На интерес

Бек

Самое начало апреля, а ходить можно в пиджаках, лёгких пальто нараспашку, туфлях, кроссовках, без шапки, наконец! Солнечно и ярко. Деревья покрылись салатовой дымкой. Всегда густо-зелёный летом, город начал преображаться, оживать, готовиться цвести. Отличное время для свадеб, долгих прогулок, весёлых, непринуждённых разговоров.

Небольшое кафе «Грот» у ближней от Москвы станции находилось в камерном полуподвальном помещении одного из многочисленных домов старой застройки прямо за «автобусным» узлом города.

После загса и фотосессии у «Троих» сюда должны были приехать свидетели скромной церемонии: родители Эльдарона, Денис с Алей и молодожёны. Возможно, Машина мама.

Андрей пригласил «Страмослябов» и группу Бека в полном составе, естественно, со вторыми половинами, плюс нескольких друзей из лицея и «Бауманки».

У входа в заведение собрались встречать молодожёнов те, кто смог и захотел прийти: вокалист Князь (невысокий, худой блондин с длинным хвостом и орлиным носом); его девушка, бек-вокалистка Александа (рослая, светловолосая, идеально сложенная); клавишник Михей с рыжей Катей; Юрий Юрьевич и Маруся. Парочку позвали в последний момент, но ребята заморочились – оделись в кремовые брючные костюмы, чтобы оттенять чёрную тройку Дена и чёрное бархатное платье Али – пижоны.

Когда подъехала машина с кольцами на капоте, гости оживились, заулюлюкали, Юрец оглушительно свистнул.

Бек вышел из авто, помог выбраться своей девушке и застыл, увидев Князя с Сашей. Напрягся, подобрался, казалось, принял боевую стойку. В голове пронеслось: «Накаркал Иванов с дракой!»

Люша заметила перемены в относительно благостном настроении Бек-Назарова, крепко сжала его руку, несильно дёрнула вниз, притянула к себе. Парень слегка наклонился. Девчонка нежно поцеловала гитариста в губы, провела носом по скуле к уху, прошептала:

– Забей… По фигу на них… Это друзья Андрея. Лою и его «Слойке» хватило совести не явиться – уже хорошо.

– Пусть только даст повод… – проскрипел Денис.

– Включи режим «киборга» – отключи их. Вон моя Мари с дядей Юрой! Пошли изображать вторую «Матрицу». Я похожа на Монику Беллуччи? – Аля развернулась спиной к своему молодому человеку, не отпуская руку, – практически закрутилась, завернулась в него, запрокинула голову на плечо юноши. Медные кудри бронежилетом закрыли всю грудь Дена. Тот шумно вдохнул запах её густых волос. Автоматически прикрыл глаза, гораздо спокойнее сказал:

– Куда ей до тебя? Вертишь мной как хочешь…

– И хочу тоже. Пошли! Каравай пропустим! Ни разу в жизни не была на свадьбах!

– Не поверишь, я тоже!

Аля

М-да, ситуация! Такие красивые и счастливые Машка с Андреем, улыбающийся весь день Ден и… шлюшная Александа под ручку с придурошным вокалистом «Страмослябов». Какого хрена явились вообще? Понятное дело – играют в одной группе, но соображать надо, куда припёрлись! Слава богу, наши тоже здесь: Мишка с Катериной и Юрка с Марусей – уже хлеб!

Жалко, Торин с Иришкой не приехали. Остальных ребят и девчонок не знаю. Ну и хрен с ними! Вполне достаточно «своих». Надо бы «Дракулу» моего отвлечь! Тащу здороваться.

– Мария Батьковна! Юрий Юрьевич! Рада видеть! Разминаетесь перед завтрашним отмечанием фельдмановского «свит эйтин»?

– Учимся правильные вилки на банкете выбирать и вести светские беседы, – ухмыльнулся басист.

– Вовремя, Юр! Перед смертью не надышишься! – оттаял Бек.

– Хватит нагнетать! Нормальная у меня мама! А отчим ничего не решает! Хоть и пытается рулить… – встала на защиту Тощая Мари.

– Пошли рвать баян и кричать: «Горько!» Аж распирает! В загсе вообще рыдала!

Реально, наревелась. И чё так растащило?! Общий фон? Или хеппи-энду завидно?

– Нежное ты у меня создание! – закатила глаза лучшая подруга.

Подошли Катя с Михеем. Мишка поручкался с Деном. Веснушчатая и скромная Катерина обрадовалась знакомым лицами, немного расслабилась:

– Привет! Хорошо, что вы здесь. Чувствую себя не в своей тарелке – почти никого не знаю.

– Это нормально. К концу мероприятия перебратаемся! Если тамада хороший и конкурсы интересные, – попытался пошутить Юра.

– Вряд ли… Есть некоторые личности, которые могут не дожить. Бека к носатому не подпускай, пожалуйста! Во что бы то ни стало… – еле слышно, практически умоляю Иванова. Парень мельком, вопросительно глянул на меня. Медленно моргнул, незаметно качнул головой.

Одними губами показываю: «Спасибо». Картинно ёжусь, трусь о Бека-Назарова:

– Айда внутрь! Не май месяц.

Эльдарон с Машкой сияют как два начищенных самовара. Живот клавишницы пока не особо видно – длинное белое платье А-силуэта хорошо скрадывает. Интересно, она в корсете в принципе дышит? Не вредно?

Народ говорит тосты и постоянно чем‑то занят. На «мальчика-девочку» собирали, песни наоборот угадывали, викторину по «жизненному пути пары» проскочили. Остальное слилось в бесконечную череду бессмысленных и беспонтовых интерактивов.

Ближе к середине вечер перестал быть томным – Князь от души заложил за воротник и принялся голосить в микрофон, посвящая песни «обворожительной Марии». Удивительно, что Шмара-Шура не оказалась на подпевках. С неё бы сталось. Интересно, почему «Страмослябы» упустили шанс отыграть приватный концерт и попрактиковаться? Куча музыкантов на квадратный сантиметр, сцена в наличии (маленькая, но всё же), а никто не играет и не намеревается?!

Вытащила Марусю из лап рокового басиста – подышать.

– Как тебе?

– Люша, ну такое. Не особо понимаю, что я здесь делаю.

– Меня развлекаешь! И костюмчик выгуливаешь.

Этой заразе всё идёт, а брюки прямого кроя, строгие приталенные пиджаки в светлых оттенках – особенно.

– Не переборщили? Завтра скромнее надо! Чтоб отчима не пугать. Он мужик суровый, по ходу. Начал приседать на уши по поводу подготовки в академию.

Тревожно Мари это сказала. Прям уныло как‑то.

– Чё за фигня? Кто он такой вообще? Откуда вылез? Своих детей нет?

– Дочь взрослая. Симпатичная. Кудрявая, умная, прям ярко-ярко-рыжая. Начинаю думать, что цвет волос к «барану» вашему прилагается!

Съязвила – повеселела. Защитная реакция?

За спиной звучит хорошо знакомый, противный хрипловатый голос:

– Алла, могу отвлечь на минуту?

Разворачиваюсь, а та-а-ам… Александра собственной персоной! С сигаретой. Мало того, что воняет, так ещё и мешает общаться с моей девочкой! Какого хрена козе надо?!

– Нет.

– Пожалуйста. Это важно!

Глаза у шлюхи невинные-невинные. Бывает же такое!

– Ладно. Минуту.

Фельдман посмотрела на меня как солдат на вошь. Пожимаю плечами, наклоняю голову вбок, поднимаю бровь. Мария Батьковна скривила страшную рожу и молча продефилировала внутрь. Клаудия Шиффер, ни дать ни взять.

– Чего хотела?

Вопрос с наездом получился, конечно.

– Извиниться за своё участие во всей этой истории с Артёмом… и…

Перебиваю бэк-вокалистку:

– Не упёрлись никуда мне твои извинения. Просто не говори со мной, не смотри в мою сторону, обходи по радиусу экватора.

– Давай проедем? Дерьмово вышло… но…

Сожаление у Александры пропало! Резко! Начинаю заводиться!

– Что «но»?! Сказала, иди на… Куда шла! Только прям подальше! В короткое эротическое путешествие! В длинное не отправляю, ещё понравится!

– Ясно. То‑то АраГор опять пропал. Видимо, ему надо, чтоб его посылали! А ты, гляди-ка, научилась! Или жизнь заставила?

Ненадолго суки хватило!

– Пропал? Вы же с торчком сошлись? Или больным нимфоманкам всегда мало? Надо, чтоб хороводом трахали?

– Не одной мне, похоже! Костик видел, как ты из дома Тёмочки на днях выходила…

– Матушкин у кореша своего под окнами дежурит? Или пока тебя в машине драл, от скуки заметил?

Не надо ни одной душе знать о нашем с мудаком общении… Понимала – добром не кончится. Неведомая сила тянет стальным канатом… Прекращай ходить по лезвию, блин!

– Не отпираешься даже?!

Круглые глаза у дуры.

– Зачем? Перед шмарами оправдываться не хватало! – Всеку! Ей богу! Озверела! Перешла на ровный, спокойный максимально убедительный тон. У Бека набралась?! – Иди отсюда. И «петуха» своего забирай. Машке с Эльдароном праздник портить не хочу. Но ещё одно слово… Не доводи до греха.

Блондинка молчит. Лыбиться перестала. Испугалась?

Хмыкнула нервно. Свалила в туман.

Возвращаюсь в зал. Подхожу к Денису. Обнимаю за шею. Трусь щекой о щёку:

– Знаешь, а свадьбы – это интересно!

– Неужели? – Ден улыбается уголками губ. Смотрит хищно. Да! Нравится мне этот многообещающий взгляд. – У всех будет продолжение?

Кто бы мог подумать, что агрессия, злость так возбуждают! Прижимаюсь ближе, тяну к себе. Целую. Постельно целую, подразумевая то самое продолжение.

– Естественно!

Бек

Резко холодный поздний вечер освежал, выветривал смешанное послевкусие праздника. Аля с Денисом проводили Эльдарона с Машей до кортежа – отправили в загородный отель в качестве подарка на свадьбу. Сами добирались до квартиры Бека на такси.

Выгрузились по привычке у торца дома. В этот раз девчонка не забыла взять с собой сменку. Кроссовки оказались кстати уже в первой половине мероприятия: после Дворца бракосочетания посередине проспекта и до ресторана, в аккурат на фотосете у памятника павшим воинам. Весь вечер на каблуках не выдержала бы, однозначно.

Пока ребята медленно догуливали до подъезда, девушка спросила:

– Затейливо и одновременно по классическому варианту всё прошло. Только одного понять не могу, почему никто не играл? Вроде место позволяло – воткнуться было куда?

Бек-Назаров немного нахмурился, сделал небольшую паузу, нехотя ответил:

– Некому играть. Барабанщик Антон ушёл из «Страмослябов», Лоя «попросили на выход» за «неуспеваемость», Маша – невеста, и стоять долго на одном месте ей сложновато, Андрей… Андрей почти смирился с распадом группы. Мы с Юркой и Михой предлагали поучаствовать, но, видимо, соль на сахар сыпать не захотелось…

– Получается… группа всё? «Тушите свет, сливайте воду», «караул устал»? А как же… Эльдарон мечтал о большом гастрольном будущем? Второй альбом? Клипы? – в Люшином голосе слышалось море сожаления и тонна разочарования.

– Вот как‑то так… Лидер винит себя, конечно: «Не удержал!», «Подвёл», «Семейный!», «Теперь не до этого»… – начал Ден и затих.

– Но? – попыталась дожать одиннадцатиклассница.

– Но я ему почти год назад говорил: или музыка, или всё остальное. Знаешь, Аль… до сих пор кажется, что шанс у них был. Отваги не хватило. Силы не туда ушли…

Казалось, Денис говорил не столько о друге, сколько о себе.

Девушка остановилась, обняла парня под плечи, прислонилась щекой к груди. Подняла лицо. Посмотрела в глаза – прямо, остро, с вызовом. На мгновение Беку показалось, что в зрачках загорелись крохотные огоньки.

– Ден! Брось всё, если действительно хочешь! Только играй. Ни о чём не думай. Правда.

– Поздно… – растерянно хмыкнул гитарист.

– Не поздно. Никогда ничего не поздно. Ты жив? Мама, бабушка… я, в конце концов… Да-да, знаю, уже «взял на себя ответственность – вывози» и бла… бла… бла… У нас у всех всё будет в порядке! Никто с голоду не умрёт, побираться не начнёт. Я тебе обещаю. Вариантов куча! Играй, пиши, репетируй, сочиняй… не знаю, чего там ещё! Если это то, что делает тебя счастливым, – просто делай! Не надо ломать свою собственную жизнь из-за кого‑то! Даже самых близких… Мы здесь! Я здесь! – сжала ладонями виски юноши.

Молодой человек опешил. Перевёл дух. Собрался. Накрыл кисти девочки своими. Решился ответить:

– Выбор… наверное, он когда‑то был… Мои приняли бы любое решение. Я понимаю. Слишком хорошо понимаю. Не принял бы сам. Глупо не воспользоваться, имея шанс. И тут работает в обе стороны. Сама говорила: «физики и лирики». Я получаю удовольствие от законченной работы, когда ничего не было – просто железо, а теперь это железо летит в космос, само штампует, производит… Не человек крутит гайки, не три тысячи человек, а получается, что я. Да! Музыку чувствую, люблю… без неё невозможно, но на всех стульях разом усидеть не получится. Вдобавок, как выясняется, для счастья нужно не это. Совсем не это…

Они смотрели друг на друга. У Бека в уголках глаз появились морщинки лукавого прищура:

– Не спросишь, что именно?

Люша тоже улыбнулась. Странной, незнакомой, грустной улыбкой. Спокойно и тихо произнесла:

– Не-а. Знаю, что «кто».

Бесшумно ступая, боясь спугнуть что‑то тонкое, призрачное, неведомое, Аля и Денис поднялись в квартиру. Бережно, как будто там кто‑то спал, отперли и открыли входную дверь. Ден аккуратно, еле касаясь, помог снять девушке лёгкий весенний плащ. Начал было расстёгивать пиджак, но девчонка остановила его пальцы и продолжила сама – пуговицу за пуговицей, потом жилет, сорочку. Спустила с плеч всё разом. Одежда упала на пол.

Поцеловала грудь юноши, солнечное сплетение, край ключицы. Положила руки на предплечья, провела до шеи и мочек ушей. Не отрывая ладони, продолжая касаться тела парня, обошла сзади. Прижалась губами к левой лопатке, позвоночнику, правой лопатке. Зацепилась за локоть, развернула. Потянула за собой в гостиную. Предупредила:

– Не включай свет.

Бек не собирался. Просто откликался на каждое движение. До мурашек.

Аля мягко посадила его на диван. Не снимая платья, спустила свои трусы. Переступила через них. Расстегнула брюки на Денисе. Села сверху. Продолжила целовать куда придётся.

Молодой человек не шевелился. Пытался прочувствовать, ощутить, запомнить каждое прикосновение.

Решился стянуть с девушки бархатное чёрное платье. Та подняла руки. Ни привычной фиксации тканью, ни заблокированных запястий. Просто снял и легко отбросил куда‑то. Расстёгнутый лифчик тоже упал в неизвестном направлении.

Какое‑то время они просто сидели, прижавшись кожей друг к другу. Потом Аля приподнялась, чтобы дать Дену пространство снять брюки и боксеры. Если захочет. Он захотел.

Опять просто сидели и касались друг друга всем, чем могли соприкоснуться. Казалось, что всё вокруг просто исчезло в темноте и тишине.

Аля снова приподнялась – дать Дену пространство войти членом во влагалище. Сама ничего не предпринимая, только обхватив его вокруг трапеции.

Он направил член и очень медленно опустил девушку на него. Не двигался. Плотно обнял за талию.

Опять просто сидели.

Девчонка поддела кончиком носа нос парня. Начала раскачиваться вперёд-назад, не приподнимаясь. Клитор налился кровью. Денис прижался лбом к её лбу. Старался ровно дышать. Почувствовал, как Аля задержала дыхание. Надолго. Её начало трясти. Девушка со стоном выдохнула. С дрожью кончила. Продолжила двигаться и беззвучно дрожать. Молодой человек стал медленно приподнимать и опускать девушку на себя. Тоже задержал дыхание.

Аля несколько раз качнула головой вверх-вниз, не отрывая лба.

– Уверена? – просипел Бек.

Аля повторила движения головой.

Парень кончил в неё.

Опять просто сидели, прижавшись кожа к коже.

Расцепляться не хотелось. Прошептала:

– Не переживай, я разберусь.

– Не переживаю. Как захочешь, так и будет.

– Рано. Никто не готов. Пока что «Микрогинон». Четыре сейчас, две потом.

Артём

Костян в очередной раз выдернул Тёмыча на какой‑то бесперспективняк – встречу с локальными коммерсами на предмет оснащения офиса компьютерным железом с услугой «полного цикла».

Артёму пришла в голову идея. Ну как Артёму – Аля в последнюю встречу на «фильм с чизкейками» подсказала, что было бы логичным не просто толкать корпоративным клиентам оргтехнику, а предлагать установку, подключение и техническое сопровождение.

Не все местные предприниматели могли позволить себе штатного, да и приходящего, сисадмина. Оказалось годно, даже прибыльно. Вполне светило отказаться от левака и перейти в «чистую, белую и пушистую». Эту мысль Горбач партнёру озвучивать не спешил. Матушкин не воодушевился бы перспективой независимого от таможни бизнеса и, как следствие, значительного сокращения маржинальности.

Так что покамест Костик от души, наотмашь впрягся в развитие, через новоиспечённые контакты в «братских кругах» навязчиво и безапелляционно предлагая «подшефным колхозам» в обязательном порядке «подключаться». Константин Батькович доступно объяснил авторитетным товарищам, что, если дружно взяться за руки, всем будет хорошо: доходы растут, затраты сокращаются – можно увеличивать мзду.

Добираясь с АраГором до точки сбора коллег «по неагрессивным» переговорам, Константин поднял неожиданную тему:

– Что‑то мы всё в трудовые будни встречаемся, милый! Ты меня разлюбил? Или увлёкся, пожиная плоды успешной акции по повторному восхождению и полному покрытию Аллочки?

Артём опешил. Барабанщик ничего не рассказывал приятелю о недавнем возобновлении общения с Алей.

В голове пронеслось: «Или где‑то проскочило?»

Отпираться не имело никакого смысла, поэтому Тёмыч уточнил:

– Откуда такая осведомлённость? Не любишь сюрпризы и интригу? Предпочитаешь расследования?

– Мимо проезжал, заметил барышню, вбегающую в такси. А в аккурат до этого выбегающую из твоего подъезда. Дважды два всё ещё четыре, малыш! Вопрос: чего не хвастаешься?!

– Костян, нечем пока хвастаться! Позорно сижу во френдзоне. Двигаемся по шажочкам, самого задолбало! – соврал АраГор, припудрив пылинками правды.

Френдзона френдзоной, но там скорее friends with benefits («френдз виз бенефитс»). Ни разу встречи с Алей не заканчивались без телесного контакта, будь то: поцелуи, прикосновения к первичным и вторичным половым органам, обнимашки во время просмотра очередной новинки или классики мировой киноиндустрии. До непосредственно секса пока не дошло, что правда то правда, но Артём чувствовал – не за горами. И от него ничего не зависело, парень ждал ошибки наличествовавшего дятла с той стороны.

Костик хмыкнул:

– Был уверен, не забьёшь! Молодцом, дружочек! Но никто не отменял увеселительных процедур со сторонними агрегатами, как считаешь?

Тёме стало не то чтобы противно, просто как‑то не по себе. Виду не подал:

– На финальных этапах, детка, руку лучше не сбивать.

Вернувшись домой с противных до тошноты антибизнесовых тёрок, АраГор сел за комп поработать по-настоящему. Увидел Аллу онлайн в доживающей «аське». Захотелось узнать, «как она», «какие планы на это воскресенье» – «их воскресенье». Снова подниматься с утра, потом ложиться обратно, пока абитуриентка набирает за его компьютером какие‑то тексты в ЖЖ, готовит завтрак, есть вместе, смотреть что‑нибудь, даже вызывать ей такси – превращалось в приятную, расслабляющую, восстанавливающую, что ли, привычку.

Аля не стеснялась бабушки, вежливо здоровалась, могла поболтать с Зинаидой Алексеевной на кухне, «поделиться премудростями», очередными кулинарными экспериментами, с лёгкой, искренней улыбкой прислушивалась к занудным, в край надоевшим самому Артёму советам старушки.

АраГор

Приветствую!) Как твоё ничего?))

Алла. Аля

Шаббат шалом, православные! Втыкаю

АраГор

Во что, смею спросить?;)

Алла. Аля

В основы обществознания вперемешку с «Русской иммиграцией во Франции». Пока не поняла, что бесит больше(

АраГор

И это тоже пройдёт! В мае уже будешь знать, надо оно тебе, это обществознание, или можно послать всё на хрен…

АраГор

Завтра на курсы? Или…

Алла. Аля

Или… там у Машки моей ситуация… мягко говоря, не очень… отчим закусился с её молодым человеком по поводу… не важно, короче… вечером с Марусей договорились сгонять к Дарье на танц-сет немножко развеяться) завтра буду официально забивать в другом месте)

Артёма резануло «другое место». В груди странно заболело, придавило. Попытался отвлечься на идиотские проблемы в своё время пострадавшей по его ошибке тощей подруги:

АраГор

Что там у Марии Батьковны? Серьёзно или так?

Алла. Аля

Как посмотреть… не знаю, могу ли рассказывать…

АраГор

А кому я выложу? Поделишься – самой легче будет разобраться, как поддержать, но дело твоё, конечно…

Ответа пришлось подождать. Барабанщик был не рад, что спросил.

Алла. Аля

Писать долго, ща наберу…

АраГор

Ресурсы побереги, сам наберу!

Парень потянулся за коммуникатором, вставил наушники, перебрался на кровать, лёг, нажал кнопку вызова и прикрыл глаза.

– Привет, ещё раз!

– Хай, хау таки ар ю? – услышал голос девушки, в животе появилось приятное тепло.

– Файн, сэнк ю! Ваззап у твоей белокурой?

– Без прилюдии и петтинга – это что‑то новое, – усмехнулась Аля.

– Виртом погрелись. Давай уже выкладывай! – неожиданно для себя реально заинтересовался юноша. Нет, не темой разговора, а тем, что именно волнует девчонку, заставляет переживать.

– Новый Машкин отчим – полковник ГРУ в отставке, по всем признакам серьёзный, суровый дядька. Парень Машки – ветеран военных действий. На дне рождения схлестнулись на тему оправданности отправки «молодых-зелёных» пацанов в зону боевых действий. Слово за слово, и заслуженный дяденька уже «тыловая крыса», а Юрий Юрьевич «щенок обоссавшийся»… что от правды не просто далеко, а примерно в затонувшей и пропавшей без вести Атлантиде. Как следствие, практически вооружённый конфликт в отдельно взятом кабаке. Маруся в слёзы, мать еёйная на стрёме, Юрка с вещами и скандалом на выход. Полная жопа и драма пострашнее Монтекки с Капулетти. Ден ушёл вслед за товарищем, меня оставили парламентёром. Успехом не увенчалось. Как итог – полный запрет на общение с бывшим солдатом, расстроенная психика и испоганенный праздник. В субботу в ночь едем лечиться-забыться на танцы к Дарье.

– Куда едете?

– Тёмыч, опять припрёшься «тусоваться» с друзьями? – хмыкнула Аллочка.

– Куда мне, дедушке! Прошлого раза за глаза! С другой стороны, охрана бы вам не помешала… помятуя предыдущий опыт…

«От нас самих…» – без сожаления подумал молодой человек.

– Обойдёмся – Дусина мама отвезёт-заберёт. Приключений на задницу искать не будем, так уж и быть. Я вообще больше не пью – чревато! – заверила девушка.

Разговор сходил на нет. Аля не задавала встречных вопросов. Артёму не хотелось так её отпускать:

– В зал сегодня собираешься?

– Естественно! В расписании значится. Переключиться надо – башка чумная уже. Не вспомню даже, когда столько на жопе сидела. А ещё тему по английскому повторять на понедельник. В семь пятьдесят к А. Б. топать. Хотя бы светло! – раздражённо выдохнула девчонка.

– Строго у вас!.. Значит, увидимся вечером? – выпалил не подумав.

– Хм… если пораньше начать, часам к восьми могу закруглиться – минут сорок потрещим. В девять Ден должен зайти. Вам лучше разминуться, сам понимаешь. Хватит того, что Александра сморозила на свадьбе.

Барабанщика передёрнуло от упоминания гитариста – стало не по себе. Одиннадцатиклассница даже не пыталась скрыть наличие отношений. Такая наглость подстёгивала, возбуждала.

– С этого места поподробнее, пожалуйста! Какая Александра? Что сморозила? – не дошло до АраГора.

– Шлюха твоя на свадьбе Эльдарона авторитетно заявила, что Костик нас спалил. Звезда с ушами, – ровно и безразлично произнесла Аля.

– Чего ты раньше не сказала? – пазл в голове Артёма потихоньку сложился. Поднималась ярость и разочарование, промелькнула мысль: «Костян совсем охренел!»

Девушка совершенно равнодушно, спокойно ответила:

– Забыла, наверное. Начхать на них обоих, по большому счёту. Плевать с высокой колокольни. Хорош тры^′ндеть. А то никуда не успеем. Чао рагацци!

– До встречи!

Ещё несколько минут юноша лежал на кровати. Пытался успокоиться. Такого раздражения, злости, негодования отвязный Матушкин не вызывал в нём ещё ни разу.

Горбач решил пока не заморачиваться, ощущения запомнил. Поднялся и начал собираться в «Атлет».

Аля

«Торнадо» – специфический клуб. Большой танцпол, народ – в основном малолетки. Такие же, как мы! Ха-ха! Но возможность за деньги практиковаться – она и в Африке возможность. Считай, Дусе повезло!

Дашкина мама проводила нас под конвоем до входа для персонала около половины первого, обещала заехать забрать в районе трёх с хвостиком.

Зря я тренировалась сегодня, наверное, ноги отвалятся. Хотя спорта там было от силы минут сорок пять – припёрся Артём Батькович и трёпом своим бесконечным отвлекал безбожно. Сам ни хрена не делал и другим не давал! Свин кудрявый. С одной стороны… С другой – такая прикольная сучность откуда‑то из глубин меня рядом с ним вылезает: едкая, надменная, живая.

Заболтались, обстебали друг друга, колкостями наперекидывались на скамейке в дальнем «вонючем» зале. Не заметили, как время пролетело.

Слава богу, Бек заранее написал и благоразумно задержался минут на пять. Не ровен час, столкнулись бы с АраГором – в этот раз обошлось!

Зато не обошлось без занудных намёков на бессмысленность тусовок и прожигание жизни.

– Аля, может, пора завязывать с ночными танцами? Для Дарьи – это работа. Тебе зачем?

– Ден, не начинай! Просто хочу поддержать подругу!

И потанцевать тоже, между прочим!

– За последний месяц раза три уже поддерживала, не достаточно?

Денис вроде спокойный, но хмурится, как небо над Канзасом. В аккурат перед приключениями Элли с Тотошкой, ага.

– Вместо того чтобы отговаривать, сходил бы со мной! Сегодня Маруся подтянется… ей это нужно сейчас. Юрка куда‑то свалил. Не знаешь, кстати, куда? Она переживает. Ничего не жрёт опять…

Смотреть на Мари больно. За шваброй легко спрячется теперь.

Бек-Назаров напрягся ещё сильнее:

– Поехал к командиру. Они раз в год собираются все вместе. Те, кто Там был и вернулся. Так совпало. Не меняй тему, пожалуйста. Я в последнее время ни на чём не настаиваю… – осёкся, продолжил: – но… знаешь, мне действительно не нравится такая потребность в ночных отрывах… Если помнишь, твой отец давно ещё говорил: «Ночью надо спать», – Денис с заметным скрипом улыбнулся.

– Ага! Лучший совет – свой собственный! Сам до утра сидишь, в компе залипаешь… Да-да, это другое – это работа. Но ведь не спишь?!

Аргумент так себе, конечно, но чем богаты… Нудный – хуже предков, блин!

Мысли прочитал, не иначе! Обнял левой рукой за талию. Жёстко притянул к себе. Вцепился в кожу, сжал. Кому‑то другому было бы больно. Мне нравится. Или привыкла?

Взял за подбородок указательным и большим пальцами свободной руки. Поднял вверх. Холодно, властно, ровно велел:

– Посмотри на меня.

Смотрю. Возбуждение разливается по телу. Мурашки.

Продолжил:

– Я не могу и не хочу ничего тебе запрещать. Но сделать так, чтобы ты захотела остаться или вернуться раньше, – вполне.

Не шевелюсь. Шепчу:

– Уже никуда не хочу. Только прямо сейчас встать на колени… и стянуть с тебя джинсы… – Еле дышу, сглатываю. – Но… девчонкам обещала. Попрошу Дусину маму привезти к тебе? Дождёшься?

Вкрадчиво, хрипло говорит:

– Попробую. Как приедешь, открой своими ключами. Зайди в кабинет. Убедись, что я понял, что ты пришла. Потом разденься, садись на диван и жди. Кивни, если поняла.

Киваю.

Теперь сама не рада этой вылазке. Нравится, когда тебя наказывают, Аля? Чё за фигня? Сексуально капец!

Тем более клубешник сомнительный.

Из бонусов: Марусю растормошила, подаренные Беком очередные дорогущие шмотки выгуляла. Плюс Дашка обещала с кем‑то там интересным познакомить.

Торчим, как три тополя, у входа для персонала. Ждём кого‑то.

– Девочки, может, внутрь? На шест не пора, звезда танцпола? – ёжится Фельдман, обращаясь к Душицкой.

– Пару минут. Саша скоро будет, – автоматически брякнула Дуся.

Интересуюсь:

– Александр или Александра?

Ни разу не видела нашу фитоняшку с парнем. Даже близко!

– Александр Васильев – танцор, по совместительству промоутер клуба. Он меня сюда устроил. Увидел на соревнованиях, подошёл поздравить с победой в категории… – Дарья побагровела!

Выпучились с Марусей на неё. Продолжаем разговор!

– Эээ… Симпатичный? Сколько лет? А девушка у него есть? Из города?

– Алла, многовато вопросов. Наш ровесник. Партнёрша точно есть, девушка его или нет – х. з… – заговорщицки отозвалась пунцовая тихушница!

– Не девушка. Товарищ!

Из ниоткуда за Дашкой вырос молодой человек: коротко стриженный брюнет, не сухой, но очень подтянутый, правильные, аккуратные черты лица, не высокий, с меня ростом, но Дуси выше на полголовы, естественно. С сигаретой.

Бесцеремонно обнял подругу за талию и представился:

– Саша! Даша много рассказывала о «своих девчонках». Обычно ночью ни секунды нет, чтобы просто подойти поздороваться. Сегодня специально взял выходной. Дайте, угадаю! Кудрявая, улыбчивая, по описанию «солнечная» – Аля!

Улыбка у меня сейчас и правда до ушек – все зубы наружу. Выдавливаю:

– Очень приятно!

– Мария! Описаний не надо. Можем заходить? – Машенция подняла бровь и лукаво, но рассеянно ухмыльнулась.

– Прошу! – весело, с задором произнёс парень, хватая белобрысую за руку и одновременно выбрасывая бычок. Постучал в металлическую дверь. Нам открыли.

Душицкая пляшет от души! С явным удовольствием! Мы с Мари сидим за баром.

Александр стоит рядом, не отрываясь пялится на Дарью. Заворожённо, но не хищно. Повернулся ко мне. Вопит:

– Даша рассказывала, что твой папа в ЦГБ работает?

– Ага! Хирург первой хирургии и заведующий приёмным. Почему интересуешься? Кто‑то заболел?

– Не-а, мама моя там пашет не покладая ничего. Бабушка тоже врач!

– Круто! А чего ещё Дуся поведала?

Перекрикивать музыку сомнительное удовольствие.

– Кто?!

– Дуся! Мы так Дашку называем!

Может, зря раскрыла тайное масонское прозвище подруги?!

– Класс! Спрошу её, можно ли мне тоже! Она отличная… как не от мира сего… Я таких никогда не встречал, особенно в «танцах», ночных заведениях разного пошива, в индустрии в целом. У нас все воображалы! С детства занимаюсь – прекрасно эту «кухню» знаю!

– Ты с намерениями или так?

Вырвалось, но не жалею! Пусть только попробует обидеть моё чистейшее существо! Хвост накручу и оторву, блин!

– С серьёзными.

Спокойно, без тени сомнения ответил. Опять вцепился глазами в Душицкую.

– Тогда ладно. Она… она правда уникальная! И очень-очень! ОЧЕНЬ хорошая!

– Согласен! Такое надо оберегать и ценить! Пойду этим и займусь – руку подам, ей скоро заканчивать. Без меня тут не надо находиться в принципе, – парень подмигнул, направился в сторону помоста гоу-гоу.

Пихаю Машенцию:

– Чего такая смурная?

– Размышляю!

– О чём?

– О нас с Юрой. Мать на днях буквально заявила, что они с отчимом его не примут: или её счастье, или мой молодой человек. Типа она всю жизнь свою любовь искала – «нормального мужика», а у меня всё ещё впереди и мало ли таких Юр будет… Ультиматум: или платное и квартира, или «на все четыре стороны» – общага, «поступишь – хорошо, не поступишь – твои проблемы».

– Машка, фига себе! Ты шутишь! Не могла она такое сморозить! Она нормальная всегда была!

– Я тоже так думала. Но факт остаётся фактом. Там сдвиг по фазе – лебединая песня. И этот её «настоящий полковник» мелкую собрался официально удочерять, по ходу.

– Не догоняю, а как теперь? Юрка отличный… да чего там, офигенный! Забей на всё! Не пропадёте! Дяде Юре не пятнадцать!

– Люша! На шею парню сесть и ножки свесить – не наш метод. Сегодня есть – завтра нет! И матери счастье рушить не хочу. Внутри всё разрывается, веришь?!

– Верю! И не верю! Своим ушам! Ты ли это? Куда дела сильную, смелую, решительную Мари?! Которая с шашкой наголо против несправедливости и чужого тупого мнения?

– То чужого… а тут… знаешь, она с отцом так намучилась… Пусть хоть сейчас… Лялька… тяжело, капец!

У Маруси потекли слёзы… горькие слёзы. Не истерика, нет. Слёзы принятого решения, пустоты, обреченности какой‑то… Сейчас сердце разорвётся. Больно на неё смотреть. Обнимаю за плечи, прислоняю голову к голове… Как гидравлическим прессом придавило…

Хочу набрать… Почему Артёму?… На фига? Может, Бека?

Нет, он не поймёт… Начнёт рассуждать про «выбор» и «правильные, разумные решения»… или посчитает Машку слабой… а она наоборот… или скажет: «Их дело…»

Тёма… не станет осуждать… обосрёт вместе со мной «мудацкого отчима» и предложит его ритуально сжечь на ведьминском костре.

– Аля, я в туалет! Умыться! – длинноногая кивает в сторону сортиров, активно шмыгая носом.

– Я с тобой! Дверь посторожу!

Слезаем с высоченных, неудобных барных стульев. Протискиваемся к уборной.

Наконец‑то! Хоть здесь потише.

Пока Фельдман занимается устранением «панды», достаю сотовый.

Контакту «АраГор»:

Аля

Дело труба. Машке капец. Я в печали(((

Мгновенный ответ. В половине второго ночи.

АраГор

Чё там? Совсем?

Аля

Полная жопа. Поставил ГРУшник Марусю к стенке(((

АраГор

Давай его братве закажем?

Аля

Неконструктивно. Мать на стороне козла(

Аля

Хреново мне. Несправедливость жуткая. Выть хочется(

АраГор

Приезжай! Повоем вместе! Могу быть дома в течение получаса)

Аля

Не получится, как я её брошу? И тут не надо ехать. Мы в «Торнадо». Пешком пять минут…

АраГор

В течение получаса могу тебя забрать…

Аля

Не наседай. Я просто поделилась

Мария вышла из «судорога»:

– Люша, поеду я домой. Останусь – Дашку только дистабилизирую. Передашь ей, что мне стало нехорошо и я свалила в туман на такси? Когда она заканчивает?

– Часа через два!

Два часа… у меня есть…

– Попрощайся с Александром Васильевым за меня. Скажи, что… Не знаю. Что‑нибудь…

Никогда такой нерешительной и фрустрированной Тощую Мари не видела. Бессилие и боль… Ненависть и ярость внутри.

– Ладно! Провожу?!

– Не надо, Люша. Я сама… пожалуйста…

– Как тебе лучше… Напиши, когда будешь дома! Обязательно?! Обещай!

– Обещаю!

Обнялись. Долго стояли так. Маруся ушла пошатываясь. А ведь не пила совсем.

Аля

Артём, это звездец

АраГор

Двадцать минут, и я у «Торнадо»

Аля

Лучше я у тебя. Бабушку не разбудим?

Аля

Но в три кровь из носу надо сюда обратно

АраГор

Хор. Ускорюсь.

Странно, но плевать мне, где он шарится.

Артём

Оболдино – любимое место знаменитых тазов «Космодрома» и оболдуев на переделанных тачках. Место сбора и ночных покатушек самообъявленных гонщиков и стритрейсеров города. Сюда в выходные съезжались «нивы» – побуксовать в грязи полей, «девятки» с распорками вместо задних сидений – почувствовать себя болидами «Формулы‑1», скребущие жопой по асфальту старые иномарки, разношёрстные девочки на обклеенных «ланосах», «гетсах» с аэрографией, «альмерах», подсвеченных по кругу, – просто потусоваться.

Артёму лень было тащиться в Москву, поэтому они с Костяном сошлись на компромиссном варианте четырёхсотметровки местного импровизированного трека.

Матушкин чувствовал себя королём вечеринки – рыжий, слегка отъевшийся Вин Дизель, ни дать ни взять.

АраГору практически сразу надоели тёрки о суппортах, спойлерах, компрессорах, расточенных движках и прочей мутотени. Парень переключился на копирующих стиль «Форсажей», вульгарно одетых девушек – хоть какое‑то развлечение.

Во время очередного бессмысленного диалога с манерно и нарочито дерзко хихикающей мадам в кармане джинсов зажужжал коммуникатор. Пришло сообщение от Али.

В нем значились расстроенные чувства и праведный гнев на какого‑то левого мужика «мамы Аллочкиной подруги». Тёмыч не мог не воспользоваться случаем, мгновенно предложил встречу.

Бросил надоевшей девице: «Малышка, я на минуту отлучусь», – и устремился искать Константина.

Нашёл:

– Милый, придётся тебя покинуть! Образовалось срочное дело!

– Так скоро, детка? Почти рекорд! Полчаса, и в койку? Или в машине справишься? На «один зубок»? – расплылся в противной улыбке Матушкин.

Артём решил не посвящать приятеля в свои планы.

– Мимо, крошка – «Таймыр вызывает»! С доставкой на дом.

– Докинуть до точки сбора? – нехотя предложил Костик.

– Такси пока ещё не отменили. Наслаждайся – разделяй и властвуй! – Тёмыч «сделал ручкой» и начал листать записную книжку мобильника на предмет вызова «агрегата с шашечками».

Уже в авто решил всё же набрать номер Аллы. Девчонка сразу взяла трубку:

– Выхожу. Дарью предупредила, что вернусь к трём. Она напишет или позвонит, когда её мама будет подъезжать.

– Давай заберу? На фиг нужны лишние телодвижения – хрен знает, кто там ошивается вокруг. Всё равно почти рядом, – с искренним рвением, откровенным беспокойством предложил мажор.

– Забирай. От главного входа.

У одноэтажной некапитальной постройки «Торнадо» толпилась шумная, воняющая куревом молодёжь.

АраГор попросил водителя притормозить на дороге. Разглядел кудрявую, относительно легко одетую фигуру: кроссовки, джинсы клёш, короткая, светлая куртка – кто так по клубам шляется?

Вылез из автомобиля, окликнул:

– Аля!

Фигура резко обернулась. Направилась в сторону парня. Посмотрела грустно, даже сурово. Молча кивнула на открытую заднюю дверь машины.

До дома Артёма ехали в тишине. Точно так же поднялись в квартиру. Сняли обувь и верхнюю одежду.

Девчонка крадущейся, кошачьей походкой скользнула в комнату Тёмыча. Тот двинулся следом. Решил перестать играть в мимов:

– Хочешь чего‑нибудь?

Алла села на застеленную кровать, запрокинула голову, сжала левой ладонью шею. Просипела:

– Не знаю. Как будто кислород перекрыли…

– Примерно представляю. Но всё равно расшифруй, – отозвался Тёмыч, усаживаясь рядом.

– Все дороги открыты, а ступить некуда… Шаг влево, шаг вправо – расстрел! Надо оправдывать ожидания: быть идеальной послушной дочерью, идеальной послушной ученицей, идеальной послушной девушкой…

– Послушной? С какого перепугу ты должна кого‑то там слушаться? – насторожился молодой человек.

– Забей. Машка ещё… Мне так хотелось, чтобы у неё всё было хорошо, наконец любимый человек, профессия мечты, счастливая, спокойная, настоящая мама. А хрен там! Маруся… Она просто делает вид, что железная, не железная ведь…

Горбач аккуратно обнял девушку. Обнял нежно, легко, без подтекста. Предательски задрожал. Аля растолковала по-своему:

– Серьёзно? Понимаю – сама напросилась, но совесть надо иметь?

– Ничего не будет, даже если захочешь. Я, конечно, похотливая скотина и монстр… но не до такой же степени…

– Блин, веришь в то, что говоришь?

Парень действительно задумался. Прислушался к ощущениям в теле – дикое возбуждение и адреналин. Решил быть честным:

– Хочу тебя. Без вопросов. Только… кажется, сейчас это лишнее.

Одиннадцатиклассница опять затихла. Глубоко вдохнула, скрестила кисти на макушке, согнулась пополам. Завалилась на бок, положив голову на Тёмины колени.

Развернулась, легла на них спиной, лицом вверх. В темноте оказалось невозможным разобрать, куда именно был направлен взгляд.

Обхватила АраГора за шею. Притянула. Поцеловала. Отчаянно и жёстко. Не так, как он привык. Юноша, не расплетаясь, не отрываясь губами, выпрямился, вытянул Алю на себя. Завалился на кровать. Девушка накрыла его собой. Развела ноги, полусела-полулегла сверху. Прижалась ширинкой своих джинсов к его. Член упёрся в клитор через плотную двойную хлопковую ткань. Девчонка ощутила стояк и сильнее вжалась в него промежностью.

Планка у Артёма резко упала.

Отлип, немного отодвинул Аллу от себя, стащил с неё майку, потом свою футболку. Расстегнул лифчик. Приподнял корпус. Сжал руками большую, низкую грудь. Начал целовать, посасывать и аккуратно, нежно кусать соски. Увлёкся, просто наслаждался моментом. Не торопил продолжение. Аля скрестила кисти на затылке юноши, зарылась пальцами в кудри.

Зазвонил и завибрировал задний карман джинсов девушки. Телефон. Она крепко, больно потянула АраГора за волосы, отодвигая голову.

Холодно, спокойно достала сотовый. Посмотрела на внешний, слишком яркий в полумраке экран. Помогая ртом, одним движением распахнула раскладушку:

– Дуся! Иду… Расчётное время?.. Хорошо… Буду через пять… Да, к Дену. – Обратилась уже к Тёмычу: – Пора. Провожать не надо.

Бек

После болезни Дениса их отношения с Леной, казалось, не изменились. Они продолжали здороваться, случайно встречаясь в университете, периодически переписывались, иногда созванивались. Ден плавно свёл на нет посиделки на кафедре. Как, впрочем, и «поставки» новых клиентов от замзавкафедрой.

В любом случае работы только прибавилось – «пошла земная слава». Несмотря на нескольких юных подаванов, приходилось корпеть ночами – проверять, сводить. Бека стали посещать мысли о расширении штата.

«Переживём сборы, диплом. Аля окончит школу. Только тогда можно будет начинать задумываться о смене локации, переезде в Москву – поближе к её университету. Надоело мотаться. Да, мама, бабушка, база здесь… но постоянная дорога туда-обратно забирает кучу времени и сил. Плюс приличный повод для неизбежного разговора с Алиным отцом. Нет, о свадьбе никто не… Почему не? Стоп. Куда полетел? Человеку восемнадцати нет – выпускной не отгремел, ещё студенчество. Себя на первых курсах вспомни?» – рассуждал парень.

Вспомнил. Понадеялся уберечь любимую девушку от нежелательных экспериментов: и алкогольных, и сексуальных.

После своего дня рождения Люша проявляла энтузиазм и неиссякаемую жажду знаний в области сформировавшихся предпочтений бауманца. Да, нежность, романтический, трогательный, ласковый секс имели место. Теперь чаще по инициативе самого Дениса. Но продолжать «играть по старым правилам» молодому человеку нравилось. Алин настрой и поддержка в данном вопросе подстёгивали, просто восхищали.

Бек не заметил, как промелькнула, схлопнулась первая половина ночи. Не услышал из-за музыки в наушниках звука поворота ключа входной двери.

Кто‑то постучал. Резко обернувшись, не сразу сфокусировав привыкший к свету монитора взгляд, Ден смутно различил в узком межкомнатном проёме стройный силуэт своей девчонки. Она спросила кротко и, казалось, неуверенно:

– Можно мне сначала в душ?

– Иди. Дальше делай, как договорились. У тебя десять минут, – внутри молодого человека росло предвкушение. Он подсознательно подстёгивал себя мыслями о клубе, чужих нечаянных или намеренных прикосновениях к Его женщине. Начало знобить. Забило в висок.

Нарочито медленно, максимально собранно сохранился, сделал копию на внешний диск, выключил системник.

Когда прекратился шум воды в ванной, программист ещё немного подождал. Переместился в гостиную.

Аля голая сидела на краю дивана. Не шевелилась. Бек-Назаров произнёс:

– Есть несколько вариантов. Я хочу, чтобы ты сама сделала выбор: широкая фиксация рук и ног – распятие – это раз. Могу связать руки за спиной или над головой, как пойдёт, положение ног определю на своё усмотрение – это два. Сама не будешь двигаться, но любое телодвижение окажется чревато последствиями – это три. Можешь ответить. Назови число.

– Один.

– Хорошо…

Денис медленно прошёл по комнате, взял Алю за подбородок, поднял лицо. Опустил кисть на шею, сильно сжал. Наклонился. Поцеловал в губы. Слегка прикусил и оттянул зубами нижнюю губу. Не расцепляя пальцев, приказал:

– Боль, дискомфорт, неприятные ощущения – останавливаешь. Достаточно одного слова: «Хватит». Кивни, если поняла.

Она кивнула…

Рука Дениса затекла ещё несколько часов назад. Пальцы онемели. Лежать выпихнутым на край тоже оказалось не сильно удобно. Но ни встать, ни подвинуть Люшу он не решался: заворожённо вдыхал её запах и свой запах на ней. Не знал, как долго, просто потерял счёт времени.

Сонное «Доброе утро!» зазвучало и освободительно, и грустно – разочаровывающе.

– Доброе! Можешь отползти чуть-чуть назад? Без руки оставишь.

– Угу… сам давай… Который час? – промямлила девушка.

Бек аккуратно вытащил бесчувственную конечность и нежно откатил Алю к стенке:

– Понятия не имею. Тебя пока никто не искал. Принести телефон?

– Не надо, – быстро и резко отозвалась девчонка. Слишком быстро. Добавила: – Не хочу ничего знать. Хочу тут.

– Как вчера всё прошло?

– С переменным. У Дуси появился ухажёр – какой‑то «Саша Танцор». Приятный парень, мать работает в центральной городской больнице… – девочка замолчала, шумно задышала…

– Что не так? – насторожился юноша.

– Маруся… Мама с отчимом поставили ультиматум… Или мир и согласие в благородном семействе, или наш Юра…

– Это ожидаемо… после сцены в ресторане и изгнания нас с Юрием Юрьевичем оттуда, – спокойно, задумчиво произнёс молодой человек.

– И? – с вызовом спросила девушка.

– И мы можем только помочь им это пережить, что бы они ни решили. Быть рядом. Поддержать в любом случае…

– Сам как бы поступил? Если бы мой отец или твоя мама… – начала заводиться одиннадцатиклассница.

Денис перебил:

– Моя мама давно хотела с тобой познакомиться. Поверь на слово, это была бы совсем другая история. Просто поверь. К тому же твой отец адекватный, не чужой человек. Ёжику понятно – любит тебя больше жизни, примет кого угодно, лишь бы ты была довольна и счастлива. Сравнивать бессмысленно, – отрезал Бек.

– Нет сил смотреть на эту «другую историю», понимаешь?! Больно! Офигеть, как больно и обидно! – срывающимся голосом произнесла Аля. Заплакала.

Ден притянул её к себе. Прижал голову девушки к своей груди. Крепче обнял, поцеловал в волосы. Принялся успокаивать:

– Не в наших силах что‑то изменить… но если хочешь, я поговорю с Юрой, с Машей… Сама попробуй пообщаться с Марусиной мамой, наконец! Ты давно её знаешь, а она тебя… Давай попытаемся убедить её познакомиться с Ивановым заново? Ну… хватит… Даже если тебя съели, выхода два! Ну…

Аля неожиданно подняла лицо, начала отчаянно, хаотично, куда придётся целовать Дениса. Прохныкала:

– Прости… прости, пожалуйста…

Гитарист опешил:

– За что?

– За всё… – помедлила. – Когда твоя мама хотела познакомиться?

Бек растерялся от неожиданности:

– Давно… ещё зимой…

– Давай сейчас пройдут олимпиады, выпускные и (не дай бог) вступительные, дёргаться перестану, и встретимся… на твоей присяге, например – отличный повод всем вместе отметить потом.

– Д-договорились… – в не свойственной себе манере промямлил шокированный Ден.

Аля

Классно придумали – проводить олимпиады между майскими праздниками! Москва полупустая. Тепло. Школа идёт в жопу.

Первая часть традиционных предвступительных «Вышки», скорее всего, просрана – история совсем не мой конёк. Набрать бы пять из десяти.

Вторым залетел английский – максимальный балл, без вариантов.

Творческий конкурс на тему «Столетие парламентаризма в России» – спорная фигня. Накатала целую телегу в шесть листов о том, что никакого парламентаризма в «Совке» не наблюдалось, а «партия» была больше похожа на аппарат влияния вождей и генсеков. Поглядим, как отреагирует авторитетная комиссия, – сочинение придётся отстаивать на собеседовании. Для проходного на бюджет достаточно «девятки» исключительно за эту писанину. Медаль, в конце концов. Для платного и шесть сойдёт, если инглиш идеальный. Дороговато, да! Но если упереться рогом – мать поддержит, а отец согласится и потянет.

Встретились с Марусей в «Му-Му» на Лубянке – совпало расписание пробных тестов в МГЮА с моими попытками любой ценой избежать заточения на юрфаке.

Ждём Дашку – обещала прискакать, как только с Танцором своим нагуляется по Чистым после очередных соревнований или мастер-класса. Не отлипает от Дарьи Саша Васильев – души не чает в Душицкой, собрался перевозить Дусю в Москву, в квартиру к бабушке на «Рижской». Вездесущие бабушки, у каждого первого – магия или совпадение?!

Тощая Мари внезапно спросила:

– Как там твой членоносец?

– Кто?!

– Ну Артём Алексеевич. Не отпирайся. Белобрысая сдала.

В последнее время Фельдман сильно отощала и посуровела. От голода, наверное. Или от расставания с Ивановым. Разошлись полюбовно, но Юра свалил в лес, а Машка перестала вынимать нос из книжек, от слова «совсем».

– Вот от кого-кого, а от Дашунчика не ожидала… И чего фитоняшка выболтала?

– Всё. Как вы «вместе» в музей Востока ходили, как на курсы исправно ездишь по выходным, как в клубе зажигали… по отдельности! – добивает лежачего длинноногая…

– Осуждаешь? Лекция намечается или общая интервенция?! За этим Паулину Морозову битый час дожидаемся?

– Нет… Кто я такая, чтобы читать нотации? Знаешь… в последние несколько недель много чего изменилось в жизни… заставило иначе посмотреть на отношения. Возможностями надо пользоваться. И если чего‑то хочешь – делать.

Грустно она это сказала…

– То есть нотаций о нравственности, честности, морали не предвидится? Даже дурой не назовёшь?

– Прикинь?! Просто попрошу быть осторожной и не наделать глупостей. Как минимум проверяться и предохраняться, как максимум – самой себе ответить на вопрос: чего или кого по-настоящему хочешь…

– Ещё месяц назад сказала бы, что запуталась, что с АраГором ощущаю себя другим человеком – свободной, лёгкой… А сегодня, сейчас… твёрдо решила послать, как ты выражаешься, членоносца ко всем чертям. Бек вранья и подлости не заслужил. Да, контролёр, да, иногда ведёт себя как сорокалетний взрослый дяденька… Но любит. Искренне любит, понимаешь? – произнесла вслух и ужаснулась… как‑то жалко звучит:

Машка отзеркалила, насупилась.

– Пойми меня правильно… я не лезу. Прикинь: я – и не лезу… сама в шоке. Но… когда так рассуждаешь, на взаимное большое чувство не похоже. На согласие, жалость и привычку смахивает. С Денисом удобно, надёжно, спокойно? А с Тёмычем горячо, ярко, адреналин?

Ответить нечего… так и есть, по ходу.

– Секс с Деном классный, мне нравится…

– А с мудаком всё равно хочется?

Не в бровь, а в глаз бьёт. Снайперша, блин.

– Хочется… Хотелось. После злополучной ночи в и около «Торнадо» я для себя эту тему закрыла. Противно и стыдно перед «киборгом» с утра было. Не передать как…

– «Козёл кудрявый» потом писал-звонил? – грустно, на выдохе произнесла подруга.

– Угу… трубку не беру. На эсэмэс не отвечаю. А то сорвусь. Горбач – опасный наркотик. Правильно Ленка моя тогда сказала – временем и расстоянием. По-другому не лечится.

– Это да… Поэтому сразу после выпускного переезжаю в квартиру нового отчима на «1905‑го»… До «Юракадемии» пешком и…

– Как? Чего молчала?! – перебила тихушницу на полуслове.

– Вот, сказала. Давай вместе? Там однушка, конечно. Но и кровать, и диван есть. Кухня отдельно. Отец твой должен отпустить. Сначала пару раз в неделю, потом на будни. Что думаешь?

– Думаю, ни в жизнь папа не согласится. И Денис…

– Не решай ничего сейчас. Мой дом всегда твой дом…

Протягиваю Марусе через стол руку. Она крепко сжимает ладонь. Слишком крепко. Отчаянно. Смотрим друг другу в глаза. Молчим. Зачем слова? И так всё понятно…

Сколько можно перезагружать сайт? Тыкаю на кнопку «обновить страницу» уже битый час. Ничего не меняется, только надпись висит: «Здесь будут объявлены результаты олимпиады факультета журналистики».

На собеседовании седовласый дедушка ухмылялся и кивал. По выражению лица профессора ни фига не разобрать было, как ему показалась та галиматья, которую я на шести листах предоставила на суд авторитетной заслуженной комиссии.

Обновить.

Обновить.

Обновить.

Обновить.

Обновить.

Обновить.

Обновить.

Обновить.

Обновилось! Таблица! Фамилии, где там «М»?!

Семь! Семь баллов! С бесплатным пролетела, но на платное берут! Берут! С ума сойти! Даже сюда конкурс четыре человека на место!

В конце концов, существуют гранты за особые заслуги перед НИУ ВШЭ! Добьюсь! Пусть родители только первый курс оплатят!

Надо срочно рассказать Беку! Где этот грёбаный телефон?!

– Аля!

– Денис! Я прошла на платное «Вышки» по олимпиаде!

– Здорово. Очень рад за тебя.

– Де-е-ен, голос чёт нерадостный? Занят? Перезвонить?

– Нормальный голос. Ты – молодец. Не сомневался.

– Но?

Мне не по себе от такой реакции Бек-Назарова.

– Нет никакого «но». Горжусь тобой, честно… Просто…

– Ты меня пугаешь, что «просто»?

– Просто идею с юрфаком я бы не бросал. Туда есть шанс поступить на бюджет. И писать ты сможешь…

Не даю закончить:

– С любым образованием. Помню. Спасибо…

Слёзы наворачиваются. Почему нельзя просто порадоваться? Почему надо читать нотации? Навязывать свою точку зрения? Родителей мне мало, что ли?

– Вот именно. Давай оставим это запасным вариантом? Как считаешь?

Бек говорит, а я будто не слышу. Отказываюсь верить. Он лучше всех должен понимать, творчество и возможность высказываться, самовыражаться для меня значат… необходимы как… как воздух! Вот и сейчас дышать не могу… Еле произношу:

– Прав, конечно… как всегда. Родителям по-любому доложусь. Пусть будут в курсе. Немного расслабятся. Успокоятся.

– Конечно. Но всё равно результат хороший. Главное, самой не расслабляться.

– Ладно. Ты во сколько освободишься?

– Около шести тридцати должен закончить. Ты сейчас в зал?

– Собиралась, да…

– Обнимаю тебя, Аля.

– Обнимаю тебя… Денис.

Что это было?! Какого фига? Руки сами тянутся написать сообщение.

Контакту «АраГор»:

Аля

Взяли на платное в ВШЭ на журфак. По олимпиаде

Сразу, не закрывая записную книжку, выбираю «МАМА», звоню. Гудки…

– Мам! По творческому в «Вышку» на платный прошла!

– Дочь! Здорово! Неожиданно и круто! Дорого, но ты не волнуйся! Разберёмся – мы с отцом кое-что скопили!

– Почему неожиданно, мам?

– Вроде не готовилась… но ты у нас талантливая!

– Спасибо…

От матери такое услышать… ух! Настроение опять поползло вверх!

– На юрфак забьёшь или туда тоже рыпнемся?

Закономерный вопрос. В ГУУ нашли выходы ещё осенью – там «бюджет за деньги на входе», папа напрягся и преуспел… Интересно, что посоветует?

– А ты как думаешь? Стоит?

– Думаю, да – от нас сильно не убудет. Везде попробуем. Но ты молодец – один вуз точно есть! И какой! Можно я отцу скажу?! Он будет в восторге!

– Уверена, мам?

– На сто процентов! Ещё раз – горжусь! «Вышка» – бренд!

– Тогда скажи отцу сама. Если хочешь…

– Хочу! Люш, меня зовут в операционную! Вечером приду – поговорим ещё! Люблю тебя больше всех на свете!

– И я тебя! Целую!

Даже мать рада! Офигеть!

Только захлопнула «раскладушку», вибрирует. Сообщение.

АраГор

Не зря строчила тексты по воскресеньям! Чувствую причастность) Я вообще не сомневался)) Они там не дураки!

АраГор

Знаешь, злился, что не отвечаешь(((Но так рад за тебя, что это всё не имеет никакого значения! Пусть всё будет так, как ты захочешь!)

И как на такое отвечать? И отвечать ли?

Аля

Не злись. Разные ситуации бывают. Сейчас пишу) Делюсь… с тобой! А могла бы и не…)

АраГор

И на том спасибо)) Смилостивилась)

АраГор

Резко убежала тогда… и пропала… Я переживал… скучал…

АраГор

Правда… сильно…

Аля

Плакал?)

АраГор

Горючими слезами! Ночами… в пустой постели…)))

Аля

И никто не согрел, не приласкал горемыку? Слабо верится)))

АраГор

Не скрою, многие пытались! Был непреклонен! Надеялся…)))

АраГор

Воздалось – ты объявилась! С отличными новостями))) Ещё раз поздравляю! От души! Честно!))

Аля

Спасибо. От души душевно в душу))))

АраГор

Ха-ха)) Очень смешно! Отмечать позовёшь?)) Или опять исчезнешь, как наваждение?(((

Аля

Посмотрим!) На твоё дальнейшее поведение) Хорошо, когда есть цель?)

АраГор

С тобой это «Миссия невыполнима»))) Кстати, в четверг четвёртого числа вышла «третья»…))

Аля

Это приглашение?)

Ара

ГорНу если ты настаиваешь)))

Ара

ГорПы. Сы. Конечно, приглашение) В «наш» «Пять звёзд»?))

Аля

На когда?

Девочка! Зачем? На рожон опять?! Втянешься… не отвечай. Или пусть Он предложит нереальные варианты… или просто сольётся… пиликает-жужжит. Сука…

АраГор

Сегодня в 13:35. Если на такси по свободной дороге – успеем. Но решать надо быстро! Ты дома?)

АраГор

Я на работе. Но ради такого сорвусь не раздумывая))

Аля

Дома. До шести надо вернуться

АраГор

Через двадцать минут выходи)))

Артём

Время – ценный ресурс. Деньги – ценный ресурс. Часто не хватает ни того, ни другого. Простые истины, но впервые в жизни Горбач прочувствовал их реальность. Несмотря на явно прибавивший световой день, в сутках часов катастрофически не хватало. Пришлось забить на любые тусовки, случайный съём и прокрастинацию – работа выключила парня из социальной и условной личной жизни.

Второго не очень‑то и хотелось. Алла пропала с радаров: полностью игнорировала сообщения и звонки, не попадалась на глаза в спортзале – зараза малолетняя. Сложно было сказать, стало это причиной или следствием полного погружения в бизнес-процессы.

Здесь тоже не всё оказалось гладко. При приличном обороте каким‑то странным образом продолжали вылезать кассовые разрывы. Посему вместо шашлыков и пива на майские Тёмыча ждала гора макулатуры и сверка складских остатков в конторской духоте. Плюс давно назревший разговор с «деловым партнёром».

Матушкин, напротив, не отказывал себе в приятных приключениях и прочих радостях бытия. Периодически срывался на «чижике-пыжике» в столицу, присосединился на крякающей «Волге» к знаменитым тазам Космодрома.

В промежутке между первым и девятым мая на запущенной, покосившейся фазенде Костика в Дачках у вырвавшегося ближе к вечеру из подвала «Сатурна» на чай с печеньками АраГора и рыжего любителя гонок состоялся неприятный диалог.

– Включись в процесс, милый! Бухгалтерские книжки по твоей части! Задолбался копаться в чужом куске пирога с капустой!

– Артёмка, похвальное рвение и энтузиазм! Ты ж кайфуешь? Зачем лезть?

– За тем, что каким‑то чудом пропадает нехилый такой объём денежных средств. Я понимаю, закупка у нас копеечная, но если выходить в «белую»…

– А вот с этого места поподробнее! – встрепенулся Константин.

– С какого именно? С утечки бабла или пассивного нежелания зависеть от таможенных остатков «былой роскоши» и активного – формировать ассортимент из потребностей почтеннейшей публики?

– С кристально чистого тебя! Сильно просядем в доходах. «Белым и пушистым» надо на эпиляцию и в солярий, а не в серьёзный бизнес! Если заняться нечем, потрахайся, и то дело! Лишний геморрой хорош пристраивать! Схема рабочая, процесс идёт… – отмахнулся Костя.

– Процесс тащу я. Первую часть с «недостачей» ты игноришь? Или не уловил? – Тёма начинал заводиться.

– Проще пареной репы – кто‑то из твоих архаровцев коммуниздит, к бабке не ходи! В семье не без урода.

– Любишь афоризмы! Всё тебе шутки-прибаутки с частушками…

– И «ссы в глаза – всё Божья роса», и «с гуся вода – с меня худоба», – Матушкин похлопал по выпирающему животу. Заржал.

– Понятно всё с тобой, милый! Самому разбираться. Окей. Но тогда не обессудь, будет другой расклад. Раз я рулю, то придётся смириться с неизбежным выходом из «схематоза» и переходом к прозрачной бухгалтерии – иначе не отследить, – поставил ультиматум Горбач.

– Ну что ж так сразу пугать, не кипятись. Включусь в процесс… Хм… с первого понедельника следующего месяца – от бати вернусь, ворвусь в мир большого бизнеса и некруглых цифр. А ты бы и правда потрахался или передёрнул, на худой конец. Смотреть больно, как пыжишься – вот-вот лопнешь от напряжения, – ехидно посоветовал рыжий телепузик.

– Счастливой дороги, попробую следовать твоим заветам, Ильич недоделанный.

Неожиданно объявилась Аля, в аккурат на следующий день после разговора с Константином.

«Накаркал Костян. Но тут уже неясно, девка даёт или просто дразнится», – подумал Артём.

На всякий случай всё‑таки проявил участие в «победном крике души» девчонки по поводу «Вышки». Даже пригласил закрепить праздничным спонтанным походом в кино. Всё случилось не вовремя – очередной завал! Но и фиг с ним. Парень без колебаний бросил дела и «полетел на крыльях» выгуливать без пяти минут студентку. «Крыльях чего» – по сути, не важно. Главное, полетел.

Такси притормозило около дома девушки. Она ждала на улице: в мужских, казалось, подвёрнутых пятьсот первых левайсах, красных высоких кедах «Конверс», кипенно-белой свободной рубашке, сером костюмном пиджаке, волосы в пышном, длиннющем, кудрявом хвосте.

«Когда научилась так выряжаться? Тоже мне, Синди Кроуфорд!» – пронеслось в голове АраГора. Мгновенно представил, как удобно держать рукой этот хвост во время минета.

Выскочил из тачки, призывно распахнул перед девушкой дверь и проворковал будто не своим, сорванным голосом:

– Карета подана, Ваше Высочество! Шевелим конечностями, а то рекламу пропустим.

– Сама галантность! Корону подержишь? Боюсь потолок поцарапать.

– И мантию понесу, только залезай!

Усевшись на заднее сиденье, Аля всем видом показала, что двигаться не намерена. Тёмычу пришлось обегать машину сзади.

– Натурально «горностай» к жопе прилип. Ну-ну! – усмехнулся юноша, вплотную прижимаясь к одиннадцатикласснице на вполне широком диване «Волги».

– Исключительно практический подход – укачивает, капец! Спереди ещё ничего, но сзади, если не справа, – готовь пакет. Вестибулярка никакая – в море долго плавать не могу.

– Кстати, о море, есть планы на лето? Снова с систер куда‑нибудь? Евротур после школы с девчонками? – автоматически поинтересовался АраГор.

– Не-а, у всех вступительные – истерика и полный хаос. Поездка в Эстонию с предками перенеслась с августа прошлого года на этот. Три недели пансионата на регате времён Олимпиады‑80.

– Не сочетается с предыдущим тезисом про сложности с укачиванием.

– В лодку не полезу! Ни при каких обстоятельствах – папа мечтал… при условии наличия средств, – погрустнела девушка.

Горбач решил сменить вектор разговора, незаметно, нежно взял Алю за руку. Та не дёрнулась. Сначала, показалось, не отразила. Потом отреагировала: провела большим пальцем – погладила! Надо было сближаться – давить на больное:

– Чего у Маруси слышно?

– Переезжает в Москву после выпускного. Потом экзамены сдаст – и к дедушке в Киев. Одна надежда на ресторатора Фельдмана – он мужик хороший, вместо отца ей… но ничего не вернуть. «Бывшее нельзя сделать не бывшим, а не бывшее бывшим», да, Тёмыч?

– Твой любимый тезис? Не надоело держаться за прошлое? Вот тебе другой: «Всё течёт, всё меняется», и ещё: «Жизнь длинная, всякое бывает»… – крепче сжал руку девочки.

– Это я выучила хорошо… про «всякое»… Чего ж мы исключительно обо мне? Не то чтобы было реально интересно, но отвлеки, пожалуйста, от колдобин «Ярика».

Последнее слово Артёма резануло. Он выдал первую попавшуюся мысль:

– Деньги из оборота пропадают. Камеры поставил: менеджеры зала – агнцы. Остаётся безнал…

– Ха-ха-ха! Серьёзно? Ты не можешь быть настолько наивным чукотским мальчиком! «Какое небо голубое! Мы не сторонники разбоя! На дурака не нужен нож – ему с три короба наврёшь!» Аха-ха! – картинно рассмеялась, долбанула затылком подголовник, потрясла башкой из стороны в сторону.

– Чего? «Тук-тук!» – «Кто там?» Просвещай, раз такая умная-разумная, блин! – практически обиделся Тёмыч.

– Рыжий – придурок.

– Пф… Костян мудак, но не тупой! Зачем таскать бабло из общего котла, он и так забирает своё… – отмахнулся юноша.

– Он не дурак, ты, святая простота! Судя по тому, что поведал в марте, чувак самоустранился, занимается чем угодно, кроме вашей шараги. Ой. Прости! Бизнеса! Вы, Артём Алексеевич, напротив, погрузились в процесс, пыжитесь, хотите развиваться. Хотите же?

Молодой человек неопределённо пожал плечами. Аллочка продолжила:

– Одно то, что куда‑то рыпаешься – услуги «нововводишь», которые только в чистую возможны, – подразумевает контракт с организациями. Нынешние коммерсанты даже «ворд» покупают. Ссутся кэша и проверок. Не все, только «мелкие», но на крупных тебя пока не хватит. Соответственно, вполне логично вытекает – пытаешься не контрафакт заказывать? Ага! По инструкциям без опознавательных знаков и чёткой подписи «рынка», которому предназначался сертификат, – там явно не «ростест»… Нелегал или просто не успел пройти, отобрали на границе? – замолчала.

Горбач пребывал в шоке. Тупо кивнул.

– Не важно, на самом деле. Другое имеет значение – дружбан твой так не привык. «Распил – откат» его потолок! «Тереть и базарить» культурно научился – выезжает. Не удивлюсь, если схематозничает виртуозно, – закончила Аля.

– Откуда такая прошаренность в современных бизнес-процессах и знание человеческих душ? – попытался отшутиться мажор.

– С детства в качалке, у друзей отца на слётах, хатах. Таких, как этот Костян, повидала. Аналитические способности после прошлого лета резко включились. Включили. Пришлось начать учиться разбираться в людях. Подсобрать накопленный опыт, – съехидничала девчонка.

У Артёма по спине пробежал холодок. Слишком аккуратно сошёлся пазл. Матушкин убеждал в поднятии ставок «крыши» и «мусоров» почти каждый месяц. Сорвался к бате. Не то чтобы вдруг, и в том году ездил. Но не так надолго.

Парень не заметил, как такси затормозило у входа в кинотеатр.

Аля повернулась к нему, тепло посмотрела прямо в глаза. Потом взгляд стал острым, суровым, колючим, буравящим, подчиняющим, приказным.

Провела костяшками пальцев по щеке к подбородку. Оставила на нём большой и указательный, легко приподняла. Будоражащий, новый жест.

Тихо, ровно, медленно, убеждающе произнесла:

– Ты разберёшься.

Притянула лицо АраГора к себе, подвинулась сама, оставляя миллиметр между губами, и ещё раз дёрнула на себя. Впечатала поцелуй.

На широком, современном киноэкране мелькали претенциозно-захватывающие сцены, бомбил басами «долби серраунд». Тёмыч сидел как пришибленный. План «Барбаросса» – занять места для поцелуев – не катил исключительно по причине резкой перемены настроения молодого человека. В фильм он тоже не вникал. Мысленно прокручивал события последнего полугодия, искал «концы», анализировал, сводил в голове факты, события. Забыл даже обнять Аллочку и потереться коленочкой.

Девчонка сначала самозабвенно трескала кукурузные чипсы, потом сходила в туалет. Горбач как будто не заметил. Примерно на середине сеанса подала голос:

– Чего поник? Не пристаёшь, руки не распускаешь? Обиделся или загрузился?

– Выпал, – односложно отозвался парень.

– Вижу, – Аля взяла кисть Артёма, положила себе между ног.

Тот не сразу сообразил, что именно произошло. Но механически сжал. Повернулся к девушке. Улыбнулся.

– Надо же тебя как‑то отвлечь от грустных мыслей, если Круз не справляется, – скучный фильм.

Девчонка расстегнула пуговицы на собственных мужских, свободных в паху джинсах. Просунула ладонь юноши внутрь, к трусам. Накрыла своей, стала вращать, вдавливая сильнее.

Освободила руку, опустила на ширинку АраГора. Начала гладить. Уткнулась носом в ухо. Поддела мочку. Укусила. Потянула. Прошептала:

– Сначала кончу я. Только потом ты.

Два раза юноше повторять было не нужно.

Сдвинув трусы, прикоснулся к клитору, зажал между указательным и средним пальцами. Продолжил вращать.

Аля жестом показала на трапецию. Он поцеловал. Девчонка помотала головой, выдохнула:

– Укуси. Сильно.

Тёмыч слушался.

Девушка издала еле слышный стон. Сглотнула. Изогнулась. Задержала дыхание. Кончила. АраГор не прекращал. Она забилась в лёгкой конвульсии. Остановила. Не застёгиваясь, опустилась на колени, развела шире его ноги. Подняла взгляд, не поднимая лицо:

– Хорошо, что кинотеатр полупустой, да?

Достала член, не спуская ни джинсы, ни боксеры. Просто достала. Член стоял колом. Взяла головку в рот. Потом полностью заглотила. Несколько раз провела коротко вверх-вниз. Вернулась губами к головке. Сильно всосала. Облизала её языком. Продолжила сосать только головку. Не останавливаясь, сжала член рукой.

Взяла в кольцо между большим и указательным пальцами у основания. Увеличила амплитуду ртом. Двигалась монотонно, не ускоряясь. Сдавила кольцо из пальцев.

Артём аккуратно взял за волосы. За тот самый хвост. Голова девушки слушалась движений парня:

– Куда?

Аля не отстранились, хотя слышала вопрос. Просто глубже заглотила.

Такого яркого оргазма у Артёма не было очень давно. То ли сказывалось изрядное воздержание, то ли настолько понравилось.

Проглотив, девчонка поднялась, села на место. Спокойно застегнула пуговицы на своих штанах. Оперлась на общий подлокотник локтем. Уложила подбородок на кулак. АраГор хотел поцеловать. Но вместо ответного поцелуя, она просто сказала:

– Колу передай.

Аля

Переписываю в третий раз это конченое изложение с элементами сочинения. Накрылся наш романтический вечер с Деном. Сидеть мне в школе до поздней ночи. Отец обещал заехать – сама не дотащусь. Если остальные экзамены по такой схеме пойдут, придётся раскладушку в классе ставить. Не отдавать в «ГорОНО медалистов с помарками» – святая обязанность всего преподавательского состава гимназии. Ха-ха. Чмарили всю дорогу, а теперь корпят, убеждают, диктуют – отрабатывают, лицемеры.

Денису не объяснишь, зачем в половине одиннадцатого торчать в тёмном классе. «Киборги» у нас «беременные, но честные».

И так в последнее время с ума сошёл, чувствует подвох – разошёлся с подарками и тотальным контролем перемещений. Спокойно ему, только когда я в квартире, под боком. Желательно обнажённая.

Во время очередного «нашего» выходного в бывшей бабушкиной квартире, перед первой экзаменационной неделей, в аккурат в два ночи в субботу, жутко переживал из-за какого‑то вшивого выпускного платья. Чёрт дёрнул раньше времени показать.

– Аля, тебе идёт невероятно, но похоже на нижнее бельё женщин характерной профессии: тонкие бретельки, косая юбка с полностью открытым, кхм… коленом, сетка, расшитая пайетками на талии, – голое платье. Мэр города слюной изойдёт!

Попытка Бека пошутить явно не увенчалась успехом!

– Пусть исходит. Сюрреалистичненькое награждение отлы^′чниц и отлы^′чников «Орденами Сутулого» первой и второй степени, вручение «именных» говночасиков и купленных дипломов – мероприятие сомнительное. Хоть какое‑то развлечение на унылом празднике жизни среди наших конченых. А потом пансионат и бухие рыльца плачущего в три ручья родкомитета.

Скорей бы распрощаться с одноклассничками и рожи их противные не видеть! Больше никогда. Кроме Дусиной, Левиной, и, естественно, Марусиной до могучей кучки.

– Слушай, не ходи вообще, если не хочешь. Кто заставляет? Давай с твоими в красивом месте отметим?

«Луноход», как всегда, дело предлагает. А я, как всегда, противовес. Накинула одеяло на лежащего на спине парня. Приподнялась на руках. Ногой обняла. Шепчу:

– Ден, надо зафиналить. Откинуться с почестями. Собрать регалии и нос фуриям утереть. Неужели не понимаешь? За все годы издевательств, козней, глумления над моей и без них нестабильной психикой и тонкой душевно организованной личностью! Ты там будешь?

– Если позовёшь – конечно. Родители не против?

Бек-Назаров смутился? Ногу гладит. Продвигается потихоньку от голени к бедру. Уже теплее.

– С чего бы им протестовать? Год знакомы, скоро год, как вместе… Или ты стесняешься выпускницы‑2006?

– Конечно. Страх не соответствовать. Платье твоё мне не нравится – особо тяжкое преступление против формата и общества так выглядеть. Оно на «Оскар», а не на школьный выпускной. Кринолин и кукольные кудри, «Кошмар на улице Терешковой» – все яркие впечатления моего последнего школьного вечера. Ты сломаешь шаблон, вынесешь мозг преподавательскому составу, испортишь сон и явь неокрепшим умам.

– Мама старалась, выбирала! На Новый Арбат делегацией ездили, полмагазина «Весна» перемерили! Даже отец одобрил…

Устала бороться с упрямством программиста, свято верящего в домострой!

– Раз никуда не деться… Но всё равно не то… Не хватает чего‑то… – задумчиво, лукаво протянул «Луноход».

Фыркаю из последних сил:

– И это не так, и то не эдак… Туда ничего не влезет, включая лифчик – полный обтяг…

– Значит, надо накинуть сверху…

– Денис, жара грядёт – задохнусь… И не подойдёт ничего…

Повернулся на бок, просунул кисть под диван… добыл коробку! Большую, плоскую…

– Это должно… подойти… по идее…

– Псих ненормальный! Что «это»?! Ты специально до тряпки докопался? Интерес подогревал?

– Есть такое… Свет включить?

Улыбается! Глумливая моська. Прищур сверкает в темноте!

– Кузю разбудишь! Юным фикусам показан здоровый сон! От окна хочу… романтика…

Открываю. Круглый двойной медальон на плотной золотой цепочке: плоский сплошной круг, на нём сверху объёмное солнце с затейливым узором.

– Если бы я материлась, сейчас стоял бы трёхэтажный! Офигеть, как красиво… К чему? Что символизирует?

– Почему сразу «символизирует»?

Удивился и не удивился одновременно.

– Ты без смыслов не умеешь!

– Да… год сказывается! Выучила… хорошая девочка.

Продвинулся рукой по бедру к попе. Сжал ягодицу. Сильно. Уже горячо. Продолжил мысль:

– Источник света. Ты мой источник света. И системообразующая звезда. Называть так нельзя, помню. Дарить никто не запрещал.

– «Любимая, я поведу тебя к самому краю Вселенной, я подарю тебе эту звезду! Светом нетленным будет она озарять нам путь в бесконечность!?» Как в том мультике! А второй вопрос?!

– Ты имеешь в виду «к чему»? Сама вспомнила! Двадцать седьмое мая. Полгода пропустил – теперь догоняю.

– А ты не боишься, что я стану у тебя избалованная и капризная?!

– Только на это вся надежда…

Опять полез шариться под диван! Вытянул вторую коробку, сильно меньше.

– Дважды псих ненормальный! Не буду открывать!

Окаменела! Челюсти сжались! Пусть это будет не кольцо!

– Нравятся мне твои переживания – на лице всё написано…

Провёл костяшками пальцев по моему подбородку, подушечкой большого остановился на нижней губе, оттянул. Взяла палец в рот, прикусила.

– Не бойся, я, конечно, псих, но не полоумный.

Открыла, чё делать! Фух… серьги! При том какие! Крупные треугольники на винтах, полностью в полосках камней каких‑то – белых камней. Ясен красен каких. Бек иначе не умеет. Только брильянты – только хардкор! Долбанулся!

– Слишком… Сам не догоняешь? Ладно родители… по улице ходить страшно… в таком!

Беру Дена ладонями за виски, целую в нос, ресницами щекочу щёку. Трусь своей…

– Со мной не страшно. А без меня ходить не нужно!

Вот это поворот… Почувствовал, что не уловила иронии… подобралась.

– Ладно, куда‑нибудь можно… но в парандже! Слышал, у Kiton в Эмиратах продаётся…

– На этом тебя, восточного тирана, пора заткнуть… Не ровен час до гарема докатимся… а то «всё одна?! – тяжело!».

Начинаю целовать в шею, ключицу… спускаюсь на грудь, сосок… слышу:

– Эт вряд ли! «Павлины, говоришь…»

Дёрнул меня резко за ягодицу на себя, на противовесе одним движением перевернул на спину… оказался сверху между ног… закинул их себе на плечи… спустился ниже… провёл языком по внутренним сторонам бёдер, практически у лобка… потом по половым губам, клитору… приказал:

– Сожми руками трапеции, сильно. Не двигайся. Когда скажу, задержишь дыхание.

Бек

В местами опустевшем на время сессии основном здании МГТУ было полно свободных кабинетов и аудиторий. Лена добыла ключ от одной из них, чтобы Бек смог собрать сложившуюся за год приличную команду. Раньше удавалось справляться с проектами в одиночку, потом вдвоём с товарищем или дистанционно. Сейчас ребят, получающих «ответственные задания», оказалось пятеро. Приходилось рулить, своевременно «включаться» и встречаться периодически.

С долгих, утомительных установочных импровизированных летучек Денис выходил более уставшим, чем после трудовых ночных запоев и ударной тренировки в зале.

Сегодня прошло относительно легко – чему‑то успел научить всё‑таки. По крайней мере, внимательно слушать, задавать правильные вопросы.

Предстояло раздать задачки на время военных сборов, которые начинались в первых числах июля, в аккурат через неделю с хвостиком.

«М-да… ни к селу ни к городу вырванный месяц с лишним. Ладно я – дела и любимая девушка подождут, надеюсь. Но Эльдарон прилично рискует пропустить появление на свет нового сверхчеловека. И Машка останется одна на последних сроках – нехорошо», – думал парень, возвращаясь в город на 392‑м от «ВДНХ».

В плане значилось добраться до дома, поработать «по-настоящему», купить цветы, занести Але и отправиться гордо взирать, как ей вручают красный диплом и золотую медаль на сдачу.

Проезжая «Ракету» и РКК, вспомнил, что не звонил сегодня маме, а сама она по какой‑то причине не объявилась. Достал телефон, набрал номер, услышал гудки. На том конце сняли трубку:

– Алло, сыночек…

– Мама. Как ты?

– Я… в порядке… – голос звучал тревожно, неуверенно.

Бек-Назаров насторожился:

– А что не в порядке?

– Давай не сегодня. У вас с Алей важный вечер…

– Мама…

– Денис, давай завтра, правда?

Парень начал выходить из себя. Прикрыл глаза. На мать он не повышал голос ни разу в жизни и не собирался. Продолжил спокойно, вкрадчиво:

– Мне важно всё, что у тебя происходит. Скажи, пожалуйста, сейчас. Ты же понимаешь – теперь проскочить не получится?

– Бабушке стало нехорошо, я вызвала скорую. Её забрали в больницу. Состояние стабильное. Давление или сердце – непонятно. Мне толком ничего не говорят, – выдохнула женщина. Заплакала.

– В нашу? ЦГБ? – так же ровно, разделяя каждое слово, уточнил Бек.

– Да… – шумно всхлипнула, попыталась продышаться.

– Сейчас туда подъеду. Ты дома?

– Я дома.

– Потом к тебе.

Ни один мускул не дрогнул на лице Дена. Внутри смешались страх, боль, разочарование, злость. Быстро, как с юношества умел, подавил все эмоции. Автоматически, по памяти ввёл цифры мобильника Али, нажал «вызов»:

– Аля!

– Денис! Ты в городе?

– Да, только въехал. Но есть некоторые сложности. Бабушку забрали по скорой в нашу городскую. Не объяснили ничего, просто увезли…

Девчонка не дала договорить:

– Сейчас позвоню отцу. У тебя есть его сотовый?

– Не надо, я туда доберусь и…

Не дала договорить:

– Надо. Папа ещё на работе. Иди сразу в приёмное, если даже он на операции, старшей его позвоню – она встретит. Телефон его у тебя есть?!

Программист опешил от решительности и холодного напора девушки.

– Нет. Кажется…

– Скину. Тебя к ней проведут и всё объяснят. Если нужны лекарства, скажут, что купить. Я буду через двадцать минут.

– Нет, зачем? У тебя выпускной. Разберусь. Только… потом надо к маме… могу не успеть… Скорее всего, не успею, – размышлял вслух.

– Неважно. По фигу. Давай туда. Только напиши мне обязательно, как она. И к маме давай! Попрощаюсь с «одиннадцатым концлагерем» за тебя, – горько усмехнулась. – Завтра увидимся. Напиши мне потом обязательно! Слышишь?! Отца сейчас предупрежу.

– Спасибо, Аля. Прости, что так получилось… не вовремя. – Бек совсем растерялся. Не от сложившейся ситуации, а от рационализма и реакции любимой девушки – поддерживающей, чёткой, разумной. Нежность, тепло разлились по телу, чувство благодарности, «плеча» – то ли давно забытое, то ли просто незнакомое чувство.

– С ума сошёл? Какое «прости»? Это «вакханалия пубертатников» не вовремя! Всё будет хорошо, слышишь? Всё решим! Я здесь! Я рядом!

Если бы Бек умел плакать, то легко бы прослезился. Но вместо этого просто ответил:

– Люблю тебя.

– И я.

– Почти на месте. Обнимаю тебя, Аля…

– Обнимаю тебя, Денис!

Аля

Неудачно сошлись звёзды! Мой прекрасный молодой человек, гордость и опора, пропускает вечер триумфа отсутствия здравого смысла системы образования. Сорок восемь разряженных в пух и прах долбодятлов устраивают слёт творческой молодёжи на тему «стенаний по поводу прощания со школьной скамьёй»! Три раза «ха»!

Наше вам с кисточкой, что разрешили Алле Батьковне, Марусе, Душицкой и Левиной торжественно зачитать восемь четверостиший полёта моей гениальной мысли. Слюняво, трогательно, с оттягом получилось. Все рыдали и аплодировали. Так а хрен ли! Не удивлюсь, если А. Б. агрессивно лоббировала номер в программку мероприятия.

Полный актовый зал: выцветшие, продавленные бордовые ряды кресел, пыльный, скрипучий занавес сцены, исчерканный паркет, шарики, ленточки, пафосные речи, мэр города с охраной, счастливые дети и их родители в жуткой духоте. Дипломы, медали, автобусный кортеж до дома отдыха с проплаченным банкетом – паноптикум.

Бек был прав – адские завитки на Вавилонах одноклассниц, пышные бальные платья, плохо сидящие костюмы, водка в рюкзаках.

Спасибо маме, научила уму разуму! Убедила взять с собой переодеться лёгкий костюм: короткая юбка, пиджак с рукавами три четверти, золотой топ, такого же цвета балетки. Кулон и серьги, подаренные Деном, сюда тоже идеально подошли.

Интересно, как его бабушка? Надо написать. Или папу спрошу. Вроде он держит руку на пульсе.

Подхожу к «взрослой» части банкета. Обнимаю отца:

– Па-а-ап, как ты?

Облокачивается на неудобный стул, разводит руки по спинкам соседних, придавливая мать. Подмигивает, расплывается в ехидной улыбке:

– Дочура! Сама знаешь – счастливый до невозможности!

– Тебе тоже весело, да?

– Не передать словами!

Ещё раз типа «моргнул». Понимает меня, как никто! Все разбрелись по группкам: Левина свалила к своей подруженции «с первого класса» – ходят курить, как Шерочка с Машерочкой. Дарья готовится танцевать на сцене под улюлюканье изумлённой публики, гримируется, поролон в лифчик засовывает. Маруся грустит на диване в холле – не свалила ещё, и то хлеб. Так что опять одна слоняюсь по празднику жизни. Скучно, грустно, обидно. Бек-Назаров соскочил. По уважительной причине. Но в данный конкретный момент – роли не играет.

Спрашиваю отца:

– Есть новости о бабушке Дениса?

– Под контролем. Ничего критического – жить будет, долго и счастливо. Полежит, прокапается, в понедельник отпущу на все четыре стороны.

– Спасибо! Ты – герой! Знаешь?

– Знаю! Коньячку бахнешь?

– А чё б нет?! Наливай!

На глазах у изумлённой публики берёт бутылку, рюмку. До краёв заполняет огненной водой, принесённой им же, кстати. Вторую себе. Протягивает мне дольку лимона. Чокаемся и залпом «шарах». Выдохнули. Зеркально чутка скривились. У всех вокруг варежки на пол попадали. Грех на этом останавливаться – «Цирк уехал, клоуны остались». Отец продолжает жечь:

– Ещё?!

– «Аск»!

Второй заход. Тем же макаром. Если б ретроградный родком не сидел, то сложились бы в штабеля. Ха!

Пожалеем, пожалуй, старичков:

– Третий подход чуть позже?

– Как скажешь, Доню! «Ты это, заходи, если что!»

Снова подмигивает! Внутри ржёт, сто процентов.

Странно, но по шарам не дало. От слова «совсем». С детства втихую не накидывалась. С предками – да, а чтоб по подъездам шариться – никогда. Прошлым летом на день города нажралась – было. Но опять же, не скрывала и не ныкалась.

Выползаю в гордом одиночестве на улицу. Достаю из кармана юбки сотовый. От Бека новых сообщений нет. В последний раз писал часа три назад. Отчитался, что всё в порядке, ночевать останется на «Космодроме».

Смотрю на сосны вокруг пансионата, спрятанного в дебрях пафосных Дачек – район нуворишей и московских недоолигархов.

Где‑то здесь дом мерзкого Матушкина. Где‑то здесь, скорее всего, жарит шашлык или очередных шлюх Горбач.

Написать, что ли? От скуки можно.

Аля

Выпускной – это звездец, как уныло! Предупреждать надо!)))

Убирая мобильник, бросаю взгляд на экран – половина второго ночи. Ну-ну. Ответа ждать бессмысленно.

Плакать почему‑то хочется…

– Люша, меня забыла?

Тощая Мари подкралась незаметно, обхватила сзади за талию, острый подбородок на трапецию возложила. Тепло. Прижимаю Машкины руки к себе:

– Тебя захочешь, не забудешь! Задолбалась кайфовать?

– Жгу напалмом… Разве не заметно? – грустно ухмыляется подруга.

– То есть с условными «нашими» на хату к Пушилину не собираешься?

– Ещё чего не хватало. Чё я там забыла? Как придурки эти «бухают и блюют, блюют и бухают» наблюдать?

Права Мария Батьковна, но всё равно обидно, что всех позвали, а меня нет… Интересуюсь:

– Из солидарности? Только честно?

– Лялька, мы с тобой одной крови – ты и я. Голубой. С пролетариатом и питекантропами нам не к лицу!

– Спасибо…

Вот теперь взаправду рыдаю. Слёзы градом.

– Маш, мы ж всегда будем вместе? Здесь и сейчас «мы» не закончимся? Это же не просто так «здрасьте – до свидания»?

Чувствую, Фельдман тоже ревёт. Клещи свои сжала изо всех сил. Задушит!

– Аль… тебе от меня только туда! – подняла нос в красивое, редко-облачное летнее небо.

– Не надейся! Я тебя и там достану! Будем сидеть во‑о-о-он на той тучке и кидаться пакетами с водой на тех, кто остался внизу! Как с балкона в седьмом классе!

…Молчим… Рыдаем в два ручья… Тишину нарушает двойное пиликанье моей «раскладушки». На внешнем экране написано: «Два сообщения от “АраГора”». Мари заметила:

– Членоносец инициативно пишет или отвечает?

– Отвечает, Маш.

– Тебе оно надо?

– Отличный вопрос. «Что творю, что делаю?! Что делаю, что творю?!»

– Как раз «после дождичка в четверг», да?

– Осуждаешь, Мария Батьковна?

– Может, чуть-чуть… самую малость… Больше завидую… тебе хоть что‑то надо… Хочешь, скажу твоим, что у меня останешься?

– Сейчас выясним…

Открываю эсэмэс:

АраГор

Ты не спрашивала) Я на свой вообще не пошёл. Чего там делать?)

АраГор

Ехать вызволять из башни, принцесса?)

Читаем вместе с лучшей подругой. Маруся подняла бровь, скривилась в ухмылке:

– Он разве не в курсе, что ты «безбашенная»?

– Начинает догадываться… Затейливо в кино сходили…

Анарексичка нахмурилась:

– Не боишься гонореи? Она полным букетом через слизистую передаётся! Не мне тебя учить! «Дочь гинеколога» называется! В презервативе! Поняла?

– Не венеролога же! В самом деле! Говоришь, как моя мама!

Пишу Тёме… всё трясётся? Или коньяк всосался?!

Аля

Драконы прирученные! Сама доберусь))) Через час могу…

АраГор

Я дома)

Аля

Буду рядом – наберу) Ожидайте)

Обращаюсь к Машке. Естественно, она прочитала весь диалог от начала до конца.

– Отмажешь?

– Куда денусь? Твоих в известность поставим легко… Что по Дашке с Ксюхой решаем?

Деловая колбаса – на верёвочке оса! Расчётливая бестия!

– У них всё в шоколаде, но желательно предупредить.

– Значит, Алла Батьковна, разбежались. Выход к точке сбора у ворот через двадцать минут!

«Такси-такси, вези-вези вдоль ночных домов, мимо чьих‑то снов…»

Аля, зачем? Развернись, пока не поздно! Он – мудак…

Надо закрыть вопрос? На своих условиях?

Ну, допустим! А как же Бек? Ты о нём подумала?!

То‑то и оно… Слово «подумала» здесь в принципе не подходящее… Если только маткой.

Поворачиваем на Суворова. Пора звонить:

– Расчётное время две минуты.

– Жду! Охлаждаю шампанское, грею всё остальное.

Шепчущий, мягкий, елейный, вкрадчивый голос Артёма в трубке бесит и возбуждает. Какого хрена это так работает?!

– Помедленнее, ковбой! Я ещё не решила, за чем именно еду…

– На месте определишься. Моё дело – создать «пространство вариантов»…

– В материальном мире? Ну-ну…

– Всю ночь будем обсуждать Зеланда! Уговорила… Это твоя карета тормозами свистит?!

– Уже тыква… открывай…

Иду к подъезду… через тёмный, густо-зелёный двор. Не с утра, но дежавю догоняет. Только в этот раз не в кроличью нору – в чудесный мир Алисы, а сквозь сады Геи в Царство Аида. Персефона, мать её – и вашим, и нашим…

Дверь в квартиру, естественно, нараспашку. Хитрые глаза кудрявого гада так и сверкают. Влажные глаза. Колотит. Не от нервов, нет. От принятия неизбежности происходящего. Сама явилась, не запылилась. Смотрю в упор на Артёма. Не улыбаясь. Выдаёт реакцию – нарочито уверенно, громко произносит:

– Поздравляю! Заходи! Будем отмечать!

– Чего шумим и свет горит? Где бабуля?

– У сестры на даче. Летние каникулы. Так и будешь на пороге стоять? В принципе, могу сюда бокал и черешню принести!

– Тёмыч, спорим, накрыто в спальне?

– Не угадала! Косточками насоришь ещё! Давай уже или туда, или сюда.

– Как скажешь.

Бесит наглость. Разворачиваюсь и собираюсь спускаться вниз. Вроде пронесло?!

А! Нет. Дёрнулся вперёд, хватает за руку. Дрожь по телу. У него. Волнуется мальчик.

– Могу поумолять…

Втащил через порог, опустился на колени, лицо поднял вверх. Обнял за ноги, сразу под юбкой. Действительно – чего мелочиться. Руки тёплые.

Стою не шевелясь. Провёл ладонями по бёдрам вверх. Сжал ягодицы. Опустил нос к пупку, втянул воздух. Дышит.

Очнулся. Потянулся к пуговице и молнии на животе. Расстегнул. То же самое с пиджаком. Встал на ноги, не отлепляя лица от моего тела. Спустил с плеч блейзер, мини-юбка сама упала.

Поднимаю руки. Стянул топ. Осталась в лифчике и влажных от смазки трусах. Отодвигаю рукой засранца, а саму трясёт.

– Спасибо, так уже не жарко. Пошли черешню есть? Надеюсь, белая?

Офигел. Вот и славно.

– Красно-жёлтая…

– Сойдёт для сельской местности.

В кухне и правда миска ягод, абрикосы, два бокала, кола в маленьких стеклянных бутылках, как я люблю.

– Неужели в круглосуточный бегал? Нравится готовиться?

– Грешен.

– Не то слово. Музыку хоть включи. Не слушать же завывание маргинальных посетителей «Тополька».

Всё ещё в шоке чешет к себе в комнату, кликает, включает RHCHP. Интересуюсь:

– Плейлист или альбом?

– «Перцы», «Грин Дэй», «Эванесианс», «Лавинь», что‑то ещё…

– Ты ж не фанат лайтового?

– Тебе нравится.

– Переписку долистал или запомнил?

– Сохранилось в избранном. Аля, по кайфу издеваться? Сколько можно?

– Сколько влезет. Всё! Всё… выключаю сучность. Ещё наливают? Или передумал?

АраГор потянулся к дверце холодильника. Достал зелёную бутылку. Мне бы градус не понижать.

– Есть что покрепче?

– Виски?

– Давай. И колу открой тогда сразу – взболтать, но не смешивать.

Опять исчез в дебрях квартиры. Психоделический всё‑таки гарнитурчик. Тревожный едкий цвет. Готовить тут ещё ничего – заставляет не расслабляться, но ночью пялиться в ламинированные, ровные, ядрёно-салатовые шкафы… Ну такое.

Артём появился в дверях с початой пол-литрой янтарной жидкости и короткими широкими стаканами.

– Не заноси, надо перемещаться – в глазах рябит. Кто придумал эту «зелень»?

– Папина девушка – она дизайнер.

– Тогда понятно.

Беру тару с фруктами-ягодами, прохладительные. Гордо чешу в спальню козла.

Уселась по-турецки на предусмотрительно расстеленную кровать. Ставлю рядом миску.

Горбач разместил вискарь на компьютерном столе. Налили. Забрал колу, отправил туда же.

– За конец школьных мучений и начало мучений университетских?

Чокаемся. Выпиваем. Возвращаю стакан на твёрдую поверхность.

– Приличная штука. Не то чтобы я разбиралась, но идёт легко. С абрикосами должно быть вкусно. Кости раскидывать не буду.

Разламываю пополам абрикос, кусаю, течёт по рукам и губам. Артём быстро подсуетился – метнулся за салфеткой.

Сел рядом, вытер сам… Укусила вторую половинку – качнулась к нему ртом с торчащей из него частью фрукта. Откусил. Прожевал, проглотил, почти не отрываясь… Начинает играть «Калифорникейшн»…

Целует в губы. Тянется ко мне за спину. Убирает миску на пол, не отодвигаясь. Нависает. Рукой сзади расстёгивает лифчик. Укладывает на спину. Оказывается между ног. Приподнимается, снимает футболку, расстёгивает длинные джинсовые шорты. Встаёт в планку. Ждёт.

Стаскиваю их. Добивает процесс ногами сам.

Гладит руками по лбу, щекам, волосам:

– Ты уверена?

– Нет.

Опять целует в губы. Сжимает правой ладонью грудь, проводит от рёбер к талии, бедру. Языком по шее спускается к ключице, соску. Чувствую, как касается рукой паха, лобка, давит на клитор через ткань. Вращает пальцами.

Где‑то на фоне Boulevard of broken dreams…

Возвращается наверх. Шепчет в ухо:

– Сначала кончишь ты… Только потом я… Если захочешь…

Сползает вниз. Стаскивает мои трусы. Начинает делать куннилингус. Сначала водит языком вверх-вниз, долго, нежно. Теперь взял клитор в рот – слабо покусывает в одном темпе кончик. Кладёт руки мне на самый низ живота, слегка надавливает.

Задерживаю дыхание, ноги немеют. Кончаю на выдохе со стоном, даже криком. Не останавливается. Поменял тактику: начал сосать. Ладонями держится за «поручни» сбоку от тазовых костей, сильно сжимает.

Опять нарастает возбуждение. Опять не дышу. Опять кончаю.

Подо мной просто лужа. Проводит пальцами. Вводит указательный и средний. Языком всё ещё касается клитора. Никуда явно не спешит и не собирается.

Вот терпение у человека… Целеустремлённый парень – сразу видно!

Что он там ищет пальцами… Сдвинул влево… дёргаюсь! Значит, нашёл… меня опять трясёт. Артём продолжает – монотонно, не сбиваясь, медленно. Теперь ускорился. Накатывает слабость. Потом конвульсии. Даже дыхание задерживать не надо. Кончаю в третий раз.

Беру его за голову, тяну вверх. Целую в губы, практически слизываю собственную смазку.

Упирается трусами мне в пах, каждое прикосновение к промежности – очередная конвульсия.

– Войди членом, прямо сейчас… Стоп. Презерватив…

Беспрекословно тянется в верхний ящик компьютерного стола. Достал. Отодвинулся. Почти поднёс к зубам упаковку. Хватаю локоть. Говорю:

– Это ты зря. Так может порваться.

Забираю фольгу. Раскрываю. Освобождаю только член из трусов. Надеваю на него «резиновое изделие номер два».

Тёма опять опускается вниз. Обхватывает ладонями мои виски. Развожу шире ноги. Без помощи рук вошёл.

Тело отзывается на каждое движение. Этот гад опять коси^′т членом влево. Действительно, нашёл! Вибрирующим голосом спрашивает:

– Попробуешь ещё раз кончить? Я постараюсь… хм… дышать…

Мотаю головой. Обхватываю одной рукой спину, другой шею сзади. Прислоняюсь губами к уху:

– Кончай…

Ускорился. Тихо застонал. Член запульсировал внутри. Навалился. Придавил животом. Какое‑то время лежал. Спохватился. Опёрся на локти…

Артём

Первое, что пришло АраГору в голову, когда очухался, было: «Рассвело. Ну, значит, доброе утро».

Кроме этой бессмысленной фразы – пустота.

Аля не шевелилась, просто лежала неподвижно на одеяле – голая, медные кудри вразлёт по подушке.

Тёма бросил взгляд на лицо девушки – спокойное, ничего не выражающее лицо. Может, задумчивое, может, грустное, а может, показалось.

Попробовал поцеловать в губы. Она отвернулась – нелепо клюнул в щёку.

Откатился к стенке. Спросил:

– Пить хочешь?

– Не-а.

– Тебе не понравилось?

Молчание. Девушка как будто его не слышала. После короткой паузы произнесла:

– Хотя знаешь, давай чаю. Или нет, лучше кофе, если есть. Трезветь надо…

– Сейчас сварю. С сахаром?

– Без.

– Молоко?

– Нет, спасибо. Варишь в турке?

– Ага.

– Тогда две столовые ложки кофе на стакан воды.

– Аль, ты серьёзно? Давление шибанёт, или сердце выскочит.

Девчонка криво усмехнулась. Появились незнакомые, трудно уловимые морщинки в уголках глаз:

– У меня пониженное. А сердца нет, как выясняется… Дуй уже.

Юноша хмыкнул, подтянул трусы, отправился кулинарить. В течение примерно пяти минут в дверном проёме появилась обнажённая, босая Аля. Уточнила:

– Какое полотенце в ванной можно взять?

– Любое. Но лучше чистое. Иди – принесу.

– Спасибо.

Когда тёмно-коричневая жидкость закипела, АраГор дважды перемешал, на третий раз снял с огня джезву. Сразу разлил по чашкам.

Отправился в гостиную, вытащил два больших махровых полотенца из комода.

Постучался в дверь санузла. Открыл, не дожидаясь ответа. Его обдало густым паром. Зеркало запотело. Спохватился:

– Голову мыть будешь? Есть шампунь и ополаскиватель для кудрявых волос.

– Уже! Давай вытирашку, – выключая воду, крикнула девушка. Отодвинула шторку.

Молодому человеку не хотелось выходить. Он подал руку, помог Алле вылезти. Та обмотала вокруг груди первое полотенце, вокруг волос – второе.

Протиснулась мимо Тёмыча на выход. Парню стало не по себе. Тревожность росла где‑то внутри.

Вернувшись в кухню, он увидел сидящую на стуле по-турецки и уставившуюся в окно совершенно красную девчонку.

Передал ей чашку с всё ещё горячим крепким кофе. Полез в холодильник себе за молоком. Спохватился:

– Чего‑нибудь съешь?

– Не-а.

– Скупые диалоги у нас. Ты не ответила – тебе не понравилось? Что не так?

Аля опять проигнорировала вопрос. Артём начал заводиться: «Чё за фигня?! Что она о себе думает?! Почему меня это бесит?» Грубо выдавил:

– Хорош отмораживаться… что не так?

– Всё не так. Во-первых, как ни мерзко об этом говорить, но мне очень понравилось. В моменте… Потом, практически сразу, догнало осознание – я теперь, как ты… и от этого никуда не деться, – ровно и безразлично, не отрывая взгляда от окна, отозвалась выпускница.

– В смысле?

– В прямом. У меня есть… Денис. А я тут – с тобой самозабвенно трахаюсь, как безмозглая мартовская кошка.

Барабанщика передёрнуло от упоминания «гитариста». Он совсем забыл о его существовании. Или намеренно исключил из сознания? Сощурился, ядовито спросил:

– А во‑вторых существует?

– Во-вторых, я не уверена, что теперь самостоятельно смогу это остановить. Если ты мне не поможешь.

– Аля… – Тёма сел на корточки у ног девушки. Положил подбородок на перекрещенные голени: – Зачем останавливать… раз тебе было хорошо. Мне с тобой так, как ни с кем не было… Не могу объяснить…

– Ой, хватит! Свежо придание – до следующей течной сучки. Себе не ври?

Артём натурально обиделся. Просто рассвирепел. Совершенно непонятно почему – никаких «серьёзных намерений» в отношении девицы у него не наблюдалось. Но отсутствие намерений у неё резало по живому. Самолюбие? Увлёкся процессом? Эффект неожиданности? Признался хрипло и глухо:

– Месяца два с половиной…

– Что «месяца два с половиной»?

– Ни одной течной сучки, как ты выражаешься!

Алла хмыкнула:

– Медаль выписать? Или сразу «звезду героя»?

– Достала! Чего тебе от меня надо?! Весь мозг вскрыла! Сидишь здесь, дерьмом поливаешь! Задолбался вокруг тебя прыгать! – сорвался на ор Горбач.

– Не прыгай. Спасибо. Вот сейчас было конструктивно. До свидания.

Девушка расплела ноги, попыталась встать. АраГор удержал. На автомате. Не соображая, чего именно добивается, вжал девушку всем телом в стул.

Смотрел ей в глаза не отрываясь. Накатило отчаянье.

– Я Ему всё расскажу. Сам. Останься. Насовсем.

Аля тяжело прикрыла веки. Глубоко вздохнула. Ответила без нотки истерики, сурово, потусторонне как‑то:

– Убьёт обоих. Ты его не знаешь…

На парня разом накатили злость, ненависть, бессилие, отчаянье.

– В смысле?! Он тебя… Он что‑то тебе сделал? Ты Его боишься?

– Нет. Ничего, что бы я сама не позволила с собой сделать. Отпусти. Мне надо разобраться, чего Я хочу. Сама для себя. То, что случилось ночью, дорисовало картинку – я уже не знаю, кто Я, – помедлила, добавила: – Будем искать.

Аля погладила юношу по волосам. Провела большим пальцем по щеке. Мягко, нежно, одними губами прошелестела:

– Пусти…

Он замотал головой из стороны в сторону. Она мелко закивала:

– Родители волнуются…

– Чушь! Пять утра… Сколько времени тебе нужно? – рассеянно, со страхом, взявшимся из ниоткуда, задал вопрос Артём.

– Минут за двадцать дойду…

– Я не об этом! Сколько времени, чтобы разобраться?

– Неделя? Месяц? Год? С Беком в любом случае буду говорить после сборов. Там и без моих признаний не сахар… В конце июля…

– Ладно. Писать и звонить нельзя?

– Думаю, бессмысленно. А там, может, и у тебя эйфория спадёт – натура полезет…

Тёмыч не дал ей закончить. Обнял до треска в рёбрах:

– Прекрати. Правда! Уже задолбала…

Аля

Душераздирающее зрелище – Денис в военной форме, с вещмешком. Последнюю неделю с лишним не отлипали друг от друга. Бабушку его выписали, как отец и обещал, – в прошлый понедельник.

Ночь выпускного почти забыла как страшный сон. Только грёбаные флешбэки во время секса с Деном догоняют постоянно. Ничего, отпустит.

Кто бы мог подумать, что с совестью так легко договориться! Просто прижавшись к Бек-Назарову, просто обняв его, просто заблокировав входящие от Артёма.

Одним твёрдым решением взять и убрать в дальний ящик сознания события и воспоминания о них. Запереть там на ключ, сделать вид, что ничего не случилось.

Хватит с меня.

Если кудрявый придурок решит поделиться впечатлениями с моим парнем или с кем бы то ни было – пойдёт на хрен. Слишком много кричал: «Волки-волки!» Допрыгался, мудозвон.

Аля, давай по-честному… Минимум раз в сутки хочется написать… позвонить… узнать, что у него происходит…

Слава богу, весь месяц будет всё равно не до этого – юрфак не дремлет. Надо тесты вступительные учить. При том не «общие», а вполне конкретные – спасибо, папа! Опять же.

Конкурс пройду, определюсь, чего хочу больше – Эстонию летом и тачку на втором курсе или будущее в большой журналистике. С другой стороны, может, «киборг» прав и это не взаимоисключающие вещи?

Решили прощаться с «Луноходом» у «нашего» подъезда. Всех пятикурсников МГТУ им. Баумана забирают автобусами где‑то там. И там в «где‑то там» народу будет видимо-невидимо!

Стоим у такси с Денисом, слёзы наворачиваются. Прижимаюсь к грубой ткани спецодежды:

– Телефон тебе хотя бы оставят?

Трётся о мою макушку щекой:

– В прошлом году не забирали. В этом непонятно. Связь наладим.

– Ага, мы за связь без брака! Знаю, знаю – дурацкая шутка. Это нервное. Всё равно надо понимать точно и сильно заранее дату присяги.

Боюсь этого дня. Мама. Мама Бека… Мамы всё чувствуют…

– Найду способ. Ты во мне сомневаешься? Заранее сообщу координаты.

Взял указательным и большим пальцами за подбородок, поднял лицо к себе, поцеловал.

Начинаю рыдать как дура… Мямлить пока могу:

– Не удивлюсь, если транспортом озаботишься. Для всех участников…

– Не переживай ты так. Ты ей понравишься!

Мысли читать научился, не иначе… Надеюсь, нет…

– Я не только об этом… Без тебя уже непривычно и страшно… приучил и приручил…

Ухмыляется:

– Значит, буду отвечать…

Вытирает ладонью слёзы, а сам улыбается. Прищур фирменный. Приятно ему, что меня колбасит…

А теперь задумчивый какой‑то, уплыл куда‑то. Насторожилась:

– Ден, что такое?

– Думаю про Машку с Эльдароном. Его не отпустят к ней на роды. Скорее всего…

– Тут вообще можешь не заморачиваться – я её не брошу! Плюс мать моя всё в лучшем виде сделает! Профессионал как-никак!

– Всё время забываю, что ты взрослая…

Натурально ржёт!

– Местами… иногда бываю…

Артём

Невероятно жаркий июль палил солнцем с первых чисел – заставлял дышать через раз. Лучшим бизнес-решением АраГора оказались хорошие кондиционеры в торговом зале их с Матушкиным магазина на минус первом этаже ТЦ «Сатурн».

Костик вернулся около месяца назад и любыми способами избегал встреч с бывшим барабанщиком.

Аля пропала с горизонта – «абонент не абонент», «сообщение не доставлено». В «Атлет» юноша ходить просто не успевал – в последние недели работал «в поле» (грёбаные отпуска). На активные действия любого характера катастрофически не хватало времени.

Не то чтобы Артёма это сильно волновало, но не вспоминать их последнее утро оказалось сложно.

«Какого хрена ей надо! Мне от неё, в принципе, ничего… Пускай валит на все три стороны!» – периодически думал мажор. Заходя в «аську» и на форум, ловил себя на поиске зелёного «онлайн-цветочка» контакта девицы.

В один из редких выходных, в аккурат на экваторе лета, зависнув за компьютером над очередными таблицами, услышал сквозь музыку в наушниках противное «о-оу».

Алла. Аля

Надо посоветоваться!

Молодой человек резко закипел.

АраГор

И вам здрасьте!

АраГор

Я похож на справочную службу?

Ответа не последовало. Спустя минут пятнадцать выругался на себя – проснулось любопытство.

АраГор

Извини… сложно всё сейчас. А ты… Как гром средь ясного неба! Чем могу – помогу! Выкладывай!)

Отправил и специально ушёл на кухню заваривать чай. Сам не понял зачем. В такую духоту впору лёд за шиворот закидывать.

Вернувшись, нарочито медленно сел за рабочий стол и, странно нервничая, развернул окно чата «айсикью».

Алла. Аля

Вошла с ноги в ГУУ. На юрфак. Бюджет!

Алла. Аля

А отнести туда документы окончательно рука не поднимается… Очкую, что просру шанс на мечту…

Алла. Аля

Сижу реву второй день…

Горбач почувствовал резь в области сердца. Значения не придал, хотя тревожность нарастала: «Какого фига тебя заботят идиотские метания какой‑то малолетки? Своих проблем мало? Зажралась девка!»

Но написал:

АраГор

Хочешь поговорить об этом нормально? Текст не передаёт ни черта! Выговоришься – сама поймёшь, что именно тебе нужно…

Алла. Аля

Пыталась с мамой… отцом… Эти в унисон поют: мол, решай, все карты на руках(((

АраГор 

Маруся чего? 

Алла. Аля

Она конченая: «Юрфак – наше фффсё!» Мечтает носить костюмы и портфель… Я другая… хотя полосатая тройка мне тоже пойдёт))

АраГор

Не издевайся, а? Я уже представил…)))

Алла. Аля

Горбача могила исправит…

АраГор

Сплюнь три раза…

АраГор

Так как насчёт живого диалога? Действенный способ…)))

Алла. Аля

Набирай

Такой расклад Тёмыча не устраивал. Попытался дожать.

АраГор

Не сработает. Тут по душам надо!)

Алла. Аля

Откуда взять такую роскошь?! На булочку ещё в третьем классе разменяла…

АраГор

Могу быть у тебя через двадцать минут)

Алла. Аля

Мама дома. На улице Сахара. А в кафе с тобой появляться опасно – каждая собака в городе знает

АраГор

Приезжай… Хочешь привезу-отвезу?

Алла.

Аля…

АраГор

У меня кондиционер…

Алла. Аля

Зараза!.. Дойду…

АраГор

Колу захвати, пжлст! Спаси-помоги!

Помятая кровать, тихий звук лёгкой музыки из колонок, яркое солнце, пробивающееся в окно сквозь тёмно-зелёную листву высоких деревьев и зашторенный тюль. Девушка лежала на груди Артёма с закрытыми глазами, мерно дышала, казалось, почти спала. Пышные кудри накрывали её спину, спускались на тонкую талию, практически к бёдрам, кожа пахла чем‑то лёгким, будоражащим. Такого спокойствия и умиротворения парень не ощущал… никогда. Или очень давно. Боялся пошевелиться. Насильно взял себя в руки, вышвырнул сознание из нирваны:

– Вот и поговорили.

– Сам виноват – с порога накинулся. Не дают? Или руки устали?

– Аля, полный целибат жуткие вещи творит с человеком…

– Верю-верю – сам болтун… – не разлепляя веки, бросила девчонка.

Тёма решил сменить тему:

– Так о чём, собственно, трахались? Давай! Выкладывай: быть или не быть юристом – вот в чём вопрос?

Алла замялась, взъерошила густые, спутанные волосы. Видимо, собиралась с мыслями, с горечью произнесла:

– Все, кроме Юрца, твердят: «Гоу в адвокаты. Доучишься – определишься, куда дальше…» А мне кажется всё это сублимацией жизни и мечты… «Эксчендж фор мани» за обучение…

– За чем же дело стало? Себя слышишь? И хочется и колется ведь! Судя по тому, сколько ты с меня содрала за пару страничек технической литературки, заработать на первый год «Вышки» сможешь при любом раскладе… Или…

– Чего «или»?

– Или я… кучу «страничек» выдам… Контракты официальные попереводишь…

Девушка резко отстранилась, поднялась на локти, выпалила:

– Прям так? Серьёзно? Жара в башку ударила? Мне от тебя ничего не надо!

– Не кипятись. Не просто так. Реальное деловое предложение – хочу официальную дистрибуцию нового софта. Модный стартап, но в нашей деревне Гадюкино должен зайти.

– Хм… а «Гарфилд» твой согласен? Контору проверять будут перед сделкой. Левак толкать больше не получится… По-хорошему сделать бы ещё одну кристально чистую «ооошку»…

– ИП зарегистрировал… – гордо крякнул юноша.

– Вариант. Но история операций… или наплёл, что прям под них «Рога и копыта» сварганил? – размышляла вслух рыжая.

– Типа того. Может, всё‑таки в юристы? Слишком гладко стелешь!

– Вот именно: «Вы где‑то учились или преподаёте?» Гражданский кодекс не особо толстая книжечка – четыре конца в электричке до «Комсомольской» со всеми остановками, – самодовольно подняла бровь Аля.

АраГору понравились её уверенность и спесь, даже сбивать не захотелось:

– Ну так чего? Велком в трудовые резервы?

– Ничего! Ничего общего с «Копилочкой» иметь не желаю. Лучше «Выхино», чем Константина Батьковича в шефы, – скривилась рыжая бестия. – Ты с ним порешал за бабки, кстати?

Артём замешкался – на разговоре с деловым партнёром парень подсознательно не настаивал, предвкушая конфликт. Неожиданно для себя выдал:

– Пока нет… но ради нашего тандема с Матушкиным официально разведусь…

– Вот когда «холостой» будешь – возобновим переговоры…

Ребят прервал звонок Алиной «раскладушки». Тёма не глядя протянул руку на стол и взял сотовый. Увидел на экране имя «Дарья», поёжился – не в первый раз подруженция вмешивалась в процесс…

Девушка хотела забрать мобильник, но юноша отвернул кисть, лукаво усмехнулся. Двинулся корпусом навстречу телу девочки, прижался грудью к груди, поцеловал в губы.

Аля ответила, но сотовый выхватила. Сняла трубку:

– У аппарата! Какие новости?! Америкосы! Класс! На «Курской»?! Козырно!.. Да забей – натанцуешь! Всего‑то шесть штук баксов в год! Васильев твой отпродюссирует! Или сама устроишься! Ты талантливая! Родители помогут!.. Вот! Тем более!

АраГор стал активно отвлекать внимание всё ещё голой, лежавшей на нём девушки: провёл языком по шее, укусил за мочку свободного уха, схватил правой рукой за ягодицу, начал нежно, но настойчиво пробираться ладонью левой руки к лобку. Когда дополз, положил указательный и средний пальцы на клитор… Аллочка отбивалась, но игриво – больше для проформы.

– Класс… – уже дрожащим голосом выдохнула трубке, сглотнула, попыталась выровнять дыхание. – Дуся, я сейчас чуть-чуть занята… Давай вечером в «Экспромто» всё обсудим? – снова сглотнула. Наглый молодой человек протолкнул пальцы во влагалище, почувствовал приятное, желанное, возбуждающее хлюпание. – Да, до встречи. Часа через три… Мари с Ксю подтянутся… Кукусики, тётька!..

– Ты издеваешься? – сощурившись, спросила уже Артёма.

– Да… – прошептал парень, усаживая Алю на себя.

АраГор отпустил рыжую бестию из загребущих лап исключительно после того, как раз пять или шесть настойчиво, с криками и судорогами, «убедил» не рефлексировать, разблокировать свой номер и перестать играть в благочестие.

Вызвал девушке такси, честно попытался проводить до казённой машины.

Когда за Аллой закрылась дверь, мажор опрометью рванул в комнату за коммуникатором. Цапнул телефон, нервно меряя шагами спальню, подождал несколько минут, нашёл в записной книжке контакт «Аля», нажал кнопку вызова. Пошли гудки! На том конце с явным сарказмом ответили:

– Чего?!

– Проверка связи!

– Дурак!

– Сама такая!

– Не поспоришь! Есть немного!

– Хорошего вечера, малы… – специально остановился на полуслове. Дразнил.

– Язык отрежу! – нарочито сердито рявкнула Аля.

– Главное – член не откуси! – съехидничал парень.

– Тёмыч, а ты веди себя хорошо, будь паинькой и не суй писюн в левые дырки!

– Брезгуете, барышня?

– Не люблю б/у!

– Тогда извольте чаще появляться! – требовательно проворковал Артём.

– Подумаю… Всё?

– Всё!

Девчонка положила трубку.

С молодого человека как-будто сняли свинцовый рюкзак и пару жилетов с утяжелителями. В теле образовалась приятная лёгкость, случился мгновенный необъяснимый душевный подъём, и сил в целом заметно прибавилось.

Не выпуская сотовый из рук, Тёма долистал список до номера Костяна. Не раздумывая позвонил.

Матушкин не сразу, но взял трубку.

Начинать разговор с выяснения отношений казалось неразумным. Поэтому без лишних, не принятых между товарищами «в лучшие времена» приветствий Горбач весело, расхлябанно брякнул:

– Детка, есть планы на вечер?

– Сначала не поверил глазам, теперь ушам – блудный сын вернулся? – голос Костика казался привычно бодрым, одновременнно мягким и вкрадчивым.

– Не блудный! Покинутый! Бегаешь от меня, крошка? Нашёл себе новую пассию? А я скучал! Плакал в подушку и ждал… – нарочито надрывно, обиженно проворковал барабанщик.

– Милый, не сердись! Исключительно уважал твои границы и сублимировал! Ты теперь воротила серьёзного бизнеса! Не смел отвлекать большого босса мирской суетой! – продолжал паясничать недогонщик.

– Вот и сейчас – гуляешь от ответа! По мне, самое время чего‑нибудь наворотить! Многоженство подразумевает одинаковое внимание ко всему гарему, знаешь? – не отставал АраГор.

– Откуда такое рвение? Осточертела канцелярия? Или проснулся нездоровый дух авантюризма? Надоело протирать штаны и просирать лето? – рыжий явно сливался, юлил.

Тёма решил заканчивать ломать комедию, но аккуратно:

– Дружочек, разве плохо меня знаешь? Я настырный, дерзкий юноша! Хочу тебя сегодня вечером! Приспичило! Соскучился! Весь горю! Томление страсти! И новостей накопилось столько, что порвёт ненароком! «Забирай меня скорей, увози за сто морей!»

После короткой паузы, казалось, чуть более озабоченно, с оттенком грусти Матушкин произнёс:

– Настойчивый ангажемент! Встретимся где‑то или опять включишь еврея и сэкономишь на извозе?

– Любой каприз, малыш! Пусть всё будет так, как ты захочешь! – напирал Артём, внезапно укрепившись в насущной потребности пообщаться по душам и попутно расставить все точки над i с бывшим другом.

Константин, отлично понимающий предмет предстоящей светской беседы, подобрался, спокойно, без напускного выпендрёжа спросил:

– В Оболдино на родимом тазике собирался – настроение романтическое, а то стоит без дела, ржавеет моя девочка. Ты дома?

– На месте, где же ещё?

– Через час подъеду. Прокачу с ветерком на «Волге»-матушке, как в старые добрые… – сказал Костян практически без иронии.

– Ожидаю, – подвёл черту и отключился Тёмыч.

Аля

В кои‑то веки притащилась последняя на наш регулярный «сексик в маленьком городочке».

Левина насмолила в пепельницу, Маруся перестала с ней бороться и таки решила поесть, а Дарья зашла за пять минут до появления моей роскошной тушки.

Сидим за «традиционным» столом у окна-витрины «Экспромто» в правом углу квадратного общего зала. Назаказывали молочных (и не только) коктейлей, бесконечных десертов, дружно убрали телефоны по ридикюлям – время шумных живых разговоров, едких уколов Ксю, наивных и таких глубоких вставок от Дуси, мудрствований Мари и моей к ним бесконечной, беспрекословной любви.

– Ну всё! Товарищи пионерки, добро пожаловать в комсомол? – поднимая бокал пинаколады, изрекла Ксюша.

Пихаю Душицкую в бок:

– У нас тут «янки» затесалась! Дашка! Обрадуй сообщество!

– Взяли по TOEFL в Американский университет в Москве. Первые три года тусоваться здесь, а последний в Нью-Йорке, – смутилась белобрысая фитоняшка.

– И кем ты будешь после этой школы чуждой советскому человеку жизни? – выцедила идеально красногрубая Ксения.

– Управляющей персоналом. Манагером, если по-русски, – ещё больше стушевалась Дарья.

– Левина! С твоим бюджетным экономическим «Плешки» мы смирились? Давай за всех одинаково радоваться?! – вмешалась поступившая в МГЮА на платной основе Фельдман.

Сижу не жужжу, чую, скоро дойдёт очередь… О! Теперь Мария Батьковна уставилась в мою сторону:

– Люша, чего не собой хвастаешься? Два факультета нормальных шараг! Решение есть? Или, выражаясь языком единственной и неповторимой А. Б., «болтаешься, как сосиска в кипятке»?

– Болтаюсь. У вас всё легко! Одна чётко знает, чего хочет, танком прёт, другой по фигу, третья давно и твёрдо решила рвать танцпол (потому что получается рвать, между прочим)… а мне и хочется и колется…

– Ну это не новость, это девиз по жизни…

Машка, конечно, лучшая подруга, но как ляпнет – придушить мало.

– Мария, сейчас опасно. Можешь нарваться на грубость!

– Не боюсь я твоих грубостей! Тоже мне – тайна Мадридского двора. Общество давно в курсе. И все смирились. Больше скажу – никто не осуждает. Мужики приходят и уходят, а мы остаёмся.

Слишком цинично Маруся это продекламировала.

Тут же включилась разнимать Душицкая:

– Девушки, брейк! Какая разница, кто, куда и с кем? Главное…

Прерываю Дарью, практически переходя в слёзы:

– Есть разница. Запуталась. Врать противно. Не родителям, не Дену – себе. С вами откровенно и хорошо. Везде так хочу, понимаете?!

Упёрлась локтями в стол. Уткнула лицо в ладони. Тощая Мари обняла длинной рукой за плечи:

– Лялька, выдыхай! Если членоносец, значит членоносец! Никто из нас слова не скажет! Ну вон как бывает… видимо…

Скрещиваю пальцы у рта, цежу:

– Ага, «два мудака – пара»… С универами то же самое – правильно в «бизнес-право», а хочется и колется бабочкой «писать-порхать»… но страшно.

– То есть Денис – это правильно? – с тревогой интересуется Дарья.

– Кабы знать, Дуся! Кабы знать…

– Алла, моё отношение к Артёму тебе известно… но… – начала Дашуньчик.

Перебиваю:

– Вечные «НО»?! Да?

– Да! – неожиданно жёстко оборвала Дарья. – Но! Судя по всему, каким бы отвратительным гадом ни был чле… Ну вот это вот слово…

– Членоносец! – хором подсобили Маруся с Ксю…

Фитоняшка поёжилась, продолжила:

– Каким бы гадом Тёмыч ни был, «Лунохода» ты на него местами промениваешь… Значит, не прочно… значит, рвётся где‑то… Не ты одна там виноватая… Может, ни то, ни другое не нужно, если тащит в разные стороны, а?

Я даже опешила:

– Никогда под таким углом не смотрела на сложившуюся ситуацию…

Дусю, как всегда, забрала мама. Левина исчезла, покачивая бёдрами, в неизвестном направлении – скорее всего, кружить голову очередному легковерному юноше. Мы с Марусей медленно, но целенаправленно через городской парк, стадион, «Троих из леса» и канал доползли по вечерней относительной духоте до памятника Сергею Павловичу Королёву. Распрощались у углового круглосуточного, разбрелись кто куда – я в подъезд, Мари на остановку.

Не заметила, как вскарабкалась по лестнице до квартиры. На автомате открыла дверь. Разулась. Сразу понесло в душ. Даже не заметила, есть ли кто‑то дома…

После горячих водных процедур, кажется, полегчало.

Надо бы собрать себя в кучку – лужицей быть такое себе…

Слышу звук телека с кухни. И мамин голос. Вспоминаю, что отец сегодня дежурит.

– Аля, от твоих «парилок» плитка отходить начнёт.

– Присобачим! Сама кипятком не брезгуешь!

– Есть такое. От осинки не родятся апельсинки! Как дела? Как с девочками посидели? Какие новости у них?

Живой, неподдельный интерес матери к «курятнику» – это что‑то новенькое! Рапортуем, значит:

– Скопом напоступали в приличные высшие учебные. Дуся счастливая «несвободная» барышня. Мари готовится к переезду – шмотки перебирает. Левина в своём репертуаре – всем недовольна, но счастлива.

Грустненько вышло…

– Дочь, не переживай. Настоящая школьная дружба – штука прочная, если поддерживать. Вы справитесь. Ты справишься!

– Как ты?

– Это логично – все боятся разбежаться кто куда, так, что не соберёшь. Но у тебя живой пример перед глазами! – тычет в себя указательным пальцем. – Мы с Викусиком. С шестого класса за одной партой и до сих пор вместе буяним периодически.

– Спасибо, мам. Сейчас реально поддержала…

Глаза у меня почти на мокром месте.

– Девочка моя, ну что не так? По Денису своему скучаешь? Приедет твой мальчик, осталось‑то всего ничего… – начала было мать, но перебиваю… не держится внутри… больше не могу!

– Опять встречалась с АраГором…

Теперь молчит. Нахмурилась. А может, просто задумалась… Ответила печально, искренне, сочувственно:

– Зачем?

– Не знаю. Тянет… и отталкивает одновременно. Пугающая связь…

– Он ведь был первый?.. Люша, не хочешь – не отвечай…

Выдыхаю:

– Был.

– Неудивительно тогда. Если не ошибаюсь, между Артёмом и Беком перерыва не случилось?

– Не случилось… Мам, не понимаю, к чему ты клонишь?

– К тому, что впечатлений сразу набралось много… Не успела отойти от одних отношений – попала в другие. Тёму не забыла, не отпустила, не прожила. Денисом как будто прикрылась, залепила, как пластырем. Но рана не затянулась, нарывает… Поэтому как тень ходила? Ноющая боль – самая противная. Выматывает…

Медицинские аналогии прорываются – метафорично. Зато понятно.

– Похоже на то… Выход‑то какой? Тоже будешь советовать «время и расстояние»?

– Не буду ничего советовать. Просто честно скажу, что понимаю. У меня похожее было. Фиг знает, как лечится. Но то, что лечится, – факт. Сама увидишь…

Мой любимый «женский доктор» достала тонкую сигарету из пачки. Собралась закурить… Неожиданно прошу:

– Дай одну, пожалуйста…

Без звука протянула. Добыла себе вторую. Вот те здрасте!

– Глубоко не затягивайся. Закашляешься, или вообще вырвет.

– Ма-а-а-ам, а поругаться? А наехать? Запретить?

– Дочь, а смысл? Захочешь – и так начнёшь. Лучше открыто, здесь со мной, чем тайно, не бог весть где, не бог весть с кем.

Просидели за чаем до полуночи. Решили вырубиться вместе у телека на мамином с отцом диване.

…Откуда звук? Мой сотовый?!

Выуживаю «раскладушку» из-под подушки. Не глядя раскрываю:

– Алё!

– Аля, извини, что ночью. Но до утра, похоже, не терпит – воды отошли…

Голос бывшей клавишницы «Страмослябов». Точно. Других беременных в окружении не значится. Сонно бурчу:

– Вызывай скорую. Езжай в роддом.

Трясу маму:

– Машка рожает. Жена Эльдарона. Тьфу ты! Андрея! Друга-однокурсника Дена.

Мать, не открывая глаза, поднимает руку. Щёлкает пальцами. Не сразу соображаю, чего хочет. Передаю телефон.

– Маша, это мама Али. Что случилось? Угу… Схватки есть? Как часто? Молодец… Угу… Хорошо, что сумку собрала, умница, детка. Вызывай скорую… в наш роддом. В приёмном тебя осмотрят – мне наберут… Да, конечно, приеду…

Суёт мобильный обратно. Прислоняю к уху.

– Аль, наверно, странно прозвучит… но…

– Маш, могла не говорить. Если мама разрешит – я с вами.

– Куда денется… – буркнула врач хриплым, дремлющим басом.

…В половине седьмого утра, в шесть тридцать девять, если быть точной, на свет появился плотный, крикливый Андреич – девять-десять по шкале Апгар, рост пятьдесят два сантиметра, вес три сто двадцать.

Сообщение контакту «Бек»:

Как они с отцом это делают?! Всю ночь на ногах! Бегать, проверять, смотреть! Потом оперировать или роды принимать. После всего ещё минут двадцать мама что‑то писала в плотной папке крупным, абсолютно неразборчивым почерком! Двадцать минут! Долбанёшься!

Систер совсем кукухой поехала, если действительно захотела так ишачить всю дорогу без продыху!

Туплю в стену у матери в кабинете. Не спала ни минуты: сначала на адреналине вокруг Марии скакала, когда их с малышом перевели в послеродовое, кофе напилась и теперь отдупляюсь.

Мать позвали посмотреть какую‑то «женщину» по-братски. После добровольно-принудительной авторитетной консультации обещали с почестями отпустить восвояси. Благо наступило воскресенье, и у неё есть призрачный шанс восстановиться.

Не заметила, как она вошла. Чернее тучи.

– Мам, что‑то не так? Там жопа какая‑то очередная случилась?

Как будто не слышит. Уставилась на рабочий стол мимо меня. Потрясла головой:

– Папа закончил практически. Сейчас дежурство сдаст, и поедем домой. Просил подойти к нему в приёмный покой.

– Так отлично, все вместе, семейным подрядом завалимся по койкам!

Опять как будто не слышит.

– Я спущусь в раздевалку – переоденусь.

Отцовский кабинет – шедевр советского казенного шика. Деревянные ячейкообразные стены, состоящие сплошь из секретных шкафчиков (даже личный холодильник и раковина зашиты-зашифрованы), массивное директорское кресло за монстроподобным столом, разрисованным мной ручками и фломастерами ещё в глубоком детстве, неудобный кожаный диван с лакированными подлокотниками, сейф между ними чуть ли не до потолка.

Папа сидит в хиркостюме, шапочке, очках и дымит: кулаки у лица, серьёзный, уж куда там.

Тяжёлое дежурство? Скорее всего. Лёгких летом практически не бывает. Положа руку на сердце – никогда не бывает.

Напряжение жуткое – воздух уплотнился. Звенящая тишина. С матерью словом не обмолвились. Исподлобья зыркнул, подбородком дёрнул – и всё.

Ровным, вкрадчивым голосом сказал, показывая на стул рядом с собой:

– Дочура, присядь… надо поговорить…

Щас начнётся… опять про универ?! Не мог другого времени найти для нотаций?! Восемь часов! Никто глаз не сомкнул! Издевается?! Ну чё делать… села:

– И тебе доброе утро, папочка!

Снова молчит. Упёрся большим пальцем левой руки с сигаретой в клык – верный знак глубоких и тянущих мыслей.

– …Ночью по скорой привезли двух пацанов после аварии – налево поворачивали, не пропустили мусоровоз. На пустой дороге… придурки… В любом случае оба не пьяные… У водителя сотрясение и пара вмятин с царапинами… а пассажирская дверь, вообще вся правая часть кузова – всмятку. Второго не спасли… да и спасать было некого, когда довезли…

– Па-а-ап, ты это к чему? Я по утрам не катаюсь на мусоровозах… я с подругами детей рожаю! Мам, расскажи ему, как…

Отец оборвал на полуслове:

– На пассажирском был твой знакомый мальчик… с прошлого лета… Артём…

Бек

Зачем ракетным войскам активная строевая подготовка – загадка века для всех бывших пятикурсников МГТУ им. Баумана. Но факт остаётся фактом: марш-броски в полном обмундировании на тридцатиградусной жаре, команда «газы», калаш в обе стороны за тридцать секунд и прочая физкультурка. На науку выживать и на безудержное веселье не похоже, как ни крути.

Денис договорился на два звонка в день и сообщения вечером. В свободное дневное обычно звонил маме, утра оставил Але. Обе радовали: мать состоянием бабушки, а девушка буквально на днях сообщила, что решила остановиться на юрфаке, как и советовал гитарист. Больше будущий младший лейтенант ни с кем не общался.

Ранние подъёмы не проходили бесследно для привыкшего вкалывать по ночам Бек-Назарова – спать хотелось постоянно. Парень отнёсся к ситуации позитивно – повод наладить какой-никакой режим.

Примерно за неделю до конца добровольно-принудительных мучений (военная кафедра на дороге всё‑таки не валяется) пришла эсэмэс от любимой девушки с новостями для Эльдарона и будущего крёстного – родился сын. Гуляли «всем оркестром»! Андрея отпустили в увольнительную на выписку.

Вернулся новоиспечённый отец счастливым, но задумчивым. Вечером, перед отбоем, нашёл Бека и вывел на поговорить.

– Ден, там такое дело… – неуверенно начал бывший лидер «Страмослябов».

– С Машей, ребёнком? Что‑то не так? Что‑то нужно? – ни с того ни с сего всерьёз разволновался Денис.

– Не-не! У этих двоих всё отлично. Андреич, конечно, пока не особо спит ночами, плохо ест – жарко, наверное… но в целом у Машки проснулся нехилый синдром наседки. Мне кажется, я там вообще лишний буду… – Андрей замолчал.

– Ну, чего тогда?… – программист начал нервничать сильнее. Появилось нехорошее предчувствие.

– Погиб АраГор. Бывший… эээ… барабанщик Михалыча… Разбился на машине.

Повисла пауза. Новость никак не отозвалась внутри у Бек-Назарова – ни ликования, ни удовлетворения, ни сожаления. Если только ощущение завершённого цикла. Вот только тревожность никуда не делась.

– А почему ты так заговорщицки мне об этом рассказываешь? Это не я… Не скрою, ещё год назад хотелось, – начал цинично, но осёкся. – Хотя о покойниках или хорошо, или никак… Жаль парня, у него ведь родители остались.

«Не жаль… А дёргаешься почему?! Откуда такое желание срочно набрать Алю? Она в курсе?» – промелькнуло в голове Дениса.

Эльдарон снова замялся, выцедил:

– Аля была на выписке – молчаливая, отмечать не поехала… вся в чёрном, видимо, с похорон.

Бек подумал, что ослышался. Ярость заполонила всё – челюсти и кулаки сжались, в глазах помутнело. Попытался успокоиться: «К мёртвому ревнуешь? Совсем дурак?! Ещё не факт, что причина грусти в этом. Может, просто скучает? Хотела быть там вместе со мной! Тогда почему Она мне ничего не сказала? С утра! Отставить истерику!»

Вернувшись в казарму, достал почти разряженный «Блэкберри», воспользовался им не по назначению. Позвонил.

– Денис! – от ровного, нежного, спокойного голоса девчонки сразу полегчало.

– Аля! Как ты?

– Хорошо. Не эсэмес – всё в порядке?

– Да… Андрей приехал. Сказал, что… виделись на выписке… – слова не лезли изо рта.

– Конечно. Ребята такие счастливые… Пусть всё у них сложится… – тихо, казалось, с болью прошелестела.

– Да, пускай… Странный вопрос… но… почему ты не поехала отмечать? Не захотела? – подсказывая правильный ответ, с надеждой выдохнул Бек.

– Я сразу после морга и кладбища в роддом попёрлась. Не тащить ведь это домой к малышу.

Парень прикрыл веки, сглотнул. В ушах зазвенело.

– Морг?

– Артёма провожали. Много народу было. Думала, Эльдарон расскажет.

Теперь ровный, спокойный тон девушки казался пугающе равнодушным. По спине молодого человека побежали мурашки.

– Откуда ты… почему?

– Откуда – отцу привезли обоих: слегка помятого Матушкина и… АраГора. Почему – потому что посчитала это правильным.

– После всего? – Нелепица какая‑то выходила. Дар речи к Беку никак не возвращался.

– Тема закрыта. Здесь больше некого и нечего обсуждать, – холодно, с напором оборвала.

Денис опешил. Никогда не слышал её такой.

– Аля…

– Давай не сейчас и не так – не по телефону. Мы обо всём поговорим, когда вернёшься.

– Можем после присяги, там будет время… – выдавил Бек.

– Прости… Я не приеду.