На изломе доверия

Глава 45

через неделю

— Алина? День добрый. Как дела, настроение?

— Николай Андреевич? — удивилась…

Или, наверное, должна была бы.

В голове пустота и вязкое течение мыслей. Какой-то серый «туман», заполонивший разум после того, как первое добивающее осознание пришло. Будто постоянный шум, не дающий ничего воспринимать адекватно, только не ощутимый ушами… Как ультразвук. Но при этом вполне себе реально день за днем разрушающий каждую ее клеточку своими колебаниями.

И что-то в ней таки сломалось, сделав иной, дефектной.

— Вы-то как? Как себя чувствуете? — попыталась вспомнить, как адекватные люди разговор поддерживают.

Отчаянно старалась изображать видимость нормальной. Только сомневалась, что ей действительно удавалось это.

— Да что со мной станется? Зубы обломятся, — хохотнул начальник, но ей показалось, что дышал он не так уж и легко, а словно бы через усилие ему этот смех дался. — Не первый раз, выгребу. Уже вон, выписался… — подполковник помолчал, будто в ее сторону вслушиваясь. Только его дыхание, все же тяжелое, тишину нарушало. — Ты там как? У отца твоего новый номер взял… Не особо меня теперь жалуют твои родители, да? — так хмыкнул, словно и понимал, что породило подобное отношение, но и чуть посмеивался, пытаясь оптимизма придать нелегкой ситуации.

— Они… тяжело все перенесли, — Алине было непросто слова искать. И все-таки постаралась ответить нейтрально.

Николая Андреевича тут обвинить не в чем. Да и… те, кто был виновен, уже задержаны, даже более, чем рассчитывала и надеялась. Теперь осталось добиться, чтоб суд состоялся и прошел честно, а то… Всякое бывало.

Но ей в СБУ вроде пообещали, что это дело их чести и они проследят…

Все, что считала себя должной погибшим друзьям, исполнено, ведь так? Можно выдохнуть и идти дальше, помня и скорбя. А ей хочется лечь на землю и просто лежать, рассматривая холодное осеннее небо, пока не подохнет…

И Алей себя сейчас даже в мыслях назвать не могла сама. Трясти начинало!

Собственно, она и лежала до того, как подполковник позвонил. Аккурат на идеальной лужайке загородного санатория, куда ее родители и уговорили поехать, даже в состоянии своего ошеломления сумев заметить через пару дней, что с Алиной… что-то не так.

Правда, списали на общее потрясение и моральное истощение после всего случившегося. А сами не имели представления о том, как поддержать или помочь, вот и настояли на «отдыхе», который, в их понимании, все решить должен.

Возможно, то, что с ней «что-то не так» заметили и отдыхающие, проходящие сейчас мимо, а также сотрудники санатория.

К Алине уже трижды кто-то подходил, чтобы уточнить, все ли в порядке и не стало ли девушке плохо?.. Она только молча качала головой, продолжая рассматривать небо… То сегодня было поразительно похоже на его глаза своим оттенком… И Алина просто хотела потеряться в этом просторе цвета, забыв о боли и вымораживающем изнутри холоде, который не отпускал с вечера, когда за ней приехал Евгений.

— Их можно понять, — вздрогнула.

Откровенно, забыла, что телефон к уху прижимает, сама не знала, почему ответила. Наверное, как раз потому, что предполагала вероятность звонка от родителей. Они… действительно очень тяжело все перенесли. Пусть и обрадовались, тут и спору нет. А кто не обрадуется, когда твоего ребенка, которого ты только вот похоронил и оплакиваешь, приводят к тебе на порог живым и здоровым?

Конечно, не с бухты-барахты заявились. Стоит отметить, что управление СБУ тут позаботилось: для начала родным позвонил штатный психолог, чтобы подготовить. И уже только потом, в сопровождении того самого психолога, Алину отвезли к родителям… Больше ей некуда было ехать, родные забрали все вещи со съемной квартиры да и договор аренды разорвали в виду ее «смерти». Теперь надо было вновь начинать жизнь с нуля. Хотя нет, на работу ее восстановили, правда, рекомендовали и даже принудительно в отпуск отправили.

Ну, вот она и отдыхала. Только что-то никаких сил не было, чтоб встать, вытащить себя хоть и за волосы, что фигурально, что физически, из этого опустошения и боли, затягивающих не хуже болота.

Кажется, никогда в такие беспросветные глубины не погружалась, не имея и для себя толкового объяснения, что будет делать дальше и как жизнь собирается заново выстроить? Как разжать те тиски, что сердце с невыносимой мощью сжимают, надрывают легкие? Она опять спать не могла… Ни единой ночи. Даже на таблетках, которые ей тут дежурный врач выписал…

Лежит всю ночь, прокручивая в голове недолгие моменты, что только в ее памяти теперь и остались. Слишком яркие, чересчур насыщенные... Заслоняющие реальность.

Воскрешает секунду за секундой, давя в груди плач и стон… И даже обсудить это ни с кем не в состоянии! Она, в принципе, сейчас с огромным трудом разговаривала. Натурально поташнивало от усилий слова из себя выдавливать. И при разговоре с подполковником сейчас тоже, потому и цедила, считай, по слову…

Первый раз, когда почувствовала, мелькнула шальная мысль, что все же провальным оказался тот «первый» секс и она забеременела! Ощутила искру хоть какой-то надежды сохранить себе частичку непонятного, невероятного, замкнутого мужчины, кажется, навеки забравшего с собой ее душу и сердце!.. Как встрепенулась…

Тем горше оказалась новая волна разочарования, когда увидела отрицательный тест. И на следующий день. И еще…

Дред обо всем хорошо позаботился, как и обещал ей. Будь он проклят за это! И за то, что клятву свою не исполнил, так и не вернувшись к ней. Имени не сказал…

В общем, что-то не помогал ей отдых.

— Алина? Ты еще на связи или пропала куда-то? — подполковник просек ее состояние и на расстоянии.

— На связи, Николай Андреевич, — ответила чуть заторможено, вязко языком ворочая, словно напилась.

— Так, понял. Не буду ходить вокруг да около, у меня к тебе дело, Алина, — решительно заявил начальник, чуть повысив голос. Видно, чтоб точно ее вниманием завладеть.

— Слушаю? — невольно дрогнули губы, еще не улыбка, но хоть что-то.

— Тут с тобой один человек познакомиться хочет. СБУ-шник. Гутник Олег, мой давний знакомый, не стану скрывать. Это он руководил операцией по задержанию всех, кто причастен к… Ну ты поняла.

— А я-то ему теперь зачем? — не разобралась Алина. Даже поднялась, села на траве, только теперь осознав, что спина околела. Да и вся она…

— Дело у него к тебе есть. Мне говорить не хочет, — подполковник ехидно хмыкнул. — Но я же не старый дурак, хоть они меня списать и собираются. Спорить могу, что будет пытаться тебя уговорить к ним перейти, продолжить обучение. Зря тебя мы нахваливали. Олег такое не упускает. Да и предложение у него к тебе не простое, так сказать, с хорошими бонусами…

— Не хочу я с ними работать! — аж завибрировало внутри, голос гневом отдавать начал. Вспылила!.. Так вот чем ее сейчас пронять можно: обидой и гневом.

Понятия не имела, кто там и что про нее рассказывал, но… Одна мысль, что именно этот Гутник руководил операцией, в которой Дред погиб, — и ей захотелось с ним встретиться вовсе не для того, чтобы поговорить! Полыхнуло в груди, ударив в голову каким-то неконтролируемым, отсчитывающим удары пульса бешенством!

Кто бы мог подумать, что она настолько кровожадная!

— Вот и замечательно! — тут же с воодушевлением и гордостью подхватил ноту Николай Андреевич, по-своему истолковав. — Я сразу так и сказал! И нечего моих лучших людей переманивать! Нам с тобой еще отделение восстанавливать и реформу продолжать внедрять, верно, Аля? — уже по-доброму, по-отечески, считай, произнес подполковник. И показалось, что ему легче стало после ее ответа.

А у нее внезапно все дрогнуло, оборвавшись внутри от этого обращения. И… глаза обожгло, сдавив грудь. Впервые за все эти дни ощутила, как на ресницы слезы набежали. Одинокая влажная капля скатилась из уголка глаза на щеку, холодя и без того замерзшую кожу…

— И, вообще, чего нам в отпусках расхолаживаться, да, Алина? Куча работы! Ты как насчет того, чтобы завтра уже и начать, а? — кажется, не одну ее на принудительный отдых отправили.

И, похоже, подполковник от этого отпуска выть начал. Вот и решил идти ва-банк.

— Нам там новых сотрудников распределили, надо новичков в курс дела ввести, вернуть отделению доброе имя… Вагон работы, как считаешь? А мне ж на кого еще рассчитывать, как не на тебя? Не подведешь старика, я знаю. И потом, у меня для тебя, может, тоже бонусы есть, — приступил к лести Николай Андреевич, видимо, — и не хуже Гутниковских, между прочим. И на обучение мы тебя тоже отправим, разовьем таланты. Самим нужны такие бриллианты, — добавил ворчливо, однозначно, не простив знакомому попытку сотрудников у него переманить.

Ну как тут отказать?

Непроизвольно вновь губы дрогнули, чуть поднялись уголки. И слеза высохла, иссушенная ветром.

Нет, не забылось абсолютно ничего. И боль ни на йоту меньше не стала… Грудь разрывало изнутри.

Но, вдруг, это как раз лучший метод вырваться из глухой пелены боли, о которой и сказать никому не может?.. Если и не вернется к прежней жизни, то хоть чем-то дни наполнит, а не будет бессмысленно лежать на земле… Жестоко в очередной раз заставлять нервничать родителей.

Хотя те были против и ее возвращения в полицию. Очень решительно отговаривали, умоляли, плакали… Отец, и тот скупую слезу уронил. И пытались посулами заманить вернуться к экономической деятельности. Должность хорошую обещали, папа и сейчас имел влияние, да и у нее репутация осталась…

Но Алина и представить не могла уже, чтобы куда-то из полиции уйти. Это ее было. И потом… Наверное, оставаясь в этом всем, она себя ближе к Дреду ощущала, как бы странно это ни звучало.

— Хорошо, Николай Андреевич. Я уже иду собирать вещи, выеду сегодня. Если можете, помогите мне с квартирой, хоть на первое время, чтобы не в участке завтра ночевать осталась, — поднявшись с земли окончательно, попросила начальника.

— Вот и прекрасно! А я уже тебе и билеты на поезд взял. Сейчас сброшу на мейл. До пяти успей, будь добра, — хитрый лис. Не сомневался, что уговорит ее, выходит. — И с жильем решим, не беспокойся, — тут же пообещал.

А ей это все же какого-то воодушевления придало.

— Успею, — согласилась.

И сбросила вызов. Знала, что Николай Андреевич не обидится. Да и потом… Походило на то, что начальник примерно ее состояние понимал, так что… Главное сейчас быстро до работы добраться, а там… Поразительно, как сильно человек, с которым не больше двух недель суммарно знаком был, меньше даже, может на твою жизнь повлиять! Пробраться в суть, душу переплавить, оставив вечный, неизгладимый след… И оглушающую боль от пустоты после.

Ладно… Надо как-то вырываться из этого цикла… Учиться жить заново. Возможно, хоть в поезде удасться уснуть.