Мягкая игрушка Sectumsempra

- Ну почему, почему выражаться можно только тебе, Северус?

- Да потому, что я твой драгоценный гость, - съязвил Снейп и… рассмеялся снова, но как-то нехорошо.

Так много и часто Северус не смеялся за всё время знакомства с милордом. Да и смех прозвучал скорее, как предупреждение. А вот о чём оно, Малфой не сумел предугадать. Потому и боялся быть с явно спятившим зельеваром наедине.

Милорд решил разрядить обстановку, тоже засмеявшись и стараясь, чтобы его смех звучал как можно беззаботнее. Отсмеявшись по-светски, будто ему рассказали анекдот, он произнёс нарочито весёлым голосом:

- Пойдём, завалимся к мистеру Поттеру, и я скажу ему, чтобы он отсосал мне. А ты увидишь, как его сонные глаза преображаются, и в них появляется капелька смысла. На большее-то его мозгов не хватает.

Там и дело сделаем, прямо на постели мягкой игрушки. Ты, Северус, согласен на небольшую толику вуайеризма? Ну признайся, ты ведь тоже не считаешь Гарри полноценным человеком?

- Я-то считаю, да какой с этого толк… Ну хорошо, сношаться на глазах у юноши я, так уж и быть, способен. Но вот оральный секс меня настораживает. Признаюсь тебе, что я принёс ему из Хогвартса…

- Еду. Я это понял по промасленной кухонной бумаге.

Ну и что с того? Я же не отобрал его, это дорогое желудку моей мягкой игрушки заветное пропитание. Пускай его перекусит.

Вот видишь, какой я добрый! Так ты согласен, Северус?

Глава 17.

- Ну ладно, я согласен. Ну и отпетый проказник же Вы, уважаемый милорд Малфой!

- Да. Вот такой я проказник, а вовсе не подлец, мой дорогой профессор Снейп. Правда вот, «отпетый», наверное, снова из богатого лексикона полукровок.

Под общий, какой-то нездоровый смех, переходящий в гоготание от предвкушения чего-то новенького, они шли к Гарри, который, зная истинный, а не напускной, напоказ, для любимого Северуса нрав Люциуса, доедал, а скорее, заглатывал последний сандвич из шести. Он был самым вкусным, с курицей.

Мужчины вошли в спальню Поттера, когда тот, шурша, торопливо засовывал пресловутую промасленную бумагу под грязную, как и всё бельё на кровати, подушку.

Вошедшие так, казалось, были увлечены друг другом, что, очевидно, ничего не заметили. Гарри лёг, вытянувшись от страха в струнку под одеялом. Мантий на мужчинах не было, к Lumos`у они не прибегали, поэтому во тьме комнаты подросток никак не мог рассмотреть следов грязи на воротничке рубашки давно немытого Снейпа. Да и сама рубашка была в дырах и дырочках разной формы, а местами залита разноцветными пятнами от зелий.

Северус из элементарной экономии специально надевал старые, негодные вещи перед работой, а ушёл-то он из лаборатории внезапно, да и во второй проход ему было не до мытья и переодевания - ведь он так торопился к Гарри!

Но лицо Малфоя, отмытое, наконец, водой с дезинфицирующим мылом, почему-то отчётливо виднелось в почти полной темноте, если не считать подсвечника с тремя огарками. На Люциуса было откровенно страшно смотреть.

-И с таким уёбком мне теперь трахаться. А-а, ладно, он же всё равно сзади. - думал Гарри, успокаивая нервную дрожь.

- А мы с тобой, давай-ка, поменяемся местами, тогда ты, Северус, сможешь выплеснуть накопившуюся агрессию, откуда она взялась, правда, право, до сих пор не пойму. Так вот, выплеснуть её в меня. Меня, кстати, можно, без этого противного резинового чехольчика.

-О, Боже, что же мне делать-то? Я же оставил второпях целых ворох упаковок кондомов в ящике тумбочки, и они пролежали все эти два месяца ненужными.

А вдруг несносный Малфой заражён кем-то из своих прежних любовников? Да из того же лондонского дома!

Северус, успокойся и вспомни, что первый-то раз ты сношался с Люциусом без презерватива, и ничего не случилось, а времени прошло достаточно, чтобы обнаружить в себе зачатки какого-либо полового заболевания.

Так что, смело вперёд! Крой Люциуса!

Да, а Гарри? Ах, да, он же будет просто «наблюдателем».

Ну и начищу же я Малфою зад!

- Гарри, милорд Малфой пожелал, чтобы ты посмотрел… как… это делают взрослые, - сказал профессор, отчего-то неимоверно смущаясь, что не было похоже на него в принципе.

И вот мы у тебя. Извини, если мы помешаем тебе спать, - окончательно размямлился Снейп, но потом его голос приобрёл обычный повелительный тон:

- Отоспишься днём, ничего с тобой не случится.

- Ну я типа погляжу малость, а потом закемарю. Больно в сон после… ну да неважно чего, клонит. Да и сам я уже вот посюда, - Гарри чиркнул ладонью по шее - взрослый. До хуищи.

Тоже мне, нашли мальца, который в этом деле не рубит. Ну и смешные же вы изредка бываете!

Люциус, а ведь это Ваша мысля, ну, чтоб я не спал да на вас пялился, как скот недорезанный. Признавайтесь-ка.

- Моя, моя, милая мягкая игрушка. Как же ты порой бываешь догадлив, Гарри! Я прямо-таки горжусь тобой!

- Да ладно уже ржать и прикалываться! Приступайте лучше к дельцу.

- Приступим, Северус? Только хочешь-не хочешь, а я вставляю член в рот мягкой игрушке, - капризно сказал Люциус. - И не потерплю возражений с твоей стороны. Иначе никаких осмотров по утрам!

- Вот подлец. Только не кончай Гарри в рот, прошу тебя - хоть один раз в жизни будь человеком и достойным магом!

- Но я хочу, желаю, жажду кончить именно так. Мягкая игрушка моя. Значит, что? Значит, кончу.

- Ну тогда и от меня спуску не ждите, милорд, - процедил разгневанный Снейп.

Он-то знал, что Гарри недоговаривает о съеденных сандвичах, из-за голодной жадности, наверняка всех. Его же может вырвать от неприятия орального секса с Малфоем. Северусу стало жаль «мягкую игрушку», но поделать он всё равно ничего не мог. Он тоже был постельным рабом Люциуса, но, конечно, не в такой степени, как Гарри.

- Ты что, всё-таки решился изнасиловать меня?

- Да! - выкрикнул обиженый поведением Люциуса Северус. - И сделаю это! Как бы ты не старался избежать моих действий!

Когда Снейп одним движением разорвал по шву на две половинки туго сидящие на плотном заду Малфоя брюки, до того снова, во второй раз после инцидента в спальне номер шестнадцать, дошло, каким сильным стал его любовник и мучитель, ворочая в своей лаборатории чугунные котлы с зельями. И Люциус испугался сильнее, чем в злополучной спальне, но было поздно.

Однако его моральных сил хватило, чтобы приказать Гарри держать рот раскрытым, и тот с ужасом в глазах, напуганный, так и сделал.

Северус же только расстегнул брюки и, без подготовки и растягивания всадил член по самую мошонку в узкий задний проход Люциуса, сразу став с жадностью, активно двигаться.

Всё же давно у Снейпа никого не было, и это сказалось на его страстной, привыкшей к почти постоянному сексу, натуре.

Только сейчас он почувствовал… насколько давно был его последний раз с Гарри, и как же хочется растянуть удовольствие, при этом сношаясь по сути дела с недругом, постоянно измывающимся над милым мальчиком.

Но с врагом, сполна и надолго, примерно на полгода наказанным безобразием. Да как страшно и позорно наказанным!

Поэтому Снейп переменил отношение к обладаемому субъекту в лучшую сторону, решив не особенно-то с Люциусом усердствовать.

А Гарри? Что же, значит, подростку в его неполные семнадцать суждено перепробовать все виды и разновидности однополой любви и, наверняка, разочароваться в ней на всю долгую оставшуюся жизнь. Вот только быть топом ему не придётся… Ну да ничего, потерпит. Наверное, мистер Поттер так устал от отношений с Люциусом, сейчас издающим какие-то мяукающие звуки от удовольствия, что и не смеет помышлять о таком повороте событий.

Если уж на то пошло…

И тут мерный от наслаждения, спокойный ход мыслей Северуса был прерван возмущённым мычанием и бульканьем, доносившимся со стороны Гарри. Видимо, тот не хотел глотать сперму Люциуса, кончившего так скоро, что Северус остался не у дел и вышел из любовника. Разочарованный Снейп решил помочь Гарри. Он быстро склонился над юношей, советуя ему:

- Глотай! Глотай, Гарри! Легче же станет! Это же не яд, это даже… вкусно, поверь! Это минет с проглатыванием семени! Ну же, давай! Обычная практика геев. Я и сам глотал много раз!

Ответом Северусу был кашель, долгий, захлёбывающийся. А потом Гарри от бессилия и уговоров любимого человека всё же проглотил то, на его счастье, небольшое количество эякулята, что он стоически держал во рту.

… Как же долго и мучительно рвало Гарри! Все проглоченные почти не жуя сандвичи доброго Добби вышли наружу вместе с плевком спермы.

- Его начало рвать прямо на меня! - напрасно и лживо жаловался милорд. - Да что же за ночь такая сегодня страшно несчастливая для меня! Сначала злюка Северус практически лишает лица да надолго! Это же каких денег будет стоить его восстановление в прежних благородных чертах!

И долго ещё милорд плакался и вспоминал о своих горестях и унижениях, пока вдруг резко не закончил:

- Северус, я иду мыться в здешнюю ванную. Ты же составишь мне компанию, правда? Ты ведь не успел кончить, я знаю, я почувствовал, так помойся со мной под душем, - игриво закончил оживившийся, неутомимый Люциус.

- Представь себе, откажусь, милорд Малфой. Я после, член помыть и только.

- Но два месяца без нормального, законченного секса для тебя - слишком много. Это настоящее воздержание, а в результате ты оказываешься каким-то диким, несдержанным. Вон, проклял меня…

- Кстати о проклятии. Знаешь, Люциус, я ведь уже хотел сжалиться над тобой и собирался вернуть тебе прежний, неприкосновенный облик специальным зельем на собственной, моей крови.

Но теперь, после этой омерзительной «Выше Ожидаемого» сцены с минетом, я этого делать не буду. Ни-ког-да и даже не проси. Лечись-ка ты за свои деньги у колдомедиков в клинике св. Мунго.

- Так, значит, это возможно - разом избавить меня от той чересполосицы, в которую ты превратил моё лицо? Поверь мне, я заплачу тебе несколько сотен галеонов, ну, хочешь, больше. Только излечи!

- Это Тёмная Магия, всё, что связано с кровью. А в Хогвартсе стоит сигнализация против такого рода волшебства, как зелье или проклятие на крови. Но… в принципе и сигнализацию можно обмануть, как я уже не раз делал. Ритуал же действа знаю только я.

- И любовник моей супруги. Уж он-то, француз убогий, не откажется от звонких монет. Я же заплачу ему столько, сколько он пожелает, не торгуясь, раз ты, Северус, отказываешь своему любовнику и куму во Мерлине из-за какого-то жалкого минета, да ещё сделанного не тебе, а моей мягкой игрушке.

- Я же сказал, нужна кровь наславшего заклинание и только его, - решил добить Малфоя Снейп.

- Нет, ничего не говори! Я уверен, он справится! Теперь и я буду с нетерпением ждать, когда в Мэноре зазвучат и загрохочут сигналы, оповещающие о рушащихся защитных контурах.

- Ну и сидите, и ждите, только верьте моему предчувствию - он не придёт больше. Что он забыл около или вместе с такой располневшей, грузной леди?! Нет, тем более, что Вы, милорд, утверждаете, что он француз. А французы любят всё хрупкое, изящное и действительно очень жадны до денег.

- Одним словом, мне нужно поскорее вымыть член после Вашего зада, милорд, и я отправляюсь в спальню номер шестнадцать. А Вы сидите тут и ждите-ждите.

И кого! Лю-бов-ни-ка сво-ей же-ны! И для чего! Нет, не выгнать его с позором, а дать денег!

На что только не пойдёт мужчина, пекущийся о своей внешности более, чем о чести рода. И это чистокровный волшебник!

Так чего же ты хочешь, имеешь ли ты право хотеть большего от простых грязнокровок как, вон, Гарри, да и я, грешный?

- К чёрту! К чёрту и тебя, Люциус, и твои глупости! Иди, ступай в ванную, ты же собирался… Так оно вернее будет.

У тебя, кстати, ночами долгими, ночами длинными по коридорам никто не шарится? А то, клянусь, я пойду как есть, нагишом.

Ба, да я забыл совсем, заигравшись с тобой, что одет! Ну и слава Мерлину!

И я вернусь из Хогвартса сегодня же утром, как было оговорено. Люциус, кстати, прикажи дать после твоих издевательств над мальчиком, воды ему. Он хотя бы попьёт.

- Когда отмоюсь, прикажу.

- Но у него же сейчас такая сухость во рту, как в Сахаре…

- О, отличное bonmot, Северус!

О, я уже весь в мечтах, когда тот… французишка, Тёмный Маг, не то, что ты, Северус, исправит мне в одночасье лицо, и я прикажу кухонным эльфам готовить много вкусной еды для гостей для грандиозного приёма, который я устрою. Я так истосковался по родному мне бомонду!

А то с этой коровой даже не поговоришь. Всё она ест да ест. Такая скучища!

А вот Вас, профессор Снейп, сэр, я на приём не позо…

- А мне и не надо. Но ты меня задерживаешь, Люциус. Тем временем, - сказал Северус, застёгивая брюки, - клизму ты себе, как положено добропорядочному боттому, как делал это я в схожих ситуациях, не ставил. А я, между прочим, делал это со всеми, без исключения, своими многочисленными любовниками.

- Я даже уловить не могу, о чём ты ведёшь речь, Северус.

- Вот то-то и оно, что зад у тебя грязный, неочищенный благословенной клизмой, - рассмеялся Снейп. - Ну, я побежал.

- А я останусь в покоях моей мягкой игрушки. Нет, не то, что ты подумал. Я просто помоюсь в его роскошной ванне, к которой твой милый Гарри не имеет доступа, - рассмеялся, в свою очередь, Малфой.

Все разошлись-разбежались, и никто не подумал о страданиях «мягкой игрушки», ни Снейп, обнимавший Гарри несколько часов назад, ни, тем более, милорд.

Оба оставили иссыхающего от жажды поруганного человека и мага, дикое желание пить которого утолил бы всего один стакан воды…

… Поттер был неухоженным, грязным, вечно во время совокуплений потел, у него аж пот по спине, к которой прижимался милорд в исступлении похоти, стекал ручьями. И… именно таким он нравился насильнику и до, и после самому безукоризненно чистому.

… Наконец, вернулся Северус, буквально тащивший за шкирку откормленного, чистого, упирающегося домашнего эльфа, в цепких длиннопалых ручонках которого было настоящее сокровище - хрустальный графин с оранжадом. Он, ещё полный, а значит, не тронутый больной, был взят эльфом под грозные крики Снейпа, прямо со столика у камина, где, замеченная только Мастером Зелий, чуть не подавилась остатком жареной индейки оголодавшая среди ночи миледи.

По этикету, соблюдавшемуся только в Малфой-мэноре и нигде больше, никакой, даже самый любезный друг-грязнокровка не мог ничего взять со стола чистокровной четы и Драко без их на то разрешения. На оранжад уговорить безумную по-хорошему не удалось, поэтому пришлось прибегнуть к недобровольной помощи обслуживающего персонала, то есть, большеухого создания. Он-то имел право наливать этот оранжад в бокал жене Хозяина.

Поэтому Снейп просто запугал домашнего эльфа, а заодно и миледи, грозными криками, на которые реагировали даже самые нерадивые студенты Хогвартса, да прихватил того за шкирку так чувствительно, что эльф сдался на милость победителю.

Как же Гарри жадно пил, пока Северус не отнял у него вожделенный графин и не сказал:

- А остальное после. Не то получится так же обидно, как с сандвичами Добби.

- Да! - вскрикнул приободрившийся Поттер, - Я ни за что бы не блеванул, если не не эта дрянь из торчка Люциуса!

Разве я за так со жрачкой бы расстался?!

- Это был обыкновенный минет с проглатыванием семени.

Всё, я вижу, тебе даже противно вспоминать об этом. Какой же ты, Гарри, в сущности, неиспорченный ещё. Я просто удивляюсь тебе.

- Да уж, то самое. Да меня скоро Люциус уже в хуй выебет, а ты говоришь…

- Не говори глупостей, Гарри! - уставший Снейп внезапно разозлился.

В данный момент перед ним был не милый, ещё не испорченный, несмотря ни на что, подросток, не ребёнок, переживший глубокую эмоциональную травму, а настоящий беспризорник, разговариваривающий только матом.

Сегодняшняя ситуация ввела хладнокровного шпиона в ступор, начиная ещё с запрета перекусить в апартаментах и появления исключительно доброго, отчего-то подозрительно всезнающего Добби. Потом была Sectumsempra, за которую Лорд его, Северуса, уж конечно, по головке не погладит. Ещё бы, так изувечить соратника по Ближнему Кругу! И, наконец, недополученное удовлетворение даже со ставшим уродливым Люциусом. А в качестве недостающих засахаренных ягод, призванных «украсить» торт сегодняшнего невезения - неудачный минет с последующей рвотой Гарри да какой ужасной! Да, Снейп негодовал по случаю всего этого в целом и каждого инцидента в отдельности.

Глава 18.

Он, несмотря на трудную шпионскую вахту, любил не внезапности, а размеренность хода бытия. А тут вон сколько её, проклятой внезапности накопилось, и всё это «благолепие» за битых два-три ночных часа. И такая жизнь после планомерной, ежедневной, а порою и ночной варки зелий в тишине, покое и таком благословенном одиночестве показалась вдруг Северусу невыносимой.

И в довершение картины зла, обрушившегося на шпиона, из ванной появился в роскошном халате свежевымытый Люциус, а вот жизнь бедного Северуса показалась ему ещё беспрогляднее.

- Что, поругались, голубки? - спросил Люциус вкрадчиво.

- Да, тебе на радость, Люциус, - зло выплюнул Снейп.

- Нет, я просто спросить, - тон милорда был безукоризненно вежливым.

Он вообще была сама доброжелательность.

- Ну что Вы всё вынюхиваете, милорд?

- Да просто интересно стало, ничем не обидел ты мою мягкую игрушку?

Теперь только сменил голос на откровенно издевательский.

- Обидел ли я чем-нибудь тебя, Гарри? Отвечай перед своим господином.

- Ужасть как обидел, Северус, а ещё пить больше не даёшь. А у меня после блевоты всё нутро ажно огнём горит.

Ну дай попить, не будь сволочью.

- Держите язык за зубами, мистер Поттер! Я всё ещё Ваш профессор!

- А, между прочим, Вы со мной ебались, профессор Снейп, сэр.

Вы хоть помните об этом?

- Гарри, - угрожающе и предостерегающе произнёс Снейп, - прошу тебя, не болтай попусту. Да, я был с тобой… один-единственный раз по желанию твоего господина Люциуса, и это всё. Разве у тебя не всё в порядке с памятью?

- Так вы ещё сношались?!

Тон милорда стал визгливее и приобрёл угрожающие оттенки.

- На, возьми и пей, сколько влезет, а я пойду посплю ещё несколько часиков, пока вы тут будете мозги друг другу полоскать.

А утром я снова к тебе, Гарри. Буду проверять состояние твоего сфинктера.

- Че-го-о проверять?

- Вход в твой задний проход на предмет грубого вторжения. Так доступно?

- Да, спасибо, профессор Снейп, сэр.

Внезапно Гарри оживился, ещё даже не притронувшись к заветному графину:

- А ты… Вы придёте с зеркальцем?

И столько надежды на всё самое лучшее в мире, которое олицетворял собой для подростка Северус Снейп, было в голосе мальчишки!

Но Снейп надел сюртук, всё ещё храня молчание, накинул и застегнул сальную, в дырах от зелий длиннополую мантию и только потом соизволил ответить:

- Да, с зеркальцем, но только для осмотра. Устал я от вас всех, ох, и устал же!

- Прости меня, слышишь, Северус? - отчаянно прозвенел в гаснущее зелёное пламя голос отверженного Гарри.

Он просто слишком долго не мог оторваться от вожделенного оранжада.

Потом его в одиночестве рвало наизнанку ещё и сладкой водой. Это было особенно омерзительно, она шла ведь и через нос, а промыть носоглотку негде, не в унитаз же нырять! Но больше воды ему, ясное дело, никто и не подумал принести. И Гарри, на этот раз строго контролируя каждый глоточек, допил остававшееся в графине. Но, чёрт возьми, как же этого не хватало!

Домашний эльф вырвал у проваливающегося в болезненное забытье Поттера кувшин, разбил его в пыль - ещё бы, ведь чистой доселе хозяйской посуды касалось аж двое грязнокровок! Потом своей непонятной люлям беспалочковой магией собрал мелкие осколки и мусор с ковра и унёс на кухню, чтобы выбросить. Вернувшись, он потерял из виду Хозяина, эльф застал только дрыхнущего без задних ног грязнокровку. Хозяин же давно ушёл почивать.

… Люциус вернулся к юноше ближе к позднему обеду, а вот Северус ранним утром так и не пришёл. Гарри ничего не сказал об этом Малфою, но тот сам догадался по разочарованному и унылому виду подростка обо всём.

- Что, бросил тебя твой миленький дружок? - ехидно поинтересовался милорд.

- Нет, был он, только прям весь такой занятой и с зеркальцем.

- Не лги мне, беспутный мальчишка! Я-то тебя не бросил к… ногам Повелителя. Вот и не стоит меня обманывать.

Я, между прочим, для тебя за ланчем новую, усовершенствованную, жировую диету разработал. Теперь ты, моя мягкая игрушка, вся зарастёшь жирком и будешь потеть и так соблазнительно пахнуть во время совокупления ещё сильнее.

Чувствуешь на себе мою заботу, а, паршивец? - с нежностью от собственной доброты произнёс Малфой.

Ещё бы, ведь сегодня уже согласно этой новой диете впервые за дней семь-восемь домашний эльф накормит Поттера. А чтобы нагулять хороший, здоровый аппетит, надо отлично поиметь мягкую игрушку. Всё логично. С точки зрения Люциуса Абраксаса Малфоя.

Но не гляди в эти запавшие, полные страха и отчаяния голодные глаза, милорд! Они только испортят тебе благодушное настроение и впечатление от ещё не начавшегося процесса. А Малфой и не думал вглядываться в лицо юноши, он просто коротко скомандовал:

- А ну-ка, быстро снимай трусы!

Уже совокупляясь, Люциус прорычал:

- А Северус-то твой больше не придёт никогда, так и знай!

И продолжал своё грязное дело, пока не оставил совершенно обессилевшего от голодания и насилий Гарри распростёртым на грязной, потной, с большим свежим кровавым пятном простыне. Поттера била крупная дрожь, но сил укрыться одеялом у него не оставалось.

Не пришёл Северус и назавтра, и на третий день, а Гарри ждал и втихомолку плакал по пропавшему любимому, стараясь не поддаваться полному отчаянию и не биться в истерике, как по умершему.

На третий вечер Люциус, видя, что Снейп его снова надул, не являясь по первому зову, сам решил снизойти до визита в апартаменты кума и проведать своего такого превосходного, покладистого, а главное - единственного ещё на долгое время любовника.

- А-а-а, скотина, пришёл проведать болящего? - хрипло выплюнул простуженный Северус.

- Да хотя бы и так. А то в Мэноре по тебе извелись уже двое мужчин - я и моя мягкая игрушка. А уж она-то слёзы льёт по тебе, думая, что у моего эльфа нет прямого приказа докладываться обо всём своему Хозяину!

И чем ты только его купил? - с наигранной лёгкорстью и наивностью поинтересовался Малфой.

- Я думаю, ответ здесь лежит на поверхности, и мы не будем обсуждать его.

- А я, вот незадача, никак не отгадаю эту загадку.

Ну да Мерлин с ней!

Ты приходи-приходи поскорее, будь так добр, выздоравливай, а то моя мягкая игрушка совсем иссохнет, и мне придётся отдать её нашему с тобой Лорду, так сказать, за ненадобностью.

- Но ты же по-прежнему имеешь с Гарри сношения. Так зачем же грозиться попусту столь беспочвенно?

И передай ему, что я… Впрочем, что от тебя толку, Люциус. Ведь ты всё переиначишь в моих словах, вывернешь наизнанку, лишь бы сделать своей и без того беззащитной жертве больнее. Разве я не прав, а?

- По крайней мере, кормлю-то его я, и даже разработал новую жировую диету, от которой мистер Поттер весь от головы до ступней равномерно покроется слоем жира и будет не кособоким, как раньше, а пышущим здоровьем.

Таким, я уверен, он понравится тебе ещё больше, и ты за парочку свиданий с теперешней мечтой своей жизни будешь впредь исправно подставлять свой зад мне, как было договорено, безо всяких обиняков и возражений, по первому же моему зову.

Но с больными я иметь дело не люблю, поэтому до свидания, надеюсь, до скорого, Северус. И выздоравливай скорее, но… что-то я начал повторяться.

Хм… Да, не нужна ли тебе помощь из Мэнора? Скажем, поесть поплотнее, вина, разумеется, самого отличного, свечей, а то ты лежишь в полной темноте. У тебя даже камин не растоплен. А может, дров?

- Моим глазам больно от света, они воспалены.

- Так что же ты, Тёмный Маг, не можешь пересилить себя, встать и сварить простейшее Перечное зелье?

- Разумеется, оно у меня есть, но не помогает - простуда слишком сильная. И варил его я не для себя, а для Больничного Крыла. Но я попробовал, и как уже говорил, никакого результата.

- И никто, ни одна живая душа в Хогвартсе не знает, что ты болен, одинок?

- Конечно все знают и злорадствуют, особенно студенты.

- А кто же их учит?

- Пожилой сладкоежка и добрячок профессор Слахорн. Помнишь ещё такого?

- Ну да, конечно. Он же и мой и чуть позже твой потоки учил. Боги, Мерин! Как же это давно было! А сколько ему сейчас?

- Не видел, не имел счастья лицезреть. Меня же никто, как ты понимаешь, не навещает…

И Снейп зашёлся мокрым, долгим приступом тяжёлого кашля.

- Пойдём, встань хоть на несколько минут, нет, одеваться не надо. Завернёшься в плед. Тебе же только кровать обогнуть и окажешься в Малфой-мэноре. А там тебе и отдельная спальня с чистым хрустящим бельём, и протопленный камин, и личный домашний эльф, готовый исполнить любую твою прихоть, и лучшая, только легко усваиваемая пища, вкуснее которой не найдёшь во всей магической Британии. А начнёшь расхаживаться, тут тебе и роскошная ванна с этим, как его… в общем, твоим любимым мылом, и банный халат, и наборы трав для воды, и разнообразные шампуни.

- … И ты за всё это благолепие потребуешь с меня, выздоравливающего, одного-единственного - секса.

- Да, разумеется, ведь за всё на свете надо платить, мой Северус. Сначала, только ты не бойся, я буду понимающе относиться к тебе, лишь как к другу, но уже вскоре у тебя хватит чести и сил, чтобы отблагодарить меня.

- Ты будешь спать с полубольным, я не ослышался, Люциус? С едва вставшим на ноги магом? Так вот она - цена твоей доброты, только кажущейся!

Убирайся же ко всем чертям, Люциус! Похотливая тварь!

- Ну что же ты обзываешься и посылаешь меня к каким-то неведомым, видимо, многочисленным маггловским Мордредам.

Я же тебе сделку предлагаю, честную, причём к обоюдному плезиру. Тебе - выздоровление, восстановление, комфорт, все блага, а мне - ты.

И никто не узнает, куда временно пропал профессор Снейп, раз они все, твоё начальство, такие хамы. Ишь, оставили помирать от голода и холода. А ты же в расцвете лет, Северус! Поразмысли над моим предложением. Я ещё загляну к тебе завтра.

Так, что у тебя будет достаточно времени, чтобы всё взвесить и обдумать.

Вдруг Северус стал молча подниматься с пропитанной потом кровати. Сначала показались его худые, длинные ноги, а потом с кряхтением и приступами затяжного кашля Снейп совершил невозможное - он подошёл к испуганному не на шутку, даже отпрянувшему Малфою. И, что самое невероятное, Люциус действительно, а не наигранно оторопел при виде еле держащегося на ногах профессора!

А Северус обхватил тяжёлой, горячей, потной от слабости рукой ладонью шею Люциуса и начал медленно, но верно сжимать её, давя на адамово яблоко.

Малфой, как кролик перед удавом, замер, не в силах пошевелиться.

Внезапно тяжёлая, пугающая милорда рука ослабила захват, а потом бессильно упала рядом с телом больного. Снейп от такого напряжения сил буквально свалился на кровать, не в силах даже укрыться. Его била дрожь и знобило.

Люциус, стараясь держаться прямо, хоть колени предательски дрожали от пережитого страха, шагнул в зелёное пламя и злой, как те самые неведомые миллионы чертей, отправился, разумеется, к Гарри.

- Не жди его. Он не вернётся никогда, - процедил Люциус.

Он умер… для тебя. Эй, ты вообще меня слышишь? Умер!

- Что с Северусом? - не сдавался Поттер.

Предчувствие влюблённого юноши подсказывало ему, что милорд лжёт.

Но тут заупрямился Люциус:

- Не скажу. Только если ты хорошенько меня ублажишь прямо сейчас.

- Опять? Вот нашёлся ёбарь-террорист на мою бедную жопу!

Вы же только сёдни ебались со мной, Люциус! Ну неужели я прям такой весь из себя сахарный, что Вы не могёте без меня?

А как же Ваша жена? Неёбаная ходит?

- Не смей напоминать мне о ней, дрянной, негодный мальчишка!

- Видать, она Вам да-а-авно не даёт, вот Вы и ходите ко мне, грязному, потному.

- Нечего разговаривать со мной, твоим хозяином, в подобном тоне!

Внезапно Люциус переменил тон и сказал почти ласково:

- А ну-ка, открой рот и скажи: «А-а-а!»

Гарри насторожился:

- Это ещё зачем?

И тут Люциус начал орать, выплёскивая обиду и унижение, которые он успел почувствовать наедине с непокорным даже в болезни Северусом.

- Соси мне член! Соси, кому говорят!

- И не подумаю. Я ща зубы-то сожму, а то мне после блева-а-а…

Хитрый Малфой воспользовался моментом, чтобы просунуть свой пенис в рот Гарри. Но тот сопротивлялся до конца и, как и обещал, укусил чувствительный орган до крови. Милорд тут же ретировался и вытащил своё «сокровище», а затем очень быстро, даже не застегнув брюк, побежал в ванную спальни под номером шестнадцать, где было дезинфицирующее мыло.

Больше милорд к своей мягкой игрушке в ту ночь не приходил.

К Гарри вообще больше никто не приходил, даже домашний эльф, чтобы накормить его по обещанной и разрекламированной новой методике милорда. И воды не приносил. Это была самая ужасная мука, так подростку хотелось пить.

И что самое обидное, жалящее в самое сердце - не приходил любимый Северус, разом избавивший бы Гарри и от жажды, и от голода. Уж Северус бы что-нибудь придумал на этот счёт, но не оставил бы Гарри в таком гнетущем одиночестве.

Однажды юноша, не в силах больше терпеть всё более мучительную жажду, попил воды из ржавого унитазного бачка. Вскоре, тем же вечером у него появились признаки желудочного отравления. Он то и дело бегал в туалет, где его жестоко рвало. Потом началась диарея.

И вот однажды это случилось. Гарри дождался. Услышав шаги в спальне, он тут же бросил «кормить» унитаз и ринулся навстречу своему долгожданному спасителю. По спальне расхаживал Снейп, осунувшийся, с запавшими глазами, обведёнными тёмными кругами, небритый, чёрт знает, сколько времени, похудевший ещё больше, до мослов, но окончательно выздоровевший. Любимый.

- Что с тобой, мой мальчик? - произнёс Северус хриплым голосом. - Чёрт меня подери, ну почему я болел так долго и нудно?!

Ты же на себя не похож, бедный мой Гарри!

Гарри в изнеможении плюхнулся на кровать и прошептал потому, что говорить от жажды и частых рвот он не мог:

- Я болен, Северус… профессор Снейп, сэр. Мне никто ни жратвы, ни, что самое обидное, простой воды не дал, пока Вы болели.

Больше несчастная «мягкая игрушка» прошептать не сумела, но Снейп всё понял.

- Что же ты меня снова на «Вы»?

Но не в этом соль - называй, как тебе заблагорассудится. Всё дело в том, что это Малфой распорядился оставить тебя в одиночестве.

Он хоть не трогал тебя за то время, пока я болел?

- Нет, тысяча чертей, у меня тут ни одной живой души не было с тех пор, как я укусил его за хуй.

- Ну же, перестань трястись. Дай-ка я тебя укрою.

Снейпа внезапно охватило какое-то подобие чистой отцовской любви, и это произошло мгновенно, впервые в его жизни.

- Нет, не быть мне больше никогда с полюбившимся мальчиком, - отчаялся Северус. - Это какое-то… неправильное чувство. Но оно овладело мной полностью. Желание помогать, заботиться, жажда скорейшего выздоровления юноши. Нo это вовсем не для скорейшего занятия с ним любовью, а скорее, чтобы Гарри поел хоть немного да и вода была у него всегда под рукой. А то напился какой-то дряни, вот и заболел. Но для воды нужен только стакан. Остальному, то есть заклинанию, я его научу. Оно простое, на него не нужно тратить много магического потенциала, невербальное, беспалочковое, но действует же, чёрт подери!

- Меня самого во время болезни спасло от жажды это заклинание, хоть и пил я из чистой реторты, да ещё те немногие сандвичи, которые приносила мне украдкой Милни. И вот, выздоровел же я!

Но как мне прикажете быть с чувствами к Гарри, этим новым ощущением? Эти чувства дают сбой… Может, это результат перенесённой нами обоими болезни?

Тем временем Гарри шептал пересохшими треснувшими губами:

- Я дождался Вас, Северус. Нет, я дождался тебя!

Глава 19.

И Мастер Зелий услышал, благодаря своему отличному слуху, повторяющиеся, как мантра, слова подопечного.

- Да… дождался, мальчик мой.

Подожди меня немного, я схожу на кухню взять чистый стакан. Это необходимо, чтобы у тебя под рукой всегда была чистая вода а то ты весь высох.

Того и гляди, сломаешься на очередном «осмотре», а это же какой невосполнимый урон для этой скотины, твоего «хозяина», раздери его черти на сотню клочков! - старался пошутить и хоть как-то приободрить больного юношу Снейп.

Внезапно Гарри вскочил и помчался в туалет. Его снова вырвало. Северус подождал по звуку, пока рвота подойдёт к концу, и вошёл к Гарри. Тот стоял на коленях возле грязного унитаза с потёками и тяжело дышал.

Потом он словно бы очнулся и произнёс одними губами:

- Прости меня, Северус.

- Сейчас не время для извинения или для прощений всякого рода, и ты ни в чём не виноват, Гарри. Сейчас, только подними лицо, я сполосну тебе его.

- Ты… не брезгуешь мной, Северус? Правда?

- Правда, Гарри, правда.

И Северус полил лицо настрадавшегося подростка из конца волшебной палочки тёплой водой, воспользовавшись Aguamento.

- А теперь снова в кровать, ведь тебя же, должно быть, знобит, я снова укрою тебя, и ты быстро согреешься.

- И нравится же тебе возиться с таким страсть каким затюканным мальчишкой, как я?

Северус промолчал - ему неудобно было признаваться даже в своей слабости перед, в сущности, ещё ребёнком. Он был слишком для такого, по его мнению, сюсюкания.

Снейп довёл еле держащего на ногах юношу до кровати и подоткнул со всех сторон одеяло.

Гарри слабо улыбнулся от проявления такой заботы.

Одного ему хотелось сейчас больше всего на свете - пить.

С каждой последующей рвотой или приступом диареи ему желалось выхлебать тот, самый вкусный на свете графин, полный так хорошо утоляющего жажду оранжада, выпить на полу-выдохе, чтобы больше желанной жидкости вместилось в пустой желудок.

Потом, с прогрессированием болезни он мечтал о единствнном, хотя и большом глотке даже простой воды, после - о маленьком, а совсем незадолго до прихода любимого профессора - хотя бы о крохотном глоточке, только и способном, что сполоснуть гортань. Тогда Гарри думал, что, либо умрёт от жажды, либо вынужден будет вновь пить ржавую воду из нечищенного бачка.

И вот Северус с ним, но где же такая желанная вода?

Снейп прочёл эти мысли своего несчастного мальчика, когда тот с мольбой смотрел на зельевара. При этом Гарри был так слаб и эмоционально, и физически, что Снейпу удалась Легиллимеция быстро и безболезненно для подростка. Не то, что на тех треклятых занятиях с тогда ещё просто надоедливым, вездесущим мальчишкой, «мистером Поттером», называть которого по имени не было никакой охоты да и желания.

Но всё это осталось в прошлом, значит, как считал Снейп, было неправдой, давно уже забытой. Так всё изменилось с тех пор.

Так думал профессор, поймавший за фирменную наволочку домашнего эльфа, который нехотя вёл зельевара на кухню за желательно очень большим стаканом или чашкой.

Правдой же оказывалось, что Гарри - такой, каким он предстал перед Северусом, сильно болен, одинок, брошен всеми на произвол судьбы. Такой подросток вовсе не вызывал у него сексуального желания, но только заботу и жалость.

- Но это только пока мой юный пылкий любовник не пришёл в норму. - старался приободрить себя, а заодно избавиться от непривычных и даже в некоторой степени тяготящих душу отцовских чувств Снейп. - А вот вернётся мой разлюбезный мальчик хотя бы в подкритическое состояние, тогда и посмотрим, который из нас папочка, а кто и любовник.

Но мысли Северуса и его мечты о том, как он сейчас принесёт стакан высохшему от жажды Гарри и обучит его тому заклинанию, наполняющему водой, чистой, питьевой, любую ёмкость, были прерваны нежданной и такой ненужной сейчас встречей с хозяином Малфой-мэнора.

- Ну что? Выздоровел окончательно а, храбрец?

- Представь себе.

- А с тебя должок, - оживился милорд, - два месяца и две недели.

- Ты что, собираешься спать со мной днём? Это же не входит в условия нашего договора! - изумился Северус, пойдя на слизеринскую хитрость. - И вообще, я очень занят сейчас. Может, ночью? Клянусь, я приду на первый же твой вызов.

Но Снейпу не удалось накормить завтраками милорда, ведь тот тоже остался слизеринцем в душе. От змеиного факультета, в котором ты провёл семь лет, никуда не деться - полученное там воспитание будет преследовать тебя всю жизнь и определять твоё поведение и даже ход мыслей.

- Да, я не собираюсь ждать ночи! - голос Малфоя дрожал от негодования и нетерпения.

На этот раз Фортуна улыбнулась ему, более сильному и ловкому, нежели Снейпу, думающему о Гарри и потерявшему за две недели болезни некоторый навык обращения с палочкой. Милорд быстро выхватил свою и, понимая, что Снейп по своей воле не пойдёт с ним и, уж тем более, не даст себя изнасиловать, что являлось мечтой Люциуса ещё с очень давних пор, быстро, не раздумывая, произнёс:

- Imperio prolongum!

И Северус с остекленевшими, как у манекена, глазами, тихо и послушно под прицелом волшебной палочки негодяя поплёлся, как марионетка, в злосчастную шестнадцатую спальню.

- Снимай брюки… Так, молодец. Теперь наклонись. Да обопрись же ты на руки, глупец! - нетерпеливо командовал безвольной жертвой Малфой, враз ставший безжалостным, с чувством всевластия, покорившего его и возбудившего ещё сильнее.

Северус послушно выполнил все команды Люциуса.

Он наклонился, оперевшись руками о застеленную кровать, а милорд, разумеется, без кондома - этой противной маггловской резинки, как в Гарри, с размаху, грубо ворвался в профессора.

Но тот почему-то не застонал, как это делала в последнее время измученная насилием мягкая игрушка.

- Значит, не больно?! А вот так? - ярился Малфой.

И Люциус изо всех сил, пыхтя от напряжения, стал двигаться в жертве собственной похоти. Он ударялся лобком и низом пухлого живота о ягодицы Снейпа. Затем последовала команда:

- Обопрись на локти!

Под непрекращающимся действием заклинания подвластия Северус так и сделал.

Люциусу наконец-то удалось войти глубже, значительно глубже, и его движения мало-помалу утратили былую ярость и силу - он устал. Просто стало слишком трудно двигаться в этой, значительно сузившейся, два с половиной месяца, а то и больше, не знавшей вторжения члена и занятий сексом прямой кишке.

Милорд практически увяз в собственной жертве, и насилия, как такового, не получилось… в который уже раз.

В ярости насильник-неудачник вышел одним тяжело давшимся движением из полукровки и, чтобы причинить наибольшую боль, боль запоздалого мщения «за всё хорошее», за непопранную гордыню, подумать только, грязнокровки, за привязанность к Поттеру, за неполучившееся в очередной раз изнасилование, наконец, за так и не сваренное зелье для восстановления красоты пухлого лица, выкрикнул в бешенстве:

- Crucio! И кричи громче, услаждая мой слух!

Но Снейп не кричал - он привык к Круциатусу самого Лорда, а тут… какой-то Малфой.

Милорд, видя, что и эта его задумка провалилась, подбежал к послушному, безвольному телу, лежащему на боку и увидел, как по телу профессора пробегает одна судорога боли за другой, и начал избивать Снейпа ногами и руками. Наконец, выплеснув заряд ненависти, ярости и злобы, Люциус сжалился и пришёл в себя. Он прекратил оба Непростительных одним пассом и обычными в таком случае словами.

А пока Северус тоже приходил в себя, удивляясь, почему он лежит на ковре в спальне и так болит всё тело, Люциус, опасаясь возможных ответных действий со стороны грубо измочаленного кума, произнёс скороговоркой:

- Obliviate localus!

- Что с моей головой? Я чувствую себя избитым. Почему я лежу в спальне на полу?

- А откуда ты, Северус, можешь знать об этом… теперь? - выдал себя Малфой, погорячившись и будучи на седьмом небе от своей «проделки».

- Ты… ты произнёс заклинание Частичного Забвения? Ну и скотина же ты! А до этого тебе удалось меня изнасиловать. Впрочем, неужели ты осмелился применить ко мне Первое Непростительное?

Но я же шёл… куда-то по очень важному делу. А вот откуда и куда я направлялся, не помню.

- А всё ты, Люциус, со своей страшной рожей! Что, не лечат в святом Мунго? Или твои пресловутые связи - просто ложь и выдумка, и с такими ранами никто из колдомедиков связываться на свою голову не хочет?

А вот не буду я варить тебе зелье, кровушки пожалею на такую образину и негодяя.

Сначала он насилует Гарри, потом измывается надо мной… Что ты на это скажешь, а, милорд? - в свою очередь глумился Северус.

- Что ты подлец да и чести у тебя нет, ведь ты же грязнокровка! - в сердцах высказался разозлённый Люциус. - А это значит, что благородные идеалы чистокровных фамилий не для тебя.

- А ты, как я погляжу, опять нарываешься. Малфой, скажи спасибо Мерлину, что ты взял меня силой под Imperio. И хотя грязнокровки по твоим словам лишены понятия чести, видите ли, недоступно оно им, то уж как же немилосердно нечистокровные волшебники злопамятны! Знай и помни это.

- Брюки-то надень. А то мне на сегодня твой отполированный, натёртый зад больше не понадобится.

- А я не тороплюсь. Я, может быть, и на ланч, и на обед сегодня у тебя останусь. Так уж и быть.

Увидев, как исказилось от ненависти лицо милорда, Снейп понял, что попал в точку, и мирно добавил:

- Да шучу я, шучу.

Северус решил про себя, что раз на него свалилось столько несчастий сразу, значит, он чем-то заслужил такие унижения. Или… кем-то, кого он бросил в беде.

- Гарри! Гарри ждёт меня-не дождётся со стаканом или любой ёмкостью с кухни, но только не принадлежащей больной миледи. Хорошо, что мой разлюбезный мальчик не знает о случившемся со мной позоре! Однако следует помнить, что проклятый Люциус не преминет рассказать подростку обо всём произошедшем в красках. Уж он-то пораспишет да понапридумывает даже то, чего не было на самом деле. Вот опозорит он меня, дери его черти, в глазах Гарри!

- … Стыдно, Северус, стыдно даже подумать, что мальчик отвернётся от тебя после грубого насилия, учинённого над тобой Малфоем! Он же, мальчик-то, умирает от жажды и голода и ему не до сантиментов.

И если я принесу ему немного еды, он будет лучше ко мне относиться и попросту не воспримет полуправду Люциуса.

Но главное - питьевая вода и то невербальное заклинание, которое и впредь не оставит милого мальчика без жидкости. Я уверен, оно удастся Избранному даже в ослабленном состоянии, ведь он магически значительно одарённый, уж не чета нам с милордом. Иначе бы ему в младенческом возрасте не удалось, казалось бы, невозможное - развоплотить Лорда. - думал Снейп, одеваясь.

Малфой счёл за лучшее быстренько ретироваться из злополучной спальни, и правильно сделал.

Иначе бы он помешал зельевару думать, а это, учитывая вспыльчивость последнего, просто опасно.

Северус решил даже не мыться после грубых прикосновений и вторжения Люциуса, так он торопился на кухню и скорее к Гарри. Зато он почувствовал, как ощущавшиеся им, так испугавшие профессора «отеческие» чувства пропали, сойдя на нет. А вместо них появилась идея поскорее поставить на ноги несчастного пока подростка, чтобы снова с изобретательностью «осматривать» его.

После перенесённого Круциатуса Северус чувствовал себя словно бы слегка опьяневшим, хоть и не ведал о самом наложенном на него Непростительном, а боль в теле списывал на перенесённое надругательство. И ещё неизвестно, отчего больше болело тело Мастера Зелий - от довольно жалкой пародии на Круциатус Лорда или от нанесённых побоев.

Особенно сильно болели бока, но Снейп не стал раздумывать о природе этой боли и задерживаться, а слегка шатающейся походкой вышел из спальни, куда уже прошмыгнул домашний эльф, желавший убраться в ней. Зельевар крепко-накрепко ухватил эльфа за наволочку и приказал вести себя на кухню, при этом припугнув самым грозным окриком, чтобы тот незамедлительно привёл, куда следует.

… А Гарри тем временем от обезвоживания успел провалиться в сон, смежный с комой, так и не дождавшись своего то ли коварного, то ли попавшего в беду, то ли попросту не знающего, где в поместье кухня, любимого. Подросток заснул с улыбкой умиротворения на лице. Его Северус, любимый, преодолеет все препятствия и в любом случае уже совсем-совсем скоро вернётся, скоро вернётся, скоро верн…

И Северусу действительно удалось практически невозможное - он, быстро добившись от кухонных эльфов кружки для эля, большой, широкой да ещё и из арсенала самого Хозяина, действительно скоро вернулся к Гарри. Но того, кажется, невозможно было разбудить.

Тогда Снейп прибегнул к магии, вытащив с помощью тёмного невербального заклинания несчастного юношу из-за пределов бытия и выхватив везучего мистера Поттера из лап самой смерти.

Профессор быстро сотворил воду и влил небольшой глоточек прямо во всё ещё улыбающиеся, потрескавшиеся губы, приподняв обессилевшую голову, чтобы Гарри случаем не захлебнулся. В этот момент Гарри для Северуса казался самой большой драгоценностью на свете, чуть было не потерянной навсегда, какое ужасное слово! - из-за собственной неловкости и уязвимости.

Значит, профессор не до конца выздоровел, а ему так только показалось. Откуда эта его замедленная реакция, несообразное владение волшебной палочкой? Это остатки болезни, уж больно тяжело она протекала - в холоде, голоде, отсутствии медикаментов, да той же жажде! Первые три дня Северусу не удавалось даже подняться с постели, чтобы принести себе чашку.

… Гарри быстро проглотил воду, настолько его глотка пересохла, и вода, простая вода, показалась ему необычайно, чертовски вкусной. Поттер снова захотел пить.

- Пить, Северус! - всё ещё шептал он, будучи не в силах говорить.

- Reducto кружка!

Глаза Снейпа и Гарри, и без того большие, расширились в преддверии большой, практически непоправимой беды. Ведь профессор ещё по пути на кухню обнаружил, что палочки у него с собой нет. Зельевар просто забыл её в своих апартаментах, так он торопился в Малфой-мэнор. А палочка, что ж, осталась лежать неприкаянная, брошенная под подушкой у Северуса. Он так и пролежал на ней все две недели болезни.

Но… ничего страшного или пугающего не произошло. Малфой весело захохотал - ещё бы, такой удачный день гнева в отношения Снейпа!

- Когда-нибудь я убью тебя, Малфой, за твои глупые, глумливые шуточки, - гневно пригрозил разозлённый не на шутку профессор.

Одна твоя разбитая кружка могла бы стоить тебе жизни. Клянусь, если бы не умирающий по твоей вине, скотина, Гарри, за которым я отныне буду ухаживать, пока он не придёт в себя, я мог от гнева убить тебя, чёрти бы тебя разодрали, не боясь пожизненного Азкабана или даже Поцелуя.

… Большой Фалл аппарировал однажды из Аргентины к себе во Францию, домой, и приступ коронного сифилиса, впервые такой силы и ярости, скрутил его прямо в момент перемещения. Он не помнил, как ему удалось завершить аппарацию, не помнил он ничего и в последующие десять дней. Лишь по истеченнии этого срока, когда он пришёл в себя, больной обнаружил, что он дома.

Большой Фалл стал домоседом, прекратив аппарировать по всему свету, и даже не навестил ни разу родственный клан. Но таким он сделался лишь по увещеванию родича, варившего для больного целебные укрепляющие настои из трав да зелье от коронного сифилиса.

Но, несмотря на все страния родича, делавшего всё это не из филантропии, в общем-то, чуждой тёмным магам, а, скорее, из-за охватившего его азарта первооткрывателя среди своего племени, Большой Фалл после недолгой ремиссии становился всё слабее, а старейшина клана не вмешивался в дела больного и самозваного врачевателя. И вот, наконец, пришёл день, когда тело Флавия предали огню в одном из огромнейших каминов, разведя в нём огонь посильнее, чтобы сгорели все останки дотла.

Глава 20.

Нарцисса всё ещё продолжала ждать своего неверного возлюбленного, а от того даже и костей не осталось, и прах развеяли по ветру. Таковы суровые законы не терпящих никакой сентиментальности Тёмных Магов.

Прошло время, и миледи поняла остатками рассудка, а, вернее, почувствовала любящим женским сердцем, что Большой Фалл больше никогда не придёт, что он умер от той же болезни, которой суждено погибнуть и ей. Больная, брошенная женщина присмирела, агрессия её куда-то исчезла, и она даже перестала избивать супруга к вящему счастью последнего.

Миледи даже стала меньше есть, скорбя по погибшему возлюбленному и по себе, брошенной бессовестным супругом на откуп болезни. У леди Малфой стали случаться просветления, что, с точки зрения жаждавшего и давно мечтающего о её погибели супруга, как раз и говорило о близящемся конце его «мук с этой невыносимой женщиной». Эти слова милорд без зазрения совести всё чаще бросал в лицо ставшей безобидной больной, а она терпела.

Нарцисса лишь только позволяла себе хмуриться в ответ, но молчала. Рот её снова всё чаще был занят едой.

Миледи даже похудела немного в начале своей скорби, но потом, по мере того, как в её, ставшей безобразной немытой голове, постепенно, но на удивление быстро исчезали последние крохи разума, и всё застилала пелена безумия, снова поправилась. Миледи всё больше уходила в себя, в тихое безумие, в воспоминания о... несбывшемся. О своей огромной всеобъемлющей любви к французу.

Она и Пасхальные каникулы с сыном, так горячо ожидаемым ей когда-то, ещё до смерти возлюбленного, и так холодно встреченным, а потом отправленным жестоким к женщине супругом куда-то далеко, провела в этих грёзах. А сын ей оказался больше не нужен.

С наступившим летом миледи к вящей радости и облегчению жесткосердого супруга, скончалась. Она ушла из жизни как-то тихо, незаметно, словно и не было никогда на земле магической Британии такой ведьмы - Нарциссы Блэк. Именно под этой фамилией мёртвое, быстро разлагающееся из-за наступившей вдруг неанглийской жары и собственного жира тело злополучной бывшей супруги Малфоя было быстро предано земле на родовом кладбище Блэков в Юго-Западной Англии…

Малфой изредка навещал свою мягкую игрушку с обычной целью - изнасиловать и поглумится вдоволь над беззащитным, никак не могущим поправиться окончательно после болезни, а потому слабым и «неинтерсным», даже не брыкающимся и не ругающимся матом юношей.

Но теперь милорд всё свободное время посвящал аппарациям в клинику св. Мунго к действительно имеющимся в природе хорошо знакомым колдомедикам, которых осыпал галеонами, лишь бы процесс восстановления внешности шёл быстрее. Ещё бы ему не суетиться! Ведь всего через полгода положенного в высшем свете траура он окажется с его-то состоянием и внешностью, ещё далеко нестарый, но мужчина в самом расцвете лет, одним из самых завидных женихов на обоих островах.

… Зато на Пасхальных каникулах Люциус просто упивался обществом «сынулечки», «кровинушки», «пусечки», своего Дракусика, ещё более повзрослевшим и поумневшим, разумеется, по мнению отца.

- А ещё он так похорошел, Северус! - вещал милорд, захлёбываясь от восторга своему исправно, как на работу, являющемуся отбывать «постельную повинность» Снейпу. - Ты просто ежедневно с ним видишься, вот от упрямства и отказываешься признавать очевидное.

- Он не красивее Гарри, напротив, - упорно твердил в ответ бахвалистому любовнику Северус.

И хотя Гарри чертовски грязный, а Драко у тебя чистенький, Избранный сложен более по-мужски в отличие от похотливого, как и отец, сына.

- А что, разве у моего сынулечки уже роман с какой-нибудь красивой слизеринкой? - оживлялся всегда на этом месте милорд.

И не надоедало же ему выслушивать раз за разом одни и те же «новости», а вот профессору давно надоело смаковать развитие любовных отношений пылкого крестника, но он терпел и повторял с начала.

- Да у него куча-мала этих слизеринок, есть даже рэйвенкловец. Пожалуй, он больше всех пассий твого сына импонируует мне - и красивый, и умный, но и себе на уме.

- Да-а-а? - жеманно удивлялся при известии о рэйвенкловце милорд.

- Представь себе. И… ну перестань же тянуться к моему члену, наконец! Я не собирался и впредь не намерен кончать с тобой, Люциус. Уж бери, что дают. Ты уже кончил, вот и вылезай быстренько из меня.

- Какой же ты невоспитанный, Северус. Право, удивляюсь твоей стойкости и упорному нежеланию поласкаться и тоже получить разрядку. Я же знаю, у тебя третий месяц никого нет, так почему бы не кончить, сбросив излишнее напряжение. Расслабься, я всё сделаю сам, а ты - вот увидишь, насколько тебе станет легче даже после одного раза. Ну а уж если повторять эту процедуру каждую ночь, то ты станешь удовлетворённым, перестанешь ершиться из-за пустяков и станешь более по-доброму, если это слово можно применить к тебе, относиться к студентам, а не рычать на них из-за каждой оплошности. Мне Драко сказал, что ты стал совершенно невыносим на занятиях. Даже снимаешь баллы с родного факультета. Это тебе сперма в голову ударяет.

- Нет, не желаю слушать тебя! Может, мне и вправду тяжело переносить столь долгое воздержание, но, чёрт побери, от тебя мне милостыни не надо.

Так что выходи немедленно, не то я… - Снейп осёкся.

Ему нечего было предложить ненасытному Малфою, решившему вдруг позаботиться о любовнике. Только из-за Избранного профессор соблюдал договор и являлся практически каждую ночь к похотливому куму по первому же зову.

С Гарри ничего не получалось - Люциус преодолел брезгливость и следил даже за утренними осмотрами сфинктера юноши. Поттер несколько пришёл в себя за прошедшие пол-месяца после кризиса, чуть было не убившего его, но не набрал ни пол-фунта. Теперь Северус перед каждым осмотром Гарри, словно студент перед экзаменом, ожидал и ещё более боялся увидеть порванный анус, но всё было на удивление в норме.

Люциус же теперь занимался сексом только с упрямым Северусом, так и не сварившим ему заветного зелья на собственной крови.

Снейп обманывал Малфоя «за всё хорошее», утверждая, что из-за постоянного недосыпания его кровь по каким-то непонятным далёкому от науки милорду параметрам не подходит для пресловутого и такого необходимого Люциусу зелья. Однако Малфой был истинным слизеринцем и хорошо чувствовал ложь, хоть и сам любил приврать. Он понимал, что эти два фактора - состояние крови и сон - друг от друга не зависят, и что кум просто водит его за нос.

Колдомедики, как могли, старались работать над регенерацией кожи и мышц лица знакомого пострадавшего, но их деятельность и активность упирались в галеоны, сотни галеонов за один визит, складывающиеся в тысячи. И тут оказалось, что хозяин Малфой-мэнора на грани банкротства, так опустошили его бывшее огромным состояние сначала покойная ныне жена, объедавшая супруга, а после её смерти - колдомедики, запрашивавшие всё больше и больше денег за каждый рубчик.

Дома-то и угостить особо нечем было дорогого кума и любовника, званые обеды поскромнели до неприличия. А как же долг гостеприимного хозяина? Вот Малфой и мучился от постоянной нехватки капиталов, ожидая чуда - смерти двоюродного богатого дряхлого дядюшки, и это ещё при том условии, если тот не изменит завещания в пользу какого-нибудь другого родственника.

А тут ещё и Снейп заупрямился со своим чудотворным зельем. Он понял проблему ненавистного любовника и запросил за «свою чертовски дорогую и, вообще, бесценную кровь», по его словам, несколько сотен галеонов. По сравнению с аппетитами колдомедиков это было разовой выплатой и не очень-то дорогой, но… у Малфоя каждый кнат был на счету уже с конца марта, когда заболел кум.

А с тех пор прошло уже полтора месяца, в течение которых сребролювые колдомедики нагло обирали милорда, лишая его состояния медленно, но верно.

И, что самое обидное, отказывающийся раз за разом от удовлетворения, которое он, Люциус, добровольно предлагал любовнику, совершенно здоровому и сильному, не отсыпающемуся днём, как сам милорд, просыпавшийся порой лишь к ланчу, Северус отказался помочь родственнику во Мерлине бесплатно, но решил обогатиться за счёт его несчастья, виновником которого сам профессор и был. Ну скажите, где его совесть? Или не было её никогда…

В последнем милорд не ошибался. Вот совести-то у Северуса Тобиаса Снейпа, двойного шпиона на протяжении шестнадцати лет, пылкого полукровки, до недавнего времени менявшего любовников, как перчатки, причём любовников юных и зачастую девственников, и не было. Была когда-то давно, а теперь не осталось даже намёка на неё.

Но, что касается пропитания мальчишки, вода у него каким-то чудом постоянно была да ещё этот ппротивный, ежедневный осмотр грязной, вонючей, немытой клоаки этого ненавистного Гарри Поттера, к которому кум вдруг воспылал непонятными Люциусу чувствами, совесть или её подобие, забота, что ли, внезапно появлялась.

Если это непонятное чувство, заставлявшее хлопотать над мягкой игрушкой и всячески заботиться о нём, было любовью, то почему тогда Северус не увлечёт юношу с собой в Хогвартс? Не мог же Люциус круглосуточно наблюдать за парой голубков! Утащил бы мальчишку, чтобы в школе, у себя в апартаментах, заложив камины камнями, дабы хозяину мягкой игрушки было не достать свою собственность, отмыл бы в ванне, накормил едой с кухни и стал бы предаваться взаимным любовным утехам с несовершеннолетним…

А, может быть, именно из-за последнего обстоятельства? Снейп всё же профессор и декан самого уважаемого Дома Хогвартса, разумеется, по мнению милорда, даже при этой Директрисе-гриффиндорке, о которой и порядках, ей введённых, его мальчик, его котёночек Драко на каникулах отзывался так неодобрительно. Нет, Северусу нельзя терять лицо в интрижке с мальчишкой.

И вот, что странно - бывшего-то Директора, который, правда, был не лучше этой новой мегеры, во всём потакавшего ненавистным гриффиндорцам всё то время, когда милорд возглавлял Попечительский Совет, и тела не нашли и не похоронили с полагающимися старому болвану почестями. А после исчезновения тела чудаковатого старика Повелитель целых три месяца ни сам не пытал Снейпа, ни позволял сделать это никому из соратников. Не связаны ли между собой эти явления? - терялся в догадках милорд.

Но и о прежнем Директоре ни Малфой, ни его сынулечка не были высокого мнения. Тот так неприкрыто и явно покровительствовал Поттеру, этому несносному, так и не павшему духом матерщиннику, что даже в Попечительском Совете это было в своё время замечено, что порою Малфой искренне сожалел, что уже не может перевести сынулечку в другую школу волшебства и магии. Поздно. Раз письмо одиннадцатилетнему Дракончику пришло именно из Хогвартса, значит, и доучиваться ему там, как это не прискорбно осознавать.

Да, тяжёлая, трудная судьба у «кровинушки», у «пусечки» Дракусика.

За этими мыслями и думами, как сэкономить на пропитании «этой Блэк», измученный милорд порой засыпал ночью, а не звал кума, даруя тому драгоценный отдых. Но ранним утром Снейп вновь был у мягкой игрушки, этом нахлебнике и прихлебателе.

Ну, пользовал милорд несколько раз мальчишку, но ведь до неприличия осторожно и аккуратно, боясь немилости любовника, ставшего для него, с уродливым обличием, никому ненужного, бедного Люциуса, постоянным и единственным. А потому следует ценить его несколько деловитые, не из любви или хотя бы похоти проистекающих, без единой ласки… услуги очень высоко, порой отказывая себе в единственно доступной «шалости» - изнасиловать мордредову мягкую игрушку до крови, до смерти даже.

Так велик был гнев Малфоя, враз лишившегося своих великосветских связей, посетителей лондонского дома да и самого дома вообще, на «мальчишку», только начавшего поправляться на недоброкачественной еде, содержащей так мало калорий, просто необходимых Гарри для роста.

Порой домашний эльф, приставленный к Гарри, чтобы всё больше следить за ним и за Северусом в те утра, когда милорд изволил почивать, не приносил мужавшему юноше ничего съестного, даже кусочка сахара. А живот подростка так предательски урчал, дери его черти! - прямо при любимом, но таком неприступном волшебнике.

Да, Гарри по-прежнему обращался к профессору на «ты», это дозволялось, но вот о большем… О большем бедный влюблённый юноша мог только мечтать, доходя в грёзах до такого естественного в этом возрасте онанизма. Северус почему-то не спал с Гарри, а тот только недоумевал о причине такого поведения любимого.

Северус же, в свою очередь, прекрасно знал… что последует за соитием, желанным ему, жившему без любовников «по любви» уже три с половиной месяца и оттого бесившегося про себя из-за «похотливого козла Малфоя». А последует насилие над Гарри, жёсткое, может быть, даже кровавое. Ослабленного, полуголодного юношу юношу ни в коем случае нельзя сейчас травмировать да и в ближайшем будущем нежелательно. Сейчас насилие просто добьёт Избранного, ради которого Снейп продолжал состоять в «Ордене Феникса», всеми его членами громогласно порицаемый за прежнее отсутствие Аконитового модифицированного зелья для всем уважаемого профессора Люпина.

Но модифицировать простой, в общем-то, в смысле варки Аконит мог только держатель ноу-хау этого изобретения, то есть, сам Снейп и никто другой из зельеваров Британии и всего цивилизованно мира. Даже любым иным обладателем степени Мастра Зелий. И расставаться со своим детищем профессор явно не торопился. Он стал обеспеченным после того вала заказов, изолировавшего его от Гарри на целых два месяца, а впоследствии и уложившем с горячкой от переутомления в постель на те критические две недели, когда Гарри, его Гарри! - умирал даже без глотка воды.

Так полагал Снейп по поводу внезапной, никогда не случавшейся прежде, достопамятной простуды, во время заболевания ей практически лишённый всё из-за того же Люпина пропитания и обогрева в холодном даже в солнечном марте подземельи. Северус чуть в Ад не угодил. Душой, разумеется. А в наличие Ада для себя на том свете, растлившего горстку девственников, Снейп не сомневался.

А ещё он очень полюбил раннее утро за возможность находиться в непосредственной близости от уже давно любимого юноши… хотя бы в такой близости, ущербной и явно недостаточной больше обоим.

А хотелось, и уже давно, большего - настоящей, разделённой, такой внезапной, но уже выстраданной, не мимолётной, огромной, как мир любви. И в то же время камерной, уютной, желательно, в родном для обоих Хогвартсе, ставшем бы им домом.

… Однажды после смерти жены довольный жизнью и трагической кончиной ещё одного родственничка - двоюродного дядюшки, оставившего милорду довольно значительное состояние, тот после ставшего привычным и вялым секса с кумом решил решил развлечь и его, и подзабытую мягкую игрушку. И немного… попортить последнюю, но в присутствии любовника и подставив ему для разнообразия свой зад. Всё равно мальчишка Поттер не станет кричать, даже если порвать его.

- Пойдём. Ну пойдём же, Северус! - клянчил Люциус.

А что тут такого? Орального секса, так не понравившегося мальчишке Поттеру, как всё чаще называл Гарри милорд, не предвидится. Так чему же тогда противится его строптивый любовник?

- Я хочу быть с…

- А-а, с моей мягкой игрушкой? Я правильно понял твою недосказанность, мой милый? - глумился Люциус. - Так не будет тебе этого никогда.

Последнее слово распоряжавшийся и вошедший в роль Малфой произнёс особенно отчётливо. Но тут инициативу внезапно перехватил любовник.

- Ах, не будет?! Тогда я прихвачу мистера Поттера с собой в Хогвартс, когда милорд будеть почивать в шесть утра!

- Я зна-а-ал, я точно знал, что когда-нибудь ты признаешься, Северус, что хочешь лишить меня мальчишки.

- Да, представь себе, Люциус, и лишу. Мне нужно только немного времени на согласование, скажем так, некоторых неотложных дел в Хогвартсе, и я уведу юношу с собой.

- На согласование с этой престарелой ведьмой в гриффиндорских цветах? Да пожалуйста, сколько угодно!

И всё-таки пойдём, Северус.

- Нет. Ну хорошо, хорошо, только при одном условии - ты дашь мне побыть с Гарри, а свой костлявый зад я предоставляю тебе в полнейшее распоряжение, заметь, добровольно.

- Ну и ладно. Не очень-то мне и хотелось заниматься сексом с живым трупом. Они же такой худющий и… грязный.

Но ты не очень усердствуй с моей игрушкой, а то ненароком сломаешь ему что-нибудь.

Снейп снова сжал зубы и терпел гнусные нотации Малфоя, лишь бы побыть с Гарри. Ради этого, теперь жгучего и безотвязного желания Северус готов был вынести любые оскорбления и в свой адрес, и в сторону милого мальчика. Желание любить Гарри, ласкать его, доставить ему оргазм было стократ сильнее.

Глава 21.

… Гарри спал чутко - голод не давал ему покоя даже во сне. Когда мужчины вошли в спальню, он уже не спал, заслышав их шаги из коридора со спящими птичками. Теперь он был уверен, что Люциус будет трахать его, а Северус либо наблюдать, либо ебать милорда.

Каково же было изумление Гарри, когда любимый сказал:

- Твой хозяин, Гарри, милостиво разрешил нам с тобой побыть вместе.

- А что будет делать Люциус? Ебать тебя в жопу?

- Да, мой милый мальчик.

- Но я такой слабый, меня же опять не кормят. Вряд ли я понравлюсь тебе, Северус. У меня даже не хватит сил закинуть ноги тебе на плечи.

- А ты просто раздвинь ноги пошире, а я подложу под ягодицы подушку. Остальное будет за мной. Тебе лишь останется впустить меня внутрь да принимать мои ласки, и я уверен, ты получишь оргазм.

- Я кончу? Чёрт меня побери, если это так и будет.

Ты всё слышал, говно налопатное? - обратился Гарри к «хозяину».

Оскорблённый в лучших чувствах милорд лишь промолчал.

- Теперь подожди, Люциус, я должен сделать так, чтобы Гарри было комфортно, - сказал Северус, подкладывая под тощий зад юноши грязную подушку.

Когда я войду в Гарри, дай мне совсем немного времени, а то я уж успел за это время разучиться быть топом. После же делай, чёрт тебя подери, с моей задницей всё, что не заблагорассудится, хоть насилуй. И в качестве бонуса - без кондома, всё равно ты спишь только со мной и Гарри.

Малфой всё хранил молчание. Он был удивлён - пойти на поводу у своенравного любовника, а теперь этот самый тип распоряжается в Мэноре, как у себя в Хогвартсе. Ну разве не обидно? А всё из-за малодушия.

Но ничего, вот уйдёт Северус к себе поутру, Люциус выспится, позавтракает и заявится к Поттеру. И уж тогда никто не помешает хозяину мягкой игрушки разобраться с ней так, как ему, Люциусу заблагорассудится. Только эта мысль поддерживала дух милорда.

Он будет даже настолько любезен, что прикажет приставленному к мордредову Избранному домашнему эльфу накормить перед половым актом свою мягкую игрушку, чтобы у неё не урчало в животе. Неприятно же! Такие неблагородные звуки не предназначены для ушей чистокровного волшебника. А Северус - грязнокровка, вот пусть и слушает себе, и наслаждается. Всё равно он закроет своим телом живот игрушки и ему, Люциусу, не будет ничего слышно.

- Я, пожалуй, откажусь от участия в вашей грязной игре, - заговорил, наконец-то Люциус, - Вы мне оба противны. Но я… присмотрю за вами, чтобы ты, Снейп, ненароком не повредил мою мягкую игрушку. Я заботливый хозяин.

- А что ты думаешь, Люциус о тех безумно вкусных деликатесах, которые мы имели счастье попробовать у тебя ещё зимой, выпить вина из Подвалов? В знак, скажем так, примирения? А не то передай этой лопоухой ошибке природы, чтобы шёл этот эльф к своим кухонным собратьям, а они разлепляли громадные глазищи-блюдца и быстро начинали жарить, парить, в общем, гото?..

- Когда ты перестанешь распоряжаться в моём доме, а, Северус?! - не выдержал и взорвался Малфой, - Запомни, никакой еды не будет! Я и так слишком добр с вами, голубки.

Ну, приступайте же скорее, хватит разговоров, а то мне спать хочется.

Зельевар решил больше не злить милорда, а то как бы тот не передумал и не взял свои слова обратно.

Подушка быстро оказалась под крестцом Гарии, а вот растягивать его пришлось уйму времени. Как ни старался юноша расслабить сфинктер, у него ничего не получалось. Тогда в ход пошли пальцы Северуса - один, через некоторое время другой и, наконец, третий. Началась игра с простатой, и вот уже раздался крик наслаждения.

- Теперь ты готов к соитию, Гарри. Раздвинь ноги. О, чёрт, какие же они худые, словно засохшие веточки!

- А можно ещё поласкать эту… как её, ёбаную в рот, пустату? - нерешительно попросил Гарри.

- А, ты об игре с простатой? Ну, конечно, можно, с удовольствием.

- А ты, когда зажимаешь мой «орешек», чуешь хоть чё?

- Конечно, я чувствую, что доставляю радость и удовольствие своему милому мальчику, а ещё я возбуждаюсь и сам, причём достаточно сильно.

- Да хватит уже разговорчиками заниматься, - раздался злой голос Люциуса, - Я же сказал, что очень устал и хочу спать. А не то я передумаю и запрещу половой акт, - пригрозил он.

- Слышал, Гарри?! - прошептал Северус на ухо юноше, - Люциус злится, что мы никак не начнём. Поэтому дальнейшую ласку простаты придётся отложить до утра, когда Малфой ляжет спать. Теперь ты полностью готов к половому акту.

Ну раздвинь же ноги, солнышко!

Северус медленно и постепенно вошёл в Гарри, чтобы ненароком не сделать ему больно или неприятно. Под конец юноша сам насадился на давно уже эрегированный член любимого, облегчив тому задачу.

- Ну ты и молодчина, Гарри! А ты не против, если мы немного поласкаем друг друга?

- Конечно, нет!

- Только недолго, - всё также дуясь, произнёс хозяин Мэнора.

- Хорошо, Люциус, мы наскоро, обещаю тебе.

Милорд тяжело сел на постель и молча стал ждать, когда всё это «безобразие» закончится.

Но влюблённые забыли не только о вуайеристе, для них теперь существовал один мир на двоих, и они самозабвенно начали целоваться, ласкать грудь, соски, пока те не стали пуговками, прикусывать, поглаживать, теребить их. Гарри то нежно, то страстно проводил руками и отросшими ногтями по спине Северуса, в это время двигавшегося в юноше.

С непривычки, когда всё приходилось осваивать заново и быстро, движения Снейпа были поначалу рваными, но даже такие неумелые фрикции уносили Гарри на седьмое небо. Он бы вытерпел ещё более неприятные ощущения, ведь исходили они от любимого больше жизни мужчины, казавшегося подростку образцом красоты.

Да, каждый раз перед вызовом к ненавистному куму Северус мылся и мыл волосы травяным шампунем собственного изготовления. Вот и теперь от его пышных волос, окутавших лицо Гарри, пахло необыкновенно пьяняще. Глаза Северуса были закрыты от наслаждения ласками юноши.

- Ну долго вы ещё будете раздражать меня? - послышался усталый голос чертовски злого Люциуса.

- Нет, ещё немного, ещё чуть-чуть. Я сейчас кончу, а вслед за мной Гарри.

И точно, Северус излился в узкий жаркий анал возлюбленного (он только наедине с собой называл Гарри так - видимо, не пришло ещё время Северусу признаваться в любви к подростку). И столько спермы за почти треть года воздержания накопилось у Северуса, что часть её вылилась обратно из Гарри на грязные подушку и простыню.

Северус быстро перевёл дух, вышел из Гарри, отчего тот явственно, но тихо застонал и прошептал возлюбленному:

- А сейчас настало время и тебе кончить, мой… любимый. Лежи, расслабившись, я всё сделаю сам. Уверен, тебе очень понравится. Тебе ведь не делали минет?

- А чё это? Слово какое-то мудрёное и, кажись, не аглицкое.

- Ну это означает, сосали ли тебе член?

Тогда ложись на спину и постарайся почувствовать всю нежную и в то же время страсную ласку. Когда я доведу тебя до оргазма, по «пути» у тебя будет много приятных минут. Лежи расслабившись, остальное сделаю я сам.

А теперь держись, возлюбленный мой мальчик. Я сделаю тебе минет.

- А ты не брезгуешь моим хуем, Северус? Он же грязный, как Аццкий Сотона.

- Нет, нисколько. Я же люблю тебя, - наконец-то нашёл в себе силы признаться зельевар.

Гарри от такого ошеломляющего признания широко распахнул и без того большие ярко-зелёные глазищи, пьяные от счастья, переполнявшего их.

- Только уговор - не кричи, а то твой хозяин будет зол на нас.

- Да он давно уже дрыхнет. Вот, прислушайся, какого храпака даёт.

- И правда. Сморило бедненького, - тихо рассмеялся Северус.

Северус вобрал в рот член подростка целиком, так, что тот упёрся ему в глотку и сделал несколько сосательных движений. А потом выпустил пенис изо рта.

Раздался разочарованный, всхлипывающий, с трудом подавленный стон, в котором явственно слышалось отчаяние.

- Я сейчас. Я вернусь, обещаю.

Потом он снова вобрал нежную плоть в рот, не забывая сосать головку.

И Северус вобрал целиком член Гарри, чем поверг того в сладкий стыд. Потом выпустил, облизал головку с выступившей двумя-тремя каплями такой ароматной солоноватой смазки, провёл языком по уздечке, дунул слегка на щеки сокровища, а после облизал и их, снова вобрал пенис так глубоко, что пропустил в глотку.

Это занятие было привычным Снейпу, и он был настоящим мастером минета. Юноша извивался от наслаждения. Но каких же чертовских усилий стоило ему молчать!

Тем временем Северус снова выпустил член Гарри и начал рисовать на стволе влажным, шершавым языком непонятные юноше алхимические символы.

Когда Гарри почувствовал, что вот-вот взорвётся, он буквально вырвал «конфетку» изо рта Северуса, прижал член к бедру и фонтанировал так долго, что профессор был в изумлении.

Гарри явственно застонал.

- Тише! Разбудим Люциуса и достанется нам обоим.

- Да он дрыхнет, что его, бля, и при желании не добудишься.

- Тогда продолжим в ванне. Ты не против?

- Но эти чёртовы Сигнальные чары не дадут мне войти в ванную.

- Но с тобой же буду я. Я не раз принимал душ в твоей ванне и ничего. И вообще, я разочарован в тебе, Гарри. Я и не знал, что ты такой трус.

- Гриффинорцы ничего не боятся! Я пойду с тобой!

- Только держи меня за руку.

Они вошли в чистую, едва ли не вылизанную языками домашних эльфов ванну. Северус наполнил её тёплой водой и усадил внутрь Гарри, а потом залез сам.

… В этой позе нельзя было целоваться, зато удобно ласкать живот, пах, нежную внутреннюю поверхность бёдер и ягодицы партнёра.

Теперь, когда ноги юноши потеряли вес, он с удовольствием закинул их на плечи любимому. Северус сразу стал совершать сильные фрикции, так, что вода сгонялась в волны, часть которых перехлёстывала через края ванны и шлёпалась на кафельный пол. Но кончить им в этой замечательной позе была не судьба.

- Прости, любимый, но я так чертовски устал! - взмолился Гарри, - Я же голодня персидская, значит, слабак. Но мне очень понравилось, веришь? Я даже не знал, что можно трахаться в воде.

- Да, Гарри, верю полностью и безоговорочно. Это ты прости меня за то, что я затащил тебя в чёртову ванну.

Знай, что хоть я и здоров и почти сыт, но после трёх половых актов тоже подустал. Сейчас я вылезу, оботрусь, потом вытащу тебя и тоже высушу, правда, тем же полотенцем.

После высушивания Северус спросил:

- Сам дойдёшь до спальни? А то там моя волшебная палочка под подушкой. Хочу приободрить тебя Enervate.

- Конечно, дойду.

- Ну же, всё хорошо. На, попей воды и засыпай. Сегодня осмотра не будет, ведь с тобой был я, а мне предстоит уволочь в ближайшую спальню Люциуса и тоже поспать. После трёх соитий…

- Северус, а почему ты говоришь о трёх трахах?

- Да потому, что меня в начале ночи имел Малфой. Ну и память же у тебя, парнишка!

Я оставлю свою одежду у тебя в кресле, а утром оденусь. Идёт?

- А ты куда? Оставляешь меня наедине с этой падлой?

- Я ухожу спать в одну из ближайших спален, чего и тебе желаю, в смысле, поспать, а Люциуса уложу рядом, хоть он чертовски храпит. Но я так устал, что просто провалюсь в объятия Морфеуса и просплю до утра.

Mobilicorpus!

И тело хозяина имения послушно поплыло впереди Снейпа.

… Северус ног под собой не чуял от усталости, множественного секса, трёх оргазмов и левитирования Люциуса на второй этаж, поэтому он лёг и быстро, крепко заснул.

Проснулся он так резко, будто его, как котёнка, вытащили из ведра с водой. Вдобавок ко всему, он сильно вспотел во время сна и залез в ванну под душ смывать пот. Вода сразу освежила его, а уж когда он растёрся банным полотенцем, мысли его окончательно пришли в порядок. Малфой спал на животе и поэтому не храпел.

- Счастливчик, - подумал профессор, - Будет отсыпаться если не до ланча, то до полудня точно, когда в Мэноре завтракают. А мне нужно одеваться, отправляться в Хогвартс на завтрак, хотя есть совсем не хочется, после вести пары, а вечером, во время отработки у нерадивых студентов, проверять дурацкие эссе, напрягая и без того усталые мозги, а уж совсем потом опять к ненасытному Малфою.

Одна лишь приятная вещь мне предстоит - поцеловать в щёчку спящего Гарри. Сегодня осмотр не нужен, ведь я растянул его по всем правилам. Значит, и будить незачем.

… Люциус проснулся в гостевой действительно около полудня, постель была измята, словно на ней спали двое.

- Ничего не понимаю, - сказал он, а потом тоже отправился мыться.

Полотенце почти просохло, только почти, и Люциус, будучи отнюдь не глупого десятка, догадался, что и измятая постель, и не до конца высохшее полотенце - следы пребывания Северуса.

Глава 22.

Малфой отменно, со вкусом, неторопливо позавтракал и хотел было завалиться если и не поспать, то просто полежать после завтрака, но вспомнил предыдущую ночь почти целиком, до того момента, когда его сморил сон на грязной постели мальчишки.

- Я отомщу тебе, негодная скелетина! - прошептал он и отправился к уже проснувшемуся, но ещё голодному Гарри.

Люциус и думать не хотел, что сам позволил своему любовнику заняться сексом с мягкой игрушкой. Он сделал самый оскорблённый вид, что всё произошло против его воли.

Птички в галерее разгалделись на сотню голосов, ведь был день, а они чувствовали его, даже не видя дневного света.

- А, не спишь, голубок? - злорадно констатировал хозяин имения, - Небось, голодный?

Предлагаю сделку - тебя накормят после того, как ты тщательно обслужишь меня. Мне такие анорексичные мальчишки не нужны.

Гарри смотрел на Люциуса с ужасом, понимая, что сейчас его будут насиловать, и может, даже порвут. Ведь и в прошлый раз после занятия любовью с Северусом под видом «осмотра», когда тот ещё приволок зеркальце и какую-то палочку для перемешивания зелий, Люциус очень жестоко обошёлся с несчастной жертвой.

- Ну, что разлёгся, словно принц из сказки? Давай, снимай трусы и ложись на бок.

И Люциус долго, нудно и чертовски противно насиловал Гарри, но, испугавшись отказа кума сношаться с ним впредь по первому вызову, не порвал юношу, хоть Малфой просто пылал жаждой сделать это.

- Я решил, что сколько тебя не корми по моей жировой диете, ты не поправишься, поэтому сейчас я прикажу домашнему эльфу принести тебе несколько сандвичей. А ещё ты очень бледный, ты меня до того этим пугаешь, что я пожертвую тебе - гордись моей милостью и цени её! - бокал вина, оставшийся после моего завтрака.

… В это время госпожа Директриса Хогвартса заметила нездоровый вид носатого, сурового профессора, как всегда молчаливого за общей трапезой, и даже соизволила узнать, что с ним происходит день за днём.

- Благодарю Вас, госпожа Директриса, за оказанное мне внимание. Я действительно хотел бы поговорить с Вами, но приватно.

Если можно, в Вашем кабинете. К себе не зову - в подземельях вечно холодно.

- О, профессор Снейп, Вы умеете интриговать женщин!

После окончания ланча Минерва, подгоняемая любопытством, чуть не бежала впереди Северуса и побежала бы, если б не решила про себя сохранять королевское величие.

- Я не задержу Вас больше получаса, у меня самого занятия скоро.

Я хочу просить убежища в Хогвартсе для одного юного волшебника, попавшего в большую беду.

- Он учился в нашей школе?

- Да. Как Вы прозорливы!

- Я отвечу отказом. Вы, профессор Снейп, сэр, просто хотите укрыть в школе своего очередного любовника, в чём-то провинившегося перед Авроратом, чтобы про него на время забыли. И потом, скоро очередное полнолуние, а Вы всё упрямитесь и не снабжаете необходимым зельем уважаемого профессора Люпина, сэра.

- Ради спасения жизни этого молодого человека, который вовсе не является моим любовником, как Вы изволили выразиться (тут Снейп немного покривил душой, но что значат три соития за четыре месяца!), я буду варить модифицированный Аконит для профессора Люпина.

- Ну, уж если дело дошло до такого радостного события, значит, дело действительно серьёзное.

- Более чем, ведь речь идёт о жизни и смерти самого Избранного, за которым охотится Тот-Кого-Нельзя-Называть. Единственное, что может спасти жизнь Гарри Поттера - это стены Хогвартса, и Вы прекрасно об этом знаете.

Северус решил не рассказывать Минерве о почти ежедневных унижениях, испытываемых несломленным духом юношей. Иначе это известие могло дойти до ушей всего профессорского состава, а от него через любимчиков профессоров и обойти всех студентов Хогвартса. Стыдливый Гарри и глаз бы поднять не осмелился на сверстников и более старших учащихся.

Хорошо, что во время Пасхальных каникул милорд ничего не рассказал сыну - хватило то ли жадности одному обладать такой «вкусненькой» тайной, то ли ума.

- А откуда у Вас такие сведения об угрозе, именно теперь, с удесятерённой силой угрожающей Избранному?

- Но ведь я шпион «Ордена Феникса», не забывайте об этом, прошу Вас, госпожа Директриса.

- Помню, что у Гарри в Хогвартсе были странные сны, в которых к его сознанию прорывался Тот-Кого-Нельзя-Называть. И даже крёстный мистера Поттера погиб из-за такого вот сновидения. Как же убивался бедный мальчик!..

Но что-то я отвлеклась.

Значит, по Вашим агентурным предположениям, Тот-Кого-Нельзя-Называть именно сейчас устроил облаву на будущего Героя.

Позвольте же узнать, где… в данный момент нашёл укрытие мистер Поттер.

- Знаете, госпожа Директриса, магглы порой берут собак на передержку, что означает временное содержание, кормление, извините за подробности, но и выгул животных во время отсутствия их настоящих хозяев. Так поступили и в нашем мире. Гарри взял на своеобразную передержку лорд Малфой и держит его взаперти на хлебе и воде в своём Мэноре до тех пор, пока у Того-Кого-Нельзя-Называть не освободится достаточное количество времени, чтобы вдоволь позабавится над своим смертельным врагом и только после этого убить его мучительной смертью.

Малфой же является особой, приближенной к Волдеморту, его правой рукой, вот этому-то волшебнику и отдали на «передержку» мистера Поттера.

-Только бы она не спросила, кто является Левой Рукой Лорда. А-а, всегда можно солгать, сказав, что это Бэллатрикс. Никто же проверять, заявившись с дружеским неофициальным визитом в гнездо смертельного врага, не будет. Тем более, что из всех орденцев никто и не подозревает, где находится гнездо Волдеморта.

- Итак, Вы поддерживаете связь с лордом Малфоем.

- А как же, ведь и он, и я - члены Ближнего Круга. Тем более, к моему сожалению, мы с милордом кумовья. Так распорядился Волдеморт много лет назад.

- А Вы, вот Вы, профессор Снейп, сэр, принимали участие в пытках и убийствах грязнокровок и магглов?

- В Ближнем Круге не пытают, там составляют планы рейдов. В общем, занимаются умственной работой - стратегией и тактикой больше, чем сам Волдеморт.

К сожалению, я перестану быть шпионом, если расскажу на очередном заседании «Ордена Феникса» всю структуру организации Пожирателей Смерти, так что лучше умолчу. Извините, но это конспирация.

- Ну что же, вернёмся к мистеру Поттеру. У него не бывает таких же странных сновидений, что были раньше?

- Мы мало знакомы с мистером Поттером, но насколько я знаю, сумел понять, они исчезли также внезапно, как и появились в Хогвартсе. Отсюда можно сделать вывод, что болезненные видения не возобновятся и в нашей твердыне и оплоте.

Волдеморту больше нет необходимости пугать бедного юношу, они встречались в имении лорда Малфоя, и Тот-Кого-Нельзя-Называть прямо высказал мистеру Поттеру желание убить его. Но добавил, что очень занят, а было это почти полгода назад, но Волдеморт до сих пор не находит времени для смертельного врага. Почему так происходит, я не знаю. Но посмотрите на передовицы «Ежедневного Пророка», а я уверен, Вы читаете эту газету, насколько за последние восемь месяцев активизировались Пожиратели. Нас, орденцев, слишком мало, чтобы противостоять их всё пополняющейся орде, а Министерство безмолствует.

- Итак, где же юноша будет жить у нас?

- Он гриффиндорец, значит, и жить ему среди своих. Но разве в этом вся проблема?

- О нет, конечно. Его кровать до сих пор пустует, но ему придётся приналечь на школьные дисциплины, ведь его не было по независящим от него причинам целый учебный год.

- Юноша в крайней степени истощения, ему нужно лучше питаться и больше времени гулять. Не лучше ли оставить его на второй год?

- Но такие прецеденты встречались в истории Хогвартса очень редко.

- Вот и следует возобновить забытое.

- Да, и не забудьте - отныне до смерти волка в профессоре Люпине, сэре, Вы, профессор Снейп, сэр, варите ему модифицированное Аконитовое зелье.

- Разумеется. Но нельзя ли забрать мистера Поттера в Хогвартс немедленно?

- Сначала Вы сварите зелье для профессора Люпина, сэра, а после приводите Избранного в замок, и я пойду Вам навстречу, освободив его от занятий.

- Через сколько дней полнолуние, госпожа Директриса?

- Через тринадцать.

- Чёртова дюжина, - пробормотал себе под нос Снейп.

- Я не знаю этого выражения, но, судя по всему, Вы выругались, профессор, и это при Вашей начальнице и даме. Стыдитесь!

Миссис МакГонагал сделала вид оскорблённой невинности и холодно простилась с Северусом. Аудиенция была закончена.

- Ну хоть что-то полезное удалось получить с этого вечно задирающего свой крючковатый, уродливый нос, бесцеремонного Снейпа! Пусть же наш золотой, исстрадавшийся Ремус перестанет мучиться по полнолуниям! С паршивой овцы хоть шерсти клок.

Интересно, почему мистер Поттер только сейчас попросил профессора Снейпа избавить его от заключения в Малфой-мэноре? Почему он не сделал этого раньше, сразу после похищения? Слишком многое скрывает от меня этот Снейп, прикрываясь шпионажем. Он всегда был себе на уме.

- А как только мистер Поттер окажется в Хогвартсе, я прикажу препроводить его в мой кабинет, оставить наедине и хорошенько порасспрашивать. Он честный юноша, не то, что этот двуличный Снейп. Ишь, тоже мне защитник униженных и оскорблённых нашёлся. И какая связь между ним, деканом Слизерина, и Избранным, между прочим, гриффиндорцем? К тому же, всему Хогвартсу известно, что Снейп терпеть не может Поттера. А тут вдруг такая нежная, почти отцовская забота.

Надо послать домашнего эльфа последить за апартаментами Снейпа, узнать, есть ли у него любовник, не то мне кажется, что не простая забота руководит действиями и просьбами нашего знаменитого, но такого злоязычного профессора, - думала госпожа Директриса за стаканом горячего чая и свежими пирожными.

Она любила сладкое, но это не сказывалось на её стройной, худощавой, подтянутой фигуре.

Северус же поспешил на занятия со студентами. Сегодня был предпоследний урок Продвинутого Зельеварения перед сдачей Т.Р.И.Т.О.Н. у потока Рэйвенкло - Хафлпафф. Профессор пребывал в таком дурном расположении духа, что досталось не только терпеливым, привыкшим, что все считают их неполноценными, хаффлпафцам, но и гордящися умом, несколько задающимся рэйвенкловцам. Последние были просто поражены, зная, что сварили, как обычно, правильные зелья, но получили при этом низкие, как у хаффлпафцев, отметки.

Снейп лютовал над всеми студентами в этот день. Он считал, и небезосновательно, что Минерва просто вынудила его варить своё детище, свой модифицированный Аконит проклятому волку, дери его черти!

Сидя за кафедрой, проверяя последние в этом году эссе и наблюдая за студентами, пришедшими на отработку, он, словно не в себе, тихо приговаривал:

- А всё ради Гарри! Надо купить ему теперь бельё, одежду, обувь, не в одних же этих страшенных трусах, босиком появиться в Хогвартсе. Вот закончатся экзамены у пяти- и семикурсников, перед Выпускным балом надо будет добраться до Хогсмида, чтобы там в лавчонке купить одежду попроще. Нет, денег мне не жалко, просто по официальной версии мой мальчик - пленник и смертник, а таким не положено ходить в дорогой одежде.

- Тринадцать дней! Но я буду видеться с Гарри по утрам, ведь Малфой не перестанет звать меня на роль постельного ублажателя, он такой безотвязный. А днём работа. Чёрт возьми, какое счастье, что учебный год, считай, закончился и значительно ранее этих тринадцати дней. Надо помнить, что Аконит варится трое суток, а ещё трое настаивается. Эх, давненько я не варил его! Но где-то записана рецептура, а у меня в лаборатории, к счастью, образцовый порядок. Значит, и папка с названием нужного волку зелья найдётся быстро и без труда.

- Но тринадцать дней - это почти полмесяца. И что будет вытворять этот садист Малфой над бедным Гарри в эти дни, известно, как всегда, зверски насиловать. Главное, не проболтаться милорду и не поддаться на искушение порадовать Гарри рассказом, что через эти чёртовы тринадцать дней «мягкая игрушка» навсегда исчезнет из Малфой-мэнора.

- Интересно, будет Гарри навещать меня в стылых даже летом апартаментах? Придёт ли он хоть раз, чтобы поблагодарить меня за вызволение из плена и спасение от Лорда? Наверное, он же добрый мальчик.

Но вот сердцем чувствую, что разлюбит он меня и позабудет всё, что было между нами. И мне, чтобы не унижаться перед любимым и не выпрашивать крохи тепла, придётся стать и для него, возлюбленного, Сальноволосым Ублюдком. А ещё придётся усилем воли, которой мне не занимать, вырвать любовь к Гарри из сердца и снова бывать в обществе для поиска любовника. Но одно я знаю - даже если моя новая любовь окажется сильнее этой любви к бывшему несчастным юноше, я не забуду её никогда. Слишком уж люблю я Гарри за, прежде всего, стойкость воли, несгибаемость характера и только потом за прекрасные, бездонные глаза.

Глава 23.

Однажды ранней ночью, накануне начала варки Аконитового зелья для противного нелюдя, когда Мастер Зелий был особенно не в духе, милорд пригласил к себе Снейпа на ужин. В воздухе Большая Обеденная Зала была украшена плавающими сотнями свечей, а другие стояли в массивных бронзовых канделябрах между блюдами с изысканными яствами.

- Ну-ка, Северус, посмотри на меня. Вот ты не хотел сварить мне зелье даже за звонкие галеоны, не пожелал исправить свою ошибку и помочь родственнику во Мерлине, а моё лицо целёхонько. Я! Я сам нашёл выход из положения, обратившись, как ты знаешь, к знакомым колдомедикам из клиники св. Мунго.

- А уж каким золотым дождём ты их осыпал! Ведь чуть было не разорился, сам голодал, я уж не говорю об угощениях для меня. И если бы не твой родственник, по глупости, наверное, завещавший тебе свой капитал, так и ходить бедному милорду обезображенным.

Люциус проглотил эпитет «глупый» во избежание скандала, ведь он заметил взвинченное состояние любовника, а между тем он очень… соскучился по Северусу.

- Поешь лучше деликатесов, Северус, да поизучай моё лицо. Эх, жаль, что я из-за сдохшей Блэк пребываю в трауре и не могу созвать гостей, потанцевать вволю, узнать последние светские слухи и сплетни. Но осталось меньше полугода, и всё это у меня будет. Даже невеста-девственница из пансиона, с отличной родословной, страстная, умная, красивая. Я без труда зачну ей ребёнка.

- Эк ты размечтался, Люциус! Особенно о невесте.

- Но мечты сбываются. Вот, к примеру, как долго я ждал, покуда умельцы-колдомедики, да благословит их Мерлин, не приведут в прежнее состояние моё красивое лицо, и дождался ведь! А сколько денег я им заплатил за столь скрупулёзную работу, тебя, нищий профессор, не должно интересовать.

Да ты просто завидуешь мне! Я родовит, богат, обеспечен на всю жизнь, у меня будет семья, но и Дракусика я ни в коем случае не обижу. Я буду снова вращаться в высшем свете, куда дорога тебе заказана, у меня появятся новые любовники и любовницы, я буду окружён почётом и уважением.

- Но ты же можешь уже завтра, предварительно разослав письменные приглашения своим любовникам, аппарировать в свой лондонский дом и устроить там мальчишник, а меня, наконец, оставить в покое. Ведь я надоел тебе, Люциус, признайся.

- Ты мне никогда не надоешь, мой странный любовник и плохой кум, - торжественно заявил Малфой.

Кроме того, я продал дом в Лондоне, когда крупно нуждался в деньгах.

- Ну так теперь ты можешь купить новый дом - деньги-то есть.

- Я подумаю. А пока… Ты ведь насытился, Северус? Пока мы пойдём в нашу излюбленную шестнадцатую спальню и закончим весёлые любовные игры в ванне с ароматной пеной.

Ну отчего ты такой печальный, мой Северус? Поделись с кумом.

- Мне завтра придётся по принуждению начальницы начинать варить Аконит для ненавистного - ах, бедняжки! - профессора Люпина, этого нелюдя.

Три дня варки между прочим. Одно хорошо - у студентов начались каникулы, и Драко наверняка уже дома.

- Нет ещё. Он прислал мне сову с просьбой погостить после Выпускного полмесяца у своего любовника-рэйвекловца.

- А у меня впереди только очередной Выпускной бал, к которому студенты активно готовятся. У меня же даже не будет времени, чтобы купить себе в Лондоне новую шёлковую мантию, сюртук, рубашку и туфли. Буду последним на балу, хотя мне не привыкать. Просто самому надоело ходить в одном и том же, хочется обновить гардероб.

- А деньги?

- Я так и знал, что ты спросишь. Со времени весеннего вала заказов у меня на счету в Гринготтсе лежит приличная сумма галеонов и сиклей. С того времени я почти ничего не тратил, разве что на туалетные принадлежности, но это такой мизерный расход, что и упоминать о нём нечего.

- Да, даже и не знаю, чем помочь тебе, мой бедный Северус.

- Вот и я о том же. Ладно, Выпускной через неделю, а чёртово полнолуние через три дня. Эх, отравить бы Люпина! Как же я его ненавижу.

- И он учил моего Дракусика, моего пока что единственного сына, кровинушку! А если бы этот твой Люпин укусил моего мальчика?!

- Видишь ли, эта тёмная история с преподавателем-оборотнем началась ещё при прежнем Директоре. Это он назначил в пику мне вервольфа на должность профессора ЗОТИ, на которую из года в год претендовал я. А Минерва просто оставила всё как есть.

Но тебе, Люциус, наверное, неинтересна подковёрная борьба в Хогвартсе. Я сыт, благодарю тебя.

Пришло время воздать тебе, радушному хозяину, благодарность интимным образом. Ты ведь за этим звал меня?

- Нет, не только. Я хотел, чтобы ты увидел, с каким красавцем тебе сегодня предстоит заниматься любовью. Может, ты даже позволишь себе кончить в моих ласковых руках.

- Может, и позволю, но это не из-за тёплых чувств к тебе, Люциус, а просто потому, что у меня уже давно никого не было, и мне при моём-то неукротимом темпераменте и ненасытности в любви просто необходима разрядка.

- А как тебе идея с ванной? Потрём друг другу спинки тем самым, твоим любимым мылом, поотмокаем в ароматной пене и снова займёмся любовью, поменявшись ролями.

- Да, представь себе, я так счастлив сегодня, что готов подставить тебе свой зад. Мне ничего от тебя не надо, кроме любви, и клянусь, я заслужу её.

- Не клянись, это грех. По крайней мере, в маггловском понимании.

- Но я не верю в маггловского Бога! Это только ты употребляешь религиозные выраженния, когда чертыхаешься.

- И всё же не предсказывай будущее, Люциус, поэтому и не клянись попусту.

Кто знает, что может случиться. Одному Богу да Мерлину известно. Кстати, как Гарри? Ты его хорошо кормишь?

- О, конечно, он у меня на жировой диете.

И я практически не трогаю его.

- Не трогаешь-то не трогаешь, но однажды ты его всё-таки порвал.

- И всё-то ты замечаешь, зануда! - заливисто рассмеялся Малфой, - Ну да, не сдержался, но это было единожды.

- А мне в то утро осмотра пришлось даже опоздать на завтрак потому, что я дважды возвращался в спальню юноши и искал у себя в лаборатории мазь от анальных трещин, чтобы Гарри не мучился попусту, лишь от твоей грубости.

- Не мне оправдываться перед тобой в своих поступках относительно моей собственности, - сказал, как отрезал Люциус.

А потом добавил миролюбиво:

- Пойдём в нашу спальню и предадимся любви.

- Не любви, а грязной похоти. Я уже говорил тебе, Люциус, что не любил и не люблю тебя. Но я дал тебе слово ещё зимой, и хоть я грязнокровка, но понятие чести для меня свято. Идём же.

Северус действительно кончил, за что тут же возненавидел и себя, и собственную плоть, власти над которой у него в тот момент не было, но резвиться в ванне не пошёл. Ему было достаточно одной разрядки.

- Что-то ты совсем заскучал, - протянул Люциус.

Ну как мне развлечь тебя?

- Лучшее веселье и счастье для меня сейчас - сон. Отпусти душу на покаяние.

- А что значит «покаяние»?

- Это маггловская идиома и мне неохота сейчас разъяснять тебе её смысл. Я очень устал и хочу спать в своих (Северус сделал ударение на этом слове) апартаментах. А утром, когда ты будешь спать…

- Я. Не. Буду. Спать. Я поставлю будильник, чтобы наблюдать за осмотром, а когда уйдёшь ты, преспокойно лягу досыпать. Думаю, до полудня, до завтрака.

- Послушай! - Малфой оживился, - Ты ведь будешь варить зелье для оборотня, а это довольно скучное, как я понимаю, занятие. Позволь мне посмотреть, как работает Мастер Зелий. Клянусь, я не пророню ни слова. Просто я не варил зелий ещё с Хогвартса, с бытности моей студентом у профессора Слагхорна. Мне хочется вспомнить юность.

Ну прошу тебя, позволь мне это невинное развлечение, Северус!

- Хорошо, ты и мёртвого уболтаешь. Приходи после завтрака. Но учти, я делаю это ради Гарри, иначе бы ты от безделья пошёл снова насиловать его.

- Да ты всё делаешь ради своего разлюбезного Поттера! - разозлился милорд, но потом сбавил обороты:

- Так я приду?

Глава 24.

… Люциус вальяжно расположился в единственном кресле, имевшемся в лаборатории и, как паинька, сложив холёные руки на коленях, наблюдал. Когда сегодняшняя часть работы была позади, гость подошёл к хозяину лаборатории сзади и, недолго думая, положил белую, пухлую, холёную руку на промежность Северуса, сказав:

- А вот не приставать к куму я не обещал.

- Ну что ж, - картинно вздохнул зельевар, - пойдём в спальню.

Малфой торопливо раздевался, уже предвкушая предстоящее соитие.

- Вот ты и попался, милорд, и сейчас получишь стократ за свою немереную похоть. Поворачивайся и вставай на четвереньки, - скинув рабочую мантию и расстегнув брюки, пообещал профессор.

- Ты хотя бы разделся, Северус.

- Я… почти разделся, не довольно ли тебе этого?

Северус мстил за своё постоянное унижение, за насилие над Гарри, за невозможность побыть с юношей наедине. Он с размаха вошёл в анал Малфоя, порвав ему сфинктер. Люциус тут же заревел дурным голосом:

- За что?! Я же накормил тебя деликатесами, напоил лучшим вином из Подвалов, ты получил долгожданную разрядку… Тебе мало всего этого?

Снейп промолчал - он был занят насилием над неудачливым любвником.

Тот уже начал задыхаться от усталости и веса собственного раскормленного тела. Наконец, он упал на живот, и хотя Северусу было трудно совершать фрикции в пережатой прямой кишке, он продолжал своё дело, не зная ни усталости, ни жалости, ни снисхождения. А ведь он весь день простоял на ногах и не ходил ни на ланч, ни на обед в отличие от милорда, не поленившегося дойти до Хогсмида, а потом набить брюхо до поздней ночи. И обратно в путь от из Хогсмида до ворот Малфой-мэнора.

Только когда голова Люциуса, лежащая на подушке, стала безвольно мотаться из стороны в сторону, а голос его давно сел, всё ещё злой, как тысяча чертей, Снейп вышел из своей жертвы, так и не кончив.

- Ну ты и подлец, Северус! - в сердцах воскликнул гость.

И совести у тебя нет.

- С последним охотно соглашусь. У тебя порван сфинктер, сейчас принесу мазь от анальных трещин от Гарри.

Северусу внезапно стало совсем немного жаль изнасилованного любовника.

- А твой Гарри, значит, натирал свой грязный сфинктер из этой самой баночки с мазью?

- Это я натирал ему вход, он бы сам не дотянулся. А раз ты такой брезгливый, жди, пока само не зарастёт. И вообще, сегодня я не приду, можешь не звать. Я чертовски устал за день и буду отсыпаться.

- Но ты же только завтракал.

- Не заботься обо мне, я засну и голодным - мне не привыкать ещё с детства.

А теперь убирайся прочь из моих апартаментов и, не касаясь Гарри, иди куда захочешь в своём пустынном, как гробница, имении.

Хочешь, мойся, хочешь, объедайся своими ненаглядными деликатесами, но Гарри не трогай. Прикажи дать ему чего-нибудь поесть - я прошу тебя, будь человеком.

- Никакой еды твой любезный Гарри не получит. Не мне одному страдать в Мэноре. Пусть берёт пример с тебя, я ему так и скажу, и засыпает на голодный желудок. Вот нашлась пара чудиков! Но знай, я отходчивый и вообще сама доброта по отношению к… тебе, конечно, Северус. Я прощаю тебе недавнее унижение… лишь за один пустяк. Свари мне, пожалуйста, зелье от анальных трещин.

- И не надейся. И вовсе не потому, что я такой злой, а просто сегодняшний и последующие два дня отпадают. Я буду занят зельем для чёртова Люпина.

- К тому же, не расстраивайся - трещины заживают быстро, особенно, если целыми днями отмокать в тёплой воде с травяным настоем. Так уж и быть, бутыль такого настоя я тебе дам, разведёшь в воде и отмокай, пока не надоест.

- Спасибо, милый кум, - чуть не прослезился от умиления Люциус.

- Ну вот она, а теперь ступай.

- Дай хотя бы одеться, я быстро.

- Тебе сейчас всё равно в ванну, так зачем одеваться-раздеваться?

… Когда в зелёном пламени в спальню Гарри ввалился голый милорд, юноша не на шутку испугался и по-детски спрятался под одеяло.

- Можешь не прятаться - всё равно тебе некуда от меня деться.

… Что уж тут говорить, Люциус, злой, как Мордредова тёща, жестоко отомстил за собственное унижение ни в чём не повинному Гарри. Малфой несколько раз кряду изнасиловал подростка, даже не выходя из него. Смазка на его члене давно высохла, и Люциус просто раздирал Гарри изнутри, однако юноша лишь скрипел зубами от невероятной боли, но о пощаде не молил. Знал, что это бесполезно. Он даже не заикнулся о завтрашнем осмотре Северусом. То, что произойдёт скандал, было очевидно.

Когда Малфой насытился сексом, он пошёл в ванную Гарри, прихватив с собой бутыль, и отмокал в настое, пока не почувствовал, что вода начинает охлаждаться, вышел и, не одеваясь, пошёл в свою спальню.

После утреннего осмотра, на который Малфой попросту побоялся прийти, Северус снова втёр в анус юноши мазь, сказал спрятать её под подушку, но впервые за долгое время, когда у «голубков», по выражению милорда, было время поговорить, ретировался к себе. Он был очень голоден и не хотел опаздывать на завтрак.

Весь день профессор варил Аконит, на этот раз присаживаясь в кресло, но на общие трапезы в Большом Зале не ходил потому, что было невозможно прерывать процесс модификации. Лишь, когда работа на сегодня была закончена, он отправился на кухню за сандвичами. Строгий приказ Минервы не давать никакой еды в апартаменты профессора Снейпа был отменён, ведь вышеупомянутый профессор покорился воле Директрисы и начал варить зелье для Ремуса.

Домашние эльфы с явным удовольствием усадили зельевара за чистый стол, наделали горстку сандвичей и налили кувшин тыквенного сока. Всё это великолепие было съедено и выпито минут за десять, а потом сытый Северус ополоснулся под прохладным душем, не моя волосы, и завалился спать до утра.

У Северуса встали часы с будильником, и он проспал ежеутренний осмотр Гарри. К завтраку профессора разбудил урчащий желудок.

Сегодня был последний день модификации Аконита, требовалось много заклинаний и почти постоянные помешивания стеклянной палочкой то по, то против часовой стрелки.

Но Снейп утешал себя тем, что уже завтра проклятое зелье для чёртова проныры-оборотня будет просто настаиваться. Его нужно только помешивать раз в три часа, и это всё.

Наконец, зелье настоялось и было готово к употреблению.

- Чёрт побери! - выругался вслух профессор, - Мне же теперь к каждому грёбанному полнолунию его варить. Вот чёрт!

Малфой больше не звал Снейпа заниматься сексом, и тот даже жалел об этом. За время варки Аконита Северус был в таком напряжённом, усталом состоянии, что сейчас ему просто жизненно необходима была разрядка, хотя бы, чтобы немного взбодриться.

А ещё предстоял серьёзный разговор с Гарри. Юношу требовалось убедить в безопасности побега и подготовить к разговору с Директрисой.

А Малфой, как назло, больше не проспал ни одного осмотра.

Тогда Северус сварил зелье Сна-без-Сновидений и напросился к Люциусу на обед, чтобы подлить безвкусное зелье тому в супчик или вино.

Зелье варилось ровно сутки, и по их истечении, когда настал вечер, Северус вымыл голову, приоделся и через камин попал в спальню Гарри. Тот так обрадовался, что любимый пришёл!

Но Северус сказал, не посвящая юношу в подробности:

- Сейчас я не к тебе, Гарри, а к Люциусу. Потом поговорим и без свидетелей. А нам, поверь, есть, о чём поговорить. Но не буду торопить события.

Уходя, профессор обернулся.

- Тебя хоть кормят, Гарри?

- Да, дают два сандвича утром.

- Я сейчас иду обедать с Люциусом и прихвачу для тебя побольше вкусной еды. Обещаю.

- О, какие люди! Ты пришёл проведать меня? У меня затянулись все трещины, и я…

- Я пришёл пообедать с тобой, Люциус, и я очень рад за тебя.

- Что же, хотя ты, Северус, пришёл без приглашения, что считается моветоном, но я угощу тебя на славу.

Ты заслужил это своим чудодейственным травяным настоем.

Сейчас же призову кухонных эльфов.

Снейп не стал спрашивать, почему Малфой не звал его все эти ночи - у полукровки тоже есть гордость.

Вскоре подали обед, действительно роскошный, с холодным, закусками, первым и вином. Поданы были даже молочные поросята и русская икра, сбрызнутая лимонным соком.

- А ведь я опять останусь без разрядки - Люциус уснёт, едва доплетясь до своей спальни да и то, только с моей помощью, - думал Снейп, - Но если Малфой уснёт, никто не помешает нам с Гарри заняться любовью, если Люциус не трогал его в эти дни. А с Гарри-то, по обоюдной любви, мне будет намного приятнее и лучше, чем с постылым, нелюбимым и надоевшим милордом.

Когда Люциус опьянел, Снейпу ровным счётом ничего не стоило подлить ему в вино усыпляющее зелье. Вскоре хозяина Малфой-мэнора потянуло в сон прямо за столом, и Северус применил заклинание Mobilicorpus к спящему. Потребовалось несколько раз отдохнуть, чтобы доставить тяжеленного милорда на высокий третий этаж. Снейп даже вспотел.

Раздевать спящего он не стал, а решил, что когда проснётся, скажет Малфою, что он перебрал за обедом и добрался до спальни только с помощью кума.

Прикрыв дверь, Северус устало поплёлся гобратно в Большую Обеденную Залу за едой для Гарри. Но чёртовы эльфы уже успели убрать со стола.

… Гарри не спал, дожидаясь любимого и размышляя о его загадочных словах.

- Гарри, я пришёл с пустыми руками, извини меня, но с хорошими новостями, правда, усталый, как чёрт.

И Северус рассказал юноше о своей проделке, на что тот воскликнул, подражая обожаемым Мародёрам:

- Шалость удалась! Гип-гип-ура-а-а!

- Гарри, нам надо поговорить.

- Ладно, валяй.

- Я прикажу эльфам снова, как зимой, заложить все камины в своих апартаментах. Всё равно они практически не топятся, лето же на дворе, причём жаркое. А после разговора с госпожой Директрисой ты вернёшься в гриффиндорскую башню, прогретую солнцем.

- А к тебе можно будет приходить, Северус?

- Это зависит от твоего желания, возлюбленный. Наступили каникулы, мне будет скучно, также, как и тебе… В общем, буду ждать.

- А любить тебя мне можно, ну, словом, трахаться?

- Это было бы самым большим подарком для меня.

- А иначе что? Заведёшь себе любовника?

- Не хочу я никаких, даже самых прекрасных и девственных любовников! Мне нужен ты, мой возлюбленный.

И Северус сгрёб Гарри в охапку.

- Поцелуй меня, любимый, - робко попросил юноша.

- Да я тебя не только поцелую, я ведь хочу тебя ласкать, иметь тебя, чувствовать себя с тобой единым целым.

- Ой, правда? А уж как я этого хочу, чёрт меня побери!

- Но сначала я должен осмотреть тебя.

Ай да Люциус, ай да сукин сын! Всё цело!

Он хоть дотрагивался до тебя?

- Ещё как! Как бы этому вжопулюбу и ёбарю-террористу обойтись без бедного Гарри! Но он был очень осторожен. Вот дебил, так ссыт перед тобой, что побоялся сделать мне больно! И чем ты его только так напугал?

- Я изнасиловал его, порвав вход.

- Да, ты тоже умеешь быть жестоким, - с лёгкой тенью разочарования произнёс Гарри.

- Он заслужил это, - отрезал Снейп.

- Ну и хорошо, что этому грёбанному кобелю досталось на орехи.

- Так какую позу ты предпочитаешь, мой Гарри?

- Как всегда. Ноги выше жопы. В ней так круто ласкать друг друга!

- Будь по твоему. Уж с тобой-то я буду предельно ласков, ведь я люблю тебя.

Глава 25. Заключительная, а потому короткая.

- Ты ведь хочешь этого? - прямо спросил Северус, увидев в глазах подростка некую неуверенность.

- Ещё бы! А можно прямо сейчас? - опроверг домыслы профессора Гарри.

Широко распахнутые глаза его так и сияли в предвкушении ласки, возбуждения, любви, оргазма.

- В общем, да, - засмеявшись впервые, как ему самому показалось, за всю жизнь широкой, открытой улыбкой, ответил уже сгорающий от нетерпения Северус.

Я хочу поцеловать тебя, можно?

- Почему ты спрашиваешь? -только и выдохул Гарри.

Они безо всяких ненужных свидетелей целовались, ласкали друг друг друга со всей страстью, отпущенной им на сегодняшнюю ночь. Снейп ласкал простату Потера, а тот, не стыдясь, стонал и вскрикивал от наслаждения, не боясь, что вот сейчас войдёт ненавистный Люциус. Наконец, Северус стал очень осторожно входить в Гарри, но несколько дней воздержания не повредили тому. Вскоре Северус оказался внутри.

- Северус, ты такой…

Но Гарри не договорил потому, что Северус залепил его рот страстным поцелуем, на который юноша тут же с радостью откликнулся.

А Снейп начал двигаться в юноше, методично задевая простату и вызывая сначала стоны, а после и крики наивысшего наслаждения.

Северус придумал новую ласку - он обводил членом очертания расширившегося сфинктера Гарри круговыми движениями.

Гарри закричал громко и исступлённо.

- Продолжай, любимый, не останавливайся!

Северус так перевозбудился сам, нуждаясь в финале, что кончил очень скоро, а после, выйдя из Гарри и, лаская его грудь, соски и живот, довёл и его до оргазма.

Потом они лежали в обнимку, не разлепляя объятий. Оба так устали, что в ванне только сделали, что обменялись парой поцелуев и ополоснулись под душем.

Когда они вернулись в спальню, и Северус вновь обнял юношу, тот сказал:

- Северус, я готов идти за тобой на край света.

- Это вовсе не обязательно, мой хороший. Достаточно того, что ты пойдёшь со мной в Хогвартс и поговоришь с госпожой Директрисой, помня все мои указания на этот счёт.

И уж, конечно, не проговорись, что мы с тобой любовники.