На грани краха

Его голос проникал в нее, впивался в ее череп, в мозг. Она не могла его вытащить. Она не могла вырваться.

Тьма в ее голове. Тьма, хлопающая в ее груди бешеными, отчаянными крыльями.

Она умирала. Она ломалась снова и снова. Разбивалась на миллион осколков.

— Знаешь, что? Я щедрый человек, Ханна. Я думаю, ты это знаешь. Думаю, ты знаешь, как я был добр к тебе. Слишком добр. Слишком милосерден. Ты выйдешь сейчас, покажешься мне, и мы начнем все сначала. Может быть, я снова смогу быть милосердным. Может быть, мы сможем отмотать эту последнюю неделю назад и сделать вид, что ничего не было. Что скажешь?

Дрожа всем телом, она смотрела на книги, быстро моргала, пыталась сосредоточиться, пыталась считать. Сто семь… сто восемь…

— Ханна, Ханна, Ханна.

Ее пульс участился, дыхание стало громким, рваным. Слишком громким.

— Это не ты, Ханна. Ты всегда была такой послушной. Такой… податливой. Это то, что мне нравилось в тебе. То, что заставляло все это работать. Неужели ты не понимаешь? Ты все разрушаешь, Ханна. То, что я сделаю сейчас, не будет даже моей виной. Ты заставляешь меня делать это, маленькая мышка. Заставляешь это делать. Я понимаю, ты этого не хочешь. Я знаю, что не хочешь.

— Выходи. Я уже знаю, что ты здесь. Мы оба знаем. Какой смысл оттягивать неизбежное? Холодно. Мне холодно. Тебе холодно. Давай просто пойдем домой. Давай, Ханна. Все это? Я могу сделать так, чтобы все закончилось.

Щелк, щелк, щелк.

Она боялась двигаться. Не знала, в каком направлении двигаться.

— Ханна! — Его яростный голос отскакивал от полок, потолка, пола, оглушая со всех сторон. Он мог быть в другом конце комнаты. Или он может шептать ей на ухо, прямо за ее спиной.

Вдалеке раздавались крики и выстрелы.

Она вздрогнула. Это Лиам? Лиам, в которого стреляли, или Лиам, который стрелял? Может быть, он умирает прямо сейчас на снегу, истекая кровью из-за нее?

Она вытеснила эту мысль, вытеснила нахлынувшее отчаяние. Нужно сосредоточиться на том, чтобы выбраться, несмотря ни на что.

Она пробормотала отчаянную молитву. Если Бог где-то там, если Он наблюдает, ей нужна помощь.

— Ханна! ХВАТИТ! Иди сюда! — прокричал ее мучитель.

Она почти пошла. Боже, помоги ей, ее предательское тело почти инстинктивно повиновалось. Ханна ухватилась за выступ металлической полки, чтобы удержаться на месте, сжимая ее так сильно, что ногти гнулись.

Щелк, щелк, щелк.

Он там. Теперь он перед ней. В ближайшем проходе или в следующем, между ней и окнами.

Как он опередил ее, она не знала.

Из глубины души рвался крик, но она задавила его зубами, сомкнула губы, прикусив язык. Теплая терпкая кровь потекла ей в рот.

Медленно, без звука, она начала пробираться к концу второго прохода, к большому открытому пространству с учебными столами, стойкой выдачи, входом, манящим ее.

Дойдя до конца стеллажей, она побежала.

Звук с улицы.

Она замешкалась, ее мозг пытался определить, что это. Это…

Тень отделилась от других, неживых теней. Эта глубже, темнее. Живая.

Ханна закричала. Крик отчаяния, первобытного ужаса.

Оно набросилось на нее. Что-то твердое ударило ее в живот.

Она упала на пол, задыхаясь, втягивая кислород, который не поступал. Низкая пульсирующая боль исходила из живота, распространяясь на бедра, ребра, таз.

Тень снова ударила ее, ударила тыльной стороной ладони по лицу и повалила на пол. Ханна задыхалась и хваталась за живот, морщась, глаза щипало от боли и страха.

Тень превратилась в крупного и плотного мужчину. Зловещий, злобный, не менее чудовищный.

Он улыбнулся. Красная щель его рта едва заметна, но ей и не нужно ее видеть. Его улыбка навсегда запечатлелась в ее памяти. Ханна никогда не забудет ее, ни на секунду, до самого своего предсмертного вздоха.

Она попятилась назад, извиваясь, как паук, пока ее спина не уперлась в книжную полку, и Ханна застряла, попала в ловушку, бежать стало некуда.

Она снова закричала, на этот раз громче. Звук эхом отражался от потолка, пола и стен, как будто кричала сама библиотека, как будто крик исходил от самих книг.

— Ты думаешь, кто-то придет за тобой, маленькая мышка? — Он навис над ней, пока она дрожала перед ним. — Я обещаю тебе, что никто не придет. Тот идиот, с которым ты шла? Идиот, которым ты манипулировала, чтобы он помог тебе? О нем позаботились. Он больше нас не побеспокоит.

Он убил Лиама. Лиам мертв. Она оказалась совершенно и абсолютно одна.

Она не думала, что ее страх может усилиться, усугубиться. Но это так.

Все всегда может стать еще хуже.

Глава 52

ЛИАМ

День восьмой

Лиам выстрелил.

Голова крепыша отлетела назад в тонком красном тумане. Он рухнул набок.

Женщина закричала.

Второй крутился, ошеломленный, пытаясь достать винтовку, все еще висевшую у него за спиной.

Лиам прицелился и выстрелил снова. Двойной выстрел. Первая пуля попала в правое плечо цели. Мужчина крутанулся. Следущая пуля попала ему в голову над ухом. Второй рухнул на снег.

Толстяк не колебался. Он побежал к ближайшей занесенной снегом машине через дорогу, спотыкаясь, вставая на ноги и снова падая, когда нырял в укрытие.

Еще двое бандитов выбежали из продуктового магазина на другой стороне улицы, размахивая пистолетами. Трое появились перед банком на другой стороне улицы и направились в его сторону.

Лобовое стекло над его головой взорвалось, а затем раздался резкий выстрел из винтовки. Желтое стекло упало ему на волосы. Шквал выстрелов разорвал воздух, врезаясь в здания по обе стороны от него.

Их слишком много. Восемь или девять человек, укрывающиеся за машинами и зданиями, направляют свой огонь в его сторону.

Лиам чувствовал, что каждая секунда проходит, тикая в его голове как бомба. Они располагали слишком большим запасом времени. Время для того, чтобы враги успели объединить свои силы, чтобы несколько из них обошли его с фланга.

Он всего лишь один человек. И не может сделать шесть копий себя.

И все еще оставалась Ханна.

Вспышки выстрелов в темноте. Пули свистели, впиваясь в каменный фасад здания позади него. Он рискнул оглянуться.

Это оказалась пекарня под названием «Микс-ап». Оранжевый навес провис под натиском снега. Осколки стекла сверкали на тротуаре. Все окна и входная дверь оказались разбиты, помещение разграблено.

Он поднялся и открыл прицельный огонь, сделав пять быстрых выстрелов. Во время короткой передышки, когда враги бросились в укрытие, Лиам отступил на тротуар и нырнул в темноту пекарни.

Помещение оказалось длинным и узким: слева — стеклянный прилавок, справа — полдюжины желтых кабинок. Прямо впереди тянулся коридор к туалетам, комнате персонала и выходу.

Через неделю после отключения электричества здесь все еще витали сладкие и дрожжевые ароматы булочек с корицей и свежеиспеченного хлеба.

Лиам направился к выходу, его ботинки скрипели по плитке. Торопясь по темному коридору, он потянулся за спину и достал первый дополнительный магазин из бокового подсумка.

Быстро заменил магазин пистолета на свежий и сунул использованный в карман. Он дослал патрон в патронник. Семнадцать выстрелов.

Он думал о Ханне. Думал о том, как подвел всех в своей жизни. Своего брата-близнеца Линкольна. Джессу. Их ребенка.

Ужасные образы промелькнули в его голове — обломки, мертвые тела, кровь повсюду. Линкольн на земле, тупо смотрящий на землю. Отчаянные, яростные глаза Джессы смотрят на него.

Лиам был воином. Защитником. Он посвятил всю свою жизнь войне, сражениям, защите беззащитных. Но когда это оказалось важнее всего, он не смог спасти их.

Он изможден и сломлен. Он потерял все, что было ему дорого. И все же.

Он все еще здесь. Все еще сражался. Он даже не уверен, почему. Просто он не мог сдаться или отвернуться. Он думал, что сможет убежать от себя, но не смог.

Лиам не желал больше никого подводить.

Скорее он убьет голыми руками каждого человека здесь, чем сделает это.

Звуки снаружи пекарни. Хруст стекла под сапогами. Шипящее проклятие. Они шли за ним.

Лиама пронзил гнев: гнев на весь мир. На самого себя. Отвращение и ненависть к себе подпитывали его, подгоняли. Его мышцы напряглись, адреналин застыл в венах.

Пусть приходят.

Глава 53

ХАННА

День восьмой

Ханна в отчаянии застонала. Она попыталась закрыть лицо руками, но он отбил их носком ботинка.

— О, нет, — сказал он почти с ликованием. — Ты увидишь это. Все это. Каждую мучительную, изысканную секунду. Я в долгу перед тобой, ты так не думаешь?

— Пожалуйста, — пробормотала она. — Пожалуйста…

— Я дал тебе шанс. Не так ли? Ты не послушалась. Ты решила ослушаться меня. Ты не оставила мне выбора. Хотел бы сказать, что мне больно это делать, Ханна, но правда в том, что я уже давно наслаждаюсь этим моментом.

Он присел на корточки. Хотя и темно, она все еще могла различить хищный блеск в его глазах, жестокость и предвкушение, искажающие черты.

Протянув руку, он заправил прядь волос ей за ухо.

— Я чувствую, что могу сказать тебе это. Ведь только ты и я понимаем? Только ты была со мной все это время. Только ты.

Она вздрогнула, по ее коже поползли мурашки.

Воспоминания пронзили ее, острые и болезненные. Воспоминания, которые Ханна подавляла годами, зарытые где-то так глубоко, что она забыла, что они вообще есть.

Та ночь на дороге. Дальний свет в зеркале заднего вида. Огромное облегчение, когда она увидела, что он идет к ней, его дыхание клубится кристаллическими белыми облаками.

Бейджик с именем, который она увидела на кармане его униформы, когда он наклонился к окну со стороны водителя и посветил ей в глаза фонариком.

Его высокая, крепкая фигура. Его приятное, спокойное лицо. Лицо, которое она узнала.

— Я знаю тебя, — прошептала она устало.

Он отшатнулся назад, как будто она его удивила.

— Что, черт возьми, ты сказала?

— Я помню, — сказала она. — Твое имя… Пайк.

Его лицо перекосило. Он схватил ее за подбородок и дернул вверх, заставляя встретиться с его яростным взглядом.

— Ты маленькая шлюха! Вот ты кто. Все, чем ты когда-либо была. Как я мог подумать, что ты какая-то особенная? Моя ошибка. И я исправлю эту ошибку сегодня вечером. Ты убогая. Жалкая. Пустая трата моего времени, как и эта старая пузатая карга. Ты бы слышала ее крик, Ханна. Жаль, что ты его не слышала.

Ханна напряглась.

— Нет!

— Я навестил ее. Ту, у которой ты останавливалась. Как ее звали? Ах, да. Сиси.

Даже в ее пораженном состоянии ужас его слов вонзился в ее мозг, как когти.

— Ты не… причинил ей вреда.

Улыбка Пайка стала шире.

— Причинил. Мне пришлось. Я не мог оставить ее с мыслью, что она сделала доброе дело, пособничая вам. Мир так не работает. И я не так работаю. И я решаю, Ханна. Не ты. НЕ ТЫ.

Ужасное жужжание раздалось в ее голове. Ее зрение ухудшилось, а голова закружилась. Только не Сиси. Пожалуйста, нет. Горе и чувство вины захлестнули Ханну.

Эта женщина только и делала, что помогала. Она проявила доброту и милосердие, и теперь Сиси мертва из-за этого. Из-за Ханны.

Она не хотела видеть образы, мелькающие у нее перед глазами, не хотела представлять их, но видела. Все ужасные вещи, которые Пайк несомненно сотворил со старушкой.

Она вспомнила острый взгляд Сиси, изучающий ее собственный. Есть два вида страха…

Пистолет Сиси. «Ругер» 45-го калибра. Он все еще лежал в ее кармане.

Ханна нащупала пистолет. Ее жесткие пальцы сомкнулись на рукоятке. Она изо всех сил пыталась вытащить его. Что-то зацепилось за шов кармана. Она выдернула его и направила пистолет на него.

Он выглядел как обычный человек. В нем нет ничего особенного, ничего, что выдавало бы, кем он был на самом деле.

Кроме глаз. Темные и стеклянные. Немигающие. За ними ничего нет — вообще ничего. Он ухмыльнулся ей.

— И что ты собираешься с этим делать?

Дуло дрожало, колебалось. Ханна не могла удержать его в неподвижном состоянии. Пистолет, который раньше казался таким легким, вдруг стал тяжелым в ее руке. Самый тяжелый из всего, что она когда-либо держала.

Пайк рассмеялся, жестоко, злобно и резко, как ножом по стеклу.

Она подняла пистолет, шатко прицелилась, ее палец застыл на спусковом крючке.

— Как будто ты знаешь, как им пользоваться. Я уже сломала тебя, или ты забыла?

Воспоминания нахлынули на нее, леденя кровь в венах, парализуя ее. Бесконечная мучительная боль. Страх. Ужасный треск ее собственных костей, ломающихся под кожей.

«Нажми на курок». Ее мозг кричал, чтобы тело повиновалось. Ничего не произошло. Оружие оставалось бездейственным. Кусок металла. Бесполезный.

Пайк бросился на нее. Он схватил пистолет и вырвал из ее руки. Швырнул его через всю комнату. Пистолет пронесся по ковру, ударился о книжную полку и упал в нескольких ярдах от нее.

Пайк крутанулся и ударил ее ногой по ребрам. Резкая боль пронзила тело Ханны.

Инстинктивно она свернулась калачиком, скрестив руки на животе, подтянув колени, опустив подбородок и прижав его к груди.

Она оказалась совершенно никчемной. Просто жертва. Ничего больше.

О чем она думала? Что она сможет это сделать? Что сможет защитить себя от психопата, от сумасшедшего? Противостоять кому-то намного больше, сильнее и смертоноснее, чем она была или когда-либо могла быть.

Он снова пнул ее.

— Посмотри на меня, маленькая…!

Крики и вопли снаружи. Еще выстрелы.

Она слышала все как будто издалека, из-под воды.

Холодные слезы текли по ее щекам, затуманивая зрение. Там находился другой мир. Мир, который она никогда больше не увидит, потому что никогда не покинет это здание.

Пайк достал тактический нож.

— Твоя очередь, Ханна, — проговорил он, предвкушение смешалось с презрением в его голосе. — Твоя очередь.

Глава 54

ЛИАМ

День восьмой

Лиам замешкался перед тяжелой стальной дверью выхода. Вместо того чтобы распахнуть дверь и убежать, он проверил, заперта ли она. Так и есть.

Он покончит с этими мародерами. А потом заберет Ханну.

Лиам прошел через открытый дверной проем прямо слева от него. Сквозь окно на дальней стене пробивался тусклый свет. Сильные химические запахи промышленных чистящих средств и отбеливателя ударили ему в нос.

Помещение размером десять на десять заполняли полками с баллончиками и белыми галлоновыми кувшинами, коробками с сетками для волос и пластиковыми перчатками. В одном углу стояла швабра и большое желтое ведро.

Он сбросил с плеч рюкзак и прислонил его к задней полке рядом с ведром для швабры. Снял куртку и накинул ее поверх рюкзака.

Стало холодно, но ему требовалась свобода движений. Активные действия достаточно скоро согреют его.

Если вернется в библиотеку, они будут преследовать, и он приведёт опасность прямо к Ханне. Пока он будет занят ими, она останется в безопасности.

При условии, что он покончит с угрозой здесь и сейчас.

Длинный темный коридор создавал идеальное место для нападения. У него есть полный магазин, плюс два запасных и конфискованные пистолеты в левом кармане куртки. «Смит и Вессон» 1911 и M&P 2.0, оба полностью заряжены.

Он быстро проверил систему «Глока», занял позицию у стены с противоположной стороны двери и держал оружие наготове.

Лиам ждал. Кровь стучала в ушах, напряжение пульсировало в нем. Он ненавидел убивать. Он не находил в этом никакого удовольствия. Убитые преследовали его позже, мучая совесть. Как и все остальные мертвецы.

Он не просил этого боя, но он его выиграет. Он покончит с этим.

Шаркающие звуки шагов приближались. Враги крались тихо, нерешительно, не разговаривая. Лиам напрягал слух, чтобы уловить каждый звук. Четыре пары сапог.

Он мысленно составил схему пекарни, представил себе темные фигуры врагов, продвигающихся вперед. Они стояли в зале в одну шеренгу, как коровы на скотобойне.

Ну же, давайте.

— Он выбрался через черный ход, — прошептал кто-то.

— Тогда пойди за ним, — ответил более глубокий голос.

Голоса раздавались близко. В коридоре, направляясь к нему.

Его пульс ускорился. Лиам присел, приготовился.

Появилось дуло. Первый враг появился перед дверью в кладовку, продвигаясь вперед, оружие держал прямо перед собой, его внимание сосредоточилось на задней двери.

Лиам резко разогнулся и дважды выстрелил в грудь врага. Громовой удар в замкнутом пространстве отозвался в его ушах.

Человек вздрогнул и упал. Его пистолет ударился о кафельный пол.

Мужчина, стоявший за первым противником, не успел среагировать. Лиам всадил два патрона ему в голову, прежде чем тот успел вскрикнуть или даже моргнуть. Брызнула кровь, и он упал. Осталось три неприятеля.

Лиам перешагнул через два трупа и прицелился в следующую цель.

У третьего нападавшего хватило ума увернуться. Пятый выстрел Лиама попал в гипсокартон над головой четвертого нападавшего. Он промахнулся.

Четвертый противник, присев в конце коридора, сделал три выстрела в быстром темпе. Два попали в металлическую дверь выхода позади Лиама. Один просвистел мимо его правого уха и врезался в гипсокартон, осыпав пылью.

У Лиама звенело в ушах от сотрясающих взрывов. Звук стал далеким и звонким.

Следующие два выстрела попали точно в цель.

Номер Четыре обмяк, его ноги подкосились, когда он схватился за сквозные раны в груди, красная полоса окрасила стену позади него.

Прежде чем Лиам успел опустить оружие и прицелиться, третий бандит бросился на него. Толстая шея, мускулистые руки. Крепкий громила, привыкший побеждать в драках в барах.

Он со всего размаха врезался в брюхо Лиама головой и отбросил назад. Боль пронзила его живот и лишила дыхания.

Лиам попытался перекатиться, чтобы смягчить удар. Он упал на тело позади него, рука дернулась. Ударившись рукой о дверную раму, он выронил «Глок».

Задыхаясь от боли в позвоночнике, он сумел вывернуться из-под удара и упал в дверной проем подсобного помещения.

Лиам сильно ударился о кафель, его плечо стукнулось о ведро со шваброй, белая боль, как электрический разряд, пронеслась по позвоночнику. Его поясницу свело спазмом. Мучительная боль пронзила все тело.

Он поднялся на ноги, но недостаточно быстро.

Громила снова налетел на него, нанося резкие удары ножом. Лиам успел отскочить в сторону, хотя и врезался в полки, на его голову посыпались мочалки и рулоны бумажных полотенец.

Острый клинок снова разрезал воздух. Лиам увернулся от удара ножом и, используя левую руку, треснул по руке с ножом ребром ладони, чтобы отклонить удар.

Но Громила навалился на него сверху, нанося удары левым кулаком по голове и плечам Лиама, а правой снова замахиваясь смертоносным ножом.

Слишком темно. Трудно разглядеть вспышку лезвия.

Лиам ударил головой назад, разбив лицо Громиле и сломав ему нос. Кровь брызнула повсюду. От боли тот застонал, потерял хватку и пошатнулся назад.

Лиам поднялся на ноги, на этот раз медленнее, стуча ногами в ведро для швабр.

Крик. Приглушенный, далекий и тонкий. Такой слабый и тихий, что ему могло показаться. Но Лиам понял его. Почувствовал, как удар в живот.

Ханна

Холодный темный ужас разверзся в его груди.

Его охватила острая злость. Горячий гнев, подкрепленный паникой.

Лиам перешел в наступление. Схватив швабру, он развернул ее и перевернул так, чтобы головка оказалась обращена к нему, орудуя ручкой, как посохом мастера боевых искусств.

Он сделал выпад вперед и вогнал закругленный конец ручки в адамово яблоко Громилы. Тот издал влажный хрипящий звук, его глаза расширились от шока. Он выронил нож и, пошатываясь, отступил к полке.

Металлический стеллаж загрохотал. На пол упали бутылки с чистящим раствором и средством для мытья окон.

Зарычав от усилия и боли, Лиам во второй раз вогнал рукоятку в его горло и сбил мужчину с ног.

Череп Громилы глухо стукнулся об пол, и он застыл на месте, его челюсть безвольно отвисла. Смерть наступила от повреждения трахеи.

Тяжело дыша, Лиам напрягся, пытаясь разобрать звук сквозь шум в ушах. Его позвоночник протестовал от резких болезненных ударов. От выброса адреналина его трясло и кружилась голова.

Все это не имело значения. Только одна мысль двигала им. Одна цель. Он должен добраться до Ханны, пока не стало слишком поздно.

Превозмогая боль, но быстро двигаясь, он вернулся в подсобку, переступая через трупы и липкую, запекшуюся кровь. Так много крови. Так много бессмысленной смерти.

Лиам натянул куртку и рюкзак и достал свой «Глок», который закатился под одну из полок. Он выскочил через выходную дверь пекарни и помчался в библиотеку.

Глава 55

ХАННА

День восьмой

Ханна почувствовала, как она исчезает, ее разум уносит ее далеко-далеко. Какое облегчение. Подарок. Она исчезнет. Просто перестанет существовать. Больше никакой боли. Нет больше холода. Нет больше страха.

«Майло, — смутно подумала она. — Майло».

В ее угасающем сознании промелькнул обрывок воспоминания: она и Майло, прижавшиеся друг к другу в его постели, сонные глаза Майло, ее пальцы в его мягких волосах, и она поет его любимую колыбельную.

На рассвете черный дрозд поет

Посмотри, и все увидишь ты

На восход

Пробудись скорей, освободи свои мечты.

Она не хотела умирать. Она должна бороться, бороться изо всех сил, до самого конца. Пока ее сломанное тело не сдастся, она будет продолжать пытаться. Она должна.

Она слабо ударила ногой, вслепую, и ее сапог угодил в голень Пайка. Он зарычал от боли.

Ханна перекатилась на бок, ее живот был тяжелым и громоздким, она пыталась подняться на колени и отползти. Добралась до первой книжной полки, хватаясь за нее, отчаянно борясь, с трудом дыша.

Боль взорвалась в ее затылке. В потемневших глазах закружились звезды. Желудок забурчал от тошноты, и она упала в обморок.

Пайк схватил ее волосы, вырывая с корнем и грубо перевернул Ханну на спину. Смятение и отчаяние захлестнули ее и боль, ослепляющая и не дающая дышать.

Он стоял на коленях над ней, тяжело давя на грудь, живот. Пайк наклонился вплотную. Его дыхание обжигало ее лицо. От тошнотворного сладкого запаха гвоздики у Ханны сжалось горло.

Она пыталась ударить его, беспомощно брыкаясь, ее кулаки вызывали у него лишь раздражение.

В темноте мелькнул нож. Он убьет ее сейчас. Он зарежет…

Дикий лай разнесся по библиотеке.

Белое пятно проскочило через одно из разбитых окон и устремилось в темноту. Сердце Ханны остановилось. Призрак.

Призрак — это настоящий ураган шерсти, когтей и зубов. Огромный пиренейский пес пронесся по библиотеке и бросился на Пайка, целясь прямо в горло ее обидчику.

Пайк успел повернуться вполоборота, чтобы поднять руку для защиты.

Призрак не колебался. Он стиснул его правое предплечье в челюстях и яростно затряс.

Пайк застонал от мучительной боли. Нож упал на ковер.

Все еще держа Пайка за руку, Призрак потащил его назад и сбросил с Ханны.

Тяжесть свалилась с ее груди. Она снова могла дышать.

— Отвали! — крикнул Пайк. Он бил кулаком по голове пса, разбивая ему морду и впиваясь в глаза, пока тот не отпустил руку Пайка.

Призрак кружил вокруг Пайка, свирепо рыча. Огромный мускулистый зверь, светящийся в темноте белым светом, словно призрачное существо из подземного мира.

Пайк с проклятием отступил назад и врезался в один из учебных столов. Стул запутался в ногах Пайка, и он чуть не споткнулся. Он схватил стул и бросил его в собаку.

Призрак легко увернулся. Стул ударился о книжную полку, несколько книг повалились. Он зарычал, оскалил зубы, блеснула слюна. Как бешеный волк.

Призрак рычал и скалился с такой свирепостью, какой Ханна никогда не видела. Исчезло царственное, спокойное животное, которое прижималось к ней, чтобы дать утешение и силу, которое спало рядом с ней, которое глотало вяленую говядину с ее руки, но даже в голоде брал еду достаточно нежно, чтобы не обгрызть ей пальцы

Этот Призрак был чистым белым дьяволом. Сто сорок фунтов жестокой силы, зубов и ярости. И каждая унция направлена на его бывшего хозяина.

— Лежать! Назад! — Пайк, пошатываясь, поднялся на ноги, прижимая раненую руку к груди. Левой рукой он нащупывал что-то у себя под боком. — Слушайся, глупая псина!

Призрак не послушался. Он помнил, как помнила Ханна.

Оскалив зубы и ощетинившись, большой пиреней бросился в атаку.

Пайк попятился назад и врезался в книжную полку позади себя. Книги упали и каскадом посыпались на ковер.

Собака и человек падали вместе.

Призрак прыгнул на Пайка и придавил его спиной к ковру. Он бросился к горлу своего хозяина. Его зубы сверкали белизной и бритвенной остротой, а пасть была разинута.

Пайк поднял левую руку, чтобы защитить свою шею. Он держал что-то в руке. Что-то маленькое, темное и металлическое. Сердце Ханны перестало биться. Пистолет.

В темноте они слились в единое целое. Белая и темная фигуры, сражающиеся насмерть. Призрак рычал и кусался, Пайк бил его по голове, туловищу, морде, лупил по нему пистолетом, пытаясь нацелить его на собаку, чтобы выстрелить.

Паника вцепилась в нее, утягивая под себя, но она боролась с ней, боролась за то, чтобы оставаться собой. Отчаяние бурлило в ее животе. Она судорожно искала способ помочь, остановить Пайка.

Ханна схватила с пола тяжелую книгу и бросила ее в их сцепившиеся тела. Книга ударилась о бок Пайка, но это ничего не дало. Она бросила еще одну. Попала в руку Пайка и сбила ему прицел.

Выстрел расколол воздух.

Она вскрикнула, в ушах зазвенело. Призрак возмущенно рычал.

Не успела она найти другую книгу, чтобы бросить, как раздался второй выстрел. Этот попал в цель.

Призрак дрогнул. Он заскулил и упал на грудь Пайка. Его массивное тело обмякло.

Пайк оттолкнул от себя Призрака и, пошатываясь, поднялся на ноги. Он повернулся к псу. Его левая рука была прижата к груди, беспомощная и слабая. Пистолет в правой руке.

Он поднимает пистолет, целясь в Призрака. Чтобы прикончить его. А потом и ее.

Ужас и беспомощность пронзили Ханну.

— Нет! — закричала она.

— Ханна!

Крик. Откуда-то снаружи, рядом с главным входом. Это Лиам. Он пришел за ней.

Шаги приближаются к ним. Но недостаточно быстро. Недостаточно.

— Лиам! — закричала она безумно. — Он здесь!

С яростным проклятием Пайк отступил назад, хватаясь за раненую руку. Его черты исказились в выражении, которого Ханна никогда не видела на его лице — страх.

Он крутанулся и бросился бежать, пробираясь между книжными полками и устремляясь к стене с окнами. Пайк вскочил на книжную полку высотой до пояса и выпрыгнул через окно в ночь.

Единственная мысль Ханны была о Призраке. Она бросилась на ковер, голова кружилась, но она не обращала на это внимания и с душераздирающим рыданием рухнула на колени рядом с ним.

Призрак лежал на боку, вытянув длинные лапы и откинув голову назад. Сквозь белую шерсть над правым глазом проступала полоса черной крови, заливая висячее ухо и окрашивая морду.

Еще больше крови скопилось на макушке. Пуля пробила ему череп. Осколки кровавого стекла блестели на его шерсти от прыжка через зазубренную оконную раму.

Ужас и страх скрутили ее внутренности. Ханна запустила руки в его шерсть, отчаянно ища признаки жизни.

Его грудь вздымалась и опадала под ее пальцами. Слабый скулеж вырвался из его пасти.

Он жив. Она казалось сейчас расплачется от счастья.

Лиам ворвался через входные двери и помчался к стеллажам. Он держал пистолет в обеих руках, высоко подняв и приготовившись стрелять.

Даже в темноте она разглядела черные пятна на его лице — кровь. Он походил на злобного военачальника или викинга, только что пришедшего с битвы. Убийца.

Облегчение боролось с ее страхом. Под кровью она увидела человека — воина, который защищал ее. Облегчение победило.

— Ты… ты не погиб.

— Где он? — прокричал Лиам.

Она указала на окна.

— Там. Он убежал на улицу.

— Оставайся здесь, — сказал Лиам. — Я закончу с этим.

Прежде чем она успела что-то сказать, он исчез. Тень среди теней, когда он выпрыгнул из разбитого окна вслед за Пайком.

Глава 56

ЛИАМ

День восьмой

Лиам пробирался сквозь темноту в поисках садиста-психопата. От ветра у него слезились глаза и закладывало нос. Он не пожалел времени, чтобы пристегнуть снегоступы. Так он шел быстрее, даже несмотря на раскаленную боль в пояснице.

Капли крови блестели рядом с глубокими отпечатками, оставленными психом на снегу. Он был ранен. Это облегчало Лиаму преследование.

Праведный гнев пылал в его жилах. Неиссякаемая ярость. Он убьет этого человека без угрызений совести, без пощады.

Сцена в библиотеке врезалась в его память: Ханна отчаянно скрючилась над телом собаки, страх и ужас исказили ее черты, ее испуганное лицо казалось бледной луной в темноте.

Он почти потерял ее. Он надеялся, что с Призраком все в порядке, но именно Ханне он поклялся сохранить жизнь. Он обещал себе и Джессе, что спасет свою нечаянную спутницу.

И он собирался это сделать. Должен.

Он сунул руку в карман куртки и нащупал маленький вязаный лоскуток серо-зеленого цвета, как тлеющий уголек. Крошечная вязаная шапочка.

Раскаяние и сожаление душили его. Он — дурак. И всегда им был.

Это ничего не исправит. Ничего не изменит. Прошлое оставалось прошлым.

Он знал это. И еще.

Он не мог бросить Ханну и ее не рождённого ребенка.

Он не мог бросить их на растерзание этому монстру, который следил за каждым шагом, который, казалось, знал, куда они направляются, даже раньше, чем они сами, как какой-то сверхъестественный демон из мифов и кошмаров.

Лиам не боялся его. Тот, кто охотился на женщин, — трус. Человеческий мусор. Вот почему он сбежал. Он не более чем бесчувственным выродком, который не мог сразиться с человеком лицом к лицу, но крался и прятался в тени, охотясь на слабых и беззащитных.

Единственной мыслью Лиама было убить этого подонка, чтобы покончить с ним раз и навсегда.

Солдат в нем взял верх. Он заглушил боль и полностью сосредоточился на поставленной задаче. Лиам осмотрел дорогу и здания впереди и по обе стороны от него, ожидая любой угрозы.

Он обогнул магазин, пульс стучал в ушах, бедра горели от напряжения. Даже в снегоступах это утомительно. Пульсация в позвоночнике еще больше замедляла его. Но он не останавливался. Он никогда не остановится.

Крики и вопли доносились с соседней улицы. Он свернул за стоматологический кабинет, прижался спиной к стене и заглянул за угол.

Группа из семи мужчин и женщин пробиралась по улице в сторону библиотеки, свет фонариков и громкие голоса выдавали их присутствие. Не более четверти мили.

Они перегруппировались после нападения Лиама. Их число значительно сократилось. Они шли медленно, возможно, хромая от ран, но все равно приближались.

Теперь их крики стали более злыми, яростными. Речь явно шла уже о личном. Они хотели его голову за смерть полудюжины человек, которых он убил.

Ханна превратилась в легкую добычу. Они найдут ее и убьют только за то, что она связана с ним.

Ужас сковал его внутренности. Страх пророс глубоко в его нутро и овладел им. Не за себя. Только не за себя.

За нее и невинного ребенка, которого она носила.

Он негромко выругался. Он должен вернуться.

Лиам оглянулся на кровавый след и отпечатки, ведущие между банком и стоматологическим кабинетом на северо-запад.

Он мог покончить с этим сейчас. На это потребуется время, драгоценное время, которого у него нет.

Проклятье! Он ненавидел оставлять угрозу на свободе, ненавидел всеми фибрами своего солдатского существа. Но он отказался снова оставить Ханну беззащитной.

Тяжело вздохнув, Лиам развернулся и поспешил обратно в библиотеку. Его позвоночник болезненно пульсировал. Сердце стучало в груди и в ушах. Он постоянно осматривал окрестности, ища любое движение среди теней, притаившихся между зданиями.

Обогнул библиотечную стоянку и подошел к разбитому окну. Скинув снегоступы, прикрепил их к рюкзаку с помощью паракорда.

Используя кирпичный выступ, он перемахнул через него, осторожно, чтобы не задеть стекло, вылетевшее из рамы. Боль электрическим разрядом отозвалась в нем.

— Ханна! — прошептал он.

Она скрючилась рядом с собакой в центре библиотеки, ее лицо казалось абсолютно белым. В одной дрожащей руке она держала пистолет. Она целилась в него.

— Ханна, это я.

Она узнала его и опустила оружие. Книги валялись на ковре вокруг них, а несколько стульев с ближайшего учебного стола были опрокинуты.

С опаской он опустил взгляд на собаку.

Призрак весь в крови лежал на боку. С болезненным воем он поднял голову, кровь залила его морду, ухо и верхнюю часть черепа.

Он ранен, но, по крайней мере, в сознании.

Сердце Лиама чуть не разорвалось от облегчения.

— Нам пора идти.

Она не стала спорить с ним. Сунула пистолет в карман пальто и встала, шатаясь, прижав поврежденную руку к ребрам. Ее мутило.

Его беспокойство нарастало, он оценил ее состояние.

— Ты ранена?

— Я в порядке.

Это не так. Кровь текла по волосам. Ее длинные волосы спутались. Вокруг левой глазницы уже образовался фиолетовый синяк.

Псих ранил ее, но она стояла на ногах. Ханна оказалась крепче, чем он предполагал. Живучая.

Тем не менее, долго она не протянет. Он сразу это понял. Не покрытая синяками, страдающая от боли и ран. Не с ее беременностью.

— Призрак спас меня, — сказала она.

Лиам снова проклял себя за то, что так долго возился с бандитами. Если бы Призрак не подоспел вовремя…

Он мог бы с легкостью убить сотню врагов, не опасаясь за себя. Его страх был за них. Страх, что он не сможет защитить. Что он снова потерпит неудачу.

Но нет времени рассуждать о «что-если» и «надо было-бы». Это придет позже. Чувство вины. Угрызения совести.

— Мы уходим отсюда, — сказал он.

— Как?

Он вспомнил двух мужчин, стоявших на страже возле грузовиков, снегоходов и квадроциклов.

— На снегоходах.

Им нужно добраться до машин раньше толпы. Каждая минута, которую они оставались здесь, увеличивала угрозу в десять раз.

Глава 57

ЛИАМ

День восьмой

— Пошли, — сказал Лиам.

— А как же Призрак? — спросила Ханна.

С жалобным воем пес поднялся на лапы. Он неуверенно покачивался.

Сердце Лиама сжалось. Лиам не мог тащить Призрака и помогать Ханне. Ему нравились собаки — эта особенно.

Он сделает все возможное, чтобы спасти их обоих, но Ханна для него на первом месте. Так и должно быть.

Он чувствовал себя виноватым, даже произнося эти слова.

— Он не должен отставать. Другого выбора нет.

— Он сможет, — заверила Ханна. — Мой рюкзак. Снегоступы…

Его мозг перебирал варианты с молниеносной скоростью. У него все еще оставался рюкзак с прикрепленными снегоступами. В рюкзаке Ханны лежала в основном еда, вода, брезент и спальный мешок. Важно, но не существенно.

Она не справится с лишним весом. А он не мог нести два рюкзака, помогать ей и защищать их.

Но ей нужны снегоступы, чтобы передвигаться по глубокому снегу. В них они окажутся быстрее своих преследователей.

Лиам оставил Ханну и пса и побежал назад через стеллажи, схватил снегоступы и помчался обратно. Он протянул ей снегоступы. Она прижала их к груди.

Ханна сделала шаг и споткнулась. Лиам обхватил ее свободной рукой за талию, правой он все еще держал свой «Глок». Поддерживать ее было больно, но он не обращал на это внимания, заталкивая боль вглубь.

— Мы должны идти.

Вместе, ковыляя, они направились к входу. Ханна вздрогнула, но не вскрикнула и не издала ни звука. Медленно и неуверенно за ними следовал Призрак, опустив голову, с почти человеческим выражением боли и растерянности на морде.

Лиам окажет обоим первую помощь, как только они доберутся до безопасного места. Но сначала им нужно убраться отсюда.

Далекие крики и вопли разносились по ветру. Раздался еще один выстрел. Уже ближе. Слишком близко.

Они обогнули учебные столы, стойку выдачи и детскую зону. Он протиснулся через входные двери, и они снова оказались в прохладной ночи, ветер жалил их лица.

В запасе у них имелась пара минут, чтобы остаться вне поля зрения толпы. Они потратили несколько драгоценных секунд, чтобы застегнуть снегоступы — Лиам помог Ханне застегнуть ее.

Двигаясь теперь быстрее, они обогнули следующее здание — аптеку с выбитыми окнами, мусор и бутылки из-под таблеток валялись на истоптанной парковке. Они миновали еще два офиса и ресторан.

Свет фар промелькнул за следующим зданием. Лиам прислонил Ханну к кирпичному фасаду. Она наклонилась вперед, уперлась руками в бедра и тяжело дышала, выдыхая клубы белого пара.

Он мог видеть белки ее глаз в тусклых тенях. Ее страх. Но она сохраняла присутствие, боролась со своим ужасом.

Лиам ясно видел ее в тот миг — кроткую и израненную, но в то же время сильную. Она держалась. Это ее сущность. Он видел, что в ее глазах светилась решимость.

В этом она похожа на него. Выжившая.

В его груди вспыхнула яростная решимость защитить Ханну.

— Жди здесь, — сказал он, его голос звучал грубо.

Она кивнула.

Он прошел вперед и заглянул за угол, держа «Глок» наготове. Ветер налетал белыми порывами, но сильный снегопад значительно ослабел, увеличивая видимость.

В двадцати ярдах от него Лиам смог разглядеть четыре двухместных снегохода старой модели и пять зимних квадроциклов, припаркованных посреди улицы в конце города.

Грузовики отсутствовали. Бандиты, должно быть, уже упаковали свои припасы и отправили груженые машины туда, откуда они приехали.

Единственная причина, по которой они все еще остаются в городе, — это охота на Лиама.

Один из снегоходов стоял заведенный, его двигатель громко и надрывно гудел, фары сверкали. Сверкающие кристаллы снега кружились в призрачных огнях.

Пустая трата бензина ради света, но им это только на руку.

Двое мужчин стояли на страже. Один прислонился к задней части черно-желтого «Ски-Ду», раскрашенного под шершня, его винтовка криво висела, а сам он дрожал и дул на руки в перчатках.

Второй охранник положил свою винтовку поперек переднего сиденья красно-белой «Ямахи», а сам примостился на боку, куря сигарету и прижимая обе руки к лицу, чтобы защитить ее от ветра.

Ни один из них не проявлял бдительности и не осознавал, что их окружает. Они ждали уже несколько часов, замерзли, были несчастны и просто пытались скоротать время.

Лиам сильно нервничал. Успокоившись, он отгородился от всего остального — тяжелого дыхания собаки, свиста ветра, звуков приближающейся толпы. Его изматывающей боли, пульсирующей в позвоночнике.

Он зафиксировал локоть, поднял левую руку вверх, чтобы выстрелить, и сосредоточился на прицеле. Замедлил дыхание и пульс, сфокусировался на цели. Сделал поправку на ветер. Прищурился от вихря снега.

Человек в камуфлированной охотничьей шапке, прислонившийся к желтому снегоходу, держал оружие наготове. Лиам направил пистолет на него, прицелившись в центр.

Он положил затянутый в перчатку палец на спусковой крючок. Его ровное дыхание клубилось облаками вокруг лица. Снег собирался на ресницах, кристаллизовался в ноздрях. Время тянулось.

Лиам дважды нажал на спусковой крючок.

Хлоп. Хлоп.

Человек покачнулся и упал.

Лиам попал в цель. Ему нужно попасть во второго противника, прежде чем тот сможет достать свою винтовку. Следующая цель уже двигалась, реагируя на выстрелы, но недостаточно быстро.

Лиам слегка сместился, прицелился в грудь мужчины и дважды выстрелил.

Не прошло и двух секунд как обе цели оказались на земле.

Он не чувствовал ни вины, ни угрызений совести. Ни тогда, ни в пылу сражения. Он видел бои в военных зонах по всему миру. Он знал своего врага. Тех, кто стоял между ним и его задачей — доставить Ханну в безопасное место.

Убей или умри. И он убивал умело, точно и эффективно. И он готов убивать до тех пор, пока это потребуется, до тех пор, пока Ханна будет нуждаться в защите.

Лиам обернулся к ней.

— Приготовься.

Она уставилась на мертвые тела на снегу.

Позади них шум толпы становился все громче. Призрак повернулся в сторону надвигающейся угрозы, наполовину воя, наполовину огрызаясь.

Лиам схватил Ханну за руку.

— Вперед!

Они побежали к снегоходам.

Глава 58

ХАННА

День восьмой

— Залезай! — приказал Лиам, когда они добрались до ближайшего снегохода — «Ски-Ду» цвета шершня. Ключ торчал в замке зажигания, двигатель урчал, выхлопные газы вырывались наружу. Можно ехать.

Ханна колебалась. Ветер хлестал ее волосы по лицу. Она не чувствовала своих ушей.

Страх вцепился в нее когтями. Ее мозг кричал, что нужно спасаться, бежать. Но Призрак только что спас ей жизнь. Она ни за что его не бросит.

Она указала назад на пса, который отставал от них на несколько ярдов.

— Я не оставлю Призрака.

Она ожидала, что Лиам будет спорить с ней, швырнет на сиденье и увезет против ее воли. Он этого не сделал.

— Посади собаку на сани с прицепом, — сказал он хрипло. — И, ради всего святого, не высовывайся!

Лиам достал свой тактический нож и несколькими эффективными движениями перерезал провода питания стартера на трех других машинах.

Позади них кто-то поднял тревогу.

В пятнадцати ярдах западнее взметнулся снег. Сразу за этим последовал винтовочный выстрел. Еще один хлопок разорвал воздух. Потом еще один.

Ханна повернулась и вгляделась в снежную тьму, в ушах звенело. Она едва могла разглядеть нападавших, если бы не колеблющиеся лучи фонарика, вспышки дул в темноте.

Впрочем, они тоже не могли видеть в темноте и снегу. Выстрелы производились беспорядочно, но очередной залп мог запросто оказаться удачным. Грохот винтовочных выстрелов разрывался, как вереница петард.

Лиам занял оборонительную позицию за красной «Ямахой», уперся руками в сиденье и открыл ответный огонь. Бум. Бум. Бум.

Послышались крики. Он попал в одного из них. А может и не одного, судя по стонам и воплям.

Бандиты бросились в укрытие. Они спрятались за банком и магазином «Доллар Дженерал» по обе стороны главной улицы, оба здания находились в нескольких сотнях ярдов от них.

— Сейчас, Ханна! — крикнул Лиам.

Она присела так низко, как только могла, и пробралась к задней части снегохода. На желто-черном «Ски-Ду» имелся большой прицеп из стекловолокна с полозьями, предназначенный для перевозки тяжелых грузов. Он был пуст.

Ее пальцы так онемели, что потребовалось три попытки, чтобы открыть створки саней. Она жестом подозвала Призрака.

— Внутрь, живо! Это для твоего же блага.

Призрак пошатывался, едва держась на ногах. Он остановился в нескольких футах от них. Опустил окровавленную голову и беспокойно заскулил.

Ему не нравилась мысль о возвращении в клетку, даже в ту, которая могла спасти ему жизнь. Ханна его не винила.

— Ханна! — закричал Лиам.

Еще несколько выстрелов разорвали морозный воздух. Несколько снарядов попали в разграбленный продуктовый магазин на другой стороне улицы.

Спотыкаясь на снегу, она схватила Призрака за ошейник своей здоровой рукой.

— Ты должен это сделать! Сделай это для меня. — Она мягко, но настойчиво потянула его к прицепу. — Доверься мне.

Призрак снова заскулил, но не стал упираться. Он позволил ей затащить его на сани. Если бы он отказался идти, Ханна не смогла бы его заставить. Собака весила больше, чем она, даже беременная.

Дрожащими, наполовину онемевшими пальцами она закрыла замок на прицепе. На ветру и снегу Призрак наверняка замерзнет, но это лучшее, что они могли сделать. Она сняла снегоступы и бросила их в прицеп рядом с ним.

— Готово! — крикнула она Лиаму.

Лиам уже снял снегоступы. Он положил пистолет в карман, наклонился и взял винтовку у одного из убитых мужчин. Сделал еще несколько выстрелов, чтобы дать им передышку. Стрельба из винтовки раздавалась снова и снова.

Он помог Ханне забраться на переднее сиденье и прижался к ней сзади, упираясь грудью в ее спину и расставив ноги. Она натянула шлем, пока Лиам натягивал другой, лежавший на сиденье, не потрудившись смахнуть снег или застегнуть ремешок.

Закинув винтовку на плечо, он потянулся к ней за рукоятками руля.

— Держись! — крикнул он ей в ухо.

Лиам нажал на газ. Они рванули вперед в облаке синего дыма, плюясь снегом, и резко развернулись на крутом повороте. Старая машина была грубой и шумной — но все равно быстрой.

Снова треск винтовочных выстрелов. Пули забрызгали снег в дюжине ярдов справа от них. Сердце Ханны заколотилось в груди.

Лиам резко повернул влево. Задняя часть снегохода неуверенно повернулась, подняв вверх широкую дугу снежных брызг. Ее отбросило вбок к руке Лиама, и она едва не вылетела из кресла. Ханна с трудом удержалась на месте, опираясь только на одну руку.

Она бросила взгляд в зеркало заднего вида, чтобы проверить Призрака. Он все еще оставался на месте. Она не смогла разглядеть ничего, кроме пушистого белого меха.

Лиам выровнял крен, и они понеслись на большой скорости по бескрайним снежным полям, подпрыгивая. От каждого толчка по ее телу пробегала дрожь.

Выехав из города, они направились на юг, проносясь мимо деревьев, сараев и заборов, нескольких покосившихся зданий, стоящих в стороне от дороги.

Три квадроцикла преследовали их, но они находились далеко — их фары казались маленькими звездами в зеркалах «Ски-Ду».

Она больше не слышала выстрелов, но это не означало, что их нет. Рев двигателя заглушал все остальные звуки.

Когда они скрылись в ночи, Ханна уперлась ногами в подножки, наклонялась на поворотах и держалась изо всех сил.

Глава 59

ПАЙК

День восьмой

Пайк ударился плечом о незапертую заднюю дверь закусочной и, спотыкаясь, вошел внутрь. Дверь захлопнулась за ним. Он моргнул в полной темноте и остановился.

Ярость бурлила в его жилах. Он хотел только одного — убить этого солдафона, который осмелился преследовать его. Он вырвал бы тарзалы и метатарзалы из окровавленных обрубков его пальцев. Кропотливо, медленно. Одну за другой, пока солдат не взмолится о собственной смерти.

Пайк лишился своего тактического ножа и пистолета. Он потерял их в библиотеке из-за взбунтовавшегося белого зверя и трусливой мышки Ханны Шеридан.

Он все прекрасно спланировал. Отвлечь солдата, чтобы пробраться и прикончить свою добычу. Только эта чертова собака появилась из ниоткуда и имела наглость напасть на него! Он хозяин этой отвратительной шавки — и купил ее за кругленькую сумму.

У Пайка болело только левое предплечье. Правой рукой он нащупал стену и попятился вглубь здания. Обогнув угол, он почувствовал вокруг себя открытое пространство.

Достал из кармана фонарик, включил его и осмотрел помещение, не давая лучу затухнуть. Он находился в каком-то офисе или административном помещении.

Единственное окно выходило на кухню ресторана, зону мытья посуды и стойку ожидания. Ему не нужно беспокоиться о том, что фонарик выдаст его местонахождение.

Он опустился в офисное кресло за дешевым столом из ИКЕА, подперев фонарик, и осмотрел себя. На рукаве его куртки имелось несколько прорех. Кровь испачкала ткань и стекала по руке.

Он зубами стянул перчатки и вылез из куртки. Поморщившись, закатал окровавленный рукав рубашки. Пайк стиснул зубы при виде раны.

В нескольких местах клыки прокололи кожу, достаточно глубоко, чтобы порвать мышцы. Все выглядело хуже, чем есть на самом деле. Ему повезло, что челюсти собаки не раздробили ему предплечье.

Пайку удалось застрелить бешеное животное до того, как оно успело причинить серьезный вред. Если бы не толстая куртка и слои одежды в качестве защиты, пес разорвал бы ему горло в считанные секунды.

Пайк надеялся, что убил его.

Боль пульсировала в левой руке от запястья до плеча. Ему срочно требовалась чертова сигарета.

Неповрежденной рукой он вытащил пачку, повозился с «Зиппо» одной рукой и наконец смог прикурить. Пайк глубоко втянул дым в свои остывшие легкие. Аромат гвоздики заполнил его ноздри, снимая напряжение, пульсирующее в нем.

Он выпустил облако в потолок. Здесь не имелось ни вентилятора, ни форточки, и дым повис в воздухе.

Это просто мелкая неудача. К утру он вернется в игру.

Ханна Шеридан собиралась домой. Ну, что ж. Он тоже.

Негодование разлилось по телу. На нее. На всех людей в Фолл-Крике, которых он ненавидел и на которых горько обижался. Его мать. Его брат. И особенно Ноа Шеридан.

Он отомстит им всем. Выжмет каждую унцию из ее разбитого и разрушенного тела.

Он не знал, почему не убил ее много лет назад. До и после той ночи он действовал осторожно, никогда не выбирая добычу, которую можно упустить.

Пайк выбирал наркоманов, шлюх и бездомных уличных крыс, о которых никто не заботился. И он редко охотился слишком близко к дому.

Но когда он припарковался за ее «Камри» на пустынной дороге в канун Рождества, Пайк почувствовал такое возбуждение, какого никогда не испытывал раньше. Он знал, кто она, еще до того, как вышел из машины.

Жена Ноа Шеридана. Милашка с яркими зелеными глазами, симпатичная чужачка с потрясающим голосом, которая могла бы прославиться в Нэшвилле или Голливуде, но вместо этого быстро скатилась в никуда, застряв в маленьком городке с жалким мужем и плаксивым ребенком.

Было нечто приятное в том, чтобы украсть что-то прямо у кого-то под носом. Извращенное удовольствие в том, чтобы работать, есть и смеяться с людьми, которые понятия не имели, кто он и что сделал.

Это опьяняло.

Каким-то образом делало жизнь в дерьмовом городе со всеми этими невыносимыми людьми — включая его собственную семью — терпимой.

Все они знали Ханну Шеридан. Они все верили, что она давно умерла.

Он питал особую ненависть к Ноа Шеридану. Наблюдая за тем, как его жизнь рассматривают словно под микроскопом — муж оставался подозреваемый номер один в этом деле на протяжении многих месяцев — Пайк испытывал незабываемое и невероятное удовольствие.

Каждый раз, когда он видел Шеридана или его сопляка-сына, Пайка охватывало легкое волнение. Он махал рукой, подзывал Ноа, вступал в светскую беседу с приклеенной улыбкой на лице, а рукой в это время держал в кармане телефон с прямой видеосвязью с женой Ноа.

Но эта часть закончится сейчас. Она закончится, когда он вырежет из нее свою собственную плоть и кровь, а затем прикончит ее сам, так, как хотел. Не быстро и не легко.

Он еще не потерял контроль над ситуацией. Он еще мог найти ее до того, как она доберется до Фолл-Крик.

Глава 60

ПАЙК

День восьмой

Пайк докурил сигарету до фильтра и бросил ее на пол. Огонек вспыхнул и погас. Ему плевать на то, что он мог сжечь все здание.

Осторожно закатав рукав, он с болезненным шипением влез в куртку. Надел перчатки, встал и взял тяжелый фонарь.

Он обыскивал рабочую кухню, пытаясь найти что-нибудь, что можно использовать. Луч фонарика прошелся по прилавкам, шкафам и плите промышленного размера из нержавеющей стали. Здесь воняло испорченными овощами и горелым пластиком.

Конус света высветил тяжелый молоток для отбивания мяса, лежащий на островке из нержавеющей стали в центре зоны подготовки. Подойдет.

Когда он попытался поднять его левой рукой, ее пронзил сильнейший разряд боли. Он уронил его, вздрогнув.

В ярости Пайк пнул остров и выругался, когда звон раздался в тишине. Он положил фонарик, поднял молоток неповрежденной рукой и просунул его в петлю ремня под курткой.

Держа фонарик низко на боку, он осторожно вышел из задней части закусочной и осмотрел снежную темноту, прежде чем шагнуть на улицу.

Вокруг никого. Со стороны библиотеки доносились гневные крики и выстрелы. Возможно, бандиты нашли его мышку Ханну или парня-солдата.

Он сомневался в этом. Солдат наверняка поспешил бы назад, чтобы спасти девчонку и обеспечить их уход. Это единственная причина, по которой он отказался от преследования Пайка.

Неважно. Пайк мог устроить засаду в любой точке пути. У него было преимущество. А не у них.

Как только он позаботится о своей руке. Ему нужен чертов доктор, чтобы подлатать его и дать обезболивающих.

К счастью для него, он знал, куда идти.

Опустив голову от жестокого ветра, он обогнул стоянку закусочной и нашел дорогу обратно на главную улицу. Он вернулся на заправку вверх по улице, где его по-прежнему ждал фиолетовый снегоход.

Двое мужчин остались на заправке, оба держали винтовки и стояли примерно в десяти ярдах друг от друга. Первый стоял лицом на юг, в сторону библиотеки и конца города.

Второй мужчина стоял на страже кучи трупов. Не меньше полудюжины. Рядом с ним два снегохода старой модели, тянущие большие сани, загруженные канистрами, полными бензина.

Винтовка, которую он держал в руках, принадлежала Пайку.

Пайк оскалился. По его позвоночнику пробежала мрачная дрожь. Ему понадобится бензин, чтобы добраться туда, куда он собирался. Да и винтовку нужно вернуть.

Он прицепил фонарик к поясу и поменял его на молоток. Взял его в руку и ощутил вес. Подойдет как нельзя лучше.

Он подкрался к мужчине сзади, его шаги были не такими тихими, как хотелось бы, но мужчину отвлекли крики и стрельба за библиотекой. Ветер свистел и стонал, заглушая его движения.

Бедняга даже не заметил приближения Пайка. Он не увидел и взмаха молотка, но, конечно, почувствовал, как тот врезался ему в голову и расколол череп.

С тяжелым стуком мужчина упал на снег.

Боль пронзила левую руку Пайка, мышцы закричали в знак протеста. Пайк стиснул зубы и позволил молотку выскользнуть из рук.

Пайк нагнулся и поднял винтовку. Свою винтовку. Винчестер 70-й модели с оптическим прицелом.

В предплечье вспыхнула еще большая боль, но он терпел. Быстро проверил систему и нашел все так, как оставил — оружие в идеальном состоянии и полностью заряжено.

Второй охранник со скучающим выражением лица повернулся, чтобы проверить своего приятеля.

Пайк направил винчестер ему в лицо.

— Эй, мужик…

— Подними руки. Брось оружие.

Охранник начал поднимать оружие, затем заметил тело своего друга позади Пайка, уже остывающее на снегу. Поумнев, он передумал.

Отстегнул винтовку, бросил ее в нескольких футах от себя и поднял руки.

— Не стреляй в меня, парень. Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать.

— Нашли доктора, когда грабили этот город?

Мужчина нервно переминался с ноги на ногу.

— Хэнк сказал, что нашел хорошую заначку оксикодона в клинике. Там же был врач. Нескольких пациентов мы отправили домой. Может, он педиатр? Я не знаю. Я сделал то, что ты просил, ясно? Не убивай меня, чувак.

— Хорошо. — Пайк жестом указал на винтовку. Он оставит этого идиота в живых достаточно долго, чтобы тот отвез его к этому врачу. Затем уложит его, как того заслуживает эта гнида. — Отведи меня к нему. И побыстрее. Я должен уехать на рассвете.

Глава 61

ХАННА

День восьмой

Ханна так устала, что постоянно засыпала, заваливалась на сидении и снова просыпалась. У нее болели спина, плечи и бедра, мышцы сводило судорогой.

Холод пронизывал конечности. В ногах словно глыбы льда, ноздри саднило от холодного воздуха. От ледяного ветра ее веки почти слиплись.

Они упорно ехали, казалось, несколько дней, но прошло меньше двух часов.

Лиам и Ханна довольно быстро оторвались от преследующих их квадроциклов. Бандиты не могли ехать так же быстро, как снегоход, но он все равно очень трясло.

Они огибали город за городом и ехали дальше. Со всех сторон простирались леса, перемежающиеся с унылыми и ветреными фермерскими угодьями. Бесконечную белизну изредка прочерчивали темные пятна полуразрушенных сараев, амбаров или домов.

До Нового года оставалось совсем немного. Ничто не двигалось. По дороге не ехало ни машин, ни грузовиков. Ни самолетов, летящих по черному небу.

Словно, они единственные живые существа во Вселенной.

Наконец, Лиам затормозил и выключил двигатель. Он снял шлем.

— Мы только что выехали из Национального леса Манисти. Мы за пределами Ньюейго.

Они припарковались на обочине пустой дороги, заросшей сосновым лесом. Справа от них на небольшом холме, далеко от дороги, стоял трехэтажный ветхий фермерский дом. Других домов или зданий не просматривалось.

— Оставайся здесь, — сказал Лиам.

Ханна слишком устала, чтобы спорить. Она просто хотела слезть с этого дурацкого снегохода и найти безопасное место, где можно отдохнуть и пописать. И она отчаянно волновалась за Призрака.

Лиам достал пистолет, соскользнул со снегохода и надел снегоступы. Осторожно двинулся к линии деревьев. Через несколько мгновений он скрылся в темноте.

Он не использовал фонарик и не приближался к участку напрямик, как большинство людей. Он действовал тайком. Невидимая угроза.

Она нервно вздрогнула, в очередной раз радуясь, что Лиам на ее стороне.

Ханне удалось снять шлем, и он упал на снег. Она неловко сползла со снегохода и облокотилась на него, прижав руки к груди и дрожа.

Ее ноги превратились в ледяные глыбы. Она едва могла стоять, не говоря уже о том, чтобы добраться до Призрака.

Ветер утих. Ночь выдалась черной и абсолютно неподвижной. Мили и мили бесконечного снега.

На морозе все звучало по-другому. Острые грани и хрупкость. Ветер с шипением проносился по льду и твердому снегу, по голым жестким ветвям дубов, кленов и берез. Шелестели сосновые ветви.

Ее сознание затуманилось. Казалось, что клетки мозга замерзли. Ее мысли дрейфовали. Ханна даже не слышала, как вернулся Лиам, пока он не оказался рядом с ней.

Он держал пистолет низко у бедра.

— Дом пуст. И сарай. Никто не появлялся там по крайней мере неделю.

— Призрак, — сказала она сквозь зубы. — Что с Призраком?

Лиам опустился на колени рядом с санями и проверил состояние Призрака. Он был в сознании, но вялый и слабый. Все его тело сильно дрожало. Снег и лед покрывали его шерсть.

Бедняга всю дорогу пролежал под открытым небом. Если бы только у них нашлось одеяло или что-то еще, чтобы укрыть его от ветра и холода. Оставалось надеяться, что густая шерсть защитила его.

Сердце Ханны сжалось. Если с ним что-нибудь случится, она не сможет этого вынести. Не после всего, через что она уже прошла. Не после всего, что она пережила.

Еще одна потеря может сломить ее, разбить на тысячу осколков.

Не имело значения, что она знала этого пса всего неделю. Они стали друзьями. Он был ее, а она — его. Ее прошлое и будущее переплелись с его прошлым так, что она не могла сформулировать.

Он нужен ей. Он нужен Ханне, чтобы знать, что все будет хорошо.

— А можно остановиться? — Она отчаянно надеялась, что Лиам скажет «да». Призраку нужен отдых, и ей тоже. — Мы можем остаться здесь?

Лиам встал, еще раз осмотрел окрестности, прежде чем ответить.

— Он все еще там.

— О-он не сдастся. Он придет за нами. Но не думаю, что сегодня. — Она наклонила подбородок к собаке. — Призрак хорошо поработал над его рукой.

Лиам напряженно кивнул.

— Он молодец.

— Он ранен. Ему нужен ветеринар.

— Не знаю, где мы его найдем.

— Мы должны искать. Не все города будут такими, как Бранч. Какие-то еще будут жить нормально.

— Оставаться здесь — это риск.

Она облизала свои потрескавшиеся губы. Лиам не ошибался. Но Призрак ранен. Ему нужна медицинская помощь. Может быть, он поправится и все заживет само собой, а может, его рана на голове опасна или он получил какую-то другую травму, которую они не могли заметить.

— Призрак спас меня. Мы не можем оставить его вот так. — Она подняла подбородок. — Я не оставлю.

— Хорошо. — Лиам покачал головой, смирившись. — Как рассветет, поищем врача. Мы останемся здесь на несколько часов, чтобы отдохнуть и согреться. И все. Ни минуты больше.

— В фермерском доме?

Лиам указал на большой красный сарай позади фермерского дома.

— Там будет безопаснее. Меньше шансов, что кто-то вломится в поисках еды. Сено защитит нас от холода.

Она кивнула. Он прав. Она не хотела находиться рядом с другими людьми.

Они оба нервничали.

Лиам достал из рюкзака фонарик и протянул ей.

— Держи его направленным вниз.

Он высадил Ханну у сарая, отмычкой открыл старый замок, висящий на дверях, и толкнул одну из них.

Ханна вошла в сарай, сбивая снег с сапог, и вдохнула затхлые запахи сена, навоза и жира.

В тени в дальнем конце сарая возвышалась пара старых тракторов. Кучи сена. Четыре стойла и конюшня. Вдоль одной стены висели большие ржавые инструменты, названия которых она не знала.

Лиам парковал снегоход за сараем, в стороне от дороги и фермерского дома. Ханна воспользовалась возможностью облегчиться. Это прошло так же ужасно, как и всегда — холод, пронизывающий до костей, зубы стучат, пальцы так застыли, что она едва могла натянуть штаны.

Когда она закончила, Лиам появился снова, держа Призрака на руках, как ребенка. Она направила свет на землю и держала дверь сарая открытой, пока Лиам заносил Призрака внутрь.

Он осторожно положил собаку на кучу сена рядом с пустым стойлом для лошадей. Обыскал стойло и вернулся с несколькими изъеденными молью седельными одеялами.

Опустившись на колени рядом с Призраком, Лиам смахнул снег с его шерсти и вытер ему лапы и хвост. Натянул одеяла на его туловище. Сняв с плеч рюкзак, он достал аптечку и промокнул окровавленную шерсть на голове и горле Призрака марлей для свертывания крови.

Так бессердечно расправившись с несколькими людьми, Лиам отнесся к животному с большей нежностью, чем Ханна ожидала.

Она все еще не решила, что чувствует по этому поводу. Но сейчас она слишком устала, чтобы возражать против чего-либо, и уж точно не против отдыха и тепла.

Когда Лиам закончил с Призраком, он повернулся к Ханне.

— Где у тебя болит?

Ханна осторожно потрогала пальцами ребра. Они казалтсь болезненными и чувствительными, но, она надеялась, не сломаны. Голову жгло. Она приподняла шапку и почувствовала засохшую кровь, запекшуюся у линии роста волос.

Воспоминания нахлынули на нее — его лицо, нависшее над ней, красная полоска рта, ужасный запах гвоздики, забивший ей горло, ужас.

Ханна закрыла глаза и с усилием открыла их. Пайка здесь нет. Она в безопасности.

— Он пинал меня. Ударил. Призрак добрался до него… до того, как что-то случилось.

Рот Лиама сжался. Его глаза стали жесткими.

— Я бы сказал, что случилось много чего.

Ханна незаметно поднесла руку к животу. Она почувствовала движение, как будто рыба барахталась, инопланетное существо скользило внутри нее.

Ей все равно. Она говорила себе, что не хочет этого. Ей казалась противна сама мысль о том, что его отпрыск растет внутри нее. И все же… Едва заметный проблеск облегчения промелькнул в ней.

— Я в порядке, — заверила она. — Все в порядке.

— Ты не в порядке, Ханна, — проговорил он хрипло. — Позволь мне помочь тебе.

Она напряглась, но позволила Лиаму очистить порез на лбу, наложить антибиотик и повязку-бабочку и дать ей тайленол от боли в ребрах. Его пальцы были мозолистыми, но нежными.

В животе у нее завязался клубок противоречивых эмоций. Прикосновение доброты, а не жестокости, оказалось одновременно невероятно нервирующим и успокаивающим.

Ее глаза внезапно увлажнились. Она могла бы разрыдаться прямо здесь и сейчас.

Лиам, конечно, опасен, но не для нее. Он неоднократно доказывал это сегодня вечером. Он на ее стороне.

Это ее собственный страх, который она должна победить.

Он отпил из своей бутылки и протянул ей запасную. Бутылка была еще полной.

Она сделала большой глоток и вытерла рот.

— Спасибо, Лиам.

Он только хмыкнул.

Она передала Лиаму фонарик и рухнула на кучу сена рядом с Призраком. Его грудь вздымалась и опадала — едва заметно. От него пахло мокрой шерстью, собачьим дыханием и комфортом. Ханна прижалась животом к его мохнатой спине, шерсть щекотала ей щеку. Он тихонько поскуливал.

— Который час? — спросила она Лиама.

— Двадцать пять минут третьего.

— Сейчас канун Нового года, — поняла она, с трудом веря в это. — Сегодня.

Лиам только хмыкнул. Он принес ей два дополнительных одеяла.

— Это просто день, как любой другой. Накройся сеном и накинь на себя одеяла.

Ее кости болели от усталости. Болела поясница, а еще ребра в нескольких местах. Она поморщилась, натягивая одеяла на ноги.

Вместо того чтобы присоединиться к ним на сене, Лиам расположился на опрокинутом пятигаллонном ведре возле двери сарая, положив на колени украденную им винтовку AR-15. Стоял на страже. Все еще присматривая за ними, хотя наверняка устал не меньше, чем она.

Он положил два пистолета, которые конфисковал у бандитов, рядом с собой на пол сарая, достал из сумки термоодеяло и накинул его на плечи.

— Ты не собираешься спать?

— Не устал.

Ханна не поверила. Взглянув на него снова, она поняла, насколько он действительно измотан. Лиам двигался осторожно, боль затеняла его глаза. Ему больно. Физически, но и не только.

Он спас ее сегодня, ее и Призрака. И это дорого ему обошлось.

Глава 62

ХАННА

День восьмой

Сквозь щели в стенах сарая проникал колючий холод. Ханна зарылась поглубже в сено. Тепло от тела Призрака передалось ей. Если она и не согрелась, то, по крайней мере, не замерзла.

Лиам снял шапку, провел рукой по каштановым волосам и низко надвинул ее на уши. Он посмотрел на нее, выражение его лица казалось суровым. В его глазах залегли темные тени. Челюсть напряглась, как будто он хотел что-то сказать, но сдерживался.

— В чем дело? — спросила она, хотя уже знала, что будет дальше.

Лиам пристально смотрел на нее, его взгляд был неумолим.

— Чего он хочет?

Ее щеки запылали. Ханна хотела отвернуться. Убежать и спрятаться. Но она не могла. Пришло время для разговора. Лиам Коулман, как никто другой, заслуживал объяснений. Правды.

— Он хочет меня. Он хочет это. — Она показала на свой живот. — Он собирается вырезать его, а потом убьет меня. Он не может позволить мне жить. Как будто, пока я жива, он проиграл. А он не может вынести потерю контроля над чем-либо.

— Тогда мы сделаем так, чтобы он тебя не нашел.

— Он… — Ханна сглотнула. — Он знает, куда я иду.

Мускул в его челюсти дернулся.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не про то, в какие маленькие городки мы заедем по дороге, или наш прямой маршрут. Но он знает пункт назначения. Знает, где находится мой дом.

Она закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов, открыла их.

Темнота надвигалась, но Ханна сопротивлялась. Считала деревянные доски стены сарая, цветные нити седельного одеяла, соломинки.

Она заставила себя сохранять присутствие, оставаться сосредоточенной. На этот раз это далось легче.

— Потому что я знаю его. Я… забыла. Но теперь вспомнила. Кто он такой.

Ханна видела разворачивающуюся сцену в своем сознании так же ярко и отчетливо, как если бы это происходило здесь и сейчас. Прохладная зимняя ночь. Лопнувшая шина. Обочина пустой, безлюдной дороги.

Снег хрустел под ее сапогами, ледяные облака вылетали изо рта при каждом вдохе, когда она проклинала себя за то, что у нее нет запасного колеса. Месяц назад у нее спустило колесо, но она так и не смогла заменить запаску.

Еще одна ссора между ней и Ноа. Она хотела заменить запаску, а он говорил, что они не могут себе этого позволить. Не с ее надвигающейся платой за обучение и огромными счетами за детский сад для трехлетнего Майло.

Потому что она желала вернуться в университет и получить диплом, а Ноа хотел, чтобы она сидела дома. Не потому что он сексист, просто мечтал, чтобы у Майло было то, чего не было у него — двое настоящих, заботливых родителей.

Ханна родила Майло в восемнадцать лет. Это стало сюрпризом, а не ошибкой. Она любила его всем сердцем. Она никогда бы не назвала его ошибкой.

Тем не менее, беременность неожиданно изменила траекторию ее жизни.

Двадцатидвухлетний Ноа Шеридан сделал предложение после пяти месяцев знакомства на расстоянии. «Я хочу стать отцом, — умолял он ее. — Я хочу сделать это».

Ханна всегда отличалась тягой к приключениям и прыжкам в неизвестность. Она бросила программу двойного диплома по теории музыки и музыкальному образованию в Мичиганском университете, собрала свои скудные пожитки в кампусе и переехала к Ноа в его родной городок Фолл-Крик.

И вот так она стала женой полицейского, собирающейся стать матерью, застрявшей в крошечном захолустном городке на юго-западе Мичигана, полностью оторванной от жизни и мечты, которые знала.

Никому из них не пришлось легко. Они были молоды, эгоистичны и незрелы.

Ноа привык к холостяцкой жизни. Он остался верен друзьям, которых знал всю свою жизнь. Слишком предан. Ханна же оказалась чужачкой. Той, кому не нашлось места.

После трех напряженных и несчастных лет она больше не пыталась. Надоело чувствовать себя такой одинокой и изолированной, такой злой и обиженной.

Она сидела на водительском сиденье «Камри», размышляя о своем неудачном браке, все больше злясь на него, на себя, на эту нелепую ситуацию, и беспокойно барабанила пальцами в перчатках по рулю.

Печка и радио включены на максимум. Она сердито подпевала «Все, что я хочу на Рождество — это ты». Чувство вины укололо ее. На Рождество ее не будет дома, не будет подарков и блинчиков с арахисовым маслом и взбитыми сливками, любимых Майло.

Она загладит свою вину перед Майло, поклялась она себе. В тот день они попытались стать для него семьей, проведя вторую половину дня на горнолыжном курорте, показывая ему, как правильно кататься на новых маленьких лыжах, которые ее родители привезли в качестве подарка на Рождество.

У них всегда все получалось, когда он был рядом. Они оба любили его. Просто этого оказалось недостаточно.

Она снова взяла телефон и уставилась на него, одновременно чувствуя вину, ярость и разбитое сердце. Эта дурацкая батарея сдохла. Зарядное устройство, которое она обычно держала в «Камри», исчезло. Ноа использовал его для чего-то и забыл положить обратно.

Она швырнула телефон на пассажирское сиденье и яростно вытерла лицо.

Дрожа, она смотрела сквозь покрытое инеем лобовое стекло на пугающие деревья по обе стороны дороги. Несколько потрепанных облаков дрейфовали по луне. Темнота вырисовывалась прямо за фарами, внезапно показавшись зловещей и живой.

В ее душе зародилась тревога. Она планировала проехать девяносто миль на север до дома своей лучшей подруги в Гранд-Рапидс. Не самое мудрое решение в одиннадцать часов вечера в канун Рождества, но теперь слишком поздно менять свое решение.

Она обняла себя и потерла руки, внезапно озябнув не только от холода. Никто не знал, что она здесь.

Посмотрела на индикатор бензина. Все еще три четверти бака. Тепла хватит надолго.

Что, если никто не проедет мимо всю ночь? Что, если никто не остановится? Что если…

Гул двигателя пробился сквозь музыку по радио. Свет фар омыл ее и заполнил салон машины.

Черный «Форд-F350» с блестящей решеткой радиатора, усиленным бампером и охотничьими прожекторами на крыше остановился на обочине позади ее «Камри».

Ханна почувствовала облегчение, за которым последовала тревога. У одинокой женщины имелись причины для беспокойства.

В зеркале заднего вида она увидела, как из внедорожника показалась широкая темная фигура и закрыла дверь, двигатель не выключался. Он шел по снегу к ней. Под курткой на нем была форма. Как у полицейского, но не совсем.

«Ханна!» — Эта обезоруживающая улыбка. Неприметный парень, среднего роста, среднего телосложения. Жесткие темно-русые волосы, приятные черты лица. Карие глаза, такие темные, почти черные. — «Ханна Шеридан. Что ты делаешь так далеко от дома?»

Сначала она просто тупо смотрела на него. Потом узнала. Он жил в Фолл-Крик на другом конце города. Был кем-то вроде сотрудника правоохранительных органов.

До этого она видела его несколько десятков раз — на заправке и в продуктовом магазине, пару раз в баре с друзьями, на новогодней вечеринке, которую устроил один из приятелей Ноа, полицейский.

Знакомый. Он был братом лучшего друга ее мужа. Оба полицейские. Она не думала, что он из полиции, но теперь засомневалась.

Он никогда ей не нравился, но разве сейчас это имело значение?

Он слегка приподнял куртку и показал значок, пристегнутый к поясу. Улыбнулся шире. «Как дела у Ноа? По-прежнему играет в футбол, или его локоть все еще доставляет ему проблемы?»

Он хорошо знал Ноа. Друг, или достаточно близкий. Напряжение в ее плечах ослабло. Она улыбнулась ему в ответ.

«Ты гуляешь ужасно поздно, Ханна. Кто-нибудь знает, где ты?» — Вопрос содержал скрытые глубины. Она не видела опасности, не знала, что нужно быть осторожной.

Поскольку ее телефон разрядился, у нее не осталось возможности связаться со своей лучшей подругой Карли. Карли с радостью предоставила бы ей свободную комнату без лишних вопросов. Ханне не нужно спрашивать заранее. Вот такая между ними сестринская дружба.

Что касается ее мужа… нет. Она не сказала ему ни слова, пока в ярости собирала сумку на ночь и выбегала из дома, хлопнув дверью для пущей убедительности.

«Ты дрожишь! Тебе нужно укрыться от холода. Извини, у меня нет свободной запаски, но я с удовольствием подвезу тебя домой. Я как раз ехал навестить маму. Это практически по пути».

У нее не было причин не доверять ему.

И поначалу она доверилась. А потом стало слишком поздно.

Глава 63

ХАННА

День восьмой

— Гэвин Пайк, — проговорила Ханна, слова словно колючая проволока на ее языке. — Так его зовут.

Она почувствовала на себе взгляд Лиама. Пронзающий ее до глубины души.

— Он знает, кто я. — Ее сердце сжалось. Она подумала о Майло. О Ноа. О том, что Пайк причинил им боль. — Он знает мою… мою семью. Он тоже живет в Фолл-Крик. Он точно знает, куда идти.

Лиам ничего не сказал. Его лицо стало каменным, нечитаемым.

— Он… он убил Сиси.

Лиам выругался.

— Она была хорошим человеком. — Свежие слезы душили ее горло. — Она не заслужила того, что с ней случилось.

— Хороших не бывает.

— Она помогла нам. Ей не нужно было, но она помогла.

— Знаю, — отозвался Лиам. Сталь в его голосе. Решимость. — Я собираюсь убить его. Я обещаю тебе.

— Спасибо, — сказала она просто. — Спасибо за все.

Признательность это все, что у нее имелось. Она не могла заплатить ему, не могла предложить ничего, кроме своей благодарности. Ханна надеялась, что этого хватит.

Лиам долго молчал. Он уставился на двери сарая, челюсть напряжена, пистолет зажат в обеих руках. Он словно желал, чтобы Пайк вошел в эти двери прямо сейчас.

Она рассеянно потирала поврежденную руку. Распухшие, вывернутые суставы болели на холоде. Ее пальцы деформировались и стали уродливыми. Ханна едва могла пошевелить ими, только с большим усилием. И болью.

Захочет ли Ноа вернуть ее сейчас? После того, что сделал с ней Пайк? В ту ночь она так разозлилась и обиделась, а теперь с удивлением думала, почему они вообще поссорились.

Это казалось таким бессмысленным, таким ничтожным. Они любили друг друга. У них был Майло.

У них было все, а они даже не понимали этого.

Лиам прочистил горло и оглянулся на нее.

— Дай мне посмотреть на пистолет.

Ханна замерла.

— Какой пистолет?

Он просто смотрел на нее.

Конечно, Лиам знал о пистолете. Она направила его на него в библиотеке. Как будто могла что-то с ним сделать. В ее руках он оказался так же бесполезен, как и любое оружие.

— Сиси его дала, — объяснила она с досадой. — Мне стоило рассказать тебе.

— Да, стоило.

Она опустила взгляд, не в силах встретиться с его пронзительными серо-голубыми глазами. Ее охватил стыд.

— Я все равно беспомощна с ним. Я даже не могу нажать на курок.

Он протянул руку ладонью вверх.

— Дай мне посмотреть.

Она достала 45-й калибр из кармана и протянула ему.

Он повертел его в руках, рассматривая.

— Хороший вариант для тебя. Маленький и легкий. Уменьшенная отдача. Отлично сбалансирован.

Лиам выбросил магазин, затем слегка оттянул затвор назад, чтобы открыть механизм и проверить патронник. Он нахмурился.

— Оружие заряжено. Ты сняла его с предохранителя?

— Что?

Он вставил магазин обратно и указал на небольшой рычаг, установленный на ползунке.

— Видишь здесь? Это предохранитель. Даже когда ты нажмешь на спусковой крючок, если предохранитель не снят, пистолет не выстрелит.

Ее щекам стало жарко. Ее семья всегда пользовалась пистолетами «Глок» с предохранителем. Забыть о предохранителе в «Ругере» такая глупая ошибка. В панике это знание покинуло ее, теперь Ханна вспомнила то, что всегда знала.

— Прости, — сказала она, чувствуя себя невероятно глупо.

Он вернул ей пистолет, поставив его на предохранитель.

— В следующий раз сделай лучше.

Облегчение смешалось с ее смущением. Она все-таки нажала на спусковой крючок.

У нее хватило смелости сделать это. Застрелить его.

Вот что имело значение. Когда придет время, она сможет сделать это снова. Она сделает это снова.

Лиам застегнул рюкзак и выключил фонарик.

— Поспи немного. Рассвет наступит скоро.

Она аккуратно положила пистолет в карман и улеглась на колючую солому. Призрак спал. Она перекатилась к нему и зарылась пальцами в шерсть, вдыхая влажный запах. Прижалась щекой к мягкому меху и позволила усталым векам закрыться.

Но сон не приходил, как бы она ни была измучена. События ночи не переставали крутиться в ее голове, снова и снова. И каждый раз все заканчивалось одинаково — Ханна чувствовала себя парализованной, бессильной. Беспомощной.

Даже имея оружие, она не смогла защитить себя. Или Призрака.

Лиам сейчас здесь, но он не всегда будет рядом. Призрак не всегда сможет ее защитить. Ей тоже придется защищаться.

Ханна не хотела быть беспомощной. Не хотела бояться. И она не хотела быть жертвой. Больше нет.

Пайк сделал это с ней. Он изменил ее, превратил в кроткое и безропотное существо, как ему и требовалось. Но она не всегда была такой.

Когда-то она чувствовала себя сильной, решительной, упрямой. Уверенной в себе.

Но потом случился тот ужасный сочельник. И все, что последовало за ним.

Ей больше не нужно быть той девочкой. Девочкой, украденной из собственной жизни. Девочкой, запертой в клетке.

Ханна Шеридан должна решить, кем она была и кем могла стать. Решение нужно принимать прямо сейчас.

Она села.

— Лиам.

Он повернулся к ней. В темноте она не могла разглядеть его резкие черты, только плотную фигуру — тень, более глубокую и темную, чем другие тени.

— Ты знаешь, как сражаться, — сказала она. — Как защитить себя.

Он не ответил.

— Ты знаешь, как пользоваться пистолетом.

Он по-прежнему ничего не говорил, ожидая.

— Ты можешь научить людей тому, что знаешь сам.

— Это вопрос?

Ее рот дернулся в темноте. Не улыбка. Еще нет.

— Ты научишь меня?

— Да, — ответил Лиам, — научу.

Конец первой книги.

Продолжение перевода этой серии можно будет прочитать в группе: https://vk.com/monaburumba