Мюнхен: кирхи, пиво, заговоры и безумные короли - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Ольга Владимировна Афанасьева (ФРАУЭНКИРХЕ: ГАНГОФЕР И ЧЕРТОВ СЛЕД) #6

ФРАУЭНКИРХЕ: ГАНГОФЕР И ЧЕРТОВ СЛЕД

Фрауэнплац, 12

Церковь Фрауэнкирхе, или церковь Богоматери, — крупнейшее в Южной Германии готическое здание — построена всего за 20 лет, с 1468 по 1488 годы, что невероятно быстро для эпохи Средневековья. Официальное ее название звучит как «Епархиальная церковь Девы Марии в Мюнхене». Это уже третье церковное здание на этом месте, после часовни Девы Марии (до 1158 года) и романской церкви Девы Марии 1271 года. Однако внутри церкви мало что сохранилось от готического оформления, выполненного архитектором Йоргом фон Хальспахом по прозвищу Гангофер. В 1722 году Игнац Гюнтер перестроил главный вход и четыре боковых портала, а в середине XIX века собор был преображен в стиле неоготики.

Две увенчанные куполами-луковицами башни Фрауэнкирхе — один из прославленных символов Мюнхена. Купола, венчающие западные башни, поднимащиеся почти на 100 метров, были закончены еще в 1525 году. С 1821 года Фрауэнкирхе — главный собор архиепископа Мюнхенского и Фрайзингского.

С началом строительства Фрауэнкирхе связано предание.

Однажды герцог Сигизмунд охотился в лесу неподалеку от Мюнхена. Он был молод, хорош собой и любил проводить время во всевозможных удовольствиях и увеселениях, и самыми любимыми были охота и пиры. Не раз наставники пытались обратить его внимание на дела города, а также на прямые обязанности христианина, но молодой герцог только смеялся.

— Удел мужчины — война и охота, — говорил он. — Ближе к старости я остепенюсь, женюсь и начну ходить к мессе. А пока я молод, у меня найдутся занятия повеселее.

Охота длилась почти до вечера. Увлекшись погоней, охваченный азартом, он не заметил, как отбился от свиты и заблудился. Долго он блуждал в гористой местности, и чем больше старался, тем сильнее сбивался с пути. Наконец, уже в сумерках, он выбрался на опушку из густого леса и увидел вдали город. Но где ближайшие ворота, как добраться до дома кратчайшим путем? Тропинки, ведущей прямиком к Мюнхену, он не видел, а ориентироваться было не на что: все здания были примерно одной высоты. Когда он почти решился скакать напрямую, конь заупрямился и встал как вкопанный. Всадник никак не мог его заставить скакать вперед. Он пришпоривал коня, натягивал удила, пытался подгонять его шлемом, но все было бесполезно. Сигизмунд перевел дух, не понимая, что делать дальше. Конь постоял спокойно, а потом вдруг шарахнулся в сторону. Герцог увидел девушку неземной красоты, вышедшую, казалось, прямиком из темного леса.

— Кто ты? — удивился Сигизмунд. — Что ты здесь делаешь?

— Я укажу тебе дорогу, — сказал она. — Посади меня перед собой, а шлем повесь вот на этот высокий сук. Так будет легче искать дорогу.

Она говорила с герцогом так, будто была ему ровней.

Удивленный и восхищенный Сигизмунд повиновался. Он был так рад прекрасному соседству, что почти забыл о том, что заблудился. Он пытался заговаривать с девушкой, но она почти не отвечала, и герцог вскоре замолчал.

Когда они выбрались на мощеную дорогу, девушка спрыгнула с коня и сказала:

— Оглянись назад. Видишь, вон на той скале блестит твой шлем в лунном свете? На ней мы с тобой и встретились. Ты чуть не послал коня прямиком в пропасть. Твоя жизнь должна была оборваться сегодня.

Герцог посмотрел в указанном направлении и вскрикнул от ужаса. Полная луна осветила высокую скалу и тусклый блеск, едва заметный на огромной высоте.

— Кто ты? Как тебя зовут? Как мне благодарить тебя? — обратился он к своей спасительнице. — Я дам тебе все, что ты захочешь, я готов сделать тебя своей женой!

Девушка улыбнулась.

— У меня уже есть муж, а зовут меня Мария. Денег мне не нужно, но обещай мне построить в Мюнхене просторную новую церковь и назвать ее в честь Девы Марии. Пусть эта церковь будет выше всех других зданий в городе — и тогда ни один путник не заблудится в окрестностях, видя ее купола.

Герцог поклялся, что в ближайшее время возьмется за строительство храма.

— Помни, ты дал слово, — сказала девушка. — Если не сдержишь его, получишь знак. И это будет недобрый знак, последнее предупреждение.

С этими словами она исчезла в темноте.

Несколько дней герцог был преисполнен благих намерений: пригласил городских архитекторов, приказал казначею составить смету и подумывал о начале стройки. Но вскоре прежняя жизнь снова захватила его, и очень быстро он забыл о своем обещании. Один из его придворных женился на юной красавице, и герцог все чаще поглядывал в ее сторону и оказывал всевозможные знаки внимания.

Сердце красавицы дрогнуло. При виде герцога она кокетливо поглядывала на него и улыбалась. Однажды он сорвал с ее губ поцелуй. Вдохновленный успехом, Сигизмунд отправил мужа красавицы с поручением в соседний Фрайзинг на несколько дней, и с нетерпением предвкушал первое свидание наедине.

Как раз в это время в старой часовне должны были служить мессу в честь Рождества Богоматери, и герцог с придворными был обязан на ней присутствовать. Здание было крошечное, а народ все прибывал и прибывал, так что вскоре стало нечем дышать. Сквозь пение хора Сигизмунду послышался чей-то слабый вскрик, но он сам едва мог дышать и двигаться, и не мог дождаться, когда же закончится месса.

Народ начал расходиться, и вдруг раздались крики ужаса. Прямо на полу лежала какая-то женщина. «Она мертва», — слышались приглушенные голоса. Протиснувшись ближе, герцог узнал в лежащей свою возлюбленную. Он упал на колени и попытался привести ее в чувство, но все было бесполезно.

— Она умерла, мой герцог, — сказал священник. — Позвольте прочесть отходную молитву о ее душе. Не печальтесь: люди, умершие в святые праздники, попадают прямо в рай. Сама Богоматерь Мария поможет ей.

В горе Сигизмунд вышел из тесной старой часовни и вдруг вспомнил о своем обещании. Вот каким оказался недобрый знак! Он не только нарушил обещание, данное за спасение своей жизни, но едва не погубил душу своей возлюбленной.

Бросив все, удалившись от прежней веселой жизни, герцог отдал все силы на строительство церкви в честь Девы Марии. Так было положено начало Фрауэнкирхе.

Закон запрещает строить в Мюнхене здания, которые могут заслонить вид на церковь.

Несмотря на внушительные размеры (длина Фрауэнкирхе 109 метров, а ширина — 40), внутри собор не подавляет своими габаритами. Все внутреннее пространство разделяют 22 восьмиугольные колонны, стоящие в два ряда. Они словно образуют внутри собора прозрачные стены, не мешая естественному освещению и зрительно уменьшая площадь собора.

Останки баварских архиепископов покоятся в крипте мюнхенского кафедрального собора Фрауэнкирхе. В сводчатом помещении под алтарной частью по традиции хоронили священнослужителей и аристократов.

Внутри храм выглядит достаточно аскетичным, в отличие от многих баварских церквей в стиле барокко. Это готический собор, строгий и суровый, не балующий прихожан роскошью: возможно, поэтому мюнхенцы предпочитают другие храмы. Главный собор города — типичное порождение Средних веков, и только романские купола-луковицы смягчают его прямые, устремленные вверх очертания. Его строительство совпало с основанием первого университета и печатью в Мюнхене первой книги. Лаконичный храм выстроен вполне в набожном духе той эпохи. Во Фрауэнкирхе священники носят скромное одеяние.

Барочная музыка здесь не звучит: из-за мощного эха звуки сливаются. Зато грегорианские хоралы или мессы раскрывают все акустические возможности Фрауэнкирхе. Когда горит множество свечей и звучит месса, ощущается незримое присутствие Святого Духа. И тогда раскрывается сила собора и красота церковной службы.

Во Фрауэнкирхе служат по всем канонам, а не сокращают службы, как в некоторых других католических храмах Мюнхена. Месса во Фрауэнкирхе — пример для подражания.

С XVI века здесь венчали и хоронили правителей Баварии, герцогов Виттельсбахов. На площади перед собором набирали войско, а настоятелей Фрауэнкирхе назначал сам герцог. Мариенкирхе, возведенная на этом месте в XIII веке, была домовой церковью герцогов.

Максимилиан I, ярый католик и лютый враг протестантов, повелел перенести статую Мадонны, символ собора Фрауэнкирхе, с алтаря на центральную площадь Мюнхена (теперь она называется Мариенплац). Бронзовую фигуру Богоматери, установленную у стен своей резиденции, он объявил святой заступницей Баварии. В самом соборе Максимилиан приказал возвести мрачный памятник из черного мрамора и темной бронзы — императорский кенотаф, символическую усыпальницу герцогов. Фигуры закованных в латы рыцарей и изображения черепов выглядят устрашающе.

Каменная плита пола с отпечатком ноги в притворе церкви (его называют «тойфельстритт» — чертов след, или «шварцер тритт» — черный отпечаток) обозначает место, с которого не было видно окон — во всяком случае, пока внизу стоял барочный главный алтарь (в 1620-1658 годах). В народе по этому поводу возникла легенда о «Чертовой печати». Личность Йорга фон Хальспаха по прозвищу Гангофер давала щедрую пищу для всевозможных слухов и предположений. В галерее ярких и причудливых строителей-создателей Мюнхена он занимает одно из главных мест.

Начать с того, что этот талантливый художник, мастер поздней готики и главный архитектор Мюнхена, проживший в нем всю свою не очень долгую жизнь и похороненный в созданной им Фрауэнкирхе, был в буквальном смысле человек ниоткуда. Не сохранилось ни малейших документов, свидетельствующих о его рождении. Никто ничего не знал о его родителях, месте рождения, не слышал о том, где он обучался и как постиг все тонкости своего ремесла. Хальспах как будто не имел ни предков, ни потомков. Он приложил руку к строительству Старой ратуши, Танцевального зала, почти в одиночку за 20 лет построил Фрауэнкирхе — и при этом ухитрился не оставить никакого следа, кроме своих творений и… следа чертова копыта, отпечатавшегося на пороге храма, посвященного Деве Марии.

Никто не знает, откуда взялось прозвище Гангофер (или, по другим источникам, Гангоффен) и что оно значит. С равной вероятностью его могли дать по месту рождения, скажем, в баварском местечке Ганхофе, или в качестве прозвища безвестному подкидышу, родившемуся в «проходном дворе» (Гангхоф и означает «проходной двор»). «Гангоффен» (gang offen) ничуть не понятнее: оно означает «путь свободен», так что и прозвище оставляет свободу для любых предположений.

Скорее всего, Хальспаху-Гангоферу не было дела ни до чего, кроме своих любимых зданий, в строительство и проектирование которых он ушел с головой. Ему были безразличны пересуды и толки, которые множились и множились. А он подбрасывал любителям сплетен все новую и новую пищу.

Архитекторы XV века были людьми зависимыми. Их ограничивали сметой, за время строительства могло смениться несколько правителей, да и сами они не были бессмертны, что бы о них ни болтали. А Фрауэнкирхе строилась быстро, без проволочек, росла на глазах, как будто источник средств был неисчерпаем. С каждым днем здание набирало высоту и красоту. Каждый день Гангофер руководил каменщиками, художниками, резчиками по дереву, витражистами… Работы хватало всем, и она не прерывалась.

Согласно легенде, в 1468 году Иорг фон Хальспах никак не мог найти деньги для строительства нового собора в Мюнхене. Он обошел всех щедрых благотворителей, пытался заставить раскошелиться священнослужителей вплоть до Папы римского, но нужной ему суммы (она была слишком огромной) никто ссудить не мог. А ему страшно хотелось закончить собор еще при своей жизни.

И вот, когда руки архитектора уже начали опускаться, а душу охватило отчаяние, однажды вечером в его дверь тихо постучали. На пороге стоял высокий человек в черном плаще и сапогах со шпорами. Он приступил к делу без обиняков.

— Я слышал, мастер, о вашем затруднении. Никто, даже церковь, не хочет дать вам денег на храм, а я могу. Могу ссудить вас любой суммой на любой срок. Но у меня есть условие.

— Какое условие? Это что, шутка?

Человек расхохотался.

— Может быть, и так. В храме, на который я дам вам деньги, не должно быть ни одного окна. Я хочу, чтобы вы построили храм тьмы, и за ценой не постою. Пока идет строительство, каждое утро вы будете находить у себя на столе мешочек с золотом.

Хальспаху так хотелось поскорее приступить к работе, что он был готов согласиться на что угодно. Сделка состоялась: золото регулярно появлялось у него в доме, и работа кипела все двадцать лет.

Но вот строительство храма подошло к концу. Хальспах давно догадался, кто был его таинственный гость, и понимал, что рано или поздно он явится принимать работу. И заранее принял необходимые меры. Он так расположил колонны внутри храма, что от входа невозможно было рассмотреть ни одного окна — для этого требовалось переступить порог. Чтобы этого не произошло, Хальспах позаботился о том, чтобы церковь освятили до окончания строительства.

За день до торжественного открытия храма дьявол явился принимать работу. Он остановился на пороге и спросил:

— Откуда в храме свет?

Хальспах пожал плечами.

— Не знаю, — ответил он. — Вы просили, чтобы здесь не было окон. Посмотрите, видите ли вы хоть одно? Загляните внутрь.

Дьявол, как ни старался, не мог перешагнуть порог. А снаружи действительно не было видно ни одного окна.

— Я выполнил сделку, — сказал Хальспах. — Не знаю, почему вы не входите внутрь, но если бы зашли, то убедились: окон нет. Вы их не видите, значит, их нет. А окна снаружи — ложные, чтобы не возбуждать любопытства.

Дьявол с неохотой признал правоту мастера. Но тут луч света отразился от стекла, и солнечный зайчик засветил прямо ему в глаза. Поняв, что его обманули, он в ярости топнул ногой, навсегда оставив отпечаток сапога со шпорой, тот самый «чертов (или черный) след», который можно видеть и по сей день у входа во Фрауэнкирхе. И не только след остался снаружи: вокруг Фрауэнкирхе постоянно задувает сильный ветер. Это дьявол беснуется, не в силах забраться внутрь.

В другом варианте легенды утверждается, что Хальспах-Гангофер пошел на сделку с Люцифером: тот поможет построить церковь, а за это получит душу первого прихожанина, который зайдет в храм. Но когда сатана пришел за гонораром, архитектор указал ему на недочеты в строительстве — в здании не было окон.

В гневе дьявол топнул ногой и превратился в ветер, до сих пор дующий вокруг Фрауэнкирхе и пытающийся забраться внутрь.

Многие скептики отмечают, что есть все-таки окно, причем огромное, которое не прикрывают колонны, если смотреть внутрь, стоя на «чертовом следе». Однако было время, когда окно закрывал огромный алтарь (между 1620 и 1858 годами). Возможно, что легенда родилась в этот же период.

Кроме того, большой след отпечатан в плитке, которая не соответствует окружающему полу. За века своего существования церковь восстанавливалась несколько раз, но когда появилась и откуда взялась плитка с отпечатком, теперь установить уже невозможно.

Так говорит легенда. На деле же Йорг фон Хальспах высказывался за сравнительно экономичный проект без особых излишеств. Он был специалистом по строительству из кирпича, что также сыграло свою роль, ведь поблизости от Мюнхена не было каменоломен. Кирпичное строительство было более технологичным и стоило дешевле. Архитектор умер в год окончания строительства, едва успев завершить главное дело своей жизни. Его могила находится под северной башней Фрауэнкирхе. При его жизни башни собора не были завершены куполами, однако мастер оставил эскизы, которые были воплощены в жизнь почти через 40 лет.

Свои характерные купола башни церкви обрели только в 1525 году. Их круглая форма имеет собственное наименование «вельшские купола» и получила позднее распространение в южной Германии и Австрии. Считается, что их очертания, необычные для архитектуры поздней готики, соответствуют форме Купола Скалы на Храмовой горе в Иерусалиме и указывают верующим на силуэты Небесного града, Нового Иерусалима.

Мощная стропильная конструкция крыши Фрауэнкирхе возводилась под руководством мастера Хайнриха из Штраубинга. Всего на эту работу ушло около 650 кубометров круглого леса и два года времени.

В 1599-1604 годах в центральном нефе у хоров (алтарной части) церкви была возведена триумфальная арка «Беннобоген», или арка Бенно — как свидетельство успехов борьбы мюнхенских герцогов против Реформации, богато украшенная барочной лепниной мастера Ханса Крумпера. Бенно — имя святого, чьи мощи были перенесены во Фрауэнкирхе из Мейсена для спасения от протестантов.

Обычному в то время стилю барокко соответствовало и оформление главного алтаря с картиной «Возненесение Девы Марии» работы Петера Кандида (1620 год).

В 1821 году, когда Фрауэнкирхе стала епископским собором, потребовалась реконструкция внутреннего оформления. В XIX веке барокко и ренессанс в Германии считались подходящими для светской архитектуры, а готика — для церковной. В ходе соответствующей реконструкции, которая длилась до 30-х годов XX века, арку Бенно убрали, элементы главного алтаря перенесли в боковые капеллы, стены окрасили в одноцветный тон. Гробница герцога Людвига IV Баварского — еще одна достопримечательность Фрауэнкирхе — была перенесена из алтарной части ближе к входу. Могилу покрывает балдахин из черного мрамора. Памятник является кенотафом — пустой гробницей. В пределах Фрауэнкирхе он перемещался четыре раза, а на нынешнем месте стоит с 1962 года. Император и немецкий король Людвиг IV похоронил свою супругу в церкви-предшественнице Фрауэнкирхе, а в 1347 году упокоился и сам рядом с ней. Их останки были перенесены в новую церковь и погребены в склепе в алтарной части. Кенотаф в стиле поздней готики создал Ханс Крумпер в 1620 году. Монумент увенчан подушкой с императорской короной. По разные стороны от нее — дух доброго правления в мирное время со скипетром и лавровым венком и дух правильного правления в военную пору с мечом. У подножия стоят фигуры баварских герцогов Вильгельма IV и Альбрехта V с мечом. Скульптуры воинов со штандартами по углам первоначально предназначались для захоронения герцога Вильгельма V в Михаэльскирхе Мюнхена.

Происхождение капелл по стенам боковых нефов объясняется стремлением прихожан быть погребенным ближе к намоленным местам. В Средние века рядом с любой церковью располагалось и кладбище. Состоятельные горожане-жертвователи определенной суммы храму могли расчитывать на захоронение в церкви, а особенно щедрые семьи обзаводились собственными капеллами-усыпальницами.

У клиросных рядов стоят бюсты апостолов и пророков работы Эразма Трассера (1502 год). Лестницы за церковным хором ведут вниз к княжескому и епископскому склепу, где погребены многие представители династии Виттельсбахов и епископы Мюнхена и Фрейзинга.

Напротив входного портала Фрауэнкирхе в 1972 году скульптором Йозефом Хензельманном был построен фонтан «Беннобрюннляйн», посвященный святому Бенно.

Святого Бенно Мейсенского часто изображают с рыбой в руках, он считается покровителем рыбаков и ткачей. Между жабрами рыбы можно увидеть ключи. Этот святой прожил весьма долгую для Средневековья жизнь и умер своей смертью. Жизнь эта была довольно бурной — в основном благодаря таланту Бенно ссориться с сильными мира сего. Скорее всего, он был далек от политики, но жизнь постоянно ставила его перед необходимостью принять ту или иную сторону, а как человек, далекий от мира, мог уследить за чередой претендентов на верховную власть? Саксонию и Баварию раздирали междоусобицы, вокруг ватиканского престола тоже было неспокойно, и неуживчивый Бенно то и дело попадал в неприятности.

Родился он в 1010 году в Хильдесхайме (Саксония) в небогатой дворянской семье и уже в 19 лет постригся в монахи. По некоторым источникам, образование Бенно получил в монастыре святого Михаила. Способного юношу заметили. Довольно быстро он стал каноником в саксонском Госларе, где служил до 56 лет. Затем освободилось место мейсенского епископа (предшественник Бенно умер), и в 1066 году император Священной Римской империи Генрих IV даровал ему этот сан. Бенно, однако, этой милости не оценил. В 1073 году в Саксонии вспыхнуло восстание, и Бенно, используя епископские привилегии, тайно и явно по мере сил помогал восставшим избежать ареста и смерти.

Скорее всего, дело было не столько в поддержке восставших, сколько в сложных и запутанных отношениях Генриха IV с Ватиканом. Претендентов на папский престол было немало, папы соперничали с антипапами[3]. Генрих враждовал с законным Папой Григорием VII, и наконец их отношения обострились до такой степени, что император данной ему властью назначил Папой близкого к нему Гиберто де Парму (под именем Климента III), а Григория объявил низложенным. Католический мир новоявленного папу не признал, однако у Бенно с ним были давние дружеские отношения. После отлучения Бенно направился прямиком к старому приятелю, покаялся в грехах и получил от него отпущение грехов и грамоту для императора с просьбой о помиловании. Генрих IV был вынужден восстановить Бенно в должности. Что не помешало последнему признать Папой Урбана II, как только тот сменил Григория VII, а от Климента отречься. Но к тому времени, видимо, и антипапа, и император махнули рукой на выходки епископа. Помимо прочего, Бенно занимался миссионерской деятельностью, упростил управление церковным и монастырским имуществом и многое сделал для развития церковной музыки.

Бенно умер от естественных причин 16 июня 1106 года в родной Саксонии. Герцог Альберт Саксонский очень хотел, чтобы в его вотчине был собственный святой, и в 1523 году мятежный Бенно был причислен к лику святых. В Германии в ту пору набирал силу Лютер, и эта канонизация вдохновила его на сатирическое сочинение «Wider den neuen Abgott und alten Teufel, der zu Meissen soll erhoben werden»[4]. Останки Бенно первоначально покоились в Мейсенском соборе, но после Реформации были перенесены в католическую Фрауэнкирхе в Мюнхене в 1580 году. В итоге епископ Мейсенский, почти всю жизнь проживший в Саксонии, был объявлен одним из святых патронов Баварии.

История хранит несколько легенд о Бенно.

Первая из них гласит, что Бенно обладал даром предвидения. Оскорбившему его маркграфу Генриху I из Эйленбурга Бенно предрек смерть в течение года, и оказался прав.

Другая легенда связана с рыбой в руках Бенно. Когда он вторично был лишен епископского сана и заточен в тюрьму, он обратился к императору Генриху с необычным предложением доказать свою невиновность. Пусть ему скуют ноги кандалами, а ключ выбросят в реку Эльбу. Он же в кандалах направится к Папе Клименту III, а Господь найдет способ доказать его невиновность. Удивленный Генрих согласился, и все было сделано так, как просил Бенно. Неизвестно, как долго Бенно добирался в кандалах до Рима к антипапе Клименту, но только по прибытии в город он сразу отправился на рынок, купил первую попавшуюся рыбу, выловленную в Тибре, и вместе с ней был принят Климентом. Первым делом Бенно попросил вспороть рыбе брюхо. Каково же было удивление присутствующих, когда в брюхе обнаружился ключ, выброшенный в Эльбу! Папа Климент счел такое доказательство вполне достаточным, и Бенно был оправдан.

Со времени канонизации его так и изображают с рыбой в руках.

Легенда имеет несколько вариантов, но рыба и ключ фигурируют во всех.