбри проигнорировал меня. "Вот это сделано особенно хорошо".

Он протянул портрет маслом - лучший из всех. Это был портрет одного из моих профессоров в Академии. Я одел ее в темно-зеленое платье и шляпу с большим околышем. Ее кавалер кинг-чарльз спаниель лежал, свернувшись калачиком, у нее на коленях.

"Напоминает мне портреты, сделанные в мое время", - сказал он, гнев сжал его голос.

"В ваше время?"

С затянувшимся взглядом он поставил мою картину на место среди других. "Скажи мне, Коул Мэтисон, почему ты живешь в этой лачуге, когда у тебя такой талант?"

Я застенчиво пожал плечами. "В последнее время было нелегко".

Амбри все еще прохаживался у меня дома, сцепив руки за спиной, словно осматривал самый дерьмовый музей в мире. Он фыркнул. "Немного?"

"Откуда ты знаешь мое имя?"

"Как плод твоего воображения, я знаю о тебе все, не так ли?"

"Ты кажешься мне чертовски реальным".

Резко изогнутые брови Амбри сошлись вместе. "Разве ты только что не видел меня в моем демоническом обличии? Ты спишь."

"Демоническом." Я тяжело сглотнул. "Хорошо, я подыграю. Так вот кто ты? ...демон?"

"Это одно из названий для нашего вида. В нем есть элегантность и сексуальность, которую я ценю".

"Чего ты хочешь?"

"Отличный вопрос. Я думал, что моя задача здесь будет довольно простой, но теперь..." Амбри бросил еще один взгляд на мои картины, затем взял единственный в комнате стул - крысиный, деревянный - и элегантно опустился на него. Он скрестил одну лодыжку над коленом. "Я возьму то, что хочу. В конце концов. Жизнь людей жалко коротка, даже без нашего вмешательства, так что, возможно, лучше спросить: "Коул Мэтисон, чего вы хотите?".

Теперь, когда его внимание было приковано ко мне, я чувствовал каждую частичку этого внимания. Его слова были полны опасности, но обещание секса просачивалось из них и исходило от него, как пар. Я вспомнил прошлую ночь; даже перепуганный до безумия, я хотел его. Я кончил во сне...

"Ты... как это называется? Инкуб?"

Его брови многозначительно поднялись, и он провел языком по своей полной нижней губе, пока его взгляд буравил меня вдоль и поперек. "Я могу быть тем, кем ты хочешь, чтобы я был".

Никогда еще в истории английского языка девять слов не были так насыщены сексом. Каждый слог погружался в мозг моих чертовых костей. Мое сердце все еще билось в тяжелом, ровном ритме, но откровенный ужас смягчился. Более того, непрекращающиеся негативные мысли, мучившие меня весь день и ночь, странно затихли.

Окончательное доказательство того, что это сон.

"Значит, это "да"? спросил я, с любопытством вглядываясь в это безумие. Я не мог оторвать от него глаз и не хотел.

"Это однозначное "нет". Инкубы притворяются теми, кем они не являются, чтобы получить то, чего хотят", - с презрением сказал Амбри. "Более могущественным является демон, которому человек сознательно отдает".

"Ты демон с моралью", - сказал я. "Это мило".

Его взгляд проследил за моим телом под одеялом; я практически чувствовал его жар. "Ты находишь меня симпатичным, Коул Мэтисон?"

Я посмотрел вниз. Я снова был чертовски тверд. Я схватил другую подушку и накрыл колени. "Черт возьми".

"Не смущайся", - сказал Амбри. "Это то, что я делаю. Инкуб питается актом секса. Я питаюсь потребностью. Похоть. Желание". Он наклонил голову. "Мне продемонстрировать?"

"Н-нет", - выдавил я из себя, потрясенный и озадаченная тем, что мне действительно хотелось сказать "да". Эрекция под подушкой умоляла меня сказать "да".

Отпустить...

Знающая улыбка Амбри была чем-то из чертовой фантазии. "Ну что ж, не стоит торопиться. Ночь только началась". Его взгляд переместился на тумбочку рядом с кроватью и упал на мой блокнот.

"Что это?" Он наклонился и взял его в руки, открыл его, чтобы посмотреть на свои наброски. "О..."

Наконец, я сломал свою инерцию и свесил ноги с кровати, потянувшись за книгой. "Давай сюда".

Реальность, казалось, разорвалась прямо передо мной, когда Амбри растворился в кишащей массе блестящих черных жуков, а затем снова собрался в мужчину возле ванной моей квартиры, перелистывающего свои наброски. Он посмотрел на меня с болезненным выражением лица. Почти тронутый.

"Ты нарисовал... меня".

"Ну, да". Я протер глаза обеими руками от безумия вести разговор с человеком, который мог по желанию испарять себя в жуков. "Я нарисовал его после вчерашнего визита. Или сна. Ты, мягко говоря, производишь впечатление".

Амбри снова нахмурила брови. "Конечно, произвожу. Я замечательный объект".

"Одна пара хотела купить у меня одну, но я отказался".

"Потому что вы утопаете в роскоши и богатстве?"

Я не хотел расставаться с тобой.

"У меня есть свои причины". Я скрестил руки. "Что это за имя такое - Амбри?"

"Оно латинское, означает: жалкая попытка сменить тему".

Он закрыл этюдник и подошел ко мне, чтобы вернуть его на тумбочку. Мое пространство снова заполнилось его близостью, его теплом, его силой, которая делала именно то, о чем он говорил - вытаскивала мое одиночество на поверхность. Я вцепился пальцами в свои руки, пытаясь сохранить присутствие. Я должен был видеть сон, но никогда еще не чувствовал себя настолько бодрым. Мое тело было настроено на Амбри, нервные окончания были возбуждены. Мои руки хотели прикоснуться к нему...

Я прочистил горло. "Я никогда не слышал такого имени, как у тебя. Как мое воображение придумало его? Или жуки, или крылья? Как оно придумало все это? Это все безумие, не так ли?".

"Возможно". Амбри вернулся к креслу и придвинул его вплотную, так что наши колени практически соприкасались. "Возможно, ты наколдовал меня, чтобы немного снять стресс, который течет по твоим венам вместо крови".

"Я серьезно".

"Я тоже". Его ухмылка стала заманчивой.

Господи.

Находиться в присутствии Амбри было все равно, что пытаться оставаться трезвым, выпивая рюмку за рюмкой богатейшего ликера. "Чего ты на самом деле хочешь от меня?"

"Думаю, я ясно выразил свои намерения". Он посмотрел на подушку, все еще прикрывающую мою эрекцию. "Как и ты".

"Если ты плод моего воображения, то я создал тебя. Все в тебе - это что-то во мне, что пытается вырваться наружу. Так что же это? Мои карьерные неудачи? Неуверенность в себе? Одиночество?"

"Знаешь, в чем твоя проблема, Коул Мэтисон? Ты слишком много думаешь".

Я загипнотизированно наблюдал, как Амбри соскользнул со стула и встал передо мной на колени. Его руки - изящные и длиннопалые - легли на каждое из моих коленей и начали скользить вверх по моим бедрам, по тонкому материалу пижамных штанов. Он осторожно снял подушку с моих коленей и отложил ее в сторону. Затем его руки снова оказались на моих ногах, большие пальцы делали круговые движения по внутренней стороне бедра, в дюймах от моего члена, который напрягся, чтобы освободиться, чтобы к нему прикоснулись. Внезапное желание увидеть обнаженного Амбри разгорелось во мне, как вспышка из темной пустоши лишений, куда я сам себя загнал. Но происходило ли это на самом деле? Мне снился этот мужчина, у которого иногда были крылья, а в рукаве он держал домашних жуков?

Руки Амбри переместились выше, потянулись к завязкам на моих брюках.

"Я не могу", - сказала я придушенным голосом. "Я не делаю этого. Я не просто... трахаюсь со случайными незнакомцами. Мечта или нет".

"Кто сказал что-то о трахе?"

"Разве не для этого ты здесь?"

"Ты скажи мне. Чего ты хочешь?"

Он, голый. Его рот обхватывает мой член. Моя рука в его волосах, удерживающая его там, пока он сосал и лизал...

В отчаянии я прижался к нему. "Нет. Это безумие. Я не могу. Мы не должны... Убери от меня руки".

"Если ты настаиваешь".

Он убрал руки с моих бедер, и я тут же пожалел об этом. Я хотел их тепла и тяжести - чьих-то еще прикосновений к моей коже. Я сглотнул, голова практически кружилась от желания обладать им.

Он изучил мою реакцию и улыбнулся, как довольный кот. "Мне не нужно прикасаться к тебе, чтобы ты кончил", - сказал он. "Расслабься, Коул Мэтисон, и позволь мне овладеть тобой".

Амбри просил меня не расслабиться, а сдаться. Я колебался еще секунду, но его сила изматывала меня. Я хотел хотеть его. Желание подчиниться ему было моим собственным голодом. Он проникал в меня, как наркотик. Тепло и тяжелая потребность двигались по моим венам.

Вот что он делает...

Слабым кивком головы я сдался.

"Отличное решение". Амбри улыбнулся и плавно выскользнул из плаща - он опустился на колени. Я зачарованно смотрел, как он снимает шарф и пиджак. Он надел жилет, единственной целью которого было придать форму и подчеркнуть стройное, мускулистое тело под ним. Он расстегнул рубашку, закатал рукава, словно готовясь приступить к работе.

Потому что он такой и есть, да поможет мне Бог.

Но здесь не было никакого Бога. Я ушел за грань своего воображения в нечто темное и воняющее опасностью. И сексом. Амбри был ходячим, говорящим воплощением всех мыслимых фантазий и еще нескольких, которые только предстояло воплотить.

Он поднялся на ноги и встал надо мной, изучая меня. "Прошло много времени, не так ли?"

Я беззвучно кивнул, и мое сердце чуть не разорвалось, когда он положил руки на кровать по обе стороны от меня, заставив меня откинуться назад. Его внезапная близость заставила меня застонать. Как от голода. Его лицо было в дюйме от моего; тепло его дыхания коснулось моей щеки. Его нос почти - но не совсем - касался моего, а его сине-зеленый взгляд блуждал. Изучал. Его губы последовали за мной, и я только и смог удержаться от того, чтобы не открыть рот, чтобы попробовать его на вкус.

"Прошло слишком много времени с тех пор, как ты позволил кому-то приблизиться к себе так близко", - сказал он, низко и соблазнительно. "Слишком долго ты не чувствовал тепла другого. С тех пор, как кто-то заглянул в твои глаза - твои великолепные глаза художника, которые смотрят прямо на человека и проникают в его душу. Ты ведь этого хочешь, не так ли? Чтобы кто-то заглянул в твою душу. Чтобы увидеть тебя и сказать: "Да, Коул. Ты - все для меня. Ты идеален. Тебя достаточно..."

В моей груди вырвался звук, и горячие слезы залили глаза. Я потянулся к своему ноющему члену, но Амбри отпрянул назад, уходя из моего пространства. Слишком далеко.

"Никаких прикосновений, помнишь?" - выругался он. "Справедливость есть справедливость".

Я подавил стон, но подчинился. Мои руки впились когтями в простыни, едва сдерживаемая потребность пронеслась сквозь меня как гром. Милосердно - мучительно - Амбри снова приблизился ко мне, тембр его голоса теперь двигался по моей шее. Огонь зажегся на моей коже, пробежав по спине, заставляя ее выгнуться дугой к нему. Я закрыл глаза, мое тело содрогалось, болело, нуждалось...

"Мне нужно..." стонал я. Умолял. "Мне нужно..."

"Я знаю, что тебе нужно", - прошептал Амбри с темной, соблазнительной властностью. "Но не сейчас. Ты не можешь кончить, пока я не разрешу. Я хочу насладиться твоим желанием еще несколько мгновений. Насладиться тем, как сильно ты хочешь меня..."

Я снова застонал. В темноте закрытых глаз я чувствовал, что его губы были безумно близко к моей коже, но не касались ее, и я проклинал себя за то, что заставил его сдержать слово.

Если он не прикоснется ко мне, я, черт возьми, умру...

"Больше никаких мыслей. Ложись, Коул. Все твои потребности, желания и голод... Сейчас ты отдашь это мне. Это мое. Мое."

Я беспомощно кивнул, мои глаза все еще были закрыты, с некоторой тревогой отмечая, что единственная вещь во всем гребаном мире, которой я хотел быть, была его.

Но эта мысль сгорела в жаре самой грубой похоти, которую я когда-либо знал. Присутствие и сила Амбри толкнули меня на спину. Я опустился на кровать и почувствовал, как он придвинулся ко мне, склонившись надо мной, но все еще как-то очень далеко. Мои бедра поднимались и опускались, стремясь к нему, но ничего не было.

Наконец, когда я уже не мог сдерживаться ни секунды, его медовый голос пролился мне в ухо. "Приди ко мне, Коул. Кончи для меня прямо сейчас".

Мгновенно моя спина выгнулась дугой, дыхание стало отчаянно прерывистым и укорачивалось по мере того, как оргазм достигал пика. Я не мог удержаться и открыл глаза, чтобы увидеть творение моего воображения - прекрасного совершенного мужчину, доводящего меня до кульминации только своими словами, своим присутствием, как будто не было ничего другого, чего бы он хотел больше. Как будто он был создан только для этого, только для меня.

Моя квартира была пуста.

Моя собственная рука обхватила мой член, яростно поглаживая его. Сырая, хищная потребность, которую Амбри вытягивала из меня, накатывала на меня волна за волной. Я подавил скрежещущий крик между стиснутыми зубами, когда моя кульминация вырвалась через мои пальцы, содрогаясь, когда она двигалась по моему телу тяжелыми, горячими лентами удовольствия.

Господи, мать твою.

Я втягивал воздух резкими глотками, мое сердце то колотилось, то замирало. Разочарование нахлынуло, когда экстаз угас. Отсутствие Амбри было холодным ведром воды как раз тогда, когда я наконец-то начал оттаивать от своего отчаяния. Когда я впервые за несколько месяцев почувствовал что-то кроме безнадежности.

Когда самый умопомрачительный оргазм в моей жизни улетучился, я сел и ошарашено огляделся вокруг. Если это был сон, то я не помню, как очнулась от него. Оставалось еще и свирепое любопытство. Кем бы ни был Амбри, он был невозможен, но, тем не менее, я создал его. Зачем? Кто он?

Вернется ли он?

Последний вопрос жёг сильнее всего.

Я привел себя в порядок, затем откинулся на подушки, и реальность вернулась ледяным сквозняком. Амбри не отсутствовал; не было никакого Амбри. Я просто проснулся. И теперь, когда я проснулся, коварный шепот, мучивший меня, вернулся с новой силой.

Твоя жалкая нужда приняла физическую форму. Воображаемый друг. Красивый мужчина, который хочет только тебя. Который хвалит твои картины и называет тебя необыкновенной. Как грустно.

Я застонал и поглубже закутался в одеяло, закрыв глаза от мыслей. Но они последовали за мной в холодную ночь, которая стала еще холоднее, когда сон закончился.

Одна мысль преследовала меня в темноте, более громкая и страшная, чем все остальные.

Все твои сны закончились.

Перевод: https://t.me/justbooks18

Глава 6

Я брожу по улицам Лондона вместо того, чтобы принять форму аникорпуса. Мне нужен прохладный ноябрьский воздух, чтобы охладить мои щеки. Чтобы успокоить пульс и вернуть самообладание.

"Что за чертовщина...?"

Уговаривать и наслаждаться кульминацией человека - обычное дело. Я делала это тысячу раз, но пока я доводил Коула Мэтисона до разрядки, в которой он отчаянно нуждался, во мне росло тревожное чувство. Нежелательные эмоции словно пытались пробудиться от трехсотлетней спячки.

"Ерунда", - заявляю я и иду быстрее. "Он привлекателен. В этом нет никакого скандала".

За исключением того, что на протяжении веков я встречался с бесчисленным количеством других людей, которые были гораздо более условно красивыми. Коул был привлекателен, безусловно, с его притягательными глазами, которые были самого темного оттенка коричневого. Почти черные. Острые от интеллекта и в то же время мягкие, отражающие его артистическое сердце. Широкий рот, широкие плечи. Его непокорная копна каштановых волос, отливающих золотом, так и просилась в мои пальцы, чтобы я сжал их в кулак, пока я прижимался губами к его губам...

"Я не целуюсь с людьми", - сказал я ночью.

Это было жесткое и быстрое правило. Мое единственное правило, когда дело касалось того, что я могу сделать или чтобы сделали со мной. Но приоткрытые губы Коула начали распутывать меня. Мой контроль начал ослабевать, и вместо того, чтобы наблюдать плоды своего труда - самый приятный момент - я выскользнул через щель в окне, оставив себя ненасытным. Голодным.

Желающим.

"Нет. Невозможно".

Я поднимаюсь в воздух и роем лечу в свою квартиру в Челси. Для этого я оставляю окна открытыми и врываюсь в свою спальню. Новое проклятие срывается с моих губ, когда я превращаюсь в человека.

Демон...

Я чувствую ее запах. Огонь и корица, возбуждение и опасность, кровь и секс.

"Сахар, пряности и все развратное", - бормочу я, выходя в гостиную - мою гостиную - и вижу Эйшет, Разрушительницу мужчин и вторую команду Асмодея, распростертую на моем диване.

Суккуба вся в черных кружевах, ее черные волосы струятся между крыльями летучей мыши, как шелк. Она не столько лежит на моем диване, сколько перекидывается через него длинными, вялыми конечностями. Кроваво-красные ногти лениво скользят по ее обнаженному, бескровному бедру. От меня не ускользает, что она в своей демонической форме, а я нет. Я слаб в этой человеческой оболочке, и она это знает.

"Эйшет", - говорю я спокойно. "Это неожиданно".

И зловеще.

"Амбри, дорогой. Прошло слишком много времени".

Я наклоняюсь, чтобы мы могли поцеловаться в щеки, а затем быстро удаляюсь из ее пространства. В эти несколько коротких мгновений я чувствую, как она ползает в моем сознании, ищет...

"Бренди?"

"Пожалуйста".

Я наполняю два бокала из хрустального графина и протягиваю один ей, прежде чем сесть на стул напротив.

"Что привело тебя на эту сторону?"

Ее красные губы растягиваются в улыбке, от которой у меня зудит кожа. "Не прикидывайся дураком. Асмодей - не терпеливый субъект, и я тоже".

"Все по делу, да? Жаль."

"Мы можем сначала развлечься, если хочешь". Она слегка раздвигает бедра. "Ради старых времен?"

Я ухмыляюсь над краем своего бокала. "Мы бы сожгли город дотла".

"Разве не так?" Ее идеальные брови изгибаются дугой. "Я удивлена, что ты в Лондоне. Возвращаетесь на место преступления дорогого дяди?"

"Мы не обсуждаем наши человеческие травмы, голубка. Это невежливо".

"Наши человеческие травмы делают нас такими, какие мы есть", - говорит она со смехом. "Но, правда, ты сказал мне, что покончил с Британией".

"Ты знаешь, почему я здесь".

"Знаю". Она ставит бокал на мой журнальный столик в стиле Людовика XVI. "Наш темный лорд хочет получить отчет о проделанной работе".

"Уже?" спросил я, нахмурившись, чтобы скрыть свое беспокойство. "Я только начал".

"Он не доверяет тебе, дорогой. Потери Кассиэля и Астарота не маловажны". Она внезапно садится, ее черные-пречерные глаза вспыхивают. "Скажи мне честно, Амбри. Между нами говоря, это ты послал старика на верную смерть?"

Как будто я мог ей в чем-то признаться. Как будто это останется между мной и ею...

"Это то, что они говорят?"

"Все говорят, что ты помог человеческой девушке вызвать его. А у той человеческой девушки был ангел-хранитель..."

"А что мне оставалось делать? С ангелами не стоит шутить", - напомнил я ей. "Каждый должен помнить об этом".

Эйшет откидывается назад и потягивает свой напиток. "Мне не нравится быть здесь по делу, Амбри, когда ты так прекрасно создан для удовольствия. Но у меня нет выбора. Ты медленно подчиняешься приказам Асмодея..."

"Медленно?" хмыкнул я. "Сначала я пытался запугать человека до безумия, показывая ему себя. Он оказался более стойким..."

Коул был храбрым. Он держался так долго, как только мог.

"Поэтому я вернулся сегодня вечером, чтобы узнать о нем больше. Оценить его способности".

"И поиграть с ним?"

"Можешь ли ты, как никто другой, винить меня?"

"Нет, но все, что меньше, чем быстрое и полное уничтожение человека, заставляет Асмодея подозревать твои мотивы. В конце концов, это должно быть простое дело. Близнецы готовили твою цель несколько месяцев".

Я пробормотал проклятие. "Я должен был знать".

Близнецы, Дебер и Киб, - мастера коварного шепота, который заставляет людей сомневаться в себе. Сейчас это называют "негативным самообманом", хотя ничего "самообманного" в этом нет. Большинство людей считают, что их мысли не поддаются контролю, а Дебер и Киб превратили это убеждение в искусство. Неудивительно, что они практически уничтожили веру Коула Мэтисона в себя - артисты становятся самой легкой добычей.

"Они могут сгнить, эти вмешивающиеся суки", - рычу я. "Если кто-то и доведет Коула Мэтисона до окончательного отчаяния, то это буду я".

"Твоя бравада впечатляет, Амбри, но это только слова. Слова".

"У меня есть план".

Не успеваю я произнести эти слова, как они быстро приходят, все сразу. План настолько совершенен, что я сам себе поражаюсь. План, который достигает моих целей и в то же время...

Позволяющий мне задержать Коула Мэтисона еще немного?

"Заманить несчастного человека на верную смерть - дело, конечно, благородное, - говорю я, - но не очень сложное. Гораздо сложнее соблазнить того, кто достиг вершины славы, богатства и успеха". Я считаю на пальцах. "Элвис, Хендрикс, Мэрилин... Наши победы, все. Победы, которые делают волны".

Сомнительное выражение лица Эйшет смягчается. "Вы собираетесь поднять этого жалкого мальчишку до высот, подобных Хендриксу?"

"Что-то вроде этого. Он будет рисовать меня".

Она фыркает. "Конечно. Твое эго всегда требовало столько же поглаживаний, сколько и все остальное".

"Я не воспользуюсь работой Близнецов, я ее отменю. Я подниму Коула Мэтисона и дам ему все, о чем он когда-либо мечтал. Когда все его мечты сбудутся, я повергну его в окончательное отчаяние. Тогда никто не усомнится в моей преданности".

И если мне случится исправить свое вычеркивание из семейной родословной с помощью своего портрета в то же самое время, так тому и быть. Я заслужил это, в конце концов.

"Иерархия не одобряет реалистичного изображения нашего рода", - говорит Эйшет. "Не может быть никаких доказательств нашего существования. Ты это знаешь".

Я закатываю глаза. "Я не знаю, когда ты в последний раз переходила на другую сторону, голубка, но по этой стороне плавает бесчисленное множество темных и развратных изображений. Возможно, ты слышала об Интернете?"

Риторический вопрос. Интернет был идеей, нашептанной людям одним из наших - Ширри, Королевой Безумия - во второй половине прошлого века. Празднования были грандиозными и длились веками. У меня до сих пор остались следы от укусов.

"Кроме того", - говорю я. "Ты видела наши изображения в гримуарах. Все копыта и хвосты".

"Похоже, это излишне", - говорит Эйшет через мгновение. "Твой человек на краю пропасти; тебе нужно только подтолкнуть его".

"Да, я его подтолкну", - заявляю я. "Я доставлю его Асмодею. Он мой подопечный, а не Деберы или Кибы. Слава принадлежит мне и только мне. Я не стану ее делить". Я прижимаю палец к груди. "Он мой".

Странное возбуждение, которое вызывают во мне эти слова, не похоже на то, что я чувствовал за все годы существования демонической сущности. Он теплее, мягче, но в то же время такой же сильный, как и мой обычный голод. Дремлющие эмоции пытаются проснуться. Я замечаю, что мой палец лежит прямо на сердце.

Проклятый ад.

Я тянусь к своему бокалу и выпиваю бренди, желая, чтобы оно хоть как-то подействовало на меня. На долгий миг меня охватывает страх, что Эйшет прочтет слабость, написанную на моем лице. Она заберет меня к Асмодею, где я проведу тысячелетие в немыслимых муках. Возможно, я заслуживаю этого. Возможно, я становлюсь мягкотелым. Я содрогаюсь от этого слова.

Но суккуб поднимается, ее кожистые крылья трепещут достаточно, чтобы поднять ее с дивана на пол. "Признаю, твой план интригует... если ты сможешь его осуществить".

Я облегченно вздыхаю. "Вы не видели его таланта. Все произойдет именно так, как я говорю".

"Я очень надеюсь на это, ради вашего блага". Она отходит к окну, где останавливается. "Предупреждение, Амбри. Потому что когда-то ты был моим любовником и другом".

"Когда-то?"

Она не улыбается. "Следи за тем, чтобы, вознося своего человека к славе и богатству, ты не забывал, кому причитается настоящая слава".

Я склоняю голову в наименьшем из поклонов. "Асмодей не будет разочарован".

"Проследи, чтобы он не разочаровался. Будет очень жаль, если он отрежет твой великолепный член и скормит его своим импам".

Ее тело складывается внутрь и вверх, и Эйшет принимает форму аникорпа. Большая летучая мышь с кроваво-красными глазами непристойно хлопает в моей гостиной, а затем улетает в ночь.

Я закрываю окно, затем опираюсь руками на подоконник. С дрожащим выдохом я поднимаю голову и вижу свое отражение в стекле. Мое утонченное лицо искажено мукой. Я тут же напрягаюсь, встаю прямо и поправляю пиджак. Я тоже разглаживаю свое выражение лица, делаю его бесстрастным. Холодным. Смертоносным.

Все произойдет именно так, как я говорю.

И все же, и все же...

Перевод: https://t.me/justbooks18

Глава 7

"Мне жаль, Коул", - сказал Марк О'Ши в конце моей смены в пабе на следующий день. На лице моего босса была маска искреннего беспокойства и сожаления. "Просто бизнес в эти дни идет слишком медленно. Спад".

"Верно", - сказал я, мой тон был ровным. "Я понимаю".

"Извините, что заставил вас прийти сюда, но я хотел сказать вам об этом лично". Он изучал мое лицо, его брови нахмурились от беспокойства. "Как только он возьмет трубку - в ту самую чертову секунду - я позвоню тебе".

"Я ценю это".

Марк поджал губы. "С тобой все будет в порядке?"

"Да", - сказал я, сумев слабо улыбнуться. "Я буду в порядке".

Выражение лица моего босса-бывшего босса было сомнительным. Он вложил мне в руку конверт. "Ваша зарплата плюс несколько дополнительных фунтов. И позвоните мне, если вам что-нибудь понадобится".

"Хорошо. Спасибо, Марк".

"Мне жаль, Коул. Правда."

Я попрощался и вышел из "Маллигана" в серый полдень. В тот день я проснулся со странным приливом оптимизма. Сон об Амбри был таким же острым и вязким, как всегда. Видения его элегантного костюма, его прекрасных рук, скользящих по моим бедрам, заполонили мои мысли. Он был жив в моем сознании так, как не было уже несколько месяцев, и у меня возникло глупое желание, чтобы он был реальным. Чтобы поговорить с ним, чтобы облегчить мое сокрушительное одиночество, чтобы, возможно, прикоснуться к нему на этот раз и быть тронутым...

Но он не был настоящим. Единственный способ сохранить его - это нарисовать его. Я решил, что после смены в пабе на свои чаевые куплю масло и нарисую его в полном цвете. Может быть, у меня получится что-то хорошее. Может быть, я смогу его продать...

Сейчас я был безработным и не мог позволить себе краски. Мне пришлось бы искать новую работу, или я мог бы делать наброски в Гайд-парке, но при цене в десять фунтов за портрет мне пришлось бы иметь десять клиентов в день, каждый день, просто чтобы удержаться на плаву. Давящая тяжесть неудачи казалась еще тяжелее, к которой примешивался стыд за то, что я испытываю эпическую жалость к себе.

На улице я проверил свой телефон на наличие сообщения от Вона, зная, что его нет. Я, который был год назад, был бы в ужасе от того, что рассчитываю на кого-то другого. Теперь душевное истощение лишало меня энергии и окрашивало каждую мою мысль, так что идея нарисовать Амбри казалась глупой и потакающей. Даже детской.

"Заткнись к чертовой матери", - шипел я на разрушительные мысли. Вчерашняя пара была в восторге от эскизов Амбри. Это было уже что-то. Я не был совсем безнадежен.

Но все же.

Я вернулся в квартиру и рисовал демоническую версию Амбри до боли в руках, погрузившись в работу и оставив негативные мысли и депрессию позади на несколько славных часов. Когда я закончил, у меня было три полноразмерных наброска, которые, как мне казалось, могли бы стоить приличную цену в парке. Наброски его в элегантном костюме, но с черным-пречерным блеском в глазах. Бледная кожа, пернатые крылья и высокомерная ухмылка, которая была слишком похожа на человеческую. Я провел пальцем по линии его челюсти.

"Кто ты?" прошептал я.

Я спрятал наброски в сумку. Маленькие эскизы его рук, дуги крыла, сверкающего черного глаза... их я вырезал из своего эскизного альбома и наклеил на лист картона. Образцы моих работ, чтобы привлечь клиентов. Затем я вышел в поздний полдень, который был таким же холодным и серым, как всегда, грозил дождем, но в моем сердце горел крошечный проблеск надежды.

В Гайд-парке было немноголюдно, но, к моему облегчению, эскизы демонов расхватали почти сразу. Я выставил цену в двадцать фунтов за каждый, что мне казалось рискованным, но каждый покупатель говорил мне, что я недооцениваю свою работу.

"Я никогда не видел ничего подобного", - сказал один парень, восхищаясь эскизом Амбри с одним из его жуков, покоящимся на вытянутой руке. "У тебя здесь что-то есть".

Я поблагодарил парня - и богов - за купюры в моем бумажнике, который уже несколько недель не казался таким толстым. На несколько коротких мгновений я освободился от пронизывающего до костей стресса и мрачного настроения, которое преследовало меня в последнее время,

К сумеркам я сделал около дюжины портретов и уже подумывал о том, чтобы закончить работу, когда ко мне подбежали три долговязых парня в ветровках, двое с бутылками пива в руках, смеясь и говоря с густым манчестерским акцентом.

"Эй, приятель! Что у тебя тут?" - спросил один из них, жестом показывая на миниатюры Амбри. "Ты работаешь над каким-то комиксом?".

"Нет, просто кое-что придумал", - неубедительно ответил я.

"Неплохо, черт возьми", - сказал другой, подходя ближе. Его взгляд был стеклянным от выпивки, но в то же время хитрым, когда он окинул меня взглядом. "У тебя осталось что-нибудь?"

"Нет, я... Нет".

"Продал, да? Что еще у тебя есть?"

"Что ты имеешь в виду?" спросил я, когда волосы на моей шее встали дыбом. "Я делаю портреты. Десять фунтов..."

"Слышал? Он нарисует твою симпатичную рожицу за десять фунтов, Олли", - захихикал другой, толкая его.

Я сгорбился в своем пальто, чувствуя себя как мой десятилетний ребенок в начальной школе, которого дразнили большие дети за обедом. Парни сгрудились, разговаривая и хихикая между собой, а затем помахали мне рукой.

"Может быть, в следующий раз, приятель!"

"Увидимся!"

Я вздохнул с облегчением, когда они ушли... и проклял свою неосторожность час спустя, когда они загнали меня в угол, когда я шел к автобусной остановке. Меня прижали к стене между аптекой "Бутс", закрытой на ночь, и заброшенной парикмахерской. Двое мужчин держали меня за руки, а третий рылся в моей куртке.

"Не надо, пожалуйста..." прохрипел я, борясь с собой, хотя сердце билось о ребра, как дикий зверь.

"Пожалуйста", - передразнил парень, засунув руки в мои карманы. Он подошел к моему бумажнику - толстому от сегодняшних продаж - и очистил его. "Такой вежливый".

Он сжал купюры в кулаке, а затем ударил меня в живот. Другой удар пришелся справа и ударил меня по лицу, сбив мои очки на землю. Я услышал хруст стекла, затем снова - громче - один из парней сильно наступил на линзы, разбив их в пыль. Еще один удар; я почувствовал, как зубы рассекли мою нижнюю губу, и кровь брызнула на тротуар. Парни, державшие меня, отпустили, и я рухнул на землю, свернувшись в клубок в слабой попытке отбиться от ударов и пинков, которые сыпались со всех сторон.

В конце концов, шум крови в ушах утих, как отлив, и я понял, что остался один. Боль охватывала каждую часть меня. Я медленно сел. Кровь капала изо рта, носа, из пореза над глазом. Я осторожно вдохнул. Бока болели, но ребра не сломаны. Я надеялся.

Долгие мгновения я сидел у стены и смотрел на пустой переулок в наступающей темноте. Они забрали мой этюдник, а бумажник лежал на грязной дорожке, как мертвая птица, открытый и пустой. Того, что я заработал в тот день, хватило бы на две недели аренды. Мимолетная мысль о том, что я мог бы рисовать больше, то появлялась, то исчезала - оправа моих очков была погнута и перекручена, в ней валялось то, что осталось от линз.

Я проанализировал свои чувства по этому поводу и обнаружил, что у меня их нет. Ни отчаяния, ни тревоги, ни страха. Я был где-то ниже их всех, и это должно было пугать меня больше всего.

Наступила ночь, а вместе с ней и холод. После этого я бродил по городу. Прохожие смотрели на кровь на моем лице, с которой я ничего не делал, и обходили меня стороной. У меня не было ни плана, ни направления. Уличные знаки были для меня размыты. Темза оставалась справа от меня, и в конце концов я оказался на мосту Блэкфрайерс.

Вода была черной и неподвижной, только несколько рябин блестели серебром под лунным светом. Я засунул кулаки поглубже в карманы, ища тепла, которого там не было. На меня навалилась усталость, которая не имела ничего общего с бессонными ночами. Это была усталость, которая возникает, когда несешь тяжелую, невидимую ношу, которую никто не может увидеть или потрогать.

Я посмотрел вниз, на тихий и неподвижный участок моста, и почувствовал желание бежать. Никакой цели; просто бежать, пока мои легкие не сгорят, а щеки не станут горячими от холодного ночного ветра. Бежать и бежать, пока я не окажусь в другом месте. Пока я не стану кем-то другим. Может быть, по пути тяжелый груз моего существования спадет, и я освобожусь от него.

Я перевел взгляд на черную воду.

А может, я просто исчезну.

Перевод: https://t.me/justbooks18

Глава 8

Коула нет в его крошечной коробке из-под обуви.

Я жду столько, сколько позволяет мое терпение - десять минут, - а затем взлетаю в небо, чтобы найти его. Сейчас он просто чудовищный, этот Лондон. Со времен моей жизни он превратился в разноцветный лабиринт из станций метро, такси и даже чертова колеса обозрения. От замка Тауэр теперь легко дойти до магазина Tesco.

Но под огнями и современной архитектурой скрываются воспоминания моего детства. Никакие годы и перестройки не смогут похоронить боль, которая живет в костях этого города. Против моей воли воспоминания выползают из неглубокой могилы, в которой я их похоронил.

Волнение от того, что мой дядя приехал в замок Хевер с визитом.

Еще большее волнение и гордость от того, что он хотел взять меня в свою карету для поездки в город.

Как это волнение превратилось в кошмар, от которого я никак не мог очнуться.

Как дядины люди в печатках сидели у пассажирского отсека кареты, не слыша моих криков. Они вели белых лошадей-близнецов по ухабистой дороге, не обращая внимания на то, что дядя делал со своим десятилетним племянником по другую сторону перегородки.

Сотни пар крыльев мелькают в памяти, но часть меня приветствует неприятные ощущения. Это напоминает мне, почему людям нельзя доверять, их нужно уничтожить. Уничтожить, как они уничтожили меня.

Высоко над черной лондонской ночью я переключаю свое внимание на текущую задачу. Человеческое отчаяние имеет резкий запах; город кишит им, но от Коула он исходит как пар. Я нахожу его на мосту Блэкфрайерс. Он стоит, облокотившись на перила, и смотрит в черную воду.

К моему удивлению, Близнецы притаились по ту сторону завесы, приблизившись к Коулу настолько близко, насколько осмелились, и капают ему на ухо свое коварство, словно яд. Я перехожу на другую сторону и с рычанием бросаюсь на них.

"Убирайтесь, мерзость", - говорю я, расправив крылья во всю ширь, в черных ямах моих глаз пылают огонь и гнев. "Вы вторглись на мою территорию".

Киб - в бесформенной тряпке платья - отстает от сестры и смотрит на меня сквозь свои всклокоченные седые волосы. Дебер смелее; она смотрит на меня глазами цвета гноя. Обе машут прозрачными, покрытыми прожилками крыльями, пока вокруг них жужжит туча мух. Им не хватает гладкой полировки моих жуков.

"Амбри". Дебер оказывает мне насмешливую любезность. "При всем уважении, мы нашли его первыми".

Ни в ее ухмылке, ни в непристойном хихиканье, исходящем от ее сестры позади нее, нет никакого уважения.

"Ты вмешиваешься в задание, данное мне Асмодеем", - говорю я. "Этот человек - моя избранная цель".

"Так мы слышали. И все же мы загнали его на мост. До самого моста..."

"Он мой!" Я реву, мои крылья обдувает горячий ветер.

"Тогда во что бы то ни стало..." Дебер взмахивает пустой рукой в сторону фигуры по ту сторону Завесы.

Коул Мэтисон сгорблен, маленький, жалкий и, как большинство людей, совершенно не осознает своей силы. Но ведьма права: он на краю. Достаточно лишь слегка подтолкнуть его...

"Он мне еще пригодится", - говорю я. "Иди, Дебер, и возьми с собой свою дряхлую сестру".

"Хорошо, но смотри, чтобы ты ступал осторожно, Амбри", - говорит Дебер, притягивая сестру к себе. "Чтобы твоя верность нашему делу не оказалась под вопросом. Снова".

Они рассеиваются в облаке мух и исчезают. Я прохожу сквозь Завесу и выхожу на мостовую в человеческом обличье, оправляя лацканы пальто.

"Хорошая ночь для этого", - говорю я, ступая в круг света, отбрасываемого уличным фонарем.

Коул смотрит вверх, и я едва не задыхаюсь. Его красивое лицо избито и покрыто синяками. Очки отсутствуют, и он смотрит на меня затравленными и безнадежными глазами.

Я позабочусь о том, чтобы он получил удовольствие, пока не перегорел. Я спасу его и погублю одновременно.

"Ты", - говорит он ровным тоном. "Я думал, что для того, чтобы видеть сны, нужно спать. Я даже вижу шлейф твоего дыхания в холодном воздухе. Мое воображение придумало все".

Я стою рядом с ним и опираюсь руками на перила. "Ты мечтаешь обо мне?"

"Думаю, да. В последнее время это трудно отличить. Ты ведь следил за мной, не так ли?". Он слабо улыбается. "Ты следуешь за мной во сне".

Его выбор слов вызывает неприятные, трепетные ощущения в моем желудке. "Я польщен. И что же я делаю в этих твоих снах?"

Коул игнорирует вопрос, хмурясь от внезапной мысли. "Ты говоришь так же, как и в моих снах. Тот же голос. Тот же... все. Как это возможно, если мы никогда не разговаривали до сих пор?"

"Это загадка на века", - говорю я. Коул должен знать правду, если я хочу получить то, что хочу, но стоять на мосту в темноте ночи не кажется мне подходящим моментом для того, чтобы раскрывать себя. "Может быть, мы обсудим это за чаем?"

Он отрывает взгляд от меня и возвращается к черной воде. "Нет, спасибо".

"Очевидно, я застал тебя в неудачное время".

"Очевидно". Он сгорбился в своем слишком тонком пальто. "Мой друг Вон говорит, что художники должны вливать свою боль в свои работы. Как ты думаешь, он прав?"

"Я не компетентен говорить на эту тему. Однако, если говорить об искусстве, у меня есть предложение..."

"Как насчет того, чтобы погрузиться в свою боль вместо этого?" говорит Коул, не слыша меня. "Как насчет этого? Было бы так легко просто... сдаться".

В одно мгновение я вспоминаю Астарота в горящей винокурне, обещающего сделать так, чтобы моя боль исчезла. Неужели я показался ему таким жалким? Таким же мучительно безнадежным, каким кажется мне сейчас Коул?

И снова я вынужден отмахнуться от пыльных эмоций, которые не мучили меня уже много веков. Я не жалею людей. Я не беспокоюсь о них и не забочусь об их благополучии. Я использую их, опустошаю, а потом выбрасываю, когда насыщусь. Нет, боль Коула будет использована против него, когда придет время.

А пока я хочу получить свой чертов портрет.

"О чае", - говорю я. "Пойдем?"

"Ты пытаешься меня подцепить?"

"Нет, хотя это было бы предпочтительнее, чем... что бы это ни было?"

"Честно? Я не знаю. Я не хочу прыгать, но я не хочу и не прыгать". Он сгибает плечи и смотрит на меня. "Ты когда-нибудь чувствовала себя так же? Как будто все было бы намного проще, если бы однажды утром ты просто не проснулся?"

Я начинаю лгать - я ничего не должен этому человеку. Но мое разрушенное детство, безразличие родителей, Арман, разбивший мне сердце... Они отвечают за меня.

"Один или два раза, может быть", - говорю я низким голосом. "Очень давно".

Коул кивает. "Иногда я просто становлюсь таким..."

Над нами свистит ледяной ветер, который, кажется, выводит его из ступора. Скорее всего, дело в том, что я спугнул Деберу и Киб. Он отступает с моста, словно потрясенный и ужаснувшийся собственному отчаянию.

"Нет. Нет, это не я. Я не такой. Я просто... в плохом месте". Теперь он смотрит на меня широкими, отчаянными глазами. "А ты... Ты реальный, но не настоящий. Что происходит? Что со мной не так? Мне кажется, что я схожу с ума".

Прежде чем я успеваю ответить, ноги Коула подкашиваются, и он опускается на холодный каменный мост. Его голова склоняется, и он тихо всхлипывает, уткнувшись в руку.

Я на мгновение замираю, потом неловко похлопываю его по плечу. "Вот, вот".

К моему полному шоку, он тянется к моей руке и держит ее. К еще большему шоку, я сжимаю ее в ответ. Он тянет меня к себе - или, может быть, это моя собственная заслуга, - но я встаю на колени позади него. Он обнимает меня за плечи... или, может быть, я обнимаю его. Я не могу понять, где заканчивается его потребность и начинается моя.

Несколько мгновений я обнимаю Коула, пока он корчится от боли, говоря себе, что все это часть плана. Чтобы поднять его, прежде чем позволить ему разбиться. Удержать его вместе, прежде чем разбить на части.

Это опасные воды, и ты это знаешь...

Моя челюсть сжимается, и я начинаю отпускать его, но Коул делает глубокий, ровный вдох. Он отпускает меня и встает на ноги, торопливо вытирая глаза.

"Мне жаль", - говорит он. "Я... я не знаю, почему я это сделал. Я не знаю тебя. Я должен идти..."

Я тоже прихожу в себя, разглаживая лацканы пальто. "Я должен настоять, чтобы ты пошел со мной. Ты замерзнешь до смерти в своем дешевом пальто, если мы не найдем тебе более теплое место. Не говоря уже о том, что твои раны нужно обработать".

Коул дотрагивается пальцем до губ, как будто впервые ощущая это. "Нет, все в порядке. Просто опять не повезло".

Я воздерживаюсь от того, чтобы закатить глаза. Люди раздражающе стоичны в самый неподходящий момент.

"У нас есть дела, которые нужно обсудить. Пойдем."

Я дергаю его за рукав.

Он сопротивляется. "Я не собираюсь тебя трахать".

"Самонадеянно, не так ли? Я же сказал тебе, у меня есть деловое предложение".

"Я не собираюсь трахать тебя за деньги".

Я ухмыляюсь. "Это озадачивает даже меня, но это не то, что мне нужно".

"А что тебе нужно?" спрашивает Коул. Его отчаяние и апатия отступают, а его глубокие карие глаза устремлены на меня и с каждым мгновением становятся все острее. "Кто ты?"

Интенсивность его взгляда опасна; что-то шепчет мне, что если я не буду осторожен, то, возможно, никогда не захочу покинуть его.

"Пойдем со мной", - говорю я. "Приведи себя в порядок, согрейся, и мы поговорим".

Я делаю два шага, останавливаюсь, поворачиваюсь. Коул не двигается.

Я вздыхаю. "Мне становится скучно и холодно стоять на этом мосту, Коул Мэтисон. Ты идешь?"

Он снова колеблется, но особенно неприятный порыв ветра принимает решение за него. Он кивает и следует за мной, не замечая, что фантом его сна знает его имя.

Перевод: https://t.me/justbooks18

Глава 9

Амбри вел нас по темным лондонским улицам, совершенно не боясь. Я шел осторожнее, прыгая на тени. Воспоминание о моем ограблении вспыхивало во мне при каждом движении или звуке.

Но ты пойдешь за совершенно незнакомым человеком к нему домой. Пусть в этом будет смысл.

Не раз я подумывал о том, чтобы ускользнуть, но что-то заставляло меня ставить одну ногу впереди другой. Наверное, необходимость не оставаться снова наедине с собой. Действительно ли я был на мосту? Собирался ли я...? Я дрожал в прохладном воздухе, охваченный стыдом. Как будто я съел что-то ужасно вредное, позволив своим мыслям довести меня до края.

Неудачный момент, вот и все. Если бы Амбри не пришел...

Мне пришло в голову, что я не знаю, зовут ли его Амбри.

А еще мне пришло в голову, что он знает мое имя.

Беги. Сейчас же.

Вместо этого я последовал за ним на чистую, ухоженную улицу Челси, в двух шагах от моего дома. Внутри шикарного здания статный мужчина за стойкой регистрации кивнул нам. "Мистер Мид-Финч".

"Джером", - ответил мой спутник.

В лифте мы стояли бок о бок, наши отражения в металлических дверях были то яркими, то размытыми. "Мид-Финч?"

"Это фамилия. Старая. Старая и забытая".

"А твое имя?"

"Амброзиус".

Мое сердце заколотилось, а в горле пересохло. "Но твои друзья называют тебя Амбри?"

Его взгляд метнулся ко мне, затем снова вперед. "Так и есть".

"Я знал это. Ты сказал мне. Во сне".

"Возможно, ты экстрасенс".

"Да, и, возможно, я сумасшедший, раз зашел так далеко".

Я потянулся к аварийной кнопке на панели. Рука Амбри вынырнула, его пальцы сомкнулись вокруг моего запястья.

"Подожди."

"Отпусти меня".

Я слабо сопротивлялась мгновение, но я был слишком измотан. Слишком истощен. Амбри прижал меня к стене лифта, и его тело прижалось ко мне, его лицо было в дюймах от моего, и в свете фонарей у меня захватывало дух.

"Все будет объяснено", - сказал он. "Обещаю, Коул Мэтисон, ты захочешь выслушать мое предложение. Если после этого ты захочешь уйти, я не стану тебя останавливать".

Я уставился на него, страх перед моментом воевал с воспоминаниями о прошлой ночи. Тогда лицо Амбри тоже было близко к моему, его голос посылал электричество в те части меня, которые были безжизненны и мертвы. Как монстр Франкенштейна. На несколько украденных мгновений я был жив.

Я беззвучно кивнул, и хватка Амбри на моем запястье ослабла, но он не спешил отпускать меня. Его аквамариновые глаза блуждали по моему лицу, затем опустились к моему рту. Как по команде, мои губы разошлись. Я почувствовал, что мое тело больше не принадлежит мне, а является марионеткой на его ниточках. Мои пальцы коснулись его, слегка поглаживая, желая переплестись друг с другом.

Что происходит прямо сейчас?

Глаза Амбри слегка расширились от удивления, затем потемнели. Лифт просигналил о нашем прибытии, и он резко отступил из моего пространства, забирая с собой свой одеколон, свое тепло, свое присутствие. Он прошел через раздвижные двери, и я, должно быть, оставил на мосту последние остатки здравого смысла, потому что последовал за ним. Но вся ночь казалась сюрреалистичной - наполовину кошмар, наполовину сон - и я не был готов к тому, что она закончится.

Квартира Амбри находилась на последнем этаже старого, но элегантного пятиэтажного дома. Внутри это было логово с роскошной деревянной мебелью, набитыми подушками и антикварным декором. Холст, окрашенный в богатые цвета драгоценных камней, хрусталя и золота. Словно шагнул назад во времени. Стоя посреди этого богатства, я чувствовал себя взрослым Оливером Твистом - потрепанным, слишком худым и дрожащим от холода.

Амбри снял пальто, шарф и пиджак, оставшись в белой рубашке, черных брюках и черном жилете, от которого невозможно было оторвать взгляд.

"Похоже, здесь живет вампир", - сказал я.

Он встал на колени у камина. "Я сделаю вид, что не слышал этого".

"Это не было оскорблением".

"Ты насмотрелся фильмов. Вампиры живут в пещерах и норах в земле. Они паразиты, а не красивые актеры во взъерошенных воротничках".

"Ты говоришь это с таким авторитетом. Но я забыл, ты же демон. Во всяком случае, в моих снах".

Амбри ничего не сказал, только ткнул пальцем в поленья, когда маленькое пламя лизнуло древесину, потом загорелось.

"Ты слышал, что я сказал?"

"Я слышал тебя. Демон. Очаровательно." Он поднялся с колен с грацией танцора или кошки из джунглей. Он напомнил мне черную пантеру - гладкую, красивую и опасную.

"Садись, Коул. Я приготовлю чай".

Он жестом указал на мягкое кресло у огня и удалился на кухню, бормоча о необходимости слуг для таких рутинных дел.

"Ты не выглядишь удивленным", - сказал я и с благодарностью опустился в кресло. "Или даже любопытным".

Амбри вернулся с миской воды и тряпкой. Он поставил чашу у моих ног и протянул мне ткань. "Для твоих ран".

"Спасибо". Я держал тряпку на коленях. "У тебя были черные глаза, крылья из черных перьев... Может быть, ты падший ангел? Глупо говорить об этом вслух. Просто мое воображение разыгралось, наверное. Но это принесло мне деньги. Я нарисовал тебя, и ты сразу же продался".

"Это хорошо."

Амбри опирался рукой на мантию над камином, стройный и кинжалоподобный в черном. Тени плясали в контурах его лица. Мне казалось еще более удивительным, что этот мужчина был реальным, а не плодом моего изголодавшегося по сексу воображения.

Я моргнул, возвращаясь к реальности. Моей реальности.

"Но теперь все кончено. Они забрали все мои деньги. И мой этюдник тоже".

"Это не конец", - сказал Амбри. "Все только начинается".

"Что именно?"

"Ты и я, Коул Мэтисон".

Взгляд его глаз заставил мое сердце заколотиться в груди. Чувство опасности и возбуждения вернулось, как жар огня, который согревал мои конечности, прогоняя жалкие мысли.

Ты и я...

Чайник на кухне засвистел, прервав мгновение. Амбри снова удалился и вернулся через несколько минут с чашкой горячего ромашкового чая в старинной чашке с блюдцем. Он поставил ее на стол рядом со мной.

Я нахмурился. "Ты не будешь?"

Он опустился на диван напротив меня и протянул руки вдоль спинки по обе стороны от себя. "Бессмысленно есть или пить. Я люблю иногда выпить ликер, хотя он мне ничего не дает".

"Ты что-то в него подмешал?" потребовал я, мое чувство самосохранения наконец-то разрушило чары, которые Амбри наложил на меня. "Зачем ты привел меня сюда? Чтобы накачать меня наркотиками и... сделать со мной что-то? Это то, что было раньше?"

"Что было раньше?" спросил Амбри, но выглядел он так, будто уже знал ответ.

Я провела руками по волосам. "Я не знаю. Сны перемешались с реальностью. Прошлой ночью казалось, что ты был вместо меня. Но потом крылья, жуки..." Я посмотрела на него. "Был ли ты? Ты действительно был на моем месте, а остальное я выдумал? Ты следил за мной?"

Он поджал губы. "Это сложно".

"На самом деле это просто вопрос "да" или "нет"". Я поднялся на ноги. "Неважно. Я идиот, что пришел сюда...‍".

"Нет, это самое разумное, что ты мог сделать, учитывая твою нынешнюю ситуацию", - сказал Амбри. "Ты не сходишь с ума, ты мучаешься. Пресловутый голодающий художник. Но я могу это изменить".

"Не сомневаюсь", - сказал я. "Я не знаю, какой у тебя был план, когда ты привел меня сюда, но я не собираюсь быть твоим домработником..."

"У меня нет намерения, чтобы ты проституировал себя для меня..." Он задумчиво постучал себя по подбородку. "Хотя я бы тоже был не против".

Я повернулся к двери. "Я ухожу".

"Я нужен тебе, Коул Мэтисон", - сказал он. "И, так уж получилось, ты нужен мне. Во всяком случае, твой талант. Я никогда не делал свой портрет при жизни - тяжкий грех, который нужно немедленно исправить".

"При жизни?"

Он вздохнул. "Ты сядешь? Ты нависаешь. И ты не обработал свои раны. Я не хочу, чтобы ты залил кровью мой ковер. Он старше меня".

Я медленно опустился обратно. "Пять минут. Я выслушаю тебя, а потом уйду".

Амбри ухмыльнулся. "Это мило, что ты считаешь себя в состоянии ставить ультиматумы, но у тебя была тяжелая ночь. Я побалую тебя".

"Спасибо."

"Меня зовут Амброзиус Эдвард Мид-Финч, формально из замка Хевер".

"Замок Хевер. Разве не там была Анна Болейн?"

Амбри раздраженно махнул рукой. "Эта тощая девка затмила меня на целую вечность. Да, Анна Болейн выросла в Хевере, но столетия спустя он стал моим родовым домом".

"Подожди, я там был", - сказал я. "Мы брали экскурсию в Академии. В Хевере находится одна из лучших коллекций портретов Тюдоров, уступающая только Национальной портретной галерее".

Челюсть Амбри сжалась. "Я в курсе".

"Я не знал, что там до сих пор кто-то живет".

"Не живут. Уже сотни лет".

Я нахмурился. "Я не силен в математике, но разве ты только что не сказал, что это был дом твоего детства?"

"Говорил. Перестань перебивать. Просто так случилось, что в длинной, благородной родословной моей семьи произошло досадное упущение. Мой официальный портрет никогда не был написан".

"И ты хочешь, чтобы я его нарисовал?"

"Я заплачу тебе очень хорошо. За материалы, холст, краски. Все, что тебе понадобится".

На несколько мгновений надежда и облегчение захлестнули меня, а затем тут же улетучились.

"Я не знаю", - сказал я. "Я могу нарисовать твой портрет, а что потом?"

"Я не понимаю".

"Это просто откладывает неизбежное. Отсрочка казни". Я слабо улыбнулся. "Не в обиду Анне Болейн".

Амбри изогнула идеальную бровь. "Неизбежное?"

"Возвращаясь на..."

На мост?

"Туда, где я был." Я покачал головой. "В любом случае, я тебе не нужен. Я не очень хорош".

"Напротив, я видел твои работы".

"Мою работу. Что бы это ни было".

Амбри закатил глаза. "Они сделали с тобой немало, не так ли?" Он продолжил, прежде чем я успел спросить, кто они такие. "Ты тот, кто мне нужен для этой работы. Ты и никто другой".

"Это отличное предложение", - сказал я. "Видит Бог, мне это нужно. Но в последнее время я сам не свой. Что, если портрет окажется дерьмом?"

"Невозможно", - сказал Амбри. "Я буду его объектом, помнишь?"

Я хихикнул, но он быстро угас. "Я не знаю. Это звучит претенциозно, но... я просто охренел. То, что ты видел сегодня вечером на мосту, это не я. Я закончил Королевскую академию, ради всего святого. Я редактировал художественный журнал. У меня были перспективы на будущее, но почему-то все они испарились. Или, может быть, я не сделал достаточно, чтобы сохранить их. Искусство так субъективно, сто человек могут любить твою работу, сто - ненавидеть, еще сотне - наплевать, и все они будут правы. Если ты не Ван Гог или Пикассо, у тебя нет никакой гарантии занятости".

Амбри нахмурился. "Сомневаюсь, что Ван Гог считал, что у него есть гарантия занятости".

"Вы знаете, о чем я. Он бесспорный мастер. Неприкасаемый. Я тоже старался быть неприкасаемым, чтобы оградить себя от критики. Не от внешнего мира, а от шума в моей собственной голове. Это парализовало, заставляя меня сомневаться в каждом мазке кисти, в каждой линии. То, что мне нравилось вчера, сегодня - отстой. И у меня начала заканчиваться умственная энергия, необходимая для того, чтобы преодолеть все это, выйти в мир и зарабатывать на жизнь".

Амбри изогнул идеальную бровь. "Возможно, вы бы добились большего успеха, если бы не пытались уговорить платящих клиентов не нанимать вас".

Я снова захихикал, чувствуя себя легче, несмотря на себя, и посмотрела на этого странного человека, который вошел в мою жизнь.

Или проскользнул через щель в окне?

"Все то негативное дерьмо, которое я испытывал по отношению к своей работе, было как зыбучий песок", - сказал я. "Чем больше я боролась с ним, тем больше оно засасывало меня. Пока..."

"Пока?"

"Пока я не нарисовал тебя в виде демона. Из моих снов, наверное. Из тебя получился чертовски красивый падший ангел, Амброзиус. Без обид."

"Не обижаюсь".

"Эти наброски... они возродили во мне чистое желание рисовать просто ради рисования. Как будто я воссоединился с чем-то, что потерял. Все вернулось, и на несколько коротких минут стало неважно, что говорят маленькие голоса". Я горько рассмеялась. "Звучит безумно, не так ли?".

Наступило короткое молчание, и казалось, что Амбри что-то перебирает в уме. "Нет", - сказал он, наконец. "Ты не сумасшедший. И тебе не снился сон. И никогда не снился".

Я откинулся назад в своем кресле. "Что ты имеешь в виду?"

"В эту часть тебе, возможно, трудно поверить, но ты должен знать правду, чтобы мое предложение сработало. Чтобы ты не скатился к неизбежному".

"Хорошо", - медленно сказал я. "Что такое правда?"

Его сине-зеленый взгляд пронзил меня. "Я такой, как ты говоришь. Существо подземного мира. Демон".

"Правда? Демон?" Я начала смеяться, но это быстро угасло при виде выражения его лица. "Я был прав. Ты собираешься убить меня, не так ли?".

"Думай о снах, Коул Мэтисон. Ты действительно веришь, что спал?"

Не совсем, - последовал немедленный ответ, но я отверг его. Конечно, отверг. Какова была альтернатива? Что он говорил правду?

"Это... нет. Невозможно. Я тебе не верю".

Амбри фыркнул. "То, во что ты веришь, не имеет никакого отношения к реальности". Он сел поудобнее и скрестил ноги, положив одну лодыжку на одно колено. "Твоим главным заданием будет написать мой портрет - мой человеческий портрет. Ты должен изобразить меня так, чтобы это было подобающе члену пэрства. Я полагаю, это займет некоторое время - полное тело, с высокой детализацией и тому подобное?"

Я слабо кивнул.

"В промежутках между этими работами я позволю тебе рисовать меня в моем истинном облике так часто, как ты захочешь. Эти рисунки ты можете продавать по своему усмотрению. Подозреваю, что они принесут тебе кругленькую сумму".

"Твоя истинная форма..."

"Да, Коул. Та форма, в которой я впервые открылся тебе". Амбри встал и подошел к окну. "Форму, которую я принял после своей безвременной смерти весной 1786 года".

По мере того как он говорил, его сине-зеленые глаза темнели, чернели, пока не превратились в ониксовые шары. Пернатые крылья пробились сквозь ткань его костюма и распустились.

Этого не может быть...

"Я выбрал это существование, когда человечество отвергло меня", - сказал он, гнев окрасил его слова. "После предательства каждого человека, который должен был заботиться обо мне - моих родителей, моего дяди, моего возлюбленного... Они разрушили меня, бросили меня, убили меня. Но теперь... теперь я великолепен". Он повернулся ко мне лицом, его глаза стали чернейшими ямами на бескровной белой коже, кончики крыльев задевали стены. "Теперь меня нельзя игнорировать".

Я уставился на него. Реальность и мои сны сливались друг с другом, соединяясь и переплетаясь, и настаивая на том, что они не отдельные сущности, а одно целое.

"Ни одному человеку не суждено увидеть меня во всей красе", - продолжал Амбри. "Но я дам тебе это, Коул Мэтисон. Я отдам тебе всего себя, чтобы ты мог продать меня всему миру и сделать свое имя. Свое состояние".

Я тяжело сглотнул; мне потребовалось три попытки, чтобы обрести голос. "Это... реально?"

"Действительно", - сказал Амбри, и в следующее мгновение он снова стал красивым мужчиной, стоящим у окна. "Немногие люди встречали наш род во плоти, и большинство не сохранили рассудок надолго после этого. Но ты будешь другим. Любимым. Прославленный своей художественной изобретательностью. Бесспорным мастером. А у меня будет портрет, которого мне не дали при жизни". Он наклонил голову. "Мы договорились?"

Ранее, на мосту, я был пустым. Истощен. Мое самосохранение было маятником, качающимся туда-сюда всю ночь, но я не был готова к... чему бы это ни было. Фаустова сделка. Или к полному погружению в безумие.

Я поднялся со стула на дрожащих ногах и попятился к двери, не сводя с него глаз. Я едва осмеливалась моргнуть. "Н-нет сделки".

Амбри сцепил руки за спиной.

"Я вижу тебя, Коул. Возможно, когда никто другой этого не видит. В твоих глазах светится страх, но в них есть и искра жизни. Твой артистизм. Твое дикое любопытство. Я вдохновляю тебя. Я чувствую его вкус. Я чувствую его тепло. Ты жаждешь меня..."

"Нет." Я попятилась к двери, нащупала ручку. "Нет, я... я не могу".

Он улыбнулся, не обращая внимания. "Ты знаешь, где я, если передумаешь".

"Не передумаю".

"Будешь, Коул Мэтисон. Ты вернешься, чтобы забрать у меня то, что хочешь. Ты же человек, в конце концов". Его самоуверенная ухмылка скользнула. "Это то, что они делают".

Я поспешил к выходу, бежал по шикарным коридорам, как будто Амбри гнался за мной. Но он сдержал свое слово и отпустил меня. Вместо этого меня преследовала мысль, почти такая же тревожная.

Он прав... во всем.

Перевод: https://t.me/justbooks18

Глава 10

Я дошел до улицы Флуд.

Холодный ветер, казалось, пронизывал меня насквозь. Час был слишком поздний для такси; на улицах двигались только тени и я. Я кутался в пальто и шел против порывистого ветра, пока не смог идти дальше. Я не хотел идти дальше.

Что меня ждало? Крошечная комната с разбитым окном. Без камина. Никакого тепла. Черные стены и горячая плита.

И пустая кровать.

Я остановилась и, щурясь от ветра, вернулась к зданию Амбри. К комфорту, теплу и ему.

"Настоящий демон?"

На этот вопрос я не мог ответить. Но то, что заставило меня обернуться, было именно тем, о чем говорил Амбри. Любопытство. Творчество. Вдохновение. Его человеческая красота будоражила мою кровь, как ни один мужчина за долгое время, но его "демоническая" форма была как наркотик, которого мне хотелось еще больше. Рисовать или писать его, не ради так называемых богатств, которые он обещал, а потому что мое искусство умирало, а теперь возрождалось в нем.

А если он убьет тебя?

Я вздрогнул, вспомнив мост. Черная вода. Меня до глубины души пугало то, что я там побывал, но жизнь без огня моего ремесла сама по себе была своего рода смертью. Без него я был никем. Что, честно говоря, мне было терять?

В вестибюле Джером все еще работал на стойке регистрации. Консьержу, наверное, было под восемьдесят, но он стоял на своем посту прямо. Он кивнул мне и снял трубку телефона.

"Он вернулся". Пауза. "Очень хорошо, сэр".

Джером положил трубку и жестом указал на лифт. Я направился к ним, но затем остановился.

"Джером, меня зовут Коул Мэтисон. Я живу в дерьмовой квартире в Уайтчепеле. Моя хозяйка - мисс Томас. Моя лучшая подруга - Люси Деннингс. Она живет в Нью-Йорке".

Он приподнял одну белую бровь.

"Просто на случай, если "Нераскрытые тайны" придут брать у вас интервью".

"Прошу прощения?"

"Неважно", - пробормотал я и направился к лифту. "За копейки и все такое".

У двери Амбри я постучал, подумал о том, чтобы повернуть обратно, постучал снова.

"Войдите", - прозвучал слабый ответ.

Я вошел внутрь и увидел, что он переоделся в черную шелковую пижаму - халат поверх брюк, свободно завязанный, открывающий вид на его грудь, когда он лежал на диване.

Вот ублюдок.

Он одарил меня высокомерной, торжествующей улыбкой. "Я бы сказал, что говорил тебе об этом, но у меня лучшие манеры".

Я заставил себя смотреть ему в глаза и никуда больше. "Прежде чем... что-то произойдет, нам нужны некоторые основные правила".

"Если ты настаиваешь. Вино? Бренди?"

"Нет, спасибо. Это и так достаточно сюрреалистично".

Амбри томно отодвинулась от дивана и налил хрустальный бокал, полный янтарной жидкости. "Как я уже говорил, мне это ничего не дает, но я люблю поддерживать видимость".

"Быть человеком?"

"Что-то вроде этого".

Он вернулся на свое место и указал мне на кресло у камина. Я опустился в него и не сводил глаз с Амбри, словно он был пантерой, готовой наброситься.

"Тебе не нужно пить?" спросил я.

"Или есть. Или спать."

"Что ты делаешь всю ночь?"

"Трахаюсь".

Мое лицо мгновенно покраснело. "Ты... что?"

Он усмехнулся моему дискомфорту, покручивая ликер в своем бокале. "Прежде чем ты завалишь меня тысячей вопросов, расскажи мне, что ты знаешь о моем роде".

"Ну, не так уж много, учитывая, что до сегодняшнего вечера я не верил, что такие, как вы, существуют". Я провела рукой по волосам. "Я, конечно, слышала о Люцифере. Или это Сат...?"

"А-а-а-а", - сказала Амбри, подняв руку. "Давай не будем произносить слово на букву "С". Так будет безопаснее. Для тебя".

У меня пересохло в горле, и я встал со стула, чтобы пройтись по комнате. "Ладно, слушай, я не знаю, что я должен думать обо всем этом или что должно произойти дальше. Я собираюсь написать твой портрет, но при этом изобразить тебя демоном?"

"Именно это и должно произойти дальше". Амбри наклонил голову. "Ты всегда такой невротик?"

Я рассмеялся. "Да, потому что это происходит каждый день. Демоны просто существуют, показываются людям и нанимают их, чтобы..."

"Ты снова это делаешь, Коул Мэтисон. Перемудрил. И ты еще не обработал свои раны". Он кивнул на миску с водой и тряпку, все еще стоявшие на полу.

Я опустился обратно в кресло. "Половина меня чувствует, что меня эпически обманули, а другая половина..."

"Хочет большего?" Амбри ухмыльнулся. У него был целый арсенал этих маленьких улыбок - самые высокомерные, но все они были сексуальными. "Конечно, хочешь. Вот почему ты вернулся. Я так влияю на всех, ну, практически на всех".

"Потому что ты... сексуальный демон?"