Мюрат

В один из вечеров 1834 года лорд С. привез к Гризье итальянского генерала В. Т.

Появление генерала произвело большое впечатление. Ведь он был известен не только умом и храбростью, но еще и тем, что принимал участие в двух важных политических событиях, став таким образом историческою личностью. Этими событиями были: процесс Мюрата в 1815 году и революция в Неаполе в 1820 году.

Назначенный членом военной комиссии, которая должна была судить экс-короля Иоахима, генерал Т., тогда только простой капитан, был послан в Пиццо, и один среди всех своих товарищей осмелился подать голос против смертной казни. Такое поведение сочли за измену, и капитан Т. с большим трудом избежал уголовного суда, поплатившись потерей чина и двухлетним изгнанием.

Прошло три года после его возвращения в Неаполь, когда там вспыхнула революция 1820 года. Он бросился в нее со всем пылом своей храбрости и с полным сознанием своих убеждений. Главный наместник королевства принц Франсуа, наследник Фердинанда, казалось, сам чистосердечно уступил революционному движению; и одной из причин доверия, которое ему оказало большое число патриотов, была та, что он выбрал капитана Т. командиром части армии, выступившей против австрийцев.

Известно, как окончилась эта кампания. Генерал Т., покинутый своими солдатами, одним из последних вернулся в Неаполь; его преследовали по пятам австрийцы. Принц Франсуа, ободренный их присутствием, рассудил, что притворяться дальше бесполезно, и изгнал как разбойника и виновного в государственной измене того, кого три недели перед тем наделил полномочиями.

Однако изгнание было не настолько поспешным, чтобы генерал не имел времени однажды вечером в кафе Толедо, за стаканом вина, получить оскорбление и ответить на него пощечиной. Получив пощечину, австрийский полковник потребовал удовлетворения, на которое генерал охотно согласился. Полковник поставил условия, генерал их не оспаривал, и все переговоры были быстро покончены. Встреча была назначена на следующий день. Дуэль должна была быть конной и на палашах.

В указанный час противники встретились. Но, то ли потому, что секунданты были плохо осведомлены, то ли сам генерал забыл одно из условий поединка, приехал он в карете. И секунданты предложили полковнику драться пешими. Полковник не согласился. Тогда генерал отпряг одну из лошадей кареты, сел на нее без седла и стремян и на третьем ударе убил полковника.

Эта дуэль принесла дополнительную славу генералу Т., но положение его ничуть не поправила. Восемь дней спустя он получил приказ покинуть Неаполь. С тех пор он туда не возвращался.

Само собой понятно, как интересен был для нас такой новый гость. Мы постарались быть, однако, скромными. Его первое посещение прошло среди общих разговоров, на второй раз уже были заданы случайные вопросы, а на третий, благодаря нашей назойливости, он разговорился.

Среди всех его рассказов был один, который я желал знать наиболее подробно, во всех его мелочах. Это был рассказ об обстоятельствах, которые предшествовали последним минутам и сопровождали смерть Мюрата. Эти подробности при Реставрации оставались для нас покрытыми завесой, поднять которую мешала более правительственная щепетильность, чем отдаленность места. Наступила июльская революция, и явилось столько новых событий, что они почти заставили забыть прежние. Эра королевских воспоминаний прекратилась с того момента, как эти воспоминания перестали быть оппозиционными. Было ясно, что если я упущу этот случай расспросить само живое предание, то рискую быть вынужденным обратиться к официальной истории, а я слишком хорошо знал, как к ней следует относиться. Я предоставил каждому удовлетворить его любопытство в зависимости от терпения генерала Т., обещая себе воспользоваться тем, что останется неиспользованным после собрания.

После собрания, провожая генерала, с глазу на глаз я осмелился задать ему несколько более задушевных вопросов, ответ на которые меня интересовал. Генерал, видя мое любопытство, с восхитительной любезностью, которую помнят знавшие его, сказал мне:

— Послушайте, такие подробности нельзя сообщать наскоро; и если бы моя память так мне служила, что я не забыл бы ни одной из них, то ваша может оказаться менее верной, а вы, если я не ошибаюсь, не желали бы забыть ничего из того, что я вам скажу?

Я, смеясь, согласно кивнул.

— Хорошо, — продолжал генерал. — Завтра я пришлю вам рукопись. Вы ее разберете, как сможете, переведете, как вам понравится, опубликуете, если она этого заслуживает. Единственное условие, которое я вам предлагаю, это то, что вы не поставите целиком моего имени, так как я желал бы верить, что никогда не возвращусь в Неаполь. Что касается достоверности, я вам ее гарантирую, так как рассказ, который рукопись содержит, составлен частью по моим воспоминаниям, частью по официальным документам.

Это было более того, что я мог ожидать. Я поблагодарил генерала и предоставил ему доказательство моего интереса к рукописи, взяв с него обещание прислать ее мне непременно на следующее же утро. Генерал обещал и сдержал слово.

Вот эту рукопись очевидца, переведенную во всей ее выразительной верности, мы и предлагаем нашим читателям.