На берегах Боспора Киммерийского

С третьей четверти III в. в истории Боспора, как и в истории античных государств Северного Причерноморья, начинается новый этап исторического развития. Если раньше он тесно увязывался с социально-экономическим кризисом в Римской империи, то теперь основное внимание должно быть уделено последствиям варварских нашествий, получивших название «готских» или «скифских» войн. Их результаты не могли не отразиться на особенностях социально-экономического и политического развития Боспорского государства.

Варварские вторжения на Боспор

Между концом 50-х и концом 60-х гг. III в. варвары захватили Тиру и Ольвию, а несколько позже, около середины 60-х гг., по территории Таврики прокатилась новая волна варваров, разгромивших не только позднескифские городища и населенные пункты европейского Боспора. Сюда варвары вторглись с запада, так как античные поселения, расположенные на Таманском полуострове, не пострадали.

С их продвижением на европейский Боспор следует связывать целый ряд кладов, самые поздние монеты из которых датируются 267 г., и прекращение боспорской монетной чеканки в 268 г. Это свидетельствует о силе удара варваров и о его плачевных последствиях для боспорской экономики. Вполне возможно, что к этому времени относится надпись царя Хедосбия второй половиной III в. Этот царь мог стоять во главе вторгшихся на Боспор варваров и, захватив на какое-то время власть в Пантикапее, осуществил подготовку и проведение морского похода 267-268 гг. против римских провинций.

Если до рубежа 60-70-х гг. III в. для взаимоотношений Римской империи и варваров были характерны вооруженные конфликты, то после 269 г. римская администрация стала практиковать расселение части варваров, в частности готов, вдоль правого берега Дуная на правах своих союзников. Это не могло не ослабить нажим на империю. Со времени правления императора Аврелиана (270-275 гг.) положение на дунайской границе империи стабилизируется, и в Северо-Западном Причерноморье появились постантичные раннеполитические образования, в состав которых были включены бывшие античные города, которые следует рассматривать в качестве политико-редистрибутивных центров обширной варварской конфедерации. Становление такого раннеклассового варварского государственного объединения представляет собой глобальное явление на определенной ступени социально-экономического развития евразийской варварской периферии античного мира.

До последнего времени считалось, что после разгрома Танаиса в середине III в. жизнь на его территории возродилась только во второй половине IV в. Однако не исключено, что новое поселение на этом месте возникло уже в конце III — начале IV вв. При раскопках Танаиса в слоях после середины III в. обнаружен материал, свидетельствующий о продолжении жизни на месте бывшего античного города. Наличие в верхних слоях Танаиса нескольких групп лепной керамики, типологически близкой Черняховской, и других предметов материальной культуры позволили сделать вывод о проникновении сюда с запада этнически близких групп населения, обитавшего на развалинах античных Тиры и Ольвии. Возможно, что в таких центрах продолжали жить и греки.

В связи с отсутствием боспорских монет между 268 и 275 гг., трудно сказать, как складывалась обстановка после нашествия варваров 268 г. Однако возобновление их выпуска с 275 г. и появление монет сразу трех боспорских царей — Рескупорида IV, Савромата IV и Тейрана в общих чертах, хотя и во многом гипотетично, позволяет реконструировать события боспорской истории этого времени.

Несмотря на вторжение варваров в конце 60-х гг. III в. в пределы Европейского Боспора, Рескупорид IV сохранил власть по крайней мере над частью царства, хотя вполне возможно в ходе бурных событий она могла быть существенно ограничена. К 275 г. кризис, вызванный вторжением, был преодолен. Вероятно, что Рескупорид, бежавший из столицы, где находился монетный двор, к этому времени возвратился в Пантикапей. Совместно с Рескупоридом IV чеканил монету и царь Савромат IV (275/276 г.), появление которого на престоле нельзя объяснять социальной или какой-то иной борьбой. Статеры Савромата IV на оборотной стороне имели изображение бюста римского императора. Сложившееся положение объясняется тем, что в преддверии угрозы варварского вторжения Рескупорид IV укрылся на азиатской стороне Боспора, где отсутствуют следы пожаров и разрушений этого времени. А после возвращения в Пантикапей сделал своим соправителем одного из пользовавшихся авторитетом в этой части государства вельмож, который получил при вступлении на престол имя Савромата IV. Скорее всего, он происходил из среды сильно варваризованного населения этого района. Такое соправительство могло быть оговорено с представителями социальной верхушки населения азиатской территории Боспора еще раньше, как плата за убежище, предоставленное Рескупориду.

Царствование Савромата IV совпадает с очередным походом припонтийских племен в малоазийские провинции Римской империи. В нем были использованы и на этот раз боспорские корабли и участвовали варвары, хорошо знакомые с предыдущими походами вдоль восточного побережья Черного моря. В 275 г., достигнув Фазиса, они вторглись в Понт и двинулись в глубь Малой Азии. Пройдя Понт и Вифинию, варвары дошли до Каппадокии. Навстречу им выступили две римские армии, которые нанесли им несколько поражений. После этого, вероятно, на кораблях, находившихся где-то у берегов Южного Понта, они пытались отступить, но у Боспора Киммерийского были разгромлены преследовавшим их римским флотом. За победу над варварами император Тацит (275-276 гг.) получил титул Готского и Понтийского, а Проб (276-282 гг.) — Готского.

Этот поход против римских провинций плохо согласуется с политикой боспорских царей, которую они проводили после готских войн конца 60-х гг. III в. Вполне возможно, что соседние с Боспором варвары, первоначально бывшие союзниками империи, были направлены боспорским царем Аврелиану для участия в войне с персами. Но после смерти этого императора нужда в них отпала. Варварские дружины, не желая возвращаться без обещанной добычи, по собственной инициативе вторглись в малоазийские провинции, грабя все на своем пути. Не исключено, что их мог возглавлять Савромат IV, вероятно, погибший в ходе одного из столкновений с римскими войсками.

Вслед за этим последовало появление на боспорском престоле нового соправителя Рескупорида IV — Тиберия Юлия Тейрана (275/276-278/279 гг.), который после его смерти правил самостоятельно еще два года. Имя Тейрана считается иранским. Если он и не принадлежал к боспорской династии Тибериев Юлиев, то стремился, чтобы так считали. В период его правления была одержана весьма крупная победа, в ознаменование которой в Пантикапее был воздвигнут памятник «богам небесным, Зевсу Спасителю и Гере Спасительнице, за победу и долголетие царя Тейрана и царицы Элии». Эта победа по своему значению была равносильна спасению государства и может быть связана с восстановлением юрисдикции монарха на всей его территории. Весьма показательно, что памятник был воздвигнут от имени высшей знати Боспорского государства, а после имени Тейрана был поставлен титул «друг цезаря и друг римлян», свидетельствующий о проримской ориентации этого царя и сохранении им традиций, установленных еще последними наследниками Митридата VI.

Очевидно, воспользовавшись поражением варваров, нанесенным им римским флотом, Тейран возглавил борьбу с остатками участников похода 275 г. и в результате решительных действий не только обезопасил государство, но и подчинил их власти боспорского царя. В конкретно-исторических условиях развития Боспора середины 70-х гг. III в. только такая победа и возвращение к проримской ориентации, а может быть и восстановление реального союза с империей, были равносильны спасению государства. Подтверждается это и стабилизацией взаимоотношений Боспора с империей после 275 г., и активным строительством в Пантикапее.

Ввиду того, что история античных государств Северного Причерноморья конца III—IV вв. очень фрагментарно освещена источниками, особое значение для ее реконструкции имеет 53 глава труда Константина Багрянородного «Об управлении империей», написанная на основании херсонесских хроник, датирующихся временем не позднее V в. Сейчас, несмотря на беллетристический характер изложения, не вызывает сомнений, что в основе повествования об истории Херсонеса и Боспора лежат реальные исторические события. Хотя в его рассказе много неясных мест, ряд данных, в том числе упоминание реальных римских императоров и имен высших херсонесских магистратов, убеждает в правомерности использования этого труда для изучения истории Северного Причерноморья III—IV вв.

Константин Багрянородный сообщает, что, когда в Риме правил император Диоклетиан (284-305 гг.), Савромат, сын Крискорона, боспорянин, собрал «скифов», населявших берега Меотиды, выступил против римлян, захватил страну лазов и дошел до р. Галис (р. Кызыл-Имрек в Турции). Император направил против них войска во главе с трибуном Константом I (Констанций Хлор), который, однако, не смог справиться с противником. Тогда Диоклетиан обратился в Херсонес с просьбой оказать помощь. Херсонеситы, собрав войска, нанесли удар в тыл Савромату и захватили его столицу. После этого был заключен мир с варварами на выгодных для империи условиях. Рассматриваемые события происходили, вероятно, в 291-293 гг.

Если это было так, то поход варваров в страну лазов и Малую Азию следует связывать с боспорским царем Фофорсом (285/286-308/309 гг.), который отождествляется с Савроматом Константина Багрянородного. Фофорс, сменивший на престоле Тейрана, вероятно, был выходцем из сармато-аланской среды, судя по изображениям тамги на реверсе его монет. В 292/293 г. в чеканке Фофорса наступил перерыв из-за римско-боспоро-херсонесской войны 291-293 гг. Не известно, каким путем к власти пришел Фофорс. Ясно только, что он не принадлежал к исконно боспорской правящей династии, а был ставленником местной сарматизованной знати, роль которой все более возрастала на Боспоре. Его царствование ознаменовало резкий поворот от проримской политики Тейрана к действиям, направленным против интересов империи. Поход на Кавказ и в Малую Азию был своеобразной реминисценцией морских набегов варваров более раннего времени и, естественно, вызвал противодействие со стороны римской администрации.

Поражение, которое потерпел Савромат — Фофорс, не привело к смене царей, но повлекло за собой изменения в политике Боспора. Наряду с выпуском монет без дифферентов, Фофорс начинает чеканить монеты с «трезубцем» и парой дифферентов «три точки-три точки». Возвращение к практике помещения указанных дифферентов на монетах, характерное для нумизматики Боспора более раннего времени, можно связывать с уступками царя проримски настроенной оппозиции.

Во время правления Фофорса, согласно двум надписям, на Боспоре, видимо, было достаточно много проримски настроенных высших чиновников. И среди них Аврелий Валерий Сог — наместник Феодосии, который был известен Августам и отмечен Диоклетианом и Максимином. Кроме этого, он продолжительное время находился на службе где-то на территории римских провинций. А некоему Марку Аврелию Андронику, сыну Паппа, наместнику царской резиденции, и его сыну Алексарфу архонты Агриппии и Кесарии поставили беломраморную стелу с рельефами. Ни в одной из этих надписей правящий боспорский царь не упоминается. Видимо, указанные лица принадлежали к оппозиции. Хотя не исключено, что поражение привело к ограничению его власти. Учитывая, что Аврелий Валерий Сог был тесно связан с римской администрацией, то он мог быть поставлен наместником Феодосии не боспорским царем, а римской администрацией, заинтересованной в укреплении сил, противодействовавших антиримской направленности политики Фофорса. Упоминание в надписи Марка Аврелия Андроника, помимо римских названий главных городов Боспора, их архонтов свидетельствует о предоставлении гражданским общинам этих центров, видимо, под нажимом римлян, определенных льгот в виде тех полисных свобод, которыми они пользовались ранее.

Все это свидетельствует, что Фофорс на начальном этапе своего правления проводил антиримскую внешнюю политику. Однако после поражения в римско-боспорохерсонесской войне 291-293 гг. римская администрация предприняла ряд мер по поддержке проримски настроенных слоев столичных боспорских городов. Власть боспорского царя была ограничена и на время предотвращена угроза империи, исходящая со стороны варваризированного населения Боспорского государства.

Константин Багрянородный пишет, что в период правления Константина Великого (306-337 гг.) против него в провинции Скифия был затеян мятеж, и вновь Херсонес оказал помощь империи в боевых действиях на Истре в 323 и 337 гг. На основании данных Зосима можно заключить, что римские войска и херсонесское ополчение встретились с северопричерноморскими варварами, во главе которых стоял, скорее всего, бывший боспорский царь. Радамсад (Радампсадий), которому созвучно имя предводителя варваров — Равсимод, судя по монетной чеканке, правил на Боспоре в 309/310-319/320 гг. Радамсад и близкие ему по конструкции имена исследователи относят к иранским. Это позволяет видеть в нем выходца из среды сармато-аланского населения Приазовья. Вполне вероятно, что, в связи с какими-то не ясными для нас внутренними неурядицами, Радамсад был отстранен от власти Рескупоридом V, после чего он и возглавил поход варваров на дунайскую границу империи.

После событий на Истре, согласно повествованию Константина Багрянородного, на протяжении какого-то времени Херсонес ведет еще две войны с Боспором, в результате которых граница между этими государствами была установлена у Кафы, а затем перенесена к Киммерику. Если две первые войны можно относительно точно датировать по времени правления римских императоров, то определение хронологии дальнейших событий сопряжено с определенными трудностями. Константин Багрянородный пишет, что новое военное столкновение с Херсонесом состоялось, когда на Боспоре правил «Савромат, внук Савромата, бывшего сыном Крискорона, воевавшего Лазику». Со времени войны в Лазике на боспорском престоле находился уже третий царь, судя по монетам, скорее всего Рескупорид V, так как римско-боспоро-херсонесскую войну на Кавказе и Малой Азии следует относить ко времени правления Фофорса.

В связи с этим интересны результаты анализа кладов первой половины IV в. из Восточного Крыма. Установлено, что четыре из 15 кладов, содержащие монеты позднебоспорских царей, относятся ко времени не ранее 328-329 гг. Все они обнаружены в европейской части Боспора, а два из четырех найдены в районе Судака и Феодосии, именно там, где, по словам Константина Багрянородного, прошла граница между Херсонесом и Боспором. Это позволяет относить херсонесско-боспорскую войну ко времени правления Рескупорида V и связывать с нею клады, спрятанные на территории европейской части Боспора, а также прекращение массового выпуска монет этим царем. Не исключено, что после этой войны Рескупорид V покинул Пантикапей и обосновался на азиатской стороне Боспора.

Надпись о постройке стены 335 г. была найдена на Таманском полуострове, а последние монеты в ряде кладов в этой части Боспора датируются 336 г. Это позволяет говорить, что Рескупорид V, перенесший свою резиденцию на Таманский полуостров, был свергнут насильственным путем, и на боспорском престоле утвердился новый царь, с которым связана последняя херсонесско-боспорская война.

Сейчас трудно привязать события этой войны к какому-то конкретному хронологическому отрезку времени. Учитывая, что она, по словам Константина Багрянородного, произошла через некоторое время после предыдущего конфликта, уже «при другом Савромате», ее, видимо, следует относить ко времени после отстранения от власти Рескупорида V, монетная чеканка которого прекратилась около 341/342 г. Во всяком случае в географическом тексте, который датируется 360-386 гг., Херсонес упоминается вместе с Кафой и Симболоном, что хорошо согласуется с данными, имеющимися в труде Константина Багрянородного.

В результате херсонесско-боспорских войн, в которых ведущую роль играли варварские элементы, экономика государства была подорвана, но жизнь на территории боспорских населенных пунктов продолжалась. Причем именно в IV в. в состав их населения усилился приток варварских элементов, которые в значительной степени изменили не только культуру, но и их облик. Но сообщение Аммиана Марцеллина о том, что в 362 г. к императору Юлиану (360-363 гг.), наряду с другими послами из северных стран, прибыли боспорцы с просьбой разрешить им спокойно жить в пределах своей земли и платить империи дань, весьма показательно. Конечно, нельзя преувеличивать значения этого факта, но он все же в какой-то степени говорит о наличии на Боспоре и после серии херсонесско-боспорских войн определенных сил, заинтересованных в установлении более тесных контактов с империей. Именно с представителями этих слоев, к которым прежде всего следует относить потомков греков-боспорян, связаны два серебряных блюда с изображением Констанция II (337-361 гг.), изготовленные в 343 г. и, вероятно, подаренные проримски настроенным представителям правящих кругов Боспора того времени.

О наличии на Боспоре в это время каких-то государственных чиновников свидетельствует надгробие, поставленное между 342 и 353 гг. Стораной, женой Ада, сыну, служившему принкипом, вероятно, командиром одного из подразделений боспорской армии. Тот факт, что должность принкипа упомянута в ряде более ранних надписей, говорит в пользу вывода о сохранении на Боспоре вплоть до середины IV в. аппарата государственного управления, тесно связанного с традициями римского времени.

Гуннское нашествие и последующая история Боспора

До последнего времени считалось, что в связи с гуннским нашествием заканчивается античная история Боспора. Но раскопки, проведенные в последнее десятилетие, позволили не только пересмотреть этот вывод, но и прийти к заключению, что он был сделан на основании ошибочной датировки культурных слоев боспорских городов и обнаруженного в их ходе массового археологического материала. Датировка комплексов из раскопок Ильичевского городища на Таманском полуострове показала, что слои, ранее датированные IV-V вв., следует относить ко времени не ранее второй четверти VI в. А это в свою очередь позволило расширить хронологические рамки истории античного Боспора и по-новому осветить его историческое развитие в конце IV — первой половине VI вв.

На основании имеющихся материалов история античных государств Северного Причерноморья реконструируется следующим образом. Разгромив аланский союз племен и раннеклассовое государственное образование Германариха, гунны ушли на запад к границам Римской империи. Города Боспора в результате гуннского нашествия серьезно не пострадали. Гунны ограничились лишь их военно-политическим подчинением, так как эти центры не представляли для них серьезной угрозы. Основная масса гуннов появилась в Северном Причерноморье позднее, не ранее середины V в., когда после битвы на Каталаунских полях в 451 г., смерти Атиллы и сражения на р. Надао в 454 г. гуннское раннеклассовое образование в Подунавье распалось. Но и на этот раз античные центры Северного Причерноморья не были разрушены. Гунны лишь влились в состав их населения, о чем свидетельствуют погребения полихромного стиля, обнаруженные при раскопках некрополя на Госпитальной улице г. Керчи и, видимо, некоторые комплексы херсонесского некрополя.

Около середины V в., когда часть гуннов ушла из Подунавья в Северное Причерноморье, Боспор, и в частности Пантикапей, попадают под их военно-политический контроль. Какая-то часть гуннов вместе с готами-тетракситами обосновалась на Таманском полуострове, а в период правления Юстина (518-527 гг.) Боспор освободился от их власти и начал вновь укреплять связи с Византией.

Ранее считалось, что именно к этому времени относится надпись боспорского царя Тиберия Юлия Дуптуна, обнаруженная в Пантикапее, в которой говорится о строительстве башни. Исследователи относили этот эпиграфический памятник к 522 г. и связывали его с распространением власти византийского императора на Боспор. Это заключение, казалось, хорошо согласуется с упоминанием в ней традиционной титулатуры боспорского царя, а также епарха Исгудии и комита Опадина, которые считались должностными лицами Византии и осуществляли контроль за положением дел в этом районе.

Однако Ю.Г. Виноградовым было убедительно доказано, что эта надпись датируется 483 г. и в ней упоминаются не византийские должностные лица, а представители боспорского государственного аппарата, которые, как и в Византии, назывались епархами, комитами и протокомитами. Это свидетельствует о том, что царь Дуптун, который в надписи назван «другом византийского кесаря и другом ромеев», был вассалом Византии. А это в свою очередь позволяет заключить, что и после значительного притока гуннов на Боспор здесь продолжали функционировать органы боспорского государственного управления и даже в условиях гуннского протектората могли осуществлять связи с византийской администрацией. Не исключено, что пришлой гуннской и боспорской правящей верхушкам в этот период удалось наладить мирные взаимоотношения. Хотя крайне ограниченное количество источников V в. не позволяет сейчас убедительно детализировать историю Боспора этого времени. Поэтому пока же можно ограничиться лишь гипотезами и предположениями, которые, к сожалению, не отражают всего ее многообразия в позднеантичный период.

О дальнейшем развитии событий свидетельствуют письменные источники. Гуннский царевич Горд или Грод, принявший христианство в Константинополе, был послан императором в свою страну, находившуюся где-то около Меотиды, с поручением охранять Боспор. А в сам город Боспор (бывший Пантикапей) был введен византийский гарнизон, состоявший из отряда испанцев под командованием трибуна Далматия. Но в результате заговора гуннских жрецов Грода убили, после чего гунны-утургуры захватили Боспор и уничтожили византийский гарнизон. Это произошло около 527/528 или 534 гг. Как свидетельствуют клады монет, костяные наконечники стрел и человеческие костяки, зафиксированные в процессе раскопок, именно в это время были разгромлены города и поселения Боспора. Хронологически это событие предшествовало подчинению Боспора Юстиниану, которое произошло не позднее 534 г. Этой датой, вероятно, и следует ограничить позднеантичный период в истории Боспора, который начался в третьей четверти III в.

Особенности экономического развития

Исходя из археологических материалов, сейчас можно говорить, что после бурных событий третьей четверти III в. жизнь продолжалась, как на территории населенных пунктов европейского Боспора (Пантикапей, Тиритака, Китей, Зенонов Херсонес, Генеральское, Героевка — 2, Салачик, Золотое-восточное в бухте, Заморское), так и в азиатской части государства (Фанагория, Кепы, Гермонасса, Патрей, Ильичевское городище, Батарейка I и II, Красноармейская батарейка), а возможно, и Танаиса. Причем передатировка слоев III—IV вв. концом IV — второй четвертью VI вв. в целом ряде боспорских городов и поселений позволяет предполагать, что и в других местах, где зафиксированы слои III—IV вв., жизнь в позднеантичный период также продолжалась. К таким памятникам могут быть отнесены поселение у дер. Семеновки, Ново-Отрадного и ряд населенных пунктов в азиатской части Боспора.

Топография археологических памятников, при раскопках которых обнаружен материал конца III — второй четверти VI вв., свидетельствует, что жизнь более активно протекала в его азиатской части, так как она не была в такой степени затронута передвижением варваров в ходе готских войн. Однако и здесь идет постепенное уменьшение сельскохозяйственного населения в сравнении с предшествующим временем. Если к III в. на островах Таманского архипелага исследователи относят 140 сельских поселений, то к IV-V вв. — только 35.

Сейчас ни у кого не вызывает сомнений, что в результате неблагоприятной военно-политической ситуации третьей четверти III в. сельское хозяйство, являвшееся основой экономики Боспора на протяжении всей античной эпохи, было подорвано. Наиболее ярко это прослеживается по сравнительно лучше изученным памятникам Керченского полуострова. С этого времени и вплоть до второй четверти VI в. жизнь продолжалась на ряде городищ в Крымском Приазовье и на берегах Керченского пролива, но она носила очаговый или локальный характер.

Это не могло не сказаться не только на положении Боспорского государства, но и на облике городов. Сельское население, среди которого значительный процент составляли выходцы из варварской среды, концентрируется в городах и крупных населенных пунктах. Городские центры, и в первую очередь столичный Пантикапей, из крупного общественного и ремесленно-торгового центра постепенно превращается в аграрно-ремесленный город, где объемы торговых операций резко падают. Ярким археологическим показателем такого положения является значительный рост количества зерновых ям и хозяйственных комплексов на территории жилых кварталов боспорской столицы. Наряду с сельским хозяйством, продолжали существовать и промыслы, в частности рыбозасолка. Рыбозасолочные цистерны открыты в Тиритаке. Однако масштабы этого промысла значительно сократились. В азиатской части Боспора, наряду с сельским хозяйством, продолжает существовать достаточно развитое керамическое производство. Ремесленное производство теперь было тесно связано с сельским хозяйством и направлено не на экспорт, а на удовлетворение потребностей в основном внутреннего рынка и ближайшей округи.

На Боспоре существовали также ювелирные мастерские, изготовлявшие украшения для боспорской знати, а также развивалось стеклоделие, следы которого отмечены в Горгиппии и на Ильичевском городище. В ремесленном производстве значительно увеличился удельный вес небольших семейных мастерских, в которых применение труда зависимых работников не было экономически целесообразно.

Неблагоприятные тенденции в экономике и падение в ней роли товарно-денежных отношений хорошо иллюстрируются состоянием монетного дела. Статеры последних боспорских царей выпускались из низкопробного металла в огромных количествах, а около 341/342 гг. их чеканка и вовсе была прекращена. Если в середине III в. перерывы в выпуске боспорских монет по времени совпадали с прекращением чеканки в провинциально-римских городах, то полное прекращение выпуска боспорских монет есть все основания связывать с глубоким экономическим кризисом Боспорского государства, и в первую очередь с резким сокращением поступлений в казну, связанным с гибелью системы сельских поселений на территории современного Керченского полуострова.

Однако прекращение чеканки нельзя рассматривать в качестве показателя полного сворачивания товарно-денежных отношений. Теперь они, хотя и в меньшем объеме, обслуживались боспорскими статерами более раннего времени, продолжавшими оставаться в обращении, и римскими монетами, среди которых в наибольшем количестве представлены выпуски времени правления императоров Лициния (308-324 гг.) и Константина Великого (306-337 гг.). Так, в Китее монеты использовались на внутреннем рынке в IV — начале VI вв., но роль денег в экономической жизни постепенно падала.

Сокращение объемов торговых операций, с чем связано уменьшение производства ремесленной продукции, и увеличение в экономике удельного веса сельского хозяйства, а также стирание резкой грани между боспорскими городами и сельскими поселениями принято связывать с процессом натурализации хозяйства и называть русификацией, являвшейся наиболее характерной чертой экономического развития Боспора в позднеантичный период.

Не отрицая этого в принципе, необходимо отметить, что в своей основе экономика всех без исключения докапиталистических обществ на протяжении всей их истории была натуральной. Поэтому применительно к таким обществам можно говорить лишь об увеличении или падении удельного веса товарного производства и товарно-денежных отношений, что было связано с конкретно-историческими условиями развития на том или ином этапе, а не о кардинальных изменениях в экономике. Подъем внутренней и внешней торговли, а следовательно, расширение сферы товарных отношений, не могли привести к качественным изменениям в главной отрасли производства — сельском хозяйстве. Основная причина этого кроется в том, что в сферу обмена и торговли не было вовлечено главное средство производства — земля. Только в тех условиях, когда земля становится объектом купли-продажи во всем обществе, а не в рамках какой-то определенной социальной группы, можно говорить, что товарные отношения достигли своего наивысшего развития. Но это становится возможным только в условиях развития капитализма.

Применительно к позднеантичному Боспору следует говорить не о натурализации хозяйства в целом, а о падении в нем роли товарного производства и связанных с ним товарно-денежных отношений. При этом, как и в других античных государствах Северного Причерноморья, здесь негативные явления в области экономики были связаны не с внутренним кризисом способа производства, а главным образом с внешнеполитическими факторами, и в первую очередь с гибелью значительного количества сельских поселений и прекращением поступлений ренты-налога в государственную казну.

Неблагоприятные тенденции в экономике привели к увеличению замкнутости отдельных хозяйств и разрыву связей с внешним рынком. Особенно болезненно сложившееся положение должно было затронуть сравнительно крупные хозяйства, ориентировавшиеся на рынок, в первую очередь боспорских царей и их окружение, получавших основной доход в виде земельной ренты-налога с подвластных им сельскохозяйственных территорий, обрабатывавшихся зависимым населением широкого правового спектра. Неудивительно поэтому, что применительно к позднеантичному периоду нет оснований говорить о наличии на Боспоре не только крупной земельной собственности, но и вообще крупных производственных комплексов. В сложившихся условиях возросла роль сравнительно небольших замкнутых автаркичных хозяйств, которые становятся основными ячейками боспорской экономической системы конца III — второй четверти VI вв. Роль товарного производства в таких хозяйствах отошла на второй план и на ограниченном внутреннем рынке могли продаваться лишь излишки.

Следствием этого стало развитие дезинтегративно-центробежных тенденций на Боспоре, где начинают формироваться сравнительно замкнутые в экономическом отношении территориально-хозяйственные районы. И до этого Боспорское государство состояло из ряда районов, дополнявших друг друга и составлявших в совокупности одно экономическое целое, базировавшееся, однако, в силу натуральной основы сельскохозяйственного производства, не на отраслевом, а на территориальном разделении труда. Поэтому падение роли товарного производства привело к усилению центробежных тенденций в экономике.

На территории Боспора сейчас можно выделить административно-хозяйственный центр государства, куда входили Пантикапей и Тиритака, Крымское Приазовье, Илурат, Китей, Танаис, а на азиатской стороне — Фанталовский район, Фанагорию, Синдику и Горгиппию. В них возросла роль общественного самоуправления во главе с зажиточными представителями значительно варваризированных родов. Основным следствием значительного ослабления центральной власти и начавшегося распада Боспорского государства на территориально-хозяйственные районы, очевидно, стало быстрое и бескровное подчинение его в конце IV в. гуннами, которые, установив свой протекторат, ушли дальше на Запад. Только после распада гуннского раннеклассового образования на Дунае в середине V в. какая-то их часть влилась в состав населения боспорских городов, где, судя по материалам некрополя Пантикапея этого времени, составила привилегированную верхушку общества.

Социальная структура населения

Кризис в экономике привел к упрощению социального состава населения в сравнении с предшествующим периодом и росту тех слоев, которые либо полностью, либо частично были лишены средств к существованию. Разгром варварами, входившими в состав готского союза, системы военных поселений, а вместе с этим исчезновение царского земельного фонда, бывшего ведущей формой землевладения на протяжении первых веков, а также ослабление центральной власти, способствовало увеличению количества мелких производителей. Теперь они лишь номинально зависели от центральной власти. А это в свою очередь привело к кризису устоявшейся системы сбора налогов.

Поэтому население Боспорского государства в позднеантичный период эксплуатировалось, вероятно, преимущественно путем сбора налога-ренты в натуральной форме. Он взимался специальными уполномоченными царя при поддержке военных отрядов, состоявших из варваров. Такая система эксплуатации была обусловлена тем, что боспорский царь традиционно являлся верховным собственником земли, и даже полисное землевладение было опосредствовано правом царской собственности.

Поэтому не только каждый держатель земли, но и коллектив таких держателей в целом, в роли которого, скорее всего, выступала сельская или городская община, должны были за ее пользование в той или иной форме платить царю. Удельный вес внеэкономического принуждения явно возрос вследствие разрушения ранее существовавшей фискальной системы, базировавшейся на административном делении Боспорского государства.

Недавно была предложена схема социальной структуры населения Боспора в позднеантичный период. Исследователи выделяют привилегированный слой населения, к которому принадлежали знатные роды преимущественно сарматского происхождения, имевшие на царской земле укрепленные усадьбы и составлявшие тяжеловооруженную кавалерию царства. Этот социальный слой состоял по крайней мере из двух прослоек. Второй социальный слой представлен населением городов — это купечество, объединенное в корпорации, ремесленники, мелкие торговцы и ряд других категорий населения, входивших в гражданское ополчение. И, наконец, третий слой — это пелаты и свободные держатели земли, среди которых были к а к греки по происхождению, так и выходцы из варварского населения.

Однако, исходя из основных тенденций экономического развития, и в первую очередь гибели системы царского землепользования в результате бурных событий третьей четверти III в., как представляется, социальная стратификация населения Боспора в позднеантичный период должна была стать более простой. К тому же, говоря о правовом статусе населения этого времени, вряд ли уместно использовать такое понятие, как «гражданство». В первые века подавляющее большинство жителей Боспорского царства являлось подданными царя, а употребление в надписях названий полисных институтов не более чем дань традиции. С другой стороны, эволюция античной формы собственности не только на Боспоре, но и на территории собственно Римской империи, привела к постепенной трансформации гражданина в подданного, что наиболее ярко проявилось в области идеологии. В это время грань между гражданином и негражданином стирается, а на первое место выступает задача расширения налоговой базы государства. Ведь именно в значительной степени фискальными целями объясняется эдикт Каракаллы 212 г., которым права римского гражданства были дарованы подавляющему большинству свободного населения Римской империи.

На основании сказанного, видимо, более правомерным будет вывод об упрощении социальной структуры населения Боспора в конце III — второй четверти VI вв. Гибель большинства поселений, расположенных на царской земле, сокращение удельного веса товарного производства в экономике и свертывание внешнеэкономических связей позволяют говорить, что в боспорском обществе должна была существовать, с одной стороны, количественно небольшая группа знати, приближенной к верховному правителю, и его военной опоры; а с другой — подавляющей массы населения сравнительно невысокого достатка, занятого в сельскохозяйственном производстве, ремесле и мелкой торговле. В социальном плане в силу сложившихся обстоятельств этот слой был достаточно однороден и именно он являлся объектом эксплуатации правящей верхушки боспорского общества. К сожалению, о наличии на Боспоре в позднеантичный период не только сколько-нибудь значительного количества рабов, но и близких им по положению групп зависимого населения, в том числе и пелатов, не имеется конкретных данных.

Судя по увеличению количества богатых погребений в пантикапейском некрополе, в середине V в. происходило укрепление социальной верхушки населения. Это, вероятно, было связано с участием части ее представителей в походах гуннов на Запад, а также инфильтрацией в среду населения его столицы гуннской военной знати. Все это свидетельствует о постепенной эволюции наиболее зажиточного слоя боспорского общества и сращивании его с пришедшей на Боспор варварской знатью. По-видимому, с конца IV и вплоть до правления императора Юстина (518-527 гг.), когда Боспор находился в подчинении гуннов, основная масса населения выплачивала определенную ренту-налог его социальной верхушке, управлявшей территориями некогда огромного античного государства и заинтересованной в сохранении существовавшей ранее фискальной системы. Вполне возможно эта рента-налог взималась не только продуктами сельского хозяйства, но и предметами ремесла, в которых гунны, как и всякие кочевники, остро нуждались. В то же время гунны могли сохранять нетронутыми формы общественной организации боспорского населения, сложившиеся здесь до их прихода.

Следовательно, на протяжении позднеантичного периода истории Боспора в социальном составе его населения произошли значительные изменения. Если до конца IV в. оно эксплуатировалось в основном представителями ослабленного боспорского государственного аппарата, то после установления гуннского политического господства и вплоть до второй четверти VI в. налоги в разной форме, видимо, платились гуннской правящей верхушке, которая осуществляла верховную власть. Частнособственническая эксплуатация, вероятно, в это время не получила значительного развития, хотя вследствие почти полного отсутствия источников ее наличие полностью отрицать нельзя.

Гибель значительного количества поселений на сельскохозяйственной территории Боспора и обособление территориально-хозяйственных районов привело на Боспоре к росту значения соседских общин, что было связано с постепенным падением роли государства в позднеантичный период. Именно такая форма общественной организации преобладала на Боспоре и в общины было объединено подавляющее большинство населения территориально-хозяйственных районов, где господствовала количественно небольшая социальная верхушка, игравшая ведущую роль в гражданском самоуправлении.

На пути к христианской культуре

На последнем этапе своей истории Боспорское государство большие средства и силы отдавало на строительство крепостных сооружений. Города постепенно потеряли былую славу и красоту. Величественные храмы и дворцы старели. Налаженное благоустройство улиц и дворцов пришло в упадок. Населения становилось все меньше. Постоянные угрозы и набеги варваров создавали у него чувство безнадежности и неверие в будущее.

И все же боспорские правители, очевидно, мечтали возродить былое могущество Боспора. При царском дворе по-прежнему находились архитекторы, скульпторы и резчики надписей на каменных плитах. Крайне немногочисленные эпиграфические памятники в сравнении с предшествующим периодом все-таки помогают восстановить некоторые моменты из жизни боспорцев. В 335 г. под наблюдением архитектора Евтиха на Тамани была возведена оборонительная стена. Впервые на этой стеле было отмечено, что надпись сделана рукой Паппа, сына Публия. До этого резчики надписей не подписывали свои имена, как и не отмечались имена архитекторов. Очевидно, профессиональных мастеров в это время было мало и их труд ценился намного больше, чем ранее.

В одной из плохо сохранившихся надписей речь шла о том, что при совместном правлении царей Радамсада и Рескупорида во втором десятилетии IV в. в Пантикапее даже воздвигли храм. Бесспорно, во многих городах стояли еще старые храмы и алтари. Население продолжало сохранять основные греческие традиции в языке и религии. Самые поздние боспорские надписи сохраняют чистоту языка, но не известно, конечно, каким он был в повседневной жизни. Этническое смешение, отдаленность от главных культурных центров, наличие варварских и римских имен, терминов, словосочетаний стали причиной многих изменений.

Разносторонние связи Боспора с Римом и римскими провинциями внесли особый колорит в духовную жизнь его населения. Значительно усилились синкретические черты во многих сферах культуры, и особенно религиозных верованиях. В этом, как и в других районах античного мира, сказалось стремление к поискам всесильного бога-защитника. Именно на Боспоре, как ни в одном из северопричерноморских центров, особой популярностью пользовались по своим функциям универсальные божества в основном восточного происхождения: Сарапис и Исида, Митра, Зевс-Сарапис. Утверждение культа Бога Всевышнего и строго организованные фиасы его поклонников и пропагандистов вообще положили начало монотеистическому течению в языческой религии.

Самая поздняя посвятительная надпись «Богу всевышнему, внемлющему» ( 306 г.) поставлена не от имени фиаситов, а наместника Феодосии. Таким образом, в лице своего наместника наиболее проэллинский боспорский город, сохраняющий полисно-культурные традиции, выразил свою приверженность этому божеству постройкой молельни. Надпись была найдена в Пантикапее. Поэтому можно предположить, что молельня была построена на средства приверженцев Бога Всевышнего в столице Боспора.

Перстень с христианскими символами из некрополя у дер. Ново-Отрадное по Т.М. Арсеньевой

Христианские символы в росписи склепа Китея по В.Ф. Гайдукевичу

Тесная связь Боспора с Малой Азией, откуда распространялись новые религиозные течения, способствовали и проникновению христианства. Редкие памятники с христианской символикой указывают, что население продолжало почитать в основном свои старые божества. Но сложное экономическое положение Боспора во второй половине III в. и бедственное положение основной массы боспорцев способствовало постепенной христианизации. Ко второй половине — концу III в. относится перстень с сердоликовой вставкой, на котором был вырезан крест удлиненной формы и две рыбы, а также христианские символы в росписи склепов Китея. Началом IV в. датируется первое христианское надгробие с эпитафией Евтропия, стела Трифона, на которой был вырезан крест, и христианский амулет с побережья Азовского моря, а также ряд других материалов. В Пантикапее, Китее, Илурате открыты небольшие христианские кладбища, где над могилами ставились скромные известняковые плиты с крестами. В первой четверти IV в. на Боспоре уже существовала епархия, во главе которой стоял епископ Кадм, который поставил свою подпись под документами I Вселенского (Никейского) собора 325 г.

Изображение креста и надпись на стене склепа 1890 г. в Пантикапее по Ю.Л. Куликовскому

Но несмотря на это, христианские культовые сооружения этого времени на Боспоре пока неизвестны. Хотя не исключено, что в качестве раннехристианского культового комплекса была использована погребальная камера Царского кургана IV в. до н. э., на стенах которой были вырезаны кресты, которые по форме могут быть отнесены именно к IV в. Все это говорит о том, что уже в IV в. христианство начало распространяться среди населения Боспора, но еще не стало господствующей религией вплоть до VI в. Тем не менее языческие верования еще долго будоражили умы христиан. Особенно на периферии античного мира они стали составной частью календарных праздников и погребального обряда.

На протяжении всей античной эпохи на Боспоре, как и в других районах, помимо государственных институтов, общинная организация и различные сообщества, объединявшие людей не только по профессиональному, но и религиозному признаку, играли чрезвычайно важную роль в общественной и частной жизни. Именно в это время в самоуправлении отдельных общин и территориально-хозяйственных районов выросла роль представителей христианской церкви, объединявших вокруг себя самые широкие слои населения. Не исключено, что в период значительного ослабления центральной власти именно объединение вокруг христианской церкви какой-то части населения способствовало сохранению Боспора как единого политического целого и его ориентации на Византию.

Во второй четверти VI в. власть на Боспоре вновь захватили гунны. Но император Юстиниан послал на Боспор византийские войска, состоявшие из наемников-готов, с помощью которых гунны были разбиты и власть Византии здесь была восстановлена. В период правления Юстиниана были укреплены оборонительные сооружения Боспора. Со строительной деятельностью византийской администрации связано сооружение базилики в Тиритаке, а также каких-то общественных зданий в Пантикапее и Гермонассе. С периода правления Юстиниана и вплоть до тюркского разгрома 576 г. Боспор находился в составе Византии, о чем свидетельствует наличие на Таманском полуострове крепости у с. Ильич, гарнизон которой являлся федератами империи. Однако и тюркское нашествие 576 г. не привело к окончательной гибели Боспора. События, происшедшие позднее, свидетельствуют, что после распада Тюркского каганата Византия снова распространила свое влияние на Боспор. Причем, судя по надписи 590 г., он был подчинен должностным лицам византийской администрации, местопребывание которых находилось в Херсоне (античный Херсонес). Только после образования в VII в. Великой Болгарии и появления в конце VII — начале VIII вв. хазар заканчивается раннесредневековая история Боспора и начинается период классического средневековья.