Мысли широко

— И, я надеюсь, вы слышали о недавнем убийстве. — Да, — ответил я. — Кто-то прислал мне по почте газетную вырезку об этом. — Тогда вы знаете, что это было не просто убийство. Убийцы расчленили тела. — Да, — сказал я. — Знаю. Они не настраивали меня на радостную встречу с их учениками, они старались подготовить меня к худшему. Я учел это. Я проследовал за директором школы в спортивный зал. Вся школа, крича и толкаясь, ворвалась в помещение. Странно, но, наблюдая за подростками, я не чувствовал ничего, кроме спо-койной уверенности, вероятно, потому что молился, прежде чем принять приглашение. И что еще более важно, я знал: что мне есть чем поделиться с этими ребятами. После того, как директор меня представил, я встал и двинулся по направлению к деревянному помосту, на котором стояла трибуна для выступ-ления. Ребята сильно шумели. Несколько раз мне пришлось повысить голос, чтобы быть услышанным. Затем я начал рассказывать им историю своей жизни. «К пятому классу я находился на самом последнем месте по успеваемости, и у меня не было в этом соперников. Никто не считал меня интеллектуальным гигантом. И я был с ними согласен. Я всегда получал самые низкие оценки. Я знал заранее, что выйду из игры первым, если класс играл в конкурс „Гра-мотная пчелка“15. Думал, что никогда не запомню, у какого штата какая столица, тем более какая там природа». Я сделал паузу, так как на мою аудиторию снизошла тишина. Потом улыбнулся ребятам и вспомнил случай с математикой: «Однажды я получил „П“16 по математике. И знаете, что случилось? Моя учительница похвалила меня! „О, Бенни, — сказала она. — Это такое продвижение вперед!” Поясню на всякий случай, вдруг вы не знаете. „П” не означает „прекрасно”. Это означает „посредственно”. Но я был таким 15 От англ. Spelling Bee - популярный конкурс среди школьников США на правописание. 16 Аналог нашей «тройки». — Прим. ред

плохим учеником, что для меня это было все равно, что „прекрасно” рядом с „неудами”, которые я получал всегда. В конце четверти, когда составляются табели успеваемости, мне пришлось показать маме длинный список оценок с единственной тройкой, которая была самой высокой отметкой в моем табеле. Моя мама, женщина необразованная, знала, что ей не справиться с этим горем. Но она знала Того, Кто может помочь. Она молилась. Она говорила с Богом и просила мудрости». Несмотря на предостережения школьной администрации, у меня никогда не было более внимательных слушателей. Я смотрел в их лица и видел, что ребята меня понимают. Особенно когда рассказывал о том, как мне было неловко и как я ненавидел себя за то, что тащился в самом хвосте класса. «Я даже не представлял, что для меня может быть что-то лучшее». Их сосредоточенное внимание говорило мне, что сердца учеников отзывались: «Эй, это почти про меня». Они продолжали слушать, и когда я рассказывал, как моей маме пришлось силой заставить меня читать по две книжки в неделю, как школа купила для меня очки, чтобы я мог нормально видеть, и как я «за одну ночь» совершил скачок из последних учеников в лучшие. Затем я поведал им о моем образовании и о том, что теперь я хирург. Было очевидно, что они изумлены, когда я начал рассказывать об удалении полушария головного мозга, разделе-нии сиамских близнецов Биндеров и о нескольких операциях по удалению опухолей мозга. Когда речь зашла об отчаянии тех, кто обращается в нашу клинику, многие ребята вытянули шеи и подались вперед. Я говорил: «Как прекрасно, когда у тебя есть возможность помогать людям и восстанавливать их здоровье. Я не просто чего-то стою, я могу делиться». Я рассказал в общих чертах о мозге и привел примеры сложных функций, которые выполняет человеческий мозг с поразительной точностью. И снова отразилось на их лицах изум-ление.

Закончив выступление, я развернулся, чтобы уйти. Несколько старших мальчиков на верхнем ряду поднялись и начали аплодировать. А затем вся эта некогда грубая, шумная и строп-тивая ребячья толпа встала и наградила меня овацией. Потом директор распустил их, и ученики окружили меня, задавали вопросы, просили автографы, хотели вместе сфото-графироваться. Учителя были сильно удивлены. Когда я вспоминаю этот опыт, у меня возникает чувство, что большинство из этих учеников при их социальном про-исхождении и среде смирились со своей бедностью и своим суровым будущим. Из предостережений учителей (которые, несомненно, хотели, как лучше) я понял, что они не ободряли, не обнадеживали и не поддерживали своих школьников. Преподаватели полагали, что дети не добьются большего, чем их родители. Мне хочется верить, что я ошибся. Я очень надеюсь, что ру-ководители школы видели возможности своих учеников и да-вали им надежду. Для меня неважно, с какой именно группой людей я разгова-риваю. Я знаю, что каждый хочет услышать слова надежды и остро нуждается именно в таких словах. Каждому из нас важ-но, чтобы кто-то нам сказал: «Ты можешь это сделать. Тебе это по силам». Когда я вспоминаю свой пятый класс, могу сказать, что я не вел себя как человек, который стремится к достижениям. Большинство моих одноклассников, наверное, думали, что мне все равно. Как они ошибались! Если человек иногда ведет себя так, словно ему все безраз-лично, или если он кажется агрессивным, причина коренится, скорее всего, в его страхе: что будет, если попробовать. Он бо-ится провала. Возможность успеха он не рассматривает. «Чего мне ожидать?» — молча спрашивает он. Мне думается, такое кажущееся безразличие - это прикрытие настоящих чувств. По крайней мере, так делал я.

Часто я напоминаю себе и другим, что мы отвечаем за эти молодые души. Мы должны взять их под крыло, помочь им осознать, что у них есть чудесный мозг, которым они должны пользоваться. Происхождение из этнического меньшинства или более низкого социального слоя не имеет никакого отношения к нашим врожденным способностям. Есть одаренные люди без всякого образования, которые живут в индейских резервациях и лагерях мигрантов, и они ничуть не менее талантливы, чем те, кто здравствует в Беверли-Хиллз и Гайд-парке. Иногда молодые люди пытаются выглядеть «крутыми» вме-сто того, чтобы обратиться к интеллектуальным достижениям. Им легче вести себя как Рембо или Терминатор, потому что они видят их постоянно и потому что это требует меньше умственных усилий, чем подражание таким людям, как Курт Шмок (мэр Балтимора), или Энрико Ферми (прославленный физик), или Колин Пауэлл (государственный секретарь США с 2001 по 2004 годы). За годы моей практики в клинике Хопкинса мне довелось трудиться со многими стажерами. Большинство из них — вполне неплохие ребята. Несколько — чрезвычайно одаренные, как Арт Уонг, которого я упоминал выше. В настоящее время у нас есть необыкновенно одаренный врач-стажер по имени Рафаэль Тамарго. Парень-латиноаме- риканец, да к тому же происходит из национальных меньшинств, которые слабо представлены в медицине. Невысокий парень, стройный, с сильным испанским акцентом, не только прекрасный человек, но очень и очень умен! Он окончил медицинскую школу при Пресвитерианской больнице Колумбийского университета в Нью-Йорке. Еще студентом провел выдающуюся исследовательскую работу, и мы приняли его в нашу программу. В течение трех лет Рафаэль трудился в лаборатории, получал гранты от Американской ассоциации исследований опухолей мозга и завоевывал награды за свои исследования.

Теперь, когда работа Рафаэля вышла за рамки лаборатории, он стал любимцем врачей и медсестер, потому что невероятно добросовестно делает все, за что берется. Некоторые считают его нудным, потому что он настаивает на том, чтобы все и все-гда делалось правильно. Если кто-то отдает все лучшее дру-гим, так это Рафаэль. Я не сомневаюсь в том, что он останется трудиться на поприще академической нейрохирургии. Он внес значительный вклад в эту область и уже доказал свой талант. Я горжусь тем, что работаю с этим человеком, который происходит из национальных и расовых меньшинств. Почти все думают, что малые народы не способны внести интеллектуальный вклад в развитие нейрохирургии. Рафаэль доказал, что способны! Сделаем вывод. Если мы осознаем свои таланты, правильно их используем и выбираем такую сферу деятельности, где они востребованы, то достигнем вершины в том, чем занимаемся.

ГЛАВА 11. ЧЕСТНОСТЬ ПОКАЖЕТ

Честный человек — это самое благородное творение Божье. Роберт Берне Один из моих одноклассников на подготовительных медицинских курсах в Йеле выпустился с отличием, что немало для любой школы лиги Плюща17. Однако я заметил, что он не был честным человеком. Парень вопиющим образом не уважал правила и положения, которые как студент он обещал соблю-дать. Он часто нарушал комендантский час и нередко приводил в комнату женщин на ночь, хотя это запрещалось. Многие наши экзаменаторы требовали, чтобы книги при на-писании контрольных работ были закрыты. Такие экзамены основаны на кодексе чести. Профессора раздавали экзамена-ционные листы и могли выходить из аудитории. Во время подобных экзаменов я видел, как он открывал книги. И, похоже, нимало не беспокоился, что кто-то из преподавателей заметит. Плохо, что он вел себя таким образом, но что еще более при-скорбно — ему не было ни капельки стыдно и держался он так, словно все это было некой игрой. 17 Ассоциация восьми частных американских университетов, расположенных в семи штатах на северо-востоке США. Это название происходит от побегов плюща, обвивающих старые здания этих университетов. Считается, что члены лиги отличаются высоким качеством образования.

Однако день воздаяния настал. Из всех известных мне студентов, которые окончили подготовительные курсы в Йеле, он оказался единственным, кого не приняли в медицинскую школу университета. Это странное поведение - когда люди обманывают самих себя, думая, что никто не разоблачит их и они смогут скрыться в толпе. Я же убежден, нам ничто не сходит с рук. Не уверен, что каждому воздается в этой жизни за всякий нечестный поступок, но знаю точно, что мы все пожинаем плоды своих дел. Вот еще одна точка зрения: «Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет. Сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную. Делая добро, да не унываем, ибо в свое время пожнем, если не осла-беем» (Гал. 6:7-9). Мы все ошибаемся, мы не совершенны, но мой одноклассник считал, что сможет прикрыть, спрятать свои недостатки и никто этого не заметит. Он думал, что никогда не будет отвечать за эту ложь. Он заблуждался. Мы знали, что он за человек. К его удивлению, профессора тоже это знали. Нужно помнить: если мы постоянно обманы-ваем ближних, эта ложь в конце концов опустошит нас самих. И наоборот, в моей жизни есть замечательный пример, ко-гда честность обогащает. Здесь я имею в виду моего дядюшку Уильяма Авери — самого порядочного и бесхитростного человека из всех, кого я знаю. Скрупулезно честный и правдивый, дядюшка Уильям считал, что должен говорить правду всегда. (Иногда его восприятие правды могло быть несколько иска-женным, так как он нигде не учился.) Мой дядя совсем простой человек, но я глубоко восхищаюсь его редкой честностью. Когда он впервые занялся бизнесом, то начал с того, что просто покупал и перепродавал товары. Здесь его правдивость иногда оказывала ему плохую услугу. Когда потенциальный покупатель спрашивал: «Сколько вы за это заплатили?», он

всегда отвечал честно. Естественно, тот говорил: «Если вы сами за это заплатили столько, почему с меня вы хотите взять больше?» Дядюшка Уильям отвечал: «Думаю, вы правы». В данном случае правдивость приносила ему убытки, порой ему не хватало рассудительности. Но он посвятил себя полной и абсолютной правдивости. Я также замечу, что для человека без образования и с небольши-ми изначальными доходами он построил очень красивый дом, добился благосостояния и создал хороший бизнес. К тому же, он очень заботится о своем нетрудоспособном больном брате. Я убежден: все благословения дядя Уильям получил потому, что жил честно. Честность — необходимая и существенная часть характера, если мы намерены жить под девизом: «Мысли широко». Н = HONESTY (честность) Я постоянно встречаю людей, которые полагают, что им может сойти с рук «маленькая» несдержанность. Но «маленькая» ведет к большой. А «немножко» приводит ко «многому». Подумайте о национальных скандалах в Америке за последние двадцать лет. Если бы все участники этих разборок были честными, возможно, это наложило бы отпечаток и на другие качества их характера. Ричард Никсон вошел в историю как единственный амери-канский президент, который ушел в отставку раньше окончания своего срока. Джимми Беккер стал известным телевизионным проповедником, но был приговорен к сорока годам тюремного заклю-чения за мошенничество. Эти личности с поспешностью перемещались из города в го-род. Однажды темной ночью скелеты, которые они тщательно прятали глубоко в шкафах, вылезли, схватили их за горло и задушили. Бесспорно, названные люди были бесчестными.

Если мы осознанно решаем с самого начала быть честными, порядочными, чистыми и не засовывать скелеты в свои шка-фы, тогда мы можем сосредотачиваться на том, чем занимаемся. Нам не придется беспокоиться, что однажды посреди ночи к нам в дверь постучат, или зазвонит телефон, или состоится пресс-конференция, и все наши непотребные поступки выйдут наружу. Когда я общаюсь с молодыми людьми, то убеждаю их: «Говорите правду. Если вы будете это делать всегда, вам не придется через три месяца думать о том, что же вы сказали тогда, три месяца назад? Правда всегда остается правдой. Не нужно усложнять свою жизнь попытками спрятать ее». Я вывел для себя четыре правила. 1. Когда мы поступаем нечестно, мы одурачиваем сами себя. Мой одноклассник из Йеля сделал это открытие. По крайней мере, я надеюсь, что сделал. 2. Когда мы бесчестны, мы не сможем это долго скрывать. Поразительно, но большинство из нас имеет удивительную способность распознавать обманщиков. Мы, может быть, не сумеем это доказать, но чувствуем, что они неискренни. Неважно, насколько влиятельными, известными или силь-ными вы станете, вы все равно можете разрушить себя собственной ложью. 3. С нечестными людьми поступают нечестно. Возможно, существует вселенский закон, который гласит: если мы обманы-ваем других, то сами будем обмануты лживыми людьми. «Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мф. 7:12). 4. Честные личности могут мыслить широко. У лживых ограниченный ум. Их ложь может принимать форму великих идей, они способны поднимать народы на восстания, устраи-вать революции, войны и в конце концов начинают считать себя центром мироздания. Быть честным с самим собой и с ближними значит неизбежно развивать широкое мышление.

Потому что в таком случае мы желаем добра не только себе, но и окружающим людям. Говоря о честности, я вспоминаю супругов Клиффа и Фред-ди Гаррис из Калифорнии, которые организовали миссионер-скую программу под названием DAP (программа «Альтерна-тивы наркотикам»). Но это было после. А в юные годы своей жизни Клифф увлекался наркотиками и попал за решетку за торговлю кокаином и героином. После нескольких лет в камере он честно взглянул на свою жестокую, полную преступлений жизнь. Он стал честен с со-бой и с обществом. Сейчас Клифф старается помочь другим жить достойной и открытой жизнью. Он и его жена Фредди на основании своего опыта объясняют молодежи, как пуста и разрушительна мо-жет быть жизнь, и особенно — как безнадежна и болезненна она в среде, зараженной наркотиками. Меня впечатляет их абсолютная честность. Некоторые мо-гут назвать это слабостью или чрезмерной открытостью. Но Клифф говорит, что ему нечего скрывать. Он рассказывает, что наркотики и преступления сделали с его жизнью. Он помогает другим избежать ошибок, которые сам совершил. Тем, кто уже в тупике, кто зависим от наркотиков, он указывает выход. «Люди попросту не хотят честно смотреть на свои трудности и признавать, что эти трудности у них есть», — сказал мне однажды Клифф. Однажды на программе Гаррисов я услышал свидетельство одной супружеской пары: «Каждую неделю мы ходили в церковь. Мы участвовали во всех мероприятиях. Но как только приходили домой, спешили в спальню и разгонялись по пол-ной новой дозой». Они рассказывали, как наркотики разрушали их жизнь, и особенно как они сказались на отношениях с их дочерью-под- ростком. То, что когда-то начиналось как нежелание смотреть в лицо проблеме, как самообман, превратилось в демониче-ского монстра, который контролировал их жизнь.

К счастью, супруги попали на программу Гаррисов. Сначала ведущим пришлось немного нажать на них, чтобы те призна-лись, что у них есть проблемы и они не могут с ними справиться сами. Те проблемы, которые они маскировали наркотиками. — Это не было всего лишь временной трудностью. Наркотики буквально контролировали нашу жизнь, — сказала жена. — Наконец мы оба стали участниками программы «Альтернати-ва наркотикам» и постепенно смогли бросить свое пагубное пристрастие и восстановить семью. Как только муж и жена высказались, их рыдающая дочь вы-шла на сцену. Она поведала, что когда поняла, насколько лицемерный образ жизни ведут ее родители, принимая наркотики, она потеряла к ним всякое уважение. Девушка чувствовала себя настолько покинутой, словно была сиротой. Затем она улыбнулась и сказала: «Я так счастлива, что мама и папа ко мне вернулись». Мир в семье был восстановлен, потому что родители чест-но взглянули на себя и приняли верные решения. Хотя мы все спотыкаемся, настоящие трудности начинаются тогда, когда, вместо того чтобы учиться на ошибках, мы прикрываем их. Нам необходимо честно признавать свои проступки. Когда неудачи восстают против нас, мы должны оставить их позади и продолжать жить. Н = HONESTY (честность) Если мы стремимся быть честными и признаем свои недостатки, то сможем достичь многого. 155

ГЛАВА 12. ПРОНИКНОВЕНИЕ В СУТЬ

Никто не может заставить нас чувствовать себя посредственностью, если мы этого не позволим. Элеонора Рузвельт Как я уже сообщал вам по секрету, когда я рос, моя мама работала в нескольких богатых домах, иногда в трех или четырех одновременно. Так как у нее не было никакого образования, она работала или горничной, или няней. Это даже нельзя назвать в полном смысле «работой». Однако каждую возможность получить рабочее место мама рассматривала даже больше, чем работу. Она решила, что, где бы она ни трудилась, о ней будут говорить: «Соня Карсон де-лает это лучше, чем кто-либо до нее». Отдавая богатым людям свои силы, мама постоянно пыталась понять, как они пришли к успеху. Она также хотела знать, как они жили теперь, когда добились успеха. Мама задавала им вопросы, замечала, что они читали, как проводили свободное время, с кем дружили, чем любили заниматься. Через некоторое время она поняла, что отличало богатых людей, у которых она работала, от бедных людей, среди которых она ж. да. То, что быстро заметила мама, — это их отношение к теле! идению. Хотя у них были прекрасные телевизоры, и не один, а иногда даже пять, они редко их смотрели. Зато проводили мн »го времени за чтением и анализом прочитанного.

Мама также придавала значение тому, как они одевались. У нее ушло немного времени, чтобы понять: они выбирали одежду по качеству, а не под влиянием моды. — Ты получаешь то, за что платишь, — говорила она мне несколько раз. Она слышала эти слова от своих работодателей и поняла, что они говорили серьезно. Как правило, они покупали дорогую одежду, не такую, в которой ходят бедняки. Но материал служил им гораздо дольше. Мама это поняла, особенно в первые годы после нашего возвращения в Детройт. Она не могла себе позволить много новой одежды, но это не мешало ей приобретать то, что прослужило долго. Мама не стеснялась одеваться в секонд-хендах, хотя мне было стыдно, когда она брала меня с собой. Я боялся, что кто-нибудь из моих школьных друзей увидит меня там. Мама научилась выбирать одежду, которая была качественной. Иногда она перешивала покупки, и такая одежда выглядела лучше и дороже, чем у соседей. На Дикон-стрит, где мы жили, знакомые покупали дорогую одежду в дорогих магазинах, но она не всегда была качественной и быстро изнашивалась. Благодаря маминой способности смотреть глубже мы мог-ли прожить на деньги, которых другим едва хватало, чтобы свести концы с концами. Никто в нашем округе не знал, насколько мы были бедны, потому что мама не говорила им ни-чего о наших доходах. «Люди могут воображать себе все, что угодно», — говорила она и делала так, что вещь выглядела по меньшей мере в два раза дороже, чем она за нее заплатила, в то время как вокруг нас процветала расточительность. Такая мамина бережливость имела и обратную сторону: некоторые семьи сплетничали и были уверены, что мама торгует своим телом или наркотиками. «Как иначе они умудряются так хорошо жить? — много раз слышал я случайно. — Эта женщина в чем-то замешана, може-те мне поверить».

Через пять лет после нашего возвращения в Детройт мама купила новую машину. И при этом она по-прежнему была «всего лишь» домработницей. «Как тебе это удалось?» — спросила соседка, любуясь мами-ным «крайслером». Мама — далеко не тот человек, который позволит себя запу-гать — дала свой обычный сдержанный ответ: «Легко! Я про-сто пошла прямо в выставочный зал и заплатила наличными. И они продали мне машину». «Это что, еще одно новое платье?» — спросила маму другая женщина в другой раз. «Несомненно», — ответила мама, не останавливаясь. Потом повернулась ко мне и добавила, чуть смеясь: «Для меня оно, конечно, новое». Она купила его в секонд-хенде и почти це-лый вечер перешивала. Я так подробно это описываю, потому что восхищаюсь своей мамой. У нее не было возможности окончить даже начальную школу, затем — неудачный брак, чужой город… Но мама не позволила ничему и никому задерживать ее движение вперед. Она просто использовала способности, которыми Бог наделил ее, наблюдала за людьми, задавала вопросы и обдумывала ответы.

*

Еще один пример маминой способности проникать в суть ве-щей связан с порядком. Когда я перешел в десятый класс, то попал под влияние, скорее даже давление, сверстников. Дела в школе пошли по наклонной, и я «просто обязан был иметь» такую одежду, какую носили мои друзья. В те дни популярным был итальянский стиль, особенно итальянские трикотажные сорочки, кожаные жакеты и шляпы с узкими полями. Из-за того, что все подростки имели такие вещи, я тоже «должен» был их носить. — Пожалуйста, мама, — помню, умолял я ее, — пожалуйста, купи мне только один комплект. Мне не нравится, что я отличаюсь от друзей.

— Если они твои настоящие друзья, им не будет важно, как ты одет. — Но, мама, ты не понимаешь! Все так одеваются. Дальше я перечислил пятерых друзей из семей еще более бедных, чем мы. Хотя ответы ее на мою просьбу звучали по-разному, они означали одно: «У нас нет на это денег». — Но мне обязательно нужна такая итальянская сорочка, как у всех! — Мы — не все. — Но мне эти вещи нужнее всего на свете! — настаивал я. — Я же не прошу их кучу. Только несколько. Только один комплект. Рассерженная, мама велела мне замолчать. Я знал, что ни-чего хорошего не получится, если буду настаивать. Я немного подулся, а назавтра снова приступил к ней с тем же. Ко времени этой моей прихоти мои оценки снизились с пятерок до четверок, и я быстро скатывался на уровень посредственного ученика. Школа перестала для меня что-то значить. Классная одежда, тусовки с приятелями и баскетбол заняли место учебы. Однажды я был особенно неотступен, выпрашивая «хотя бы одну итальянскую сорочку». Мама глубоко вздохнула и сказала: — Бенджамин, вот что я тебе скажу. Я намерена передать семейный бюджет в твои руки. Ты будешь покупать продукты, платить по всем счетам… Можешь взять себе то, что останется. Я буду приносить домой каждую копейку и отдавать тебе. — Отлично! Теперь ты дело говоришь. — Но сначала ты должен оплачивать счета, — сказала она. — Считай всю наличность, которую получишь от меня, и распре-дели деньги на все наши основные нужды. Раскладывай день-ги на столе кучками и помечай, какая кучка на что. Понял? — Когда начать? Я готов приступить сейчас. — Начнешь в понедельник утром. Запомни, после того как оплатишь все счета, все, что останется, можешь забирать,

ехать в центр и покупать все итальянские сорочки, какие тебе понравятся. Наконец-то я победил! Больше никакого нытья. Больше не надо выпрашивать ни сорочку, ни кожаный жакет. Я смогу ку-пить их сам. В понедельник утром мама, как и обещала, вручила мне все деньги, которые заработала на предыдущей неделе. Она также передала мне список расходов на продукты, бензин для маши-ны и коммунальные счета. Я старательно трудился, распреде-ляя доход. И, конечно, средства кончились задолго до того, как пришла очередь одежды. — Денег больше не осталось, — сказал я, глядя на нее снизу вверх. Я чувствовал себя по-настоящему подавленным, а нуж-но еще было найти финансы на завтраки и на оплату телефон-ного счета. — Правильно, Бенни. А ведь ты знаешь — я ничего не при-держала у себя. Это вся сумма, которую я приношу каждую неделю. — Знаю, — сказал я. Глядя на маму, я впервые почувствовал угрызения совести за свою настойчивость с этими сорочка-ми. — Но… как же тебе удается? — Только с Божьей помощью, — ответила она. Эта минута стала для меня моментом прозрения. Впервые в жизни я понял, как велики были трудности моей матери. Сколько бы я ни сравнивал наш доход и расходы, я не переставал восхищаться тем, что мама сумела обеспечить нас с Куртисом. И сделала она это так хорошо, что все наши соседи были уверены — мы состоятельные люди. — Ты, должно быть, творишь чудеса с финансами, — сказал я. — Если учесть, что Сам Бог дает мне советы, — несомненно! Больше я никогда не просил себе итальянскую сорочку. Мамина способность видеть суть впечатлила меня. Когда до меня дошло, как много мама смогла сделать, имея так мало, я стал обдумывать и другие ее слова: «Если она смогла

справиться с таким бюджетом, может, и все остальное, что она говорит, правда?» Проявляя уважение к опыту моей матери, замечу, что проникать в суть вещей она училась через наблюдение того мира, в котором работала. Применяя свою проницательность практически, она приобретала мудрость. Это я знаю точно. Мудрость мамы спасла нас с братом от беды и нищеты. Когда я размышляю о проницательности, мне хочется упомянуть моего друга Вальтера Ломакса, терапевта из Филадельфии. Вальтер — миллионер с огромным списком достижений. Но начинал он с нуля. Сейчас он владеет и управляет семью клиниками. Пятеро его детей, которых он научил ответственности и честности, теперь тоже возглавляют клиники. Ему нет необходимости беспокоиться об обмане, мелких кражах и растратах. Поддержка сыновей — одна из причин, благодаря которым он смог так высоко и быстро подняться. Кроме прекрасной работы, которую он совершает в своих клиниках, Вальтер поразительно проницателен и в деловой сфере. Он — консультант многих государственных и частных агентств. Вальтер, кажется, знает все, что необходимо для привлечения людей в бизнес, знает, как обращаться с клиентами и заставить их почувствовать свою значимость. Он также достиг таких успехов в частной практике, каких немногие добиваются. В Вальтере сочетаются высокая одаренность и трудолюбие, хотя некоторые считают, что у него просто хорошее чутье. Так и есть, чутье тоже нужно для того, чтобы отдавать людям луч-шее. I = INSIGHT (проницательность) Один из способов объяснить роль проницательности — рассказать о работе Германа Гельмгольца. Сто лет назад этот

немецкий физиолог поведал, что, совершая научные открытия, он проходит три ступени. 1. Накопление. Он проводил исследование, выясняя все, что возможно, о предмете, который он изучал. 2. Инкубирование. Это время размышлений и всестороннего обдумывания того, что было выяснено в ходе накопления. 3. Озарение. Гельмгольц честно сосредотачивал свои силы на накоплении данных и их обдумывании. Затем, по его словам, он приходил к неожиданным выводам. Годы спустя французский математик Генри Пуанкаре добавил к этому списку четвертую ступень, которую он назвал ве-рификацией. То есть проверкой выводов. Проницательность взращивается по-разному. Прозрение не приходит мгновенно, в один прекрасный миг. Это качество, которое нужно воспитывать и развивать. Некоторые люди подсознательно полагаются на свою проницательность, хотя даже не знают, насколько они проницательны. Проницательность срабатывает на этапе, когда мы воскли-цаем: «Ага!» или «Эврика!», «Нашел!» Проницательность вхо-дит множеством «дверей», например, когда мы: — слушаем тех, кто уже чего-то добился, и думаем, что мо-жем быть такими же, как они; — понимаем, что достижения и успех не предназначены только для избранного меньшинства; — используем любую возможность учиться; — учимся на ошибках других, так же как и на их достижениях. В предыдущей главе я убеждал читателей посмотреть на себя, вспомнить свои успехи в прошлом, подумать, что нравится делать. Все это — части «накопления» и «инкубирования», из которых возникают «озарение» и «проницательность».

Случай с сиамскими близнецами — хороший пример того, как приходит озарение. Я еще ничего не знал о Биндерах, но много читал о попытках разделить сиамских близнецов, сросшихся затылками. Рассматривая прошлые опыты такого разделения (все они провалились), я ясно увидел, что главной причиной их провала была смертельная потеря крови. Я побеседовал с кардио-хирургами и почитал о некоторых их методах, таких как гипо-термическая задержка (тело охлаждается до остановки сердца, и кровь откачивается), я воскликнул одно из своих «ага!». Меня посетило озарение: мы можем использовать этот метод наряду со сложной черепно-лицевой хирургией и сосудистой реконструкцией. Это устранит или значительно снизит риск смертельного кровотечения во время самых сложных этапов такого разделения. Тогда я еще ничего не знал о близнецах Биндерах, но это прозрение, очевидно, сыграло главную роль в моей карьере, когда представилась возможность разделить этих близнецов. Но самый важный и постоянный источник моих прозре-ний — Книга Притчей. Любой, кто знаком с историей жизни Соломона, знает, что этот мудрый царь совершил много оши-бок. Но он хотел открыть свои ошибки другим и написал множество притч. Вникая всем сердцем в его слова, мы можем избежать тех же ловушек. Хотя я верю в советы мудрых, опытных людей и считаю, что у них можно поучиться, простой совет не может заменить личной подготовки. По моему мнению, основа личной подготовки — это чтение. То, что некоторые люди не любят много читать, на самом деле не оправдание. Чем больше мы читаем, чем лучше мы читаем, тем больше удовольствия получаем от этого. Мы не можем читать «чересчур много», а большинство из нас читают крайне мало.

Важнейшее значение для меня имеет, как я постоянно подчеркиваю, Книга Притчей. Я предлагаю читать и перечиты-вать ее наряду со всей Библией и другими хорошими книгами. После чтения наступает решающий этап — размышление. Теперь мы должны обдумать то, что прочитали. Обдумать ка-кой выбор совершаем, как поступаем, потому что любой, кто желает улучшить качество своей жизни, в силах это сделать. Мы можем отправиться к человеку, которого считаем успешным, к тому, кто уже добился целей, к которым мы сами стремимся. И что особенно важно — этот человек должен быть выходцем из одного с нами социального слоя. Мы можем спросить его: — Что помогло вам взойти туда, где вы сейчас находитесь? — Кто вам более всего помог? — Кто или что вам более всего мешало? — Сделали ли вы что-нибудь, о чем сейчас сожалеете? Мы также должны признать, что наш разум ничем не хуже разума тех, кого мы считаем успешными. Некоторые идеи, которые озарили преуспевающих людей, заключаются в следующем: — Они твердо решили (возможно, без предварительного обдумывания), что будут использовать все свои возможности и данный им ум для достижения успеха. — Они наблюдали и задавали вопросы. — Они учились, как действовать более разумно, разрабаты-вали эффективные методы, искали лучшие пути и прекращали бесполезные действия. Мы все можем учиться у окружающих. Если не чему-то ве-ликому, то, по крайней мере, тому как и каких ошибок избежать. Люди, которые добиваются малого — это чаще всего те, кто совершают все возможные ошибки и затем тратят массу времени, вытаскивая самих себя из проблем. В результате у них не хватает энергии, знаний и приемов, чтобы двигаться вперед. Великое преимущество — учиться полезному, опира-ясь на опыт других.

В своей медицинской практике, особенно в таких рискован-ных случаях, как разделение близнецов Биндеров, я развил привычку делать четыре важные вещи. 1. Задавать себе вопросы о реальности, важности и необходимости очередного нового дела. Я должен точно знать, что дело стоит того времени и тех усилий, которых потребует. 2. Подробно обсуждать все с более опытными нейрохирургами. Доктор Дон Лонг — один из тех, с кем я часто советуюсь. Я иду к нему не только потому, что он мой непосредственный начальник, но и потому, что он опытный и высококвалифици-рованный нейрохирург. 3. Просматривать отчеты об успешных и неудачных нейро-хирургических новшествах. То есть читать журналы и собирать новейшую информацию о современных исследованиях. 4. Оценивать свое собственное видение собранной информации, чтобы принимать верные решения. Я мог бы вести себя по-другому и сказать тем, кто хочет по-мочь: «Оставьте меня в покое и дайте мне сделать достаточное число операций, пока я не научусь на своих ошибках. После этого я буду знать, что должен делать и чего мне следует из-бегать». К сожалению, пострадали бы многие пациенты, возможно, даже умерли бы, от такого метода проб и ошибок. И еще: в таком случае я бы не продвинулся вперед так бы-стро, потому что не учел бы опыт тех, кто начал раньше меня. И это применимо к любой деятельности, не только к медицине. Я знаю много людей, которые подсознательно учились у окружающих и приобретали видение, проницательность и понимание. Они постигли, что и почему приводит к успеху и ка-ким образом. И наоборот, есть люди, которые только кажутся знающими. Мы все встречали таких всезнаек, они сами себя назначают «непогрешимыми знатоками», но они в действительности знают очень мало. Джим Смит — человек озарения и мудрости, хозяин двух телепрограмм в Филадельфии. Когда в 1985 году он приезжал в Балтимор, Вашингтон, он видел мое интервью по

телевидению, где я объяснял, что такое гемисферэктомия. К тому времени мы сделали только пять подобных операций, и все были успешными. Как Джим рассказал мне позже, он был впечатлен тем, что услышал и увидел, и восхищен самой идеей удалить половину мозга, чтобы освободить человека от эпилептических припадков. Для Джима эта операция бь^а «уму непостижимой». Он пригласил меня в Филадельфию и взял интервью. Мы сделали вместе две передачи, но наши отношения на этом не закончились. Джим устроил мне встречу со служащими системы образования в Филадельфии, а также со студентами, чтобы я вдохновил их мыслить широко. Мы стали добрыми друзьями. Человек с ненасытным любопытством, Джим Смит обладает поразительной проницательностью и распознает, что принесет пользу людям. Затем он делает добытую информацию до-стоянием общественности. Для Джима мои операции были не только интересными историями о людях. Он сразу же понял, что они могут спасти много жизней и приведут к еще более выдающимся открытиям. И Джим всеми доступными ему путями распространил информацию об этом медицинском прорыве — гемисферэктомии. Джим Смит стал проницательным, потому что правильно подходит к своему делу. Он разговаривает со специалистами (в данном случае им оказался я), исследует, узнает все, что можно узнать по данной проблеме, и использует полученную информацию, доводя до зрителей то, что происходит, скажем, в области новых медицинских технологий. Использовав свои связи, Джим помог мне посетить несколько образовательных учреждений, познакомил с влиятельными людьми, и я получил возможность делиться со студентами своими взглядами. * Большинство известных мне успешных людей или от приро-ды очень наблюдательны, или развили в себе эту способность.

Если они что-то исследуют, то знают, за чем надо следить особенно тщательно. Они размышляют, задают себе вопросы и пытаются вычислить, что может произойти дальше. Независимо от рода своей деятельности все люди, мыслящие широко, очень наблюдательны. Они замечают все, происходя-щее вокруг них, и неважно, работают они с людьми, с техни-кой или бумагами. На самом деле это и называется научным методом, основан-ным на наблюдении. Вначале люди могут не знать ничего, но они исследуют. Они тщательно рассматривают предмет снова и снова, пока не начинают замечать появляющиеся связи. Постепенно они понимают, что эти связи развиваются и, возможно, где-то здесь и кроется ответ. Каждая йота научного знания становится строительным кирпичиком в основе более деталь-ного видения и более совершенного познания. Мы можем начать исследования с наблюдения за единственной клеткой или компонентом такой клетки. Если мы не отступаем и продолжаем наблюдать достаточно долго, то догадаемся, как ученые пришли к пониманию ДНК и всей ге-нетической структуры. Все имеющиеся концепции и теории были построены вокруг «осмысленных наблюдений», которые в конечном итоге привели к озарению. Я не имею в виду, что каждый должен стать ученым, но подчеркиваю, что, когда мы стремимся приобрести нужные «строительные блоки» и обдумываем то, что наблюдаем, к нам приходит прозрение. Моя мама и моя ассистентка Кэрол Джеймс — самые про-ницательные из известных мне людей. Когда они сталкивают-ся с трудностями, то быстро извлекают из них самое важное. И превосходно справляются с проблемами. Хотя, возможно, они даже не осознают, что причастны к научным изысканиям - «осмысленному наблюдению», они уже многие годы успешно пользуются этим научным методом. Мама и Кэрол не раскладывают процесс прозрения на четы-ре составляющие, они просто наблюдают за поведением и ре-акциями людей, быстро и точно распознают их настроение.

Иногда настроение легко читается, например, когда человек кричит или плачет, но они ухватывают и более тонкие оттенки поведения. Например, моя мама сходу выявляет жуликов. Однажды к нам пожаловал продавец пылесосов. Хотя маме нравился этот бренд, цена, которую запросил продавец, была возмутительна. Он настаивал на том, что «это самый мощный пылесос данного класса». Он продолжал сыпать не относящи-мися к делу фразами о том, какой у него выдающийся товар. — Очень интересно, — сказала мама. — Но если это лучший пылесос данного класса, то какие пылесосы того же класса вы можете назвать? — Ну, — сказал он, сияя улыбкой и осторожно потирая свою «машину», — на самом деле, других пылесосов такого класса нет… Вот этот самый пылесос уникален, и… — То есть вы хотите сказать, что на рынке нет ничего, равно-го вашему пылесосу? Ничего даже приблизительно похожего? — Нет, существуют, конечно, другие пылесосы… — Насколько же этот отличен от них? Разве все они не дела-ют приблизительно одно и то же? — Ну, в значительной степени — да, но… Мама заставила продавца говорить, отвечать на вопросы, делать уступки и признавать ее слова правильными. Наконец она прямо спросила: — Разве неправда, что пылесосы других марок делают то же самое? Закончилось тем, что она купила тот самый пылесос, но по очень выгодной цене. Благодаря своей способности наблюдать, обдумывать и за-тем действовать мама заставляет человека раскрыться и сказать ей правду. Кэрол Джеймс, в свою очередь, может распознать в человеке раздражение, даже если оно тщательно скрывается. Я слышал, как она говорила людям, которые внешне казались спокойны-ми, но внутри буквально кипели: «Я знаю, вы, должно быть,

расстроены. У вас есть право сердиться». Это помогало им успокоиться. Способность Кэрол воистину бесценна, когда она объясняет пациентам или их семьям медицинскую терминологию и ход операции. Когда я объясняю (хотя стараюсь, как могу), они не все понимают, но делают вид, что поняли. «О, да, теперь ясно», — говорят они и даже кивают. Кэрол знает, когда они стесняются сказать: «Я сбит с толку и ничего не понял». После того как я заканчиваю ту часть, которую считаю ясной и доступной, она возвращается к той же се-мье и проводит с ними еще час. После этого они действительно имеют представление о том, что я хотел им сказать, потому что Кэрол может изложить все понятным языком. Не все наблюдают за людьми так, как Кэрол, не все любят отслеживать научные данные, как она. Но у каждого есть таланты и имитации талантов. Нам не нужно сравнивать себя с другими и думать, что, коль скоро мы являемся медсестрами, адвокатами или мусорщиками, мы лучше или хуже торговцев, техников или библиотекарей. Нам следует сказать себе следующее: «У меня такая-то про-фессия, и как профессионал я буду делать свое дело в высшей степени прилежно. Я хорошо умею делать то, чем занимаюсь. И жизнь окружающих становится лучше благодаря моей ра-боте». Такое отношение определяет, будем ли мы успешными. Не количество денег, не престиж и не погоня за должностями! Еще один не менее важный в моей жизни человек — мой друг Роджер Беннет. В свои тридцать с небольшим он уже старший партнер в одной из крупных юридических компаний в Балтиморе. Его честность сделала нас друзьями. Роджер имеет дело со всеми возможными правовыми вопросами — от законов бизнеса до травм, полученных на производстве, от налогов и до проблем собственности. И решает он их замечательно. Роджер восхищает меня своей редкой проницательностью, потрясающим мастерством в анализе человеческих

намерений. Много раз, видя результаты его молниеносных ответов, я делал вывод, что это очень проницательный человек, который тонко чувствует и понимает людей. Не раз я говорил с ним о людях и рисках, связанных с теми или иными решениями. Роджер слушал меня, а затем отвечал, как бы извлекая ответ из воздуха: «Вот это на самом деле нуж-но тем людям. И причина, почему они представляют все дело таким образом, вот такая». Или он рассматривал какое-то предложение и заявлял: «Это неплохое дело. Я думаю, это честная компания, и программа, которую они представляют, по-настоящему хорошая. Вос-пользуйся этим». Знать людей с такой глубинной проницательностью — бесценный талант. Роджер вырос в бедном еврейском квартале в Бруклине. Ему пришлось научиться работать с людьми и по-нять, как мыслят другие, и в этом главная причина того, по-чему он смог подняться из пораженной бедностью среды до старшего партнера крупной юридической фирмы. Знакомя вас со своей собственной историей и с Роджером Беннетом, я хочу убедить вас: родиться в бедноте не означает навсегда остаться жить по этому неудачному адресу. Дело не в том, откуда мы пришли, а в том, куда мы идем! Используя свои таланты, оставаясь честными и проница-тельными, мы можем посвятить себя любой профессии и при этом проникать в суть и мыслить широко! I = INSIGHT (проницательность) Если мы наблюдаем, осмысливаем и посвящаем себя како-му-то делу, мы взойдем на вершину. 170

ГЛАВА 13. ХОРОШИЕ ПАРНИ ИДУТ ДО КОНЦА

Так много богов, так много вероисповеданий, так много извилистых троп, в то время как искусство быть добрым - это все, что нужно этому миру. Элла Уилер Уилкокс «Хорошие парни идут до конца», — гласит старая поговорка. Особенно часто она используется в мире бизнеса. Это еще один циничный способ убедить в том, что каждый из нас сам заботится о себе, забывая об остальных. Я же не согласен с та-кой мыслью. В моем акростихе, расшифровывающем выражение «Think Big», N = NICE (любезность). Говоря, что человек «хороший», я использую данное слово как зонтик, под которым скрывается много других слов: мыслящий, приятный, вежливый, тактичный, милый,

близкий по духу, предупредительный, благородный, заботливый. Мне довелось знать много хороших людей, которые весьма преуспели в жизни. Некоторых из них я уже упомянул: доктор Дон Лонг, доктор Майк Джоунс и доктор Вальтер Ломаке. У мамы я научился быть любезным с другими людьми, несмотря на то, кто они и чего достигли (или не достигли). Мама часто говорила: «Будь вежлив со всеми. Ты встретишь тех же людей, когда будешь пробиваться наверх или спускаться». Хотя я слышал это давно, суть дошла до меня, когда я работал стажером в клинике Хопкинса. В те месяцы я проводил сто двадцать часов в неделю в больнице — некоторые из них, разумеется, как волонтер. Чаще всего во время ночных дежурств единственные люди, с которыми можно было поговорить, оказывались уборщики, администраторы, медсестры и санитары. Кроме того, что мы просто болтали о том о сем, я понял, что у многих из них жизнь куда более интересная, чем моя (я практически жил в больнице). Один из сторожей играл в лиге по софтболу, и у него была бесконечная череда захватывающих историй о ежегодных чемпионатах. У этих людей, которым никто не аплодирует, были семьи, дети и сильные чувства к ним. Я был уверен, что так будет и у меня, когда родятся мои дети. Однажды ночью после приятной беседы с тем самым сторожем, уборщицей и двумя санитарками я стал размышлять. То, что я работаю врачом в клинике Хопкинса, не делает меня в глазах Бога лучше тех людей, у кого не было возможности получить такое образование, но которые тем не менее усердно трудятся. Возможно, это не такое большое открытие, но оно произвело на меня впечатление, которое, надеюсь, я никогда не забуду. Конечно, я приобрел это видение дома, от мамы, женщины абсолютной честности в сочетании с огромной

целеустремленностью и сильно развитым чувством собственного достоинства. В ту ночь после беседы с работниками клиники я задал себе вопрос: как другие люди отреагировали бы на мою мать, если бы увидели ее, но не знали, кто она? Мне стало интересно: если бы она работала уборщицей в больнице, сколько человек остановилось бы, чтобы сказать ей: «Какая вы замечательна женщина!» Или все прошли бы мимо? Я наблюдал, как посетители относятся к официантам, секре-тарям, регистраторам. Их считают невидимками, безымянны-ми существами (хотя на них всегда есть таблички с именами), людьми, которые не стоят внимания. Я рад, что меня научили другому. Мама воспитывала Куртиса и меня, уча нас не оценивать окружающих, пока мы не узнаем их. Мама подчеркивала необходимость обращаться с каждым тепло, относиться с уважением к каждому. Если мы как хирурги не будем считать всех остальных работников больницы настолько ценными и достойными, чтобы хорошо их знать, то мы лицеприятны, против чего Библия вы-ражается жестко и однозначно. Братья и сестры, если вы на самом деле думаете, что вы пуп земли, действительно ли вы верите в нашего славного Господа Иисуса Христа? «Ибо, если в собрание ваше войдет человек с золотым перстнем, в богатой одежде, войдет же и бедный в скудной одежде, и вы, смотря на одетого в богатую одежду, скажете ему: „тебе хорошо сесть здесь”, а бедному скажете: „ты стань там” или „садись здесь, у ног моих”, то не пересуживаете ли вы в себе и не становитесь ли судьями с худыми мыслями?» (Иак. 2:2-4). Почему сторож не может знать больше в определенных случаях, чем нейрохирург? Работник физического труда, без сомнения, может быть так же умен, как и тот, кто сидит за сто-лом с бумагами. Быть хорошим человеком — значит ценить каждого. Меня тревожит то, что многие все еще полагают, будто о некоторых

людях и беспокоиться не стоит только в силу их принадлежности к социальному классу, должности или национальности. Каждый имеет ценность. Как гласит популярная поговорка из моего детства: «Господь не творит хлама». Эти недооцененные люди могут научить нас, поддержать и даже стать нашими драгоценными друзьями и союзниками. За долгие годы я узнал множество таких людей, и мы часто об-щаемся. Когда я нахожусь в окружении врачей и какой-нибудь рабочий подходит поздороваться, мне важно, чтобы с этим человеком обошлись точно так же, как с исполнительным директором огромной компании, обратившимся за врачебной помощью. Больные уборщицы и дворники ничуть не менее достойны уважения, чем больные миллионеры. У всех есть ну-жда в медицинском обслуживании, и здесь мы можем помочь. К сожалению, значительная часть системы здравоохранения в США — это классовая система: те, у кого нет денег, обычно не получают хорошего обслуживания. Одна из самых приятных женщин и врачей австралийка док-тор Линн Бехренз начинала как педиатр, доросла до декана медицинской школы и в настоящее время является президентом Университета Лома-Линда. Она — самый славный и разумный человек из всех, кого я знаю. Ей едва за сорок. Одна из причин ее стремительного профессионального взлета — искренняя теплая забота об окружающих. Ее муж, Дейв Басараба, не менее приятный человек. Он тоже довольно быстро преуспел в образовательной сфере и как гла-ва семьи не испытывает нужды отнять у своей популярной супруги «прожектора» ее славы. Меня приводят в восхищение встречи с такими скромными и смиренными людьми. Они достигли невероятно многого за короткое время и служат живым опровержением мнения: что-бы добиться успеха, необходимо быть злым человеком.

Я впервые встретил Линн у себя в церкви, когда она приез-жала к нам с большой группой представителей Университета Лома-Линда и Медицинской школы при университете. Единственным знакомым мне человеком среди них был заведующий хирургическим отделением. После богослужения мы пригласили всю группу к себе на обед. Там была и Линн. Она свободно общалась с остальными. За обедом прошло некоторое время, прежде чем эта славная скромная женщина прого-ворилась, что она врач. (То, что Линн — декан медицинской школы, я узнал из слов одного из гостей; он вскользь упомянул это почти перед концом трапезы.) Манера Линн держаться не указывала на то, что она занимает столь престижную должность. Мы провели целый день в ее обществе и не догадались о ее профессиональных достижениях. Из-за огромного числа пациентов я постоянно обдумываю какие-нибудь задачи, которые мне в клинике нужно решить. Чтобы сделать это эффективно, необходимо сотрудничество со многими другими людьми и службами. Я полагаю, что если бы не был из года в год любезен с этими людьми (тогда, когда и не нуждался в их помощи), они не стали бы делать все возможное и невозможное, помогая мне. Любезность и доброе отношение всегда в конце концов воз-вращаются к нам как воздаяние. Когда я стал интерном и молодым стажером, то осознал, что восхожу на новую ступень жизни. К этому времени рядом с моим именем уже стала впе-чатляющая ученая степень, на которую я работал годы. В течение тех лет я наблюдал нескольких человек, рядом с именами которых стояли степени магистров и докторов философии. Они держались так, будто вознесены и причислены к божест-венной категории «высших существ». Помню, на первом курсе медицинского университета у нас был профессор психологии, который заявлял,

что принадлежит к тысяче умнейших людей планеты. Он считал, что среди смертных есть «высшие» человеческие существа и он — один из них. Вел себя крайне пренебрежительно, особенно по отношению к студентам из национальных меньшинств, и, хотя профессор называл себя великим человеком, мы смотрели на него как на шута. Он к тому же был никуда не годным преподавателем. К сожалению, иногда одни люди превозносятся над другими, словно сами они — немного больше, чем просто люди. Я заметил, что особенно часто это происходит с теми, к чьим именам добавлены степени «доктор философии» или «магистр». Они позволяют себе думать, будто степени или титулы поднима-ют их над другими. Однако неважно, насколько известны они стали или чего они достигли, неплохо бы помнить, что они по-прежнему те же люди, какими были и раньше. Получив степень магистра, я не изменился. Сейчас я при-знанный нейрохирург, но все еще тот же парень, каким был в старших классах школы. Парень, который растерялся, когда поступил в университет… Я мало чем отличаюсь от того себя, хотя и имею шесть почетных докторских степеней. Ни одна из них не превратила меня в высшее существо, выше того мальчишки, который рос в Детройте и Бостоне; или того человека, который зарабатывает на жизнь, укладывая тротуарную плит-ку; или той женщины, которая день за днем печатает письма. Если бы обстоятельства моей жизни сложились иначе, я бы занимался чем-то совсем другим. Припоминаю случай, который произошел прямо перед на-шим с Канди отъездом в Австралию. Я не знал, что две медсестры собирались пригласить меня на прощальный обед, чтобы «повеселиться» со мной. Я бы никогда не предполагал, что они замышляют, если бы не еще одна медсестра, которая, случайно подслушав их

разговор, пришла ко мне. «Бен, — сказала она, — я думаю, вам нужно знать, что они намерены сделать». Естественно, когда две подруги подошли ко мне с приглаше-нием, я нашел причину отказаться. Если бы я был груб с той сестрой, ей бы не было никакого дела до того, во что меня хотят втянуть. Но она не осталась равнодушна, потому что для меня эта женщина не была «всего лишь» еще одним незаметным безликим работником. * Даже теперь, при моем положении директора педиатриче-ского нейрохирургического отделения, я до сих пор принимаю полезные советы и надеюсь, что подчиненные всегда будут свободно говорить со мной и вносить свои предложения. Прежде всего, я не знаю, что делал бы я без сострадатель-ных нянечек и медсестер, которые интуитивно чувствуют состояние своих пациентов. Те, кто находятся на их попечении, стали для них особенными. Часто медсестры предчувствуют рецидивы и осложнения, облегчая мне работу, а пациентам — выздоровление. Еще одно яркое воспоминание о заботливых медсестрах. Это случай с женщиной, которая привезла в клинику своего ребенка, страдающего гидроцефалией. У мальчика было и множество других недугов. Мы изучили историю болезни, и я назначил время для личного осмотра ребенка. — Бен, — сказала одна из сестер, отзывая меня в сторону. — Я обратила внимание на то, кто ваш следующий пациент. Вы не возражаете, если я кое-что расскажу вам о его матери? — Скажите мне все, что может помочь делу, — попросил я. Эта медсестра только недавно пришла в клинику Хопкинса из другой крупной больницы, куда, по ее словам, эта мать также приводила своего мальчика. — Я знаю ее, хотя она, скорее всего, никогда не обращала на меня внимания. Не думаю, что вам захочется иметь с ней дело.

Удивленный, я спросил, почему. Хотя ей не хотелось говорить много, она все же сказала: — Для начала, эта женщина — страшная расистка. Вы, может быть, справились бы с этим. Но где бы она ни была, она вызы-вала бесконечную череду проблем. А была она практически во всех окружающих лечебных учреждениях. Сегодня утром она говорила другим семьям, что намерена столкнуть могуществен-ного Бена Карсона с его кресла на небесах и опустить на землю. Я уже почти решил, что не буду пересекаться с той женщиной, и последние слова сестры стерли всякие сомнения. — Независимо от результата она намерена начать против вас судебный процесс. Я поблагодарил сестру. А этой матери сказал: — Думаю, будет лучше, если я передам заботу о вашем ребенке кому-нибудь другому. В настоящее время ничем не могу помочь вашему сыну. — Вы слишком хороши, чтобы осмотреть моего сына? Вам нужен случай, который обеспечит вам многочисленные теле-интервью? — пошла она в наступление. — Или, может быть, это потому, что у нас немного денег? Женщина продолжала и продолжала нападать. Когда она сделала паузу, я сказал довольно спокойно: — Я не могу предложить вашему ребенку помощь, так как у меня уже много тяжелобольных. Думаю, вам лучше найти другого нейрохирурга, который начнет лечить вашего мальчика немедленно. — А, так вы все-таки считаете, что слишком хороши для нас, не так ли? Вы считаете себя лучше меня. Вы не хотите позаботиться о моем сыне, но заставили нас сидеть здесь и ждать вас! Мы, по-вашему, недостаточно важные персоны, мы можем си-деть сколько угодно, пока вы не соизволите найти время вый-ти и сказать, что вам не интересен наш случай! Не могу вспомнить, сколько времени она на меня набрасы-валась, но стало абсолютно ясно, что медсестра правильно меня предупреждала.

Наконец мать и ребенок ушли. Уходя, она кричала во весь голос о том, какой я ужасный и что она сама, в любом случае, не хотела со мной иметь дела. Эти оскорбления не слишком меня расстроили. Я был бесконечно благодарен медсестре за предупреждение, благодаря которому я избежал серьезных последствий. Подобные дебоширы могут разрушить всю вашу карьеру. Нечасто, но иногда такие нарушители спокойствия попадаются на пути. Неважно, как сильно вы стараетесь быть им полез-ными — вы никогда не угодите им. Конечно, это печально. Но когда рядом люди, которые пере-живают за меня и стараются выручить — это снова укрепляет «принцип любезности». В акростихе для фразы «Think Big» я расшифровал букву N как NICE (любезность). Я хочу сделать больше, чем просто сказать «будьте любезны». Вот несколько причин, почему нам следует взращивать в себе любезность и дарить ее людям, которых мы встречаем каждый день. 1. Каждый человек в мире достоин уважения. Потому что Бог никогда не творит второстепенных человеческих существ. Каждый заслуживает внимательного и вежливого отношения. 2. Мы получаем от жизни то, что вкладываем в нее. То, как мы обращаемся с окружающими, оборачивается тем, как будут обращаться с нами. Когда я еще был мальчишкой, я слышал поговорку: «Красив тот, кто красиво поступает». Я бы хотел перефразировать ее и сказать: «Хороший человек — тот, кто любезен со всеми». 3. Мы ничего не теряем, будучи доброжелательными и веж-ливыми. Один старик как-то сказал: «Когда я любезен с людь-ми, когда я проявляю к ним любовь, я возвращаю мой долг Богу за оказанную милость жить на этой планете». Даже несмотря на то, что некоторые будут злоупотреблять вашей добротой и могут порой счесть ее слабостью, все равно в конце она восторжествует.

В Первом послании к Коринфянам, в 13-й главе, записан знаменитый текст о любви. Быть любезным означает «лю-бить». Мои друзья, которые хорошо знают теологию, говорят мне, что библейская любовь (от греческого «агапе») — это отношение, волевой акт, форма поведения, а не чувство. Поэтому, если перефразировать 1 Кор. 13:1—3, заменяя «любовь» на «любезность», это будет звучать так: «Если я говорю языка-ми человеческими и ангельскими, но я не любезен, то я — медь звенящая или кимвал звучащий; если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, но я не любезен, — то я ничто; и если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, но я не любезен, нет мне в том никакой пользы». N-NICE (любезность) Если мы любезны с другими, они отвечают нам тем же, и мы сможем отдать лучшее в себе друг другу.

ГЛАВА 14. ЗНАНИЕ — ВАЖНО

Знание — сила. Фрэнсис Бэкон «О, это несовременно». «Мне нет необходимости знать это». «Ты перегружаешь свой мозг ненужной информацией». «Что дадут мне алгебра, химия и история, если я работаю в торговле?» Я слышал все возможные доводы против учебы. Большинство из них сводятся к следующим: 1. Слишком много учения перенапрягает мозг. 2. Определенные знания не имеют отношения к современ-ности или конкретной деятельности. Первый довод ложный. Второй ошибочно утверждает, что мы должны знать только то, что можем применить на работе. Ни один из них не обоснован. Прежде чем я их опровергну, хочу подчеркнуть, что в моем акростихе для фразы «Think Big» я расшифровываю К = KNOWLEDGE (знание). Эта тема дорога моему сердцу, по-тому что знанием слишком часто пренебрегают, особенно школьники. Итак, я опровергаю общие тезисы против учения следующи-ми фактами.

Во-первых, мы не можем перегрузить мозг человека. Этот сотворенный Богом орган имеет 14 миллиардов клеток. Если его использовать на полную мощность, то живой компьютер в наших головах мог бы содержать все накопленные человеком знания от начала мира до настоящего времени, и в нем все еще оставалось бы «свободное место». Во-вторых, мы не можем перегрузить наш мозг, потому что он вмещает и сохраняет все. Я часто повторяю, что мозг копит и сохраняет все, с чем мы встречаемся. Трудностью является не помещение знаний в мозг, а извлечение их оттуда. Иногда мы накапливаем информацию бессистемно или привязываем важные знания к знаниям меньшей важности, и это сбивает нас с толку. Все знание важно. Некоторые люди не хотят об этом слышать. Чудесно то, что знания не только «перетекают» из одной области в другую, но и ведут к пониманию вещей и проникно-вению в их суть. Например, ученики часто жалуются на то, что курс общест-воведения в школьной программе неуместен. Они не понимают, как этот предмет расширяет их горизонты. История помогает понять прошлое — как мы стали такими, каковы есть. География объясняет многие обычаи и явления в разных странах. Я убежден, что знание — сила: чтобы победить прошлое, чтобы изменить настоящее, чтобы преодолеть новые препятствия, чтобы принимать лучшие решения. Более того, знание делает людей особенными. Дункан (Фред) Мак-Клири — педиатр нашего сына. В прошлом Фред был учителем начальных классов. После тридцати он решил, что хочет стать врачом, поэтому подал документы и был при-нят в медицинскую школу. Потерял ли Дункан напрасно время, когда осваивал профессию учителя? Некоторые могут подумать, что да.

Однако как родитель я убежден, что именно благодаря «учительской» любви к детям Фред перенес свои навыки и знания в новую для него профессию педиатра. И мы — родители и пациенты — только выиграли от его обширных знаний. Я часто говорил с Фредом, наблюдал за его отношением к детям и родителям. Во-первых, без преувеличения скажу, что его знания в области педиатрии очевидны. Он знает свое дело. Во-вторых, доказывая тем самым свое образование, Фред крайне практичен. Когда рядом с Фредом дети, в нем прояв-ляется заботливый педагог, который тесно связан со знаниями врача. Несмотря на то, что для Фреда работа педиатра не основная (он работает в центре, куда пациенты приходят по направлению), его клинические навыки определенно равны навыкам известных мне академических врачей. Всякий раз, когда я провожу беседы с группами, особенно с группами учащихся, я стараюсь подчеркнуть ценность знаний и нередко ссылаюсь на свое прошлое. В частности, я делаю ударение на ценность моих знаний в области классической музыки. Одна из телепрограмм, которые я любил смотреть, называлась «Кубок колледжей». Мне очень нравилась эта телевикторина, где студентам колледжей задавали вопросы по географии и истории, естествознанию и математике. Ко времени, когда я перешел в десятый класс, я мог бы сказать: «Я знаю все эти ответы, могу поступать в колледж и буду там неплохо учиться». Затем я начал мечтать о том, чтобы поступить в колледж и поучаствовать в состязании на шоу «Кубок колледжей». Почему бы и нет? Я продолжал себя спрашивать, так ли умен, как участники передачи. Я могу узнать все, что они уже знают. Однако в программе «Кубок колледжей» были две категории, в которых я терялся, это изобразительное искусство и классическая музыка. В конце концов, что мог понимать бед-ный черный мальчуган из низшего экономического сословия Детройта в этих двух областях?

В шоу часто показывали картины Ван Гога и Ренуара и просили студентов узнать их. Или проигрывали пьесы Рахмани-нова и Шуберта, говоря: «Назовите произведение и композитора». И я решил узнать об искусстве столько, сколько знали все те студенты — участники «Кубка колледжей». Я начал ходить в центр города, в Институт искусств Детройта, бродить по гале-реям, выясняя для себя, какие картины там есть. Затем я стал читать о художниках, узнавая, когда они творили, как назы-вались периоды их творчества, когда художники родились и умерли и какими искусствоведческими терминами можно описать их творения. Несомненно, это был труд, но также и удовольствие, потому что я не только приобретал знания об искусстве, но и учился понимать и ценить его. Затем я с усердием принялся за классическую музыку. У нас была радиостанция, которая все время передавала классику (называя произведения и авторов). Я ухитрился купить тран-зисторный приемник и оставлял его постоянно настроенным на эту станцию. Мои друзья думали, что я спятил. Зачем чер-ный мальчишка из Мотауна стал так упорно слушать Моцарта? Не заботясь о том, что они думают, я знал, что делал: так я готовил себя к колледжу. Со временем я уже мог узнать большинство классических пьес, которые проигрывались на шоу-викторине. И, что еще больше меня радовало, я узнавал их гораздо быстрее, чем ее участники. Когда я рассказываю об этом отрезке моей жизни, я чаще всего слышу вопрос: «Да, но зачем МНЕ нужно знать классическую музыку?» «Нужно не просто знать классическую музыку, но и все музыкальные формы, — отвечаю я. — Также хорошо знать историю искусств. Ты должен знать свое наследие. Затем разбе-рись, как оно вписывается в историю мира в целом». Разумеется, это еще не весь ответ. Затем я добавляю: «То, что вам надо знать, зависит от того, на какой слой людей вы намерены оказывать влияние».

— Если вы хотите влиять только на тех, кто живет в вашем собственном доме, то вам нужно знать только то, что важно для них. — Если вы хотите влиять на соседей, то вам следует расширить круг своих знаний. — Если вы намерены внести перемены в жизнь вашего горо-да, как вы сможете этого добиться, если не будете знать, что в нем происходит? — Если вы мечтаете оказать влияние на нацию или весь мир, вам потребуется еще больше знаний о том, что является важ-ным для нации и мира. Людям необходимо признать, что есть множество при-чин гордиться своим этническим наследием и на самом деле нет такого понятия, как «низшая раса» или «низшая народ-ность». Им также следует осознать, что, независимо от их происхождения, каждый — часть человеческой семьи. Если мы хотим, чтобы наша жизнь послужила благу человеческой семьи, то должны завоевывать каждый «кусочек» доступно-го нам знания. Еще мне кажется, что если бы мы по-настоящему посвятили себя обретению знаний, это бы положило конец возмущен-ным высказываниям: «Они не дают мне двигаться вперед»; «Система работает против таких людей, как я»; «Разве у меня есть какие-то шансы?» Основная часть моей жизненной философии заключается в том, что никакое знание для меня не напрасно. Само по себе знание обогащает жизнь. Оно делает нас лучше, расширяет понимание мира. Если кому-то эти слова кажутся высокопарной похвальбой, лучший способ подчеркнуть важность всестороннего развития — это довести до конца рассказ о классической музыке. Во-первых, я так никогда и не попал на эту программу, она закрылась в тот самый год, когда я поступил в колледж. Но несколько значительных и практически важных событий произошли со мной благодаря моей охоте за знаниями.

Как я подробно рассказал в моей предыдущей книге, по-сле окончания медицинской школы я отправился в клинику Джонса Хопкинса для собеседования. Школа при этой клинике возглавляла мой список, так как я очень хотел прой-ти интерн-программу именно там. Я бы, наверное, лишился смелости и присутствия духа, если бы знал, что ежегодно они получают сто двадцать пять заявлений от соискателей на два места в нейрохирургической программе. Во время собеседования доктор Джордж Удварели, глава учебной программы по нейрохирургии, упомянул, что накануне вечером слушал концерт. — Я тоже его слышал, — сказал я. — В самом деле? Даже если бы я не уловил ноток удивления в его голосе, то увидел бы удивление на его лице. Мы обсудили концерт, перешли к беседе о классической му-зыке в целом, и время, отпущенное для собеседования, очень быстро истекло. Я был одним из двух интернов, принятых для прохождения стажерской программы по нейрохирургии. Годы спустя Джордж Удварели сказал мне, что моя манера держаться на собеседовании произвела на него сильное впечатление. Я убежден, что мои знания в области классической музыки и способность ценить ее послужили мне хорошей ре-комендацией. Еще одна причина, по которой я благодарен Богу за то, что знаю классику, это Ласена Растин, студентка из Детройта, которую я встретил как раз перед третьим курсом в Йеле. Чрезвычайно одаренная, она выбрала два образования — курсы для поступления в медицинскую школу и музыку. Благодаря ее музыкальной одаренности и моему интересу к классике, а также моему умению играть на нескольких инструментах мы начали общаться. Чем больше мы общались, тем больше она мне нравилась, и мне хотелось говорить с ней не переставая.

Четыре года спустя я женился на Ласене, которую все назы-вают Канди.

*

Однажды старшеклассник спросил меня: «Доктор Карсон, с какой это стати мне нужно знать о заряде частицы при ее про-хождении через электрическое поле? Это не имеет ко мне никакого отношения». — Откуда ты знаешь? Разве тебе известно, чем ты будешь заниматься через пятнадцать лет? Ты можешь понять позже, что знание способов рассчитывать силу поля в определенной области распахнет перед тобой двери, которые в противном случае ты никогда не смог бы открыть. Нельзя знать заранее, насколько может оказаться полезно даже незначительное на первый взгляд знание. Если оставить в стороне вопрос важности кругозора, знания делают нас ценными. Когда мы владеем знаниями, которых не имеют другие, в нас нуждаются, и неважно, как мы выглядим или откуда происходим. Позвольте рассказать вам о таком человеке. В начале 1991 года я познакомился с молодой черной женщиной, из администрации компании «Fortune 500» на северо-востоке. Она располагала огромными знаниями о компании, в которой работала. Ее очень ценили из-за высокой работоспособности и широких познаний в деловой сфере. Затем она вышла замуж за профессора университета с юга. Она уведомила исполнительного директора компании, что намерена уволиться. — Но вы нужны нам, — сказал он. — Мне очень жаль, — произнесла она, — мне нравилось работать здесь. Вы знаете это. Но я люблю своего мужа, а у него бессрочный контракт… — Дайте нам возможность это обдумать, — сказал исполнительный директор, — и мы увидим, что получится.

Она и не предполагала, что придумает корпорация! Ее муж преподавал во Флориде, это далеко от Филадельфии. Несколько дней спустя исполнительный директор этой большой корпорации снова заговорил с ней: — Если вы останетесь с нами, мы купим вам еще один дом. Вы и ваш муж сможете иметь дом во Флориде и второй - в Филадельфии. И мы обеспечим вам транспорт за счет компании всякий раз, когда в этом будет необходимость, чтобы вы могли видеться и общаться. Ясно, что компания не сделала бы такое предложение тому, в ком не нуждалась. И было неважно, что она — женщина и — чернокожая. Единственное, что имело значение — это знания, благодаря которым ее так высоко ценили, что компания про-сто не могла без нее обойтись. Я не утверждаю, что в обществе нет несправедливости или расизма, или половой дискриминации. Я только хочу сказать, что если бы люди, которых притесняют, обладали бы ценными знаниями, они, несомненно, имели бы значительные преимущества, когда дело касается выбора при «равных» возмож-ностях. «Знания - это единственное оружие, которое способно разрушить расовые предрассудки». Эта мысль сильно впечатляет учеников из национальных меньшинств. Я говорю им: «Знания помогут вам осознать, что вы ничем не хуже других». Я также подчеркиваю, что учеба разрушает расовые предрассудки, потому что с ее помощью мы можем больше предложить обществу. Никому не нужен неуч, никто не нуждается в невежде. Классовые и расовые предрассудки существуют и всегда бу-дут существовать, пока люди различаются физически, социально и экономически. Мы не сможем искоренить ложные взгляды, но можем избавиться хотя бы от некоторых из них и ослабить их власть. Моя мать однажды сказала мне кое-что, чего я никогда не забуду: «Если тебе придется войти в зал, полный расистов,

это не твои трудности. Это их трудности, потому что именно они обеспокоены, где ты сядешь. Они боятся, что ты сядешь ря-дом с ними. Ты же можешь сесть, где тебе угодно». Эта простая мудрость освободила меня от предрассудков. Я часто думал о словах Иисуса: «И познаете истину, и истина сделает вас сво-бодными» (Ин. 8:32). Еще мама говорила мне, что когда исти-на освободит меня, у других по-прежнему останутся проблемы, и я не властен покончить с их глупостью, но меня это не должно задевать. «Я приобрел знание, — сказал я однажды на встрече со школьниками, — развил свои таланты и чего-то достиг в медицине. Когда другие больны и страдают, я могу позаботиться о них». Я твердо верю, что большинство людей не рождаются способными и умными, но меняются под воздействием социальной среды и образования. Иногда все дело только в том, чтобы поместить людей в другие условия и переучить их. Это похоже на старые сказки о превращении тыквы в карету или лягушки в принцессу. Мы сами можем играть роль своего рода чудотворцев, освобождая себя от невежества и помогая возрастать ближним.

*

Но хочу предостеречь. Знание может и навредить. В посла-ниях к Коринфянам Павел писал о трудностях в Церкви. Это было время, когда люди приносили жертвы идолам. После та-кой религиозной церемонии мясо могло быть продано кому угодно. Некоторые христиане в Коринфе покупали это мясо, потому что оно было самого высокого качества, а стоило не-дорого. Те, кто покупали такое мясо, делали это «по знанию»: они понимали, что берут идоложертвенное, и знали, что идо-лы — это миф. Но другие, однако, имели более «чуткую» со-весть. Они говорили: «Эта пища предназначалась ложным бо-гам. Если мы вкусим ее, то поклонимся идолам».

И так они спорили, пока не вмешался Павел: «О идоложерт-венных яствах мы знаем, потому что мы все имеем знание; но знание надмевает, а любовь назидает» (1 Кор. 8:1). Павел, духовный отец церкви в Коринфе, с такими знатоками говорил довольно жестко и отмечал, что иметь знания прекрасно, но не следует бить других по голове этими знаниями. В заключение он сказал: «И потому, если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить бра-та моего» (1 Кор. 8:13). Иногда наши знания имеют обратное действие, если мы становимся надменными и нетерпимыми, то не к такому знанию я здесь призываю. Могу поведать из собственного опыта, как ужасно такое поведение. Как я уже говорил выше, в пятом классе у меня не было достойного соперника по самым низким оценкам. Тогда мама заставила меня читать и прекратить без разбору смотреть телевизор. В моей жизни произошел поворот. Я резко переместился вверх и стал лучшим учеником в классе. Возможно, я хотел покрасоваться, «вернуть» насмешки тем, кому «задолжал», или просто не придумал ничего лучше, чем два года подряд доказывать всем и каждому, какой я молодец. Вместо того чтобы благоговеть передо мной и поклоняться мне, мои одноклассники считали меня несносным и властолю-бивым. К сожалению, они были правы. И наоборот, часто мы встречаем людей, которые знают, что говорят и делают, не потому, что они хвастливы, и не потому, что они выпячивают свой ум. Их интеллект становится очевидным, когда люди видят их поступки. Знания дают им вну-треннюю уверенность. В их присутствии и остальные чувствуют себя более уверенно. Такое знание не показывает себя нарочито, не ведет себя вы-зывающе, самонадеянно, нагло, как это делал я. Оно просто есть. И лучший пример — это Дон Лонг, руководитель отделения нейрохирургии в клинике Хопкинса. Хотя он никогда не

пытался никого впечатлить своим опытом и огромными знаниями, он действительно похож на человека, который знает все о нейрохирургии. За многие годы практики этот талантливый ученый приобрел глубокое видение вещей, основываясь на знаниях, добытых ранее другими специалистами. Он учился на их ошибках и успехах и совершенствовал свою работу в клинике. Когда Дон Лонг говорит о чем-то своим глубоким голосом, становится абсолютно понятно, что он не ищущий популяр-ности шарлатан. Он точно знает то, о чем говорит, и мы все слушаем его с уважением. Он надежен, и нам нравится, что он не стремится произвести на нас впечатление своими залежами полезной информации. Иногда я говорю ученикам: «Знания — это ключ, который открывает все двери. Вы можете иметь хоть зеленую кожу в желтый горошек и быть родом с Марса, но если у вас есть зна-ния, которые нужны людям, то вместо того, чтобы побить вас, они проторят тропу к вашему дому». * В старших классах я читал журналы, такие как «Psychology Today», а в колледже я специализировался в психологии. За многие годы я убедился, что наши реакции и действия осно-вываются на накопленном нами опыте и знаниях, неважно, признаем мы это или нет. Следовательно, приобретение зна-ний — любых знаний — лучше подготавливает нас к правиль-ной реакции на трудности в будущем. Люди говорят и делают вещи, которые, как им кажется, правильны. Иногда они не осознают, что их слова или действия основаны на знаниях, которые они приобрели много лет на-зад. Я подчеркиваю снова и снова: мозг сохраняет все, с чем встречается. Когда мы смотрим телевизионную программу, наш мозг полностью записывает ее. Если мы слушаем симфо-нию, опять же мозг вбирает в себя всю ее, точно так же, когда мы слушаем и рок-н-ролл.

В одной из следующих глав я расскажу историю Мэтью Томпсона. Мы смогли изменить его жизнь только благодаря знанию, которое я получил и сохранил тринадцатью годами раньше. Важная истина о знаниях заключается в том, что мозг работает наиболее эффективно с сознательно удерживаемой информацией. Впоследствии мы гораздо легче вспоминаем то, что хотим вспомнить. Когда мы питаем наши 14 миллиардов клеток мозга знаниями, которые обогатят нас и помогут дру-гим, мы воистину учимся мыслить широко. К = KNOWLEDGE (знание) Если мы изо всех сил пополняем наши знания, чтобы использовать их для блага людей, они изменят и нас самих, и мир, в котором мы живем.

ГЛАВА 15. КНИГИ НАПИСАНЫ, ЧТОБЫ ИХ ЧИТАЛИ

Всякий, кто знает, как следует читать, имеет власть стать сильнее, расширить границы своего существования, сделать свою жизнь полной, значительной и интересной. Олдос Леонард Хаксли — Сколько лет было Бену Карсону, когда он переехал в Бо-стон? Какие правила установила его мать для него и его брата Куртиса? — Сколько лет было доктору Карсону, когда он возглавил детское отделение нейрохирургии в клинике Джонса Хопкинса? Представляете, как я себя чувствовал, когда шестеро учащихся вышли на сцену и начали наизусть рассказывать события моей жизни и мои достижения. Когда они закончили, другие школьники забросали их вопросами, включая приведенные выше. Никто не предупредил меня об этом сюрпризе. Я смутился, но в то же самое время воодушевился. Учащиеся средней шко-лы «Old Court» в Балтиморе прочитали каждую статью о моей жизни, какую только смогли найти. Это было в 1988 году, поч-ти за два года до выхода моей автобиографии «Золотые руки».

Потом они еще раз удивили меня. — Доктор Карсон, — сказала девочка, читая с листа, над которым она усердно потрудилась. — Здесь, в средней школе «Old Court Middle School» мы организовали клуб любителей чтения имени Бена Карсона. Нас так вдохновил ваш пример — то, что вы читали две книги в неделю и не смотрели больше двух телепрограмм в неделю, — что мы учредили клуб в вашу честь. Каждый член клуба дал обещание следовать вашему примеру. Она зачитала имена членов клуба. Их количество меня приятно удивило. Меня многое впечатлило: во-первых, они столько обо мне знали! Во-вторых, они сочли меня достойным, чтобы собрать обо мне столько сведений! В-третьих (и это затронуло меня глубже всего), они смотрели на меня как на образец для подражания. Я не знал, что сказать. Я и представить себе не мог, что так повлиял на их жизнь. Еще одним приятным «шоком» было то, что ребята мысли-ли о человеке, преуспевшем на интеллектуальном поприще, в том же духе, в каком они обычно поклоняются спортсменам или звездам эстрады. Я думаю, что эти школьники МОГУТ сделать что-то важное в своей жизни. Они сосредоточены на умственном развитии, вместо того чтобы зацикливаться на звездах рок-музыки и футбола. Такие подростки могут далеко пойти. Они движутся в вер-ном направлении, потому что узнали важный секрет, который в наши дни знают столь немногие: они читают, а чтение книг открывает миры знаний и возможностей. Мне они оказали честь, что назвали клуб моим именем. Я был рад во время моих многочисленных путешествий узнать, что школьники организовывают клубы имени Бена Карсона (в Филадельфии, Техасе, Калифорнии), но речь не о том, что они носят мое имя. Важно убедить молодых людей читать и этим развивать неве-роятный мозг, который Бог дал им при рождении. Чтобы быть членом такого клуба, необходимо пообещать: 1. Читать две книги в неделю.

Представлять доклад по каждой прочитанной книге клубу. 3. Ограничить время у телевизора. Некоторые клубы действительно довольно успешны. Они работают почти как общества анонимных алкоголиков. Участники поддерживают и ободряют друг друга, помогая освобо-диться от телезависимости, советуют, как получать больше пользы от чтения. Понимая ценность самообразования, они порывают с легкомысленными развлечениями, ставят перед собой цель и сосредоточенно добывают знания. — Доктор Карсон, я кое-что узнал о самом себе, — сказал один из членов клуба. —Никогда не думал, что могу запомнить так много за такое короткое время. — Знаете что? Я такая же умная, как все остальные, — сказала восьмиклассница. — Я не читала как следует и поэтому считала себя тупицей. Сейчас я знаю себя лучше. Кроме того, что мне пишут члены нескольких клубов любителей чтения из разных частей страны, — из газетных вы-резок, школьных объявлений и писем я узнал, что учреждено несколько программ со стипендиями имени Бена Карсона. Самая заметная из них — программа Университета штата Массачусетс, Бостон Кампус. Меня приглашали в этот университет на посвящение и чествование программы, которая платит стипендии и покрывает все расходы студентов из национальных меньшинств и малоимущих семей. Каждый год несколько студентов выдвигаются на получение этих стипен-дий. При этом все они должны доказать свои знания, чтобы быть принятыми в Университет Массачусетса. Эта уникальная программа не только обеспечивает финан-совую помощь, но также предлагает консультирование и со-циальное обеспечение, гарантируя, что каждый студент завершит свое образование. Мне сказали, что стипендия была названа моим именем, а не кого-нибудь давно умершего, чтобы вдохновить студентов и

помочь им осознать, как целеустремленность, усердие и вера в себя помогут преодолеть любые препятствия. Мне оказали большую честь, в частности, потому, что учредили стипендию в том самом городе, где мы когда-то жили в жуткой бедности. Бостон — это также город, где мама поняла, что сможет выжить самостоятельно и не стать жертвой нище-ты и предрассудков. Я получил письмо от одной семьи в Арканзасе, в котором говорилось, что они прочитали мою книгу и она вдохновила их. Мать, которую поддерживали социальные службы и по-собия, снова пошла учиться и сейчас получает юридическое образование. Оба сына были посредственными учениками, но теперь вместо своих обычных «удовлетворительно-неудовле- творительно» получают «хорошо-отлично». Оба планируют заняться медициной. Несчетное количество молодых людей и взрослых пишут мне или говорят при встрече, что моя история повлияла на их жизнь. Это доставляет мне не меньшую радость, чем успешная операция. Я горжусь этими людьми, так как они смогли начать все сначала. Они выработали уверенность в себе и теперь знают, что перед ними может открыться любая дверь, в которую они захотят войти. В основном именно через книги мы можем взаимодейство-вать с умами, которые выше нашего собственного. Со страниц лучших книг великие говорят с нами, делятся самыми драгоценными мыслями, изливая нам свою душу. Благодарение Богу за книги! «Это голоса далеких или давно умерших людей, их труды де-лают нас наследниками духовной жизни прошлых веков. Речь не идет о дешевых детективах, романах-однодневках. Мы говорим о научно-познавательной, классической литературе. Книги поистине делают нас равными. Они дарят всем, кто верно

использует их, и всему обществу духовное присутствие лучших и величайших представителей человеческой расы». Уильям Эллери Чарминг В моем акростихе для фразы «Think Big» букву В я расшифровываю как BOOKS (книги). Хотя мы можем учиться многими путями и способами, я убежден, что книги — лучший источник знаний. 1. Чтение «включает» ум и тренирует его. 2. Чтение заставляет ум стать дисциплинированным. С само-го начала читателю приходится распознавать буквы, напеча-танные на странице, складывать их в слова, слова — в предложения, а предложения — в мысли. 3. Чтение задействует наше воображение и делает нас более способными к творчеству. Оно тренирует ум так же, как мы тренируем мышцы, когда поднимаем тяжести. Чем больше работает наш ра-зум, тем он живее, а значит, больше способен на творчество и но-вые мысли. Как заметил один мудрец, ум, однажды расширенный идеей, никогда не возвращается в первоначальное положение. Детские психологи подсчитали, что 98% младенцев рождаются со способностями к творчеству. И действительно, чем еще может заниматься малыш, кроме как лежать в кроватке и давать волю воображению? С первых мгновений жизни ма-лыши вынуждены творчески подходить к объяснению своих нужд родителям — через движения и звуки. Те же психологи подсчитали, что менее 5% из нас остаются по-прежнему творческими личностями к восемнадцати годам. «Творческий» в устах психологов означает «использующий воображение и вырабатывающий новые идеи, или способный находить новые решения старых проблем». Мне кажется, младенцы не ограничены в своем воображении. Никто не вбивал в их головы, что, суча ножками или пинаясь, они смогут передать родителям определенный сигнал. Я восхищаюсь тем, как творчески маленькие дети находят способ со-общить о своих основных нуждах — в пище или комфорте.

Через пятнадцать лет после появления на свет, однако, многие из этих смышленых и творческих детей, теперь уже подростков, большую часть времени проводят, уставившись в телевизор. У них перед глазами образы и звуки, уже упако-ванные и готовые к употреблению по первому нажатию кноп-ки. Такая жизнь приводит к тому, что воображение почти не используется. Почему? Потому что для них все уже сделано и решено, как одеваться, думать и вести себя. И, как следствие, у них не вырабатывается привычка мыслить самостоятельно. Все, что им нужно — это следовать штампу. Даже когда мы говорим о так называемых интеллектуальных программах по телевидению, мы можем задать вопрос: действительно ли они развивают мозг? У меня есть серьезные сомнения. Мы можем смотреть пресс-конференцию президента, даже не понимая, о чем она, не пытаясь ее проанализировать. Ин-тернет-новости «переварят» ее вместо нас и предоставят нам ее подробный разбор. Потом один комментатор дает слово второму комментатору, и тот выступает со своим анализом. У нас нет нужды исследовать что бы то ни было самостоятельно, глубоко осмысливать идеи, творчески применять свой ум и воображение. Это дорого нам обходится. Если внимательно вглядеться в упадок науки в Америке, мы увидим, что безразличие к творческому использованию мозга в дальнейшем будет стоить еще больше. Из учеников развитых стран мира в настоящее время школьники США находятся на самом последнем месте по естествознанию и математике. Частично это происходит потому, что мы начинаем учить их этим предметам довольно поздно и поверхностно. Наши школы устроены так, что мы не даем серьезного научного материала по этим предметам вплоть до старших классов. К этому времени чаще всего интересы детей уже сформировались в других (обычно ничтожных) областях. Наша не меньшая вина заключается в том, что мы позволя-ем преподавать эти предметы в скучной форме, когда ученики практически ни в чем не задействованы. Мы вкладываем

слишком мало денег в настоящее образование, предпочитая тратить все большие и большие суммы на футбол и баскетбол. Любимые всеми нехудожественные телевизионные центры распространяют программы, такие как «Стиль жизни», «Богатые и знаменитые», «Самые смешные в Америке домашние видеоролики» вместо «Nova», «Jeopardy» или «Nature». Мы ничего не берем от программ, которые стремятся сделать нашу жизнь лучше при помощи удивительных изобретений, побуждают стремиться к долгой и здоровой жизни, пополнить наши знания. Я не противник развлечений. Я взываю к равновесию. Я бы хотел видеть, как власти и успешные люди призывают: «Читайте! Читайте! Читайте!» Мечтаю, чтобы они взяли в обе руки книги и подняли голос: «Вот сокровищница мира — общест-венная библиотека и книжный магазин!» На известных людях лежит ответственность за то, чтобы сделать общество лучше. Они прекрасно понимают, как нуж-но развиваться, чтобы достичь наибольшего успеха. Здоровые доскональные знания — вот сила, которая продвигает к успеху, вот на чем нужно делать ударение. «Звезды» должны чувствовать свою ответственность за это. Поступать наоборот не только эгоистично и безответственно, но и неблагоразумно, так как если они позволят обществу деградировать, то их по-томки тоже пострадают. Я об этом очень переживаю и решительно заявляю: если бы мы тратили на образование хотя бы половину тех денег, которые расходуем на спорт и развлечения, мы могли бы обеспечить бесплатное образование каждому студенту США. Прибыль, которую бы мы получили через несколько лет, была бы феноменальна. Америка быстро бы поднялась и ста-ла бы самой умной нацией. Мы бы превратились в страну, на которую хотел бы походить весь остальной мир как на страну людей творческих и богатых. Путешествуя по Соединенным Штатам, встречаясь с лиде-рами страны и другими успешными людьми, я заметил, что

все они много читают сейчас и много читали в школе. Подозреваю, что существует соотношение «один к одному» между «жадным» чтением и интеллектуальными достижениями. Когда я объясняю эту часть моего акростиха для фразы «Think Big» (мысли широко) — В = Books (книги), то часто ду-маю о молодом человеке по имени Курт, которого я встретил в Йеле. Хотя он опережал меня на два курса, я заметил его почти с того самого времени, когда впервые пришел в колледж. У нас повсюду были блестящие студенты, но Курт выделялся из всех. Помню, как я однажды сказал Лэрри, моему товарищу по комнате: «Обрати на него внимание. Однажды он будет успешным политиком». Курт был невысоким черным парнем, несколько приземи-стым, всегда чисто выбритым и невероятно умным. Он носил маленькие очки, как у Бена Франклина, был отличным футбо-листом и вообще делал отлично все, за что брался. После Йеля Курт поступил в Оксфорд и получал там стипендию имени Родеса. Затем он окончил юридическую школу при Гарварде и стал работать в Белом Доме. У Курта всегда были друзья и соратники, куда бы он ни пошел. Люди восхищались всем, что он делал. После того как Курт окончил Йель, я сосредоточился на собственной карьере и потерял его из виду. Несколько лет назад он вернулся в свой родной город, Балтимор, и в возрасте тридцати шести лет стал прокурором штата. Между прочим, сейчас Курт Шмок — мэр Балтимора, и я ду-маю, что на этом он не остановится. Я восхищаюсь Куртом чрезвычайно, точно так же, как восхищался им двадцать лет назад. Он, вероятно, один из немно-гих мэров крупных городов США, кто имеет такие выдающиеся дипломы об образовании. Курт Шмок обладает еще одним чудесным качеством. Он — ненасытный читатель и человек действительно выдающихся

интеллектуальных достижений. Одно из обращений, с которым Курт идет к молодежи, звучит так: «Читайте. Читайте книги. Так можно обрести место в жизни». Он заставил город-ской совет принять девиз: Балтимор — читающий город. Курт является могучим живым утверждением этого принципа, правительственным чиновником, который побуждает и умоляет больше читать. Прежде чем я закончу писать о «В = Books», я хочу рассказать вам о Харвее и Кейтрин Уочсмен и их семье. Иногда я участвую в судебных процессах в качестве медицинского эксперта. В одном из процессов мне довелось защи-щать другого нейрохирурга из округа Мэриленд. Это было крупное судебное разбирательство. Доктор Харвей Уочсмен выступал обвинителем. Он является президентом организа-ции «Американская профессиональная ответственность» ассоциации адвокатов. По мере того как он задавал свои вопросы, стало ясно, что этот человек чрезвычайно умен, эрудирован и сообразителен. Свидетельствовать, давать показания на таких процессах увлекательно. Я всегда придерживался принципа говорить только правду. После того как я сказал правду, меня не беспокоит, что оппоненты будут копать себе могилу, прежде чем я подниму голос и поправлю их. Это была моя первая возможность увидеть Харвея Уочсмена в деле. Как я с тех пор усвоил, он зачастую подходит к делу подобным образом. То есть он позволяет свидетелям зайти да-леко по неверному пути, прежде чем указать им на их ошибки или противоречия, которые их дискредитируют. На процессе нам обоим стало ясно, что делает другой, и мы развлекались, обходя ловушки друг друга и состязаясь в остро-умии. После судебного разбирательства мы начали общаться и обнаружили, что у нас много общих интересов. Впоследствии наши семьи подружились.

Некоторые могут спросить: «Как нейрохирург и адвокат мо-гут быть друзьями?» Когда я узнал этого человека ближе, то выяснил, что он не берется за процессы, где подсудимый не заслуживает наказания. Он тратит уйму времени и энергии, преследуя несправедливость, которая не связана с медицинской практикой. Я также узнал, что он был активистом движения за социальные права и участвовал в некоторых движениях в Южной Африке. Несмотря на то, что многие недовольны его деятель-ностью, он в высшей степени достойный человек. Что еще больше впечатлило меня, так это его огромная до-машняя библиотека. Харвей читает жадно и знает практически все об истории. Его жена Кейтрин, которая тоже юрист, читает очень разнообразные книги. Оба невероятно эрудированны. Это я обнаружил, когда мы впервые играли в «Trivial Pursuit»18, мою любимую игру. Если Харвей играет в нашей команде, мы непобедимы. Этот ненасытный читатель, особенно исторических трудов, никогда не позволяет поставить себя в тупик. Та же жажда знаний передалась их пятерым детям, самым эрудированным ребятам, которых мне доводилось встречать. Дэвиду только семь, но он такой же большой любитель чте-ния, как и его родители. Однажды мы с Дэвидом говорили о том, чем он намерен заняться в жизни. Он сказал: «Я хочу быть бейсболистом, юристом, нейрохирургом, президентом США и писателем. Имен-но в таком порядке». Думаю, этот мальчик сможет достичь всего перечисленного. И именно в таком порядке. Почему нет? В семь лет Дэвид уже знает географию, историю и естествознание лучше, чем средний ученик старших классов. Он владеет компьютерной грамотой. Летом и в выходные Дэвид часто засиживается допоздна над книгой. Меня восхищает то, чего может достичь ребенок, если его вдохновить! И его никто не 18 Разновидность игр-викторин. - Прим. ред.

подталкивает. Для Дэвида учиться — удовольствие, и он на-слаждается каждой минутой учебы. Достаточно буднично он сказал мне: «Если бы мне это не нравилось, я бы, наверное, этого не делал». Родители Дэвида вдохновляют меня и многих других. Хар-вей Уочсмен начинал свою жизнь с низших ступеней социальной лестницы. Хотя сейчас Харвей — мультимиллионер, вырос он в Bedford-Stuyvesant, одном из беднейших районов Нью-Йорка. Я никогда не слышал о семье Уочсмен, прежде чем Харвей допросил меня на судебном слушании как медицинского эксперта, поэтому удивился, когда узнал, что они самостоятельно приняли программу чтения, похожую на ту, которую моя мама поставила передо мной в пятом классе. Они редко разрешают своим детям смотреть телевизор. Пре-жде чем эти родители вообще услышали обо мне, они состави-ли для своих детей на программу — читать две книги в неделю и отчитываться. Нет предела тому, чего могут достичь люди, когда они развивают свой ум и используют книги для обретения знаний. В = BOOKS (книги) Если мы посвятим себя чтению и будем наращивать свои знания, только Бог сможет ограничить то, как высоко мы под-нимемся в этом мире.

ГЛАВА 16. ДОСКОНАЛЬНОЕ ИЗУЧЕНИЕ

Все, что может рука твоя делать, по силам делай. Екклесиаст Двухлетний Сеймур упал дома со ступенек. Он ударился об пол и потерял сознание. Обезумевшие от горя родители принесли маленького сына в педиатрическое отделение интенсивной терапии клиники Джонса Хопкинса. Компьютерная аксиальная томография показала гематомы глубоко в средних частях передних лобных долей мозга и в правой височной доле. Врач, который первым осматривал Сеймура, посчитал, что гематомы появились потому, что мальчик упал и стукнулся головой — естественное предположение. Используя свои знания и опыт, врач назначил медикаментозное лечение. Когда на следующий день я рассмотрел сканы, то проком-ментировал их так: «Странные места для гематом травмати-ческого происхождения. Сдается мне, они должны были бы находиться ближе». Два других присутствовавших хирурга не согласились со мной. Один сказал: «Мы считаем, что местонахождение гематом вполне соответствует травматическому инсульту». Этот диагноз мог бы оказаться окончательным, если бы у меня не было других замечаний. Хотя я не мог бы указать точ-но, в каком медицинском тексте я это читал, но что-то, что я

когда-то узнал, беспокоило меня. Сохранялось довольно сильное предчувствие, что беда Сеймура не сведется к двум анев-ризмам, как бы серьезны они ни были. Я не мог отделаться от этого чувства: — Я считаю, что этому ребенку нужно сделать ангиографию и проверить сосуды мозга. — Вы действительно так думаете? — спросил один из врачей. — Не удивлюсь, если мы обнаружим, что у ребенка глубокая сосудистая аномалия, которая вызывает кровотечение. — Вы хотите сказать, что, скорее, что-то спровоцировало падение, и падение привело к кровотечению? Я кивнул: — Не могу сказать почему, но мне так кажется. После некоторого обсуждения они согласились с тем, что мое предположение может оказаться верным. Я попросил их сделать ангиографию. Одну гигантскую аневризму мы обнаружили у переднего основания черепа, где был один из сгустков. Вторую аневризму увидели в области височной доли (мы называем такую патологию «артериовенозный свищ»). Мне удалось прооперировать мальчика и сшить аневризмы. Сейчас ему пять лет, и он совершенно здоров. Я настаивал на его обследовании, потому что знал, где дол-жны образовываться травматические гематомы. Это знание давало мне уверенность и заставляло меня настаивать, несмотря на противодействие. Если бы я не настоял, гематомы, возможно, рассосались бы, и мальчик отправился бы домой до образования новых аневризмов. Случись это во второй раз, вряд ли ему повезло бы. Я не намекаю на то, что я умнее или проницательнее дру-гих докторов. Но эта история — пример того, как стремление к доскональному знанию вознаградило меня. С первого года учебы в Йельском университете я посвятил себя глубокому изучению программы. В медицинской школе я решил узнать о человеческом теле как можно больше, и, независимо от того,

какую часть организма мы изучали, я старался запомнить как можно больше. В акростихе для «Think Big» я расшифровываю I = IN-DEPTH LEARNING (доскональное изучение). Это означает узнавать о предмете все возможное. Учиться ради знания и понимания. А не ради того, чтобы сдать тест или экзамен на высокую оценку и произвести впечатление. Со мной училось много неглупых студентов, которые не могли получить хорошей оценки, потому что, как правило, не изучали материал глубоко. Они останавливались на легком обзоре и говорили: «А, я это все уже знаю!» Они не углубля-лись в предметы, не спрашивали: «Действительно ли я изучил этот материал?» или: «Как мне лучше всего учиться?» Мы все учимся по-разному. Например, одни прекрасно усваивают информацию через уши, другие — через глаза. Некоторые находят, что лучше всего усваивают, когда об-суждают тему с кем-то еще. Диалог оттачивает ум, заставляет размышлять, дает возможность услышать другие точки зрения. Третьи старательно учатся, запоминая механически, многократно повторяя и выполняя упражнения. У меня есть друзья, которые при изучении материала дол-жны выполнять какие-то действия, подтверждающие теорию. Сегодня мы называем это практическим обучением. Разумеется, наиболее дисциплинированные комбинируют все способы познания. Иногда я спрашиваю студентов: «Как вам лучше всего учиться? Какой прием для вас наиболее эффективен?» Обычно они этого не знают. Если это и про вас, вот некоторые советы. Вспомните, что вам давалось легче всего: — проведение научного эксперимента; — решение замысловатой задачи по алгебре; — нахождение главного в вопросе о холодной войне; — игра сложных пьес на фортепиано?

Спросите себя: «Какие я при этом использовал методы?» Когда вы ответите, начните учиться, исходя из своих силь-ных сторон, а не из своих слабостей. Например, если вы хорошо усваиваете материал через его многократное повторение, то не будете пытаться запомнить костную систему тела, слушая лекцию. Вместо этого вы, вероятно, воспользуетесь карточками с текстом и картинкой. Если же вы хороший читатель, то сможете представить то, о чем читаете. Механическое запоминание многим может казаться скуч-ным в качестве главного учебного приема. И все же подумайте, сколько людей смогло запомнить слова гимна «Amazing Grace» («Как дивна благодать Твоя»), просто повторяя их снова и снова. Мое главное правило для досконального постижения гла-сит: «Начинай с приемов, которые тебе подходят. Используй их для своих главных учебных проектов. Затем укрепляй свои познавательные навыки, обращаясь к другим методам». Когда я поступил в Йель, мне пришлось узнать о себе два важных обстоятельства. Во-первых, хотя я и мог считать себя достаточно умным человеком, все же не был настолько ум-ным, насколько воображал. Во-вторых, я понятия не имел, как учиться досконально. В школе мой способ познания заключался в том, чтобы от-ложить учебу до времени экзаменов, усиленно сосредоточиться в течение одного-двух дней, проскользнуть тесты — и затем половину забыть. Но когда я поступил в Йель и затем в медицинскую школу, мне пришлось внести изменения в свои методы. Почти завалив химию на подготовительных медицинских курсах в Йеле (предмет был обязательным, чтобы продолжать учиться медицине), я стал относиться к учебе гораздо серьез-нее. Хотя я экспериментировал и попробовал несколько

подходов, ко времени поступления в медицинскую школу у меня уже был выработан четкий план. «Когда мы открываем книгу, то обнаруживаем, что у нас есть крылья», — пишет Хелен Хейес. Я сразу понял, что мне лучше всего учиться в одиночестве и через книги. Прослушивание лекций оказалось в самом конце моего списка. За первые два года в медицинской школе университета в Мичигане я значительно урезал посещения лек-ций, чтобы оставаться у себя в комнате и заниматься, я хотел, чтобы никто меня не беспокоил. Я читал постоянно и с жад-ностью. Мое чтение начиналось с необходимого по программе материала, затем я дополнял список книгами по той же теме. Чтобы получить глубокое понимание предмета, мне хотелось познакомиться с видением более чем одного автора. Если мы изучали нервную систему, я пользовался тремя различными учебниками — все были хорошими, но каждый делал акцент на своем. Почти каждый день я читал с шести утра до одиннадцати ночи, штудируя все учебники и сопутствующий материал, ка-кой мне удавалось найти. Другие студенты обеспечивали меня записями лекций и копировали для меня весь раздаточный материал. Прошло немного времени, прежде чем я узнал, что выбрал для себя правильный способ. Во-первых, я был счастлив, го-воря себе: я прекрасно знаю нервную систему и понимаю, как она работает. Когда я получил за экзамен 180 баллов, то по-нял, что мне удалось стать студентом, который учится досконально. Я упорно изучал не только ответы на экзаменацион-ные вопросы, но также хотел знать все по предмету. Когда мне на экзамене попался вопрос: «Какой гормональный дисбаланс развивается при болезни Кушинга?», я не только знал ответ, которого от меня ожидали, но и понимал глубинный механизм гормонального дисбаланса. Ни один профессор не собирался меня спрашивать об этом на экзамене

в медицинской школе, но я жаждал знать все подробности, чтобы иметь более широкое понимание работы человеческого тела. Чем усерднее я учился, тем сильнее ощущал, что буду хорошим врачом. Нет, это сказано не совсем точно: я хотел стать самым лучшим врачом, насколько мне это по силам. Чтобы отдавать самое лучшее людям, мне тоже нужно было всегда стараться быть лучшим. Позже, когда я писал работу по неврологии на третьем курсе медицинской школы Мичиганского университета, у меня был очень придирчивый руководитель — врач, проходящий резидентуру. Он часто задавал студентам вопросы о глубинных ме-ханизмах болезненных процессов. Как я уже упоминал выше, два первых года медицинской школы я очень много читал, так как этот способ мне подходит больше всего для крепкого усвоения материала. Я читал, например, об эндокринной системе человеческого тела — предмете, который я изучил очень тщательно. В частности, я сосредоточил внимание на гипофизе, расположенном у основания мозга, и на том, как он контролирует эндокринные функции вместе с гипоталамусом, который является частью мозга. Однажды мы осматривали пациента с синдромом Кушинга (это заболевание обычно связано с гинофизарно-гипоталами- ческими припадками), и я оказался единственным, кто смог вникнуть в детали механизма этого болезненного процесса. Как мне это удалось? Только благодаря тому, что я штудиро-вал книги. Мой руководитель долго, не мигая, смотрел на меня, почти так же открыв рот, как мой учитель естествознания, когда я рассказал классу про обсидиан. Затем он улыбнулся и начал кивать. И кивал долго. Он был так впечатлен, что стал проводить со мной допол-нительное время, побуждая меня продолжать учиться в том же духе. У меня было чувство, что наши отношения стали особенными. «Прекрасная работа», — говорил он. Или улыбался:

«Так держать». Он много сделал, чтобы я занялся неврологией как наукой. Если мы будем обладать доскональными знаниями, это от-разится на наших делах и нас заметят! Например, если человек действительно хорошо и успешно продает страховые полисы, он прекрасно знает все услуги сво-ей компании и может перечислить их, не моргнув глазом. Если же я спрошу у менее подготовленного продавца, например, ка-кие факты стоят за актуарными таблицами (таблицы расчета ставок), он не будет знать, что ответить. Вместо того чтобы признать свою некомпетентность: «Я это выясню и свяжусь с вами», эти горе-продавцы ставят себя в еще более неудобное положение, пытаясь напустить туману или вообще сменить тему. Такое поведение распространяется и на компьютерных опе-раторов, и на автомехаников, и на медработников, и на про-давцов бакалейного магазина. Некоторые любители хватать вершки учились со мной в старшей школе, в колледже и в медицинской школе. Они учи-ли только то, что нужно было знать, чтобы переходить с курса на курс. Когда было необходимо освоить больше материала, они прибегали к избитому приему, кивая на то, что это лиш-няя информация, не связанная с предметом. «Мне все равно эта ерунда никогда не пригодится», — говорят эти люди так уверенно, что я недоумеваю, откуда они мо-гут это знать. Двадцать лет назад мой старший брат Куртис часто ворчал по поводу домашних заданий по геометрии, потому что они казались ему слишком трудными и ненужными. Хотя мой брат прекрасно успевал по математике, он не особо любил геометрию и геометрические чертежи. К счастью, мама приняла меры, чтобы Куртис продолжал учиться, несмотря на его про-тесты. «Выучи ее лучше всех в классе», — сказала она ему. Куртис, который никогда не попадал под давление сверстников, как это было со мной, сидел над геометрией, получал

высшие баллы за четверть, хорошо усваивал курс и не думал, что эти достижения сильно повлияют на его будущую жизнь. Сейчас Куртис - преуспевающий инженер, он разрабатыва-ет авиатормоза в крупной инженерной компании. Его работа требует огромных, глубоких знаний геометрических формул и аналитических навыков. Уча геометрию в школе и затем поступая в Университет штата Мичиган, Куртис понятия не имел, что эти навыки и знания ему будут необходимы, чтобы попасть на авиационный факультет. То, что сейчас делает мой брат, поражает меня. И теперь он первым признает, что учеба не всегда дается легко, не всегда это удовольствие, но она необходима. Хотя Куртис не предполагал в старших классах, что в конце концов станет инженером, он все равно упорно занимался геометрией. Он не только заучивал, что было написано в учебнике или рассказано учителем на уроке, но находил дополнительную информацию. Так что однажды он извлек свои знания на свет, и они помогли ему изменить свою жизнь. Куртис — это специалист в «доскональном изучении». Лю-бой школьный предмет может стать для нас прочным основа-нием и дверью к профессиональному успеху. И пока мы не выучим предмет досконально, мы так никогда и не узнаем, есть ли у нас талант к нему или нет. Мы не можем судить о какой-то дисциплине по чьим-то предвзятым высказываниям или по тому, что она трудно нам дается. Я вспоминаю Эрика из моей школы. Он хорошо играл в фут-бол, и поэтому большинство из нас смотрели на него как на «Эрика, мачо-атлета». Никто не считал его особо одаренным в учебе, но некоторые замечали, что у него склонность к математике. Эрик, правда, обладал невероятной сноровкой в понимании математики и получал от этого удовольствие. Если дело касалось уравнений, Эрик ловко их решал. Он не был особо успешен в других предметах, но нашел ту область, в которой был одарен, и развивал ее.

Некоторые другие игроки футбольной команды упорно поддерживали образ «тупых парней» и высмеивали всякого, кто проявлял хотя бы намек на интерес к учебе. К счастью для самого себя, Эрик не слушал сверстников. Если бы он обращал на них внимание, то никогда бы не от-крыл в себе такой важный талант, который дал ему Бог. Последнее, что я слышал об Эрике, была приятная новость: он выиграл математическую стипендию в Университете штата Мичиган. Не знаю, чем он сейчас занимается, но не думаю, что он бегает по краю футбольного поля. Мне кажется, что при та-ком таланте он выполняет какую-нибудь выдающуюся работу. Возможно, нам придется немного позаниматься исследова-ниями, чтобы открыть, в чем заключаются наши таланты. Нам нужно обогатиться глубокими доскональными знаниями, что-бы стать более опытными в работе и достижении целей. Поскольку клиника Джонса Хопкинса известна как перво-классный международный обучающий центр, мы часто видим детей не только из Соединенных Штатов, но и со всего света. У наших пациентов, как правило, тяжелые заболевания. Вначале детей пытаются лечить доктора на местах, и многие дела-ют отлично свою работу. Но если болезнь выходит за рамки возможностей этих врачей и больниц, пациентов направляют в нашу клинику. К счастью, мне удалось найти решения для многих. Не думаю, что я был умнее других или «круче» тех, кто направил к нам своих пациентов. Скорее, дело в том, что у нас в клинике есть преимущества: она учебная, кроме этого, в ней проводятся серьезные научные исследования, которые идут в ногу с последними достижениями в медицине. Обычно, прежде чем приезжают пациенты, Кэрол Джеймс тщательно изучает истории их болезней. Время от времени я советуюсь с другими врачами клиники, отдающими лучшее работе, чье профессиональное мнение уважаю.