На берегах Боспора Киммерийского

Междоусобная война сыновей Перисада

Особый тиранический темперамент самого младшего из сыновей Перисада, стремившегося во что бы то ни стало единолично править в Боспорском государстве, поставил его на грань катастрофы. Подробный рассказ о его борьбе за трон сохранился у Диодора Сицилийского, который он несомненно взял из каких-то боспорских хроник III в. до н. э. Весьма подробное изложение событий дает право всем ученым относиться к нему с доверием. Поэтому воспользуемся рассказом Диодора Сицилийского, чтобы яснее представить, что же на самом деле произошло на Боспоре после смерти Перисада в 309/308 г.

Как и у предшественников по правлению, у него было три сына, старшего из которых, согласно эллинской традиции, в честь деда назвали Сатиром. Остальные носили необычные для Спартокидов и вообще Боспора греческие имена Евмел и Притан. «Старший из них, Сатир, получил власть от отца, царствовавшего 38 лет; но Евмел, вступив в дружеские отношения с некоторыми из соседних варварских народов и собрав значительные военные силы, стал оспаривать у брата власть, — писал Диодор. — Сатир, узнав об этом, двинулся против него со значительным войском; перейдя через реку Фат и приблизившись к неприятелям, он окружил свой лагерь телегами, на которых привез огромное количество провианта, затем выстроил войско и сам по скифскому обычаю стал в центре боевого строя.

Союзниками Сатира в этом походе были греческие наемники в числе не более двух тысяч и столько же фракийцев, а все остальное войско состояло из союзников-скифов в количестве более 20 тыс. пехоты и не менее 10 тыс. всадников. На стороне Евмела был царь фатеев Арифарн с 20 тыс. конницы и 22 тыс. пехоты. Когда произошло упорное сражение, Сатир, окруженный отборными воинами, завязал конную стычку со свитой Арифарна, стоявшего против него в центре боевого строя, и после значительных потерь с той и другой стороны принудил, наконец, варварского царя обратиться в бегство».

Дальше Диодор сообщает, что Сатир начал преследовать Арифарна, но узнал, что его наемников на правом фланге обратил в бегство Евмел. Он бросился туда и вторично добился победы, разбив все неприятельское войско и доказав, «что и по старшинству происхождения, и по храбрости он был достоин наследовать отцовскую власть». Однако ни Евмел, ни Арифарн не примирились с поражением. Собрав уцелевшие силы, они укрылись во дворце Арифарна, окруженного высокими утесами и огромным лесом. Кроме того, замок был хорошо укреплен оборонительными стенами и башнями; к нему вели только два труднодоступных прохода.

Сатир со своими войсками опустошил земли Арифарна, предал огню селения, откуда взял пленных и много добычи. После этого попытался овладеть замком, заставив своих воинов вырубать лес для создания к нему дороги. Арифарн в свою очередь расставил своих воинов так, что те поражали стрелами вырубавших деревья. Три дня шла напряженная работа по прокладке прохода через лес при потере многих людей. Умный и храбрый Мениск — предводитель наемников Сатира почти достиг крепостной стены со своими воинами, но был отброшен силами противника. Сатир отважно и безрассудно бросился ему на помощь, но был ранен копьем в руку. Возвратившись в лагерь, он при наступлении ночи скончался от раны, пробыв царем лишь девять месяцев. Мениск снял осаду замка, отвел войско в город Гаргазу, а сам оттуда по реке перевез тело Сатира в Пантикапей.

Его брат Притан, похоронив Сатира с большими почестями, отправился в Гаргазу, где принял царскую власть и руководство над войском. Евмел предпринял попытку к переговорам, чтобы получить половину государства. Но Притан отверг его притязания и возвратился в Пантикапей. Евмел воспользовался случаем и со своим войском захватил значительную территорию азиатского Боспора. Притан выступил на борьбу с братом, потерпел поражение, капитулировал, отдал ему войско и отказался от власти. Его никто не поддержал и в Пантикапее, когда он решил укрепиться в царской резиденции. Отсюда он сбежал в Кепы, где ему тоже не помогли и вскоре убили. «После смерти братьев, — пишет далее Диодор, — Евмел, желая упрочить свою власть, приказал умертвить друзей Сатира и Притана, а также их жен и детей. Удалось спастись от него одному Перисаду, сыну Сатира, очень молодому человеку: бежав из города верхом на коне, он нашел убежище у скифского царя Агара».

Так, жертвуя благом и жизнью братьев, всех их родственников и друзей, тысяч воинов, Евмел захватил власть. Даже если цифры воюющих с одной и другой стороны преувеличены, они тем не менее показывают, сколь значительные силы были втянуты в эту междоусобную войну. Несмотря на то, что в итоге победил правонарушитель Евмел, он по сравнению с Сатиром в рассказе Диодора показан крайне жестоким и осторожным. Историк постоянно подчеркивает смелость и мужество Сатира, взаимовыручку, личное участие в схватках на передовых позициях. Евмел, явно стараясь сохранить свою жизнь, действовал через Арифарна.

В борьбе за власть нашло четкое проявление расстановки этнических группировок. На стороне законного престолонаследника выступили воины-наемники греческого, фракийского и союзного скифского происхождения. Исходя из этого, а также то, что сын Сатира укрылся у скифского царя Агара, можно еще раз напомнить, что правящая верхушка на Боспоре была тесно связана с царской и аристократической элитой этих трех народов. На протяжении смены нескольких поколений путем установления смешанных браков родственные узы укрепились, переплелись межэтнические традиции и семейные связи. Но во всех случаях преобладала более высокая эллинская культура, что нашло отражение во многих памятниках письменности, искусства, религии и погребального обряда. Евмела, наоборот, поддерживали многочисленные и, видимо, хорошо вооруженные воины из племени фатеев, которых нередко отождествляют с сираками и меотами. Как те, так и другие выступают в общем как реальная политическая сила, способствующая разрешению усобиц между братьями. Однако наиболее странно и удивительно то, что пока продолжалась эта война, граждане боспорских городов как будто затаились и выжидали, не протестуя против чрезвычайных нарушений традиций и незаконных действий Евмела. Ничем не смогли помочь жители Кеп сбежавшему к ним Притану, хотя он явно надеялся спастись в этом городке.

Очевидно, пассивность граждан крупных городов указывает, с одной стороны, на сильную власть Спартокидов и отсутствие гражданского ополчения, характерного для демократических полисов, а с другой, их отстраненность от политической жизни и понимание своего бесправия, неуверенность и отсутствие сплоченности. И только после того, как закончилась драматическая борьба за власть и было уничтожено много семейств, пантикапейцы вышли из состояния апатии. По сведениям того же Диодора, в Пантикапее начались серьезные волнения граждан. В чем и как они проявлялись, историк не сообщает. Но это заставило Евмела созвать народное собрание. Такой феноменальный акт при тираническом режиме свидетельствует о том, что определенные элементы полисных законов все-таки сохранились на Боспоре. Евмел не решился силой покорить пантикапейцев. Наоборот, выступив перед ними на народном собрании, он пообещал сохранить образ правления своих предков и подтвердил привилегии пантикапейцев, в частности их права на освобождение от налогов и беспошлинную торговлю. Касалось ли это обещание только жителей столицы государства или относилось ко всему свободному населению городов, ничего определенного сказать нельзя.

Непродолжительное (309/308-304 гг. до н. э.) правление Евмела, обладавшего жестким и энергичным характером, в итоге принесло много различных благ боспорцам в основном за счет увеличения торговли и территориального расширения государства. Как и при его предшественниках, продолжался в основном вывоз зерна и разных товаров в Афины. Сюда в значительных количествах вывозилась и рыба, в частности осетрина, славившаяся среди афинян. Евмел, по-видимому, в своей политике стремился подражать правителям македонской династии и готовил почву для создания еще большего государства. «Он присоединил значительную часть соседних варварских земель и доставил своему царству гораздо большую известность, — отмечал Диодор. — Он задумал было вообще покорить все племена, окружающие Понт, и скоро привел бы в исполнение свой замысел, если бы скоропостижная смерть не пресекла его жизнь». Возвращаясь из Синдики для участия в празднествах с жертвоприношениями, он погиб от несчастного случая, когда лошади чего-то испугались и понесли. Он попытался выпрыгнуть из колесницы, но его меч застрял в колесе и Евмела протянуло на быстром скаку лошадей.

Евмел, как самый жестокий из всех правителей Боспора, не известно по каким причинам за свое непродолжительное царствование всячески старался угодить не только эллинам Боспора, предоставив им льготы, но и разным греческим городам. В противовес экспансионистской политике македонского царя Лисимаха, он помогал Византие, Синопе, другим городам на Понте. Во время осады Каллатиса воинственными македонянами Евмел сумел вывезти из него тысячу каллатийцев. Для их поселения он выделил местность Псою и разделил ее землю на отдельные участки. Все попытки археологов локализовать ее не увенчались успехом. Из этого ясно, что Евмел, как и его предшественники, лично распоряжался своими земельными владениями. Наделив землей новых греческих переселенцев, он в значительной степени укрепил гражданский коллектив на Боспоре. Кроме того, Евмел, как и его отец, всеми доступными методами укреплял авторитет Боспора на Понте. Его войска боролись с разбоями и пиратством гениохов, тавров, каких-то ахейцев, как сообщает все тот же Диодор. При Евмеле море было очищено от пиратов, за что он получил похвалу от всех торговцев, посещавших Боспор и понтийские города, что, бесспорно, улучшило торговые контакты.

Благодаря своей деятельности Евмел прославился как филэллин и достиг больших успехов в управлении государством. Очевидно, чтобы не оставить по себе дурную память, он старался своими последующими действиями сгладить вину за убийства братьев и оправдать себя в глазах всех греков. К сожалению, Диодор, говоря о завоевании Евмелом многих варварских земель и его планах покорения всех племен, обитавших вокруг Понта, не привел их названия. Поэтому никто не может точно сказать, кого же из варваров он включил в свое государство. В отличие от Левкона и Перисада, ни в одной посвятительной надписи его титулатура не значится. Вообще, в эпиграфических памятниках Боспора его имя как правителя почти не упоминается. Судя по всему все боспорские святилища этим самым выражали немой протест против правителя-убийцы.

Не исключено, что поскольку скифы выступили на стороне старших братьев и спасли сына Сатира, Которого Евмел также собирался убить, в его планах, наряду с покорением припонтийских варваров, стояли и скифы. К концу IV в. до н. э. они уже были значительно ослаблены. И немалую роль в этом ослаблении сыграли боспорские цари и междоусобная война между ними. Вполне вероятно, что, укрепившись на Боспоре, Евмел воевал и со скифами с целью присоединить их к Боспорскому государству. При нем оно в наибольшей степени соответствовало эллино-варварской державе эллинистического типа, в которой армия состояла из наемников и существовал культ Перисада. Тем не менее Боспор все же не стал эллинистической монархией в полном значении этого слова. Евмел вынужден был считаться с гражданами городов, для которых он был архонтом. Пантикапей по-прежнему выпускал монеты с головой Сатира, Аполлона и разнообразной культовой символикой. Феодосия сохраняла особенный статус и держалась обособленно от внутренней политики Евмела.

Если Евмел в своей деятельности использовал богатства, накопленные его предками, и в основном за их счет вел войны и покорял новые народы, то, судя по тому, как после его смерти начался спад экономики и территориальное уменьшение Боспорского государства, своему сыну Спартоку III он не оставил в наследство того, что получил сам. Фактически, несмотря на то, что Боспор при Евмеле процветал, именно этот правитель, ввергнувший страну в кровавую войну, поставил ее перед порогом кризисов и экономических трудностей.

Монета с изображением Сатира и головы быка с рыбой. IV-III вв. до н. э.

От Спартака III до Перисада V

Последующие правители Боспора унаследовали многое от своих предков, но не сумели приумножить свои богатства. В античной литературной традиции о них сохранилось крайне мало сведений, а некоторым из них даже не нашлось в ней места. Чем больше старела династия Спартокидов, тем слабее проявляли себя династы и тем меньше они становились известными среди греков Понта и Средиземноморья.

Находясь у власти двадцать лет, сын Евмела Спарток III, скорее всего, потерял кое-что из того, что было завоевано и создано его дедом и отцом. В отличие от Перисада, он именуется в посвятительных надписях по-разному: архонтом Спартаком, сыном Евмела, архонтом и царем Спартоком, сыном Евмела. Во всех случаях выдержана греческая традиция ставить возле имени правителя имя его отца. Если при Евмеле эпонимия была нарушена, то его сын возобновил установленные ранними Спартокидами правила. Нам неизвестно, являлся ли Спарток архонтом Феодосии и какие именно варварские племена все еще входили в Боспорское царство, по отношению к которым его называли царем.

Самое интересное, пожалуй, заключается в том, что в афинском декрете 288 г. до н. э., в отличие от более ранних документов, где Спартокиды именовались архонтами или их титулатура вовсе не указывалась, Спарток III назван царем. Из этого следует, что он предпочитал именно этот титул и его мало заботило отношение к этому в Афинах. Он продолжал торговлю с Афинами, однако она не приносила уже таких колоссальных доходов, как это было в IV в. до н. э. Не только Боспор потерял свое могущество и огромный хлебный рынок, но и Афины уже не имели в античном мире былого политического и экономического влияния.

После освобождения этого некогда цветущего полиса из-под кратковременной власти македонца Деметрия Полиоркета афиняне обратились с просьбой к Спартоку III предоставить им продовольственную помощь. В почетном декрете, вынесенном на Народном собрании в его честь, указывалось, что «Спарток, узнав от прибывшего посольства, что народ возвратил себе город, радовался вместе счастью народа и преподнес в дар 15 тыс. медимнов хлеба, также обещал и в будущем делать услуги афинскому демосу насколько это будет возможно». Как всегда в таких случаях, Спарток был увенчан золотым венком. Две бронзовые статуи царя установили рядом с памятниками его предков в Афинах на акрополе и агоре. Афины также обещали помогать Боспору «всеми силами и на суше, и на море» в случае нападения врагов. Отсутствие каких-либо документов о дальнейшем развитии боспоро-афинских контактов, по всей видимости, свидетельствует о том, что по сути после хлебной помощи освобожденным Афинам они значительно сократились. У Спартока не было возможности вывозить туда такое большое количество хлеба, какое экспортировали Левкон и Перисад.

В конце правления этого царя начался денежный кризис. Хотя при нем несколько меняется типология, эмблематика и весовая система золотых и серебряных монет, они по-прежнему имели традиционные признаки. Гражданская община пантикапейцев все же сохраняла право их чеканки и ставила на них свою легенду. При Спартоке III прекратилась жизнь на Елизаветовском городище. Длительный период оно служило главным центром греко-варварской торговли в районе Северо-Восточного Приазовья — Подонья. Через непродолжительное время здесь возникла боспорская колония греческого типа. Основным занятием ее жителей считается промысел ценнейших сортов рыб из Дона. В общем боспорцы очень быстро заняли свободную нишу. Видимо, торговля донской рыбой приносила немалые прибыли. Основными поставщиками товаров в новую колонию являлись Синопа, Гераклея Понтийская, Херсонес Таврический, Фасос, Колхида, а также малоазийские города. Контакты с Афинами не зафиксированы.

Оборонительные стены и жилая застройка Танаиса эллинистического периода. Реконструкция В.П. Толстикова

Внутренняя колонизация боспорцев самое яркое проявление нашла в основании города Танаиса в конце IV — начале III вв. до н. э. Это самая поздняя колония греков. Танаис с самого начала пытался существовать самостоятельно от своей метрополии. Однако в экономическом отношении он во многом зависел от Боспора. Находясь в центре расселения воинственных варваров, Танаис служил опорной точкой для тех боспорских купцов, которые торговали с местным населением. Существование этого политически независимого от Спартокидов полиса может свидетельствовать о том, что его основали оставшиеся в живых при Евмеле защитники законной власти на Боспоре. Значительная отдаленность города от боспорских, а тем более других греческих городов, связи с соседними племенами создавали благоприятные условия для развития смешанных черт во всех сферах жизни, определенной ассимиляции эллинов.

Таким образом, Спарток III проводил в основном мирную политику по отношению к грекам и варварам, видимо, даже врагам своего отца. Если в составе Боспорского государства еще оставались какие-то племена, то в его титулатуре они не указывались. В это время с исторической арены почти полностью исчезла Великая Скифия, как ее нередко называют. Казалось бы, с уходом кочевых скифов как наиболее сильного врага всех греков на Северном Понте должна была наступить пора небывалого расцвета. Но все случилось наоборот. Времена менялись не только на Боспоре, но и во всем окружающем мире. Они несли с собой новые войны и разруху, засухи и неурожаи.

После 284/283 г. до н. э. в Боспорском государстве сменялся один династ за другим. Точные годы их царствования устанавливаются приблизительно. О былом расцвете, славе и могуществе Левконидов остались лишь воспоминания. Но несмотря ни на какие трудности, переживаемые Боспором, неукоснительной оставалась суверенная власть Спартокидов. Правонарушитель Евмел был осужден, видимо, последующими царями. Его именем не был назван ни один наследник престола. Тем не менее имеются свидетельства и о том, что в III-II вв. до н. э. здесь снова происходила борьба за власть. Законным наследником Спартока III стал его старший сын Перисад II. Названный в честь знаменитого и даже обожествленного прадеда, он, видимо, стремился продолжать его политику. В посвятительных надписях греков он именовался то архонтом Перисадом, сыном Спартока, то царем Перисадом, сыном Спартока. И только в посвятительной надписи его сына Левкона, отбывшего срок жречества в святилище Аполлона Иетроса, Перисад II имеет ту же титулатуру, что и его прадед: архонт Боспора и Феодосии, царь синдов, всех маитов и фатеев.

В этом случае, разумеется, трудно безоговорочно утверждать, оставалась ли незыблемой такая же титулатура у его отца и у него самого с начала правления или же он снова завоевывал эти племена и после этого возобновил старые титулы. Во всяком случае как раз при Перисаде II в 270-260 гг. до н. э. окончательно прекратила свое существование боспорская колония на Елизаветовском городище в связи с набегами новых кочевников — сармат. Интересно также и то, что Спартокиды сохраняли культ Аполлона Врача, и наследники престола при правлении своих отцов исполняли должности жрецов, которые не являлись наследственными в их роду.

Видимо, у Перисада II вообще сложилось особое отношение к культу этого бога. Стараясь добиться успехов в своих государственных делах и не зная, какие решительные шаги следует предпринять, он, очевидно, обратился за прорицанием к Пифии Делосского святилища Аполлона, куда в 250 г. до н. э. преподнес драгоценную чашу. Скорее всего, что после этого его сын Левкон поставил статую Аполлона Врача в его святилище в Пантикапее. Обращает на себя внимание также и то, что на монетах его времени, свидетельствующих о денежном кризисе, увеличилось количество экземпляров с головой Аполлона и его атрибутов. Особенно в этом плане важна надчеканка в виде треножника. Пифия, как известно, даровала прорицания, сидя на треножнике. Возможно, Перисад получил обнадеживающий оракул на Делосе, если в монетной чеканке Пантикапея расширилась аполлоновская символика и появилось изображение треножника.

Перисад проявлял особый интерес к взаимоотношениям с Египтом и Родосом. В период его длительного правления произошли большие изменения в античном мире. Македония и Птолемеевский Египет являлись главными соперниками, оказывавшими политическое влияние и давление на греческие полисы. Афины, время от времени поддерживаемые Египтом, воевали с македонскими царями, которые то захватывали сам город, то отдельные гавани в Аттике. Обессиленные этими войнами, Афины больше не интересовали боспорских царей. По всей видимости, Перисад II ничем не помогал тому народу, который так много дал для расцвета Боспора в IV в. до н. э. Отныне Александрия Египетская стала главным центром эллинистической культуры.

Изображение корабля «Изида» на стене нимфейского святилища. III в. до н. э.

У Перисада II были свои интересы в Египте. В известном документе — папирусе 254 г. до н. э. «из архива Зенона» сообщалось о посольстве Перисада II в Египет. Относительно него высказаны разные точки зрения. Одни исследователи полагают, что Египет выступал опасным конкурентом в боспорско-афинской хлебной торговле, из-за чего пошатнулось экономическое положение Боспора. Вследствие этого Перисад II отправил к Птолемею Филадельфу своих послов, чтобы урегулировать вопросы хлебного экспорта. Другие считают, что никакой торговой конкуренции между столь отдаленными друг от друга государствами существовать не могло. Оба правителя старались установить дружественные отношения.

Египет в то время вел бесконечные войны или находился во враждебных отношениях с Македонией, Селевкидским и Пергамским государствам п. Поддержка Боспора, стоявшего особняком, вероятно, что-то значила для Птолемея. В святилище боспорского города Нимфей обнаружена фреска с изображением египетского корабля «Исида» и граффито с именем Перисада на ней. Эти памятники в значительной степени дополняют разнообразные источники о налаживании дружеских контактов и обменах посольствами между Боспором и Египтом. Однако это был кратковременный период в истории правления Перисада II. Отношения с Египтом не способствовали улучшению жизни. Несмотря на усилия Перисада, экономическое положение государства постепенно ухудшалось.

После его смерти история Боспора и его царей известна еще меньше. По образному выражению А.В. Орешникова, она «покрыта истинно киммерийским мраком». Хронология правления Спартокидов во второй половине III-II вв. до н. э. предположительна. Каждый исследователь, базируясь в основном на редких надписях, монетах и черепичных клеймах, старается представить свои взгляды и уточнить время прихода к власти того или иного царя.

Из посвятительных надписей известно, что у Перисада было два сына, Спарток и Левкон, которые правили один за другим, а возможно, какое-то время были соправителями. Однако обнаружение имени Сатир на нимфейской штукатурке дало повод к тому, чтобы считать, что именно он, как брат Перисада, около пяти лет правил на Боспоре после его смерти. Поскольку на этой штукатурке стоит и имя Перисада, вполне вероятно, что они были братьями и Сатир при нем являлся наместником в азиатской части Боспора. Насильственный захват власти при том, что у Перисада было два взрослых наследника, вряд ли был возможен. Тем более, что ни в одном из источников царствование Сатира не отмечено. Поэтому более правомерным следует считать, что после смерти Перисада вначале совсем недолго правил Сатир IV, которого якобы убил брат Левкон из-за любви к его жене Алкатее. В свою очередь через какое-то время она убила Левкона.

Если Спарток IV упомянут как царь и эпоним в посвятительной надписи Дионису, то о Левконе сохранилось несколько больше сведений. О нем мы уже упоминали, как о жреце в святилище Аполлона Иетроса. Это вообще единственная надпись, к тому же сделанная от его имени. Однако впервые были выпущены монеты, на которых в противовес монетам гражданской общины Пантикапея стояла надпись «царь Левкон». Символика на них была совершенно иной, чем пантикапейская, но в ней прослеживается явное сходство с феодосийской. Обращает внимание, что она содержит воинские атрибуты.

Одновременный выпуск монет от имени гражданских общин Пантикапея и Феодосии и единолично Левкона II, очевидно, был направлен на преодоление денежного кризиса и финансовые операции, связанные с какими-то военными действиями. Если Левкон II на самом деле убил своего брата, то тем самым он вызвал недовольство граждан Пантикапея. Видимо, для того, чтобы утвердиться на престоле, он бежал в Феодосию, которая всегда противостояла Пантикапею. Чтобы выпустить свои монеты, он предоставил право временной чеканки и городу, приютившему его. Поскольку уже Спарток IV именовался только царем, то такой же титул присвоил себе и Левкон II. Конец его царствования относится приблизительно к 220 г. до н. э.

Затем совершенно неожиданно появляется архонт Гигиенонт, время правления которого тоже весьма приблизительное. Однако не это смущает всех исследователей, а его необычное имя и титул архонта. Ведь Спартокиды уже давно присвоили себе двучленную титулатуру архонтов и царей, а последние из них вообще наделялись только титулом царя даже по отношению к грекам. Если принять во внимание смысловое значение имени Гигиенонт, как «здравомыслящий, разумный», то в его действиях и желании быть таковым и понятым гражданами греческих городов нет ничего удивительного. По своим этическим принципам, морали, духовным запросам и религиозным взглядам он был истинным эллином, возможным сторонником демократической системы правления. Поскольку редкие имена в царских семьях давались самым младшим сыновьям, как бы предостерегая их от стремления к захвату власти, то вполне возможно, что Гигиенонт был сыном Перисада II и братом двух быстро ушедших Спартока IV и Левкона II. Он стал правителем благодаря лишь тому, что его старшие братья рано ушли из жизни. Надпись «архонт Гигиенонт» как нельзя лучше перекликается с изображением на золотом статере Афины на троне с копьем, щитом и Никой в правой руке. Новый правитель продемонстрировал этим свою приверженность Афинам и демократии, возродив взгляды ранних династов. Возможно, ему удалось побывать в этом городе и увидеть стоявшие там памятники и декреты своим предкам, которые произвели на него большое впечатление.

Интересно также и то, что на его золотых и серебряных монетах впервые в монетной чеканке Боспора появляется изображение мужской головы без каких-либо украшений. Идеализированный образ с греческой прической и женственными чертами лица не дает права считать его реалистическим портретом Гигиенонта. Но, возможно, именно в таком виде представили его резчики монет. Титул и имя Гигиенонта отмечены также на черепичных клеймах боспорского производства. Таким образом, Гигиенонт был не только первым правителем, который выпустил монеты из драгоценных металлов, благодаря чему стабилизировалось денежное обращение, но и уделил внимание изготовлению местной кровельной черепицы.

На протяжении II в. до н. э. на Боспоре правили Спарток V, Перисад III, IV и V. Последовательность их правления, а тем более время по сути дела не ясны. Из одной надписи, найденной в святилище Аполлона в Дидимах близ Милета, известно, что в 178-176 гг. до н. э. Камасария и Перисад III сделали какие-то посвящения. В почетном декрете из Дельф, датируемом около 170 г. до н. э., вынесена им благодарность за дары. Исходя из этих дат считается, что Камасария какое-то время правила единолично, потом была соправительницей своего мужа и сына, пока не вышла замуж за Аргота, упомянутого в синхронной боспорской надписи. Согласно понтийско-эллинистической традиции, Камасария и Перисад в греческих надписях наделены эпитетами Филотекна и Филометор (букв, «любящая сына» и «любящий мать»).

Совсем недавно в Неаполе Скифском обнаружена уникальная для скифского мира стихотворная эпитафия, свидетельствующая о том, что в этой крепости был похоронен могучий Аргот, повелитель Скифии. Имя этого вождя такое же, как и у второго супруга Камасарии. Поэтому исследователи эпитафии уверенно считают, что боспорская царица была замужем именно за этим Ар готом. Однако почему он оказался похороненным не на Боспоре и почему в боспорской надписи не отмечен его титул, остается пока не ясным.

Посвятительная стела Афродите Урании при царе Перисаде, царице Камасарии и Арготе. II в. до н. э.

Фрагментированная надпись с эпитафией Аргота. II в. до н. э. по Ю.Г. Виноградову и Ю.П. Зайцеву

Относительно последних Спартокидов известно, что начиная со Спартока V, они на монетах ставили соответствующую легенду: «царь Спарток», «царь Перисад». На лицевой стороне всегда изображались головы царей в диадемах. Традиционным становится изображение Афины на троне в отличие от превалирующей аполлоновской эмблематики на монетах Пантикапея. Где-то в пределах 130-125 гг. до н. э. власть перешла к последнему царю из династии Спартокидов Перисаду V. Из всех царей на Боспоре такое имя, наряду с именем Спарток, пользовалось наибольшей популярностью, но только о Перисаде I история сохранила сравнительно много реальных сведений. Вполне вероятно, что его культ процветал особенно в роду царей и их приближенных, если о нем знал и Страбон.

Гибель хоры и финансовый кризис

Существенные изменения на хоре Боспорского царства происходят около второй четверти — середины III в. до н. э., когда подавляющее большинство поселений в Восточном Крыму гибнут или покидаются жителями. Иногда этот процесс сопровождался военными действиями. Судя по результатам изучения памятников в Крымском Приазовье, жизнь на них прекратилась на четверть столетия. Гибель сельских поселений и кризисные явления в экономике в это время фиксируются во всех античных центрах. Общая дестабилизация военно-политической обстановки в Северо-Западном Причерноморье была вызвана угрозой галатов и скиров, упоминаемых в декрете в честь Протогена из Ольвии. А в Крыму эти процессы начались в связи с военным давлением скифов и сарматов на сельскохозяйственные территории античных государств. Так, к концу первой трети III в. до н. э. скифы разгромили полностью поселения хоры Херсонесского государства в Северо-Западном и Западном Крыму. По всей видимости, гибель поселений боспорской хоры также была обусловлена скифской экспансией, вызванной не только изменениями в военно-политической обстановке в степной зоне Северного Причерноморья, но и дальнейшей трансформацией социального развития скифского общества.

Побережье в Крымском Приазовье

Определенные изменения в положении Боспорского государства прослеживаются и на его восточных границах, которые в конце IV в. до и. э. проходили по линии Новороссийск — Крымск — Кубань — Старонижестеблиевская — Азовское побережье. Здесь это было связано с передвижениями сарматских племен. По некоторым данным в III в. до н. э. был создан сирако-меотский союз. В связи с этим боспорские цари все больше теряют контроль над территориями в азиатской части государства, откуда до этого в качестве дани поступало значительное количество хлеба. Трансформация военно-политической обстановки в Северном Причерноморье совпала с определенными климатическими изменениями. Сейчас установлено, что с конца IV до рубежа III-II вв. до н. э. климат стал более сухим. Многочисленные засухи и войны — вот две взаимосвязанные причины, из-за которых города теряли свои хоры, а кочевники начали перемещаться по степным просторам поближе к античным городам в поисках добычи и взимания дани с обедневших греков.

Резкое сокращение вывоза хлеба и соответственно поступлений в казну привело к тому, что Боспор был вынужден искать поддержки против варваров в других районах античного мира и привлекать на военную службу наемников. Не исключено, что расширение контактов боспорских царей с другими эллинистическими государствами, в частности Родосом и особенно Египтом, в то время было обусловлено желанием получить финансовую поддержку, так как объемы торговли Боспора с Египтом были не особенно велики. Как свидетельствуют источники, такая практика была сравнительно широко распространена в эллинистическом мире. В 279 г. до н. э., например, гераклеоты дали Византие 4000 золотых. Истрия и Ольвия в III в. до н. э. получали кредиты от частных лиц, по которым должны были выплачивать проценты, а, исходя из восстановления текста тирского декрета первой четверти III в. до н. э., некто Автокл был послан в Истрию с просьбой о помощи зерном жителям Никония. Даже гордые афиняне попросили Спартока III дать им в дар хлеба, обещая ему за это, как уже отмечалось, военную поддержку в борьбе с врагами.

Столь сложное экономическое положение сказалось на финансах Боспора. Здесь в первой половине III в. до н. э. начался серьезный денежный кризис, который выразился в частой смене типов, уменьшении веса медных монет, их надчеканке и перечеканке, а также прекращении выпуска денег из драгоценных металлов. Относительно конкретных причин ухудшения денежного обращения и качества монет высказывались разные мнения.

Одна группа исследователей считала, что кризис был вызван упадком внешней торговли Боспора хлебом из-за поступления на рынки Средиземноморья более дешевой египетской пшеницы. Другие объясняли его нехваткой денег в государственной казне, что было связано еще с междоусобными войнами сыновей Перисада I и передвижением племен в степной зоне Северного Причерноморья. Третьи полагали, что сложившееся положение следует рассматривать в качестве показателя недостаточного количества в обращении монет из драгоценных металлов, перехода меры стоимости от серебра к золоту или нехватки меди и увеличения удельного веса во внешней торговле экономических связей с варварами, которая осуществлялась на натуральной основе.

Однако денежный кризис в III в. до н. э. имел место не только на Боспоре, но и в Ольвии. Заметны отдельные его проявления и в Херсонесе. Поэтому его причины на Боспоре необходимо искать в общем контексте истории северопричерноморских государств. Особенно наглядное представление дает Ольвия. Все сложности ее экономического и финансового положения обрисованы в знаменитом декрете в честь Протогена. Из него следует, что основной причиной упадка Ольвии во второй половине III в. до н. э. была активизация воинственных варваров, обитавших в непосредственной близости от города, а также длительные засухи. Своими набегами на хору и вымогательством дани они терроризировали полис. Около середины III в. до н. э. подавляющее большинство его сельских поселений прекращают свое существование. Все это привело к сокращению поступления в город сельскохозяйственной продукции — основы благосостояния ольвиополитов и истощению казны государства. Оно было вынуждено, как свидетельствует декрет в честь Протогена, выплачивать весьма значительные суммы предводителям варваров. Причем интересно, что в середине III в. до н. э. в Ольвии, как и на Боспоре, была прекращена чеканка монет из серебра.

Ольвийская гражданская община осуществила меры по преодолению кризиса и по упорядочению поступлений в казну. Помимо этого был предпринят ряд операций с ольвийской медной монетой, что, видимо, первоначально дало некоторый экономический эффект. Ведь в античную эпоху выпуск новой серии медных монет даже в условиях нормального экономического развития приносил казне весьма значительный доход. Аналогичный, если не более ощутимый, но кратковременный эффект давали выпуски медных монет по принудительному курсу, частая смена монетных типов, изменение их веса, надчеканки и перечеканки, хотя все это не могло устранить причины кризиса и в конечном итоге еще больше осложняло положение.

В Ольвии и на Боспоре в денежном обращении имели место одни и те же тенденции. Если для Ольвии денежный кризис был обусловлен главным образом внешнеполитическими событиями, то, очевидно, положение, сложившееся на Боспоре, объясняется сходными причинами. Не исключено, что после усиления военного давления скифов на Боспор его правители, пытаясь избежать новых военных столкновений, выплачивали варварам дань, размеры которой постепенно увеличивались. Все это в конечном итоге и привело к кризису денежного обращения.

Возрождение сельского хозяйства, ремесел и торговли

После бурных событий середины III в. до н. э., в ходе которых исчезают неукрепленные поселения варварского населения, а также целый ряд античных городищ и усадеб, население хоры Боспорского государства в Восточном Крыму значительно сокращается. Однако в последней четверти этого века жизнь на поселениях в окрестностях Феодосии, в Крымском Приазовье и других местах Керченского полуострова возрождается. Возникают новые хорошо укрепленные городища. Часть памятников этого времени в Крымском Приазовье представлена небольшими усадьбами и хорошо укрепленными городищами.

Планировка последних характеризуется линейностью, квартальной или блочной застройкой. Такие городища расположены на мысах, в хорошо укрепленных природой местах. Важным дополнением к этому были оборонительные стены, башни и форты. В Крымском Приазовье городища состояли из нескольких частей. Основная, хорошо укрепленная, служила своеобразной цитаделью и располагалась на склоне. К ней примыкала «пригородная» зона, находившаяся в долинах, но и она была укреплена. Очевидно, они стали центрами своеобразных укрепленных районов на территории Боспорского царства, как и в других античных государствах. Это позволяет говорить о типично эллинистических традициях, лежавших в основе организации сельскохозяйственной территории царства в Восточном Крыму.

Строительные остатки на городище Генеральское

Возрождение в III в. до н. э. жизни на поселениях, расположенных в прилегающих к Азовскому морю районах, и отсутствие их в глубинке Керченского полуострова, за исключением окрестностей Нимфея, в немалой степени объяснялось соображениями безопасности. В случае массированного военного нападения население таких поселений могло быстро покинуть обжитые места и морем добраться до более безопасных районов.

Неблагоприятная внешнеполитическая ситуация в Восточном Крыму привела к определенным изменениям в структуре сельскохозяйственного производства. Сокращение площадей обрабатываемой земли обусловило падение объемов производства зерна. Вместе с тем значительно увеличился удельный вес виноградарства, скотоводства и рыболовства.

В общем двум основным тинам поселенческих структур, зафиксированным на хоре Боспора в эллинистический период, должны были соответствовать разные формы землевладения. Укрепленные городища более или менее точно можно интерпретировать в качестве местожительства сельских общин. Судя по имеющемуся материалу, они являлись крепостями типа катойкий. Имущественное и социальное положение их обитателей было почти одинаковым. Как и в других областях эллинистического мира, эти городища, по-видимому, располагались на царской земле. Их жители вследствие этого должны были не только нести военную службу, но и платить определенный форос в казну.

Сложнее дело обстоит с атрибуцией поселений «усадебного» типа, которые нередко связывают с использованием рабского труда. Наиболее показательной является усадьба рубежа IV—III вв. до н. э. площадью 2700 кв. м, раскопанная в Солдатской Слободке, недалеко от Мирмекия. Основой хозяйства здесь было виноделие, а не производство зерна. В.Ф. Гайдукевич предполагал, что хозяину усадьбы принадлежали земельные угодья, на которых, помимо всего прочего, выращивался виноград. По Катону и Варрону, для обработки 100 югеров виноградника (чуть больше 25 га) требовалось около 16 рабов. Это дало повод считать, что выращивание винограда и производство вина в таких усадьбах базировалось на рабском труде.

Но отсутствие каких-либо следов размежевки эллинистического времени на Керченском полуострове и тем более виноградных плантажей в окрестностях усадьбы не позволяет даже приблизительно говорить о размерах земельных владений ее хозяина. Не исключено, что такие усадьбы были не центрами выращивания и переработки винограда, а лишь производства вина. А сырье для этих целей поступало с близлежащих сельских поселений и, возможно, от населения небольших боспорских городов.

Наличие значительного количества виноделен в таких городках, как, например, Мирмекий, и на сельских поселениях Крымского Приазовья свидетельствует о том, что производство вина было достаточно выгодным делом, а находки монет при раскопках усадьбы в Карантинной Слободке позволяют говорить о его товарной направленности. Скорее всего жилищно-хозяйственные комплексы, где были открыты винодельни, в первую очередь являлись центрами товарного виноделия на Боспоре в эллинистический период. Это привело к налаживанию производства амфор в боспорских керамических мастерских. Бесспорно, что жители занимались изготовлением вина и для своих нужд.

Сокращение населения Восточного Крыма вследствие ухудшения взаимоотношений со скифами неизбежно должно было привести к тому, что значительные массы неполноправного населения покидали обжитые места и переселялись в более спокойные районы царства. Часть его осела в городах, где увеличила тот слой свободного, но неполноправного населения, труд которого мог быть использован при расширении ремесленного производства и промыслов, в том числе и виноделия. Сейчас трудно говорить о конкретных формах эксплуатации этой категории населения в силу крайне ограниченного количества источников, но неустойчивое развитие товарного производства не позволяет предполагать широкое развитие в это время рабовладельческих форм эксплуатации. Напротив, в периоды дестабилизации экономического развития в античном мире шел процесс освобождения рабов и илотов, которые, как правило, пополняли ряды свободного, но неполноправного населения. Именно эти социальные слои использовались на сезонных работах и являлись объектами частнособственнической эксплуатации в различных отраслях производства.

Четкие следы ремесленного производства, в первую очередь металлообработки и за редким исключением гончарства, пока зафиксированы только в Пантикапее, Нимфее, Фанагории, Горгиппии. Такое положение обуславливалось тем, что в крупных античных центрах Боспора ремесленное производство было специализированным и носило товарный характер. При этом особо показательным является производство такого массового строительного материала, как кровельная черепица, которая в IV—III вв. до н. э. в значительных количествах изготовлялась в мастерских этих городов. О его организации можно судить по остаткам производственных комплексов и клеймам, которыми маркировались эти керамические строительные материалы. Здесь же изготовлялись и амфоры для транспортировки местного вина.

Вместе с тем развивались и домашние ремесла, особенно в так называемых малых боспорских городах. Здесь изготовляли несложные костяные изделия, лепную керамику, бусы. Основной его целью было удовлетворение потребностей обитателей ойкоса, в рамках которого производилось все или почти все необходимое. Даже в тех случаях, когда на территории малых городов Боспора открыты следы ремесленного производства, как, например, керамического в Кепах, оно было рассчитано на внутреннее потребление, а не на вывоз. Ярким примером такого хозяйства может служить усадьба, раскопанная у Солдатской Слободки, где, помимо винодельческих комплексов, производивших вино на продажу, зафиксированы следы ткачества, носившего домашний характер.

Судя по керамическим клеймам, в IV—III вв. до н. э. на Боспоре черепица изготовлялась не менее, чем в 70 мастерских. А это значит, что они не были особенно большими и, следовательно, в них работало ограниченное количество рабочих, как и в других городах Греции. Так, например, в Афинах в период наивысшего экономического расцвета в ремесленных мастерских использовался труд, как правило, не более 20-30 рабочих-рабов, а эргастерии, насчитывавшие сотни рабов, были исключительным явлением. Естественно, нельзя полностью отрицать использование какого-то количества рабов и в ремесленном производстве на Боспоре. Причем его удельный вес мог увеличиваться в периоды расширения товарного производства и увеличения доходов, что позволяло сделать труд рабов рентабельным.

Черепица с царскими клеймами изготовлялась в Пантикапее, Фанагории и Горгиппии. Боспорские правители были не только крупными землевладельцами, но и собственниками целого ряда производственных комплексов, которые приносили значительный доход царской семье. В связи с сокращением доходов от экспорта хлеба, контроль за производством керамических строительных материалов являлся одним из путей получения средств в новых экономических условиях. Помимо царских и мастерских, которые, по-видимому, принадлежали частным лицам, на Боспоре обнаружены клейма, свидетельствующие о выпуске черепицы в конце III в. до н. э. от имени гражданской общины Пантикапея. Столь широкий выпуск кровельной черепицы являлся прибыльным делом при увеличении строительства и росте населения.

Перестройка хозяйства Боспора, увеличение удельного веса в экономике производства вина и ремесла, безусловно, активизировали торговую деятельность. Если раньше внешняя торговля Боспора базировалась на вывозе зерна, то при последних Спартокидах расширились экономические связи с варварским населением Северного Причерноморья. Оно являлось основным потребителем вина и ремесленной продукции, производившейся на Боспоре. Основными центрами посреднической торговли по-прежнему являлось Елизаветовское городище на Дону, Танаис и Фанагория.

Сокращение боспорского хлебного экспорта привело к увеличению торговли с античными центрами Южного Причерноморья и Средиземноморья. Сюда импортировались продукты скотоводства, рыба и, вероятно, рабы. Однако масштабы вывоза рабов в Средиземноморье с территории Боспора и сопредельных территорий ни в коем случае нельзя преувеличивать. Исходя из сообщения Полибия и упоминания рабов северопричерноморского происхождения в эпиграфических документах островной и материковой Греции можно говорить, что это явление имело место лишь в эпоху позднего эллинизма.

Культурные новшества

Несмотря на войны и экономические неурядицы, боспорские греки продолжали помнить, что они частичка великого эллинского мира. Он также подвергался разрушительным войнам и грабежам. Завоевания Александра Македонского внесли существенные изменения во все сферы жизни. Восточные культурные элементы проникали даже в самые консервативные гражданские общины. Тем более они заметно сказались на жителях Боспора.

Познакомиться и овладеть передовыми достижениями культуры и науки боспорцы отправлялись как в Афины, так и в Александрию Египетскую, а также в малоазийские города. Так, философ Сфер Боспорский, написавший около сорока книг на разные темы, сначала жил в Афинах и Спарте, потом уехал в Александрию к Птолемею Филопатору в 221 г. до н. э. Он был наставником спартанского царя — реформатора Клеомена и молодежи Лакедемона.

О пребывании Сфера в Александрии сохранилось два анекдота в передаче античного биографа Диогена Лаэртского. Один из них, например, касался стоического тезиса: «Мудрец не станет придерживаться мнения» — то есть он всегда говорит истину и все знает. Птолемей решил испытать Сфера, положив на стол восковые гранаты, которые тот принял за настоящие. Царь торжествовал, уличив его в ложном представлении. Но Сфер остроумно ему парировал: он «согласился» не таким образом, что это гранаты, но лишь, что есть основание полагать — это гранаты, поскольку постигающее представление отличается от основательного предположения. В своей деятельности Сфер много внимания уделял пропаганде стоического учения, его основным направлениям, писал сочинения, хотя они, судя по сохранившимся у других авторов выражениям, не отличались философской глубиной.

Выходцем из Боспора был и философ Дифил, который в III в. до н. э. учился у мегарика Евфанта Олинфского, учителя царя Антигона Гоната, а затем у Стильпона. Одна из боспорских эпитафий этого же времени была посвящена Смикру, «который велик был (внушаемым к себе) доверием и у которого справедливость внедрена была в уме природой от рождения, его воспитали Музы, а он учил на распутьях дорог и дал согражданам наилучший образ мысли». Смикр, таким образом, владел философскими знаниями, возможно, подражал Сократу и излагал свои мысли там, где собирались слушатели.

Как уже говорилось, интересные рассказы о борьбе сыновей Евмела за власть на Боспоре оставил неизвестный по имени историк, которыми воспользовался Диодор Сицилийский. Граждане, в основном, видимо, Пантикапея получали образование в местных школах и гимнасиях. Не исключено, что сюда для наставлений и обучения приглашались хорошие преподаватели и философы, что получило особое распространение в царских семьях во многих государствах. Очевидно, как и ранее, большая роль в культурной жизни отводилась театру, где устраивались представления, ставились трагедии и комедии. Большое количество статуэток актеров в разных масках, терракотовые трагические и комедийные маски отражают этот вид искусства на Боспоре.

Терракотовые театральные маски

О любви боспорцев к музыке рассказал Полиэн. Чтобы узнать, сколько людей проживает на Боспоре, полководец персидского царя Дария III отправил туда своего посла Архивиада и знаменитого кифареда Аристоника. Плывя вдоль берегов Боспора, он должен был своей игрой привлечь внимание жителей. Они начали собираться у театров, где их можно было легко сосчитать. Боспорские музыканты принимали участие в музыкальных соревнованиях в Дельфах. Один из них — учитель музыки Иссил, сын Хрисолая, отличился искусной игрой на кифаре.

Несмотря на все трудности, в отдельных городах Боспора производилось новое строительство не только жилых домов и общественных сооружений, но и храмов, алтарей, других культовых построек. Так, по данным раскопок и реконструкции В.П. Толстикова, на акрополе Пантикапея появились дворцовое сооружение на вершине и ряд ордерных построек на более низких террасах холма Митридат. Среди них сравнительно неплохо сохранились строительные остатки пританея с дорическими колоннами. В Нимфее на южном, открытом к морю плато, на остатках более ранних сооружений было устроено святилище Аполлона и Афродиты — покровителей моряков. Там же открыты строительные остатки и архитектурные детали других ордерных сооружений. На Тамани находился большой культовый комплекс, в центре которого стояло монументальное сооружение круглой формы (толос). Внешний портик был обрамлен 32-мя дорическими колоннами. Остатки сравнительно небольших храмов открыты также в Мирмекии, Кепах, Горгиппии и на Майской горе у Фанагории.

Остатки пританея в Пантикапее. III-II вв. до н. э.

Таманский толос. 2-ая полов. III середина II в. до н. э. по Н.И. Сокольскому

В эллинистическое время на Боспоре появляется привозная скульптура из Александрии Египетской, Пергама, Родоса. Для нее характерны небольшие размеры, но более свободная трактовка тела божеств. Особенно привлекательна мраморная статуя Афродиты родосского производства из Кеп. В изящном изгибе тела богини ощущается тонкая моделировка всех его деталей.

Однако наибольший интерес представляет местная скульптура, в частности надгробные памятники. В силу этносоциальной специфики Боспора здесь сложился оригинальный стиль и взгляд на художественное воспроизведение мужских и женских полуфигур и бюстов. В ряде случаев образы на погребальных памятниках имеют портретный характер и ярко выраженные реалистические черты. Они дают представление об этническом типе и характере одежды боспорцев.

Мраморная статуя Афродиты из Кеп. III в. до н. э.

Известняковая надгробная скульптура женщины в покрывале. IV-III вв. до н. э.

Женская фигура изображалась в фас одетой в высоко подпоясанный под грудью хитон и гиматий, накинутый поверх головы, иногда в остроконечном башлыке. Правая рука прижата к груди, левая придерживает гиматий или держит какой-либо предмет. Мужские изображения немногочисленны, представлены с оружием или полностью задрапированы в гиматий. Нередко встречаются скульптурные надгробные памятники, которые считаются принадлежащими синдам. На одном из них из известняка высечена в горельефе мужская фигура с большими глазами на почти круглой формы лице и шапочкой на голове. В окрестностях Фанагории найдено надгробие, возможно, синда позднеэллинистического времени. Несмотря на неправильные пропорции тела, грубо выраженные складки одежды по особенно выразительным чертам широкого круглого лица, местному головному убору, вооружению (меч и лук со стрелами) видно, что скульптура представляла собой не грека. Из Фанагории происходит и более ранняя известняковая голова синда в повязке. Мужественное лицо пожилого человека с негреческими чертами передано со свойственными раннеэллинистической пластике техническими и художественными приемами. Наряду с такими памятниками, на боспорских некрополях в большинстве стояли обычные стелы с эпитафиями.

Известняковое надгробие синда. IV-III вв. до н. э.

Боспорские надгробные стелы I в. до н. э. — I в. н. э.

Наряду со скульптурой, началось массовое производство глиняной пластики. В городах Боспора найдены остатки мастерских коропластов, а также многочисленные формы для изготовления статуэток. В III—I вв. до н. э. было создано множество новых терракот Афродиты, Эрота, Диониса и его свиты, а также жанровых статуэток, среди которых нередко встречаются всадники разных типов. Хорошие мастера следовали лучшим принципам коропластов Танагры и Афин. Очевидно, одним из них в Пантикапее были созданы большие статуэтки сидящей Афродиты у гермы Приапа и эротами, женщины, играющей на кифаре, и изящной девушки, стоящей у колонны с диском. Однако большинство терракот изготовлялось ремесленниками для массовой продажи.

Культ Афродиты Урании Владычицы Апатура в позднеэллинистическое время становится все более популярным на Боспоре. На его основе был создан специальный фиас во главе с синагогой. В Пантикапее на склоне горы Митридат найдена уникальная известняковая стела с рельефом и посвятительной надписью. На стеле изображена летящая на лебеде Афродита со скипетром в руке. Справа от нее фигурка Эрота, а над фронтоном — две Ники. Одна из них держит фимиатерий, другая совершает возлияние. Атрибуты показывают, что Афродита во II в. до н. э. уже предстает как главная покровительница и сакральная царица на Боспоре. Посвящение сделано от имени синагога Феокрита, сына Деметрия и фиаситов «за архонта и царя Перисада Филометора, сына царя Перисада, и царицу Камасарию Филотекну, дочь Спартока, и Аргота, супруга царицы Камасарии ...».

Терракотовая статуэтка всадника. I в. до н. э. — I в. н. э.

Если раньше культ владычицы Апатура был в основном сосредоточен в азиатской части Боспора, где близ Фанагории и Гермонассы существовало два ее святилища, то рассмотренный памятник свидетельствует, что в Пантикапее во всяком случае не позднее II в. до н. э. уже было устроено святилище этой богини. В позднеэллинистическое время продолжают существовать древние ионийские традиции в культах Деметры и Матери Фригийской (Матери богов), храмы и алтари которых периодически обновлялись, возле них устанавливались статуи от имени отслуживших свои должности жриц.

Приезжие торговцы считали своим долгом также ставить в Пантикапее памятники и алтари. Так, три родосца, сыновья Гагесиарха посвятили мраморную статую царя Перисада, сына царя Спартока, всем богам. Некий Бафилл, сын Деркия, на горе Митридат поставил мраморный алтарь почитаемой им богине Гекате, владычице Спарты. Ко времени Спартока IV относится посвящение статуи Дионису Аглаем, сыном Гераклида. Судя по изображениям на монетах Пантикапея, популярными оставались образы сатира и Аполлона. В конце III-II вв. до н. э. к ним присоединяется голова Посейдона. На царских монетах неизменным оставалось изображение сидящей на троне Афины. Только в конце II в. до н. э. на монетах Пантикапея изредка появлялись головы Афины и Диониса. Символика всех божеств соответствовала их культам, характерным для эллинского религиозного мировоззрения. Постепенно во II в. до н. э. с монет исчезает голова сатира. Очевидно, ее окончательно сменил Дионис. Вполне вероятно, что это было связано с интенсивным развитием местного виноделия и торговлей вином.

Таким образом, старые представления о божествах, принесенных ионийцами, постепенно видоизменялись, приобретали новые функции. В зависимости от уровня экономического развития отдельные из них отступали на задний план, другие возвышались в государственном пантеоне. Очевидно, в связи с периодическим угасанием зернового хозяйства культы Деметры и сопутствующих ей богинь не пользовались той популярностью, как в былые времена. Все большую силу приобретали культы Диониса и Посейдона, покровителя морской торговли и спасителя плывущих на кораблях. На монетах изображался даже нос корабля.

Однако по-прежнему большую роль, особенно для налаживания политических и экономических связей, играл исконный культ Аполлона. Уже упоминалось, что Перисад II, затем царица Камасария и ее первый супруг Перисад установили тесные контакты с панэллинскими святилищами Аполлона в Дидимах близ Милета и в Дельфах. Оттуда на Боспор прибывали специальные послы (феоры), приглашавшие для участия в празднествах Аполлона именитых и талантливых граждан. За гуманное отношение к ним Камасария и Перисад были удостоены проксении в Дельфах с предоставлением не только обычных, но, возможно, и каких-то особых привилегий. Узнать о них нельзя из-за того, что от плиты с надписью сохранился только обломок. Несколько раньше в III в. до н. э. боспорец Никий, сын Гераклида, которому было поручено со всеми почестями принять дельфийских послов, удостоился в Дельфах не только проксении, но и права присутствовать во время праздничных состязаний на стадионе, а также в театре.

Не исключено, что боспорские послы по поручению своих царей приглашали именитых гостей из других городов Эгеиды и Понта на проводимые в Пантикапее празднества Аполлона, Диониса, Афродиты Урании и других божеств. В первой половине III в. до н. э. в Горгиппии были устроены грандиозные празднества гермайи в честь бога торговли Гермеса. В этих спортивных агонах участвовали 226 юношей. Их имена были высечены с двух сторон на мраморной плите высотой более двух метров и шириной более полуметра. К сожалению, не все слова на плите сохранились. Известно только, что состязания проходили в крепости тела (кулачный бой) и длинном беге. Боспорские юноши также принимали участие в агонах на панэллинских празднествах в разных центрах Эллады.

Итак, несмотря на войны и междоусобную борьбу, жизненные потрясения в связи с вторжениями сарматов, уплату дани боспорскими царями варварам, Спартокиды старались сохранить свое государство. Как бы то ни было, но после Евмела власть в основном переходила от одного наследника к другому. В царском роду Спартокидов сохранялись также традиционные имена, среди которых наиболее популярным являлся Перисад. Тем самым и последние цари отдавали дань уважения своему далекому обожествленному предку. Однако по иронии судьбы это имя не только не прославило Боспор, но с последним Перисадом навсегда ушла с мировой арены династия Спартокидов. Историческая картина их правления малоизвестна, хотя явно она была сплетена из множества то нараставших, то затухавших конфликтов боспорцев с различными иноэтническими объединениями и группировками, перешедшими к набегам, грабежам и требованиям уплаты дани. Хотя царствование каждого из последних Спартокидов в разные периоды истории Боспора шло различными путями, основой их политических устремлений оставалась надежда на новый расцвет государства, которого оно так и не смогло достичь.