Мы были солдатами... и были молоды

5. В долину

В старом французском форте за колючей проволокой, в лагере спецназа Плейме мы с сержант-майором Пламли выбрались из плащ-палаток. Было 4:30 воскресного утра, 14-ое ноября, и 1-му батальону 7-го кавалерийского полка предстояла сегодня работа. Мы вернулись к оперативной палатке, работавшей круглосуточно. За ночь никаких изменений в приказах не поступило. Но за чашкой кофе Мэтт Диллон сообщил интересные сведения, которые выудила прикреплённая к нашему штабу группа радиоперехвата. Рассказывает Диллон: "Они перехватили закодированное и похожее на оперативную сводку сообщение на мандаринском диалекте с позиции, находящейся где-то на линии от лагеря у Плейме напрямую через поле у подножия горы Тьыпонг. У лейтенанта разведки была карта с проведённой по ней линией. Он сказал, что радиопередатчик стоит где-то на этой линии. Я не помню, как долго длилось это сообщении, — не это меня беспокоило. Меня беспокоило направление, откуда оно пришло. Лейтенант сказал, что, по его мнению, где-то там, возле горы Тьыпонг, возможно, расположился северовьетнамский полк".

Мы с Пламли побрились, позавтракали сухпайками и выпили чёрного кофе. Затем я собрал рюкзак, приготовил боеприпасы, почистил винтовку М-16 и пистолет 45-го калибра. В то утро с наступлением дня в Плейме было прохладно и свежо, по земле стелились клочки тонкого тумана. Стояла середина сухого сезона, и солнце, выглянувшее из-за горизонта, обещало жаркий день.

Из штаба бригады на вертолётах "Чинук" подлетали Джон Херрен и его рота "браво". Я вышел на грунтовую полосу, чтобы встретить их, а также проинструктировать наряд воздушной разведки. Те же "Чинуки", что привезли роту "браво", подняли потом большие орудия батареи "альфа" 1-го дивизиона 21-го артполка, чтобы перебросить их в зону высадки "Фолкон", откуда те будут поддерживать наш десант вглубь долины. Бойцы Херрена отошли к кустам к югу от взлётно-посадочной полосы, чтобы отдохнуть. У них ещё оставалось время перекусить, наполнить фляги, проверить и почистить оружие. К сожалению, они были не так свежи, как следовало бы. Штаб бригады всю ночь держал их в состоянии боевой готовности.

Я подошёл к "Хьюи" Брюса Крэндалла и коротко проинформировал тех, кто будет сопровождать нас в разведполёте над долиной Йа-Дранга. Полковник Тим Браун в целом указывал, где нам, по его мнению, действовать после высадки, но теперь нужно было выбрать саму зону высадки, и желательно такую, чтоб могла принять за раз как можно больше из наших шестнадцати "Хьюи".

Все мы предпочли бы вообще не совершать разведывательный полёт. Не хотелось спугнуть врага в этом районе и, возможно, предупредить его о неизбежной высадке. Но мы не могли выбрать зону высадки для десанта, просто взглянув на карту масштабом 1:50000; нам требовалось облететь район. При облёте на высоте около 4500 футов шансы на обнаружение сведутся к минимуму; мы пролетим на юго-восток от массива Тьыпонг по прямой сразу в окрестности лагеря спецназа в Дыкко. Пять минут покружив над лагерем, полетим обратно немного другим маршрутом. Мы надеялись, что какой-нибудь неприятельский командир подумает, что два грузовых аппарата и две боевые машины занимаются своими делами в других районах. Глядя в бинокль, мы подыщем подходящее свободное пространство: такое, чтобы поменьше препятствий и побольше места.

Полёт прошёл точно по плану. Мы не угодили под зенитный огонь и не заметили никаких действий противника; возвращаясь в лагерь в Плейме, мы быстро наметили три возможные зоны высадки: "Экс-Рэй", "Танго" и "Янки". От полковника Брауна прилетел майор Генри (Пит) Моллет, оперативный офицер 3-ей бригады, с боевым распоряжением на полстранички. Один из наших вариантов посадочной площадки, "Янки", находился примерно в миле к югу от назначенного района операции. Площадка располагалась в пологой местности, но могла принять только от шести до восьми "Хьюи". Возможный вариант. "Танго" находилась в середине долины и ближе к Йа-Дрангу примерно на милю, что было хорошо. Но она была слишком мала и могла принять только два или три "Хьюи" одновременно; и, что ещё хуже, она представляла собой почти колодец, окружённый очень высокими деревьями. Лётчики ненавидели колодцы. Чтобы приземлиться, им приходилось замедляться почти до зависания, а затем падать в колодец. Зависшие вертолёты — лакомые цели. Мы вычеркнули "Танго". Оставалась "Экс-Рэй". Она была плоской, деревья вокруг неё были не так высоки, и было похоже, что она сможет принять до восьми вертолётов сразу.

Я передал в группу управления, что предварительно принял решение о поле под названием "Экс-Рэй", но хотел бы получить больше информации. Обратившись к капитану Рикарду, командиру разведотделения 1-ой эскадрильи 9-го кавалерийского полка, я попросил его сесть в пару своих крошечных вертолётов наблюдения H-13 и на бреющем полёте над целевым районом собрать побольше сведений об "Экс-Рэй", "Янки" и прилегающей территории.

К тому времени на командном пункте батальона уже собрались все командиры рот. Ожидая возвращения разведывательных вертолётов с докладами, я вновь потребовал от командиров рот удостовериться, чтобы у каждого стрелка имелся как минимум табельный боекомплект в триста патронов и две ручные гранаты плюс столько дополнительных боеприпасов, сколько получится унести. У каждого гранатомётчика с М-79 должно быть как минимум тридцать шесть жирненьких маленьких 40-мм зарядов. В каждом отделении должно быть по два новых лёгких противотанковых ружья (LAW) для уничтожения блиндажей и снятия пулемётных расчётов. Командирам подразделений второго эшелона, ожидавшим своей очереди на отправку в зону высадки, я напомнил оставаться подключёнными к командной радиосети и слушать, что происходит, чтобы быть в курсе ситуации на "Экс-Рэй", когда они туда, наконец, доберутся.

Вернулись пилоты-разведчики и отчитались. Они сообщили, что зону высадки "Янки" использовать можно, но рискованно, потому что она усыпана старыми пнями. "Экс-Рэй", несомненно, может принимать от восьми до десяти "Хьюи" за раз. Наконец, они сообщили, что заметили провод — телефонный кабель, — идущий с востока на запад по тропе, ведущей к северу от "Экс-Рэй". Это сообщение склонило чашу весов в пользу "Экс-Рэй", потому что приводило явные доказательства того, что солдаты противника находятся в непосредственной близости. Зоной десантирования станет "Экс-Рэй", а "Танго" и "Янки" останутся в качестве запасных.

В 8:50 утра на западном конце взлётной полосы в Плейме я отдал приказ собравшимся командирам рот, офицерам связи, лётчикам и штабу: для поиска и уничтожения врага десантироваться в зону высадки "Экс-Рэй". Сначала высаживается рота "браво" в сопровождении моей командной группы, затем рота "альфа", потом рота "чарли", за ней рота "дельта". "Браво" и "альфа" выдвигаются на северо-запад по моему приказу. Рота "чарли" двигается на юго-запад, к горе, также по моему приказу. Рота "дельта" контролирует миномёты. Разведывательный и пулемётный взводы остаются в резерве батальона. Артиллерия по восемь минут обстреливает "Янки" и "Танго" для введения противника в заблуждение, а затем двадцать минут ведёт пристрелочный огонь по "Экс-Рэй" и сопредельным площадям. Затем следуют тридцать секунд на огонь авиатранспортабельной ракетной артиллерии и тридцать секунд на огонь вертолётов огневой поддержки. Тыловой командный пункт батальона под командой моего оперативного офицера майора Германа Вирта, наши пункт снабжения и медпункт выдвигаются вперёд, к зоне высадки "Фолкон", где находятся две артиллерийские батареи.

Прибыл полковник Браун, и я ознакомил его с планом. Он со всем согласился, в том числе с выбором "Экс-Рэй" в качестве зоны высадки десанта. Несколько минут он разговаривал кое с кем из офицеров и солдат. Затем перед самым отлётом он сделал нечто из ряда вон. Мэтт Диллон рассказывает: "Полковник Браун отозвал в сторону Мура и меня. И сказал нам: "Я хочу, чтобы вы оба были особенно осторожны в этой операции". Он выглядел обеспокоенным". Когда мы провожали Брауна к вертолёту, он повторил свои инструкции: "Держитесь друг друга" и "Не позволяйте вашим ротам отрываться друг от друга". В 9:15 две артбатареи доложили, что выдвигаются на позиции и скоро будут готовы к стрельбе. Я установил момент приземления первой партии на 10:30 утра. Командиры вернулись к своим ротам, штабисты проследовали на командный пункт. Экипажи "Хьюи" получали инструктаж от своих пилотов.

Затем поступило сообщение о том, что из-за задержек с переброской по воздуху артиллерия ещё не вышла на позиции в зоне высадки "Фолкон" и до 10:17 утра не сможет начать артподготовку по целям в долине Йа-Дранга. Соответственно сдвинулось время "Ч", что и было передано по цепочке. Тем временем в командном вертолёте вместе с группой огневой поддержки и координирования вертолётов батальона взлетел Диллон. Мы с Брюсом Крэндаллом стояли возле его вертушки и обсуждали последние детали. Появилось точное подлётное время от взлёта в Плейме до приземления в "Экс-Рэй". Второй пилот Крэндалла, капитан Джон Миллс, двадцатипятилетний уроженец зоны Панамского канала, повозившись пару минут с картами, таблицей полётов и калькулятором, поднял голову и сказал: "Тринадцать минут пятнадцать секунд". Я поспорил на пиво, что тютелька в тютельку ему не уложиться. Он поймал меня на этом пари: он вёл честный журнал и трое суток спустя получил своё пиво в лагере "Холлоуэй", недалеко от Плейку.

Мы загрузились на борт, и Крэндалл с Миллсом занялись предстартовой подготовкой "Хьюи". Крэн-далл, раскурив толстую сигару, запустил двигатель. Нас окутало удушливыми облаками красной пыли, когда все шестнадцать "Хьюи" напряглись для взлёта. Крэндалл, восседая в левом кресле, оглянулся. Я показал ему большим пальцем вверх и на запад. Он потянул руль высоты на себя, мы взлетели и отправились в зону высадки "Экс-Рэй".

Мы летели над широкой, чуть волнистой равниной, усеянной деревьями от тридцати до пятидесяти футов высотой и разбросанными тут и там старыми полями монтаньяров и пересекаемой небольшими извилистыми ручьями и сухими руслами. Мы не видели ни деревень, ни людей. Стояло воскресное утро, но я не осознавал этого: здесь мы обращали внимание на дату, а не на день недели. В боевой обстановке во Вьетнаме все дни бывали одинаковы: то жарко и сыро, то жарко и сухо, но всегда опасно. В Колумбусе, штат Джорджия, был субботний вечер. Моя жена, отправив ко сну пятерых наших детишек, смотрела по телевизору вечерние новости. Министр обороны Роберт Макнамара объявил о планах ликвидации 751 резервного подразделения армии, включая шесть резервных дивизий. Круизный лайнер "Ярмут Касл" загорелся в море и затонул, девяносто один пассажир пропал без вести. "Нью-Йорк Таймс" вышел с обзорной статёй Джеймса Рестона "ВАШИНГТОН: ВОЙНА В РАССРОЧКУ". Джо Неймет, которому выплатили немыслимую премию в 400 000 долларов за подписание контракта с клубом "Нью-Йорк Джетс", отлично начинал первый сезон в профессиональном футболе.

Боковые проёмы на вертолётах "Хьюи" были открыты. Мы летели на высоте две тысячи футов, чтобы уменьшить вероятность попадания выстрелов стрелкового оружия противника во время преодоления 14,3 миль враждебной территории. Мы летели четырьмя звеньями по четыре вертолёта, каждое звено летело тяжёлым левым "клином", а четыре боевых вертолёта Крэндалла обороняли фланги, по два с каждой стороны и немного опережая нас. Капитан Джон Херрен, чьи бойцы роты "браво" наполняли вертолёты, вспоминает: "Когда мы взлетали, было прохладное утро с низко висящим туманом, но вскоре после взлёта мы вырвались в чистое пространство и увидели, как 105-мм артиллерия обстреливает районы вокруг зоны высадки, к которой мы направлялись. Вьетнам, даже в военное время, оставался живописен: зелёные джунгли, густо заросшие лесом горы и дикие реки, пересекающие местность".

Примерно за четыре мили до "Экс-Рэй" Брюс Крэндалл подал сигнал, и лётчики снизились до уровня крон деревьев, при последнем заходе на посадку летя уже на предельно малой высоте. Птицы разлетались врассыпную, когда мы с рёвом проносились чуть выше их гнёзд на скорости 110 миль в час. Высоко над головой в командном вертолёте Мэтт Диллон вёл подготовку к огневой поддержке: "Самой опасной частью любой операции всегда был воздушный десант. Нам так близко друг к другу приходилось устанавливать время полёта и артобстрела. Когда вертушкам оставалась одна минута для подлёта, последние артиллерийские снаряды должны были быть уже выпущены, иначе получишь посадку "Хьюи" вперемешку со снарядами. Мы всегда обливались потом, потому что если прикрыть артиллерию слишком рано, враг может поднять голову и ждать, когда прилетят вертушки. На сей раз всё случилось точно по графику".

Мы были уже на расстоянии в две минуты и видели дым и пыль, кружащие вокруг зоны высадки. Минимум огня был направлен на саму поляну: если б там оказался противник, его б не было на самой поляне, он засел бы в скрытых позициях по её краям. Вот вертолёты авиатранспортабельной реактивной артиллерии ударили по периметру ракетами, гранатами и пулемётным огнём, выпустив по двадцать четыре из сорока восьми штатных 2,75-дюймовых ракет. Другую половину оставили на случай, если нам понадобится помощь после того, как окажемся на земле. По мере того как вертушки АРА круто уходили в сторону, чтобы зависнуть на орбите поблизости, четыре эскортных боевых вертолёта, покинув нас, бросились вперёд и продолжили обстрел, не давая противнику поднять голову во время нашего захода на посадку.

Вспоминает майор Брюс Крэндалл: "Мы шли на бреющем и в точку сброса в зоне высадки прибыли точно по графику. Площадка оказалась не так свободна от препятствий, как хотелось бы, но подлёт прошёл без особых осложнений. Единственное движение, которое мы заметили в зоне высадки, смахивало чем-то на собаку, бегущую в подлесок на другой её стороне. Вероятно, это был вражеский солдат". Когда мы садились на поляну, бортстрелки транспортных вертолётов вели огонь по линии деревьев. Вот Крэндалл, жаркий и сверкающий, завис над сухой слоновой травой в пять футов высоты, и я, отстегнув ремень безопасности, переключил переводчик огня на винтовке М-16 в автоматический режим — "рок-н-ролл" — и выпустил несколько очередей по зарослям слева, уходящим в сторону горы. Когда полозья вертолёта коснулись земли, я крикнул "Пошли!" и, выпрыгнув, побежал к деревьям на западном краю поляны, стреляя из винтовки.

Часы показывали 10:48 утра. Сержант-майор Пламли, капитан Мецкер, Боб Уэллетт и переводчик мистер Ник неслись за мной по пятам. Тем же манером Херрен и его люди выскочили из своих "Хьюи". Менее чем через десять секунд первая партия Крэндалла из восьми машин с рёвом взлетела в воздух и, круто накренившись в сторону севера, умчалась назад на восток. На посадку уже шла вторая партия из восьми вертолётов, чтобы извергнуть свои войска.

Возглавляя командную группу, я пробежал двадцать пять ярдов открытого пространства, пересёк сухое речное русло шириной в десять футов и глубиной по грудь и пробежал ещё около семидесяти пяти ярдов по кустарнику. Мы остановились, чтобы вогнать в винтовки свежие обоймы. Сопротивления до сих пор мы не встретили. Мы находились в слабо поросшей лесом местности с раскидистыми деревьями высотой от двадцати до пятидесяти футов и сухой бурой слоновой травой в промежутках между ними. Район усеивали большие кучи красной глины, многие с кустарником и травой на вершине. Эти старые термитные холмики варьировались в размерах от маленького автомобиля до большого грузовика и предлагали превосходное укрытие и маскировку. Долина оказалась пустынным местом без деревень и мирных жителей; в десяти милях к востоку от неё тропа Хо Ши Мина сворачивала налево из Камбоджи в Южный Вьетнам.

Поросшие густым лесом восточные склоны Тьыпонга вздымались круто и мрачно более чем на тысячу футов над поляной. Нижние склоны массива покрывала густая зелёная растительность: слоновая трава и заросли кустарника. Уступы и длинные отроги вели от подножия горы и сливались с лесом и сухим руслом ручья, у которого мы стояли. Много места, чтобы спрятаться. Русло ручья на западном краю поляны могло стать отличным маршрутом подхода как для вражеских войск, идущих со стороны горы или долины, так и для нас, идущих в обратном направлении. Это русло было очень важной особенностью местности.

Направляясь назад к поляне, мы натолкнулись на нескольких бойцов 1-го взвода роты "браво" во главе с сержантом Ларри Гилритом, движущихся в заросли. Гилрит выкрикнул: "Огневая группа Мура уже зачистила этот участок". Пламли хмыкнул. Он знал, как нравится бойцам видеть в полях рядом с собой Старика, разделяющего с ними все тяготы. Гилрит со своими людьми углубился в заросли на западе. Мы с Пламли перешли сухой ручей и двинулись вокруг поляны, изучая местность и проверяя патрули, организованные "кавалеристами" Херрена. Контакта с противником пока не случилось, и я был этому рад. Не хотелось вступать в бой до посадки на землю остальной части батальона.

С востока на запад поляна протянулась в длину около ста ярдов и имела форму воронки с устьем шириной в девяносто ярдов на западном краю возле сухого ручья. Вход в воронку располагался на промежутке в 45 ярдов на восточном краю поляны. В центре её стояла рощица тощих деревьев размером примерно с половину теннисного корта. В общем, чистого пространства на "Экс-Рэй" было не больше, чем на футбольном поле.

Я остановился посмотреть на крутые склоны горы. Меня не покидало ощущение, что мы находимся под пристальным наблюдением противника. И ощущение, и факт, что всё пока шло так гладко, заставляли меня нервничать. Ничего из ряда вон ещё не случилось, за исключением того, что ещё пока не случилось ничего из ряда вон. Я продолжал рекогносцировку. На севере, востоке и юге русел не было. Южный край поляны находился ближе всего к горе и к тем лощинам и "пальцам", которые тянулись с высоты. Рельеф на севере и востоке был относительно ровным. Мое внимание всё время обращалось к югу и западу.

Я сделал две вещи. Я приказал 1-му взводу Херрена усилить прочёсывание к западу от ручья и убедился, что остальная часть роты "браво" собрана под деревьями возле русла ручья и готова к действиям. У Херрена большая часть бойцов была уже на земле; остальные ещё находились в пути во второй партии.

На две мили хоть к востоку, хоть к западу, поляна являлась единственной приличной зоной высадки для вертолётов между склонами Тьыпонга и Йа-Дрангом. Наш десант, насколько мы могли судить, добился полной внезапности. Противника, поджидающего нас, вокруг поляны не оказалось. Но северные вьетнамцы видели, как мы прибываем, и уже выдвигались в нашем направлении.

Командир Народной армии на поле боя, в ту пору старший подполковник Нгуен Хыу Ан, рассказывает: "Когда вы высадили войска в зоне "Экс-Рэй", я находился на горе Тьыпонг. У нас была очень сильная позиция и сильная, мобильная группа управления. Мы были собраны, изготовились и ждали вашего появления. Оставался единственный вопрос — когда. Деревья и кустарник ограничивали наш обзор на посадку вертолётов, но на вершине горы у нас имелся наблюдательный пункт, и он докладывал и о высадке ваших войск, и об их перемещениях".

Память сержанта Ларри Гилрита о том утре ясна и отчётлива: "1-му взводу было приказано двигаться прямо вперёд, примерно на сто пятьдесят ярдов от того места, где мы высадились. И оттуда каждое отделение должно было выслать по два-три человека дальше во всех направлениях. Сержант Джон В. Минго из 1-го отделения с парой бойцов вышел вперёд и отсутствовал не очень долго, когда обнаружил, что по окрестностям бродит "мальчик". Когда Минго привёл его, моими точными словами были: "Мальчик, как бы не так! Далеко не мальчик". Минго и его разведывательное отделение заметили сидящего на земле солдата; тот, застигнутый врасплох, вскочил и бросился наутёк. После короткой замысловатой погони по кустарнику сержант догнал его и взял в плен. Херрен доложил об этом мне. Я был рад, что 1-й взвод взял его живым, и не удивился, узнав, что его поймал Минго. Во время Корейской войны Минго служил в диверсионно-разведывательной роте и знал цену живому пленному, способному говорить".

Было 11:20 утра; вернулись шестнадцать вертолётов Крэндалла, доставив оставшуюся часть роты "браво" и 3-й взвод роты "альфа", а также командную группу капитана Тони Надаля. Они скрылись в кустарнике на северном краю поляны возле русла ручья. Всё было тихо, пока что ничего не происходило, и потому многие бойцы вскрыли сухпайки и наскоро перекусывали. Я шёл допрашивать пленного и ещё не виделся с капитаном Надалем, чтобы дать ему указания. Мы находились в зоне "Экс-Рэй" только тридцать две минуты, и обратный отсчёт уже начался.

Джон Херрен оставил часть роты "браво" в роще на своего зама, лейтенанта Кена Дункана, и присоединился ко мне и моей группе, когда мы, второпях перескочив через ручей, углубились в кустарник, где люди Гилрита охраняли пленного. Не ахти какое приобретение, но он стал первым пленным батальона во Вьетнаме: ростом около пяти футов семи дюймов, может быть, двадцати лет от роду, тощий, с безумным взором и дрожащий от страха. Он был безоружен и бос; на нём болталась грязная рубашка цвета хаки, выбившись из-под брюк того же цвета. На одном из оплечий рубашки стоял личный номер. У него имелась фляжка, но она была пуста. При нём не оказалось ни документов, ни еды, ни боеприпасов.

В Корее, когда в бою брали пленного, в долгих допросах мы не вязли. На допросы не оставалось времени. Все, что я хотел знать, это "Сколько вас там?" и "Где они?". На лице мистера Ника появилась тревога, когда он с дрожью в голосе перевёл слова пленного: "Он говорит, что на горе три батальона, которые очень хотят убивать американцев, но пока что не смогли их найти". То, что сказал пленный, прекрасно согласовывалось и с тем, о чём докладывали наши разведчики, и с той большой красной звездой на карте в штабе дивизии. Я до сих пор не знаю, что делал тот солдат в кустах без еды, воды и оружия, но он явился даром небес.

Три батальона противника в общей сложности насчитывали более 1600 человек против примерно 175 американцев, которые сейчас находились на месте. Я повернулся к Джону Херрену и приказал немедленно усилить патрулирование в районе, где обнаружили пленника. Я сказал Херрену, что как только бойцы роты "альфа" Тони Надаля окажутся на земле в достаточном количестве для прикрытия зоны высадки, рота "браво" отправится размяться, чтобы прочесать нижние склоны горы, с особым вниманием на выступ и лощину на северо-западе. Если вражеские батальоны уже вышли в путь, вступать с ними в бой нужно было как можно дальше от зоны высадки.

Мы связались по рации с Мэттом Диллоном: просили забрать пленного и доставить в бригаду для дальнейшего допроса. Диллон приземлился в 11:40. Передовой авианаводчик, лейтенант ВВС Чарли Гастингс, рассказывает, что, когда Диллон посадил пленного на борт командного вертолёта и передал его слова о том, что в районе множество врагов, желающих убивать американцев, "война внезапно приковала к себе всё моё безраздельное внимание".

Пока я стоял в лесу с пленным, меня разыскивал капитан Надаль. Мы столкнулись друг с другом сразу после посадки пленного на борт командного вертолёта. Я наскоро обрисовал Надалю ситуацию и сказал, что рота "альфа" возьмёт на себя охрану зоны высадки, как только следующий рейс доставит последних его людей. Вертолёты Крэндалла вернулись третьим рейсом на "Экс-Рэй" в 12:10 и привезли последних солдат Тони Надаля, за исключением нескольких человек. Теперь у Надаля хватало людей на месте для выполнения задачи.

Внезапно в районе, где захватили пленного, прозвучали винтовочные выстрелы. В контакт вступили бойцы сержанта Гилрита! Часы показывали 12:15. Мы обязаны были действовать быстро, если хотели выжить, должны были покинуть зону высадки и нанести удар прежде, чем ударят по нам. Только заставив противника сражаться в гуще деревьев и кустарника, у нас появится пусть слабый шанс удержать поляну за собой и высадить оставшуюся часть батальона. Это пространство размером с футбольное поле было и нашим "спасательным тросом", и нашим путём снабжения. Если неприятель перекроет доступ к вертолётам, погибать нам всем на этом месте.

Ещё звучали первые выстрелы, а я уже радировал Херрену, чтобы "сажал в сёдла" бойцов своей роты "браво" и скорей двигался к горе выяснять обстановку. Обратившись к Надалю, я сказал, что первоначальный план летит в трубу, что его рота "альфа" немедленно берёт на себя охранение зоны высадки и готовится выдвигаться вверх слева от роты "браво", когда следующим рейсом принимать на себя заботу по охране поляны прибудет основная часть роты "чарли".

В маленькой роще два других взвода роты "браво", вскрыв банки сухпайков, ещё подкреплялись, когда в кустарнике послышались первые выстрелы. Сержанты поопытней переглянулись и кивнули друг другу. "Доедайте быстрее, — приказали они бойцам, — и готовьтесь выдвигаться".

Сражение за зону высадки "Экс-Рэй" началось.

6. Схватка начинается

12:20 пополудни. Командир роты "браво" Джон Херрен связался по рации со своими четырьмя взводными командирами, чтобы встретили его у того русла речки по пояс глубиной, что пересекало западный край поляны; там они организуют штурм горы. Херрен наскоро переговорил с ними: "С лейтенантом 1-го взвода Элом Девни, горячим, порывистым офицером, горевшим желанием наброситься на врага; лейтенантом 2-го взвода Генри Т. Херриком, рыжеволосым и воинственным, который всё подгонял своих парней и как-то сказал мне, что надеется когда-нибудь получить орден Почёта; лейтенантом 3-го взвода Дэннисом Дилом, сдержанным, но очень эффективным офицером; и сержантом 1-го класса Эдом Монтгомери, превосходным миномётчиком, исполнявшим обязанности командира взвода оружия".

Командир роты "браво" рассказывает: "Я велел Девни и Херрику выдвигаться, построившись в шеренгу, Херрик справа, а Дилу следовать за взводом Девни в качестве резерва. Взводу оружия поддерживать их своим 81-мм миномётом и четырьмя десятками мин к нему".

Около 12:30 контакт роты "браво" усилился. Специалист-4 Гален Бангэм, двадцать два года, невысокий мускулистый сын Хейфилда, штат Миннесота, парень с молочной фермы, числился во взводе лейтенанта Херрика. У него был 40-мм гранатомёт, похожий на толстый одноствольный укороченный дробовик, и пистолет 45-го калибра. Обычный боезапас гранатомётчиков состоял из тридцати шести выстрелов для М-79. В тот день у Галена Бангэма в подсумках зелёного сукна лежало только восемнадцать. День его начинался великолепно, потом стал неважным и близился к моменту стать хуже некуда.

Бангэм вспоминает: "Рано утром старшина Роберт Ф. Мор распорядился, чтоб я раздал свои боеприпасы ребятам, потому что сам я возвращался в Анкхе, чтобы ехать в отпуск в Бангкок. Я только что закончил раздачу, когда он вернулся и сказал: "Бангэм, сегодня вертолётов в ту сторону уже не будет, так что возвращай назад свои гранаты. Сегодня пойдёшь с нами". Я не вернул боеприпасы полностью, только восемнадцать штук". Теперь вот прервали и завтрак Бангэма. Со встречи с капитаном Херреном прискакал лейтенант Херрик и заорал: "Всем по коням и за мной. Мы идём вверх!" Сержант взвода Карл Палмер, тридцать девять лет, уроженец Пелэма, штат Джорджия, женатый ветеран Корейской войны, построил четыре отделения и повёл сквозь слоновую траву.

Вспоминает капитан Херрен: "Ведущие взводы благополучно ушли, и я последовал за ними с моими радистами и корректировщиком артогня, лейтенантом Биллом Риддлом. Я наметил соединиться с тылом взвода Эла Девни, но вынужден был остановиться, чтобы настроить надёжную радиосвязь со штабом Мура". Пока Херрен этим занимался, мимо него по западному краю русла прошли два других стрелковых взвода. Из-за этой паузы Херрен будет отрезан от своих людей примерно весь следующий час.

1-ый взвод Эла Девни шёл впереди и вскоре отдалился на сотню ярдов к западу от ручья. 2-ой взвод Генри Херрика пересёк сухой ручей и двигался сквозь кустарник справа и немного позади Девни. Выступая, Гален Бангэм слышал впереди рассеянные винтовочные выстрелы.

Рассказывает Бангэм: "Пока мы двигались таким образом, ко мне приблизился сержант Палмер, приобнял и сказал: "Бангэм, послезавтра мне исполнится сорок лет, но я не верю, что доживу до этого". Я не знал, как ответить Палмеру, поэтому просто сказал: "Да ладно, сардж, нельзя сюда лезть с таким отношением. Всё у вас получится"". В третий раз за последние дни Карл Палмер предсказывал собственную смерть. Сержант Ларри Гилрит и капитан Херрен говорят, что они тоже вели подобные разговоры с Палме-ром и пытались его ободрить.

К 12:45 контакт перерос в умеренную перестрелку и у нас появились потери. Бой разрастался, и я подумал, что впереди нас ждёт долгий день и что количество раненых значительно превысит возможности взводных санитаров. Я связался по рации с Мэттом Диллоном в командирской вертушке и сказал ему передать приказ врачу батальона, капитану Роберту Каррара, и его подчинённым по медпункту прибыть в зону высадки "Экс-Рэй". "Скажи, пусть не беспокоятся о палатке, пусть прихватят побольше медикаментов", — сказал я.

Для оказавшихся на острие копья парней Эла Девни ситуация явно накалялась. Сержант Гилрит вспоминает: "Командир моего 3-го отделения, штаб-сержант Карл Р. Бертон, заметил спускающуюся с горы колонну войск. Не похоже было, чтоб они спешили: шли они цепочкой друг за другом. Кто-то нёс оружие на плечах. Не думаю, что они знали, где мы в точности находимся. Мы с капитаном Херреном сверились и убедились, что в районе нет южновьетнамских отрядов, и затем открыли по ним огонь. У нас понятия не было, с каким подразделением мы схлестнулись, но, попав под плотный огонь стрелкового и автоматического оружия, очень скоро об этом узнали. В тот же момент я потерял связь с лейтенантом Девни и всецело озаботился расположением бойцов как можно ближе к себе, — на позициях, из которых они могли бы вести эффективный ответный огонь".

Через несколько минут 1-ый взвод Девни, возглавлявший штурм, подвергся мощной атаке тридцати-сорока стреляющих из автоматического оружия северных вьетнамцев в форме цвета хаки и пробковых шле-мах. Время показывало теперь около часу дня; бойцов Девни атаковали с обоих флангов, они оказались в трудном положении. Вьетнамцы использовали проторённую тропу в качестве главной оси наступления. Рассказывает сержант Гилрит: "Нас практически прижали к земле, мы несли потери". Тот же момент вспоминает лейтенант Дэннис Дил: "Взвод Девни находился под умеренным огнём. Мы всё слышали сквозь листву, и ещё я слышал, как он тарахтел по рации. С Элом стряслась какая-то бедаа. Плотность и интенсивность перестрелка нарастали; потом я увидел своего первого раненого, вероятно, первого американца, раненого в зоне высадки "Экс-Рэй". Его ранило в шею или в рот или, может, туда и туда; он ещё сжимал винтовку и двигался и казалось, ошеломлён тем, что с ним случилось. Он спросил, куда ему идти, я приобнял его и показал туда, где в последний раз видел командира батальона".

Вот что вспоминает сержант Джимми Джейкс из города Феникс-Сити, штат Алабама, ведший за собой четырёх парней в одном из стрелковых отделений Девни: "Когда мы приближались к врагу, пулемётный огонь сразил двух моих бойцов и ещё одного из другого отделения. Я командовал бойцами слева и справа, хоть некоторые даже не принадлежали нашему взводу. Я крикнул, чтобы прикрыли меня огнём, и пополз помогать раненым. Мне удалось оттащить двоих к нашей оборонительной линии. В той точке наше продвижение остановилось. Когда я попытался оттащить назад третьего, то сам был ранен". Пуля из АК-47 пробила бок Джейкса и вышла из верхней части левого плеча.

Справа и чуть позади людей Эла Девни лейтенант Генри Т. Херрик маневрировал своим 2-ым взводом по склону навстречу судьбе. Его командир роты, капитан Херрен, рассказывает: "Взвод Херрика был, вероятно, самым опытным моим подразделением с выдающимися сержантами. Их возглавлял старый профессионал сержант 1-го класса Карл Палмер, на чьи советы и помощь я опирался при натаскивании лейтенанта Херрика, так же, как делал это с двумя другими сержантами взвода — Ларри Гилритом из 1-го взвода и Ларри Уильямсом из 3-го. Но у 2-го взвода имелись свои уникальные сержанты: Эрни Сэвидж, молодой сержант из Алабамы, командир стрелкового отделения; затем сержант 1-го класса Эммануэль (Рейнджер Мак) Макгенри, которому было сорок лет, но который мог перешагать людей вдвое моложе себя; штаб-сержант Пол Хердл, командир отделения оружия, ветеран Корейской войны, и сержант Рубен Томпсон, командир огневой группы с репутацией никогда не отступающего человека".

Генри Торо Херрик был рыжим, пяти футов десяти дюймов, двадцатичетырёхлетним сыном профессора астрономии из Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Он прибыл в батальон в июле и получил стрелковый взвод; он слыл рьяным. Когда в октябре в батальоне открылась вакансия командира разведвзвода, лакомое назначение, я поначалу принял решение отдать его молодому Херрику. Я упомянул Херрика сержант-майору Пламли, и его ответ был решителен и скор: "Полковник, если вы поставите туда лейтенанта Херрика, он убьёт их всех". У нас в батальоне имелась целая стая новых вторых лейтенантов, и меня удивило, что один из них произвёл на сержант-майора столь незавидное впечатление. Нечего и говорить, что должность в разведвзводе Херрик не получил.

Сержант взвода Херрика, Карл Палмер, высказал свои опасения относительно лейтенанта капитану Херрену после того, как во время патрулирования один из его людей утонул при переправе через реку. "Сержант Палмер отвёл меня в сторону после случая с утонувшим и сказал, что Херрик угробит их всех своей агрессивностью, — рассказывает Херрен. — Но я не мог винить Херрика за это. Все мы горели желанием найти неприятеля, и я решил, что смогу контролировать его необузданные действия".

Девни доложил по рации капитану Херрену, что его взвод с обоих флангов прижат к земле. Рассказывает Херрен: "Чтобы несколько ослабить воздействие противника, я направил лейтенанта Херрика, приказав ему подниматься справа от Девни и держать контакт с 1-ым взводом Девни". Время показывало около 1:15 пополудни, и заросли пеклись под полуденным жаром свыше девяноста градусов. В районе Девни разорвались несколько 60- и 82-мм миномётных мин и несколько гранат от РПГ-2 противника. Капитан Херрен со свои передовым артиллерийским наблюдателем лейтенантом Биллом Риддлом заработали рациями, вызывая огневую поддержку артиллерии и с воздуха.

Ларри Гилрит, сержант из взвода Девни, ожидал, что Херрик со своими бойцами поднимается вверх справа от него. Ожидал, но недолго. По мере движения Херрик радировал капитану Херрену, что его 2-ой взвод обстреливают справа, что заметил отделение солдат противника и преследует их. В ответ Херрен радировал: "Хорошо, но будь осторожен; не хочу, чтобы тебя прижали или во что-нибудь втянули".

Рассказывает Гилрит: "Я увидел лейтенанта Херрика на расстоянии около пятидесяти ярдов. Командир его отделения оружия, сержант Хердл, оказался ко мне ближе всех. Я спросил: "Куда вас, чёрт возьми, несёт?" Развернувшись в линию, они быстро двигались. Я хотел, чтобы он остановился и установил два своих пулемёта на моём правом фланге. Они же продолжали двигаться. Я-то думал, что они собираются сомкнуться с моими людьми".

Капитана Херрена беспокоила ситуация с Девни, но вдохновлял контакт Херрика, о котором он со-общил мне по рации. "Вскоре после этого, — говорит Херрен, — я двинулся снова, чтобы догнать Девни. Он докладывал, что находится под плотным огнём и прижат к земле. Я немедленно связался с лейтенантом Ди-лом, чтобы тот зашёл слева и помог Девни".

Дэннис Дил всего две недели командовал 3-им взводом роты "браво". "Моим взводным сержантом был штаб-сержант Лерой Уильямс, настоящий человек. Он провёл полтора года в Корее. Моим командиром отделения оружия был штаб-сержант Уилбур Карри, чистокровный индеец сенека из штата Нью-Йорк, два года воевавший в Корее и считавшийся лучшим пулемётчиком в батальоне, если не во всей дивизии. Как раз перед тем, как мы покинули базовый лагерь, Карри принял в себя слишком много огненной воды, раздобыл у вьетнамца лошадь и погнал её по трассе 19 в сторону Плейку. Поскольку полковник Мур знал, какой он хороший солдат, то вынес решение наказать Карри".

До сих пор взвод Дила не видел врага, но, поднявшись на пятьдесят ярдов и приблизившись к левому флангу Девни, попал под сильный огонь. Сержант Гилрит вспоминает, что у 3-го взвода "образовались те же сложности с автоматическим огнём противника, что и у нас. Вёлся он из укрытой пулемётной позиции и зада-вал нам перцу".

Штаб-сержант Уильям Н. Роланд, двадцатидвухлетний кадровый солдат, прибывший из Эндрюса, штат Южная Каролина, состоял у Дила одним из командиров отделения. "Нам стали попадаться раненые из 1-го взвода. Потом мы сами попали под огонь противника, включая обстрел миномётами". Рассказывает лейтенант Дил: "Полным ходом шло моё личное боевое крещение; я обернулся к сержанту Карри: "Вождь, в меня никогда раньше не стреляли. Звучит оно так, как сейчас?" Тот улыбнулся: "Так точно, сэр, так оно и звучит. В нас стреляют". Нам пришлось кричать, чтобы расслышать друг друга".

Военный историк С.Л.Э. Маршалл писал, что в начале боя подразделения разделяются на группы, между противниками происходит прощупывание, и бой, таким образом, принимает свою форму. Маршалл уловил верно. Именно так всё и происходило в тот день в лесу над зоной высадки "Экс-Рэй". И никакое другое событие не оказало большего влияния на форму той битвы, чем то, что проделывал лейтенант Генри Херрик. Херрик же, идя по горячим следам нескольких драпающих вражеских солдат, промчался прямо мимо людей лейтенанта Девни, повернул свой взвод вправо и скрылся из виду в зарослях.

Вот что говорит сержант Эрни Сэвидж о приказах Херрика: "Он принял плохое решение, и мы знали, что в тот раз это было плохое решение. Мы разорвали связь с остальной ротой. Мы должны были под-ниматься на фланге 1-го взвода, на самом же деле удалялись от него. Мы потеряли связь со всеми".

Взвод рвался сквозь заросли в сторону северо-запада, преследуя бегущего врага вниз по пологому склону по хорошо утоптанной лесной тропе, и Генри Херрик шёл во главе стрелкового отделения сержанта Макгенри. Взвод растянулся более чем на пятьдесят ярдов. За отделением Макгенри следовало стрелковое отделение сержанта Джерри Заллена, затем шли бойцы Эрни Сэвиджа. Отделение оружия Пола Хердла с двумя пулемётами М-60 замыкало колонну.

Враг вскоре пропал, но Херрик продолжил путь вниз по тропе. Он уже оставил более ста ярдов между собой и остальной ротой "браво", когда тропу пересекло небольшое русло глубиной четыре фута. Херрик перепрвился через него с отделением Макгенри и потребовал от остального взвода следовать за собой. Около ручья листва была густой и расступалась только через пять ярдов. Взвод сомкнулся, и два ведущих стрелковых отделения вытянулись в шеренгу: Макгенри справа, Заллен слева, а Сэвидж и Хердл с тыла. Небольшой отрог, едва ли больше пальца, спускался вниз с небольшого взгорка на запад, параллельно руслу речки и прямо поперёк линии марша двух передовых стрелковых отделений.

Капитан Херрен рассказывает: "Через несколько минут Херрик доложил, что достиг открытого про-странства, и запросил, должен ли он пересечь его или обойти вокруг. Он сказал, что если пойдёт вокруг, то потеряет связь с Элом Девни". На самом деле, Херрик уже потерял связь с 1-ым взводом. Он поспешил вверх по южной стороне отрога, в то время как два отделения в его тылу ещё переходили ручей. У вершины этого "пальца" два головных отделения неожиданно столкнулись с сорока или пятьюдесятью вьетнамцами, которые торопились вниз по тропе на звуки перестрелки роты "браво". Обе стороны немедленно открыли огонь, и противник тут же рассыпался влево и вправо.

Когда началась стрельба, между двумя ведущими отделениями Херрика оказался огромный термитный холм. Херрик радировал Сэвиджу, приказывая обойти противника с правого фланга. С пулемётами Хердла за спиной, Сэвидж и его парни так и поступили: выскочили из-за деревьев, стреляя из М-16 в автоматическом режиме. Фланговый удар ошеломил врагов. Они крутились волчком, шатались и падали, сражённые градом пуль и гранат, выпускаемых из М-79 специалистом-4 Робертом М. Хиллом. Гранату за гранатой всаживал Хилл по визжащим вьетнамцам. Стрельба бушевала с обеих сторон, как внезапно более крупная группа противника из свыше пятидесяти солдат, выбравшись из гущи деревьев, бросилась к термитному холму и тут же попала под сильный огонь двух отделений на отроге и отделения Сэвиджа справа. В ходе перестрелки был уничтожен пулемёт неприятеля со всем расчётом из трёх человек. Рассказывает Сэвидж: "Три или четыре минуты мы вели неслабую такую перестрелку, но никого не потеряли. У них же мы многих положили. Я сам во многих попал. Я видел, как они падали. Они попытались выставить пулемёт против нас справа, но мы застрелили пулемётчика и с ним ещё двух".

По рации Генри Херрик сообщил капитану Херрену, что противник справа и слева от него и что он опасается, что его отрежут. Рассказывает Херрен: "Я сказал ему, чтобы постарался восстановить связь с 1-ым взводом и возвращался ко мне. Одновременно я предупредил 1-ый взвод и велел прикинуть, можно ли добраться до Херрика. Кажется, прошло всего несколько минут, как Херрик снова вышел на связь, докладывая, что между ним и Девни крупные вражеские силы, что он под интенсивным огнём и несёт потери. Я приказал ему занять участок и удерживать, пообещав, что мы до него доберёмся. Я также велел ему воспользоваться миномётной и артиллерийской поддержкой".

Подтянув тыл колонны Херрика, старый ветеран Корейской войны и чародей-пулемётчик Пол Хердл с одного взгляда оценил происходящее и понял, что у отделений Макгенри и Сэвиджа забот по горло и нужна немедленная помощь. Махнув своим расчётам следовать за собой, Хердл выскочил из густой растительности у ручья, устроил оба пулемёта М-60 на огневые позиции, нацелился на гребень отрога за отделением Сэвиджа, и открыл огонь.

Внизу на поляне я слышал, как на склоне горы разразился страшный грохот. Как зазвучали ритмичные, глухие очереди пулемётного огня, автоматический треск винтовок, взрывы гранат, мин и ракет. Всё гремело намного громче и гораздо масштабнее того, с чем мы сталкивались до тех пор. На связь вышел Джон Херрен и сообщил, что его люди попали под массированный удар по крайней мере двух неприятельских рот и что его 2-ой взвод оказался в опасности окружения и может быть отрезан от остальной части роты. Он говорил, а на поляну, где я стоял, падали мины и ракеты. Осуществился мой худший сценарий: мы вступили в интенсивный контакт прежде, чем весь мой батальон оказался на земле. И теперь мне приходилось разбираться ещё и с отрезанным взводом. Сердит был мой ответ: "Дерьмо!"

Оценка капитана Джона Херрена, что бойцы его роты "браво" противостоят двум неприятельским ро-там, оказалась слегка неверной. Полноценный вражеский батальон, более пятисот решительных солдат, волной катился вниз с горы к попавшему в ловушку 2-му взводу Херрика и маневрировал возле прижатого к земле 1-го взвода Эла Девни. Рота "браво" со своими пятью офицерами и 114 рядовыми уже вступила в бой. В бурлящем калейдоскопе быстро меняющейся обстановки Джон Херрен отчаянно пытался разобраться в том, что делает противник, держать меня в курсе событий и в то же время не допустить разгрома своей роты.

Происходящее с ротой "браво" усилило моё беспокойство по поводу подхода по сухому руслу на западный край зоны высадки. Инстинкты мне подсказывали, что командир противника, стремясь к поляне, наверняка нанесёт удар по нашему левому флангу. Требовалась немедленная помощь, и помощь уже была в пути.

Старый Змей, Брюс Крэндалл, вышел на связь. Задержанный необходимостью дозаправки своих шестнадцати машин, он подлетал четвёртым рейсом за день с последними бойцами роты "альфа" Тони Надаля и первыми парнями из роты "чарли" капитана Боба Эдвардса. Как только в 1:32 дня первые восемь вертолётов упали на поляну, я приказал капитану Надалю собрать своих бойцов, скорее подниматься к Джону Херрену и примкнуть к нему слева. "Потом, — сказал я, — я хочу, чтобы ты передал Херрену взвод, чтобы помочь ему добраться до его отрезанного взвода". Сам я побежал на поляну, чтобы расположить Боба Эдвардса. Я решил отправить роту "чарли" к горе сразу по прибытии и рискнуть оставить свой тыл без защиты с севера и востока. На какое-то время батальон останется без резерва.

Парни роты "чарли" капитана Эдвардса выскакивали из вертолётов и бежали к лесистому краю зоны высадки — южному краю, хвала господу. Я схватил Эдвардса, вкратце ввёл его в курс дела и крикнул, чтобы отводил людей из зоны высадки на юг и юго-запад и, обороняя левый фланг роты "альфа", занимал блоки-рующую позицию. Я скомандовал "Вперёд!", и Эдвардс с двумя своими радистами припустил сломя голову, крича и подавая сигналы остальным бойцам следовать за собой.

Рассказывает Боб Эдвардс: "При организации блокирующей позиции по нам вёлся мощный прицельный огонь из стрелкового и автоматического оружия. Затем, через пятнадцать или двадцать минут после высадки, мы получили беспорядочный миномётный и ракетный огонь. Мы ещё не вступили в контакт с пехотными отрядами противника. Углубившись в чащу, я расположил три своих стрелковых взвода в линию: 3-ий взвод справа, 1-ый взвод в центре, 2-ой взвод слева.

Я устроил свой командный пункт недалеко от края зоны высадки, вблизи тылов 2-го взвода лейтенанта Джека Гоухигана. Сочетание удачи, быстрого реагирования на приказы и обученных, дисциплинированных солдат, исполняющих то, что приказано, позволило роте нскоро развернуть линию обороны в пятидесяти-ста ярдах от зоны высадки. Проблемой оставалась слоновая трава: когда ложился на землю, видимость крайне ограничивалась".

К тому времени мы с радистом Бобом Уэллеттом воссоединились с сержант-майором Пламли и капитаном Томом Мецкером около сухого ручья. Переводчик, мистер Ник, залёг на землю. Капитан Мецкер, опустившись на одно колено, выстрелил из М-16 по вражеским солдатам, появившимся в 75 ярдах к югу. Через несколько минут Мецкер получил пулевое ранение в плечо, был перевязан старшиной Артуром Дж. Ньютоном из роты "альфа" и отправлен обратно в рощу.

Я испытывал желание присоединиться к парням Надаля или Эдвардса, но противился искушению. Дело моё не сводилось к действиям только одной роты, ибо меня могли прижать к земле, и я стал бы просто ещё одним стрелком. Долг же мой состоял в том, чтобы стрелков возглавить.

Щелчки и треск пролетающих пуль теперь приобрели совершенно иной характер: подобно пчелиному рою, они кружили вокруг наших голов. Я висел на рации, пытаясь расслышать сообщения сквозь помехи, когда почувствовал твёрдую руку на правом плече. Это был сержант-майор Пламли. Сквозь грохот перестрелки он крикнул: "Сэр, если не найдёте укрытия, погибнете; погибнете вы — погибать нам всем!"

Пламли был прав, как всегда. Любой, кто махал рукой, кричал, подавал сигналы или разговаривал по рации, немедленно становился мишенью противника. Эти ребята быстро обнаруживали и подстреливали командиров, радистов и санитаров. Ни в Корее, ни здесь меня никогда не беспокоило, что в бою могут ранить. Но Пламли меня осадил. Игра только начиналась, и время выходить из неё для меня ещё не настало.

Сержант-майор показал на большой термитный холм высотой семь или восемь футов, стоящий в зоне высадки на полосе деревьев между двумя открытыми участками. До него было около тридцати ярдов; мы втроём кинулись к нему, и пули поднимали красную пыль под нашими ногами, и "пчёлы" всё жужжали над головами. Тот термитник размером с большой автомобиль станет и командным пунктом батальона, и перевязочной, и пунктом снабжения, и местом сбора пленных, оружия и техники противника, а также местом, куда мы будем носить наших мёртвых.

В 1:38 села вторая партия из восьми вертушек, доставив остальных парней из рот "альфа" и "чарли". На сей раз вертушкам тоже досталось. Эдвардс и Надаль рассортировали прибывших и распределили по соответствующим ротам.

Вместе с этой партией прибыл и медицинский эвакуационный вертолёт, доставивший медгруппу моего батальона. Большие красные кресты, намалёванные на бортах, привлекли ещё больше огня. Вертолёт привёз военврача капитана Роберта Каррару, сержанта медицинского взвода Томаса Китона и штаб-сержанта Эрла Кита. Президент Джонсон отправил нас на войну с недокомплектом по многим пунктам, но ничто не стало столь критичным, как нехватка медицинского персонала. В медпункте по штату числилось тринадцать человек. Но Китон и Кит — вот всё, чем мы располагали. И точка. В течение последующих пятидесяти часов капитан Каррара и два его сержанта творили чудеса.

Вот как описывает своё прибытие сержант Китон: "Между часом-тридцать и часом-сорок пять, следуя за полётом четырёх вертолётов, мы подлетели к "Экс-Рэй" и хорошо видели наших солдат и северных вьетнамцев. Солдаты ВНА засели в лесу и стреляли по вертолёту. Лётчик санвертолёта словно застыл с нами: у него возникли сложности с посадкой машины. Мы так и не зависли как положено. Всем бывшим на борту пришлось прыгать на землю с высоты около шести футов. Пригнувшись, мы побежали туда, где находился полковник Мур, к муравейнику. Там уже сгрудились на земле двадцать или двадцать пять раненых. Мы положили мёртвых отдельно и начали работать".

Теперь на земле находилось около 250 человек из моего батальона, и они действовали. Накапливались потери. Свалившись за тот термитник, я вскользь припомнил своего выдающегося предшественника из 7-ого кавалерийского полка, подполковника Джорджа Армстронга Кастера, его последнюю битву в долине ручья Литл-Бигхорн в Монтане за восемьдесят девять лет до того. Меня наполняла решимость, что в долине Йа-Дранга история не повторится. Мы были сплочённой, хорошо обученной и дисциплинированной боевой силой, и обладали тем, чего Джордж Кастер был лишён, — огневой поддержкой.

Настало время накинуть цепь на всё, до чего могли дотянуться руки. Я связался по рации с Мэттом Диллоном и координаторами огневой поддержки в небе и приказал нанести удары с воздуха, артиллерией и АРА по нижней части горы, особенно по путям подхода к зоне высадки с запада и юга. Приоритетом при всех ударах оставлять конкретные запросы пехотных рот. При отсутствии необходимости выполнения этих задач, непрерывно поражать другие цели. Я велел Диллону и всем остальным оставаться начеку и выискивать миномётные позиции противника. Я надеялся, что авиация и артиллерия несколько ослабят натиск на мои войска, а также проредят подкрепления противника, направленные с горы для вступления в бой.

Через несколько минут воздух в долине наполнился дымом и красной пылью: с небес потоками обрушилась благословенные реки мощного разрушения. Однако ротные командиры и передовые артиллерийские и миномётные наблюдатели испытывали трудности с точным определением местоположения своих передовых элементов. Полковник Тим Браун из командного вертолёта связался со мной, убеждая отвести удары с горы и придвинуть их как можно ближе к себе.

Самая большая проблема имелась у Джона Херрена: определить местонахождение пропавшего 2-го взвода. Херрик и его бойцы не только отделились от остальной части "браво", но и увязли в перестрелке. Тот факт, что этот взвод находился где-то перед Надалем и Херреном, некоторое время сдерживал эффективное применение огня артиллерии непосредственной поддержки. Но, постепенно перенеся удары по горе вниз, ротным командирам удалось направить часть артиллерии туда, где она принесла пользу. А поток огневой поддержки по склонам горы выше кромсал подкрепления противника.

Канонада стояла страшная, гром её симфонией звучал для наших ушей. Артиллерийские снаряды шипели над головами с характерными звуками на подлёте, за которыми следовали близкие разрывы. Вертолёты АРА выкатывались над "Экс-Рэй" и со свистом выпускали 2,75-дюймовые ракеты, детонировавшие сокрушительными взрывами. В небе ревели истребители-бомбардировщики ВВС и сбрасывали 250- и 500-фунтовые бомбы и зловещие канистры с напалмом. Отовсюду слышался несмолкае-мый ближний треск винтовок, пулемётов, взрывы гранат и миномётных мин.

Становилось ясно, что к югу от командного пункта у термитника большое открытое пространство, на котором приземлялись вертолёты, было особенно уязвимо. Самое большое открытое пространство, вместе с тем оно ближе всего лежало к тому месту, где атаковал противник. Я уже присматривался к меньшему пространству на восток от моего командного пункта, которое, если убрать несколько деревьев, могло бы принять два вертолёта за один раз. Оно бы стало нашей линией снабжения и эвакуации в тыл в случае, если в зоне высадки станет жарче.

Я обратился к командиру своей подрывной команды сержанту Джорджу Наю из 8-го инженерного батальона и приказал свалить те деревья. Най, 25-летний уроженец Бангора, штат Мэн, на "Экс-Рэй" привёл шестерых: специалиста-5 Джеймса Кларка, специалиста-5 Скотта О. Генри, специалиста-4 Роберта Дёрша, рядовых 1-го класса Джимми Д. Накаяму, Мелвина Аллена и Дэвида Уилсона. "Огонь быстро становился всё более и более плотным, и периметр, казалось, просто превращался в потасовку непрерывного огня, — вспоминает Най. — Враг уже был виден, и как-то внезапно мы стали частью 1-го батальона 7-го кавполка. Трудно быть одновременно и пехотинцем, и подрывником, но мы справились. Те деревья мы взорвали; спиливать не стали. Интенсивность огня усложнила бы работу с пилой, заставила бы работать без оружия в руках. Взрывая деревья, мы получали больше времени на саму перестрелку. Я услышал, что один из наших людей убит, парень по имени Генри, специалист Генри из Колумбуса, штат Джорджия. По мере того как разворачивался день, я осознал, что Генри мы таки потеряли".

В те несколько минут, в течение которых я занимался переброской роты "чарли" на юг, обеспечивал по рации огневую поддержку и говорил с Джорджем Наем о расчистке малой зоны высадки, капитан Тони Надаль повёл бойцов своей роты "альфа" по открытой местности на юго-запад, в сторону сухого ручья.

7. Сближение с противником

Лейтенант Роберт Э. Тафт скачками вёл 3-ий взвод роты "альфа" на звуки боя. Он получил приказ о движении от командира роты, капитана Тони Надаля, и выполнял его. Стройный, похожий на мальчишку, лишь двадцати трёх лет от роду, Боб Тафт из Хайленд-Парка, штат Иллинойс, нёсся к линии деревьев на краю поля аллюром, за которым его сильно нагруженный радист, специалист-4 Роберт Хейзен, уроженец Чикаго и тоже двадцати трёх лет, еле-еле поспевал. Хейзен тащил и винтовку М-16, и боеприпасы, и большую полевую радиостанцию PRC-25 на спине.

Капитан Надаль двигал два своих взвода к сухому ручью, чтобы обезопасить этот критический участок местности, а также, как я приказал, прикрыть левый фланг роты "браво". Говорит Надаль: "Я шёл к востоку от ручья, продираясь сквозь слоновую траву, когда вдруг набрёл на своего однокашника по Вест-Пойнту Джона Херрена, который со своими радистами лежал на земле. Он сообщил мне снизу вверх: "Там уйма Вэ-Ка!"" Херрен тоже помнит ту случайную встречу: "Я сказал ему, чтобы падал на землю, иначе отстрелят задницу. Надаль залёг".

Ещё дальше в кустарнике соединялись и уходили, чтобы пробиться к ведущему бой взводу лейтенанта Генри Херрика, 1-ый и 3-ий взводы Джона Херрена. Для этой атаки Надаль передал Херрену свой 2-ой взвод под командованием лейтенанта Уолтера Дж. (Джо) Марма. С тем, чтобы развернуть в шеренгу и сориентировать бойцов, у Марма произошла заминка; Дил и Девни уже начали атаку. От двух взводов Херрена Марм отставал примерно на сто ярдов.

Лейтенант Дил вспоминает, что произошло потом: "Я слева, Девни справа, физического контакта со штабом роты нет. Оба взвода двигались к Херрику и были встречены пулемётным и автоматным огнём, приведшим в обоих взводах к ранениям лёгкой и средней степени тяжести. Интенсивный огонь заставил отойти на позицию, в которой мы могли оценить ситуацию".

В этот момент лейтенант Боб Тафт и его 3-ий взвод роты "альфа" лоб в лоб столкнулись с неприятельскими войсками численностью до 150 человек, которые шли в атаку по обе стороны сухого ручья. Началась жестокая драка за обладанием сухим руслом. Капитан Надаль, проведший в Южном Вьетнаме год в спецназе, глянул через ручей на противника, выбегающего из-за деревьев, и понял, что это не партизаны Вьетконга, а кадровые северовьетнамские войска. Он вышел на радиочастоту батальона и заорал: "Это Вэ-Эн-А! Это Вэ-Эн-А!"[4]

Специалист-4 Кармен Мичели, уроженец Норт-Бергена, штат Нью-Джерси, вспоминает: "Нам при-казали снять рюкзаки. Мы выстроились в шеренгу и пошли в атаку. Слева от меня я видел специалиста-4 Билла Бека с пулемётом М-60. Капитан Надаль шёл тут же с нами. Нас стали обстреливать, и ребята начали падать. Мы видели врага очень ясно. Мы продолжали наступать. Многие наши ребята выбыли сразу же".

Сержант Стив Хансен шёл позади и справа от лейтенанта Тафта. Он говорит: "Мы двигались рысью по открытой траве к линии деревьев и слышали перестрелку на отроге на западе, куда мы и направлялись. Мы с моим другом-радистом, специалистом-4 Рэем Тэннером, пересекли русло речки. Команда капитана Надаля и два других взвода заходили справа. Когда мы приближались к чаще, лейтенант Тафт шёл впереди. Специалист-1 Лоренцо Натан, Рэй Тэннер и я поспевали следом, отставая, может быть, на десять ярдов. Двигались мы быстро. Специалист-4 Пит Уинтер держался возле меня.

Мы столкнулись со свинцовой стеной. В ведущем отделении подстрелили всех. С момента, когда мы получили приказ выступать, до момента, когда стали гибнуть люди, прошло каких-то пять минут. Враг ока-зался к нам так близко, что захватил нескольких наших погибших. Произошла тяжёлая перестрелка. Сержант Натан вывел нас из леса обратно к руслу речки".

Боб Хейзен, радист Боба Тафта, вспоминает: "Передо мной двигался лейтенант Тафт. Я был слева от него. В левой руке он держал трубку, соединённую гибким прорезиненным проводом с рацией на моей спине. Провод натянулся, я навалился на лейтенанта и крикнул: "Связь пропадает". Он оглянулся на меня, устремился вперёд и сделал ещё четыре шага. Затем он два раза во что-то выстрелил. Я не видел, во что.

Потом он рухнул на землю лицом вниз. В лейтенанта Тафта попали. Я не понял, насколько серьёзно, пока не перевернул его. Он был ранен в горло, пуля отскочила рикошетом вниз и вышла с левой стороны. Он был мёртв, я с трудом перевернул его, хоть и был он некрепкого сложения".

Рассказывает капитан Надаль: "Враги стали стремительно спускаться с горы несколькими до некоторой степени несогласованными атаками. Они устремлялись вниз с холма и шли вдоль сухого русла. Противник знал район. Он спускался наиболее скрытным маршрутом. Слева от меня 3-ий взвод сильно увяз в бою, и плотность огня возрастала всё больше и больше. В это время я и потерял радиосвязь со взводом Тафта".

Посреди этого неистовства Боб Хейзен напрягся и перевернул-таки своего мёртвого комвзвода. "Он погиб, и мы ничего не могли с этим поделать. Прежде всего, я подумал о том, чему меня учили: не дай врагу наложить лапы на карту и книжку кодовых сигналов. Я забрал их у лейтенанта Тафта и, стоя на коленях, попытался оттащить его. В этот момент в мою рацию попали, и осколок её ударил меня в затылок. Большого вреда он не причинил, но внезапно я оказался лицом вниз на земле рядом с лейтенантом Тафтом. Я чувство-вал, как что-то бежит по шее, пощупал и увидел ладонь, полную крови". Кармен Мичели находился справа от Хейзена: "Мы поняли, что случилось. Быстро покатилась весть: "Лейтенанта Тафта убили!""

1-ый взвод лейтенанта Уэйна О. Джонсона из роты "альфа" находился справа от парней Тафта. Старшина взвода Джонсона, сержант 1-го класса Трой Миллер, вспоминает: "Мы видели, что враги как сумасшедшие преследуют 3-ий взвод. Там был более открытый участок, чем у нас, и у северных вьетнамцев имелся к ним лучше прикрытый, скрытный подход. Враги хорошо замаскировались, ты их едва мог видеть, потому что униформа цвета хаки и головные уборы того же цвета хорошо сливались с буро-жёлтой травой. Все они, очень дисциплинированные, казалось, совсем не боялись смерти".

Момент был решающий. Какая из сторон овладеет сухим ручьём с его скрытностью и маскировкой, та будет владеть открытой площадкой, где приземлялись "Хьюи". Мы обязаны были удержать этот ручей, и на долю Надаля и его бойцов выпало выполнить задачу — лицом к лицу с очень воинственным противником.

Как любое другое подразделение в батальоне, отделение оружия 3-го взвода было недоукомплектовано. В нём по штатному расписанию числилось два пулемётных расчёта М-60, каждый из которых предполагал пулемётчика, помощника пулемётчика и двух подносчиков боеприпасов. На самом же деле, в одном расчёте было три человека, а в другом только два. Один расчёт состоял из пулемётчика, специалиста-4 Рассела Э. Адамса, двадцати трёх лет, родом из Шумейкерсвилла, штат Пенсильвания; второго номера специалиста-4 Билли Бека, двадцати двух лет, из Стилтона, штат Пенсильвания; и подносчика боеприпасов рядового 1-го класса Джона Уандерли. Расселу Адамсу, когда он высадился на "Экс-Рэй", не хватало ровно четырнадцати дней до завершения армейской службы. При пяти футах восьми дюймах роста и 145 фунтах веса Адамс был невысок, но жилист; он с лёгкостью управлялся с тяжёлым пулемётом М-60. Худой и крепкий Бек имел рост шесть футов два дюйма. Другой расчёт М-60 состоял из специалиста-4 Терона Лэднера, двадцати двух лет, высокого худого уроженца Билокси, штат Миссисипи, и его второго номера, рядового 1-го класса Родригеса Э. Риверы.

Билл Бек говорит, что Рассел Адамс был его лучшим другом, спокойным, тихим человеком с большими руками. "Он мало разговаривал, никогда не ворчал — просто смазывал свой М-60, - рассказывает Бек и добавляет, — После кормёжки мы двигались к ручью. Внезапно отовсюду раздалась стрельба, и Джерри Кирш, бывший в трёх ярдах прямо передо мной, схватил пулемётную пулю и упал: он закричал, перевернулся на спину и стал звать свою мать. Я перепугался до усрачки и прыгнул влево, в укрытие, рядом с солдатиком на земле. Тот лежал как в положении для стрельбы и смотрел на меня. Это был сержант Александр Уильямс. У него во лбу зияла маленькая дырка, и он был мёртв". Уильямс, двадцать четыре года, родился в Джексонвилле, штат Флорида.

Бек рассказывает: "Я вскочил так же шустро, как и юркнул вниз, и помчался вперёд, к Адамсу, который уже миновал Кирша. Мы находились на открытом месте примерно в тридцати ярдах слева от русла, двигаясь параллельно ему в направлении Тьыпонга. Никто не сказал нам, как далеко надо зайти, поэтому мы продолжали двигаться. Я слышал, как кричал Боб Хейзен, что убили лейтенанта Тафта. Я видел, как он склонился над Тафтом, когда солдат ВНА выстрелил в него, и его рацию разнесло на куски. Спина его была обращена к руслу. Всё произошло одновременно, знаешь, секунд за тридцать. Мы продолжали бежать. Адамс, выпалив с бедра, срезал солдата ВНА, целившего в нас свой АК из развилки ветвей на дереве".

На восточной стороне ручья Боб Хейзен какое-то время пролежал без сознания рядом с убитым лейтенантом. Придя в себя, он помог оттащить тело Тафта к руслу. "Нас обстреливали. Я посмотрел направо: позади нас оказался солдат ВНА, прятался за деревом. Мы как-то прошли мимо него. Мы с санитаром уставились на него: он стоял, прижавшись к дереву, в пробковом шлеме, коричневой форме, с пистолетным ремнём, при оружии. У меня оружия не было. Он смотрел на нас. Тут кто-то слева от меня выстрелил в него. Его жёстко отбросило на ствол, а потом он рухнул".

Тот солдат вполне мог оказаться человеком, причинившим огромный ущерб 3-му взводу Надаля. Погибли лейтенант Тафт, сержант Трэвис Посс, специалист-4 Альберт Уитчер и сержант Александр Уильямс. Нескольких человек ранило, включая радиста взвода Боба Хейзена, чью рацию PRC-25 вообще развалило на куски. Уцелевшие, таща за собой раненых товарищей, отступили к руслу ручья.

Приняв на себя жестокий удар и понеся потери, взвод Тафта, которым теперь командовал ветеран Корейской войны сержант Лоренцо Натан, тем не менее, держался твёрдо и сдерживал темп наступления. Противник откатился и медленно перемещался влево, пытаясь найти способ обойти роту "браво". Что вывело его прямо на бойцов Джо Марма, которые двигались вверх на соединение с "браво". Около восьмидесяти северовьетнамских солдат были застигнуты врасплох, когда десантники Марма открыли беглый огонь прямой наводкой из пулемётов и винтовок и забросали ручными гранатами их плотные ряды на открытом правом фланге. Парни Марма их словно косили. Двоих взяли в плен.

Несколько человек до сих пор помнят странное поведение вьетнамцев, попавших под тот смертельный огонь. Рассказывает капитан Тони Надаль: "Это мало походило на бой, 2-ой взвод их просто выкашивал". Штаб-сержант Лес Стэйли вспоминает: "Пятьдесят солдат ВНА оказались передо мной прямо по фронту и были почти сразу же скошены, и они не повернули и не попытались дать ответный огонь". Оставшиеся в живых солдаты противника отступили в тыл, к руслу ручья. И вернулись во фронт перед 1-ым и 3-им взводами Тони Надаля, которые теперь укрывались в том русле четырёх футов глубиной. И снова врагов резали справа кинжальным фланговым огнём. Они же просто шли и шли в полосу обстрела.

Сержант Трой Миллер из 1-го взвода сражался в гуще событий: "Я видел, как уже в русле одному солдату ВНА пули угодили в верхнюю часть тела, его убили сержант из 3-го взвода и командир огневой группы из моего взвода. Он лежал не далее чем в десяти футах от нас. Позже мы обыскали тело и обнаружили личные жетоны лейтенанта Тафта".

Капитан Надаль, потеряв радиосвязь со взводом Тафта, двинулся навстречу яростной стрельбе на своём левом фланге, чтобы выяснить, что происходит. Надаль рассказывает: "Мой радист, сержант Джек Э. Гелл, ротный специалист связи, вызвавшийся таскать одну из двух моих радиостанций, выбежал вместе со мной из русла на открытое пространство в сторону позиций Тафта. Мы столкнулись с сержантом Натаном, и я спросил его, что происходит. Он ответил, что взвод атаковали на левом фланге, что левое отделение понесло потери и отступило от ручья, открыв левый фланг противнику. Натан сказал, что Тафт убит и ос-тавлен в русле.

Меня это разозлило. Нас учили не бросать раненых и мёртвых на поле боя. Мы с сержантом Геллом поползли от наших линий к руслу, где засел враг, чтобы найти Тафта. С западной стороны русла в нас полетели гранаты, но мы укрылись среди деревьев. Мы нашли убитого Тафта. Оттаскивая его назад, увидели ещё одного брошенного бойца. Передав тело Тафта своему взводу, мы с Геллом вернулись снова и забрали того парня".

Билл Бек и Рассел Адамс к тому времени продвинулись примерно на сто ярдов к горе и теперь отбивались от неприятельских масс в тридцати ярдах на юго-запад от русла ручья. Бек рассказывает, как бурно они вступали в бой: "Я мчался за Адамсом, как среди шума автоматического огня кто-то крикнул "Граната!", и прямо передо мной, менее чем в двух ярдах, плюхнулась одна из тех картофелин с длинной деревянной рукояткой. Я начал было падать на землю, колени уже подгибались, но тут, вспыхнув ярко-белым светом, произошёл взрыв. Я так и не брякнулся на землю и продолжил бег, неся коробки с патронами для М-60.

Справа, в двадцати ярдах от нас, сразу возле русла ручья, стоял муравейник с группой деревьев на макушке. На одной стороне находились американские джи-ай, и два солдата ВНА — на другой, на расстоянии не более пяти ярдов друг от друга. Не думаю, что наши ребята видели врага. Я закричал во всю мощь своих лёгких, но из-за грохота боя никто меня не услышал. А грохот стоял оглушительный. Единственным моим оружием оставался "сорок пятый"".

Рассказывает Бек: "Двигаясь вместе с Адамсом вперёд, я всё время то скакал, то увёртывался, то шлёпался в грязь. Выхватив пистолет, я всю обойму в семь патронов выпустил по левой стороне мура-вейника, — те два солдата упали. Адамс потребовал патронов, и мы с ним залегли возле небольшого дерева. Позиция наша оказалась впереди всех. Ленту за лентой 7,62-мм патронов вставлял я в пулемёт. Мы лежали плашмя, и он стрелял по противнику спереди и справа. Справа от нас, примерно в десяти ярдах, за своим пулемётом лежали наши товарищи Терон Лэднер и Родригес Ривера. Мы почти не видели их из-за травы".

Бек добавляет: "Я замечал движение впереди, показывал где, и Адамс направлял туда огонь. Так про-должалось несколько атак. Враги целились прямо в нас с Рассом: пули грызли ствол дерева, поднимали пыль вокруг и свистели над головой. Расс застопорил эти атаки, и мы стали искать нашего подносчика патронов, Джона Уандерли. Он погиб. Помню сильную жару, помню, как охватывало изнеможение, будто всё это время не переводил дух. Мокрые от пота лежим в бурой траве, солнце палит нещадно, а мы под открытым небом, на самом виду, безо всякого укрытия, если не считать травы".

Во время вылазок за Тафтом и раненым солдатом капитан Надаль заметил, что примерно в двадцати ярдах слева от него Бек и Адамс бегут к горе. Бек и его пулемётчик Рассел Адамс и ещё один расчёт М-60 остановились на расстоянии не менее семидесяти пяти ярдов впереди от 3-го взвода роты "альфа". Адамс говорит об этом просто: "Никто не приказал мне остановиться, потому я и бежал".

Собирая воедино мозаику запутанного и стремительно развивавшегося боя, мне становится ясно, что эти смелые пулемётчики нанесли тяжёлый урон крупному северовьетнамскому отряду, который спешил вниз, чтобы усилить атаку на левый фланг роты "альфа". Билл Бек и его товарищи заплатили страшную цену, но практически своими руками не позволили врагу обойти левый фланг Надаля и вбить клин между ротами "альфа" и "чарли".

Наверху в небе прекрасно справлялся с работой по прикрытию с воздуха A-1E "Скайрейдер", старомодный одномоторный винтовой самолётик времён Корейской войны, который, оказывая тактическую авиационную поддержку наземным войскам, доказал свою высокую ценность. Летал он медленно, но был мощно бронирован и просто устроен; он вёл очень точный огонь и, что ещё лучше, мог кружить поблизости до восьми часов.

Капитан Брюс М. Уоллес, во время Корейской войны бывший рядовым, а в 1956-ом — выпускником Вест-Пойнта, в 1965-ом году проходил второй срок службы во Вьетнаме в рядах ВВС, на сей раз летая на стареньких "Спадах", как прозвали А-1Е. Уоллес рассказывает: " "Скайрейдер" был уникально приспособ-лен для доставки боеприпасов на землю в то самое время и в том самом месте, где это требовалось полевому командиру. Летал он небыстро, был грузен, нескладен, весь промаслен, и в нём было жарко. Но под его крыльями можно было повесить всё, кроме кухонной мойки. По мере усиления боевых действий вокруг Йа-Дранга, все свободные самолёты и экипажи 1-ой и 602-ой десантно-диверсионных эскадрилий были задействованы в выполнении этой боевой задачи".

Примерно в два часа дня один из этих A-1E заходил с юга на склон горы, очень низко, прямо над деревьями идя на бомбометание к тому месту, откуда атаковал противник. Вдруг раздался взрыв, и "Спад" загорелся. Он полетел вниз к руслу ручья, вытягивая за собой хвост из пламени и дыма, пролетел прямо над нами и над всем полем боя, повернул на восток и, качаясь, протянул, наверное, пару миль, и рухнул, подняв чёрный клуб дыма. Парашюта мы не видели. Наверху капитан Мэтт Диллон всё ясно видел из командной машины: "Самолёт загорелся, отклонился от курса и рухнул к востоку от "Экс-Рэй". Был взрыв, за ним пожар. Мы полетали вокруг, чтобы рассмотреть хоть какие-то признаки жизни. Почти сразу после крушения к самолёту подбежали солдаты противника, человек двадцать или тридцать. Я вызвал на них вертолёты АРА".

Данные ВВС показывают, что погибшим в этом крушении лётчиком был капитан Пол Т. Макклеллан-младший, тридцать четыре года, из Уэст-Стейтона, штат Орегон, служивший в 1-ой десантно-диверсионной эскадрилье. Капитан Брюс Уоллес рассказывает: "Вероятно, Пол был сбит осколками собственных боеприпасов. На одном самолёте мы несли как бомбы, так и напалм, и безопасная высота разделения для двух типов боеприпасов была различной. Под обстрелом в разгар выполнения задачи на малой высоте легко было выбрать в кабине неверный переключатель. Точную причину крушения, однако, так официально и не установили".

Тем временем в штабе 3-ей бригады бригадному генералу Дику Ноулзу докладывали о деталях нашего стремительно развивающегося сражения. Захваченного нами пленного допросили, он назвал своё подразделение батальоном 33-го полка Народной армии. Разведка доносила, что 66-ой и 320-ый полки также находились в непосредственной близости. По настоянию Ноулза командир дивизии генерал-майор Гарри Киннард вылетел из штаб-квартиры в Анкхе на совещание. Рассказывает Ноулз: "Когда прибыл генерал Киннард, я показал ему карту обстановки. Он взглянул на неё и спросил: "Какого чёрта вы делаете в этом районе?" Я ответил: "Что ж, генерал, цель манёвра — найти врага, и мы, чёрт побери, его нашли". После неловкой паузы и нескольких вопросов он сказал: "Ладно, всё выглядит великолепно. Сообщите, что вам нужно".

Пока всё это происходило, Джон Херрен отчаянно пытался добраться до отрезанного взвода лейтенанта Херрика. Остальные его взводы вели бой с большим количеством неприятельских солдат, вклинившихся между ними и Херриком. Пользуясь неразберихой, лейтенант Билл Риддл, передовой артиллерийский наблюдатель Херрена, пробился вперёд и соединился с лейтенантом Элом Девни. Сам Херрен по-прежнему находился в районе сухого русла, справа от местоположения роты "альфа" Надаля, пытаясь соединить взвод подкреплений лейтенанта Джо Марма с Дилом и Девни.

Сокрушительный фланговый огонь парней роты "альфа" Надаля, обрушенный на врага, и замешательство от беспрерывной артиллерийской и воздушной бомбардировки заставили вьетнамцев, стоявших перед Девни и Дилом, откатиться назад и ослабить натиск. Это дало возможность лейтенанту Марму продвинуться со своими бойцами вперёд и соединиться с двумя взводами роты "браво". Теперь они могли начать полноценную атаку трёх взводов в направлении отсечённых ребят Херрика. На линии встали три взвода, слева направо: Дил, Девни и Марм.

Вспоминает Дэннис Дил: "Мы успели продвинуться в шеренге на сто-сто пятьдесят ярдов, прежде чем плотный огонь заставил нас остановиться. Мы несли слишком большие потери. Я вызвал по рации взвод Херрика и сказал: "Кажется, мы рядом с тобой. Сделай один выстрел, досчитай до трёх и стреляй ещё два раза". Радист, или кто там висел на рации, передал как надо, так что мы довольно точно определили, где он находится. Мы поднялись и снова пошли в атаку. Мы прошли около десяти ярдов, но всё дело просто развалилось у нас на глазах. Противник, просочившись между нами и взводом Херрика, и тепер заходил к нам сзади.

Я видел, как сержант взвода [Лерой] Уильямс выстрелил по дереву; свалилось только оружие. Само тело осталось привязанным к верхушке. Впереди лежало, по крайней мере, пятнадцать наших раненых и мёртвых бойцов. Тогда из укрытия поднялся наш санитар, специалист-5 Келвин Букнайт, и помчался оказывать помощь раненым. Он успел обработать четырёх или пятерых, всегда устраиваясь телом между нескончаемыми потоками плотного огня и человеком, которому помогал. Менее чем через пять минут после начала выполнения потрясающе геройских действий, Букнайта смертельно ранило". Букнайт, двадцать четыре года, родился в Вашингтоне, округ Колумбия.

Рассказывает Дил: "Внезапно на поле боя наспуило затишье. Во время затишья один из бойцов моего взвода в десяти футах от меня привстал на колени, пока все остальные пластались на животе. И немедленно схлопотал пулю, и я слышал, как она ударила в человеческую плоть. Звук был такой, как если взять весло для каноэ и шлёпнуть им по жидкой грязи. Одна пуля, один удар, — ещё один человек упал. Во время того же за-тишья бедро моего радиста внезапно, если хотите, взорвалось, и прежде чем хлынула кровь, я увидел, как торчит белая зазубренная кость. Мы оказали ему первую помощь и постарались не дать отключиться. Он сказал: "Всё нормально. Только покажите, куда идти". До медпункта он добрался сам".

Лейтенант Дил добавляет, что он и два других взводных командира стали прикидывать следующую попытку прорваться и спасти людей Херрика. "Командиры носились туда-сюда, координируя атаку, когда началась внезапная стрельба. Быстро рассеялось затишье. В это самое время был убит мой командир отделения оружия, сержант Карри, "Вождь". Вот его последние слова: "Эти гады хотят меня достать!" Его едва успели подхватить, когда он падал. Чуть позже, когда парни понесли его, я приказал им положить его на землю: повернув его лицо к себе, я вгляделся в него. Я никак не мог постичь, что Вождь погиб". Штаб-сержанту Уилбуру Карри-младшему из Баффало, штат Нью-Йорк, было тридцать пять лет.

Дил рассказывает, что и его взвод, и все остальные поднялись идти в атаку, но снова были отброшены чрезвычайно плотныим огнём. "Мы рвались вперёд изо всех сил, но, в конце концов, у нас появилось так много раненых, что пришлось остановиться и сказать: "Давай-ка отсюда убираться"". Говорит сержант Ларри Гилрит: "Мы испробовали и огонь, и манёвр, и атаку в шеренгу, но всякий раз нас ожидала ВНА".

Менее чем в ста ярдах в стороне люди Херрика с самой первой минуты контакта беспрерывно сражались за свою жизнь. Вскоре после снятия пулемётного расчёта противника, сержант Эрни Сэвидж краем глаза заметил какое-то движение к ручью. Развернувшись в том направлении, он разглядел большую группу быстро движущихся неприятельских солдат. Рассказывает Сэвидж: "Их было человек пятьдесят, может, семьдесят. Они в нас не стреляли, — обходили справа, пытаясь зайти к нам в тыл. Мы открыли по ним огонь, одновременно продолжая стрелять по фронту перед собой. Они всё-таки обошли нас с фланга. Какого-нибудь способа сдержать их у нас не оказалось. У нас не хватало для этого людей".

В это время два пулемёта сержанта Пола Хердла вели огонь по врагу прямо перед собой и направо. Отделение Сэвиджа в тридцати ярдах перед пулемётами также вело бой на две стороны и, отстреливаясь и маневрируя, начало отступать: одна огневая группа прикрывала, в то время как другая отступала к остальной части 2-го взвода на нижнем конце пальца-отрога. Сэвидж говорит: "Пулемётчики уже засели на нижней части отрога и вели огонь. Вокруг так гремело, что в тот момент я этого даже не понял. Когда мы стали отходить, я увидел обоих пулемётчиков. Они стреляли из-за бугра под уклон. Мы отступали мимо пулемётов. Один из пулемётчиков, рядовой 1-го класса Бернард Биренбаум, успел-таки нанести врагу чертовский урон, прежде чем погиб. Его огонь позволил нам откатиться. Отходя назад, мы шли прямо на него. Чудо, что он не расстрелял нас самих: враг преследовал нас по пятам, но он стрелял мимо нас. Всё происходило так быстро".

Херрик и два других отделения кое-как держались за небольшой взгорок у основания отрога. Сэвидж объединился с прижатым к земле отделением Макгенри. Сам Херрик находился в этом же отделении. От-деление сержанта Заллена оказалось у них в тылу слева. Соединившись с Макгенри, Сэвидж сосчитал своих людей. И понял, что специалиста-4 Роберта М. Хилла, гранатомётчика М-79, с ними больше нет. "Где-то там Хилл и погиб. У него был М-79 и пистолет 45-го калибра, и он палил из них одновременно". Двадцатитрёхлетний Хилл прибыл из Старквилла, штат Миссисипи.

Под сильным огнём неприятельских войск, приближавшихся к ним с севера и востока, бойцы трёх стрелковых отделений Херрика сгруппировались на небольшом взгорке. К несчастью, два пулемётных расчёта М-60 были отрезаны от них на расстоянии около тридцати ярдов вниз по склону. Когда Сэвидж начал расставлять людей на огневых позициях, вьетнамцы предприняли усиленную атаку с трёх направлений: вверх по отрогу с севера, вниз по отрогу с юго-запада и, что хуже всего, от пятидесяти до семидесяти ата-кующих подступали из канавы к тылам двух пулемётов М-60. Лейтенант Херрик и взводный сержант Карл Палмер находились в самой гуще событий. К тому времени Сэвидж лично уничтожил от пятнадцати до двадцати неприятельских солдат. "Пулемёты всё строчили, а мы бились изо всех сил и сдерживали врагов. А было их не счесть — повсюду", — вспоминает Сэвидж.

Лейтенант Херрик крикнул пулемётным расчётам подниматься на холм. Один, вместе с сержантом Хердлом, находился на северном конце пальца. Другой же, что поближе, прервал стрельбу и перебрался на взгорок в крошечный американский периметр. Пулемёт сержанта Хердла продолжал стрельбу, прикрывая отход. Несметное число вражеских солдат навалилось на пулемёт, полезло на расчёт со всех сторон. В той отчаянной рукопашной схватке взвод Херрика понёс самую тяжёлую утрату, потеряв один из своих драгоценных пулемётов.

Снова сержант Сэвидж: "Враг миновал пулемёт ещё до того, как тот замолчал навеки. Я слышал, как там внизу ругается сержант Хердл. Даже сквозь шум перестрелки я слышал его. Он был знаменит вот этим своим "Ублюдок! Сукин сын!" Я слышал, как он там орал. Потом в него полетели гранаты". Хердл, тридцать шесть лет, был из Вашингтона, округ Колумбия. Биренбаум, двадцать четыре года, родился в Нью-Йорке. Рядовой 1-го класса Дональд Родди, двадцать два года, был родом из Энн-Арбора, штат Мичиган. Все трое полегли под градом пуль и гранат противника.

Когда сержант Уэйн М. Андерсон и его стрелок-помощник, неся М-60, поднялись на отрог, враг внизу развернул пулемёт сержанта Хердла против американцев на взгорке. У последнего взводного пулемёта оставались только те патроны, что были в заправленной ленте. Сержант Андерсон вопил, что у него горит лицо. И оно горело. Осколки гранаты, начинённой белым фосфором, дымились и тлели в его плоти. Сержант Заллен опрокинул Андерсона навзничь, и они с Сэвиджем штыками соскребли раскалённые частицы "Вилли Питера" с лица Андерсона.

Противник численностью более 150 человек атаковал холм с трёх направлений — с севера, юга и востока; с обеих противостоящих сторон падали солдаты. Организуя оборону, лейтенант Херрик метался от бойца к бойцу. Залп неприятеля накрыл и Херрика, и его радиста, специалиста-4 Джона Р. Стюарта, и сержанта артиллерийской разведки Джона Т. Брауна, ранив всех троих, причём Херрика с Брауном серьёзно. Стюарту пуля пробила ногу.

Херрик вышел по рации на командира роты "браво" Джона Херрена и доложил, что тяжело ранен и передаёт командование взводом сержанту Карлу Палмеру. Затем Херрик дал своим людям чёткие распоряжения: уничтожить сигнальные коды, перераспределить боеприпасы, вызвать артиллерию и по возможности выбираться из передряги. Говорит Херрен: "Полностью отдаю должное Херрику: он сплотил взвод так, что тот смог выдержать оборону".

Нам бы всем так поступать. Сэвидж и Заллен рисуют ясную картину того, как под ливнем вражеского огня зелёный молоденький лейтенант отлично справился с задачей. Его взвод остановил крупное северовьетнамское подразделение, явно направлявшееся вниз на соединение с атакой на зону высадки. Я давно пришёл к выводу, что само присутствие его взвода так далеко к северо-западу сбило с толку неприятельского командира относительно того, где именно мы находимся и как далеко проникли во всех направлениях, и, таким образом, сыграло нам на руку по мере развития сражения.

Сержант Сэвидж рассказывает о последних минутах Генри Херрика: "Он лежал рядом со мной на холме и сказал: "Если суждено умереть, я рад отдать жизнь за свою страну". Я помню, как он это сказал. Он впадал в забытьё и, раненый в бедро, страдал от сильной боли. Протянул он недолго. Скончался в самом начале боя под небольшой группой кустов". Специалист-5 Чарльз Р. Лоуз, двадцать два года, из Мобайла, штат Алабама, был новым взводным санитаром. Он поступил во взвод всего несколько дней назад. "Лейтенант Херрик стоял на коленях, когда его ранило. Он получил пулевую рану в бедро. Но велел мне идти и помогать другим раненым.

Карл Палмер получил рану примерно в то же время, что и лейтенант Херрик, как только мы вернулись. Рана в голову, по касательной. Не смертельно, но она его отключила. Он рухнул прямо позади меня. Я думал, он убит, но он был жив. Палмер пришёл в себя и сказал: "Давай-ка вытаскивать ребят отсю-да". Я ответил, что со всеми нашими ранеными выбраться никак нельзя. Палмер же, то теряя, то приходя в сознание, всё твердил о том, чтобы всех вывести".

Было уже 2:30 дня, и тяжкие испытания отрезанного взвода длились уже больше часа. Палмер лежал раненый на земле под каким-то стволом. Ближе всех к нему устроился Гален Бангэм. Бангэм рассказывает: "Палмер лежал, его повязка сползла, и я помог ему вернуть её на место. Пока возились с повязкой, вьетнамец швырнул в нас нашу же ручную гранату. Она упала за спиной сержанта Палмера, взорвалась и убила его. Осколок гранаты ударил меня в колено, и я вытащил этот осколок. Вьетнамец, бросивший гранату, стоял над нами и смеялся. Специалист-4 Майкл Л. Паттерсон выпустил, должно быть, полный магазин ему в живот. Клянусь, я видел дневной свет сквозь него, пока он не свалился".

Сержант Карл А. Палмер погиб в бою за два дня до сорокалетия. Как сам и предсказывал, он не до-жил до этого дня.

Специалист Бангэм быстро израсходовал свой ограниченный запас гранат к М-79 и повёл охоту за оружием, с которым можно было бы воевать. "Я ползал вокруг и искал М-16. В руки попалась одна винтовка, но специалист-5 Марлин Т. Дорман сказал: "Она не работает, я дам тебе другую, — потом закричал, — эта тоже не работает!" Я направился к третьей винтовке, но рядовой 1-го класса Дональд Джеффри крикнул: "Эта не работает!" Наконец, у наших убитых я нашёл-таки М-16 и несколько полных обойм. Примерно в то же время рядовой 1-го класса Джонни Босвелл [тридцать два года, из Итонтона, штат Джорджия] получил рану в ягодицу и истекал кровью. Он заявил мне: "Сейчас встану и уйду". Я ответил: "У тебя не получится". Он стал было подниматься. Я схватил его за ногу и удержал, но немного погодя он скончался. Сержанта [Роберта] Стоукса ранило в ногу. Док Лоуз перевязал его и ушёл к другим".

Ранее сержант Сэвидж послал рядового 1-го класса Босвелла, сержанта Хоакина Васкеса и рядового Рассела Хикса поспешать на четвереньках к трём атакуемым сторонам периметра. Сам он вместе с сержантом Стоуксом направлял миномётный и артиллерийский огонь. До этого он перенёс двух раненых, рядового 1-го класса Каликса Рамоса и специалиста Стюарта, на северную сторону взгорка. Специалист Кларенс Джексон получил сквозное ранение в левую руку, переложил винтовку в правую и стрелял до тех пор, пока его не ранило во второй раз. Точно так же, благодаря своему мужеству и медицинской помощи санитара Лоуза, сражались сержант Васкес и другие раненые. Специалисту Джеймсу Блайту отстрелили большой палец. Паттерсон, Хикс, Джеффри — все были ранены. Сержанту Рубену Томпсону пуля вошла в грудь выше сердца и вышла из-под левой руки; обильно истекая кровью, он схватил винтовку и продолжил воевать. Окружённые пехотинцы Потерянного взвода отказывались сдаваться.

Специалист Дорман: "Мы все прижимались к земле, а если начинал двигаться, то получали пулю. Тогда-то и сказалась наша подготовка. Мы перешли к обороне. За двадцать пять минут у нас убили пять человек. Потом внезапно с трёх сторон они предприняли общую атаку, перебегая от куста к кусту и обстреливая нас. Мы выставили наши М-16 в автоматический режим и уничтожили большую их часть". Гален Бангэм: "Мы собрали все полные обоймы, что смогли найти, и сложили перед собой. Никак нельзя было выкопать окоп. Рукоятку моей лопатки отстрелили, в одной из моих фляжек зияла дыра. Огонь вёлся настолько сильный, что если ты пробовал приподняться, чтобы как-то копать, то становился мёртвым. Вокруг царили смерть и разрушение".

К тому времени в бою погибли восемь из двадцати девяти бойцов взвода, ещё тринадцать были ране-ны. Периметр шириной в двадцать пять ярдов превратился в кольцо боли, смерти, страха и сурового мужества. В продолжение всей яростной перестрелки санитар Чарли Лоуз ползал от человека к человеку, изо всех сил стараясь залатать раненых ограниченными запасами из своей санитарной сумки. Сам раненый дважды, Лоуз не сбавлял темпа. В течение двадцати шести долгих, мучительных часов он будет хранить в живых всех тринадцать раненых. Рассказывает Лоуз: "В некоторых случаях мне приходилось вставать или садиться, чтобы обработать раненого. И каждый раз ВК обстреливали меня". Чтобы защитить раненых, Лоуз использовал и свой пистолет, и винтовку М-16.

Капитан Джон Херрен услышал отчаянный призыв по рации из взвода Херрика от корректировщика взвода оружия: "Сержант Стоукс сообщал, что боеприпасы у них кончились и он хочет оттуда скрытно выби-раться. Я отвечал, что попытки вырваться безнадёжны. Сразу после этого его убили". На сборной миномёт-ной позиции в зоне высадки специалист-4 Винсент Канту, двадцать три года, из Рефухио, штат Техас, миномётчик роты "браво", которому оставалось десять дней из двухгодичного срока службы в качестве призывника, рассказывает: "Мы развернулись и получали углы возвышения и отклонения от сержанта Роберта Стоукса, миномётного корректировщика, попавшего на горе в ловушку вместе со взводом. Он посылал по рации отчаянные мольбы о помощи. Мы все его слышали. Их окружили. Он вызывал огонь из всего, что у нас имелось. В несколько минут мы истратили все свои миномётные заряды".

Канту говорил, как миномётные расчёты терзались неспособностью оказать дальнейшую огневую поддержку попавшему в ловушку взводу в ответ жалостные просьбы товарища о помощи. Он рассказывает: "Сержант Монтгомери сказал, что мы пойдём за сержантом Стоуксом. Мы схватились за личное оружие и пошли, но продвинуться не смогли. Сила огня оказалась непреодолимой. Мы вернулись.

К 2:30 дня казалось, что половина батальона либо уже погибла, либо ранена. Помню, как заворачивал солдата в плащ-палатку. Парень лежал лицом вниз, я его перевернул. И увидел лейтенантские нашивки. Я чертыхнулся и про себя подумал: "Пулям всё равно. Это Гэри Куперу да Оди Мэрфи они нипочём, ну так это только в кино"".

Сержант Эрни Сэвидж, лежавший рядом с сержантом Стоуксом, вспоминает: "На нас лились потоки огня, и были идущие на нас люди, но в ответ на них тоже обрушивался адский огонь. Миномётчик вызывал артиллерию класть снаряды вокруг нас, и сами мы отстреливались из периметра. Единственным прикрытием нашим был подъём холма. Если ты двигался, то полз, а если полз, то навлекал на себя огонь. После того, как убили сержанта Палмера, сержант Стоукс и говорит: "Надо отсюда выбираться". И поднялся.

Там на земле залегло много врагов, и если они замечали твою каску, то стреляли. Вот Стоукса и шлёпнули прямо в голову: две пули в каску и одна — под закраину; он свалился задом через бревно с рацией на спине, да так и остался лежать на ней. Рация оказалась под ним, от меня с другой стороны бревна, но я всё-таки дотянулся под бревном до трубки и вызвал ещё больше артиллерийского и миномётного огня". Сержант Роберт Л. Стоукс, двадцать четыре года, приехал из Солт-Лейк-Сити, штат Юта.

Командование переходило от лейтенанта Генри Херрика к сержанту Карлу Палмеру, а от того — к сержанту Роберту Стоуксу, когда они по очереди гибли в бою. Теперь настала очередь сержанта Эрни Сэвиджа. "Сержант Сэвидж вышел на связь, — вспоминает капитан Херрен. — Он сказал, что Херрик, Палмер и Стоукс убиты; просил дать больше артогня и что направит его как можно ближе к себе. Мы не смогли установить точное местоположение взвода, но лейтенант Риддл смог пристреляться по наводкам Сэвиджа, да так и стрелял".

Необычайное, непреклонное сопротивление, которое оказывала примерно дюжина здоровых бойцов, а также артиллерийский заградительный огонь, наводимый Эрни Сэвиджем, наконец, отбили мощную атаку противника. Во время короткой передышки американцы собрали боеприпасы, гранаты и оружие у мёртвых и тяжелораненых, не способных отстреливаться, и распределили между собой. Некоторые стрелки перешли на более выгодные огневые позиции. Сержант Заллен собрал карты, блокноты и книжки с инструкциями по опознавательным сигналам у погибших командиров и сжёг. Прикрыли рацию PRC-25 лейтенанта Херрика. Теперь капитан Херрен держал связь с Сэвиджем и докладывал об отчаянных попытках прорваться к нему.

Эрни Сэвидж со своей небольшой группой затаился, решив до конца удерживать тот клочок земли.

8. Разгар боя

В том смелом вертолётном штурме на поляну у основания массива Тьыпонг наше намерение со-стояло в поиске врага, и мы, со всей очевидностью, в том преуспели, превзойдя самые смелые свои ожидания. Тем воскресным днём, 14-го ноября, подполковник Народной армии Нгуен Хыу Ан находился в глубоком командном блиндаже на расстоянии не более полутора миль оттуда и отдавал приказы по стационарному телефону — помните телефонный провод, обнаруженный разведчиками вертолёта H-13? — а также старыми ненадёжными приёмопередатчиками "уоки-токи" и пешими связными. Его приказы каждому находившемуся поблизости батальону были просты: "Атакуйте!"

В третьем часу дня, когда сражение шло уже полным ходом, начальник полковника Ана, бригадный генерал Тю Хюи Ман, благополучно располагался в штаб-квартире возле самой границы с Камбоджей, почти в десяти милях от места действия. С другой стороны, мой босс зависал прямо над моей головой. Бой бушевал по обеим сторонам периметра, когда полковник Тим Браун неожиданно вышел по рации на связь со мной из своего командного вертолёта и запросил о возможности приземлиться и непосредственно взглянуть на ситуацию. Я отмахнулся от него без объяснения причин. Слишком много происходило всякого, чтобы ещё отвлекать внимание на визит командира бригады; кроме того, командный вертолёт, изобилующий множеством радиоантенн, стал бы слишком заманчивой мишенью. Браун не настаивал. Он сразу всё понял.

Сообщения об ожесточённых столкновениях в секторах Херрена и Надаля на западе вновь напомнили мне, что северная и восточная стороны зоны высадки по-прежнему широко распахнуты. Я молил о том, чтобы следующий вертолётный рейс, неся последних солдат роты "чарли" и головную группу роты "дельта", прибыл поскорее. Он был уже в пути.

Командир роты "дельта" капитан Рэй Лефевр летел в головной вертушке, пилотируемой Брюсом Крэндаллом. Лефевра сопровождали члены его командной группы. В следующих за ним вертолётах летели его пулемётный взвод, часть его миномётного взвода и последние бойцы роты "чарли" капитана Боба Эдвардса. "Ко времени, когда я прилетел, около двух тридцати дня, там много чего случилось. На сближение с "Экс-Рэй" у нас ушло около одиннадцати минут полёта, но я всё слышал по рации, — говорит Лефевр. — В ведущем вертолёте летели мой радист рядовой 1-го класса Гилберт Никлас, командир взвода миномётов лейтенант Рауль Ф. Табоада, его радист и кто-то ещё. По рации я слышал и командира батальона.

Видно было, как в том же направлении летят артиллерийские снаряды, как падают бомбы. Летишь в вертолёте, видишь бой и слушаешь всю эту хренотень по рации. Лётчик, Брюс Крэндалл, обернулся ко мне, покачал головой и скроил рожу типа: "Чувак, во что это мы ввязываемся?" Мне запомнилось выражение лица этого пилота. Мы увидели мощную перестрелку. Я всё старался представить, куда именно меня несёт. Я сидел у левого борта, лицом к горе, между двумя радистами". Крэндалл по рации доложил, что, спускаясь к зоне высадки, заходит на посадку; я ответил, чтоб садился и побыстрее улетал.

Когда этот пятый рейс за день заревел на уровне древесных верхушек, зона высадки тут же раскалилась докрасна. Враг у русла ручья развернул оружие на вертолёты и наполнил воздух винтовочным и автоматным огнём. Рассказывает Крэндалл: "Перед посадкой я выравнивал вертолёт, и нас начали мощно обстреливать с земли. Я приземлился в передней части посадочной площадки, глянул влево и заметил вьетнамца, стрелявшего в мой аппарат из точки сразу за пределами длины роторных лопастей. Другой солдат вёл огонь с противоположной стороны. Казалось, что все и вся вокруг палит либо в нас, либо в них.

Казалось, так продолжалось целую вечность, на самом же деле пехота довольно быстро зачистила этих парней. Несмотря на такую близость к противнику, бортстрелки не могли действовать, чтобы обороняться. Войска на земле и те, кто выскакивал из наших птичек, сами должны были разбираться с противником в зоне высадки. Мы не смогли б сделать и выстрела, чтоб не попасть в своих же ребят на периметре, поэтому наша политика состояла в том, чтобы не стрелять вовсе.

На сей раз, забирая раненых, я задержался на земле немного дольше. Я потянул штурвал на себя, и моя группа из четырёх машин взмыла вверх, и почти сразу в зону высадки влетела следующая четвёрка вертолётов. Я сообщил подлетающим машинам о плотном обстреле и приказал продолжать заход на посадку. Я знал, что несколько вертолётов поразили, но оставаться я не мог; моя задача состояла в том, чтобы доставить раненых в Плейме для медицинской помощи, а также получить матчасть и подкрепления для бойцов на земле. У меня в птичке было трое убитых и трое раненых. Среди последних оказался и мой раненый в горло командир экипажа. Приземлившись, мы обратили внимание, что все пули пришлись раненым либо в голову, либо в шею. Отличная меткость с противной стороны, и несчастливые мысли для пилота вертолёта, если не сказать больше".

Капитан Рэй Лефевр, командир роты "дельта", в течение следующих семи минут чуть не заработал себе сразу "Знак пехотинца за участие в боевых действиях", "Серебряную звезду" и "Пурпурное сердце". Он вспоминает: "Когда мы прибыли, гора оказалась от нас слева, и мы привлекли к себе много огня. Мы сели возле границы с лесом. Из зарослей вёлся сильный обстрел. Пока мы зависали, Табоаду ранило в руку.

Я отстёгивал привязной ремень, когда пуля чиркнула меня сзади по шее. Повернувшись вправо, я увидел, что мой радист получил ранение в голову: та пуля, что порезала меня, его убила. Он завалился впе-рёд, по-прежнему пристёгнутый. Никлас был молод, всего-то двадцать лет, из Ниагара-Фоллс, штат Нью-Йорк. Я выскочил. Стрельба велась с горы, втроём или вчетвером мы продвинулись на пятидесят или семидесят пять ярдов к деревьям на звуки перестрелки и остановились в небольшой складке местности".

Вместе с Крэндаллом, пилотировавшим "Жёлтого Змея-3", летали уоррент-офицеры Риккардо Дж. Ломбардо, тридцать четыре года, из Хартфорда, штат Коннектикут, и Алекс С. (Поп) Джекел, сорок три года, из Сиэтла, штат Вашингтон. Поп Джекел, отец девяти детей, во время Второй мировой войны в возрасте двадцати лет летал на B-24 из Англии, а в послевоенные годы — на B-29, пока не покинул службу в 1950-ом году. В 1952-ом Поп Джекел вернулся на службу и с 1963-го года летал уже на вертолётах.

Ломбардо восседал тогда в кресле пилота и вспоминает тот рейс: "Подлетая, я видел, как дым битвы становится гуще. Я приказал Попу Джекелу браться за рычаги управления вместе со мной. Когда полозья коснулись земли, бойцы выпрыгнули наружу. Я видел, как на земле лежали люди. Я чувствовал и слышал щелчки в спинку моего кресла. Я глянул на Попа: тот уставился прямо перед собой, противотанковыми ми-нами выпучив глаза и широко разинув рот. Я посмотрел вперёд и увидел человека примерно в пятидесяти ярдах, на краю зоны высадки. Нацелив на нас оружие, он стоял у всех на виду. Я подумал, это один из наших бойцов, но что-то было не так. Форма на нём была цвета хаки, и у него не было каски.

Не успел я заметить дульные вспышки, как в лобовом стекле появились три отверстия. Я мысленно спросил себя: "Зачем этот ублюдок в меня стреляет?" Человек исчез так же быстро, как появился. Я оторвался от земли и, взлетая, стал разворачиваться вправо, и всё это время меня преследовали красные полоски. До сего момента по внутренней связи не было сказано ни слова. Я ещё ничего не произнёс, а Поп Джекел уже подключился и сказал: "Во Второй мировой я совершил тридцать один вылет на B-24, но в этот раз я ближе всего подошёл к тому, чтобы проглотить свои яйца". То был последний рейс с войсками, который я сделал в зону высадки".

"Хьюи" Ломбардо так сильно изрешетили, что он едва смог доковылять до Плейме подлататься, а затем вернулся в Кэмп-Холлоуэй для дальнейшего ремонта. Рик и Поп провели остаток дня, слушая битву по тактической радиосвязи и посасывая пиво.

1-ый лейтенант Роджер К. Бин летел на "Хьюи" во второй волне птичек вслед за Крэндаллом. "Когда мы приземлялись, я шёл в правом крыле капитана Эда Фримэна. Всех нас обстреливали, и аппарат номер четыре уже выглядел так, будто ему вообще не выбраться из "Экс-Рэй". Я сидел в кресле пилота, капитан Джин Меш занимал левое кресло. Через плечо я смотрел на машину номер четыре, когда нас окатил огонь АК-47. Одна пуля прошла в дверь перед Джином, вошла в заднюю часть моего лётного шлема, сбоку в моей голове проделала дыру и вышла через переднюю часть шлема. Кровь из меня брызнула, как из недорезанной свиньи, а шлем так развернуло на голове, что наушниками закрыло мне глаза. Сначала я подумал, что ослеп. Это озаботило меня, ибо я продолжал лететь. Джин взял управление на себя, бортстрелок меня перевязал. В лагере спецназа мне сделали рентгеновский снимок, и в отряд я вернулся только после того, как меня подшили".

Несколько "Хьюи" в первой волне из восьми машин получили попадания, но ни одна из них не разбилась, не загорелась, ни одну не пришлось оставлять в зоне высадки. По рации я приказал другой восьмёрке "Хьюи" пятого рейса покинуть район и ждать, пока я не остужу зону высадки и не возьму её под контроль. Они направились назад на восток к Плейме; там сели, выгрузили войска, заправились и замерли в ожидании.

Теперь в бой вступил капитан Рэй Лефевр. Совершенно случайно он и несколько человек из его роты "дельта" побежали к критическому участку периметра, открытому зазору на левом фланге ведущих бой парней роты "альфа" Тони Надаля. Лефевр вспоминает: "Мой заместитель и старшина с этим рейсом не прилетели, потому единственным сержантом у меня оказался Джордж Гонсалес, штаб-сержант пулемётного взвода, но он ушёл в другом направлении.

Между нами и линией деревьев никого не оказалось; вперёд на сорок ярдов по фронту у нас был свободный обзор. Лейтенант Табоада находился от меня слева. Я крикнул ему, что мне нужна его рация и чтоб оставался там, где был. Он прокричал в ответ, что его ранили, но что с ним всё в порядке. Когда его ра-дист добрался до меня, я связался с сержантом Гонсалесом и приказал тащить пулемёты к моему расположению. Он был примерно в 150 ярдах от меня позади и сказал, что уже на подходе. Я выходил на него три или четыре раза, но мы так и не соединились".

Хотя казалось, что вьетнамцы атакуют целенаправленно, командир противника подполковник Нгуен Хыу Ан испытывал разочарование и злость. Он рассказывает: "Я приказал командиру 66-го полка подполковнику Ла Нгок Тяу использовать свой 7-й батальон, чтобы непрестанно атаковать вас, окружить и не позволить отступить на вертолётах. Во время первых атак [на сектора рот "браво" и "альфа"] 9-ым батальоном и 33-им полком наши разведчики определили ваши позиции, но командир 7-го батальона не знал в точности, где вы находитесь. Я приказал ему продолжать поиск. Я приказал, чтобы он лично продвигался вперёд, напрямую контролировал ситуацию и окружил вас".

Командир 7-го батальона Народной армии майор Ле Тьен Хоа решил, что наконец-то обнаружил открытую дверь в зону высадки "Экс-Рэй" на южной стороне периметра, и развернул свой батальон в широком обходном манёвре вокруг левого фланга Тони Надаля в направлении южной стороны поляны. Но, благодаря роте "чарли", эта дверь быстро закрывалась.

Командир роты "чарли", капитан Боб Эдвардс, понёсся по линии вновь прибывших пехотинцев, от-бирая тех, кто подчинялся ему, и торопя их на позицию остальной части роты на южной и юго-восточной сторонах зоны высадки. Эдвардс расположил пулемётчиков и стрелков вдоль слегка растянутой блокирующей позиции, протянувшейся на 120 ярдов.

Прошло не более пяти минут, когда широкая волна вьетнамцев, передовых штурмовых частей 7-го батальона майора Хоа, стремительно обрушилась на тонкую линию из 112 американских стрелков. К шуму битвы на участках рот "альфа" и "браво" добавилась внезапная мощная стрельба в лесу, где расположилась рота "чарли". Капитан Боб Эдвардс в тот же миг по рации связался с батальоном и закричал: "У нас плотный контакт. От ста семидесяти пяти до двухсот человек противника. Чёрт побери! Как хороши эти ребята!"

Капитан Эдвардс рассказывает: "Враги быстро продвигались к зоне высадки, направляясь на северо-запад. В основном к центру зоны высадки, где садились вертолёты. Должно быть, они немало удивились, столкнувшись с нами. Только мы заняли позицию, как случилась сильная перестрелка, затем, после первоначального напора, она немного ослабла. Враги были на виду. Мы словно по уткам постреливали".

Одновременно 9-й батальон 66-го полка предпринял мощную атаку против роты "альфа" Тони Надаля, нащупав разрыв в сорок ярдов между левым флангом роты "альфа" и правым флангом роты "чарли" и отчаянно пытаясь захватить контроль над сухим ручьём. Храбрые пулемётчики Надаля — Бек с Адамсом и Лэднер с Риверой — покрывали большую часть разрыва между моими ротами своим смертоносным огнём. Сыграла свою роль в сдерживании волны противника и горстка вновь прибывших солдат роты "дельта" во главе с капитаном Лефевром.

Рэй Лефевр упал в какое-то углубление на западном краю поляны, недалеко от границы с лесом. "Справа от меня из-за деревьев показался капитан Джон Херрен и сказал: "Чёрт, сколько же врагов движется к нашему участку вон оттуда!" Я увидел шестнадцать или семнадцать человек действительно очень близко, ярдах в двадцати, спускавшихся прямо по ручью на краю зоны высадки. Похоже, они не понимали, что делают, выходя в зону высадки. В ход пошли пулемёт и винтовки М-16, полетели гранаты. Я выпустил по ним две обоймы к М-16, и тогда они просто исчезли. Пулемётчика справа от меня ранило. Думаю, его убили. Примерно тогда же ранило и меня, как и бойца, заменившего моего радиста. Я снова связался с сержантом Гонсалесом и приказал: "Дуй сюда как можно быстрее". Я лежал на земле, Джон Херрен помогал мне накладывать жгут. Я связался с полковником Муром и сообщил, что ранен".

Рассказывает Джон Херрен: "Закончив последний доклад Мэтту Диллону, который висел в воздухе, я поднял голову и увидел вьетнамского солдата с АК-47 прямо над берегом, за которым стоял я вместе с двумя радистами. Я дал очередь из М-16, которая тут же и развалилась. Штифт, удерживавший спусковой механизм на стволе, сломался или выпал. Вьетнамец, бывший, очевидно, головным в своей группе, юркнул за прирусловый вал, тогда я схватил гранату и швырнул в его сторону. Она ударилась о ветку над ним и, отскочив, шлёпнулась прямо перед нами и взорвалась. Не ведая, жив солдат или нет, опасаясь, что за ним в сухом русле есть ещё больше солдат противника, что означало бы, что они вклинились между моими взводами, я с радистами пересёк русло и вернулся обратно в зону высадки, а оттуда на юго-запад, где, как я думал, должен был находиться взвод Дэнниса Дила.

Я думал, люди в той канаве были бойцами Дила. Справа я увидел пулемётный расчёт. Я подбежал и сказал, что в ручье ВНА. Мы тут же попали под кинжальный огонь с юга и залегли с парнями за каким-то небольшим укрытием. То была часть роты "дельта", и я оказался по соседству с капитаном Лефевром. Вслед за тем над нами пронёсся огонь из автоматов. Мой неутомимый радист, девятнадцатилетний рядовой 1-го класса Доминик Де Анжелис из Квинса, как только пуля ударила его в руку, повернулся ко мне, едва успев произнести "Капитан Херрен, я ранен"; слова его так и застыли на губах. Пока он поворачивался, в центре его каски появилась дырка от пули, и он был мёртв.

Справа от меня ранило Лефевра, кровь захлестала из его правой руки. Он попытался остановить кровотечение самостоятельно. Я выхватил компресс из индивидуального пакета и прижал его к ране, стара-ясь из него и ещё какой-то тряпки сделать жгут. Лефевр стал ослабевать, и примерно через двадцать минут, — в течение которых я то отстреливался и обнимал землю, то держал связь по рации с лейтенантом Херриком, то проверял рану Рэя Лефевра, — я попросил ближайшего к себе бойца помочь мне отвести Лефевра в тыл. Вернувшись, я нашёл Тони Надаля на том же месте, где нас пригвоздили: он оттаскивал своих мертвецов. Для меня это было мучительное, полное разочарования испытание: я потерял физический контакт с моими взводами, меня прижали к земле, в то время как взвод Генри Херрика оставался в трудном положении".

Тяжело раненный Лефевр быстро угасал: "Я потерял много крови. Я видел, как стреляют бойцы, но уже не слышал никаких звуков. Я сказал Джону Херрену, что кто-то должен принять командование. Я снова связался с полковником Муром и сказал, что собираюсь передать роту сержанту Гонсалесу. Потом прибыл санитар перевязывать мою рану. Помню, как вскоре после этого меня уже укладывали в "пончо" и волокли к командному пункту батальона. Когда позднее я снова встретился лейтенантом Табоадой, мы об этом особо не распространялиь. Это была чертовски закрытая тема".

Рэй Лефевр и горстка солдат его роты "дельта", сами того не ведая, подключилиь к бою роты "альфа" в решающий момент. Около тридцати вьетнамцев обходили левый фланг бойцов Надаля, и группа капитана Лефевра, напоровшись на них, уничтожила многих из них. Люди Надаля справились с остальными. Лефевру было неизвестно, что сержанта Гонсалеса вражеская пуля ранила в лицо. Сам же Гонсалес ответил просто "Принято!", когда Лефевр сказал ему, что теперь командует он, и в течение следующих полутора часов командовал ротой "дельта".

Лефевра и Табоаду принесли к батальонному медпункту у термитника на носилках из плащ-палаток. Раны их были глубоки, зрелище страшное. Правую руку и болтающуюся кисть Лефевра искалечило и раздробило, наружу торчали кости. Лефевр тихонько стонал. Нога Табоады казалась зияющим, сырым, кровавым месивом от бедра до ступни; он вопил от боли. (Первый лейтенант Рауль Э. Табоада был чем-то вроде человека-загадки. Из уст в уста передавалась история, что он был кубинцем и сражался против Фиделя Кастро во время вторжения в заливе Свиней.)

Находясь в сухом русле ручья вместе с 3-им взводом роты "альфа", сержант Стив Хансен выпустил все свои миномётные мины и теперь стал стрелком. Вот его описание тех событий: "Рота "дельта" призем-лилась после нашей первой перестрелки. При подлёте их обстреляли, несколько человек пострадали. Одним из них был лейтенант Табоада, которого ранило в руку и ногу. Я нашёл его возле роты "альфа". Сержант Хосе Роблес-Клаудио, командир отделения из роты "альфа", разговаривал с ним по-испански. Помню, как Табоада держал в окровавленной руке фотографию жены и детей. Ругался он тоже по-испански. То, что он оказался во внешнем периметре роты "альфа", я приписываю нехватке сведений о зоне высадки и о местонахождении плохих парней.

Вертушки приближались к зоне высадки с востока, и головные машины садились чуть ли в нескольких футах от стрелков ВНА, у линии деревьев. Левый фланг нашей "альфы" оставался неприкрытым до самого момента, когда рота "чарли" протянулась туда своими линиями и заняла там позиции. Первоначально разрыв между ротами "альфа" и "чарли" прикрывался только огнём. Этот разрыв был критической точкой и открытым путём подхода. Когда рота "чарли" подверглась атаке, рота "альфа" была атакована в русле ручья. Атакующие спускались с массива".

Всё это время Билл Бек и Рассел Адамс со своими товарищами на другом пулемёте находились впереди, укрепляя дальний левый фланг роты "альфа", струи их пулемётного огня крошили наступающего неприятеля в пух и прах. Побывал Бек недолго и санитаром. Бек вспоминает: "Я заметил руку слева от меня, примерно в двадцати ярдах, поднявшуюся над травой с зажатой в ладони солдатской фляжкой. Правую руку. Как будто солдат пытался выжать из фляжки последние капли. Адамс прикрыл меня, и я подбежал к нему. Это был радист, каска свалилась, рация на земле. Высокий и тощий, с каштановыми волосами. Он попросил у меня воды и сказал, что ранен. Я распахнул его рубашку: на груди виднелась маленькая чёрная дырочка. Я успокаивал его, говоря, что с ним всё будет в порядке, что рана неопасная. Я осторожно перевернул его на бок, ожидая, что будет вырвана половина спины, но там была такая же маленькая чёрная дырочка.

Я наложил его индивидуальный пакет и пластиковый бандаж на оба отверстия, позвал санитара, взял его М-16 и попробовал выстрелить из неё в паливших по нам солдат ВНА. Винтовка оказалась расстреляна к чертям. Я снова позвал санитара и тащил его десять или пятнадцать ярдов, пока Док [Донал Дж.] Нейл не подхватил его. Затем я заметил офицера, — помню серебряную нашивку на его рубашке, — тот был в шоке, стонал, его ладонь разнесена в клочья, и бедро в таком же не лучшем виде. Он сидел лицом к ручью. Я понял, что его шлёпнуло из того же района, и чуть не наделал в штаны от мысли, что получу пулю в спину, пока буду над ним хлопотать".

Бек, опустившись на колени, перевязал раненого офицера и позвал санитара. Он добавляет: "Я оста-вался с ним не больше минуты. Я поднял его М-16 и попытался выстрелить, но она оказалась неисправна. Я взял его пистолет и выстрелил по джунглям, в сторону врага. Где-то вдоль цепочки я взял у мёртвого парня гранатомёт М-79 и попробовал выстрелить, но и он оказался бесполезен. Я сделал ещё несколько выстрелов из "сорок пятогого" по джунглям. Вражеская стрельба набирала обороты.

Именно тогда я услышал крик Лэднера: "Бек, Бек, на помощь! Адамса ранило!" Я помчался назад. Расс лежал на спине и глядел на меня, М-60 валялся на боку. Вся его головы с одной сторона была изуродо-вана. Он пытался говорить со мной, но ничего не выходило. Враги знали, что они попали в него, и приблизились к нам уже на тридцать ярдов прямо и справа по фронту. Не мешкая, я поправил М-60 и начал стрелять. Всякий раз, когда я давал очередь, Адамс морщился. Он лежал прямо возле пулемёта, поэтому я старался стрелять не так часто. Кроме того, патронов оставалось мало, а перестрелке не видно было конца.

Внезапно М-60 заклинило. Нас атаковали, и я видел врага уже в двадцати пяти ярдах от себя. Удивительно, как быстро в такой ситуации думаешь и действуешь. Лёжа ничком, я открыл крышку приёмника, перевернул пулемёт и ударил им о землю. Удар вышиб патроны. Грязь с земли попала в патронную ленту, когда Адамса ранили. Я поставил пулемет как положено, вставил ленту назад, захлопнул крышку приёмника и снова начал стрелять. Казалось, прошла целая жизнь, на самом деле не более пяти или десяти секунд.

Огонь противника ослаб. Каска Адамса лежала передо мной. Увидев в ней пулевое отверстие, я протянул руку и перевернул её. Мне показалось, что весь его мозг вывалился передо мной на землю. Я пришёл в ужас! Я снова и снова звал санитара и пытался сказать Адамсу, что это ничего, что с ним всё будет в порядке. Я говорил ему, что вертушки скоро его вытащат. Я взял его пистолет; теперь у меня их было три. Я помню, что Адамс лежал там полчаса, не меньше. Лэднер и Ривера вели огонь, и я видел, что впереди и справа движения стало больше. Я снова повёл огонь. Один раз я даже вскочил и плащ-палаткой сбил движущееся к нам по подлеску пламя пожара".

Билл Бек, мучимый жаждой, измотанный и потрясённый ужасной раной товарища, теперь услышал крики с другой пулемётной позиции. Он говорит: "Лэднер кричал мне со страхом в голосе: "Родригес ранен! Помогите! Его кишки на земле!" Пришёл Док Нейл, замотал голову Адамса и под моим прикрытием потащил его в тыл. Затем Док вернулся за Родригесом, но Лэднер уже сам оттащил его".

Вскоре к Беку снова присоединились специалист Терон Лэднер и подносчик боеприпасов Лэднера, рядовой 1-го класса Эдвард Ф. Догерти, последние бойцы двух пулемётных расчётов. Они находились на расстоянии пятнадцати ярдов друг от друга, и каждый размеренно обстреливал идущего на сближение противника. Кто-то принёс боекомплект для пулемётов. Бек рассказывает: "Это наполнило меня счастьем. Слева от меня долго никого не было. Мне там было чертовски одиноко, пока с тыла слева ко мне не подобрался капитан и не приказал "стоять на месте. Ты теперь в такой-то роте!" Никогда этого не забуду. Не помню, о какой роте он говорил; чёрт возьми, всякая рота хороша. Я не знаю, что, мать его, происходит. Я там один, сам по себе. Я всего лишь двадцатилетний паренёк. Я не понимаю, что за хрень творится. Я всегда следовал за Расселом Адамсом; я его заряжающий, иду туда, куда идёт он. Вот как я туда попал".

Тем капитаном был Джон Херрен из роты "браво". Боб Эдвардс и бойцы его роты "чарли" оставались слева от Бека, но не в прямом соприкосновении. Бек, Лэднер, Догерти и, пока не получили ранения, Рассел Адамс и Родригес Ривера, — все призывники, ни одного с боевым опытом, — подвергались основательному и сокрушительному испытанию. Рассел Адамс каким-то образом выжил после травматической раны головы, из-за которой частично стал калекой. Он вспоминает, как летели куски коры и щепки, когда струи вражеского огня кромсали дерево по соседству с его пулемётом. "Следующей очередью сразило меня".

Бек помнит, как во время всего того ужаса страх охватил его: "Пока Док Нэйл был со мной, хлопоча над Расселом, страх, настоящий страх охватил меня. Страх, которого я никогда не ведал раньше. Страх при-ходит, и как только ты его признаёшь и принимаешь, уходит так же быстро, как пришёл, и ты больше о нём не думаешь. Просто делаешь то, что должен, но ты познаёшь настоящий смысл страха, смысл жизни и смерти. Следующие два часа я оставался один на том пулемёте и вёл огонь по врагу. Враг стрелял в меня, и пули грызли землю рядом со мной и щёлкали над головой. Он шёл на меня в атаку, и я отстреливался длинными очередями так скоро, как только мог. Мой М-60 варил как положено. Меня до зарезу припёрло оправиться и отлить, и тогда, лёжа на боку, я стянул штаны и сделал это на бок, всё время оставаясь под обстрелом".

Слева от Бека боевое крещение получала рота "чарли". Сержант 1-го класса Роберт Джемисон-младший служил старшиной во 2-ом взводе лейтенанта Джона Гоухигана. Джемисон, уроженец Элисвилла, штат Алабама, отец четверых детей и старый ветеран, уже помогал вершить историю в Корее. Призванный в 1947-ом году в возрасте семнадцати лет, Джемисон остался в армии. В феврале 1951-го он стал стрелком в роте "килоу" 3-го батальона 23-го пехотного полка. В бою при Чипён-ни, в двенадцати милях позади неприятельских линий, 23-ий пехотный полк был окружён двумя корпусами китайской армии и чудесным образом одолел их.

Сержант 1-го класса Джемисон не слишком хорошо преуспел с судьбой и армией Соединённых Штатов. Теперь он снова был окружён и снова вершил историю. Рассказывает Джемисон: "В зоне высадки нас обстреляли. Убили специалиста-4 из Феникс-Сити, штат Алабама, и одного рядового, прибывшего с пополнением. Мы заняли позицию и стали окапываться. Доложили о боеприпасах и потерях командиру взвода лейтенанту Гоухигану. Сообщили об одном убитом. Он ответил: "Да помилует господь его душу". Там, где мы развернулись, нас атаковали весь день, приходя и уходя".

Специалист-4 Джордж Дж. Макдональд-младший, двадцать четыре года, уроженец Пасс-Крисчена, штат Миссисипи, числился миномётчиком в роте "чарли". Когда он выскакивал из вертолёта в зоне высадки, ему оставалось ровно четырнадцать дней до конца службы в армии. "Зона высадки "Экс-Рэй" никогда не выходит у меня из головы. В воскресенье утром моё отделение увидело зону высадки. Там лежали бойцы и стреляли из М-16 по деревьям, махали нам руками, сигналя о том, что находятся под обстрелом. Как только мы ступили на землю, с левого склона Тьыпонга нас стали обстреливать из автоматов. Какое-то время пришлось вжиматься в землю; пули щёлкали вокруг очень близко. Я заметил дульные вспышки на деревьях. Поскольку они находились вне досягаемости моего гранатомёта М-79, я позаимствовал М-16 у соседнего солдата, который их не видел. Я стрелял прямо по вспышкам до тех пор, пока они не прекращались.

Потом, подхватив миномёт, мы выдвинулись вперёд, в заросли, изготовились и быстро израсходовали все выстрелы. На земле лежали мёртвые парни из разведроты, раздавались крики, что впереди тяжёлый бой и нужна помощь. Я отправился в направлении мощной перестрелки и израсходовал все патроны, что имел, потом вернулся к миномёту".

С моего командного пункта у термитника солдаты неприятеля были отчётливо видны в ста ярдах к югу. Чертовски хорошие бойцы, они в совершенстве использовали укрытия и маскировку, метко стреляли: большую часть моих убитых и раненых сразили попадания в голову или верхнюю часть тела. Особое внимание вьетнамцы уделяли радистам и командирам. У них самих, похоже, рации отсутствовали; они командовали своими людьми голосовыми командами, взмахами, жестами, свистом, иногда сигналами горна.

Северовьетнамские регулярные части были хороши, но рота "чарли" косила их огнём из высокой слоновой травы. Боб Эдвардс и его тонкая зелёная линия сдерживали самую серьёзную угрозу дня. Уже девятнадцать месяцев Эдвардс командовал своей ротой. Старшина роты, Джон Джеймс, лежал в госпитале с малярией, и потому обязанности старшины в этой операции исполнял сержант 1-го класса Гленн Ф. Кеннеди, тридцатилетний уроженец штата Миссисипи с негромкой речью.

Перед самой нашей отправкой из Форт-Беннинга Эдвардс получил трёх новёхоньких вторых лейтенантов в качестве взводных командиров. Командиром 1-го взвода стал Нил А. Крогер, двадцать четыре года, недавний выпускник военного училища в Оук-Парке, штат Иллинойс. Взводным сержантом Крогера — тридцатитрёхлетний сержант 1-го класса Лютер В. Гилрит, высокий стройный десантник родом из Сергойнсвилла, штат Теннеси. Командиром 2-го взвода определили Джона Гоухигана, красивого рыжеволосого молодого офицера, выпущенного из Пенсильванского военного училища, которому четыре дня назад исполнилось двадцать четыре года. У женатого Гоухигана всего за три месяца до того, как мы отправились во Вьетнам, родилась дочь. Его взводным сержантом был назначен Роберт Джемисон. Командиром 3-го взвода стал Уильям Франклин, ещё один выпускник военного училища, постарше Крогера и Гоухигана; женат, имел двоих детей. Старшиной 3-го взвода назначили сержанта 1-го класса Чарльза Н. Фримэна, ещё одного старого профи.

Наступающий северовьетнамский 7-ой батальон натолкнулся на роту американских пехотинцев в секторе, который лишь несколько минут назад оставался полностью беззащитен. Его яростно отбросили назад. Теперь, под мощным наземным огнём и смертоносным заградительным артогнём и огнём с воздуха, майор Хоа пытался перегруппироваться. Боб Эдвардс докладывал, что рота "чарли" в хорошей форме, ведёт тяжёлый бой, но полностью держит ситуацию в руках.

Было 2:45 дня. Все три мои стрелковые роты вели тяжёлый бой. Мы потеряли возможность использовать большую поляну для посадки вертолётов. Раненые потоком вливались в медпункт у командного поста. Положение складывалось отчаянное, и меня беспокоило, что оно может стать ещё более отчаянным. К тому времени я уже полагал, что мы сражаемся, по крайней мере, с двумя батальонами Народной армии; но оказывается, их было три. Они были очень упорны и полны решимости смять нас, но главное отличие подполковника Нгуен Хыу Ана из Вьетнамской народной армии от подполковника Хэла Мура из 1-ой аэромобильной дивизии заключалось в том, что у меня имелась серьёзная огневая поддержка, а у него — нет.

Капитан ВВС Брюс Уоллес и его товарищи-пилоты самолётов A-1E "Скайрейдер", а также реактивных истребителей-бомбардировщиков всех трёх видов ВС помогли обеспечить это преимущество, выполнив тем воскресным днём пятьдесят боевых вылетов для непосредственной авиационной поддержки. Уоллес рассказывает: "Важность самолётов в вульгарной драке заключается в том, чтобы находиться среди пальм вместе с войсками и сбрасывать боекомплект на землю в точное время и в том самом месте, где это необходимо наземному командованию".

Находясь в воздушном пространстве над зоной высадки "Экс-Рэй", капитан Уоллес наблюдал за атаками вертолётов АРА 1-й аэромобильной дивизии с непреходящим интересом. Он рассказывает: "Лётчику ВВС всегда полезно понаблюдать, как стая "Хьюи" атакует цель. Мы гордимся гибкостью своего мышления, скоростью своей реакции, способностью реагировать на постоянно меняющуюся ситуацию, но мы привержены несколько прямолинейному мыслительному процессу. В атаке цель всегда находится прямо перед нами. У "Хьюи" всё наоборот. Наблюдать за тем, как четыре или восемь машин одновременно манев-рируют вверх и вниз, из стороны в сторону и даже в обратном направлении, — это поражает разум лётчика-истребителя. Эти парни вьются над мишенью, как пчёлы над мёдом. Я вынужден был отдать должное тем парням с "Хьюи". Воистину они находились вместе с войсками там, среди деревьев".

Вертолёты АРА, грызущие склоны Тьыпонга от нашего имени, были из батареи "чарли" 2-го батальона 20-го артполка (АРА), которым командовал майор Роджера Дж. Бартоломью, легендарный Чёрный Барт Бартоломью, позже убитый в бою во Вьетнаме. Один из лётчиков Чёрного Барта, капитан Ричард Б. Уошберн, тридцать один год на тот момент, вспоминает: "Батарея вела огонь весь день, поддерживая "Экс-Рэй". Мы заправлялись каждый третий рейс, не выключая двигателей. Каждый вертолёт нёс по 48 ракет, и при шести вертолётах да с командиром батареи мы расходовали боеприпасы моментально. Подполковник, командир артиллерийского батальона, и его водитель в рядах добровольцев вскрывали ящики с ракетами и помогали нам вооружаться. То и дело подлетали вертолёты CH-47 "Чинук" с комплектами боеприпасов, чтобы мы могли бесперебойно продолжать своё дело. Мы занимались этим весь день".

Полевая артиллерия, которую мы называли "ствольной артиллерией", чтобы отличить парней при гаубицах от парней на вертолётах с ракетами, сама себя гордо называет Богом войны. Во время подготовки в Форт-Беннинге координатор огневой поддержки моего батальона, капитан Роберт Л. Баркер, подарил мне репродукцию образцового артиллерийского офицера приблизительно 60-х годов XIX века, подносящего фитиль к небольшой пушке, нацеленной на кучку неопрятных мужчин, с головой занятых сабельными дуэлями, мордобоем и перестрелкой. Надпись, тиснённая по низу репродукции, гласила: "Артиллерия придаёт достоинство тому, что в противном случае стало бы вульгарной потасовкой".

Ко времени битвы в зоне высадки "Экс-Рэй", которая, без сомнения, вылилась в чрезвычайно вульгарную потасовку, командиром батареи "чарли" 1-го батальона 21-го артполка являлся уже Боб Баркер, чья шестёрка 105-мм гаубиц стреляла, поддерживая нас, из зоны высадки "Фолкон", отстоявшей от нас более чем на пять миль. Лейтенанты Билл Риддл, передовой наблюдатель при роте "браво" Джона Херрена, и Тим Блейк, убитый в роте "альфа" Тони Надаля, поступили к нам из батареи "чарли" Баркера. Также на "Фолконе" расположились шесть больших орудий батареи "альфа" 1-го батальона 21-го артполка, ими командовал капитан Дональд Дэвис, двадцать восемь лет, уроженец штата Огайо.

Отважные пушкари на "Фолконе" не смыкали глаз три дня и три ночи, помогая держать нас окружёнными стеной из стали. Эти две батареи, двенадцать орудий, только в первый день сделали более четырёх тысяч выстрелов фугасными снарядами. Баркер рассказывает: "В первый день обе батареи вели огонь на поражение [прямо по цели] в течение пяти часов подряд". Один из лётчиков грузовых "Хьюи" у Брюса Крэндалла, капитан Пол Винкель, в тот первый день, ненадолго приземлившись на "Фолконе", был изумлён увиденным: "Стояли штабели стреляных гильз, один, по крайней мере, футов 10 высотой; суетились измотанные орудийные расчёты. К тому моменту они вели огонь на поражение уже три часа кряду, даже не останавливаясь, чтобы скорректировать наводку. Один ствол спалили, у двух других полетела гидравлика. Вот так стрельба!"

Сколь ни дурно складывались дела для американцев, бьющихся не на жизнь, а насмерть по периметру "Экс-Рэй", нужно было лишь глянуть в заросли в любом из направлениё, в тот кромешный ад рвущихся артиллерийских снарядов, 2,75-дюймовых ракет, канистр с напалмом, 250- и 500-фунтовых бомб, огня 20-мм пушек, чтобы возблагодарить господа и наши счастливые звёзды, что нам самим не приходится преодолевать вот это всё, чтобы приступить к делу.

9. Храбрые авиаторы

За более чем двадцать месяцев аэромобильной подготовки была налажена связь между пехотой и её "лошадками", пилотами вертолётов "Хьюи" и членами экипажей. Теперь эта связь испытывалась на проч-ность в самом жарком из огней. Если воздушный мост выйдет из строя, бойцы 1-го батальона 7-го кавале-рийского полка, вне всякого сомнения, погибнут точно так же, как погибли кавалеристы Джорджа Армстронга Кастера в бою у Литтл-Бигхорна — отрезанные, окружённые численно превосходящими силами, схваченные и уничтоженные до последнего человека.

Я просил отважные экипажи Брюса Крэндалла из роты "альфа" 229-го авиабатальона о последней мере преданности, о службе, далеко выходящей за рамки долга и боевой задачи, и они проявили себя так, как я и ожидал. Это была первая и, по мнению многих из нас, самая сложная из многочисленных задач, которые нам выпадет выполнять совместно во время долгой и смертельно опасной боевой командировки. Мы отчаянно нуждались в боеприпасах, воде и медикаментах, — и "Хьюи" Крэндалла нам их доставляли. Наших раненых, то кричащих от боли, то тихо стонущих без сознания, нужно было эвакуировать, иначе они умерли бы там, где лежали, в плащ-палатках за термитником.

Вывоз раненых не входил в обязанности транспортных экипажей. Люди Крэндалла были командами десантных вертолётов, обученными доставлять пехотинцев в бой. Перевозка раненых с поля боя составляла задачу санитарных вертолётов. Но всё происходило в самом начале войны, и командование медеваков уже распорядилось, что их птички не будут приземляться в горячих зонах высадки — другими словами, они не полетят туда и тогда, где и когда были нужны больше всего. Опережая мою просьбу, Брюс Крэндалл про себя уже сам решил делать всё, что делать было должно.

Когда его истерзанный "Хьюи", полный раненых, направлялся обратно на восток, Старый Змей размышлял о гибельной ситуации на земле в зоне высадки "Экс-Рэй". Крэндалл вспоминает: "Возвращение в Плейме казалось бесконечным, хотя мы летели так быстро, насколько позволяла машина. Во время полёта я принял решение, что если 1-й батальон проиграет в этом бою, произойдёт это не из-за несостоятельности вертолётной поддержки. Мы знали, что офицеры и бойцы на земле — лучшие в своём деле; теперь пришло время доказывать нам, что в воздухе мы им равны.

Перед тем, как приземлиться в Плейме, я решил, что на данном этапе полковнику Муру боеприпасы нужнее, чем дополнительная живая сила. Мой план состоял в том, чтобы поменять вертолёты, и двое из нас, нагруженные боеприпасами, вернутся на "Экс-Рэй". Привезут боеприпасы и вывезут раненых. Я чувствовал, что мы сможем достичь зоны высадки, если влетим в неё точно над кронами деревьев. Если даже не сможем выбраться оттуда, то, по крайней мере, там будут боеприпасы, и пехота защитит нас, если только мы доберёмся до зоны высадки".

Крэндалл связался по рации с капитаном Полом Винкелем, сидевшим в ведущей вертушке "Ориндж-1" на взлётной полосе в Плейме, и велел отправить пару "Хьюи" в Кэмп-Холлоуэй принять на борт столько боеприпасов, сколько смогут увезти. Винкель отправил "Хьюи" "Ориндж-3" и "Ориндж-4", пилотируемые старшими уорент-офицерами Далласом Харпером и Кеном Фаба. Полёт туда-обратно да плюс загрузка — всего около часа.

Крэндалл посадил "Хьюи", нагруженный убитыми и ранеными, на красную грунтовую полосу в Плейме. "Когда мы сели на землю в Плейме, нас встретили санитары и пехота, ещё ожидавшие отправки в "Экс-Рэй". Они освободили мою птицу от мёртвых и раненых, и это действие отпечаталось в моей памяти глубже, чем любой другой случай из двух моих боевых командировок во Вьетнам. Огромный чернокожий рядовой, одетый только в шорты и ботинки, с ладонями больше обеденных тарелок, полез в вертолёт и подхватил одного из убитых белых солдат. Слёзы текли по его лицу, он нежно прижал мёртвого солдатика к груди и медленно пошёл от вертолёта к медпункту. Я не знаю, был ли тот, кого он поднял на руки, его дру-гом. Подозреваю, что нет. Его горе было и за падшего товарища, и за ту боль, которую насильственная смерть приносит тем, кто становится её свидетелем".

Крэндалл собрал своих лётчиков и кратко обсудил пугающую ситуацию на "Экс-Рэй". Он изложил свой план направить в зону высадки две машины с боеприпасами и просил вызваться добровольцев. Он говорит: "Капитан Эд Фримэн, мой друг на протяжении десятка лет, который всё утро возглавлял моё второе звено, сказал, что возьмёт этот рейс на себя. Большой Эд не понял. Мне нужен был только экипаж добро-вольцев для второй птицы. Я сам собирался возглавить рейс. Я планировал оставить Эда на полосе руководить возобновлением перевозки войск, как только полковник Мур откроет дверь в зону высадки".

Капитан Эд Фримэн, тридцать шесть лет, рядовым сражался на высоте Порк-Чоп-Хилл[5] в Корее и там заработал себе очередное звание. При шести футах и шести дюймах Фримэн на четыре дюйма превышал максимальный предел роста для армейских лётчиков, когда поступал в лётное училище, отсюда его прозвище "Слишком Высокий, чтобы Летать". Крэндалл и Фримэн годами были сплочённой командой, деля между собой лётные обязанности над самыми сложными на свете участками местности. Вместе они летали над Арктикой, над пустынями Ближнего Востока и Северной Африки, над джунглями Центральной и Южной Америки, выполняя для армии задачи по картографированию. Все знали, что единственное, о чём они когда-либо спорили, — это кто из них второй лучший вертолётчик в мире. Поп Джекел описывает Слишком Длинного Эда той поры как "старого доброго селянина, чьи выигрыши в покер могли бы погасить половину государственного долга".

Крэндалл понимал, насколько непреклонным может быть Фримэн. "Мы с Большим Эдом несколько секунд обсуждали задание, и, зная, что спорить с ним — пустая трата времени, я решил, что мы выполним задачу вдвоём".

Пока зона высадки не запылала в полную силу, Мэтт Диллон и Микки Пэрриш из висевшего над головой командного вертолёта контролировали все полёты на "Экс-Рэй". Но услуги их стали не нужны. Я взял управление на себя, потому что только я знал, где находятся мои люди, откуда ведётся неприятельский огонь и где в данное время самое безопасное место для приземления. С этого самого момента каждый вертолёт, заходящий на "Экс-Рэй", связывался по рации со мной для получения указаний по посадке.

Экипажи "Хьюи" великолепно исполняли своё дело, раз за разом проникая сквозь огонь противника. Они никогда не отказывались прилететь, когда их звали. В свою очередь, мы старались вызывать их только тогда, когда обстрел был наименьшим, и старались, чтобы всегда были наготове команды для выгрузки припасов и загрузки раненых в кратчайшие сроки, чтобы уменьшить уязвимость машин на земле.

В Плейме, на грунтовой взлётной полосе, Крэндалл со своим вторым пилотом Джоном Миллсом перенесли снаряжение из своей искалеченной птицы в другой вертолёт; новый аппарат и аппарат Фримэна вскоре наполнили боеприпасами из остававшихся на полосе запасов 7-го кавалерийского полка. Затем Крэндалл назначил одного из своих звеньевых принять на себя командование группой из восьми машин, которой запретили посадку на "Экс-Рэй". Он приказал ей оставаться наготове, чтобы привезти оставшуюся часть роты "дельта", когда я дам добро.

Рассказывает Крэндалл: "Мы с Большим Эдом взлетели и взяли курс к зоне высадки. Подключившись к радиообмену, мы поняли, что ситуация не улучшилась. Примерно через пять минут я связался с полковником Муром, объяснил, что везу на борту, и он подтвердил необходимость боеприпасов. После этого наш прилёт стал обязательным, независимо от последствий. Мур понимал проблему и дал нам инструкции по подлёту и точке приземления. При подлёте мы попадали под плотный обстрел. Я предостерёг Большого Эда, на что он спокойненько ответил: "Понял. Чего ты от меня хочешь, Змей? Я вроде так и думал, что это может случиться".

Бойцы Мура прикрывали нас огнём, и когда мы ворвались из-за деревьев на поляну, я видел, как, выставив себя под огонь противника, в дальнем конце зоны высадки стоял Хэл Мур, всё для того чтобы посадить нас в наиболее безопасной позиции. Я приземлился туда, куда он указал, и наши экипажи и его люди начали как можно быстрее сбрасывать ящики с боеприпасами с вертолёта. Одновременно подносили раненых и загружали на борт".

Кое-кто из раненых, загружаемых на борт, в том числе капитан Лефевр и лейтенант Табоада, были бойцами роты "дельта" Рэя Лефевра, которых Крэндалл же и привёз в "Экс-Рэй" во время последнего рейса. Среди ходячих раненых, ожидавших погрузки на борт, был офицер батальонной разведки капитан Том Мецкер, раненый в плечо в перестрелке у сухого ручья вместе с ротой "альфа". Лефевр вспоминает: "Мы стояли у вертолёта. Помню, как Мецкер поддерживал меня. Как помогал запихнуть меня внутрь. И тогда же он и сказал: "В меня попали". Командир экипажа втащил его на борт".

Крэндалл вспоминает: "Моя птица унесла восемь тяжелораненых. Пока мы находились там, раненый капитан, помогавший другому офицеру забраться в мой "Хьюи", был убит. Мы его тоже забрали. Эд в свою машину смог загрузить пять раненых". Капитан Том Мецкер, семьянин и отец семнадцатимесячной дочери, прибыл в Плейме уже мёртвым.

Занятый сражением, я не видел, как погиб капитан Мецкер на поляне возле "Хьюи" Крэндалла, но такое развитие событий означало угрожающий оборот. Это значило, что на восточной стороне поляны объявились вьетнамцы и ломятся в нашу незащищённую заднюю дверь.

Выводя перегруженный "Хьюи" из "Экс-Рэй", Крэндалл задел лопастями несущего винта верхушки деревьев. Он вспоминает: "Мы чуть не провалили всё дело. На тренировках порой мы сознательно касались полозьями верхушек, чтобы до усрачки напугать пехоту, особенно если она состояла из новичков. Но лупить лопастями по деревьям напугало до усрачки меня самого. Как только мы поднялись над деревьями, нас снова обстреляли. Вернувшись в Плейме, я пересел в свой первый аппарат, уже налаженный и заправленный".

В Плейме капитан Пол П. Винкель, тридцать четыре года, из Сисеро, штат Индиана, выпускник Уэст-Пойнта 1956-го года, ждал возвращения двух своих вертолётов "Оранжевого" звена с боеприпасами из Плейку. "Радиоканал пехоты клокотал, как старый фильм про войну. Полковник Мур, позывной "Троянец-6", говорил спокойно и внушительно. [Его голос] звенел смело и здраво. В тот день на "Экс-Рэй" из мальчишек он сделал мужчин. "Хорошо, оцени ситуацию… держись… мы наведём вокруг тебя артиллерию. Собери лю-дей… всех… и, как только начнут падать снаряды, все вместе медленно отходите назад. Просто отходи вместе с артиллерией, и всё будет в порядке. Действуй".

Старший уорент-офицер Леланд К. Комич сообщил по рации Винкелю, что его и старшего уорент-офицера Далласа У. Харпера машины прибывают из Плейку, и запросил место выгрузки боеприпасов. Винкель отвечал "подожди", переключился на канал Брюса Крэндалла, направлявшегося в Плейме в полном убитых и раненых вертолёте, и передал вопрос. На что Старый Змей ответил кратко: "Экс-Рэй".

Рассказывает Винкель: "Я подумал: бог мой, как же отправить мне две тяжело гружёные боеприпасами машины на "Экс-Рэй", всю окружённую противником, с направленной на неё авиационной поддержкой, с поддержкой АРА и прямым артиллерийским огнём, да чтоб не подбили и чтоб не взлетели на воздух? Я переключил каналы и вызвал Комича: "Немедленно садись в Плейме". Когда две машины в струях пыли сели, я побежал к машине, увидел Ли Комича в левом кресле и велел его второму пилоту убирать зад из кабины и идти к моему аппарату и лететь с моим вторым пилотом, старшим уорент-офицером Уолтером Шрэммом. Я сказал Комичу, что мы летим на "Экс-Рэй". Ли прищурил глаза. Я понял, что он думает о том же, о чём и я. Мы нагружены боеприпасами, одно прямое попадание — и над деревьями зоны высадки "Экс-Рэй" мы превратимся в ослепительную вспышку, сопровождаемую тёмными клубами дыма.

Я переключился на частоту Мура: " "Троянец-6", это "Ориндж-1", звено из двух машин с боеприпасами направляется к "Экс-Рэй". Прошу дать направление для посадки, сэр". Вмешался командный вертолёт батальона. Донёсся голос капитана Винса Панцитты: "Держите курс 275 градусов на сбитый A-IE, затем делайте крутой поворот налево и, когда вас начнут обстреливать, скажем, через 10 секунд, сразу же поверните вправо на 90 градусов. Наверняка попадёте прямо в центр зоны высадки". Мур добавил: "Подтверждаю. Мы будем размахивать полотнищем там, где вы должны приземлиться. Не промахнитесь. Повторяю: НЕ ПРОМАХНИТЕСЬ. Если проскочите мимо, поверните прямо на север и попробуйте ещё раз. Прижимайтесь к деревьям".

Мы подлетели к горящему A-IE. Я сказал: "Теперь налево! Жми 80 узлов и держись деревьев". Поворот Ли был точным. Затем защёлкало "поп-поп-поп": прямо рядом с нами — яркие вспышки пролетающих зелёных трассёров. "Теперь вправо, Ли, вправо! Ищи [сигнальное] полотнище!" Я увидел его внизу прямо по курсу. Вот так. Теперь вниз. Ли осадил как раз вовремя и спустился к земле точно над бойцом с полотнищем. Я выглянул наружу и увидел, что наши бойцы лежат ничком, обнимая землю. Мы с Ли сидели в креслах примерно в шести футах над землёй. Мой экипаж быстро сбрасывал боеприпасы. Летели ящики. Я же смотрел перед собой. Впереди по курсу смутно вырисовывался Тьыпонг. В любой секунду я ожидал свинцовой очереди. Все краски словно покинули моё зрение; казалось, разгрузка растянулась буквально на часы. Страх творит странные вещи.

Мой командир экипажа крикнул: "Всё, теперь давай валить отсюда к чертям!" Затем Мур вышел на связь: "Можете взять раненых и пару пленных?" Я ответил, что можем. Их посадили на борт, Ли потянул штурвал, и мы, начав поступательный подъём, полетели, направляясь на север, так низко, что цепляли ветки деревьев. Секунду спустя я оглянулся проверить, следует ли за мной Даллас Харпер. Не веря глазам, я увидел, как белый дым вырывается из вентиляционных отверстий его двигателя, которых обычно не видно. Я заорал: "Сажай машину, ты горишь". Харпер отреагировал мгновенно. Он ещё не покинул зону высадки, поэтому упал на поляну в пределах периметра Мура. Ли тут же пошёл на нисходящий разворот и плюхнулся рядом с искалеченной птицей Харпера. Запросил Мур: "Каковы ваши намерения?" Я ответил: "Я вернулся высадить пленных, забрать сбитый экипаж и ваших дополнительных раненых. Конец связи". Мур принял".

Даллас Харпер, экипаж и раненые из его дымящегося "Хьюи" теперь загружались на борт птицы Пола Винкеля. Рассказывает Винкель: "Я заметил, как один раненый, хромая и спотыкаясь, удирал к деревьям. Я видел, что у него вся спина — от шеи до пояса — промокла от красной, красной крови. Я крикнул бортстрелку: "Там человек! Вон тот раненый! Пусть кого-нибудь вернёт сюда его задницу. Мы не уйдем, пока не соберём всех, кого отсюда забирали. Давай за ним!" Два члена экипажа помчались вдогонку. Щелчки "поп-поп" продолжались. Ли, готовый ко взлёту, держал машину под парами.

Мы взяли на борт 15 или 16 человек. Я надеялся, что мы сожгли достаточно топлива, чтоб получилось подняться. Ли потянул штурвал на себя, и "Хьюи" взлетел; датчики на приборной панели слегка качнулись — и успокоились. Второй аппарат чадил слева от нас. Позже наш специалист по техобслуживанию говорил, что гидравлика и маслопроводы того вертолёта были так повреждены, что лети он ещё пять минут, двигатель бы заклинило и он рухнул бы в джунгли на скорости в 120 узлов. Мы бы потеряли и храбрый экипаж из четырёх человек, и семь раненых Мура, и пассажира, пехотного капитана. Кем, чёрт побери, был тот парень? Четверть века спустя я узнал, что он был капитаном Гордоном П. Розански, офицером службы снабжения батальона, который весь день мотался на "Экс-Рэй" и обратно, помогая разгружать боеприпасы и загружать раненых.

Наш "Хьюи" чиркнул по веткам и направился на север, подальше от опасности. Я закурил сигарету и налево, через плечо, увидел залитого кровью солдатика, положившего голову на колени другого парня. Я передал сигарету назад, зажёг вторую и сунул её в рот окровавленному солдату. Солдат с окровавленной спиной посмотрел мне в глаза и сказал такое горячее "спасибо", какого я никогда больше не получал. Ветровое стекло то и дело покрывалось кляксами крови, которые швырял ветер, свистящий в открытых проёмах. Примерно через 30 минут мы связались с командно-диспетчерским пунктом в Плейку: "На подлёте "Ориндж-1", на борту семь раненых. Срочно нужна помощь". Я просил передать медслужбе, что сегодня будет ещё много вертолётов, потому что раненых, наверное, уже человек сто. Немедленно запросите дополнительное медобеспечение. У нас там идёт страшный бой. Как слышите?

Мы приземлились, выгрузили раненых и, не выключая двигатель, заправились. Харпер со своим вторым пилотом умчались искать другой вертолёт. Мы уже изготовились перед взлётом, как Ли сказал: "Раз уж мы возвращаемся, может, прихватим ещё боеприпасов?" Я ответил: "Понял тебя, зависни-ка вон там, где у батальона сложены припасы". Мы сели посреди оружейного склада, и наш экипаж погрузил ящики в машину. С криками примчался какой-то капитан: "Вы не можете так поступить. Это принадлежит 3-ей бригаде и должно быть учтено на бумаге". У меня не было времени объясняться с крикуном, я просто сказал: "Ли, вытаскивай нас отсюда нахрен". Мы оставили капитана метать громы и молнии в облаке красной пыли".

Майор Брюс Крэндалл и Большой Эд Фримэн сделали ещё два рейса с боеприпасами на "Экс-Рэй". Крэндалл вспоминает: "Я потерял счёт времени. Где-то в начале дня я решил попытаться отправить пару санитарных вертолётов дивизии в зону высадки. Чтобы показать им наиболее безопасный путь входа и выхода, две мои птицы влетели туда на малой высоте при поддержке полковника Мура. Хотя нас и обстреляли в обоих направлениях, прилетели и улетели мы нормально. Санитарным вертолётам не понравился расклад и, в частности, не понравился подлёт на уровне леса. Они решили заходить по одному с пятнадцати сотен футов, как при обычном заходе на посадку. Это, конечно, сделало их гораздо уязвимей для огневых средств неприятеля, но мне было всё равно, пусть влетают хоть задом, лишь бы они туда попали. Один вертолёт фактически коснулся земли и двоих раненых успели загрузить, как тут второй вертолёт сообщил о попадании, и оба тут же прервали спасательную операцию.

С этой поры, вместо того, чтобы летать обратно до Плейку, я летал к зоне высадки "Фолкон", артиллерийской базе, поддерживающей "Экс-Рэй". Это место было намного ближе, и мы могли там перегружать раненых с нашего вертолёта на санитарные вертолёты для дальнейшего вывоза на базу "Кэмп-Холлоуэй". Мы совершили ещё несколько полётов между зонами "Фолкон" и "Экс-Рэй", доставляя боеприпасы и воду и вывозя раненых. Ко времени, когда мы заканчивали третий круг, вся оставшаяся часть моей эскадрильи уже вызвалась участвовать, и тогда мы устроили челночную перевозку. Вступив в игру, парни подхватили мяч".

На земле бой детонировал чередой оглушительных всплесков перестрелки, вспыхивающих то здесь, то там: командир противника яростно пытался нащупать наше слабое место, найти щель, которая позволила бы ему вбить клин в тонкую линию из обороняющих зону высадки людей. Эта лихорадочная деятельность напоминала какую-то свистопляску. Враг стремился уничтожить нас, алкал нашей смерти. Он наносил удары на четырёх разных участках.

Никогда прежде вьетнамский противник не вёл бой с отрядом американской армии с таким упорством. Никакой здравый смысл, рождённый американским опытом во Вьетнаме на тот момент, нельзя было применить к такому противнику. Мы увязли в свирепой схватке из огня и манёвра, в битве на выживание, победить в которой будет дано лишь одной из сторон. У командира в бою есть три средства воздействия на ситуацию: огневая поддержка, теперь льющаяся потоками, личное присутствие на поле битвы и использование резерва.

Весь мой резерв сводился к сержант-майору Пламли, радисту Бобу Уэллетту и меня самого. Я решил, что если понадобится, мы присоединимся к роте "альфа" Тони Надаля и вступим в перестрелку у сухого ручья. Готовясь к такому развитию событий, я направился к груде снаряжения, взятого у раненых, набил патронами подсумки и карманы, взял несколько гранат и вставил в М-16 свежую обойму.

Хотя восточная часть поляны ещё находилась под огнём противника, стрельба там ослабла отчасти благодаря роте "чарли", отчасти действиям капитана Рэя Лефевра и его немногочисленных бойцов, а также интенсивной воздушной и артиллерийской бомбардировке, обрабатывавшей район. Боб Эдвардс, командир роты "чарли", делал отличную работу. Говорит Эдвардс: "Мои взводы упорно сопротивлялись, и, помимо обеспечения их потребностей в пополнении запасов и координации огневой поддержки, я мог сосредоточиться на других вопросах. Меня беспокоил мой обнажённый левый фланг".

Эдвардс, зная, что Рэй Лефевр передал командование ротой "дельта" сержанту Гонсалесу, нашёл Гонсалеса и, с моего одобрения, направил бойцов роты "дельта" на свой открытый левый фланг, расположив их густо вдоль юго-восточного края зоны высадки. Затем Эдвардс, чьи солдаты только что остановили северовьетнамский батальон, появился на моём командном пункте в поисках дополнительной задачи. Он попросил разрешения помочь организовать миномёты.

Эдвардс обнаружил, что приданные к каждой из трёх стрелковых рот миномёты, которые должны были свести под управление роты "дельта", по-прежнему действовали независимо друг от друга из-за ранения обоих офицеров роты "дельта". Он собрал миномёты стрелковых рот на участке к востоку от командного пункта: "Я ввёл их в периметр, приказал командиру моего миномётного отделения, штаб-сержанту [Гарольду] Матос-Диасу, взять на себя управление, пока в роту "дельта" не прибудет офицер. Матос-Диас их расставил и оборудовал, и к тому времени, когда я вернулся в роту "чарли", он подключил их к ротной радиочастоте и изготовил к стрельбе. Мы попытались пристрелять их, но из-за огромного количества пыли, дыма, из-за неразберихи боя, плотного подлеска и отсутствия приметных ориентиров мы не смогли сделать это эффективно".

На связь вернулся командир бригады Тим Браун, запрашивая оперативную обстановку. Я доложил, что мы ведём тяжёлый бой, что противник превосходит нас численно и мы несём потери; что зона высадки обстреливается и один взвод отрезан, и что у меня ещё не все бойцы прибыли на место. Я сказал полковнику Брауну, что бой ведётся с напряжением всех сил и что можно было бы задействовать ещё одну стрелковую роту в качестве подкрепления. Он ответил, что роту отправит, но оба мы понимали, что пройдёт два или три часа, прежде чем подкрепление достигнет "Экс-Рэй". Браун уже поднял по тревоге роту "браво" 2-го батальона 7-го кавполка, и она уже подтягивалась к пунктам приёма ЛС на борт.

Время близилось к трём часам дня. Отразив приступ северных вьетнамцев, рота "чарли" прекратила попытки противника обойти нас слева, что дало мне возможность перебросить остальных "кавалеристов" сюда. Если заведём разом однин-два "Хьюи" и лётчики последуют нашим указаниям, у нас появится неплохой шанс доставить этих людей, а они мне были ой как нужны.

Несколько бойцов роты "чарли", часть роты "дельта", включая её исполняющего обязанности командира 1-го лейтенанта Джеймса Л. (Ларри) Литтона и старшину Уоррена Э. Адамса, а также батальонный разведвзвод по-прежнему ждали отправки из Плейме. Я радировал Диллону в аппарат "Чарли-Чарли"[6] и приказал выдвигать их.

Последние транспорты с войсками батальона начали прибывать около 3:20 дня. Именно в этот период сбили второй наш вертолёт из потерянных на "Экс-Рэй". Происшествие так и стоит перед глазами. На мою частоту вышел лётчик с просьбой дать инструкции по посадке. Я ответил, чтобы, прижимаясь к деревьям, заходил с востока и приземлялся на восточной стороне поляны. Он вынырнул из клубов дыма, и я увидел, что летит он слишком быстро и слишком высоко и проскочит через восточную сторону ближе к горе, на "жаркую" западную сторону. Я сказал ему, чтобы спускался ниже и приземлялся на восточной стороне. Он же летел прямо на меня и явно не попадал туда, куда его направляли. Я закричал по рации: "Тебя собьют! Собьют!"

Он прогудел в пятидесяти футах над моей головой, содрогнулся и завалился в крутой правый поворот на северо-запад. Лётчик, старший уоррент-офицер Дональд С. Эстес, направил падающюю машину, молотящую лопастями винта, к деревьям, прямо через поляну напротив командного пункта у термитника. Вертушку с экипажем немедленно прикрыли ближайшие бойцы. Два из наших шестнадцати вертолётов в зоне высадки вышли из строя. Тридцатилетний Эстес из Оберна, штат Алабама, погиб в бою позднее, 24 июня 1966 года.

Одна из машин привезла Ларри Литтона, и тот немедленно принял командование ротой "дельта" от раненого сержанта Гонсалеса. Я приказал ему перевести четыре миномёта "дельты" в сводную миномётную позицию, устроенную капитаном Эдвардсом, и наводить все семь миномётов на цель из единого пункта управления огнём. Основное направление огня было в сторону рот "альфа" и "браво", и у миномётчиков также оставалась задача оборонять с востока зону высадки на два вертолёта.

Я приказал Литтону распределить разведвзвод под командованием лейтенанта Джеймса Рэкстроу вдоль северной и восточной окраин поляны, справа от миномётных окопов, в качестве дополнительного охранения для малой зоны высадки. Развевзвод также назначался в батальонный резерв. В первый раз за день у меня образовалось, наконец, некое подобие полного периметра и прикрытых тылов.

Рота "чарли" Боба Эдвардса отбивалась от врага более часа. На её стороне было преимущество более открытого пространства. Отчего она могла точнее корректировать артиллерийские и воздушные удары, а лётчики сверху могли видеть кишащего в слоновой траве противника и, таким образом, уничтожать его более эффективно. Ошеломлённый противник, наконец, отступил на юг и юго-запад, унося с собой своих раненых. Когда он покинул поражаемый ротой "чарли" участок, его активность вокруг роты "альфа" также ослабла.

Любопытно, что вьетнамцы, противостоявшие взводам Дила, Девни и Марма, не использовали своего преимущества. Во время затишья многих раненых и убитых из "браво" и "альфы" отнесли к медпункту батальона. Сержант Хансен из роты "альфа" рассказывает: "Мы уносили на плащ-палатке одного довольно тяжело раненного бойца "альфы", специалиста Джерри Кирша, когда парня на левом углу носилок ранило в спину. Он тут же упал. Это был специалист Скотт Генри. Пулю, угодившую в него, выпустили с очень близкого расстояния. Я устроил Генри поудобней; потом мы потащили Кирша дальше. Киршу пуля попала в живот, но он выжил. Когда же я вернулся за Генри, тот был уже мёртв. Я часто думаю о нём, в одиночку уми-рающем в том открытом поле. Он был сапёром, приданным нашему батальону".

На склоне лейтенант Джо Марм тоже пытался эвакуировать своих убитых и раненых. "Командир моего отделения оружия, штаб-сержант Роберт Л. Паркер, организовал партию для вывода раненых. Приблизительно через двадцать минут он вернулся и сказал, что не может выйти, потому что нас окружили. Были мы окружены или нет, это до сих пор вопрос для меня; это мог оказаться огонь своих же войск. Однако противник маневрировал к нашим флангам. Я запросил разрешение отойти вместе с ранеными. Мы собрали мёртвых. Мы изрядно намаялись со всеми своими ранеными, но, отходя, упорного сопротивления не встретили. Когда мы добрались до канавы, нашего переднего края отхода, раненых переправили на поляну, нам же подкинули боеприпасов. Воды вот только не хватало".

Среди раненых, во время того краткого затишья текущих на медицинский пункт у командного поста, был специалист-5 Кэлвин Букнайт, санитар 3-го взвода лейтенанта Денниса Дила. Букнайт числился в медпункте батальона более 18 месяцев в качестве одного из двух фельдшеров военврача. К концу октября нашим линейным ротам не хватало восьми взводных санитаров. Мы изучили личные дела батальона и обнаружили несколько солдат, ранее служивших санитарами. Некоторые из них пришли на помощь сами; другие, пройдя переподготовку, были назначены резервными санитарами. Джо Марм так описывает ситуацию в своём взводе: "Мой взводный санитар, как дембель, не отправился с нами на Тьыпонг. Сержант 1-го класса [Джордж] Маккалли, замкомвзвода, нёс с собой походную аптечку, и, если б возникла такая необходимость, мы намеревались использовать штаб-сержанта Томаса Толливера в качестве санитара. Он служил санинструктором во время Корейской войны и имел хороший опыт".

Тем не менее, у нас не хватало санитаров, чтобы поспевать повсюду, поэтому мы отправили специалиста Букнайта и специалиста-5 Чарльза Лоуза, старшего санитара, санитарами взводов в роту "браво". И вот теперь Келвина Букнайта, ещё живого, но смертельно раненого, осторожно положили на землю в наполненной кровью прорезиненной плащ-палатке перед старшиной медвзвода сержантом 1-го класса Китоном, его другом и товарищем последних двух лет: "Букнайт был ещё жив. Его ранило между плеч, в аккурат между плеч. Он протянул руку, сжал мою ладонь и сказал: "Сардж, у меня не вышло". Мы сделали ему внутривенное вливание и наложили на рану на спине давящую повязку. Но надежды не оставалось никакой. Нам удалось загрузить его в вертушку, но он всё равно умер". В Писании говорится, что "нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя". Именно так поступил Кэлвин Букнайт в тех наполненных огнём джунглях. Он прикрыл раненого, которого перевязывал, собственным телом, подставив свою беззащитную спину под вражеские винтовки.

На позициях опустели фляги. Редьярд Киплинг в стихотворении "Ганга Дин" пишет:

Киплинг прав. Жара, пыль, дым и страх иссушили уста каждого в зоне высадки "Экс-Рэй". То немногое, что оставалось во фляжках, отдали раненым. Рассказывает лейтенант Дил: "К трём или четырём часам мы исрасходовали всю воду, в основном на раненых, потому что те умоляли о воде. Пить хотелось страшно. Должно быть, это особенно было ужасно для раненых, потерявших много крови. Тогда мы полезли в сухпайки, чтобы выпить из них всю жидкость. Я открыл банку, там оказалась ветчина с лимской фасолью, самое солёное блюдо в сухпайке. Я выпил жидкость и стал испытывать жажду вдвое сильней. Невероятный тупица".

Дил помогал эвакуировать раненых, когда его отвлекло странное зрелище. "Именно в тот момент в бою случилось то, о чём я жалею больше всего. Я увидел линию, не колонну даже, просто линию людей, вероятно, человек двести, которые двигались на моём правом фланге в том же направлении, на восток, в котором мы сами собирались выдвигаться с ранеными. Я тут же поднял оружие, взял их на мушку и уже готов был выстрелить. Я крикнул парням, что стояли рядом, браться за оружие, потому что думал, что идут северные вьетнамцы. Но было всё-таки далековато, чтобы различить, американцы движутся или вьетнамцы, поэтому стрелять я передумал.

Имелось также опасение привлечь внимание к нашему потрёпанному взводу. Мои бойцы были либо мертвы, либо ранены, за исключением примерно двух отделений, человек восемнадцать — около того. Эти двести солдат шли параллельно нам, направляя путь к зоне высадки. Марм, стоявший справа от меня, уже откатился. Оказалось, то были северные вьетнамцы, с ними нам пришлось сражаться в тот же день позднее, и они нанесли нам страшный урон. Я так сожалею, что мы просто стояли там и не начали в них стрелять".

Не более чем в ста ярдах от Дила Потерянный взвод упрямо цеплялся за свой крошечный измученный клочок земли. К тому времени сержант Эрни Сэвидж со своей группой выживших из 2-го взвода Генри Херрика выдержал четыре атаки противника. Враг был уверен, что взял американцев в клещи. Три вьетнамца в маскировочной форме вышли прямо на периметр со стороны "Экс-Рэй". Все трое были немедленно уничтожены. Гален Бангэм видел, как несколько солдат противника не более чем в десяти футах поднялись на ноги и, повесив винтовки на плечо, посмеивались, "словно вышли на воскресную прогулку".

Лёжа, плотно прижимая тела к земле, выжившие из Потерянного взвода обрушивали огонь по насыщенной целями окружающей среде. Эрни Сэвидж приподнялся сделать выстрел по трём вражеским солдатам в нескольких футах от себя и лишь тогда обнаружил, что винтовка пуста. Сэвидж рассказывает: "Я не знал, что делать, поэтому просто сказал "привет" и улыбнулся. Тройка в замешательстве уставилась на меня, но к тому моменту я успел вставить свежую обойму и залил их свинцом".

Дормэн вспоминает: "Они пытались подобраться к нам ползком. Мы же клали винтовки на землю и вели огонь в двух-трёх дюймах от земли. Мы стреляли очень низко и их остановили. Всё это время в десяти-пятнадцати ярдах от нас находились снайперы. Если ты поднимал голову, они в неё стреляли. Но и мы убива-ли их направо и налево. Всякий раз, когда у них поднималась голова, мы тоже в неё стреляли".

Время показывало 3:45 дня, и, за исключением сложного положения сержанта Сэвиджа с отрезанным взводом, ситуацией в целом я был доволен. Все наши бойцы находились в периметре, были задействованы значительные огневые средства, рота подкрепления находилась в пути, страховочная малая зона высадки на два вертолёта была прикрыта, раненые либо уже эвакуировались, либо ожидали эвакуации, и мы стойко держались. Меня наполняла решимость предпринять ещё одну попытку спасти на склоне сержанта Сэвиджа с его ранеными и погибшими. Я приказал ротам "альфа" и "браво" эвакуировать убитых и раненых, под огневым прикрытием выйти из тесного контакта с противником и готовиться к совместному удару после мощного предварительного артобстрела, чтобы достичь отрезанного взвода. Судьба этих людей и необходи-мость их спасения мучили меня.

10. Штыки — примкнуть!

Роты "альфа" и "браво", первые высадившиеся подразделения, уже более двух часов были заперты в жестоком поединке, несли немалые потери, особенно среди сержантов и радистов, и расстреляли большую часть своих боеприпасов. Двум командирам, Тони Надалю и Джону Херрену, требовалось время для эвакуации убитых и раненых, реорганизации и перегруппировки своих численно сократившихся взводов и назначения новых командиров, а также на пополнение запасов патронов и гранат. У них будет всего сорок минут на выполнение этих задач; затем перед ними прольётся ливнем шквальный артиллерийский огонь, и они предпримут ещё одну попытку прорвать кольцо вражеских войск и спасти оставшихся в живых из 2-го взвода лейтенанта Генри Херрика.

Тем временем помощь была в пути. В штабе 3-ей бригады на чайной плантации отдавались приказания: братскому батальону, 2-му батальону 7-го кавполка, сообщили, что одна из его рот, рота "браво", выделяется и отправляется в зону высадки "Экс-Рэй" в качестве подкрепления. По прибытии на "Экс-Рэй" рота "браво" 2-го батальона поступает под моё оперативное управление на время боя.

В тот день три взвода роты "браво" 2-го батальона несли караульную службу вокруг штаба 3-ей бригады полковника Тима Брауна и потому оказались под рукой, и, когда Браун изыскивал подкрепления, двинуть их было проще всего. Остальные роты 2-го батальона рассыпались в патрулях по густым зарослям, их сбор занял бы гораздо больше времени. Так что бойцы роты "браво" капитана Мирона Дидурыка в орлянку проиграли вчистую.

Рота "браво" 2-го батальона имела хороших, сплочённых и профессиональных сержантов, и её бойцы уже долгое время служили вместе. Образцовая стрелковая рота, и я был счастлив получить её. Капитан Дидурык, двадцать семь лет, украинец по происхождению, приехал в Соединённые Штаты со своей семьёй в 1950-ом году. Он окончил училище Святого Петра по подготовке офицеров запаса в Джерси-Сити, штат Нью-Джерси, и поступил на действительную службу в июле 1960-го. Прошёл парашютно-десантную и диверсионно-разведывательную подготовки, служил в Германии и Форт-Беннинге. Дидурык был женат, имел двоих детей. Он находился в своём миномётном взводе в лагере у Плейме, когда получил по рации известие о новом задании для своей роты.

Специалист-5 Джон Валлениус, 22 года, уроженец Глостера, штат Массачусетс, находился у Дидурыка во взводе 81-мм миномётов, который вместе с остальной частью роты уже не вернулся к штабу бригады. Он рассказывает: "Мы ждали посреди красной пыли возле лагеря в Плейме. Постоянные подлёты и отлёты вертолётов делали разговор почти невозможным. Просочилась весть, что 1-ый батальон ввязался в бой и мы должны быть готовыми в любой момент прийти ему на помощь. Меня определили в первую птичку вместе с капитаном Дидурыком, его радистом рядовым 1-го класса Джо Китом, взводным старшиной сержантом 1-го класса Джоном А. Юзлтоном и радистом специалистом-4 Вирджилом Хибблером-младшим".

Пока наши подкрепления "седлали лошадей" у "Catecka" и Плейме, мои роты "альфа" и "браво" собирались предпринять вторую попытку пробиться к попавшему в ловушку взводу лейтенанта Херрика. Джон Херрен и Тони Надаль во время затишья отвели своих людей к сухому ручью, чтобы атаку начать оттуда.

Тони Надаль расположился слева с тремя взводами роты "альфа". Джон Херрен с двумя оставшимися взводами роты "браво" — справа. Херрену будет предоставлено преимущество огневой поддержки, так как он стоял ближе всего к отсечённому взводу и у него под командой оставались только два взвода.

Надаль и его люди сняли рюкзаки и пополнили боеприпасы. То немногое количество воды, что ещё оставалось, поделили на всех. Надаль хорошо понимал угрозу со стороны горы и вдоль линии отрога: "Сначала я планировал использовать боевой порядок уступом влево[8], поскольку все движения противника проходили слева от нас, а затем перестроиться в клин, если не встретим сопротивления". Джон Херрен планировал для "браво" воспользоваться сочетанием "огня и манёвра", при котором один взвод двигается вперёд под прикрытием огня другого.

В сухом русле Надаль созвал трёх своих взводных командиров на совещание: "Я сказал, что мы собираемся делать, и сообщил о боевом построении. Я также проинструктировал Джо Марма направлять роту "браво", потому что мы не знали, где находится отрезанный взвод. Затем я собрал большую часть роты в ручье и произнёс напутствие о том, что мы отправляемся спасать взвод из "браво" и как собираемся это делать". Старшина взвода Трой Миллер вспоминает эту сцену: "После первого контакта наш боевой дух был очень высок. Перед выходом за отсечённым взводом капитан Надаль собрал нас вместе и сказал: "Солдаты, где-то там отрезан американский взвод, и мы идём за ним!" В ответ раздались возгласы: "Да!", "Пойдём и вытащим их!", "Гарри Оуэн!"".

Надаля беспокоила серьёзная проблема, обнаруженная им во время предыдущего столкновения: "Для всех передовых артнаблюдателей батальона имелась только одна радиочастота для запроса артиллерийского огня. Было трудно получить артобстрел перед более чем одной ротой за раз, и более опытному и настойчивому наблюдателю, оказавшемуся в роте "браво", удавалось управлять обстрелами. Когда же мы готовились выходить, я попытался получить огневую поддержку артиллерии, но мой передовой наблюдатель не смог связаться с батареями".

Солдаты поднялись на ноги в 4:20 и пошли из сухого ручья в атаку. Отошли они не далеко. Последовала немедленная и яростная реакция со стороны вьетнамцев, которые, само собой разумеется, воспользовались преимуществами временного отхода американских войск, чтобы спуститься ниже по склону и ещё туже затянуть кольцо вокруг нас. Одни засели на деревьях. Другие зарылись на верхушках и склонах термитных холмов. Третьи устроились в наскоро вырытых стрелковых ячейках. Они благополучно миновали стену артогня, и мы, как следствие, дорого за это заплатили.

Капитан Тони Надаль, рота "альфа", первым выскочил из сухого русла, ведя на штурм 1-ый взвод. Он вспоминает: "Мы продвинулись примерно на пятьдесят ярдов, когда столкнулись с силами неприятеля, спустившимися с горы. Я полагаю, они готовились начать атаку примерно в то же время, когда мы начали свою. Бой быстро стал очень ожесточённым, на близком расстоянии. Мы несли большие потери. Лейтенанта Уэйна Джонсона, командира 1-го взвода, ранило. По меньшей мере, три командира отделений также были ранены, двое из них погибли — один во время продвижения вперёд при попытке спасти одного из своих солдат вопреки прямым приказам".

Сержант Трой Миллер оказался в гуще боя 1-го взвода. "Я стал исполняющим обязанности командира взвода, когда ранило лейтенанта Джонсона. Мы обогнали взвод Марма. Сразу после того как ранило лейтенанта Джонсона, сержант Билли Эллиотт, один из командиров моего отделения, закричал: "У нас убитый". Это был сержант Рамон Бернард. [Бернарду из Маягуэса, Пуэрто-Рико, исполнилось бы двадцать шесть лет через пять дней.] Мы быстро продвигались вперёд, когда нас стали плотно обстреливать из стрелкового и автоматического оружия, в основном из АК". Сам сержант Эллиотт погиб вскоре после того, как сообщил о смерти сержанта Бернарда.

Справа от Надаля солдаты роты "браво" Джона Херрена столкнулись с той же смертельной циркулярной пилой. План "огня и манёвра" был позабыт. В силу необходимости рота "браво" вытянулась в шеренгу и шла в атаку на значительные силы противника в зарослях прямо перед собой.

Лейтенант Дэннис Дил, в чей взвод упирался правый фланг "браво", снова попал в бурю вражеского огня. "Мы поднялись и пошли на штурм — вышли из траншеи, и весь мир словно взорвался. Не знаю, сколько их было. Я не видел девяносто процентов из них, но я точно слышал их оружие. Повсюду падали бойцы. Наконец, атакующая линия, выходившая в атаку в полный рост, сначала опустилась на колени, а затем распласталась на земле. Один из моих бойцов прямо передо мной принял на себя всю мощь взрыва реактивной гранаты. Его сержант, стоявший позади меня за деревом, кричал не прекращая: "Давай, Джо, давай сюда, ты сможешь вернуться!" Я подполз к нему, забрал его винтовку и забросил её в тыл. На виду у врага эта М-16 приземлилась на вершине муравейника.

С солдатом стряслась беда. Он спросил, есть ли у меня морфий. Я ответил, что нет ничего. Я сказал: "Джо, ползи к тому дереву". И он пополз. Он добрался туда, и сержант о нём позаботился. Его место теперь занял я и стал, по сути, стрелком. Я увидел, что вьетнамцы обходят наш правый фланг, а на линии мы были подразделением правого фланга. Я заорал как сумасшедщий; вскочил один мой пулемётчик, проскочил сквозь весь тот огонь и стал стрелять в них с бедра. Я поддержал его, и мы всех уложили. Избавились от них. Невредимыми вернувшись к исходному рубежу, мы залегли".

В секторе роты "альфа" пулемётчик Билл Бек, воссоединившись со своей ротой, двигался в первой группе, выбравшейся из сухого ручья. Бек рассказывает: "Капитан Надаль первым перевалил через бугор. Я шёл рядом с ним, примерно в пяти ярдах слева. Впереди я видел северных вьетнамцев". Для атаки Тони Надаль приказал своим людям примкнуть штыки. Билл Бек, выпускавший очереди из пулемёта М-60 по правому фронту, был потрясён увиденным впереди: "Высокий тощий сержант втыкал штык в грудь вьетнамцу. Словно на тренировке с соломенным чучелом: "Готовсь, коли, закройсь, ушёл! Раз, два, три"".

Бек продолжал двигаться и стрелять, как внезапно рой ос или шершней — на сей раз настоящих — влетел ему под каску. Храбрый солдат, который выдержал всё, что бросили на него вьетнамцы, мгновенно был побеждён роем разъярённых, жалящих насекомых. Говорит Бек: "Вмиг я выронил пулемёт и сорвал каску. Вся голова искусана. Самому не верилось, что чем-то можно заставить меня забыть про врага, но боль была такая резкая".

Бек не единственный, кого атаковали шершни. Других тоже сбивали с толку их болезненные укусы.

На смешанном командном и медицинском пункте батальона стремительно накапливались убитые и рененые. Капитан Каррара и два его сержанта не покладая рук врачевали раненых, повсюду лежавших на земле. Мы наткнулись на смертоносную циркулярную пилу. Тем не менее, командир неприятеля ещё не атковал нас с восточной стороны поляны. Все боестолкновения в тот день вспыхивали и велись на западной и южной сторонах зоны "Экс-Рэй". В ноябре 1991-го года в Ханое, когда я сказал генералу Ану, что тыл мой был открыт весь тот день, в его реакции просквозили и удивление, и досада. Затем он сделал мудрое замечание: "Ни один командир не знает всего, что происходит на поле боя". К счастью для нас, а также благодаря майору Крэндаллу и его храбрым лётчикам, мы могли эвакуировать наших раненых и получать пополнения боеприпасами и водой.

У капитана Тони Надаля, когда он углублялся в заросли, командной группе бсостояла из четырёх человек: два радиста, сержант Джек Гелл, двадцатипятилетний уроженец Нью-Йорка, и специалист-4 Джон Кларк из Мичигана, плюс передовой артнаблюдатель роты лейтенант Тимоти М. Блейк, 24 года, из Чарлстона, штат Западная Виргиния, и командир отделения разведки Блейка, сержант Флойд Л. Рид-младший, двадцать семь лет, из Хета, штат Арканзас. Когда они пошли вверх, Надаль прижимал трубку рации к уху. Очередь вражеского пулемёта прошила группу. Сержант Гелл был сражён и упал без единого звука. Надаль продолжал движение, пока длинный чёрный шнур не придержал его. Он оглянулся узнать, что случилось. Та же очередь, что убила сержанта Гелла, убила лейтенанта Блейка и ранила сержанта Рида, который вскоре после того умер. Сержант Сэм Холлман-младший, уроженец Пенсильвании, опустился на колени рядом со смертельно раненым товарищем, Джеком Геллом, и услышал, как тот выдохнул: "Скажи моей жене, что я люблю её".

У Тони Надаля не было времени оплакивать Джека Гелла, которого он очень уважал. Слишком много других жизней держал он в своих руках. Он продолжил действовать: "Я снял рацию с его спины, приказал нескольким ближайшим солдатам отнести Гелла в медпункт и велел ещё одному взять на себя рацию". Тем солдатом оказался специалист-4 Рэй Тэннер, двадцатидвухлетний "кавалерист" из Коудса, штат Южная Каролина. Тэннер вообще-то был радистом сержанта Стива Хансена, но они разъединились, и Тэннер увязался за 1-ым взводом.

На правом фланге порядков роты "браво" лейтенант Дил катался по земле, отчаянно пытаясь увернуться от града пулемётных пуль, резавших траву вокруг него. Внезапно в двадцати пяти ярдах от себя Дил увидел, как поднялся американец и, в то время как все вокруг пластались на брюхе, метнулся вперёд. Дил рассказывает: "Я видел, как он швырнул гранату за муравейник и опустошил в него своё оружие. Затем упал на колени. Я сказал себе: "Пожалуйста, вставай; хоть бы не ранили". Я не знал, кто это был, не мог рассмотреть как следует. Поле боя плотно заволокивало какой-то марью из пыли и дыма".

Это был лейтенант Джо Марм. Он засёк пулемёт наприятеля, установленный на большом термитном холме; пулемёт пожирал оба взвода роты "браво". Не сумев вырубить его ракетой из лёгкого ПТ оружия и брошенной гранатой, он решил разобраться с ним вплотную. Проскочив сквозь огонь, он бросил ручную гранату за холм и зачистил оставшихся в живых из винтовки М-16. На следующий день лейтенант Эл Девни нашёл мертвого вьетнамского офицера и одиннадцать его солдат, вповалку лежащих позади того термитного кургана. Говорит Дил: "Джо Марм спас и мою жизнь, и жизни многих других".

Лейтенант Марм, шатаясь, вернулся к своему взводу с пулевыми ранениями в челюсть и шею. Он присоединился к растущему потоку ходячих раненых, текущему к батальонному медпункту. Сержант Китон обработал раны Марма, и один из "Хьюи" Брюса Крэндалла эвакуировал его в тыл. Несколько дней лейтенант Джо Марм восстанавливался в армейском госпитале "Вэлли-Фордж" недалеко от своего дома в Пенсильвании. В декабре 1966-го года Джо Марм явился в Пентагон, где министр сухопутных войск от имени президента Линдона Джонсона вручил ему орден Почёта, высшую награду страны за доблесть.

Вот как скромно описывает то, что произошло, сам лейтенант Джо Марм: "Я располагался на правом фланге своего взвода, сержант 1-го класса Джордж Маккалли — на левом. Справа от меня находился взвод лейтенанта Эла Девни. Так что я был в центре событий. Тот блиндаж сдерживал всю линию, и я сначала выстрелил в него из лёгкого ПТ оружия. В муравейнике не было щелей, огонь вёлся с боков блиндажа. Вокруг него густо стояли деревья, не позволяя ручным гранатам ложиться как следует. Я подумал, что проще будет подбежать к блиндажу и забросить гранату через верх. Жестами я показал то, что нужно сделать, одному из бойцов. Шум боя был так силён, что лежавший поблизости сержант решил, что я хочу, чтобы гранату кинули с нашей позиции. Граната не долетела. Чтобы сэкономить время и сделать дело как можно быстрее, я приказал обеим ротам поостеречься со стрельбой, потому что вознамерился рвануть к муравейнику сам. Меня ранило сразу, как только я заставил блиндаж замолчать".

Героический поступок Джо Марма, к сожалению, не смог отомкнуть дверь к отрезанному взводу. Рота "браво" продвинулась всего на семьдесят пять ярдов, рота "альфа" — чуть дальше. Все три взводных командира Надаля были либо убиты, либо ранены, как и многие сержанты. Хуже того, 1-ый взвод роты "альфа" оторвался от двух других и ввязался в тяжёлый бой, возможно, с сотней неприятельских солдат. Кое-кто из бойцов "альфа" в густых зарослях прошли мимо северных вьетнамцев, и те открыли по ним огонь. Мы не только не смогли пробиться, чтобы спасти взвод Херрика, но и сами оказались под угрозой отсечения ещё одного взвода.

Настала очередь 1-го взвода. Взводный сержант Ларри Гилрит вспоминает этот момент: "Они, наверное, отбили один из наших М-60 у отсечённого взвода и повернули его против нас. Мы лежали за упавшим деревом, плотно прижатые к земле пулемётным огнём, и не могли пошевелиться. Помню, как я сказал, что сержант Хёрдл, должно быть, злится на нас, потому и обстреливает. Всё дело в ином звучании того конкретного пулемёта от автоматического оружия, которое нас поливало".

На самом деле сержант Гилрит и его парни не были целью дружественного огня. Сержант Пол Хёрдл погиб, прикрывая отход товарищей из взвода Херрика. Но чуткие уши сержанта Гилрита не обманули: оружие, которое он слышал, действительно было пулемётом М-60 Пола Хёрдла. После того, как убили Хёрдла и его помощников, противник сначала использовал пулемёт против отрезанного взвода, а затем обратил его против бойцов, пытавшихся пробиться, чтобы спасти людей лейтенанта Херрика.

Было уже около пяти вечера, и Крэндалл вёл на посадку на "Экс-Рэй" тринадцать "Хьюи" с подкреплением — ротой "браво" капитана Мирона Дидурыка из 2-го батальона. Специалист Джон Валлениус летел на борту первого вертолёта. "Из-за пыли и дыма трудно было разглядеть что-нибудь за пределами зоны высадки, но впереди, на Тьыонге, мы видели трассёры и слышали выстрелы стрелкового оружия. Оказавшись на земле, мы со всех ног помчались от вертушки. Я бежал к участку с муравейниками, потому что там было единственное укрытие, которое я мог заметить, да и ближе всего. Туда же подбежал капитан Дидурык и козырнул начальнику".

Сержант Джон Сетелин, стройный двадцатидвухлетний уроженец Южной Каролины, командовал 2-ым отделением 2-го взвода на третьем "Хьюи", входящем в зону высадки. "Командир экипажа заорал: "Входим в жаркую зону высадки и зависаем; выгружай людей шустрее и бегом вправо!" Потом с воздуха я увидел тех, кто показался мне бойцами в хаки. Я подумал, что мы, должно быть, доведены до отчаяния, раз везём ребят сразу из отпуска, не дав времени переодеться в полевую форму. Потом до меня дошло, что винтовки направлены на нас, что это враги! Когда мы выпрыгивали, эти люди в нас стреляли. Гуки сидели даже на деревьях!"

Ко мне подбежал капитан Дидурык и крикнул: "Гарри Оуэн, сэр! Капитан Дидурык и рота "браво" 2-го батальона 7-го кавалерийского полка в количестве ста двадцати человек прибыли в ваше распоряжение!" Его глаза искрились от волнения и вызова, брошенного ситуацией. Я приказал Дидурику собрать своих людей в роще деревьев в тридцати ярдах к северо-западу от командного пункта и действовать пока в качестве батальонного резерва. Примерно в то же время на "Экс-Рэй" прибыл ещё один отряд, непрошенный, неожиданный и, по сути, мною не замеченный. Это была группа из управления специального фотогра-фирования СВ в составе двух сержантов, Джека Ямагучи и Томаса Широ, вооружённых 16-миллиметровыми бесшумными кинокамерами. Пройдёт четверть века, прежде чем мы выкопаем их плёнки из военных архивов и увидим жуткие цветные изображения самих себя в боевой обстановке.

Наверху, в зарослях, в гуще боя за спасение отрезанного взвода Херрика, командир роты "альфа", капитан Тони Надаль, принял решение. У него один взвод был прижат к земле потоками вражеского огня, и он понимал, что чем дольше так будет продолжаться, тем труднее будет вытащить их из боя. Время показывало 5:10 вечера. Надаль приказал своему резерву, 3-му взводу, выдвигаться вверх слева от себя и попытаться обойти силы неприятеля. Попытка успеха не принесла. Взвод наткнулся на ту же циркулярную пилу, что пожирала все остальные взводы.

Справа, у сержанта Ларри Гилрита из роты "браво", продвижение вперёд шло ничуть не легче. Капитан Джон Херрен спросил у Гилрита, известен ли тому какой-нибудь другой путь, ещё не испробованный ими. Говорит Гилрит: "Последовал мой ответ "Никак нет, сэр". Даже без всех наших погибших и раненых, о которых нужно было позаботиться, время суток играло против нас".

Капитан Надаль рассказывает: "Стычка продолжалась ещё двадцать или тридцать минут, ни одна из сторон не продвинулась вперёд. Становилось темно, и по мере того, как росли потери, я понял, что прорваться мы не сможем. Я связался с полковником Муром и запросил разрешения отступить". Джон Херрен, следивший за батальонной радиосетью, услышал просьбу Надаля и тут же выразил согласие. Было уже 5:40 вечера; я приказал обеим ротам под прикрытием огневой артподдержки отступать к сухому ручью.

Приближалась ночь, и другого выбора не оставалось. Я не хотел вступать в часы темноты с раздробленным батальоном, с ротами, неспособными ко взаимной выручке, и с вероятностью разгрома рот поодиночке. Отрезанному взводу ночью предстояло самому держаться за свой маленький холмик. Мы должны были отступить, экакуировать раненых и погибших и пополнить запасы боеприпасов и воды. Кроме того, нужно было разместить подразделения на позициях, крепко состыковав друг с другом и привязав к артиллерийскому и миномётному огню, пристрелянному на долгую предстоящую ночь.

Самым трудным для Надаля и Херрена будет прекратить контакт с противником и отступить. Отступление — всегда один из самых тяжёлых для успешного исполнения военных манёвров. Доктрина требует плана по вводу неприятеля в заблуждение, элементов прикрытия, огневой поддержки, обеспечения секретности, нанесённых на карту маршрутов, точного графика движения и применения дымов. Мы имели огневую поддержку и могли затребовать дымовую завесу, но у нас не было ни людей, ни времени на выработку решения задачи, как то прописано в учебнике.

Капитан Надаль, у которого погибли и артнаводчик, и артиллерийский радист, сам теперь запрашивал и корректировал огневую поддержку по батальонной командной радиосети. Он вспоминает: "Я передал взводным командирам, что никто не отступит, пока всех, — и мёртвых, и живых, — не соберём вместе. Чтобы прикрыть отступление, я связался с полковником Муром и запросил обеспечить дымовую завесу и выставить её примерно на сто метров ближе к нам, чем прицел огневых средств. Так, чтобы завеса направлялась почти прямо на наши головы".

Запрос Надаля отправился на батальонный командный пункт и был передан в висевший над головой командный вертолёт, из которого капитан Джерри Уайтсайд направил его в пункт управления огнём в зоне высадки "Фолкон". Через несколько секунд вернулся ответ: "Дымовая завеса отсутствует". Опираясь на опыт Корейской войны, я спросил, есть ли снаряды с белым фосфором. Сказали, что есть. Я запросил, чтоб клали завесу с помощью "Вилли Питера".

Взрываясь, снаряды с белым фосфором создают густые облака ярко-белого дыма и извергают частицы фосфора, который воспламеняется при контакте с воздухом. Я подумал, что если вьетнамцы ещё не знакомы с "Вилли Питером", то снаряды откроют им глаза. Через минуту снаряды засвистели, пролетая низко, над самой головой. Взрывы вызвали мгновенный эффект, сломив ВНА и заставив замолчать их оружие.

Специалист Рэй Тэннер, поставленный Надалем на замену радисту, рассказывает: "Мы начали отхо-дить, неся мёртвых и раненых. Мы оставались под сильным огнём, который затруднял движение. Для прикрытия капитан Надаль вызвал дымовые снаряды. Полковник Мур приказал артиллерии использовать ВП. Мы пригибались как можно ниже, когда полетели снаряды. Ошеломляли грохот и яркие вспышки. Никого не ранило, и нам удалось отойти. Снаряды ВП ложились в нескольких ярдах от наших позиций. До сих пор помню, как ослепительно они вспыхивали при взрыве".

Капитан Надаль отреагировал на "Вилли Питера" гневом, удивлением и — благодарностью, примерно в такой последовательности. Он вспоминает: "Когда ВП разорвался среди нас, я был потрясён. Каким-то чудом ни одного солдата роты "альфа" этот ВП не задел. Он оказался очень эффективным. Перестрелка сошла на нет, и мы стали выносить погибших и раненых. Успех залпа заставил меня просить о повторении. Снова ВП упал среди нас, и никто не пострадал. Я считаю, что именно ВП позволил нам отвести людей к руслу ручья, не понеся при этом дополнительных потерь. Я с моими радистами оставался позади, прикрывая отход огнём, и был последним, кто вернулся к ручью". Видя, как хорошо сработал белый фосфор перед "альфой", мы обрушили его и перед ротой "браво". Он дал нам преимущество именно в тот момент, когда мы в нём нуждались больше всего.

На левом фланге лейтенант Дэннис Дил получил приказ остановиться и отходить к сухому ручью, — "что мы и сделали бегом. Начальник штаба, лейтенант Кен Дункан, занимавшийся пострадавшими, поднял голову и спросил: "За вами что, гонятся?" Я сказал нет. Мы восстановили все свои рации, но та М-16 ещё оставалась на муравейнике, и я точно знал, где она лежит. С одним из сержантов мы рванули туда. Без разгрузочных жилетов оба бежали быстро. Он меня прикрывал. Мы пробежали около ста ярдов. Я подскочил к муравейнику, схватил брошенную винтовку, и мы помчались обратно к периметру, — прямо к двум сотням американцев, нацеливших на нас своё оружие. Тогда только я сообразил, что забыл скоординировать с кем-нибудь свои действия, а было уже почти темно. Слава богу, ребята не стали стрелять. Иначе быть бы мёртвыми и глупому лейтенанту, и храброму сержанту".

В то время как дорого стоившая попытка добраться до остатков взвода лейтенанта Херрика предпринималась в зарослях в ста ярдах от нас, сержант Эрни Сэвидж и его окружённые товарищи отчаянно цеплялись за свой маленький клочок земли. Сэвидж вплотную навёл артогонь вокруг себя, и всякий раз, заслышав голоса или заметив какое-либо движение, вызывал тяжёлую артиллерию. "Казалось, им было всё равно, сколько у них убито. Некоторые, идя прямо на нас, спотыкались. У кого-то оружие висело на плече, и он шёл в атаку с голыми руками. У меня было вдоволь патронов: в рюкзаке лежало около тридцати магазинов. И проблем с М-16 не возникло. За час до наступления темноты к периметру вышли три человека. Я убил всех троих с расстояния в пятнадцать футов. У них были АК. Сначала я подумал, что это южные вьетнамцы. Одеты они были в камуфляжную форму. На западной стороне сержант Макгенри уничтожил ещё троих".

Капитан Херрен зависал на рации, держа Сэвиджа в курсе попыток прорыва. В конце концов, Херрен сообщил, что он не сможет пробиться до наступления темноты и потому отходит. Херрен сказал Сэвиджу: "Не волнуйся. Ты уже выиграл этот бой". Сэвидж и сержант Макгенри казались уверенными в том, что вы-живут, если смогут продержаться всю ночь. Специалист Гален Бангэм и остальные в том сомневались: "По рации сообщили, что нам придётся держаться до утра. Я не мог поверить тому, что услышал. Я думал, что мы никак не сможем этого сделать. Остальные считали так же. Рядовой 1-го класса Кларк всё время спрашивал меня: "Как думаешь, у нас получится?" Я не знал, но ответил, что нам следует помолиться — и помолиться как следует. У всех в мозгах сидел один большой вопросительный знак. Нам всем предстояло сохранять хладнокровие и прилагать все усилия".

Когда рота "браво" отступала в сторону ручья, сержант Гилрит получал сведения о погибших. "Сержант Роланд сказал мне, что Вождь Карри убит. Я отправился за Роландом и помог вынести его. Нельзя было его оставлять. Я был ему многим обязан. У меня было особое чувство к Карри. Он командовал отделением в моём взводе, пока не перевели в 3-ий взвод. Я хорошо знал Карри по "Холму Келли" [Форт-Беннинг]. Он никогда не распространялся о семье или родственниках. Он не был женат. Все знали его как служаку".

Командир роты "браво", капитан Херрен, отдавал распоряжения на ночь. "Я приказал своей роте око-паться перед ручьём, где мы могли лучше состыковаться с ротой "браво" 2-го батальона справа и ротой "альфа" Надаля слева. Мы продолжили класть заградительный огонь артиллерии вокруг сержанта Сэвиджа".

Тем временем я взвесил ситуацию и решил укрепить наши тонкие линии, развернув роту "браво" Дидурыка из 2-го батальона и по-прежнему оставив разведывательный взвод в батальонном резерве. Я приказал Дидурыку разместить два своих взвода между ротой "браво" Джона Херрена и ротой "дельта" Литтона на северо-восточной стороне периметра. Я также приказал ему передать два своих 81-мм миномёта с расчётами в централизованный пункт управления огнём в роте "дельта".

Ещё я приказал Дидурыку отправить свой 2-ой взвод под командованием лейтенанта Джеймса Л. Лейна на усиление роты "чарли" Боба Эдвардса, жидко растянувшейся на 120 ярдов по периметру с южной и юго-восточной стороны. Говорит Эдвардс: "Мы с благодарностью встретили присоединение 2-го взвода. Я поместил его на правом фланге, где он заполнил критический промежуток между ротой "альфа" и моим 3-им взводом. Наша способность обмениваться взводами с другими ротами и взаимодействовать с ними была очень важна".

Когда взвод лейтенанта Лейна начал устраиваться, произошло ужасное событие. Сержант Джон Сетелин перевёл своих людей в окопы, оставленные бойцами роты "чарли" при перемещении налево. "Я собрал всех и повёл разведку влево от себя, чтобы соединиться с ротой "чарли". Отправляясь, я услышал, как над головой просвистела пуля. Я слышал треск винтовки и свист. Я никогда не видел и не стоял так близко к человеку, которого подстрелили. Гленну Уилларду, пулемётчику, пуля угодила в левую часть груди. Я бросился к нему; я высоко ценил Уилларда. Сам невысокий человек, он никому не позволял помогать себе таскать М-60 или патроны. Уиллард булькал, глаза закатывались. Было похоже на то, что с ним случился удар".

Сетелин перевернул Уилларда и снял с него разгрузочный жилет и одежду. "У него оказалась сосущая рана грудной стенки, и я вспомнил, как во время подготовки учили с ней справляться. Должно быть, я сделал всё правильно, закрыв его рану, но когда попробовал поднять его, мои руки словно провалились в нижнюю часть спины, откуда вылетела пуля. На помощь подбежал Ламонт. У меня по лицу текли слёзы. Я кричал: "Он сейчас умрёт, на моих руках!" Уиллард стал моим первым раненым, и я чувствовал себя так, словно не справился со своим делом. Подошёл высокий парень, принял Уилларда на руки и отнёс к санитарам у батальонного КП". Серьёзно раненый Уиллард выжил.

Дым и пыль заволакивали долину, и с ними сумерки оказались коротки. На устройство периметра на ночь вокруг "Экс-Рэй" времени оставалось мало. Размещая пять пехотных рот, я учитывал несколько моментов: боевую мощь каждой роты, необходимость обороны малой зоны высадки с двумя вертолётами, направление атак противника, а также расположение пулемётного взвода роты "дельта" с шестью М-60 там, где пулемёты могли быть наиболее полезны и способны нанести наибольший урон. Я хотел, чтобы они находились на более открытой, ровной местности на восточной окраине поляны.

Я учитывал также плату, которую схватка собрала в тот день. Рота "альфа" Тони Надаля потеряла трёх офицеров и тридцать одного рядового убитыми и ранеными и теперь докладывала о боевой численности в два офицера и восемьдесят четыре рядовых. Рота "браво" Джона Херрена убитыми и ранеными потеряла одного офицера и сорок шесть рядовых и уменьшилась до четырёх офицеров и шестидесяти восьми рядовых, и один взвод, взвод Херрика, остался в ловушке за пределами периметра. Эти две роты получили сектора меньшего размера, чем рота "чарли" Боба Эдвардса, которая потеряла только четыре человека и сообщала о численности в пять офицеров и сто два человека рядовых. Тем не менее, я усилил роту "чарли" взводом лейтенанта Лейна из роты "браво" 2-го батальона. Мирон Дидурык и два других его взвода направились в сектор к северо-востоку от малой зоны высадки, чтобы помочь в обороне поляны, восьми миномётов, а также медпункта, КП и склада снабжения возле термитника. Разведвзвод батальона оставался на участке сбора резервов неподалёку от моего командного пункта. Я убедился, что пулемётный взвод тесно соединён с левым флангом Боба Эдвардса в юго-восточном секторе.

Примерно в 6:50 вечера я передал по рации Мэтту Диллону, чтобы прибыл на "Экс-Рэй" как можно скорее и прихватил с собой двух радистов, Гастингса и Уайтсайда, и столько патронов и воды, сколько можно унести на двух "Хьюи". Теперь у нас была хорошая прямая связь со штабом бригады, и больше был не нужен командный вертолёт над головой, чтобы передавать наши радиосообщения дальше. Это случилось благодаря старшине Уоррену Адамсу из роты "дельта", который привёз с собой полевую антенну RC-292. Установленная на высоком дереве, длинная антенна дала нам возможность связываться с располагавшейся на чайной плантации бригадой, то есть более чем в двадцати пяти милях от нас. Кроме того, битва была далека от завершения, и Диллон был мне нужен под рукой, чтобы помогать руководить боем. Имея же координаторов огневой поддержки на земле, в скоротечной, быстро меняющейся обстановке мы сократили бы время нашего реагирования.

В течение почти восьми часов я занимался ежеминутным управлением боя. Теперь же я хотел лично пройтись по периметру и проверить, как идёт подготовка к тому, что предвещало стать трудной ночью и ещё одним трудным следующим днём. Незадолго до наступления темноты мы с сержант-майором Пламли покинули командный пункт и отправились проверять периметр, беседовать с десантниками и почувствовать обстановку на месте. Больше всего меня беспокоил боевой дух солдат, насколько хорошо состыкованы роты, их планы ведения оборонительного огня, а также положение с боеприпасами и запасами воды.

Боевой дух солдат оставался высок, хоть и ощущалась понятная печаль по поводу потери товарищей. Бойцы, с которыми я беседовал, понимали, что нам противостоит ожесточённый, решительный противник, которому, однако, не удалось прорвать наши ряды. Они понимали, что бой ещё не окончен. Усталые солдаты говорили примерно такие вещи: "Мы их одолеем, сэр" и "Им не пробиться сквозь нас, сэр". Их боевой дух не ослаб, они вселяли в меня гордость и признательность. В каждой моей роте, высадившейся в этом месте сегодня утром, имелось по пятнадцать-двадцать человек, у которых оставалось меньше двух недель до расставания с армией. Кое-кто из них, завёрнутый в "пончо", лежал мёртвый возле моего командного пункта. Остальные оставались на периметре, плечом к плечу с товарищами, готовые продолжить бой.

С наступлением полной темноты, около 7:15 вечера, Пламли и я двинулись назад к командному пункту у термитника. Вернувшись, я связался с сержантом Эрни Сэвиджем и группой выживших из отрезанного взвода Херрика. Они сообщили, что дополнительных потерь не имеют и держатся крепко. Я обдумывал возможные варианты их спасения: ночная атака, ночное просачивание для усиления взвода или новая попытка пробиться к ним ранним утром. В эту ночь она будет у всех на уме, эта храбрая горстка людей, окружённая и одинокая посреди моря врагов.

11. Наступает ночь

Бушевавшая днём битва угасла до спорадической стрельбы. Зона высадки изготовилась к ночным действиям, артиллерия и миномёты пристрелялись вокруг периметра. В медпункте сержанты Китон и Кит на скорую руку соорудили небольшую затемнённую палатку из "пончо", чтобы безопасно использовать свет при работе с ранеными. Теперь они были хорошо снабжены морфием и бинтами. "Примерно в пять вечера у нас кончился морфий, и полковник Мур запросил в бригаде дополнительный запас. К ночи мы получили сто двадцать пять или сто тридцать шприц-тюбиков морфия, — говорит Китон. — Похоже, каждое американское подразделение во Вьетнаме, услышав наш запрос, прислало необходимое. Когда мы вернулись в базовый лагерь, у меня ещё оставалось столько морфия, что хватило бы до конца войны во Вьетнаме".

Репортёр агенства ЮПИ Джо Гэллоуэй весь день провёл в отчаянных попытках как-нибудь просо-читься в зону высадки "Экс-Рэй", но всё безуспешно. Гэллоуэй был на борту командного вертолёта полковника Тима Брауна, когда я попрощался с Брауном вскоре после полудня. В штабе бригады Гэллоуэй встал в очередь вместе с десантниками роты "браво" 2-го батальона и поднялся на борт транспортного вертолёта, — однока, ненадолго. Лейтенант Рик Рескорла рассказывает: "Когда мы поднимались на борт "Хьюи", коренастый журналист в берете песочного цвета, с М-16 и камерой, запрыгнул в одну из наших вертушек. Подошёл майор Пит Моллет и вытащил его. Нужно было дать место санитару роты". Гэллоуэй перебрался в зону высадки "Фолкон" и там нашёл Мэтта Диллона, загружавшего припасами два транспортных вертолёта. Он попросил подвезти его. Диллон не мог принять такого решения, но согласился запросить меня по рации. Я ответил Диллону, что если Гэллоуэй такой спятивший и если есть место, то пусть везут его сюда.

Я познакомился с Галлоуэем во время тех прогулок под солнышком вокруг Плейме. Он отличался от большей массы репортёров, в те первые дни стекавшихся в 1-ую кавалерийскую (аэромобильную) дивизию. Он оставался с батальоном в удачах и неудачах, заворачивался в плащ-палатку на земле и оставался на ночь вместо того, чтобы сваливать на транспортном "Хьюи" в тыл, к тёплой койке и горячей пище. Во время пребывания во Вьетнаме я встретил ещё только двух журналистов, которые проявляли такую же смелость: Боба Пуса из "Ассошиэйтед Пресс" и Чарли Блэка из "Леджер Енкуайрер" (Коламбус, штат Джорджия).

Имелось ещё одно соображение: я пришёл к выводу, что американский народ имеет право знать, что делают его сыновья на этой войне, на земле, в бою. Я приветствовал журналистов, приезжавших в мой ба-тальон, а затем и в мою бригаду. Я говорил, что им можно идти с бойцами куда угодно, только с двумя ограничениями: не выдавать информации, которая поставила бы нас под угрозу, и не вмешиваться в ход действий. У меня никогда не появлялось причин сожалеть об этой открытости.

Вскоре после девяти вечера Брюс Крэндалл вышел на связь по рации "Пасфайдеров" ("Следопытов"). В его сообщении ко мне, переданном через лейтенанта Дика Тиффта, энергичного молодого калифорнийца, приведшего группу для координации посадок вертолётов, говорилось о том, что они с Большим Эдом Фримэном уже в пяти минутах пути, — два транспортника в сопровождении двух ганшипов, — везут Диллона со товарищи плюс боеприпасы и воду.

Когда вертолёты заходили на посадку, Мэтт Диллон смотрел в сторону Тьыпонга. На склонах горы ясно виднелись сотни маленьких вспышек, мерцающих посреди тёмного леса. Заметил он и проблески чуть ниже вершины горы прямо над "Экс-Рэй" и второй мигающий огонёк на северном склоне 1312-футового пика в одной миле к югу. "Я убеждён, что проблески, которые я видел, были сигнальными. Оттуда, где они находились в горах, их не могли заметить с "Экс-Рэй"", — говорит Диллон.

Но и Диллона, и Гэллоуэя, и всех бывших на борту вертолётов захватило иное световое шоу: эллиптический поток с северо-запада на юго-восток крошечных, мерцающих огней свыше полумили в длину и трёхсот ярдов в ширину, который двигался вниз по передней стороне массива. Движущиеся огни находились не более чем в полумиле от наших окопов, обращённых к горе. Гэллоуэя, восседавшего на штабеле ящиков с грантами и патронами, эти мерцающие огоньки заворожили. В какой-то момент он с замиранием сердца подумал, что видит дульные вспышки винтовок, стреляющих по этим двум вертолётам.

Диллон же был осведомлён лучше: "Эти огни исльзовали северные вьетнамцы, сотни вьетнамцев, чтобы спуститься вниз с горы к зоне высадки на позиции для утренних атак. На огни навели артиллерию, а на эти две горные вершины — сигнальные ракеты. Где-то после полуночи прогремел мощный вторичный взрыв на участке горы прямо над "Экс-Рэй"".

"Следопыты" мгновенно включили на малой поляне небольшие посадочные прожекторы с направляющими щитками, в то время как Тиффт заводил Крэндалла и Фримэна вниз сквозь густую завесу пыли и дыма, висевшую над "Экс-Рэй". Старый Змей и Большой Эд снизились в темноте, сбивая верхушки деревьев, и в несколько секунд Диллон, Гэллоуэй и компания выгрузили и сложили в высокой траве ящики с патронами и пятигаллонные пластиковые бутыли с водой, после чего два вертолёта отчалили. Гэллоуэй вспоминает: "Мы присели во тьме, пытаясь сориентироваться, и ждали, когда за нами придут. Из темноты раздался голос: "Следуйте за мной и смотрите, куда ступаете. Тут на земле кругом мёртвые, и они все наши". Голос, принадлежавший сержант-майору Пламли, повёл нас на командный пункт".

Я приветствовал Гэллоуэя коротким рукопожатием и стал вводить в курс дела Диллона, Уайтсайда и Чарли Гастингса, авианаводчика ВВС; Джо слушал. Первым делом нужно было направить артиллерию и уда-ры с воздуха по тем участкам, где заметили огни. Второе, нужно было убедиться, что сержант Сэвидж и отрезанный взвод получают всю необходимую артподдержку. Мы с Диллоном обсуждали, как подобраться ко взводу Сэвиджа. Гэллоуэй нашёл дерево, привалился к нему своим рюкзаком и ждал.

Ночь выдалась беспокойная. Все подразделения оставались в полной боевой готовности. Херрен с ротой "браво" уже вторую ночь проводил без сна. Командир противника имел, по крайней мере, приблизительное представление о нашей численности, если считал подлетавшие днём вертолёты, и уж наверняка знал, что потрепал нас изрядно. Около одиннадцати часов ночи взошла полная луна, что дало командиру противника на Тьыпонге возможность лучше разглядеть периметр. Мы с Диллоном, хоть и благодарные неприятелю за то, что не бросил в игру какой-нибудь зенитный пулемёт, всё же опасались, что он это сделает, и совсем скоро. Мы должны были продолжать обстрел склонов артиллерией и с воздуха, чтобы подавить это средство ещё до того, как его задействуют.

В тридцати семи милях к северо-востоку Брюс Крэндалл и Большой Эд Фримэн заглушили, наконец, свои "Хьюи" на огромной вертолётной площадке, прозванной "Индюшиная ферма", рядом с проволочным ограждением лагеря "Холлоуэй", поблизости от Плейку. Они летали без остановки с шести утра; шёл уже одиннадцатый час вечера, когда Крэндалл отключил двигатель и стал выбираться из машины. "Вот тут-то меня и одолела проделанная за день работа. Ноги отказали мне, когда я ступил на полоз, и я рухнул на землю. Несколько минут меня рвало. Мне было очень стыдно, потребовалось какое-то время, чтобы восстановить самообладание. Кто-то сунул мне в руку бутылку коньяка, и я сделал большой глоток. Пустая трата хорошей выпивки. Она вырвалась наружу так же быстро, как и упала внутрь.

Наконец, меня перестало трясти, и я добрался до оперативной палатки, чтобы подвести итоги этого дня и спланировать следующий. Ух и денёк выдался у авиаотряда! У нас не было ни одного смертного случая, и задачу мы выполнили. Когда нас звали братья-пехотинцы, мы срывались с места. В этот день был ус-тановлен стандарт для штурмов с вертолётами. Я размышлял о завтрашнем дне. Будет ли он хуже? Я не был уверен, что смогу выдержать ещё один такой день, как сегодня. Но потом снова подумал о парнях на "Экс-Рэй". И выбор остался не за мной".

Брюс Крэндалл так и кипел из-за отказа лётчиков санитарных вертолётов вернуться на "Экс-Рэй" и вывезти раненых. "Офицер, командующий медэваками, окинул меня взором и стал грызть за то, что я повёл его людей в жаркую зону высадки; предостерегал, чтоб я больше никогда этого не делал. А я не мог взять в толк, как ему хватило смелости заглянуть в лицо мне, когда ему так не хотелось заглянуть в лицо врагу. Если б мои лётчики не удержали меня, той ночью тот офицерик заработал бы порядочное "Пурпурное сердце". С того дня каждое задание я планировал таким образом, чтобы при эвакуации раненых пехоте ни на кого не пришлось полагаться, кроме моего подразделения".

Раненые, вывозимые из "Экс-Рэй" на вертолётах Крэндалла, оказывались в роте "чарли" 15-го медицинского батальона 1-ой кавалерийской дивизии, временно размещённой в палатках лагеря "Холлоуэй". Замкомандира медроты был капитан Джордж Х. Келлинг, 28 лет, родом из Сент-Луиса, штат Миссури. Пятеро военврачей "чарли" старались стабилизировать солдат, покидающих вертолёты. "Лечение, которое мы предоставляли, — говорит Келлинг, — разрабатывалось для поддержания кровообращения в организме пациента до тех пор, пока его не доставят в госпиталь, где есть и персонал, и оборудование для проведения радикальной хирургической операции". Врачи медроты "чарли" перетягивали повреждённые кровеносные сосуды, остановливая кровотечение, и вливали цельную кровь.

Келлинг вспоминает, как много раненых умирало от потери крови, что шла постоянная гонка со временем: вливать в солдата кровь быстрее, чем он её терял, даже после перетягивания военврачами кровоточащих сосудов. "Мы часто забывали об осторожности и делали пациенту сразу четыре вставки [внутривенные трубки, вставленные в кровеносные сосуды], и четыре санитара давили на пакеты с кровью изо всех сил. Так что нет ничего необычного в том, что пациента трясло, он дрожал и терял температуру тела от быстрого вливания такого большого количества холодной крови, но была альтернатива — позволить ему умереть".

Транспортные самолёты "Карибу" 17-ой авиароты стояли наготове для эвакуации стабилизированных пациентов из Плейку в армейские госпитали в Куинёне и Нячанге. Оттуда после проведения дополнительных хирургических операций наиболее серьёзные случаи доставляли в Кларк-Филд на Филиппинах, а затем в Соединённые Штаты. Те, у кого выздоровление ожидалось в течение двух-трёх месяцев, эвакуировались в армейские госпитали в Японии — и в свой срок возвращались в Южный Вьетнам, обратно на войну.

В зоне высадки "Экс-Рэй" в ту первую ночь противник беспокоил и прощупывал все роты, кроме роты "дельта" в восточно-юго-восточной четверти периметра. В каждом случае ему отвечали либо артиллерийским огнём, либо гранатами из М-79. Наши пулемётчики получили строгий приказ огня не открывать, если только на то не будет приказа; мы не хотели выдавать их местоположение.

Капитан Боб Эдвардс и солдаты его роты "чарли", усиленные взводом Мирона Дидурыка, заняли самый длинный участок периметра, протянувшись на 140 ярдов по юго-юго-восточной стороне и состыковавшись с ротой "альфа" справа от себя и ротой "дельта" слева.

Рассказывает Эдвардс: "Попытки неприятеля прощупать нас происходили в основном вблизи позиций лейтенанта Лейна справа от меня. Малыми группами по пять-десять человек. Думаю, нас просто пытались прощупать на предмет расположения автоматического оружия. Войска открывали ответный огонь из М-16 и М-79. Я не знал в ту ночь, какими возможностями на самом деле обладает противник, потому готовил себя ко всяким неожиданностям и приказал взводным держать всех в стопроцентной готовности и ждать атаки".

Тот факт, что рота "чарли" вступила в боевые действия сразу после своего прибытия, не позволил бойцам вырыть нормальные окопы и расчистить добротные сектора обстрела в высокой траве на южной сто-роне периметра. Парни наскоро вырыли неглубокие ямы, которые защищали только в том случае, если оставаться в них лёжа. Теперь у них появилось время выкопать ячейки получше, но тут вмешалась строгая звукомаскировка, установленная на ночь капитаном Эдвардсом, который не хотел, чтобы звуки окапывания выдали американские позиции или заглушили шум неприятельских передвижений.

Подкрепление Боба Эдвардса, 2-й взвод лейтенанта Лейна, выведенный из роты Мирона Дидурыка, держал правый фланг роты "чарли" и стыковался справа от себя с ротой "альфа" капитана Тони Надаля у сухого ручья. Парни делали всё возможное, чтобы окопаться, но это было тяжело из-за переплетения древесных корней и камней прямо у поверхности твёрдой, сухой земли. Сержант Джон Сетелин, проследив, чтобы в медпункте позаботились о его тяжелораненом товарище Уилларде, до наступления темноты вернулся на позицию своего отделения.

Сетелин вернулся, совладал со своими чувствами и велел Ламонту следить за деревьями. "Я больше не шевелил своих бойцов. Я заставил всех лежать до выяснения, где засел этот снайпер; я был уверен, что не пройдёт и пяти минут, как он совершит роковую ошибку, вынырнув из-под прикрытия своего дерева. Высоко на дереве он висел на обвязке. Он крутился вокруг ствола, как воздушный гимнаст в цирке, и, совершая витки, беспорядочно посылал огонь. Мы ждали, когда он пролетит над нами ещё раз. Когда он это сделал, мы были готовы. В итоге, мы отстрелили страховавший его строп, и он замертво свалился на землю. Не передать, как мы были довольны, потому что это он подстрелил Уилларда.

Нас беспокоили всю ночь напролёт. Несколько человек ранили. Я никогда не бывал в такой ситуации. Приближаясь к нам, они кричали, мы слышали их горны".

Рота "дельта", которой теперь командовал лейтенант Ларри Литтон, удерживала более короткий отрезок линии сразу слева от роты "чарли" Боба Эдвардса. "Дельта" прикрывала восточно-юго-восточный сектор. Старшина роты "дельта", сержант 1-го класса Уоррен Э. Адамс, сидел в L-образном окопе с Литтоном и двумя радистами. Адамс, ветеран Второй мировой войны и Кореи, управлялся со своей ротой в течение долгой череды ротных и взводных командиров.

Сержант Адамс разместил шесть ротных пулемётов М-60 ближе к роте "чарли", увязав их с самым левым подразделением этой роты, 2-ым взводом лейтенанта Гоухигана. Пулемёты имели ровные, направ-ленные на юг сектора обстрела через левофланговые позиции Гоухигана, нацеленные на юго-восток и строго на восток. Эти шесть пулемётов образовали наиболее грозную позицию, способную возвести стену на-стильного, перекрёстного огня. В течение следующих сорока восьми часов пулемёты и пулемётчики за ними сыграют ключевую роль в обороне "Экс-Рэй".

Слева от шести пулемётов находилась позиция, на которой группировались восемь 81-мм миномётов батальона, снабжённые теперь сотнями выстрелов. С этой позиции своими фугасными зарядами миномёты могли поддержать любой участок периметра. Миномётные расчёты отвечали не только за свои "большие трубы", но и выполняли функции стрелков, помогая роте "дельта" оборонять эту сторону периметра. Слева от них, ещё с тремя пулемётами М-60, расположился разведывательный взвод лейтенанта Джима Рэкстроу. Они обороняли два повреждённых вертолёта "Хьюи", стоявших на краю периметра.

Специалист-4 Винсент Канту, назначенный в тот день командиром миномётного отделения взамен раненого, бодрый и бдительный, твёрдо намеревался оставаться таким и дальше. Он вспоминает: "Ночь сияла как день, спасибо ребятам из артиллерии, которые поддерживали нас. К тому времени мы все уже зарылись в землю. Я выкопал обычный окоп с пространством, где можно было сидеть и разместить все свои патроны, гранаты и оружие. У меня был пистолет 45-го калибр калибра, винтовка AR-15, гранатомёт М-79 и 15-дюймовый нож плюс 81-мм миномёт и боеприпасы к нему. Также пятьдесят футов нейлоновой верёвки для переправ через речки".

Рота "браво" капитана Мирона Дидурыка из 2-го батальона, за минусом взвода лейтенанта Лейна, находилась слева от роты "дельта" и окопов батальонных миномётов, обороняя северо-северо-восточный сектор и помогая прикрывать миномётные расчёты и малую зону высадки. "Полковник Мур приказал мне занять сектор, простирающийся от правого фланга роты "браво" 1-го батальона у русла речки до левого фланга роты "дельта". 1-ый взвод под командованием лейтенанта Сирила Р. (Рика) Рескорла встал слева, а 3-ий взвод под командованием лейтенанта Эда Вернона — справа".

Бойцы Дидурыка окопались, зачистили сектора обстрела и приготовились к ночи. Передовой артиллерийский наблюдатель, лейтенант Уильям Лунд, имея маркировочные артиллерийские снаряды, заранее наметил координаты немедленного заградительного огня. В течение ночи людей Дидурыка беспокоил снайперский огонь и несколько незначительных разведок боем по периметру.

Слева от роты "браво" Дидурыка из 2-го батальона находились линии роты "браво" капитана Джона Херрена из 1-го батальона, оборонявшие северо-северо-запад. Херрен вспоминает, как его парни старались закопаться насколько можно лучше: "Я приказал ребятам выкопать, по крайней мере, ячейки для стрельбы лёжа. Большая канава [сухой ручей] обеспечивала естественное укрытие. В ней я расположил свой командный пункт. Однако боевые позиции оказались перед ним. Я установил свои пулемёты на позиции, прикрывавшей мой непосредственный фронт. С моего периметра обеспечивался хороший настильный огонь по фронту. У Дидурыка же имелась проблема посложней, потому что местность перед ним была не так открыта, как моя. К его линии обороны вели скрытые подходы. Противник мог выйти и на нашу сторону, но я не тревожился, потому что мы достигли довольно приличного сосредоточения огня, и, когда мы пристреливались, огонь наш ложился так близко, что меня в канаве прямо-таки обдувало ветром".

Слева от Джона Херрена, оборонявшегося вдоль сухого ручья на западной стороне периметра, находилась рота "альфа" капитана Тони Надаля. Основная часть бойцов "альфы" удерживала это важное русло, но небольшая часть линии теперь резко сворачивала на юг, на соединение с правым флангом Боба Эдвардса в двадцати ярдах к востоку от русла. Капитан Надаль рассказывает: "Мы отбили короткие атаки, сначала на моём левом фланге, где находился 3-ий взвод, потом в центре моей линии, в 1-ом взводе. Атаки были предприняты между часом и двумя часами ночи. Артиллерийская поддержка усилилась, и я ошибочно предположил, что кризис миновал".

Новый радист Надаля, специалист Рэй Тэннер, рассказал, что с появлением подкреплений все почувствовали себя немного лучше: "Пока всё было тихо, появилось время, чтобы обдумать то, что произошло в течение дня. Я думаю, все мы стали мужчинами в тот день. После того дня я не помню, чтобы снова испытывал настоящий страх. Мы собирались жить и знали, что победим. Помню, я видел, как спускались с горы огоньки. Я так и не уснул. Всю ночь летели артиллерийские снаряд и миномётные мины, время от времени вспыхивали перестрелки. Ночь была очень долгая".

Специалист Билл Бек вспоминает в ту ночь на периметре роты "альфа" "вспышки, горны, страх, разговоры, мысли о доме, тени, силуэты ВНА, зелёные трассёры противника. Мы по-прежнему оставались в открытом поле и ничком лежали на земле; свистели сигнальные ракеты и вспыхивали ярким светом, освещая нас. Всё это чертовски действовало мне на нервы; я лежал неподвижно и еле сдерживался, чтоб не вы-стрелить".

Два солдата в роте "альфа" Надаля оказались не столь добросовестны в поддержании огневой дисциплины. Каждые несколько минут мы слышали "ба-бах", когда выстреливал М-79, а затем разрыв 40-мм гранаты далеко впереди от этой роты. Всякий раз, как это случалось, я просил Диллона связаться с Надалем и узнать, что происходит. Наконец, Диллон заявил Надалю: "Если не прекратишь палить из M-79, Чарли [противник] врежет тебе по башке мешком с дерьмом". Надаль разобрался и доложил: два его парня были дембелями, которым оставалось в армии несколько дней. Их переполняла решимости выжить и успеть на вылетающий домой самолёт, и они стреляли по кустам из гранатомёта на всякий случай — вдруг кто-нибудь там да окажется. Им очень не хотелось, чтобы подкрались вьетнамцы и нарушили план их путешествия.

В развороченных бомбами зарослях, в 125 ярдах к западу от сухого ручья и нашего периметра, Потерянный взвод выжимал последние капли воды из фляжек и сока из банок сухпайков; стрелки, здоровые и раненые, встречали долгую, полную жажды, мужества и трепета, ночь. Внутри вытянутого с востока на запад периметра люди разделились на две группы. Десантник Мэк Макгенри возглавил группу из шести человек в западной части. С сержантом Сэвиджем оставалась дюжина выживших в восточной части.

Совершенно случайно Сэвидж, сержант с тремя лычками и младше по званию сержанта 1-го класса Макгенри, возглавил борьбу за спасение взвода Херрика: он оказался ближе всех к рации после гибели сержанта Стоукса. Босс Сэвиджа, сержант 1-го класс Макгенри, хоть и находился всего в тридцати ярдах от него, был совершенно недосягаем.

С наступлением темноты Сэвидж завис на связи с лейтенантом Биллом Риддлом, передовым артнаблюдателем Херрена, направляя мощный заградительный огонь вокруг отсечённого взвода. "В результате ударов нас всех подкидывало и осыпало землёй и ветками, — вспоминает Гален Бангэм. — Сэвидж всё твердил по рации: "Как раз там, где нужно". Мы же орали, что слишком близко. Оглянувшись посмотреть, куда упали первые снаряды, я увидел, как к нам бегут три человека. Мы открыли огонь. Должно быть, они подползали к нашей позиции, когда начался артобстрел. Они подобрались к нам не менее чем на десять ярдов, много раз вскакивая и смеясь над нами. Мы заставляли их залечь. Это действовало мне на нервы: над чем они там смеются? Ну и дела…"

Всякий раз, заслышав в зарослях движения противника, Сэвидж обрушивал на него артиллерию и испытывал радость, слыша крики и вопли после взрывов. Ещё на закате снайперский огонь угас, и, когда вокруг взвода навели артиллерийское кольцо, атаки противника ослабли. Джон Херрен, Мэтт Диллон, сер-жант Ларри Гилрит и все остальные всю ночь поддерживали с Сэвиджем тесную радиосвязь. "Наступила моя очередь контактировать с ним, — рассказывает Гилрит. — Нас обоих глушило, но я всё говорил и говорил ему держаться и что завтра увидимся". Диллон ранее восемнадцать месяцев командовал ротой "браво" и лично знал многих бойцов во взводе Херрика. Ночью он тоже переговаривался с Сэвиджем.

Более чем в пяти милях к северо-востоку от "Экс-Рэй", в зоне высадки "Фолкон", тыловое штабное подразделение моего батальон отслеживало и регистрировало каждую радиопередачу по батальонной радиосети. Там командовал мой заместитель, майор Герман Л. Вирт, пенсильванец. Такова стандартная оперативная процедура для батальона в полевых условиях — создать небольшой тыловой штаб, возглавляемый оперативным офицером батальона. Тот тыловой штаб отвечал за снабжение батальона всем необходимым и за отслеживание связи, за эвакуацию пострадавших и за сотни других мелких, но очень важных дел, заниматься которыми во время боя у командира пехотного батальона нет времени.

В оперативной палатке начальствовал лейтенант Ричард Мерчант из Понтиака, штат Мичиган, ему помогали мастер-сержант Рэймонд Л. Уиллз из разведывательного отдела и мастер-сержант Ноэль Блэквелл из оперативного. Мерчант провёл больше года с ротой "браво" как под командой Диллона, так и Херрена. "Чувства меня так и захлёстывали. Я был командиром 2-го взвода роты "браво" на протяжении всей фазы отработки аэромобильности и знал всех, кроме самых новеньких. Сержанты в отрезанном взводе были для меня как семья. Мы вместе тянули солдатскую лямку. Майор Вирт, видя мою тревогу, разрешил мне немного отдохнуть от рации".

В продолжение той длинной ночи вьетнамцы предприняли три отдельные атаки для оказания давление на попавший в западню 2-ой взвод: каждый раз отправляли около пятидесяти человек против американцев и каждый раз бывали отбиты артиллерией и огнём стрелкового оружия. У Сэвиджа было семь здоровых бойцов и тринадцать раненых. Девять человек погибли. Некоторые раненые в Потерянном взводе продолжали сражаться, включая раненого в грудь сержанта Рубена Томпсона.

"Сэвидж вызывал нас и говорил: "Слышу, как они разворачиваются; уверен, через нескольких минут они атакуют". Позже солдаты взвода говорили мне, что во время тех ночных атак враг наверняка проскакивал их позиции насквозь, — рассказывает капитан Херрен. — Такая мелкая группа, да в темноте, противнику приходится преодолевать такое количество артогня, что я думаю, он не был уверен в точном местоположении взвода".

Первая атака случилась ещё до полуночи, в тот момент, когда люди Сэвиджа услышали, как войска направляются к зоне высадки по двум большим тропам: одна с юга от американцев и одна — с севера. Стрелки и вызванный Сэвиджем артиллерийский заградительный огонь отбили атаку.

Примерно в 3:15 утра на горе и вокруг взвода Сэвиджа зазвучали горны, сначала глухо, потом громче. Передовой авианаводчик Чарли Гастингс немедленно затребовал осветительные ракеты ВВС и вызвал воздушные удары по склонам выше Сэвиджа. Двадцать минут летели осветительные ракеты и следовали удары с воздуха, чуть предваряя и прямо во время второй атаки на Потерянный взвод, помогая отбить её. Сэвидж, хоть и благодарный за помощь, просил Джона Херрена отменить осветительные ракеты, потому что пойманные в ловушку бойцы опасались, что яркий свет обнаружит их непрочно удерживаемые позиции. При вспышках последних в ту ночь осветительных ракет они всё же видели, как по неровной поляне снуют вьетнамцы и тащат своих убитых и раненых в лес.

Позднее взвод услышал, как ещё один крупный неприятельский отряд шумно движется по северной тропе к "Экс-Рэй", и снова обрушил на него артиллерийский удар. Вслед за ним, около 4:30 утра, туда и обратно последовал шквал ручных гранат. Через час первые лучи на восточном небе открыли взору десятки мертвецов в хаки, разбросанных вокруг маленького взгорка. Отрезанный взвод пережил длиннейшую ночь из всех известных его бойцам. Сосчитав боеприпасы, парни изготовились встретить утреннюю атаку.

12. Атака на рассвете

6:20 утра, понедельник, 15 ноября; в рассветном полумраке оперативный офицер батальона, капи-тан Мэтт Диллон, опустившись на колени, шарил в рюкзаке, разыскивая всё необходимое для приготовления сухпайкового какао. Я стоял рядом, вглядываясь в спокойную муть вокруг поляны, и неприятное ощущение не давало мне покоя. Оно не имело ничего общего с сержантом Сэвиджем и Потерянным взводом. Они пережили ночь без дополнительных потерь, и мы с Диллоном разработали новый план их спасения. Нет. Меня беспокоило что-то другое. Было слишком тихо. Слишком спокойно. Обратившись к Диллону, я сказал ему отдать приказ ротам немедленно отправлять разведывательные патрули вперёд от своих позиций для выяснения действий противника. Диллон передал приказ; в это время его радист, специалист-4 Роберт Макколламс, разжёг таблетку сухого горючего под крышкой от фляги с водой для какао.

Пока патрули готовились выскользнуть за периметр на поиски неприятельских лазутчиков, я прика-зал Диллону передать по рации всем командирам рот собраться вместе с нами на командном пункте Боба Эдвардса позади линий роты "чарли" для обсуждения наилучшего маршрута атаки к Сэвиджу. Я уже решил, что мы попытаемся прорваться тремя ротами — ротами "браво" Джона Херрена, "альфа" Тони Надаля и "чарли" Боба Эдвардса, — развёрнутыми в клин. Я выступлю вместе с "браво", оставив Диллона руково-дить зоной высадки. Мы пойдём в атаку из сухого ручья после мощного удара непосредственной воздуш-ной и артиллерийской поддержки и, двигаясь на запад ко взводу Сэвиджа, будем наводить артиллерию на шаг впереди себя. Роты Дидурыка и Литтона останутся в резерве защищать малую посадочную площадку. План неплохой, но сбыться ему было не суждено.

Капитан Боб Эдвардс вспоминает: "С первыми лучами полковник Мур планировал атаковать, чтобы добраться до отрезанного взвода. Ротные командиры должны были собраться на моём командном пункте для обсуждения плана. Он также приказал отправить дозоры с наших позиций на поиски вероятных снайперов и разведчиков, ночью подобравшихся к периметру. Я передал приказ своим взводным и велел отправить по отделению от каждого из четырёх взводов на расстояние примерно в двести ярдов. Патрули из 2-го взвода лейтенанта Гоухигана и 1-го взвода лейтенанта Крогера успели продвинуться примерно на сто пятьдесят ярдов, когда попали под интенсивный обстрел стрелкового оружия. Открыв ответный огонь, они стали откатываться назад".

Старшина взвода Гоухигана, Роберт Джемисон, вспоминает, как незадолго до рассвета они с лейтенантом Гоухиганом разделили последние капли воды из фляжки; ещё три фляжки уже были со-вершенно сухи. "При первом свете мы отправили патруль. К походу выбрали штаб-сержанта Сидни Коэна, специалиста-4 Артура Л. Бронсона и ещё трёх бойцов, — говорит Джемисон. — Они-то и не дали застигнуть нас врасплох. Они заметили, как противник выдвигается для атаки на нашу позицию. Они бегом вернулись назад, и Бронсон прокричал: "Они на подходе, сардж! Их много! Готовьтесь!" Я приказал пулемётчикам не открывать огня, пока неприятель не подойдёт ближе".

На командном пункте батальона эта атака мощным взрывом вдребезги расколола утреннюю тиши-ну. Интенсивный, плотный огонь сообщил нам с потрясающей ясностью, что южный и юго-восточный сек-тора периметра "Экс-Рэй" подверглись чрезвычайно мощному нападению. Я крикнул Диллону вызывать все огневые средства, до каких только сможет дотянуться. Пули неслись к моему командному пункту через всю зону высадки. Было 6:50 утра.

Затем — рассказывает подполковник Хоанг Фыонг, присутствовавший при Йа-Дранге и написавший отчёт о боевых действиях северных вьетнамцев в том сражении: "Мы планировали начать атаку в два часа ночи, но из-за ударов с воздуха и потери контакта с частью батальона её отложили до 6:30 утра. Атака проводилась 7-ым батальоном 66-го полка. В атаке участвовал также батальон главных сил Н-15, местное подразделение Вьетконга".

Боб Эдвардс отчаянно пытался получить сведения от своих четырёх взводов. Самая жаркая пере-стрелка шла в районе его 1-го и 2-го взводов, державших левую сторону линий. Он не мог связаться по ра-ции ни с лейтенантом Крогером, ни с лейтенантом Гоухиганом. Отвечали только лейтенанты Франклин и Лейн, чьи взводы удерживали правую сторону; у них всё было в порядке. Капитан Эдвардс и пятеро бойцов, деливших с ним окоп командного пункта, открыли огонь по наступающему неприятелю.

Несколько мгновений спустя от Эдвардса поступил отчаянный радиопризыв: "Нужна помощь!" Я отвечал ему "нет"; некоторое время ему придётся держаться собственными ресурсами и огневыми сред-ствами. Было бы тактически необоснованным, даже самоубийственным, так быстро задействовать мои не-большие резервные силы, не разобравшись, что предпринимает противник на других участках периметра. Со всей очевидностью рота "чарли" вступила в тяжёлый бой, но ведь она не прорвана.

По прикидкам Боба Эдвардса, его бойцы подверглись нападению двух или трёх рот, и, усугубляя положение, крупные силы неприятеля сблизились с двумя взводами Гоухигана и Крогера ещё до того, как стало возможным задействовать удары артиллерии и с воздуха. Северные вьетнамцы благополучно проскочили внутрь стального кольца.

И мой командный пункт, и роты "альфа" и "браво" непосредственно через плоское открытое про-странство позади "лисьих нор" Эдвардса простреливались теперь неприятельским настильным огнём, про-низывающим линии "чарли".

Рассказывает Джон Херрен, командир роты "браво": "Я предупредил бойцов быть готовыми раз-вернуться и обороняться в противоположном направлении, если враг прорвётся в периметр позади нас". Специалист Тэннер, радист из роты "альфа" капитана Надаля, вспоминает: "Когда наступило утро, всё началось снова. Я помню, как укрывался за толстым стволом. Время от времени я видел дульные вспышки среди деревьев. Мы стреляли по всякой вспышке".

Боб Эдвардс не мог связаться по рации с лейтенантом Крогером и лейтенантом Гоухиганом, потому что два взводных командира со своими бойцами оказывали яростное сопротивление, обстреливая атакующего врага. Сержант Джемисон говорит, что солдаты Гоухигана располагались в окопах на два человека в фут глубиной на расстоянии около десяти ярдов друг от друга, в которых они могли только лежать. Джемисон рассказывает: "Враги носили каски с сеткой, в которую вставляли траву. Они выглядели как маленькие деревья. Их было свыше сотни, они сильно напирали на наш правый фланг и дальше на 1-ый взвод. "Лисья нора" Гоухигана и моя находились примерно в центре нашей позиции. Они ударили нас один раз и отступили, потом разделились на две группы. Одна предприняла попытку обойти нас с левого фланга, но пулемёт [специалиста-4 Джеймса] Комера остановил её. Другая продолжила наступление справа. Одним из первых получил пулю сержант Коэн справа от меня; потом и другие получили ранения".

24-летний рядовой 1-го класса Вилли Ф. Годбольдт из Джексонвилла, штат Флорида, погиб, ведя огонь из своей позиции в двадцати ярдах справа от сержанта Джемисона. Джемисон вспоминает: "Год-больдт кричал: "Кто-нибудь, помогите!" Я крикнул: "Я пойду за ним". Лейтенант Гоухиган в ответ прокричал: "Нет, я сам!" Гоухиган покинул позицию в окопе, чтобы помочь Годбольдту, и был убит. Прошло око-ло десяти минут с того момента, как прозвучал первый выстрел". Раненный в спину и голову лейтенант Джон Ланс (Джек) Гоухиган умер мгновенно. Солдат, которого он пытался спасти, рядовой 1-го класса Год-больдт, скончался от ран вскоре после него.

Противник приблизился на семьдесят пять ярдов от линии Эдвардса. Его солдаты вели яростный огонь; одни низко пригибались и временами ползли на четвереньках. Другие, сами не выше слоновой травы, сквозь которую продирались, шли в полный рост и вели огонь. Они продвигались, перекликаясь друг с дру-гом и что-то крича бойцам Эдвардса. Командиры дули в свистки и подавали сигналы руками. Кое-кто даже нёс стволы 82-мм миномётов и опорные плиты. Становилось ясно, что коротким набегом дело не ограни-чится. Они пришли, чтобы остаться.

Двадцатидвухлетний специалист-4 Артур Виера-младший из Риверсайда, штат Род-Айленд, был вооружён гранатомётом М-79 и пистолетом 45-го калибра. "Как только началась стрельба, ещё там, с патрулём, всё стремительно завертелось. Примерно через десять минут они вышли на нас. Помню, как один парень кричал: "Только посмотри на них! Ты только посмотри!" По крайней мере, человек двести быстро приближались. Я крикнул ему, чтобы начинал стрелять, и столкнул в окоп. Сам я вёл огонь из М-79. Наш санитар, получив ранения в обе ноги, всё пытался приподняться с земли на руках".

Сержант Джемисон рассказывает: "Один боец примчался на нашу позицию из 1-го взвода. Раненый в голову, он крикнул мне: "Проклятье, сержант, нас стирают в порошок!"" Джемисон говорит, что одно из его отделений, — под командой сержанта Реджинальда А. Уоткинса, двадцать пять лет, из Шарлотты, штат Северная Каролина, — стоявшее крайним справа, рядом с 1-ым взводом Крогера, было практически уничто-жено, когда взвод Крогера принял на себя такой сильный удар. Среди убитых оказался и сам сержант Уот-кинс.

Ключевую роль в спасении взвода Гоухигана от разгрома сыграли два пулемёта М-60, одним из ко-торых управляли специалист Джеймс К. Комер из Сигроува, штат Северная Каролина, и специалист-4 Клинтон С. Поули, а другим — специалист-4 Джордж Фокс из Роки-Маунта, штат Северная Каролина, и специалист-4 Натаниэль Бэрд из Джексонвилла, штат Флорида. Комер и Поули стояли слева; Бэрд и Фокс расположились справа, рядом с 1-ым взводом. Пулемёт Комера смыкал свой сектор обстрела с сектором роты "дельта" слева, в то время как Бэрд и Фокс смыкали свой огонь с огнём 1-го взвода. Эти два пулемёта продолжали крушить врага.

Теперь и 3-ий взвод Боба Эдвардса во главе с лейтенантом Франклином подвергся нападению, к счастью, не схожим в количестве и свирепости с атакой на взводы Крогера и Гоухигана. Серьёзная пере-стрелка завязывалась справа от Франклина, вовлекая в себя взвод подкрепления лейтенанта Лейна из роты "браво" 2-го батальона. Сержант Джон Сетелин оказался в той заварухе: "Казалось, на нас обрушилась половина батальона сразу. Ударила стремительно и крепко. Я подумал, нас вот-вот сомнут. Нанося удар, Чарли вёл странный настильный огонь. Он стрелял чуть выше уровня земли, пытаясь отхватить тебе ноги, или, если ты не слишком глубоко сидел в "лисьей норе", отстрелить голову. Когда он начал в нас стрелять, его огонь походил на струи ливня. Нельзя было поднять головы, чтобы отстреливаться. Ты просто высовы-вал оружие наружу, жал на курок и опустошал обойму".

На командном пункте батальона я прилипал ухом к трубке рации, когда резко и отрывисто во-рвался голос капитана Боба Эдвардса: "Я ранен!" Я спросил, насколько серьёзно и может ли он продолжать действовать. Он ответил, что не может стоять и левая рука бесполезна, но что приложит все усилия, чтобы продолжать. Специалист-4 Эрни Паолоне, деливший окоп со своим боссом, говорит, что у Эдвардса хлестала кровь из левого плеча и левой подмышки.

Связист Эдвардса, сержант Хермон Р. Хостаттлер, получил пулю в шею и упал, истекая кровью. То-гда Эдвардс увидел двух или трёх солдат неприятеля "прямо перед собой. Я встал, бросил гранату и сразу же почувствовал, как что-то сильно шлёпнуло меня в спину. Я понял, что лежу на земле в окопе. Я потерял способность двигать левой рукой, но оставался в сознании. Я связался с полковником Муром, сказал о слу-чившемся и просил отправить моего зама ко мне принимать командование".

Замкомандира у Эдвардса был лейтенант Джон У. Аррингтон, двадцать три года, уроженец Север-ной Каролины и выпускник Уэст-Пойнта 1964-го года. Я вызвал его с площадки хранения боеприпасов, проинструктировал и велел отправляться принимать команду над ротой "чарли". Пригнувшись, Аррингтон помчался через пятьдесят ярдов открытого пространства к командному пункту роты.

Эдвардс вышел по рации на Мэтта Диллона и доложил, что очень обеспокоен тем, что враг развивает успех после прорыва. "Увидев вражеских солдат прямо перед своей позицией, я понял, что в помощь мне нужен, по крайней мере, ещё один взвод. На том участке мне нужен был кто-то, способный за-ткнуть брешь. Я пытался убедить Диллона, что моё требование не менее важно, чем требования других, потому что я вытянут в тонкую линию. Я отправил два взвода постараться прикрыть разрыв. И они старались, но их слишком сильно обстреливали, и у них не получилось сделать это эффективно".

Прорыв, о котором говорил Эдвардс, произошёл в 1-ом взводе лейтенанта Нила Крогера прямо пе-ред командным окопом Боба Эдвардса. В той точке противник явно прорвался.

Передовой артнаблюдатель Эдвардса застрял в командном окопе, неспособный корректировать огонь. Координатор огневой поддержки батальона, капитан Джерри Уайтсайд, спокойно поднялся, выглянул из-за термитника и, невзирая на огонь противника, навёл огонь артиллерии и ракет ударных вертолётов перед ротой "чарли".

Лейтенант Чарли Гастингс, наш передовой авианаводчик, уже включился в работу. Чувствуя нелад-ное, Гастингс принял сиюминутное инстинктивное решение: "Я использовал пароль "Сломанная стрела", означавший, что американское формирование вступило в контакт и может быть смято, — и мы получили все имеющиеся в Южном Вьетнаме вертолёты для непосредственной поддержки с воздуха. Мы расположили вертолёты с интервалом в 1000 футов на высотах от 7000 до 35000 футов: они ждали только цели для до-ставки своих боеприпасов".

В 7:15 утра внезапно разгорелся бой перед пулемётными и миномётными позициями роты "дельта". Это была отдельная, массированная атака на часть периметра непосредственно слева от роты "чарли" Эд-вардса. Первичные донесения оценивали силы противника в две роты, докладывая о множестве солдат, эки-пированных в чёрную форму. Это в первый раз появился на поле боя батальон Н-15 главных сил Вьетконга.

Уоррен Адамс, старшина роты "дельта", ветеран трёх войн, окопался на периметре. Он вспоминает: "Имелся враг, который подкрался и нанёс нам удар. Вокруг меня и моего радиста сыпались осколки ручных гранат. Один из осколков угодил в окоп, из которого велось управление огнём, и отсёк ногу сержанту Уол-теру Нимейеру. Мы с радистом решили очистить термитник, с которого летели эти гранаты. Вытащив чеки из гранат, по одной в каждой руке, мы рванули сквозь деревья и кусты, подобрались к обратной стороне термитного холмика и зашвырнули гранаты. Заглянув туда потом, мы, конечно же, нашли два-три трупа, униформу и пару АК-47. Должно быть, один был офицером; мы подобрали его пистолет".

Специалист-4 Джордж Макдональд, миномётчик из роты "чарли", находился при своём миномёте возле позиции сержанта Адамса. "Когда атаковали наш периметр, противник оказался так близко, что мы не могли задействовать миномёты. Мне приказали использовать М-79 и ручные гранаты, и результатами я остался доволен. Я помню, как разговаривал с только что прибывшим в армию новичком. Он сказал, что ему всего 17 лет. Немного погодя по ближнему дереву ударила ракета и осыпала его спину осколками. На нём была белая майка, и я уверен, то была единственная белая майка во всей 1-ой аэромобильной дивизии. [Согласно приказу все "кавалеристы" перед отправкой во Вьетнам красили своё нижнее бельё в зелёный армейский цвет.] Я слышал потом, что его эвакуировали".

На другом краю поляны, обнимая землю под шквальным огнём, насквозь пролетающим командный пункт батальона, затаился репортёр Джо Гэллоуэй. "Я лежал ничком, сжимая винтовку и в любой момент ожидая, что враг прорвётся на поляну. Я видел облачка пыли в местах падения пуль, временами слышал разрывы реактивных гранат и миномётных мин. Посреди всего этого парнишка в белой майке вышел, спо-тыкаясь, из-за деревьев и кинулся к нам. Мы все закричали и замахали руками, чтобы вернулся в укрытие. Он продолжал приближаться, но, наконец, заметил нас. Когда он обернулся, мы увидели искромсанную спину и красную кровь, — страшный вид на фоне белой майки. Позднее ему всё-таки удалось добраться до медпункта батальона".

К тому времени я уже убедился, что противник наносит главный удар, чтобы обойти нас с юга и юго-востока, и предупредил резервный взвод о его возможном вводе в бой в секторах рот "чарли" или "дельта". Бой гремел невероятно. В течение двух войн, ни до, ни после этого, я не слышал ничего подобно-го. Мне хотелось отправить помощь Бобу Эдвардсу, но я решил, что вводить в игру резервные силы ещё слишком рано. Вместо этого я приказал Диллону, чтобы велел капитану Тони Надалю спешно перебросить взвод из роты "альфа" через поляну на усиление роты "чарли".

Не желая ослаблять свой критичный левый фланг, который был ближе всего к роте "чарли" и удер-живал тот крутой левый поворот на линии к востоку от ручья, Надаль решил выделить свой правофланго-вый 2-ой взвод, — отряд Джо Марма, теперь возглавляемый старшиной взвода Джорджем Маккалли, — и от-править его на помощь Эдвардсу. Затем Надаль приказал командиру своего 3-го взвода, сержанту Лоренцо Натану, распределить своих людей так, чтобы заполнить брешь, оставленную отходом людей Маккалли. Маккали и его шестнадцать человек, всё, что осталось от взвода лейтенанта Марма, проследовали через командный пункт батальона. Я проинструктировал сержанта и указал, где находится командный пункт Эдвардса.

Маккалли и его люди ушли, низко пригибаясь и спешно передвигаясь короткими бросками по от-крытой местности под мощным неприятельским огнём автоматического оружия. Во время опасного движе-ния они потеряли двоих убитыми и двоих ранеными, в том числе сержанта Маккалли, раненого в шею, но, в конце концов, добрались до нужного центра сектора роты "чарли", на участок примерно в пятнадцати ярдах позади её линий. Там, заняв позиции, дававшие хорошие сектора обстрела, остатки 2-го взвода обеспечили некоторую меру глубокой обороны роте "чарли". Однако потеря четырёх человек из пересекавших поляну убедила меня в том, что дальнейшие внутренние передвижения нецелесообразны, пока мы не подавим настильный огонь противника.

Из-за оглушительного грохота в секторах рот "чарли" и "дельта" незамеченной на моём командном пункте произошла незначительная, но жёсткая перестрелка в сорока ярдах к северу с участием специалиста Валлениуса и его товарища-миномётчика из роты "браво" 2-го батальона. "Около 6:50 утра я увидел, как перед нашим фронтом поднялся солдат в форме цвета хаки, в каске и разгрузочном жилете и стал махать рукой вверх и вниз. Он стоял в доходившей до пояса траве и явно подавал сигналы. Я вовремя предупредил сержанта Юзлтона, и мы увидели, как ещё четыре солдата в касках поднялись из травы слева от нас и, неся лёгкий пулемёт, пошли вправо. Мы были убеждены, что находимся позади своих войск, и предположили, что эти странные, дисциплинированные солдаты, должно быть, австралийцы. Мы связались по рации и узнали, что "осси" с нами нет, — так наш фронт вдруг оказался незащищённым. Примерно в это же время северовьетнамский пулемёт открыл по нам огонь.

Примерно в тридцати ярдах слева стояло небольшое дерево, которое раздваивалось в четырёх футах от земли. Именно оттуда пулемётное отделение выскользнуло из укрытия и побежало поперёк нашего фронта. Я заметил, как из развилки показалась голова солдата, и коротко выстрелил. Спустя секунду или две голова появилась вновь, и я сделал более тщательный выстрел. Я удивился, когда голова снова показалась в том же самом месте. Я хороший стрелок, и цель была близка. Я принял положение как для стрельбы в тире и снова выстрелил. И опять голова исчезла, а потом появилась. Я стоял и стрелял в эту появляющуюся цель. Я методично сделал ещё десять одиночных выстрелов, пока этот полигон выскакивающих целей не закрылся".

Внимание Валлениуса теперь сместилось вправо, где миномётные окопы попали под прямой огонь неприятельского пулемёта. "Все три миномётных окопа возвышались над своими "трубами" так, чтобы в высокой траве пулемёт не смог определить их позиции. Пулемётный расчёт неприятеля разместился как раз между миномётными окопами сержанта Альвареса-Бузо и сержанта Джеймса Готера из 2-го отделения. Сержанту Джеймсу Рэтледжу и его бойцам 1-го отделения вместе с Готером и 2-ым отделением удалось отвести своих людей и миномёты прямо под носом у работающего пулемёта. Из-за чего Альварес-Бузо и два бойца ещё оставались на позиции. Из-за боязни попасть в них мы опасались вести огонь на подавление. Рэтледж сделал попытку обстрелять пулемёт из М-79. Этот отвлекающий манёвр позволил рядовому 1-го класса Фреду С. Бушу выскочить и в сопровождении рядового 1-го класса Хосе Гонсалеса направиться к нашим перегруппированным позициям. У Буша получилось, но Гонсалес получил несколько ранений. Сам Рэтледж и ещё несколько человек были ранены осколками гранат, которые, казалось, так и жужжали повсю-ду.

Мы добрались до Буша и Гонсалеса; Буш сказал, что Альварес-Бузо ранен и ещё остаётся в мино-мётном окопе. Недолго думая, Вирджи Хибблер сбросил разгрузочный жилет и пополз к миномётному око-пу 3-го отделения. Я последовал за ним. Мы одолели примерно полпути, пятнадцать ярдов, как пулемёт начал стрелять по колышущейся над нашими головами траве. Мы подобрались к миномётному окопу, не-глубокому кругу глубиной в два ярда не более чем в десяти футах от пулемёта. Который по-прежнему брал слишком высоко. Альварес-Бузо казался мёртвым. Я не заметил никакой видимой раны, но он не дышал, и мы не смогли прощупать пульс".

Хибблер и Валлениус ещё не закончили. Рассказывает Валлениус: "Мы поползли назад и доложили, что Альварес мёртв. Когда же спросили, куда его ранило, нам нечего было ответить. Возникли сомнения относительно того, убит ли он, или, может быть, нас там на самом деле не было. Это была первая потеря в нашем взводе, никто не хотел в неё верить. Кто-то сказал, что можно поднести зеркальце под ноз-дри: оно запотеет и покажет, что он жив. Конечно, у кого-то нашлось и зеркальце. Вирджи снова повёл, и мы поползли назад к Альваресу-Бузо, чтобы убедиться. Зеркало не запотело, но нас это не убедило. В этот раз пулемёт проигнорировал нас, поэтому мы решили забрать Альвареса-Бузо с собой. Он весил около двухсот фунтов; пулемёт тут же обстрелял нас. Как раз когда враги выяснили, где именно мы находимся, наши ребята увидели нас и открыли огонь по врагу. Теперь уже все согласились с тем, что сержант Альварес-Бузо действительно мёртв. Поскольку вокруг пулемёта не оказалось других вьетнамцев, мы решили убрать его ручными гранатами. После второй гранаты огонь прекратился". Сержанту Элиасу Альваресу-Бузо из Понсе, Пуэрто-Рико, было двадцать пять лет, когда его убили.

Командир противника осваивался. Его хорошо спланированные атаки на роты "чарли" и "дельта" почти достигли полной неожиданности. И, в отличие от первого дня, когда он задействовал свои силы по частям, сегодня в промежутке двадцати пяти минут он бросил против нас, наверное, тысячу человек. К тому же я тоже потратил слишком много времени, переживая о взводе Херрика и о том, как его спасти. Мне бы стоило уделить больше внимания возможностям противника. Если бы я это сделал, я бы при первых лучах поднял в воздух разведывательные вертолёты H-13, чтобы те, обследовав пути подхода с небольшой высо-ты, отыскали бы противника.

Ясно, что неприятельский командир ночью расставил войска и подкрепления по позициям. Цель его состояла в том, чтобы расположить свои штурмовые силы прямо у нас под носом, настолько близко, чтобы нельзя было эффективно использовать нашу артиллерию; затем прорваться через линии роты "чарли" и выйти на поляну. После этого он подкатился бы прямо к командному пункту батальона и атаковал тылы рот "альфа" и "браво". Только разведпатрули на заре предотвратили полную катастрофу.

Войска противника стиснули поредевшие взводы Гоухигана и Крогера в смертельных медвежьих объятиях. В огненной буре американцы и северные вьетнамцы гибли десятками.

В кровавую яму в земле, бывшую командным пунктом Боба Эдвардса, набились бойцы. Сержант Хермон Хостаттлер, уже мёртвый, скрючившись, лежал в грязи. Специалист-4 Эрни Паолоне корчился и истекал кровью из осколочной раны в левой руке. Сержант Джеймс П. Каслберри, передовой артиллерий-ский наблюдатель, и его радист, рядовой 1-го класса Эрвин Л. Браун-младший, единственные нераненые в окопе, горбились рядом с Паолоне. Боб Эдвардс, раненый в левое плечо и подмышку, не в состоянии дви-гаться, сполз вниз и застыл в неудобном положении, прижимая к правому уху с трубку рации. "Я продол-жал командовать, как мог, — говорит Эдвардс. — Пулемёт взял на мушку "лисью нору" КП; мы лежали там и смотрели, как пули выбивают грунт из небольшого бруствера по краю окопа".

Эдвардс не знал, насколько серьёзно пострадал, только то, что не может встать. Два взвода, с кото-рыми он имел радиосвязь, продолжали сообщать, что находятся под огнём, но не прорваны. Из двух наибо-лее пострадавших взводов никто не отвечал на вызовы капитана, и противник уже подобрался к окопу Эд-вардса на расстояние броска ручной гранаты. Всё произошло за каких-то десять-пятнадцать минут.

Взвод лейтенанта Нила Крогера принял на себя основную тяжесть атаки противника. Хотя артиллерийские и воздушные удары наносили урон наступающим силам, большая группа вьетнамских солдат сумела достичь линий Крогера, и бой превратился в рукопашную схватку.

Специалист Артур Виера сидел в маленьком окопчике и отстреливался из М-79. "Стрельба была очень громкой. Нас обходили с правой стороны. Лейтенант [Крогер] посреди всего этого высунулся наружу. Я подумал, что это неплохо. Он что-то крикнул. Я поднялся, чтобы расслышать. Он кричал мне помочь прикрыть левый сектор. Я побежал к нему, и к тому времени, как добежал, он был уже мёртв. Он продержался полчаса. Я опустился на колени рядом, снял с него "собачьи бирки" и положил в карман рубашки. Я снова повёл огонь из М-79 и получил пулю в правый локоть. Гранатомёт отлетел, а меня сбило с ног и опрокинуло на лейтенанта".

Тогда Виера схватил пистолет 45-го калибра и начал стрелять с левой руки. "Затем я получил удар в шею: пуля прошла навылет. Я не мог ни говорить, ни звука издать. Я вскочил и попытался собраться, и был ранен в третий раз. Эта пуля ударила мне в правую ногу и опрокинула меня. Она вошла в ногу выше лодыжки, поднялась вверх, вернулась назад, затем вошла в пах и остановилась в спине рядом с позвоночни-ком. Тогда же две гранаты взорвались прямо надо мной и размозжили мне обе ноги. Я потянулся вниз левой рукой и в левой ноге нащупал осколок гранаты, и мне показалось, что я коснулся раскалённой кочерги. Ладонь так и зашипела".

Сержант Джемисон был на линии 2-го взвода лейтенанта Гоухигана. "Мои пулемёты их просто кромсали. Враг переместился по фронту вправо. Там наступал как минимум батальон".

Около тридцати пяти ярдов направо в тыл от Джемисона лейтенант Джон Аррингтон благополучно преодолел открытую поляну и добрался до окопа роты "чарли", чтобы принять командование от тяжело раненного капитана Эдвардса. "Аррингтон добрался до моего командного пункта и после нескольких минут разговора со мной, лёжа на краю окопа, был ранен. Опасаясь, что рана его очень серьёзна, он сказал, чтобы я обязательно передал его жене, что он любит её.

Я подумал: "Неужели он не понимает, что я тоже ранен?". Пуля прошила Аррингтону руку, ударила в грудь и засела в лёгком. Его терзала боль, но страдал он молча. Он также поймал несколько осколков граныты от М-79, который, по-видимому, захватил неприятель и из которого обстреливал стоявшие над нами деревья".

Противник теперь приближался ко взводу лейтенанта Гоухигана. Уже перемешавшись с оставши-мися в живых бойцами Крогера, он устремлялся к окопу Эдвардса.

В 7:45 утра враг нанёс удар по левому флангу роты "альфа" Тони Надаля, в тот самый критичный угол, где стыковались роты "альфа" и "чарли". Теперь на нас наступали с трёх направлений. Настильный огонь винтовок и тяжёлых пулемётов шинковал слоновую траву и проносился над командным пунктом ба-тальона и медпунктом. Нас осыпали листья, кора и небольшие ветки. Нескольких человек на командном пункте ранило и как минимум один погиб. Мой радист, специалист-4 Роберт П. Уэллетт, двадцать три года, очкарик ростом шесть футов из Мадавоски, штат Мэн, сражённый, рухнул, раскинув руки и ноги, и лежал неподвижно, словно мёртвый. Я прижимал трубку к уху. Положение было настолько серьёзным, что зани-маться Уэллеттом времени не оставалось.

Примерно в это же время вокруг термитника командного пункта взорвалось около пятнадцати ракет и миномётных мин. Мы втянулись в смертельный бой, несли тяжёлые потери на участке роты "чарли", и не оставалось никаких сомнений в том, что нам необходима дополнительная помощь. Я радировал полковнику Тиму Брауну и просил подготовить роту подкреплений к переброске, как только её можно будет совершить без излишнего риска. Браун, со своим обычным даром предвидения, уже поднял на ноги роту "альфа" 2-го батальона и собрал её у вертолётов, готовых к вылету по первому требованию.

Джо Гэллоуэй вспоминает: "Пролетающие пули свистели всего в паре футов над землёй, я крепко вжимался в землю, как только мог, когда вдруг почувствовал, как носок боевого ботинка ткнулся мне в реб-ро. Повернув голову, я посмотрел вверх. Надо мной во весь рост возвышался сержант-майор Бэйзил Пламли. Пламли наклонился и, перекрывая гром оружия, закричал: "Лёжа на земле, не сделать фотографий, сынок". Он был спокоен, бесстрашен и улыбался. Я подумал: "Он прав. Всем придётся умирать когда-нибудь, так что можно и встать". Я поднялся и сделал несколько фотографий". Пламли отправился к мед-пункту, вытащил свой "сорок пятый", вогнал патрон в ствол и сообщил доктору Карраре и его санитарам: "Джентльмены, приготовьтесь защищаться!"

Штурм линии роты "дельта" у неприятельского командира шёл не очень гладко. На самом деле, он преуспел бы гораздо больше, атакуя любой другой участок периметра. Теперь же у роты "дельта", растя-нувшейся по фронту в семьдесят пять ярдов, имелось шесть своих пулемётов М-60 плюс ещё три из развед-взвода. Каждый пулемёт обслуживался полным расчётом из четырёх человек и имел тройной запас боепри-пасов от обычного количества — шесть тысяч 7,62-мм патронов. Слева в тыл от пулемётов находились 81-мм миномёты батальона, чьи расчёты вели огонь в поддержку роты "чарли", в то же время отражая врага на ближних подступах винтовками и гранатомётами М-79.

Специалист Уиллард Ф. Пэриш, 24 года, уроженец Бристоу, штат Оклахома, состоял помощником командира отделения одного из 81-мм миномётных отделений роты "чарли". Пэриша среди других мино-мётчиков снабдили свободными пулемётами и винтовками, собранными у наших жертв, и выставили по пе-риметру роты "дельта".

Пэриш вспоминает: "Когда в нас ударили, помню, повсюду полетели трассёры, и я с изумлением подумал, сможет ли хотя бы муравей проскочить мимо. Мы слышали, как ребята за нами справа кричали: "Они окружают. Они окружают!" Я сидел в окопе с парнем из Чикаго, рядовым 1-го класса Джеймсом Ко-улмэном, а у того имелась М-16. У меня же был свой "сорок пятый", его "сорок пятый" и пулемёт М-60. Окоп располагался так, что из него мы видели только высокую траву.

Глядя вперёд, я видел, как опускается трава, будто в ней кто-то ползёт. Я крикнул: "Кто идёт?" Ни-кто не ответил, я закричал снова. Ответа не было. Я обернулся к Коулмэну: "Поджарь-ка ему задницу". А Коулмэн и говорит: "Винтовку заклинило!" Я смотрю на него, а он — на меня. Затем я снова смотрю вперёд, и они так и вырастают из травы. Помню, как схватился за пулемёт, и с этого момента, думаю, к делу под-ключилась боевая подготовка, а мозг куда-то унёсся, потому что я, в самом деле, не помню, что конкретно делал. Не сознавал ни времени, ни обстановки".

С тем пулемётом М-60, согласно выдержкам из наградного листа к "Серебряной звезде", специа-лист Пэриш вёл смертоносный огонь по вражеским волнам, пока не кончились патроны. Затем, поднявшись под обстрелом с пистолетами в руках, Пэриш расстреливал обойму за обоймой по противнику, находивше-муся в двадцати ярдах от него; атаку он остановил. Говорит Пэриш: "Должно быть, я не сделал ничего такого, чего не сделал бы другой. Помню много грохота, крики, а потом вдруг всё стихло". Тишина, что повисла вокруг Уилларда Пэриша, сравнима с тишиной кладбищенской: позднее обнаружили более сотни мёртвых вьетнамцев, павших полукругом перед его окопом.

Специалиста-4 Винсента Канту призвали в армию за день до того, как в Далласе убили президента Джона Кеннеди. У него оставалась одна неделя службы, и он молился, чтобы прожить её и вернуться домой, в Рефухио, штат Техас, где до призыва он солировал на гитаре и пел в местной музыкальной группе под названием "The Rockin" Dominoes". Говорит Канту: "Бой долго не прекращался. Артиллерия непрерывно клала вокруг нас снаряды. Самолёты к чертям собачьим бомбили ту гору. Мне сообщили, что убит мой друг из Хьюстона, Иларио Де Ла Пас. Ему оставалось в армии всего четыре дня. В Хьюстоне у него остались две маленькие дочери". В то утро Иларио Де Ла Пас-младший погиб во время атаки на роту "дельта". Лишь восемнадцать дней минуло после его двадцать шестого дня рождения.

Канту вспоминает, как во время той ожесточённой атаки на линии рот "дельта" и "чарли" "обнимал землю не хуже змеи, когда увидел то, что показалось солдатом в камуфляже с парой-тройкой болтающихся на шее фотоаппаратов. Он выскочил из-за дерева, сделал 2 или 3 снимка и юркнул за большой старый муравейник. Я подумал: "Чувак, как же ему хочется фоток для альбома". Я полежал там чуть-чуть и подумал: "Парень кого-то мне напоминает". Я пополз к дереву, потому что в следующий раз, когда парень появится, хотел разглядеть его получше, — ну и укрытия мне тоже хотелось. Долго ждать не пришлось; не было никакой ошибки. Стояла жара, его лицо раскраснелось; это был мой старый дружище Джо Гэллоуэй. Меня охватила радость от встречи хоть с кем-то из Рефухио, и в то же время грусть, потому что я не хотел, чтобы убили кого-то из дома, а он для этого всё делал как надо".

Гэллоуэй и Канту были одноклассниками; закончили среднюю школу в Рефухио в 1959-ом году вместе с пятьюдесятью пятью другими учениками. Канту не побоялся ураганного огня, бегом пересёк угол открытой зоны высадки и нырнул в заросли, где на коленях стоял Гэллоуэй. "Джо! Джо Гэллоуэй! Ты что, меня не узнаёшь, чувак? Я Винс Канту из Рефухио". Парни обнялись, согласились, что вляпались в "ничего так себе дерьмо", и, урвав несколько коротких мгновений от бушующей вокруг битвы, поговорили о доме, семье и друзьях. Канту сказал журналисту: "Если останусь жив, буду дома к Рождеству". Винс Канту выжил и вернулся в Рефухио, штат Техас, население 4944 человека, как раз к празднику.

13. Дружественный огонь

Испытания стрелка Артура Виеры, тяжко раненого и скрюченного на земле рядом с телом лейте-нанта Нила Крогера, только начинались. "Враг был повсюду; по крайней мере, две сотни бродили три или четыре минуты, — показалось, что три или четыре часа: стреляли из винтовок и пулемётов по нашим ране-ным, при этом смеясь и хихикая, — вспоминает Виера. — Я понимал, что меня убьют, если заметят, что я жив. Когда они приблизились, я прикинулся мёртвым. Оставив глаза открытыми, я уставился на маленькое де-ревце. Я знал, что у мёртвых глаза открыты. Подошёл вьетнамец, посмотрел на меня и толкнул ногой, и я перевернулся. Думаю, он решил, что я умер. Кровь текла у меня изо рта, из рук и ног. Он забрал мои часы и пистолет и пошёл дальше. Я видел, как они собрали всё наше оружие и ушли туда, откуда пришли. Помню, везде падали снаряды, бомбы и напалм, очень близко вокруг меня. Земля подо мной сотрясалась. Однако всё это валилось на вьетнамских солдат тоже".

В секторе 2-го взвода сержант Джемисон получил пулю в живот. Невзирая на боль, он продолжал вести огонь и призывал тех, кто ещё оставался жив, упорно отстреливаться и держаться. Клинтон Поули, сельский парень из Айовы, в той огненной буре ещё был жив: "Когда я приподнялся, что-то сильно ударило меня по затылку, швырнув голову вперёд так, что каска свалилась в окоп. Я подумал, что кто-то подкрался сзади и врезал мне прикладом, такой был удар. Никого не оказалось; это прилетела пуля — сбоку или сзади. Я наложил повязку и каской прижал её к голове. Я встал снова, чтобы осмотреться, и увидел четверых с карабинами, от нас справа по фронту. Я сказал Комеру держать прицел правее. Чуть погодя я услышал крик и подумал, что кричит лейтенант Гоухиган". Поули и специалист Комер, боец на спусковом крючке М-60, вжарили по значительному числу видимых как на ладони солдат противника.

Стояло безветрие, дым и пыль, висевшие над полем битвы, с каждой минутой сгущались, всё более усложняя задачу обнаружения наших линий лётчикам истребителей-бомбардировщиков ВВС, ВМФ и мор-ской пехоты, а также лётчикам боевых армейских вертолётов "Хьюи", висевших над головой. По моему приказу в 7:55 утра все взводы бросили цветные дымовые шашки, чтобы обозначить для пилотов наш пери-метр. После этого всю огневую поддержку мы перенесли на предельно близкое к себе расстояние.

Через мгновение после броска дымовой шашкой сержанта Роберта Джемисона ранило во второй раз: пуля угодила в левое плечо. Прошло около двадцати минут после первого попадания в живот. Он опять поднялся и продолжил стрельбу. Тридцать минут спустя Джемисона ранило в третий раз: "Это было авто-матическое оружие. Пуля ударила меня в правую руку и разнесла винтовку на куски. Остался только пласт-массовый приклад. Другой пулей срезало металлический зажим на подбородочном ремне и сшибло каску. Пуля ударила так сильно, что показалось, будто у меня сломана шея. Меня свалило на землю. Я встал, но в руках уже ничего не оставалось. Ни оружия, ни гранат, — ничего".

Комер и Поули в тридцати футах слева от Джемисона переживали такие же трудные минуты. Поули рассказывает: "Перед окопом плюхнулась граната с длинной ручкой. Комер заорал "Ложись!" и чуть-чуть оттолкнул её ногой. Она взорвалась. К тому моменту у нас уже почти закончились патроны, а пулемёт заклинило. В облаке дыма и пыли мы помчались влево, пытаясь отыскать другие позиции 2-го взвода. Тогда-то меня и ударило в грудь, и я довольно крепко хлопнулся о землю. Я вскочил и, получив пулю в бедро, снова упал. В высокой траве мы с Комером потеряли друг друга из вида. Мы уже остались без подносчика боеприпасов [рядового 1-го класса Чарли Х. Колльера из Маунт-Плезанта, штат Техас], убитого накануне. Ему было восемнадцать, он пробыл во Вьетнаме лишь несколько дней. Мне удалось сделать три перебежки примерно по двадцать ярдов, после чего, наконец, я добрался до миномётного взвода. Сержант дал мне двух парней в помощь, чтобы пересечь поляну и дойти до командного пункта батальона у большого муравейника. Батальонный врач, капитан, оказал мне первую помощь".

Капитан Боб Эдвардс в своём окопе ещё держался: "Я думаю, огневая поддержка помешала про-тивнику усилиться, когда он действительно мог причинить нам вред. Проникновение достигло первой цепи окопов двух взводов, имевших наиболее плотный контакт". Капитан роты "браво" Джон Херрен рассказы-вает: "Противник успел прорваться на командный пункт Эдвардса, прежде чем его остановили, главным образом за счёт использования батальоном артогня, ударов с воздуха и ракет с "ганшипов". На мой взгляд, в тот момент мы ближе всего подошли к своему поражению".

Личная война Боба Эдвардса была далека от завершения. Примерно в тридцати ярдах от его окопа стоял большой термитник, поросший кустарником и травой. На вершине холма засел вьетнамец с автома-том, чертовски меткий стрелок. Он убил сержанта Хостаттлера, ранил Боба Эдвардса и лейтенанта Арринг-тона и по-прежнему продолжал стрелять. "Мы были в значительной степени скованы тем автоматическим оружием, расположенным за муравейником напротив левой стороны 3-го взвода. Лейтенант Билл Франклин пытался добраться до нас, но его тоже ранило. Не знаю, случилось ли это до или после ранения Аррингтона. По крайней мере, в течение часа четверо из нас получили ранения от одного человека. Потом, после того, как ранило Аррингтона, появился сержант Кеннеди и в одиночку устранил угрозу гранатами и винтовкой. Это развязало нам руки".

Пулемёт Комера и Пуоли стал не единственным, который замолчал. Джордж Фокс, двадцать пять лет, и Натаниэль Бэрд, двадцать два года, повалились на свой умолкнувший пулемёт М-60, окружённые россыпями стреляных гильз и пустыми жестянками из-под патронов. Они умерли вместе, плечом к плечу. Сержант Джемисон воздаёт им высочайшую похвалу профессионального солдата: "Бэрд и Фокс сделали великое дело. Они вели огонь из того пулемёта и не бросили его. Они оставались с ним до конца".

Пришла пора зачистить противника, наседавшего на левый край роты "чарли". Мы с Диллоном по-совещались и согласились, что нужно задействовать резерв. Я приказал лейтенанту Джеймсу Т. Рэкстроу взять свой разведвзвод и контратаковать на левой стороне сектора роты "чарли". Указав точный отрезок периметра, который он должен атаковать, я приказал координировать свои манёвры с лейтенантом Литто-ном из роты "дельта". После того как его взвод обезопасит левую сторону "чарли", я приказал ему соеди-ниться с Литтоном и уничтожить противника, проникшего за миномёты. Затем, для восстановления резерва, я приказал капитану Мирону Дидурыку снять с линии командную группу и один из взводов своей роты "браво" 2-го батальона и рассредоточиться возле командного пункта батальона. Он должен был оставать-ся наготове для блокирования, усиления или контратаки сектора Боба Эдвардса или другого участка, подвергшегося массированной атаке.

Дидурык подхватился сломя голову и к 8:15 вернулся ко взводу лейтенанта Рескорла. Всю зону высадки пронизывал настильный огонь большой плотности. Во взводе Рескорла один человек был убит и один ранен.

К тому времени большинство бойцов в двух наиболее пострадавших взводах Боба Эдвардса либо убили, либо ранили. Задача по сдерживанию неприятеля легла на плечи тех, кто ещё оставался в строю и отстреливался. Так или иначе, рядовой 1-го класса Ларри Д. Стивенсон из роты "дельта" оказался в секторе взвода лейтенанта Гоухигана единственным солдатом, оставшимся для удержания участка линии в пятьде-сят ярдов. Он хладнокровно опустился на одно колено и, прежде чем подоспела помощь, методично уни-чтожил пятнадцать солдат противника. Той помощью оказался разведывательный взвод батальона. Он зачистил левый край роты "чарли", переместился к центру этой роты и оставался с ней до конца боя. Тот участок периметра был теперь снова под контролем. Этот манёвр снял часть натиска с зоны высадки, и мы заметили немедленное ослабление интенсивности огня, метущего поляну. Я передал по рации в штаб бригады запрос, чтобы отправляли сюда транспортные вертолёты вместе с ротой "альфа" 2-го батальона 7-ого кавполка.

Где-то в этом промежутке времени я заметил, что мой радист Боб Уэллетт уже сидит, выглядит ошеломлённым, но снова работает. Приглядевшись поближе, я обнаружил, что его отключила пуля, про-бившая его каску, но не голову. Я сказал: "Уэллетт, не расставайся с этой каской. Она спасла тебе жизнь". Томас Китон, ворчливый немолодой сержант медикосанитарного взвода, рассказывает: "Помню радиста полковника Мура. Он вдруг упал. Мне показалось, что завалился спать. Я чуток разозлился, подошёл и пнул его, велел отрывать задницу от земли и помогать нам с ранеными. Ответа не последовало. Я поднял его каску, из неё выпала пуля. Она прошла сквозь сталь и подкладку каски. Сбила его с ног, как куль. У него на голове выросла здоровая шишка".

Всех нас, находившихся в пределах командного пункта батальона, потрясло событие, словно в за-медленном действии развернувшееся перед нашими изумлёнными глазами. Я стоял на одном колене лицом к югу, к горе. Уэллетт, ещё не отошедший, стоял на коленях рядом со мной. Моё внимание привлекло какое-то движение на западе, справа от меня. Я резко повернул голову и уставился прямо в носовые части двух реак-тивных истребителей F-100 "Супер Сейбр", нацелившихся прямо на нас. В тот же миг ведущий самолёт сбросил две блестящие шестифутовые канистры напалма, которые медленно закувыркались к нам навстре-чу.

Зловещий вид канистр с напалмом неизгладимо отпечатался в моей памяти. Всего три или четыре секунды отделяли сброс от удара о землю и взрыва, но они показались мне целой вечностью. Канистры, выпущенные ведущим F-100, падали прямо на правую сторону командного пункта, где в высокой траве око-пался сержант Джордж Най со своей подрывной командой. Самолёты заходили на очень низкой высоте. Я ничего не мог уже сделать с этими первыми двумя канистрами, но мне нужно было что-то предпринять, чтобы заставить лётчика второго самолёта, который направлялся к левой стороне командного пункта, не сбрасывать свои две штуки. Если он щёлкнет тумблером-пикулем [кнопкой сброса бомб], то неминуемо кокнет и Хэла Мура, и капитана Каррару, и сержанта Китона, и капитана Диллона, и сержант-майора Пламли, и Джо Гэллоуэя, и капитана Уайтсайда, и лейтенанта Гастингса, и наших радистов, и рации, и ме-дицинские средства, и боеприпасы, и раненых, сгрудившихся у медпункта. Мозговой центр — жизненный центр — батальона будет немедленно уничтожен посреди напряжённой схватки на выживание.

Я заорал во всё горло Чарли Гастингсу, наблюдателю ВВС: "Отзови сукина сына! Отзови его!" Джо Галлоуэй слышал, как Гастингс закричал по рации: "Отставить! Улетай!" Говорит Мэтт Диллон: "Я до сих пор вижу, как канистры кувыркаются нам навстречу. Помню, я подумал: "Спрячь глаза, чтобы не ослеп-нуть", — и уткнулся лицом в плечо репортёра, пряча глаза. Плечо Джо Гэллоуэя. Я слышал, как "Гуляка" Чарли Гастингс кричал по рации: "Рычаг на себя!" Второй самолёт взмыл вверх. Напалм с первого самолёта упал на боеприпасы и на людей. Сержант-майор Пламли кинулся тушить огонь вокруг них. Сам я выбежал в зону высадки выставить авиасигнальное полотнище".

Сержант Най рассказывает: "Два моих парня, рядовой 1-го класса Джимми Д. Накаяма и специа-лист-5 Джеймс Кларк, находились от меня в нескольких ярдах в стороне. Кто-то кричал, стоял полковник Мур и что-то кричал о летуне, и я посмотрел вверх. Подлетали два самолёта, и один уже сбросил напалм, и всё, казалось, происходило, как в замедленном кино. Всё объяло пламенем. Накаяма стал весь чёрный, Кларк тоже весь обгорел и истекал кровью".

Гэллоуэй: "До этого я ходил к небольшим окопам беседовать с сапёрами. Сейчас те самые люди корчились в огне. Волосы вспыхнули в один миг. Одежда обратилась в пепел. Один стал массой волдырей; другой был не так плох, но хватил пламя в лёгкие. Когда огненные языки поутихли, мы все помчались в го-рящую траву. Кто-то крикнул мне взяться за ноги одного из обгоревших солдат. Когда я их схватил, ботин-ки раскрошились, плоть сошла, и я ощутил в ладонях голые кости лодыжек. Мы отнесли его к медпункту. Я до сих пор слышу их крики".

Специалист-4 Томас Э. Бэрлайл, санитар из 2-го батальона роты "браво" Мирона Дидурыка, выбе-жал на поляну со своей походной аптечкой помогать жертвам напалма. Раненый в голову, Бэрлайл через несколько минут скончался на руках лейтенанта Рескорла. Уроженцу Оклахомы, Бэрлайлу исполнилось двадцать три года всего за четыре дня до гибели.

В медпункте батальона сержант Китон тут же вколол Накаяме и Кларку морфин, но он принёс мало облегчения. Они страшно обгорели. Их вопли разрывали сердца всех, кто их слышал. Обоих солдат эвакуи-ровали, но рядовой 1-го класса Накаяма, уроженец Ригби, штат Айдахо, умер через два дня, 17-го ноября, за два дня до своего двадцать третьего дня рождения.

Рассказывает сержант Най: "Накаяма был мне настоящим другом. Хороший парень. Называл меня Джо-Китаец. Как-то он застукал меня с китаянкой, и прозвище прилипло ко мне на всю войну. Я же называл его Мидзо. На японском это значит "бог дождя". В тот день, когда он умер, у его жены родился ребёнок. Через неделю после его смерти ему пришло звание лейтенанта. Каждый чёртов парень в зоне высадки "Экс-Рэй" был героем, но настоящими героями оказались такие вот ребята, как Накаяма. Я потерял там хороших людей; они отдали всё. Каждый раз, когда я слышу вертолёт, у меня слёзы наворачиваются на глаза. Это трудно объяснить".

На командном пункте наш передовой авианаблюдатель от ВВС, Чарли Гастингс, был подавлен трагическими последствиями неверно направленного воздушного удара. Вспоминает Гастингс: "После удара напалмом полковник Мур посмотрел на меня и сказал то, чего я никогда не забуду: "Не думай об этом, Чарли. Просто наводи самолёты"".

Вскоре после удара напалмом какой-то солдат противника вышел, шатаясь и спотыкаясь, на поля-ну позади дальнего левого фланга Боба Эдвардса. При нём не оказалось оружия, он был весь изранен и, судя по чёрной униформе, являлся, очевидно, бойцом вьетконговского батальона Н-15. Штаб-сержант Отис Дж. Халл, тридцатилетний уроженец городка Терра-Альта, штат Западная Виргиния, и один из бойцов его разведвзвода подбежали к солдату и доставили в медпункт для оказания помощи. Солдат умер до того, как мы смогли его эвакуировать, и был похоронен неподалёку в неглубокой могиле.

Бой в секторе роты "чарли" бушевал. Большинство бойцов Крогера погибли. Небольшая горстка, подобно Артуру Виере, ускользнула от вражеских отрядов смерти и затаилась на позициях, где их защитила мощная непосредственная огневая поддержка. На дальнем правом конце взводу лейтенанта Лейна приходилось туго, возможно, потому, что они находились слева от того идущего по сухому руслу "шоссе", ведущему прямиком к нашим позициям. Сержант Джон Сетелин: "Удары с воздуха и артиллерия били почти по нашим окопам в течение сорока пяти минут, может быть, часа. Именно тогда меня ранило белым фосфором. Атаки происходили в разных частях нашей линии. Они полнились решимостью опрокинуть нас. Думаю, мы сами оказались столь решительны, что не собирались уступать; и мы не уступили".

Примерно в девять часов утра лейтенант Дик Тиффт, управлявший вертолётными перевозками, со-общил мне долгожданное известие о том, что рота "альфа" 2-го батальона 7-го кавполка через несколько минут зайдёт на посадку. В 9:10 утра капитан Джоэл Э. Сагдинис, двадцать восемь лет, выпускник Уэст-Пойнта 1960-го года, приземлился вместе со своим 3-им взводом, которым командовал лейтенант Уильям Сиссон. Этот взвод немедленно направился на юг, на звуки пулемётов в секторе роты "чарли", и развернул-ся в зарослях позади немногих оставшихся в живых из взвода лейтенанта Гоухигана. Я проинформировал Сагдиниса и указал ему на сектор Мирона Дидурыка, сказав Мирону проследить, чтобы Сагдинис был как следует сориентирован.

С. Лоуренс (Ларри) Гвин-младший, двадцать четыре года, уроженец Бостона, состоял оперативным офицером у Сагдиниса. Получив звание на курсах подготовки офицеров резерва Йельского университета, Гвин прослужил два года в 82-ой воздушно-десантной дивизии, получил квалификацию десантника и два месяца изучал вьетнамский язык в военной школе иностранных языков в Монтерее, штат Калифорния. "Эта зона высадки была жаркой. Когда я выходил из вертушки, в неё летели пули. В самой уже зоне высадки ря-довой 1-го класса Дональд Оллред выскочил из травы и сказал: "Лейтенант, меня ранили". Перевязав его, мы поняли, что попали в Страну зулусов. Рота "альфа" засела по местам, за исключением взвода Сиссона, который был почти сразу же выделен. Это важно, потому что мы увидимся с ним снова только через четыре дня".

Сержант Джон Марунич, тридцатипятилетний кадровый военный из Скрэнтона, штат Пенсильва-ния, командовал отделением в миномётном взводе Сагдиниса. "Мы приземлились в тот момент, когда пере-стрелка пошла интенсивнее. В тот раз мы, ребята из миномётного взвода, сражались как стрелки. Пятерым нашим было приказано перейти на участок линии, занимаемый небольшими силами. Мы заметили около 20 солдат противника и всех уничтожили. Один северный вьетнамец, которого я убил, бежал на меня, кричал и стрелял из винтовки. Застрелив его, я понял, что он был офицером. Я достал его пистолет из кобуры и сунул к себе в рюкзак".

Через два с половиной часа бой за роту "чарли" наконец-то утих. Сержант Сетелин вспоминает: "Перестрелка прекратилась так же резко, как и началась. Трупы неприятелей лежали перед нами в два-три слоя. При затишьях мы выскакивали и засыпали их грунтом, чтобы не воняли и чтоб не летели мухи". Лей-тенант Лейн теперь без происшествий добрался до окопа Боба Эдвардса. Все офицеры в роте "чарли" либо погибли, либо были ранены. Капитан Боб Эдвардс выполнил всё, чего требовал долг, и много, много боль-ше. К тому же потерял много крови. После передачи командования, Лейн, сержант Гленн Кеннеди и сер-жант Джеймс Каслберри вытащили Эдвардса из окопа.

На командном пункте у термитника я вызвал Мирона Дидурыка и приказал перебраться со своим сборным взводом в сектор Боба Эдвардса, принять под командование выживших из роты "чарли" и взвод Лейна, а также зачистить и оборонять ту часть периметра. В 9:41 утра он и его бойцы ушли, и через не-сколько минут за ним последовал другой его взвод, как только Джоэл Сагдинис занял тот сектор. Я присо-единил 3-ий взвод Сагдиниса под командованием лейтенанта Сиссона к роте "браво" Мирона Дидурыка из 2-го батальона.

К 10 часам утра уцелевшие вьетнамцы уже отходили. Рота "чарли" удержала позиции, проявив по-трясающее личное мужество и воинскую дисциплину. Отважные бойцы из взводов Гоухигана и Крогера стояли и гибли, сражаясь друг за друга и удерживая свои позиции. Старшим по званию из тех, кто выжил в этих двух взводах, оказался взводный старшина Джемисон. На вопрос, почему противнику не удалось за-хватить его взвод, Джемисон ответил: "В начале это были Бэрд и Фокс на пулемёте справа. А в конце нас спасал пулемёт Комера".

Рота "чарли" 1-го батальона 7-го кавполка начинала день с пятью офицерами и 106 рядовыми. К полудню в ней совсем не осталось офицеров и только сорок девять рядовых в строю. Всего за два с полови-ной часа жестокой рукопашной схватки погибло сорок два человека офицеров и солдат и двадцать ранило. Тела сотен павших северных вьетнамцев усыпали кровавое поле битвы.

Специалист-4 Эрни Паолоне помог капитану Эдвардсу пересечь зону высадки и добраться до бата-льонного медпункта. Санитары сразу вкололи ему плазму и внутривенную жидкость. Через несколько ми-нут на плащ-палатке принесли специалиста Артура Виеру, истекающего кровью из многочисленных ран. Самой серьёзной раной было пулевое ранение в горло. Капитан Каррара, врач батальона, опустился на колени перед Виерой и под обстрелом уверенно выполнил боевую трахеотомию — без наркоза и чистых рук. Военный кинооператор сержант Джек Ямагучи, подавшись вперёд, запечатлел импровизированную операцию на плёнку. После того, как фильм попал в Пентагон, Ямагучи и его партнёр, сержант Широ, получили выговор за то, что так наглядно отразили суровую реальность боя. Несмотря ни на что, Артур Виера выжил.

Когда Мирон Дидурык и Рик Рескорла достигли сектора роты "чарли", их поразило увиденное. Ди-дурык писал: "Когда я туда прибыл, оставалась только горстка из C/1/7 [рота "чарли", 1-ый батальон, 7-ой кавалерийский полк] и из моего взвода, приданного ей. Рота понесла тяжёлые потери. Враг подобрался к самым южным окраинам зоны высадки "Экс-Рэй", но не смог прорваться. Кое-где перестрелка ещё продол-жалась, но по большому счёту противник был отбит".

Диллон собрал потрёпанных выживших из роты "чарли" возле термитника командного пункта в ка-честве нового батальонного резерва, такими как есть, и позаботился, чтобы их снабдили патронами, водой и сухпайками. За эти два дня рота "чарли" проделала огромную работу. Сержант Кеннеди, старший по званию из оставшихся в живых, сформировал из измученных парней два временных взвода и назначил нижестоящих командиров.

Бойцы Дидурыка приступили к выполнению мрачной задачи: искать американских убитых и ране-ных и собирать документы и оружие неприятеля. Лейтенант Рик Рескорла никогда не забудет сцену, когда он двинул своих людей в район боя: "Повсюду лежали трупы американцев и солдат ВНА. Мой район нахо-дился там, где стоял взвод лейтенанта Гоухигана. Вокруг его взводного командного пункта лежало несколь-ко мёртвых солдат ВНА. Один наш боец так и застыл, обеими руками вцепившись мёртвому вьетнамцу в горло. Лежали два бойца — один чёрный, другой латиноамериканец, — тесно прижавшись один к другому. Похоже, они погибли, пытаясь друг другу помочь. Много мёртвых вьетнамцев. Стрижки у них были "пло-щадка": выбритые виски и затылки и волосы на макушке. Повсюду валялось их оружие".

Рескорла прошёл по всей длине фронта, когда получил приказ взять несколько человек и идти на помощь лейтенанту Лейну на дальнем правом конце. "Везде лежали солдаты ВНА. С нами были полковник Мур и сержант-майор Пламли. Мы собрали всё оружие, рюкзаки и боеприпасы и сложили две пирамиды: одну вьетнамскую, одну американскую. Похоже было на то, что вьетнамцы утащили кое-кого из своих уби-тых и раненых. В ночь, когда в нас ударили, у нас заклинивало и выходило из строя оружие, тогда мы бра-ли освободившееся у роты "чарли". Кроме того, мы пользовались её рюкзаками, поскольку свои оставили в тылу. Чуть позднее мы прошли вперёд на 300 ярдов: ещё больше вьетнамских трупов. У нас было достаточ-но времени, чтобы зачистить сектора обстрела, окопаться, скорректировать артиллерию и приготовиться к ночи".

Противник хоть и отступил, но оставил снайперов, и бойцы Дидурыка подвергались беспорядочно-му обстрелу, так же как зона высадки и командный пункт батальона. Стрелки засели на деревьях и термит-никах. Северных вьетнамцев отбили, но борьбу они не прекратили. В секторе роты "чарли" мы с сержант-майором Пламли пробирались через страшные обломки боя. Нашли тело лейтенанта Джека Гоухигана и вдвоём собственноручно вынесли его с поля боя. Вернувшись, мы обнаружили тело старшины взвода Люте-ра Гилрита и отнесли его в зону высадки, чтобы оно отправилось в долгое путешествие на родину.

В стороне от нас, на востоке, в пути уже находилась дополнительная помощь. Подполковник Боб Талли со своим 2-ым батальоном 5-го кавполка двигался маршем в нашу сторону. Ранее Талли по рации запросил наиболее подходящий маршрут и построение для входа в "Экс-Рэй". Как можно более зашифро-ванно по неприкрытой радиосети я сказал ему: "Подходи, внимательно следя за левым флангом, ближайшим к горе". Талли рассказывает: "Как я двигался? Одна рота идёт вдоль склона горы, другая ломится по лесу. Два взвода в первом эшелоне, один — во втором. Первоначально меня беспокоило то, что враг попыта-ется заблокировать или замедлить нас возле протянувшейся с севера на юг группы холмов. Чтобы этого не допустить, я отправил роту "браво" направо и направил в тот район несколько артиллерийских залпов. Как только мы миновали эту цепочку холмов, я понял, что мы сможем в полной исправности добраться до "Экс-Рэй"".

Батальон Талли не встречал противника примерно до десяти утра, когда рота "альфа" капитана Ларри Беннетта наткнулась на опорный пункт северных вьетнамцев. Рассказывает Беннетт: "Мы были при-мерно в восьмистах ярдах от "Экс-Рэй", когда два моих ведущих взвода были внезапно скованы мощным огнём автоматического оружия. Солдаты ВНА сидели на деревьях, на муравейниках и за ними. С двумя ве-дущими взводами мы использовали сочетание огня и манёвра. Свой 3-ий взвод я развернул на правом флан-ге линии, и сопротивление было быстро сломлено. Из-за перестрелки и маневрирования мы попали в юж-ную половину "Экс-Рэй"".

Поскольку зона высадки оставалась пока относительно безопасной, мы вызвали вертолёты Брюса Крэндалла забирать раненых. Уоррент-офицер Поп Джекел: "Мне приказали ждать раненых. Мы просидели в зоне высадки, по крайней мере, целый срок службы, пока кто-то со всех ног не подскочил к вертолёту и не сказал: "Убирайтесь отсюда к чёрту: вы навлекаете на себя огонь!" Мы и убрались".

Капитан Боб Эдвардс уехал в одной из перегруженных летающих карет скорой помощи Крэндалла. Мэтт Диллон вспоминает, как лейтенанта Франклина, жестоко раненого в нижнюю часть живота, оставили в стороне, "отбраковали" как человека, который вряд ли выживет из-за своих ран; его место занял тот, кто, по мнению медиков, имел больше шансов на выживание. Мэтт Диллон слышать такого не захотел: он притащил Франклина назад к "Хьюи" и настоял, чтобы его забрали. Франклина втянули внутрь, его голова свесилась в проёме. Боб Эдвардс говорит: "Лейтенанта Франклина закинули прямо на меня".

Вертушка разгрузилась в зоне высадки "Фолкон", и Эдвардс помнит, как разговаривал с майором Германом Виртом, оперативным офицером батальона, и лейтенантом Бобби Хэдэуэем из отдела снабжения. Рассказывает Вирт: "Боб Эдвардс получил серьёзное ранение в левое плечо и потерял много крови. Он был мертвенно-бледен, почти на грани смерти. Встал вопрос, будет ли он жить вообще. Провели переливание крови, Боб ожил и разговорился. Грандиозная перемена". Эдвардс помнит, как его положили на носилки и опустили на землю; раненая левая рука "свалилась с носилок в грязь". Он дико заорал, когда кто-то наступил ему на руку, тогда "её закинули обратно на носилки". Хоть Эдвардс и говорит, что не терял сознания ни в "Экс-Рэй", ни во время эвакуационного перелёта, когда он, наконец, прибыл в армейский госпиталь в Куинёне, случилась другая история: "Мне приспичило срочно отлить. Мне дали блестящую ёмкость, в которую можно писать лёжа. Я так не захотел, поэтому встал, чтобы пописать. Когда пришёл в себя, то лежал на спине". Лейтенант Франклин, вылетевший из "Экс-Рэй" лёжа на Эдвардсе, тоже выжил.

По рации сообщили, что 2-ой батальон Талли 5-го кавполка находится уже в тридцати минутах марша от "Экс-Рэй". Диллон передал приказ восточной и южной сторонам периметра воздерживаться от огня, и около 11:45 утра начали прибывать ведущие элементы батальона Талли. Лейтенант Рескорла стоял возле окопа командного пункта лейтенанта Гоухигана и глядел на юго-восток: "В основном они приближа-лись слева по фронту и двигались к нам колонной. Ко мне подошёл какой-то сержант и сказал: "Должно быть, это вы, ребята, устроили тут знатную потасовку". Я ответил: "Нет, не мы. Эта честь принадлежит вот им", — и показал на погибших американцев, бойцов роты "чарли" 1-го батальона 7-го кавалерийского пол-ка".

Рота "браво" подполковника Талли вошла прямо через поражаемое пространство перед ротой "дельта", которое в течение предыдущих двух часов кромсали девять пулемётов М-60 сержанта Уоррена Адамса. Лейтенант Литтон и сержант Адамс с радостью наблюдали за подходом подкреплений. Говорит Адамс: "Я смотрел, как головной направляется прямо к моей позиции, и первыми словами из уст молодого человека были: "Господи, да здесь был тяжкий бой. Чёрт побери, вся долина усеяна трупами прямо досюда. Последние тридцать минут мы только и делаем, что обходим трупы, переступаем через них и пробираемся между ними, чтобы сюда добраться. Вы, парни, разыграли здесь бой по-настоящему".

Специалист Винсент Канту смотрел, как подходят подкрепления, и получил второе потрясение за день. Канту уже встретился со своим одноклассником Джо Гэллоуэем. Теперь же у него случилось чуть ли не воссоединение семьи: "Первым я увидел моего двоюродного брата Джо Фиерова из Вудсборо, штат Те-хас. Тот, завидев меня, сказал: "Что происходит, Кэт?" Я ответил: "Джо, ложимся и не двигаемся", — и же-стом указал на наших мёртвых".

Специалист-4 Пэт Селлек, 24 года, уроженец Маунт-Киско, штат Нью-Йорк, рассказывает: "Помню, как у одного парня висел маленький американский флаг на рюкзаке. Увидев его, я почувствовал гордость. Он навсегда останется со мной. Этот американский флаг водрузили на сломанном дереве, прямо тебе Иводзима. Ещё одна битва, которую мы выиграли для Соединённых Штатов". Этот флажок, воодушевляя нас, развевался над зоной высадки "Экс-Рэй" до конца сражения.

У нас оставалось много дел, и я постарался распределить хлопоты по приоритетам. Прежде всего, необходимо было поддерживать высочайшую боевую готовность к дальнейшим атакам противника. Вторым было спасение Эрни Сэвиджа и Потерянного взвода. В-третьих, я хотел скорейшего и полного отчёта по каждому убитому и раненому, поимённо. Наконец, нам нужно было больше боеприпасов, воды и продовольствия. Майор Вирт уже отправил S-4, помощника по тылу лейтенанта Бобби Хэдэуэя, в полевой госпиталь медроты "чарли" на базе "Кэмп-Холлоуэй", где тот лично отследит прибывающие потери и сверит их имена по ротным спискам. Лейтенант Хэдэуэй в роте "чарли" прослужил почти два года. Знал всех парней. И теперь ему выпало проследовать мимо ряда носилок, заглянуть в лица стольких друзей и товарищей и проставить отметки "убит в бою". Душераздирающая работа.

К 12:05 дня батальон Боба Талли втянулся в "Экс-Рэй". Я пожал ему руку и от души приветствовал. Мы с Диллоном уже обсуждали, как займёмся спасением людей Сэвиджа, и теперь имели довольно чёткое представление. Теперь мы начали вводить Талли в курс дела о важной роли его батальона в этом плане. Тем временем доложили, что генерал Дик Ноулз распорядился перебросить ещё две батареи 105-мм гаубиц, двенадцать дополнительных больших орудий, в зону высадки "Коламбас", расположенную примерно в трёх милях от нас. Одна была из 2-го дивизиона 17-го артполка, командир дивизиона — мой однокашник по Уэст-Пойнту подполковник Гарри О. Амос-младший, сорокадвухлетний уроженец Алабамы. Другая — из 1-го дивизиона подполковника Боба Шорта 21-го артиллерийского полка. Скоро у нас будет четыре батареи, двадцать четыре больших пушки, ведущих огонь непосредственной поддержки. Наконец-то события стали складываться по-нашему.

14. Спасение потерянного взвода

Приближался полдень понедельника, 15-ое ноября; пришло время снова выступить, на сей раз тремя ротами, и спасти Потерянный взвод. Хотя бойцы моего батальона жаждали оказаться на месте тех, кто выполнит это задание по возвращению своих товарищей в периметр, здравый смысл подсказывал, что исполнение этой задачи будет отдано только что прибывшему 2-му батальону подполковника Боба Талли, который поведёт рота "браво" капитана Джона Херрена. Мои "кавалеристы Гарри Оуэна" отчаянно нуждались в передышке, чтобы перегруппировать свои поредевшие отделения и взводы, эвакуировать раненых, пополнить запасы воды и боеприпасов и осмотреть поле сражения впереди себя. Две роты Талли находились на южной стороне поляны и могли легко продолжить движение вдоль внешнего кольца обороны в направлении пойманных в ловушку солдат. Не было времени на то, чтобы снимать мои роты с линии, менять их на роты Талли, а затем собирать для выполнения задания.

Мы с Талли согласовали: я передам ему роту "браво" капитана Джона Херрена (1-ый батальон), который знал местность и маршрут, а он оставит мне свои роты "браво" и "дельта". Талли поведёт атаку, которой предшествует мощная огневая подготовка, силами батальона: две роты идут бок о бок впереди, одна движется в резерве. Талли: "Предложение Хэла Мура было наиболее логичным и практичным. Моё подразделение было ещё на марше, по-прежнему мобильно. Главное — выиграть время. Мой батальон использовал простой порядок следования "два в первом эшелоне, один — во втором": A/2/5 слева[9], B/l/7[10] справа, C/2/5[11] после A/2/5[12]. Причиной усиленного левого фланга боевого порядка было то, что основные действия противника, судя по всему, ожидались из гористого района слева от нас. Всё, что требовалось, — принять роту Херрена в долю и выдвинуться. Помимо нескольких координирующих инструкций, Херрену не нужно было много объяснять. Он знал, где находится изолированный взвод, и стремился его вытащить".

Слева девяносто шесть человек Талли из его роты "альфа" возглавлял капитан Ларри Беннетт. "Мы прошли через южную часть "Экс-Рэй" под довольно плотным снайперским огнём, ведшимся с юга, что де-лало прохождение, мягко говоря, довольно опасным". За Беннеттом шла рота "чарли" капитана Эда Бойта, 2-ой батальон 5-го кавалерийского полка. После окончания огневой подготовки, Талли и его три роты вы-шли в атаку ровно в 1:15 пополудни.

Херрен рассказывает: "В пути у нас не было контакта. Мы произвели очень хороший ракетный удар с вертолётов по местности между нами и отсечённым взводом. Вскоре после него я заметил двух вьетнамцев, бегущих направо через лес примерно в трёхстах ярдах от нас и покидающих этот район. Как только мы добрались до взвода, нас немного обстреляли снайперы с юго-запада, с массива Тьыпонг". Лейтенант Деннис Дил и его оставшиеся в живых солдаты были на левом фланге Херрена, и на сей раз Дил был готов к драке: "Я запасся гранатами и бросал по одной за каждый муравейник, который мы видели. Мы забросали гранатами весь наш путь до позиции 2-го взвода. Всё оказалось ненужным. Мы не встретили никакого противодействия. Мы широко использовали гранаты и передали об этом по рации Сэвиджу. Мы не хотели никаких живых врагов между собой и взводом, как днём ранее. Я сам бросил восемь или десять гранат".

И тем не менее, это поход оказался небыстрый. Боб Талли, опытный боевой командир, не видел необходимости устраивать гонки на время. Его оперативным офицером служил капитан Рональд У. Крукс. Крукс рассказывает: "Огневая поддержка состояла в основном из прицелочных выстрелов для фиксирова-ния целей на случай необходимости немедленного артудара. Мы не пытались ошеломить противника. Он знал, где мы находимся, и, я твёрдо уверен, он знал, в чём заключалась наша задача. Мы сделали несколько дополнительных выстрелов в качестве беспокоящего и воспрещающего огня в южную сторону вдоль горы, чтобы обезопасить левый фланг роты "альфа"/2/5[13], а также пе-редний край её авангарда".

Там не оказалось ничего. Ни снайперов. Ни засад. Ничего, кроме мёртвых северовьетнамских сол-дат и их оружия. Я был озадачен, но рад таким радиосообщениям. Пока Талли продвигался, я передал при-каз всем ротам по периметру "Экс-Рэй" выставить охранение на триста ярдов вперёд и зачистить поле боя. Мы с сержант-майором Пламли снова вышли перед позициями роты "чарли" Боба Эдвардса.

В своём отчёте о боевых действиях я описал эту сцену следующим образом: "Мёртвые солдаты ВНА, фрагменты тел этих солдат, а также их оружие и принадлежности были разбросаны в изобилии по краю периметра и перед ним. Попадались многочисленные фрагменты тел. Повсюду виднелись кровавые следы, бинты и т. д., - многочисленные свидетельства того, что многих солдат ВНА вынесли из этого райо-на. Некоторых солдат противника нашли сложенными за муравейниками. Мы обнаружили на некоторых трупах верёвки, обмотанные вокруг лодыжек, с коротким свободным концом. Я видел двух наших убитых с такими же верёвками на лодыжках. Возможно, их захватили ещё живыми и тащили прочь, пока не убили. У некоторых мёртвых солдат ВНА мы нашли кошельки и "собачьи бирки" наших павших. Артиллерию и так-тическую авиацию нацелили на все близлежащие лесистые участки, в которых те следы исчезали. Много-численное вражеское оружие было собрано наряду с другим снаряжением. Взял в плен двух человек и вы-везли. Своих погибших и раненых собрали. Во время той зачистки были убиты и ранены несколько наших солдат".

На правом фланге сектора роты "чарли" сержант Джон Сетелин бойню пока пережил. "Нам прика-зали промести двести ярдов. Мы прошли шеренгой, наверное, около пятидесяти ярдов, когда прямо перед нами увидели врагов. Мы открыли огонь. Те ответили. Потом кото-то на правом фланге крикнул: "Они спускаются с горы!" Сержант Чарли Макманус, рядовой 1-го класса Ларри Стейси, Ламонт и я пошли на запад к сухому ручью. Потом мы увидели этих людей у нас за спиной, словно те пытались окружить нас. Остальная часть взвода уже прошла, и примерно в это время сержант Макманус вдруг оттолкнул меня и Стейси в сторону. Потом мы услышали взрыв и посмотрели вниз, и там лежит мёртвый Чарли Макманус. Он прыгнул на гранату, чтобы спасти нашу жизнь. Граната прилетела из ручья. Вражеский солдат явно око-пался на его берегу. Стейси не понадобилось много времени, чтобы всадить несколько гранат от М-79 в "нору" и уничтожить его". Штаб-сержанту Чарльзу В. Макманусу из Вудленда, штат Алабама, был трид-цать один год, когда он отдал жизнь, чтобы спасти жизнь своих товарищей.

На северной стороне периметра специалист Джон Валлениус разгадал загадку древесного ствола в форме буквы Y и выскакивающей из-за него, как на стрельбище, цели: "Одна группа провела зачистку перед нашими позициями и сообщила, что за тем деревом нашли семь мёртвых северных вьетнамцев, все застре-лены в голову. Я не пошёл смотреть".

Во время того затишья самой грустной, самой болезненной и трудной задачей было собрать наших павших и погрузить их на вертолёты. Их было так много, что бригада прислала большие вертолёты "Чинук" CH-47. Один такой вертолёт поднял всех сорок два погибших из роты "чарли". Они прибыли вместе, умерли вместе, и теперь, завёрнутые в зелёные прорезиненные плащ-палатки, ушли вместе.

Специалист-4 Винсент Канту говорит: "Мы подбирали наших мёртвых и складывали в вертолёты. Некоторых из этих ребят я знал уже два года, но смог опознать только по именным жетонам. Их лица были раздуты. Было трудно сдержать тошноту. Мы переглядывались и, не говоря ни слова, просто продолжали класть мертвецов в вертолёты".

В полдень, ещё до прибытия Талли, с визитом прилетел полковник Тим Браун. Пламли вспоминает: "Подполковник Мур приветствовал Брауна и сказал: "Я просил вас сюда не приезжать. Это небезопасно". Браун взялся за правый лацкан воротничка, покачал перед Муром полковничьим орлом и сказал: "Извини за это!"" Мы с Диллоном доложили ему ситуацию. Браун поинтересовался, стоит ли ему остаться на "Экс-Рэй", создать небольшой командный пункт бригады и вершить дела. Мы выступили против. Я знал район, и мы с Бобом Талли прекрасно ладили. Браун согласился. Лейтенант Дик Мерчант рассказывает: "Полковник Браун доверял своим командирам. Я знаю, некоторые считали, что он должен был высадиться на "Экс-Рэй" и устроить там командный пункт. Я никогда этого не принимал. 1-ый батальон 7-го кавполка был, вероятно, лучшим батальоном во Вьетнаме, хорошо обученным, превосходно руководимым, с выдающимися офицерами и сержантами во всех своих подразделениях. Браун оказался бы неуместен на "Экс-Рэй". Кроме того, для представителя командования бригады не было места. Я помню, там за муравейником было довольно тесно".

Перед самым отъездом полковник Браун сказал, что мы проделали хорошую работу, но теперь, по прибытии свежего батальона Талли, да при двух стрелковых ротах 2-го батальона 7-го кавполка, он, скорее всего, вытащит нас из "Экс-Рэй" на следующий день. Проходя мимо растущих пирамид северовьетнамского снаряжения, Браун обернулся и попросил привезти ему вьетнамский пробковый шлем после выхода из зоны. Свой шлем он получил.

По мере того как длилось затишье и Талли продолжал сообщать об отсутствии сопротивления его манёврам, мы с Диллоном пытались разгадать, что замыслили северные вьетнамцы. Где находятся выжившие из тех вражеских батальонов? Куда они снесли своих раненых? Они должны были иметь воду для пи-тья, приготовления пищи и ухода за ранеными. Возможно, в ущельях Тьыпонга, над нами, были ручьи и родники, но переносить раненых по крутым склонам было бы медленным и трудным процессом. Ближайшим водотоком на нашей карте значился Йа-Дранг в двух милях к северу. Нам он казался более вероятным местом для полевого госпиталя, чем склоны горы. Добавьте к этому тот факт, что вскоре после полудня 15-го ноября высотные бомбардировщики ВВС B-52, вылетев с Гуама, нанесли по массиву Тьыпонг первый удар в рассчитанной на шесть дней операции "Арк Лайт". Впервые стратегические бомбардировщики B-52 использовались в тактической роли поддержки американских наземных войск.

Индивидуальность сражения существенно менялась, и в тот полдень командир противника не мог чувствовать себя счастливым человеком. Подполковник Нгуен Хыу Ан стоял в одном из ходов сообщения на склоне массива Тьыпонг. Он помнит, как высоко в небе над собой насчитал восемнадцать бомбардиров-щиков B-52, прежде чем нырнул в свой глубокий блиндаж. Через несколько минут первая пятисотфунтовая бомба ударила не далее чем в шестистах ярдах от блиндажа; однако громадные взрывы удалялись от пол-ковника Ана, а не приближались к нему. Он останется жить и сражаться, но всегда с пониманием того, в ка-кое опасное положение попал он на Тьыпонге в тот день.

На маленьком взгорке Потерянного взвода сержант Эрни Сэвидж сообщил парням, что помощь уже в пути. Известие подняло бойцам настроение, но не уменьшило их уязвимость. Сэвидж говорит: "Нас об-стреляли сразу после рассвета. Мы прижимались к земле. Всякий раз, завидев нас, они в нас стреляли". Не-понятно, какие соображения были в голове вьетнамцев насчёт окружённых американцев. Дождаться, когда сами выйдут? Заморить голодом? Снять одного за другим снайперским огнём?

Что бы они ни планировали, незадолго до трёх часов дня роты Херрена и Беннетта достигли мелкой канавы и немедленно попали под вражеский винтовочный огонь. Его быстро подавили длинными пулемётными очередями. Сэвидж следил за успехами спасателей: "Незадолго до того, как нас деблокировали, произошла перестрелка. Они с чем-то столкнулись, не очень крупным. Я слышал переговоры по радиосети об уничтожении каких-то снайперов".

Спасатели пересекли канаву, подобно парням лейтенанта Генри Торо Херрика накануне. Из кана-вы на запад видимость была хорошей, так как местность плавно поднималась к небольшому бугру на дальней северо-западной стороне поляны. Для осуществления спасения необходимо было обезопасить поляну. Рассказывает Боб Талли: "Мы прикрыли взвод, просто окружив его после того, как достигли его позиции". Капитан Беннетт говорит: "По прибытии на поляну мне приказали удерживать её восточную половину. По форме поляна напоминала яйцо, наверное, двести пятьдесят на семьдесят пять ярдов, с высокой травой и древесными пнями повсюду".

Джон Херрен вспоминает: "Мы пробирались между разбитыми взрывами деревьями, муравейника-ми и зарослями кустарника, пока не достигли взвода". К тому времени кто-то из солдат Беннетта заметил небольшую группу выживших американцев и закричал им. Сержант Заллен, сидевший вместе с Сэвиджем на бугре, понял, что долгое испытание подходит к концу, но на сердце его лежал камень: "Я не мог поднять глаз на сержанта Палмера".

Передовые бойцы роты Джона Херрена приблизились к поляне, сам Херрен шёл впереди всех, стремясь воссоединиться с тем, что осталось от его пропавшего 2-го взвода. Херрен рассказывает: "Эту сце-ну я никогда не забуду. Сначала мы нашли останки сержанта Хердла и его смятого неприятелем отделения оружия. Неподалёку лежали мёртвые вьетнамцы. Затем обнаружили мелкие группки людей Сэвиджа и Мак-генри; некоторые сплошь перебинтованы, и все покрыты грязью и утомлены, но, видя нас, взволнованы". Сержант Уильям Роланд из 1-го взвода роты "браво" говорит, что расстояние между местом, где сражались и погибли Хердл и его пулемётчики, и остальным взводом Херрика, шестьдесят-семьдесят ярдов, ясно дава-ло понять, что отважные пулемётчики отдали свои жизни, выигрывая время, чтобы товарищи смогли отойти на более высокий участок.

В этом крошечном периметре у каждого человека, способного держать оружие, даже после двадца-ти шести часов боя ещё оставались боеприпасы. Когда начался бой, во 2-ом взводе роты "браво" 1-го бата-льона 7-го кавалерийского полка числилось двадцать девять человек. Двадцать девять человек и вывели: девять убитых, тринадцать раненых и семеро без единой царапины. Все потери были понесены в первые девяносто минут боя.

По мнению капитана Херрена, это чудо, что не умерло ещё больше раненых, и у чуда имелось имя — Док Лоуз. Херрен говорит: "Я убеждён, что основная причина, по которой взвод успешно вышел из поло-жения, кроется в действиях специалиста-5 Чарльза Лоуза, санитара. Во взводе каждый боец, с которым я разговаривал, единодушно ставил в заслугу Доку Лоузу спасение людей, столь тяжко раненых".

Лейтенант Деннис Дил достиг взвода одним из первых. "Мы не видели друг друга. Я крикнул: "Ре-бята, вы ещё там?" Вернулся ответ: "Да, мы здесь!" Я подошёл к месту, где лежал мой друг Генри Херрик, и постоял, глядя на него сверху вниз. Было так жарко, так ужасно жарко, что тело уже начало смердеть. Я не хотел запоминать его таким, поэтому отвернулся и занялся своими обязанностями. Но я запомнил". Сержант Сэвидж говорит, что первые парни, вошедшие в его периметр, не увидели его и его людей. "Удары артиллерии набросали на нас столько грязи и пыли, что мы выглядели как часть самой земли", — говорит Сэвидж.

"Любопытно, — говорит Дил, — что выжившие солдаты не вставали. Просто лежали в мелких окоп-чиках, выцарапанных ими в земле. Они по-прежнему находились в состоянии шока от пережитого". Специ-алист Гален Бангэм: "Первым я увидел лейтенанта [Кена] Дункана, замкомандира роты "браво". Я крикнул ему, чтоб залёг. А он сказал: "Всё нормально, давай уже, пошли!" И бросил мне одну из своих фляжек. Во-круг стояли ещё ребята, и я подумал, что они спятили. Мы не могли в это поверить. Никто из нас не встанет. После некоторых уговоров мы медленно поднялись".

Лейтенант Дил видел много мёртвых северовьетнамских солдат буквально в футе от американцев, и один из них ещё был жив. "Вьетнамец сидел у дерева, весь изрешечённый пулями. И всё пытался вытащить гранату из подсумка. Перед смертью он ещё хотел бросить гранату. Я был очень впечатлён этой неколеби-мой преданностью. До самой своей смерти он пытался достать ту гранату из подсумка, а мы стояли и смот-рели на него. Он не мог поднять её выше пары дюймов, она падала назад, и он начинал всё сначала".

Старшина взвода Ларри Гилрит говорит: "Больше всего помню умиротворённый вид сержанта Палмера, лежащего на спине со сложенными на груди руками. Мы подошли довольно близко, и я чуть не чокнулся, когда увидел его. Затем был тот момент, что каждый из них просил воды. И вот я здесь, а у меня только около половины фляги, чтоб им предложить. Половина разошлась быстро. Я помогал одному из них, сержанту Томпсону, я думаю. Он был ранен, едва мог идти, и он попросил у меня воды. Не думаю, что в то время во всём батальоне нашёлся бы галлон воды. Такая незначительная, казалось бы, вещь, а я не могу дать ему ни глотка".

Один из солдат обратил внимание лейтенанта Дила на какой-то лежащий на земле предмет. "Боец сказал: "Там что-то красное, и я не знаю, что это такое". Это была книга, обронённая вьетнамским солда-том. Её наполняли прекрасные, каллиграфические письмена". Это были записи тоскующего по дому моло-дого солдата: стихи, заметки, письма. Вот образчик: "О, моя милая. Моя юная жена. Когда войска вернутся домой после победы и ты не увидишь меня, посмотри на гордые стяги. В них ты увидишь меня, и тебе станет тепло под сенью бамбука".

Помогая готовить людей и оружие к эвакуации, Деннис Дил хорошо запомнил ещё одну сцену: "Это был последний акт погибшего вьетнамского солдата. Перед смертью он взял ручную гранату и приставил к прикладу своего оружия. Затем опустился на колени и согнулся над нею пополам. Если попытаться взять его оружие, ручная граната активируется. Видя самоотверженность этих двух вьетнамцев с гранатами, я сказал себе: мы имеем дело с врагом, который будет так поступать весь долгий-предолгий год".

Хотя деблокирующие силы добрались без особых происшествий, теперь невидимые стрелки стали обстреливать их из стрелкового оружия. Капитан Беннет, прикрывавший восточную половину поляны, по-лучил приказ рассредоточить свои взводы и закрыть весь периметр. При выполнении приказа Беннетт и два его бойца были убиты снайперами.

Внезапный всплеск огня противника придал задаче новую актуальность. Мы с Бобом Талли согла-совали, что первоочередной задачей буде забрать Сэвиджа, его людей и оружие. Никакого подсчёта потерь противника; никакого поиска его имущества. Не болтаться вокруг. Просто убраться оттуда ко всем чертям. Мы не хотели испытывать судьбу. Было уже 3:30 дня, и до наступления темноты оставалось много работы: эвакуация наших убитых и раненых. Пополнение боеприпасов и воды. Отправка дозоров за периметр. Раз-мещение батальона Талли в американских линиях. Зачистка секторов обстрела. Корректировка заградительного огня. Установка светосигнальных мин — мин, срабатывающих от растяжек, натянутых почти вплотную к земле.

Талли рассказывает: "Нашей следующей заботой стало фактическое перемещение личного состава изолированного взвода обратно на "Экс-Рэй". Многих из них нужно было нести. Как ни странно, эвакуация их потерь, плюс нескольких наших, задействовала большую часть двух рот. Переноска раненых и убитых по джунглям в самодельных носилках — нелёгкое дело, когда перед тобой лежит расстояние, которое нужно преодолеть. И поддерживать хорошее боевое состояние в таких условиях сложно. Солдаты тянутся кое-как; парни-носильщики устают и нуждаются в замене. Я сосредоточился на скорейшем выводе пострадавших и обеспечении их возвращения на "Экс-Рэй" организованным порядком".

На взгорке последние приготовления к выходу шли полным ходом. Рассказывает сержант Ларри Гилрит: "После того, как мы проверили территорию, убедились, что учтены все и всё оружие собрано, я спросил сержанта Сэвиджа, можно ли мне помочь нести сержанта Палмера. Он ответил, что это было бы прекрасно".

Лейтенант Дил говорит: "Я помню, кто-то сказал: "Теперь у нас все". Я обернулся. Как раз в этот миг носильщики, принёсшие тело Генри Херрика, опустили носилки, и я увидел, как лицо Генри уткнулось в красную почву. Его голова свисала с носилок. Не знаю, почему подобные воспоминания остаются так дол-го после самого события. Казалось таким неестественным, что друг лежит на животе, уткнувшись лицом в красную грязь. Глядя на него, я вспомнил, как полковник Мур разрешил небольшой группе солдат покинуть корабль, когда на пути во Вьетнам тот пришвартовался в порту Лонг-Бич, штат Калифорния. Лейтенант Херрик оказался одним из немногих, имевших семью в том районе, и ему выдали пропуск, чтобы навестить мать и отца. Глядя на него, я вспомнил об этом и порадовался, что ему представилась та последняя возмож-ность увидеться с ними. С тех пор я не раз бывал на могиле Генри Херрика в Арлингтоне. Она прямо возле Могилы неизвестного солдата на красивом склоне холма. Дерево растёт над ней, бросая тень на надгробие. С другой стороны от Могилы неизвестного солдата находится могила капитана Тома Мецкера".

Подполковник Боб Талли в последний раз огляделся вокруг и приказал выступать на восток, к "Экс-Рэй". Специалист Гален Бангэм, испытания которого почти закончились, пережил последнее печальное событие, еле тащась к "Экс-Рэй": "Помню, как я споткнулся и упал и оказался лицом к лицу с мёртвым вьет-намцем с широко открытыми глазами. Я никогда этого не забуду".

Около четырёх часов дня Мэтт Диллон по радиосвязи получил сообщение оперативного офицера подполковника Талли, докладывавшего, что деблокирующий отряд находится приблизительно в пятнадцати минутах от "Экс-Рэй". Диллон приказал лейтенанту Тиффту вызывать вертолёты. После этого силы Талли стали подходить к периметру. Момент был одновременно и радостный, и горький. Счастливый и благодарный, испытывая облегчение от возвращения взвода, я подошёл к Талли и поблагодарил его и его людей. Я пожал руку Эрни Сэвиджу и сказал, что он со своими бойцами отлично справился с худшим из положений. Потом было отрезвляющее, мрачное зрелище убитых и раненых из взвода Херрика. Мёртвые лежали на носилках из плащ-палаток. Двое или трое раненых пришли своими ногами, наполовину самостоятельно, наполовину опираясь на плечи товарищей. Некоторые из тех, кто остался без единой царапины, сами были настолько истощены, что им также требовалась помощь.

Капитан Каррара, сержанты Китон и Кит немедленно приступили к уходу за ранеными. Убитых осторожно положили на краю поляны, их ноги в ботинках лежали косо, неподвижно и выглядели как-то невероятно грустно. Глаза мои скользнули по сержанту Карлу Палмеру и, как у Ларри Гилрита, задержались умиротворённым выражением, полуулыбкой на его лице.

Сержант Гилрит помог прикрыть лица мёртвых плащ-палатками и подошёл к сержант-майору Пламли: "Где-то по пути я подобрал пистолет 45-го калибра и, пока мы не добрались до КП, не сознавал, что держу его в руках. Пламли спросил, понимаю ли я, что пистолет заряжен и находится в боевом положе-нии, что ударник отведён назад. Мы решили, что я спокойно сяду и поставлю его на предохранитель".

Начали подлетать вертолёты. Теперь ответственным за зону высадки стал лейтенант Дик Мёрчант: "Я помню, как грузил сержанта Палмера и сержанта Хердла. Я оторвался от дела, чтобы встретить Джона Херрена и роту "браво". Он в красках описал мне великолепные действия 2-го взвода. Первыми словами его были: "Дик, мы чуть не потеряли твой взвод". Хоть и измотанный, он по-прежнему оставался тем же твёр-дым, думающим Джоном Херреном, которого я знал как командира моей роты".

Когда Сэвидж, Бангэм и остальные пришли на командный пункт, с каждым из них кратко перегово-рил Джо Гэллоуэй: "Они напоминали людей, восставших из мёртвых. Мы все были грязны, но они были грязнее грязного. Униформа изорвана, изодрана в клочья; глаза — воспалённые впадины посреди красной пыли, въевшейся в лица. Я спросил у каждого имя и место рождения и тщательно записал всё в тетрадь, а также кое-что из того, через что они прошли. Сочинители заголовков окрестили их "Потерянным взводом", когда я передал свою статью по телефону".

Каким-то образом Галена Бангэма, Джо Ф. Макки и специалиста-4 Уэйна М. Андерсона, которые не были ранены, посадили на отлетающий вертолёт и отправили назад, в базовый лагерь в Анкхе. Ещё четверых здоровых бойцов 2-го взвода отправили продолжать службу на периметре "Экс-Рэй". Говорит Сэвидж: "Мы вернулись в сухое русло, неподалёку от муравейника. Рядовой 1-го класса Рассел П. Хикс вернул пулемёт на место. В тот день было много перестрелок: никаких серьёзных атак, но много снайперов, с которыми пришлось разбираться".

Через полчаса после того, как оперативная группа Талли вернулась на "Экс-Рэй", на связь по рации вышел бригадный генерал Ричард Ноулз и запросил разрешение на посадку. Он рассказывает: "Долетели мы быстро. Я выскочил, вертолёт улетел. Боевой дух был на высоте; 1-ый батальон 7-го кавполка отлично справлялся с делом. Я угостил Хэла сигарой, и он коротко доложил меня о ситуации. Меня сопровождал офицер связи авиации подполковник Джон Стоунер. Я возил с собой Стоунера, чтобы иметь под рукой под-держку с воздуха. Когда Хэл закончил доклад, воздушный удар поразил цель по соседству с командным пунктом. Земля затряслась, и осколок от бомбы влетел на участок КП, в десяти-пятнадцати футах от того места, где мы стояли. Джон Стоунер подошёл и осторожно поднял дымящийся фрагмент, вернулся и протя-нул мне: "Генерал, так достаточно близко?"

Уезжая, генерал Ноулз сказал нам, что на следующий день он даст указание Тиму Брауну выводить мой батальон и приданные ему подразделения из "Экс-Рэй" и доставить назад в "Кэмп-Холлоуэй" на два дня отдыха и восстановления. Однако сейчас перед нами стояла перспектива оборонять этот периметр ещё одну длинную ночь.

Мы с Диллоном выработали способ включения батальона Талли в наши ряды. Мы уплотнили соб-ственные линии и разместили солдат Талли в восточной и северной частях периметра, обращённых в основ-ном в сторону от горы, лицом к долине. Я оставил свой батальон плюс две приданные стрелковые роты из 2-го батальона 7-го кавалерийского полка там, где они находились, прикрывая более короткие отрезки линии, но по-прежнему контролируя те участки, где произошли основные боевые действия. Офицеры и солдаты уже хорошо изучили местность, и сейчас было не время предпринимать серьёзные изменения в расположении наших сил.

Талли устроил командный пункт своего батальона в роще примерно в сорока ярдах к северу от моего. Были распределены боеприпасы, вода и продовольствие, причём основное внимание вновь уделили доставке большего количества боеприпасов каждому стрелку, каждому пулемёту и миномётному стволу.

Четыре линейные роты 1-го батальона 7-го кавполка сократились в численности до восьми офице-ров и 260 рядовых. Рота "чарли" этим утром потеряла сорок два человека убитыми: двух лейтенантов, шестнадцать сержантов и двадцать четыре рядовых. А также двадцать человек ранеными: их капитана, двух других лейтенантов, двух сержантов и пятнадцать солдат. Рота "чарли" больше не представляла собой боеспособную стрелковую роту. Но у нас был свежий батальон плюс те две стрелковые роты из 2-го батальона 7-го кавполка. Имея днём незначительные попытки разведки боем по периметру, линейные роты получили достаточно времени, чтобы перегруппироваться для предстоящей ночи.

15. Ночные истребители

Капитан Мирон Ф. Дидурык, командир роты "браво" 2-го батальона 7-го кавалерийского полка, предчувствовал, что он и его бойцы, занимающие теперь прежние позиции роты "чарли", будут этой ночью атакованы крупными силами, и, не теряя времени, внушил своим людям, что противник на подходе и следу-ет лучше подготовиться к бою. В лице Мирона Дидурыка и лейтенанта Рика Рескорла рота "браво" 2-го батальона имела двух офицеров иностранного происхождения, чьи акценты и воинственный задор немного напоминали дух "Иностранного легиона". Украинцу Дидурыку и англичанину Рескорла в течение следую-щих семидесяти двух часов было суждено стать ратными легендами 7-го кавполка, как за свои манеры, так и за бесстрашное командование под обстрелом.

Проведя день в подготовке своих взводных позиций, Рик Рескорла вернулся к командному пункту Дидурыка — старой "лисьей норе" Боба Эдвардса — перед наступлением сумерек. "Люди готовы? — спросил Дидурык. — Как думаешь, выдержат?"

Рескорла отвечал: "Мы готовы, как никогда. А если нас прорвут, сэр, вы первым узнаете об этом. Этот КП менее чем в пятидесяти ярдах от наших тылов". Бешеный Казак с нетерпением выслушал обычную шуточку Рескорла. "Чёрт возьми, Крепыш, хватит болтать, — отрезал Дидурык. — Будь начеку. Мы на тебя рассчитываем".

Дидурык, которому тогда было двадцать семь лет, командовал этой ротой с мая. Он был пылким и агрессивным, но полностью профессиональным; в течение следующих трёх суток он проявит себя лучшим ротным командиром роты на поле боя, которого я когда-либо видел, без исключения. Он действовал соглас-но базовому принципу нанесения максимального урона при минимальных потерях.

Людям Дидурика выпало три или четыре спокойных дневных часа на подготовку к предстоящему, и они максимально использовали это время. Его рота вместе с приданным ей 3-им взводом роты "альфа" 2-го батальона 7-го кавполка теперь удерживала те же 140 ярдов периметра, что прикрывали люди Боба Эдвардса. Взвод лейтенанта Уильяма Сиссона этой роты находился слева, в её составе и рядовой 1-го класса Джон К. Мартин, 25 лет, из Уичито, штат Канзас.

Мартин рассказывает: "Мы распределились по периметру и стали копать двухместные окопы. Я помню, как старшина взвода Чарльз Л. Эшбах обходил позиции: "Копайте глубже, делайте брустверы шире и выше. Намечайте сектора обстрела. Будьте бдительны!" Нам было до смерти страшно, но мы прятали испуг подальше в мозг и сосредоточивались на том, что сказано. Мы продолжали улучшать свои позиции, хотя почва была тяжёлой. Копали словно в бетоне. Я помню, всегда буду помнить, как стоит первый сержант Фрэнк Миллер без каски, с сияющей лысиной, и курит сигару".

Мирона Дидурыка и его солдат ещё сурово не испытывали, но скоро это произойдёт. Во время за-тишья Дидурик удостоверился, что сектора обстрела и наблюдения расчищены на более чем двести ярдов вперёд; что добротные боевые окопы вырыты; что пулемёты установлены на позициях, обеспечивающих фланговый и перекрёстный огонь; что светосигнальные мины и разведывательно-сигнализационные устрой-ства расставлены впереди на расстоянии до трёхсот ярдов; что каждый боец снабжён боеприпасами и пункты снабжения боеприпасами обозначены; что рации проверены и перепроверены. После этого Дидурык очень тщательно поработал с передовым артнаблюдателем, наводя плановый обстрел по всему своему фронту. Офицер, лейтенант Уильям Лунд, навёл, скорректировал и выставил в готовность по сигналу четыре батареи, — двадцать четыре гаубицы.

Билл Лунд, двадцатитрёхлетний уроженец Идайны, штат Миннесота, был выпускником курсов под-готовки офицеров резерва при Университете Миннесоты. Он провёл свою первую ночь на "Экс-Рэй", пости-гая реальный мир непосредственной огневой поддержки. В те времена решения артиллерийских училищ считали четыреста ярдов опасно близким расстоянием. Лунд обнаружил, что на "Экс-Рэй", если хотел остаться в живых, крупные снаряды необходимо было класть в пределах сорока-пятидесяти ярдов. Расска-зывает Лунд: "Мы с Мироном Дидурыком всё время были рядом, поэтому происходящее я оценивал с точки зрения пехотинца".

Рик Рескорла, командир 1-го взвода, шесть месяцев как прибыл из школы подготовки кандидатов в офицеры при пехотном училище в Форт-Беннинге. Но туда он явился уже с запасом добротной подготовки за плечами. Он служил в британской армии на Кипре и в колониальной полиции в Родезии, и понимал, что значит быть солдатом. То, что он предпринял для подготовки своей позиции и своих людей, говорит о его профессионализме:

"Я встретился с лейтенантом Биллом Сиссоном, A/2/7[14], который будет на моём левом фланге. Сиссон, личный друг по апрельскому выпуску школы подготовки кандидатов в офицеры 1965-го года, оглянулся на мёртвых солдат ВНА и сморщил нос. Они уже начали созревать. "Жалеешь, что не вернулся на подводные лодки?" — спросил я. После службы в резерве ВМС на Род-Айленде Сиссон носил двух дельфинов на груди. Убеждённые в том, что ВНА вернётся этой ночью, мы поклялись связать наши сектора так же крепко, как утиную гузку. Чтобы никаких слабых звень-ев".

Рескорла обошёл территорию и попробовал посмотреть на неё с точки зрения противника. Низко-рослые деревья, слоновая трава, муравейники и некоторые естественные укрытия простирались до самого фронта. Местность оказалась не такой ровной, как показалась на первый взгляд, имела рубцы и толстые борозды, тянущиеся к югу с небольшим уклоном от его позиций. Неглубокие укрытия роты "чарли" 1-го батальона, были наспех отрыты после наступления ночи и под натиском противника. Рескорла отодвинул своих людей назад на пятьдесят ярдов, что не только сократило сектор, но и значило, что теперь для того, чтобы добраться до стрелковых ячеек роты "браво, неприятелю придётся выйти из-за деревьев и пересекать сорок ярдов в основном открытой местности.

Рескорла вспоминает: "Из-за наших укороченных линий я уменьшил количество окопов. Соорудили трёхместные окопы. Пулемёты М-60 установили на основных направлениях огня, с которых они могли пе-реключаться на сплошной заградительный настильный огонь, перекрещиваясь друг с другом и с пулемётами на наших флангах. "Лисьи норы" и брустверы устроили с особым тщанием. Я сам проверял окопы. Некоторые оказались настолько глубоки, что их обитатели не могли даже выглянуть через бруствер. В таких случаях делали стрелковые ступени. За два часа до заката сержант Эшбах, A/2/7[15], и сержант Томпсон организовали наряд по установке мин-ловушек. Они аккуратно установили гранаты и светосигнальные мины далеко на главных путях подхода. Мины "клеймор" могли бы увенчать дело, но где-то запропастились. Просчёт, конечно, но я чувствовал, что мы готовы схлестнуться с лучшими из лучших северных вьетнамцев".

Затем, обсудив с капитаном Дидурыком оборонительный огонь авиации, артиллерии и миномётов, Рескорла совершил последний обход линии, посетив соседний 2-ой взвод. Он рассказывает: "Щербатый Джеймс Ламонт был частью группы на нашем правом фланге. Он был самой громкой глоткой в роте, но трудолюбив и духом крепок. Я спросил: "А что, ребята, когда начнут стрелять, останетесь вы тут? Если решили драпать, дайте знать". К тому времени они уже понимали мой чёрный юмор. "Сэр, утром мы будем здесь. Сделайте так, чтобы парни Крепыша [взвод Рескорла] не смылись сами". Солдаты дали волю своему солёному юмору.

Сержант Эшбах, тощий, жёсткий сорокатрёхлетний унтер из Детройта, подошёл из взвода лейте-нанта Сиссона и присоединился к нам. "Вот продаю билеты на вертушку до Плейку", — обратился я к нему. "Чёрт возьми, сэр, эту я и сам бы не пропустил, — ответил Эшбах, посмотрел на нож Рэндалла у меня на поя-се и добавил, — но если решу свалить, то приду и заберу этот ваш ножичек". Такое состояние духа показало мне их уверенность, которой искал я. Солдаты, строчащие душещипательные письма родственникам, ниче-го не стоят. Эти же солдаты верили, что победят. Я оставил их, дав напоследок несколько советов: "Они пойдут на нас быстро, прижимаясь к земле. Ясных целей не будет. Ведите огонь на высоте ползущего человека. Заставьте их пройти сквозь стальную стену. Это единственное, что не даст им добраться до ваших окопов"".

Рядовой 1-го класса Ричард Карджер, уроженец Лос-Анджелеса, в свои девятнадцать один из самых молодых солдат в подразделении, спросил лейтенанта Рескорла: "Что, если они прорвутся?" Ответ Рескорла был таков: "Если они прорвутся и сомнут нас, клади гранаты вокруг окопа. Клади их прямо на бруствер и прячь голову поглубже под землю. В окопе ложись на спину. Посылай пули прямо им в морду. Если мы сделаем всё как надо, так далеко им не пройти". Парни разошлись по окопам, а Рескорла двинулся к своему взводному командному пункту, небольшому термитнику, который предыдущей ночью уже использовал лейтенант Джек Гоухиган. Тело Гоухигана там и нашли. Термитник стоял всего в двадцати ярдах позади линии новых, глубоких окопов.

На командном пункте батальона я проводил собственные последние проверки. Мы были в отлич-ной форме, боевой дух на высоте. Периметр укреплён; у нас вволю боеприпасов и медицинских средств; все наши убитые и раненые эвакуированы; авиация и артиллерия точно определили наши координаты и произ-вели пристрелку. Непрерывный беспокоящий и отсечный огонь на предельно коротких дистанциях нач-нётся в сумерках и продолжится всю ночь. Были доведены до сведения ЛС инструкции, требующие жёсткой огневой и светомаскировочной дисциплины. Миномётный огонь не будет разрешён без моего личного подтверждения, в особенности миномётные осветительные снаряды. Я хотел, чтобы миномёты придержали эти осветительные снаряды для нашего последнего светового сигнала в небеса на случай, если ребята из авиации и артиллерии израсходуют все свои сигнальные ракеты.

К 7:30 вечера стало совсем темно. Мы с нетерпением ждали восхода луны, такая разлилась темень. Однако в течение первых четырёх ночных часов, за исключением лёгкого нащупывающего огня там и сям по периметру, вьетнамцы не предпринимали против нас никаких действий. Перед полуночью мы получили сообщение из штаба бригады: мой батальон выведут из "Экс-Рэй" на следующий день и отправят обратно на базу "Кэмп-Холлоуэй". Сообщение пришло к Диллону по оперативному каналу.

Яркая, почти полная луна выкатилась к 11:20 ночи. Около полуночи подполковник Эдвард С. (Шай) Мейер, начальник штаба 3-ей бригады, прислал мне удивительное сообщение: штаб генерала Уильяма Уэстморленда требовал, чтобы я "на следующее утро покинул "Экс-Рэй" и отправлялся в Сайгон доложить о битве ему и его штабу". Я не мог поверить, что мне приказывают уехать до того, как закончи-лась битва! Я был озадачен и тем, что штаб дивизии или бригады не разорвал такой бестолковый приказ ещё до того, как он достиг меня. Место моё без сомнения было рядом с моими бойцами.

Как раз когда пришло это сообщение, перед взводом Рика Рескорла вьетнамцы открыли огонь из ав-томатического оружия, и поток зелёных трассирующих пуль полетел над его командным пунктом на высоте пятнадцати футов. Рескорла и его радист поползли вперёд и скатились в окоп, присоединившись к рядовому 1-го класса Кертису Гордону из Детройта. Рескорла, прикинув, что вражеские пулемёты находятся, по крайней мере, в пяти сотнях ярдов, предположил, что противник только проверяет периметр, и приказал бойцам на огонь не отвечать.

Затем, около часу ночи, пять солдат противника начали разведку боем напротив центра роты Джона Херрена на линиях 1-го батальона в сорока ярдах строго на запад от командного пункта батальона. Несколько вражеских пуль просвистели над нашими головами. Двоих из пятёрки убили, остальные убрались под тени джунглей. Эта разведка, дополняя перестрелку перед линиями Рескорла, зловеще напомнила действия противника предыдущей ночью и ясно предупредила о том, что северные вьетнамцы ещё не отказались от "Экс-Рэй".

Связанный этими действиями, я не успел отреагировать на приказ отправляться в Сайгон. Наконец, около 1:30 ночи, я связался с Шаем Мейером по рации и недвусмысленно передал свои возражения против приказа. Я ясно дал понять, что сражение не закончено и что моё место рядом с бойцами, что я первым из батальона вступил в этот страшный огневой мешок и, чёрт возьми, намерен быть последним, кто его поки-нет. На этом всё и кончилось. Больше ко мне с этим вопросом не обращались.

На линии было тихо, но напряжённо. Мирон Дидурык рассказывает: "В течение нескольких часов после полуночи я получал сообщения от моих взводных командиров о странных звуках перед нашими линиями. Кроме того, во время тишины между залпами артиллерийского беспокоящего огня можно было услышать какой-то особенный высокий звук. Ответ дали свистки, найденные позднее на мёртвых солдатах противника. Враг, очевидно, использовал свистки и заранее оговоренное количество длинных и коротких свистов, чтобы управлять сбором и движением войск, которые сосредоточивались для атаки".

Рик Рескорла говорит, что в периоды тишины он поощрял разговоры между окопами, чтобы осла-бить напряжение. Когда все темы были исчерпаны, Рескорла запел "Бесшабашный колонист" и корнуолль-скую любимую "Поднимаясь на Кэмборн-Хилл", медленные и спокойные песенки, на которые отвечали возгласами "Крепыш!" и "Гарри Оуэн!", что уверило его в том, что люди стоят твёрдо.

Около четырёх часов утра капитан Дидурык увидел и услышал неоспоримые свидетельства того, что противник маневрирует напротив его линий. "Примерно в 4:00 устройства обнаружения — сигнальные мины и разведывательно-сигнализационные устройства — отобразили небольшое движение перед 3-им взво-дом A/2/7[16] и моими 1-ым и 3-им взводами. Неко-торые устройства отстояли впереди на 300 ярдов. По-видимому, противник развёртывался вдоль вероятной линии атаки. Также, скорее всего, он осуществлял ночную атаку без поддержки, поскольку иных средств поддержки кроме 40-мм реактивных гранат противник не использовал".

Несмотря на то, что растяжки ручных гранат и сигнальные мины стали срабатывать, врага пока не было видно. Но всё быстро изменилось. В 4:22 утра лейтенант Сиссон сообщил по рации Дидурыку: "Я вижу: они идут. Можно стрелять?" (Взводы находились под строгим запретом стрельбы, чтобы сохранить боеприпасы.) Лейтенант Лунд вспоминает, как капитан Дидурыка спросил у Сиссона: "Как близко они подошли?" Когда Сиссон ответил: "Я их почти касаюсь!" — последовал немедленный ответ Мирона: "Давай! Убей их!"

По словам подполковника Хоанг Фыонга, 7-ой батальон 66-го полка вернулся с подкреплениями и снова стучался в южную и юго-восточную двери зоны высадки "Экс-Рэй". Вьетконговский батальон Н-15 оказывал помощь в нападении, а также подносил боеприпасы и собирал раненых.

В своём дневнике Дидурык описал эту сцену. "Мой левый и центральный взводы подверглись мощ-ной атаке северовьетнамского батальона. Можно было видеть, как ублюдки подходят волнами, человече-скими волнами. Мы приветствовали их стеной из стали. Я запросил осветительные снаряды. Лейтенант Лунд запросил непосредственную поддержку четырёх 105-мм гаубичных батарей. Эти батареи обеспечили нам непрерывный огонь снарядами с головным взрывателем и снарядами, взрывающимися в воздухе. Расти-тельность и деревья по фронту содействовали использованию обоих типов взрывателей. Мы также выпусти-ли немного белого фосфора [sic][17]".

Сбылась самая смелая мечта передового наблюдателя Билла Лунда о том, чтобы цель превратилась в реальность. "Противник прёт в открытую!" — радировал он пушкарям. Массы противника устремлялись к линиям Дидурыка, ярко освещённые жутким светом опускающихся на парашютах осветительных ракет, выпущенных гаубицами.

Дидурык и Лунд вместе находились в окопе командного пункта, и Дидурык твёрдо руководил ситу-ацией. Дидурык писал: "Артиллерия не стреляла постоянно по одним и тем же целям. Лейтенант Лунд за-ставлял каждую из четырёх батарей по-разному вести сосредоточенный огонь для отражения атаки, пере-мещая их залпы на 100 ярдов по фронту и в глубину. Последующий осмотр поля боя показал, что такой спо-соб обстрела учинил над противником настоящую расправу".

Первоначально наземная атака противника была направлена против лейтенанта Сиссона, но затем покатилась под углом и ко взводу Рескорла. Рик Рескорла вспоминает: "Винтовки М-16 заклинивало, каж-дый третий нырял с шомполом на дно окопа и прочищал ствол. Горячие патроны сыпались на шею несчастливца. А солдаты ВНА короткими бросками шли вперёд: залегали, стреляли и подходили всё ближе и ближе. Раздавались свистки. Пронзительные злые вопли сержантов ВНА, подгоняющих своих людей вперёд. Всколыхнув воздух, мимо пролетела выпущенная из РПГ граната. Резервные винтовки из мёртвого взвода Гоухигана поддерживали нас и позволяли отстреливаться, пока наши собственные очищались от помех".

Первый натиск, по меньшей мере, трёхсот вьетнамцев был отбит менее чем за десять минут стрел-ковым оружием, пулемётами и артиллерийским огнём бдительных и хорошо подготовленных бойцов роты "браво" 2-го батальона. В 4:31 утра, то есть двадцать минут спустя, они вернулись. Дидурык: "Интенсив-ность их атаки возросла, и я подвергся нападению, направленному на сектора моих трёх оставшихся взво-дов".

Вопли, крики и свистки раскололи ночь, когда солдаты ВНА спустились с горы прямиком в окутан-ную дымом зону поражения. Теперь и миномёты наших с Талли батальонов открыли огонь, прибавив к об-щему хаосу свои 81-мм фугасные выстрелы. Стрелок Джон Мартин, стоявший в линиях Дидурыка, говорит: "Мы изливали на них винтовочный, пулемётный и артиллерийский огонь, а потом они сломались и побежа-ли. Не думаю, что у нас были потери, а вот они попали-таки под раздачу".

К тому времени осветительный самолёт ВВС С-123 "Мишка Смоуки" уже находился в небе над го-ловой, и экипаж безостановочно сбрасывал парашютные ракеты. Мы прекратили артиллерийское освеще-ние, чтобы сохранить его при надобности для дальнейшего использования. Мирон Дидурык писал: "Осве-щение оказалось очень ценным. Оно дало нам возможность видеть и эффективно вести огонь из стрелкового оружия по неприятелю. Я видел, как вражеские боевые порядки идут в атаку на мой сектор. Мой передовой наблюдатель видел цели и наводил на врага эффективный артиллерийский огонь. Противнику приходилось ждать, пока прогорят осветительные ракеты, прежде чем устремляться к нашим позициям. Пока эти ракеты освещали поле боя, противник пытался укрыться в траве, за деревьями и муравейниками или полз вперёд. Низкий настильный огонь препятствовал проникновению врага, но некоторым удалось подобраться к око-пам на 5-10 ярдов. Их уничтожали стрелковым оружием и ручными гранатами".

Посреди всего безумия небо прочертила пылающая ракета с нераскрывшемся парашютом и упала на склад боеприпасов возле командного пункта батальона. Жарко полыхая, она плюхнулась в ящик с руч-ными гранатами. Не задумываясь, сержант-майор Пламли подбежал к штабелям, сунулся голыми руками в ящик с гранатами и схватил ракету. Он выхватил ракету, отскочил назад и отшвырнул её на открытую поляну. Потом затоптал охвативший траву огонь, вызванный ракетой, вокруг ящиков с боеприпасами.

На периметре люди Рескорла продолжали сражаться. "Мы выставили гранатомёты M-79 на стрельбу прямой наводкой [огонь, направленный на видимую цель] и посылали гранаты на дистанцию от семидесяти пяти до ста ярдов. Тёмные точки всё так же приближались. Трещали РПГ и пулемёты: в нас стреляли из тёмной линии естественных укрытий местности. Они приближались по открытому полю неровной шеренгой, первые группы замедляли ход через несколько ярдов. Несколько человек делали рывок вперёд и, ища укрытия, падали за своими мёртвыми товарищами. Потрясающий, очень дисциплинированный противник. Какой-то боец выругался и пронзительно заверещал: "Чёрт побери, остановите же этих ублюдков!"

В течение последующих тридцати минут на этом поле всецело главенствовала полевая артиллерия, четыре батареи с двадцатью четырьмя 105-миллиметровыми гаубицами, бьющими из зоны высадки "Фол-кон", расположенной более чем в пяти милях, и из зоны высадки "Коламбас" на расстоянии в три мили. Лейтенант Билл Лунд, со своей художественной ближней корректировкой огня больших орудий и по глу-бине, и вдоль фронта, и с упреждением, был настоящим дирижёром этих залпов. Видно было, как вьетнамцы уносят своих убитых и раненых. При своей последней попытке напротив роты "чарли" Боба Эдвардса менее двадцати четырех часов назад они быстро проникли внутрь артиллерийского кольца и стиснули лю-дей Эдвардса в смертельных медвежьих объятиях. Этой же ночью их остановили полностью.

В 4:40 утра Дидурык затребовал дополнительных боеприпасов, и разведывательный взвод моего батальона под обстрелом совершил первую из двух перебросок матчасти, доставляя ящики с патронами для винтовок и пулемётов и гранаты к М-79 от склада возле термитника командного пункта до окопов.

Командир неприятеля, без сомнения, предположил, что левая сторона сектора Дидурыка будет занята небольшими силами оставшихся в живых побитых воинов из роты "чарли". Когда же он обнаружил, что его продвижение идёт как угодно, только не с лёгкостью, он, разворачиваясь перед двумя взводами Дидурыка справа, сместил вес своего удара. В 5:03 утра перед взводом лейтенанта Лейна началась третья атака. Сержант Джон Сетелин вспоминает: "Днём мы установили сигнальные мины и разведывательно-сигнализационные устройства. Такое устройство размером с сигаретную пачку с проводом синхронизации и сжатым воздухом. Провод легко обрывается, срабатывает небольшая звуковая и световая сигнализация, сообщая, что нечто там проскочило. Таких мы установили множество. Где-то после четырёх утра я увидел, как на устройстве мигнул огонёк, и услышал звуковой сигнал. Я подумал, что-то приближается. Ламонт махнул мне застыть и не двигаться и показал, что его "коробочка" сработала".

Сетелин шёпотом отдал приказ парням своего отделения по обе стороны от себя не открывать огня, не стрелять, пока противник не выступит на открытое пространство прямо перед ними. "Внезапно сработала осветительная мина и мина-растяжка: они шли там, в траве, и стреляли в нас. Пуля угодила мне чуть выше локтя, ничего особенного, один-два шва и кусок пластыря после боя. В ответ никто не выстрелил. Затем они вышли на открытое пространство. Осветительные мины горели, они были освещены, всё просто. Мы открыли огонь и сняли их. Это была атака малыми силами. Потом, тридцать минут спустя, в нас ударили посильнее, дули в горны и свистки. Мы уничтожили всех. Затем примерно в пятнадцати футах перед моим окопом упал белый фосфор, и я потерял почти весь свой разгрузочный жилет и рубашку. На одной руке было где-то восемь ожогов". Джон Сетелин сел и при свете осветительных мин штыком выцарапал из своей плоти ещё горящие частицы белого фосфора.

В течение получаса атака на правый фланг Дидурыка была жестоко отбита. Разведывательный взвод лейтенанта Рэкстроу из 1-го батальона произвёл уже вторую доставку боеприпасов на линии Дидурыка. В 5:50 утра, за сорок минут до рассвета, осветительный самолёт "Смоуки" иссяк. Не стало льющегося с небес света. Я приказал немедленно возобновить артиллерийское освещение и снял ограничения на использование миномётных осветительных выстрелов.

В 6:27 утра северовьетнамский командир предпринял ещё одну мощную атаку, на этот раз прямо на командный пункт Мирона Дидурыка. Снова бойцы взводов Сиссона и Рескорла приняли на себя основной удар. Рядовой 1-го класса Мартин: "Около 6:30 утра они опять ударили в нас в манере "всё или ничего". Это было похоже на тир; волны ВНА спускались ровной шеренгой с горы Тьыпонг". Специалист-4 Пэт Селлек из разведвзвода тащил на линию боеприпасы: "Я слышал, как дудят горны. В свете осветительных снарядов я видел волны неприятеля, спускающиеся на нас с горы прямой линией. На одном была белая шляпа или шлем, и казалось, он руководит шеренгой на марше. Его оружие висело на плече. Они просто спускались, как будто им было всё равно. Линейная рота стреляла в них, как по уткам на пру-ду".

С точки зрения лейтенанта Билла Лунда, неприятельский командир не мог выбрать лучшего места для этой атаки. Под вспышками света группы вражеских солдат были отчётливо видны на расстоянии пяти-десяти-ста ярдов по фронту в сотню ярдов. Лунд буквально изорвал в клочья эти подразделения 105-мм сна-рядами воздушного взрыва и непрерывной бомбардировкой 81-мм миномётными минами. Винтовками и пулемётами бойцы в передовых окопах кромсали тех, кто избежал тяжёлых снарядов. Спустя всего четыр-надцать минут после начала немногие оставшиеся в живых вьетнамцы прекратили атаку и откатились назад тем же путём, которым пришли, на юго-восток, унося раненых товарищей.

Перед солдатами Рескорла число движущихся солдат противника сокращалось. "Вдруг остался только один вьетнамец, который ещё двигался, в последнем усилии толчком бросая своё приземистое тело вперёд. В него стреляли все винтовки и пулемёты. Наконец он упал в трёх шагах от окопа на нашем правом фланге. Ещё пять минут парни продолжали в него стрелять, отказываясь верить, что он мёртв. Храбрый и решительный солдат. "Смотри, у него пистолет", — крикнул сержант Масселуайт. Я пополз сквозь пыль за-бирать сувенир, но штаб-сержант Джон Лик меня опередил. Заговорил специалист-4 Роберт Маркс: "Чува-ки, я, кажется, ранен". Крепкого солдата из Балтимора уже давно ранило в шею, но он решил до конца боя об этом не сообщать".

Рескорла добавляет: "Над полем повисла тишина. Мы всадили ещё по несколько пуль в груды тел, ближайших к нашим "норам". Разведвзвод снова пополнил боеприпасы. Два полных боезапаса уже израс-ходовали. В сером рассвете мы растянулись на земле. Внезапно тело какого-то вьетнамца высоко подлетело в воздух. Под ним взорвалась его собственная граната. Самоубийство или несчастный случай? Мы осмотрели фронт. Старые трупы предыдущего дня смешались с недавно убитыми. Смрад было трудно перенесть. В сорока ярдах от нас из-за дерева выскочил молоденький вьетнамец. Прихрамывая, он побежал назад тем же путём, каким пришёл. Я выстрелил два раза. Он скрючился. Я сделал цепочке втык за неумение быстро стрелять".

Ночная атака провалилась; она разбилась об огневую мощь и профессионализм Мирона Дидурыка, его офицеров и солдат. Сотни северовьетнамских солдат храбро отдали жизнь, изо всех сил стараясь пробиться сквозь железную оборону Мирона. Рота "браво" капитана Дидурыка из 2-го батальона приняла на себя основной натиск атаки и получила в точности всего шесть легкораненых. Ни один человек не погиб.

В течение двух с половиной часов атаки на сектор Дидурыка остальная часть периметра "Экс-Рэй" оставалась тихой — слишком тихой. Мы с Диллоном обсудили возможность проведения разведки боем, что-бы проверить присутствие противника в других местах на линии. У нас хватало боеприпасов, и, черт возьми, к тому времени противник знал, где находятся наши порядки так же, как знал об этом я. Мы передали приказ по батальонной радиосети: ровно в 6:55 утра все бойцы на периметре в течение двух полных минут проведут стрельбу в автоматическом режиме из личного оружия и всех пулемётов. Приказ был стрелять по деревьям, муравейникам, кустам и высокой траве как перед американскими позициями, так и над ними. Пулемётчикам расстрелять всё, что беспокоит. К тому времени мы, к нашему сожалению, уже уяснили, что враг использует ночь, чтобы рассадить по деревьям снайперов, готовых наносить вред при первых же лучах света. Настало время навести порядок по фронту перед собой.

В указанное время периметр разразился оглушающим рёвом. И тут же тридцать или пятьдесят вьет-намцев поднялись из укрытий в 150 ярдах перед цепью роты "альфа" Джоэла Сагдиниса из 2-го батальона и стали отстреливаться. "Безумная минута" стрельбы заставила их атаковать раньше времени. Немедленно вызвали артиллерийский огонь и атаку отбили. Когда стрельба закончилась, один мёртвый снайпер свисал на верёвке с дерева напротив крайнего слева взвода Дидурыка. Другой свалился замертво с дерева прямо перед командным пунктом роты "браво" Джона Херрена из 1-го батальона. Третьего вьетнамского снайпе-ра убили час спустя, когда он попытался спуститься с дерева и унести ноги.

Рука сержанта Сетелина, покрытая ожогами от белого фосфора, начала его беспокоить. "Меня от-правили назад, в медпункт, где руку перевязали, и я ждал, когда меня эвакуируют. Чем больше я там сидел, тем больше понимал, что, по совести, не смогу сесть в вертолёт, улететь и бросить ребят. Поэтому я снял с руки перевязь и пошёл обратно. Кто-то спросил: "Куда идёшь?" Я сказал: "Назад, в окоп". Больше никто ничего не сказал".

16. Осмотр поля боя

Во время "Безумной минуты" мы прочесали территорию за пределами нашего периметра. Теперь же я приказал зачистку внутри наших порядков. В 7:46 утра резервные элементы, разведывательный взвод и оставшиеся в живых из роты "чарли", начали осторожный и очень неспешный осмотр территории, окру-жённой нашими войсками. Я приказал им провести зачистку чуть ли не на четвереньках при поиске своих жертв и северовьетнамских лазутчиков в высокой слоновой траве. Они также тщательно проверили деревья внутри линии окопов. К 8:05 они сообщали об отрицательных результатах.

В 8:10 всем подразделениям на линии было приказано координировать действия с теми, кто нахо-дился на их флангах, и подготовиться к выдвижению на пятьсот ярдов вперёд для проведения поисков, со-бирая любые собственные потери и оружие неприятеля. Прошло много времени, прежде чем этот опасный, но необходимый манёвр смог начаться. Проверка раций, боеприпасов, координация действий с фланговыми подразделениями — всё это заняло время у бойцов, которые умственно и физически затормозились после сорока восьми часов постоянного бессонного напряжения. Моим последним отдыхом были те пять часов сна ночью 13-го ноября. Я ещё мог ясно мыслить, но должен был проговаривать про себя, что хотел сказать, прежде чем открыть рот. Это было всё равно, что говорить на иностранном языке полного им овладения им. Я словно переводил с английскго на английский. Я должен был не терять головы, сосредоточиться на про-исходящих событиях и думать о том, что будет дальше.

Зачистка началось в 9:55 утра; бойцы Мирона Дидурыка успели отойти только на семьдесят пять ярдов, когда встретили сопротивление противника, включая ручные гранаты. Лейтенанта Джеймса Лейна, командира 2-го взвода Дидурыка, серьёзно ранило. Я немедленно прекратил все передвижения и приказал роте Дидурыка вернуться в свои окопы. Сержант Джон Сетелин, чья обожжённая рука пульсировала болью, был неутешен. "В то утро нам приказали осмотреться перед позициями. Мне это не понравилось. Ночью я чувствовал себя в безопасности, потому что Чарли не видел меня, а я сидел в той "норе" и мне не нужно было вылезать. Но когда наступил день, мне хотелось проклинать полковника Мура за то, что он заставил нас выйти из "нор". Нам приказали сделать последнюю зачистку, последний раз осмотреться во-круг. Во время осмотра мы с Ламонтом принесли одного из последних наших убитых. Большой человек, рыжие волосы, большие, закрученные вверх усы. Мы нашли его возле дерева: он сидел, положив винтовку на другое дерево. Одна пуля ударила в грудь, другая — в основание горла. Мы бегом притащили его назад".

Лейтенант Рик Рескорла, как всегда, был в центре события. "Я повел свой взвод вперёд, на безмолв-ное поле боя. Мы шли по извилистой тропинке меж грудами мёртвых врагов. Через пятьдесят ярдов мы прошли поляну и стали приближаться к группе мёртвых пулемётчиков ВНА. Менее чем за семь ярдов до неё резко вскинулась вражеская голова. Я бросился в сторону. Всё произошло словно в замедленном темпе. Ис-кажённое лицо неприятельского пулемётчика, глаза широко раскрыты, дымок вьётся из пулемётного ствола. Я дважды выстрелил и упал, тупо уставясь на пустой магазин. "Гранату!" — крикнул я своему радисту [рядовому 1-го класса Сальваторе П.] Фантино. Он бросил мне гранату. Я поймал её, выдернул чеку и бросил прямо на головы ВНА. Тут и там на линии началась стрельба, мы метнулись назад к окопам. Ещё семеро человек раненых на периметре, в том числе лейтенант Лейн. Мы с сержантом [Ларри Л.] Мелтоном поползли обратно с рюкзаками, полными гранат, в то время как остальные прикрывали нас. Эта горстка вражеских солдат погибала за муравейниками тяжело, один за другим".

Когда началась эта стрельба, Дидурык сообщил о ней по рации. Я схватил Чарли Гастингса, передового авианаблюдателя, моего радиста, специалиста Боба Уэллетта, и вместе с Пламли мы пробежали семьдесят пять ярдов до окопа командного пункта Дидурыка. Рескорла находился в тридцати-сорока ярдах впереди слева по фронту, перегруппировывая своих людей. Я приказал Гастингсу жать на все рычаги и доставить сюда всю огневую мощь с воздуха, до которой он только мог дотянуться, и немедленно. Над головой барражировало звено A-1E "Скайрейдеров" из 1-ой десантно-диверсионной эскадрильи. Капитан Брюс Уоллес, командир звена, рассказывает: "Я помню, как разговаривал с Чарли Гастингсом по рации. " "Экс-Рэй", это "Хобо-три-один", в наличии четыре штуки A-1E, бомбы, напалм и пулемёты. Прошу подключить микрофон для определения курса". Ответ: "Вас понял, "Хобо-три-один", это "Экс-Рэй". Ваша цель — сосредоточение вражеских войск на юго-востоке от нас. Прошу начинать бомбами, затем напалм, после него — пулемётами по всему, что там ещё будет шевелиться". "Подтверждаю, "Экс-Рэй". Готовы по вашему дымовому сигналу"".

Началась воздушная атака. Гастингс к тому же вызвал звено реактивных истребителей-бомбардировщиков. В течение нескольких минут заросли перед порядками Дидурыка вздымались и под-прыгивали от взрывов ракет, 250- и 500-фунтовых бомб, напалма, 20-мм орудийных снарядов, кассетных бомб и белого фосфора. Питер Арнетт, репортёр "Ассошиэйтед Пресс", тем утром с попутным транспортом подскочил на "Экс-Рэй". Арнетт оказался рядом с окопом Мирона Дидурыка и энергично щёлкал фотоаппа-ратом.

После нескольких минут бомбардировки я сказал Чарли Гастингсу: "Клади ещё одну пятисотфунтовую как можно ближе, чтобы уничтожить всех оставшихся ВНА, а затем отзывай самолёты". Я сказал Дидурыку, чтобы приказал своим людям примкнуть штыки и выдвигаться. Через десять секунд мы ринулись в чёрный дым, оставшийся от той последней пятисотфунтовой бомбы. В воздухе над головой звено "Спадов" капитана ВВС Брюса Уоллеса восстанавливало строй и получало от Чарли Гастингса оценку результатов боевого воздействия: "Во многих вылетах такой отчёт содержал оценки того, что в результате были уничтожены потенциальные вражеские парки с грузовиками, или бамбуковые хижины, или нанесены потери предполагаемым вьючным животным противника. В зоне высадки "Экс-Рэй" всё было по-другому. Чарли Гастингс докладывал так, как прошло на самом деле. Тактично, если мы не действовали как нужно: "Принял, "Хобо", сегодня счёт не открыт, но всё равно спасибо за помощь". С восторгом, если мы всё сделали правильно: "Принял, "Хобо", именно то, что нужно. Командир шлёт свои поздравления"".

Рескорла со своими бойцами с благодарностью следил за авиашоу. "Мы собрались для последней зачистки. Внезапно сверху спикировал истребитель-бомбардировщик. Мы зарылись носами в дно наших окопов. "Курьерский поезд" прогремел вниз, и взрыв сотряс землю. Бомба упала в тридцати ярдах от наших "нор". Мо поднялись, чертыхаясь в пыли и обломках грунта. Поступил приказ выступать. Весь имеющийся личный состав, включая полковника Мура, вывалился из периметра".

На сей раз это был совсем не бой. Мы уничтожили ещё 27 вражеских солдат и подавили всякое со-противление. Я смотрел на поле, усыпанное мёртвыми врагами, лежащими по одному, по двое и грудами на исковерканной и изрытой земле. Кровь, куски тел, рваная униформа, разбитое оружие устилали местность. Это было отрезвляющее зрелище. У этих людей, наших врагов, тоже были матери. Но мы сделали то, что должны были сделать.

Помимо желания удостовериться, что Дидурык и его люди исполнили дело чисто и надёжно, у меня имелась ещё одна причина присоединиться к последнему штурму лично. Рик Рескорла наблюдал. "Полков-ник Мур в нашем секторе подбегал к кучам тел и растаскивал их в стороны. "Какого черта здесь делает полковник?" — спросил сержант Томпсон. Я покачал головой. Позже мы увидели, как он возвращается во главе бойцов, несущих плащ-палатки. К 10:30 утра полковник Мур нашёл то, что искал. Три погибших американских солдата больше не числились пропавшими без вести; теперь они возвращались домой к своим близким".

Подполковник Роберт Макдейд и остальные его бойцы из 2-го батальона 7-го кавполка вышли на марш к зоне высадки "Экс-Рэй" из зоны высадки "Коламбас", что лежала в трёх милях к востоку, около 9:30 утра. Макдейд привёл с собой свою штабную роту, а также роты "чарли" и "дельта" 2-го батальона. К нему также присоединили роту "альфа" 1-го батальона 5-го кавалерийского полка. Они подошли к нашим позициям около полудня. В первых рядах колонны находился специалист-4 Джек П. Смит, сын радио- и тележурналиста Говарда К. Смита. Джек Смит написал в 1967-ом году о том, что увидел, в статье для "Сэтеди Ивнинг Пост": "1-ый батальон беспрерывно сражался в течение трёх или четырёх дней, и я никогда не видел таких грязных войск. Все имели поразительный внешний вид. Говорили мало, лишь осматривались вокруг намётанными, нервными глазами. Всякий раз, заслышав приближающийся снаряд, я весь сворачивался, они же продолжали стоять. Должно быть, там лежало около тысячи гниющих тел, уже на расстоянии примерно в 20 футов от гигантского круга "лисьих нор"".

Остальные эхом вторили изумлению Джека Смита. Специалист-4 Пэт Селлек, закалённый тремя сутками на "Экс-Рэй", выслушивал вновь прибывших: "Я слышал, как один солдат сказал: "Господи боже, что вы, ребята, здесь сделали? Похоже на кровавую баню. Всё, что видишь, входя сюда, — это трупы повсю-ду"". Специалист-4 Дик Аккерман, уроженец Мерседа, штат Калифорния, находился в разведвзводе Макде-йда, когда тот входил на "Экс-Рэй". "Входя в зону высадки, первым я увидел вражеские трупы, сложенные, как дрова, вдоль тропы, штабелями высотой не менее шести футов. Мне никогда не забыть это зрелище".

В 10:40 утра, имея два свежих батальона — 2-ой батальон Боба Талли 5-го кавполка и 2-ой баталь-он Боба Макдейда 7-го кавалерийского полка, которые уже в зоне высадки "Экс-Рэй" либо на пути к ней, — полковник Тим Браун приказал утомлённым остаткам моего 1-го батальона 7-го кавполка готовиться к вы-ходу из операции для необходимого отдыха. Браун также сказал нам, что рота капитана Мирона Дидурыка 2-го батальона и взвод лейтенанта Сиссона из роты "альфа" 2-го батальона, которые сражались бок о бок вместе с нами, также получат такую же возможность отдохнуть и привести себя в порядок. Мы вылетаем на "Хьюи" в зону высадки "Фолкон", а оттуда на транспортных вертолётах CH-47 "Чинук" — на базу "Кэмп-Холлоуэй" в Плейку.

Я приказал Диллону подготовить и осуществить эвакуацию. Люди Талли и Макдейда проведут за-мену на месте, занимая наши позиции по периметру "Экс-Рэй". Диллон назначил лейтенанта Дика Мёрчанта ответственным за вывоз, в то время как мы скоординировали замену с Бобом Талли и его оператив-ным офицером, капитаном Роном Круксом. Мы вывезем из "Экс-Рэй" не только войска и оружие, но и по-следних убитых и раненых, а также невероятный запас захваченного неприятельского оружия и снаряже-ния.

К тому времени, поздним утром, во вторник, 16-го ноября, характер "Экс-Рэй" изменился. То, что раньше было полем смерти, стало чем-то иным. Мы свободно передвигались по местам, где движение означало смерть всего несколько часов назад. За исключением нашей авиации и артиллерии, ничего не было слышно. Было слишком тихо, и тихо слишком внезапно, и это меня беспокоило. Тот старый принцип: ничто не было неправильно, за исключением того, что ничто не было неправильно. Где засел противник? Вернулся в Камбоджу? Или ещё на горе и готовится к новой атаке? Или направляется на север, к Йа-Дрангу и его драгоценной воде? И снова старый вопрос: где находятся вражеские 12,7-мм тяжёлые зенитные пулемёты? Если неприятельский командир ударит этим оружием по нам с горы, зона высадки "Экс-Рэй" с тремя американскими батальонами, заполнившими поляну, станет прекрасной мишенью. Я приказал Диллону усилить беспокоящий артиллерийский огонь и продолжать удары с воздуха по уходящим от нас вверх склонам. Я сказал ему, что хочу получить идеальную эвакуацию вертолётами, прикрытую всей огневой мощью, которую только можно бы применить.

Потом, по-прежнему беспокоясь о том, учли ли мы всех, я приказал тыловому пункту управления батальона провести новый учёт всех наших убитых и раненых. И я велел Мирону Дидурыку вывести свою роту на последнее поперечное прочёсывание на 150 ярдов перед его фронтом. Этот участок стал сценой самых тяжёлых рукопашных схваток, и я хотел, чтобы его осмотрели в последний раз. Я был полон решимости сдержать своё обещание, что этот батальон никогда не оставит ни одного человека на поле битвы, что на родину вернутся все.

Взводный старшина Фред Дж. Клюге из роты "альфа" 1-го батальона 5-го кавалерийского полка вёл своих людей к стрелковым ячейкам на старом периметре. "Два моих бойца позвали меня, на что-то указывая. На дне окопа лежал мёртвый американский сержант. Я посмотрел на него и не смог не подумать: "Как же он похож на меня". Я сказал этим парням: "Хватайте его за разгрузочный жилет и тащите к вертолётам". Тут кто-то подошёл ко мне сзади и сказал: "Нет, так не годится, сержант. Это один из моих солдат, проявите уважение. Найдите ещё двух человек и отнесите его в зону высадки". Это был полковник Мур, который в последний раз проверял свои позиции. Если бы мы не нашли того сержанта, он бы нашёл. У меня была причина вспомнить его слова и повторить их спустя всего два дня".

Около полудня "Чинук", набитый журналистами, фоторепортёрами и телевизионщиками в сопро-вождении капитана Дж. Д. Коулмэна из отдела дивизии по связям с общественностью, приземлился на "Экс-Рэй". Измазанный грязью, оцепенелый и наполовину оглушённый двумя сутками боёв, Джо Гэллоуэй стоял и смотрел, как люди его профессии нервно похаживают и пытаются понять смысл этого сражения. Фрэнк Маккаллок, в то время руководитель Сайгонского бюро журнала "Тайм", рассказывает: "На третий день вертолёт, гружёный нами, журналистами, прилетел в зону высадки "Экс-Рэй". Просвистело несколько пуль, и мы все плюхнулись на землю. Мы смотрим снизу вверх, а там стоит Гэллоуэй и говорит: "Херня. Эта ла-жа нацелена-то не в нас"".

Чарли Блэк из "Коламбас Леджер Энквайрер" (штат Джорджия) подошёл и обнял Гэллоуэя. Эти двое отделились от толпы, и Гэллоуэй попробовал рассказать Блэку о том, что произошло в этом месте, о том, что Блэк напечатает на своей потрёпанной старой пишущей машинке в одном из подробных очерков, которые он отправит самолётом домой опубликовать в газете родного города 1-ой кавалерийской дивизии для прочтения солдатскими жёнами и детьми: "Чарли, вот величайшие солдаты, которые когда-либо всту-пали в бой! Никогда раньше не было подобного отряда. Я б хотел, чтобы каждый американец понял, что совершили эти ребята. Посмотри туда: разве это не впечатляет?" Молодой журналист развернул старшего лицом к той части периметра, где боец на разбитом стволе дерева установил маленький американский флаг.

Дж. Д. Коулмэн так описывает момент появления этого флажка в своей книге "Плейку: заря верто-лётной войны во Вьетнаме": "Да, то был шаблонный кадр, какие попадались во всех когда-либо снятых военных фильмах, но в зоне высадки "Экс-Рэй", посреди смерти, разрушений и невероятного героизма, его значение вышло за пределы стереотипа".

Остальные журналисты собрались вокруг меня. Я рассказал им, что это было чрезвычайно ожесто-чённое сражение, что со всей очевидностью в лице северовьетнамских солдат мы противостояли храброму, решительному и очень упорному противнику, но что американская огневая мощь, дисциплина, мужество и воля к победе одержали верх в зоне высадки "Экс-Рэй". "Смелые американские солдаты и винтовка М-16 одержали здесь победу", — сказал я. Мой голос осёкся, глаза наполнились слезами, когда я рассказывал жур-налистам, сколько моих бойцов погибло в этом месте, сколь многим оставались считанные дни до оконча-ния службы в армии, но они храбро сражались и умирали. Стоя там, я уже понимал, что телеграммы, кото-рые разобьют сердца и сломают жизни многих американских семей, уже сочиняются.

Подошёл Чарли Блэк. В последний раз я видел его на взлётно-посадочной полосе на плантации "Catecka" шесть дней назад, когда мы начинали нашу операцию в районе Плейме. Чарли тогда возвращался после двух тяжёлых недель освещения действий 1-ой бригады. Я звал его с нами; Чарли Блэка с радостью принимали в любом подразделении 1-ой кавалерийской дивизии. Ведь он писал для газеты, которую читали наши семьи. Чарли отнекивался, выбрав вместо этого несколько дней отдыха в Сайгоне. Теперь я дразнил Чарли за то, что пропустил крупнейшее сражение той войны. Он сверкал щербатой улыбкой и добродушно сносил мои подначки.

Затем Нил Шихан, репортёр "Нью-Йорк Таймс", всё утро бродивший по периметру, опрашивая солдат, подошёл поговорить со мной. Я знал, что он был стреляным воробьём во Вьетнаме и острым, серь-ёзным обозревателем. Стоя возле моего командного пункта у муравейника, Шихан сказал мне: "Это может стать самым значительным сражением во Вьетнамской войне со времён битвы при деревне Апбак". Он ока-зался прав.

Я вернулся к делам. Тыловой командный пункт батальона по рации сообщил, что все солдаты моего батальона и приданных частей из 2-го батальона 7-го кавполка полностью учтены и эвакуированы. Ни один человек не пропал. Рота Дидурыка доложила, вернувшись с последнего осмотра поля боя: американских жертв не обнаружено. Эти донесения убедили меня, что у нас на совести нет пропавших без вести, поэтому я кивнул Диллону начинать вывоз наших людей из "Экс-Рэй". В 11:55 утра первым отрядом на отправку была рота "чарли" Боба Эдвардса, вернее, что от неё осталось. Дик Мёрчант рассказывает: "Моя последняя задача состояла в том, чтоб отработать в зоне посадки батальона. Казалось, эвакуация длится вечно. Четыре аппарата одновременно с грузом по четыре солдата в каждом". Почему только четыре человека на вертолёте, способном в трудную минуту унести десять? Потому что вывозились не только люди, но и горы вражеского вооружения, а также наше собственное избыточное оружие и снаряжение.

В отчёте о боевых действиях я настоятельно призывал армию установить более жёсткий контроль как за своим, так и неприятельским вооруженим, эвакуированным с поля боя. Мы потеряли много собствен-ного оружия, которое забрали у наших раненых в госпиталях, к тому же много неприятельского оружия, захваченного и отправленного для оценки нашими сотрудниками разведки, просто исчезло, разобранное на сувениры тыловыми "диверсантами", медиками и вертолётчиками. Мы вывезли из "Экс-Рэй" пятьдесят семь автоматов АК-47, пятьдесят четыре карабина Симонова (СКС), семнадцать ручных пулемётов Дегтярёва, четыре тяжёлых пулемёта Максима, пять противотанковых гранатомётов РПГ-2, два 82-мм миномёта, два 9-мм пистолета ChiCom[18], и шесть аптечек противника. Сапёры собрали и уничтожили ещё сто винтовок и пулеметов, от трёхсот до четырёхсот ручных гранат, семь тысяч патронов, три ящика с гранатами к РПГ и 150 шанцевых инструментов.

Теперь наступила пора подсчёта потерь противника. С самого начала сражения я знал, что верхов-ный штаб в конечном итоге пожелает узнать, какой урон мы нанесли врагу. Поэтому после каждого крупно-го манёвра в битве, ненавидя это дело, я просил ротных командиров сообщить о своих наиболее точных оценках количества уничтоженного противника. Поскольку битва бушевала приливами и отливами в тече-ние трёх дней и двух ночей, такой подсчёт оставался далёк от добросовестного. Не оказалось рефери, спо-собного объявить тайм-аут для подсчёта потерь противника. Мы делали всё возможное для поддержания реалистичного счёта уничтоженного врага. В конце концов, подсчёты мёртвого противника составили 834 человека, и дополнительно ещё 1215 человек предположительно убитых и раненых во время артиллерий-ских ударов, воздушных атак и ударов АРА. От себя я снизил с 834 до 634 в качестве персональной скидки на дезориентацию и неясность боевой обстановки, и сохранил предполагаемую цифру в 1215 человек. Кро-ме того, мы захватили и эвакуировали шестерых пленных.

Со своей стороны, мы потеряли 79 американцев убитыми, 121 человека ранеными и ни одного про-павшими без вести.

Но подсчёт потерь с обеих сторон, каким бы трагичным ни был, не затронул сути самого дела. То, что произошло здесь за эти три дня, явилось коренной переменой во Вьетнамской войне. Впервые со времён Дьенбьенфу 1954-го года северовьетнамская армия вышла на поле боя силами дивизии. Солдаты Народной армии в беспрецедентном количестве притекали по тропе Хо Ши Мина и теперь открыто и мощно вступали в бой в Южном Вьетнаме. Семьдесят девять американцев погибли на "Экс-Рэй" всего за три дня. Стоимость американского участия в этой неясной полицейской операции резко возросла. Вьетнам обернулся теперь совершенно новой игрой как в военном, так и политическом и дипломатическом отношении. Решения необ-ходимо было принимать в Вашингтоне и Ханое и принимать как можно скорее.

Однако в данный момент моей первоочередной задачей было безопасное и быстрое выведение моих солдат из зоны высадки "Экс-Рэй" и передача ответственности за этот исковерканный, пропитанный кровью кусок земли подполковнику Бобу Талли.

Сержант Гленн Кеннеди и небольшая группа из сорока восьми остальных выживших из роты "чар-ли" приземлились в зоне высадки "Фолкон" в 12:20 дня. Они сошли с "Хьюи" и растянулись на траве под солнышком, поджидая "Чинук", который доставит их на базу "Кэмп-Холлоуэй". Рота "дельта" начала сни-маться с "Экс-Рэй" в 12:45.

Специалист Винс Канту ждал, когда его назовут. Он рассказывает: "Вертолёт за вертолётом загру-жались и взлетали. Казалось, это длится вечно. Ожидание выматывало душу. Но мы ждали своей очереди. Помню, как, поднявшись в воздух, я стал молиться: "Прошу тебя, дорогой боже, не дай им сбить нас". Я уже насмотрелся, как сбили два вертолёта и самолёт. Я подумал: "Ты не подведёшь нас сейчас, когда позволил нам пережить три дня и две ночи ада". Бог присматривал за нами, он привёл нас домой. Когда нас вывезли, мне оставалось в армии шесть дней. Я вернулся домой целым, даже без царапины. Некоторым моим товарищам не повезло. Я часто думаю о них".

Специалист-4 Уиллард Пэриш, другой боец роты "дельта", вспоминает свой последний акт на "Экс-Рэй": "Какие-то вещи запоминаешь. Мы укладывали банки с сухпайками и тому подобное, готовясь к вер-толётам, которые повезут нас из долины. Когда мы ещё рыли окоп, в правом его углу рос небольшой кустик, полный листьев. Когда мы сидели там, готовясь к отлёту, я глянул на него, а на нём остался только один лист. По какой-то причине, не знаю почему, я протянул руку и сорвал последний листок с того кустика и оставил его голым".

Лейтенант Рик Рескорла: "Мы улетели, но после той битвы смрад мертвецов останется со мной на долгие годы. Изрытая земля под нами была усеяна мёртвыми врагами. Во взводе многие улыбались. Вне-запно сидевшего рядом со мной гранатомётчика вырвало на мои колени. Я понимал, что он чувствовал. Он был, как и многие, человеком, который храбро сражался, хотя у него не было никакого желания пускать кровь. Каждый солдат видел битву по-своему, через свои личные очки. Тактически она явилась операцией "найди их, придави и прикончи" — точно как учили в Форт-Беннинге, в школе для мальчиков. Чистое шоу, и ВНА потерпела поражение по частям, поочерёдно подавая в мясорубку свои подразделения".

Джо Гэллоуэй сделал несколько последних фотографий измученных солдат Тони Надаля, сгрудившихся вокруг термитника, подхватил винтовку и рюкзак и подошёл ко мне попрощаться. Мы стояли и смот-рели друг на друга, и внезапно без всякого стыда слёзы проторили следы в красной пыли, покрывавшей наши лица. Я выдавил слова: "Расскажи Америке, что сделали эти смелые люди; расскажи, как умирали её сыновья". Он улетел в Плейку и продиктовал свой очерк по военной системе телефонной связи в бюро "Ю-Пи-Ай" в Сайгоне; на следующий день его рассказ о сражении у подножия горы Тьыпонг ошеломил наши семьи в Форт-Беннинге и потряс весь мир. В Коламбусе, штат Джорджия, моя жена Джули тем утром отвела детей в школу и подобрала номер "Инкуайрера": "В первом абзаце рассказа, написанного Джо Гэллоуэем, говорилось, что битва была самой кровавой в истории Вьетнама. Затем в следующем абзаце он процитиро-вал моего мужа. Мне пришлось сделать глубокий вдох, прежде чем я прочитала всё остальное".

Когда Гэллоуэй закончил диктовать свой очерк, помощник начальника бюро "Ю-Пи-Ай" Брайс Миллер спросил его: "Кстати, вы слышали о Дики Шапель? Она погибла во время операции морских пехо-тинцев". Галлоуэй вышел на ступени казармы на участке КОВПЮВ (Командования по оказанию военной помощи, Южный Вьетнам) II корпуса и сел. Дики Шапель, старый профессионал, которая описала дюжину войн и революций, была хорошим товарищем и давала ценные советы всем, кто только-только столкнулся с превратностями войны. Гэллоуэй сидел в темноте и беззвучно трясся от рыданий, оплакивая и старого дру-га, и тех новичков, которые на этой неделе умерли рядом с ним. А война собиралась быть долгой. За работу, которую он выполнял в долине Йа-Дранга, "Ю-Пи-Ай" подняло зарплату Гэллоуэя со 135 долларов в неделю до 150. Когда он позже рассказал матери о повышении, она покачала головой и сказала, что это "кровавые деньги". Гэллоуэй подумал, что, возможно, она права, но денег на такое большое количество крови определённо было не так уж и много.

Капитан Брюс Уоллес со своими самолётами A-1E прикрывал наш отход из "Экс-Рэй": "Ближе к концу "Экс-Рэй" наступил момент, когда мне стало ясно, что покинуть район часто так же сложно и опасно, как попасть в него. Мы установили завесу из снарядов между противником и зоной высадки, чтобы прекра-тить его действия на время, достаточное для того, чтобы вертолётам туда прилететь, загрузиться и снова улететь. Я помню и грохот пушек, идущий из микрофона Чарли Гастингса, когда он сажал вертушку, и соб-ственное чувство облегчения, когда они поднялись в воздух. Я командовал этим последним рейсом "Скай-рейдеров", прикрывающих отход 1-го батальона 7-го кавалерийского полка из долины Йа-Дранга. Той мис-сией закончилась моя личная причастность к 7-му кавполку на "Экс-Рэй"".

Было почти три часа дня, и на командном посту оставалось лишь несколько человек для погрузки: Мэтт Диллон, Чарли Гастингс, Джерри Уайтсайд, их радисты, сержант-майор Пламли, Боб Уэллетт и я сам. Пламли, Уэллет и я стали последними, кто покинул термитник. Мы рысью подбежали к четвёртому "Хьюи" последнего рейса. Он ждал в направлении на запад, лопасти вращались. Пламли и Уэллет заскочили на борт; затем с левой стороны запрыгнул я, и мы взлетели, круто разворачиваясь на север. Глядя вниз на израненную в боях землю и разбитые деревья, я чувствовал гордость за то, что мы сделали, скорбь о наших потерях и чувство вины за то, что сам всё ещё оставался жив.

17. Ещё не вечер

То был короткий, стремительный перелёт к зоне высадки "Фолкон", всего в пяти с половиной милях к востоку от "Экс-Рэй". Когда мы приземлились среди артиллерийских орудий, я увидел в 75 ярдах от себя группу моих солдат у северо-западной окраины зоны высадки. Они сидели в сухой примятой слоновой траве, ожидая, когда "Чинуки" отвезут их на базу "Кэмп-Холлоуэй". Мы с сержант-майором Пламли напра-вились к ним и тут же опознали в них примерно семьдесят бойцов роты "браво" капитана Джона Херрена. Мы пошли между ними, я жал им руки и, глядя в остекленевшие глаза, благодарил за всё, что они сделали. Мы все были так измотаны, и в первую очередь рота "браво". Джон Херрен и его люди оставались без сна восемьдесят один час. Мы все были глубоко опечалены смертью наших товарищей.

Дин Брелис, корреспондент "Эн-Би-Си Ньюз", в тот день был в зоне высадки "Фолкон". Он отразил эту сцену в своей книге 1967-го года "Лицо Южного Вьетнама":

"Хэл Мур был последним, кто вышел из боя. Это была крупнейшая битва, в которой он когда-либо сражался. Он был подполковником и вёл себя как гордый человек. Его сержант-майор был с ним рядом. Чтобы описать то, что тогда произошло, понадобился бы Шекспир, но оно вместило в себя любовь, муже-ственность и гордость. Это была минута храбрых. Хэл Мур повернулся и пошёл от группы к группе своих бойцов, и лишь немногие пытались встать, ибо теперь не было ни привилегий, ни ранга, и Хэл Мур не хотел, чтобы они вставали и приветствовали. Это он приветствовал их. Он беседовал с ними. Он благодарил их. Он не выказывал торжественности и не вкладывал в свои приветствия политические смыслы. Его рукопожа-тие было наполнено воодушевлением, и он пожал руку каждому бойцу. Это был союз людей, которые встретили врага и победили, не навсегда, не в победе, закончившей войну, но в победе над своей нерешительностью. Когда настал их час, они выполнили своё дело, именно эту мысль держал Хэл Мур в голове. И он сказал, что, даже если они не получат благодарности от других, у них есть благодарность от него".

Проведя около сорока минут с ротой Херрена, мы подошли к артиллерийским позициям, укомплек-тованным батареями "альфа" и "чарли" 1-го дивизиона 21-го артполка, которыми командовали соответ-ственно капитан Дон Дэвис и капитан Боб Баркер. В то время они называли себя "Лужёной глоткой Гарри Оуэна", но четверть века спустя, в ноябре 1991-го года, Джо Гэллоуэй обнаружил, что одна из этих артиллерийских батарей поддерживает 1-ую кавалерийскую дивизию в пустыне Саудовской Аравии. Яркий молодой капитан из Виргинии, который знал и свою историю, и своих людей, приветствовал репортёра и гордо заявил Гэллоуэю: "Сэр, мы называем себя Соколами, а почему, я надеюсь, вы знаете лучше, чем кто-либо другой. Мы — та самая артиллерия, которая поддержала вас в трудную минуту в зоне высадки "Экс-Рэй"". Он настоял, чтобы Гэллоуэй осмотрел батарею, прежде чем присоединиться к его бойцам за обедом в честь Дня благодарения.

Я попросил Баркера и Дэвиса собрать своих пушкарей. Артиллеристы, выпустившие более восем-надцати тысяч снарядов за пятьдесят три часа подряд, были изрядно утомлены. Горы пустых латунных гильз выросли рядом с орудиями. Артиллеристы, которые собрались передо мной, были раздеты до пояса, их кожа покраснела от грязи и пота. Я от всего сердца поблагодарил их. Я рассказал им, что их заградительный огонь из фугасных снарядов в точности сделал для нас в разгар битвы, и что он сделал с противником. Старшина Уоррен Адамс столкнулся со старым другом, старшим сержантом в одной из этих батарей. Говорит Адамс: "Он сказал мне: "Мы спалили несколько стволов, пытаясь согреть вас там, ребя-та"".

Рядовой 1-го класса Кларенс У. Блаунт из Пенсаколы, штат Флорида, был старшим в огневой сек-ции в батарее капитана Дэвиса. Почти двадцать лет спустя он написал мне: "Я помню, как вы с сержант-майором Пламли подошли к нашей орудийной позиции, и вы произнесли прекрасную речь всему нашему подразделению об отличной артиллерийской поддержке, которую мы оказали во время сражения за "Экс-Рэй". Эта речь произвела на меня неизгладимое впечатление. Я чувствовал, что моя полезность для моей страны, для армии и для моего подразделения действительно достигла своего пика в то время. Уже давно я хотел поделиться этим с кем-нибудь".

Баркер вспоминает: "Много раз во время боёв на "Экс-Рэй" моя батарея превышала устойчивый режим огня. В начале второго дня на двух гаубицах вышли из строя противооткатные устройства. Техниче-ская команда быстро починили их тем же утром. Когда батальон подполковника Мура вывезли из "Экс-Рэй", он поговорил со всеми артиллеристами на "Фолконе". Его слова заставили канониров почувствовать, что они сыграли очень важную роль в том сражении".

Позже, когда "Чинуки" начали переправлять войска в "Кэмп-Холлоуэй", мы с Пламли задержались на некоторое время, разговаривая с артиллеристами, прежде чем сесть в "Хьюи" для поездки обратно. Мы не присутствовали при том, что увидел на базе "Кэмп-Холлоуй" журналист Дин Брелис и изложил в своей книге:

"К концу дня они все вернулись в Плейку. Они вышли из больших "Чинуков" и, без чьей-либо ко-манды, подтянулись. Они больше не были грязными, уставшими пехотинцами. Батальон Хэла Мура добро-вольно выровнял свои ряды, словно возвращался к жизни. И джи-ай, которые не были на Йа-Дранге, смот-рели на них с чем-то близким к благоговению, потому что эти парни там были. Не было никаких восклица-ний, но они не могли скрыть своего восхищения. Когда мы проходили мимо, некоторые солдаты делали снимки — на сцене шло что-то драматическое, потому что люди Хэла Мура ещё не сбросили того, через что прошли. Не было ни криков, ни ворчания о тех, кому посчастливилось остаться в тылу, потому что так легли карты. Но сквозь этих людей прошёл сигнал, что они возвращаются в базовый лагерь, и они просто не могут войти так, как будто ничего не произошло, ибо произошло многое. Они шли маршем красиво и бойко, однако не превращая марш в постановку. Ты шёл бы так же, если бы был одним из них. Солдаты с чистыми лицами и униформой наблюдали за ними, стараясь заметить то, что можно узнать о самом сражении через этих людей. Это была та сцена, которую Голливуду никогда не создать, потому что грязь и кровь сражения пропитали этих людей. Стать таким грязным и гордым можно, только побывав в бою и оставшись в живых. Примерить всё это на себя не получится".

В кабине "Хьюи", увозящего Пламли, Уэллетта и меня к Плейку, сидел Змея-6, Старый Змей, майор Брюс Крэндалл. Рядом с Крэндаллом сидел его второй пилот, капитан Джон Миллс. Старый Змей привёз нас сюда, и теперь он же вывозил нас отсюда. Когда мы приземлились и отключили двигатель на базе "Кэмп-Холлоуэй", мы с сержант-майором отправились убедиться, что о наших солдатах хорошо позаботятся. Но перед тем, как уйти, я сказал Крэндаллу, что после всего, что случилось, я наверняка мог бы пропустить рюмочку. Старый Змей указал на небольшой, ярко раскрашенный офицерский клуб из гофрированного железа, и мы условились встретиться там позднее.

Мы с Пламли нашли, что с войсками всё в порядке. Им организовали горячий душ, дали чистую форму, обеспечили горячим питанием, холодным пивом и походными палатками для укрытия. После Йа-Дранга они словно окунулись в роскошь. Пулемётчик Билл Бек: "Нам выдали новую, чистую одежду. Как же была пропитана кровью моя собственная! Плечи, рукава, спереди, сзади, штанины. Боже, вот что я боль-ше всего помню о Йа-Дранге: какой же чертовски кровавой была форма". Корректировщик миномётного огня Джон Валлениус: "Нас отозвали обратно в Плейку немного прийти в себя. Похоже, мы вернулись во-время, как раз к горячему ужину. Мы уснули прямо на земле возле взлётно-посадочной полосы". Специа-лист-4 Рэй Тэннер: "Когда я вернулся в наш район сосредоточения в Плейку, мы все стали выяснять, кого недостаёт. У меня был земляк в роте "чарли" 1/7[19], поэтому я по-шёл его искать. В то же самое время он пришёл в роту "дельта", чтобы найти меня. Каждому из нас сказали, что тот, кого мы ищем, либо убит, либо ранен. Мы столкнулись друг с другом минутой позже, на обратном пути. Это было чудесное воссоединение. Никогда не говорите, что солдаты боятся обниматься и плакать. Мы и обнялись, и всплакнули. Зовут его Харди Браун".

Сержант Стив Хансен вспоминает: "Чертовски напился в "Кэмп-Холлоуэй". Ещё помню первое блюдо, которое мы получили: пирожки с фаршем, которые подавали в горячем виде из банок из-под мармайта. На вкус как бифштекс. Один из поваров перед каждым извинялся, потому что ничего другого не оказалось. Я помню, что чувствовал себя так, будто прошёл испытание и оказался мужчиной".

Уверенный, что о моих людях заботятся, я присоединился к Брюсу Крэндаллу и Джону Миллсу, и мы отправились выпить. Я всё ещё был одет в закопчёную, потрёпанную старую униформу из саржи в стиле времён Второй мировой войны, в которой жил последние пять дней. В книге "Плейку: рассвет вертолётной войны во Вьетнаме" Дж. Д. Коулмэн рассказывает, что произошло дальше:

"Когда они подошли к стойке, бармен заявил, что не может их обслужить, потому что Мур слишком грязный. Миллс вспоминает, как Мур терпеливо объяснял, что они только что покинули поле боя и был бы весьма благодарен за выпивку. Бармен отвечал: "Вы в первой кавалерийской дивизии. Этот клуб вам не принадлежит; вам придётся уйти". Миллс говорит, что Хэл тогда начал терять терпение. И сказал: "Позови сюда начальника клуба, и мы всё уладим. Но сейчас я здесь и собираюсь выпить. И хотел бы получить вы-пивку в ближайшую пару минут". Бармен поспешно отошёл, чтобы вызвать начальника клуба, но по-прежнему отказывался обслужить троицу. Тогда Мур снял с плеча М-16 и положил на стойку. Миллс и Крэндалл торжественно последовали его примеру и выложили свои пистолеты 38-го калибра. Потом Мур сказал: "У тебя ровно тридцать секунд, чтобы выставить выпивку на стойку, иначе я наведу тут порядок". Бармен стал как шёлковый и подал напитки. К этому времени появился начальник клуба. Он уже слышал о битве в долине и знал, кто такой Мур. И, как оказалось, знали это и почти все посетители клуба. С тех пор троица уже не могла сама купить себе выпивку. Тогда-то они и поняли, что бой в зоне высадки "Экс-Рэй" наконец-то закончен".

Брюс Крэндалл достал коробку сигар "Беринг", которые поставляются запечатанными в алюминиевые гильзы, и передал по кругу. Я закурил, сделал глоток холодного джина с тоником и позволил своему мозгу отключиться. Лейтенант Рик Рескорла, суровый англичанин, вспоминает ту ночь: "Приняв душ, но не получив свежей формы, я присоединился к офицерам 1-го батальона 7-го кавполка в клубе базы "Кэмп-Холлоуэй". Мы смаковали холодное пиво, но не усердствовали. Не было шумного празднования нашей победы: мы все потеряли близких товарищей. Мы стянулись в узкий круг вокруг полковника Мура. Он не мог бы сдвинуться, если б захотел. Ближайшие парни кучковались вокруг него, как в свалке на регби. Каждые несколько минут четверо или пятеро этих ближайших осторожно оттирали в сторону, и внешний круг становился внутренним. Внутренний круг встречался глазами с командиром. Безмолвно обменивался с ним взаимным уважением. Время от времени кто-нибудь бурчал "Гарри Оуэн" или "дерьмо" тем же тоном, как произносят "аминь". Все эти примерно 12 потеющих офицеров узнали о себе и друг о друге что-то особенное, пока служили с Хэлом Муром в 7-ом кавалерийском полку в долине Йа-Дранга".

Все мы были измотаны. Эта усталость, напитки, эмоции и чувство безопасности через час или два сломили нас всех, и мы потихоньку разбрелись спать. Я пошёл в оперативную палатку батальона, которая была тихой, но работала как обычно. Штаб-сержант Роберт Браун стоял дежурным. Я растянулся, в ботин-ках и всём остальном, на голом полотне раскладной солдатской койки и мгновенно уснул. Проснувшись на рассвете 17-го ноября, я увидел, что ночью сержант Браун накрыл меня коричневым шерстяным солдатским одеялом.

В зоне высадки "Экс-Рэй" эта ночь выдалась относительно спокойной для 2-го батальона Боба Талли 5-го кавалерийского полка и 2-го батальона Боба Макдейда 7-го кавалерийского полка. Спокойная, но оба подразделения оставались в стопроцентной готовности. Спорадический винтовочный огонь, редкие миномётные выстрелы и продолжающийся американский беспокоящий огонь спать никому не давали. Этот обстрел, да ещё крепчающий смрад от сотен мёртвых тел, созревающих на жаре, мешали спать, даже если б разрешили. Полковник Тим Браун предупредил обоих комбатов готовиться к выходу из "Экс-Рэй" на сле-дующее утро; удары B-52 будут направлены на ближние склоны Тьыпонга, и американские войска должны находиться как минимум в двух милях от зоны поражения. Время отправки назначили на девять часов утра.

Оба батальона пойдут на северо-восток, Талли в голове, направляясь прямо к зоне высадки "Коламбас". Сначала батальон МакДейд последует за Талли, а затем повернёт на запад и северо-запад в направлении небольшой поляны с кодовым названием зона высадки "Олбани". Батальон Макдейд потерял роту "браво" Мирона Дидурыка и один взвод из роты "альфа", которые теперь вернулись на базу "Кэмп-Холлоуэй" для столь необходимого отдыха, но Тим Браун присоединил к Макдейду роту "альфа" капитана Джорджа Форреста 1-го батальона 5-го кавалерийского полка, чтобы компенсировать разницу.

Подполковник Боб Талли командовал своим батальоном в течение восемнадцати месяцев. Он знал своих офицеров и рядовых лично: он сам их обучал. По невероятной случайности, подполковник Боб Мак-дейд, человек трёх войн, командовал своим батальоном менее трёх недель. В течение предыдущих восемна-дцати месяцев он был дивизионным G-1, то есть начальником кадровой службы, и прошло почти десять лет с тех пор, как он командовал войсками. Хотя Макдейд командовал стрелковым взводом в южной части Ти-хого океана во Второй мировой войне и стрелковой ротой в Корее — и носил две "Серебряные звезды" и три "Пурпурных сердца" — он очень осторожно нащупывал свой путь и в этой войне, и в этой должности.

Макдейд отлично справлялся с работой начальника отдела ЛС при командире дивизии генерал-майоре Гарри У. О. Киннарде, и Киннард вознаградил его командованием батальоном. Но не без некоторых оговорок. Он назначил своего адъютанта, майора Фрэнка Генри, во 2-ой батальон 7-го кавполка в качестве начальника штаба у Макдейда, "чтобы всё вертелось до тех пор, пока сам Макдейд не наберётся опыта".

2-ой батальон 7-го кавалерийского полка обладал таким же набором призывников, крепких сержан-тов, зелёных лейтенантов и хороших ротных командиров, который обнаруживался и в его братском 1-ом батальоне 7-го кавполка. Но у него не было такой интенсивной аэромобильной подготовки, которую мы получили в 11-ой воздушно-десантной экспериментальной дивизии. Когда 1-ая кавалерийская дивизия по-лучила приказ во Вьетнам, в июле 1965-го года армия передала два дополнительных пехотных батальона генералу Киннарду, чтобы пополнить ряды. 2-ой батальон 7-го кавполка был одним из тех батальонов.

Полковник Тим Браун вспоминает: "До присоединения к нам они были разбросаны по всей стране: некоторые подразделения в Брэгге, некоторые в Форт-Джексоне, — просто раскиданы. Я спросил у команди-ра батальона [подполковника] Джона Уайта, сколько у него людей. Он сказал, что у него на весь батальон сто человек. Таким образом, армия начала пополнять этот батальон людьми из 101-ой дивизии, из 82-ой воздушно-десантной дивизии, людьми из Форт-Льюиса. Друг другу они были просто кучкой незнакомцев. Чёрт, я собрал несколько вертолётов и приказал им прокатить солдат 2/7[20], чтобы представляли, каково это — сидеть в вертолёте. Это была вся аэромобильная подготовка, преподать им которую у нас хватило времени в Беннинге".

Сержант-майор батальона Джеймс Скотт говорит: "У нас было много пополнений, мы заполняли наш батальон до того, как присоединиться к кавалерии. Аэромобильная подготовка? У нас был ровно один вертолётный вылет в Форт-Беннинге, — вот и вся наша аэромобильная подготовка. Не более двух процентов из всего батальона имели боевой опыт. Страшно подумать. Как подразделение, мы определённо были но-вичками, не обученными аэромобильным операциям".

Первый лейтенант Дж. Л. (Бад) Элли-младший, уроженец Южной Каролины, поступил во 2-ую пе-хотную дивизию в августе 1964-го года непосредственно с курсов подготовки офицеров резерва при Уни-верситете Фурмана в рамках экспериментальной программы, которую армия назвала U2. Программа брала выпускника курсов и направляла сразу на действительную службу в качестве командира без предваритель-ного прохождения курса подготовки офицеров пехоты. "Я провёл три месяца непосредственно в полевых условиях во время операции "Эр Эссолт II". Я состоял в 1-ом батальоне 9-го пехотного полка, мы были мо-топехотным подразделением. На нас отрабатывали атаки с воздуха. Мы вернулись с полей в День благода-рения, а затем, 15-го февраля 1965-го года, меня отправили в Форт-Силл, штат Оклахома, в офицерскую школу связи. На неё ушло три месяца. Когда я вернулся, нас перевели в Форт-Брэгг принимать на себя учебные сборы, потому что 82-ая воздушно-десантная дивизия находилась в Доминиканской Республике, а в Брэгг являлись массы новых людей, и некому было ими заниматься. Я был там, в Брэгге, в июле, когда пре-зидент Джонсон выступил по телевидению и сказал, что во Вьетнам будет отправлена аэромобильная (кавалерийская) дивизия.

На следующий день нас отозвали в Беннинг. Меня сразу же направили во 2-ой батальон 9-го пехот-ного полка в тот день, когда он был переименован во 2-ой батальон 7-го кавалерийского полка. Это была команда из остатков, и каждый день прибывали новые люди. Никто ничего не знал, и никто не знал никого. Стояла суматоха: сбыть с рук личные автомобили, подготовиться к погрузке на судно, уложить вещи. Аэро-мобильная подготовка? Чёрт побери, я впервые в жизни совершил полёт на вертолёте уже во Вьетнаме: от побережья в Куинёне до штаб-квартиры дивизии в Анкхе".

Лейтенант Элли говорит, что, по его мнению, 2-ой батальон 7-й кавалерии был довольно прилич-ным подразделением, не лучше и не хуже остальных. "Сержанты и штабные были хороши. Капитан Джим Спирс [оперативный офицер батальона] великолепен, и о майоре Фрэнке Генри я не могу сказать просто "достаточно хорош". Он был первоклассным парнем и под обстрелом всегда сохранял хладнокровие. Ко-мандиры рот, казалось, знали своё дело, особенно Скип Фесмир и Мирон Дидурык. У нас было одно или два подразделения, которые уже имели незначительный боевой контакт. Штабная рота представляла из себя иную единицу, нежели обычная линейная рота. Мы были штабными людьми: снабженцами, связистами, медперсоналом. Нестроевыми управленцами и служащими подразделений поддержки".

Подполковник Эдвард К. (Шай) Мейер, позднее ставший начальником штаба Сухопутных войск США, осенью того года был оперативным офицером у Тима Брауна в 3-ей бригаде. Он вспоминает: "Во время тех первых операций во Вьетнаме, а затем и в Плейку, было принято взвешенное решение разместить 2/7[21] в тех районах, где у них со всей ясностью будет возможность отработать основные приёмы, организуя своё продвижение через джунгли так, чтобы у них, по крайней ме-ре, было время сработаться там, где врагов было немного. Макдейд был совсем новым командиром батальона, но я должен сказать, что у него были очень сильные командиры рот и очень сильные сержанты с боевым опытом времён Кореи и даже Второй мировой войны. Я знал некоторых из этих людей по Корее, и они были хороши. Фрэнк Генри, начштаба, всегда знал, что происходит; он тонко чувствовал, когда отправлять патрули и как заботиться о снабжении. Я считал, что он был хорошим помощником и опорой для Макдейда в период его обучения".

Одним из преимуществ 2-го батальона был сержант-майор Джеймс Скотт. Он высаживался в Нор-мандии и был трижды ранен в период с июня по декабрь 1944-го года. Он тринадцать месяцев участвовал в боях в Корее и шесть лет служил во 2-ой пехотной дивизии в Форт-Беннинг. "К 1965-ом году я прослужил уже двадцать четыре года; я мог бы уйти в отставку, но тогда было не время уходить, зная, что будешь ну-жен, ибо имеешь некоторый опыт. Полковник Уайт, тем летом командир батальона, был ветераном Второй мировой войны. Мы с ним много говорили о привлечении опытных кадров".

Скотт положил глаз на сержанта 1-го класса Чарльза Басса, который служил во 2-ой дивизии, но не получил направления во Вьетнам, потому что только что вернулся из поездки туда в качестве советника южновьетнамской армии. "У него был большой опыт. Мы встретились на улице в Колумбусе, штат Джор-джия, и он сказал: "Пообещай мне повышение, и я добровольно пойду с тобой". Я сказал ему, что он знает, что я не могу гарантировать повышение, но прослежу, чтобы он оказался первым в списке. Итак, он посту-пил к нам в качестве сержанта по оперативным вопросам. Во Вьетнаме мы с ним делили палатку. Другие старшие сержанты приходили к нему за советом. Чарльз мог часами рассуждать о том, как ориентироваться по артиллерийскому огню; что никогда не следует недооценивать этого противника — у него есть терпение, но следует остерегаться его АК-47, хорошего оружия. Присматривай за муравейниками. Стреляй по деревь-ям и муравейникам по прибытии и при выходе. Вьетнамский противник хорош, ибо предан своему делу. Слышать это было страшно, но то была чистая правда".

Лейтенант С. Лоуренс Гвин был молодым блондином шесть футов два дюйма ростом; он был одним из тех, кто услышал призыв Джона Кеннеди и откликнулся на него. Он был призван в регулярную армию с курсов по подготовке офицеров резерва Йельского университета в июне 1963-го года. Он не только имел квалификацию десантника и парашютиста, но и три месяца обучался вьетнамскому языку. В сентябре 1965-го года он служил советником в южновьетнамском батальоне в дельте Меконга, когда его внезапно переве-ли на север и назначили во 2-й батальон 7-го кавалерийского полка в качестве замкомандира в роту "альфа" под командованием капитана Джоэла Сагдиниса.

Гвин рассказывает: "Макдэйд принял командование и в течение нескольких недель тихонько наблюдал, отдавая только, я бы сказал, приказы sotto voce[22]. В командном составе батальона произошла полная замена. Майор Фрэнк Генри заменил Пита Моллета. S-3[23] был заменён капитаном Джимом Спирсом, который мне нравился, потому что тоже был советником. S-2[24] стал лейтенант Майк Калла, в игре полный новичок. Итак, мы прибыли в Плейку с довольно странной структурой командования. В своей основе батальон представлял собой мощную группу солдат с крепкими сержантами. Недостатки: все они поступили из 2-ой дивизии, некавалерийской части. Они не были обучены аэромобильным операциям. К счастью, капитан Сагдинис перешёл из роты "дельта" 1/7[25]; он был выпускником Вест-Пойнта, хорошо подготовленным блестящим офицером".

Единственный человек, который живёт в заднем кармане командира, — это его радист, связанный с ним шестифутовой чёрной пластиковой пуповиной. Джим Эпперсон, которому тогда было 26 лет, уроженец Окленда, штат Калифорния, в своё время был радистом Джона Уайта; теперь он стал радистом Боба Макдейда. "Уайт был лидером, — вспоминает Эпперсон. — Возможно, немного более придирчив. Он командовал нами скорее так, как если бы мы были дислоцированным в США подразделением. Макдейд был более сдержан. Он поступил к нам со штабной должности, в войсках давно не был. Я ладил с обоими, но Макдейд был немного более привлекателен. Мне нравился Макдейд, потому что я обычно получал двойной паёк, мой и его. Всё, что он ел, — это фунтовый кекс и фрукты. Обычные сухпайки сильно расстроили ему желудок, поэтому он просто ничего не ел. Он был высок [и] строен и носил золотой браслет".

Подполковник Макдейд так сказал о своём батальоне: "Пока не принял командование над 2/7[26], я не имел дела с подобным формированием. По первому впечатле-нию, все казались компетентны. Не думаю, что в то время у них имелся большой опыт, но, опять же, такого опыта не было и во многих других подразделениях. Батальон был ещё не испытанным подразделением. Генерал Киннард направил ко мне майора Фрэнка Генри, потому что тот обладал значительным опытом аэромобильных и вертолётных операций, накопленным в тесном сотрудничестве с Киннардом в качестве его порученца. Это направление должно было передать нам опыт вертолётных операций, которым обладал Фрэнк Генри; мой же опыт был исключительно опытом пехотинца".

Вернувшись в "Холлоуэй" в среду, 17-го ноября, всё утро мы завершали помывку людей, чистку оружия и снаряжения, выдачу униформы, реорганизацию наших поредевших рядов и начинали подготовку документов для бойцов, в течение следующих семи или десяти дней подлежащих возвращению в Соединён-ные Штаты для увольнения со службы. А сейчас бойцы расслаблялись. Кто-то спал. Кто-то писал письма. Кто-то пил пиво. Кто-то понемногу занимался всем этим одновременно.

Рик Рескорла рассказывает: "Рота "браво" 2/7 провела спокойную ночь, закутавшись в подкладки от плащ-палаток и устроившись на ночь повзводно у дороги вдоль зоны высадки базы "Кэмп-Холлоуэй". Пробудившись утром 17-го ноября, расслабленные обещанием, что возвращаемся в Анкхе, все имели такое настроение: "Мы сделали своё дело; пора перебираться в прекрасный Анкхе. А пока сохраняйте спокой-ствие и ждите остальную часть 2/7, чистите оружие, лопайте горячую пищу. Не парьтесь". К полудню, сдав оружие под охрану, солдаты пили пиво в клубах для сержантского и рядового состава или глотали шоколадные батончики и газировку в военторге".

В тридцати одной миле к юго-западу от базы "Кэмп-Холлоуэй", в долине реки Йа-Дранг, согласно приказу в девять утра колонна американских войск вышла из "Экс-Рэй". Среди солдат Боба Макдейда про-шёл слух, что это будет поход на солнышке, прогулка к другой зоне высадки, куда прибудут вертолёты и выхватят их на первый этап пути на родину, в базовый лагерь в Анкхе. Слух оказался неверным.