Музыка дождя

5

– Хорошо, что я сидела, а не стояла, когда позвонила тебе, – сказала Клер. – Господи, Эмили, кто бы мог подумать! Так, значит, Шеп просто приехал без предупреждения неделю назад?

– Да, так все и было. – Эмили слегка нахмурилась.

– Так он все знает о ребенке и живет с тобой уже целую неделю? Мое бедное сердце не выдержит этого. Я стала старой, Эмили, очень старой.

– Ты вовсе не старая, Клер, а Шеп не живет со мной. То есть он живет в моем доме, но не со мной. Ну, то есть я тоже здесь, но… – Эмили совсем запуталась, пытаясь объяснить подруге происходящее. – В общем, Клер, он спит в комнате для гостей.

– Как это скучно. Хотя в твоем состоянии, насколько я понимаю, это не имеет значения.

– Ну, спасибо большое, – почти с негодованием произнесла Эмили. – А Шеп вот считает, что я очень привлекательна даже в образе дирижабля.

– Как мило с его стороны, тем более что ты носишь под сердцем его дитя. – Клер не удержалась от сарказма.

– Знаешь, Клер…

– Ну хорошо, постараюсь быть милой. Хотя ничего не могу с собой поделать. Этот человек не принес тебе ничего, кроме горя.

– Это не совсем верно, – тихо произнесла Эмили. – У меня сохранились и хорошие воспоминания о нашем браке.

– Их очень немного. Его почти не было рядом, так что их просто не может быть много. Ну хорошо, теперь он с тобой. И что же он хочет?

– Хочет?

– Да. Какова цель его приезда? Ты ведь развелась с ним, помнишь? И еще ты говорила, что он никогда не хотел детей. Тогда почему он приехал?

– Шеп очень хочет этого ребенка, Клер, и он хочет быть рядом со мной, когда девочка родится.

Эмили потерла занывшую поясницу. Она сидела на краю кровати, только что одевшись после беспокойной ночи.

– Он очень помог мне – готовил, убирался… даже вытирал пыль и пылесосил. Сейчас он уехал за продуктами. Мне казалось, что мы закупили их на целый месяц, но я успела забыть, как много ест Шеп.

– Эмили, дорогая, что еще ты успела забыть про Шепа? Да, он красив, обаятелен, сексуален, но ты выплакала по нему больше слез, чем их проливают другие женщины за всю свою жизнь. Что он готовит для вас двоих в будущем?

– Ничего. Мы вообще пока не обсуждали будущее. Не загадывали дальше рождения ребенка. Хотя мы говорили, Клер, мы очень много говорили. По-настоящему. Мы делились воспоминаниями детства, надеждами и мечтами, тревогами и неприятностями подросткового возраста. Мы спорили о книгах, фильмах, музыке и многом другом, хотя выяснилось, что во многом наши вкусы сходятся и спорить, собственно говоря, не о чем.

– Странно.

– Это не странно, Клер. Это именно то, что делают… что делают друзья. Лучшие друзья.

– Черт побери, Эмили, ты пугаешь меня. Я знаю, как важно для тебя, чтобы Шеп был твоим лучшим другом, а не только любовником. Так ты говоришь, что теперь между вами возникли именно эти дружеские отношения?

– Я… Клер, я не знаю, – сказала Эмили, все сильнее прижимая ладонь к ноющей пояснице. – Эта неделя была особенной, чудесной. – И не менее чудесными были поцелуи, которыми они время от времени обменивались с Шепом. – Ну ладно, признаюсь, у меня такое ощущение, что мы находимся вместе только до тех пор, пока родится ребенок.

– А что потом? Он снова улетит на Тимбукту? – В характере Клер было знать четкие ответы на все интересующие ее вопросы.

– Я не думаю об этом. Я просто не могу думать об этом сейчас, – жалобно сказала Эмили, которую начал утомлять этот разговор. – Он здесь, он будет рядом, когда родится ребенок, и я не позволяю своим мыслям заходить дальше. Я просто не выдержу сейчас большего. Я так устала. Малышка покончила с балетом и принялась за боулинг. Я сплю урывками и передвигаюсь с большим трудом.

– Бедняжка. Когда тебе снова к врачу?

– Завтра.

– Хорошо. А Мэрили познакомилась с Шепом?

– Да, мы обедали все вместе несколько дней назад. Она в восторге от Шепа.

– Еще бы. Она такая мягкосердечная. Не то что я. Я тверже железа. И я боюсь, что этот обаятельный дьявол снова заставит тебя плакать, когда отправится в одно из своих приключений. Не нравится мне все это.

– Клер…

– Хорошо. Я замолкаю. Пока замолкаю. Тебе и так не по себе и без моих нотаций. Позвоню лучше Мэрили, спрошу, можно ли мне побыть у нее, когда родится ребенок. Несмотря на то, что Темплтон занял мою комнату, я все равно приеду повидаться со своим крестником в ту самую минуту, когда Мэрили позвонит и скажет, что он уже появился на сцене.

– Она.

– Вот упрямая! Но я в любом случае приеду и буду стараться изо всех сил не задушить собственными руками Шепа Темплтона. Я не доверяю этому человеку, Эмили. Он уже разбил однажды твое сердце и может сделать это снова. Он – вечный бродяга. Таким мужчинам вообще не следует жениться. Ну, довольно, – спохватилась Клер. – Я ведь пообещала заткнуться. Кстати, твои последние эскизы были просто восхитительны. Обязательно дай мне знать, когда будешь готова снова приступить к работе. А сейчас отдыхай и думай только о том, что тебе предстоит дать жизнь младенцу. Мне жаль, если я расстроила тебя, наговорив гадостей о Шепе. Я просто очень беспокоюсь о тебе. Ты сейчас слишком уязвима, понимаешь ты это или нет? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Эмили, будь предельно осторожна.

– Да, хорошо, я поняла, – устало ответила Эмили.

– Я люблю тебя, дорогая. Скоро позвоню. Пока.

– Пока.

Эмили медленно положила трубку, затем распрямилась, надеясь облегчить таким образом все нарастающую боль в спине.

«Что ж, Клер напомнила мне о суровой реальности», – подумала она.

Эта неделя с Шепом была такой восхитительной. Он слишком суетился вокруг нее, но был при этом таким заботливым, внимательным, что у Эмили не поворачивался язык сказать ему, чтобы он немного успокоился. Это казалось невероятным, но за последнюю неделю она узнала о Шепе больше, чем за три года их брака.

Например, он оказался не очень силен в правописании, что было очень нетипично для журналиста. Эмили выяснила это во время игры в слова. Шеп признался, что редакторы дают его материалы секретарше поправить орфографию, прежде чем их становится возможно читать.

У Шепа была аллергия на кошек, но он давно мечтал завести бассетхаунда, которого хотел бы назвать Клэнси.

Он с трудом переносил галстуки, считал их изобретателя врагом мужчин номер один.

Он с удовольствием варил кашу из кукурузы, причем ждал, пока она станет вязкой, как болото, прежде чем снять кастрюлю с огня.

Шеп уважал работу отца в сенате, обожал свою мать, которая, конечно, – это нельзя было не признать, – отличалась снобизмом, но все же у нее было доброе сердце. И это было далеко не все, что она узнала о Шепе. Серьезные вещи, всякие пустяки, забавные мелочи – они делились друг с другом всем.

После стольких лет они стали наконец настоящими друзьями.

– Надолго ли? – прошептала Эмили в тишине комнаты. – Только пока не родится ребенок? А потом история повторится – Шеп соберет вещи и скроется за дверью?

Ее одолевали сомнения и страхи, чему способствовала и неутихающая боль в пояснице.

– О Боже! – со вздохом сказала она.

– Вот и я! – бодро воскликнул Шеп, заходя в комнату. – Уже разобрал все покупки. У меня есть нечто потрясающее.

Он присел рядом с Эмили на край кровати и обеспокоенно вгляделся в ее лицо. – Что-нибудь не так? Ты очень бледная. Почему ты держишься за спину?

Она опустила руки на колени и пожаловалась, что очень болит спина.

– Ты плохо спала?

– Да.

– Слушай, давай договоримся с доктором, чтобы он принял тебя сегодня, а не завтра, – встревожился Шеп. – Ты неважно выглядишь.

– Ничего себе комплимент! – через силу улыбнулась Эмили.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Так позвонить доктору?

– Нет никакого смысла, Шеп. Он скажет только, что последние дни беременности – это не игры и развлечения. Со мной не происходит ничего такого, что не закончилось бы с рождением ребенка. И еще мне способны помочь лет десять непрерывного сна.

Шеп поцеловал Эмили в висок.

– Жаль, что я не могу ничем тебе помочь.

– Ты уже помог мне. Все было замечательно. Это была особенная неделя, и я буду вспоминать ее всю жизнь.

Шеп подумал о том, что это лишь одна неделя из миллиона, которые он надеется провести рядом с Эмили. Ему очень хотелось поговорить о будущем, но не стоило это делать сейчас. Эмили выглядела такой усталой, такой вымотанной. Так что лучше подождать с серьезными разговорами до лучших времен.

– Уильям Шеперд Темплтон, – объявил Шеп.

– Ну вот, – сказала Эмили, тихонько рассмеявшись. – Ты опять за свое.

– Нашему сыну необходимо имя, Эм.

– Лиза Эмили Темплтон. У малышки уже есть имя.

– Майкл Шеперд Темплтон. Джозеф. Кевин. Клэнси.

– Клэнси? Ты же выбрал это имя для бассетхаунда.

– Я уже готов на все. Не говорить же мне нашему сыну «малыш» или просто «мальчик». Майкл. Да, Майк. Мне нравится.

– Лиза.

– Эм, парня будут дразнить в школе, если мы назовем его Лиза. Пожалей парнишку. Я люблю тебя, Эмили. Мне вдруг очень захотелось сказать тебе об этом. И ты мне нравишься. Ты очень мне нравишься.

– Не надо, Шеп. – Эмили слегка поморщилась. – Я в таком возбужденном состоянии, что способна разрыдаться, даже если ты будешь просто говорить со мной о погоде таким тоном.

Шеп привлек Эмили к себе и нежно провел ладонью по ее руке. Эмили положила голову ему на плечо.

– Мне нравится, как пахнут твои волосы, – продолжал Шеп. – Мне нравится, что в четвертом классе ты разбила стекло в кабинете директора школы, но нашла в себе силы признаться в этом. Мне нравится, что ты не стала злой и вечно обиженной, когда умерли твои родители…

Шеп поцеловал лоб Эмили, чмокнул кончик носа, а потом легко коснулся ее губ.

– И еще мне нравится, – продолжал он низким грудным голосом, – как ты склоняешь голову набок, внимательно разглядывая свой рисунок.

– Я действительно это делаю?

– Делаешь. И мне нравится, что ты считаешь бассетхаундов очень умными собаками, в то время как остальные замечают только, что у них морщинистая шкура, они странные и уродливые. И наконец, ты просто нравишься мне, Эмили Тайсон Темплтон, и я люблю тебя всем сердцем.

Две слезинки скатились по щекам Эмили.

– Это была просто неправдоподобная неделя, – сказал Шеп. – Мы столько узнали друг о друге. Спасибо тебе, Эм, за то, что ты стала моим лучшим другом.

– Ой, – произнесла Эмили и глубоко вздохнула. – Ой! – снова воскликнула она, подняла голову и неподвижно застыла.

– Что случилось? Эти два «ой» были слишком разными.

– Я думаю… Тебе лучше встать, если не хочешь промокнуть.

– Промокнуть?

Эмили смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– У меня только что отошли воды.

Шеп резко вскочил на ноги.

– О Боже! Черт побери! Дьявольщина! Началось? Началось, да? Но ведь тебе еще только через неделю. Все в порядке. Ну конечно. Тебе больно? По тебе не скажешь, что тебе больно. Ты просто… вся промокла.

Эмили с трудом поднялась.

– Не суетись, Шеп. Мне надо переодеться. О Господи, я должна застелить постель.

– Забудь про эту чертову постель! – в сердцах воскликнул он.

– Я позвоню врачу и… – Прижав руки к животу, Эмили часто задышала. – Да, началось. Посмотри, сколько времени, Шеп.

– Наплевать мне, сколько времени, – почти закричал он. – Нам надо срочно ехать в больницу!

Схватив Шепа за запястье, Эмили посмотрела на его часы.

– Мы должны засечь время между схватками, прежде чем звонить доктору. Одиннадцать двенадцать. Хорошо. Мне надо переодеться. Пожалуйста, застели постель.

– Да, да, сейчас, я все сделаю, – пробормотал Шеп, заглядывая ей в глаза. – Эмили, ты боишься?

– Еще не знаю. Но скоро тебе сообщу.

Она медленно подошла к туалетному столику, постояла, опираясь на него, потом достала из комода белье и только после этого направилась в ванную.

Шеп сорвал с кровати простыни и бросил их в угол комнаты. Его охватила настоящая паника, и он замер, испуганно глядя на дверь ванной.

– Шеп?

– Что?

– Сколько времени?

Он посмотрел на часы.

– Одиннадцать шестнадцать.

Дверь ванной распахнулась.

– Да, я боюсь. Между схватками пошло четыре минуты. Они повторяются слишком быстро, Шеп. Мы должны торопиться. Позвони доктору. Номер там, у телефона. Я пока соберу вещи.

Шеп не двигался с места.

– Шеп?

Он по-прежнему стоял неподвижно.

– Шеперд!

– Да! – Он наконец вышел из столбняка и схватился за телефонную трубку.

Шеп стоял, засунув руки в задние карманы джинсов, и смотрел из окна больницы на здание напротив. Вот уже больше часа он находился один в комнате для ожидающих и слышал только гул голосов за дверью.

Ему хотелось распахнуть окно и крикнуть копошащимся внизу людям, что они просто не имеют права заниматься своими обыденными делами сейчас, когда Эмили рожает ребенка. А еще ему хотелось выбежать из этой комнаты, носиться вихрем по коридорам больницы, требуя, чтобы кто-нибудь сказал ему, все ли в порядке с Эмили.

Вытащив руки из карманов, он нисколько не удивился тому, что пальцы дрожат. Господи, как ему было страшно. Он пытался хранить спокойствие, пока они ехали в больницу, но всякий раз, когда она хваталась за живот и тихонько вскрикивала, страх пронизывал его ледяными иголками и внутренности Шепа словно сжимали в кулак.

Шеп пытался разговаривать с ней, чтобы как-то отвлечь от схваток, следовавших теперь непрерывно, но скоро понял, что не может связать и двух слов.

Наконец он сдался и сконцентрировал свои усилия на том, чтобы доехать как можно скорее и как можно аккуратнее. Около больницы он припарковался в неположенном месте, подхватил Эмили на руки и внес ее в приемное отделение.

К ним тут же подбежали сестры. Шепа заставили спустить с рук обхватившую его за шею Эмили и осторожно усадить ее в кресло на колесах.

Шеп посмотрел на свою правую руку. Ему казалось, что он до сих пор чувствует, как Эмили судорожно сжала его пальцы, когда их посадили в лифт и повезли на третий этаж. Эмили была бледной, как призрак, глаза ее расширились, она изо всех сил сжимала руку Шепа.

На третьем этаже ситуацию взяла под контроль седоволосая медсестра внушительного роста, с командирским голосом.

– Меня предупредили снизу, что вы едете, – сообщила она. – Итак, мы рожаем сегодня нашего малыша?

«Нет же, ты, сержант в юбке, – хотелось закричать Шепу. – Эмили рожает сегодня нашего ребенка. И это – самый важный малыш из всех, кто родился в вашей больнице».

А Эмили – самая важная роженица, и он хотел бы, чтобы врачи предприняли наконец что-нибудь. Он хотел, чтобы Эмили сию же секунду избавили от боли.

– Послушайте, леди… – начал Шеп, угрюмо глядя на великаншу медсестру.

– Да, – перебила его Эмили. – Она действительно родится сегодня. Я… ох! – Она прижала одну руку к животу, продолжая сжимать другой пальцы Шепа. – Скоро. Мне кажется, очень скоро.

– Пусть кто-нибудь сделает что-нибудь, – потребовал Шеп.

– Мистер Темплтон, – сказала медсестра. – Вы можете подождать в отведенной для этого комнате.

– Черта с два! Я иду с Эмили!

– Шеп, – сказала Эмили, потянув его за руку. Он встревоженно заглянул ей в лицо. – Шеп, не устраивай сцен. Я посещала подготовительные курсы, но ты ведь не ходил туда со мной. Ты не знаешь, как помочь мне, что надо делать. Будет лучше, если ты подождешь в комнате ожидания.

– Но, Эмили…

– Шш. Все будет замечательно. Я люблю тебя, Шеп. Эта неделя была настоящим чудом. Я всегда буду вспоминать ее.

Великанша акушерка похлопала его по плечу.

– У нас будет целая вечность таких недель, вот увидишь, – пообещал он, не в силах уйти и оставить Эмили.

– Если вы не уйдете, молодой человек, ребенок родится прямо в коридоре. Ну же, целуйте ее и отправляйтесь в комнату ожидания.

Шеп нежно поцеловал Эмили в губы и выпрямился. Она наконец отпустила его руку.

– Я люблю тебя, Эм. – Собственный голос казался Шепу каким-то странным. Он перевел взгляд на медсестру. – Вы никогда не служили в морском десанте?

Но ответа на свой вопрос он так и не получил.

– О! – протяжно застонала Эмили, и процессия двинулась вниз по коридору.

Оставшись один, Шеп смотрел ей вслед, чувствуя себя как никогда беспомощным.

Теперь, час спустя, он был по-прежнему охвачен страхом. И еще им владело чувство собственной бесполезности. В ушах звучали слова Эмили о том, что его не было рядом, когда она посещала курсы молодых матерей, и поэтому он не знает, как ей помочь. Чувство вины переполняло Шепа.

В конце концов, подумал он в неожиданном припадке ярости, не его вина, что его захватили в плен повстанцы, подстрелили при побеге, а потом, уже после спасения, он не мог покинуть деревушку из-за вызванного муссонами наводнения. Не его вина… Но, черт побери, кого он пытается обмануть? Никто не заставлял его ехать в Патагаму и во множество других горячих точек. Он летал туда просто потому, что хотел. Не считаясь с чувствами тех, кто любил его. Просто собирал вещи и уезжал.

Но ведь он зарабатывал таким образом себе на жизнь. Причем на достаточно обеспеченную жизнь. Нет, и этот аргумент не служил оправданием. На каждый репортаж о его приключениях, который он написал и продал редакции, приходились сотни нерассказанных историй о людях, о детях, о пульсе жизни тех стран, где он побывал. В голове у него зрели проекты книг, которые Шеп мечтал написать, и он много раз повторял себе, что выбросит когда-нибудь свой чемодан, осядет на месте… скоро, очень скоро.

«Но это «скоро» никак не наступало», – признался себе Шеп, меряя шагами опостылевшую ему комнату.

И именно поэтому он потерял Эмили.

Надо было взглянуть в лицо смерти, чтобы понять, как отчаянно он жаждет прожить свою жизнь рядом с Эмили.

Господи, она должна дать ему еще один шанс.

Шеп перестал ходить по комнате и снова засунул руки в задние карманы джинсов. Снова нахмурился, вспомнив слова Эмили перед тем, как ее увезли. Она сказала, что любит его и благодарит за прекрасную неделю, которую они провели вместе. Сказала, что всегда будет помнить о ней, и слова ее звучали как прощание, словно она закрывала дверь, дописывала конец главы, последней главы их совместной жизни.

Обернувшись, Шеп посмотрел на пустой дверной проем.

– Нет! – вслух произнес он.

Разве Эмили не слышала, как он пообещал, что у них будет еще много таких недель? Но даже если слышала, почему она должна ему верить? С чего бы ей доверять человеку, который нарушал обещания с такой же легкостью, с какой давал их?

– Ах, Эм, – Шеп покачал головой, – поверь мне, что я так изменился…

Шепа отвлекло от тяжелых мыслей появление мужчины лет шестидесяти в коричневой форме.

– Мистер Темплтон? – спросил он.

– Да?

– Я охранник со стоянки, – сказал мужчина, входя в комнату. – Я видел, как вы торопились, и все понимаю. Когда вы не вернулись, я поставил вашу машину как положено и отдал чемодан с вещами на пост медсестер на этом этаже. Я сразу догадался, где вас искать. Вот ключи от машины. Она в первом ряду справа от главного входа.

– Большое спасибо, – кивнул Шеп, беря ключи. – Позвольте отблагодарить вас за беспокойство.

– Нет-нет. – Мужчина протестующе поднял руки. – Мне часто приходится так поступать. Будущие отцы почти все ведут себя одинаково. Помню одного парня, который пулей влетел в больницу, а потом так же быстро вылетел обратно, потому что забыл в машине свою жену. – Охранник усмехнулся. – Вы – большие, крепкие парни – всегда теряете голову, когда на свет должен появиться малыш. Это ваш первенец?

– Да, – подтвердил Шеп. – Никто ничего мне не говорит. Я тут с ума схожу. Сколько времени требуется, чтобы родить ребенка?

Охранник пожал плечами.

– Никогда не знаешь заранее. Некоторые появляются на свет довольно быстро, а другие заставляют себя долго ждать.

– О Боже! – воскликнул Шеп. – Я не хочу, чтобы Эмили проходила через все это.

– Теперь уже ничего не изменить, – пожал плечами разговорчивый охранник. – Позволь сказать тебе кое-что, сынок. Моя жена родила шестерых ребятишек. И всякий раз я говорил себе, что никогда больше не заставлю ее проходить через это. И каждый раз она сообщала, что боль тут же забывается, как только берешь на руки маленький сверток с младенцем. Потрясающие существа эти женщины. Ни за что не захотел бы жить на этом свете без своей жены. Считай себя везунчиком, парень. У тебя есть жена, а скоро вас станет трое. Как ты сказал, ее зовут?

– Эмили.

– Эмили. Красивое имя. Так вот, у тебя есть твоя Эмили, и ты в любую минуту можешь стать отцом. Скоро закончится твое ожидание, и вы будете вместе – вы трое. Ну ладно, мне пора возвращаться к работе.

– Спасибо вам еще раз, – сказал Шеп ему вслед.

«Вы будете вместе – вы трое». Но будут ли они вместе? Даст ли ему Эмили еще один шанс или отошлет прочь, позволив только навещать ее и ребенка, отошлет жить жизнью одинокого человека?

– Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы все закончилось хорошо, – вслух произнес он, глядя на потолок, и принялся снова вышагивать по комнате.

Следующие полчаса тянулись настолько медленно, что Шепу показалось, будто его наручные часы, часы, висящие на стенке, весь земной шар – все остановилось. Он был словно заключен в зону призрачного света, где не существовало больше ничего. Все забыли о том, что он томится в этой комнате. Пройдут годы, и постаревший Шеп Темплтон будет так же мерить нетвердыми, шаркающими шагами эту комнату.

Ему показалось, что он теряет рассудок. Необходимо было успокоиться, взять себя в руки. Но, черт побери, если в ближайшие десять минут никто не скажет ему, как Эмили, он разнесет здесь все к чертовой матери.

– Мистер Темплтон?

– Что? – почти закричал он, резко вскинув голову. – То есть, я хочу сказать, да, я Шеп Темплтон.

Перед ним стоял доктор лет сорока в голубой хирургической одежде.

– Я – доктор Формен, врач-акушер Эмили.

Шеп в одно мгновение оказался рядом с ним.

– Как она, доктор? Ее увезли, и с тех пор никто не разговаривал со мной. Я с ума схожу. С Эмили все в порядке?

– С ней все замечательно, просто замечательно. Она настоящая героиня и заслужила хороший крепкий сон после своих трудов.

– Слава Богу! – Шеп закрыл лицо руками. – С Эмили все в порядке, все в порядке.

– Вы ни о чем больше не хотели бы узнать? – спросил, усмехаясь, доктор. – Например, о младенце?

– Младенец? Господи, младенец! Я совсем рехнулся, доктор. Я так беспокоился об Эм и… Скажите, как ребенок?

– У вас родился сын.

– Ура! – закричал он. – Я знал. Я говорил Эмили, что это мальчик, а она была абсолютно уверена, что девочка. Сын. У меня есть сын!

– И дочь, – сказал, улыбаясь, доктор Формен.

Шеп открыл было рот, потом закрыл его, потом снова открыл.

– Простите?

– Близнецы, мистер Темплтон. Мальчик и девочка. Эмили предпочла не делать ультразвук, чтобы определить пол ребенка, а я не настаивал, поскольку для этого не было причин. Я никогда не слышал второго сердцебиения из-за расположения младенцев. Они удивили нас всех. Это до сих пор случается даже в век современных технологий. Примите мои поздравления.

– Простите? – Шеп никак не мог прийти в себя.

– Здоровые ребятишки, – продолжал доктор. – Маленькие, но не такие маленькие, чтобы было о чем тревожиться. Мальчик весит пять фунтов шесть унций. А юная леди чуть легче своего брата. Вы меня понимаете, мистер Темплтон?

Шеп растерянно заморгал.

– Простите?

Доктор рассмеялся.

– Хотелось бы мне иметь фотографию вашего лица в этот момент. Вот что я скажу вам. Идите вниз по коридору в детское отделение и по дороге взгляните на себя в зеркало. Я хотел бы, мистер Темплтон, чтоб вы подождали до вечера, прежде чем повидаться с Эмили. Она очень устала, и я рассчитываю, что она проспит весь день. Примите еще раз мои поздравления. У вас теперь большая семья.

– Да, – сказал Шеп, и лицо его медленно расцвело в улыбке. – Настоящая семья, правда? Эмили, сын, дочь. Боже мой! Никак не могу поверить.

– Так-то лучше, – сказал доктор. – А то я боялся, что вы вот-вот упадете в обморок. Идите посмотрите на детей, а Эмили сможете навестить сегодня вечером после обеда.

– Да, да, спасибо. – Шеп энергично затряс руку доктора. – Вы прекрасно справились. Эмили такая молодец. И я молодец… Близнецы… Спасибо, доктор.

– Вам по коридору налево, – сказал врач, освобождая руку. Он вышел, помахав на прощание Шепу. – Удачи вам, папаша! Теперь начинается самое тяжелое. С близнецами много хлопот. Наслаждайтесь жизнью!

– Сын… Дочь, – прошептал Шеп. – О Эмили, спасибо тебе, любовь моя!

Он довольно легко нашел детское отделение, подошел к большому окну, занавешенному бледно-зеленой шторой. На стене висело какое-то устройство, рядом с которым было написано, что надо нажать на кнопку и сказать свое имя. Трясущейся рукой Шеп проделал все необходимое.

Секунды казались бесконечными.

Потом штора медленно отодвинулась, и Шеп увидел медсестру, стоящую по ту сторону окна. На сгибе локтя одной руки она держала маленький сверток, завернутый в синее одеяльце. Сверток в другой руке был розовым.

Сердце Шепа так бешено забилось, что он почувствовал даже боль в груди. Перед ним, с темными волосиками, торчащими во все стороны, был его сын. А с другой стороны, с легким белым пушком на голове, – его дочь.

Чудеса. Они с Эмили создали эти маленькие существа. Их любовь произвела на свет двух красивых человечков, которых не было раньше. Неправдоподобно.

Медсестра исчезла, штора задвинулась. Шеп успел бросить еще один взгляд на детей. Их с Эмили детей.

Когда штора перестала колыхаться, он порывисто вздохнул, и только тогда понял, что щеки его мокры от слез.