На дальних мирах

Старик © Перевод А. Гузмана

Корабль приземлился на самом краю посадочного поля; Старик спустился по трапу и замер, озираясь. Приятно было снова увидеть Землю. Четверть своей жизни это удавалось ему только урывками, между полетами.

Он стоял, держась за прохладный металлический поручень, и смотрел на поле. С Каллисто он взлетал ночью, и космодром на спутнике был ярко освещен блестящими точками натриевых прожекторов, мерцающими созвездиями сигнальных огней. Без яркого света было никак: чтобы посадить корабль, пилоту требовались чертовски хорошие рефлексы, все решалось за доли секунды. Старик опустил взгляд на свои руки, которые ни разу еще его не подвели, и гордо улыбнулся.

Потом он подобрал вещмешок и зашагал через поле.

Не успел он и несколько шагов пройти, как из-за тележки техобслуги выступил кто-то в сером и широко улыбнулся ему.

— Привет, Картер!

— Привет,— добродушно отозвался Старик; он явно не узнавал того, кто его поприветствовал.

— Я Селвин, Джим Селвин. Вспомнил?

На лице Старика, покрытом космическим загаром и морщинами — свидетельство постоянного нервного напряжения,— вспыхнула улыбка.

— Конечно, помню, лейтенант.

— Больше не лейтенант,— покачал головой Селвин.— Меня списали, подчистую.

— A-а...— произнес Старик.

Селвина он помнил еще с кадетских времен — лейтенант Джеймс Селвин был тогда одним из самых известных людей в Космическом Патруле; как-то он посетил Академию и беседовал с новобранцами, в числе которых был Старик. Старик слегка покраснел, вспомнив, какими глазами восторженного идолопоклонника смотрел тогда на Селвина.

И вот Селвин снова перед ним. Списан. Бывший...

— А чем вы сейчас занимаетесь? — спросил Старик.

— Теперь я механик. Занимаюсь всяким техобслуживанием — к ракетам все равно тянет, хоть ты тресни. А списали меня после очередного полета к Плутону. Похоже, я немного замешкался с разворотом, или что-то в таком роде. Хорошо еще, это успели засечь, пока я аварию не устроил.

— Да,— сказал Старик.— Хорошо. Управляться с такой махиной — это ж какие нужны зрение и реакция! Как только рефлексы начнут сдавать — все, на выход.— Вдруг он вопрошающе покосился на Селвина. — Кстати, Селвин, а скажи мне одну вещь.

— Какую?

— Не было обидно, что тебя так вот взяли и выперли — в смысле, списали? Ну, не больно смотреть, как корабли взлетают, а ты остаешься?

— Ни черта подобного! — кашлянув, отозвался Селвин.— Сначала я отбрыкивался, как только мог, но потом все прошло. Конечно, чего-то не хватает; но я понимаю, что было уже пора. Ты же помнишь Леса Хаддлстона?

Старик, помрачнев, кивнул. Хаддлстон был одним из немногих, кому удалось врачей одурачить. Всех пилотов его возраста давно списали, а он продолжал летать — до того самого злополучного старта с Марса. Замешкался он всего-то на одну пятую секунды, но это обошлось в сто человеческих жизней и 50 миллионов долларов. После этого контроль ужесточили.

— А как полет прошел? — спросил Селвин.

— Нормально,— кивнул Старик.— Я летел с Каллисто. Там все замерзшее, сплошной голубой лед. Ничего особенного.

— Да,— кивнул Селвин. Глаза его почему-то затуманились,— Ничего особенного. Просто голубой лед.

— И все. Но полет прошел нормально. Следующий рейс, похоже, на Нептун. Неплохо.

— Да, Нептун — интересное место,— произнес Селвин и облокотился на ручку тележки.— Мне, правда, больше всего нравилась Венера. Там...

Внезапно с треском ожили громкоговорители.

— Лейтенанту Картеру срочно явиться в Административный корпус,— разнеслось над полем.— Лейтенанту Картеру срочно явиться в Административный корпус.

— Это меня,— сказал Старик.— Пожалуй, пора. Наверно, дадут новое назначение плюс чек за прошлый рейс. На кругленькую сумму, кстати.

— Счастливо, Картер,— улыбнулся Селвин и похлопав Старика по плечу.— Задай им там.

— А то как же! — отозвался Старик, подобрал вещмешок и направился через поле к огромному белому блестящему куполу Административного корпуса.

По пути ему встретились несколько пилотов — совсем еще зеленых юнцов, только из Академии, без той ауры посвященности, что излучают пилоты-ветераны. Они куда-то бежали, от избытка энергии вприпрыжку, словно на пружинах; может, торопились в один из первых рейсов — или даже в самый первый.

— Привет, Старик! — крикнули они, проносясь мимо.— Как дела, лейтенант?

— Не могу пожаловаться,— ответил Старик и пошагал дальше.

Он опять думал о Селвине. Значит, вот это как, когда тебе дают пинка под зад? Слоняешься, значит, по космодрому, толкаешь тележку, возишься с топливопроводом и благодарен еще за то, что тебе дают понюхать, как ракеты пахнут, почувствовать, как содрогается под ногами земля в момент старта. Ты смотришь на пилотов, у которых до сих пор нормальные зрение и реакция, и завидуешь им черной завистью.

Старик грустно покачал головой. Ну и паршивая ж это подчас работенка — космические корабли водить! Одни тесты, например, чего стоят: предвзлетный, послепосадочный... Последний раз он проверялся на Каллисто, и скоро снова предстоит — перед тем, как на Нептун лететь. Да уж, учет и контроль — на высоте.

— Приветствую, лейтенант Картер. Как полет?

Это был Хэлворсен, главврач базы.

— Все нормально, док. Жаловаться не на что.

— Очередной осмотр скоро, лейтенант?

— Наверно, скоро,— отозвался Старик.— Говорят, следующий мой рейс — к Нептуну.— Он широко улыбнулся и отправился дальше.

Через несколько минут он уже был у входа в Административный корпус; пластиковая дверь при его приближении распахнулась. Навстречу Старику поднялся крайне делового вида секретарь в отутюженном мундире и сверкнул рядом ослепительно белых зубов.

— Добрый вечер, лейтенант Картер. Командующий базой ждет вас.

— Сообщите, что я уже здесь,— произнес Старик, подошел к автомату газированной воды (ничего более крепкого он себе не позволял, чтобы рефлексы не подсаживать), спокойно выпил стакан и направился к деревянной двери с табличкой «Д. Л. Джекобе. Командующий базой».

Старик на мгновение остановился, отряхнул летную куртку, разгладил галстук, расправил плечи, потом постучал.

— Кто там?

— Лейтенант Картер, сэр.

— Входите, лейтенант.

Старик отворил дверь и вошел. Командор Джекобе застыл у стола, в позе его читалась въевшаяся в плоть и кровь военная выправка. Рука Старика резко вздернулась в приветствии. Командор отсалютовал в ответ.

— Садитесь, лейтенант.

— Спасибо, сэр.

Старик выдвинул стул, сел и выжидательно уставился на Джекобса. В прошлом, знал Старик, Джекобе и сам был космонавтом.

«Интересно,— подумал он,— как так получилось, что Селвин тележку толкает, а Джекобе базой командует?»

Впрочем, по сравнению с работой пилота ни то ни другое гроша ломаного не стоит.

Командор Джекобе порылся в ящике стола и извлек оттуда длинный коричневый конверт. Старик широко улыбнулся: в конверте должен был быть чек за полет с Каллисто.

— Как прошел полет, лейтенант?

— Хорошо, сэр. Я заполню бортовой журнал чуть позже. Но все прошло нормально.

— Все и должно было быть хорошо, лейтенант; чуть хуже — это уже катастрофа. Вы, конечно, в курсе.

— Конечно, сэр.

Командор нахмурился и вручил Старику коричневый конверт.

— Оплата за выполненный рейс.

Старик взял конверт и сунул в нагрудный карман. Обычно после этого выдавалось назначение на следующий полет — в толстом зеленом конверте.

Но командор Джекобе покачал головой.

— Пожалуйста, лейтенант, вскройте конверт. Я хочу, чтобы вы взглянули на чек сейчас.

— Но электронный кассир не ошибался еще ни разу,— недоуменно поморщился Старик.— Готов поспорить...

— Вскройте конверт, лейтенант.

— Есть, сэр.

Кончиком пальца Старик распечатал конверт и вытряхнул на стол содержимое. Придвинув к себе голубой чек, он взглянул на сумму и присвистнул.

Потом прочел прилагающуюся распечатку.

— Выходное пособие?!! — Ошарашенный, Старик поднял глаза. Голос его упал до хриплого шепота.— Но это значит, что Я...Я...

— Боюсь, что так,— кивнул командор Джекобс.— Тест, который ты проходил на Каллисто...

— Но я же прошел его!

— Но он показал, что ты завалишь следующий. Я просто стараюсь обойтись без неприятной, но неизбежной сцены.

— Так вы что, вышвыриваете меня? — спросил Старик. Когда-нибудь этого следовало ожидать, но он оказался не готов. Ему показалось, весь мир вокруг начинает неудержимо вращаться.

— Увольняем в отставку,— поправил его Джекобс.

— Но у меня же есть еще время! Дайте слетать еще хоть разок, к Нептуну!

— Это будет уже рискованно,— отрезал командор.— Послушай, Картер, не мне тебе объяснять, что пилот обязан быть только в превосходной форме, и никак иначе. Ты больше не в превосходной форме. Все мы через это проходим.

— Но я еще молодой.

— Молодой? — усмехнулся Джекобс. — Молодой? Чушь, Картер. Ты ветеран. У тебя даже прозвище Старик, не так разве? Взгляни только на эти морщинки около глаз! Да ты просто живая окаменелость, тебе в музее место! Боюсь, мы должны-таки тебя списать. Но место на базе для тебя всегда найдется.

Старик сглотнул подступивший к горлу ком, стараясь сдержать слезы. Внезапно ему вспомнился Джим Селвин, и он осознал, что ничем не отличается от остальных. Старикам не место в космосе. Пилотом может быть только молодой, и реакция у него должна быть молниеносной.

— Хорошо, сэр,— хрипло выдавил он.— Сдаюсь. Я зайду дня через два... поговорить насчет работы на базе. Мне надо немного прийти в себя.

— Мудрое решение, лейтенант. Я рад, что вы понимаете.

— Конечно,— сказал Старик.— Конечно, понимаю.

Он подобрал чек, сунул в карман, вяло отсалютовал и двинулся к выходу. Выйдя на поле, он обвел взглядом ряд сияющих кораблей, готовых рвануться к звездам.

«Это не для меня,— подумал он.— Никогда больше».

Но, мысленно признал он, Джекобс был прав. Как бы сам он этого ни отрицал, несколько последних полетов вымотали его основательно.

Скрывать это больше смысла не было. Он махнул рукой Джиму Селвину и направился к тому поделиться новостью.

Плохо, конечно, но что поделаешь. Для пилота он уже стар; на его месте ожидать чего-то другого и не приходится. Когда-нибудь это непременно должно было случиться. Да, он действительно настоящая живая окаменелость.

Подумать только, ему уже почти двадцать!