На пути к границе

ПРЕДИСЛОВИЕ

Почти тридцать лет прошло с тех пор, как окончилась вторая мировая война, но память о тяжких испытаниях, выпавших на долю страны и народа в годы немецко-фашистской оккупации, продолжает жить в умах и сердцах норвежцев. Горечь национального унижения — невыносимого для народа, веками боровшегося за государственную самостоятельность и лишь в начале XX века окончательно завоевавшего ее, — живет в этих воспоминаниях рядом с гордым сознанием того, что, несмотря ни на что, Норвегия так и осталась непокоренной: ни посулами, ни угрозами, ни террором не удалось оккупантам смирить норвежцев, сломить их сопротивление. И не удивительно, что темы, связанные с событиями второй мировой войны, продолжают волновать деятелей норвежского искусства.

В литературе Норвегии послевоенных лет этим темам посвящено немало значительных произведений: рассказы Турборг Недреос (сборник «За шкафом стоит топор», 1945), романы Сигурда Эвенсму «Беглецы» (1945), И. Свинсоса «Пять лет» (1950), Сигурда Хеля «Встреча у верстового столба» (1947, в русском переводе — «Моя вина») и «Свидание с забытыми годами» (1954), В. Вигерюста «Герой Сонгдёлы» (1962), С. Хёльмебакка «Страшная зима» (1964), трилогия Ю. Боргена «Маленький лорд», «Темные источники» и «Теперь он в наших руках» (1955–1957) и многие другие.

Естественно, каждый из названных писателей по-своему подходит к изображаемому материалу, но в то же время в их произведениях можно заметить и некую общую тенденцию. Чаще всего внимание автора обращено в первую очередь на то, как необходимость четко определить свою позицию в исключительных обстоятельствах, созданных войной и оккупацией, воздействует на отношения между людьми, с особой яркостью выявляет главное в человеке, подвергает жесткой проверке его внутреннюю сущность и цельность его личности. Эту тенденцию легко заметить и в предлагаемой читателю повести Терье Стигена «На пути к границе».

Имя Стигена до сих пор не было известно советскому читателю, но у себя на родине он по праву занимает место в ряду наиболее интересных и одаренных прозаиков послевоенного поколения. Родился Терье Стиген в 1922 году в учительской семье. Раннее детство его прошло на одном из самых северных островов Норвегии — Магеройя, и, хотя вскоре семья переехала в Осло, любовь к суровой и прекрасной природе крайнего севера писатель сохранил навсегда. Окончив в 1947 году университет, Стиген уже в 1950 году привлекает внимание читателей и критики своим первым романом «Двое суток».

Дебют Стигена состоялся в тот период, когда в литературу Норвегии пришло новое поколение писателей, многие из которых демонстративно отказывались следовать богатой реалистической традиции норвежской прозы, пытались экспериментировать в области формы, нередко полностью подчиняя формальным экспериментам содержание произведения. Однако уже первые произведения Терье Стигена свидетельствуют о том, что подобные «поиски» не увлекают молодого писателя. Он ведет повествование последовательно, логично, нарочито обстоятельно, тщательно выстраивая сюжет. Язык его прост и естествен. Стиген создает волнующие своей поэтичностью описания северной природы и глубоко эмоционально передает сложный мир переживаний героев. Именно изображение противоречивого и многопланового человека и составляет главное содержание таких романов Стигена, как «Двое суток», «Тени в моем сердце» (1952), «Ключ от неведомой комнаты» (1953), «Перед закатом» (1954), «Безветрие» (1956). Автор затрагивает в них вопросы о взаимной ответственности людей друг перед другом и друг за друга, о нерасторжимой связи между прошлым, настоящим и будущим. В конце 50-х годов Терье Стиген пишет два исторических романа — «Фроде Вестник» (1957) и «Сага об Осмюнне Армудсоне» (1958), действие которых развертывается в эпоху датского владычества в Норвегии. За историческими романами следует ряд произведений, посвященных жизни современной норвежской провинции. В романах «Звездный остров» (1959), «Влюбленные» (1960), «Любовь» (1962) автор живописует быт и нравы маленького северного поселка, неожиданные вспышки страстей, прерывающие размеренный ритм жизни обывателя, нередко зло высмеивает своих героев, мелочность их стремлений, узость мировосприятия. Печатью подлинного мастерства отмечен роман «К дальней шхере» (1964), повествующий о трагикомических приключениях рыбака, нашедшего в сетях мину и буксирующего ее, чтобы взорвать у отдаленной скалы.

В произведениях последних лет Терье Стиген вновь обращается к изображению прошлого. Если материалом повести «На пути к границе» (1966) являются события относительно недавние, то в «Непостоянном сердце» (1967) действие происходит на рубеже XVIII и XIX веков, в романе «Зажженные огни» (1968) — в начале XI века. Однако проблемы, затронутые в этих произведениях, достаточно современны. Герой романа «Непостоянное сердце», молодой священник, столкнувшись вплотную с реальной действительностью, приходит в ужас от раскрывшейся перед ним жестокой борьбы тщеславий и вожделений и ищет спасения в искусстве — художник, как ему кажется, избавлен от необходимости эгоистически использовать других людей. Но попытка замкнуться в творчестве приводит его на грань полного опустошения. Герой романа «Зажженные огни», солдат, потерявший память после ранения (и тем самым искусственно лишенный жизненного опыта и связей с прошлым), стремится любой ценой остаться в стороне от происходящей вокруг него борьбы. Но в конце концов герой восстает против несправедливости и жестокостей. Так ставится и решается в романе один из очень важных вопросов, характерных для скандинавской литературы нашего времени: может ли, имеет ли право человек сохранять нейтралитет, довольствоваться собственным маленьким благополучием, когда в мире существуют насилие, несправедливость, угнетение?

Фабула повести «На пути к границе» предельно проста: молодой человек и девушка, благодаря чистой случайности бежавшие из-под расстрела, пробираются к границе, за которой их ждет свобода и безопасность. Автор не оставляет у читателя никаких иллюзий — уже из первых строк становится ясной трагическая развязка. События, о которых нам предстоит узнать, — это лишь воспоминания героя о самых ярких днях его жизни, о «мгновениях, вырванных у смерти». Но лирический пролог, которым открывается роман, не только придает дополнительную напряженность действию, создавая ощущение неизбежной катастрофы. Он как бы заранее подготавливает нас к той бережности, с которой воспроизведен каждый шаг героев, каждое сказанное слово, мельчайшие подробности нескольких суток, проведенных ими вместе: для Карла, от лица которого ведется рассказ, все это — «капли бесценного времени».

На этих нескольких сутках, прожитых героями в непрестанной близости со смертью, сконцентрировано все внимание автора. Он почти ничего не сообщает о прошлом Герды и Карла — мы узнаем лишь, что оба они участвовали в движении Сопротивления, были схвачены фашистами и встретились впервые в камере смертников. Судьбы их оказались связаны случайно, но опасность, которой они подвергаются, сближает героев, рождает в них чувство ответственности друг за друга, а затем и любовь. Эта любовь остается невысказанной, она целомудренна и строга, но короткое «после», которое вновь и вновь, как заклятие, повторяет Карл обессилевшей Герде, красноречивее многословных объяснений. В этой любви нет ничего от отчаяния, от предчувствия неминуемой гибели — она неразрывно связана с надеждой, с волей к жизни, и именно поэтому она помогает обоим стать выше страха смерти.

О страхе в повести говорится много, поначалу может даже показаться — слишком много. Панический ужас заставляет Карла бесцельно метаться по лесу сразу после побега, из страха он чуть не бросает Герду на произвол судьбы и почти готов пожалеть, что и она спаслась, страх не позволяет сперва лесорубу указать беглецам дорогу, страх терзает людей, помогающих им. Но, заостряя наше внимание на страхе, который испытывают все персонажи романа, автор тем самым возвеличивает силу человеческого духа, этот страх преодолевающего. В каждом из действующих лиц чувство солидарности, причастности к общей борьбе против захватчиков торжествует над эгоистическим инстинктом самосохранения.

Разные люди приходят на помощь Карлу и Герде, все они сознательно рискуют жизнью ради их спасения — как уже рисковали не раз и как оставшиеся в живых будут вновь рисковать. Беглецов передают из рук в руки, как эстафету, и перед читателем встает картина поистине всенародной сплоченности, вырисовывается облик борющейся Норвегии.

Сопротивление немецко-фашистским захватчикам представлено в романе Стигена как естественная реакция свободолюбивого народа на попытку врага поработить и принизить норвежцев, но автор не скрывает своего отвращения к насилию, как таковому. Причинять страдания, убивать — противно самому существу нормального человека: эта мысль ясно звучит в тех сценах, где изображены вооруженные столкновения беглецов с преследователями. Обостренное нервным напряжением зрение Карла схватывает «крупным планом» лица людей, в которых ему через минуту предстоит стрелять, фиксирует, как при замедленной съемке, каждое их движение. Необходимость убивать других внушает герою почти такой же ужас, как мысль о собственной смерти.

Война ставит людей в противоестественные отношения друг к другу, война сеет страх и ненависть, убивает любовь и надежду — как бы говорит нам писатель. Свидетельство тому — гибель Герды, сломанная жизнь Карла, трагические судьбы тех, кто помогал беглецам на пути к границе, и следы от пуль на белоснежной коре берез в пробуждающемся весен-» нем лесу… И это убеждение автора — ни разу не высказанное им прямо, но пронизывающее все повествование — придает тонкой психологической повести Стигена оттенок глубокой гражданственности, характер философского обобщения.

И. Куприянова