На пути в бездну

Глава 1

Сознание возвращалось к Игнис тяжело, можно даже сказать — мучительно. Девушка застонала и с большим трудом разлепила веки. Несколько последних дней слились в один непрерывный кошмар, воспоминания о котором смутно трепыхались в самом уголке ее измученного мозга.

Она не могла точно сказать, как им удалось так быстро достичь Флодстата — столицы Ривеланда — но отчего-то ее не оставляла мысль о драконах. Хотя огнерожденная и знала, что ни одного из них не осталось — тысячи лет назад были перебиты настоящие драконы, затем во время Третьей Войны Гнева — драконы-лорды оборотней, — эта мысль не давала ей покоя.

Принцесса не могла точно сказать, сколько времени она провела в беспамятстве — судя по всему, ее контролировали при помощи ментальной магии Кайсы. Этой же магией мутили и сознание. Одно было бесспорно — их миссия, призванная помочь Интерсису и, может быть, положить начало сотрудничеству между сильнейшими государствами континента, с треском провалилась.

"Хотя нет, не провалилась", — с горечью подумала девушка. — "Те, кто изначально желал получить выгоду, добились своих мерзких целей"!

Она ощутила приступ неконтролируемого гнева и с трудом взяла себя в руки. В ее положении нельзя поддаваться эмоциям. Для начала следует разобраться в том, каково, собственно говоря, это самое положение.

Игнис полностью открыла глаза и огляделась. Она лежала на неплохой перине и была укрыта толстым шерстяным одеялом. Это не слишком вязалось с тем, как должна выглядеть тюрьма, а потому огнерожденная удивленно села, обводя взглядом помещение, в котором очутилась. Достаточно просторная комната, пол устлан ковром, стол, стул, в углу настоящая ночная ваза, рядом с кроватью — табурет, на котором стояла большая тарелка супа, еще свежего и исходящего паром. Если бы не толстая дверь с закрытым смотровым окошком, Игнис ни за что бы не подумала, что находится в плену.

"Вот уж не ожидала, что со мной будут обращаться согласно статусу", — подумала она, машинально касаясь кошмарных ожогов на левой щеке — следов, оставленных людьми Речной Королевы.

"Маски нет", — столь же машинально отметила девушка, ощутив приступ паники.

Она попыталась вскочить, однако тело не слушалось. Огнерожденная была слаба, точно котенок, и лишь ценой неимоверных усилий она смогла кое-как сесть, причем каждую секунду девушке очень хотелось забраться под одеяло. Однако она этого не сделала. Давя все нарастающий страх, Игнис протянула руку, ставшую вдруг невероятно худой, к полотенцу, лежащему на табурете рядом с кроватью и замотала им лицо, после чего — вновь легла.

И все же то, что удалось обойтись без панической атаки поразило Игнис. Причиной столь резких перемен, однозначно, стал Лариэс.

"Интересно, как он сейчас"? — с тоской подумала девушка и, вздохнув, сама ответила на свой вопрос. — "Мертв, конечно же. Вряд ли он знал о том, что задумал принц, и вряд ли обрадовался, когда истина открылась во всей своей неприглядности".

Отец не один раз говорил ей: "Не позволяй ушедшим за Грань тащить тебя за собой, пока ты жива — борись"! И он сам подавал пример, вот уже несколько сотен лет оставаясь на этом свете лишь потому, что так нужно, потому что от него зависят жизни других, хотя все мечты и чаяния этого древнего чародея — и Игнис знала это слишком хорошо — были связаны с убитыми дочерью и женой.

"А раз отец продолжает бороться, то и я не имею права сдаваться. Так что — встать, и за дело"!

Поднявшись, она напялила простое платье, висевшее на спинке стула, и попыталась призвать огонь. Конечно же, ничего не получилось, зато шею пронзила острая боль. Игнис подошла к зеркалу и с удивлением узнала, что обзавелась за время сна успела обзавестись украшением. Простая полоска железа с вставленным в центре голубым камнем, размером с перепелиное яйцо обвивалась вокруг шеи.

Обычное ожерелье она, естественно, почувстввала, а значит…

"Отведение взгляда", — с ходу определила девушка, вспоминая уроки отца. — "Скорее всего, неснимаемое. Ну а камень, естественно, гаситель дара — переплетение ментальной магии королевы с чарами воды и сковыванием".

Она не помнила точно, как эта штука работает, но со слов отца выходило, что Кайса — одна из самых одаренных чародеек Интерсиса — владела двумя магическими школами. Основным ее даром, естественно, являлась стихийная магия, второстепенным — ментальная. Их сочетание и позволило королеве, смешивая свою кровь с кровью жертвы и, призывая на помощь сковывание, творить артефакты, не дающие цели обращаться к своей силе без разрешения Дикой Розы Севера.

Производство подобных артефактов осуществлялось в обстановке такой секретности, что даже отец ничего не знал о сковывающем, который делал их. Кайса прятала своего слугу надежнее, чем сокровищницу, и в этом было мало удивительного — столь одаренные люди стоят куда дороже золота и драгоценных камней.

Все-таки, девушка попыталась снять ошейник, естественно, безрезультатно, после чего она напрочь забыла о нем и стала исследовать свое узилище.

Не обнаружив ничего особенного, огнерожденная с трудом взяла тарелку и принялась есть. Вкуснейшая северная уха таяла во рту, и принцесса, осознав, насколько же она голодна, в три присеста расправилась с порцией. Игнис не боялась того, что ее отравят. Конечно, Кайса была совершенно невменяемой, но даже ее безумие не простиралось так далеко, чтобы, сплетя сложнейшую интригу и заполучив ценную заложницу, просто так взять и прикончить ее.

По крайней мере, Игнис хотелось в это верить.

"В любом случае, у меня нет выбора. Если хочу сохранить силы, должна питаться", — подумала она. — "Весь вопрос в том, действительно ли я ценный заложник? Отец слишком умен, чтобы ради меня очертя голову броситься в ловушку, и слишком обязателен для того, чтобы плясать под дудку шантажиста. Его сердце будет обливаться кровью, но он пожертвует мной, если этого потребуют обстоятельства, и Кайса не может не знать об этом. Но тогда для чего я нужна"?

Игнис принялась размышлять, перебирая в уме варианты, и ни один из них не нравился девушке.

Где-то на втором десятке предположений грубая действительность вторглась в одинокий мирок узницы — за дверью послышались шаги, затем щелкнул замок, и на пороге возникла Кайса Иссон Ривеландская собственной персоной.

— Оставьте нас, — коротко распорядилась она, заходя внутрь, и тюремщик, склонившийся в подобострастном поклоне, захлопнул дверь за спиной королевы.

Игнис впервые получила возможность разглядеть свою пленительницу. До этого раза она видела ее лишь дважды — на переговорах по поводу заключения вечного мира, последовавших за авантюрной попыткой Ривеланда вторгнуться в Волукрим через свежезавоеванную границу по Лесу Гарпий, да пару дней назад — в пещере.

В первый раз Игнис была плохо соображающим от пережитых ужасов ребенком, во второй раз она безумно устала от многочасового сражения с изначальными, и было темно.

А потому, только сейчас огнерожденная смогла в полной мере оценить северянку.

Кайса действительно была сказочно красива. Ни одна из виденных Игнис стихийных чародеек и близко не могла сравниться с Дикой Розой Севера. Все они бледнели на ее фоне, сколько бы дилирисцы не восхищались своей Кэлистой. И все было бы ничего, если бы не глаза.

Взгляд выдавал истинную Кайсу, ту, что на людях пряталась глубоко-глубоко, и выбиралась лишь здесь — в сердце своей империи, где ее власть безгранична. В льдисто-голубых глазах королевы застыли безумие и ненависть ко всему миру, так жестоко обошедшемуся когда-то с невинной девочкой.

Игнис знала историю правительницы Ривеланда и при других обстоятельствах, быть может, даже пожалела бы ее, но, увы, они оказались по разную сторону баррикад: последняя из дома Фейргеборов и захватчица, оккупировавшая великое герцогство и убившая весь родных и близких Игнис.

Кайса тоже изучала свою пленницу с нескрываемым интересом и безумие в ее глазах потеснило нечто иное, тень чувства, непонятного Игнис, но оттого не менее пугающего.

— А я слышала, — промурлыкала водорожденная делая шаг вперед, — что ты, моя сладкая девочка, и шагу не можешь ступить без этой игрушки.

С этими словами королева извлекла из-за пояса серебряную маску огнерожденной и, взвесив на ладони, точно думая, стоит ли так поступать, или нет, протянула ее пленнице.

Игнис стоило очень большого труда не дернуться по направлению к предмету, вот уже много лет скрывавшему изуродованную кожу от посторонних. Она прекрасно понимала, что Кайса играет, и никогда не позволит своей пленнице заполучить столь мощный артефакт обратно. Как минимум, та должна была опасаться скрытых возможностей маски, которые обязательно проявятся, как только артефакт восстановит запас энергии. Есть эти возможности или нет — вопрос отдельный, чтобы ответить на него у Кайсы в запасе должен был находиться сковывающий, не слишком сильно уступавший отцу в могуществе. И пускай у нее имелся таинственный чародей, что преследовал их всю дорогу из Дилириса до Финибуса, командуя сперва разбойниками, затем — фанатиками из культа изначальных и, под конец, самой настоящей армий этих древних существ; пускай имелся не менее таинственный изготовитель гасителей дара; Игнис сильно сомневалась, что эти двое справятся со столь сложной задачей.

— Путешествие пошло мне на пользу, ваше величество, — склонив голову и стараясь сдерживать рвущуюся наружу ярость, — произнесла она, — я сумела победить некоторых своих демонов.

Речная Королева улыбнулась одновременно мило, зловеще и несколько грустно.

— Глупая маленькая девочка, ты еще не знаешь, что наши демоны остаются с нами до самого последнего вздоха, забирая души в преисподнюю, когда сердце останавливается. Но ничего, ты еще поймешь…

Она сделала еще один шаг и положила маску на стол.

— Оставлю эту игрушку здесь, быть может, она скрасит твое пребывание в не слишком-то комфортабельных покоях моей темницы. Надеюсь, тебе удобно?

— О, ваше величество, как я могу выказать неуважение к столь гостеприимной и ласковой хозяйке. Жаль только, что оно было высказано, — в столь странной форме. Вы могли бы просто попросить меня погостить в вашем чудном замке.

Кайса рассмеялась, точно зазвенели колокольчики, и, сделав ещё один шаг вперед, оказалась над Игнис, а в следующий миг ее пальцы проникли под тонкую защиту ткани и коснулись бугристой, уродливой кожи. Игнис попыталась было отпрянуть, но тело — и без того не слишком послушное — полностью отказалось повиноваться свой хозяйке, подчиняясь, по-видимому, приказу водорожденной менталистки.

— М-м-м, какие красивые шрамы, — прошептала Кайса, прикрыв глаза. — Так и хочется исследовать их шаг за шагом, постепенно, медленно, вдумчиво.

Она облизнула губы и огнерожденная затряслась от ужаса — кажется, безумие королевы все-таки вырвалось наружу. Но Игнис ошиблась — Кайса сумела взять себя в руки, хотя было видно, каких усилий ей стоило это.

Королева выдохнула и присела на кровать, продолжая пожирать Игнис взглядом.

— Думаю, ты хочешь обо многом меня спросить, девочка, не так ли? — чуть наклонив голову проворковала она. — Просто уверена, что у тебя набралась масса вопросов. Ну же, не стесняйся, задай их.

Игнис сглотнула — она действительно знала, о чем спросить свою пленительницу, но не была уверена в том, что хочет услышать ответы.

"Ну же, не трусь", — подбодрила огнерожденная себя и произнесла.

— Ваше величество, сколько дней я спала?

Лицо Кайсы озарила улыбка.

— Корвус научил тебя задавать правильные вопросы, дитя. Очень, очень хорошо, ведь ты, наверное, ощутила некоторые изменения?

Игнис кивнула.

— Я, кажется, похудела на пару фунтов.

— Увы, — Кайса всплеснула руками, — неизбежное зло Ледяного Сна. Забавно, не находишь? Чары не имеют никакого отношения к силе хладорожденных, но, тем не менее, все знают их под этим именем.

Королева весело рассмеялась, и тотчас же осеклась.

— Но извини, милая, я немного увлеклась. Останавливай, когда в следующий раз богатая фантазия погонит мои мысли вскачь. Ты ведь знаешь, бедняжка Блаклинт, когда разговорится, тоже перепрыгивает с темы на тему, это у нас семейное. Ой, опять, вот видишь.

Она умолкла и прикрыла рот ладонью в притворном смущении. Игнис терпеливо ждала, понимая, что стала свидетельницей театра одного актера, и если не хочет серьезных проблем, то должна заткнуться и слушать.

Это помогло — Кайса лукаво сверкнула глазами и продолжила.

— Так вот, моя милая. Ты отдыхала две с небольшим недели. Ровно столько понадобилось, чтобы найти и уничтожить все игрушки, которые старая ворона нацепила на твою одежду, а также, чтобы убедиться в том, что он заглотил наживку.

Игнис против своей воли подалась вперед, и это не укрылось от зоркого взгляда северянки.

— Тебе, наверное, до смерти интересно, что же произошло в мире за то время, что ты бродила в царстве сновидений? Ладно, так и быть, расскажу. Во-первых, твой ненаглядный принц Таривас, потратив Ковчег, вернулся в Сентий, где у него случилась одна крайне неприятная встреча.

Игнис побледнела — она слишком хорошо изучила отца и понимала, на что тот способен в гневе. А то, что гибель приемной дочери выведет Корвуса из себя, не вызывало ни малейших сомнений — враги знали о единственной слабости великого чародея и безжалостно ударили по болевой точке, надеясь заставить того совершить ошибку. И, судя по довольному лицу королевы, ошибка действительно была совершена.

— Ну, и ты даже не спросишь, что случилось? — надула губы Кайса.

— Что случилось? — повторила за ней Игнис.

— Принц был так ослеплен своим величием, что лишился зрения, — весело рассмеялась чародейка, очень довольная удачной шуткой. — Поговаривают, что на его дворец ночью совершили налет ловчие во главе с самим Охотником. Понимаешь, что это означает?

Игнис кивнула. Еще бы ей не понять. То, что отец всеми силами оттягивал, то, чего он так страшился, то, ради чего даже пожертвовал своими планами, согласившись на предложение Лория, пошло прахом.

И причиной тому стала она! Ее глупость и желание посмотреть на мир за пределами дворца. И они знали, они использовали это. Расчётливо, жестоко, беспощадно.

У Игнис на глаза навернулись слезы, и она спросила:

— Как вы сговорились с Вентисами?

— О-о-о, — Кайса мечтательно зажмурилась, — это было сложно. Кэлиста, конечно, дура полная, но надо отдать должное — она не верит никому и ничему. У меня ушли долгие годы на то, чтобы плавно и неторопливо подвести мою коронованную сестру-чародейку к правильному решению. Не буду раскрывать всех деталей — у нас, девочек, должны оставаться свои маленькие тайны, но скажу, что сейчас Кэлиста пляшет под мою дудку, как послушная собачка, сама того не осознавая.

Игнис вздохнула. В целом, она уже успела сложить кусочки мозаики в более-менее непротиворечивую картину, но все-таки, решила, что должна знать всю правду, какой бы ужасной та ни была.

— Значит, весь наш поход с самого начала был…

— Обманом, хитростью, военной уловкой, — перебила ее Кайса. — Называй, как хочешь. Да, именно так. Вы думали: "кто же предатель", а предателями оказались все, кроме людей Корвуса и шпиона Охотника. — Тут на ее лице промелькнула тень неудовольствия. — Надо сказать, Изегрим умеет внедрять людей. Я, если честно, до последнего была уверена, что Вилнар — всего лишь удачная находка, послушная шестеренка вроде того королевского песика Вентисов, как там его…

— Лариэса, — произнесла Игнис, чувствуя, как накатывает злость и отчаяние.

— Ну, может и так, какая разница? Мне нет дела до мертвецов.

Игнис едва не охнула.

"Значит, он все же не смерился с мерзостью, творимой господином. Глупый и правильный дурачок", — с болью подумала Игнис.

— Как он умер?

— Также, как и любой пес, смеющий кусать руку кормящую, — пожала плечами водорожденная. — Да и не все ли равно? Куда важнее то, что ты, а также — Кающийся — живы, и то, что вы целиком и полностью в моей власти. А вредная святая валяется где-то на дне бездонного ущелья. Даже ее таланта не хватит на то, чтобы пережить такое падение.

Игнис не знала, каким чудом она сумела сдержать вопль ярости, рвущийся наружу, но, когда девушка заговорила, ее голос был убийственно спокоен.

— Я не понимаю лишь одного, ваше величество.

— И чего же? — благосклонно поинтересовалась Кайса.

— Как вы смогли приручить изначальных?

Дикая Роза Севера улыбнулась.

— Ну-ну, детка, не нужно считать меня сильнее, чем есть на самом деле. Подчинить изначальных, скажешь тоже, такое не под силу никому из живущих. Я всего лишь нашла яйцо, древнее — пролежавшее в земле не одну тысячу лет — но целое. Эти существа, чтобы ты знала, вообще отличаются поразительной живучестью. — Она хлопнула себя по лбу. — И снова разговор на отвлеченные темы, прости. Так вот, яйцо. Я лишь нашла его и убедилась в том, что королева проклюнется точно там, где мне нужно, и в том, что у нее будет достаточно пищи. Вот и все.

Она чего-то не договаривала, огнерожденная сразу же поняла это, а потому девушка попыталась настоять на своем:

— Но тот ваш сковывающий-убийца, он же был заодно с культистами, более того, командовал армией изначальных, штурмовавшей замок барона Урсуса!

Северянка пожала плечами.

— Кто знает, быть может, они нашли общий язык, как ты думаешь?

Она врала, это было очевидно, но ни малейшей возможности вывести собеседницу на чистую воду у Игнис не оставалось, а потому она задала вопрос, который уже некоторое время вертелся на языке.

— Неужели вы думаете, что Генерал примет вашу сторону?

Кайса поднялась, но вместо того, чтобы подойти к своей пленнице, она направилась к двери и постучала в нее. Тотчас же щелкнул замок и стражник, склонившись в глубоком поклоне, открыл своей госпоже выход. Дикая Роза Севера обернулась на пороге, и окинула Игнис оценивающим взглядом, а когда девушке начало казаться, что этот ее вопрос останется без ответа, она вдруг произнесла:

— А ты считаешь, моя хорошая, что у Лория останется выбор? Серьезно?

Принцесса стиснула зубы. В душе она знала ответ на этот вопрос, но боялась озвучить его даже себе самой.

"Да, у правителя Аэтернума — настоящего, а не марионетки-императора, согревающего задницей трон, — не останется ни малейшего выхода после того, как армии Волукрима осадят Сентий".

Точно угадав ее мысли, Кайса проговорила:

— И я и ты, мы обе знаем, что у Дилириса нет ни единого против Волукрима. У Ривеланда в союзе с Дилирисом — тоже. И если мы падем, власть Вороньего Короля на континенте станет абсолютной… А потому, наслаждайся последними мирными деньками, девочка.

— Но война еще не объявлена? — выпалила Игнис, подавшись вперед. — Еще есть шанс…

Ответом ей была очередная снисходительная улыбка Кайсы. Речная Королева, по-видимому, решила, что разговор окончен, и переступила порог, выйдя из камеры.

Дверь с грохотом захлопнулась, надежно отсекая пленницу от внешнего мира, катящегося на полном ходу к катастрофе.

Тени кружились вокруг него в безумном хороводе. Не было света, не было тьмы, не было ничего. Лишь безумная круговерть, да голоса, шепчущие, обвиняющие, презирающие.

Маленький лункс не знает, чего он просит. Он не видит дальше своего носа, он — точно мотылек — летит на свет, думая, что впереди ждет теплое солнышко, а на самом деле мотылек спешит к костру, на котором жгут трупы.

— Нет, нет, хватит! — кричал он. — Отстаньте!

Не бойся меня, маленький. Тот, кто друг, станет враг, но не бойся его, бойся друга, что не друг еще. Мертвый и живой укажет путь, но пройти его ты сможешь лишь под сенью крыла.

— Прекратите, перестаньте мучать меня! — он побежал, не разбирая пути.

Хотя, разве можно было бежать, находясь нигде?

Тени, кажется, уловили эту мысль, потому что хихиканье переросло в оглушительный хохот, а голос стал громче, он уже не кричал, а ревел, заполняя собой все вокруг.

Сердце в огне, пламя станет кровью. Кровь наполнит чашу и возродит жизнь. Два мира сойдутся в пляске смерти, чтобы выбрать одну тропу.

— Нет, нет, нет, нет, — он упал и свернулся калачиком, поджав под себя ноги — точно ребенок, убежавший от пьяного отца и залезший под кровать. — Хватит, умоляю, хватит, хватит.

Древнее зло и зло древнейшее, но кто скажет, какое из них правит, а какое — преклонило колени? — продолжало существо. — То ведомо лишь человеку с тысячью имен и тысячью лиц. Имена… Имена закружат тебя в своем хороводе, даруя и любовь, и радость, и горе, и смерть. Выбирай лишь истинные, маленький лункс, и обретешь великую силу.

Он забыл их. Забыл! Так много всего случилось за считанные недели, и слова, которые следовало постоянно вспоминать и пытаться осмыслить, затерялись где-то на задворках памяти. Они не стерлись и не потускнели, нет, они… просто ненадолго отступили в сторону, давая ему возможность свершиться тому, чему суждено было случиться, а теперь…

О-о, теперь же они терзали его каждую Божью ночь! Они напоминали о поражении, о никчемности, о глупости. О ничтожности.

Будешь предателем, не предавая, будешь проклинаем, но не проклят. Твой полет прервет ветер, и ты падешь на камни…Пройти по ним босыми ногами иль нет — решать тебе…

Адский хоровод закружил его. Вместо теней начали проступать лица тех, кого он любил, тех, кого потерял, тех, кого подвел. Кларисса, Игнис, Индржих, Цилла, принц Таривас Вентис…

Страшная боль обручем сковала виски, и он обхватил голову ладонями.

Плотина пустоты прорвалась, заполняясь образами: камень, запечатывающий проход, полет вниз, в пропасть и, конечно же, улыбочка. Гаденькая миленькая улыбочка его высочества.

Человека, давшего ему имя. Человека, возвысившего его. Человека, предавшего все, во что было можно и нельзя.

Он с воплем открыл глаза и попытался подняться, но знакомая тяжесть на груди помешала сделать это — гарпия опять забралась на него во время сна и сейчас, глупо моргая, пыталась понять, что случилось.

— Прости, — прошептал он. — Очередной кошмар… Опять… Я видел…

— Тихо, — прошептала она, кладя тонкий пальчик ему на губы. — Я все понимаю. Но мы живы, а значит, должны идти дальше.

— Да, — в тон ей ответил он. — Должны…

Гарпия — Аелла, как она назвала себя, — медленно поднялась и подбросила несколько веток в костер.

— Не вспомнил, как тебя зовут? — как бы невзначай уточнила она.

— Я и не забывал, — ответил он. — У меня больше нет имени.

Дитя небес вздохнула и сокрушенно покачала головой.

— С тобой не понять: что забыл, а что — бросил на землю.

— Прости за все проблемы, что создаю, — он медленно — насколько позволяла изуродованная нога, зафиксированная самодельными лубками — доковылял к ней и помог насадить на прутики пару небольших рыбок — остатки их вчерашнего улова. — Имена для моего народа крайне важны. То имя… Старое… Его мне подарила королева, чтобы подчеркнуть статус защитника. Я отказался от него, когда падал в бездну.

— А что с новым? — гарпия по-птичьи склонила голову на бок и тут же поморщилась от боли — видимо, дали о себе знать обрубки крыльев, которые не загноились исключительно благодаря невероятной удаче.

— Нужен тот, кто дарует его мне.

— И как же мне звать тебя тогда?

Этот вопрос она задавала едва ли не каждое утро, и ответ на него все время был одним и тем же:

— Зови Безымянным. Я недостоин большего.

Он кое-как справился с рыбами и протянул спасительнице одну из них, после чего принялся поджаривать свою на разгорающемся огне.

— Все равно не понимаю, — вздохнула Аелла. — Ну да ладно, это твое дело. Безымянный, так Безымянный. А что с остальным?

— Все также, — ответил он.

Да, гарпия умудрилась схватить его во время падения в бездну и затормозить, однако сил на то, чтобы удержать двоих в воздухе у дочери неба не хватило. В результате, оба закрутились, и несколько раз хорошо приложились о камни, после чего — плюхнулись прямиком в быструю реку.

Безымянный не помнил точно, когда именно он ударился головой, и сколько именно раз — кажется, больше одного — но эти соприкосновения не прошли бесследно.

Кости выдержали, но голова была… какой-то странной.

Он помнил большую часть своего путешествия, но некоторые моменты… Их словно подернуло дымкой. От удара ли, или еще по какой причине — Безымянный этого не знал. Однако факт оставался фактом, кристально четко помня одно, он напрочь забыл другое, причем что именно — не имел ни малейшего понятия.

Однако лучше всего он помнил образ девушки с волосами, подобными пламени. Прекрасной до невозможности, и столь же желанной. Той, которую он поклялся защищать и той, которую невольно предал.

Безымянный ни на секунду не сомневался в том, что она не смогла выбраться из-под горы. Принц не стал бы всего лишь запечатывать все выходы, нет, тут крылось нечто куда более отвратительное и жуткое.

Впрочем, теперь это уже не имело значения. Ничего не имело…

Сердце резануло болью, а из глаз вновь потекли невольные слезы, удержать которые не было ни сил, ни желания. Его жизнь окончена, да, но одно дело еще осталось незавершенным.

Вороний Король должен узнать правду, а потом — пусть он обрушит свой гнев на клятвопреступника. Так будет справедливо.

Именно мысли о грядущем искуплении поддерживали Безымянного в эти дни. Именно они помогали вставать по утрам, ловить рыбу по вечерам и ложиться спать после заката. Они, да признательность гарпии, которая ради ничтожества пожертвовала самым дорогим, что может только быть у детей неба.

Они шли уже больше двух недель, но конца и края узкому и глубокому каньону, на дне которого пролегало русло реки, не было видно. И все эти дни лишь боль — телесная и душевная — была его спутницей.

Безымянный поднялся, подхватил сухую ветку, на которую опирался при ходьбе, после чего помог встать своей спутнице.

— Идем? — спросил он.

Гарпия кивнула, и они продолжили свой путь.

Орелия внимательно изучала тоннель, отметив, что он мало отличается от двух других, исследованных за сегодня. Такой же темный, мрачный и заканчивающийся тупиком.

"В последнее время нам сильно не везет", — подумала Целительница, — "но что делать? К сожалению, я не умею летать, а без этого наверх не подняться".

Будь она одна, Древняя, наверное, попыталась бы забраться по стене. Подумаешь — одним падением больше, одним меньше. Вот только…

Повернув голову вправо, она взглянула на своего спутника. Ему, несмотря на подготовку, наверное, было неимоверно страшно — две недели в абсолютной темноте тяжело пережить даже столь опытному воину, как Вилнар. И все же…

— Госпожа…

Судя по тону, юноша собирался вновь завести старую песню.

— Да, Вилнар, — ответила она.

— Вы не должны были оживлять меня.

Эта тема уже какое-то время являлась главной в их беседах и Орелии начинала надоедать невероятная твердолобость северянина. Тот с уверенностью, достойной лучшего применения, твердил одно и то же, словно от этого что-то могло измениться.

— Юный ловчий, ты начинаешь утомлять меня.

— Госпожа, я не стою капли вашей крови.

— Уверен?

— Да.

— Скажи, чтобы я делала без тебя? Как бы исследовала тоннели?

— Без еще одного воскрешения ваше восстановление проходило бы куда быстрее.

Тут, конечно, он был прав, не поспоришь. Еще одна капля крови с неимоверным трудом исторгнутая из раскалываемого иглами боли сердца, на месяцы замедлила восстановление ее тела, и на добрые годы закрыла возможность вернуть из-за Грани хоть кого-то. Но…

"Но я поступила так, как поступила, и хватит об этом".

Им повезло, что Мелис первой в полет отправил именно Древнюю — та успела расправить металлические крылья и начала планировать вниз, после чего успела даже поймать Вилнара, вот только… Вот только раны, полученные во время пути из Дилириса и усугубленные схваткой с королевой Изначальных, дали знать о себе где-то на середине пути вниз — металл сделался хрупким и начал крошиться. Поэтому последнюю сотню футов до дна пропасти они фактически падали. Орелия приземлилась на спину, это немного смягчило падение Вилнара и позволило сохранить его мозг целым. Мозг, но не сердце, легкие, почки, печень, кишки, а также — руки с ногами и приличную часть костей.

Да, она вернула Щита принцессы к жизни, а тот — стал ее ногами, потому как сама Орелия потеряла всю нижнюю половину тела. Но это означало также и то, что они оказались заперты на дне пропасти высотой, наверное, в добрых полмили, а то и глубже, в лабиринте тоннелей, не ведавших солнечного света.

Враги хорошо подготовились к атаке: вывели ее из борьбы, захватили Ридгара и Игнис. Из этого следовал один крайне неприятный вывод: надвигается буря, и Корвус, когда грянет гром, будет не только лишен возможности воскресить какого-нибудь наиболее ценного командира, но даже исцелить тысячу-другую воинов. Если, конечно, она вообще вернется к друзьям.

Древняя вновь и вновь прокручивала события, предшествовавшие ее падению в пропасть, и никак не могла отделаться от мысли, что за чередой предательств, нападений и на первый взгляд простых совпадений таится злая воля сильная и могучая сверх всякой меры.

"Нет, этого не может быть", — подумала она. — "Не верю".

И все же… Все же, одним только Дилирису с Ривеландом подобное не под силу. Лорий — тот да, мог бы соорудить столь хитроумный план, но Орелия была слишком высокого мнения о Генерале и Швее для того, чтобы заподозрить истинных правителей Аэтернума в плетении интриг. Ну а Танма сидел на своих Бархатных Островах и плевать хотел на дела континента.

"По крайней мере до того момента, как Лорий позовет его на помощь".

Орелия вздохнула и приказала:

— Поднимай меня, продолжим движение, у нас осталось слишком мало времени.

Тут она не кривила душой — немногочисленные запасы еды, которые Вилнар всегда таскал на поясе, подходили к концу, а воду вот уже некоторое время они добывали, собирая влагу, оседающую на стенах. Еще несколько дней, и юный ловчий начнет слабеть, а значит, следует торопиться.

Вилнар осторожно поднял Орелию и усадил ее себе за спину, обмотав куском веревки. Древняя прошептала простенькое заклинание и перед Вилнаром появился маленький светлячок. Его хватало на то, чтобы чуть-чуть разогнать мрак, не более, зато и силы почти не тратились, что было крайне важно в текущем состоянии Целительницы. Она копила каждую крупицу, которую только могла добыть, не позволяя телу восстанавливаться, все свободное время проводя в медитациях. Еще один день. Если прохода не будет, придется воспользоваться последним козырем.

Они шли, почти не разговаривая и стараясь экономить силы. Вилнар — физические, Орелия — духовные. Прошли один коридор до конца, вернулись до ближайшей развилки, сделали отметку на стене и двинулись направо. Ничего. Вернулись к началу сегодняшнего своего маршрута и отправились в следующий тоннель. На этот раз идти Вилнару пришлось почти час, и, как показалось Орелии, тоннель начал немного подниматься… Коридор повернул под углом в девяносто градусов, и их взору предстал тупик.

Снова — вернуться. Снова — плутать в бесконечных каменных лабиринтах то ли естественного, то ли искусственного происхождения.

Минуты складывались в часы, а те — нанизывались один на другой, подобно жемчужинам в ожерелье. Пару раз Орелия останавливала Вилнара — тот не выказывал никаких признаков усталости, но Целительница прекрасно знала, как измотан ее спутник. После каждой такой передышки — это было видно — ее товарищу было все труднее возобновлять движение.

Наконец, когда они оказались возле очередной глухой стены, Древняя не выдержала.

— Проклятье. — Ровный и спокойный голос целительницы, как всегда, не выдавал бурю эмоций, захлестнувших ее в этот миг. — Кажется, у нас не осталось выбора.

— Госпожа?

— Юный ловчий, напомни, какой приказ тебе давал Изегрим, отправляя прислуживать принцессе Блаклинт?

— Собирать сведения и наблюдать.

— Ты хорошо справился со своей задачей. Когда мы вернемся к Изегриму, думаю, тебя ждет повышение. Но сперва нам предстоит одно смертельно опасное путешествие.

— Путешествие?

— Да. Полагаю, ты догадался, куда отправились Ридгар и Игнис?

— Конечно, — без тени сомнений ответил Вилнар.

— Вот и я тоже. Они — в плену, а мы — здесь. Мы можем помочь, если выберемся из этой западни, но просто подняться наверх, кажется, не выйдет. Ты раньше умрешь от жажды и голода.

— Согласен с вами, о Ступившая на Путь Вечности. Но как нам быть? Разве есть выбор?

— Выбор есть всегда. Я предлагаю тебе ступить со мной на Дорогу Грани.

Видит Всесильный Отец, она не хотела этого! Целительница до последнего искала хотя бы какой-нибудь выход, но ничего не осталось. Лишь этот проклятый всеми богами путь.

— Госпожа, — произнес Вилнар. — Я не знал, что вы умеете выходить на Грань во плоти.

— Почти никто в этом мире не знает, а я не тороплюсь рассказывать об этом. Очень надеялась избежать посещения Грани, но, кажется, выбора у нас нет. Стало быть, придется открывать ворота.

— Но почему только сейчас?

— Во-первых, я копила силы. Нужно было хотя бы чуть-чуть восстановить мои магические способности. Во-вторых, надеялась на другой исход. Ну и, в-третьих, ты ведь не забыл о том, что гора была запечатана? Требовалось отойти подальше.

— Я понимаю.

— Что ж, хорошо. Тогда поспи, поешь, передохни, и тогда я открою нам путь на Грань. Но учти, мы страшно рискуем, причем не только телами, но даже душами. Это — ясно?

— Да, госпожа, — в ответе Ловчего не было и тени страха. Тот намеревался идти до конца, и это было понятно по его взгляду.

— Хорошо, так тому и быть. Отдыхай.

Услышав команду, Вилнар снял Древнюю со спины, повалился на бок, укрылся остатками своего плаща, и уснул крепким сном. Орелия же думала. О прошлом, о настоящем. И, конечно, о будущем.

Что их ждет? Какую глупость сотворит Корвус в ее отсутствие? Скольким эта глупость будет стоить жизней?

"В итоге континент снова утонет в огне. Как в прошлый раз, и позапрошлый, и позапозапрошлый. Ничего не меняется? Нет, это не так. Многое, очень многое переменилось со времен войны с Багряным Орденом. Вот только как же я не хочу участвовать в очередной Последней Войне, кто бы знал"!

Орелия коснулась единственной здоровой рукой участка брони, скрывавшего сердце. Металл погнулся, был шершавым на ощупь и производил не самое приятное впечатление.

"Эта война, действительно, окажется для меня последней. Что ж, такова судьба всех живущих. Надеюсь, Отец примет мое служение и простит грехи"…

Она не будила ловчего, позволяя тому отоспаться. Затем — не торопила с "завтраком". Лишь когда Вилнар был полностью готов и закинул Целительницу себе за плечи, приказала спутнику подойти к стене.

— Готовься. Как только я скажу, ты должен будешь без колебаний шагнуть вперед, ясно? Не сомневайся, не бойся, не думай. Выполняй каждый приказ, и тогда, быть может, мы сумеем добраться до цели живыми.

— Вас понял, Древняя. Можно один вопрос?

— Спрашивай.

— Сколько времени займет дорога?

— Отсюда до ближайшего выхода в Ривеланде? От суток до недели. Возможно, придется ночевать на Грани.

Орелия, даже будучи за спиной Вилнара, могла представить себе выражение его лица, а потому, Древняя проговорила:

— Вариантов у нас нет.

— Да, понимаю.

— Вот и хорошо. Прикрой глаза, иначе ослепнешь, сейчас будет ярко.

Орелия вытянула вперед правую руку и на кончиках ее пальцев зажглись огоньки. Один за другим они перекочевывали на стену, превращаясь в багрово мерцающие символы Истинного языка.

Когда пятый символ занял положенное ему место, между ними прочертились линии. Когда пятиугольник, образованный линиями, замкнулся, внутри него начала разливаться непроглядная тьма, глубокая и насыщенная куда сильнее, нежели чернильный мрак подземного тоннеля.

"Три".

Портал замерцал.

"Два".

Потянуло затхлым воздухом склепа, и чуткие уши Орелии различили протяжный стон.

"Один".

В центре черного пятиугольника разверзлось багровое отверстие.

— Пошли!

Орелия не пользовалась этим проклятым путем уже очень, очень много лет, и надеялась, что никогда больше ей не придется ступать сюда впредь.

На миг она оказалась в полной темноте и потеряла ориентацию в пространстве, однако спустя пару ударов сердца чувства начали возвращаться, и Орелия с горечью подумала, что за прошедшие века ничего не изменилось.

Она стояла посреди бескрайнего пшеничного поля, раскинувшегося под фиолетовыми небесами. Куда ни кинь взгляд, всюду золотели хлеба, которым не суждено повстречаться с крестьянской косой.

Вилнар восхищенно выдохнул.

"Ну да, мало кто из простых смертных получает возможность увидеть это при жизни".

— Так вот какая она — Грань, — благоговейно прошептал рыжеволосый северянин.

— Да, место между жизнью и смертью выглядит красиво, но не стоит обольщаться — оно чудовищно опасно для тех, кто приходит сюда во плоти, — произнесла Ступившая на Путь Вечности. — Лишь сноходцы защищены от всех ужасов междумирья, а потому — ни на йоту не отклоняйся от моих приказов.

Она прикрыла глаза, собираясь с мыслями, и спустя минуту указала направление.

— Нам туда, пойдем.

— Слушаюсь, — Вилнар двинулся вперед. — Госпожа Орелия, дозволите вопрос?

— Спрашивай.

— Учитель говорил, что посещал это место не один и не два раза.

— Да. Изегрим может открывать двери в междумирье, но даже он рискут, околачиваясь тут.

— А Вороний Король с Кающимся?

— Корвус — сновидец. Ридгар же… — она проводила взглядом улетающие пылинки, — живет сразу в двух мирах. Таким как он всегда было несложно перемещаться на Грань. Можно сказать, здесь он — как дома.

— Кто же он? — непроизвольно вырвалось у Вилнара. — Какой грех так давит на душу этого человека?

— Тебя что, покусал Лариэс? — пошутила Орелия. — Куда пропал невозмутимый и молчаливый телохранитель принцессы?

— Если я молчу, это не значит, что мне не интересно, — парировал северянин.

— Справедливо, — согласилась с ним Орелия. — Прости, мальчик, но тебе не следует знать истинного имени Ридгара, как и его прошлого. Есть преступления столь страшные, что о них не стоит говорить даже вслух, особенно — в месте вроде этого.

Она еще раз сверилась с направлением и, кивнув своим мыслям, уверенно зашагала вперед.

— Идем, наши товарищи нуждаются в помощи. Надеюсь, что мы успеем вовремя.